Путь Стратега 4. РеалРТС

Глава 24 Боги во снах

Это был очень спокойный и скучный день, проведённый среди степи, заваленной трупами. Десятки птиц, похожих на стервятников, слетелись на пир, хлопая чёрными крыльями. Ветер как назло утих и тяжёлый смрад отгремевшего боя расползался по округе. Солнце жарило весь день. Похоже, что кратковременный период дождей подходил к концу.

— Еще три-четыре дня. — заявил Таркус из Шестнадцатого. — После вода начнет иссякать. Снова обмелеют реки, высохнут ручьи. Но трава, напитавшись воды, простоит, наверное, месяц-другой, прежде чем усохнуть. Хотя в округе шаддинские кони истребят ее быстро.

— Значит с каждым днём снабжение вражеского войска по степи затрудняется. — подвел я итог.

Шаддинцы будут вынуждены действовать активно. Но, интересно, что Келим и Артишборд придумают после потери значительной части пехоты? А самое главное как дела у Карра и Ксериона. Что-то давно не было Военных Советов. Видимо Карр очень занят на своем участке фронта. Нималексису же повезло и большую часть вражеских сил оттянули на себя старшие коллеги.

Отдельные группы легионеров по 10-15 человек покидали периметр лагеря, чтобы обыскивать мертвых. Драгоценности, деньги и личные вещи забирали себе, а снаряжение отдавали в арсеналы своих легионов. Этот процесс мне приходилось курировать лично. Следить, чтобы не возникло ссоры среди недавних товарищей. Ведь сбор лута не только про деньги и жадность. Через допуск к трофеям вознаграждаются те, кто внёс максимальный вклад в победу. Это символ почета и уважения тех жертв, которые когорты принесли на защитном периметре лагеря. Поэтому первыми шли легионеры, потерявшие много боевых товарищей. А потери у нас были тяжелые, и медицина с ними плохо справлялась.

Скучаю по временам, когда при моей армии ходил табун колдунов из Гробницы, готовых послушно исполнять мои приказы. Сейчас вот только Арамиа есть. Она, конечно, тоже готова послушно исполнять… Но пропускная способность у нее заметно меньше, а масштаб войны больше.

"Нужно организовать магическое лечение". — обратился я к Клестусу. — "Так чтобы больные не видели врача и поменьше об этом болтали. Причем отбирать следует не самых тяжелых, а прежде всего тех, кого можно быстро вернуть в строй".

Решение не самое человеколюбивое, но военная необходимость диктует свои условия. На Севере у нас было и больше времени, и больше колдунов. А тут кроме Арамии этот любитель птичек, но у него навык лечения довольно слабенький. Он снимает воспаление, уменьшает опасность заражения, но мощной регенерации, способной поставить человека на ноги за считанные часы, не даёт. Надо будет посмотреть что умеют колдуны из бывшего отряда Эламы.

“Так, а за пленных ты чего хочешь?” — неожиданно объявился в эфире Келим, заметно подрастерявший самоуверенности. — “Можем прямо сейчас вас пропустить до лагеря”.

“Прямо сейчас пропустить?!” — усмехнулся я. — “Спасибо. Не стоит. Дождемся ночи и пройдем сами. А за пленных я хочу денег. Желательно много”.

“Понял, понял. Только давай это там, без колотых глаз, отрезанных рук и так далее”.

“Я не большой фанат таких развлечений. Но когда мы пойдем ночью до лагеря, то пленных без брони мы поведем по флангам войска. Так что если опять появятся любители пострелять из темноты, то результат будет не самый приятный для ваших товарищей в неволе”.

“Не, не, не. Пока все. Пока ждем, что там у великих. Мы своей кровушки пролили. И вы, брат, стояли крепко. Не очень красиво, но крепко”.

“Не очень красиво это типа за повозками? Ну уж извини. Да и засыпать врага стрелами сутки на пролет тоже не очень красиво с моей точки зрения. Нет смысла спорить за военные традиции. Главное, что обошлось без пылающих небес и мертвецы лежат смирно”.

"Как им и положено. Это правильно. Иначе Карр припишет все твои победы магии".

"С Карром мы как нибудь разберемся сами. Ворон ворону глаз не выклюет".

Глаз не выклюет, а вот нож в спину всадит за милую душу. Ладно. Келим попрощался, пожелав мне… удачи. Я чуть со смеху не поперхнулся. Затем передал Нималексису:

"Внимание. Основные силы, включая тяжелую кавалерию, уходят от меня. Могут пойти в твою сторону".

"Что у вас там было? Кто победил?"

Победила дружба. Бензопила Дружба.

"Скорее мы, но враг не разгромлен. И тяжёлых всадников царской гвардии у него ещё хватает. Очень крепкие гады. Даже мои боевые ямы не сработали в полной мере".

"Боевые ямы?!" — возбудился на том конце провода Нималексис. — "Это какие-то особые инженерные конструкции?"

Хреновое чувство юмора подначивало меня ляпнуть что-нибудь, про особые ямы начиненные живыми змеями, медведями или крокодилами. Но блин. Парень пытается учиться, а кругом война. Надо приберечь тупые шутки для лучших времен.

"Обычные ноголомные ямы. Главное не встречайте вражеский удар в чистом поле. Это обернётся очень серьезными потерями. Плюс атакуют они только когда ваша армия уже сильно пострадает от обстрела".

"Да, конечно. Мы будем очень осторожны". — пообещал Нималексис. — "Не омрачим ваши славные деяния своим поражением".

"Ага. До связи".

Я вышел из стратегии. Безжалостные, иссушающие лучи восточного солнца становились постепенно мягче и нежнее. Вечерело. В этот момент меня накрыло ощущение какой-то безграничной усталости. Словно все шестерёнки делового мышления во мне не просто остановились, а слетели с оси и посыпались куда-то тёмные глубины бессознательного. Я Устал с большой буквы. Глянул в последний раз на горизонт, где паслись вражеские разъезды. Они держались от нас довольно далеко и особенно не активничали. Несколько десятков степных всадников занимались тем, что спешившись бродили по маршруту нашего похода, собирая стрелы, шипы и снаряды от скорпионов. Я полностью вышел из всех режимов, включая вид от третьего лица. Сел, опершись спиной на деревянную телегу, постарался расслабиться, насколько позволяла броня. Закрыл глаза. Сам не заметил как уснул. Просто окунулся во мрак беспамятства. Мне приснился Дворец. Просторные коридоры, залитые солнечным светом, голубое небо за панорамными окнами, фотографические картины на стенах и мраморные плиты пола, по которым я шагал куда-то вперёд. Брёл как сомнамбула, почти не понимая смысла своих действий. Но было хорошо. Я ощущал, что здесь меня ждут и помнят. Позади остались пыльные, кровавые поля сражений. Теперь я в безопасности и могу спокойно… Мимо моего лица проплыл огромный ярко-красный цветок с длинными зелеными усиками. Он двигался словно медуза в толще воды. За ним ещё один чуть поменьше и другого цвета. Когда я видел их наяву в полумраке, то все они казались почти одинаковыми, а теперь я могу заметить уникальные узоры и сочетания цветов. Вокруг них порхали крупные бабочки, Мотыльки, светляки и даже хищные стрекозы. Навстречу мне выплыла по воздуху крупная рыба, размером с щуку. Однако вместо чешуи длинное, вытянутое тело покрывала бледная кожица, сквозь которую выступали острые ребра. На боках рыбы чернели полосы, напоминающие узор тигриной шкуры. Существо, слегка помахивая шипастыми плавниками-крыльями, внимательно разглядывало меня. Говоря, что у человека рыбьи глаза, мы обычно имеем в виду нечто неприятное. Безразличный, безжизненный взгляд, полный холода и отстраненности. Такой характеристикой в художественных книгах любят наделять убийц. Однако у существа передо мной глаза были удивительно не рыбьи. Оно смотрело на меня с интересом и каким-то глубоким сосредоточением. Словно пыталось запомнить мою внешность.

Я хотел уже прикоснуться к странному существу, погладить словно пса, но отвлек звук. По коридорам Дворца снова разносилась неземная мелодия, зовущая и манящая смертные сердца коснуться запредельного. Однако теперь звук отличался. Сейчас при свете дня эта мелодия казалась спокойнее. Я внезапно ощутил нечто очень похожее на счастье или по крайней мере на блаженство. Не знаю сколько это продлилось, но прекрасная мелодия вдруг оборвалась. Свет померк. Дворец затрясся и завибрировал от низкого утробного гула, напоминавшего какой-то дьявольский боевой рог. Я зажал руками уши, пытаясь спастись от мерзкого звука, но тот проникал всюду. Стёкла на окнах лопались, летающие цветы падали, жестокий холодный ветер утягивал бабочек и стрекоз в почерневшее небо. Гул все нарастал, а затем взорвался дребезжащим ударом, от которого меня чуть не опрокинуло. Полумрак сменился багровым мерцанием. Посреди чёрного неба вместо солнца пылал огненный глаз. Я уже видел его, когда на Севере соприкасался с иглой. Пламя бурлило, но в зрачке темнел провал, затягивающий в себя огонь как черная дыра. Видение сменилось. Передо мной была статуя Клепсиды из белого мрамора. Чистый мрамор без драгоценностей и красок. То, как античные статуи долгое время представляли в моём прошлом мире, до того как нашли на них следы цветных пигментов. Вместо копья статуя богини держала короткий меч, а из глаз ее начала медленно сочиться кровь. Затем скульптуру накрыла тьма. Я очнулся.

Черт, как же спину ломит и ноги затекли. Эти ощущения беспокоили меня куда больше зловещих видений. Скоро надо будет собираться. Вечер постепенно переходил в сумерки. Стервятники, набив брюхо, улетали ночевать в свои гнезда или где они там спят. От разъездов степняков остались лишь малочисленные конные лучники и налетчики. Они разъехались подальше от места недавней битвы, выпасая лошадей на еще не вытоптанной траве. Некоторые беспечно спешились, всячески демонстрируя скучающий вид. Неужели нас не проводят до лагеря обстрелом? Надеяться на милости врагов мы не будем и подготовимся к самому худшему варианту. Сборы заняли примерно четыре часа. И это чтобы пройти три километра! Однако сначала надо было разобрать защитный периметр, привести обозные повозки в рабочее состояние, собрать какие можно шипы.

— Думаю, если мы продадим хотя бы половину стрел, что у нас скопились, то сможем нанять и полностью снарядить ещё пару когорт. — заявил мне Поций.

— А вторую половину куда?

— Каждому центуриону по земельному участку.

— А мне? — шутливо обиделся я.

— За доспехи и конскую сбрую выстроим поместье где-нибудь у моря. Кстати, люди ждут не дождутся добраться до лагеря. Нас ждет самый мясной пир из возможных.

— Конина?

— И слонятина. Что не съедим сразу — можно высушить. Хотелось бы все закоптить, но с дровами тут проблема. Ангре утверждает, что можно жечь конский навоз. Идея интересная, но не хочу есть что-то, приготовленное на таком дерьмовом огне.

Экологически чистое и биологически грязное топливо.

В общем, сборы и дорога назад были крайне утомительны, несмотря на отсутствие обстрела. Совершенно не ощущалось это триумфальным возвращением. В лагере нас, конечно, попытались торжественно встретить, но все слишком задолбались для празднования. Уже под утро я устроил с примас центурионами ужинозавтрак, чтобы символически отметить окончание похода и обсудить текущее положение дел.

— За славную нашу победу. — поднял третий тост один из центурионов Двадцать Четвертого.

Все выпили, а я мрачно пошутил на закуску:

— Еще пара таких славных побед и мы закончимся.

Раздались несколько невеселых смешков. Многие снова выпили, закусывая жареной кониной. Мясо было жёстким и на вкус непривычным. Однако легионеры с удовольствием уплетали его, возможно чувствуя таким образом некую моральную победу. Это же буквально как съесть любимого питомца своего врага и заодно его главное оружие.

— Многие желают казни пленных. — заявил Таркус. — Шаддинцы во время начала восстания не щадили тех, кто складывал оружие. Ложными обещаниями выманивали их из крепостей, а потом убивали. Однако решение за вами, стратег.

— Те кто во время начала восстания сдавался и складывал оружие свою участь заслужили. — ответил ему Клестус. — Из-за их беспечности нам сейчас приходится так тяжело.

— Скажу честно… — взял я слово, ощущая как слипаются глаза. — Пленные мне нужны ради денег, а деньги для покупки оружия и найма людей. Поэтому, пока есть возможность, давайте содержать их живыми. Со мной недавно говорил легат Карра. Хотите услышать новости с другой части фронта?

Все, разумеется, хотели и про пленных временно забыли. Легат Кайс поведал мне, что между армиями Карра и Ксериона состоялась масштабная двухдневная полевая битва, которая не принесла ни одной из сторон однозначной победы, но была очень кровавой. Говорят, что люди валились с ног и падали из седел от усталости или теплового удара. Один полный день с утра до ночи гремел бой. Следующие сутки противники отдыхали, довольствуясь малыми стычками. Затем ещё день они провели в поле друг напротив друга. Строй на строй. Карр наступал, но не хотел далеко отходить от лагеря. Шаддинцы же избегали прямого столкновения, постоянно маневрируя и пытаясь искать слабые места. Имперцы стояли широким фронтом. В числе армии Карра было много полевых орудий, пращников, лучников, а также многочисленная легкая кавалерия союзников. Кроме сэйфов и южных племен ему на помощь пришли кочевые народы, обитающие за Хаттарским царством. Однако часть из них пришлось переправлять по морю и они выступали как пешие лучники. Сочетание тяжелой пехоты, артиллерии и многочисленных стрелков позволило Карру обойтись почти без полевых укреплений. Ночевали же войска в основном лагере. После второго дня сражения Ксерион увёл свою армию, чтобы дать отдых лошадям и людям.

Легат предупредил, что у шаддинцев там тоже была легкая полевая артиллерия. Что-то около сотни скорпионов. И враги, не достигнув успеха с Карром, могут перебросить их на наш участок.

— Как бы шаддинцы вообще все свое полчище на нас не кинули. — предположил Таркус. — Им нужно разбить одну из частей имперской армии. У нас много раненых и сил меньше чем у Карра. Если всеми навалятся, могут и лагерь попытаться сковырнуть.

— Но тогда Карр сможет ударить им в спину. — ответил Поций. — Оба лагеря относительно недалеко.

— Нам пройти обратно нужно было лишь три километра. — напомнил Таркус. — Кому-то показалось, что это было недалеко? А до Карра сколько? Восемь? Шаддинцы умеют хорошо маневрировать и оставлять заслоны. Нам нужен отдых. Нужно вернуть в строй как можно больше воинов, а до тех пор ждать.

— Здесь для таких решений есть стратег. — ответил Поций.

Они похоже были немного в конфликте. Оно и понятно. До появления Шестнадцатого Двадцать Первый был главной нашей силой, а Поций его примасом первой когорты. Считай второй человек в армии и военный трибун на полставки. Теперь же появился другой джентльмен со схожими амбициями и очень боеспособным легионом за спиной. Надеюсь, дальше пикировок дело не зайдет.

— Чем больше раненых мы вернем в строй, тем будет лучше. — озвучил я истину наподобие "вода мокрая", но нужно было срочно разрядить обстановку. — А пока нам придется из оставшихся центурий собрать относительно боеспособные когорты. Понимаю, что перемешивание подразделений не пойдёт на пользу слаженности, но боюсь что выбора нет. Надеюсь, что у нас получится провести в лагере неделю-другую и залечить раны. Если нет, то придётся воевать оставшимися силами.

Повисло тягостное молчание. Легион — это структура, которая работает через чёткое распределение полномочий. У него есть иерархия, которая позволяет отдавать приказы и добиваться их исполнения. Любая перетасовка подразделений грозит нарушением привычной структуры. Но что поделать? Кому-то придется временно обрести новых командиров.

— Возможно, стоит часть ауксилии перевести в легионы для восполнения потерь. — предложил Таркус.

Активный он. Может даже слишком, но говорит довольно адекватные вещи.

— Кто там еще из наследства Аргета заваляся? — тут же поспешил добавить свое слово Поций.

— Поглядим. — кивнул я. — Но там уже все больше бродячий цирк остался.

Мы забрали из лагеря наемников заклинательницу стихий со слабыми целительными навыками. Но больше магического лечения там не нашлось.

После совещания я залез в ванную, минут двадцать отмокал, стараясь ни о чём не думать, а потом уснул прямо там. Кто-то из слуг додумался не давать воде остыть, время от времени подливая горячую. Проснулся в не особо бодром состоянии. Даже усиленное демоном тело очень утомилось от жары, переходов и ношения брони. Кое-как вытерся, переполз на кровать и снова вырубился. Мне опять снился Дворец. Просторные коридоры, голубое небо за окнами, порхающие цветы, рыба с тигровыми полосками и спокойная, неземная мелодия. Это был приятный сон. Я очнулся, ощущая как моё тело освободилось от тяжких цепей усталости. Это напоминало состояние странной бодрости, которое испытывал во Дворце после ночных прогулок.

"Что же там со мной приключилось? И почему оно не кажется чем-то опасным?"

Я внезапно понял, что хочу узнать ответы на эти вопросы. Мне уже неоднократно приходилось сталкиваться с разного рода сверхъестественными воздействиями. Самым безопасным по итогам оказалось внимание Лав, но и оно сначала воспринималось как угроза. А тут все иначе. Меня тянуло обратно. Обратно куда? Я не знаю, но ощущаю что очень хочу вспомнить. Не для Арамии или Гилама, а для себя. Странно. Я вроде даже должен забеспокоиться по поводу отсутствия беспокойства, но почему-то не могу. Обычная моя паранойя дает сбой. Голос, который вечно шепчет мне: “не лезь, Мишаня, лишний раз в незнакомый омут” молчит, когда речь идет о ночном рандеву во Дворце Дэвов. Мне мозги промыли? Я вспомнил Екила. Черт… Вспомнил и сразу холодок по спине. Пустой, отрешенный взгляд бывшего венатора, который встретил когда-то древнее божество. Встретил и больше ничто в мире людей цестинца не интересовало. Даже после смерти тень Екила не осталась у бренного тела, а отправилась в неведомые дали. Туда, где его ожидало божество. Я могу стать таким же? Мне удалось отринуть влияние Немертвого Бога. Но Сердце, оживленное мной, является уже искаженной версией древнего божества. Гротескной, безумной, полной противоречий, ревущих криками тысяч страдающих душ. А старое Сердце Мира проникало в мысли и чувства своих последователей без всякого насилия. Добилось от них тяжелейшей зависимости. И когда Сидониус обрубил эту связь своим клинком, то тысячи людей на Севере ощутили ни с чем не сравнимый ужас. Ломку. А во Дворце Дэвов может быть что-то намного могущественнее сердечной мышцы Севера. Фрагмент Неридии, да? Часть падшей богини, когда-то правившей миром. Последнего известного титана. Пусть в историю она по итогу вошла как воплощение темной стороны дикого мира, но раньше ей поклонялись и славили другие ее аспекты. Неридия была повелительницей всей непокоренной природы. Не только вестницей смерти, но и подательницей жизни. Пусть разум мой принадлежит Клепсиде, но эмоции, инстинкты, тело — все еще части природного багажа. Я живое существо. Сможет ли живое существо сопротивляться воле повелительницы жизни? Я вспомнил того циклопа, который пришел, чтобы повиноваться Лав. Ведьма тоже в каком-то смысле была частью Неридии. Ее наследием. Поэтому могла повелевать чудовищами. Так на что будет способен фрагмент самой темной богини?

“Сука, во что я опять ввязываюсь?”

Кое-как поднялся, потирая виски. Надо бы…“Стратег Антавий Карр приглашает вас присоединиться к Военному Совету. Принять приглашение? Расход времени на протяжении Совета будет замедлен для вас в одиннадцать раз”.“Принять”.

Полупрозрачный зал над степью был пронизан утренними лучами солнца. Далеко внизу под нами почти застыл разъезд из трех шаддинских всадников, замедленных в одиннадцать раз. Они, разумеется, нас не видели. Зал Совета был виртуальной условностью, а не реальным местом.

— Ощущаете близость победы? — вместо приветствия спросил Карр.

— Пока ничего не ясно. — ответил я. — С нашей стороны был бой, тяжёлый для обеих армий. У них есть потери и серьёзные потери среди лучшей кавалерии. Однако раненых в рядах моих легионеров тоже к сожалению хватает.

— Шаддинцы не умеют в долгие сражения. — заявил Карр. — Такова психология их народа и их царька. Терпения хватает на подготовку, на обстрел, но дальше они хотят достигнуть победы одним натиском. Шаддинцы не умеют давить медленно, цепляться за землю и побеждать тяжело. Сейчас, не достигнув быстрого успеха, они будут маневрировать и попытаются изменить общую свою стратегию. Время же на нашей стороне. Их кони выедают округу, а дожди стихают. Скоро эта степь высохнет. Думаю, они сосредоточат усилия на ком-то из нас.

И, скорее всего, это буду я?

— Между нашими лагерями небольшие расстояния. — подал голос Нималексис. — Мы успеем подойти друг другу на помощь.

— Враг будет рассчитывать на заслоны, маневр и другие уловки. Рисковать шаддинцы умеют. Они ощущают, как сужается окно возможностей, удавкой стягивая их шею. Беречь войска не будут. Ещё неделя и они не смогут держать здесь такую большую армию в одном кулаке. Им придётся отступать. Значит шаддинцы станут драться сейчас и будут готовы на многое лишь бы склонить чаши весов на свою сторону. Ксерион не глуп, но горд. Он считает себя главным избранником судьбы среди всех прочих смертных, верит в свою удачу и готов ставить на кон жизни своих пешек. А еще он верит в нашу слабость. В то, что Империя больше не способна к единению перед лицом врага. Что мы скорее отдадим ему победу и земли, чем договоримся между собой.

Ну у этой веры есть вполне серьезные основания. Иммунная система Империи за последние сотни лет от борьбы с внешними угрозами перешла на подавление собственных слишком выдающихся индивидов.

— Так, может, нам пока запереться в лагерях? — предложил я. — Раз время на нашей стороне. Чем дольше будет передышка, тем больше раненых я верну в строй. Сами того не желая, шаддинцы хорошо обеспечили нас провизией. По крайней мере, кониной.

— Резонно. — ответил Карр. — Я слышал от легата Кайса о множестве раненых. Враг не скупится на стрелы. Но не стоит пере… пере… пере…

У меня возникло ощущение, будто я смотрю зависшую трансляцию. Карр и Нималексис замерли. Я, кажется, тоже не мог двигаться. Только перемещать взор.

"Сооооовет быыыл прер…" — растягивая слова прогудел голос РТС-системы.

Последний раз его так глючило в Сейд-Нираме, когда я почти стал нежитью подвластной Сердцу. А сейчас что? Моя связь с Немертвым Богом Севера должна быть разорвана. Так что за бесовщина тут опять творится?

Вокруг стремительно темнело, а время вдруг продолжило свой ход. Его замедление прекратило работать. Трое всадников внизу подняли головы к небу, что-то крича друг другу. Затем они резко рванули вдаль. Я поднял взор. Небо из ясно-голубого обратилось черным, бездонным провалом, в котором не зажглось ни одной звезды.

Видение оборвалось. Я очнулся в своем шатре на кровати, а снаружи доносились тревожные голоса легионеров. Попытка открыть РТС-систему не удалась. Меню появилось, но было усеяно черно-серыми помехами и тут же исчезло. Однако голова не болела, в отличие от моментов когда я набирался силы Великого Пламени. Что происходит?

"Касс!" — позвал я через "Командный голос". — "Кивни и подойди, если меня слышишь".

Девушка в точности исполнила мою инструкцию. Значит она меня слышит и понимает. Уже хорошо. У меня остались "Командный голос", вид от третьего лица и автоматический перевод. Но вот более глобальные способности стратега что-то блокировало. И тут мне вспомнилось предостережение Келима. Что там подруга-жрица ему нагадала? Затихнут голоса богов? Может, речь как раз шла о том, что нам обрубит систему? Но что случилось? У Клепсиды божественный сервер упал?

Думал я все эти мысли параллельно облачаясь с помощью Касс в броню. Хорошо, что она проделывала данную процедуру сотни, если не тысячи раз. Потому что действовать приходилось почти в темноте.

"Всем, кто меня слышит — не поддаваться панике. Вооружиться. Не покидать стены лагеря". — объявил я по общему каналу.

В этот момент по настильному полу шатра зазвучали знакомые тяжелые шаги. Доктоний и Радомант. Очень во время.

— Это не я. — именно такой фразой они были встречены.

— Верю. — с мрачной сосредоточенностью ответил Доктоний. — Дар работает как положено?

— Нет. Вы знаете что происходит? Такое уже случалось?

— Случалось. Пару раз несколько сотен лет назад. — с раздражением ответил Доктоний. — Собирайте и вооружайте людей. Всех подавителей поднять на ноги. Периметр лагеря слишком большой. Готовьте свои телеги. Возможно, нам придется отступать в центр, укрепляться и держать оборону тут.

Понял. Похоже, сейчас не до лекций и рассуждений о сути происходящего здеца. Это потом. Если выживем. Надо действовать и действовать очень быстро. Я начал собирать людей с помощью "Командного голоса". Он оставался последним моим серьёзным инструментом воздействия на армию, который тормозил панику. Мы вышли из шатра на улицу под чёрный провал небес. Надо показать людям что я жив и всё ещё нахожусь с ними. Вокруг был густой, неприятный полумрак, не похожий ни на предрассветные, ни на вечерние сумерки. Испуганные возгласы людей, конское ржание и суета наполняли его тишину тревожным фоном.

"Всем тихо!" — рявкнул я. — "Говорить с друг другом только по делу! Если слуги или наемники паникуют — успокоить вплоть до применения силы! Исполнять!"

Атмосфера потихонечку нормализовывалась, насколько позволяла ситуация. По крайней мере люди пытались держать свой страх в себе, а не заражали им всех окружающих. Здоровые и легко раненные легионеры покинули свои палатки, надевая броню в тусклом свете погасших небес. Кто-то успел зажечь пару ламп, другие готовили к бою артиллерийские орудия. Очень хорошая идея.

Подул сильный ветер, нёсший облака пыли, опилок и сухого мусора. Я ощутил как холодеют руки. Мне показалось, что во тьме погасших небес скрывается нечто огромное, беспредельно могущественное и находящееся вне всех человеческих категорий. Уверен, это почувствовал не только я. Все люди в лагере разом затихли. Они ждали, как и я. Ощущали приближение неведомого врага и ждали явления чего-то катастрофически опасного. Но вдруг полумрак снова разогнал небесный свет. Буквально на несколько мгновений я подумал, а точнее понадеялся, что всё плохое позади. Но снизошедший на нас свет оказался не привычными солнечными лучами, а зловещим ало-багровым мерцанием колдовства. Все люди вокруг разом вздрогнули, когда посреди небес вместо солнца загорелся огромный пылающий глаз, так знакомый мне из сновидений.