Путаница или Ребёнок от незнакомки

Глава 29

Глава 29

Скандал, который я учинила по поводу телефона, Шамаев выдержал более чем спокойно. Этот киборг молча выслушал все мои обвинения, перебив только один раз, для того, чтобы узнать, что заказать мне в ресторане на ужин.

-У меня связь с женихом оборвана, вся жизнь рушится! Какой ужин? - закричала я и в сердцах бросила в него свой разбитый телефон.

-Мраморная говядина или морепродукты? - задал встречный вопрос этот псих, полностью игнорируя мои крики и ловко увернувшись от летящего прямо ему в голову снаряда.

-Говядина, - устало согласилась я, понимая, что спорить с Шамаевым бесполезно, направилась туда, где по словам Олега находились спальни.

Размышляя, зачем одному человеку такой большой дом, я не спеша шла по коридору, а убедившись, что Олег не пошел следом, стала с интересом заглядывать в комнаты. В четырех из пяти спален на первом этаже действительно пахло новым ремонтом и мебелью. Именно поэтому я выбрала единственную, уже обжитую по виду комнату. Войдя внутрь, бегло осмотрела большую кровать из темного дерева, довольно темные стены и шторы. Интерьер выглядел очень по-мужски, но главным было то, что здесь пахло мятой, а не краской и новой мебелью. Радуясь, что хоть здесь меня не мутит, я буквально на пару минут прилегла на кровать, которая манила словно магнитом, и к своему собственному ужасу, крепко уснула.

***

Четыре дня, проведённые в доме у Олега Шамаева, пролетели как миг, и неловкость от совместного проживания начала немного отступать. Сам медведь повторял, что я дома, я - напротив, всячески подчеркивала, что временно гощу, но это не меняло сути. Так или иначе события развивались в нужном Шамаеву ключе.

Сам хозяин расположился в соседней комнате и постоянно наведывался ко мне в гардеробную за своими вещами. Как выяснилось, аппартаменты, которые я заняла, не зря пахли мятой. Узнав, что заняла чужую комнату я поспешила было её освободить, но медведь был непреклонен, и поэтому всё осталось так как было. Новый телефон, как и один комплект белья и одежды, пришлось принять, но от остального я категорически отказалась.

Созвониться с Максимом получилось только вчера, потому что его мюнхенский номер я не знала наизусть, а со старой симкартой возникли какие-то проблемы, и её пришлось сменить. Можно было поехать в салон сотовой связи и попросить разобраться с проблемой, но мое время совсем перестало мне принадлежать. Ежедневные физиопроцедуры для беременных и барокамера занимали всё утро, а на обед и вечер медведь придумывал мне кучу других занятий. Пришлось врать разъяренному жениху, что у меня украли телефон, но каждый раз, когда я обманывала Максима, на сердце скребли кошки. Всё время я убеждала себя, что пора всё рассказать, но в последний момент смелость меня покидала. Что-то внутри подсказывало,что в такую фантастическую историю никто не поверит и обвинят в первую очередь меня и моего малыша. Но пути назад не было, и несмотря ни на что, о выборе, сделанном в пользу ребенка я совсем не жалела.

В любом случае, очень хотелось вернуться домой, чтобы всё хорошо обдумать без внимательного взгляда отца моего ребенка. Но он и слушать ничего не хотел об отъезде и каждый раз находил целый список аргументов против моего возвращения.

Утром пятого дня я проснулась пораньше, чтобы застать Шамаева дома. Он обычно уезжал на работу не позже семи и возвращался уже к полудню. Застав его на кухне, я поспешила начать разговор.

-Котенок, ты почему так рано встала? - удивленно поднял бровь Олег и внимательно осмотрел меня с ног до головы. Это уже совсем не смущало, ведь за время, проведенное вместе, я постепенно привыкла к его пристальному вниманию.

Со стороны наше общение выглядело, как раз разговор супружеской пары, которая ждет ребенка, вот только я всё время чувствовала нарастающее напряжение. Мы чужие друг другу! У меня есть жених и своя размеренная жизнь. У Олега тоже свой круг общения и, наверняка, есть женщина. Стоп... Он же только развелся. Что, если у них с женой до сих пор есть чувства? Это открытие внезапно неприятно кольнуло, и поэтому и без того плохое настроение окончательно испортилось.

-Мне уже гораздо лучше, поэтому, я думаю, что могу вернуться домой, - твёрдо произнесла я, уже в следующую секунду почему-то смутившись того, что хочу уехать.

-Исключено, - сухо ответил медведь, и отхлебнув кофе из чашки, потянулся за пиджаком от делового костюма.

-Почему это? Я что, в тюрьме? - смущение молниеносно сменилось растущим недовольством, и я приготовилась к пикировке. Он, конечно, очень упертый мужчина, но я уже узнала точки, на которые нужно давить, чтобы хотя бы мелких спорах победа оставалась за мной.

-Потому что я не собираюсь рисковать вашим с ребенком здоровьем, просто чтобы перевезти тебя в другой город. Развор окончен, - он выразительно посмотрел на наручные часы, этим жестом давая понять, что аудиенция окончена, и принялся распечатывать никотиновый пластырь.

-То есть ежедневно ездить на процедуры, ходить в кино, кафе, торговые центры и гулять по городу мне можно, а вернуться домой - нет? - возмутилась я, но увидев недобрый взгляд медведя, замолчала.

Он ничего не ответил, крепко сжав челюсти и пытаясь открыть упаковку пластыря. Но видимо, я слишком разозлила Шамаева, потому что он никак не мог справиться коробкой, и в итоге просто разодрал её на две части.

Подчинившись какому-то непонятному порыву, я вытащила из его замерших на пол пути рук пластырь, и встав на носочки, попробовала прикрепить его ему чуть ниже подбородка. Не знаю, зачем я это сделала, но желание возникло безсознательно, опередив голос здравого смысла, который сейчас вел себя подозрительно тихо.

В тот момент, когда мои холодные пальцы коснулись массивной шеи Шамаева, он шумно сглотнул и дернул кадыком. От его почерневшего взгляда тело пошатнуло, и сильные руки зафиксировали меня, заключив талию в железный обруч. Нужно было попросить отпустить, отодвинуться и вообще постараться держать дистанцию, но вместо этого я замерла и прислушалась к бешенному стуку сердца, которое набатом раздавалось в ушах. Судя по дрожи и нехватке воздуха, я была на пороге обморока, но не понимала этого, поэтому немного приоткрыла рот и сделала небольшой вдох, а потом рваный выдох прямо в лицо наклонившегося ко мне Шамаева.

Зря.

Зря я это сделала, потому что уже в следующую секунду он застонал, словно от боли, а потом впился в мой рот, словно голодный зверь.

В этот момент голова стала абсолютно пустой и свободной от любых мыслей. Остались только его губы и язык, мучающие меня в голодном болезненном поцелуе. Я не отвечала, но и не сопротивлялась, полностью растворившись в противоречивых ощущениях. Однако хватка стала крепче, и медведь словно впечатал мое тело в свое, прижав максимально сильно и лишив возможности дышать.

Чтобы набрать немного воздуха, я приоткрыла рот и невольно впустила его внутрь. Это тоже было зря. Потому что вкус кофе и мяты окончательно затуманили разум, и моё тело отозвалось так, как не отзывалось еще ни разу в жизни. И я ответила. Потяжелевшая грудь заныла, а низ живота сковал такой странный дикомфорт, что захотелось сильно сжать бедра, чтобы хоть чуть-чуть унять болезненную пульсацию.

Казалось, что между нами искрило так, словно мы два оголенных провода. Руки Шамаева сжимали мои бедра, а в живот помимо пряжки его ремня, упёрлось... Вот это меня и отрезвило.

Медведь не сразу отпустил меня, несмотря на растущее сопротивление. Несколько раз силой отводил ладошки, упирающиеся в его широкую грудь, и целовал ещё сильнее, как голодный зверь, показывающий добыче, что она не сможет убежать.

И мне было хорошо. В тысячу раз горячее и лучше, чем при поцелуе с парнем из хореографической школы или с моим единственным мужчиной...

Максим... Мысль о нём окончательно отрезвила, заставив почувствовать стыд за всё происходящее. По щеке покатилась слеза, и страстный поцелуй вдруг приобрел соленый вкус.

Шамаев почувствовал это, поэтому зарычал мне в губы и наконец отпустил.

-Я уезжаю домой, - всхлипнула я пошатнулась, лишившись опоры в виде его сильных рук.

-Только через мой труп! - рявкнул медведь и осмотрев меня бешеным почерневшим взглядом, стремительно вышел, со всей силы хлопнув входной дверью.

Осознание того, что я натворила, пришло почти сразу. Осев на пол, я прислонилась к массивной ножке деревянного обеденного стола и разрыдалась.

Щёки, натертые его щетиной, горели огнем, а грудь и низ живота болезненно ныли от неутоленного желания. Я приложила пальцы к к распухшим губам, хранившим вкус кофе и мяты. Они были еще влажными от поцелуя, и напоминали о том, что произошло здесь меньше минуты назад.

Из приоткрытого окна донесся звук мотора гелентвагена, и я вымученно вздохнула. Уехал. Уже немного изучив характер Медведя, я понимала, что решение отпустить меня и не продолжить начатое, далось ему с большим трудом.

Какой позор... Я предательница.

Закрыв глаза я застонала от бессилия и ощущения фатализма происходящего. Я практически изменила жениху. Вела себя как девица легкого поведения! Возбудилась и чуть не отдалась человеку, которого знаю всего полторы недели, и от которого жду ребенка.

Как жить дальше?

Нет. Здесь нельзя оставаться. Нужно как можно скорее уезжать домой, иначе наше с Шамаевым общение ничем хорошим не кончится...