Пусть всегда будет мама

Часть 3

Минерва МакГонагалл человеком была сухим, считая детей взрослыми людьми, однако в этот раз она почему-то не смогла сделать замечание мисс Грейнджер, что приволокла за собой первокурсницу. Мама этой девочки трагически погибла года два назад, что малышку почти свело с ума. Но глядя сейчас в залитые слезами глаза мисс Лавгуд, Минерва не смогла ничего сказать, девочка цеплялась за мисс Грейнджер так, как будто здесь и сейчас не было ближе для нее никого, чем эта кудрявая непричесанность. Именно поэтому профессор МакГонагалл кивком позволила…

Когда мы вошли в зал, я немного испугалась. Сейчас мамочка уйдет за свой стол, а я буду стоять совсем одна. Не хочу, чтобы мамочку забирали! Только не опять! Ну, пожалуйста! Наверное, я была почти в истерике, посмотрев на директора МакГонагалл как могла жалобно, и она… Она кивнула мамочке, разрешая остаться со мной. Мама уже очень за меня волновалась, я видела.

— Не волнуйся, — прошептала я, только разок заикнувшись, когда увидела рыжих.

— Ох, малышка, — почему-то вздохнула мамочка, прижимая меня к себе. — Стой спокойно, я никуда не денусь. Помни, что Шляпу можно уговорить.

— Я помню, мамочка, — кивнула ей я, произнеся это как могла тихо. — Я буду послушной, — на всякий случай сказала, вот.

А она прижала меня так, что стало тепло. Почему мама позволяла подливать ей зелья, от которых она стала такой строгой и жесткой? Ведь это же моя мама! Пусть лучше мне подливают, я даже сопротивляться не буду, лишь бы она была счастлива. За столом появился дядя Гарри и… рыжий предатель. Мои кулаки сжались. Эта мерзкая тварь жива, я хочу уничтожить, убить его, ведь это он, из-за него же! Но мамочка снова погладила меня и попросила быть хорошей девочкой.

Потом вынесли Шляпу, и вызвали меня, а я не могла отпустить мамочку. И тогда она отвела меня к табурету. Все так глазели, а мне было все равно. Я не хочу отпускать руку мамы, ни за что на свете! Мне даже кажется, что я снова маленькая-маленькая, а вокруг все они — живые, улыбающиеся, как до… до того дня. И шляпа опустилась на глаза.

— Дралась и побеждала… — задумчиво проговорил голос у меня в голове, а я хотела только к маме.

— Отпустите меня к мамочке! Ну пожалуйста! Ну что вам стоит! — я чувствовала, что еще немного и просто заплачу.

— Ох ты ж, малышка, что тебе испытать пришлось… — все тот же голос будто сочувствовал мне. — Я отпущу тебя к маме, не надо плакать, — и она громко выкрикнула факультет. А я сняла шляпу и посмотрела на мамочку. Потому что я послушная. И мамочка отвела меня к столу, посадив рядом с собой.

— Чего ты это полоумную привела? — громко заявил рыжий предатель.

— Минус пятьдесят баллов, мистер Уизли, — почему-то сразу же отреагировала директор МакГонагалл. Ой, то есть она еще не директор, а декан, потому что директор Дамблдор еще не портрет. Я почувствовала, как будто что-то шебуршится в голове, и поняла, что кто-то полез ко мне в голову, поэтому я представила, как меня учила мамочка, самую страшную картину в моей жизни. И все исчезло, остался только стол, за которым сидел дядя Гарри, и совсем рядышком была мамочка. Я сидела тихо-тихо, чтобы никого не побеспокоить, даже когда появилась еда.

— Кушай, маленькая, — тихо сказала мне мамочка, и я послушалась.

Гермиона чувствовала, что в ней что-то меняется. Ребенок был совершенно потерянным, Луна… или Роза? Девочка цеплялась за нее, как за спасательный круг, поэтому никогда не имевшая друзей мисс Грейнджер начала заботиться о беловолосой малышке так, как заботилась ее собственная мама о Гермионе. И Луна будто становилась гораздо младше, глядя на кудрявую свою «маму» большими наивными глазами слегка навыкате. Лаванда, да и другие девочки второго курса с большим интересом смотрели на Лавгуд. Им почему-то совсем не хотелось смеяться над ребенком с сединой в волосах.Северус Снейп, пожелав заглянуть в мысли так цеплявшейся за заучку чистокровной Лавгуд, не мог прийти в себя весь вечер. На фоне озера раскаленной лавы на месте Хогвартса, которое смотрелось, как колдография, лежало мертвое тело женщины в мантии Министра Магии. Удивительно похожей на заучку женщины, и именно это выбило Северуса из состояния равновесия, ибо о способностях семьи Лавгуд он знал. Да, в общем-то, все знали…

***

В гостиной меня все-таки накрыло истерикой. Увидев так близко рыжего предателя и тетю Джинни, понимая, что придется с ней спать в одной комнате и что сейчас я расстанусь с мамочкой, я почувствовала, что что-то во мне сломалось. Кажется, я плакала, не желая отцепляться от мамы, а потом все погасло, и я проснулась в Больничном крыле. Рядом сидела уставшая мамочка, читая книгу. Она меня не бросила! Не бросила! Мамочка тут! Мне не приснилось!

От отчаянного плача беловолосой девочки, насмерть вцепившейся в заучку Грейнджер, вздрогнули все находившиеся в гостиной. Не понимая, что происходит, подошла староста девочек, а нечесаная второкурсница в это время прижимала к себе абсолютно не желавшую расставаться с ней первокурсницу. И вот когда все замерли, в гостиную вошла декан, что было явлением, сравнимым с танцующим Снейпом.— Что случилось? — поинтересовалась профессор МакГонагалл суровым голосом.— Не хочет уходить в свою спальню, плачет, — ответила ей совершенно растерянная староста девочек.— Плачет… — Минерва не ожидала увидеть сейчас картины десятилетней давности. Девочка намертво прикипела к мисс Грейнджер, и разлучать их сейчас было просто опасно. В этот момент Луна Лавгуд упала в обморок, сильно напугав ту, в которую вцепилась. — Тишина! — приказала профессор МакГонагалл, поднимая палочкой мисс Лавгуд. — Мисс Грейнджер, за мной!Отнеся очень бледную первокурсницу в Больничное крыло, Минерва кратко рассказала свои наблюдения Поппи, на что медиведьма только вздохнула, соглашаясь. Споив зелья находящейся без сознания девочке, мадам Помфри показала Гермионе на кровать рядом.— Вы можете поспать здесь, мисс Грейнджер, — тяжело вздохнула медиведьма, когда декан Гриффиндора ушла. — Вас нельзя разлучать… Не думала я, что опять увижу такое… Ох, дети…— Спасибо… — ответила сильно испугавшаяся за Луну нечесаная девочка, усаживаясь рядом с той и принимаясь гладить, открыв при этом какую-то книгу. Медиведьма снова тяжело вздохнула, а Минерва в это время писала письмо мистеру Лавгуду.

***

Когда я снова открыла глаза, то в первый момент испугалась, не увидев мамочку, но потом увидела, что она спит на соседней кровати. Она, наверное, очень устала, а тут я со своей истерикой. «Плохая! Плохая девочка!» — подумала я, ударив себя по щеке, а потом еще раз, но тут вышла мадам Помфри.

— Почему ты себя бьешь? — спросила она.

— Потому что ма… Гермиона устала, а тут я… Я плохая девочка, — ответила я ей.

— Ты хорошая девочка, — она подошла, погладила меня, тяжело вздохнула и дала какое-то зелье, от которого я сразу же уснула. Мне снился тот день… ну когда все случилось… Но в этот раз я будто видела все своими глазами: как умирала мамочка, дядя Гарри, как гасли глазки Лили… наверное, я кричала, потому что это же невозможно вынести, и проснулась.

— Тише, маленькая, тише… — меня обнимала мамочка, которую я, наверное, разбудила.

— Прости меня, пожалуйста, — попросила я, ведь я не хотела будить мою уставшую маму.

— Ну что ты, — очень-очень нежно погладила она меня. — Я совсем не сержусь на тебя.

— Так вот, кого ты искала… — раздался голос папы, сразу же присевшего рядом с кроватью. — Что делать будем?

— Я… Я расскажу… — тихо произнесла я, и тут мамочка меня закрыла собой.

— Не надо ее мучить! Пожалуйста… — попросила она. — Лучше я вам расскажу.

— Можно посмотреть воспоминания, — сказал папа, погладив меня и посмотрев на мамочку.

Они достали Омут Памяти, папочка показал, как вытаскивать воспоминания, и мама, которая Гермиона, принялась сгружать… Ну, наверное, о том, что было в поезде. А потом она меня обнимала, тихо всхлипывая, а я обнимала ее. Наверное, я ее расстроила… Я плохая… Это же мамочка, ее нельзя расстраивать!

— Накажи меня, пожалуйста, — попросила я ее.

— Тебя не за что наказывать, — покачала она головой, прижимая меня к себе. Ее магия… ее тепло… я просто расплакалась…

— Я плакса, — призналась ей, а мамочка поцеловала меня в лоб, отчего глаза как будто закрылись сами. Наверное, я опять уснула, но ненадолго, потому что услышала, что сказал папа. Сначала он сказал такое, что за это будет очень-очень грустно сидеться, а потом…

— Значит, в жизни той, чью жизнь прожила Луна, ты была ее мамой, — это папочка сказал.

— Очень похоже, — ответила мама, гладя меня. — Знаете, глядя на нее, я понимаю, что недостаточно люблю своих родителей… Это же просто невозможно…

— С василиском, Уизли и прочими радостями разберется Отдел Тайн, — произнес мужчина. — Да и с зельями тоже… а вот что сейчас делать… Она не стеснит тебя в спальне?

— Нет, мистер Лавгуд, — ответила мамочка, поняв, что я подслушиваю, потому что я даже дыхание затаила. — Она такая малышка, как она может стеснить? Вот только кричит во сне очень страшно…

— Учитывая ее память, это не удивительно, — сказал мой папочка со вздохом. Он меня ласково погладил и куда-то ушел, а потом я узнала, что буду жить с мамочкой. Наверное, это не очень хорошо, но я просто не могу с ней расстаться, не хочу-у-у-у…

— Не плачь, Розочка, — мамочка опять меня гладила, и я успокаивалась, ну потому что это же мамочка…