Путь Индии. Стратегии для неопределенного мира

В мире безопасности и политики Индия иногда терпит побочный ущерб от западных инициатив. Примером тому может служить джихад в Афганистане в 1980-х годах, который послужил питательной средой для терроризма в Джамму и Кашмире. События в Афганистане и Западной Азии вызывают беспокойство и сегодня. Восприятие и приоритеты могут существенно различаться, если точки зрения не совпадают. Что касается распространения ядерного оружия, то внимание Запада к Ирану и Северной Корее контрастирует с обелением Пакистана и сказкой о частной сети А.К. Хана. Что касается гражданских свобод и прав человека, то военный режим на востоке Индии - в Мьянме - был санкционирован в то самое время, когда режим на западе - в Пакистане - приветствовался как союзник. Когда речь шла о великих трагедиях нашей эпохи, будь то голод в Китае или массовые убийства в Бангладеш и Камбодже, стратегические расчеты Запада брали верх над общественным возмущением. Старые привычки объясняют, почему страны, предоставляющие войска для миротворческих операций ООН, практически не имеют права голоса при определении мандатов. Или то, что взрыв самолета Air India у берегов Ирландии рассматривается совсем иначе, чем взрыв самолета PanAm над Локерби четыре года спустя. Мы видели общества, которые не замечают пропаганду терроризма во имя свободы слова, а затем практикуют выдачу преступников, когда под угрозой оказывается их собственная безопасность.

Из этих примеров можно извлечь уроки как для Индии, так и для Запада. При всех изменениях в мире Индия не должна недооценивать влияние, которое по-прежнему сохраняет Запад. Со своей стороны, Запад должен понимать, что Индия пришла из другого места и с другой историей. Неизбежно возникнут некоторые расхождения, несмотря на то, что общая почва расширяется.

Ключом к долговечности Запада до сих пор является набор институтов и практик, которые он постепенно, но прочно установил в период своего господства. Практически нет ни одной сферы человеческой деятельности, которая в той или иной форме не формировалась бы и не регулировалась им. Правила устанавливаются для всего мира, а также для глобальных сообществ. Они подкрепляются нарративами, которые служат на благо Запада и принижают его конкурентов. Совокупность институтов, режимов, правил и пониманий представляет собой настолько сложную паутину, что создание альтернатив является поистине грандиозной задачей. Однако по мере перераспределения глобальной власти это неизбежно произойдет.

Если укоренившиеся вынуждены идти на компромисс с нарождающимися, вопрос не только в масштабах и характере. Важнее то, с кем именно это делать. В отношениях с Китаем западная логика взаимодействия была направлена прежде всего на взаимную экономическую выгоду. Если сегодня в отношениях с Китаем и есть напряжение, то это потому, что взаимность оказалась под вопросом. Но Индия - это другой случай, потому что на экономическую логику накладывается еще и политическая. Ее плюралистический характер и демократические взгляды ближе к западным. В результате экономический рост и политическое положение Индии сегодня приобретают более широкое значение. Содействие ее подъему может стать частью формирования нового глобального стратегического баланса. Индии также не мешало бы вспомнить, что в истории одни страны сотрудничали с другими, руководствуясь более серьезными соображениями.

Меняются не только возможности Индии, но и относительный вес Запада. Если США и Запад в целом утратили свое преимущество, то это связано с их просчетами в отношении политического ислама и Китая соответственно. К этому добавляются проблемы, вытекающие из экономических, социальных, демографических и политических тенденций, которые назревали уже давно. Социальные тенденции также способствуют усилению национализма и замкнутости на Западе. Иммиграция в сочетании с политикой, способствующей неравенству в доходах, подпитывала антиглобализационный нарратив. По мере роста культурного национализма Запад также ополчился против самого себя: Великобритания - против Европы, а США - против своих союзнических обязательств.

Что касается Европы, то после кризиса в еврозоне в любом случае наблюдается устойчивое глобальное ослабление. В значительной степени Европа политически отстранилась от Азии, определяя свои интересы преимущественно в экономических терминах. Но темпы перемен в последнее десятилетие были настолько резкими, что вскоре она оказалась в обороне даже на своей территории. Комфорт, который долгое время обеспечивал Атлантический альянс, также оказался под вопросом. Таким образом, мы имеем картину некоторого смятения и беспорядка. Разрывы между США и Европой очевидны по многим вопросам, в то время как сама Европа расколота после многих лет продвижения внутреннего единства. Действительно, ситуация дошла до такого состояния, что можно задаться вопросом о том, является ли идея сплоченного западного мира более жизнеспособной. Клеем, который скреплял эту структуру, были США. Сейчас, когда эта страна все больше поворачивается внутрь себя, это грозит разрушением. Поэтому мы можем наблюдать зарождающуюся многополярность внутри Запада. Когда такой Запад начнет взаимодействовать с Индией или наоборот, это будет не так, как в те времена, когда его солидарность была сильнее.

Индия может быть восходящей державой, но ей еще предстоит пройти огромный путь. Однако есть уроки из современной истории, которые она может взять на вооружение. Дело в том, что самые впечатляющие истории роста за последние 150 лет происходили при участии Запада. Так было с Японией в XIX веке и после 1950 года, с Южной Кореей в 1960-х, с АСЕАН в 1970-х и с Китаем в 1980-х и последующих годах. Даже Советский Союз в 1920-х годах имел Германию в качестве важнейшего партнера для быстрой индустриализации. В случае с Китаем он получил двойную выгоду от двойного риска - сначала пойдя на сотрудничество с СССР в 1950-х годах, а затем переключившись на Запад в 1980-х. Само собой разумеется, что у Запада при этом будет своя собственная повестка дня. Но для его партнеров задача состоит в том, чтобы использовать этот вариант и справиться с его последствиями.

То, что Индия выиграет, достаточно очевидно. Укрепление партнерства с Западом приведет к значительным политическим и экономическим выгодам, хотя и то, и другое должно быть сбалансировано индийскими акциями в конкурирующих избирательных округах. Если заглянуть за горизонт, то там также открываются огромные возможности для использования технологий и оптимизации человеческих ресурсов. Возможно, в настоящее время глобализация находится в состоянии некоторого стресса, вызванного некоторыми перекосами, но она проявится в новой форме. Хотя можно с уверенностью утверждать, что сочетание экономики, технологий и демографии сблизит Индию и Запад, реальная разница будет зависеть от политики и ценностей. Для того, чтобы это удалось в полной мере, Индия и Запад должны вписаться в схему мира друг друга. В качестве отправной точки можно рассматривать рост Индии как стратегическое развитие в интересах Запада. Такое мышление стало более приемлемым в США и Японии; в Европе ему еще предстоит развиваться.

С экономической точки зрения, Запад также заинтересован в том, чтобы Индия быстрее превратилась в источник глобального спроса и предложения, что позволит снизить чрезмерную зависимость от какой-либо одной географии. Это будет особенно важно по мере того, как мы будем все больше полагаться на технологии. Учитывая, что оптимизация ресурсов и затрат останется ведущим принципом бизнеса, значение человеческих ресурсов Индии для мировой экономики со временем будет только расти. Рыночная экономика и ответственное управление делают ее надежным партнером, когда речь идет о контрактном проектировании и производстве.

Для Запада в обеспечении успеха Индии есть и более важные принципы. Он подтвердит, что демократическая политика и экономика высоких темпов роста не являются взаимоисключающими. Многоконфессиональное индийское общество также является огромным вкладом в глобальную стабильность. Фактически, именно оно выступает в качестве брандмауэра, препятствующего распространению фундаментализма и радикализма с запада Индии на ее восток. Но у нее есть и свои активистские аспекты, которые будут представлять все большую ценность для западного мира. В таких сферах, как безопасность на море в Индийском океане или налаживание связей в Азии, ее вклад может иметь большое значение. Готовность взять на себя большую ответственность за HADR уже заметна в последние несколько лет. Ее участие укрепляет режимы экспортного контроля, касающиеся чувствительных технологий. А ее присутствие не только повышает доверие к различным глобальным инициативам и переговорам, но и часто, как в случае с Парижем по изменению климата, помогает найти результат. Для западной системы, которая должна заново изобретать себя, чтобы оставаться сильной, это хороший вариант партнерства.

Чтобы все это сработало, необходимо объединить ряд важных отношений на самоподдерживающейся основе. К ним относятся связи Индии с США, Великобританией, Европой и Японией. Если говорить о США, то следует отметить, что Индия постоянно укрепляла связи со сменявшими друг друга администрациями в недавнем прошлом. Путь вперед заключался в том, чтобы найти общие точки соприкосновения: с Клинтон это были плюрализм и бизнес, с Бушем - демократия и глобальная стратегия, а с Обамой - изменение климата и радикализация. После избрания Трампа это двусторонние отношения, торговля и конвергенция в сфере безопасности. Для Индии выгодно, чтобы американский президент меньше находился в плену тех режимов и ортодоксальных взглядов, которые долгое время блокировали прогресс в отношениях с новым партнером. В представлении Трампа союзники разочаровали Америку, а конкуренты обманули ее. Индия, к счастью, не относится ни к тем, ни к другим.

Индо-американские отношения, очевидно, лежат в основе общего подхода к Западу. На ранних этапах британцы играли непропорционально большую роль в выработке более широкой политики. Как следствие, многие соображения, сложившиеся после окончания Второй мировой войны, были перенесены на внешнеполитические позиции. Однако со временем американские интересы приобрели более автономную основу, которая совпала с пересечениями, вызванными растущим влиянием Индии на Восток. Даже сегодня различия между сближениями на востоке и западе Индии заметны. Насколько они уменьшатся, покажет более тесная близость Запада к Индии.

Когда период "золотого седла" в отношениях с США подошел к концу, усилия по расширению связей принесли свои плоды. Широта контактов и легкость в общении сейчас были бы немыслимы полтора десятилетия назад. Прочность отношений можно точно измерить в терминах G2G, B2B, P2P или даже T2T (technology to technology). Страна, которая в течение четырех десятилетий не покупала никакой военной техники, теперь использует множество платформ. Особенно сильным был социальный контакт, подкрепленный большим количеством индийских студентов. Общественные настроения в обеих странах очень позитивны, а индийская диаспора стала необычным мостом, который оказывает влияние, в частности, на Конгресс США.

Хотя эти отношения, несомненно, стали трансформационной историей нашего поколения, они не лишены проблем. Это заложено в самой природе международных отношений, в одних случаях из-за расхождения геополитических перспектив, в других - из-за внутренних причин. В настоящее время наибольшего внимания требуют торговые трения и проблемы мобильности. Но помимо этого существует и более серьезная проблема - постоянное поддержание отношений. Индия должна поддерживать в США представление о своей ценности, будь то с точки зрения геополитики, общих проблем, привлекательности рынков, технологических преимуществ или разделения бремени. И он должен быть адаптирован под президента того времени. Учитывая прерывистость американской политики, важно, чтобы в их взаимодействии постоянно учитывались обновленные приоритеты и возникающие в связи с ними проблемы.

Мир действительно очень изменился, но его основы не были полностью перевернуты. Конечно, верно, что Азия впечатляюще поднялась, а Запад сдал позиции в экономическом и политическом плане. Но сбрасывать со счетов Запад - Европу, не говоря уже о США, - было бы серьезной глупостью. А предполагать, что растущий ВВП Азии быстро трансформируется в стратегическое влияние, - заблуждение. Такой экономический детерминизм может быть эффективным мотивационным упражнением, но не может служить основой для выработки политики. Дело в том, что сейчас основные рынки по-прежнему находятся на Западе, как и капитал, необходимый для роста. Что еще более важно, Запад остается главным источником технологий и инноваций, даже если его лидерство ослабевает. Глобальные институты опираются на его нравы, поскольку стандарты в основном устанавливаются там. Глобальное общее достояние в значительной степени регулируется Западом, и его невидимое влияние, возможно, даже более сильно, чем его видимая форма.

Поэтому заявления о его скорой гибели, по меньшей мере, преждевременны. Военный баланс выявляет эту реальность еще более резко. В оборонных бюджетах всего мира, даже если исключить США, сильно преобладают западные расходы. Вспомните войны, которые велись за последние двадцать пять лет: Югославия, Афганистан, Ирак, Ливия и Сирия. Каковы бы ни были их причины и результаты, во всех них Запад проявил волю к применению силы, значительно усовершенствовал технологии и их применение, а также продемонстрировал способность оказывать политическое давление. США и Европа по-прежнему остаются ведущими поставщиками военных технологий и технологий двойного назначения. Во многих частях мира присутствуют западные страны, и они часто оказываются на ранней стадии реагирования, когда затрагиваются их интересы. И не случайно они являются главными посредниками в любых региональных переговорах.

Когда речь заходит о взаимопонимании с Западом, в Индии, по понятным причинам, звучат доводы осторожности, отражающие нашу непростую историю. Более поздние события, такие как Ирак в 2003 году и Афганистан после 1979 года, также являются факторами, как и воспоминания о действиях Запада в нашем непосредственном соседстве. Но по мере того, как Индия поднимается в мире с более слабой структурой, это все больше становится вопросом наследия. Озабоченность проистекает из эпохи, когда Индия была слабее, а разрыв с Западом был гораздо больше. Другие страны были полюсами мирового порядка, и наша задача состояла в том, чтобы управлять ими с наименьшим ущербом. То, что, возможно, было верно в 1950-х годах, когда Индия предпочла быть неприсоединившейся, сегодня, возможно, уже не так актуально. Утверждать, что риски с тех пор не изменились, значит игнорировать значительные достижения, которые Индия имеет на своем счету с 1990-х годов. Кроме того, это значит недооценивать заметно улучшившееся положение Индии в мире.

В прошлом мы проводили черту, когда речь шла о таких судьбоносных вопросах, как ДВЗЯИ или ТРИПС. Сегодня Индия способна как уверенно сотрудничать с Западом, когда это необходимо, так и расходиться с ним, когда этого требуют ее интересы. Афганистан, Иран, Россия, изменение климата, связь или терроризм - вот несколько подходящих примеров. Индия также не колеблется в выборе собственного курса при возникновении необходимости в таких регионах, как Африка. В своем собственном соседстве Индия не только готова занимать позиции, но и способна влиять на международное сообщество. Временами это может сделать ее неудобно независимой, но все же это партнер, который имеет растущую ценность в более многоосевом мире.

Индийцы с уверенностью смотрят в будущее, однако им не следует забывать, что на предстоящем пути им предстоит преодолеть исторические препятствия. Хотя Индия внесла весьма существенный вклад в Первую и Вторую мировые войны, в 1945 году ее не было на высоком столе, и она продолжает расплачиваться за свое отсутствие. Подчеркивание ее жертв в этих войнах и последующих операциях по поддержанию мира является частью усилий по более решительному отстаиванию своих требований. Несмотря на все разговоры о более современном мировом порядке, очевидно, что укоренившиеся державы не захотят легко отказываться от своих привилегий, даже если это будет означать более дисфункциональную международную систему. Практики и режимы, вытекающие из 1945 года, негативно влияют на Индию, будь то Договор о нераспространении ядерного оружия или, до недавнего времени, представительство в Международном суде. Подвергнуть сомнению порядок 1945 года - важная, но деликатная задача. Это должно быть сделано с перспективой на будущее, которая будет привлекательна для деколонизированного мира, а не рассматриваться как шаг назад, который обращает вспять исторические результаты. По мере того как Индия будет подниматься в международном порядке, она будет продвигать свои собственные нарративы и, в некоторых случаях, ставить под сомнение западные.

Тот факт, что Индия является действующей демократией, созданной в сложнейших условиях, должен дать некоторые подсказки о ее природе. Является ли этот плюрализм следствием недавнего политического опыта или неотъемлемым культурным атрибутом, не имеет значения. Имеется достаточно большой опыт, чтобы предположить укоренившееся уважение к правилам и нормам. Безусловно, это самовосприятие, которое само по себе является мощным стимулом. Своими действиями и сообщениями Индия терпеливо создавала образ ответственной демократической державы. Мало кто станет оспаривать, что это не что иное, как чистый актив для мира, не уверенного в своих будущих направлениях. Но есть и тот факт, что эволюция индийского государства выявила его общественные характеристики более резко, чем раньше. По мере того как оно начинает определять себя более четко, неизбежно наступает период споров и корректировки. Дебаты, вызванные политическими событиями последнего года, показывают, что этот процесс не будет легким. В конце концов, речь пойдет о восстановлении баланса, поскольку именно к этому подталкивает национализм в глобальных делах.

В основе современного договора с Западом лежит необходимость осознания перемен, происходящих в нашей стране. Это потребует признания того, что элита, созданная по западным лекалам, уже утратила свою актуальность. Взгляд за пределы ортодоксальных представлений сейчас более широко распространен, и Мюнхенская конференция по безопасности 2020 года показательно сфокусировалась на "незападности". Индия, со своей стороны, должна извлечь максимум пользы из этой озабоченности, развивая тонкое понимание западного мира. Именно ценности и стратегия могут сблизить Индию и Запад, а не привычки и культура. То, насколько эффективно это произойдет, станет одним из факторов, определяющих глобальный ландшафт.

Глава 6. Нимцово-индийская защиты

Управление подъемом Китая

Мудрые побеждают до боя, а невежественные сражаются, чтобы победить".

- ЧЖУГЭ ЛЯНЬ

Способность Индии и Китая работать вместе может определить век Азии. В равной степени их трудности в этом деле могут подорвать его. Учитывая такое сочетание перспектив и вызовов, их связи, без сомнения, являются одними из самых значимых отношений нашего времени. Весь остальной мир может оценить удивительный подъем Китая, но Индия живет с ним в непосредственной близости как непосредственный сосед. Китай уже давно является важным фактором в ее стратегических расчетах, и сегодня это происходит как никогда раньше. Это две цивилизационные державы, чей почти параллельный путь к становлению современными государствами не обошелся без трений. Правильное понимание Китая имеет решающее значение для перспектив Индии. И именно поэтому обсуждение отношений должно выйти за рамки традиционных предположений и устоявшихся аргументов.

История и география заставляют индийско-китайские отношения сталкиваться с множеством реальностей: далекого и близкого прошлого, современной истории и современной политики, их двойного, но разного подъема и намечающегося будущего. В совокупности они образуют сложную матрицу, к которой мир проявляет все больший интерес. Баланс между многочисленными гранями этих отношений будет определять их общий характер.

Первая реальность связана с многовековой традицией тесных интеллектуальных, религиозных и торговых контактов. Это была эпоха настоящего Шелкового пути, взаимопроникающего, плюралистического и взаимообогащающего. Он охватывал разнообразные маршруты, соединявшие центральные районы двух цивилизаций, и его движущей силой было мощное сочетание идей и торговли. На протяжении большей части этого периода буддизм был транспортным средством, которое перевозило многочисленных пассажиров с пользой для всех остановок на маршруте. Куче и Хотан в современном Синьцзяне были центрами потока из Индии, который достиг тогда самого центра Китая. Правители этих царств, расположенных вдоль дороги, носили санскритские имена, что свидетельствовало об их связи с Индией. К третьему веку в Дуньхуане даже обосновалось большое количество индийских семей, а по пути следования находилось не менее впечатляющее количество монастырей. Изначально Кашмир был центром обмена знаниями, а позже проложил путь к созданию великого университета Наланды. Хотя это была главная артерия между Индией и Китаем, она не была единственной. Долины Брахмапутры, Чиндвина и Ирравади соединялись с востоком, а хроники исследователя Чжан Цяня свидетельствуют о Южном шелковом пути, который вел из Сычуани в Индию. Существовал также морской путь, сначала через Тонкин, а затем в Кантон, который соединялся непосредственно с полуостровной Индией. Наличие индийских храмов далеко на востоке, вплоть до побережья Фуцзянь напротив Тайваня, подчеркивает, насколько широкими были контакты с Китаем.

Эта глубокая культурная связь нашла яркое отражение в ключевых культурных объектах Китая, таких как пещеры Дуньхуана или храм Белой лошади в Лояне. Традиция контактов, естественно, имела человеческое выражение - от монахов Касьяпаматанги и Дхармаракши, которые привезли священные писания в Лоян, до Кумарадживы, который перевел многие буддийские тексты на китайский язык, и Даммо/Бодхидхармы, который ассоциируется с традицией Шаолинь. То, что два самых известных китайских путешественника в истории - Фа Сянь и Сюань Цзан - оба побывали в Индии, говорит о ее важном месте в древнем Китае. Торговля того периода была предметом обширных исследований, и некоторых может утешить тот факт, что у нее была другая проблема балансировки. Говорят, что к шестому веку индийская музыка была якобы настолько популярна, что императорский эдикт на короткое время попытался ее запретить. Те, кто утверждает, что существует давняя традиция плодотворных контактов и благотворного сосуществования, несомненно, подтверждают это. Но то, как культуры могли повлиять друг на друга исторически, полностью выпало из популярного повествования.

С индийской стороны ни общественные настроения в отношении Китая, ни осведомленность об этих связях не были особенно сильны. А сторонники связей в любом случае были редкими голосами. Отчасти это может быть связано с устной традицией, в которой практически не сохранилось записей о взаимодействии с другими людьми. Это также может быть отражением более эгоцентричного общества, для которого те, кто уходил, были незначительными, а те, кто приходил, - маргинальными. Такое отношение индийцев к Китаю контрастирует со всем остальным миром, и китайцам нелегко его понять. Сегодня, благодаря популярности индийских фильмов или развитию туризма, есть возможность использовать этот этап связей.

Близкое прошлое поначалу давало некоторую надежду, выраженную великим ученым П.К. Багчи*, что опыт Второй мировой войны сблизит два народа, которые почти забыли свое общее прошлое. Интересно, что китайская элита после 1949 года была хорошо осведомлена об этой истории с Индией. Показательно, что сам председатель Мао напомнил индийскому послу в 1950 году популярную поговорку о том, что китайцы, которые делают добро в этой жизни, в следующей получат реинкарнацию в Индии. Концепция Западных небес, земли, где родился Господь Будда, глубоко укоренилась в китайском обществе, как и слава о Путешествии на Запад во время странствий Сюань Цзана. В то же время сложилось представление о том, что социальная система Индии изначально несовершенна и лишена сплоченности общества. Националистические настроения в Китае видели в Индии компромисс с западным либерализмом, не обращая внимания на то, что она сама подражает конкурирующим идеологиям.

Тем не менее, антиколониальные настроения привели к тому, что китайское руководство того периода решительно и настойчиво выступало за независимость Индии. Это дошло до того, что испортило их отношения с британцами, особенно с Уинстоном Черчиллем. Роль, которую играла Индия в качестве тыловой базы во время Второй мировой войны, а также роль линии снабжения через Гималаи, усиливала это чувство близости. Хотя после 1949 года этот аспект стал менее заметным, новые варианты братства угнетенных продолжили его. Сага о докторе Котнисе, индийском левом, который погиб, возглавляя медицинскую миссию во время Второй мировой войны, стала популярной в обоих обществах. Даже визит национального поэта Индии Рабиндраната Тагора приобрел позитивный политический символизм из-за его противостояния японскому милитаризму. Современные записи могут свидетельствовать о более неоднозначном приеме, но история обычно приукрашивается политикой.

Зенитом этой фазы стало сияние независимости, создавшее основу для Третьего мира и озарившее Бандунгскую конференцию. Этот нарратив держался на ногах в течение целого десятилетия, потому что обеим странам было политически выгодно проецировать братство. Послание антиимпериализма вписывалось в афро-азиатскую солидарность, которую пропагандировала конференция 1955 года, чтобы укрепить их позиции по отношению к Западу. Также как и двусторонний дискурс, который побуждал индийцев видеть маоистский Китай в более либеральных терминах, чем того требовала реальность. Ощущение того, что мы находимся на одной стороне истории, способствовало тесному сотрудничеству на международных форумах и тому, что Индия выступала на стороне Китая против Запада. Заслуживает внимания ее упорное отстаивание представительства КНР в ООН, ироничное, учитывая последующее отсутствие ответной поддержки со стороны Китая в отношении постоянного членства Индии в Совете Безопасности. Индия была полезна Китаю как в корейской, так и во вьетнамской войнах, а предупреждение американцам о том, что Китай готовится вступить в корейскую войну, было передано через индийского посла в Пекине. Позиция Индии на глобальных переговорах, например, по японскому мирному договору, выявила ее расчеты в отношении Китая.

1950-е годы, безусловно, были периодом товарищеских отношений между двумя странами, и фотографии их лидеров вместе ярко передают это. Конечно, такие отношения гораздо лучше служили Китаю, более дипломатически изолированному из двух стран. В целом, несмотря на растущие пограничные разногласия, Индия искренне верила в этот этап отношений. Однако под ними скрывалась напряженность, которая нарастала по мере того, как продвигался процесс их превращения в национальные государства. В конечном итоге они должны были занять видное место в китайско-советской полемике, которая мотивировала китайское руководство так, как могут понять только коммунисты. Этап завершился, когда все эти проблемы одновременно встали во весь рост.

Хотя позитивные воспоминания, возможно, и служат политическим интересам, они не стирают убеждений того периода, которые имеют глубокие корни. Китайский национализм уже породил сравнительную историю, которая приписывала индийскому обществу недостатки. Теперь к этому добавилось представление о демократии как о явном недостатке дисциплины и стойкости. Эти карикатуры вряд ли послужили основой для легкого равновесия, когда два общества вступили на свой индивидуальный путь развития. Однако второй набор реалий ценен тем, что к ним можно обращаться всякий раз, когда возникает взаимное желание найти точки соприкосновения. Собственно, объединение БРИКС или Шанхайской организации сотрудничества очень напоминает этот период. При всех своих проблемах друг с другом Индия или Китай в глубине души чувствуют, что они также оспаривают устоявшийся западный порядок. Когда им удобно, они могут вытащить этот позитивный взгляд на свою историю.

Если и есть история, которая все еще считается, то это современная история. И это, по правде говоря, нелегкое наследство. Этот третий набор реалий охватывает сложные аспекты связей, когда первый всплеск взаимодействия уступил место жесткой безопасности и конкурентной политике. Было неизбежно, что, став независимыми государствами, установившими свои границы, Индия и Китай должны были примириться друг с другом. Даже в противном случае достижение компромисса было бы непростой задачей. Но когда эта проблема оказалась переплетена с управлением Китаем Тибетом, его полемикой с Советским Союзом и спорами внутри страны, события приняли совершенно иной оборот.

В конце концов, дело не в более обоснованных претензиях на границу и не в исторических свидетельствах. Да и отдельные инциденты, какими бы серьезными они ни были, не стали причиной конфликта. Именно политика того времени - внутри Китая, между Китаем и Индией, между Китаем и СССР, не считая китайской оценки Неру, - привела к конфронтации. Сам Неру частично осознал это, когда откровенно признался, что вопрос с Китаем стоял не столько о территории, сколько о господстве. Что он, возможно, недооценил, так это интенсивность ответных действий со стороны государства, более склонного к применению силы. Или подход, основанный на "фактах на местах", который спорному обществу было действительно трудно понять.

Суждения о периоде, приведшем к пограничному конфликту, - это целая индустрия. Но аспекты, требующие более тщательного изучения, включают в себя вопрос о том, было ли бы для Индии выгодно принуждение к более ранним переговорам о границе в 1950 году. И вообще, было ли соглашение 1954 года по Тибету триумфом надежды над расчетом. Для обеих сторон решения, принятые шесть десятилетий назад, имеют последствия и сегодня.

С точки зрения индийцев, политические и военные события той эпохи способствовали росту недоверия к Китаю. Это до сих пор сильно окрашивает общественное восприятие, и это наследие только усиливается новыми противоречиями. В последние два десятилетия, когда разница в силе усилилась, эти настроения вновь стали преследовать отношения. Возможно, китайцы не осознают, насколько сильное влияние оказал конфликт 1962 года на индийское общественное мнение. Индийское сознание не обладает такой же способностью к переходу от одного конфликта к другому, какую продемонстрировали китайцы в отношении своих собственных конфликтов с Россией или Вьетнамом. Проигравшей стороной в конфликте 1962 года была не только Индия, но и сами отношения. Поскольку каждое новое пограничное столкновение воскрешает эти воспоминания, то, что должно было бы уйти из фокуса общественного внимания, на самом деле остается в нем.

Некоторые сложности в современных отношениях также связаны с тем, как Китай поступил с Тибетом и как он воспринял реакцию Индии. Факты, даже находящиеся в открытом доступе, подтверждают утверждение о том, что ситуация развивалась таким образом, который не был предусмотрен ни одной из стран. Нет сомнений в том, что возникшее беспокойство впоследствии способствовало ужесточению позиций по пограничному вопросу. С тех пор стороны проявили выдержку, которой, возможно, не ожидали друг от друга.

Осложняющее влияние внутренней политики на отношения, очевидно, не ограничивалось только китайской стороной. В Индии дипломатические возможности также становились все более ограниченными по мере роста общественных и политических страстей. Сегодняшнее поколение было бы удивлено тем, насколько они ограничивали принятие решений в преддверии конфликта. Особенно поучительным является визит премьера Чжоу Эньлая в 1960 году.

Другой важный вопрос, определяющий ход повествования в этот период, - отношения Китая с Пакистаном. К истокам этой дружбы стоит вернуться, поскольку понимание прошлого позволяет понять ее будущее. Авторитетный рассказ* об этих связях задается вопросом, почему отношения, в которых нет ни культурной близости, ни общих ценностей, обычно составляющих основу альянсов, выдержали испытание временем и глобальными изменениями. Ответ на этот вопрос стоит обдумать. Очевидно, что Китай необходим Пакистану для устранения дисбаланса сил по отношению к Индии, особенно после того, как западные державы продемонстрировали снижение энтузиазма в отношении этой цели. А Пакистан, в свою очередь, полезен Китаю, который переходит от роли региональной державы к роли глобальной. Он не только помогает удерживать Индию в рамках Южной Азии, но и обеспечивает путь в исламский мир. С течением времени появлялись новые причины, которые придавали этим связям современную актуальность. Одной из них стали общие интересы на афганском театре, другой - морские амбиции.

Если Индия не предвидела этого, то только потому, что позволила первым принципам баланса сил заслонить более благородные цели построения лучшего мира. Стоит напомнить, что эти связи теплели даже тогда, когда надвигался пограничный конфликт с Индией 1962 года. Как только это произошло, он в полной мере воспользовался смежностью, которую обеспечили незавершенные действия Индии в Джамму и Кашмире. Чтобы оценить стремительность этого развития, следует отметить, что еще в 1959 году, когда произошло первое крупное столкновение Индии с Китаем, президент Айюб Хан также говорил об отражении китайских территориальных вторжений. Тем не менее, к началу 1962 года две страны обсуждали свое фактическое место встречи, а в 1963 году Пакистан фактически передал Китаю индийскую территорию. В то время он был членом двух западных альянсов - СЕАТО и СЕНТО - с золотой картой. Кроме того, в Пешаваре располагалась американская база, и он был глубоко вовлечен в операции западной разведки. Со временем этот альянс стал историей высоких ставок и смелых политических решений. Но сдвиг, произошедший в 1963 году, в корне изменил китайское мышление с тех пор. Сотрудничество усилилось и даже дало Пакистану некоторые неуместные надежды на китайскую поддержку во время конфликтов с Индией в 1965 и 1971 годах.

На современном этапе их отношений многие из этих вопросов получили дальнейшее развитие. В Индии давно ведутся дебаты о том, как ее воспринимает Китай. Пакистан дает ответ на этот расчет. Но эта озабоченность была ослаблена в конце 1980-х годов, когда Индия и Китай сосредоточились на устранении прорех прошлого. После войны 1962 года прошло четырнадцать лет, прежде чем в 1976 году были восстановлены посольские отношения. Теперь потребовалось еще двенадцать, чтобы премьер-министр Индии Раджив Ганди в 1988 году отправился в Китай. Основное внимание было уделено нормализации отношений и стабилизации границы, и эти цели были в основном достигнуты в течение следующего десятилетия. Соглашения о мире и спокойствии, подписанные в 1993 и 1996 годах, стали логическим продолжением этих целей.

Для обеих стран события, предшествовавшие 1988 году, стали долгожданным исправлением ситуации. Индия улучшила свои связи с США в 1980-е годы и была обеспокоена негативными последствиями советского вторжения в Афганистан. Возрождение альянса Пакистана с США наносило глубокий ущерб его интересам. Китай, хотя и принимал непосредственное участие в афганском джихаде, наблюдал за тем, как разворачивается ослабление СССР с покладистым руководством. Улучшение двусторонних связей на данном этапе было в интересах как Индии, так и Китая, поскольку ни одна из сторон не рассматривала другую в качестве доминирующей. В экономическом плане оба общества находились в целом на одном уровне, хотя Китай обладал некоторыми сильными сторонами, которые еще предстояло использовать. В политическом плане, конечно, Китай имел явное преимущество, отчасти из-за итогов 1962 года, а также потому, что его союз с Западом теперь действительно приносил плоды. Тем не менее, это была встреча с большими перспективами для замороженных и неспокойных отношений. Последующие события показали, что она также была неверно истолкована Индией.

События начала 1960-х годов выявили геополитическую природу этих отношений, которая была усугублена идеологическими разногласиями. Китай уже продемонстрировал суровую реальную политику в отношении Индии, быстро протянув руку помощи Пакистану. За четверть века после этого развились индо-советские отношения, а также китайско-пакистанские связи и китайско-американское сотрудничество. На первый взгляд, к середине 1970-х годов было достигнуто равновесие, которое теперь позволяло продвигаться вперед в отношениях между Индией и Китаем. Но вместо того чтобы позволить установиться естественному равновесию, Китай предпринял не совсем обычный политический шаг. То, что он сделал, справедливо назвали "высшим подарком", который одна страна может преподнести другой в наше время.

До этого помощь в создании ядерного оружия оказывали только США Великобритании, СССР - Китаю (но на полпути ее прекратили) и Франция - Израилю. Этот короткий список подчеркивает, как редко до этого времени использовалась эта возможность в международных отношениях, очевидно, по веским причинам. Логика китайского шага теперь соответствовала цели 1963 года - сохранить Пакистан в дефисе с Индией. Но этот акт настолько ценен, что дает ответ на вопрос, насколько Индия действительно важна в китайских расчетах.

Его влияние на политику и общественное мнение в Индии должно было быть очень глубоким. Важно отметить, что китайско-пакистанское ядерное сотрудничество началось примерно в то время, когда Индия и Китай возобновили отношения между собой на уровне послов. Это принуждение более мощного партнера к тому, чтобы снять озабоченность более слабого, до сих пор остается постоянным элементом китайского мышления в отношении Пакистана. По мере того как эти отношения приобретали серьезные масштабы, китайские ядерные технологии передавались этой стране, даже когда китайско-индийские пограничные переговоры активизировались. Эта тенденция сохранилась, и за визитом Раджива Ганди последовала передача ракет. Ходили даже слухи о ядерном испытании, проведенном Китаем для Пакистана на его территории. История продолжается, и появление Северной Кореи в качестве третьей стороны лишь дополнило ее сложную структуру.

Этот комплекс вопросов наследия - крест, который китайско-индийские отношения несут по сей день. Они не только сформировали прошлое, но и остаются факторами, влияющими на настоящее и будущее. Отрицание их последствий мало что дает. Те, кто стремится к развитию связей, должны принять эти реалии и преодолеть их в интересах более масштабной цели. Только честно встретившись с трудной историей, можно по-настоящему с ней покончить.

Хотя поддержание мира и спокойствия после конфликта не является сложным достижением, пограничный вопрос приобретал все большее значение по мере улучшения отношений. Понятно, что он рассматривался как ключ к полной нормализации отношений и шаг, который укрепит обе стороны в отношениях с миром. Однако обе стороны не смогли воспользоваться открывшимися перед ними возможностями. В 1979 году министр иностранных дел Атал Бихари Ваджпаи предпринял серьезные усилия, которые были сведены на нет нападением Китая на Вьетнам. После этого заинтересованность неоднократно подтверждалась самим Дэн Сяопином, но так и не была реализована. Однако в условиях набирающей обороты модернизации Китая и внутренних проблем Индии эта страна изменила свою политику, что имело определенные последствия. Назвав восточный сектор главной зоной спора, Китай вернулся к позиции, занятой Чжоу Эньлаем до конфликта 1962 года и Дэн Сяопином после него. Последствия этого для пограничных переговоров оказались долгосрочными. Хотя политические параметры и руководящие принципы пограничного урегулирования в конечном итоге были выработаны в 2005 году, это изменение акцента создало новую головоломку.

С окончанием холодной войны общая политическая атмосфера изменилась в лучшую сторону, несмотря на пограничный спор и ядерное сотрудничество с Пакистаном. Движение в сторону нормализации набирало обороты, несмотря на решение Индии в 1998 году окончательно перейти к ядерной программе. К 2003 году создание механизма специальных представителей продемонстрировало искреннее стремление к прорыву в решении пограничного спора. Также был достигнут определенный прогресс в пограничных переговорах и значительный оптимизм в области торговли. Китай был определен в качестве стратегического партнера, и появились серьезные мысли о заключении соглашения о свободной торговле. Изменение климата и Дохийский раунд торговых переговоров стали основой для совместных действий на мировой арене. Процесс БРИКС, начавшийся в 2006 году, утвердил чувство незападного единства, и вкратце индийская дипломатия, казалось, добивалась лучшего из всех миров.

Однако даже в этот период были признаки влияния более масштабных событий. В 1998 году США и Китай объединились, чтобы решительно выступить против ядерных испытаний Индии. Но дальше этого дело не пошло, поскольку искусная индийская дипломатия заключила собственную сделку с США. Однако во время второго срока Клинтона это привело к тому, что Китай заинтересовался созданием соглашения типа G-2, особенно в отношении Южной Азии. Этот подход вернулся при Обаме, причем не случайно с тем же набором американских чиновников. По иронии судьбы, Китай в 1960-х годах жаловался именно на этот вид кондоминиума больших держав.

Интерес Китая к Южной Азии в целом также расширился в этот период, как и его связи с Мьянмой. Антипиратское патрулирование после 2008 года дало ему вескую причину начать действовать в Индийском океане. Создание портов в Пакистане и Шри-Ланке имело свой резонанс. При этом более высокие темпы экономического роста увеличивали разницу в силе с соседом, чья приверженность реформам была более половинчатой.

2009 год стал поворотным пунктом в нынешнем подъеме Китая. Сочетание мирового финансового кризиса, смены администрации США и последствий войны в Ираке теперь уже не заставляло скрывать свой свет. В той мере, в какой это происходило до 2012 года, это было предостережением от старых привычек и опыта. Приехав в Пекин именно в это время в качестве посла, я наблюдал за активным проявлением этой вновь обретенной уверенности. Она проявлялась в политике, артикуляции и политической хореографии. Это затронуло все страны, хотя и по-разному. АСЕАН стала свидетелем движения в Южно-Китайском море и сопутствующего изменения отношения к региональным структурам. Япония уделяла больше внимания своему территориальному спору. США также подверглись испытаниям по целому ряду вопросов безопасности и экономики. Уравнение с Россией изменилось в пользу Китая, а кризис еврозоны позволил легко войти в сложный рынок. В отношении Индии в этот период наблюдались двусторонние проблемы, несмотря на многостороннее сотрудничество. Визовые ограничения и пограничные вторжения доминировали в новостях, несмотря на то, что обе страны продолжали находить общий язык во многих глобальных советах. После XVIII съезда партии связи Индии, как и всего остального мира, вступили в новую эру.

Когда в 1976 году премьер-министр Индира Ганди нормализовала отношения с Китаем, они, естественно, не имели большого экономического содержания. Даже когда десять лет спустя Раджив Ганди посетил Китай, экономическое содержание было незначительным. Энергия Китая была направлена в основном на развитые экономики, из которых он импортировал капитал и технологии, получая взамен все более широкий доступ к рынкам. Но по мере роста экономики Китая и открытия Индии возможности для торговли стали использоваться более активно. Показатели торговли говорят сами за себя: за два десятилетия они выросли в пятьдесят раз. Очевидно, что вступление Китая в ВТО сыграло большую роль, как и растущие потребности Индии. В условиях жесткой конкуренции на индийском рынке, который предъявляет высокие требования к ценам, импорт из Китая приобрел естественную ценность. Это относится и к строительству инфраструктуры, особенно в области энергетики и телекоммуникаций, где оно также поддерживается привлекательным финансированием.

Индийская система не разработала необходимых стандартов и правил, которые обычно сопровождают открытие экономики. Она допустила китайские товары до такой степени, что многие отрасли ее собственной промышленности оказались вытесненными. К сожалению, на другом конце не было даже подобия взаимности, даже в таких секторах, как фармацевтика и ИТ-услуги, где Индия имеет мировую репутацию. В результате экспорт Китая в Индию более чем в четыре раза превышает импорт из нее.

Первоначальная поддержка в Индии расширения торговли с Китаем теперь уступила место сильному недовольству ее односторонностью. Это больше не ограничивается политическими кругами, а формирует восприятие промышленности и общественности. Этот вопрос также оказывает негативное влияние на более широкие дискуссии. Таким образом, это проблема, которая не может ждать ни сама по себе, ни в связи с ее большим значением. Готовых ответов, похоже, нет, но это не оправдывает неудовлетворительный статус-кво. В ближайшем будущем эти вопросы приобретут еще большую остроту в связи с двойным принуждением Индии к экстернализации и оцифровке.

Перспектива углубления экономического сотрудничества между Индией и Китаем является сложной. С одной стороны, две крупнейшие экономики мира могли бы вести более активный бизнес друг с другом, особенно с учетом цепочек поставок. С другой стороны, это трудно отделить от их основных социально-экономических особенностей. Не то чтобы конкурентные источники не могли быть использованы для расширения торговли или создания инфраструктуры и других возможностей. В конце концов, Китай сам делал это с Японией и Западом. Но индийский контроль менее эффективен, и такой дешевый импорт фактически подрывает рост внутреннего потенциала. Индия также не проявила таких навыков, как Китай, в поглощении технологий и создании собственных. Поэтому в обозримом будущем эта проблема останется нерешенной. Как и остальному миру, Индии тоже трудно примириться с государственной капиталистической моделью, не имеющей прецедентов.

С 1963 года Китай усовершенствовал свой подход к Индийскому субконтиненту. По мере роста его экономической мощи и политического влияния росло и его присутствие в соседних с Индией странах со всеми вытекающими отсюда последствиями. Для страны, столь чувствительной к событиям на собственной периферии, было мало интереса в том, чтобы учесть естественное беспокойство других стран, находящихся в аналогичной ситуации. Отношения с Пакистаном, в частности, совершили качественный скачок с появлением так называемого Китайско-Пакистанского экономического коридора (КПЭК). То, что этот так называемый коридор открыто нарушает суверенитет Индии, делает его еще более неприемлемым. Хотя китайско-пакистанское сотрудничество само по себе не является недавним, этого нельзя сказать о защите более вопиющих действий Пакистана. Блокирование санкций в отношении самозваных террористов происходит в изоляции от остального международного сообщества. Это послание, естественно, вызвало негативный резонанс в Индии. На определенном этапе может прийти осознание того, что эта ассоциация с худшим лицом Пакистана имеет свои репутационные издержки. До тех пор, вероятно, она будет продолжать отбрасывать свою тень.

Влияние более мощного Китая, естественно, будет ощущаться в первую очередь на его ближайшем окружении. Во многих случаях это также периферия Индии. Равновесие между Индией и Китаем будет достигнуто не только на двусторонней основе. Оно также будет формироваться различными способами на более широком ландшафте. Для Индии это означает усиление своей игры в таких областях, как связь и проекты развития. У нее есть мощные карты в виде географии, культуры и социальных контактов. То, насколько хорошо она их использует, станет настоящей проверкой ее стратегии.

Любой ответ, очевидно, должен основываться на понимании того, что большие амбиции и возможности обычно порождают иную модель поведения. Поэтому Индии тоже нужно мыслить нестандартно и находить более творческие методы защиты своих акций. Если сейчас индийцы готовы к новым свершениям, то во многом это обусловлено именно таким восприятием. Интересно, что в этом отношении индийское чувство независимости может быть использовано в своих целях. Слова предостережения, выборочно опирающиеся на историю, могут найти отклик у тех, кто чувствует себя неуверенно. Поэтому важно, чтобы Индия ясно видела свои интересы и делала выбор в соответствии с ними. На самом деле современная политика Китая дает более чем достойные уроки. В разное время он заключал соглашения с различными державами, чтобы способствовать своему возвышению. Но такой политике, как индийская, которая отличается большей последовательностью и осторожностью, нелегко подражать. Однако в конечном итоге этот вопрос может оказаться не столько принципом, сколько практикой.

Даже в 1971 году, когда Индия пошла на сближение с СССР, она сделала это в ответ на новое геополитическое событие - китайско-американское сближение. Заключив индо-советский договор, она фактически сохранила свою свободу действий, а не ущемила ее. Сегодня существует новый геополитический вызов - возникновение многополярности. Она, конечно, не требует такого резкого ответа, как в 1971 году, но определенно поощряет расширение возможностей и понимания Индии. Цель состоит в том, чтобы создать лучший баланс и тесно сотрудничать с совпадающими интересами. Как показал сам Китай, сотрудничество с другими является неотъемлемым элементом восходящей траектории. Только те, кому не хватает уверенности в себе, будут сомневаться в мудрости такого подхода. Важно, чтобы Индию не убеждали и не давили на нее, ограничивая ее возможности.

Поднимающийся Китай стремится сформировать Азию, а возможно, и весь мир, в соответствии со своим архитектурным видением. Многие из его ключевых планов являются односторонними предприятиями. Инициатива "Пояс и путь" (ППД), по-видимому, служит его национальным целям, и сознательное сотрудничество естественно для тех, кто предполагает сближение с этими целями. Дело не в связности как таковой - ее явно не хватает на континенте, искаженном колониальной историей. Индия поддерживает целый ряд инициатив внутри страны, в Южной Азии и на морской периферии, в Юго-Восточной Азии, в Западной Азии и за ее пределами. Но все это - консультативные начинания, основанные на общепринятых коммерческих принципах и целях. Индию устраивает вклад Азиатского банка инфраструктурных инвестиций и Нового банка развития БРИКС в развитие коммуникационных возможностей. Китай играет ключевую роль в обоих институтах.

Беспокойство возникает, когда происходит отход от норм и прозрачности, да еще и в угоду ограниченным целям. В мае 2017 года Индия взяла на себя ведущую роль в глобальных дебатах о возможностях подключения. Она открыто заявила, что инициативы в области подключения должны быть основаны на общепризнанных международных нормах, надлежащем управлении, верховенстве закона, открытости, прозрачности и равенстве. Они также должны следовать принципам финансовой ответственности, чтобы избежать проектов, которые создадут непосильное долговое бремя для сообществ. Они должны придерживаться сбалансированных стандартов защиты и сохранения окружающей среды, прозрачной оценки стоимости проекта и передачи навыков и технологий для помощи в эксплуатации и обслуживании активов, созданных местными сообществами. Не в последнюю очередь Индия подчеркнула, что проекты по развитию коммуникаций должны осуществляться с соблюдением суверенитета и территориальной целостности. Очевидно, что озабоченность по поводу так называемого Китайско-пакистанского экономического коридора и опыт, накопленный на его периферии, определили позицию Индии. С тех пор глобальный разговор о связности расширился, во многом в соответствии с мнением Индии.

Именно последние реалии в отношениях между Индией и Китаем будут иметь решающее значение: когда Китай действительно станет глобальным, а Индия в то же время начнет играть более значительную роль в мировых делах. Примирение их устремлений и интересов потребует зрелости руководства обеих стран, а также системных навыков дипломатии. Устоявшийся комплекс исторических вопросов, особенно пограничные разногласия, вероятно, продолжит оказывать влияние на характер связей. Их влияние на общественное восприятие Китая со временем только усиливается. Но в расчеты могут войти и новые переменные, одни из которых будут более благотворными, другие - менее. Многое будет зависеть от того, насколько осознанно и эффективно обе страны будут направлять отношения в более позитивное русло. Те, кто лучше представляет себе, что поставлено на карту, очевидно, поддержат такие усилия.

Привыкнуть к большему влиянию друг друга будет непросто для обеих стран. Как Китай стремится повысить свою значимость в Южной Азии, так и Индия будет постепенно делать это в Юго-Восточной и Восточной Азии. Морская сфера, по своей природе, будет особенно располагать к такой деятельности. Индия привыкла думать о Китае только на севере; его присутствие на юге будет означать нечто иное. Но и здесь Индия имеет определенные географические, исторические и культурные преимущества.

Поскольку они оба растут, хотя и с разной скоростью и с неодинакового старта, многое будет зависеть от восприятия отношения друг к другу. Все может свестись к общему мнению о том, достаточно ли каждый из них благосклонен к подъему другого. С точки зрения Индии, одним из факторов будет то, насколько Китай будет открыт для своего постоянного членства в Совете Безопасности ООН. Возможность проведения переговоров на основе текста может дать ответ. Членство в Группе ядерных поставщиков - еще один показатель, поскольку оно отражает как появление Индии в качестве технологического игрока, так и отказ от устаревших рамок. Будет еще много поводов, поскольку появятся новые режимы, механизмы и ситуации.

Если смотреть не только на национальные интересы, то обе страны действительно сходятся в своем стремлении создать более сбалансированный мир. Будь то обеспечение сильной и стабильной России, Африки с большим выбором или предотвращение вторжения фундаменталистов в их неоднородность, их интересы совпадают. На международных переговорах они иногда оказываются на одной стороне. В июне 2017 года, когда лидеры двух стран встретились в Астане, они пришли к консенсусу, что в период глобальной неопределенности индийско-китайские отношения являются фактором стабильности, и в своих отношениях Индия и Китай не должны допускать, чтобы разногласия превращались в споры. Это показало, что, несмотря на все их расхождения, между ними существует стратегическая зрелость. Это осознание привело к Уханьскому и Ченнайскому саммитам 2018 и 2019 годов соответственно. Если очистить их от оптики, оба мероприятия были упражнениями в чистом реализме. Две страны обсуждали свое будущее и будущее всего мира с большим чувством истории. Поэтому мир должен надеяться, что эта перспектива найдет способы выйти за рамки традиционных ограничений.

Мощный подъем Китая - один из многочисленных факторов, которые привели к тому, что мир стал более неопределенным. По мере развития политики этой эпохи ни одна из стран не заинтересована в том, чтобы позволить другой стать картой против них. Убедиться в этом можно только с помощью их собственной политики. Одна из проблем заключается в том, что, в отличие от остального мира, рост Индии частично потерян для Китая, который растет в пять раз быстрее. Именно Индия должна обеспечить должный вес своему возросшему положению. Что отличалось в Ухане и Ченнае, так это не только интенсивность взаимодействия, но и то, что оно происходило на меняющемся глобальном фоне, в котором обе страны играют столь важную роль. Практика проведения геополитических бесед между лидерами Индии и Китая прекратилась много десятилетий назад. Ее возобновление вполне может быть признаком иного будущего.

Оценивая подъем Китая и взвешивая собственные достижения, Индия должна объективно оценивать свои перспективы в сравнении с ним. Начнем с того, что, как бы ни звучала время от времени политическая риторика в нашей стране, в ее всеобъемлющей национальной мощи есть пробелы. Нам еще предстоит создать глубокий потенциал, достичь показателей человеческого развития или создать условия для роста, которые Китай создавал на протяжении последних четырех десятилетий. Напротив, мы усложнили процесс индустриализации и до недавнего времени уделяли недостаточное внимание развитию необходимого уровня потенциала и навыков. Что касается глобальных дел, то Индия не сможет добиться той открытости мировой экономики, которой Китай пользовался, скажем, в 2006 году, когда у них был одинаковый доход на душу населения. Она также не сможет заключить такой договор с мировым капитализмом, какой в свое время заключил Китай.

Необходимо также учитывать ряд политических факторов. На протяжении большей части периода своего роста Китай не испытывал давления со стороны других держав, как укоренившихся, так и поднимающихся. Советский вызов ослаб в 1980-х годах, а беспокойство по поводу Тяньаньмэнь на Западе быстро уступило место выгоде. Так что, по крайней мере, с политической точки зрения, до недавнего времени все шло хорошо. Индия не может похвастаться такой роскошью, поскольку она следует за подъемом Китая. На нее давит предшественник, которого у Китая не было. И эта сила - сосед, с которым есть зоны пересечения интересов. Не менее важно и то, что мир стал более осторожным в изменении баланса, чем в прошлом. Поэтому перед Индией стоит сложная задача. Поскольку у нас меньше возможностей, нам предстоит более трудное восхождение.

Учитывая сложную двустороннюю историю, а теперь и сложный глобальный контекст, перед Индией стоит задача управлять более могущественным соседом, обеспечивая при этом свое собственное возвышение. При этом мы должны понимать, что поиск равновесия - это бесконечный процесс. Некоторые вопросы можно решить в кратчайшие сроки, а другие - нет. Текущая ситуация может измениться, и стратегические расчеты не должны быть монополией Китая. Не следует также проявлять готовность к инициативе. В тех случаях, когда ситуация подвергается испытаниям, необходимо отстаивать свою позицию. Этот опыт также показывает, как важно не поддаваться психологическому воздействию и не позволять использовать свои интересы.

При установлении равновесия в отношениях между Индией и Китаем всегда будет учитываться более широкий контекст. Мировые события определяют не только общее отношение Китая, но и его конкретную позицию по отношению к Индии. В настоящее время в этом контексте доминируют глобальные трения и системные различия. Поэтому Индии необходимо постоянно отслеживать эту общую картину, выстраивая свои отношения с Китаем. При определении условий взаимодействия мы также наблюдали колебания между текстуализмом и реализмом, часто во вред себе. Некоторые исторические свидетельства переговоров показывают, как Китай использовал неточности, чтобы дать себе больше возможностей для маневра. В то же время серьезные изменения в политике происходили и за счет простого игнорирования прошлого. Одним из способов ведения игры было ритуальное подтверждение другой стороной своих опасений. Однако в последнее время Индия стала добиваться более взаимных обязательств. Сегодня суть отношений ясна: мир и спокойствие должны царить на границе, чтобы не поставить под угрозу прогресс, достигнутый за последние три десятилетия. Граница и будущее отношений не могут быть разделены.

Чтобы добиться новых успехов, необходимо гораздо больше позитива. Но не менее важно уберечься от односторонних действий, усиливающих волатильность. Хотя центральная роль пограничного фактора давно признана, их деятельность и интересы в глобальной политике теперь будут иметь большее значение в общем расчете. Здесь следует различать обычное взаимодействие стран в международной политике и более целенаправленные усилия по установлению равновесия. Если рассматривать логику силы через призму реализма, то Китай будет продвигать свои цели и использовать свое преимущество. В свою очередь, Индия должна реагировать безэмоционально, но эффективно, особенно в сложных ситуациях. Мы всегда исходили из того, что более содержательные отношения, естественно, будут более стабильными. Последние тенденции подчеркивают, что это не следует воспринимать как данность. Напротив, каждый должен стремиться занять больше места в сознании другого.

Индия - не единственная страна, которая стремится примириться со значительно более мощным Китаем. На самом деле этим занимается весь мир, причем каждая страна по-своему пересматривает условия взаимодействия. Если и есть общий подход, то он заключается в одновременном укреплении внутреннего потенциала, оценке внешнего ландшафта и поиске взаимопонимания с Китаем. В этой общей работе Индия будет занимать особое место в силу своих размеров, расположения, потенциала, истории и культуры. Ключом к более стабильным китайско-индийским отношениям является более широкое признание обеими странами многополярности и взаимности, опирающееся на более широкую основу глобальной ребалансировки.

В ноябре 1950 года между Сардаром Пателем и Пандитом Неру произошел знаменитый обмен мнениями о том, как вести себя с Китаем. С тех пор многое изменилось, в основном не в пользу Индии. Ключевые вопросы - реализм против оптимизма и билатерализм против глобализма - сегодня остаются столь же актуальными, как и тогда. Нахождение разумного баланса не обязательно становится легче с течением времени. Но прошлое также говорит нам, что всегда есть место для стратегии и видения, если мы хотим выйти за рамки политики и ограничений. Сегодня, как ни в каких других отношениях в мире, долгосрочная перспектива должна преобладать.

В шахматах "индийская защита" - это популярный дебют для тех, кто играет черными. И действительно, игра черными была стандартной стратегической позицией индийцев. Поскольку жизнь становится сложнее, можно извлечь уроки из того, что сто лет назад ввел в игру Арон Нимцович. Известная как "Нимцо-Индийская защита", он изобретательно создал свободу действий для черных; и в этом кроется урок.

Глава 7. Отложенная судьбы

Индия, Япония и азиатский баланс

В момент победы затяните шнуры своего шлема.

- ТОКУГАВА ИЭЯСУ

Азия формируется в основном под влиянием перспектив США, мощи Китая, веса России, коллективизма АСЕАН, нестабильности Ближнего Востока и подъема Индии. Если и есть какой-то недооцененный элемент, то это присутствие Японии. Стратегический уход Японии и раздел Индии нарушили баланс сил на азиатском континенте. Запад, возможно, несет ответственность за оба события, но теперь пересматривает их в своих интересах.

Есть два непреложных фактора, которые могут создать совершенно иной сценарий в Азии. Первая - это будущая позиция Японии, которая вернет в стратегические расчеты крупную экономику с огромным технологическим потенциалом. Вторая - изменчивость ситуации на Корейском полуострове, которая может перевернуть давние предположения. Обе страны ранее испытывали на себе влияние растущей мощи Китая. Но теперь они могут отреагировать и на новую американскую позицию. Для Индии первое будет иметь прямые последствия, но и второе не останется незамеченным. В отношениях между ними мы вполне можем увидеть влияние Восточной Азии, выходящее за рамки влияния Китая.

Дело не только в расчете сил, но и в менталитете. Ни Индия, ни Япония исторически не ориентировались друг на друга, когда речь заходила о решении проблем их безопасности. Тем не менее, особенно в последние несколько лет, они схоже мыслят по главным вопросам дня. Это относится как к перераспределению сил, так и к их дефициту. Таким образом, то, что стратегия, возможно, не создала сознательно, вполне могли сделать превратности неопределенного мира. Общий интерес к сохранению глобального достояния и вкладу в глобальные блага привел к сближению очень разных государств. Осознание двумя странами того, что у них нет иного выбора, кроме как помогать формировать свой континент, стало движущей силой новых отношений.

В забытых сносках истории сохранились беседы между японскими и британскими дипломатами в 1904-05 годах, в которых обсуждалось военное сотрудничество против российской угрозы. Некоторые британцы надеялись, что это может привести к отправке японских войск в Индию. Перспектива такого военного обязательства в обмен на британскую военно-морскую поддержку так и не реализовалась, поскольку Япония одержала решительную победу над русскими на море при Цусиме. Но то, что не произошло, иллюстрирует рабочий принцип международных отношений. Будучи двумя имперскими державами, находившимися поблизости от расширяющейся Российской империи, Великобритания и Япония ощущали совпадение интересов, которое продолжалось с 1860-х по 1920-е годы. В этот период имели место и другие проявления взаимной поддержки, включая отправку японских морских пехотинцев для подавления индийского мятежа в Сингапуре в 1915 году. В Индии даже существовал официальный японский военный представитель, а некоторые атташе впоследствии стали ведущими генералами военного времени. Поначалу Япония старалась не задеть чувства британских имперских властей и отвергала любые предложения об обратном. Только после того, как эта общность взглядов ослабла, она стала базой для революционной деятельности в Азии. Пережитки этих настроений сохранились и после 1945 года, когда их военные сотрудничали в попытках восстановления империй в Юго-Восточной Азии. По любой стратегической логике, этот подход должен был продолжаться. Но этого не произошло, и в этом кроется одна из особенностей азиатской безопасности.

Причины нестратегического характера современных индийско-японских отношений заслуживают самоанализа. Ведь при всех взлетах и падениях в Азии за последние семь десятилетий эти две страны имеют весьма ограниченную историю политических обменов, не говоря уже о чем-то большем. Такая дистанция между государствами, чьи естественные интересы должны диктовать иное, обычно была бы необъяснимой. Но мы должны помнить, что в эпоху холодной войны гранд-стратегия могла взять верх над геополитикой. Япония была втянута в американский союз безопасности, в то время как Индия выбрала путь неприсоединения. Особенно после того, как Индия сблизилась с СССР, ощущение того, что мы находимся по разные стороны холодной войны, было сильным. Признаться, в конце 1950-х годов был короткий период, когда наблюдалось некоторое сближение. Но поражение Индии в пограничной войне с Китаем в 1962 году значительно снизило ее авторитет в Японии. После 1971 года эта страна стала частью западного блока, который начал культивировать Китай, и это поставило Индию и Японию на еще более неравные пути. Обе страны по-разному относились к Китаю, что заставило их сосредоточиться на этой стране и исключить друг друга.

Для Японии культура всегда занимала центральное место в притяжении Китая. После войны она также стала центром искупления вины за совершенные преступления. А вскоре после этого она стала магнитом, притягивающим японские предприятия, ориентированные на внешний рынок. Для Индии после деколонизации существовало братство, пока территориальные различия не сделали его несостоятельным. Принуждение к совместной сухопутной границе само по себе было мощным фактором для интенсивного взаимодействия. А в более раннюю эпоху, когда западные страны были заняты подрывом целостности Индии, Китай воспринимался более позитивно. То, что Запад так высоко оценивал Китай, неизбежно повлияло на мышление как Индии, так и Японии.

Возможно, на протяжении многих лет Китай по-разному занимал Индию и Японию. Но еще больше они были прикованы к другим ближайшим соседям, отношения с которыми были особенно сложными. У одного был Пакистан, у другого - Северная Корея. В результате Индия и Япония сосуществовали гармонично, но на расстоянии друг от друга, каждая из которых была озабочена своими собственными проблемами. Ни одна из сторон не видела в другой вклада в поиск решений. Пока, конечно, вызовы нестабильного мира, порожденные изменением баланса сил, не стали настолько масштабными, что сама проблема была переосмыслена.

Когда четверть века назад Индия решила обратить свой взор на Восток, это стало началом глубокой коррекции ее внешней политики. Западный уклон, ставший результатом колониального прошлого, был усилен преобладающим глобальным сценарием. Две сверхдержавы - США и СССР - были лицом этого западного мира, хотя и представляли собой конкурирующие силы. Европа также занимала очень заметное место в индийском мышлении, а коллективное влияние Запада было заметно в политике, экономике и безопасности. Кризис 1991 года, однако, изменил модель развития Индии и заставил ее обратить внимание на азиатский экономический рост относительно недавнего происхождения. АСЕАН послужила путем вхождения в этот новый синдром, а ее институты помогли социализировать Индию в другой мир.

С тех пор взаимодействие Индии с Юго-Восточной и Восточной Азией неуклонно растет. Экономическое сотрудничество с Японией, Южной Кореей и Китаем расширялось при всех правительствах. Это был также период, когда Азия в целом и Китай в частности приобретали все большее влияние в мире. Позднее перестановка американской власти и возрождение Японии также стали факторами, которые необходимо учитывать. То, что начиналось как экономическая коррекция в Индии, все больше учитывало эти политические события и в итоге приобрело стратегический характер. Будь то деятельность, сделки, вызовы или внимание, центр тяжести для Индии сместился гораздо больше на Восток. Это объясняет необходимость Индо-Тихоокеанского региона в качестве рабочего принципа. Индия всегда была Индией, но ее современное ощущение себя как Азии развилось сильнее, если смотреть и действовать в восточном направлении.

Выражение "смотреть на Восток", безусловно, имеет определенный вектор развития, но превратилось в дипломатическую метафору. Изначально она появилась как выражение открытости Индии миру после десятилетий относительно автаркического роста. Поскольку наши ранние партнерские отношения в 1990-х годах были связаны с членами АСЕАН, она приобрела особый смысл как развитие связей с ними. Со временем были предприняты усилия по установлению более тесных связей с этим регионом - физических, виртуальных, а также их более мягких воплощений. Взаимодействие с АСЕАН также нашло отражение в участии Индии в различных форумах, ориентированных на АСЕАН. Таким образом, повестка дня, касающаяся торговли, инвестиций и экономических изменений, постепенно переросла в нечто гораздо более масштабное. Затем она также вышла за пределы АСЕАН и охватила Японию, Республику Корея и Китай. С первыми двумя Индия заключила соглашения о свободной торговле, а с Китаем объемы торговли значительно увеличились. В последние годы этот охват распространился на Австралию и острова Тихого океана. В результате внешняя политика Индии приобрела отпечаток и измерение, которых у нее не было раньше. Глубина этих изменений подчеркивается тем, что мир на востоке Индии теперь занимает больше места в сознании, когда речь идет об экономике, технологиях, безопасности, стратегии или даже культуре.

Хотя значение Востока для глобального позиционирования Индии неуклонно растет, оно резко возрастает, когда происходят существенные изменения в возможностях и влиянии основных держав. С Китаем это уже произошло и начинает ощущаться. В случае с Японией эта перспектива еще только разворачивается.

С 1945 года эта страна в значительной степени подстраивала свою безопасность под требования американского альянса. Эта динамика также оправдывала помощь и инвестиции Японии в Китай, хотя коммерческие соображения и послевоенные обязательства также были ключевыми факторами. После того как на долю Японии приходилась большая доля торгового дефицита США, чем на долю Китая сегодня, в 1980-х годах она отступила назад. Она сознательно решила ограничить свои ожидания в рамках союзнической конструкции. Затем, став второй по величине экономикой в 1987 году, обогнав СССР, она уступила это место Китаю в 2010 году.

Это имело как психологические, так и стратегические последствия. Соседи больше всего страдают от восходящих держав, и Япония не стала исключением из этого правила. Ее заинтересованность в обеспечении стабильности на континенте и в регионе сегодня подкрепляется стремлением к укреплению глобального сообщества. Принимая на себя все большую ответственность и налаживая все более тесные партнерские отношения, она выходит за рамки своего ближайшего прошлого. Такая эволюция Японии имеет последствия далеко за пределами Восточной Азии. Она будет означать появление первоклассной технологической державы в рядах крупнейших игроков.

Учитывая свою ориентацию на торговлю, Япония придает большое значение экономическим целям, которые намного превосходят цели других крупных держав. Поскольку торговля была главной движущей силой ее возрождения, она, по понятным причинам, доминирует в ее стратегических расчетах. Если такая страна, как Индия, стремится подстраховаться в вопросах безопасности, то у Японии аналогичные проблемы возникают скорее в экономической сфере. Это будет нелегко, особенно в условиях давления на глобальные цепочки поставок и контроля над развивающимися технологиями. Задача Японии - преодолеть эти разногласия, насколько это возможно.

Ее политическая дипломатия во многом идет параллельно с этими усилиями, очевидно, отдавая предпочтение США как партнеру по альянсу. В какой-то степени положение Японии концептуально совпадает с положением остальной Азии. Она тоже участвует в многополярной дипломатии, больше не завися полностью от других и не обращая внимания на рост вокруг нее. Если предстоит установить новый азиатский баланс, Япония не может остаться в стороне от этих усилий. И если центральная роль АСЕАН ставится под сомнение, трудно просто стоять в стороне и наблюдать за группой, в создании которой Япония так много помогала. Там, где необходимо поощрять связь или обеспечивать безопасность морской деятельности, это уже не те вопросы, в которых она может оставаться безучастной. Подобные ситуации привели к тому, что Япония и Индия открыли друг друга в стратегическом плане.

Несмотря на то, что Индия исходит из совершенно другого места, у нее есть зеркально противоположные требования, которые также заставляют ее более серьезно взглянуть на Японию. В Нью-Дели хорошо понимают, что сотрудничество с Японией обладает огромным экономическим потенциалом и даже потенциалом безопасности. Трудность с экономической точки зрения заключалась в том, чтобы выйти за рамки официальной помощи в целях развития и перейти к более существенной торговле и инвестициям. Японские компании уже давно говорят о культурном разрыве с Индией и сравнивают его с тем приемом, который им оказывали в Юго-Восточной Азии и Китае. Существование местных предприятий, дисциплина, основанная на правилах, и чувствительность к предпочтениям иностранных игроков - все это обусловило трудный прогресс в Индии. Поэтому преобразование широкого японского присутствия в Индии в глубокое всегда было непростой задачей.

Две страны, возможно, долгое время поддерживали очень теплые отношения, но они также имели тенденцию к тому, чтобы быть низкими по амбициям и высокими по риторике. Если говорить о политике и безопасности, то с Японией, которая твердо стояла на позициях американского альянса, в прошлом было нелегко взаимодействовать. Она сама была сдержанной, а ее американские связи только усиливали ощущение дистанции. Сегодня обе ситуации решаются, и эти усилия уже приносят первые плоды. Повышение удобства ведения бизнеса и особый подход к требованиям японских компаний также принесли обнадеживающие результаты. Создание соответствующих инструментов - это лишь первый шаг к достижению значительных результатов. Аналогичным образом, гораздо более тесные отношения Индии с США превратили их в фасилитатора, а не в препятствие для индийско-японских связей. Фактически, способность Индии, Японии и США работать вместе в трехстороннем формате стала одним из новых элементов меняющегося азиатского политического ландшафта.

С точки зрения Индии, тесные связи с Японией дают множество преимуществ. Прежде всего, они выводят Индию из южноазиатского пространства, в котором она находилась с момента обретения независимости. Это также выводит ее за пределы Юго-Восточной Азии, куда ее завела политика Look East. Только партнер в Восточной Азии, который поощряет Индию действовать там и отвечает взаимностью, сохраняя присутствие в Индийском океане, делает Индо-Тихоокеанский регион реальностью. Хотя Япония играет важную роль в этих усилиях, другие страны, такие как Южная Корея, также могут иметь значение. Роль АСЕАН и ее отдельных стран-членов в качестве моста несомненна.

Другой аспект - современное требование формировать свободные рабочие соглашения с конвергентными державами. В случае с Азией это требует от некоторых стран сделать шаг вперед и взять на себя больше ответственности в таких областях, как безопасность на море и налаживание связей. Есть, конечно, и самая прямая выгода от отношений с Японией: ее вклад в ускорение роста Индии. Поэтому очень важно убедить основную часть Японии в том, что более крупная и более способная индийская экономика - это не только возможность для бизнеса, но и стратегическое преимущество. Задача индийской стороны - создать условия для того, чтобы это приобрело практическую форму в ближайшей перспективе.

Хотя все это и является следствием сиюминутной политики, стоит рассмотреть эти отношения и с точки зрения более длительной истории. Новое поколение в обеих странах нашло более практичную логику для установления связей, чем прежние политические романтики. Настоящая ценность Японии заключается в ее заслуженной репутации великого лидера модернизации в Евразии. Ее пример и опыт побуждают другие страны следовать этому примеру, и Япония сама способствует этому процессу. Если она действительно сможет направить эту энергию на Индию, то возможности трансформации действительно расширятся. В последние годы это приобретает все большее значение, поскольку способность Запада внести свой вклад в эту повестку дня ослабла. Индия может не быть фактором японской стратегической позиции, но она вполне может стать ее бенефициаром. Многополярная Азия действительно станет возможной только при участии Японии.

В индийской политике Япония уникальна тем, что ее отношения всегда пользовались поддержкой во всем политическом спектре. Поэтому продвижение вперед по этому направлению, вероятно, будет наименее раскольнической внешнеполитической инициативой. Сменявшие друг друга правительства в центре и большинство правительств штатов проявляли глубокую заинтересованность в использовании возможностей Японии. Основы нынешних отношений были заложены в 2000 году визитом в Индию премьер-министра Мори. Эта инициатива оставила позади напряженность, вызванную реакцией Японии на ядерные испытания, проведенные Индией в 1998 году. После того, как ситуация была прояснена, обе стороны стали неуклонно следовать логике сотрудничества. За последние два десятилетия оно приняло различные формы и включает в себя гораздо более масштабные обязательства по оказанию помощи в развитии инфраструктуры как "твердой", так и "мягкой". Японская поддержка стала решающим фактором в восстановлении Индии во время кризиса платежного баланса 1991 года. Даже в последнее время влияние соглашения о валютном свопе в 2018 году подчеркивает ее незаменимость в качестве экономического партнера.

Хотя экономическое содержание этих связей расширилось, реальные изменения произошли в политическом потеплении между Индией и Японией. Страны, которые несколько десятилетий назад рассматривали друг друга как альтернативные модели в глобальных делах, теперь находят все больше точек соприкосновения в изменившихся обстоятельствах. На двустороннем уровне они инициировали ряд диалогов и механизмов, способствующих сближению политик. Способность достигать соглашений в таких деликатных областях, как сотрудничество в области гражданской ядерной энергетики и оборонного оборудования, говорит о растущем уровне комфорта.

Ежегодное проведение серьезных военных учений двумя странами в любом случае не будет мелочью. Учитывая, что Япония является партнером, это, по сути, исключительный прогресс. В Индии это воспринимается далеко не как политически противоречивое явление, а как вклад в укрепление стабильности и безопасности. Заключение соглашения о логистическом обмене, принципиально согласованное в 2019 году, способно вывести сотрудничество на новый уровень. Они стали более чутко реагировать на региональные проблемы друг друга. Интересы в области нераспространения, борьбы с терроризмом и безопасности на море координируются более заметно. Изнурительный опыт борьбы за пересмотр состава Совета Безопасности ООН сблизил их. Горизонты сотрудничества теперь расширились и распространяются даже на третьи страны. Возможно, самым примечательным фактом является то, что Япония участвует во многих смелых дипломатических инициативах, которые мы предприняли, включая "четверку", консультации по вопросам внешней обороны в формате "2+2" и трехстороннюю встречу с Австралией.

Хотя мало кто мог предположить, что политический аспект этих отношений когда-нибудь возглавит экономический, нельзя сказать, что последний тоже замедлился. Япония традиционно делала официальную помощь развитию (ОПР) центральным элементом своей стратегии. В настоящее время эта деятельность значительно расширилась, и, по сути, эти проекты ODA являются одними из самых успешно реализуемых в стране. Среди флагманских инициатив - проекты метрополитена, которые изменили городское управление, и промышленный коридор Дели-Мумбай, способный многократно увеличить промышленное производство. В настоящее время разрабатываются дополнительные грузовые и промышленные коридоры, и их значение для устранения узких мест в логистике Индии очень велико.

Что касается бизнеса, то здесь наблюдается заметное расширение присутствия японских компаний в Индии и укрепление приверженности тех, кто уже там работает. Благоприятная среда для них была значительно улучшена благодаря конкретным инициативам по улучшению условий жизни и путешествий. Более того, обе страны работают над повышением качества навыков и обучения, необходимых для удовлетворения японских требований. Были согласованы промышленные поселки, учебные институты, языковые центры и специальные финансовые механизмы. Их скорейшая и эффективная реализация является ключом к расширению масштабов японского бизнеса в Индии. Синхронизация политики в области прямых иностранных инвестиций и официальной помощи в целях развития поможет открыть новые пути, выгодные для обеих сторон. Заслуживающим внимания шагом стало создание Восточного форума (Act East Forum) для продвижения инициатив по налаживанию связей в северо-восточном регионе Индии и распространения их на Бангладеш и Мьянму. Это отражает перерастание экономического мышления в более масштабную стратегическую политику.

Япония, конечно, давно присутствует в индийской экономике и обществе. Но возможности, открывшиеся в Индии четверть века назад, не вызвали ожидаемого отклика как из-за их чрезмерной осторожности, так и из-за нашей собственной неуверенности. Конкуренция со стороны других стран с растущей экономикой также была одним из факторов. Тем не менее, Япония была ответственна за крупное технологическое обновление индийской экономики. Предыдущее поколение индийцев помнит, насколько появление автомобилей Maruti-Suzuki изменило не только их транспорт, но и образ жизни. Следующее поколение, вероятно, чувствует то же самое в отношении проекта метрополитена в Дели. Настоящая ценность Японии заключается в ее способности влиять на целые сектора экономики и помогать создавать новые предприятия и возможности. Будет ли Индия использовать это так же эффективно, как Китай и АСЕАН, пока не ясно.

Повышение значимости Японии в азиатском раскладе важно не только с точки зрения дополнительных возможностей, но и с точки зрения большего комфорта. Две страны разделяют приверженность демократии, толерантности, плюрализму и открытому обществу. Их общие традиции также укрепляют эту связь. В Японии Индия видит партнера, приверженного мирному, открытому, справедливому, стабильному и основанному на правилах порядку в Индо-Тихоокеанском регионе и за его пределами. Такое сочетание интересов и ценностей является основой для более тесного сближения сегодня. Учитывая спектр интересов обеих стран, отношения выходят за рамки двусторонних. Их региональное пересечение будет включать в себя сотрудничество в качестве поставщиков чистой безопасности, взаимодействие в области коммуникаций и согласование интересов в третьих странах.

На глобальном уровне Индия и Япония могли бы сотрудничать в вопросах изменения климата, терроризма и реформирования старого мирового порядка. То, как они учтут чувствительность друг друга, многое скажет об этих трансформирующихся отношениях. Со своей стороны, Японии придется выйти за пределы своей зоны комфорта, чтобы примириться с реалиями Азии. Справиться с Индией лучше всего с помощью двусторонней дипломатии. Понимание событий, имеющих ключевое значение для ее благополучия, несомненно, будет достигнуто благодаря поддержке аналогичных проблем Индии. Сотрудничая с ООН в попытках ее реформирования, она также должна будет активно взаимодействовать с теми, кто сопротивляется переменам. Со стороны Индии ожидания должны быть сдержаны признанием того, что Япония имеет свои собственные принуждения и культуру. Хотя обе страны многое могут сделать для расширения своих отношений, в них нет автоматизма. Эта осторожность оправдана, поскольку иногда существует предположение, что Япония видит мир в таких же терминах, как и мы. Дело в том, что мы имеем дело с более совещательным обществом, которое стремится к большему консенсусу при принятии решений.

Однако трудности не ограничиваются различиями в темпераменте наших обществ. Расширение бизнеса, несомненно, является самой важной целью. С индийской стороны необходимо постоянно улучшать благоприятные условия, уделять особое внимание требованиям Японии и активно использовать уже созданные инструменты. Все это не является само собой разумеющимся в государстве, где часто принято сравнивать себя с собственным прошлым. Индийцам придется проявить настойчивость, которая обычно ассоциируется с Японией. С японской стороны необходимо больше рисковать и стремиться к расширению масштабов. Чем дольше задержка с выходом на рынок или расширением, тем выше будут издержки. Вместо того чтобы ждать, пока Индия создаст идеальные условия для ведения бизнеса, японские компании должны проявить больше инициативы и создать их самостоятельно. Для этого им необходимо перенять некоторые индийские черты, которые помогут им сделать шаг вперед.

На политической арене Индия и Япония могут хеджировать, но не обязательно по одним и тем же вопросам и в одинаковой степени. Ни одна из сторон не заинтересована в закрытии любого варианта в многополярном мире, особенно тех, которые находятся по соседству. Как реализовать это в реальной жизни, не сомневаясь друг в друге, потребует внимания. Даже в таком вопросе, как возможность подключения к Интернету, побудительные мотивы двух стран несколько отличаются. Необходим постоянный диалог, особенно по вопросам, которые в меньшей степени совпадают. Как страна, более глубоко укоренившаяся в устоявшемся порядке, Япония также должна учитывать новые балансы и изменения влияния. В таком мире ее способность смотреть дальше устоявшихся западных интересов подвергнется испытанию. Отношения будут развиваться только в том случае, если они будут прочно основаны на взаимовыгодном подходе.

Хотя эти отношения, безусловно, относятся к тем, где прошлое не является руководством для будущего, тем не менее, некоторые уроки из их истории заслуживают изучения. На протяжении большей части своих отношений эти две страны были исключительно щедры друг к другу. Что касается Индии, то она восприняла победу Японии над Россией в 1905 году как начало возрождения Азии. После этого ее антиколониальный вклад оказал непосредственное влияние на Индию. Даже сейчас индийская общественность неразрывно ассоциирует Японию с сагой о Нетаджи Субхасе Чандре Бозе. Последующая эпоха только укрепила это наследие. Индия заняла независимую позицию по отношению к Токийскому трибуналу, и имя судьи Радхабинода Пала до сих пор на слуху у многих. Если отказ от репараций и участие Японии в Азиатских играх отражали уникальный индийский подход, то он был сполна вознагражден предоставлением иеновых кредитов и постоянной экономической поддержкой с японской стороны. Эти отношения в значительной степени основаны на народной доброй воле, и образ Японии в Индии неизменно позитивен, особенно в том, что касается сочетания современности и традиций.

Что касается образа Индии в Японии, то он имел множество аспектов: как источник буддизма, интеллектуальных традиций и богатой культуры. Но все это существовало под стеклянным потолком низких темпов роста и ограниченных социально-экономических преобразований. Поэтому, когда в 1998 году произошла первая серьезная проверка в виде ядерных испытаний, отношения сильно пошатнулись. Объяснение этому во многом кроется в двойственности Японии, примиряющей свой азиатский характер с западными интересами.

В то время Япония купилась не только на западный нарратив о нераспространении, но и на дефиницию Индия-Пакистан и сопутствующий анализ Джамму и Кашмира. В итоге Япония стала инициатором мер против Индии, включая резолюцию Совета Безопасности ООН № 1172. Важно осмыслить этот период, потому что в нем есть указатели для будущего направления связей. Когда Индия и Япония имели дело друг с другом напрямую, а не при посредничестве Запада, их инстинкты были положительными. Япония, безусловно, должна отметить, насколько прагматичными оказались западные страны и Китай после 1998 года. Поэтому развитие более острого чувства геополитики, безусловно, может способствовать налаживанию отношений с Индией.

Индия и Япония - это два совершенно разных общества, каждое из которых имеет свою историю, социологию и культуру. В прошлом их отдаленность усиливалась притяжением и давлением международной политики. У них нет истории значительных разногласий в прошлом, но им потребовалось много лет, чтобы разработать существенную повестку дня. Их гражданская культура, политическая этика и даже менталитет хеджирования сильно отличаются. Но общие интересы, общие ценности и глобальная ответственность начинают сокращать прежнюю дистанцию. Это касается не только правительства; даже японский бизнес видит ценность сильной Индии. Обе страны упорно пытаются найти точки соприкосновения и превзошли все ожидания. В результате всего несколько лет понадобилось для того, чтобы это стратегическое уравнение стало наиболее естественным в Азии. Задача состоит в том, чтобы сделать его одним из наиболее существенных. И, как и в случае с любыми другими крупными отношениями, время здесь ограничено.

Из истории Японии можно извлечь важные уроки, которые могут повлиять на будущее Азии, а значит, и Индии. Начиная с эпохи Мэйдзи, эта страна всегда использовала международную среду. Она также реагировала на глобальные уравнения сил и всегда находила партнеров для улучшения своего положения. Эта традиция, безусловно, продолжается. У Японии на самом деле есть история Индии, и ее логика может раскрыться, как только будут устранены глобальные препятствия. Окончание холодной войны и нынешние изменения в американском альянсе могут иметь значение в этом отношении. После 1945 года Япония не отказалась от мира, а предпочла добиваться влияния с помощью экономических средств. Она сделала это, основываясь на предположениях, которые, возможно, уже не совсем верны. Имея за плечами историю принятия перемен, она может сделать это снова, если того потребуют обстоятельства.

Возможно, Япония обладает большим потенциалом для перемен, но АСЕАН остается для Индии воротами на Восток. И по мере того, как она продвигается в этом направлении, необходимо постоянно обновлять и подчеркивать основы ее подхода. Индия многому научилась и продолжает учиться у этого региона. АСЕАН, как никакая другая группировка, постоянно приспосабливалась к более широкой глобальной среде, даже когда они продвигались вперед в своей региональной интеграции и национальном прогрессе. С момента своего создания АСЕАН оставила позади многие дебаты, возникшие в регионе после деколонизации. Она очень ловко преодолела холодную войну и открыла эру высокого экономического роста, которая послужила примером для других. Пережив последствия азиатского финансового кризиса 1997 года, она затем фактически расширила свое присутствие благодаря процессу Восточноазиатского саммита. Все ее члены выиграли от более открытой глобальной экономической архитектуры и в значительной степени преодолели кризис 2008 года.

Однако сегодня они сталкиваются с многочисленными стресс-тестами, и важно, чтобы Индия стала для них частью решения. Вызовы, с которыми они сталкиваются, включают в себя новые равновесия сил, большую политическую непредсказуемость, вопросы правил и норм, неопределенные геоэкономические направления, вопрос о внутренней сплоченности и, возможно, даже о центральном значении АСЕАН для будущего Азии.

Поэтому сейчас как раз подходящий момент для того, чтобы Индия расширила свое взаимодействие с группой, добавив такие аспекты, как безопасность, укрепление связей и ведение более активного бизнеса. Но помимо этого, стратегические интересы Индии требуют, чтобы центральное положение АСЕАН сохранялось, а то и укреплялось. Все ее двусторонние и региональные силы должны быть использованы для достижения этой цели. Кроме того, поскольку новые концепции, такие как Индо-Тихоокеанский регион, набирают обороты, важно, чтобы АСЕАН чувствовала себя комфортно с ними. Необходимо убедить ее в том, что более широкая стратегическая область как концептуально, так и буквально поставит ее в центр. Аналогичным образом, такие механизмы, как Четверка или Трилатераль, должны восприниматься как поддерживающие цели АСЕАН. Устойчивые сигналы на этот счет крайне необходимы.

История партнерства АСЕАН и Индии началась на саммите в Сингапуре в 1992 году. В 1996 году Индия стала полноправным партнером по диалогу, в 2002 году - партнером по саммиту, а в 2012 году - стратегическим партнером. На специальном юбилейном саммите, посвященном серебряному юбилею, лидеры всех десяти стран АСЕАН собрались на празднование Дня Республики в Нью-Дели в 2018 году. Сам по себе этот саммит является важным событием, но он также подчеркнул, насколько наполнились эти отношения за этот период. Исторически и культурно связи между Индией и Юго-Восточной Азией глубоки и основательны. Выражения общего наследия и культуры можно найти по всему региону. Именно здесь находятся некоторые из лучших сохранившихся примеров индийской цивилизации на протяжении многих веков.

Даже в более современные времена их судьбы были связаны глобальными политическими течениями, которые вернули Индию в поле зрения. Сингапур, по сути, является особенно показательным примером того, как будущее современной Индии формировалось в Юго-Восточной Азии во время Второй мировой войны. В последующие годы, по мере обретения независимости, лидеры стран АСЕАН сотрудничали и конкурировали, определяя свои национальные перспективы. И Индия была точкой относительного согласия по сравнению с другими державами, которые были более разобщены.

Что действительно изменилось в 1992 году, так это то, что отношения, которые были в основном гармоничными, но лишь умеренно энергичными, теперь внезапно были заряжены новым экономическим императивом. Впоследствии это было подкреплено рядом политических инициатив, включая ряд соглашений о свободной торговле. Инвестиционные и торговые потоки между АСЕАН и Индией неуклонно растут, а главным центром является Сингапур. Предприятия из этого региона занимают видное место в индийской экономике по широкому спектру направлений деятельности: от телекоммуникаций и авиации до логистики, дорожного строительства, индустриальных парков и финансов. Со своей стороны, индийские компании присутствуют в энергетике, сырьевом секторе, инфраструктуре и банковской сфере. Расширение связей между Индией и Юго-Восточной Азией является как движущей силой, так и результатом этого сотрудничества. Действительно, за последние двадцать пять лет взаимопроникновение и путешествия между АСЕАН и Индией стали настолько обширными, что большинство индийцев теперь интуитивно воспринимают этот регион как часть своего соседства.

Эти отношения вышли далеко за рамки экономических и даже культурных аспектов. Между Индией и АСЕАН существует тридцать механизмов, включая ежегодный саммит и семь министерских диалогов. С точки зрения Индии, АСЕАН занимает центральное место в архитектуре безопасности Азиатско-Тихоокеанского региона. По мнению Индии, именно потому, что АСЕАН представляет собой культурный, торговый и физический перекресток региона, она обладает уникальной способностью отражать и согласовывать более широкие интересы мира за ее пределами. Мы уже видели это в работе Регионального форума АСЕАН (АРФ), членом которого Индия стала в 1996 году. Еще большее понимание важности АСЕАН для стабильности на всем континенте появилось после разработки концепции и реализации процесса Восточноазиатского саммита. Индия была одним из его первоначальных членов, и эта встреча является ключевым событием в ее ежегодном дипломатическом календаре. Она также нашла значительную ценность в совещании министров обороны ADMM Plus.

Более структурированные процессы подкрепляются также неформальными и специальными. Среди договоренностей, с которыми Индия работает сегодня, - соглашение ReCAAP по борьбе с пиратством в Азии и, как государство-воронка, механизм сотрудничества в Малаккском и Сингапурском проливах. Региональное взаимодействие усиливается широким спектром двусторонних отношений в области обороны и безопасности со всеми членами АСЕАН и, по сути, СВА. Поскольку стиль АСЕАН отличается консенсусом и мягкостью высказываний, его ценность часто недооценивается.

Как бы ни была примечательна эта разворачивающаяся история сотрудничества, ее реальное значение на самом деле заключается в более глубоком значении, которое эпоха после 1991 года имела для реформы индийского государства. Несколько лет назад был выпущен огромный урожай книг, посвященных экономическому кризису 1991 года, и некоторые из них были посвящены премьер-министру Нарасимхе Рао. Это был естественный повод для обсуждения в Индии значения тех событий. Если смотреть на ситуацию с точки зрения внешней политики, то выяснилось, что АСЕАН и особенно Сингапур сыграли решающую роль в формировании мыслительных процессов индийских руководителей. Для Индии это был форум для более широкого взаимодействия с миром, проверки идей, обмена мнениями и поиска обратной связи. Наставники из этого региона нашли в меняющейся Индии более подготовленную аудиторию. Их советы и опыт стали руководством к действию, когда Индия двинулась по неизведанному пути.

Поэтому было вполне уместно, что Индия признала этот долг, присутствуя в 2015 году на похоронах Ли Куан Ю, бывшего премьер-министра Сингапура. Сегодня изменения, происходящие в Индии, более глубокие и масштабные. Предпринимаются весьма решительные усилия по расширению производства, преобразованию инфраструктуры и повышению качества человеческих ресурсов. Также ускоряется формализация экономики и устранение препятствий, мешающих ее эффективности. Это подчеркивается обязательством упростить ведение бизнеса. В значительной степени эти преобразования выходят за рамки узкоэкономической политики и включают в себя социальные изменения разного масштаба. В связи с этим мы также наблюдаем информационные кампании и мотивационные усилия, направленные на расширение общественной поддержки. Некоторые из них, по крайней мере, знакомы политической культуре стран АСЕАН.

Растущие связи с АСЕАН первоначально были названы в Индии нашей политикой "Смотреть на Восток". Чтобы подчеркнуть нашу серьезность в продвижении этой политики, особенно через проекты физической связи, несколько лет назад она была переименована в "Действовать на Восток". Эта эволюция также отразила расширение сферы безопасности. Но как бы ни назывались эти отношения, на самом деле они отражают глубокий сдвиг в геополитических взглядах Индии на мир к востоку от нее. Контакты и сотрудничество с Юго-Восточной Азией открыли для Индии мир за ее пределами. Примерно в это время Индия также стремилась к более серьезному взаимодействию с Японией, Южной Кореей и Китаем. Несомненно, АСЕАН была проводником - психологическим, политическим и, возможно, даже физическим. В последующие годы, когда мы вступили в процесс Восточноазиатского саммита, это направление взаимодействия Индии еще более укрепилось и теперь охватывает Австралию и Новую Зеландию, а также острова Тихого океана. Действительно, без АСЕАН трансформация Азиатско-Тихоокеанского региона в Индо-Тихоокеанский никогда бы не произошла.

События, произошедшие за последние четверть века, показали, что взаимодействие Индии и АСЕАН фактически привело к появлению идей, интересов и сил, которые никто из нас не мог предвидеть в то время. На самом базовом уровне отношения с АСЕАН способствовали изменению индийского мышления, как общества, так и политиков. Воздействие и взаимодействие через осмос породили новые ожидания и амбиции. Некоторые из них сегодня очень заметны в индийской политической деятельности и дебатах.

Помимо поощрения экономических реформ, АСЕАН оказала влияние на индийское мышление по более широкому кругу вопросов. Во-первых, она в значительной степени способствовала экстернализации Индии. Действительно, новая волна индийских инвестиций за рубежом началась в Юго-Восточной Азии. Ярким примером, конечно, является Сингапур. Участие в АСЕАН и, как следствие, торговля и поиск ресурсов также значительно повысили уровень морского сознания. Это заставило Индию не только активнее отстаивать морские интересы, но и концептуализировать эту область для политического взаимодействия. Целенаправленная и комплексная политика в отношении Индийского океана сегодня во многом формируется благодаря опыту взаимодействия с АСЕАН. Это взаимодействие также оказало благотворное влияние на собственные представления Индии о регионализме. Теперь она сознательно стремится к тому, чтобы соседи также получали выгоду от ее роста и процветания. Растущее число региональных инфраструктурных проектов, поддерживаемых Индией, свидетельствует о ее серьезности в этом вопросе.

АСЕАН также может быть признана за значительный вклад в понимание Индией той роли, которую люди индийского происхождения за рубежом могут играть в ее отношениях с миром. Действительно, существует несколько лучших примеров налаживания связей и контактов, чем диаспора этого региона. Не последнюю роль в возрождении исторических связей и интересов Индии играет каталитическая роль Юго-Восточной Азии. Концепция Наланды, как мы ее знаем сегодня, буквально зародилась в Сингапуре. С тех пор она возникла как стимул к более широкому восприятию Индией своей буддийской истории и наследия, а также к тому, чтобы она заняла более центральное место в контактах между людьми.

В прошлом контрастный мир, существовавший к востоку от Индии, был слишком далеким мостом для ее стратегического горизонта. Когда эти два мира сталкивались, как это произошло в начале 1960-х годов, это было скорее во вред Индии, чем на пользу. Но взаимодействие с АСЕАН положило начало процессу социализации, в ходе которого интересы Индии на восточном направлении неуклонно развиваются. Чтобы этот процесс набрал обороты, и Индии, и ее восточным партнерам придется выйти из своей зоны комфорта. Если такие интересы будут подкреплены ценностями, то сближение может укорениться более окончательно. Сможет ли традиционное мировоззрение наций учесть более современные проблемы, еще предстоит выяснить. В частности, Индии и Японии предстоит преодолеть пропасть менталитетов. Чтобы примирить индийскую импровизацию с японским упорством, требуется сильное чувство цели, подкрепленное постоянными усилиями. Испытание для этих отношений заключается в преодолении незнакомства и дистанции, что очень отличается от обычных проблем расхождений и раздражителей. То, что при взгляде на Индию Япония руководствуется политикой, может значить очень многое. Ведь в действительности за флагом следует торговля. Если Нойда и Нагоя действительно встретятся, это откроет новую страницу в истории Азии. И тогда может произойти еще один поворот в континентальной саге, которая может быть не так предопределена, как многие предполагают.

Глава 8. Тихоокеанский индеец

Возрождающаяся морская перспектива

'Нельзя пересечь море, просто стоя и глядя на воду'.

- РАБИНДРАНАТ ТАГОР

По мере того как мир меняется, он, естественно, порождает новые концепции и терминологию. Индо-Тихоокеанский регион" - одно из недавних дополнений к глобальному стратегическому лексикону. Поскольку Дональд Трамп использовал этот термин на саммите АТЭС в 2017 году, а Тихоокеанское командование США было переименовано в Индо-Тихоокеанское, американцы считают, что это они его придумали. Японцы, однако, считают, что заслуга должна принадлежать им. В конце концов, премьер-министр Синдзо Абэ более десяти лет назад говорил в индийском парламенте о "слиянии двух океанов". Сами индийцы не остаются в стороне, подчеркивая, что Индо-Тихоокеанский регион появился в их военно-морской мысли еще раньше. А создав специальный отдел в своем министерстве иностранных дел, Индия еще сильнее обозначила свою привязанность к этому региону. Австралийцы тоже входят в список претендентов, а АСЕАН во главе с Индонезией теперь представила индо-тихоокеанскую перспективу. Пуристы могут присвоить это название немецкому стратегу 1930-х годов Карлу Хаусхоферу, хотя его точка зрения была евразийской. Но какова бы ни была его аналитика, сегодня Индо-Тихоокеанский регион обязан своим существованием в первую очередь вынужденным действиям практиков. Воды меняются по мере того, как мы говорим, и Индо-Тихоокеанский регион - это не прогноз на завтра, а фактически вчерашняя реальность.

Многое в мире происходит само собой. Стоит задуматься о том, что Королевский военно-морской флот в течение десятилетий действовал в рамках индо-тихоокеанского подхода, не обязательно формулируя этот термин. Поэтому сегодня, когда одни державы стремятся, другие планируют, третьи готовятся, а четвертые размышляют, то, что движет дебатами, нуждается в ясности, избавленной от претензий на право собственности. Семантика не должна заслонять тот факт, что разворачиваются события, которые с каждым днем придают этому понятию все большую фактуру. Индо-Тихоокеанский регион, естественно, означает разные вещи для разных держав, но он, несомненно, является приоритетом для всех них. Для Индии это логичный следующий шаг за Акт Восток и выход за пределы Южной Азии. Для Японии выход в Индийский океан может стать частью ее стратегической эволюции. Для США единый театр военных действий - это конвергенция, которая занимает центральное место в их новой позиции. Россия, со своей стороны, может рассматривать это как часть своего нового акцента на Дальний Восток. Для Европы это повод вернуться в регион, из которого она ушла. А для Китая ставки особенно высоки, поскольку его морской потенциал является предпосылкой его становления как глобальной державы.

Это, несомненно, арена для современной версии Большой игры, где множество игроков с различными амбициями демонстрируют свои стратегические навыки. Их усилия по достижению сближения и пониманию соперничества будут иметь особое значение, поскольку они происходят на глобальной линии жизни.

Индо-Тихоокеанский регион, возможно, сейчас в моде как стратегическая концепция. Но на протяжении веков он был экономическим и культурным фактом. В конце концов, индийцы и арабы оставили свой след вплоть до восточного побережья Китая, так же как жители Юго-Восточной Азии - на Африке. На самом деле эта реальность совсем не далека, а бесшовность вод только обострила аппетиты западных держав, которые в нее вошли. Британская империя управляла своей собственной версией Индо-Тихоокеанского региона, которая не была ни свободной, ни открытой. Визуализация ресурсов и интересов осуществлялась через интегрированную зону, что объясняет многие события девятнадцатого и двадцатого веков.

Другие державы, в свою очередь, следовали подходу доминирующей. Если индийские войска сражались в Боксерском восстании, то японские тоже прошли весь путь до Сингапура и Бирмы. И не в последнюю очередь именно огромные логистические усилия англо-американского альянса из Индии поддержали Китай в его войне против Японии после 1942 года. Прежняя эра Индо-Тихоокеанского региона продолжалась до 1945 года и отражалась в присутствии британских и американских войск по всему региону. После войны индийские войска были размещены в семи префектурах Чугоку и Сикоку в Японии. А 2/5 гуркхов даже несли караул у Императорского дворца в Токио. Впоследствии Индийский и Тихоокеанский театры разделяло глобальное вытеснение Великобритании США. Это сместило центр тяжести на Тихий океан, который впоследствии укрепился благодаря революции в Китае и войне в Корее. Что касается Великобритании, то независимость Индии и ее собственный отход к Персидскому заливу сфокусировали ее интересы на западе. В результате континуум уступил место более узким областям, которые были закреплены юрисдикцией военного командования. Индо-Тихоокеанский регион - это как наше прошлое, так и наше будущее. Поэтому его стратегическая жизнеспособность, как и раньше, зависит от политики сегодняшнего дня.