Пятерняшки для фитоняшки

Глава 11

Максим

Даже не представлял себе, какой я олух. Реально готов был напиться от тоски из-за Таниного вечного динамо несмотря на её давнее восстановление после кесарева. Невероятно, но мысли закрадывались что разлюбила. Можно было бы ещё сюда приплести страх перед беременностью, но Таня уже пила противозачаточные, так что вариантов было не так уж и много.

Ещё усталость была весомой возможностью отказов, но Таня о ней практически не говорила, и так понятно, что устали все. Но она лишь увиливала мягко, скорее делая вид, что не понимает моих намёков.

Если бы ни её отказ снимать корсет, так бы и не дошло, что она меня просто стесняется. Вот до чего доводит дурная женская привычка не говорить прямо.

Чуть в алкоголика не превратился, надумав себе невесть что.

Конечно, я понимал, что корсет — это не выход, нужно решать проблему и дело даже не во мне. Хотел, чтобы Синичка была счастливой, а не изобретала маскировку, чтобы без стеснения заняться со мной сексом.

Но такую проблему можно решить лишь оперативным путём, само не рассосётся, хоть зельем из хвоста дракона помажь. Проблема была в том, что такое решение мне было принять невероятно сложно. Ещё свежи в памяти были те минуты, когда её не могли вывести из наркоза. Тогда я её чуть не потерял и риск, что потеряю сейчас сохранялся.

Искал клинику, звонил, договаривался о встрече, ездил на эту встречу с хирургом, всё это сопровождалось удушливым ощущением сжатого горла. В очередной раз наступал на горло себе, убеждая, что Тане необходимо вернуть былую форму. Только так она будет по-настоящему счастлива.

Наверно поэтому и выдохнул с облегчением, когда Синичка рыдала сидя на диване у меня в кабинете. Уткнувшись лбом в моё плечо, жаловалась на отказ Дмитрия Артуровича.

— Сколько он сказал ждать? — да, хирург, изучив Танины анализы, отказал ей оперировать в ближайшее время, а она, как истинная женщина хотела здесь и сейчас.

— Ничего конкретного не сказал, гемоглобин повышать до нормы. — всхлипывая, призналась Синичка, поднимая на меня заплаканные глаза.

После рождения детей у неё с этим были проблемы.

— Значит, будем повышать. — утёр Танины слёзы, находя её невероятно милой в этот момент.

Нехватка интимных моментов между нами сказывалась всё больше и даже огорчающие прежде Танины слёзы, вызывали сейчас желание её раздеть и приласкать.

— А если не повысим? — перестав дышать, она смотрела на меня как на последнюю надежду.

— Да куда он денется? Икру только есть придётся. — на это Синичка забавно скуксилась.

После беременности к этому полезному продукту у неё стало проявляться стойкое отвращение, хотя, будучи в положении, она икру ела ложкой и без хлеба как йогурт.

— Ладно, попробую. — согласилась с грустью и взглянула на часы.

— Сколько ещё? — с появлением детей, если всё шло хорошо наша жизнь протекала строго по расписанию.

— Ещё семь минут. — Таня вновь крепко обхватила шею, прижимаясь ко мне.

— У меня есть развратная идея и для неё нам не нужен корсет. — заставил Таню встать с места и подвёл к рабочему столу. Он всегда пустовал, я дома вообще не работал, всё свободное время посвящая семье, но кажется настало его время.

— Ложись на животик. — нагнул Синичку придерживая за талию, чтоб она сделала то, что прошу.

Упираясь пахом в её попку, прошёлся руками по спине от лопаток до поясницы ощущая ладонями жар кожи через тонкую ткань домашнего платья.

— М-м-м. — довольно замурлыкала Таня, — А мы успеем? — она вновь взглянула на часы, — У нас шесть минут тридцать секунд. — в голосе её звучали нотки разочарования, и, кажется, она пожалела, что столько времени потрачено впустую на слёзы.

— Наш секс позавчера показался тебе вечностью? — засмеялся я, вспоминая этот двухминутный спринт, сомневаясь, что сегодня продержусь дольше трёх.

За милой беседой задрал платье и сглотнул подкатившую слюну. Танины бёдра обтягивали спортивные трусы-шорты. Эта вещица возбуждала похлеще кружевного белья, уж больно часто наши с Таней тренировки заканчивались сексом, и я часто снимал с неё именно такие шортики. И сейчас руки дрожали, когда я повторил этот чудный момент из нашей бурной, бездетной жизни, полной секса, а не перманентных забот.

— Всё было как в тумане и так волнительно, что я не следила за временем. — пробормотала Синичка, закусывая губу в момент моего проникновения.

Я замер, впитывая это незабываемое и неповторимое ощущение блаженства от такой близости. Сердце билось в режиме навылет, дыхание случалось со мной лишь в момент острой нехватки воздуха.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А ещё у тебя не было оргазма. — заметил возможно не вовремя, но меня этот факт тревожил.

Я за взаимное удовольствие. Невероятно приятно понимать, что способен доставить удовольствие любимой, а не только его получить от неё.

— Прошу понять…и простить… — едва произнесла, постанывая от моих размеренных проникновений.

— Да, обязательно, но сначала это исправим. — схватил её за бёдра покрепче ускоряясь.

Таня выгнулась, встав на носочки, поддаваясь мне навстречу. Пальцами она сжимала край столешницы и старательно закусывала нижнюю губу, чтоб не стонать на весь дом.

Слишком поздно я понял, что наделал, теперь на этот стол спокойно смотреть не смогу, хотя…Я за ним даже ни разу не работал. Хорошо, что хоть куда-то сгодился. И не куда-то, а очень даже в дело.

Мыслями о столе немного отсрочил свой финиш, но Таня явно о мебели не думала. Совсем неожиданно она взорвалась и внутри и стоном, отпустила край стола и упёрлась ладошками в кожаный коврик прогибаясь ещё сильней. Её трясло, тихий, но будоражащий стон, дрожащие ресницы полузакрытых глаз. Невероятно красиво. Почувствовав, что тоже кончаю толкнулся ещё несколько раз сильнее, подхватывая Синичку под грудью. Она запрокинула мне голову на плечо, жадно ловя воздух опухшими губами, и я замер, ловя уже накрывающий момент.

— Сколько там? — спросил отдышавшись, но не желая освобождать Синичку.

— Ещё две минуты. — радостно хохотнув, объявила она.

— Тогда на диванчик. — нехотя освободил Таню, тут же вернув трусы-шорты на место.

Мы, дорожа каждой секундой, быстро перебрались на диван. Он не такой уж большой, но на нём нам было так уютно.

— Главное не заснуть. — совершенно без сил пробурчала Синичка, лёжа на моей груди с закрытыми глазами.

Секунды такого единения неумолимо таяли, впереди было купание и кормление детей потом уложить спать царицу и гномов. Одни бесконечные заботы, мешающие мне наслаждаться своей любимой, но я был по-настоящему счастлив.

Надо только ещё уборщицу нанять, чтоб стиркой и уборкой занималась она, а мы с Синичкой посвящали себя только детям и себе.

Татьяна

Купание пяти младенцев то ещё испытание, когда они ещё не сидят. И купали мы с Максимом малышей всегда сами и всегда по двое, исключением был Витя. Я всегда купала его самым первым, уделяя особое внимание, пока Максим готовил других детей.

Я могу точно сказать, что люблю всех одинаково, но за Витю душа болела больше всего с самого начала его жизненного пути. Все были щекастые, а Витя по-прежнему держался стройным малым, едва дотягивая до нижней границы нормы.

Максим говорил, что это нормально, что все дети разные, но это меня, как мать вообще не успокаивало.

— Кто это у нас тут такой хорошенький? Сейчас Витя будет купаться. — опустила сына в воду, уложив на специальную горку для купания.

Сынок тут же забузил, дрыгая руками и ногами. Он невероятно был похож на Максима, да они все мальчишки были похожи на папу. Такие же голубоглазые блондины со вздёрнутыми носиками. Четыре мини-копии Максима. Зато Юля, любимица мужа, его царица, как он её называл, удивила всех. В месяц её светлые волосы стали медными, а затем и вовсе потемнели до тёмно-русого, и синие глаза внезапно посерели до стального цвета. Я уже примерно догадывалась, что она будет похожа на Виктора. Кровь не вода, гены взяли своё.

Искупав Витю под короткие стишки-потешки, я быстро его вытерла на пеленальном столике и одела в смешной полосатый комбенизончик. В детской меня уже ждал Максим с голопузыми Егором и Владом.

— Ольга, принимайте нашего стройняшку. — отдала няне Витю, и мы отправились в ванную комнату уже с Максимом.

Максим всегда купал детей так, что мокрые были все и он, и я, и уж тем более дети.

— Пиу-пиу! — кричал он, стреляя в пацанов струёй воды из резиновой уточки.

Мальчики хохотали непереставая.

— Ну всё! Хватит, ты их сейчас разбесишь, они потом долго не уснут. — прервала мужа, забирая из воды Егора.

— Усё! Мамка сказала баста! — развёл руками, корча рожицу Владу.

— Угу. Мама злая, папа добрый? — возмутилась, одевая сына в ещё один полосатый комбинезон, только полоски были уже синие, а не красные как у Вити.

— Дурашка. — хохотнул Макс, снова обстреливая Влада водой из утки, — Ты авторитет, а папа добрый, да. Лет по тринадцать будет этим гномам, тогда поменяемся. Сейчас не могу быть рядом с ними авторитетным. Видишь, я в детство впадаю. Кря-кря! — Максим стрельнул в меня водой из этой жёлтой кряквы, но мне было плевать, я и так уже мокрая после его игрищ.

— Детский сад. — вздохнула, — Вытирай Влада, я пошла за Юлей. — с облегчением вышла из ванной комнаты с сыном на руках, понимая, что осталось искупать ещё двоих, потом всех пятерых покормить, уложить спать и свобода!

Ага! Свобода, которую я потрачу на сон. Здоровый трёх, а если повезёт, то шестичасовой сон.

Когда все дети были искупаны мы отпустили Ольгу, и рассадив малышей в шезлонги, ждали бабулю с бутылочками.

— Хм. — хмыкнул Максим приглядевшись к детям.

— Что такое? — я рылась на книжной полке в поисках короткой сказки на ночь.

— Витя у нас из спецназовцев, Егор за ВДВ, Юляша из МЧС, Влад пограничник, а Санёк морская пехота. Кто эти комбинезоны купил? — улыбаясь, спросил Макс, — Цвета полосок как у тельняшек для войск.

— М-м-м, так эти, кстати, дядя Ваня дарил. Точно он! — вспомнила, так как удивилась, обычно все дарили деньги с присказкой сами купите то, что нужно, один дядя Ваня принёс пакет из детского магазина.

— Надо сфотографировать, отошлю ему, пусть порадуется, а то считай от тюрьмы спас. Сейчас бы чалился по двести двадцать восьмой, кажется. — Максим, смеясь, взял с комода телефон и сделал несколько фото полосатых малышей.

— Аж в глазах рябит, может их переодеть? Сейчас насмотрятся друг на друга и спать потом не будут. — так я переживала за их сон, во всём видела отрицательное влияние на нервную систему детей.

— А-а-а-ха-ха-ха! — Максим так расхохотался, подходя ко мне с телефоном, — Дядя Ваня ответил, я ему фотку отослал.

— Чего?! — возмутилась, прочитав сообщение от дяди.

— Мамка, нам нужен полный комплект! — довольно лыбясь, заявил Максим.

— Знаешь, я как-нибудь без ФСБ проживу. При нашей с тобой плодовитости, один фээсбэшник может поделиться на целый полк.

Несколько месяцев спустя

Максим

Кто спит в первый час ночи тридцатого декабря? Тот точно не я.

— Так-так, Синичка смотри, теперь ровно? — спросил жену, выравнивая макушку у искусственной ели.

Вообще, хотел нарядить натуральную, что росла во дворе, но Таня запросила ель в дом.

— Чуть левей ещё согни. — сориентировала меня, качая на руках Юлю.

У всех сейчас активно прорезались зубы. Гномы переносили это стойко, без капризов, даже стали более сонливыми, зато Царица отказывалась спать в детской и закатывала концерты, днём и ночью, но в основном ночные. Так и дом украшали к Новому году по ночам в её царской компании.

— Так? — с моей стороны макушка выглядела кривой, но Таня одобрила.

— Идеально! Макушку сразу надень. — жена протянула мне пластиковое украшение.

Раньше наряжали стеклянными игрушками, но сейчас всё безопасное. Дети хоть только начали садиться, но Таня уже думала, что кто-то из них доберётся до украшений.

— Всё! — напялив макушку на трёхметровую ель, стал спускаться со стремянки, — Давай, дальше сама понизу. — забрал у Тани дочку, отчего та оживилась.

Радостно дрыгая ногами и руками, улыбнулась во весь свой рот с опухшими дёснами и двумя проклёвывающимися зубами сверху.

— Юля — ребёнок наоборот у нас. Пацаны дрыхнут и плевать им на зубы, Юля бодра и спать не планирует. У пацанов лезут нижние центральные, Юля кролик с двумя верхними. Это какой-то протест похоже. Что думаешь? — обратился к жене, когда она с интересом рылась в огромной коробке игрушек.

— Все дети разные, а зубы не поезда, по расписанию не растут. — пробурчала Синичка заученную фразу.

— Нет, тут всё дело в женской солидарности с пелёнок. Ты посмотри на неё, ещё папа и мама говорить не научилась, а уже всё по-своему делает.

— Как это? Она мама давно уже говорит, дня три как, я что тебе не сказала? — Синичка уставилась на меня взглядом полным спокойствия.

— Обалдеть! Ты забыла сказать мне что наша дочь говорит что-то внятнее, чем гхыр-гхыр?! — возмутился, такое событие и скрыла, а я ведь так ждал, что хоть Царица скажет первым словом папа, ведь гномы вовсю мамкали уже.

— Забегалась. — отшила меня, снова нырнув в коробку с игрушками.

Уселся с Юлей на диван, серьёзно глядя в её серые глаза. Даже глаза наоборот. У всех голубые, у Юли серые, да и с волосами наоборот вышел, не блондинка она ни фига!

— Доча, скажи па-па. — попросил, медленно деля слово на слоги.

— М-мама! — пролепетала дочь.

— Я ужасный папаша, ни один ребёнок не знает, что я их папа. — подвёл итог, не став мучить Юлю.

Она вроде как натусовалась с нами и собралась спать, то и дело потирая сонные глазки.

— Ещё раз такое от тебя услышу, я тебя стукну. — строгая угроза от жены была сопровождена жестом в виде кулака.

— Ладно, пойду дочь мамкину уложу. Вернусь, помогу ель нарядить. На стремянку не лезь! А то грохнешься.

Ушёл в нашу с Таней спальню. Юля теперь была у нас, так как спала очень плохо, и будила гномов своим плачем. Решено было отселить на время к нам. Покачал дочь на руках до того момента, когда между бровками разгладится морщинка. Самый главный показатель крепкого сна у ребёнка и теперь можно переложить в кроватку Царицу.

Юля даже не шелохнулась в этот ответственный момент, напоминающий разминирование бомбы. Бесшумно выдохнув, накрыл её лёгким одеялом, и полюбовавшись спящим ангелочком, вернулся к жене. Ещё одна рация встала на журнальный столик, итого три и все молчали.

На часах уже было два, в шесть утра все проснуться, а мы ещё не спали. Вспомнил, как ждали с Таней, что дети сядут и станет легче, но легче не становилось. Пришлось стать совсем буржуем и нанять ещё и водителя, потому что меня вырубало за рулём от недосыпа. Опасно. Да и пятнадцать минут сна во время пути до офиса позволяли продержаться до вечера в состоянии лучше, чем наркоман которого клонит в сон после прихода.

— Может ну её эту ёлку? Завтра скажу Лене, она нарядит. — наша приходящая уборщица, разгрузившая всех в этом доме, была лёгкой на подъём и очень быстрой в плане исполнений обязанностей и мелких поручений.

Лена — это очередной подгон отца. Он отбил Лену у самого мэра. Уж не знаю за какие коврижки или грехи она попала в наш дурдом, но попала в общем. А ведь у мэра нашего она лишь пыль протирала, сама хвасталась, говоря, как соскучилась по работе.

— Да счаз! — возмутилась Синичка.

Лену она сразу восприняла очень в штыки. Очень. Так очень, что даже стала дружить с Ольгой Леонидовной против неё, перетирая уборщице кости, когда думали, что их никто не слышит, забыв про рации. Дружить дружила, терпеть не могла, я подозревал, что ревновала, но увольнять её отказывалась, хотя я предлагал.

— Завтра, точней уже сегодня, время ж два ночи, сегодня уже настало, — усмехнулся своей тупости, — Сами днём нарядим. — спалился этой фразой по полной, но скрывать смысла уже не было.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Так ты отдыхаешь уже?! — Синичка, побросал мишуру, с которой возилась и бросилась ко мне, впечатав меня в диван.

— До-о-о? — протянул я, создав интригу.

— До второго? — с малой, но всё же радостью спросила Синичка.

— Холодно. — довольно ответил, я ж вырвал эти выходные с потом и кровью, добив жирную сделку, которая мне, новичку, вообще не светила.

Отец так расчувствовался, гордясь успехом моим, что впаял все новогодние каникулы вместо вероятных трёх дней.

Таня довольно засучила ручками, подпрыгивая на мне от восторга, и сразу жахнула до Рождества.

— Тепло. — ответил пафосно, сдерживая эмоции внутри, чтоб не мешали наслаждаться Таниной радостью.

— Да ну тебя! Я не верю, ты меня разыгрываешь. Ты сказал, что третьего работать начнёшь. — легонько стукнула меня даже, но улыбка по прежнему украшала её личико.

— До одиннадцатого я весь ваш. — раскинул руки, чтоб обнять бросившуюся на шею Таню.

Она пищала от восторга, уткнувшись лицом мне в шею. Несмотря на усталость, мысли были в этот момент лишь одни.

— Пойдём-ка в кабинет. Поработаем за столом. Рации возьми. — поднялся вместе с женой на руках, немного спина моя крякнула в этот момент, давно уже не забегал в спортзал, но сил хватило.

И не только на это.

Татьяна

Я должна была проснуться от звонка будильника или хотя бы от плача Юли, но меня разбудило моё затёкшее тело. Давно не ощущала я этой приятной боли во всём теле от долгого сна в одной позе. По комнате уже гулял солнечный свет, пробившись через маленькие щели в шторах по краям больших окон. Идея потянуться закончилась судорогой в ноге, и я застонала от этой уже малоприятной боли.

В шесть утра за окнами ещё темно, кое-как сфокусировав взгляд на часах, обалдела от времени. Сорок минут двенадцатого! В панике подскочив с кровати, обнаружила себя абсолютной голой.

— Максим блин! — прошипела я, пытаясь вспомнить, что вчера такого мы делали в его кабинете, что сейчас я скачу по спальне в такое время полностью голая.

Операцию мне ещё так и не сделали и голой видеть меня муж мог только в моём бессознательном состоянии. Видимо сегодня ночью мой мозг отключился как раз до этого состояния. От волнения я полезла в шкаф и напялила на себя всё что можно. Даже халат накинула поверх пижамы, а пижамные штаны заправила в носки.

Выходила из спальни с таким волнением, словно снова еду в операционную рожать. Проспала ведь почти шесть лишних часов. Поверить в беременность пятернёй было проще, чем в то, что Максим мой на все новогодние каникулы. Но я так выспалась, потому что он утром никуда не поехал и взял все мои заботы о детях на себя. Я нашла всех в гостиной. Муж лежал сейчас на ковре в окружении всех детей и плюсом к этой визжащей от удовольствия банде шёл Крот. Старичок мопс любил такие валяния. Он постоянно пытался лизнуть хоть кого-то, втыкаясь лбом куда придётся. Дети его обожали, хватаясь маленькими ручками за шёлковую шкурку пытались укусить, отчего он ловко уворачивался беспрестанно похрюкивая. Всю эту прелесть завершала искусно украшенная ёлка, стоящая возле окна. Под ней уже даже стояли несколько коробок с подарками в ярких новогодних упаковках.

— А вот и ваша мама пришла. — обнаружила себя сама.

Мне одинаково хотелось понаблюдать за моими сладкими малышами и любимым мужем, как и присоединиться к этой возне.

— Мама!

— М-м-м-м-ам!

— Ма-а-ма-а!

— Мам!

— Ама-ама!

Все дети по-разному наперебой залепетали мама, развернув счастливые мордашки в мою сторону.

— Хоть бы кто папкой назвал. — возмутился Макс, щекотя сидящего рядом Витю, отчего тот захохотал.

— Папочка наш любимый! — назвала мужа я, устраиваясь рядом.

— Выспалась? — замурчал мне в ухо.

— Да-а-а. — теперь уже без всякой судороги довольно потянулась, явно вызывая у мужа добрую зависть.

Юлю, сидящую у моих ног, заинтересовал яркий махровый носок, и она меня тут же укусила за него.

— Нет ну это не дети, это крокодилы какие-то. — сама тоже села и забрала дочь к себе на руки.

— Точно! — подтвердил Максим, напомнив про ёлку, махнув в её сторону рукой.

— Красивая, наверное, дети наряжали, а ты помогал? — сомневалась, что он вообще ложился спать, глаза у Максима хоть и были счастливыми, но в целом было заметно, как он устал.

— Нет, что ты, я был хорошим, послушным мальчиком. — с честным видом заверил меня, поднимаясь с ковра.

Семейная идиллия была прервана звонком в дверь. Мы никого не ждали, так думала я, но не Максим.

— Я быстро. — бросил мне, нехотя, но быстро уходя из гостиной.

— Всё детки. — развела я руками надув щёки, и тут же спустив их со смешным звуком.

Размечталась наивная дурёха про новогодние каникулы всей семьёй. — подумала про себя, стараясь радостно улыбаться детям.

Сама же уже успела расстроиться и представить, что Максим и тридцать первого декабря явится домой лишь под вечер. А дальше были грустные мысли о том, что и второго января мы его тоже днём уже не увидим.

— Сюрприз! — Максим вернулся в гостиную с двумя большими пакетами из ресторанчика.

Того самого моего любимого ресторанчика, в который он повёз меня в момент моего нервного срыва от усталости. Там он так сладко признавался мне в любви, что вся еда оттуда казалась в сто раз вкусней любой другой.

— Обед из ресторана? — только сейчас обратила внимание, что не слышу, как бабуля шумит на кухне, готовя еду.

— Вообще-то это завтрак. — усмехнувшись, муж начал выставлять контейнеры на столик.

— А бабуля где? — вернув Юляшу на ковёр к братьям, я выдала каждому по погремушке и перебралась к Максу на диван.

— Она получила свободу и умчалась за подарками для правнуков. Это тебе, спецзаказ. — я недовольно скривилась, — Ешь давай. — строго велел Максим пододвинув ко мне закуски с чёрной икрой.

Красивый животик я очень хотела, но есть икру не могла, всячески отлынивала от этой повинности, пытаясь поднять гемоглобин капельками.

— Завтра с утра анализы сдашь, а днём Дмитрий Артурович тебя ещё раз осмотрит. — неожиданно сообщил Максим.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Кто-то меня уже ночью осмотрел. — заметила я, успев взглянуть Максу в глаза, которые он спешно отвёл, — А точно завтра? — переспросила с удивлением, забив противную тарталетку с икрой за щёку.

— Ага, я договорился, вместе поедем. — Максим встал с дивана, — Тебе чай или кофе? — поинтересовался, направляясь на кухню.

— Чай! — сегодня, я, выспавшись, могла начать свой день без кофе.

Всё-таки это было странно, праздничный день, а Максим решил договориться на очередной визит к врачу.