Пятая власть. Повесть об утраченной надежде

Часть 5. За барьером.

Доктор опустился на стул рядом со спящим и тихо заговорил, переводя сон пациента из обычного в гипнотический. Вполне стандартная вещь — однако на всякий случай, памятуя о давешнем, с обеих сторон от койки заняли позиции два дюжих медбрата. Мало ли что там откроется у этого… тихони. Вон как лихо с «песцом» совладал. Ох, не приведи судьба попасть ему под горячую руку!

Из осторожности доктор начал разматывать свиток памяти странника так, как если бы он и впрямь был свитком. Следовало установить, где же в точности располагался пресловутый барьер — прежде чем пытаться лезть за него. Доктор задавал вопросы, пациент отвечал на них… доктор, не полагаясь на память, записывал всё это на бумагу. Ничего сверх обыденного; странствия, встречи, разговоры — иногда и не очень-то приятные. Долгополых странник действительно недолюбливал; хотя до стычки в трактире — расходился с ними миром. Обретение Зелёного свитка? — так к тому времени пациент уже был безымянным. Снова скитания: ночлежки, харчевни, случайные заработки… Наконец — вот оно! Очнулся оборванцем без единой монетки в кармане на какой-то горной круче — и без понятия, кто он есть таков и как туда его занесло. Барьер.

Доктор ненадолго задумался, а потом решительно произнёс:

— Тебе три года от роду! Мальчик, как тебя зовут?

— А кто ты таков, чтоб спрашивать моё имя? — откликнулся странник. — Я тебя не знаю.

Доктор опешил: пациент, похоже, был явно не из простого люда. Следовало теперь как-то выкручиваться, перехватывать лидерство — но как?

— Дерзишь?! — нашёлся доктор. — Ай, да волчонок!

— Какой-такой волчонок?! — в голосе странника послышались нотки обиды и раздражения. — Отродясь в нашем гербе волка не бывало!

Так-так. Герб, значит. И в нём — отнюдь не волк. Интересно, кто же тогда в их гербе из геральдического зверинца…

— Не волк, значит, — с сожалением отметил доктор. — Ну… что ж, маленький наглец. Оставайся при своём гербе. Хоть девиз-то с него помнишь?

— «Отвагу — Родине, честь — никому», — с детской гордостью произнёс странник.

— Молодец! — похвалил его доктор. — Превосходный девиз. Соответствуй ему, малыш. А теперь — спать. Спать… Спать…

Убедившись, что сон странника вновь сделался обычным, доктор покинул палату; следом за ним вышли и медбратья. Остался только дежурный за приоткрытой дверью.

Наутро служащие республиканской библиотеки получили запрос на литературу по континентальной геральдике.

По установленному в ходе первого гипносеанса девизу довольно быстро отыскался и предполагаемый герб — оса в лазурном поле. Принадлежал оный герб клану многочисленному, родовитому, древнему — и довольно влиятельному, что и неудивительно: конечно, в каждом стаде паршивая овца найдётся — но тех, кто запятнал себя делами, недостойными девиза на гербе, было раз-два, и обчёлся. Большинство же — честно служило государям и Отечеству. Это были умелые и храбрые воины, выраставшие из рядовых до генералов… ну, не все до генералов — но мало кто выходил в отставку в чине ниже майора. Если, конечно, доживали до отставки. А которые не по военной части пошли — те, как правило, тоже достигали высот известных на избранном поприще. Ко славе Отечества. И никто не тыкал им тем, что в фамилии присутствовала приставка, означающая незаконнорожденность… такое не могло прийти в головы даже злейшим и преподлейшим врагам клана. Потому что… как ни странно, клан этой приставки ничуть не стыдился — наоборот, гордился ею. Да, основатель клана был бастард, ублюдок… но этот ублюдок в своё время сделал для любезной Отчизны побольше, чем иные кичащиеся своей чистотой кровей! Словом, «да устыдится тот, кто об этом плохо подумает». И ведь и впрямь устыжались… Фамилия — нашлась. Оставалось главное — установить имя. И каким-то образом соединить это имя с его обладателем — да так, чтобы тот, чего доброго, не тронулся рассудком от этакого счастья. Всего-то ничего…

Доктор Риеко Эдмундссен Водкин — а именно так звался врач «Психопомпа», которому достался странник в качестве пациента — оторвался от геральдических талмудов и призадумался. Больной явно перенёс нечто запредельно ужасное… иначе бы не произошло такой глухой блокировки. И это нечто — каким-то непонятным пока способом оказалось связано с теми, кого больной называет долгополыми. По его словам — безобидными служителями распространённого религиозного культа. Культа, настоявшего на запрете старой письменности… и, возможно, не только на этом настоявшего. Что за чертовщина у них там, на материке, творится, однако? И ведь не узнать никак достоверно — пациент не в счёт, надо и другие источники информации… а где их брать прикажете? Строжайшая же закрытость от всего, что извне. Если и есть что-то, то у вояк, а они ведь не поделятся. Тем более, что один из вояк сейчас в изоляторе «Психопомпа» с переломом ключицы… и в шоке от осознания, что его побил какой-то там бродяга с материка — позорище же!.. Ну, может, его утешит, что этот бродяга — из хорошей семьи оказался. Семьи большой, славной своими деяниями на благо Отечества и так далее. Вояки же сейчас наверняка в бешенстве: их акция — провалена, свидетель за мэра Тухлой гавани — по-прежнему в «Психопомпе», а значит, недосягаем; кроме того, сгинул тот, кто должен был этого свидетеля из «Психопомпа» изъять. Пошёл, понимаешь ли, человека выкрасть — и как в воду канул (хотя на самом деле — живёхонек; лежит в изоляторе, кушает как не в себя, сбежать порывается… даже невзирая на сломанную ключицу). Хотя кто его просил лезть к душевнобольным? Что, они не знали, что среди таких — и буйные бывают?.. Доктор Водкин усмехнулся своим мыслям и вновь вернулся к пыльной геральдике. Предстояло по возможности выяснить теперешнее состояние славного рода герба осы в лазурном поле.

Клан, если верить справочникам, процветал и по сей день. Вырождаться, как многие прочие не менее древние роды, род герба осы явно не собирался. Недоброжелатели прозвали клан осиным гнездом — и в чём-то даже были правы. Семьи в клане были многодетны; редко кто уходил из жизни, не оставив потомства. Кроме того, род горой стоял за своих, в какую бы переделку те ни попадали. И, как правило, влипших удавалось выручить… ну, или отомстить. Мстили — изобретательно; никому ничего доказать не удавалось — всё по закону. И тем не менее, всем было понятно, что это — месть. А со влипшими — клан сам разбирался: было что, не было… совершено ли было оно на пользу или во вред Отечеству — и что за это следует получить. Поощрение или наказание — или и то, и другое. Впрочем, бывало и из ряда вон выходящее — один такой случай был отмечен справочниками относительно недавно. Клан не смог установить судьбу сгинувшего без вести сородича… Был тот пропавший человеком военным, служил Отечеству на совесть, получал заслуженные чины и награды. Дослужился до капитана — и вдруг сгинул. Был человек — и нет человека… и никакие сыщики не взяли след. Недруги поговаривали, что пропавший перебежал к неприятелю… но у неприятелей — тоже никаких следов. И ничего такого, что бы говорило в пользу этой позорной версии: ни сведений, которые пропавший мог бы передать, ни деятельности в его стиле. Так что злые языки вскорости завязались узелочками, но ясности в деле это не прибавило. Непроверенным оставалось одно прелюбопытное местечко, но туда даже самым опытным лазутчикам ходу не было. Формально владел этим местечком некий не то простолюдин, не то дворянин из новоявленных… а кто реальным владельцем был и что там творилось — не мог толком сказать и сам государь тех земель. На том поиски и заглохли. Имя пропавшего капитана сделалось фигурой умолчания; как-никак, осиное гнездо впервые не смогло найти своего… но по офицерским спискам установить это имя особого труда не составляло. Вьяхо эц-Прыф, капитан гвардии Его Величества… кавалер второго по значимости военного ордена, герой и храбрец — вдруг пропадает из всех реляций и списков. Ни в погибших, ни в отставных, ни в живых не значится. И в списках пропавших без вести — его почему-то тоже нет… странно? Более чем. Найти надеются? — ну, что ж, он с немалой такой вероятностью найден, ваш доблестный Вьяхо. Но что такое могло с ним приключиться, чтобы он позабыл всё своё прошлое?.. Ничего не поделаешь, придётся снова заглянуть за стенку в его памяти. Риеко Водкин распорядился отослать библиотечные книги обратно и засел за составление плана предстоящего гипносеанса: что спрашивать, о каком времени просить вспомнить… Случай оказался просто на редкость необычным. И потенциально — весьма и весьма опасным. Докладывать начальству или нет? Пожалуй, пока рановато. Стенка крепка, драконы за нею притихли… поглядим, что за драконы такие. Одним глазком, и сразу назад, если что. Вот «если что» — тогда и доложим. А так — пока ни о чём разговор будет: «Каковы ваши аргументы?» — а аргументов-то кот наплакал.

Размышления доктора Водкина были, однако, прерваны довольно грубым образом: откуда-то снаружи снова донеслась отборнейшая армейская брань. Вояки… требуют главного начальника. Самого главного. Но главврач «Психопомпа» в законном отпуске; уехал охотиться в Серые Холмы — связаться с ним там никак, вот совсем никак! Рельеф не позволяет. Кто за него? — дежурный врач за него. А кто дежурный? — правильно, Риеко Эдмундссен Водкин, доктор медицины. Что ж, пойдём отдуваться перед господами военными. Браниться доктор Водкин умел не менее изобретательно, если что: пять лет службы полевым хирургом и десять — в гарнизонном госпитале.

— Таки за главного здесь я буду, граждане военные. И я вас слушаю — внимательно слушаю.

— Ба, Риеко! Что ты-то здесь делаешь, в этой дыре? — один из военных, похоже, был несказанно ошарашен. «Бон Лоф», — доктор Водкин тоже припомнил вояку, но в отличие от того, остался спокоен и невозмутим.

— То же самое, что и в госпитале, Бон, — ответил он, — Помогаю страждущим. По мере сил и возможностей. Но вам-то что нужно тут, в этой скорбной обители? И к чему так ругаться?

— Ри, не в службу… — майор Бон Лоф тоже знал, когда ругань явно не к месту. — Боец тут у нас — точнее, у вас… Ну, в общем, на вашей территории… пропал куда-то. Полез, стервец, сдуру… и… — майор неопределённо развёл руками. — Ваши там его не видели?

— Отчего ж не видели? Очень даже видели. Ключицу ваш воин себе поломать умудрился. В карантине он сейчас… больше некуда класть было. Не к пациентам же нашим его… они у нас всякие тут. Паиньки тише воды — и вдруг ка-ак начнут буянить! Воин ваш как раз к находящимся под особым наблюдением и полез с чего-то. Хотя там крупно-крупно написано: «Особый корпус. Опасно для жизни». Ну… Вот он и нарвался на одного такого, к которому без пары дюжих специально обученных медбратьев нечего и думать соваться. Итог закономерен — гипс… — доктор Водкин был само спокойствие.

— Мы его забираем, Ри! — решительно заявил майор.

— Как знаешь, Бон, — лицо доктора Водкина озарила улыбка. — Забирай своего неудачника… только его же сразу в госпиталь надо. Он, бедолага, мало того, что физически серьёзно травмирован — у него ж ещё и душевные раны открылись: побили его, видите ли! Ах-ах, обидно как! Лучшего бойца — побили! Я распоряжусь — его вынесут… только выписку оформим. Полчасика подождать придётся, Бон.

— Пятнадцать минут, и ни секундой больше! — рявкнул майор.

— Двадцать, Бон. Машины у нас тут задумчивые…

— Идёт, двадцать. Ни секундой больше! — согласился майор. И добавил:

— Как был ты, Ри, скупердяем и жмотом — так и остался. Нигде не упустишь случая поторговаться!

Не отвечая на явную провокацию майора, доктор Водкин отдал необходимые распоряжения — и вот незадачливый боец явился пред грозны очи начальства. Лёжа на носилках. С выписными бумагами «Психопомпа»… Доктор Водкин ухмыльнулся: вояке теперь светила только отставка. Разбираться не будут, с чем лежал: важнее окажется — где лежал. У «психов»? — ясно с тобою всё; на гражданку без разговоров. А на гражданке ты, дружок, будешь полное никто — без специальности гражданской, зато с записью в документах: почему списан. Не завидую…

Судя по всему, незадачливый боец тоже это понял… одарил санитаров и доктора ненавидящим взглядом. А вот! Не суйся, куда не просят. Про пациента с материка у вояк хватило ума не спрашивать. И правильно: в ответ бы они услышали только ссылку на врачебную тайну.

Майор Бон Лоф со свитою, забрав своего вояку, отбыли. Не прощаясь. Доктор Водкин бросил, глядя им вслед:

— Как был ты хамлом, Бон, — так хамлом и остался! — и сплюнул с досады. Ворота бесшумно закрылись, надо работу работать. Ибо никто её за беднягу Ри делать не станет… даже майор Бон Лоф. Доктор медицины Риеко Эдмундссен Водкин со вздохом покинул дворик и вернулся в свой кабинет — к плану предстоящего сеанса. Волевым усилием вернул перебитый визитом вояк рабочий настрой. И спустя некоторое время с удовлетворением просмотрел готовый план сеанса. План был вполне хорош: с вариантами, с парирующими ходами. На бумаге — гладко. Получится ли на деле? — должно получиться, прочь сомнения! Доктор ещё и ещё раз просмотрел план, заучивая его наизусть: вести сеанс по шпаргалке — самый что ни на есть дурной тон. Оставалось дождаться отбоя — и можно будет начинать.