Путешествие за сортом

Хроника времен рода Malus

В саду Алкиноя. Где искать родоначальников сортов! Московское наливное. Ген-на-ген.

Греческий поэт Гомер в седьмой песне «Одиссеи» поведал миру о саде персидского царя Алкиноя.

Судя по этим стихам, сад Алкиноя, благодаря умелому подбору сортов, всегда был полон зреющих плодов, то есть уже существовали сорта разных периодов созревания: и летние, и осенние, и зимние. Мягкий островной климат ускорял созревание одних и растягивал созревание других, более поздних сортов. А может быть, в саду Алкиноя были яблони типа нашего самаркандского Хасылдара, дающего при благоприятных условиях два урожая в год?

На уровне современных знаний это предположение отнюдь не выглядит фантастическим, хотя, будь оно высказано, скажем, тридцатью годами раньше, авторов посчитали бы под стать барону Мюнхгаузену. Дело в том, что в течение многих десятилетий главным прародителем большинства сортов яблони в мировой литературе по плодоводству называлась яблоня низкая — Malus pumila Mill. Лишь недавно исследователи доказали, что дикорастущей яблони низкой в природе не было и нет. Но существовала другая яблоня, которая могла претендовать на первенство в роде древнегреческих и древнеримских сортов.

Яблоня Сиверса свое название получила в честь русского ботаника Ивана Сиверса. Путешествуя по Тарбагатаю (Южный Казахстан), он обратил внимание на рощи деревьев, усыпанных крупными, красивыми и вкусными яблоками. Почти 200 лет назад, в 1793 году, Сивере описал их, но опубликовать свой труд не успел. Лишь в 1830 году К. Ф. Ледобур в книге «Флора Алтая» привел материалы, собранные Сиверсом, и назвал вид яблони в честь первооткрывателя. Но еще долгие годы помологи Западной Европы все низкорослые формы яблони, имеющие окультуренный вид, объединяли общим названием — яблоня низкая.

Сегодня на основании исследований, проведенных советскими ботаниками, можно сделать вывод, что одним из древнейших очагов возникновения культурной яблони явились горные районы Средней Азии. Исторический процесс интродукции одомашненных форм яблони Сиверса из первичного среднеазиатского очага в более молодые земледельческие страны Западной и Восточной Европы, а позднее и Северной Америки привел к возникновению вторичных центров усиленного формообразования генотипов культурной яблони. Средняя Азия явилась, таким образом, alma mater для сортов.

Так что, судя по всему, в саду Алкиноя вполне могла расти прародительница яблони, впоследствии получившая название в честь русского ботаника.

Надо также отметить, что особое значение для познания динамики происхождения современных культурных сортов плодовых деревьев имеют работы Н. И. Вавилова. В 1931 году он писал: «На Кавказе и в Средней Азии можно шаг за шагом установить звенья эволюционного ряда. Так называемые черкесские сорта яблони, выведенные древними земледельцами Кавказа, представляют как бы переход от диких форм к культурным, отличаясь мелкоплодностью, большой выносливостью к холоду и повреждениям и в то же время исключительной продуктивностью, а иногда и скороспелостью. Плоды их часто отличаются поразительной лежкостью, транспортабельностью. Среди них можно найти иногда сорта высоких качеств. Такие же «транзиты» яблонь от дикарей к культурным мы наблюдаем и в Семиречье».

Но вернемся к страницам истории яблони.

За четыре века до нашей эры ученик Аристотеля Теофраст писал о двух сортах яблони — ранних и поздних. Первые-де плодоносили весной, а вторые — осенью. Он упоминал яблоко дикое и культурное, а также иноземное — эпирское.

Греки в те времена знали о необходимости перекрестного опыления, различных способах размножения (семенами, вегетативно), были им известны прививка, обрезка, кольцевание, а также приемы ускорения плодоношения — «наказание» — вбивание деревянных клиньев в ствол.

Через 200 лет после Теофраста Катон Старший рассказывал уже о семи сортах яблони, рекомендуя Мустеум как сорт, особенно достойный разведения. Спустя 100 лет Варрон добавил два названия, а в 42 году до нашей эры Колумелла присоединил еще шесть сортов. У Плиния Старшего говорится о 17 сортах яблони.

По свидетельствам Катона, Варрона, Плиния, в Древнем Риме названия сортам яблони давали или по именам (Аппиево, Матиево, Секстиево), или по вкусу яблок (мучнистое, медовое, рассыпчатое), или по времени созревания (раннее, позднее), или по названию местности (скандийское и другие).

Деревья, росшие в римских садах, подвергались естественной гибридизации. Выращенные из семян таких гибридов сеянцы после отбора становились новыми сортами. Использовали их также для прививки.

Палладий (IV век) упоминает об огромном количестве сортов яблони и сливы в римских садах.

От греков и римлян культура яблони проникла к западноевропейским народам.

Если судить по одному из баварских законов 630–638 годов, в те времена в Германии известен был ряд сортов яблони и груши. Но до второй половины VII века в Германии и во Франции мало кто занимался плодоводством. Карл Великий вменил в обязанность монахам обрабатывать землю и разводить сады. Король-садовод собственноручно начал выращивать во Франции более 70 видов новых для страны плодовых и лекарственных растений. Помолог А. Леруа приводит сведения о старинном французском сорте Каштан, культивировавшемся до 1200 года и имевшем несколько разновидностей.

В XIII–XIV веках сады Европы вышли за пределы монастырей. В это время итальянец Кресченто дает в своей книге по плодоводству около сотни названий сортов разных плодовых деревьев. Тут встречаются некоторые сорта рамбуров и ренетов, например, Серая коротконожка, Рамбур лотарингский, — судя по всему, тот самый сорт, о котором упоминал еще Варрон.

К 1600 году уже существовали описания сортов яблони, таких как Апи звездчатое, Апи черное, Апи розовое, Кальвиль белый зимний, Кардинал красный, Королевская коротконожка, Штеттинское красное, сохранившиеся до наших дней.

Исследователи высказывают предположение, что сорта под названием Апи с плодами средней величины с окраской от желтой до сплошь темно-красной родственны римскому сорту Аппиево, известному со времен Плиния. В связи с этим хочется сделать небольшое отступление и поговорить о долговечности сортов.

Английский плодовод Т. Э. Найт в 1795 году пришел к убеждению, что каждый сорт имеет предел своего существования, который, по его соображениям, достигает приблизительно 300 лет.

Академик В. В. Пашкевич писал: «Различные сорта одного и того же вида плодовых деревьев будут обладать и различною долговечностью, что, однако, не мешает говорить и о средней долговечности сортов данного вида вообще». От себя добавим, что корнесобственные сорта живут значительно дольше, чем привитые. И еще одно замечание.

В качестве примера Найт приводил сорт груши Деканка осенняя, который, по его мнению, постепенно идет к вымиранию. Он в общем-то справедливо отмечал, что «сорта плодовых деревьев обыкновенно размножаются вегетативно, путем прививки, и каждый данный сорт, получив когда-то начало из семени или иным путем и затем, будучи размноженным вегетативным способом, представляет собою как бы один огромный организм, расчлененный на тысячи частей, живущих на чужих корнях (подвоев) и не обновляющихся половым путем посредством семян. Этот организм (сорт) должен постепенно стариться и идти к вымиранию». Все это так, но, очевидно, он не брал во внимание зону возделывания, почву и уход. Поэтому факт остается фактом: в помологическом саду «Руткевичи» до сих пор собирают урожай «обреченной» груши Деканки осенней, и лакомятся сочными плодами, отдавая дань их отменному вкусу…

К 1693 году знали уже 129 сортов яблони, полученных в основном от случайных сеянцев. В Англии один из таких сеянцев был назван Бедфордширский найденыш.

В 1767 году в Швеции начали скрещивать сибирскую яблоню с культурными формами-сортами. Надо сказать, что садоводство в этот период получает большое распространение. Садоводы разных стран начинают проводить внутрисортовые скрещивания яблони, надеясь вывести новые сорта. Знаменитый философ Ф. Бэкон видел в этом занятии одно из благороднейших развлечений, освежающих умственные силы. Он писал: «Сад доставляет человеку самое возвышенное удовольствие; это самая большая отрада для человеческой души».

А какова же история яблони на территории нашей страны?

Тот факт, что каждая народность имеет свое название яблони (грузинское — «вошли», армянское — «хындзор», узбекское — «себе», славянское — «яблони» и так далее), свидетельствует о самостоятельных очагах развития этой плодовой культуры.

Автор вышедшей в 1959 году книги «Сады России» доктор сельскохозяйственных наук В. А. Одинцов не согласен с учеными, утверждавшими, что культурные породы и сорта в нашу страну раньше всего были завезены в Киев из Греции после крещения Руси, оттуда Юрием Долгоруким перенесены во Владимир, а потом в Москву. Он отстаивает ту точку зрения, что «садоводство здесь имеет местное и очень древнее происхождение». С точки зрения современной науки, садоводство России и его сортимент формировались самостоятельно, независимо от европейских стран, а первые сорта плодовых культур возникли на генетической основе местных диких форм.

Известный русский садовод А. Д. Воейков отмечал, что народные опытники средней полосы европейской части нашей страны давно интересовались хорошими формами дикорастущих растений (в особенности яблони) и переносили их в свои сады. Основываясь на этом, Воейков в 1909 году писал: «Мы можем посоветовать всем нашим садоводам (особенно жителям Севера и далеких окраин) повнимательнее относиться к диким плодовым растениям». Среди последних, по мнению Воейкова, можно найти или вывести такие формы, которые будут полезны «всем садоводам России».

Сохранились предки современной яблони и в горных районах Средней Азии. В коллекции Туркменской опытной станции ВИР есть так называемые Хазараспская и Бабарабская яблони, объединяющие группу сортов — Ишек, Кизилджа, Матау, Миасары, Окалма, Палванбай, Турши, Юван, Я зги и других, — некогда окультуренных в результате многовекового отбора. Большинство из этих яблонь растет в виде куста, образует большую поросль, плоды у них сладкие, пресно-сладкие и реже кисло-сладкие.

Очень давно яблоню начали выращивать в районах Нижнего и Среднего Поволжья. По Волге-матушке шло переселение окультуренных форм яблони Сиверса из Средней Азии. Древние поволжские садоводы выращивали сады, сея семена («зерновки») и используя корневую поросль и отводки. Экспедициями П. С. Палласа, В. В. Пашкевича, А. Д. Воейкова, Ф. Д. Лихоноса, В. Я. Чупринюка, В. К. Левошина, В. В. Малыченко выявлены местные стародавние сорта: анисы, бели, мальты, скороспелки, хорошавки, Килинчинское, Мамутовское, Яндыковское и другие.

Доктор сельскохозяйственных наук В. В. Малыченко во время своих экспедиций по Волго-Ахтубинской пойме обнаружил, что дельта Волги — очаг сорта Яндыковское, центр его в деревне Яндыки, которая в 60-е годы представляла собой «сплошной селекционный сад».

По мнению ученого, ссылающегося на архивные материалы, садоводство в Нйжнем Поволжье возникло в глубокой древности благодаря оживленной торговле, способствующей также завозу семян и черенков. Посев семян лучших сортов, размножение их корневыми отпрысками привели в процессе последующего отбора к созданию и таких сортов, как Астраханское красное и Астраханское белое. Много веков в Поволжье накапливался гибридный фонд сеянцев, что позволило создать много оригинальных сортов. Зафиксировано около 70 вариаций анисов и ряд клонов — Анис алый, Анис розово-полосатый, Анис белый, Анис серый и так далее.

Во время своих экспедиций Малыченко обнаружил в районах среднего течения Дона по опушкам лесов дикорастущие яблони и груши. В пойме Дона ему попадались полукультурные сорта яблони, они были высокоурожайными и использовались местным населением. Много форм яблони Сиверса обнаружил ученый в большинстве лесничеств Серафимовичского района Волгоградской области.

В своих описаниях России 30-х годов XVII века ученый математик, путешественник А. Олеарий дает следующую оценку русских сортов: «Очень хороши по вкусу и своей наружности, очень нежны…».

Иностранцы, посетившие Москву, с восхищением отзывались о русских наливных яблоках.

В описях сортов московских садов того времени говорится о существовании Налива, Аркада, Скрута, известных и ныне.

Во все времена мир не мог пожаловаться на отсутствие оптимистов и пессимистов. Применительно к яблоне оптимисты рассчитывали на вечный «золотой век» этой культуры, пессимисты же обращали внимание на то, что яблоня подвержена нападению различных вредителей и болезней, которые в конце концов и «съедят» ее.

Их опасения оказались не такими уж беспочвенными.

В 1819 году в Швеции появилось сообщение о том, что на листьях, цветках и плодах яблони обнаружен какой-то неизвестный гриб: при сильном увеличении удалось рассмотреть крохотные споры, сидящие на коротких цилиндрических ножках — конидиеносцах гриба. Нижняя сторона листьев пораженных растений покрывалась пятнами. Их первоначальный оливковый цвет постепенно темнел, приобретал бархатистый налет со спорами гриба. Такие же темные пятна с бархатистым налетом появлялись и на плодах. Под пятнами можно было разглядеть слой опробковевшей ткани, мешавшей нормальному росту плодов. Плоды заболевшего дерева становились уродливыми, кривобокими, иные из них растрескивались. Урожай резко снижался.

В Швеции зловредный гриб получил свое первоначальное латинское название — Vonturia inalgualis (Cke) Wint.

Болезнь яблони, вызываемая этим грибом, была зафиксирована в Германии, США, Англии. В 1862 году ее обнаружили в Австралии и России. Кроме того, выяснилось, что болезнь поражает не только яблони, но и груши, боярышник. Правда, грибы — возбудители болезни — узкоспециализированы. Парша с груши не может перейти на яблоню, и наоборот.

К концу века в цикле развития гриба разграничили две стадии: сумчатую и конидиальную. За сумчатой стадией, когда грибы развиваются в мертвых тканях опавших листьев, плодов, оставили прежнее латинское название, а конидиальная получила другое — Fusicla dium dendriticum (Wallz) Fuck.

В России болезнь плодовых культур, вызываемая этими грибами, по аналогии с заразной кожной болезнью, получила название парша.

Сильно свирепствовала она в 1901, с 1905 по 1909 год и в другие годы с холодными и дождливыми весной и летом. В 1962 году в средней полосе страны от парши пострадал ряд сортов яблони: потерял товарную ценность почти весь урожай, а деревья, еще летом сбросив листву, сильно подмерзли в последующую зиму. С тех пор прошло уже почти четверть века. За это время удалось разработать целый комплекс профилактических и истребительных приемов, позволяющих бороться с паршой яблони и груши. Наиболее эффективен химический метод, то есть обработка насаждений различными ядохимикатами. Однако производство и применение ядохимикатов на больших площадях садов требует огромных материальных затрат. Кроме того, их использование приводит к загрязнению среды, нарушает взаимоотношения в естественных биоценозах, уничтожает не только возбудителей болезней и вредителей, но и полезных насекомых и микроорганизмы.

Отдельные садоводы-любители и поныне применяют хотя и трудоемкие, но достаточно надежные приемы защиты растений, известные с глубокой древности. Например, для предохранения плодов семечковых от плодожорок и некоторых грибных болезней, от повреждения птицами и осами они используют бумажные мешочки. Их надевают на плоды, достигшие диаметра примерно 2 сантиметра, до начала откладывания яичек бабочками плодожорок. Мешочек одевают на плод так, чтобы в него не попали листья, а открытую сторону мешочка у плодоножки стягивают тонкой и мягкой проволокой. Снимают мешочки за 7—10 дней до сбора плодов, лучше всего при пасмурной погоде. За эти дни плоды успевают приобрести свойственную сорту окраску. Садоводы-любители заметили также, что мешочки из бумаги способствуют увеличению размеров плодов и повышению их сочности.

Сейчас перед учеными стоит задача с помощью селекции создать сорта, устойчивые к парше. Успешное ее решение свело бы к минимуму химическую защиту, удешевило бы производство фруктов, помогло бы сохранить чистой среду обитания.

Не только для селекционеров, работающих по выведению устойчивых к парше сортов яблони и груши, но и для всех любителей природы большой интерес представляют теоретические положения о сопряженности эволюции растения-хозяина и паразита, позволяющей выживать и тому, и другому.

Как пишет югославский ученый-селекционер С. Бороевич, «естественный отбор не благоприятствует ни слишком агрессивным паразитам (ибо, уничтожая хозяина, они уничтожили бы и себя), ни слишком устойчивым растениям (при этом исчез бы субстрат, на котором развиваются паразиты)».

Это состояние равновесия в природе может нарушиться под влиянием резких изменений факторов окружающей среды (холодные и дождливые весна и лето) и в результате некоторых видов деятельности человека.

Отмечено, например, что применение повышенных доз минеральных удобрений, особенно азотных, создает благоприятные условия для развития ряда патогенных (болезнетворных) организмов.

Устойчивость растений к патогенным организмам может быть нескольких видов. Если из-за несовпадения циклов развития хозяина и патогена последний не в состоянии проникнуть в ткани растения, и болезнь не развивается, то речь может идти о пассивной устойчивости. Создание таких сортов семечковых культур сулит многообещающие результаты.

Относительная устойчивость — это устойчивость, при которой сорта хотя и поражаются паршой, но выдерживают болезнь без особого снижения урожая. Такая устойчивость зависит от условий внешней среды (температуры и влажности воздуха, освещенности и т. д.) и может колебаться у высокоустойчивых сортов от слабой до умеренной поражаемости, а у среднеустойчивых сортов — до сильного поражения в годы вспышки болезни.

Многие сорта, относительно устойчивые в одной зоне, оказываются восприимчивыми в другой, где имеются иные расы парши. Некоторые селекционные сорта стали восприимчивыми к парше после их широкого промышленного разведения.

Невосприимчивость (иммунитет) к парше — это активная, или истинная, генетическая устойчивость. По современным представлениям, генетически устойчивое к парше растение в действительности сверхвосприимчиво к этой болезни. Но, используя продукты своего обмена веществ (полифенолы, токсины), оно сдерживает заражение или мешает развитию болезни. Такое растение содержит гены устойчивости, продукты действия которых в состоянии воспрепятствовать проникновению патогена и не дают ему развиться.

Крупнейший зарубежный фитопатолог Дж. Ван-дерпланк ввел понятие вертикальной и горизонтальной устойчивости. Вертикальной называется устойчивость, при которой патоген, проникший в растение, не способен обеспечить дальнейшее развитие болезни в пространстве и во времени. При горизонтальной устойчивости патогену удается установить контакт с растением, но за это ему приходится расплачиваться понижением жизнеспособности. Тот или иной уровень горизонтальной устойчивости имеется, вероятно, у всех растений. Наличие у растения вертикальной устойчивости, так же как и наличие у патогена вирулентности (способность заражать), обусловлено определенными генами. Причем, как установил американский генетик X. Флор в своей теории «ген-на-ген», для преодоления действия каждого гена вертикальной устойчивости патоген должен обладать определенным геном вирулентности. Иными словами, если растение-хозяин имеет ген устойчивости, то определенная раса патогена не в состоянии вызвать инфекцию. В этом случае патоген авирулентен (не способен вызвать заболевание). Если же раса патогена в состоянии вызвать инфекцию у определенного сорта, значит, патоген имеет ген вирулентности, а растение-хозяин не имеет гена устойчивости и, следовательно, неустойчиво.

Сортов яблони и груши, устойчивых ко всем без исключения физиологическим расам парши, возможно, и не существует, так как в пространстве и во времени эти расы распространены крайне неравномерно.

Есть сорта семечковых культур, устойчивые к некоторым распространенным расам парши, существующим в данное время и в определенных географических районах. Такой тип устойчивости называется специфической.

Генетическое объяснение устойчивости еще не получило общего признания, поэтому среди селекционеров и генетиков не затихают споры. Но, как известно, полемика способствует установлению истины. Конечно, подводить итоги дискуссии преждевременно. Важно другое: появился мощный импульс к проведению дальнейших исследований. В частности, повысилось значение работы по отбору сортов яблони и груши, обладающих наивысшей устойчивостью к определенным расам парши. Такие сорта — источники генов устойчивости независимо от олигогеиного (в данном случае — единичного) или полигогенного характера ее наследования.

К настоящему времени у яблони выявлено около 50 генов (шесть из них, кстати, обусловливают устойчивость яблони к парше). Коллекция помологического сада «Руткевичи» и коллекция ВИРа располагает сортами — носителями всех этих генов.

Используя сорта-доноры, гибридизацию и отбор, селекционеры создают сорта, устойчивые к парше и к тому же превосходящие существующие по ряду агрономических признаков. Расскажем об истории создания одного из них.

Есть в коллекции «Руткевичей» сорт Прима. Он выведен в США в 50-х годах. История его создания такова. У одной из мелкоплодных диких форм яблони был обнаружен клон, не повреждаемый паршой. Эту дикую яблоню скрестили с культурными сортами, не обладающими иммунитетом. Чтобы определить устойчивость к зловредной болезни полученных гибридных сеянцев, разработали довольно простую методику.

Прежде для определения устойчивости к парше десятков тысяч сеянцев в естественных условиях требовались большие площади, многие годы кропотливого труда, огромные затраты сил и средств. Эту исследовательскую работу значительно упростили. Гибридные семена, полученные в результате скрещиваний, густо высевали в плоские ящики в теплице. Появившиеся всходы опрыскивали водной эмульсией спор парши: они настолько чувствительны к этой болезни, что она способна «съесть» их всего за несколько недель.

Выжившие сеянцы, стойкие против «бича садов», пересаживали в открытый грунт, чтобы изучить целый ряд других признаков, в том числе и качество плодов. Кстати, плоды гибридов первого поколения, как правило, мелкие, низкого качества. Поэтому их снова скрещивали с лучшими культурными сортами. Повторяли и процедуру опрыскивания суспензией спор.

После повторных скрещиваний из гибридных сеянцев четвертого поколения и был отобран сорт яблони, названный Прима. Этот сорт устойчив не только к парше, но и к бактериальному ожогу и пятнистости листьев. Дерево среднерослое, раскидистое. Плоды от средних до крупных, округлые, желтые, с ярко-красной и темно-красной покровной окраской и восковым налетом. Мякоть зернистая, хрустящая, сочная. При температуре, близкой к 2 °C, плоды хранятся три-четыре месяца.

На основании полевых опытов в «Руткевичах» Г. П. Рылов распределил сорта яблони по устойчивости к парше на пять групп: иммунные, высокоустойчивые, устойчивые, среднеустойчивые и, наконец, восприимчивые.

Назовем сорта, относящиеся к первым двум группам.

I. Иммунные сорта: Макфри, Прима, Приам, Присцелла, Навои, Красное из Кревзи.

II. Высокоустойчивые сорта (степень поражаемости листьев и плодов не более 1,0 балла): Бель Розовая, Коммунарка, Хасылдар (Дважды плодоносящее), Нежное забайкальское, Ренет Кичунова, Ренет украинский, Стримка, Феникс, Диана, Катя, Горноалтайское.

В последующих главах читатели познакомятся еще с рядом отечественных и зарубежных сортов яблони, представляющих большой интерес как для промышленного, так и для любительского садоводства.