Путь Хаута

Глава 6. Духи, стихи и яды

Через неделю после той моей кошмарной поездки я набралась храбрости позвонить гему Хару и попросила его о встрече.

Сначала мы отправились в театр, где давали одну из классических постановок, затем послушали певичек в Доме удовольствий и, наконец, решили потанцевать в местном ночном клубе, в котором собиралось больше третьих. Но мне — после пережитого ужаса — хотелось развлечений, любых и много. Там играла быстрая земная музыка, и можно было танцевать, причем отнюдь не церемониальные па. Лонео, оказывается, вполне хорошо умеет это делать. Мы остались в клубе часа на три, пока я не утомилась. Тогда он усадил меня за крошечный пластиковый столик, а сам пошел за напитками.

Я наблюдала за третьими, продолжавшими дискотеку, и не заметила, как в зал вошли два бугая. Но они, похоже, сразу обратили на меня внимание.

— А ничего мордашка, ты тут с кем? — интересуется один, поднимая край вуали, скрывающей мое лицо от взглядов третьих. Второй тем временем усаживается напротив, положив свою ладонь поверх моей и не давая встать.

— Она со мной. — Голос Лонео кажется еще ниже от сдерживаемой ярости. Он опускает два бокала на наш столик.

— О, лорд–захватчик. А ты уверен, что твоя цыпочка не захочет узнать, каковы настоящие мужчины? Мы покажем ей все красоты Барраяра. — Говорящий это парень, похоже, серьезно пьян.

— Уберите руки от леди, немедленно. Иначе вы оба умрете.

— И что, ты убьешь нас?

— Не я. Она.

— Запугай их, но не говори, что я хаут, — на хаутском, который тут никто из местных не знает, требую я. Воспоминания о леди Джемике взывают о мести. Все присутствующие должны запомнить, что нападать на цетагандийских женщин — смертельно.

— А цыпа, оказывается, умеет говорить! — замечает один из наглецов. — И что она сказала?

— Высокородная потребовала, чтобы я не убивал сразу, она хочет испытать на вас свой новый состав.

— Что? — Наглецы тут же убрали руки и отодвинулись от нашего столика.

— Леди путешествует по Империи, собирая особую коллекцию, — продолжает запугивать местных Лонео, — здесь, на Девятой сатрапии, она надеется существенно ее расширить.

— Коллекцию чего?

— Ядов, токсинов и разнообразных возбудителей смертельных инфекций.

— Так леди — куколка не из простых?

— Нет, она действительно высокородная цетагандийка.

— Ну тогда мы просто обязаны познакомить ее с нашими обычаями, — доставая из рукавов ножи, сообщили они.

Один двинулся сразу к Лонео, второй вбок, ко мне. Какие они странные. С ножами против гем–лорда с парализатором. Разумеется, никакого долгого боя не было. Лонео уложил первого в упор, а второй получил разряд уже в спину, пролетая мимо меня.

После этой весьма короткой драки Лонео перевернул обоих лицами вверх и свалил рядком. Они были в сознании, но неподвижны ниже шеи.

— Леди, они полностью в вашем распоряжении.

Я сняла с левой руки перчатку и острыми ноготками провела по щеке одного из нападавших. Достала флакончик, смазала мгновенно заалевшие царапины.

— Лонео, открой другому рот, — все еще на хаутском попросила я. И капнула из того же флакончика прямо на язык второму бугаю.

— Нам следует объявить это место зоной биологического заражения? — на галанглике спросил гем Хар, чтобы и остальным присутствующим в зале было понятно.

— Нет, достаточно отправить этих двух в инфекционные боксы, — так же на галактическом английском ответила я, — а если через сутки они еще будут живы, пусть сообщат хауту Зайе, ей наверняка захочется протестировать их иммунитет.

Вызвав по комму медслужбу, он садится за столик, и мы наконец пробуем напитки.

— Леди, я, кажется, тоже вдохнул паров из того флакончика, — со странной интонаций произносит гем.

— Тогда, гем Хар, тебе придется сопроводить меня домой, там есть антидот.

Через десять минут мы уже дома. Я занимала маленький трехэтажный особняк недалеко от центральной площади города, поэтому добраться в крохотном Золтане можно было быстро до любой точки. По сравнению с усадьбами созвездия я просто по–спартански скромна.

— Давай еще немного потанцуем, — прошу его я, когда мы заходим в просторный холл. Интересно, что было в моем коктейле? Голова слегка кружится, и хочется веселья и чего–то еще. Мы делаем несколько плавных танцевальных движений, и наконец он не выдерживает.

— Леди, вы держите мою жизнь в своих руках, — в тишине дома его шепот звучит почти просительно, — вы дадите мне антидот?

— Идем, он у меня там, наверху.

Выглянувшей на звуки нашего прихода гем–девушке я говорю, чтобы нас не беспокоили, и мы поднимаемся в мою малую гостиную.

— Поцелуй меня, — прошу я.

Он застывает напротив меня, со странным выражением глядя на меня своими огромными синими глазами.

— Хаут Ларина, ты играешь со мной, как кошка с мышью. Ты уверена?

— Да.

Его теплые губы накрывают мои. Пальцы скользят по шелку платья, очень–очень осторожно. Мои ладони проходятся по его плечам. Такой нежный, такой мощный. Хочу его.

Он наконец отрывается, чтобы вдохнуть немного воздуха.

— Так я заслужил антидот?

— А его не существует.

— Что? Как?

— Конечно. Никто не делает противоядия к духам. Это были они. А второго я просто слегка поцарапала.

— Коварная женщина, — с восхищением шепчет он, — истинная хаут–леди. Словами почти убила трех человек и запугала весь клуб одним флаконом духов.

— Третьим полезно напоминать, почему высшая знать неприкосновенна.

Его руки тем временем не прекращают своего путешествия по моей спине. Мои же пальцы находят застежку верхней накидки его униформы.

— Ты останешься на чашечку чая?

— Но уже слишком поздно для чая…

— С утра будет как раз во время.

— Ларина, ты просишь меня остаться? — Он приподнимает одну бровь. Его грим слегка перекашивается.

— Да.

Он снова целует меня, и его руки становятся более нахальными, скользя уже в поисках застежек верхнего платья. Мне намного легче — на нем стандартная военная форма. Верхние слои платья цвета едва распустившегося цикламена остаются лежать на полу гостиной, вместе с верхней частью его формы. Мы перемещаемся в спальню, и там на пол летит шелковая нижняя накидка, цветом и фактурой копирующая уже листья этого растения.

На мне остается лишь тончайшее полупрозрачное нижнее трико, повторяющее изгибы тела и не допускающее распространения генетического материала с эпидермиса во внешнюю среду. На нем уже нет и этого. Он подхватывает меня на руки и опускает на кровать.

— Даже в самых своих отчаянных мечтах я не надеялся, что ты позволишь мне что–то подобное, прекрасная принцесса, — шепчет Ло, пока его пальцы скользят вверх и вниз по тонкому шелку.

— Тогда у меня есть преимущество. В моих самых смелых мечтах всегда был только ты.

— Ларина…

Его пальцы наконец находят застежку, и последняя преграда начинает понемногу обнажать тело.

Тонкая ткань освобождает ноги и падает на пол. Его хриплый голос, декламирующий классические стихи, заводит меня только больше. Как и его запах, и его прикосновения.

— Наяву это даже лучше, чем в фантазиях, — едва нахожу в себе силы выдавить я.

Его губы оставляют горячую дорожку на лодыжке, и он отстраняется.

— Мне нужно в душ, — сообщает Ло.

Едва не застонав от сожаления, поднимаюсь с постели и веду его в ванную комнату. Зато теперь при свете ламп я могу разглядеть его тело. Он такой же высокий, как и я, наши глаза на одном уровне. Но он намного шире в плечах, чем любой хаут–лорд, и это сплошные, красиво очерченные мышцы. Ло включает душ, и вода стекает тонкими струйками с его головы вниз по телу. Грим слегка оплывает, но не стирается.

— У тебя такие короткие волосы, как у барраярцев. Без грима, наверное, можно и перепутать?

— Часто приходится носить шлем, длинные волосы мешают. Вот пойду на повышение, отращу косу длиннее твоей.

Смеюсь. Мои волосы в распущенном состоянии уже ниже коленей, вряд ли он когда–нибудь сможет догнать.

Подаю свое средство для снятия церемониального макияжа и вижу его обнаженное лицо.

— Какой ты красивый.

Провожу пальцами по длинному тонкому носу, касаюсь губ, квадратного подбородка. Пальцы спускаются ниже, а он отвечает:

— Мой предок шесть поколений назад завоевал супругу–хаута. Линия оказалась доминантной. Но у меня еще и военная модификация. Усиленный мышечный каркас, подвижные суставы, упругие связки, — он явно хвастается своей породой.

Мои пальцы уже скользят по его груди к сухим кубикам пресса.

— Потрясающе, настоящее произведение генетического искусства.

Ло притягивает меня к себе, под струи воды. Я успеваю подхватить с полки гель и выливаю ароматную жидкость на ладонь. Дальше мои руки пускаются в увлекательное путешествие с целью узнать все тонкости его модификации. Он, впрочем, не отстает.

Вдоволь наласкавшись, он быстро сушится и остается в ванной комнате, ожидая, пока я приведу в порядок волосы.

— Разрешишь заплести тебе? — едва слышно предлагает Лонео. Прикасаться к волосам хаута мало кому дозволено. Только парикмахеру, да еще любовнику. Впрочем, мы уже пересекли эту черту. Поворачиваюсь к нему спиной, позволяя проявиться его ухаживанию. Ожидать от гема–военного сложных причесок глупо, и Ло заплетает мне простую косу, примерно на середине требуя чем скрепить.

— Знаешь, лорды–хауты не женятся. Но иногда, если кому–то из них повезет повстречать особенного человека, с которым он хочет остаться, лорд–хаут просит заплести ему волосы, и, таким образом, он обозначает, что его жизнь теперь принадлежит этому человеку, — пока он плетет, рассказываю.

— А у леди–хаутов это тоже так работает? — уточняет Ло.

— Боюсь, что нет. Леди–хауты вступают в брак только по приказу Звездных Яслей и Небесного Семейства.

— Тогда мне придется начать пораньше отращивать волосы.

Закончив косу, он подхватывает меня на руки и несет обратно в спальню. Там Ло кладет на постель и замирает, похоже любуясь открывающимся видом: разгоряченная и готовая к любым безумствам хаут–леди.

— Тебе уже говорили, что работу Звездных Яслей следует объявить законченной? Они выполнили свою миссию — создали само совершенство, тебя.

— Не припомню, — слегка ежусь, словно от холода, — но я, кажется, начинаю мерзнуть.

— Это поправимо. — Он устраивается рядом, обхватив меня своими руками и прижав к горячему телу.

— А теперь я чувствую себя кусочком шоколада на солнцепеке.

— Хм–м–м. Надо попробовать. — Его губы скользят по плечу, ключице, спускаются ниже. Ладони тем временем двигаются по талии и спине.

Голова Ло опускается ниже, и его губы выцеловывают окружность груди, завершая спираль на соске. Потом повторяет с другой стороны и начинает выкладывать цепочку поцелуев вниз, к середине живота.

Пальцами перебираю его короткие прядки. Коленкой проскальзываю по внутренней поверхности его бедра вверх и вниз. Он шипит сквозь зубы:

— Не мешай…

Его пальцы скользят по коже, губы продолжают выписывать прихотливую спираль все ниже и ниже.

Моих простых слов не хватит, чтобы описывать дальше, поэтому положусь на классиков.

Когда очередная волна накрывает меня, я просто не могу больше этого терпеть. Запускаю пальцы обеих рук в его волосы и настойчиво тяну вверх, к себе. Он послушно двигается ко мне, напоследок мазнув языком вдоль лунной дорожки живота.

— Хм–м–м.. леди?

Изгибаюсь всем телом, прижимаясь к нему, и одновременно закрываю его рот поцелуем. Высвобождаю пальцы одной руки и проскальзываю ими вниз, по шее, груди и животу. Слегка подтолкнув, побуждаю его перевернуться на спину.

— Разреши мне…

— Мой, наконец–то ты мой.

— Твой, всегда был, — проводит кончиками пальцев по коже живота, и я покрываюсь мурашками. — Как бы сделать так, чтобы и ты стала моей? Простому воину король не отдаст руку прекрасной принцессы.

— Тогда воину самому нужно стать королем. Или даже могущественнее короля.

Он слегка отстраняется и смотрит мне в лицо.

— Когда я повстречал тебя, в моей жизни появился смысл. Я знал, что служу Империи, потому что где–то там, на одной из планет, есть прекрасная принцесса знатного рода. И я хотел, чтобы никакие драконы, повстанцы и иноземные захватчики не могли причинить ей вреда. Когда там, на обломках флайера, я увидел тебя в окружении дикарей, я хотел достать свой родовой нож и перерезать их всех просто за то, что они напугали тебя. А если бы на месте леди Джемики оказалась ты, то после их смерти, а я бы их точно уничтожил, я убил бы себя, потому что больше нет того, ради чего стоило бы жить.