Путь королевы

Глава 12 Невеста

До самого рассвета друзья провели время вместе с лесным народом: пели, пили, танцевали и веселились. Но когда солнце начало подниматься из-за горизонта, король Вельтиас подошел к ним попрощаться:

— Наступает утро, нам пора возвращаться обратно в лес. Я рад, что эту ночь вы провели с нами, наша сестра и сын ночи. — Фавн поклонился, зубчики с его короны облетели кленовыми листьями, дриады со своими братьями растворились в предутренней дымке, словно туман или мимолетный сон. Так же, как и кушанья и вина на столе-пне.

— Так что ж, это все была иллюзия?! — пораженно воскликнул Литавий.

Эйриэн ничего не ответила, лишь загадочно улыбнулась в ответ, пожав плечами.

— Сельба, расскажи мне, что это было. Это был сон?

— Нет конечно. Пойдем, — позвала она, — наши компаньоны, наверное, проснулись.

Эльфийка оказалась права лишь наполовину: Алессия уже поднялась и, как всегда, начала день с физических упражнений, а вот Соловей спал, с головой завернувшись в плащ от солнечных лучей.

— Сельба, потренируйся со мной, а то Лютен еще дрыхнет, — попросила воительница, ничуть не удивленная тем, что парочка уже давно на ногах.

— Хорошо. — Королева вытащила меч, который никогда не снимала с пояса во время путешествий, даже когда спала, что часто спасало ей жизнь. Хотя такой предосторожностью пользовались все путники.

Алессия была более подвижна и сильна, чем Милена, но все же природной ловкости и изворотливости ей не хватало. Зато у нее было то, что можно всему этому противопоставить: опыт и знания. Если бы у Ивэна была такая ученица, он бы непременно гордился ею.

Девушки дрались всерьез: клинки летали, как молнии, сменялись стили фехтования, зачастую переходя в недозволенные приемы. В ход шли толкания, подножки, тычки. Все — лишь бы одержать победу.

Литавий, наблюдавший за тренировкой со стороны, в ужасе зажмуривался, боясь увидеть, как соперницы насадят друг дружку на мечи, но когда вновь открывал глаза, видел, как они, абсолютно невредимые, ведут бой, уже поменявшись местами.

Наконец эльфийка упала, меч воительницы сверкнул над ее головой, готовый пронзить поверженную соперницу насквозь. Вампир в страхе сжал веки, но тут же раздался голос Алессии, задыхающейся от долгой тренировки:

— Нет, Сельба, так не пойдет. Во-первых, ты проглядела подножку, во-вторых, когда я делаю мечом такой удар, ты должна ставить блок вот так, — она изобразила. — Ты поняла?

Эльфийка кивнула. Воительница протянула руку подруге, чтобы помочь той подняться, но внезапно сама оказалась на земле с приставленным к горлу клинком.

— Я победила! — восторжествовала Эйриэн.

— Эй, так нечестно! — возмутилась Алессия. — Если бы на моем месте был настоящий враг, ты бы уже была мертва!

Она извернулась, пнула подругу по ноге. Через мгновение они обе валялись на траве, безумно хохоча. Когда девушки наконец расцепили объятия и откатились друг от друга, обе задыхались от смеха.

— Ой, не могу больше, — выдохнула эльфийка, держась за живот.

— Ага, — подержала ее Алессия, пытаясь отдышаться.

— Извините, — приблизился к ним вампир, — а не могу ли я с вами потренироваться? — спросил он, смущаясь.

— Только, чур, в траве не валяться, — предупредила королева, вставая на ноги.

— Ну кто первый будет с ним драться? — поглядела она на Алессию.

— Давай ты, а то я обязательно не удержусь и поставлю ему подножку или сделаю еще что-нибудь не очень честное.

— Литавий, а ты вообще меч когда-нибудь в руках держал? — Вопрос Эйриэн не был простым любопытством. Литавий единственный из их компании был безоружным, если не считать кинжала на поясе.

— Умею, — твердо заявил вампир, — и докажу это, если Алессия одолжит мне клинок.

Воительница пожала плечами и протянула ему меч. Ей самой было интересно, что же из этого выйдет.

Соперники встали в стойки друг напротив друга. Королева заметила, что Литавий твердо стоит на ногах в классической позиции, не нервничает, не делает лишних движений и правильно сжимает рукоять меча. Она сделал пробный выпад, и вампир ответил ей тем ударом, на который она и рассчитывала. Она провела еще одно нападение, и вновь молодой человек поставил тот блок, о котором она думала. Затем Литавий напал, и уже ей пришлось защищаться, но она использовала один из финтов, выученных в Сером квартале, и вампир еле успел отскочить в сторону, рискуя остаться без руки. Он напал еще раз, и тут уж драка началась в полную силу. Девушка использовала все свои навыки и знания, чтобы противостоять сопернику, который перемещался с быстротой, невозможной даже для восприятия эльфа. Тот же, в свою очередь, так чередовал и комбинировал известные ей приемы, что она просто не успевала реагировать. В итоге королева поступила так, как поступила бы Алессия, окажись на ее месте — просто сильно пихнула его в бок локтем. Вампир потерял равновесие и, воспользовавшись моментом, эльфийка ткнула мечом в образовавшуюся брешь обороны противника.

— Эй, это не по правилам! — воскликнул Литавий.

— А откуда ты знаешь, как по правилам? — Эйриэн подозрительно сузила глаза. — У кого ты обучался фехтованию?

— Ни у кого не обучался, — начал оправдываться вампир, — просто часто смотрел на сражающихся на турнирах, а потом повторял движения. Там так не поступают.

— Сельба, остынь, — одернула эльфийку воительница, — ты же победила. Чем ты недовольна?

Эйриэн фыркнула, но допрос прекратила.

— Вы мертвого из могилы поднимете. Даже поспать лишних пару стрелок не дадите. — Лютен Мерилин, ворча, выбрался из-под плаща. Утро он начал явно не в духе.

— Вы же еще не знаете, где мы были этой ночью! — Литавий спешил поделиться с друзьями своими восторженными впечатлениями.

— Ну и где же? — скептически осведомился менестрель. Похоже, его хорошее настроение решило сегодня поспать подольше.

— Мы были на балу у лесного народа. Сельба пела для них, а они танцевали. Все было так волшебно и красиво.

— Здорово! — Алессия улыбнулась, представив себе эту картину.

Но певец был не пробиваем:

— Разве Сельба умеет петь? Что-то я раньше не замечал. И что же, они не разбежались от звуков ее голоса в дальние концы леса? — презрительно скривил губы Соловей.

Эйриэн вспыхнула:

— Ты — не единственный менестрель в мире. И я знаю, почему ты не выступаешь во дворцах. Простым людям не с чем сравнивать, поэтому ты так знаменит среди них. А во дворцах есть свои певцы, и искушенная знать, которой есть с чем сопоставить, может и не прийти в восторг от твоих баллад.

Девушка развернулась и, еле сдерживая слезы, побежала в лес.

— Сельба, постой! — бросился за ней Литавий.

— Зря ты так. — Алессия тоже отвернулась от друга.

Королева бежала, пока хватило сил. Когда их не осталось, она остановилась, перевела дух и со злостью принялась пинать опавшую листву.

— Выскочка! Самодур! Предатель!

С каждым новым эпитетом в адрес Соловья в воздух взлетала очередная порция листьев.

— Да что он возомнил о себе? Провинциальный певчишка!

Эльфийка осеклась, почувствовав чье-то присутствие, обернулась и со свистом втянула воздух в легкие.

«А вот и невеста пожаловала, — вспомнила она предсказание Виолы. — Вполне может быть, если мантикору принять за кошку».

В нескольких шагах впереди, опершись одной рукой о ствол клена, стояла баньши. Ее белесая, словно могильные черви, кожа просвечивала насквозь. Было видно, как по венам течет розоватая жидкость, заменяющая кровь. Тонкая кожа складками свисала с пояса, рук и головы, создавая иллюзорное впечатление, что баньши одета в белое платье с фатой на голове. Хотя из уроков по монстрам Эйриэн знала, что «фата» — это сложенные за спиной крылья. Тонкие пальцы, в которых было на одну фалангу больше, чем у обычных этэнов, длинными когтями царапали землю. При малейшем дуновении ветра «платье» шевелилось, будто живое. Зрелище было отталкивающим и завораживающим одновременно.

Баньши тоже заметила девушку и повернула к ней свое бледное лицо. Пожалуй, в чем-то его можно было назвать даже красивым. Огромные, в половину лица, голубоватые глаза без ресниц смотрели с первобытной наивностью. В них не чувствовалось ни злобы, ни агрессии. Небольшой, слегка вздернутый носик. А вот все, что ниже, было уже не столь эстетичным и милым. Массивный подбородок украшал огромный рот, полный длинных острых зубов в несколько рядов. Зубы были настолько велики, что их не могли закрыть даже пухлые розовые губы.

Баньши сделала шаг вперед, и складки одеяния сдвинулись назад, обнажив руки и ноги, как если бы ее свадебное платье было с разрезами. Королева, оцепенев, смотрела, как монстр приближается к ней, и даже не делала попыток убежать. Из состояния прострации девушку вывел крик Литавия:

— Сельба, беги!

Эйриэн мгновенно очнулась и развернулась, чтобы последовать совету друга. Дальнейшее происходило как во сне. Вопль баньши настиг ее в тот момент, когда она уже занесла ногу для бега: мощная волна крика подняла эльфийку в воздух и швырнула об землю, протащив лицом по прошлогодней листве, кочкам и колючкам.

Сколько времени королева лежала без сознания, она не знала. Но, по всей видимости, недолго, потому что эффект от крика баньши еще не прошел: ее нещадно мутило, а съеденное и выпитое на празднике у лесного народа настойчиво просилось обратно. Невероятным усилием воли девушка перевернулась на спину. Голова кружилась так, что зрение отказывалось воспринимать мир. В уши, казалось, набили вату — они не слышали ничего, кроме шума далекого невидимого океана. Кости выворачивало наизнанку от нестерпимой боли, а все тело было настолько слабым, что Эйриэн еле оторвала руку от земли, чтобы ощупать лицо — по нему текло что-то липкое, заливая глаза. То ли пальцы потеряли свою чувствительность, то ли лица у эльфийки не было. На руке от прикосновения осталась кровь, комки грязи и мелкие еловые иголки, но боли почему-то не чувствовалось.

«Значит, дело в пальцах», — решила для себя девушка, успокаиваясь.

Она безвольно лежала на земле и безразлично смотрела вверх, пытаясь остановить хоровод кружащихся над головой крон деревьев. В голове всплыл спокойный размеренный голос Николо, диктующего урок по магии:

«Баньши — одни из самых опасных монстров магии. Ареал их обитания огромен, и точно определить его не представляется возможным. Бытует мнение, что чаще всего они появляются вблизи заброшенных кладбищ, но зафиксировано немало случаев, когда монстры появлялись и в центре оживленных столиц и в отдаленных незаселенных районах, где и в помине нет погостов или могил. Они не обладают разумом, с ними нельзя договориться, как, к примеру, с волкодлаками. Все их действия диктуются лишь одним инстинктом — убить и набить себе брюхо. Причем зачастую они питаются еще живыми жертвами. Их оружие — крик, с помощью которого они лишают этэнов разума, воли и магических способностей. Баньши подбирается к оглушенной жертве и поедает ее, пока та не может оказать сопротивления. Победить баньши возможно лишь в одном случае — если вы еще не подверглись воздействию ее крика. Если это уже произошло, шансы на спасение невелики. Примерно один к двум тысячам. Но из всякого правила существуют исключения. Так, к примеру, на крылатые расы их крик не действует или действует незначительно. В народе существует суеверие, что баньши — это невесты, убитые собственными женихами и восставшие из могил, чтобы мстить живым. Откуда оно пошло, неизвестно».

«Так и есть: невеста, предсказанная Виолой», — подумала про себя Эйриэн через силу. Следующая ее мысль была уже более осознанной: «Литавий… Где-то рядом должен быть Литавий. Надеюсь, что баньши еще не начала его есть».

Королева повернула голову: мир пошел пятнами, как будто кто-то специально брызгал краску на бумагу. Постепенно предметы приобрели более четкий вид, но девушка по-прежнему видела все сквозь пелену густого тумана. С этой стороны обзора ни вампира, ни баньши не оказалось. Эльфийка перевалилась на другой бок, и реальность вокруг нее снова размазалась. Но среди ярких пятен два были очень уж подвижными, не заметить их мог только слепой: они прыгали вверх-вниз, то задерживаясь на земле, то зависая в воздухе. Как скоро эти два пятна приняли очертания дерущихся Литавия и монстра, девушка не могла сказать, но догадалась она об этом немного раньше.

В данный момент перевес был на стороне вампира: он каким-то непостижимым образом умудрился оседлать баньши и сейчас пытался прижать ее к земле, отчаянно помогая себе руками и ногами. Опасность состояла в том, что дерущиеся находились лицом друг к другу, и баньши изо всех сил старалась дотянуться длинными костлявыми пальцами до шеи своего врага.

Эйриэн отстраненно наблюдала за дракой со стороны, словно бы ее это не касалось. Так зрители на трибуне смотрят увлекательную дуэль, прекрасно понимая, что оружие поединщиков их никоим образом не заденет.

Литавий наконец прижал мерзкое создание, но в мгновение ока баньши вывернулась из-под него и сама забралась сверху. Ее ладони сомкнулись на шее вампира. Он отчаянно пытался сопротивляться, но было видно, что надолго его не хватит.

«Надо помочь», — как-то совсем безразлично подумала королева. И от одной мысли, что придется встать и куда-то идти, ее покинули все силы. Положение вампира с каждой стрелкой становилось все хуже: он вцепился пальцами в ладони чудовища, расцарапал их до такой степени, что розовая кровь баньши уже потекла на землю, но та по-прежнему не ослабляла хватку. Лицо вампира стало бледнее, чем обычно.

Эльфийка перекинула одну руку через себя и поняла, что больше пошевелиться не может. Она заплакала от злости и обиды. Горячие слезы обожгли ей лицо, а нестерпимая боль вернула способность двигаться. Королева поползла. Каждое новое усилие давалось с трудом. Вся вселенная сузилась до нескольких движений: поднять руку, опустить руку, подтянуть ногу, поднять другую руку, опустить ее, подтянуть ногу. Мгновения складывались в стрелки, стрелки в бои, бои в года, а года в вечность. По подсчетам девушки, времени прошло несколько веков, а она все еще продолжала ползти. Если бы королева могла, то упрямо сжала бы зубы, но она не могла даже этого. Когда истощились последние запасы сил, Эйриэн рухнула на бок, тяжело дыша. И обнаружила, что благодаря своему упрямству, упорству, а может быть просто везению, все-таки достигла цели. Прямо перед ее глазами мельтешили кончики крыльев баньши. Вблизи они выглядели еще омерзительнее, чем издалека, и королева внутренне содрогнулась, представив, что Литавию все это время приходилось прикасаться к такому жуткому уродству.

На ее счастье, дерущиеся настолько увлеклись схваткой, что не заметили подползшую эльфийку. Еще бы! Каждое неверное движение и даже мимолетный взгляд в сторону мог стоить жизни одному из них.

«Надо помочь». — Эйриэн еще не впала в окончательное беспамятство, только повторяя одну эту фразу. Она нащупала кинжал на поясе, вытащила его ослабевшей рукой и воткнула в землю. Немного полежала, набираясь сил, затем собралась и рывком села на корточки, опершись обеими руками о рукоять кинжала. На короткое время она потеряла всякую ориентацию в пространстве, и если бы не держалась хоть за что-то, то снова наверняка упала бы.

Все дальнейшее произошло одновременно: руки Литавия разжались и соскользнули вниз по телу монстра, баньши, увидев это, издала вопль радости, при этом не выпуская горло поверженного врага, а Эйриэн резко вырвала кинжал из земли и занесла его над головой, вложив в это движение все остатки своей жизни. Очередной крик «мертвой невесты» лишил ее сознания, и она так и не увидела, достиг ли ее удар цели.

Первое, что услышала королева, очнувшись, был громкий душераздирающий кашель. Но то, что она просто слышала хоть что-то, уже было для нее радостью.

— Я уже думал, что эта тварь меня укокошит. Почему так долго? — спросил Литавий, подползая к эльфийке.

Он склонился над лицом девушки и даже перестал кашлять.

— Эк тебя, — выдохнул вампир, — я и забыл, что баньши лишают всех врожденной магии.

— А что со мной? — подозрительно спросила зеленоглазая победительница монстров.

— Ну как бы тебе сказать, чтобы не испугать. — Литавий задумчиво почесал в затылке, чем сразу же вызвал у Эйриэн приступ панического страха. — Ничего страшного, просто ты на время перестала регенерировать.

— И что из того? — Она все еще не понимала, куда клонит молодой человек.

— А до этого ты проехалась лицом по… кухонной терке для овощей? Прости, я не знаю, что еще это могло бы быть.

Королева мгновенно сообразила, откуда взялась кровь на пальцах, когда она пыталась себя ощупать, и почему слезы причинили ей такую невероятную боль, и закричала, не уступая баньши:

— Не смей смотреть на меня! Литавий моментально отвернулся.

— О небеса! Ну почему? Почему это снова случилось со мной? Только я могу найти единственную баньши на всю Эсилию, только я могу проехаться лицом по земле и стать уродиной на веки вечные, только я могу… — Королева еще долго могла причитать и сетовать на судьбу, но ее перебил тихий голос вампира:

— Только ты можешь, встретив единственную баньши на всю Эсилию, остаться после этого живой. А твои способности к тебе вернутся, и лицо заживет, только чуть позже. Но если бы ты все же позволила мне на себя посмотреть, я мог бы ускорить процесс заживления.

— Прости, я совсем забыла тебя поблагодарить. — Девушка дотянулась до руки Литавия и легонько пожала ему пальцы. — Спасибо. Если бы не ты, я была бы уже мертва. Разумеется, ты можешь мне помочь, если тебя это не затруднит.

Молодой человек в ответ погладил ее по ладони:

— Ты тоже спасла мне жизнь, спасибо. Мы квиты. До следующего раза. Сейчас я повернусь, — предупредил вампир, — так что не кричи. Твой крик оглушает не хуже, чем вопль баньши.

— Говорят, что баньши — это невесты, брошенные и убитые своими женихами, — некстати вспомнила королева.

Литавий, в этот момент внимательно осматривающий повреждения на ее лице, рассмеялся:

— Была бы у меня такая уродливая и крикливая невеста, я бы ее тоже, наверное, убил. Закрой глаза, — попросил он уже серьезнее.

Эйриэн послушно прикрыла веки и почувствовала, как по лицу забегали шустрые маленькие змейки, которые слегка кололись коготками.

— Можешь открывать глаза. И стряхни с лица грязь. — Голос Литавия был совсем уставший.

Королева села и провела рукой по лицу: вниз посыпались крошки земли, еловые иголки и закристаллизовавшаяся кровь.

Кусты рядом с ними бесшумно раздвинулись, пропустив Лютена с Алессией. Эльф, осмотрев место событий беглым взглядом, протяжно присвистнул, а воительница коротко вскрикнула и зажала рот рукой.

— Вы в порядке? — Эйриэн почувствовала в голосе певца неприкрытое беспокойство.

— Сейчас — вполне, — ответил за обоих вампир.

— Я хотел извиниться. — Соловей замялся. Было видно, что эти слова даются ему с великим трудом. — Сельба, я был не прав, а ты была права. Ты замечательно поешь, а я действительно боюсь соперничать с придворными менестрелями. Но не потому, что они поют лучше меня, просто они выступают в окружении музыкантов, танцовщиц, разряженные в пух и прах. Я считаю, главное — не яркая мишура, а истинный талант. Вот. Извини меня еще раз.

«Я не поняла, это было извинение или дифирамбы самому себе? — спросила себя эльфийка. — Хорошо хоть опять не начал сетовать на то, что со мной лучше не путешествовать по лесам».

— Я принимаю твои извинения, — милостиво согласилась девушка.

— Ты нашла себе нового слушателя? — невинно поинтересовался Соловей, разглядывая мертвую баньши, за что сразу же получил тычок под ребра от Алессии. И все-таки он не сдержался: — Сельба, только ты…

— … можешь найти…

— … единственную баньши на весь лес…

Эту фразу менестреля компания заканчивала уже хором. После чего им не осталось ничего иного, кроме как дружно рассмеяться.

— Мир? — еще раз на всякий случай спросил Лютен, протягивая руку.

— Мир! — Эйриэн положила на его ладонь свою.

— Мир, — улыбнулась Алессия, присоединяясь к друзьям. Все вместе они посмотрели на Литавия. Тот, смутившись, пожал плечами, но опустил свою ладонь сверху:

— Мир.

— Раз все в порядке, отправляемся дальше в путь. — Лютен развернулся, чтобы идти к месту стоянки, и столкнулся лицом к лицу, точнее, лицом к морде с Арейоном.

«Я беспокоился», — услышала Эйриэн в своей голове голос, больше похожий на шепот волн. Конь обошел друзей, в свою очередь тоже уставился на поверженного монстра, обернулся и тревожно заржал.

— Все хорошо. — Королева подошла к агиски и погладила его по гриве, успокаивая. Одновременно с этим она попыталась как можно четче представить картину всего, что с ней произошло. Арейон уткнулся ей в плечо, пару раз вздрогнул всем телом, но волноваться перестал.

— Какой чувствительный у тебя конь, — не преминул заметить эльф.

— Заботливый, — поправила его девушка, беря агиски под уздцы.

Весь день они провели в дороге. Ехали не спеша, чтобы растянуть силы лошадей, останавливались лишь один раз, чтобы в обед перекусить. Зато было весело: Лютен вспомнил полный перечень веселых непристойных песенок. Вся честная компания подпевала ему хором, периодически хватаясь за животы и чуть не падая с коней.

На ночевку остановились в зажиточной деревне Подберезовики недалеко от тракта. Пожалуй, это было одно из самых крупных поселений на всей дороге. Там даже был трактир со съемными комнатами. Комнат, правда, было всего шесть, и четыре из них уже сдали другим постояльцам, но оставшиеся две все же достались друзьям по одной на пару, отдельно мальчикам и девочкам. Но внизу ужинали все вместе.

Лютена, разумеется, сразу же узнали и попросили сыграть. Он не отказался. На радостях хозяин трактира даже не стал брать с компании денег.

— Хорошо танцуют, — похвалил Литавий отплясывающие парочки, после того как все вкусно отужинали.

— Это еще что! Вот «Цириту» танцевать здесь, я уверена, никто не умеет, а это самый красивый танец, который вообще может существовать, — высказалась королева.

— Почему же никто не умеет, — возразил раскрасневшийся от выпитого доброго эля вампир, — я умею.

— Врешь! — не поверила эльфийка.

— А ты проверь. — Молодой человек поднялся со скамьи и сделал приглашающий жест рукой.

— А и проверю, — топнула ногой Эйриэн.

— Только как же ты будешь танцевать без юбки? — почесал подбородок Литавий.

— Это не проблема. — Девушка взялась обеими руками за края скатерти и рывком сорвала ее со стола, да так ловко, что вся посуда осталась стоять на столе и даже ни одна кружка не шелохнулась. Все, кто был рядом, дружно зааплодировали. Остальные заинтересованно посмотрели в их сторону. Королева похлопала в ладоши, привлекая всеобщее внимание.

— Маэстро, «Цириту»! — попросила она.

Веселый Соловей улыбнулся и заиграл вступление к танцу.

Центр зала освободили для Литавия и эльфийки. Еще бы, не каждый день видишь, как танцуют придворные.

Эйриэн вышла, повязывая скатерть на бедра на манер длинной юбки, Литавий шел следом за ней. Девушка, не оглядываясь назад, встала в начальную позицию спиной к партнеру и внимательно прислушалась к мелодии, чтобы не упустить момент начала танца.

«Цириту» из-за сложности исполнения изучали с раннего детства только в богатых придворных семьях с помощью лучших учителей хореографии. Она была наполнена невероятными элементами и пируэтами, которые без специальной подготовки не могли порой выполнить даже самые ловкие эльфы. Танец был выверен с математической точностью, и малейшая погрешность в исполнении ломала весь рисунок движений. Несмотря на необычайную сложность, танец выглядел очень легким, воздушным и завораживающим, возможно потому, что по легенде «Цириту» придумали маги.

Эльфийка сделала плавный взмах рукой, присела, сменила позицию, сделала еще несколько взмахов, переместилась вправо, развернулась и, к своему величайшему удивлению, увидела Литавия в нужной позиции. Лицо его хранило печать сосредоточенности, но было заметно, что танцевать «Цириту» ему не впервой. Он абсолютно верно выполнял все элементы, какими бы сложными они ни были, и сохранял полную синхронность движений с партнершей и мелодией.

Зрители быстро поняли, что не смогут привычно хлопать или топать в такт непростой мелодии и, завороженные прекрасным и редким для них зрелищем, молча любовались танцующей парой. Пару раз Эйриэн не сдержалась и вслед движениям рук пустила иллюзорных пестрых бабочек, сотканных из магических искр. Эльфийка и вампир танцевали самозабвенно, увлеченные как танцем, так и друг другом. Оба они были красивы, юны и грациозны, смотреть на них было одно загляденье.

«Цирита» была очень долгой, поэтому Соловей не стал доигрывать ее до конца, а, оборвав мелодию на середине, начал исполнять более известную и более простую «Сеньориту». Литавий, мгновенно сориентировавшись, подхватил Эйриэн за талию и закружил по залу. «Сеньориту» в трактире знали намного лучше, и скоро к ним присоединились все, кто способен был стоять на ногах. Даже Веселый Соловей отложил в сторону свою лютню и, попросив местного музыканта его заменить, присоединился к танцующим, увлекая за собой Алессию. Все кружились, плясали, мелькали улыбки этэнов и подъюбники женских платьев. Но в калейдоскопе пестрых красок королева видела лишь вишневые глаза вампира, пристально смотрящие на нее.

Эйриэн закружилась, а когда остановилась, то оказалась лицом к лицу с Алессией. Настал тот период в танце, когда пары разбивались, и девушки танцевали с девушками, а мужчины с мужчинами. Это был своеобразный поединок: кто лучше станцует. Подруги вовсю старались перещеголять друг друга, выделывая руками и ногами такое, что даже в «Цирите» не увидишь. Знатоки народных танцев и простые зрители показывали на двух подруг в качестве примера тем, кто только учился танцевать. Каблуки стучали, скатерти, заменяющие девушкам юбки, порхали, волосы взлетали веерами. Наконец подруги взялись за руки и закружились по комнате, весело хохоча. Они расцепились, чтобы вернуться в пары, и королева поняла, что Литавия нет рядом и она не может его найти. Она посмотрела в одну сторону, в другую, но его нигде не было.

И тут откуда-то сверху посыпались цветы. Настоящие живые цветы. Эльфийка подняла голову и увидела вампира, стоящего на столе и раскидывающего вокруг себя охапки цветов. Делал он это, главным образом, для Эйриэн, но и остальным тоже достался кусочек счастья. Королева закружилась на месте, вытянув руки вверх и счастливо смеясь. Алый взгляд вампира сверкал даже сквозь его густую черную челку.

Ночь уже несколько часов как перевалила за половину, Алессия тихонько посапывала и смотрела уже далеко не первый сон, а ее величество все не могла заснуть. Когда Эйриэн устала ворочаться с боку на бок, она не выдержала и встала с кровати. Подойдя к открытому окну, легкий сквозняк из которого слегка шевелил занавески, выглянула наружу. Комнаты находились на втором этаже, и прямо под их окнами начиналась крыша какого-то хозяйственного помещения. Королева недолго думая перешагнула через подоконник и ступила на черепицу. Проведя разведку окрестностей, она обнаружила, что рядом с правой стеной постройки навален огромный стог душистого сена такой величины, что его вершина совсем чуть-чуть не достает до края крыши.

Эльфийка решила, что лучше провести остаток ночи на мягком сене, чем на неровной и жесткой крыше. К тому же плащ она все равно забыла в комнате, так что даже под спину подложить ей было нечего. Эйриэн разбежалась и плюхнулась в стог, мгновенно утонув в нем, словно в пуховой перине. Вытащив соломинку, королева принялась жевать ее кончик, попутно размышляя обо всем произошедшем в последнее время в ее жизни. В основном она, конечно, мучилась угрызениями совести. Вместо того чтобы галопом гнать коня к Стиону без отдыха и сна, она медленно плетется с друзьями, да еще и при каждом удобном случае отдыхает и веселится. А ведь ей должно быть совсем не до веселья, особенно теперь, когда Эсилии объявлена война и судьба всех ее жителей висит на волоске. Не может быть все так просто. Да, королевский совет продумал все варианты до мельчайших подробностей. Но что-то они наверняка не заметили, проглядели, пропустили. Что-то, может быть очень незначительное, но важное, такое, как исчезновение королевских почтовых голубей. Хотя вряд ли это событие можно отнести к разряду незначительных, скорее уж, наоборот, к из ряда вон выходящим.

Вот такие нелегкие думы одолевали королеву в теплую летнюю ночь. У Эйриэн даже голова разболелась от всех этих серьезных размышлений, невзирая на то что обстановка вокруг была умиротворяющей и настраивала на спокойный лад: ветер с тихим шуршанием перебирал листья деревьев и кустарников, где-то недалеко сонно похрапывали лошади, уютно кудахтали куры в курятнике трактира, на окраине лаяла беспокойная собака. Незлобиво так лаяла, больше для проформы или от скуки.

Эльфийка протерла глаза и, взглянув на звездное небо над ее головой, увидела там две подозрительно знакомые красные звезды — Литавий сидел на самом краю крыши прямо над ней и немигающим взором смотрел перед собой. В густой темноте ночи он действительно походил на невероятных размеров большую летучую мышь.

«Интересно, он давно здесь сидит?» — удивилась эльфийка и позвала тихим шепотом:

— Литавий…

Вампир вздрогнул, опустил глаза, рассмотрел девушку и задал вопрос, который она задавала себе пару мгновений назад:

— Ты давно здесь?

«У дураков даже мысли сходятся», — отметила про себя Эйриэн.

— Да, уже немало.

— Извини, я тебя не заметил. Думал, что тут никого больше нет.

— Ничего, — пожала плечами девушка, хотя вряд ли это было заметно в темноте. — Не спится?

— Ага, — кивнул вампир и пододвинулся поближе к краю крыши, но в стог ложиться не спешил. — Я ведь ночной, мне бы днем отсыпаться, а сейчас сна ни в одном глазу. А ты чего?

— Да так, мысли разные в голову лезут. Кстати, — вспомнила девушка, — ты очень хорошо танцуешь. Где-то учился?

— Особо нигде не учился. Просто смотрел, а потом повторял.

«Глазастый какой, — обмануть эльфийку было непросто, она чувствовала ложь за милю, — то на турниры смотрит, то на танцы».

— «Цириту» тоже подсмотрел где-то?

— Да, как-то коротал ночь на крыше дворца, а там бал как раз устраивали. — Это было правдой, но частичной. — Ты тоже неплохо танцуешь.

— Спасибо, — расплылась в довольной улыбке девушка. — У меня был отличный учитель.

— Наверное, во дворце хорошо живется? — задумчиво спросил вампир.

Королева вспомнила Николо, Ивэна, Марию, Катарину и всех тех, кто был ей дорог.

— Да, — согласилась она, — там хорошо, там мой дом.

— Там живут твои родители? — Вопрос Литавия был без подвоха, но Эйриэн моментально разонравился этот разговор.

— Нет, — от холода ее ответа чуть крыша инеем не покрылась, — мои родители давно умерли.

— Мои тоже. — В голосе молодого человека чувствовалась неподдельная грусть, как тогда, в Сосновом Бору, когда они вместе смотрели на звезды.

— Помнишь, ты обещал показать, как ты летаешь? — попыталась девушка сменить тему, чтобы хоть немного разрядить обстановку. — Сейчас как раз ночь.

— Помню. Раз обещал, то покажу. Надеюсь, что я никого не напугаю. — Литавий поднялся на ноги и сделал шаг с крыши, но в том месте, где стога с сеном не было.

Эйриэн подпрыгнула, желая удержать его, чтобы он не упал и не разбился. Но тут же увидела, как за спиной вампира взметнулись два крыла: они были настолько темными и огромными, что закрыли собой половину небосвода. У королевы захватило дух. Литавий приблизился к ней почти вплотную, и ее обдало прохладной волной воздуха от его машущих крыльев.

— Держись крепче, — прошептал молодой человек ей на ухо, крепко прижал к себе и взвился в звездное небо.

Эйриэн зажмурилась.

— Не бойся, открой глаза. — Ветер относил слова далеко назад, но эльфийка все равно их услышала.

— Я не боюсь, — ответила девушка, пытаясь убедить в этом, в первую очередь, саму себя. Она отважилась посмотреть вниз, и у нее закружилась голова. Прямо под ними темно-зеленой громадой лежал лес, лента реки вилась блестящей желтой полосой, отражающей лунный свет, вдалеке яркой точкой горел Ватон — город, не знающий ночи. Если хорошенько присмотреться, то можно было даже разглядеть крыши домов в деревнях, волков, вышедших на охоту, летающих в кронах деревьев ночных хищников и много чего другого. Но, не обладай Эйриэн эльфийским зрением, вряд ли бы она все это увидела. Девушка даже не представляла себе, каким огромным кажется мир с высоты. Когда ты едешь через лес, ты знаешь, как он велик, но когда смотришь на него сверху, он кажется просто громадным, особенно если сравнивать его с точечками городов. И вместе с тем кажется, что весь этот огромный лес может уместиться на ладошке, если протянуть к нему поближе руку.

Голова кружилась от всего увиденного, но любопытство взяло верх, и Эйриэн упорно продолжала смотреть себе под ноги — туда, где во всей красе раскинулась ее Эсилия.

Неожиданно Литавий перестал махать крыльями, и они стремительно начали падать вниз, но королеве ни капельки не было страшно: она чувствовала сильные руки вампира, крепко прижимающие ее к себе, ощущала биение его сердца, его волосы щекотали ей лицо, вишневые глаза горели совсем рядом. В них пульсировал свет. Не огонь, а именно свет — нестерпимо яркий и ослепляющий. Он завораживал и манил. И в какой-то момент эльфийке показалась, что она растворяется в этих глазах вся без остатка, каждой капелькой крови, каждой частичкой своей души. Возможно, то была магия крови, а возможно…

Ночной рыцарь сделал всего один взмах крыльями и поставил девушку на черепичную крышу трактира, откуда начался их полет.

— Это была частичная трансформация, — пояснил он, — а полная выглядит так.

Королева и глазом не успела моргнуть, как на ее глазах Литавий превратился в летучую мышь. Самую обыкновенную летучую мышь, только необычайно больших размеров. Он покружился вокруг нее и скрылся в темноте.

«Наверное, инстинкты возобладали, и он полетел охотиться», — решила девушка, присаживаясь на черепицу. Она даже не успела соскучиться, как вампир в своем этэнском обличье снова оказался рядом с ней. В руке он держал черную розу.

— Это тебе, — протянул он цветок и улыбнулся, блеснув в темноте длинными острыми клыками.

— Спасибо. — Королева приняла подарок. — Оборвал чей-то сад?

— Кладбище, — поправил вампир.

— Почему я не удивлена? — Похоже, Эйриэн потихоньку привыкала к особенностям своего нового знакомого. — А цветы, которые были в трактире, тоже с кладбища?

— Ага, — виновато признался Литавий.

— И не стыдно тебе погосты обворовывать? Ведь этэны туда приходят, чтобы почтить память умерших.

— Мертвым не нужны цветы, поверь мне. А тем мертвым, которые оживают, они не нужны и подавно. — Он потер все еще ноющую шею — результат недавней встречи с баньши.

— Я с тобой согласна. Мы, эльфы, сжигаем тех, кто отжил эту жизнь, в магическом огне. А память, она ведь будет жить всегда. Это самое главное — помнить о тех, кто нам дорог, независимо от того, живы они или нет.

«Только своих родителей я не смогла предать огню. Их отняло у меня море». — Королева снова начала злиться, впрочем, как всегда, когда вспоминала о родителях.

— Правда, часто мне хочется многое забыть и никогда не вспоминать, — призналась она откровенно.

— Ты что-то скрываешь? — спросил Литавий.

— А ты разве — нет? — парировала Эйриэн.

— Скоро рассвет, — вампир махнул рукой в сторону горизонта, — меня начинает клонить в сон. Лучше немного поспать, — ушел он от ответа.

— Да, мне тоже, пожалуй, — согласилась эльфийка. Пока что ей на руку была некоторая недосказанность, главным образом потому, что она до поры до времени не хотела открывать свою настоящую личность. Поэтому, переборов безмерное любопытство, ее величество посчитала за лучшее перенести этот разговор на другое время.

— Спокойной ночи. — Она чмокнула Литавия в щеку и, преодолев крышу за несколько шагов, забралась в комнату через окно.

— Спокойной ночи, — прошептал ей вслед вампир, прижимая ладонь к щеке с поцелуем.

— Сельба, вставай. — Алессия будила эльфийку через несколько боев после того, как та уснула.

Королева тяжело опустила ноги с кровати и, слегка тряхнув больной головой, подумала, что лучше бы не ложилась.

Друзья уже собрались внизу и даже успели заказать завтрак. Из всей компании Эйриэн выглядела хуже всех.

— Рассолу? — участливо поинтересовался Веселый Соловей.

— Нет, — отказалась девушка, — лучше густо заваренного травяного чая.

— По ночам спать надо, а не по крышам шляться, — невинно заметил менестрель.

— По ночам спать надо, а не следить за другими, — парировала королева.

Мерилин поперхнулся морсом и, возможно, поэтому не стал продолжать дружескую перепалку.

Трактирщик с довольной улыбкой на устах расторопно и собственноручно выполнил заказ и принес к огромной деревянной кружке с отваром душистого липового меда, тертой брусники с сахаром и свежей малины.

Вообще, Эйриэн давно заметила, что стоит какому-нибудь хозяину кабака или постоялого двора увидеть эльфа, саламандра или сильфа, как он сразу же начинает сиять, словно начищенный медный самовар. А уж когда в подобное заведение заходит Соловей, хозяева ему чуть ли не языком сапоги лизать готовы. Судя по тому, сколько народу было вчера вечером, трактирщик получил выручку за месяц вперед.

Королева выпила чаю, слопала огромную ложку меда, поковырялась в бруснике, а малиной поделилась только с Алессией, которая тоже была до нее охоча.

— Ну что, все позавтракали? — осведомился Мерилин у компании и, дождавшись дружного утвердительного ответа, провозгласил, поднимаясь на ноги: — Тогда в путь.

Оседланные лошади уже ждали у крыльца. Трактирщик провожал гостей, низко кланяясь и беспрестанно приглашая их еще к себе в гости. Соловей пообещал, что они непременно заедут, как только снова будут в этих краях. Правда, Эйриэн сильно сомневалась, что хозяин трактира запомнил из их компании кого-то, кроме менестреля.

Не успела эльфийка подойти к Арейону, как услышала в своей голове его голос, больше похожий на шепот волн: «Берегись Литавия, он скрывает что-то очень важное о себе».

«Ничего страшного. Я тоже много чего о себе скрываю, как и все в нашей маленькой компании. Надеюсь, его тайна поинтереснее моей», — мысленно ответила ему эльфийка.

Она вскочила в седло и призадумалась. «Слушай, — осторожно поинтересовалась она у агиски, поглаживая его по шее, — а ты, ну, в смысле ты… Ты все мои мысли читаешь? Или как?»

«Нет, — прошелестел Арейон, — только те, которые ты адресуешь непосредственно мне».

Королева радостно и облегченно вздохнула.

— Погнали! Лошадей не жалеть — это был последний отдых до Стиона. К обеду мы должны быть там, а то и так уже порядочно задержались, — грозно прикрикнул Соловей и, стегнув своего коня, первым умчался по дороге.

Эйриэн, не ожидавшая от друга такой прыти, пораженно хмыкнула и пустила агиски вслед за менестрелем.