Путь мрака

* * *

Летевший на взмыленном коне Келкор думал только об одном — необходимо успеть проскочить небольшую рощицу, вплотную подступавшую к холму. Этот холм во что бы то ни стало следовало обогнуть, это давало возможность зайти врагам в тыл. Но скопления деревьев отряду лемурийца было никак не миновать. Если обезьянолюди уже засели там, то Алым Стражам придется туго — ведь обезьяны великолепно чувствуют себя среди густых ветвей, на которых им легко и прятаться, и, перепрыгивая с одной на другую, ловко передвигаться в любом направлении. Но другого пути все равно не было, и, увидев достаточно широкую просеку, Келкор решительно направил туда своего жеребца.

Вглядываясь в мелькающие густые ветви, низко свисавшие над просекой, Алые Стражи подстегивали лошадей, стараясь как можно скорее проскочить опасный участок. Впереди замаячил пологий склон холма. Стоило Келкору со своими воинами добраться до его вершины, как можно было надеяться на успех задуманной операции.

Пот заливал ему глаза, но командир Алых Стражей не обращал на это никакого внимания.

До конца просеки оставалось не более полета стрелы, и Келкор теперь не сводил глаз с холма, вершина которого казалась ему спасительной: даже если к противоположному склону уже приблизилась орда обезьянолюдей, тяжелая конница Валузии сомнет их стремительным кавалерийским наскоком. Еще совсем немного, вот уже последние деревья — сейчас путь наверх будет открыт…

И тут произошло неожиданное. Прямо под копыта коня, на котором скакал командир Алых Стражей, на землю одновременно с обеих сторон рухнули два огромных дерева. Жеребец со всего маху налетел на эту неожиданно возникшую преграду, передние ноги его подломились, и Келкор, словно выдернутый из седла чьей-то невидимой рукой, перелетел через голову несчастного животного и кубарем покатился по траве. Он попытался вскочить на ноги, но в то же мгновение почувствовал, как что-то тяжелое навалилось на него и крепко прижало к земле.

Командир Алых Стражей сделал попытку вывернуться и дотянуться до противника мечом, который даже при падении не выпустил из рук, но мощные, чрезвычайно длинные пальцы схватили его за горло и сжали с такой силой, что он едва не потерял сознание. Превозмогая подступившую к горлу тошноту и не различая ничего вокруг себя, лемуриец все же продолжал отчаянно сопротивляться, но грубые лапы лишь усиливали захват, до тех пор, пока человек не перестал двигаться.

Командир Алых Стражей не видел, как его воины, попавшие в засаду, отчаянно рубились с выскочившими словно из-под земли обезьянолюдьми. Он не слышал, как склонившееся над ним хвостатое существо злорадно произнесло хриплым голосом:

— Тра катриам хе но!

Он не почувствовал, как его подхватили и поволокли куда-то в сумрачную глубину рощи, где лишь ветер печально гудел в верхушках деревьев.

Главный советник Ту, как никто другой, понимал весь ужас того, что содеяли вчера во дворце обезьянолюди. Топазовый трон у подножия Башни Великолепия и его уменьшенная копия в Зале Советов являлись не просто древней реликвией, а символом незыблемости королевской власти в Валузии. Стоило людям узнать об уничтожении одного из тронов, как в столице поднимется паника: многие валузийцы тут же решат, что на страну обрушилось не просто вражеское нашествие, а кара всесильных богов и сопротивление бесполезно.

Однако о том, что до утра удастся изготовить точное подобие разрушенного трона, не могло быть и речи. Да и сам камень, серый с дымкой, напоминающий драгоценный топаз, не найдешь за столь короткое время. И Ту еще вчерашним вечером отправился к краснодеревщикам, выдав свой заказ за очередную причуду короля-варвара.

Мастера трудились целую ночь, и на рассвете четверо дюжих воинов-пиктов, в чьей преданности Куллу не было оснований сомневаться, перенесли деревянную копию на место, во дворец. Главный советник самолично задрапировал трон алой, подбитой горностаем королевской мантией и устало опустился на ступени мраморного возвышения, придирчиво оглядывая плод своих трудов. И остался доволен — теперь ничье любопытное око, мельком заглянувшее в Зал Советов, не заметит подделку.

На всякий случай Ту все же распорядился усилить караул у дверей и строго-настрого приказал стражам пропускать в это помещение людей только по его личному разрешению. Хлопоты заняли все утро, и старый вельможа лишь к полудню пришел в Зал Приемов, чтобы объявить собравшимся там послам и сановникам, что в ближайшие дни дворец, как и вся столица, будет находиться на осадном положении, в связи с чем все аудиенции по личным вопросам, разумеется, будут отменены.

К его удивлению, скопившихся там придворных оказалось необычно много, и у всех на лицах было написано, что они намереваются сообщить советнику нечто чрезвычайно важное и их дела не терпят отлагательств.

Нахмурившись, старый царедворец уже собрался было довольно резким тоном объяснить присутствующим, что сейчас совсем не время решать вопросы о чьем-то наследстве, свадьбе или развитии торговли, как вдруг к нему стремительно бросился тщедушный человечек с седыми всклокоченными волосами.

— Наконец-то! — задыхаясь от волнения, воскликнул он. — Я, признаться, решил, что так и не добьюсь встречи с вами сегодня, господин советник. Я просил караульных срочно пропустить меня к вам, но они даже слушать не захотели и велели мне сидеть здесь и никуда не выходить.

— В чем дело, господин Калук? — строго спросил Ту. — Если вы по вопросу о месте во дворце для вашего сына, то в данный момент я этим заниматься не буду. Вы должны знать…

— Да не о моих личных делах собирался я говорить с вами, высокочтимый Ту! — нетерпеливо перебил его старик, служивший когда-то дворцовым архивариусом, но уже несколько лет как удалившийся на заслуженный отдых. — Я помню, что вы обещали рассмотреть мое прошение, и готов подождать. Но сейчас речь совсем не об этом. То, что я хочу сообщить вам, — очень важно и касается последних событий в Валузии. Прошу вас, выслушайте меня!

— Садитесь, почтенный господин Калук. — Вздохнув, Ту жестом указал старому архивариусу на кресло. — Я вас выслушаю. Только прошу говорить как можно короче и по существу. У меня совсем нет времени.

— Конечно, конечно, — торопливо закивал седой придворный, суетливо усаживаясь в кресло. — Дело в том, что когда я служил во дворце, мне попался на глаза один очень древний и интересный манускрипт, в котором упоминалась старинная легенда о некоем народе, жившем когда-то давным-давно на территории нынешней Валузии.

Речь шла о событиях многовековой давности, столь отдаленных от нынешнего времени, что в памяти людей от них ничего не осталось. Да и в рукописи, написанной каким-то забытым валузийским историком, содержались лишь смутные отголоски былых происшествий.

— И какое это имеет отношение к нынешнему нашествию обезьянолюдей? — бесстрастно спросил Ту, в глубине души все же почувствовав какой-то необъяснимый интерес к услышанному.

— Да самое прямое! — горячо воскликнул архивариус. — Именно этот народ, называвший себя бурусами, и заложил первые камни Хрустального города, именовавшегося тогда Бурунагром. Собственно, они и начали возводить этот дворец, в котором мы сейчас находимся. Древние бурусы жили на этой земле, строили города, возделывали землю, изучали науки и искусства. Они были мирным народом. Мирным, но всегда готовым к нападению менее процветающих и потому завистливых соседей. Поэтому еще при сооружении дворца, который должен был стать их главным бастионом, они предприняли все возможные меры безопасности — в частности, оборудовали ходы под землей и в толще стен.

Калук замолчал и, вынув из кармана шелковый платок, принялся вытирать выступивший на лбу пот. Главный советник молча смотрел на него, не задавая никаких вопросов, хотя внутренне сгорал от нетерпения. Старый архивариус, находившийся в состоянии крайнего волнения, поминутно облизывал пересохшие губы, и Ту, жестом подозвав слугу, велел принести ему воды. Утолив жажду, Калук облегченно вздохнул и продолжил свой сбивчивый рассказ:

— И вот однажды на них напало племя, пришедшее откуда-то из других земель. Народ этот отличался крайней воинственностью и жестокостью. Без особого труда прорвав внешнюю оборону, захватчики ворвались в Бурунагр, вынудив жителей укрыться за стенами дворца. Затем, когда и эта последняя твердыня была взята штурмом, бурусы ушли из города через подземные лазы. По-видимому, к ним присоединились и жители провинций — вернее, те немногие из них, что уцелели после нападения… Там тоже были оборудованы подземные убежища, соединявшиеся с главным подземным ходом. Бурусы покинули страну, ушли в неизвестном направлении, и с тех пор никто о них ничего не слышал.

— И что дальше? — спросил Ту, уже предчувствуя ответ.

— С тех пор прошло много веков, и теперь никто уже не знает о том, что когда-то нашу землю населяли бурусы, — вздохнул Калук. — Валузийцы забыли о своих предшественниках. Но бурусы не забыли ничего.

Старый архивариус вновь сделал паузу, и молчание на этот раз длилось так долго, что советник не выдержал и закончил за него:

— Обезьянолюди — и есть потомки тех?самых бурусов! И они пришли, чтобы отомстить за причиненное им когда-то зло. Эти мохнатые нелюди хотят вернуть себе свои бывшие владения.

— Да, — кивнул Калук. — У меня нет никаких сомнений в этом. Хотя… мне все же непонятно, почему за это время с ними произошли столь странные изменения. В рукописи ничего не говорится о наличии у народа бурусов каких-либо обезьяньих признаков — там они описаны, как вполне обычные люди. Но в остальном все сходится — лишь они имели возможность сохранить память о расположении подземных ходов и лазов в толще стен, возведенных их далекими предками. И наконец, только так можно объяснить ту яростную ненависть, которую испытывают бурусы к нынешним жителям Валузии.

— Та-а-ак, — задумчиво протянул Ту. — Теперь многое становится ясным. Непонятно только одно — с какой стороны ждать нападения и как с ними бороться. Ведь потайные проходы в кладке могут быть расположены где угодно. Возможно даже, как раз вот здесь. — Советник постучал пальцами по отделанной голубоватым мрамором стене, рядом с которой сидел. — Да, стоит им захотеть, и бурусы заявятся во дворец в любой момент. Но не расставишь же на каждом шагу стражников — их столько и не наберется во всем городе!

Архивариус со страхом взглянул на стену, словно ожидая, что она вот-вот раскроется и оттуда выскочат отвратительные мохнатые существа.

Вновь нервно вытерев капельки пота со лба, он повернулся к Ту, собираясь что-то добавить к своему рассказу, но советник уже решительно поднялся, всем своим видом показывая, что беседа окончена.

— Спасибо вам, почтенный господин Калук, за интересное и своевременное сообщение, — сказал старый царедворец, сделав шаг по направлению к двери.

Но тщедушный архивариус внезапно вскочил на ноги и, несмотря на возраст, проворно метнулся наперерез советнику.

— Постойте! Подождите, мой господин! — умоляюще воскликнул он. — Это еще не все! В манускрипте приведена одна фраза на древнем языке бурусов, которая звучит так: «Тра катриам хе но». Они написали эти слова своей кровью на стенах дворца, когда поспешно покидали его, но время не сохранило начертанного. Они кричали эти слова захватчикам, когда те врывались в их жилища, но победители не обращали на непонятный возглас никакого внимания, и лишь со временем кто-то решил на всякий случай записать их. К сожалению, что означают эти слова, я не знаю. Думаю, это какая-нибудь угроза или проклятие.

Ту замер, словно что-то припоминая, затем нахмурился и сжал руки в кулаки.

— Тра катриам хе но! — пробормотал он. — Да-да, совершенно верно! Обезьяночеловек, которого убил король, перед смертью произнес именно эти слова — Кулл их запомнил. Значит, все обстоит именно так, как вы рассказали. Ну что ж, еще раз спасибо, господин Калук. Если вы еще что-нибудь разузнаете, непременно сообщите мне.

— Конечно, конечно, — горячо заверил его архивариус и, поспешно откланявшись, засеменил к дверям, а к советнику тут же подскочил весьма упитанный пожилой господин, который, заискивающе улыбаясь, схватил Ту за обе руки и прижал их к своей обширной груди.

— Господин советник, — торопливо заговорил он, загородив Ту дорогу, как это только что делал Калук. — Я собираюсь кое-что сообщить вам. Надеюсь, вы выслушаете меня со вниманием во имя блага Валузии. Моя преданность королю и трону позволяет мне рассчитывать…

— Излагайте только суть, господин Ламос, — буркнул советник, перебивая, и недоверчиво глянул на толстяка, раздраженно освобождая руки, зажатые в его пухлых ладонях.

— Разумеется! Я понимаю степень вашей занятости, высокочтимый Ту, и буду краток, — горячо воскликнул придворный. — Понимаете, у меня дома живут две ручные обезьяны. Совершенно замечательные! Они такие умные и сообразительные, что просто диву даешься! И вот я подумал, а что если… — Он замолчал, выжидательно глядя на Ту.

— Ну? — нахмурился тот. — Что же вы подумали, господин Ламос?

— О я был уверен, что вы догадаетесь, — яркие розовые губки болтливого сановника расплылись в загадочной улыбке. — Все очень, очень просто! Сейчас вы оцените мою задумку! Мы запустим моих обезьян во дворец, и они мигом по запаху найдут своих сородичей. Гениально, правда?

— Этого еще не хватало! — замахал руками Ту. — Мало нам тут хвостатых нелюдей, так запустим по коридорам еще и настоящих обезьян! Безобразничать да мешаться под ногами!

Улыбка сползла с круглого лоснящегося лица Ламоса.

— Почему же безобразничать и мешаться? — обиженно засопел он. — Они такие…

— Как вы собираетесь им объяснить, что они должны заняться поиском своих так называемых сородичей? — не сдержавшись, рявкнул Ту. — А может, им больше понравится просто порезвиться во дворце? Пошвыряться разными предметами, разнести в щепки мебель и перебить посуду. А то и попрыгать на головах у стражников, которые, между прочим, заняты важным делом!

— Ну зачем же вы так? — толстые щеки придворного дрогнули, и показалось, что он вот-вот заплачет. — Они у меня очень умные и сразу поймут, что от них требуется. Между прочим, они даже сообразительнее некоторых людей…

— Не сомневаюсь. — При виде растерянно хлопающего глазами и чуть не рыдающего толстяка Ту смягчился и теперь едва сдерживал улыбку. — Хорошо, я обязательно подумаю над вашим предложением и дам знать, как только понадобится ваша помощь. Вернее, помощь ваших необыкновенно разумных питомцев. А сейчас я должен идти.

— Вы, правда, воспользуетесь моими услугами? — с надеждой спросил Ламос. — Уверяю вас, вы оцените…

Но Ту его уже не слушал. Повернувшись, он громко объявил собравшимся, что аудиенции не будет, и, не обращая внимания на поднявшийся ропот, собрался покинуть Зал Приемов и недовольную толпу придворных, как вдруг дверь распахнулась и на пороге появился Тору. Обычно бесстрастное лицо лучшего из шпионов сейчас выражало крайнюю встревоженность и даже испуг.

— Брул исчез, — без всяких предисловий, что тоже было совсем нехарактерно для него, заявил он. — Его утащили обезьянолюди.

— Как утащили? — воскликнул ошеломленный советник. — Куда?

Но Тору лишь развел руками.

— Мы сразу принялись искать, — начал оправдываться он. — Но пока никаких результатов. Как сквозь землю провалился. Вернее, сквозь крышу.

— Крышу? — удивленно переспросил Ту. — Что там понадобилось Брулу?

— Сейчас все объясню. — Казалось, шпион забыл о своей привычной таинственности и скороговоркой заговорил. — Мы отправились туда с ним, проверить кое-какие мои догадки, и обнаружили мертвого часового. Осмотрев труп, увидели, что как всегда, когда действуют хвостатые, переломана шея. Брул отправил меня за подкреплением, а сам остался на крыше караулить лазутчиков. Я был против этого, но он приказал…

— Да что же это такое! — Голос старого советника сорвался на крик. — Как он мог проявить такое легкомыслие? А ты как мог уйти и бросить его одного? С ума вы, что ли, посходили?

— Во-первых, Копьебой находился там не один, — сухо сказал шпион. — Совсем рядом расположена башня, в которой несли караул двое часовых. За поворотом есть еще одна башня, где тоже стояла стража. Во-вторых, я летел со всех ног исполнять приказание Брула и отсутствовал совсем недолго. В-третьих, когда мы с Даргом и отрядом наемников поднялись на крышу, Брул был еще там. Он тоже видел нас, но потом вдруг шагнул за поворот… Мы кинулись следом, но Копьебой исчез, словно в воздухе растворился.

— Невероятно! — воскликнул советник. — Прямо среди бела дня воруют командующего! Вы хоть что-нибудь обнаружили?

— Пока нет, но два десятка солдат сейчас прощупывают и простукивают это место, и, может быть, вскоре мы получим известие о том, что им удалось найти.

— Только бы Брул был жив! — прошептал старик Ту. — Но раз они не прикончили его сразу, значит, пикт нужен им живым. А если так, значит, остается надежда на его спасение. Тору, немедленно отправляйся на крышу и передай приказ, чтобы поиски продолжались до тех пор, пока не будет обнаружен потайной ход. А мне сейчас надо как следует поразмыслить обо всех последних событиях. — Он взглянул на оставшихся в зале сановников и послов, которые, сбившись в плотную кучку, с надеждой посматривали на советника, ожидая, что он их все-таки примет. — Всех прошу покинуть зал! Ступайте! Всем быть начеку и соблюдать крайнюю осторожность!

Вельможи, покорно опустив головы, гуськом вышли за дверь, а Ту, нетвердой походкой подойдя к своему креслу, тяжело рухнул в него и невидящим взглядом уставился в стену. Мысли его путались, а на душе было невыразимо тяжело. Покатые плечи, казалось, еще больше опустились, словно под грузом невидимой ноши, а длинное лицо осунулось. Как же так — в самый ответственный момент войско, охраняющее столицу, осталось без командующего! Что теперь происходит с Брулом? На что решиться, что предпринять в такой ситуации?

Встревоженный расстроенным видом советника, к Ту поспешно подошел слуга, ожидавший приказаний в дальнем конце зала, и почтительно застыл перед ним. Ту устало помотал головой и жестом отослал его на место. Молча кивнув, прислужник отошел к окну и стал с мрачным видом рассматривать двор, со всех сторон оцепленный стражниками.

У советника сильно разболелась голова. Он перевел взгляд на голубоватый мрамор стены, возле которой сидел, попытавшись сосредоточиться и привести мысли и чувства в порядок. Но вместо этого ему показалось, что он сейчас лишится разума — мраморные плиты перед ним плавно, едва заметно шевелились. На лбу у Ту выступила испарина, он в ужасе помотал головой и закрыл глаза, словно уверенный, что, стоит ему зажмуриться покрепче, и жуткое зрелище исчезнет само собой. Он хотел было позвать на помощь, но его язык не повиновался ему. Охваченный странным оцепенением, старый вельможа почти не сопротивлялся, когда сильные мохнатые руки с длинными пальцами сдавили его горло железной хваткой, а затем потащили в проем, внезапно открывшийся в гладкой стене.

— Посмотрите-ка, господин советник, там, похоже, что-то случилось! — воскликнул глазевший в окно слуга и обернулся к хозяину.

Но Зал Советов был пуст.

— Странно, — пробормотал прислужник себе под нос. — Я даже не слышал, как он ушел. А ведь обычно старик шаркает так громко, что я просыпаюсь среди ночи. Должно быть, я слишком увлекся суматохой, поднявшейся во дворе. Да и шум там стоит порядочный.

И он вновь повернулся к окну, со страхом и любопытством глядя на снующих внизу людей.