Путь мрака

* * *

Келкор очнулся, когда уже совсем стемнело. Тупая, ноющая боль в голове, подкатывающая к горлу тошнота, невозможность пошевелить ни рукой, ни ногой — все это было пустяками по сравнению с глухой тоской и отчаянием, которые вновь обрушились на командира Алых Стражей, едва к нему вернулось сознание. Услышав неподалеку от себя хриплые гортанные голоса, он скосил глаза и увидел нескольких обезьянолюдей, бродивших вокруг костра и, очевидно, занятых приготовлением пищи. В огромном чане, стоявшем прямо на раскаленных углях, варилось что-то довольно аппетитное — ноздри пленника защекотал ароматный запах мяса, обильно сдобренного пряными травами.

«Неужели они умеют готовить еду? — с удивлением подумал валузиец. — Я представлял себе этих косматых пожирающими сырое мясо, а они, оказывается, не чужды цивилизованности».

Однако, приглядевшись к посудине, в которой варилась мясная похлебка, Келкор узнал в ней походный котел Алых Стражей, и гнетущая тревога за судьбу своих воинов пронзила сердце командира. Где они, что с ними случилось? Неужели тоже попали в плен? А может быть, погибли все до одного в жестокой схватке с беспощадным и сильным врагом…

Он едва сдержался, чтобы не застонать. Его воины остались без командира и наверняка угодили в ловушку. Какая же участь их постигла? И какая участь постигнет самого Келкора? Командир Алых Стражей осторожно повернул голову, чтобы получше рассмотреть то, что происходило у костра, и вдруг увидел человека в меховой безрукавке, неслышными шагами приближавшегося к нему. Лемуриец закрыл глаза, чтобы бурус не догадался, что пленник пришел в сознание, но было уже поздно — предводитель обезьянолюдей заметил, что Келкор очнулся.

— Сейчас ты увидишь, что произойдет с твоими воинами, — негромко произнес бурус, присев на корточки рядом с пленником.

Командир Алых Стражей открыл глаза и с ненавистью посмотрел на презрительно скривившего губы врага. Если бы Келкор умел испепелять взглядом, то от буруса сейчас бы осталась, лишь обуглившаяся головешка. Но лемуриец не умел этого делать, и человек в безрукавке спокойно продолжал сидеть рядом, весело скаля зубы. Очевидно, предстоящее зрелище казни или пыток Алых Стражей доставляло ему истинное удовольствие, поскольку бурус находился явно в приподнятом состоянии духа.

— Ты ничего не сможешь с нами сделать. — Келкор попытался сесть, чтобы не казаться совсем беспомощным перед врагом. Это ему удалось, хотя и с большим трудом — руки и ноги его были крепко связаны сплетенными из лиан веревками. — Валузию никто не в силах победить. Король Кулл…

— Забудь о нем, — равнодушно оборвал его бурус. — Нет ни короля Кулла, ни Валузии. Пока еще есть ты, Келкор, уже не командир Алых Стражей, но все же еще человек. Я хочу, чтобы ты видел, как твои воины у тебя на глазах перестанут быть людьми и превратятся в безмозглых скотов. Потом ты и сам станешь таким же — наш отец решил сохранить тебе жизнь, но сделать тебя нашим рабом. Честно говоря, на твоем месте я предпочел бы смерть, но у тебя нет выбора. В этой жизни ты больше ничего не решаешь.

— Я не буду вашим рабом, — упрямо мотнул головой Келкор. — Даже если вы будете рвать меня на куски или заживо сдирать кожу.

— Ну зачем же так? — презрительно поморщился человек в безрукавке. — Не такие уж мы кровожадные. И примитивные, как ты полагаешь. Мы долго готовились к этому походу и предусмотрели все. Многие годы наши люди наблюдали за вами и поняли, что валузийцы — народ упрямый и непокорный. Не все, конечно, но лучшие из ваших воинов способны выдержать любые пытки и не пасть на колени перед врагом. Это похвально, но ваши героические качества нам не нужны.

Нам необходимы покорные, но сильные рабы, и мы нашли средство быстро и безболезненно превратить твоих героев в ничтожных пресмыкающихся тварей.

Келкора прошиб холодный пот. Он с ужасом покосился на дымящийся котел, смутно догадываясь, что в нем, должно быть, варится отвратительное снадобье, которое вместе с пищей сейчас подсунут его воинам. Пленные обычно не отказываются от еды, что им приносят, поэтому Алые Стражи, скорее всего, ни о чем не подозревая, съедят эту мерзость вместе с ароматной мясной похлебкой, и тогда… Келкор до крови закусил губу, пытаясь отогнать от себя ужасающую картину превращения его храбрых бойцов в полубезумных жалких скотов.

«Этого нельзя допустить. — Командир Алых Стражей вдруг успокоился, его мысли перестали метаться, бессильная ярость сменилась ясностью ума. — Это не должно произойти. Я сделаю все, что в моих силах и даже выше моих сил, но того зрелища, что предвкушают бурусы, не будет».

Он еще не знал, что сейчас предпримет, но ощущение уверенности в том, что ему все удастся, теперь уже не покидало Келкора. Человек в меховой безрукавке меж тем поднялся и, бросив еще один насмешливый взгляд на пленника, пружинистой походкой направился к своим мохнатым подчиненным, которые сняли дымящийся котел с углей и начали оттаскивать его в сторону. Бурус коротко приказал им что-то, и обезьянолюди, отойдя в сторону, с радостным визгом набросились на лежавшую неподалеку груду летучих мышей, ящериц и мелких грызунов, заедая эти лакомства спелыми сочными фруктами.

«С дисциплиной у них, по-видимому, порядок, — невольно подумал Келкор, с отвращением глядя на жующих и чавкающих длинноруких тварей. — Заранее наловили всех этих гадов, нарвали фруктов, но есть без приказа не начинали. Сейчас нажрутся и будут развлекаться. — Он вновь до боли стиснул зубы. — Ну уж нет, ничего у них не выйдет».

Взглянув на человека в меховой безрукавке, который стоял к нему спиной, командир Алых Стражей осторожно перекатился со спины на бок, затем на живот и обратно на спину, немного приблизившись к котлу с остывающей мясной похлебкой. Убедившись, что никто за ним не наблюдает, Келкор повторил свой маневр еще и еще раз. Солнце уже садилось, и вскоре тьма должна была опуститься на землю — спасительная темнота, которая поможет ему осуществить задуманное…

Сделав несколько коротких перекатов, лемуриец замер, не сводя глаз с буруса, который вдруг достал спрятанный между камней небольшой кожаный мешочек и высоко поднял его над головой. Обезьянолюди, на несколько мгновений перестав жевать, радостно загалдели, одобрительно кивая и громко хлопая в ладоши. Жестом подозвав одного из них, человек передал ему мешочек, а сам медленно двинулся в сторону дороги, вьющейся между холмами.

Поняв, что нельзя терять ни единого мгновения, Келкор перекатился по земле поближе к тлеющим углям, на которых недавно варилась мясная похлебка, предназначенная для Алых Стражей. Первоначальным замыслом Келкора было добраться до котла и изо всей силы толкнуть его ногами, вылив содержимое на землю. Но теперь пленник понял, что жуткое снадобье, которое должно превратить бесстрашных валузийцев в покорных рабов, еще не брошено в похлебку — оно наверняка находится в том мешочке, который бурус отдал одному из обезьянолюдей.

Решение пришло сразу, Келкор, извернувшись, коснулся спиной тлеющих углей. Мучительная боль от ожога показалась невыносимой, и воин едва не потерял сознание. Держись, повторял он себе. Держись. Держись!

Кровавая пелена застилала глаза лемурийца. Огонь пожирал, казалось, все его тело, но проклятые веревки почему-то совершенно не поддавались, лижущим и их, и кожу человека безжалостным языкам пламени. «Сейчас я закричу… Нет, больше не выдержать… Я не смогу…» — Мысли Келкора путались, сознание угасало: беспредельная жуткая боль брала свое, и лишь какая-то крошечная зеленая точка в мозгу пульсировала, заставляя бороться.

Все! Путы лопнули, и, уже почти не ощущая жгучей боли — настолько она теперь казалась привычной, — Келкор с трудом пошевелил онемевшими покрытыми волдырями руками. Освободить ноги оказалось гораздо легче, хотя и здесь пришлось помучиться — обгоревшие пальцы едва слушались лемурийца, когда он распутывал не так уж и сильно стянутые узлы. Почувствовав, что полностью освободился, командир Алых Стражей настороженно замер, готовясь к самому главному, решающему рывку.

Неожиданно он услышал мерный топот множества ног, доносившийся откуда-то издали, но постепенно становившийся все более и более отчетливым. Осторожно приподнявшись, Келкор увидел в сгущавшихся сумерках нестройную толпу, медленно и как-то обреченно бредущую в сторону поднявшимся ей навстречу обезьянолюдям. Алые Стражи! Связанные друг с другом толстыми веревками и окруженные со всех сторон беснующимися от радости косматыми тварями, воины шли навстречу страшной участи, которая их ожидала.

Бесшумно и быстро, словно гибкая песчаная змея, Келкор подполз к котлу и спрятался за ним, не спуская, глаз с обезьяночеловека, державшего кожаный мешочек и время от времени со злорадной ухмылкой подкидывавшего его в воздух. Его хвостатые соплеменники, оторвавшись от своего ужина, вскочили на ноги и, вытянув шеи, с жадным нетерпением принялись поджидать приближающихся пленников, а человек в меховой безрукавке приветственно махнул рукой очень похожему на него бурусу, неторопливо шедшему во главе колонны.

Но Келкор смотрел только на мохнатого врага, продолжавшего беззаботно играть с небольшим мешочком. Чего же он медлит? Почему не высыпает мерзкую отраву в похлебку? В душу командира Алых Стражей начали закрадываться сомнения в правильности принятого решения, как вдруг обезьяночеловек, перестав подкидывать мешочек в воздух, резко повернулся и поспешно направился к котлу.

Как происходили дальнейшие события, Келкор вряд ли бы смог потом описать. Он запомнил только вытаращенные от изумления глаза обезьяночеловека, тяжело шлепнувшегося на землю, когда лемуриец изо всей силы дернул его за ноги.

Главное, что кожаный мешочек теперь оказался в руках у лемурийца.

Торопливо развязав его, Келкор высыпал себе на ладонь несколько крупинок какого-то темно-коричневого вещества, издававшего неприятный приторный запах, и, приложив руку к губам валявшегося без сознания обезьяночеловека, затолкал снадобье тому в рот. Не обращая внимания на застонавшего хвостатого, начавшего приходить в чувство, лемуриец, воспользовавшись тем, что всеобщее внимание было приковано к приближавшимся Алым Стражам, подполз к кучке недоеденных дохлых ящериц и мышей и щедро обсыпал ее содержимым мешочка. И недоуменно уставился на свои кисти: обожженная кожа покрылась коричневой коркой, а мучительная боль исчезла. На мгновение тревожная мысль: «Неужели, коснувшись коричневого порошка, я отравился, и вскоре мне предстоит превратиться в покорную скотину?» — заставила командира валузийцев в бессильном гневе судорожно сжать мешочек буруса. Но будь, что будет, и Келкор сунув остатки приторно пахнувшего вещества за пазуху, вновь вернулся к глухо мычавшему поверженному врагу, бесцельно царапавшему пальцами медный котел. Схватив его за ноги, лемуриец начал оттаскивать к тому месту, где сам недавно лежал, связанный по рукам и ногам.

Связав хвостатого обрывками своих пут, Келкор сунул ему в рот кляп и на всякий случай еще раз как следует стукнул по затылку, заставив того вновь впасть в беспамятство. Спрятавшись неподалеку в зарослях густого кустарника, валузийский воин затаился и стал ждать дальнейшего развития событий.

Он увидел, как пленных усадили на землю и хвостатые стражи стремительно засуетились вокруг них, мисками зачерпывая из котла похлебку и разнося ее воинам. Два человека в меховых безрукавках, стоя чуть поодаль, внимательно наблюдали, как обессиленные солдаты молча ели приготовленную для них пищу. Наконец один из бурусов, весело переглянувшись с товарищем, подошел к связанному обезьяночеловеку и слегка пнул его неподвижное тело ногой.

— Ну что, доблестный командир, посмотри-ка на своих прославленных Алых Стражей, — злорадно усмехнулся он. — Сейчас, на твоих глазах, они начнут терять человеческий облик. Они будут бесноваться и грызть друг друга, как крысы на тонущем корабле, а когда мои солдаты станут разнимать их, твои герои бросятся лизать им руки в благодарность. Ну что, нравится тебе такой ход событий?

Хвостатый с кляпом во рту невнятно и тоскливо замычал, но бурус расценил этот отклик на свои слова по-своему.

— Неужели не нравится? — насмешливо воскликнул он, продолжая пристально наблюдать за валузийскими воинами, которые, доев похлебку, мрачно сидели на земле, изредка тихо переговариваясь. — Ну и зря! Замечательное предстоит зрелище. Осталось подождать совсем немного, и наше средство начнет действовать.

Меж тем обезьянолюди, беспрерывно гримасничая, расселись вокруг валузийцев, предвкушая веселое развлечение, а некоторые из них, совмещая два удовольствия, тут же захрустели ящерицами и мышами, выуженными из кучки, обсыпанной коричневой отравой. Тьма уже совсем сгустилась, и лишь пламя нескольких костров освещало пленных и их косматых сторожей.

Бурус присел на корточки рядом с мычащим и хрипящим хвостатым и, не глядя на него, негромко произнес:

— Сейчас начнется. Смотри внимательно, командир. Тебе это…

Договорить он не успел. Напряженную тишину внезапно прорезал мощный рык выплюнувшего кляп обезьяночеловека, который, резко приподнявшись, одним движением разорвал опутывавшие его веревки. В следующее мгновение, дико оскалив огромную пасть, он бросился на буруса, вцепившись зубами тому в шею.

Ничего не понимая, косматые нелюди повскакивали со своих мест, изумленно глядя, как человек в меховой безрукавке и разъяренное мохнатое существо, сцепившись в клубок, катаются по земле, борясь не на жизнь, а на смерть. Наконец, выйдя из охватившего их оцепенения, они бросились к хрипящим и визжащим противникам и, мешая друг другу, попытались их разнять.

Удалось им это с большим трудом. Задыхающийся, весь в кровоточащих ранах бурус, шатаясь, поднялся на ноги, в ужасе глядя на корчившегося на земле покрытого кровью обезьяночеловека.

— Проклятый Келкор! — с ненавистью крикнул он. — Он обманул меня! Но ему не удастся уйти! Ищите его! Ищите все! Быстрее!

Но лемуриец лишь усмехнулся, заслышав приказы взбешенного врага. Он был уверен, что его не найдут.