Путник часть II

Глава 31

На подходе к границе геррильерос выбросили ножи и гранаты… Сербин с сожалением бросил в горный ручей свой «парабеллум» и глушитель к нему, к которому так привык за время службы в Испании…

Документов не было ни у одного из них…

Прямо на границе их задержали солдаты пограничной стражи и сопроводили на фильтрационный пункт: обнесенный колючей проволокой огромный участок под открытым небом, битком набитый народом. Здесь были все: и беженцы, ушедшие от режима Франко, и бойцы интернациональных бригад, и солдаты республиканской армии…

Задержанных отвели к серому кирпичному бараку, в котором размещалась администрация фильтрационного пункта, и велели ждать.

Ожидание затянулось на несколько часов, в ходе которых из блока постоянно выводили каких-то людей, которых сразу же отправляли за колючую проволоку.

Наконец, из блока вышел человек в гражданском платье с блокнотом в руке и записал данные каждого, спрашивая национальность и страну, из которой прибыл в Испанию.

Только через час их завели в блок и развели по разным кабинетам.

Человек, говоривший с Сербиным, был явно русским, причем, прибывшим из СССР. Одет он был в хороший серый костюм и голубую рубашку с галстуком. На вешалке в углу висела темно-серая фетровая шляпа с атласной лентой…

- Кто вы? Назовите себя! – приказал он, не представившись.

- Сербин Леонид Кондратьевич. Командир разведгруппы 14-го партизанского корпуса.

- Доброволец?

- Нет. Был направлен в Испанию по линии Главного разведывательного управления. Работал совместно с Ваупшасовым Станиславом. Псевдонимы «Шаров» и «товарищ Альфред». Мой псевдоним - «Дон Паулито».

- Какие задачи выполняли в Испании?

- В основном, разведывательно-диверсионного характера. Вы не можете сказать, удалось ли товарищу Ваупшасову уйти из Испании?

- Вопросы здесь задаю я! – оборвал его собеседник.

- Но кто вы? Я могу знать, с кем разговариваю?

- Ты можешь только отвечать на вопросы! Разве я непонятно выразился?

- Понятно…

- Кто, кроме товарища Ваупшасова может подтвердить твою личность? – собеседник окончательно перешел на «ты».

- Троян Василий Авраамович, Старинов Илья, Мамсуров Хаджи-Умар. Все они были советниками по разведке и диверсиями в 14-м корпусе. Все они хорошо меня знают и могут подтвердить мою личность.

- Какие задания ты получил от немцев, перед переходом границы?

- Да что за чушь ты несешь, товарищ? – возмутился Путник. – Я же тебе сказал, с кем я работал. Проверяй!

- Ну-ка, закрой пасть, мерзавец! – окрысился собеседник. – Еще раз повысишь голос – пойдешь в карцер!

- Ладно. Давай дальше…

- Дальше ты пойдешь в лагерь, за «колючку». А я подумаю, что с тобой делать. Но могу сказать сразу – Советская Росиия для тебя закрыта. Нам не нужны такие «перекати-поле», как ты. Тем более, с крайне сомнительным прошлым и без документов. Все вы будете выданы правительству Франко. Решение об этом уже готовится… Все, свободен!

- Лихо! Достойная награда за тридцать два месяца войны!

- Я тебя предупредил: держи язык за зубами! А то ведь и пострадать можешь…

Сербин вышел из кабинета. В коридоре его уже ждал конвой, который сразу же сопроводил его в лагерь.

За несколько дней Путник полностью освоился в лагере и поразился тому, что даже здесь - в неволе испанцы продолжали «кучковаться» по партийным признакам. Они собирались по группам – и «Республиканский союз», и «Левые республиканцы», и «Эскерра» — каталонская фракция «Республиканского движения», и Испанская социалистическая рабочая партия, и коммунисты, и Федерация анархистов Иберии, и даже Баскская националистическая партия — все они на полном серьезе проводили собрания, принимали какие-то решения… Если бы все эти политические силы объединились против общего врага, а не проводили время на политсоветах и митингах, ситуация на фронте могла бы быть совсем другой. Так думал Сербин, с тоской глядя на эти жалкие потуги республиканцев что-то решать, находясь далеко от Мадрида, и, фактически уже не представляя никаких реальных сил.

Путник узнал в разговорах со "старожилами" лагеря, что в лагерях Франции находится более 460 тысяч беженцев, и французы ведут активные переговоры о выдаче испанских беженцев режиму Франко. По поводу бойцов интернациональных бригад решение принято не было, но они почти не сомневались, каким оно будет…

Через неделю после прибытия Сербина в лагерь пограничная стража доставила еще четверых бойцов 14-го корпуса. Это были бойцы из охранного отряда, остававшегося с Ваупшасовым в лагере. От них Путник узнал, что Станислав смог уйти под огнем немецких легионеров, когда надежды на спасение, казалось, уже не было… Вся группа прикрытия, шедшая с ним, полегла под пулями фашистов… Словом, Ваупшасов смертельно рисковал, но смог прорваться…

Шли недели, проходили месяцы…

Советские интернационалисты уже, не скрываясь, говорили между собой о том, что Сталин предал побеждённых испанских добровольцев, бросил их на произвол судьбы и предоставил заботу о них другим государствам.

В лагерь приезжали представители Коминтерна, которые говорили о том, что прилагают все усилия для того, чтобы отправить интернационалистов на Родину. В переписку с правительством СССР по поводу интернированных советских добровольцев вступали Георгий Димитров, Мануильский. Димитров направил ряд писем секретарю ЦК ВКП(б) Андрееву с просьбой разрешить вернуться в СССР этим людям. Поскольку эти обращения остались безрезультатными, 20 августа 1939 года Димитров и Мануильский обратились с письмом лично к Сталину. В нём говорилось, что во французских лагерях содержится свыше 6 тысяч бывших добровольцев. Руководители Коминтерна просили допустить в СССР "после тщательной проверки" хотя бы половину этих людей. Однако попасть в Советский Союз сумели лишь единицы, остальные натолкнулись на унизительные и беспричинные отказы.

Видимо, чтобы скрыть следы советских добровольцев, французские власти неожиданно перевели 136 человек из лагеря Сан-Ситриен, где они содержались вместе с другими интербригадовцами, в лагерь в Гюре. Лагерь был более благоустроенным, но и охранялся лучше, и заключенных развели по блокам. Никакой связи с членами Коминтерна, а тем более, с представителями правительства СССР, в этом лагере не было.

Это был закрытый лагерь…

Зато администрация лагеря стала активно готовить нескольких бойцов интербригад, в основном - командный состав, к выдаче режиму Франко… В их число попал и Сербин.

Один из испанцев, знавший французский язык, вечером после хозяйственных работ, когда весь блок собрался за общим столом для ужина, сообщил, что случайно стал свидетелем разговора охранников. Они говорили о том, что группу повезут на испано-французскую границу на двух грузовиках. Охрана будет по четыре солдата на машину – двое в кабине, двое – в кузове.

Решение у Путника созрело мгновенно!

- Надо бежать! – твердо сказал он. - Другой такой возможности у нас не будет!

- Куды? Шоб вляпатысь в ище бильшее дерьмо? – спросил вислоусый украинец Бойко.

- А когда нас передадут испанцам, это будет какое дерьмо? Меньшее, по твоему? – спросил Сербин. – Ты что, не понимаешь, что нас повезут на виселицу?

- И куда мы пойдем? – мрачно спросил москвич Колпаков. – У нас нет ни карты, ни компаса. Дорог мы не знаем. Языка тоже. Первый же патруль будет наш!

- Слава, мы воевали в Испании разве в лучших условиях? Мы же разведчики! Все добудем своими силами. Не добудем, пойдем по звездам!

- Голосовать не предлагаю! - Сербин встал, приняв стойку "смирно". - Чем кончаются голосования, мы все видели в Испании. На правах старшего по должности и званию распределяю каждому обязанности при осуществлении побега!...