Пьесы

М а м е д.

Т а б и б К е м а л.

Г ю л ь б а х а р (она же — голубка).

Ш а х.

В и з и р ь.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и.

В о р И б р а г и м.

М а к л е р.

Х а д ж и - а г а.

С л е п о й н и щ и й.

Х а м м а л - н о с и л ь щ и к.

Д е р в и ш.

Ш а х - з а д е.

Ш у т.

С к о т о в о д.

С т р а ж н и к и.

Т е л о х р а н и т е л и ш а х а.

Т о р г о в ц ы.

Г о р о ж а н е.

Ч е р н ы й к о б ч и к.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Площадь рядом с городским базаром в древнем Мерве. По ней то и дело снуют торговцы с туго набитыми хурджунами, носильщики с мешками на спинах и большими корзинами на головах, жители города.

Со стороны базара доносится многоголосый гул.

На краю площади стоит кибитка. В ней живет известный по всему Туркестану ученый, знахарь и немного волшебник Табиб Кемал. На топчане перед кибиткой лежит молодой человек — М а м е д. Он то и дело стонет.

Из кибитки выходит скромно одетая миловидная девушка. Это Г ю л ь б а х а р, внучка старого Табиба Кемала. В руке у нее пиала с каким-то снадобьем.

Г ю л ь б а х а р. Дедушка интересуется, как ты себя чувствуешь, джигит?

М а м е д. После лекарства, которое ты, о славная девушка, дала мне вчера вечером, мне стало легче дышать. Но ноги по-прежнему без движений, парализованы. Как видишь, Гюльбахар, речь вернулась ко мне, разум прояснился, однако все равно я — полумертвец.

Г ю л ь б а х а р. Вот, Мамед, выпей еще и это. (Поит Мамеда снадобьем.) Дедушка говорит, что ты пошел на поправку. Верь и ты!

М а м е д. Какой же я неудачник! Мне двадцать лет, из них семь я — калека. В двенадцать лет, Гюльбахар, я сел на коня, начал джигитовать. Однажды на тое, во время скачек, взбесившийся жеребец сбросил меня, на землю. Так я стал жалким калекой. Умоляю тебя, великодушная Гюльбахар, дай мне какой-нибудь яд, прекрати мои адские муки! Я хочу умереть!

Г ю л ь б а х а р (с улыбкой). Не спеши, джигит! Умереть всегда успеешь. Всю эту ночь до зари дед мой не спал, варил какое-то лекарство. Я видела лицо дедушки, видела: он верит в твое исцеление, Мамед. Потерпи еще немного. Он верит. И я верю. Верь и ты.

М а м е д. А у меня, мне кажется, не осталось веры, Гюльбахар. И родители мои не верят в мое исцеление. Они живут далеко отсюда — на берегу бескрайнего моря Хазара. Год назад темной ночью я выполз из отчего дома и пополз по дороге на восток… Я много слышал о знаменитом ученом и врачевателе Табибе Кемале, живущем в Мерве. И я решил добраться до него. Целый год я полз. Посмотри на мои руки, Гюльбахар! Они все в мозолях. Я здесь, в Мерве, у дома знаменитого Табиба Кемала. Но веры, повторяю, уже почти нет в моем сердце, я растерял ее в пути — по пескам Каракумов.

Г ю л ь б а х а р. Крепись, джигит! Крепись, Мамед-джан! Ты еще сядешь на коня. Верь! Верь!

М а м е д. Проклятый недуг подточил мое мужество. Даже неудобно признаваться тебе в этом, Гюльбахар.

Г ю л ь б а х а р. Вера и надежда — вот два великих крыла человеческой души. Не опускай эти крылья, джигит!

М а м е д. Пока не опустил, Гюльбахар. Они-то и помогли мне добраться сюда. Но прошла уже неделя с тех пор, как Табиб Кемал начал бороться с моим недугом, а я вот все лежу…

Г ю л ь б а х а р. Дедушка вернул тебе речь, Мамед, он прояснил твой рассудок. Не все сразу, джигит! Имей терпение!

М а м е д. А ноги! Мои ноги!

Из кибитки выходит Т а б и б К е м а л. В руках у него пиала и розовый кувшинчик.

Т а б и б К е м а л. Не все сразу, молодой человек. Извини, забыл твое имя.

М а м е д. Мамед.

Т а б и б К е м а л. Так вот, Мамед-джан, не скрою, бывают и у нас неудачи. Ты, наверное, слышал о знаменитом во всем мире ученом, враче, поэте и философе — Авиценне. Так вот, Авиценна спас от смерти и болезней тысячи людей, а вот собственного сына Джамала спасти не смог. Все бывает, сыночек Мамед.

М а м е д. А что, у сына Авиценны тоже был паралич ног?

Т а б и б К е м а л. Хуже, сынок, хуже. Говорят, печень его сына от недуга превратилась в камень. Авиценна удалил камень, но все-таки парень умер, да упокоит его душу аллах!

Г ю л ь б а х а р. Говорят, из этого камня Авиценна сделал рукоятку для своего ножа.

Т а б и б К е м а л (наливает из розового кувшинчика в пиалу снадобье, подносит его ко рту Мамеда). Выпей это, сынок. А ты, Гюльбахар, сходи принеси голубой кувшинчик, который стоит на огне.

Гюльбахар уходит в кибитку.

М а м е д. Я видел, Табиб Кемал, сколько людей ушли от вас исцеленными за эти дни. Я верю в вас, Табиб Кемал!

Т а б и б К е м а л (улыбается). А я, Мамед, верю в любовь человека к жизни, в его могучий дух! И еще я верю в целебную силу природы. Я верю в голубое небо, в чистый воздух, верю в травы. Должен сказать, Мамед, после того как Авиценна потерял родного сына, он отправился путешествовать по белому свету. Однажды, изрядно устав, он остановился у какого-то родника — отдохнуть и перекусить. Сел. А нож свой с каменной рукояткой бросил на траву, которая росла рядом. Когда настала пора двигаться дальше в путь, Авиценна протянул руку за ножом и увидел, что на траве лежит одно лишь стальное лезвие! Каменной рукоятки как не бывало! «Что за чудо?!» — воскликнул Авиценна. Достал из хурджуна еще один кусочек камня, того самого, извлеченного из тела сына, и бросил его на траву. Камень на его глазах растаял, словно снег у костра. Печали Авиценны не было предела. Он понял, что мог бы излечить этой травой печень сына, знай он раньше о лечебных свойствах этой травы. Это была мята.

М а м е д. Обыкновенная мята?!

Т а б и б К е м а л. Необыкновенная, необыкновенная мята, сынок! Так-то, Мамед.

Из кибитки выходит Г ю л ь б а х а р. В руке ее голубой кувшинчик.

М а м е д. У вас симпатичная внучка, Табиб Кемал!

Т а б и б К е м а л. Не только симпатичная, но и толковая. Гюльбахар — прекрасная помощница. Я уже доверяю ей готовить некоторые лекарства. Доверяю лечить некоторые недуги. И вообще я ей доверяю во всем. Извини, что я хвалю ее, свою родную кровь, Мамед-джан. Говори мне «ты», сынок! Сказано в одной мудрой книге: с шайтанами — на «вы», с аллахом — на «ты».

Г ю л ь б а х а р. Сглазишь меня, дедушка!

Т а б и б К е м а л. Разумное не боится порчи.

М а м е д. Табиб Кемал, прошу тебя, помоги мне!

Т а б и б К е м а л. Этим мы и занимаемся, джигит. (Показывает на голубой кувшинчик.) Мамед-джан, в этом сосуде сильное лекарство, которое я приготовил по рецепту знаменитого Авиценны.

М а м е д. Дай мне выпить его поскорее!

Т а б и б К е м а л. Погоди, Мамед. Не все так просто. Сначала послушай. В этом лекарстве нет лишь одного компонента. И самого главного. Без него даже такое мощное лекарство не подействует.

М а м е д (уныло). Зачем же тогда пить его? Ты не смог бы найти недостающего, Табиб Кемал?

Т а б и б К е м а л. В лекарстве недостает сильной, страстной человеческой веры в выздоровление. Не просто веры, повторяю, а страстной, железной веры в исцеление! Ты должен найти ее в себе, Мамед, в своем молодом сердце! Ты должен сказать себе: я поднимусь с постели, я встану на ноги, я буду здоров! Буду плясать на своей свадьбе! Вскачу на скакуна! Ты должен приказать себе! Ну!

М а м е д (кричит). Я должен подняться! Я поднимусь! Непременно! Я хочу на коня!

Т а б и б К е м а л (протягивает Мамеду голубой кувшинчик). Пей, джигит! И да поможет тебе вера в себя!

Г ю л ь б а х а р. Пей, Мамед-джан!

Т а б и б К е м а л. И да поможет тебе вера в исцеление!

М а м е д (жадно пьет содержимое кувшинчика, восклицает). На коня! Хочу на коня! Хочу встать! Хочу-у-у! (У него перехватывает дыхание.) Что это?!. Я не могу дышать!.. (Кладет руку на грудь.) Табиб Кемал, здесь все горит!.. Здесь огонь! Огонь! Или я умираю?..

Т а б и б К е м а л. Умрешь, если заколеблешься! Верь! Ну!.. Кто — кого? Ты — его, огонь, или он — тебя? Собери свою волю в кулак, джигит! Ну! Ну же!

Г ю л ь б а х а р. Ты сядешь на коня, Мамед-джан!

М а м е д (корчится от боли). Да!.. Да!.. Да!.. (Кричит.) Да-а-а-а! (Внезапно умолкает.)

Наступает долгая пауза.

Т а б и б К е м а л. Ты здоров, Мамед-джан, встань! Поднимись с топчана! Иди!

Мамед продолжает лежать с закрытыми глазами.

Г ю л ь б а х а р. Ой! Он умер, дедушка! Как жалко! Ведь такой симпатичный! Ма-мед!

Т а б и б К е м а л (улыбается). Жив. Жив! И не только жив, но и здоров.

Г ю л ь б а х а р. Ты думаешь? А мне кажется…

Т а б и б К е м а л (перебивает). Смотри, у него подергиваются губы. Хитрец! Он едва сдерживает смех. Хочет попугать, подшутить над нами. Верный признак, что он здоров. Таков человек! Пока жив — смеется! Вставай, Мамед!

М а м е д (вскакивает с топчана). Ур-р-р-а-а-а-а!.. Ур-р-р-а-а-а!.. Я здоров! Я исцелен! (Обнимает Табиба Кемала.) Спасибо тебе, отец! Моя жизнь принадлежит тебе! Распоряжайся ею! (Кидается к Гюльбахар, обнимает и ее, при этом не торопится выпустить девушку из своих объятий.)

Т а б и б К е м а л (в зал). Да, здоров! И уже заболел — моей внучкой! Обратите внимание: меня, старика, он обнял едва-едва. Такова природа молодости! Сейчас он объяснится ей в любви. Как говорится, с корабля — на бал. Слушайте, слушайте!

М а м е д (не обращая внимания на Табиба Кемала). Ты понимаешь, Гюльбахар, пока я здесь лежал, ты столько раз проходила мимо меня, что я… Короче говоря, твое лицо… Твои глаза… Твоя улыбка… Словом, ты покорила меня!

Г ю л ь б а х а р (улыбается). Дедушка может обидеться на тебя, Мамед. Ты бы с ним поговорил.

М а м е д. Да, да, ты права, Гюльбахар. У нас ведь все впереди, а? Точно?

Г ю л ь б а х а р (смущенно). Не знаю, не знаю. Ты ведь имеешь понятие о наших законах, Мамед. Судьбу девушки решают старшие. (Показывает на Табиба Кемала.)

М а м е д. Ах, да! Как это я забыл? (Кидается к Табибу Кемалу.) Ты — волшебник, Табиб Кемал! Ты — чародей! Я так благодарен себе за исцеление! А какая у тебя внучка! Чудо-внучка! Когда я пил твой бальзам, я думал: если поправлюсь — непременно станцую с Гюльбахар что-нибудь веселенькое. (Оборачивается к Гюльбахар.) Гюльбахар, может, порадуем дедушку? Прошу тебя! Пусть посмотрит, как работают мои ноги!

Звучит музыка. Мамед танцует и увлекает в танец вначале Гюльбахар, а затем и Табиба Кемала.

Слышны громкие голоса: «Дорогу! Дорогу луноподобному! Дорогу солнцеподобному! Дорогу нашему великому шаху! Нашему шах-ин-шаху! Дорогу наследнику аллаха на земле!»

Музыка смолкает. Танец обрывается.

Жаль, помешали! Но мы ведь еще станцуем, а, Гюльбахар? Ведь станцуем? На нашей свадьбе… Чего тянуть резину? Давай, Гюльбахар?..

Т а б и б К е м а л (усмехается, в зал). Какая может быть здесь у нас резина — в средние века?! Необразованный парень! Когда еще только изобретут резину?! Эх, молодо-зелено!

Г ю л ь б а х а р (лукаво, Мамеду). Посмотрим, посмотрим, парень! Все зависит от дедушки.

Вновь слышны голоса: «Дорогу мудрейшему из мудрейших! Дорогу нашему дорогому и любимому, трижды луно- и солнцеподобному шаху! Нет, четырежды луно- и солнцеподобному!»

М а м е д. Ого! Оказывается, у нас очень мудрый правитель?! А я и не знал.

Т а б и б К е м а л. С чего это ты взял, Мамед, что он мудрый?

М а м е д. Так ведь вот — кричат!

Т а б и б К е м а л. А кто кричит?

М а м е д. Ну кто, кто?.. Человек кричит.

Т а б и б К е м а л. Не человек, а придворный глашатай. Есть разница. Запомни на всю жизнь, Мамед. Ему платят за то, что он превозносит шаха. И еще запомни, Мамед… От слов «халва-халва» во рту сладко не бывает.

М а м е д. Хорошо, Табиб Кемал, запомню. Однако нам помешали… Мы здесь разговаривали… Гюльбахар, ты скажи дедушке…

Г ю л ь б а х а р. Что сказать?

М а м е д. Ну, про резину… которую не надо тянуть. Мы же решили с тобой. Ты дал мне слово.

Г ю л ь б а х а р. Я?! Слово?! Когда?!

М а м е д. Ну, перестань притворяться! Я знаю, ты скромная, скромная.

Г ю л ь б а х а р. Но разве я давала тебе слово?

М а м е д. Но ведь ты пошла со мной танцевать.

Г ю л ь б а х а р. Да, но и дедушка тоже танцевал с нами.

М а м е д. Вот именно! Вот именно! Значит, он одобряет наш союз. Он одобряет, а я еще ни разу не поцеловал тебя, свою невесту! Хорошо это? Это же невежливо!

Г ю л ь б а х а р (хохочет). Как, уже невесту?

М а м е д. Разумеется. Ведь чем-то я должен отблагодарить его? Карманы мои пусты. Все, что у меня есть, — это моя жизнь. И я уже отдал ее твоему дедушке. Ты же слышала…

Г ю л ь б а х а р. Но ведь ему — не мне!

М а м е д. Какая разница? Пользуйтесь оба. Я не жадный.

Т а б и б К е м а л (весело смеется, в зал). И к тому же, кажется, не дурак. Но это мы еще проверим!

Появляется н а ч а л ь н и к д в о р ц о в о й с т р а ж и.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Привет, старик! Как говорят у нас на Востоке, салам алейкум!

Т а б и б К е м а л. Ваалейкум салам, почтеннейший начальник дворцовой стражи! (В зал.) У него есть кличка. Возможно, вы слышали?.. Рябой Реджеб.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Как дела, волшебник? Что нового? Как двигаете науку… в этом самом направлении? (Делает характерный жест тремя пальцами.) Научились, наконец, превращать песок в золото?

Т а б и б К е м а л. Я не алхимик, начальник. Я — врач, лекарь! Это всем известно.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. А-а-а! Верно, верно. Кстати, ты нам и нужен как врач, как лекарь. Радуйся и трепещи! Сам четырежды луно- и солнцеподобный, наш великий шах-ин-шах хочет побеседовать с тобой. Дай-ка я обыщу тебя. На всякий случай. По инструкции. Нет ли при тебе оружия? Руки за голову! (Профессионально обыскивает старика, находит в его кармане мелкую монету, кладет в свой карман. Кричит в сторону кулис.) Все в порядке, ваше четырежды луно- и солнцеподобное величество! Можете пожаловать!

Входят ш а х, в и з и р ь, т е л о х р а н и т е л и, с т р а ж н и к и. Табиб Кемал, Мамед и Гюльбахар кланяются им.

Ш а х. Так это ты — старик, дающий исцеление от тысячи болезней?

Т а б и б К е м а л. Ваше величество, сам мудрейший Авиценна лечил только от пятисот недугов. Куда уж нам, его недостойным ученикам? Так, работаем по мере своих сил, кипятим травы… Кого-то удается исцелить, а кого-то…

Визирь и начальник стражи пожирают глазами Гюльбахар.

Ш а х. Ну, ну, не скромничай. Я этого не люблю — скромности! Настоящий джигит всегда должен быть немного хвастуном. Я по себе сужу.

В и з и р ь. Перестраховщик он, ваше величество!

Ш а х (кивает на Гюльбахар). Кто это, старик? Твоя дочь?

В и з и р ь. Ах, какой персик! Какой гранат! Какая клевая чувиха!

Т а б и б К е м а л. Это моя внучка, ваше величество! Гюльбахар. Сирота.

В и з и р ь. Нет, я просто обалдеваю! Клянусь!

Ш а х (протягивает Гюльбахар руку). Очень приятно познакомиться, девушка. Шах!

В и з и р ь. А мне выходит — мат?!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. И мне — мат?!

Ш а х (сладким голосом). Ваш шах, девушка! (Меняет интонацию голоса, строго.) Однако шахматными играми займемся потом. Старик, ты должен исцелить меня.

Т а б и б К е м а л. Если бы мне удалось исцелить хотя бы щенка, который лежит у ворот дворца вашего величества, я и тогда уже считал бы себя самым счастливым из смертных! (В сторону.) Прости за лицемерие, господи!

Ш а х. Щенками пусть занимается живодер. А ты займись мною, старик. Болезнь у меня странная, предупреждаю. Собственно, это даже не болезнь, а так… нечто… Но с другой стороны — иначе не назовешь. Понимаешь, старик, мне снятся кошмарные сны, от которых я потом, днем, делаюсь больным.

Т а б и б К е м а л. Давно, ваше величество?

Ш а х. С весны, старик. После крестьянского бунта. Столько голов полетело! Мне бы радоваться. Не они — меня, а я — их! Я и начал радоваться, но тут начались эти сны. Жуткие сны! Видно, насмотрелся я всякого…

Т а б и б К е м а л. Людям свойственно видеть во сне то, что они видели и пережили наяву, ваше величество!

Ш а х. Не перебивай! То, что сны жуткие сами по себе, — это полбеды. Некоторые из этих снов сбываются. В этом их главный кошмар!

В и з и р ь. Например, три дня назад нашему уважаемому и дорогому, трижды луно- и солнцеподобному…

Ш а х (перебивает). Четырежды…

В и з и р ь. Простите, ваше величество! Четырежды! Четырежды! Итак, нашему четырежды луно- и солнцеподобному шаху три дня назад приснился сон, будто его единственный сын Шахин, как безродный конокрад, похитил из шахской конюшни самого резвого, самого любимого шахского иноходца и хотел удрать в соседнюю страну — к нашим врагам. Началась погоня, наш шах-ин-шах послал в беглеца стрелу…

Ш а х. Ложь! Не я, а ты, визирь, выстрелил в Шахина из лука, в моего единственного сыночка!

Т а б и б К е м а л. Так, действительно событие! А мы тут погрязли в мелких, житейских заботах и ничего не слышали об этом.

В и з и р ь. Это сон, старик! Шахский сон! Всего-навсего только сон, слава всевышнему!

Ш а х. Уж не знаю — слава или не слава! Короче, мне снится… Сын мой летит на сером иноходце. Летит по-настоящему, парит над землей, будто на орле. И вот визирь — будь он трижды проклят! — посылает черную стрелу в летящего коня. Конь мгновенно исчезает, а сынок мой Шахин летит на землю и падает на спину ослицы — откуда она только взялась? Будь она трижды проклята! Да, Шахин падает на спину ослицы, которая тут же — бесстыжая! — ожеребилась… Не могла найти другого времени! Тьфу! Тьфу!

Т а б и б К е м а л. Ну и ну! Надо же! Действительно, некрасиво поступила ослица! Но мы, ей-богу, ничего не слышали об этом!

Ш а х. Эй, Реджеб! Джигиты! Всыпьте ему десять плетей, раз он не слышал!

Начальник стражи бьет плетью Табиба Кемала.

Г ю л ь б а х а р. За что? Остановитесь! В чем вина моего дедушки?

В и з и р ь. Пусть не иронизирует! Великий шах-ин-шах всего-навсего пересказывает свой сон, а твой дед-нахал пытается высмеять его. Красиво это? (Хочет потрогать волосы Гюльбахар, та ускользает.)

Ш а х. Да, старик, это был сон, но он оказался вещим. Наутро из конюшни исчез мой серый иноходец, будто сквозь землю провалился. А светоч моих очей, мой любимый единственный сынок Шахин не стал есть плов, не стал есть шашлык, люля-кебаб и прочее, а выбежал в дворцовый сад и, встав на четвереньки, принялся есть клевер. С тех пор он воображает себя осленком и кричит по-ослиному: и-а, и-а, и-а… И уши у него сделались длинными, как у осленка…

Т а б и б К е м а л. Ваше величество, может, его заколдовали? Сглазили?

В и з и р ь. Глупости, старик. Какой колдун осмелится заколдовать сына нашего трижды… виноват, четырежды луно- и солнцеподобного шах-ин-шаха?!

Ш а х. Короче говоря, мое дело маленькое, старик! Дай мне срочно лекарство против моей болезни!

Т а б и б К е м а л. А чем все-таки вы больны, ваше величество? Что у вас болит? Где? В каком месте?

Ш а х. Послушай, старик, по-моему, я разговариваю с тобой по-туркменски, на нашем с тобой родном языке! Повторяю, мне снятся кошмарные сны. Я просыпаюсь и потом уже не могу заснуть. Разве это не болезнь? Измени мои сны. Дай мне какое-нибудь лекарство!

Т а б и б К е м а л. Уважаемый шах-ин-шах, ваше величество, сны можно только толковать. Лечить надо в подобных ситуациях не человека, а жизнь этого человека, образ его жизни. Никаких лекарств против дурных снов не было и не может быть!

В и з и р ь. То же самое говорим и мы. Вчера нашему высочайшему приснилось, будто у него выпали все тридцать два зуба. Ну, мы, конечно, немедленно призвали нашего придворного звездочета, штатного толкователя снов. Дурак и ляпнул, что, мол, должны погибнуть все родные и близкие шах-ин-шаха и он останется один, как сова на развалинах…

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. У этого грамотея мы сначала раскаленными щипцами вырвали с корнем его поганый язык, а затем и вовсе голову отхватили.

Ш а х. Не напоминайте, не напоминайте, ради аллаха! Не бередите мне душу. Не такой уж я изверг!

В и з и р ь. Вот именно, не такой. Совсем другой. Например, заглянул к нам как-то во дворец один старик дервиш. Так вот, он сказал совсем другое, сказал, что наш великий шах-ин-шах переживет всех своих родных и близких.

Ш а х. За это я дал ему пиалу золотых монет.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (в сторону). Черта с два ему достался хоть один золотой! Я лично выпроваживал оборванца-бродягу из города. (Шаху.) Мой повелитель, ваше величество, я должен отлучиться, заглянуть на базар. Он наводнен моими агентами-джасусами — в целях, естественно, вашей высочайшей безопасности. Маленькая проверка… (В сторону.) Купеческих карманов.

Ш а х. Молодец, начальник стражи, молодец. Вот тебе орден! (Вешает на грудь начальника стражи орден.)

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Благодарю, ваше величество, наш четырежды луно- и солнцеликий!

Ш а х (достает из кармана еще один орден, протягивает его начальнику стражи). А ты — мне!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. С удовольствием, ваше величество. (Прикрепляет к груди шаха орден. Уходит.)

Ш а х. Такие-то дела, старик. Короче говоря, мне хвалили твои познания в медицине, и я, как видишь, решил снизойти до тебя. Сам пришел к тебе.

Т а б и б К е м а л. Примите в жертву голову вашего верного слуги, мой шах-ин-шах!

Ш а х. Зачем мне эта пустая тыква? Мне нужно лекарство от моего недуга. Ясно?

Т а б и б К е м а л. От дурных сновидений есть прекрасное, испытанное дедовское средство, ваше величество! Побольше работать физически, поменьше спать. Не будет такого живота…

Ш а х. Что?! Что ты сказал?! Наглец! Нахал! Работать физически?! А кто будет думать?! Думать за вас, рабы! За всю страну! Живот тебе мой не нравится?! Мой высочайший шахский живот?! Визирь! Дай-ка ему еще парочку горячих!

Визирь бьет плетью старика.

Благодарю, достаточно! Он мне нужен живой. Слушай, старик! Этой ночью мне опять приснился гнусный сон. Приказываю тебе истолковать его! Эй, визирь, изложи ему содержание моего сна. (Пальцами затыкает себе уши.)

В и з и р ь. Слушай внимательно, старик! Наш высочайший и справедливейший шах-ин-шах увидел во сне белого дракона. Этот дракон ворвался в шахский дворец, и тотчас райская птица Бильбильгойэ, которая до этого кружила над головой нашего солнцеликого, метнулась в сторону и села на голову какого-то нищего оборванца. А белый дракон кинулся к нашему несравненному шах-ин-шаху и отгрыз ему голову. (Кричит.) Я рассказал ему, мой шах! Все! Откройте уши!

Ш а х (вынимает пальцы из ушей). Ну, слышал?

Т а б и б К е м а л. Слышал.

Ш а х. Ну так истолкуй мне этот сон! Мы ведь остались без звездочета.

Т а б и б К е м а л. Я не звездочет, ваше величество. Я врач, лекарь.

Ш а х. Какая разница! Тот же книжник!

Входит н а ч а л ь н и к с т р а ж и, шепчет что-то на ухо визирю.

В и з и р ь. Тащи его немедленно сюда!

Ш а х. Что случилось, ребята?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Пощадите нас, ваше величество, не гневайтесь!

Ш а х. Хорошо, обещаю. Выкладывай, Реджеб, что там такое?

Начальник стражи делает знак в сторону кулис. Д в а с т р а ж н и к а вводят ч е л о в е к а в одежде чабана.

Ш а х. Кто это?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Кочевник-скотовод, ваше величество! Этот сукин сын затевает заговор против вашего величества!

Ш а х. В зиндан! В темницу немедленно! Пожизненно! А какой заговор, любопытно? Так, для коллекции. Очевидно, не без участия внутренней оппозиции и соседних держав?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. И да, и нет, ваше величество. Новый вариант.

Ш а х. То есть?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Негодяй продает своих паршивых овец в долг — до вашей смерти!

Ш а х. Что?! В долг — до моей смерти?! В темницу, в темницу! Навечно! И плетью наказать!

Начальник стражи бьет скотовода плетью.

С к о т о в о д (кричит). О справедливый, о солнцеликий шах, выслушай меня!

Ш а х. Не желаю я слушать того, кто пожелал смерти своему шаху. Сво-е-му! А? Тащите изменника в темницу-зиндан! В самую темную, в самую глубокую! Да, и не забудьте допросить его как следует!

Визирь кивает начальнику стражи, тот делает знак стражникам. Стражники уводят скотовода.

Голос скотовода за сценой: «Выслушайте меня, о справедливый, о солнцеликий шах!»

Слышны бранные голоса стражников, звуки плетей, истошные вопли скотовода. Затем тишина.

Ну, вот, все… Дает показания. Теперь полстраны придется пересажать. (Визирю.) Как у нас с темницами, визирь?

В и з и р ь. Как всегда, ваше величество. Плохо. Нехватка. Но мы выйдем из положения. Как говорится, в тесноте, да не в обиде.

Т а б и б К е м а л. Великий шах-ин-шах, к вашему сведению, этот бедняга делал вам добро.

В и з и р ь. Какое еще там добро?

Т а б и б К е м а л. Допустим, он один желал вам смерти, а сто человек, которые купили у него овец, теперь день и ночь будут молить аллаха, чтобы он дал вам железное здоровье и благополучие.

Ш а х. Это с какой же стати?

Т а б и б К е м а л. Да потому, что в тот день, когда наш шах умрет, им придется раскошелиться — вернуть долг.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Врешь, собака!

Ш а х. Сам ты врешь, начальник стражи!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Совершенно верно, мой шах. Я вру.

Ш а х, Старик мудро рассудил. Очень топко. Мы напрасно бросили в темницу-зиндан беднягу скотовода! Жаль, очень жаль!

Т а б и б К е м а л. Так выпустите его, ваше величество! Сделайте доброе дело.

Ш а х. Не могу, старик. Он ведь сознался уже и в другом.

Т а б и б К е м а л. В чем?

Ш а х. Да в чем угодно. Во многом, очень многом! У начальника стражи там такие ребята! Кому угодно развяжут язык. Умеют будоражить воображение.

Т а б и б К е м а л. Но ведь…

Ш а х. Да, да, скотовод невиновен. Но раз сознался… И потом, старик, есть же такая сложная вещь, как мой престиж — авторитет шахской власти! Словом, ты не лезь в наши дела, в политику! У нас много нюансов. Много смутного, неясного, неожиданного. Сами иногда диву даемся от того, что у нас в результате получается. Но ты не дурак, старик. Я вижу, далеко не дурак. Потому я и прошу тебя: а — растолкуй мой сон с белым драконом и птицей Бильбильгойэ, б — сделай так, чтобы впредь дурные сны не снились мне.

Т а б и б К е м а л. Это не в моей власти, ваше величество. Не могу, увольте.

Ш а х. Я приказываю тебе! Эй, начальник стражи! Реджеб, помоги ему! Подстегни его воображение!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (замахивается на старика плетью). Слушаюсь, ваше величество…

Т а б и б К е м а л. Мне кажется, дракон — это…

Ш а х. Да, да, кто дракон? Визирь? Или этот?.. (Кивает на начальника стражи.)

Т а б и б К е м а л. Затрудняюсь сказать, ваше величество. Не хочу врать. Вот если бы ваш сон видел еще кто-нибудь!

Ш а х. И что тогда?

Т а б и б К е м а л. Возможно, в вашем сне, ваше величество, были еще какие-то моменты, какие-то детали, на которые вы не обратили внимания и уже забыли. А они-то и могли бы подсказать нам кое-что.

Ш а х. Верно рассуждаешь, старик. (Начальнику стражи.) Эй, Реджеб, найти человека, который, кроме меня, видел мой сон!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (стражникам). Найти человека, который видел шахский сон!

Стражники убегают.

Т а б и б К е м а л (недоуменно). Что, и найдут?

Ш а х. Конечно. У них большой опыт.

М а м е д. Фантастика!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (в сторону). Не найдут, так изобретут! Мой метод.

Ш а х. Но пока не нашли, пока ищут, у нас есть некоторое время. Давай-ка ты, старик, поработай головой! Выкладывай свои соображения.

Т а б и б К е м а л. Значит, вначале птица Бильбильгойэ порхала над вашей головой, ваше величество?

Ш а х. Да, а потом опустилась на голову нищего голодранца.

Т а б и б К е м а л. Возможно, это знак: если жизнь в стране не изменится, то счастье обладания троном отвернется от шаха и повернется к кому-нибудь другому.

Ш а х. Не кощунствуй, старик! Учти, я ведь могу и рассердиться!

Т а б и б К е м а л. А дракон, очевидно, — это гнев народа. А может, и ваши придворные, их козни.

В и з и р ь. Старый пес несет вздор! Он умышленно перевирает сон вашего величества!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Позвольте, мой шах, я отрублю ему голову. (Хватается за рукоятку меча.)

Т а б и б К е м а л. Я сказал правду, ваше величество.

Ш а х. Думаешь, околел бы, если бы сладко солгал? Неужели не мог? Тьфу!

Т а б и б К е м а л. Мы, честные лекари, говорим только правду, ваше величество.

Ш а х. А почему?

Т а б и б К е м а л. Язык не поворачивается лгать.

Ш а х. Что ж, если у тебя такой непослушный язык, старик, мы можем вообще избавить тебя от него. Короче говоря, я требую, чтобы ты исцелил меня от кошмарных снов. Явно, это недуг. А раз недуг, ты обязан лечить меня.

Т а б и б К е м а л. У меня нет лекарств против этой странной болезни. Обратитесь к народу, ваше величество. Посоветуйтесь со своими подданными. Говорят, глас народа — глас божий!

Ш а х. Ты предлагаешь мне, луноподобному, солнцеликому, великому шах-ин-шаху, обращаться за советом к нищим голодранцам?! Наглец!

В и з и р ь. Отрубить ему голову — и все!

Г ю л ь б а х а р (кидается к Табиб у Кемалу). За что? Он ведь ни в чем не виноват! Дедушка!..

В и з и р ь. А эту голубку… (Стражникам.) Эй, свяжите ей крылышки и доставьте во дворец! Пригодится!

М а м е д. Как бы не так! (Хватает палку, преграждает стражникам дорогу.)

Завязывается отчаянная драка. Один из стражников бьет саблей плашмя по голове Мамеда. Мамед падает и теряет сознание.

Т а б и б К е м а л. Внучка, спасайся! Беги в дом! В углу на полке стоит красный кувшин. Хлебни из него, а кувшин разбей! Скорее! Скорее!

Гюльбахар скрывается в кибитке.

Ш а х. Вырвать старику язык!

Стражники набрасываются на Табиба Кемала, связывают его.

В этот момент из кибитки выбегает Г ю л ь б а х а р. На ней белое покрывало. Ее руки превратились в два больших белых крыла. Она приняла облик голубки.

Все изумленно смотрят на нее.

Мамед, очнувшись, поднимает голову. Он тоже изумлен.

Г ю л ь б а х а р. Дедушка! Родной!

Т а б и б К е м а л. Улетай! Скорее! Спасайся!

Г ю л ь б а х а р. А как же ты?

М а м е д (вскакивает на ноги). А как же я?

В и з и р ь. Хватайте голубку!

Т а б и б К е м а л. Спасайся, Гюльбахар!

Гюльбахар улетает.

Ш а х. В зиндан старика! В темницу его! Как следует допросить — и на плаху!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Само собой, ваше величество! Допросим на совесть! Сил не пожалеем!

Ш а х. Слушайте мой очередной указ! Под страхом смертной казни запрещаю всем своим подданным видеть какие-либо сны и вообще спать, дабы среди этих снов не затерялся тот сон, который мы ищем, дабы его легче можно было обнаружить на пустом, так сказать, месте! Мы хотим, чтобы в нашей счастливой стране не было никаких снов, от которых, как мы знаем, может случиться большая беда в случае их исполнения! Никаких снов по всей стране! Никто не должен спать! А тот мой злополучный сон — с белым драконом и птицей Бильбильгойэ — найти во что бы то ни стало! Он нужен мне для исследования и выводов! Верните мне мой сон! Ищите мой сон! Тот, кто найдет его, будет щедро вознагражден. Тот получит кувшин золота! В стране объявляется чрезвычайное положение! Никто не должен спать! Ни днем, ни ночью! Под страхом смертной казни! Никаких снов! Никаких сновидений! Визирь, начальник стражи! Повторяйте!

В и з и р ь. Слушайте шахский указ!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Высочайший шахский указ! Да здравствует солнцеподобный шах-ин-шах! Да здравствует свобода от снов!

З а н а в е с.

Городской базар. Ночь. Темно. Однако люди бодрствуют, сонные, как мухи. У некоторых в руках фонари, у других свечи. У всех очень замедленные движения.

Появляется вор И б р а г и м, хлопает себя по щекам.

И б р а г и м (зевает). О аллах, помоги мне! Дай мне бодрости! Залез одному в карман, а там было так скучно, так пусто, что я едва не уснул. Мог бы и завалиться… (Зевает.)

Как бы в ответ ему зевает весь базар.

Появляется М а м е д. В отличие от остальных, он бодр.

П е р в ы й т о р г о в е ц (зевает). Ну что за жизнь! Что за жизнь! Шах все обещает и обещает… (Мамеду.) Эй, сынок, когда же будет хорошо? Не знаешь?

М а м е д. Хорошо уже было, дядя! (Уходит.)

В т о р о й т о р г о в е ц (зевает). Гранаты, покупайте гранаты! Грузинские, хорасанские, самаркандские! Стамбульский инжир! Хурма из Египта! (Зевает, клюет носом.)

И б р а г и м. Эй, земляк, почем?.. (Одну инжирину кидает в рот, две — в карман.)

Торговец дремлет.

Почем, спрашиваю, эй? (Повторяет операцию несколько раз.) Фу, даже неинтересно работать! (Выворачивает свои карманы, возвращает украденное торговцу, который продолжает клевать носом.) Послушай, братишка, проснись! (Хлопает торговца по плечу.) Почему не продаешь фрукты нашей родины? Чем они хуже заморских?

В т о р о й т о р г о в е ц (зевает). Задай этот вопрос нашему шаху, друг. Мы покупаем все это у придворных, шахских купцов-поставщиков вдвадорога и продаем вам, народу, втридорога. За торговлю платим огромный налог, так что почти весь барыш уходит в казну шаха.

И б р а г и м. Чистая работа! А еще говорят, будто шах наш — дурак. (Одну инжирину кидает в рот, две — в карман.)

П е р в ы й т о р г о в е ц. Да, вот так и живем. Как говорят: купил орехи, продал орехи — остался в кармане один треск!

В т о р о й т о р г о в е ц (зевает, лениво). Эй, эй, проваливай, воришка! (Зевает, клюет носом.)

И б р а г и м. Что, мешаю тебе спать? Смотри, угодишь на плаху! У шаха есть везде глаза и уши! (Хочет уйти.)

П е р в ы й т о р г о в е ц. Стой, Ибрагим, погоди. Ты — бродяга, везде бродишь, все знаешь. Верно ли говорят, что если найдется человек, видевший шахский сон, и вернет этот сон шаху, он получит кувшин золота?

И б р а г и м. Шах может дать за сон и полказны, а затем… (Проводит ребром ладони по горлу.) Хюшт! И ты, правоверный, уже в раю!

П е р в ы й т о р г о в е ц (зевает). Ладно, проваливай! Объяснил… (Зевает.)

Т р е т и й т о р г о в е ц (пробудившись). Башмаки! Башмаки! Покупайте башмаки! Европейские! Индийские! Византийские!

И б р а г и м. Мать честная! И тут импорт! Будто нет своих мастеров! Будто мы обувь шить разучились! Эй, приятель, давно ты из Европы?

Т р е т и й т о р г о в е ц. Из Европы? А что это такое?

И б р а г и м. Спросим иначе. Эй, откуда у тебя весь этот товар?

Т р е т и й т о р г о в е ц. Приобрел по знакомству у маклера. А он — у личных лавочников-поставщиков шаха. Вдвадорога беру — втридорога продаю. Все сто процентов от выручки идет в казну.

И б р а г и м. Действительно, в кармане один треск! Словом, трещим на всю Европу по всем швам! Даже скучно… И в сон потянуло. (Зевает.)

Третий торговец тоже зевает и клюет носом.

Постой, постой, вот ты и спишь! А шахский указ?!

Т р е т и й т о р г о в е ц (вздрагивает, пробуждается). Да не спал я. Отвяжись, шайтан! (Зевает.) Да накажет аллах того, кто издал этот указ! Да заболеет он навеки сонной болезнью!

Появляется м а к л е р.

М а к л е р. Продаю что угодно! Покупаю что угодно! Беру всякий товар! Любой возможный товар! Продаю! Покупаю! Продаю! Покупаю! Что угодно! Как угодно! Где угодно! Кому угодно!

И б р а г и м. Эй, безбородый, лицо — сырая лепешка! Что ты можешь продать, если у тебя за плечами нет ни хурджуна, ни мешка? И в руках — ничего.

М а к л е р. У меня все здесь! (Хлопает себя ладонью по лбу.) Я — деловой человек!

И б р а г и м. А чем сейчас занят?

М а к л е р. Ищу сны! Сны! Старые и новые! Сейчас в моде сны! Покупаю сны! Продаю сны! Покупаю, продаю! Продаю, покупаю! Эй, у кого есть сны? Кому надо сны?

И б р а г и м. Неужели с этого имеешь что-нибудь? (Делает характерный жест тремя пальцами.)

М а к л е р. А ты как думал!

И б р а г и м. Ну-ка, лицо — сырая лепешка, покажи свой товар.

М а к л е р. Э-э, глупец!.. Сон разве можно показать? Его можно только увидеть — и то во сне!

И б р а г и м. Выходит, приобретая товар, ты должен погружаться в сон? Плюешь на шахский указ?

М а к л е р (отталкивает Ибрагима). Отстань, иди своей дорогой. Ты что, на службе у шаха?! (Говорит вполголоса речитативом, обращаясь к прохожим.) Если вы хотите, не покидая родины, стать счастливым, если вы хотите взлететь к седьмому небу на жар-птице, если вы хотите плыть по семи морям и семи рекам на спине огромной рыбы, если вы мечтаете искупаться в озере из меда и молока, покупайте сны! Покупайте сны!.. Берите сны!.. Сны, сны!.. Сновидения!

Появляется Х а д ж и - а г а.

М а к л е р. Салам, караван-сарайщик Хаджи-ага! Привет, друг бедняков и нищих! Салют, чудак-человек! Как поживаешь? Как твоя хибара — караван-сарай? Не рухнула еще? Не развалилась?

Х а д ж и - а г а. Салам, безбородый обманщик! Как всегда, ищешь, кого бы надуть?

М а к л е р (ухмыляется). Тише, тише, земляк! Не отпугивай моих клиентов, которых я учу уму-разуму!

Х а д ж и - а г а. Отдать бы тебя в руки правосудия, плут! Да где оно у нас?

М а к л е р (ухмыляется). Наше правосудие — солнцеликий шах. А он мне ничего плохого не сделает. Мы нужны друг другу.

Х а д ж и - а г а. Вот как?

М а к л е р. А ты как думал? Что-то вид у тебя слишком бодрый, Хаджи-ага. Уж не спишь ли ты тайком по ночам? Бьюсь об заклад, спишь. Значит, нарушаешь шахский указ. Постой, постой… Я вспомнил. О тебе мне кто-то говорил, будто ты мастер видеть интересные цветные сны. Длинные-предлинные! По нескольку снов за ночь. Верно ли это?

Х а д ж и - а г а (вздыхает). Верно. Точнее, было когда-то верно. Сейчас нам не до снов. Шахский указ! Сам знаешь, безбородый. Хитришь! Хочешь подловить?

М а к л е р (понизив голос, насмешливо). Какой указ, Хаджи-ага?! Мы-то с тобой — взрослые люди, понимаем, что не спать человек не может. Все спят тайком, втихомолку. Короче, если у тебя есть свеженькие, еще не забытые тобой сны, продай — куплю!

Х а д ж и - а г а. Свеженьких нет, безбородый. (В сторону.) Продай — куплю… Провокатор проклятый!.. Стукач!.. Думаешь перехитрить. Не выйдет номер.

М а к л е р. А старенькие есть? Что-нибудь интересное… эдакое! (Прищелкивает пальцами.)

Х а д ж и - а г а. Например? Что тебя интересует, безбородый? Конкретно.

Появляется М а м е д, прислушивается к разговору Хаджи-ага и маклера.

М а к л е р. Что-нибудь про зверей, про птиц, про животных, Хаджи-ага. Про дворец, про шаха… В этом вот роде… Подумай, вспомни!

Х а д ж и - а г а (задумывается, после паузы). Видел я недавно один странный сон — с белым драконом и райской птицей Бильбильгойэ, которая вначале кружила над головой нашего шаха, а потом вдруг села на мою голову, после чего дракон кинулся к шаху и обезглавил его…

М а к л е р. Что?! Шахский сон?! Ты видел шахский сон, Хаджи-ага?!

Х а д ж и - а г а (в сторону). Тьфу! Проговорился! Проклятый склероз! Как я не хотел ввязываться в эти придворные дела! Ну, кто меня тянул за язык? (Маклеру.) Ну, видел. Ну, шахский! Но учти, безбородый, это было еще до указа!

М а к л е р. Прекрасно! Беру твой сон оптом! Раз, два, три, четыре, пять — вышел зайчик погулять!.. Куплено!

М а м е д. Такой сон и я бы купил! Он может мне пригодиться.

М а к л е р (оборачивается к Мамеду). Пожалуйста, приятель. На то я и маклер! Купил — продал. Бери сон с ходу! Двадцать туманов.

М а м е д. Десять!

М а к л е р. Пятнадцать!

М а м е д. Одиннадцать!

М а к л е р. Тринадцать!

М а м е д. Двенадцать с половиной!

М а к л е р. Согласен. Давай деньги!

М а м е д (отдает маклеру деньги). На.

М а к л е р. Вот тебе сон! (Хлопает по ладони Мамеда.)

Х а д ж и - а г а. Зачем, парень, даешь этому безбородому провести себя?!

М а м е д. Хаджи-ага, мне нужен любой повод, чтобы попасть в шахский дворец. Там, в темнице, сидит Табиб Кемал — мой исцелитель и мой будущий тесть. Я должен его спасти. А он спасет мою любимую — Гюльбахар! (Убегает.)

Х а д ж и - а г а. Бессовестный ты человек, безбородый! Обманул парня! Я-то ведь еще не продал тебе свой сон. (В сторону.) Да и нельзя это сделать.

М а к л е р. Продал, продал! Да это уже и неважно, Хаджи-ага. Деньги-то у меня в кармане. Вот тебе туман за твой сон. (Кидает на землю монету.) Дело сделано. (В сторону.) А теперь я продам визирю самого парня, скажу: у парня шахский сон. Опять денежки! На то я и коммерсант!

Хаджи-ага и маклер уходят.

Появляется с л е п о й н и щ и й.

С л е п о й н и щ и й. Подайте слепому! Подайте, ради аллаха, слепому! (Понизив голос.) И пусть тот, кто пожалеет меня и поможет мне, станет таким же, как я! Подайте слепому! Подайте слепому!

Появляется М а м е д. С удивлением прислушивается к словам слепого нищего.

М а м е д. Странный ты человек, земляк! Просишь помощи — и тут же проклинаешь того, кто тебе помогает. Не очень-то это красиво!

С л е п о й н и щ и й. Ты уверен в этом, прохожий?

М а м е д. Уверен. Меня звать Мамед. Не могу ли я помочь тебе чем-нибудь?

С л е п о й н и щ и й. Увы, раб божий, ты бессилен помочь мне!

М а м е д. И все-таки всегда очень хочется сделать кому-нибудь хорошее. Хотя бы чуть-чуть. Ведь добро — как семя тополя. Маленькое — но из него непременно вырастет большое дерево. Пусть даже ты не увидишь его, не посидишь в его тени — другие увидят, другие насладятся. А семена от этого дерева разлетятся по свету. Взойдут другие деревья. Еще, еще! Так и тебе достанется!

С л е п о й н и щ и й. Разные есть семена, Мамед. И зло творит зло! И злые семена тоже разлетаются по свету. И добро, случается, оборачивается злом против того, кто это добро совершил. Так случилось со мной.

М а м е д. Сочувствую тебе, брат. Расскажи мне, пожалуйста, свое горе.

С л е п о й н и щ и й. Я был кяризником, Мамед, рыл колодцы, каналы для воды, идущие под землей, находил людям воду. Словом, делал добро. Жил я далеко отсюда, в городе Ниса. Может, слышал?

М а м е д. А как же!

С л е п о й н и щ и й. И вот однажды, когда я рыл колодец, я увидел: мимо проходит караван. А за караваном шел шелудивый осел. А за ослом плелся нагой человек, одна рука которого была привязана к хвосту осла. Он шел и рыдал. Я спросил караванщиков, кто этот человек. Они мне сказали: «Это — Рябой Реджеб. Он совершил вероломную подлость. Нанялся к нам в охранники, а сам ночью хотел угнать десять верблюдов с товаром. Мы поймали его с поличным. И вот теперь водим по всему краю, показываем вора людям, бесчестим!» Я пожалел беднягу, дал купцам много денег, выкупил его. Привел домой, одел, накормил, уложил спать. А утром проснулся в пустом доме. Ночью мой гость сложил в мешки весь мой домашний скарб, погрузил на моего же осла и был таков. Я взял у соседа лошадь и погнался за неблагодарным. Вскоре нагнал. Говорю ему: «Как же так можно, правоверный?! Ты заплатил за мое добро черной неблагодарностью! Ведь я спас тебя от позора!»

М а м е д. А он что? Очень интересно!

С л е п о й н и щ и й. Да, говорит, спас. А теперь, говорит, я сам себя спасу от позора. Поднял с земли огромный камень и как даст мне им в лоб! Да так дал, что я тотчас ослеп. С тех пор вот нищенствую. А Рябой Реджеб, говорят, сейчас служит у шаха начальником стражи.

М а м е д. Точно. Его имя Рябой Реджеб.

С л е п о й н и щ и й. С тех пор, Мамед, я обозлился на весь мир, на всех людей и поэтому желаю каждому, кто подает мне, помогает, моей же участи. Знаю, что это плохо, а поделать с собой ничего не могу. Вот если бы зрение вернулось ко мне!.. Я услышал, в Мерве живет чудодейственный лекарь Табиб Кемал. Много месяцев я добирался сюда в надежде: может, он исцелит меня? Увы! В тот день, когда я вошел в этот город, шах, говорят, велел казнить Табиба Кемала.

М а м е д. Говорят и другое, земляк. Говорят, что Табиб Кемал жив. Он в темнице. Я хочу освободить его. Подумай, земляк, как бы это сделать! Он нужен нам! Он нужен народу! Подумай! Говорят, одна голова — хорошо, а две — лучше. Что же касается добрых и недобрых семян, учти: многое зависит от почвы. Гнилая почва родит ядовитые травы. Сад на болоте не даст хороших плодов! Почву надо менять в нашей стране, почву! Всю нашу жизнь!

Слышны голоса: «Дорогу шахскому визирю!.. Дорогу начальнику шахской стражи!..»

Мамед и слепой нищий уходят.

В окружении стражников появляются в и з и р ь и н а ч а л ь н и к с т р а ж и. К ним тотчас подбегает м а к л е р.

М а к л е р. Салам, ваши превосходительства!

В и з и р ь. Ну, безбородый плут, какие новости? Что разнюхал? Что в твоих сетях?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Есть ли подозрительные люди?

М а к л е р. Ваши превосходительства, есть тут один старик Хаджи-ага — хозяин караван-сарая для голытьбы. Он видел шахский сон — белого дракона и райскую птицу Бильбильгойэ. Птица села ему на голову…

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Не завидую я этой голове!

М а к л е р. Села, отвергнув шаха! Нахалка!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Теперь мы отвернем голову от туловища. (Стражникам.) Эй, тащите этого крамольника Хаджи-ага сюда!

Стражники убегают и вскоре возвращаются с караван-сарайщиком Х а д ж и - а г а, волокут его по земле, кидают к ногам визиря.

В и з и р ь. Эй, старик, нахал из нахалов, наглец из наглецов! Говорят, ты видел шахский сон? Где он? Гони его сюда! Ты слышал шахский указ?

Х а д ж и - а г а. Сон я, ваше превосходительство, видел. Шахского указа не слышал. Я ведь старик, глуховат, склероз у меня, все это знают, у меня есть свидетели. (В сторону.) Да простит меня небо за мою ложь! (Визирю.) А сна у меня уже нет, ваше превосходительство. Я продал его.

В и з и р ь. Продал шахский сон? Кому?

Х а д ж и - а г а (возводит глаза к небу, делает вид, будто вспоминает). Кому же я продал свой сон? Дай бог памяти… Ага, вспомнил! Вот ему, безбородому!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Этому плуту?!

Х а д ж и - а г а. Ему, ему!

М а к л е р. Клянусь аллахом, он врет!

В и з и р ь. Как ты посмел, старик? Кто ты такой, чтобы разбазаривать сны его величества нашего шах-ин-шаха, четырежды луно- и солнцеподобного?! Эй, стражники, всыпать ему плетей! Хватайте старика!

Х а д ж и - а г а. Ваше превосходительство, но ведь я не знал! А этот безбородый плут ничего не объяснил мне толком. Значит, я не виноват, ваше превосходительство!

В и з и р ь. Дайте и безбородому как следует! Поработайте плетками, эй!

М а к л е р. Пощадите, ваше превосходительство! Я не покупал шахского сна! Да и разве сны продаются, покупаются?!

В и з и р ь. Что?! Ты берешь под сомнение шахский указ, мудрость нашего четырежды луно- и солнцеликого?!

М а к л е р. Нет, нет, извините, оговорился! Был сон, покупал я сон…

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Где же он в таком случае? Отвечай, безбородый плут!

М а к л е р. Да вертелся здесь один парень. Мамед! Он схватил у меня шахский сон и удрал.

В и з и р ь. Найти Мамеда!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Сейчас найдем! (Убегает.)

В и з и р ь. Безбородый, учти, ты можешь лишиться нашего доверия!

Появляется н а ч а л ь н и к с т р а ж и, ведет впереди себя М а м е д а.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Безбородый, этот Мамед?

М а к л е р. Он самый.

В и з и р ь. Эй, Мамед, признавайся, ты брал у безбородого сон? Да не вздумай врать!

М а м е д. Брал.

В и з и р ь. Давай его сюда! Живо!

М а м е д (размышляет несколько мгновений). Это невозможно, ваше превосходительство.

В и з и р ь. Почему?!

М а м е д (в сторону). Сон ни в коем случае нельзя отдавать, хоть его у меня и нет, равно как и ни у кого! Сон, даже такой, фиктивный, — это пропуск в шахский дворец, где, как говорят, в тайной темнице-зиндане-заначке сидит Табиб Кемал, которого надо непременно спасать. (Визирю.) Я вернул сон этому безбородому. Подумал: зачем мне шахский сон? И вернул. Продал. Перепродал.

В и з и р ь. Безбородый! Где сон!

М а к л е р. Клянусь хлебом и солью, это наглая ложь, ваше превосходительство!

М а м е д. Верно, ложь! Безбородый дурит вас, ваше превосходительство.

М а к л е р. Клянусь аллахом, нет!

В и з и р ь. Не ври, безбородый, говори правду! Иначе мы вытянем ее из тебя раскаленными щипцами вместе с языком!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Уж не разыгрываешь ли ты нас, парень? Эй, Мамед!

М а м е д. Да зачем мне ваш сон?

В и з и р ь. Верно — зачем он ему? Но на всякий случай мы вас обоих бросим в бездонный колодец на бесконечной веревке. Будете днями лететь, ежесекундно ожидая — бенц! Очень трудное ожидание! А когда по плану у нас не будет хватать единиц для казни, мы извлечем вас оттуда с мокрыми штанами!

М а к л е р. Ой, а у меня ревматизм! Клянусь, у меня нет шахского сна! Мамед врет! (В сторону.) Вот влип я в историю! Доигрался в сны!

М а м е д. Если не верите, можете обыскать меня. Вот, вот… (Выворачивает карманы, распахивает халат.) Смотрите, смотрите! Что, есть?!

В и з и р ь. Как ты думаешь, Реджеб, у кого из них высочайший шахский сон?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Возможно, и у безбородого. Он ведь известный на всю страну плут.

В и з и р ь. А как узнать точно?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Погадать надо.

В и з и р ь. Гадай, Реджеб!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и.

Все, безбородый, сон у тебя! На тебе кончилось!

М а к л е р (падает к ногам визиря). Уважаемый, достопочтеннейший визирь, ваше превосходительство!..

В и з и р ь. Мошенник! Лгун! Преступник! Реджеб, в колодец его! На веревку!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (стражникам). Эй, ребята, в бездонный колодец лгуна!

М а к л е р. Пожалейте, ваши превосходительства, я еще пригожусь!.. Ведь я ваш самый результативный доносчик! Лучший стукач!

Стражники хватают сопротивляющегося маклера и уволакивают.

Г о л о с м а к л е р а. Я пригожусь! Я еще пригожусь!

В и з и р ь. Теперь ты можешь пригодиться только Азраилу — ангелу смерти!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. А что делать с этими, визирь? (Показывает на Хаджи-ага и Мамеда.)

В и з и р ь. Прихватим их с собой во дворец. Чем не вещественные доказательства того, как мы стараемся? А, Реджеб?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Обоих? Или кого-нибудь одного? Только возня с ними!

В и з и р ь. Можно одного — вот его, старика. Сон-то он видел. Я так считаю.

Х а д ж и - а г а. Умоляю вас, люди добрые, оставьте меня в покое!..

В и з и р ь. Не надо было видеть шахский сон. А теперь уже поздно… Не ной!

Х а д ж и - а г а. Но ведь я не виноват! Сон — это сон, природное явление. Что я мог с собой поделать?

В и з и р ь. У шахского трона, старик, тебе объяснят — что. Пошли! Не вопи, будь мужчиной!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (хватает Хаджи-ага за шиворот). Пошли, пошли!

М а м е д. Ваши превосходительства, старик ни в чем не виноват. Да и сна-то у него уже нет. Он ведь продал его безбородому маклеру.

Вбегает И б р а г и м.

И б р а г и м. Салам, салам, высокочтимые придворные! Отраженно источающие аромат нашего владыки! Что вы хотите делать с этим стариком?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Он — нахал, осмелился созерцать шахский сон! Сон четырежды луно- и солнцеподобного! Крышка ему, конечно, за это! И еще какая!

И б р а г и м. Ох, как здорово! Ура! Ура! Какая прелесть! За-ме-ча-тель-но!

В и з и р ь (хватает Ибрагима за грудки). Бессовестный! Человеку грозит смерть — а ты радуешься?!

И б р а г и м. Ваше превосходительство, я хоть и не знаю точно, кто вы, а только догадываюсь, тем не менее я готов бескорыстно открыть вам одну тайну, если вы дадите мне за это три таньги.

В и з и р ь (кидает на землю две монеты). Вот тебе две. Говори, бескорыстный!

И б р а г и м. Этот старик — не человек.

В и з и р ь. Как это — не человек? Кто же он?

И б р а г и м (отводит визиря в сторону). Заколдованная змея. Да, да, ваше превосходительство! Один мой знакомый дервиш прочел об этом факте в священной книге и рассказал мне. Имейте в виду, в тот день, когда этот старик умрет, его тело вновь превратится в змею, которая будет жалить в зрачки всех тех, кто при жизни делал ему плохое. Сам старик об этом не знает, иначе он давно бы уже наложил на себя руки, чтобы превратиться в змею и рассчитаться с недругами.

В и з и р ь (пятится назад). Эй, Реджеб, отпусти старика! Скорее! (Хаджи-ага.) Прочь с моих глаз, негодник! И не вздумай покушаться на свою жизнь!.. Реджеб, вместо старика берем этого парня — Мамеда! Ребята, свяжите ему руки!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Эй, Мамед, пойдешь с нами! Ясно тебе?

М а м е д. А куда?

В и з и р ь. Во дворец.

М а м е д. Будете морочить голову шаху из-за какого-то сна?! Кому это нужно?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Шагай, шагай! Что ты кумекаешь в государственных делах, щенок?!

Стражники уводят Мамеда. Визирь и начальник стражи удаляются за ними.

Х а д ж и - а г а (бьет себя ладонями по голове). Глупая башка! Ну, кто тебя тянул за язык?! Ну, увидел сон! Молчал бы — и все! А теперь из-за меня пропадет славный парень! Помоги ему, всевышний!

Появляется с л е п о й н и щ и й.

С л е п о й н и щ и й. Подайте слепому! Подайте, ради аллаха, слепому! И пусть тот, кто сделал меня несчастным, станет таким же, как я! Проклятие Рябому Реджебу!

Х а д ж и - а г а. Аминь!

З а н а в е с.

Тронный зал в шахском дворце. Время — за полночь.

Ш а х сидит на троне, дремлет. Возле трона пляшет ш у т.

Поодаль на ковриках сидят в и з и р ь и н а ч а л ь н и к с т р а ж и, тоже клюют носами.

Ш у т (пляшет и напевает). Шах наш, шах наш, шах-ин-шах! Ты навяз у нас… в ушах! Тьфу! Почему же в ушах? Надо — в зубах! А ну-ка еще разок! Шах наш, шах наш, шах-ин-шах! Ты навяз у нас… в зубах! Не получилось. Нет рифмы. Еще раз!.. Шах наш, шах наш, трах-бабах!.. Ты навяз у нас в зубах! О! То, что надо! Трах-бабашки, трах-бабах! Ты навяз у всех в зубах!

Ш а х (пробуждается). Что?! Где трах-бабах?! Где я?! А, это ты, шут? Ты что шумишь, шут? Спать мешаешь.

Ш у т. А как же ваш указ, мой шах?

Ш а х. Какой еще указ?

Ш у т. Не спать по ночам.

Ш а х. Мне можно.

Ш у т. А визирю?

Ш а х. Нельзя.

Ш у т. А начальнику стражи?

Ш а х. Ему и подавно.

Ш у т. Оба храпят.

Ш а х. Что?! Как они смеют?!

Начальник стражи просыпается, толкает локтем в бок визиря. Тот, перепуганный, вскакивает на ноги, за ним — начальник стражи.

В и з и р ь. Что? Что угодно, наш солнцеликий? Трижды! Четырежды!

Ш а х. Ты спал, визирь!

В и з и р ь. Упаси аллах!

Ш а х. Храпел. Я слышал.

В и з и р ь. Храпел, чтобы не заснуть, ваше величество. Так сказать, будил себя. Верный способ.

Ш а х. Что вы сделали с тем стариком лекарем и немного волшебником?

В и з и р ь. Это с Табибом Кемалом-то?

Ш а х. Да, с Табибом Кемалом.

В и з и р ь (начальнику стражи, тихо). Что ты сделал с лекарем, Реджеб?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (тихо). Ты что, забыл? Проснись! Я сделал так, как ты велел. Он в темнице-зиндане-заначке, той, что возле Дэв-горы. Сегодня мы должны перебросить его в Волшебное ущелье, где он будет готовить нам обещанные снадобья.

В и з и р ь (тихо, начальнику стражи). Ага, вспомнил… Со сна память отшибло. (Шаху.) Ваше величество, как вы сказали, так мы и сделали. Старик Табиб Кемал был тщательно допрошен нашими ребятами, сознался во всем и казнен.

Ш а х. В чем же он сознался, интересно?

В и з и р ь. Легче сказать, в чем он не сознался, ваше величество.

Ш а х. А в чем он не сознался?

В и з и р ь. Он не сознался только в том, о чем мы не спрашивали его. А все остальное старик признал. Вы же знаете добросовестность наших молодцов, ваше величество.

Ш а х. Жаль!

Ш у т. Жаль, жаль!

Ш а х. Старик мог бы еще пригодиться мне. К тому же он еще немного волшебник.

В и з и р ь (в сторону). Нам с Рябым Реджебом он тоже пригодится. Волшебники на дороге не валяются. Он на нас поработает в Волшебном ущелье…

Ш а х. Я говорю, жаль старика, визирь!

В и з и р ь. Но у нас ведь план, ваше величество. План по сдаче снесенных голов… Вы же в курсе. Месяц как раз кончается. Вам ведь тоже, наверное, хочется получить премиальные.

Ш а х (уныло). План, план… Могли бы в счет плана отправить на плаху того, другого… этого… караван-сарайщика Хаджи-ага, видевшего мой сон. Напрасно отпустили.

В и з и р ь. Нельзя было не отпустить, ваше величество, Он — заколдованная змея. Такого бы наделал! Упаси, аллах, и помилуй!

Ш а х. Давайте сюда парня, купившего у маклера мой сон! Или продавшего? Или перепродавшего? Как его звать?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Мамед, ваше величество.

Ш а х. Тащите сюда Мамеда!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Слушаемся и повинуемся, ваше величество! Тащим Мамеда!

В и з и р ь. Вернее, везем, ваше величество! За ним еще надо ехать, за этим Мамедом.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Как — ехать?

Ш а х. Почему ехать? Разве он не здесь, не в нашей дворцовой темнице-зиндане?

В и з и р ь (тихо, начальнику стражи). Молчи, так надо… (Шаху, громко.) Да, ехать, ваше величество. Мы отправили Мамеда в темницу-зиндан, что у Змеиной горы. Там ведь дают только воду.

Ш а х. Сколько времени ехать туда, визирь?

В и з и р ь (прикидывает). Туда, обратно… К восходу солнца будем здесь, ваше величество.

Ш а х. Жду вас с Мамедом во дворце к восходу солнца! В дорогу, бездельники!

Визирь и начальник стражи, низко склонившись, пятятся к двери. Негромко переговариваются.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Что ты задумал, визирь?

В и з и р ь. К утру мы должны получить от Табиба Кемала то, что он нам обещал.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. К чему такая спешка?

В и з и р ь. А чего тянуть, Реджеб? Плод вполне созрел. Чуть качнем дерево — и…

Визирь и начальник стражи исчезают за дверью.

Вбегает подросток — ш а х - з а д е. В его облике много ослиного. Он галопирует по залу, взбрыкивая ногами.

Ш а х - з а д е. Па-па!.. И-а!.. Па-па!.. И-а!..

Ш а х, Дитя мое! Свет моих очей! Мой бедный заколдованный сыночек! Что ты хочешь? Что тебе дать, мой ненаглядный осленочек?

Ш а х - з а д е (останавливается перед троном). И-а!.. И-а!.. Папа, я видел сон. Мне приснилось, будто и ты превратился в осла. И мы с тобой вдвоем катаемся на дороге в пыли! Ах, как мы катались! Ах, ах!.. И-а!.. И-а!.. (Опять скачет по-ослиному.) Дайте мне кожуру дыни Вахарман!.. И-а!.. И-а!.. Ко-жу-ру! Ко-жу-ру! Хочу кожуру!

Ш а х. Эй, дайте моему сыну все, что он просит! Дайте! Дайте! Дайте! Иначе я велю набить соломой ваши шкуры! Иди, сыночек, иди, милый! У меня здесь государственные дела.

Ш а х - з а д е. Де-ла! И-а! Де-ла! И-а! (Убегает.)

Ш а х. Эй, шут!

Шут пишет что-то пальцем на мраморном столике, покрытом пылью, не обращая внимания на шаха.

Я тебе говорю, эй, шут! Подними голову или навеки потеряешь ее!

Ш у т (отмахивается). Я занят, мой шах, не мешай мне. Я пишу нечто вроде корана.

Ш а х. Лжешь, шут! Вздор! Есть лишь один коран, тот, что написан пророком Мухаммедом!

Ш у т (насмешливо). Я пишу ваш персональный коран, мой солнцеликий шах-ин-шах! Трижды, четырежды!

Ш а х. Ты, шут, шути, шути, да не за… не за… Это самое… Не кощунствуй! У всех мусульман земли есть лишь один коран, как и аллах. Ясно?

Ш у т. Я пишу коран вашей жизни, мой шах-ин-шах. Я пишу историю вашей жизни.

Ш а х. Мою историю пишут мои мирзы, мои писари.

Ш у т. На истории, писанные писарями, следует, как правило, попи…

Ш а х. Что-о?!

Ш у т. Да.

Ш а х. Это почему же?

Ш у т. А вот потому. Кто вы такой?

Ш а х. Я?!

Ш у т. Да, вы, вы.

Ш а х. Ты что, чокнулся, шут? Забыл, кто я такой? Я — шах этой страны!

Ш у т. Прекрасно. Шах этой страны. Вот я возьму и напишу о вас всю правду, все так, как оно есть.

Ш а х. Напиши.

Ш у т. И напишу. А что будет?

Ш а х. Ну, и что будет?

Ш у т. Изумятся грядущие поколения. Неужели, скажут, были на свете такие безмозглые правители?

Ш а х. Это я-то безмозглый?

Ш у т. А то кто же?

Ш а х. Объясни, почему.

Ш у т. Кто запретил народу всей страны спать?

Ш а х. Ну, я.

Ш у т. Кто запретил народу всей страны видеть сны?

Ш а х. Я. Ну и что?

Ш у т. Разве не глупо?

Ш а х. Я уже предупредил тебя, шут! Ты, шут, шути, да не за… это самое! Учти, дошутишься!

Ш у т. Я говорю правду.

Ш а х. Значит, по-твоему, в моем государстве нет другого человека, который бы говорил правду? Выходит, ты, шут, один у нас такой правдолюб? (Пауза.) Тогда почему все мои придворные, моя свита, дворцовое духовенство пляшут от радости и наперебой восхваляют мой указ, запрещающий спать?

Ш у т. Э-ге-е! Посмей они возразить вам, вы бы перестали их кормить, платить им!

Ш а х. Ошибаешься, дурак! Мудрые люди, зрелые мужи не стали бы превозносить до небес глупый указ.

Ш у т. Они пекутся о своих шкурах, о своих головах, ваше величество.

Ш а х. По-твоему, в огромном государстве нет никого, кто не кривил бы душой?

Ш у т. Почему же нет? Есть. Народ. Люди.

Ш а х. Народ молчит. Люди молчат. Бараны!

Ш у т. Не молчат. Не успевают рта раскрыть, как ваши приспешники, ваши шпионы и стражники хватают их и волокут в застенки, на плаху.

Ш а х. Что ж, по-твоему, я — убийца?

Ш у т. Кто вы, об этом вам скажут в тот день, когда вы, ваше величество, на деревянной лошадке отправитесь в заоблачную деревню.

Ш а х (незлобно усмехается). Не боишься, шут, что я тебя за эти дерзкие, мало сказать — дерзкие, за эти твои наглые, нахальные, бесцеремонные слова четвертую? Не боишься?

Ш у т. Не боюсь, мой щах!

Ш а х. А почему? Думаешь, настроение у меня сегодня не кровожадное?

Ш у т. Да нет, не поэтому.

Ш а х. А почему не боишься?

Ш у т. Так ведь план месячный и квартальный у нас по этим самым делам… выполнен. (Проводит ребром ладони по горлу.) С какой вам стати, ваше величество, брать на свою душу лишний, незапланированный грех? Верно я рассуждаю?

Ш а х (удивленно). Верно, шут.

Ш у т. Да и скучно вам без меня будет, ваше величество. Верно?

Ш а х. Тоже верно.

Ш у т. Поэтому давайте, ваше величество, сосуществовать!

Ш а х. Давай, шут! Развлекай меня! Смеши! Сбреши что-нибудь!

Ш у т. Пожалуйста, ваше величество. Начинаю. Два дня назад на мельнице куры заклевали до смерти мельника! Ха-ха-ха!

Ш а х. Не смешно.

Ш у т. Он забыл покормить их. Ха-ха-ха!

Ш ах. Не смешно.

Ш у т. Ха-ха-ха! Так ведь на мельнице и без того повсюду рассыпано зерно. Это же смешно!

Ш а х. Не смешно.

Ш у т. Ах, нет, не то, не так! Они заклевали мельника за то, что он накануне отправил в суп единственного в округе петуха! Ха-ха-ха!

Ш а х (вяло). Хи-хи-хи! Тоже не смешно, шут. Но в этом что-то есть… наводящее на размышление… о нашем гареме.

Ш у т. В суп вас давно пора, ваше величество! На другое вы уже не годитесь.

Ш а х (вяло). Заткнись, дурак! (Засыпает.)

Ш у т. Я ведь сказал — в суп. (Тоже засыпает.)

В зале делается темно.

Проходит некоторое время. Постепенно за окном светлеет. Виден восход солнца.

Распахивается дверь. Н а ч а л ь н и к с т р а ж и вводит связанного М а м е д а. Входит и в и з и р ь.

Лица визиря и начальника стражи расцарапаны, в кровоподтеках.

Шах и шут просыпаются.

Ш а х. А?.. Что такое?! Где я?.. (Удивленно смотрит на визиря.) Что с твоим лицом, визирь? Где фонарь заработал? (Смотрит на начальника стражи.) И ты тоже… Где вы так… офонарели?

В и з и р ь. Понимаете, ваше величество… Да тут… Да так… (Не знает, что сказать, бормочет.) Проклятый старик!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (приходит на помощь визирю, врет). По дороге на разбойников наскочили, ваше величество. Ну и задали мы им перцу! Всех порубили до одного!

Ш у т. Тьфу! Не дали поспать. (Уходит.)

В и з и р ь (показывает на Мамеда). Ваше величество, вот он, этот негодяй, посмевший купить у караван-сарайщика ваш высочайший сон!

Ш а х. Действительно, негодяй!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Негодяй из негодяев!

Ш а х. Эй, парень, Мамед! Где была твоя совесть? Как ты осмелился купить сон своего шах-ин-шаха, то есть мой высочайший сон? Неслыханная дерзость!

М а м е д. Ваше величество, честное слово, ведь я не знал, что это ваш высочайший сон. Я думал, это сон — того старика, Хаджи-ага. Ведь это он видел сон.

Ш а х. Мой сон, парень! Мой!

Вбегает ш а х - з а д е. Взбрыкивая ногами, как ослик, делает галопом круг по залу.

Ш а х - з а д е. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Па-па!.. Па-па!.. Пи-пи!.. Пи-пи!.. Пи-пи!.. (Убегает.)

Ш а х. Ты слышал мой указ, Мамед? Тот самый, что мы на днях издали.

М а м е д. Не спать, что ли? Не видеть сны?

Ш а х. Да. А также приказ — найти мой сон!

М а м е д. С запозданием, ваше величество, уже здесь, в темнице-зиндане.

Ш а х. Тебе придется вернуть мне мой сон. Давай его сюда. Живо!

М а м е д. Ваше величество, но у меня уже нет его.

Ш а х. А где же он?

М а м е д. Спросите своего визиря.

Ш а х. Визирь!

В и з и р ь. О наш четырежды луно- и солнцеподобный шах-ин-шах! Мы вот только что разобрались с этим сном. Значит, так… Парень случайно купил ваш сон у старика караван-сарайщика Хаджи-ага, а затем перепродал его безбородому маклеру. Или как там было? Я уже запутался.

Ш а х. Начальник стражи, где маклер? Почему вы не привели его ко мне?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Ваше высочайшее величество, по дороге к бездонному колодцу, куда мы хотели кинуть его, он испустил дух от страха. Очевидно, паши стражники слишком крепко держали его, когда он пытался вырваться, или слишком неумело зажали ему рот, когда он кричал и вопил.

Ш а х. Ерунда какая-то! Парень утверждает, что мой высочайший сон не у него. (Мамеду.) Ты не врешь, Мамед? Действительно, у тебя нет моего вещего сна?

М а м е д. Обыщите меня, если не верите, ваше величество. Прошу вас! Пожалуйста!

Ш а х. Вежливый парень, между прочим. Обыскивали?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Разумеется, ваше величество. Тщательно. Сна не нашли.

Ш а х. Уведи его, Реджеб! Киньте парня в бездонный колодец! Он у нас пойдет в счет плана следующего квартала. Намек мой поняли?

В и з и р ь. Поняли, ваше величество.

Ш а х. Парень как будто неплохой, но что поделаешь? Хозяйство-то у нас плановое!

М а м е д. Ваше величество, план, конечно, нужная вещь, но ведь и человек тоже чего-то стоит. Человека ведь тоже надо жалеть!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Посмотрите-ка на этого нахала! Он еще смеет пререкаться с нашим шах-ин-шахом! Критикует его политику! А ну, шагай!

М а м е д. Ваше величество, прежде чем стать жертвой вашей высочайшей плановой политики, мне хотелось бы сказать вам несколько откровенных слов. Не кажется ли вам, ваше величество, что ваша политика не по душе вашему народу?

Ш а х. Впервые слышу об этом.

М а м е д. Прикрываясь словами «политика», «план», вы творите беззаконие, уничтожаете ни в чем не повинных людей, калечите душу народа. Вот, например, Табиб Кемал… Человек приносил только пользу стране, исцелял ваших подданных. И стал жертвой вашей политики — исчез бесследно.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (подносит руку к лицу, бормочет). Не так уж бесследно…

В и з и р ь (тоже подносит руку к лицу). Вина его огромна, парень!

Ш а х. Во-первых, он не смог должным образом истолковать мой сон. Во-вторых, он не смог найти средство против наших дурных сновидений.

В и з и р ь. А вот мы такое средство нашли!

М а м е д. Хорошенькое средство! Разве человек может не спать вообще?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (зевает). Может, коль его величество считает это нужным.

М а м е д. Ваше величество, я думал, вы — справедливый, мудрый правитель страны, отец народа. Но когда я увидел ваши темницы-зинданы, когда я понял суть вашей плановой политики…

В и з и р ь. Ты еще не видел нашу виселицу, парень.

М а м е д. Это не так уж обязательно.

В и з и р ь. Начальник стражи! Реджеб!

Начальник стражи дремлет стоя.

Эй, начальник стражи! Реджеб!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (пробуждается). Что?! Да, да, ваше величество!

В и з и р ь. Какой я тебе «ваше величество», болван?! Протри глаза! Уведи Мамеда! Кинь его в бездонный колодец. Пусть себе летит, пока не понадобится в следующем квартале!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Слушаюсь! Я тут немного задумался, искал правильное толкование сна его величества. Эй, Мамед, пошли! (Опять дремлет.)

Ш а х (зевает). Что это со мной? Глаза сами собой закрываются. Может, вздремнуть еще немного? Визирь, как думаешь? (Замечает, что визирь дремлет.) Эй, визирь!

В и з и р ь (спросонок). А что?.. Проклятый старик!.. Проклятый колдун!.. Догнать!.. Поймать!.. Души его, души!.. (Открывает глаза.) Он удрал, ваше величество?

Ш а х. Кто удрал?

В и з и р ь. Да этот самый… Я тут немного призадумался, размышляя о судьбе вашего высочайшего сна. И мне показалось, что один из драконов… Вернее, тот белый дракон…

Ш а х. Хватит, хватит о драконах!.. Запрещаю! Ты лучше скажи, визирь, а не вздремнуть ли мне немного? Так, самую малость. Чуть-чуть!

В и з и р ь. Пожалуйста, ваше величество. Вы вздремните… На здоровье!

Шах тотчас начинает клевать носом и всхрапывать.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Эй, визирь, может, и мы тоже? Ведь всю ночь не спали. Давай, а? Пока шах дрыхнет…

В и з и р ь. То есть?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (зевает). Умираю — хочу спать! Но если этот парень убежит, нам будет плохо.

М а м е д. Спите спокойно, ваши превосходительства. Я могу и подождать. Спешить мне некуда.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (визирю). Ну давай же, ну! Я думаю, с шахом ничего не случится, если мы сначала поспим здесь немного, а затем уж кинем парня в колодец.

В и з и р ь. Провокатор! Сейчас я донесу на тебя! Эй, ваше величество!

Шах не слышит, спит, похрапывая.

Ну, вот, ему все можно… Хорошо, Реджеб, не буду доносить на тебя. Пойди сдай Мамеда в дворцовую темницу, а потом уж мы немного… (Засыпает.)

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (нехотя). Ну, хорошо. Пошли, Мамед! (Доводит Мамеда до двери, оглядывается, видит, что визирь спит стоя, откинув голову назад.) Ишь какой хитрец! Я должен работать, а он храпит. Ну-ка, парень, стань здесь! (Связывает ноги Мамеда, а конец веревки привязывает к своему поясу.) Только попробуй удрать! Сейчас же останешься без головы! Уже в этом квартале. (Садится спиной к двери и тотчас засыпает.)

М а м е д (размышляет вслух). Любопытная ситуация, джигит-неудачник Мамед! Что же тебе делать? Бежать?.. Попробуй убеги! Спать не хочешь, сна ни в одном глазу! Очевидно, в темнице-зиндане выспался. О Табибе Кемале ничего не узнал. В здешней темнице его нет. В близлежащих, говорят, тоже. Исчез человек… и немного волшебник. Как в воду канул. На душе — камень. Тоскливо! Влюблен! По уши! Где Гюльбахар? Где моя любимая?! Ну, что за жизнь? Не успел влюбиться, не успел обзавестись невестой, как тут же потерял ее… И вдобавок — руки-ноги связаны. Впереди — бездонный колодец. А затем — ихний квартальный план… (Кивает на спящего шаха. Проводит ребром ладони по своему горлу.) Словом, все как в поговорке: моя черная судьба в арбузе оказалась… белой. Где Гюльбахар?! (Кричит.) Гюльбахар!.. Люблю!.. Люблю!.. Любимая!.. (Прислушивается.)

Шах, визирь и начальник стражи продолжают спать беспробудным сном. Дружный виртуозный храп-трио.

Дрыхнут, скоты! (Кричит.) Скоты! Скоты! Скоты-ы-ы-ы!

Никто не просыпается.

В этот момент в тронный зал через окно проникает б е л а я г о л у б к а. В клюве ее — красивый ярко-красный цветок. Голубка делает круги по залу, подлетает к спящему шаху, визирю, начальнику стражи и касается цветком их губ. Затем оставляет цветок на ковре и улетает.

Странная птица! Как она похожа на ту, в которую превратилась моя Гюльбахар! Что это все значит?! (Делает резкое движение, веревка натягивается.)

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (валится на бок, просыпается и тотчас вскакивает на ноги). Сто-о-ой! Не убежишь у меня!.. (Набрасывается спросонок на визиря, валит его на пол, садится на него верхом.) Попался! Негодяй!

В и з и р ь (в испуге, со сна). Эй, Реджеб! Реджеб! Помоги! Караул! Эй-й-й!..

М а м е д (хохочет). Сейчас он тебе поможет!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (узнает визиря). Визирь?! (Помогает визирю встать.) Извини, пожалуйста, друг визирь! Надеюсь, я не сделал тебе больно?

В и з и р ь. Это сон или явь?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Еще не знаю. А где же он?

В и з и р ь. Кто он?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Да тот парень, Мамед, который сейчас пытался бежать. (Замечает Мамеда.) Ага, хотел удрать? Не вышло?!

М а м е д. Я и не думал.

В и з и р ь. Откуда он взялся здесь? Он что — воскрес?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Пока еще нет. Сначала он должен умереть. В том квартале.

В и з и р ь. Так ты до сих пор еще не выполнил шахского приказа? Не кинул Мамеда в бездонный колодец? Тебе что, жить надоело, Реджеб?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Прости меня, друг визирь, но ты так сладко уснул, так благозвучно захрапел, что я, боясь потревожить тебя, стоял и ждал, когда ты…

В и з и р ь. Ну, хорошо, хорошо, Реджеб, теперь хоть уведи его.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Пошли, парень! Как говорится, чабану пиры заказаны.

Опять через окно влетает б е л а я г о л у б к а. Крылом касается головы начальника стражи. Тот падает без сознания.

Ш а х (открывает глаза). Визирь!

В и з и р ь. Я здесь, солнцеподобный!

Ш а х. Что за шум?

В и з и р ь. Кажется, ваше величество, у начальника стражи начались припадки. Шах. Не заразит ли он нас?

Голубка задевает крылом голову визиря.

В и з и р ь. О аллах!

Ш а х. Что с тобой?

В и з и р ь (дрожит в страхе). Не знаю, ваше величество, но что-то случилось!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (приходит в себя, продолжает лежать). Я не виноват!.. Я не виноват!..

Ш а х. Да, этому несчастному уже вряд ли чем поможешь! Кажется, он тронулся умом.

В и з и р ь. Берегитесь, ваше величество! Нагните голову! Птица! Птица!

Ш а х (втягивает голову в плечи). Что такое?

В и з и р ь. Подозрительная птица! Странно ведет себя! (Мамеду.) А ты чего ржешь?

М а м е д. Смешно! Испугались белой голубки! Вот так храбрецы!

Ш а х. Так он еще здесь? Еще не в колодце?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Сейчас, ваше величество, сейчас мы его ликвидируем! (Встает, подталкивает Мамеда к двери.)

Голубка подхватывает лежащий на ковре красный цветок, делает круги по залу, задевая цветком лица начальника стражи и визиря.

В и з и р ь. О, какой аромат, ваше величество! Какой божественный запах!

Ш а х. Я впервые в жизни вижу такой красивый цветок! Поймать птицу, отнять у нее цветок! Он — мой!

В и з и р ь. Эй, Реджеб, поймай голубку! Живо!

Начальник стражи безуспешно пытается поймать птицу. Голубка прячется за спину Мамеда.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Эй, голодранец, хватай ее, хватай! Чего зеваешь?

М а м е д. Как хватать? Чем? Сначала развяжите мне руки и ноги!

Ш а х. Вот они — мои верные слуги! Мои мудрые придворные! Мои помощники! Бездарные тупицы! Ленивые, сонные мухи! Не могут поймать даже птицу! (Сам гоняется за голубкой.)

Голубка проворно ускользает от преследователей, затем дает понюхать цветок Мамеду, оставляет цветок у него на плече и улетает через окно.

Шах, визирь и начальник стражи наваливаются на Мамеда. Каждый старается завладеть цветком и понюхать его. Цветок оказывается у начальника стражи.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (подносит цветок к носу). Ах, ах!

Ш а х (выхватывает цветок). Ах, какой аромат!.. Ничего подобного я не нюхал в жизни!

В и з и р ь. Ваше величество, дайте же, пожалуйста, понюхать и вашему покорному слуге! (Выхватывает цветок, нюхает.)

Ш а х (вновь с трудом овладевает цветком). Визирь, не забывай, с кем имеешь дело!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. О повелитель правоверных, разрешите и мне!

Ш а х. На, Реджеб, нюхай, а то, я вижу, у тебя уже из носа потекло от желания!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (с наслаждением вдыхает аромат цветка). Райский запах!

Ш а х (отбирает у начальника стражи цветок). Визирь, как ты считаешь, не дать ли нам понюхать цветок и этому парню перед тем, как он полетит в бездонный колодец?

М а м е д. Нюхайте сами, ваше величество. А то вдруг цветок заколдованный!

Ш а х. Что?! Заколдованный?! (Отбрасывает цветок в сторону.) Кто же его заколдовал?

М а м е д (лукавит). Не знаю, ваше величество. Но мне кажется, тут все не так просто. Белая птица очень странно вела себя.

В и з и р ь. Что же теперь будет с нами?

Вбегает ш у т.

Ш у т. Поздравляю вас, мой шах! С вас магарыч! Причитается!

Ш а х. Что?! Неужели выздоровел мой сын?

Ш у т. Не отгадали.

В и з и р ь. С чем же ты поздравляешь нашего четырежды луно- и солнцеликого?

Ш у т. Только что я видел сон, будто наш шах-ин-шах сам превратился в осла — из чувства сострадания к сыночку, из родственных, так сказать, чувств, дабы порадовать своего наследника.

Ш а х. Пусть отсохнет твой язык, дурак! Никогда ничего приятного не скажешь!

Ш у т. Это еще не все, мой шах. А визирь и начальник стражи, чтобы порадовать вас и не отставать от вас, словом, тоже из чувства сострадания, превратились — один в шакала, другой в собаку. Ха-ха-ха!

В и з и р ь. Ваше величество, а не вырвать ли нам сообща у этого наглого шута его поганый язык?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Я сделаю это мгновенно! У меня есть опыт. Дайте мне его!

Вбегает ш а х - з а д е. Взбрыкивает ногами, делает галопом круг по залу.

Ш а х - з а д е. Па-па!.. И-а!.. Па-па!.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х. Что ты хочешь этим сказать, сынок? Или ты хочешь, чтобы… и я?! И я!.. И я?.. И-а!.. И-а!.. Сынок!.. (Ревет по-ослиному.) И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш у т. Ну вот. Что и требовалось доказать! Сбылся мой сон. А вы не хотели верить!

В и з и р ь. Ах ты, гнусный шут!.. У-у-у-у!.. У-у-у-у!.. (Воет, как шакал.) О аллах!.. О аллах!.. У-у-у-у!

Ш у т. Поздравляю!

М а м е д. Твой сон оказался вещим, уважаемый шут! Очень интересно! А ты почему не лаешь, начальник стражи? Подай и ты свой голос! Если верить сну шута, ты ведь теперь собака. И не зажимай себе рта, Рябой Реджеб. Это тебе не поможет.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Не хочу! Не хочу! (Сквозь ощеренный рот прорывается собачий лай.) Гав-гав-гав!.. Гав-гав-гав!.. Гав-гав-гав!..

В облике шаха, визиря и начальника стражи происходят постепенные изменения. Каждый из них начинает немного походить на соответствующее животное.

М а м е д (изумленно). Ну прямо зверинец!

Ш у т. Во сне они выглядели привлекательнее!

Ш а х. Горе! Горе свалилось на нас! И-а!.. И-а!.. И-а!.. Аллах покарал нас!.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х - з а д е. И-а!.. И-а!.. И-а!.. А теперь вместе, папа!.. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Ну, пожалуйста, папочка, вместе! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Шах и шах-заде ревут по-ослиному вместе. Их дуэт сопровождается шакальим завыванием визиря и собачьим лаем начальника стражи. Сделав галопом круг по залу, шах-заде ложится на ковер и тотчас засыпает.

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Надо убить этого шута-вещуна!.. У-у-у-у!.. У-у-у-у!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!.. Надо разорвать его на куски! Надо обглодать его кости! Гав-гав-гав!..

Ш а х. Обезглавить его! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш у т. В чем же я провинился, мой шах? Вы ведь сами видите сны, которые потом сбываются. Вспомните свой сон с белым драконом! Выходит, это вы, ваше величество, заразили меня вещими снами!

Ш а х. Молчи, шут! Ни слова про вещие сны, иначе останешься без головы! И-а!.. И-а!.. И-а!.. О аллах, прости меня, грешного! И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Ваше величество, а не красный ли цветок всему виной? Тот цветок белой голубки, который мы только что нюхали… У-у-у-у!.. Может, этот парень прав и цветок на самом деле заколдованный? У-у-у-у!.. У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. И-а!.. И я так думаю, визирь! И-а!.. И-а!.. Ведь сам он не нюхал цветок. Ну-ка, признавайся, парень, твоих рук дело?.. Это ты заколдовал нас? Твоя птица?.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Ваше величество, я простой деревенский парень. Ну какой же я колдун? Да вы и сами не верите в это!

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Тогда почему же наш четырежды луно- и солнцеподобный вдруг, ни с того ни с сего, — и-а, и-а?!

М а м е д. Может, в этом «и-а, и-а» вся его сущность, все, на что он способен? А красный цветок лишь отчетливо раскрыл эту его сущность, выявил в нем это «и-а, и-а»?

В и з и р ь. У-у-у-у!.. А почему тогда я — у-у-у-у?! Как шакал… У-у-у-у!..

М а м е д. Визирь, раскрылся твой подлинный настоящий характер — шакалий.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав! Выходит, по-твоему, что и у меня собачий нрав? Гав-гав-гав!..

М а м е д. Ну конечно, Рябой Реджеб, на кого ты был похож, в того и превратился!

Ш а х. И-а!.. И-а!.. И-а!.. А сам ты, Мамед, почему не стал нюхать этот красный цветок?

М а м е д. Так я, ваше величество, нанюхался его еще до вас.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Тогда почему ты, Мамед, не ревешь по-ослиному? Не воешь? Не лаешь? И-а! И-а!.. И-а!..

М а м е д. А это уж, ваше величество, спросите у белой голубки, которая принесла красный цветок.

Ш а х. А где она? И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Откуда мне знать?

Ш а х. Ты должен знать! И-а!.. И-а!.. Должен найти ее! Я приказываю! И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Как? Где?

В и з и р ь. У-у-у-у! Это твое дело, Мамед! Но если не найдешь, учти, твоя голова упадет к тебе в подол халата, словно яблоко. У-у-у-у!..

М а м е д (лукавит). Нет, нет, я не согласен! Не уговаривайте! Лучше уж я сразу умру. Убейте меня сейчас же! Убейте меня немедленно! Я хочу умереть! Это моя давнишняя мечта! Я очень любопытный от рождения и хочу поскорее узнать, как живут люди на том свете! Ну, пожалуйста, обезглавьте меня, ваше величество! Распорядитесь!

Ш а х. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Не надейся, Мамед. Мы не убьем тебя до тех пор, пока ты не найдешь нам голубку-колдунью! И-а!.. И-а!.. О аллах всемогущий, что за чудеса происходят на свете?! Раньше только сын мой — и-а, и-а, а теперь и я сам… И-а!.. И-а!.. Мамед, ну пожалей ты нас! Неужели не видишь, что с нами беда?.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. А что, ваше величество, хорошего сделали вы мне? Почему я должен жалеть вас?

В и з и р ь. У-у-у-у! Нет, вы посмотрите, какой нахал! Как дерзко, как нагло он разговаривает с нами!.. У-у-у-у!.. У-у-у-у!.. Мамед, ну пожалей!.. У-у-у-у!..

М а м е д. Не знаю, как вам, а вот мне запах этого красного цветка прибавил много сил! И настроение у меня превосходное, и голова варит отлично! Цветок, по-видимому, действительно, волшебный. Мне кажется, ваше величество и ваши превосходительства, вы чем-то смертельно обидели эту птицу, раз она обошлась с вами так жестоко. Она наказала вас!

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Визирь, издай от моего имени указ: пусть в моей стране переловят всех голубей до единого! Переловят и перебьют! И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у! Да исполнится ваша воля, ваше величество! У-у-у-у!.. (Усаживается на ковер, начинает писать указ.)

М а м е д. Эх вы, умники! Если вы перебьете всех голубей в стране, в том числе и белую голубку-волшебницу, кто же вас исцелит от ваших позорных недугов?

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Визирь, Мамед говорит правду. Указ отменяется! Парень, кроме тебя, помочь нам некому! Будь человеком! И-а… И-а!.. Или ты хочешь, чтобы мы всю жизнь ревели по-ослиному, выли по-шакальи, лаяли по-собачьи? Выручи, пожалуйста! И-а!.. И-а!.. И-а!.. (Расстроенный, садится на трон.)

М а м е д (размышляет вслух). Может, действительно, эта голубка обладает волшебной силой?.. Может, она поможет мне узнать что-либо о судьбе Табиба Кемала, о судьбе Гюльбахар! Да, надо попытаться разыскать их! А умереть я всегда успею. (Шаху.) Ваше величество, я согласен! Я готов отправиться на поиски белой голубки. Но я хотел бы знать, что мне будет в награду, если я найду ее?

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Отменю бездонный колодец, вычеркну из плана — отменю твой смертный приговор, Мамед. И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у! И еще дадим пиалу золота. У-у-у-у!

М а м е д. Э-э-э, этого мало, ваше величество.

Ш а х. Ну, две. И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Нет! Выполните два мои условия.

В и з и р ь. У-у-у-у! Говори, послушаем твои два условия. У-у-у-у!..

М а м е д. Во-первых, ваше величество, освободите всех, кто томится в ваших темницах-зинданах! Во-вторых, разрешите людям спокойно спать по ночам.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Этого я не могу сделать, Мамед. И-а!.. И-а!.. Мой шахский престиж не позволяет мне этого. И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Раз вы не можете, то и я не могу, ваше величество.

В и з и р ь. У-у-у-у! (Шепчет на ухо шаху.) Соглашайтесь, ваше величество, соглашайтесь. Потом мы все переиначим. А его самого укокошим… У-у-у-у!.. У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Ну, допустим, Мамед, я согласен. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Ищи белую голубку! Скорее! И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Раз вы согласны, ваше величество, дайте мне документ с печатью, подтверждающий наш договор. Дайте мне расписку-обязательство выполнить мои условия.

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Наглец, ты не веришь обещанию солнцеподобного?! У-у-у-у!.. У-у-у-у!..

М а м е д. Желательно иметь документик с печатью, ваше величество.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Визирь, напиши расписку-обязательство и отдай парню. Но учти, если что-нибудь напутаешь, добавишь в документ лишнего, от меня хорошего не жди. И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Да он и так, ваше величество, не ждет от вас ничего хорошего. А теперь, пожалуйста, развяжите мне руки и ноги! Да поскорее! Эй, Рябой Реджеб!

Начальник стражи перерезает мечом путы на руках и ногах Мамеда.

Визирь пишет расписку-обязательство, прикладывает к ней печать, передает Мамеду.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Даю тебе, Мамед, три дня! По истечении этого срока я должен получить или птицу-волшебницу в клетке, или… твою голову у своих ног. И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Посмотрим, посмотрим, кто что будет иметь! Ну, ребята и зверята, я пошел. Пока.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (став на четвереньки, преграждает Мамеду дорогу). Гав-гав-гав!

М а м е д (легко поднимает его за пояс и отбрасывает в сторону). Ваше величество, привяжите куда-нибудь своего песика, а то он еще, чего доброго, и на вас набросится! (Выходит из зала.)

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!.. Ох, моя поясница! Ведь у меня радикулит! Гав-гав-гав!..

В и з и р ь (начальнику стражи). У-у-у-у! Чего стоишь? Беги за ним следом! Следи! Выслеживай! У-у-у-у!.. У-у-у-у!

Начальник стражи с лаем выбегает на четвереньках из зала.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Визирь, а не обмишулит ли нас Мамед? Как бы он не смылся, оставив нас ни с чем! И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у! Да куда же он денется? Найдем. У-у-у-у!.. У-у-у-у!.. У-у-у-у!..

Просыпается шах-заде, вскакивает, делает галопом круг по залу.

Ш а х - з а д е. И-а!.. И-а!.. Папочка, побежали в садик — погуляем!.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Сынок, родной, любимый!.. И-а!.. И-а!.. Я бы с удовольствием побежал с тобой, да вот государственные дела не отпускают!.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у! Действительно, пошли бы в садик, ваше величество, там такая свежая травка… У-у-у-у!.. У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. На что ты намекаешь, шакал и сын шакала?! И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у! У-у-у-у! У-у-у-у!

Ш у т. Он у нас и раньше не блистал умом и красноречием, ваше величество, а теперь этого дурака визиря вовсе не поймешь!

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Будь прокляты вещие сны!.. Будь прокляты белые голубки!.. И-а!.. И-а!.. О аллах всемогущий, спаси нас, исцели нас, расколдуй!.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш у т. Как говорится, каков хозяин — такова и скотина. Раз я являюсь шахским шутом, то и мне следует научиться реветь по-ослиному. А ну, попробую… И-а!.. И-а!.. И-а!.. А теперь все вместе! На-ча-ли!

Звучит дружный квартет: «И-а!.. И-а!.. И-а!.. У-у-у-у!.. У-у-у-у!.. У-у-у-у!..»

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Одна из улочек города, ведущая к базарной площади.

Двор небольшого караван-сарая, приюта бездомных бедняков, нищих и странствующих дервишей.

Хозяин караван-сарая Х а д ж и - а г а сидит в одиночестве на коврике у двери, удрученный, размышляет вслух.

Х а д ж и - а г а. О аллах всемогущий, в чем мы провинились перед тобой? В чем я согрешил? За что ты обрушил на мою старую, седую голову все эти напасти?! Сердце кровью обливается, глядя на страдания соотечественников из-за сна одного сумасбродного, тупого владыки, из-за его прихоти! Народу запрещено спать! По ночам стражники шаха врываются в дома жителей города, проверяют, следят — выполняется ли шахский указ? Но ведь не может человек жить без сна! Люди, конечно, спят. Но как? Тайком, урывками, прячась друг от друга, боясь доносов, не доверяя друг другу. Сосед опасается соседа, отец — сына, мать — дочери, и наоборот… Разве это жизнь?! Вырождается нация! Скудеет характер народа! Уходят лучшие, смелые, талантливые! Остаются трусливые, изворотливые! Остаются доносчики! Остаются предатели! Остаются подлецы! И от них пойдет поколение! И каждый знает про всех остальных: они спят! И каждый делает вид перед другими: я не сплю. И в то же время знает, что все знают: он лжет. Знает, что ему никто не верит! Рождается нация лицемеров! Нация трусов! Нация без достоинства! Люди думают одно, говорят — другое, делают — третье! Во что тебя превращают, о народ, о человек — венец природы?! Даже у зверей нет подобного! Позор! Позор и проклятие на головы тех, кто придумал такое, кто насилует и калечит душу народа! Исчезают самые достойные люди, приносящие наибольшую пользу народу! Исчезли Табиб Кемал и его внучка, исцелявшие больных и страждущих! Исчез тот парень, что перекупил у маклера шахский сон, приснившийся мне! Светлая голова! Смелое сердце! Где он?

Во двор входит д е р в и ш.

Д е р в и ш. Салам алейкум! Добрый вечер, почтеннейший Хаджи-ага!

Х а д ж и - а г а. Ваалейкум салам! Добрый вечер, дервиш. Ну, удалось узнать что-нибудь?

Д е р в и ш. Увы, ничего не узнал. Очень у вас здесь трудная и бестолковая страна. Надо поскорее уходить из ваших мест. Завтра или послезавтра двинусь в путь.

Х а д ж и - а г а. Очевидно, бродяжничество у вас, дервишей, в крови. У вас все просто: покидаете страну — и никакой грусти в душе. А мы, грешные, привязаны к родным местам. Ну, что ж, будем довольствоваться тем, что нам на роду написано!

Д е р в и ш. Вид у тебя неважный, почтеннейший Хаджи-ага. Глаза красные.

Х а д ж и - а г а. Еще бы! Уже которую ночь не спим по-человечески. Трудно жить без ночного сна, уготованного человеку природой и всевышним!

Д е р в и ш. Это верно, нет более тяжкой муки, чем принудительная бессонница! (Садится на коврик.)

Во двор входит х а м м а л - н о с и л ь щ и к.

Х а м м а л. Благополучие и счастье твоему дому, Хаджи-ага! Салам!

Х а д ж и - а г а. А, это ты дружище хаммал? Салам, салам! Добро пожаловать!

Х а м м а л. Спасибо, Хаджи-ага!

Х а д ж и - а г а. Проходи, садись.

Х а м м а л. Боюсь даже присесть.

Д е р в и ш. А что случилось?

Х а м м а л. Да вот, присел я утром на базаре и задремал. А кто-то донес. Начальник стражи Рябой Реджеб заставил меня в наказание целый день таскать камни для своего нового дома. За весь день во рту не было ни крошки.

Х а д ж и - а г а. Считай, что тебе повезло, хаммал. Другие, бывало, заснут на земле, а просыпаются в гостях у аллаха. Поблагодари случай и аллаха всемогущего за то, что голова твоя осталась на плечах. Устраивайся поудобнее. Только смотри не спи. А то опять донесут — и на тебя, и на меня: за подстрекательство ко сну.

Х а м м а л. В таком случае, Хаджи-ага, выпью-ка я чаю покрепче. (Садится на коврик, наливает в пиалу чай, пьет.)

Входит с л е п о й н и щ и й.

С л е п о й н и щ и й. Примите божьего гостя!

Х а д ж и - а г а. Проходи, божий человек, садись. Добро пожаловать в мой караван-сарай!

С л е п о й н и щ и й. Хозяин, у меня всего-навсего одна таньга. Но в моей торбе есть немного черствого хлеба. Берите, кто хочет. Ешьте.

Х а д ж и - а г а. Мне не нужна твоя таньга, божий гость. Устраивайся поудобнее, как твоей душе угодно. Отдыхай.

С л е п о й н и щ и й. Хозяин, ты пожалел бедного слепца. Так пусть аллах всемогущий сделает с тобой то же, что он сделал со мной!

Д е р в и ш. Послушай, божий человек, у нас, у правоверных, за оказанное добро принято благодарить, а не призывать беду на голову доброго человека.

С л е п о й н и щ и й (садится на коврик). Неужели в этой стране остались еще добрые люди? Разве они все не в шахских темницах?

Д е р в и ш. Или тебе только что не оказали здесь радушного приема?

С л е п о й н и щ и й. Жизнь научила меня судить о людской доброте с оглядкой, не по тому, как начинается, а по тому, чем все кончается.

Х а д ж и - а г а (дервишу). Уважаемый, оставь слепого в покое. Он по-своему прав. Каждый живет так, как его научили люди и жизнь. Видно, слишком суровы были уроки.

Д е р в и ш. Хаджи-ага, подсказать рабу божьему правильный путь — наш святой долг!

С л е п о й н и щ и й. Судя по твоим словам, ты — дервиш, не так ли?

Д е р в и ш. Да, ты не ошибся, раб божий.

С л е п о й н и щ и й. Я знаю, дервишам приходится странствовать по всему миру, видеть разные страны, многих людей, скажи, дервиш-ага, ты встречал таких, кто за добро платит черным злом?

Д е р в и ш. Обычно за добро платят добром, божий человек.

С л е п о й н и щ и й. А как быть, как жить тем неудачникам, на добро которых ответили коварным злом?

Д е р в и ш. И все-таки их души не должны ожесточаться. Ведь сказано в священной книге: «Добром за добро может заплатить каждый, а вот ответить добром на зло и тем победить его — удел самых достойных и мудрых».

С л е п о й н и щ и й. Посмотрел бы я на тебя, дервиш-ага, послушал бы я, что бы ты запел, если бы и тебя, как меня, за твое добро лишили зрения!

Х а д ж и - а г а. Вах, бедняга!

С л е п о й н и щ и й. Не надо меня жалеть, Хаджи-ага, во всем виноват я сам.

Д е р в и ш. На все воля аллаха!

С л е п о й н и щ и й. Значит, по-твоему, дервиш-ага, это аллах лишил меня зрения? Значит, это он издал для народа страны указ — не спать по ночам, не видеть никаких сновидений?! Какая глупость! Какая жестокость!

Х а д ж и - а г а. Аллаху нет дела до людей.

С л е п о й н и щ и й. Глаза мне выбил не аллах, а недобрый человек, который сейчас служит у шаха начальником дворцовой стражи, — Рябой Реджеб.

Х а д ж и - а г а. Говорят, он умертвил нашего Табиба Кемала.

Д е р в и ш. Значит, это аллах внушил и подсказал Рябому Реджебу сделать так.

С л е п о й н и щ и й. Не кажется ли тебе, дервиш-ага, что ты пытаешься сделать всевышнего соучастником преступления?

Х а м м а л. Земляки, давайте-ка лучше пить чай! Поговорим о чем-нибудь приятном!

Х а д ж и - а г а. Лишь бы хуже не было! Хотя куда уж хуже?..

С л е п о й н и щ и й. Дервиш-ага, ты, наверное, думаешь, что, проповедуя от имени всевышнего, вы, дервиши, тем самым облегчаете горе обездоленных?

Д е р в и ш. Мы, дервиши, приносим свои жизни, свое личное счастье, покой, благополучие в жертву этому благородному божьему делу!

С л е п о й н и щ и й. И даже не подозреваете, что ваши проповеди приносят нам, людям, только вред! Они — гашиш! Дурманят ум, усыпляют человека, ослабляют волю!

Д е р в и ш. Этого не может быть!

С л е п о й н и щ и й. Еще как может! Вы призываете народ всю жизнь слепо, бездумно повиноваться воле аллаха и тем, кто якобы осуществляет эту волю на земле. И народ вам верит, люди вас слушают… Нас мучают, притесняют, убивают, вешают, нашим трудом пользуются бездельники, а мы еще говорим им, этим бездельникам, нашим притеснителям: «Спасибо вам за то, что вы — над нами! Делайте с нами и дальше все, что вы хотите!»

Х а м м а л. Мне кажется, дервиш-ага, слова слепого не лишены смысла. Вот если бы все жители страны — все, как один! — наплевали на этот бессмысленный шахский указ о ночном бодрствовании, спали бы себе как ни в чем не бывало, видели бы сны…

Х а д ж и - а г а (перебивает). Тогда бы шах уничтожил всех нас, хаммал-джан!

С л е п о й н и щ и й. Никогда! Ну, уничтожил бы сотню, даже тысячу, пусть — две! Но ведь он понимает, что, если перебьет всех своих подданных, ему придется царствовать над скотом и зверьем. Это его не устроит!

Д е р в и ш. С тобой, раб божий, невозможно толком разговаривать! Ты все переиначиваешь. (Кривит обидчиво губы, поднимается, отходит, садится в стороне.)

Х а д ж и - а г а. Как говорится, когда земля тверда, бык косится на быка. Трудна, очень трудна наша жизнь, вот мы и ссоримся, грыземся друг с другом.

Х а м м а л. Хаджи-ага, а где наш Ибрагим — гроза купеческих карманов?

Х а д ж и - а г а. Ибрагим как ушел утром — так пропал. Говорил, будто хочет пробраться в шахский дворец. Надеется разузнать что-нибудь о судьбе Табиба Кемала и о Мамеде.

С л е п о й н и щ и й. Я ведь тоже, земляки, пришел в ваш город ради этого знаменитого лекаря и немного волшебника. Пришел из дальних краев. Выходит, напрасно.

Х а д ж и - а г а. Да, поистине наш Табиб Кемал был чудом, созданным природой на благо людей! На благо бедных и обездоленных! Был! Неужели — был?! Неужели его нет в живых?!

Х а м м а л. Неужели и это чудо было растоптано шахом и его придворными?!

Х а д ж и - а г а. Да накажет их всемогущий аллах за этот грех, за это кощунство!

С л е п о й н и щ и й. Каждый день, с утра, у опустевшего дома Табиба Кемала собираются люди. Стражники разгоняют их, но через некоторое время они опять собираются. Народ идет и идет к нему за помощью.

Во двор входит вор И б р а г и м.

И б р а г и м (выкладывает на скатерть перед собравшимися несколько лепешек, фрукты). Добрый вечер, люди добрые! Салам!

Х а д ж и - а г а (с легкой усмешкой). Добрый вечер, трудяга Ибрагим! Добро пожаловать! Легок на помине!

И б р а г и м. Ешьте, люди добрые, ешьте! Отведайте эти земные дары, да не забудьте поблагодарить за них торговца Хасана!

Х а м м а л. Пусть его богатство умножится в тысячу крат, пусть песок в его руках превращается в чистейшее золото!

И б р а г и м. Ну, ну, это уж слишком, хаммал! Таких пожеланий торговец Хасан не заслуживает. В сущности, это отъявленный жулик, обманщик и плут, какого на свете не сыщешь. Продает втридорога то, что скупает у приезжих крестьян за бесценок.

Д е р в и ш. Ты совершил большой грех, раб божий! Ты украл все это у ближнего!

И б р а г и м. Какой он мне ближний! Когда богатеи присваивают наш труд, наш пот, нашу кровь, наше добро, наши жизни — это можно, это им позволено, это, выходит, не кража. А когда мы, неимущие, берем у них маленькую, кро-о-ошечную толику того, что создано нашими руками, мы, значит, воруем, так?

Х а м м а л. Говорят, украсть у вора — не грех… Не будем портить себе аппетит ссорой, — давайте есть, земляки!

Х а д ж и - а г а. Как успехи, Ибрагим? Удалось узнать что-нибудь о Табибе Кемале?

И б р а г и м. Кое-что узнал, Хаджи-ага. Но утешительного мало. С час, не больше, Табиб Кемал находился в дворцовой темнице, затем его увели оттуда — для того якобы, чтобы казнить. Но главный шахский палач, у которого я, дабы расположить его к себе, стянул кошелек и тут же вернул, сказав, что подобрал кошелек на улице, признался мне, что ни через его руки, ни через руки его подручных Табиб Кемал не проходил. Никто не вешал его, никто не обезглавливал, никто не бросал его в бездонный колодец. С одной стороны, это добрая весть, но, с другой стороны, такое исчезновение меня беспокоит. Исчез человек… из темницы… Куда? Где он может быть?

Х а д ж и - а г а. А что с внучкой и помощницей лекаря, с Гюльбахар? Узнал что-нибудь о ней?

И б р а г и м. Увы, Хаджи-ага, о ней во дворце никто ничего не знает. Мне удалось переброситься несколькими словами с шахским шутом. Ничего оказался парень. Шут предполагает, что Табиба Кемала держат где-то в тайной темнице-зиндане.

Х а м м а л. Кто держит? Зачем?

И б р а г и м. Визирь и начальник стражи — чтобы использовать в своих корыстных целях. Все-таки знаменитый лекарь! Мудрая голова! И немного волшебник! (После паузы.) Это еще не все, Хаджи-ага. Оказывается, тот парень, Мамед, сказавший, будто купил у маклера и вновь продал ему же шахский сон, виденный тобой, жив! Шут говорит, что Мамед на свободе. Правда, я не очень-то верю в это. Шут говорит, очень шустрый парень этот Мамед, такие, говорит, вчера номера откалывал во дворце! Такое там будто бы творилось вчера… Ну, прямо, говорит шут, светопреставление! Но подробности он мне не рассказал. Побоялся. Не доверился.

С л е п о й н и щ и й. Как я догадываюсь, ты, Ибрагим, говоришь о Мамед-джане. Я познакомился с ним недалеко от дома Табиба Кемала. Много лет бедняга был прикован к постели параличом, Табиб Кемал вылечил парня, спас от мучительной смерти. Если Мамед-джан действительно на свободе, я думаю, земляки, он тоже сейчас, как и все вы, пытается разузнать что-нибудь о своем спасителе, ищет пути вызволить Табиба Кемала из шахской темницы.

Х а д ж и - а г а. Вах, но как несправедливо устроена наша бедняцкая жизнь, ребята! Стоит нам протянуть наши руки с надеждой к чему-либо, как судьба тотчас подсовывает нам твердый камень! Стоит нам поднести к губам бокал вина — и в нем оказывается яд!

Х а м м а л. Увы, это так, земляки! А поэтому я предлагаю… Смотрите, перед нами свежие лепешки и фрукты. Давайте есть их, пока они не зачерствели, не испортились!

Д е р в и ш. Извини, Ибрагим, но я не могу притронуться к еде, которая была добыта воровством!

И б р а г и м. Воровство — моя работа, дервиш-ага. И учти, я никогда не халтурю в своей профессии. Так что можете считать, земляки, что вы едите честно заработанное.

Х а м м а л. Ибрагим, а ты мог бы на спор солгать в день тысячу раз?

И б р а г и м. Воровство и ложь — разные вещи, дорогой хаммал. Если тебя интересуют лгуны и обманщики, загляни во дворец, полюбуйся на шахских придворных, пройдись по базару, посмотри на торговцев-мошенников! Что же касается твоего покорного слуги, хаммал, то я — не лгун, я — честный вор и говорун!

Х а м м а л. Ну, тогда, Ибрагим-джан, сбреши нам что-нибудь не на спор, а просто так, от души. Сбреши что-нибудь забавное и интересное. Этим ты, во-первых, доставишь всем большое удовольствие, а во-вторых, поможешь нам скоротать долгую, бессонную ночь.

И б р а г и м. Хорошо, хаммал-джан, уговорил! Так и быть, потешу вас. Слушайте! Недавно приключилась со мной любопытная история. Хаджи-ага, помнишь тот день, когда мы с тобой отправились в пустыню за саксаулом?

Х а д ж и - а г а (улыбается). Конечно, помню, Ибрагим. Был на редкость холодный, морозный день. Разве такой забудется?

И б р а г и м. Так вот. Как ты помнишь, я немного задержался на базаре, делая кое-какие покупки. Потом бросился догонять тебя и бежал как угорелый, сломя голову, не разбирая дороги. Бежал и бежал по безлюдным пескам, с бархана на бархан. Вдруг вижу: огромный саксаул, а в тени саксаула — огромный казан. Поднимаю крышку и… ах, ах! Казан до краев полон горячего, жирного, душистого плова!

Х а м м а л (смеется). Выходит, Ибрагим, ты наскочил на зайца, который, еще не родившись, лежал в тени полыни, которая еще не выросла? Так, что ли?

И б р а г и м. Вот и ошибаешься, дорогой хаммал-джан! Та встреча с еще не родившимся зайцем произошла у меня в другой раз, а тогда, в тот день, я действительно наскочил на казан с горячим пловом. А рядом с пловом меня дожидались жареная курица и кувшин вина! Эх, какого вина! Я сделал всего один глоток — и голова моя пошла кругом…

Х а м м а л (хохочет). Да будет тебе заливать, Ибрагим! Ври, да не завирайся! В безлюдной пустыне — горячий заячий плов, жареная курица, кувшин вина! Откуда?

И б р а г и м. Ах, откуда?! Какой же ты недогадливый, хаммал-джан! Дело было так. Несколько купеческих сынков выехали в Каракумы — развлечься, подышать свежим воздухом, вкусно поесть, попить на лоне природы. Едва они сели за плов, как на них налетела банда разбойников. Купеческие сынки, конечно, на коней и драпать, спасая свои драгоценные шкуры! А разбойники — в погоню за ними. И в этот момент у саксаула оказался я. Хаджи-ага, как говорится, лгун всегда при свидетелях… Скажи, привез я вам тогда сюда целый казан плова или нет?

Х а д ж и - а г а (улыбается). Привезти-то привез. Вот только я, Ибрагим, не знаю точно, кого ты надул в тот раз, кого обвел вокруг пальца?

Д е р в и ш (тоже улыбается). Ибрагим-джан, откуда ты родом, живы ли твои родители?

И б р а г и м (вдохновенно). Мой покойный отец, дервиш-ага, жил тем, что покупал и продавал яйца. И вот однажды он привез домой с базара огромное — с голову нашего хаммала — яйцо…

Х а м м а л (усмехается, трогает руками голову). Так-так, а что было дальше?

И б р а г и м. Моя покойная мать положила это удивительное яйцо под нашу курицу-наседку. Хотите — верьте, хотите — нет, ребята, но из яйца на другой же день вылупился петушок, который начал расти не по дням, а по часам, прибавляя ежедневно в росте на четыре пальца… И в конце концов этот петух вымахал размером с крупного осла. Тогда мой отец стал навьючивать на него хурджуны и возить поклажу на базар и обратно. Долго это продолжалось, на спине трудяги петуха образовались даже коросты. Один наш знакомый посоветовал отцу: «Сдери эти коросты и посади туда, на спину, пяток абрикосовых косточек». Мы так и сделали. Косточки, брошенные на спину петуха, проросли, и через год мы имели огромный абрикосовый сад. Он давал столько плодов, что мы едва успевали собирать.

Х а м м а л. Ох, Ибрагим, заливаешь!

И б р а г и м. Не перебивай, хаммал-джан! Слушайте дальше! Желая полакомиться вкуснейшими абрикосами, мальчишки нашего аула кидали в кроны деревьев сухие комья глины, да так усердно, что вскоре на спине петуха образовалось поле. Кто-то посоветовал: «Разбейте там бахчу». Отец мой, покойник, был очень хозяйственным человеком. Он воспользовался добрым советом, распахал это поле на спине петуха и посадил там арбузы. Ах, какой славный получился урожай! Арбузы — огромные, тонкокорые, внутри краснющие! А сладкие какие! Ох, ох! Ешь — за уши тебя не оттащишь! Однажды, когда отец был на базаре, я взял его дамасский нож с рукояткой из драгоценных камней и решил полакомиться арбузом. Надрезал один… И вдруг не удержал нож, уронил его внутрь арбуза. Что делать? Нож-то драгоценный! Знаю, если я до возвращения отца домой не положу нож на место, он задаст мне взбучку. Я достал длинную веревку, один конец привязал к шее петуха, другой — к своему поясу и спустился внутрь арбуза, на самое дно. Ищу нож — не могу найти. Вижу: идут трое крестьян. Я к ним: «Что вы делаете в нашем арбузе?» — «А ты что?» — спрашивают они. Я говорю: «Нож ищу, провалился сюда, не находили случайно?» — «Эх, — смеются они, — глупец! Мы второй день караван верблюдов ищем здесь, потеряли, не можем найти, а ты нож захотел найти?!»

Все хохочут.

Х а д ж и - а г а. Ох, насмешил, Ибрагим! Лопнуть можно от смеха! Помолчи немного, дай передохнуть!

Во двор входит М а м е д.

М а м е д (весело). Ассалам алейкум — всем сразу, земляки!

Все вскакивают на ноги, окружают Мамеда.

Х а д ж и - а г а (изумленно). Аллах, аллах! Ущипните меня! Не сон ли я вижу?

М а м е д. Нет, дорогой Хаджи-ага, не сон.

Х а д ж и - а г а. Вот чудеса! Ты ли это, Мамед?!

М а м е д. Я, Хаджи-ага, я!

С л е п о й н и щ и й. Твой голос, человек, похож на голос Мамед-джана!

М а м е д. Не только мой голос, земляк, но и я сам сильно похож на него. Как две капли воды похож, почтеннейший. Я это, Мамед!

И б р а г и м. Не обижайся, брат Мамед, как я ни старался вчера, мне не удалось вызволить тебя из темницы-зиндана. Ты ведь не монета, а темница — не карман купца! (Делает ловкий фокус с монетой.)

Х а д ж и - а г а (Ибрагиму). Тогда, в суматохе, я не все хорошо расслышал. Кажется, ты, Ибрагим, говорил что-то про змею?..

И б р а г и м. Извини, Хаджи-ага! Но ведь надо было срочно спасать тебя от палачей. Вот я и ляпнул первое, что пришло мне в голову, а визирь поверил.

М а м е д. Еще как поверил! Он и во дворце еще долго не мог прийти в себя, без конца заикался.

Х а м м а л. Так ты и вправду был в шахском дворце, парень, не только в темнице?

М а м е д. Был немного и во дворце.

Д е р в и ш. Как поживает наш высочайший повелитель правоверных?

М а м е д. Ревет, как ишак, твой правоверный! А когда спит, храпит, как свинья!

Д е р в и ш. Эй, парень, нельзя так говорить про нашего шаха! Он — наместник аллаха на земле!

Х а д ж и - а г а. Мамед-джан, присаживайся к скатерти. Эй, ребята, накормите и напоите его!

Все садятся вокруг скатерти.

И б р а г и м. Ну, рассказывай, друг, о чем поговаривают во дворце?

Х а м м а л. Там, наверное, как в раю?

М а м е д. Точнее, как в аду!

Д е р в и ш. Не богохульствуй, Мамед! Ад — это плохое место! Ад — это на том свете! В аду — шайтаны!

М а м е д. Дервиш-ага, а как еще называть место, где есть все, что угодно, кроме правды, добра, человечности и порядочности?

С л е п о й н и щ и й. Я согласен с тобой, Мамед-джан. Справедливые слова.

Х а м м а л (зевает). Не знаешь, Мамед-джан, долго нам еще терпеть это наказание — спать втихомолку, украдкой, дрожа, будто что-то воруем?

М а м е д. До тех пор, друг хаммал, пока будем иметь над собой таких шахов, таких ослов, таких самодуров! Подайте ему, видите ли, его высочайший сон!

Д е р в и ш. Сон, земляки, — необъяснимое явление, с которым сталкивается спящий человек. Сон — это прихотливый мираж, который тает при приближении. Как же они там, во дворце, собираются удержать ситом воду?

М а м е д. Это ты, дервиш-ага, спроси у самого шаха! Эй, люди, знайте: в шахском дворце творится что-то невообразимое! Все началось с того, что шах-заде занедужил странным недугом, превратился, можно сказать, в осленка.

И б р а г и м. Бедное племя ослов! Не поздравишь их с таким приобретением!

Х а м м а л. Как же это получилось?

Д е р в и ш. Все — от аллаха!

С л е п о й н и щ и й. Это слезы народа выходят им боком.

М а м е д. Но и это еще не все. Слушайте дальше, земляки! Вчера в тронный зал залетела белая голубка и дала понюхать всем, кто там находился, красный, словно кровь, цветок. После этого шах заревел по-ослиному, визирь завыл по-шакальи, а начальник стражи залаял по-собачьи.

Х а д ж и - а г а. Чудеса!

М а м е д. Действительно, чудеса. Дело в том, что первым цветок понюхал я. Но мне он не сделал никакого вреда, напротив, прибавил сил и бодрости настолько, что я даже теперь не знаю, на что потратить их. Шах приказал мне найти в течение трех дней волшебницу белую голубку, и я согласился, в надежде, что, может быть, с ее помощью мне удастся разыскать и расколдовать мою возлюбленную Гюльбахар, превратившуюся, как вы знаете, в такую же белую голубку, как две капли воды похожую на эту волшебницу, а также разыскать и спасти ее деда Табиба Кемала. Кроме того, за белую голубку шах — будь он неладен! — обещает выпустить из темниц-зинданов всех узников и избавить народ от дурацкого указа, требующего от жителей страны круглосуточного бодрствования!

И б р а г и м. Сдается мне, ребята, что эта голубка действительно волшебница! Надо же! Превратить дворец в зверинец! Голубку нужно найти! Она нужна нам!

С л е п о й н и щ и й. Ты прав, Ибрагим-джан. Белая голубка — возмездие аллаха шаху за слезы народа! Голубку надо найти!

Х а д ж и - а г а. Хорошо сказать — надо найти. Но ведь мир так огромен! Как в нем найти маленькую птицу?

М а м е д. Не такая уж она маленькая, Хаджи-ага! Я бы далее сказал, голубка довольно-таки большая. Кроме того, земляки, отступать уже нельзя. Повторяю, если мне удастся найти ее, шах освободит из темниц-зинданов ни в чем не повинных людей, а народ опять сможет спокойно спать по ночам. Вот, смотрите, у меня есть расписка-обязательство шаха с печатью! Кто знает, может, и Табиб Кемал гниет в одной из темниц…

Х а м м а л. Вах, если мы не найдем нашего чудотворного лекаря, кто будет лечить нас, бедняков, кто будет врачевать наших заболевших детей?

М а м е д. Вот именно. Я считаю, земляки, мы все должны отправиться на поиски белой голубки! Ох, как я хочу с ее помощью опять увидеть мою Гюльбахар!

Х а д ж и - а г а. Итак, ребята, вы думаете, что Табиб Кемал жив?

И б р а г и м. Шахский шут убежден в этом. И главный палач так считает.

М а м е д. Шакал визирь — хитрец и пройдоха. И Рябой Реджеб под стать ему. Они не станут убивать такого искусного лекаря и к тому же немного волшебника. Уверен, злодеи держат Табиба Кемала где-нибудь под семью замками в надежде использовать при случае в своих недобрых целях.

Х а д ж и - а г а. Так что будем делать, люди? Решайте!

С л е п о й н и щ и й. Мамед-джан, сколько дней, говоришь, тебе дали на поиски?

М а м е д. Три дня. Но если я не найду…

С л е п о й н и щ и й. Нам ясно, что с тобой будет, если ты не найдешь. Нельзя терять время, земляки! Давайте искать волшебницу голубку! (Сокрушенно.) Искать… Но ведь я-то без глаз!..

Д е р в и ш. Три дня, три дня… Что можно сделать за три дня? Мало надежды…

И б р а г и м. Надо сделать все, что в наших силах, братья! Три дня не такой уж малый срок!

С л е п о й н и щ и й. Что толку сидеть сложа руки, земляки!

М а м е д. Под лежачий камень, говорят, вода не течет! Кто поможет нам, если мы сами не поможем себе? Уверен, мы не будем одни в наших поисках. С нами будут все добрые, честные, разумные люди страны!

С л е п о й н и щ и й. Мамед-джан, мне по душе твоя уверенность! Сказано: кто ищет — тот найдет!

И б р а г и м (направляется к воротам). Пойду подниму на ноги всех городских воров!

Х а м м а л (также идет к воротам). Хаммалы города тоже будут искать волшебницу голубку! Три дня — немалый срок! Мы найдем ее!

М а м е д. Ребята! Через три дня встречаемся здесь же, у Хаджи-ага!

Х а д ж и - а г а. Ждем вас! Да сопутствует вам удача, джигиты!

Д е р в и ш. Аминь!

З а н а в е с.

Затемненная авансцена. Летит большая б е л а я п т и ц а. Это волшебница голубка. За ней гонится М а м е д. Птица не дается ему в руки. Чувствуется, она заманивает Мамеда куда-то. Мамед тяжело дышит, смертельно устал.

М а м е д. Ну, погоди же, таинственная птица! Ну, пожалуйста! Дай поймать себя! Ты нужна мне! Ты нужна нам всем! Ты — наше спасение! Учти, если я сейчас упаду, то уже не встану! Целый день я гоняюсь за тобой!.. Куда ты заманиваешь меня, куда ведешь? Погоди!.. (Падает. Лежит ничком без движения.)

Голубка улетает.

Полностью гаснет свет.

Открывается занавес.

Диковинное ущелье в горах. Между больших камней, очертаниями похожих на людей и животных, растут невиданной красоты цветы. Некоторые горят, будто маленькие солнца, другие мерцают, напоминая звезды.

Среди камней ползет М а м е д. Он почти без сил. С трудом поднимается, садится на камень.

Неужели мне суждено умереть здесь?.. Нужен глоток воды! Глоток холодной воды!.. (Замечает родник.) Ура, я спасен!.. Родник!.. (Ползет, припадает к роднику.) Что это?! Вместо воды — алая кровь?!.. Может, это кровь земли? Чудеса!.. Как же быть?.. Напиться… или? Попробую… (Протягивает ладонь к роднику.)

В этот момент к Мамеду подлетает б е л а я г о л у б к а, задевает крылом его плечо. Мамед вздрагивает, поднимает голову.

Опять ты?.. Куда ты завела меня, птица?.. Ну, дайся же мне в руки! Позволь поймать себя! Ты нужна мне! Ты нужна нам всем! В тебе наше спасение! Если я не выполню волю шаха, погибнут тысячи невинных людей! Помоги мне их спасти! Помоги народу вернуться к нормальной жизни!.. Впрочем, разве к нормальной?..

Голубка перепархивает с камня на камень, будто ищет что-то.

Жажда мучает!.. Эх, была не была — напьюсь из этого родника!.. (Тянет ладонь к роднику.)

Голубка подлетает, бьет крылом по руке Мамеда.

Не хочешь, чтобы я пил?.. Но где мы находимся, птица?.. Куда ты завела меня?.. Какое странное ущелье!.. Никогда не видел таких красивых цветов!.. Где мы?.. Что за место? (Оглядывается, опять садится на камень.)

Внезапно появляется ч е р н ы й к о б ч и к, гоняется за белой голубкой.

Голубка, спасаясь, садится на колени Мамеда. Черный кобчик пытается клюнуть птицу в голову. Мамед выхватывает нож и убивает кобчика.

Ну, вот, таинственная птица, ты спасена! Я убил твоего врага! А теперь ты спасай нас! Давай дружить! Вернемся в город, вернемся в шахский дворец!.. Я вижу, ты не слушаешь меня…

Голубка, отлетев в сторону, срывает причудливый белый цветок, кладет его к ногам Мамеда. Затем кропит его кровью из родника. Поднимает цветок и переносит его на большой голубого цвета валун, очертаниями похожий на человека.

Такое впечатление, будто валун начинает легонько шевелиться и раскачиваться.

Г о л о с в а л у н а (медленно, таинственно). Кто ты? Кто меня беспокоит?

М а м е д (вздрагивает). О аллах, что это значит? Чей это голос?

Г о л о с в а л у н а. Что тебе надо здесь, человек?.. Кто ты?.. Зачем пришел сюда — топтать эту красоту? Красоту… Красоту…

М а м е д. Я… я… пришел с добрыми намерениями… Неужели это ты, голубой камень, говоришь со мной?.. (Осторожно подходит к валуну, касается его рукой.)

Валун исторгает на Мамеда огненное пламя. Мамед отдергивает руку и отскакивает назад.

Г о л о с в а л у н а. Не тревожь меня, человек!.. Не трогай… не трогай…

М а м е д. Послушай, камень! Что плохого сделал я тебе? Почему ты пытаешься опалить меня своим огнем?

Голубка делает знаки Мамеду, предостерегая, чтобы он не подходил близко к валуну.

Г о л о с в а л у н а. Не тревожь… не тревожь…

М а м е д. Извини, таинственный валун! Очевидно, я не так понял тебя! Но что я должен делать? Стоять на месте? Хорошо, стою…

Г о л о с в а л у н а. Зачем, с какой целью ты пришел в это ущелье, человек?.. Человек… Человек…

М а м е д. О странный, таинственный валун! Я пришел сюда не по своей воле. Меня заманила сюда вот эта белая голубка. (Показывает на птицу.)

Наступает долгая тишина.

Г о л о с в а л у н а (медленно, с трудом). Хорошо, слушай меня, человек… Это ущелье называется Волшебным… Здесь погибло много знахарей, лекарей, ученых, мудрых, начитанных людей… Все они тщетно пытались разгадать тайну этого Волшебного ущелья… Здесь текут родники с мертвой и живой водой… Зная секрет, из камней и песка этого ущелья можно получить серебро, золото и всевозможные драгоценные камни… Растущие здесь цветы и травы способны исцелять людей от тысячи болезней… Но для этого надо знать волшебное слово… Из смертных это волшебное слово удалось узнать лишь мне одному…

М а м е д. Из смертных? Выходит, ты — человек?

Г о л о с в а л у н а. Был… был… был…

Долгая пауза.

М а м е д. Ну, пожалуйста, таинственный валун, открой мне свою тайну! Кто ты? Мне кажется, голос твой знаком мне…

Г о л о с в а л у н а. Тяжело говорить… Тяжело вспоминать… С каждым днем моя память слабеет все больше и больше. Но кое-что я могу еще вспомнить… Вот… Да… Я был лекарем в Мерве… Меня звали…

М а м е д. Табиб Кемал?!

Долгая пауза.

Г о л о с в а л у н а. Да, меня звали Табиб Кемал…

М а м е д (кричит). Я нашел тебя!.. Я нашел тебя!.. Дорогой Табиб Кемал!.. Почему ты стал голубым валуном?! Что случилось?!

Г о л о с в а л у н а. Не кричи, человек… Я не помню тебя… Моя память застывает с каждым мгновением… Слушай, слушай… Спеши услышать, пока я не забыл всего, пока я не застыл окончательно… Слушай, слушай…

М а м е д. Я — весь внимание, Табиб Кемал! А где Гюльбахар? Говори!

Долгая пауза.

Г о л о с в а л у н а. Да, итак, меня звали Табиб Кемал… Что было потом… Что было потом?.. Уже забыл… Память застывает… Помню только, что злосчастный шахский визирь и начальник стражи Рябой Реджеб привезли меня в это ущелье и приказали срочно приготовить снадобье, способное изменять человеческий облик, превращать человека в то или иное животное. Они дали мне слово оставить меня в живых и отпустить с миром домой, если я исполню их волю… И вот… И вот… Обернись назад, человек… Обернись назад… И ты сам увидишь… Сейчас ты сам все увидишь…

Мамед оборачивается.

Гаснет и вновь загорается свет.

Мамед становится свидетелем недавнего события.

Табиб Кемал сидит на камне. Перед ним на паласе разложены всевозможные принадлежности для приготовления лекарств — миниатюрные весы, ступки, сосуды, флаконы, склянки и прочее.

Появляются в и з и р ь и н а ч а л ь н и к с т р а ж и.

В и з и р ь. Ну, твое время истекло, чудодейственный лекарь! Мы спешим. Удалось сделать снадобье?

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (лицемерно). Иначе и не может быть! Мудрому из мудрейших, лекарю из лекарей — наши великодушные поздравления!

В и з и р ь. Заткнись, Реджеб! У нас нет времени! Нас ждут во дворце! Скоро рассвет.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Заткнулся, заткнулся, визирь. Говори ты!

В и з и р ь. Чем порадуешь, Табиб Кемал? Отвечай, тебе удалось сделать снадобье?

Т а б и б К е м а л (вздыхает, угрюмо). Я приготовил снадобье, которое ты просил, визирь. Я совершил большой грех и чувствую, что всевышний накажет меня за это. Надеюсь, и вы сдержите свое обещание?

В и з и р ь. Эх, дорогой Табиб Кемал, наш мудрый лекарь и немного волшебник! Все мы, люди, грешны. Что же касается наказания всевышнего, он может сделать это посредством нас, своих слуг! Я могу волей аллаха и казнить тебя, и помиловать!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (с нетерпением). Где снадобье, меняющее облик человека?

Т а б и б К е м а л. Вот здесь, в этом кувшине. (Показывает на кувшин желтого цвета.) Но снадобье действует не на всех людей.

В и з и р ь. Как так? Почему?

Т а б и б К е м а л. Против честных, правдивых, порядочных людей оно бессильно. Оно действует только на тех, в чьих характерах есть нечто скотское, звериное. Например, вот ты, начальник стражи… Обрати внимание на его лицо, визирь. Рябой Реджеб похож на злую цепную собаку. И речь его похожа на лай цепного пса. И вот, если он выпьет это снадобье или даже просто понюхает его, он может тотчас превратиться в собаку. А может и не превратиться. Вернее, превратится, но только частично. Скажем, произойдут соответствующие изменения в лице, в характере, он начнет то и дело лаять по-собачьи. Все зависит от дозы, от концентрации снадобья.

В и з и р ь. Понятно.

Т а б и б К е м а л. Или вот ты, визирь… В твоей внешности…

В и з и р ь (перебивает). Ну, ладно, ладно, старик, замолчи! Нам и так все ясно. (Показывает на голубой кувшин.) А что у тебя в этом голубом кувшине?

Т а б и б К е м а л. В нем, визирь, тоже одно волшебное снадобье. Да простит меня аллах за мою работу!

В и з и р ь. И тоже действует не на всех?

Т а б и б К е м а л. Это действует на всех.

В и з и р ь. Объясни, в чем же проявляется его действие?

Т а б и б К е м а л. Если человек выпьет хоть каплю этого снадобья, у него застынет кровь и он превратится в голубой валун. И вернуть человеку его прежний облик почти невозможно.

В и з и р ь. Браво, Табиб Кемал, браво! Ты — великий ученый! Я думаю, твои волшебные снадобья сослужат нашему четырежды луно- и солнцеподобному шах-ин-шаху большую службу!

Т а б и б К е м а л (бьет себя ладонями по голове). Ох, грешен я! Грешен!

В и з и р ь. Не кори себя, не кори, старик! Будь мудрым! Смотри на вещи шире! Ты выполнил свой верноподданнический долг!

Т а б и б К е м а л. Раз вы считаете, что выполнил, тогда отпустите меня на волю. Я хочу домой, визирь! Меня ждут люди, больные!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Не спеши, не спеши, чудодейственный лекарь! Хоть мы и сами очень спешим. Во-первых, вот тебе за труды. (Кидает на землю несколько золотых монет.) Во-вторых, мы хотим заключить с тобой еще одну сделку.

Т а б и б К е м а л (ногой отбрасывает монеты в сторону). Рябой Реджеб, я не купец!

В и з и р ь. Не сердись, не сердись, Табиб Кемал! Нам известно твое бескорыстие, твоя порядочность. Его величество наш шах-ин-шах очень сожалеет, что ему пришлось рассердиться на тебя. Но что поделаешь? Такая уж у него работа! Такая профессия. Шах!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Да шах — и мат! (Хохочет.) Между прочим, дорогой Табиб Кемал, его величество просил нас передать тебе большой-пребольшой привет и низко кланяться.

Т а б и б К е м а л (с горькой усмешкой). Привет передал? Просил низко кланяться? Удивительно!

В и з и р ь. Он пообещал также построить лечебницу на сорок и одну келью для оказания помощи больным нашего государства. Просил нас сказать тебе об этом, старичок.

Т а б и б К е м а л. Если бы каждый правитель всегда честно выполнял свои обещания, мир давно бы превратился в благодатный рай!

В и з и р ь. Однако, Табиб Кемал, мы спешим. Мы должны передать тебе еще одно поручение нашего четырежды луно- и солнцеликого! Последнее!

Т а б и б К е м а л. Что за поручение? Говори, визирь. Я внимательно слушаю.

В и з и р ь. Не все спокойно на границах нашего государства, старик. Особенно шаха беспокоит наш южный сосед… этот самый… Ну, ты знаешь, кого я имею в виду… Короче, возможна война. А в войне, старик, выигрывает, сам знаешь, тот, у кого больше войска, чьи воины лучше вооружены. Понятно, да? А казна шах-ин-шаха почти пуста. Торговые отношения с соседями в последние месяцы сведены, можно сказать, к нулю. Словом, надо помочь казне, Табиб Кемал!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Надо, надо! Помоги, старик! Или ты не патриот?

Т а б и б К е м а л (недоуменно). Чем же я могу помочь? Не понимаю…

В и з и р ь. Чудотворец, способный превратить человека в зверя или камень, может, надо думать, превратить того же человека и в слиток золота. Всем известно, Табиб Кемал, ведь ты немного и волшебник!

Т а б и б К е м а л (возмущенно). Превращать живого человека — в слиток золота?!

В и з и р ь. Да, а что?

Т а б и б К е м а л. Нет, нет! Даже говорить об этом — страшный грех! Да, я немного волшебник, но ведь добрый. Прошу тебя, не забывай этого, визирь! Губить человека?! Губить бессмертную человеческую душу?! Как можно?!

В и з и р ь (с усмешкой). Сразу видно, старик, что ты не государственный деятель! Как многие философы, ты, Табиб Кемал, переоцениваешь душу и жизнь человека. О каком грехе ты толкуешь? Выполнив эту просьбу шаха, ты окажешь тем самым и ему лично, и всем его подданным неоценимую услугу. Подумай, ведь в наших темницах томятся тысячи пленных, всевозможного рода проходимцы, сомнительные личности, воры, смутьяны, покушавшиеся на жизнь шах-ин-шаха и жизни нас, его вернейших слуг, и прочие преступники. Да, томятся! А кому от этого польза? Им? Нет. Нам? Тоже.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. В наших темницах-зинданах, старик, заживо гниют твари, поднявшие руку на шахскую власть! Их надо бы убивать и убивать! Легче содержать огромное войско, чем прокормить всю эту ораву. Одной воды за день они пьют столько, что нужна целая река. Но ведь им и есть иногда тоже что-то надо, согласись, старик. Одно разорение для казны!

В и з и р ь. А если всех этих бездельников превратить в золотые слитки, то, во-первых, они сами избавятся от каждодневных мучений, а во-вторых, в шахской казне вырастут горы золота, отчего наше государство станет еще могущественнее!

Т а б и б К е м а л (взрывается возмущением). Вы оба — не люди! Вы — звери! Вы — шайтаны!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Ах ты, старый пес! (Бьет Табиба Кемала плетью.)

Т а б и б К е м а л. Шайтаны! Шайтаны! Шайтаны! Но знайте, со дня образования мира, с момента появления человека на земле еще не было такого, чтобы черная сила закабалила людской разум, сделала бы его своим послушным рабом!

В и з и р ь (зло смеется). Хорошо, ты уговорил нас, старик! Мы не будем превращать тебя в послушного раба! Ты сгодишься нам и непослушным! Мы сделаем тебя слепцом с вырванным языком! У Рябого Реджеба большой опыт в подобных операциях. Он набил себе руку на этом. Но твои знания, твоя голова по-прежнему будут служить нам. Мы заставим тебя! (Начальнику стражи.) Эй, Реджеб, хватай этого выжившего из ума старого пса! Проткни ему глаза своим кинжалом! Вырви язык!

Начальник стражи кидается к Табибу Кемалу.

Лекарь хватает желтый кувшин и бьет им начальника стражи по голове. Кувшин разбивается. Визирь приходит на помощь начальнику стражи. Завязывается драка.

Табиб Кемал, изловчившись, вырывается, хватает голубой кувшин, размахивает им.

Т а б и б К е м а л. Не подходите ко мне, шайтаны! Не подходите — или превращу вас в камень!

Визирь бьет палкой по голубому кувшину. Кувшин разбивается, у него отваливается днище.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (набрасывается на Табиба Кемала, валит его на землю, начинает душить). Смерть ему! Смерть! Он никогда не будет с нами! Смерть упрямцу!

В и з и р ь. Не трать на него силы, Реджеб! Угостим-ка лекаря его же снадобьем! (Поднимает отвалившееся дно голубого кувшина.)

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Осталось что-нибудь?

В и з и р ь. Немного есть. Держи его покрепче!

Начальник стражи и визирь насильно вливают в рот Табиба Кемала остатки зелья, превращающего человека в камень.

Табиб Кемал издает жалобный вопль.

Визирь и начальник стражи отбегают в стороны.

Т а б и б К е м а л. О аллах, холодеет кровь в жилах!.. Я погибаю… Изверги!.. Шайтаны!.. Шай…

Табиб Кемал превращается в валун голубого цвета, похожий очертаниями на человеческое тело.

В и з и р ь. Вот так-то, старый пес!.. Считай, ты попал в яму, которую рыл для другого.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Жаль, мы остались без волшебного снадобья! (Осторожно поднимает осколки желтого кувшина.) Все сразу же испарилось.

В и з и р ь. Да, это зелье могло бы сослужить нам службу — превратить придурочного шахского сынка Шахина в полного осла! Но ничего! Во всех случаях ему не видать папашиного трона, как своих ослиных ушей! В ближайшее время, Реджеб, мы должны сделать так, чтобы наш солнцеликий переселился к дьяволу в ад. Он это вполне заслужил! И тогда шахом становлюсь я. А ты — моим визирем!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Может, он еще не околел окончательно, этот упрямый старый пес? (Обнажает меч, бьет им по голубому валуну.)

Валун исторгает столб огня.

В и з и р ь (задумывается, после паузы). Какой все-таки волшебной силой обладал этот лекарь! Какими знаниями! Жаль, что мы потеряли его! Поторопились мы, Реджеб! Дураки!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (чешет затылок, кивает головой). Что да, то да — погорячились мы, визирь! Но дело сделано. До восхода солнца остается совсем немного. Шах ждет нас. Ждет Мамеда…

В и з и р ь. Да, скорее на коней!

Визирь и начальник стражи поспешно уходят.

Гаснет и вновь загорается свет.

М а м е д в задумчивости стоит перед голубым валуном. В стороне — б е л а я г о л у б к а.

М а м е д (потрясает кулаками). Какая звериная жестокость! Какое гнусное предательство! Бедный Табиб Кемал! Скажи, как можно помочь тебе?

Белая голубка срывает большой алый цветок, кладет его на валун.

Г о л о с в а л у н а. Помочь… помочь…

М а м е д. Знакомый запах! Кажется, это тот самый цветок, который мы нюхали во дворце. Уж не хочешь ли ты, птица, превратить меня в какого-нибудь зверя?

Г о л о с в а л у н а. Ты хочешь помочь мне, человек?.. Это почти невозможно… Однако попробуй… Попытайся сдвинуть меня с места… Здесь, подо мной, находится красный кувшинчик с живой водой… Мне удалось утаить его от этих шайтанов. Если бы ты смог достать эту воду, растворить в ней лепестки алого цветка и окропить меня, мне бы стало полегче… Но боюсь, у тебя не хватит сил… Тяжел я, очень тяжел…

М а м е д. Я должен сделать это во что бы то ни стало, Табиб Кемал!

Мамед сбрасывает с себя халат, делает попытки сдвинуть валун с места. Белая голубка терпеливо ждет в стороне. После нескольких попыток Мамеду удается чуть-чуть сдвинуть валун, который исторгает при этом сноп огня.

Мамед извлекает из-под валуна небольшой красный кувшинчик, бросает в него алый цветок, взбалтывает живую воду и окропляет ею валун.

Постепенно в валуне еще явственнее проступают человеческие черты, он явно становится похожим на старого лекаря.

Г о л о с в а л у н а. Спасибо тебе, джигит!.. Мне стало немного легче!.. Немного… Немного… Но память моя еще очень тяжела… Тяжела… Тяжела…

М а м е д. Я хочу, чтобы ты полностью стал человеком, Табиб Кемал!

Г о л о с в а л у н а. Увы, джигит, даже живая вода и волшебный алый цветок бессильны сделать это!.. Бессильны… Бессильны… Бессильны…

М а м е д. Нет, нет, я хочу помочь тебе до конца! Ты нужен людям, Табиб Кемал! И мне! И Гюльбахар! Ты должен вернуть ее мне! Я не могу без нее!

Г о л о с в а л у н а. К сожалению… К сожалению…

М а м е д. Ты должен придумать что-нибудь, Табиб Кемал! Ну, пожалуйста!

Г о л о с в а л у н а. Я узнал тебя… Узнал тебя… Вспомнил… Ничего не поделаешь, сынок, Мамед… Видно, такова моя судьба… А как ты нашел меня?

М а м е д. В это ущелье завлекла меня вот она — белая голубка. (Показывает на птицу.) Она заколдовала шаха, визиря и начальника стражи. Они приказали мне найти ее в течение трех дней, пообещав в награду за это освободить из темниц-зинданов заключенных, избавить народ от принудительной бессонницы.

Г о л о с в а л у н а. Белая голубка — моя внучка Гюльбахар. Она заколдована мною.

М а м е д. Что?! Гюльбахар?! Моя возлюбленная?! Моя невеста?! (Кидается к голубке, гладит ее. Он полон смятения.) Но мне нужна не птица!.. Мне нужна моя Гюльбахар! Уж не снится ли мне сон, Табиб Кемал?

Г о л о с в а л у н а. Увы, сынок, Мамед, это явь… Печальная явь… Белая голубка — Гюльбахар… Гюльбахар… Гюльбахар…

М а м е д. Вы оба должны стать людьми! Непременно! Во что бы то ни стало! Ибо без Гюльбахар я сам не человек. Как это сделать, Табиб Кемал? Подумай! Пожалуйста!

Г о л о с в а л у н а. Ничто и никто не может помочь нам. Мы обречены, сынок… Мы обречены…

М а м е д. Но почему?! Почему?!

Г о л о с в а л у н а. Никто, кроме меня, не может приготовить снадобье, способное вернуть мне человеческий облик… А я… всего-навсего… говорящий камень… Мой ум скован… Мой разум скован… Мои знания скованы…

М а м е д. Надо что-то придумать! Надо что-то придумать! Эге-ге-ей! Горы! Камни! Травы! Цветы! Деревья! Отзовитесь! Надо что-то придумать! Надо помочь Табибу Кемалу! Надо помочь моей Гюльбахар!

Г о л о с в а л у н а. Не кричи, Мамед… Не трать зря силы… Горы, камни, травы, цветы и деревья — это конечно же друзья человека… Наши друзья… Но помочь человеку в беде может только человек… Да, есть еще одно средство, способное расколдовать меня и Гюльбахар, вернуть нам человеческий облик… Но не так-то просто воспользоваться этим средством… Я бы даже сказал, это почти невозможно… Пытаясь помочь нам, ты можешь погибнуть… Погибнуть… Погибнуть…

М а м е д. Я не боюсь трудностей! Я не боюсь смерти! Скажи, что я должен сделать, Табиб Кемал! Клянусь, я сделаю невозможное!

Г о л о с в а л у н а. Не надо заранее клясться, сынок… Боюсь… Боюсь, я пошлю тебя на верную смерть… На верную смерть… На верную смерть…

М а м е д. Что я должен сделать, Табиб Кемал? Говори, я жду! Я жду!

Г о л о с в а л у н а. Слушай… Слушай… Если в живой воде, которую ты, Мамед, держишь в своих руках, растворить щепотку пепла от праха трех самых отъявленных злодеев страны, сгоревших на костре из веток саксаула — ноши сорока верблюдов, и полученной смесью окропить меня, то я вновь стану человеком…

М а м е д. Прекрасно! Есть у меня на примете три отъявленных, бесспорных злодея! Я знаю, где найти их! Или, Табиб Кемал, я погибну, или ты опять станешь человеком! Пожелай мне успеха!

Г о л о с в а л у н а. Да сопутствует тебе удача, джигит, сынок, Мамед!.. Белая голубка, Гюльбахар, проводит тебя… Проводит тебя… Проводит тебя…

М а м е д. Ждите меня, родные! Ждите моего возвращения! До скорой встречи! До счастливой встречи. (Уходит, сопровождаемый белой голубкой.)

Гаснет свет. Валун излучает мерцающее сияние.

Г о л о с в а л у н а. Счаст-ли-во, Ма-мед!.. Мы ждем!.. Мы на-де-ем-ся!.. На-де-ем-ся!.. На-де-ем-ся!..

Г о л о с Г ю л ь б а х а р. Ждем! Надеемся!

З а н а в е с.

Тронный зал в шахском дворце.

Ш а х ползает вокруг трона, пытается веревкой привязать ножки трона к ковру.

Ш у т с насмешливой улыбкой наблюдает за этим бессмысленным занятием. У двери стоит и дремлет н а ч а л ь н и к с т р а ж и Р я б о й Р е д ж е б.

Ш у т. Мой шах-ин-шах, неужели ты думаешь, что так будет надежнее, прочнее? Но ведь не троны проваливаются в тартарары, а их владельцы!

Ш а х. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Не болтай вздор, дурак! Лучше расскажи что-нибудь смешное. Развлеки своего повелителя! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш у т (хохочет). А по-моему, нам и так очень смешно! (Копирует шаха.) И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Что же тебе смешно, болван? И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш у т. А разве не смешно? (Снова подражает.) И-а!.. И-а!.. И-а!.. Не дворец, а конюшня!

Ш а х. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Эй, начальник стражи!.. Рябой Реджеб!.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (пробуждается). Гав-гав-гав!.. Да, ваше величество!.. Трижды… четырежды… луна… солнце… Гав-гав-гав!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Реджеб, сними с шута голову!.. Пусть полюбуется на нее со стороны да посмеется! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш у т. Пусть он сначала с себя снимет голову, а я посмотрю: если это не очень больно, то и я позволю.

Ш а х (смеется). И-а!.. И-а!.. И-а!.. Э, болван, как же он может сам себя обезглавить? И-а!.. И-а!.. И-а!

Ш у т. А мы поможем ему! Сначала — ему, потом — тебе! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х. И-а.. И-а!.. Опасно шутишь, шут! И-а!.. И-а!.. И-а!.. Что делает мой сынок, мой наследник Шахин? И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш у т. Набил себе живот зеленым клевером в саду и спит в дворцовой конюшне.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Начальник стражи, Реджеб, где мой визирь? Тоже, наверное, дрыхнет где-нибудь? И-а!.. И-а!.. И-а!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав! Ваше величество, у визиря под вечер наступает час бешеного вытья. Чтобы не беспокоить нашего четырежды луно- и солнцеликого, он убегает на пустырь за дворцом и воет там — отводит душу. Вот, слышите?.. Гав-гав-гав!..

Издали доносится шакалий вой: «У-у-у!.. У-у-у!..»

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Все-таки жаль его! Бедняга! Все убирайтесь прочь с моих глаз! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Начальник стражи и шут выходят.

Вскоре появляется в и з и р ь.

В и з и р ь (с поклоном). У-у-у-у!.. Ваше величество, вы спрашивали меня? У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Навылся, визирь?.. Облегчил душу?.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Скорее, напротив, ваше величество, — надорвал душу! Что за жизнь настала? Звериная, шакалья жизнь! Вы согласны, ваше величество? У-у-у-у!..

Ш а х. Ишачья жизнь! И-а!.. И-а!.. Визирь, сегодня истекает срок — три дня, с тех пор, как Мамед ушел на поиски волшебницы голубки. Или он обманул нас? Сбежал? И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Не беспокойтесь, ваше величество. Говорят, резвость кошки до сеновала. Никуда не денется от нас этот Мамед. Сотни наших самых проворных ищеек-джасусов выследят его, поймают и бросят к вашим ногам! У-у-у-у!.. У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Визирь, я не понимаю твоих слов, твою мысль! И-а!.. И-а!.. И-а!.. Почему? Му-у-у-у!.. Ой, извини, забыл!.. Я еще не корова… И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Ваше величество, мы говорим на разных языках. У-у-у-у!..

Ш а х. Без намеков, нахал! И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. Я без намеков, ваше величество! Я от всей души… У-у-у-у!.. Надо было нам сразу же обезглавить этого парня Мамеда! У-у-у-у!..

Ш а х. Все-таки он пообещал нам поймать волшебную голубку, которая, я уверен, может расколдовать и шах-заде, и меня, и тебя, и начальника стражи. И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Не смею вам советовать, ваше величество, но, мне кажется, луноподобному шах-заде лучше оставаться в полуживотном, ослином состоянии. В наше время, ваше величество, наследникам нельзя очень-то доверять! Не успеете глазом моргнуть, как лишитесь трона! У-у-у-у!..

Ш а х. И-а! И-а!.. Да ты спятил с ума, визирь! Я ведь отец, да к тому же еще и… И-а!.. И-а!.. И-а!.. А они очень любят свое потомство… И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Не гневайтесь, мой шах-ин-шах! Вы — отец всего нашего государства! И если вы хотите быть счастливым, спокойным ослом… извините, я хотел сказать — отцом… У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Довольно! Заткнись, визирь! Не береди душу! Вах, сынок! Ведь с тебя все началось! Ты первый огласил наш дворец этим ревом! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Вбегает ш а х - з а д е. Делает галопом круг по залу. Оглушительно ревет по-ослиному.

Ш а х - з а д е. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Ты звал меня, папочка? И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Сыночек! И-а!.. И-а!.. И-а!.. Не звал, так как я никогда не расстаюсь с тобой, ты всегда, постоянно со мной, в моем сердце! И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Как изволили спать-почивать, наш драгоценный шах-заде, наш маленький луненочек? У-у-у-у!..

Ш а х - з а д е. И-а!.. И-а!.. Папа, мне приснился сон, будто я стал взрослым осликом! И я так быстро-быстро побежал! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х (грустно, с человеческой интонацией). И-а, и-а, моя радость! Визирь, ты — скотина! Ты еще посмел бросить тень на моего сына, на моего наследника! И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Мой долг — сказать, предупредить, предостеречь, посоветовать, ваше величество! А там уж — ваше дело! У-у-у-у!..

Вбегает н а ч а л ь н и к с т р а ж и.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!.. Ваше величество, поздравляю! Мамед вернулся. Негодяй оказался честным парнем! Гав-гав-гав!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Что?! Мамед?! С голубкой?! С волшебницей? И-а!.. И-а!.. И-а!.. Давай его сюда! Скорей! И-а!.. И-а!.. И-а!.. Реджеб, немедленно! Срочно! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (распахивает дверь). Гав-гав-гав!.. Мамед, добро пожаловать! Просим! Ждем тебя! Гав-гав-гав!..

Входит М а м е д.

М а м е д (оглядывается). Я смотрю, ваше величество, у вас здесь мало что изменилось. (Втягивает носом воздух, принюхивается.) Фу, как в зверинце!

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Мы устроим тебе здесь византийский цирк, Мамед, если ты не выполнил нашего поручения! И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Ты выполнил его, Мамед? Признавайся! У-у-у-у…

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав! Отвечай, Мамед! Да или нет? Чет — нечет? Волк или лиса? Гав-гав-гав!..

М а м е д. Ни то, ни другое.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Что?! Как ты сказал?! Значит, ты обманул нас? Ну, Мамед!.. Ну, Мамед! Берегись! Начальник стражи! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав! Да, слушаю вас, ваше величество. Гав-гав-гав!..

М а м е д. Да не обманывал я вас. Просто я ответил на вопрос Рябого Реджеба. Я не волк и не лиса, не осел, не шакал и не собака. Я — человек!

Ш а х - з а д е. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Па-поч-ка, я тоже хочу стать человеком! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Мамед, ближе к делу! Где белая голубка, которая заколдовала-попортила нас? Ты поймал ее? И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Поймать-то я ее поймал, ваше величество, только она не дотянула до лицезрения вас.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Визирь, что он говорит? И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у! Как я понял, наш четырежды луно- и солнцеликий, этот парень не выполнил вашего поручения. У-у-у-у!

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Тогда что же вы, ослы, собаки, шакалы, стоите — глазами хлопаете? Вешайте его! Рубите ему голову! Кромсайте его на куски! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав! Это мы мигом, ваше величество! (Выхватывает из ножен меч.) На самом высшем уровне! Гав-гав-гав!.. Смерть обманщику солнцеликого! Гав-гав-гав!

М а м е д. Погодите, ваше величество! Куда такая спешка? Что, пожар? Вначале выслушайте — потом уж судите и сносите голову. Подумаешь! Голубку эту, белую волшебницу, я поймал…

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Если поймал, Мамед, так давай ее скорей сюда! У-у-у-у!.. Не тяни! Пусть она немедленно расколдует-излечит нас. Всех-всех-всех! У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Да, да, пусть расколдует! И в первую очередь — моего сыночка! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х - з а д е. И-а!.. И-а!.. Хочу расколдоваться!.. Хочу расколдоваться!.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Однако слушайте дальше, ваше величество… Да, волшебницу голубку я поймал. Бедная птаха так перепугалась, оказавшись у меня в руках, что едва могла говорить по-человечески. Но потом пришла-таки в себя, и мы поняли друг друга. Да, сказала она мне, шах-заде, ваш луненочек-осленочек заколдован-попорчен. И снадобье дала мне для расколдования его. Здесь оно у меня. (Хлопает по карману своего халата.)

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Мамед, а про наши болезни что сказала голубка? И-а!.. И-а!.. И-а!.. Дала снадобье? Ты взял?

М а м е д. Про ваши болезни, ваше величество, она сказала, что это вовсе не болезни. Просто, говорит, они сами по себе такие! В характере, говорит, все это у них — ослиное, шакалье, собачье. От рождения. Вот, в конце концов, эти свойства и проявились.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Мамед, и ты не задушил негодницу, нахалку за эти слова?! Не оторвал ей ее вольнодумную голову? Не выколол ей глаза? Да как ты мог спокойно это слушать, Мамед? Да ты знаешь, кто ты? Ты — государственный изменник! И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Именно так я и хотел поступить, ваше величество. Я уже занес было руку… Но не успел. С неба камнем упал черный кобчик и в один миг прикончил голубку.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Молодец кобчик! Правильно сделал! Не то что ты, ротозей! Видишь, Мамед, даже птицы защищают мою честь! И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Ваше величество, давайте, как вы сами сказали, ближе к делу! Итак, если вы не отказываетесь от своего обещания — выпустить из темниц-зинданов всех заключенных, если вы обещаете избавить народ страны от пытки бессонницей, я готов приступить к исцелению вашего наследника.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. А меня, Мамед, кто исцелит-расколдует? И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Может быть, ваш визирь? Говорят, он разбирается в науках.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Это правда, визирь? Ты разбираешься? И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у!.. (С поклоном.) Не настолько, ваше величество, не настолько. У-у-у-у!.. Если бы я был такой ученый, разве я выл бы сейчас по-шакальи? Как говорится, знал бы плешивый средство, он бы себя первого сделал волосатым! У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Первым ты должен расколдовать-излечить меня, Мамед! Кто здесь шах? Я или не я? И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Вы, конечно, шах. И еще какой! Вас, ваше величество, слышно далеко. — за тридевять земель!

Ш а х - з а д е. И-а!.. И-а!.. Не-ет!.. Не-ет!.. Не-ет!.. Слушай меня, Мамед! Первым ты расколдуешь-излечишь меня! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Сынок, нельзя пререкаться с отцом… Да еще с таким… С отцом-шахом! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х - з а д е. И-а.. И-а!.. Если ты настоящий отец, да еще отец-шах, будь великодушным, папочка, вели первым излечить меня! И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Ваше величество, я же сказал по-туркменски: я могу исцелить-расколдовать только вашего сына.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. А как же быть нам? Посмотри на мои уши, Мамед! Неужели мы так и будем до конца жизни — и-а, и-а, и-а?!

В и з и р ь. У-у-у-у!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!..

Ш а х. И-а!.. Раньше-то мы не были такими, Мамед! И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Ваше величество, повторяю, вы и раньше были почти такими же, только никто не осмеливался сказать вам об этом прямо, в лицо.

В и з и р ь. У-у-у-у!.. О аллах, неужели это навеки?! У-у-у-у!.. Мамед, пожалей! У-у-у-у!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!.. Пожалей, Мамедик!.. Гав-гав-гав!..

М а м е д. Короче говоря, ваше величество, выбирайте! Или я расколдовываю-излечиваю вашего сына Шахина, или зовите своих палачей. Вот моя голова!

Ш а х (недоуменно). И-а!.. И-а!.. Ты что, чудак! Так спешишь умереть? С ума спятил, Мамед, не иначе! И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Я хочу определенности, ваше величество! И чем скорее, тем лучше. Или я живу здесь, на земле, или в раю! Мне все равно.

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Ты уверен, что в раю? А если в аду? У-у-у-у!..

М а м е д. Я не успел нагрешить. Ясно, что попаду в рай!

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Вы слышали, мой шах? Какой хвастун!.. У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Слышать-то я слышал, но… И-а!.. И-а!.. И-а!.. Эй, парень, это точно, что ты бессилен расколдовать-излечить нас и вернуть нам наш прежний облик? И еще… Это правда, что волшебница голубка мертва? И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. С какой стати я буду врать вам, ваше величество? И как я могу браться сделать то, что мне не под силу? А волшебница голубка, увы, мертва! Но я сейчас вспомнил… Испуская дух, она сказала мне: «Шах, визирь и начальник стражи смогут исцелиться-расколдоваться, если побывают на том свете и трижды перепрыгнут через адский огонь.

Входит ш у т.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Это что-то новое, Мамед! А разве можно побывать на том свете так, чтобы потом и вернуться? И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Конечно, можно.

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Как? У-у-у-у!..

Ш у т. Если решишься пойти туда, мой шах, захвати на обратном пути райскую веточку для моего колпака!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!.. Как, Мамед? Гав-гав-гав!..

М а м е д. Волшебница голубка сказала мне, как это сделать. Она дала мне на этот случай эликсир. Вот он, смотрите! (Достает из кармана халата флакон, показывает всем.) Надо натереть этим эликсиром руки, лицо и прыгнуть в огромный костер из веток саксаула — ноши сорока верблюдов. Человек мгновенно оказывается на том свете и вскоре возвращается назад живым и невредимым. (Прячет флакон в карман халата.) Ну, так решайте, ваше величество, будем расколдовывать вашего луненочка-осленочка или нет?

Ш а х (сыну). И-а!.. И-а!.. Шахин-джан, сыночек, кровь моя, если тебя сейчас расколдуют и сделают полноценным человеком, ты не предашь меня, своего папу? И-а!.. И-а!.. И-а!.. Не спихнешь с трона?.. Не загонишь на конюшню?.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х - з а д е. И-а!.. И-а!.. Не знаю, не знаю, папуля! И-а!.. И-а!.. И-а!.. Там будет видно… Сначала расколдуйте меня! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х (размышляет вслух). И-а!.. И-а!.. Сын или трон? И-а!.. И-а!.. И-а!.. Оба дороги… Но кто больше?.. Если визирь окажется прав, сын скрутит меня в бараний рог… И-а!.. И-а!.. Проклятие человеческому роду!.. Нельзя положиться даже на родное дитя! И-а!.. И-а!.. И-а!.. О аллах, подскажи, научи, как поступить! (Бросает кости, гадает.) И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х - з а д е. И-а!.. И-а!.. Папуля, позволь мне поваляться вот здесь, на ковре!.. Спинка чешется!.. Блошки, наверное, завелись… И-а!.. И-а!.. И-а!.. (Ложится спиной на ковер перед троном, валяется по-ослиному.)

Ш а х. И-а!.. Мамед, расколдуй-излечи Шахина, помоги, если и вправду можешь! Оказывается, отцовское чувство — любовь к сыну — берет верх над любовью к трону. А там посмотрим… И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д (достает из кармана халата флакончик). Вот оно — волшебное снадобье! Голубкин э-лик-сир! (Делает вид, будто читает этикетку.) Антиослин для малолетних! Достаточно одного глотка — и…

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (бросается к Мамеду). Гав-гав-гав!.. Дай, я дам ему, Мамед!.. Гав-гав-гав!.. (Хочет выхватить флакон из рук Мамеда.)

М а м е д. Нет, не ты, Реджеб! Пусть визирь даст эликсир Шахину.

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Я? А почему, собственно, я?.. У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Что, визирь, не хочешь помочь Шахину?.. Или дать тебе золотой за эту чепуховскую услугу? На взятку набиваешься?.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь (несколько растерянно). У-у-у-у!.. Не в этом дело, ваше величество!.. У-у-у-у!.. Быть удостоенным подобной чести… Для меня это большое счастье, но… У-у-у-у!.. (Берет у Мамеда флакончик, направляется к шах-заде. Вдруг роняет флакончик на пол. Флакончик разбивается.)

М а м е д. Что, визирь, рука дрогнула?

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Что ты наделал, визирь?! Проклятие на твою шакалью голову!.. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Теперь мой сын навеки останется осленком!.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Простите и пощадите меня, ваше величество! Виноват… Споткнулся я… Нечаянно… У-у-у-у!.. Все видели… У-у-у-у!..

Ш у т. Вопрос к присутствующим! Какова цена визирю, который спотыкается на ровном месте? А что будет на неровном?

М а м е д. Было бы очень странно, визирь, если бы ты поступил иначе — не разбил флакончик! Я просто проверял тебя, испытывал твои чувства к шаху и шах-заде. Только знай, во флакончике была обыкновенная вода, не имеющая никакого отношения к исцелению шах-заде. Вот оно — волшебное снадобье, эликсир голубки! (Достает из кармана халата другой флакон.) Вот он — дар чудодейственной птицы! Пей, осленок, и да поможет тебе всевышний! (Вливает в рот шах-заде волшебное снадобье.)

Внешность шах-заде мгновенно преображается. Исчезают длинные уши и прочие черты ослиности.

Ш а х - з а д е. Ур-р-р-а-а-а!.. Ур-р-р-а-а-а!.. Вы слышите?.. Вы слышите?.. Ура, а не — и-а!.. Ур-р-р-а-а-а!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Сынок!.. Шахин!.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х - з а д е. Ур-р-р-а-а-а!.. Отец, не сон ли это?

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Не сон, сынок, не сон! Самая что ни на есть явь!.. Молодец, Мамед! И-а!.. И-а!.. Визирь, дай ему пиалу золота! Или что там мы обещали ему?.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Ваше величество, золото — золотом, но вы обещали и другое.

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Мамед, ты не выполнил все пункты нашего уговора! Вспомни! Ты должен был поймать и принести во дворец волшебницу голубку, которая расколдовала бы его величество шаха и нас, его верных слуг! Мой шах-ин-шах, я утверждаю: этот парень — колдун! А колдунов мы обычно вешаем. У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Верно, вешаем. И-а!.. И-а!.. Молодец, что вспомнил, визирь! Начальник стражи, эй! Займись парнем! И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Ах, вот оно что?! Вы платите злом за добро, ваше величество? Очень некрасиво!

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Видите, ваше величество, он уже критикует вас! Я же говорил — колдун! У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Действительно! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х - з а д е. Отец, не будь тряпкой! Или ты убей Мамеда, или… уступи мне свой трон — я отправлю его на тот свет собственноручно! Ур-р-р-а-а-а!.. А не — и-а!

Ш у т. Дай бог не сглазить! Сыночек-то — вылитый папаша! И вот-вот турнет его с его позолоченной табуретки!

М а м е д. Ваше величество, не по-человечески поступаете! Нечестно это!

В и з и р ь. У-у-у-у!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Конечно, не по-человечески, Мамед. Согласен, по-скотски. Ты ведь не расколдовал, не вылечил нас. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Не видишь?.. Не слышишь?.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х - з а д е. О аллах! Как здесь у вас интересно!.. Как в зоопарке! (Хохочет.) Ур-р-р-а-а-а!

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Да и вообще, Мамед, ты уже не раз подводил нас. У-у-у-у!.. Вспомни случай со сном нашего луно- и солнцеликого — трижды, четырежды, с тем сном, который потом повторно увидел и старый караван-сарайщик Хаджи-ага, увидел, а затем продал его безбородому плуту маклеру. Сон у маклера перекупил ты. А где он сейчас, этот нужный нам высочайший сон? Где?! У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Вот именно, где сон, Мамед? Имей мы его сейчас под рукой, в наличности, мы бы изучили его, исследовали бы и с помощью аллаха нашли бы ключ к тайне нашего высочайшего недуга, пути к нашему — и-а!.. и-а!.. и-а!.. — исцелению. И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. И я тоже — у-у-у-у!. — исцелился бы с помощью этого сна и аллаха! У-у-у-у!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. И я — гав-гав-гав! — исцелился бы!.. Чем я хуже других?.. Гав-гав-гав!.. Где сон, Мамед-джан? Нужен сон, Мамедик! Гав-гав-гав!

М а м е д. Я ведь уже говорил вам, ваше величество, сон у меня потом перекупил опять безбородый плут-маклер.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Вот именно. А мы этого неприлично безбородого маклера поторопились отправить на тот свет — отращивать бороду. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Не надо было продавать! И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Не надо было спешить, ваше величество! Я-то при чем?

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Так или иначе, он — там, на том свете! У-у-у-у!.. Не надо было перепродавать ему сон! у-у-у-у!.. ты виноват, парень! Смотайся на тот свет, забери у безбородого сон. Ты ведь можешь, у тебя есть волшебный эликсир. У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Да, да, смотайся на тот свет, Мамед, забери мой сон у безбородого, тогда и я выполню свои обещания — открою двери темниц-зинданов, разрешу народу спать. И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Да уж знаю я, как вы выполняете свои обещания, ваше величество!

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Вы изволили изречь мудрые слова, наш четырежды луно- и солнцеликий! Пусть Мамед принесет вам с того света ваш высочайший сон, если он такой шустрый и не врет насчет своих возможностей! У-У-У-у! Тогда вы исцелитесь с помощью этого сна… И мы с Реджебом исцелимся. У-у-у-у!.. Хо-о-ти-и-м!.. У-у-у-у!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Хо-о-ти-и-им!.. Гав-гав-гав!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Из уст моих всегда сыплются жемчужины мудрости, визирь!.. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Эй, Мамед, я передумал! Я не стану убивать тебя. Если ты действительно любишь своего шаха, если ты действительно любишь свой народ и хочешь, чтобы он вышел из темниц и получил возможность пользоваться сном и сновидениями, принеси мне с того света мой высочайший сон. И-а!.. И-а!.. И-а!..

Долгая пауза. Мамед размышляет.

М а м е д. Хорошо. Я согласен.

Ш у т. С ума ты спятил, парень! Как же ты пойдешь на тот свет? А главное — как вернешься?

М а м е д. Я уже говорил — как, дружище шут! Разложу огромный костер из веток саксаула — ноши сорока верблюдов, натру лицо и руки эликсиром, который дала мне волшебница голубка, заберусь в середину костра, подожгу его и мгновенно окажусь на том свете. Сделаю там дело и вернусь.

Ш у т. Ты превратишься в пепел, несчастный! Безвозвратно! Одумайся!

М а м е д (ворчливо, тихо). Мне дают возможность одуматься… на плахе. (Шуту.) Промашки быть не может, шут! Способ верный. Я не сомневаюсь в волшебстве голубки, в возможностях ее эликсира! Да и вы все сами только что видели, как ее волшебное лекарство — антиослин для малолетних — расколдовало-излечило наследника престола!

Ш у т. Ну, посмотрим, посмотрим. Однако мне жаль тебя, Мамед! Наивняк!

М а м е д. Ваше величество, я сам должен наблюдать за сбором веток саксаула для костра. Нужны самые толстые, но сухие. Мне потребуется также сорок верблюдов и три дня сроку. Ровно через три дня в полдень, ваше величество, мы встречаемся с вами на площади перед вашим дворцом. И вы получаете свой высочайший сон! Устраивает?

Ш у т. Чокнулся ты, наверное? Еще раз говорю, опомнись, парень! С огнем не шутят!

М а м е д. А я, дружище шут, и не шучу. Однако ты мне нравишься! Мы будем с тобой дружить! Ваше величество, но если вы и на этот раз обманете…

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Не беспокойся, Мамед. Говорю при свидетелях: если ты принесешь нам с того света наш сон, все твои желания будут исполнены так быстро, что ты не успеешь даже глазом моргнуть! И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Прекрасно! Итак, ваше величество, через три дня встречаемся на дворцовой площади. Хоп?

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Хоп-хоп!.. Заберешь у безбородого мой сон и принесешь от него расписку, подтверждающую, что это именно тот самый сон. Хоп? И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Само собой, ваше величество. Хоп!

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Погоди, еще не все — хоп, Мамед. Есть еще одно поручение… Если вдруг встретишь на том свете моего покойного родителя, передашь ему от меня большой привет и поклон. Поцелуешь руки! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Все смеются.

М а м е д. Непременно, ваше величество! Считайте, я уже выполнил ваше поручение. Ну, я пошел.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Иди, Мамед, иди!.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

Мамед уходит.

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Вы верите Мамеду, ваше величество? Думаете, принесет с того света ваш высочайший сон? У-у-у-у!..

Ш а х (вздыхает). И-а!.. И-а!.. Этот сон — наша последняя надежда на исцеление, визирь. А ты веришь в исцеление, визирь? Твое мнение? И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Хотелось бы верить, ваше величество! Действительно, последняя надежда! Только я сомневаюсь, сильно сомневаюсь… У-у-у-у!..

Ш а х - з а д е. Ну и воешь ты препротивно, визирь! И уши у тебя с каждым днем все острее и острее! И глаза злее! Сразу и не поймешь, чего в тебе больше: шакальего или человеческого?

В и з и р ь. У-у-у-у!.. В том-то все и дело, наш луненочек! (Понизив голос.) Свернуть бы тебе голову!.. (Громко.) Самому хотелось бы ясности, наш луненочек! У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Сы-нок!.. Визирь!.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х - з а д е (хохочет). Ох и даешь же ты, папа!

Ш у т. Можно подумать, ты сам совсем недавно не давал еще похлеще!

Ш а х - з а д е. Не попастись ли тебе, папуля, на лужайке, не порезвиться ли тебе на воле? Взгляни на себя в зеркало: могут ли быть у главы государства такие длинные уши?

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Нет, сынок, не спеши… Ведь пока я жив… И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х - з а д е. Ну и что с того, что ты жив?

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Есть же традиция… И-а!.. И-а!..

Ш а х - з а д е. Ты послушай себя со стороны, папочка!..

В и з и р ь (в сторону). У-у-у-у!.. Рвешься к трону?! Тебе никогда не видеть его как своих ушей! (Закрывает ладонью рот, тихо воет.) У-у-у-у!.. У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Каков бы я ни был, сынок, я — шах, шах — до самой своей кончины! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х - з а д е. И долго ты думаешь задерживаться, папуля?

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Где, сынок? И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х - з а д е. Здесь, на этом свете, папочка?!

Ш у т (б зал). Вот она, эта вечная проблема — отцы и дети! В самом неприглядном ее свете. (Шаху.) К чему этот неделикатный семейный спор, мой шах? Вы можете оба преспокойненько покинуть этот бренный мир, тем самым бренность подтвердив земного! Свою! И этой табуретки! А пока… (Взбирается на трон, задирает ноги на спинку трона.) Был бы трон — а шах найдется! Ну, чем я не шах?!

З а н а в е с.

На авансцене стоят х а м м а л и И б р а г и м.

Х а м м а л. Напрасно Мамед пошел во дворец!

И б р а г и м. Да, упрямец. Не послушал нас. И меня не захотел взять с собой.

Х а м м а л. Думаешь, Ибрагим, ты смог бы помочь ему в случае смертельной опасности?

И б р а г и м. Две головы — всегда лучше одной, друг хаммал. Он и он — это уже почти народ!

Появляется Х а д ж и - а г а.

Х а д ж и - а г а. А если он и она — это что?

И б р а г и м (весело). Он и она — это жизнь! Это бессмертие!

Х а д ж и - а г а. Ну, что, ребята, Мамеда все еще нет?

И б р а г и м. Ждем, ждем, Хаджи-ага.

Х а д ж и - а г а. Наследника он должен был исцелить. Но разве от шаха можно ждать благодарности? Как бы не отдал он нашего Мамеда в руки палачей!

И б р а г и м. Может, мне пробраться во дворец и разузнать, как там и что?

Х а м м а л. Ну вот! Еще один герой нашелся! Тоже горишь желанием погибнуть, Ибрагим?

И б р а г и м. Погибать не собираюсь, друг хаммал. Но ведь надо что-то делать. Неизвестность — хуже смерти!

Х а м м а л. Если уж кому идти во дворец, то мне. С одной стороны, такая жизнь, как у меня, носильщика, — это не жизнь, такую не жаль и потерять. А с другой стороны, ребята, посмотрите на мои руки, на мои мускулы, на мои плечи! Их ведь можно с пользой приложить кое-куда, вернее — кое к кому. Ей-богу, я им там, во дворце, наломаю порядком дров, прежде чем они меня прикончат!

Х а д ж и - а г а. Вот именно — наломаешь, хаммал. А нам это совсем не нужно. Нам нужна тонкая работа. И ты нам нужен живой.

Появляется д е р в и ш.

Д е р в и ш (с тревогой). Хаджи-ага, правоверные! Вернулся Мамед?

Х а д ж и - а г а. Пока ни слуху ни духу, дервиш-ага. Ждем.

Д е р в и ш. Вай-вай-вай! Напрасно Мамед-джан пошел на риск. Человек обязан покориться воле аллаха!

И б р а г и м. Вот уж не думал, что воля шаха — это воля аллаха! Извини, дервиш, но в этом вопросе ты явно ошибаешься.

Появляется с л е п о й н и щ и й.

С л е п о й н и щ и й. Эй, эй, земляки! Вы здесь?.. Что нового? Вернулся наш Мамед-джан?

Х а д ж и - а г а. Эх, боюсь, погиб наш Мамед…

И б р а г и м. Все-таки разреши мне, Хаджи-ага, пробраться во дворец! Или умру, или узнаю, что с Мамедом.

С л е п о й н и щ и й. Не ходи, Ибрагим! Погибнешь ни за понюшку табаку. Подождем еще немного.

Х а д ж и - а г а. Что же там происходит, во дворце, о аллах?! Почему его так долго нет?

С л е п о й н и щ и й. Имейте терпение, земляки! У меня такое предчувствие, что вернется наш Мамед-джан. Вот увидите.

Х а м м а л. Или ты ясновидец, слепой? Тогда объясни нам, на чем основана твоя уверенность?

С л е п о й н и щ и й. В моих ушах звучит голос Мамеда! Я помню мысли Мамеда! Я, как при прощании, ощущаю сильное и мужественное пожатие его руки. Такие джигиты, как он, должны победить!

И б р а г и м (оборачивается). Земляки! Люди! Мы вознаграждены за ожидание! Мамед-джан идет! Вот он! Живой и невредимый! С каждого — магарыч! Наш Мамед-джан! (Бросается к нему.)

Появляется М а м е д. Все обступают его, пожимают ему руку, похлопывают по плечам.

М а м е д. Приветствую вас, земляки. Пламенный салам — от всей души!

Х а д ж и - а г а. Вернулся, сынок?!

М а м е д. Как видишь, Хаджи-ага. (Обнимает старика.) Я — да не вернусь?!

С л е п о й н и щ и й. Как дела, Мамед-джан? Рассказывай! Не томи нас! Заждались!

М а м е д. Дела только начинаются, ребята! Самое главное — впереди! Эх, неужели не повезет?!

И б р а г и м. Случилось что-нибудь, друг?!

М а м е д. Случится, Ибрагим, случится! Случится мне на том свете очутиться!

Д е р в и ш. Не спеши на тот свет, Мамед-джан! Все там будем, когда аллах призовет!

М а м е д. Будем, да не так, как ты думаешь, дервиш-ага. Мне, например, надо туда смотаться и тут же вернуться назад.

Д е р в и ш. Безумец! Не святотатствуй! Оттуда не возвращаются!

М а м е д. Я должен вернуться, дервиш-ага! Иначе не видать мне вовеки моей Гюльбахар, а вам — вашего лекаря и немного волшебника Табиба Кемала! Должен!!! Понимаете, ребята, должен!

И б р а г и м. А что тебе понадобилось на том свете, Мамед-джан? Извини, конечно, за нескромный вопрос!

М а м е д. Я должен, Ибрагим, взять там у безбородого плута маклера липовый шахский сон, будто бы проданный ему нашим уважаемым Хаджи-ага, затем будто бы перепроданный маклером мне и мною опять будто бы переперепроданный ему же.

Х а м м а л. «Будто бы»!.. «Будто бы»!.. «Будто бы»!..

И б р а г и м. Ерунда какая-то!

М а м е д. Не ска-ажите! И еще, ребята, я должен будто бы принести с того света нашему шаху расписку о будто бы собственноручном маклеровском вручении мне этого будто бы сна на будто бы том свете! Вот! Такова будто бы воля шаха!

Х а д ж и - а г а. Воля шаха — тоже будто бы или — не будто бы, на самом деле?

М а м е д. Правильно задан вопрос, Хаджи-ага. Молодчина! Воля шаха будто бы не будто бы, но на самом деле она, эта шахская воля, все-таки будто бы, так как эту волю ему навязали мы. Я!

И б р а г и м. Будто бы?

М а м е д. Нет, не будто бы, а на самом деле, Ибрагим. Поэтому, друзья, земляки, давайте, как у нас говорят, положим перед собой наши туркменские папахи и подумаем, посоветуемся, как нам быть?

С л е п о й н и щ и й. А как шах собирается отправить тебя туда, на тот свет?

М а м е д. На площади перед дворцом разожгут костер из веток саксаула — ноши сорока верблюдов, а в середине костра, под ветками, буду сидеть я, Мамед. Кто со мной? Есть желающие?

Х а д ж и - а г а. Вай, аллах! Мгновенно очутишься на том свете! Вай, несчастный!

М а м е д. Погоди скорбеть, Хаджи-ага!

И б р а г и м. Чудовищная жестокость! Звери! (Кричит.) Зве-ери!.. Зве-ери!..

Д е р в и ш. Значит, считай, Мамед-джан, можно читать по тебе заупокойную молитву!

М а м е д. Лучше не спеши, подожди с молитвой до моего возвращения, дервиш-ага.

Х а м м а л. Как же ты собираешься вернуться с того света, Мамед-джан, откуда еще никто никогда не возвращался?

М а м е д. Еще не знаю, друг хаммал, как, но вернуться я должен непременно. Если не вернусь, значит, я проиграл. Значит, выиграл шах, выиграл негодяй визирь, выиграл Рябой Реджеб! Ясно вам?!

Д е р в и ш. О аллах всемогущий, подскажи нам выход! Помоги нам! Дай совет!

И б р а г и м. Он уже подсказал, помог и дал! Волосы дыбом встают от его помощи!

Д е р в и ш. Не кощунствуй, Ибрагим! Если сейчас нашему Мамеду не поможет сам аллах, то ему уже никто не поможет! Человек бессилен! Тот свет — это царство аллаха!

М а м е д. Полностью с тобой согласен, дервиш-ага. На все сто процентов!

И б р а г и м (уныло). Значит?..

Х а д ж и - а г а (печально). Значит?..

Д е р в и ш (еще печальнее). Значит?..

Х а м м а л (совсем печально). Значит?..

С л е п о й н и щ и й (едва не плача). Значит?..

М а м е д (весело). Значит, возвращаться, ребята, надо… с будто бы того света!

И б р а г и м (с надеждой). С будто бы?..

Х а д ж и - а г а (чуть веселее). С будто бы?..

Д е р в и ш (более весело). С будто бы?..

Х а м м а л (еще веселее). С будто бы?..

С л е п о й н и щ и й (кричит, словно Архимед — «Эврика!»). С будто бы! С будто бы! С будто бы! (После паузы.) Эй, ребята, каково расстояние от дворцовой площади до караван-сарая нашего Хаджи-ага? Сколько локтей?

И б р а г и м. Точно не знаю, слепой, но это довольно близко. А для чего тебе? Что ты придумал?

Х а д ж и - а г а. Мы это мигом уточним!

М а м е д. Что, земляк, пришла идея?

С л е п о й н и щ и й. Сколько у нас дней, Мамед, до… этого будто бы?

М а м е д. Три дня.

С л е п о й н и щ и й. Всего три дня? (Чешет голову, думает.) Немного. Но ведь надо успеть.

М а м е д. Надо, земляк, надо! Во имя победы! Во имя народа! Во имя моей Гюльбахар! Во имя любви и жизни!

Д е р в и ш. Эй, раб божий, слепец, что ты задумал? Открой свой замысел и нам! Что ты придумал?

С л е п о й н и щ и й. Как говорится, подарок чабана — палка. Я ведь кяризник, ребята. Моя профессия — рыть колодцы и каналы. Хаджи-ага, собирай как можно больше верных людей. Между твоим караван-сараем и дворцовой площадью мы выроем подземный ход.

И б р а г и м. Я низко кланяюсь твоей сообразительности и уму, брат. Будем работать без перерыва! Как кроты! Людей найдем сколько угодно! Весь город за нас! Вся страна!

Д е р в и ш. Да поможет нам аллах!

Х а м м а л. Да помогут нам наши мозолистые руки!

Х а д ж и - а г а. За работу, ребята, за работу! Нельзя терять ни минуты! Пошли!

Все уходят.

Открывается занавес. Дворцовая площадь. На ней собрался народ. Дымит догоревший костер. Рядом возвышается еще одна большая куча дров и хвороста саксаула, словно бы еще для одного костра.

Все с нетерпением и конечно же сомнением ждут возвращения с того света человека.

На площади много стражников. Они следят за порядком. Во главе их — н а ч а л ь н и к с т р а ж и.

Здесь же Х а д ж и - а г а и И б р а г и м.

Голос из толпы: «Да упокой аллах его душу! Сгорел человек! Живьем сгорел! Бедняга! С того света не возвращаются!»

И б р а г и м. Он вернется! Этот парень вернется! Иду на спор! Даю сто туманов против десяти — Мамед вернется! Двести туманов! Триста туманов! Тысячу!

Голоса из толпы: «Не вернется!.. Не вернется!.. Вернется!.. Вернется!.. Он сгорел!.. А может, и не сгорел!.. Все мы ходим под аллахом! Аллах велик! Аллах-у-акбар!.. Вернется… Не вернется!..»

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (размахивает плетью). Гав-гав-гав!.. Тише, люди! Тише! Не оскверняйте шумом слух нашего шах-ин-шаха, нашего четырежды луно- и солнцеподобного, который вот-вот должен пожаловать сюда для высочайшего лицезрения! Гав-гав-гав!

Толпа хохочет.

Гав-гав-гав! У, рабы! (Размахивает плетью.) Всех запорю до смерти! Гав-гав-гав!..

И б р а г и м (Хаджи-ага). Ах, как мне хочется опустошить карманы этого злого пса! Может, попытаться, Хаджи-ага? Я мигом!

Х а д ж и - а г а. Стой спокойно, Ибрагим! Удивляюсь, как ты сейчас можешь думать об этом!

И б р а г и м. Прямо-таки руки чешутся.

Х а д ж и - а г а. Почеши одну о другую, если чешутся.

И б р а г и м. Это иной зуд, Хаджи-ага! Профессиональный! Тебе этого не понять!

Появляется х а м м а л, подходит к Хаджи-ага и Ибрагиму.

Х а м м а л (тихо). Мы только что отправили его назад. Он передохнул, попил воды и теперь ползет сюда. Да поможет ему всевышний!

Х а д ж и - а г а. А где слепой кяризник?

Х а м м а л. Идет вместе с дервишем.

И б р а г и м. Ох, Хаджи-ага, никогда в жизни я так не волновался! А ведь в моей воровской жизни было очень много волнительного! В такие переплеты приходилось попадать, но никогда сердце так не билось. Вот-вот, кажется, разорвется.

Х а д ж и - а г а. Это от усталости и работы под землей. Молодцы, ребята! Потрудились на славу. Такую работу проделали! Прорыть под землей ход за три дня и три ночи — это не фунт изюма съесть!

И б р а г и м. Спасибо слепому кяризнику! Этот крот знает свое дело. Он за троих работал. Работяга!

Х а д ж и - а г а. Людям скажи спасибо, землякам. Не пожалели своих сил!

Х а м м а л. Столько земли вынесли в мешках за город! Даже у меня спина болит. А каково тем, кто к такой работе непривычен?

Х а д ж и - а г а. Да ниспошлет нам аллах за наши труды удачу!

Появляется с л е п о й н и щ и й.

С л е п о й н и щ и й. Хаджи-ага, Ибрагим, где вы?

Х а д ж и - а г а. Мы здесь, кяризник.

И б р а г и м. А где дервиш?

С л е п о й н и щ и й. Довел меня до площади, дальше не пошел. Не верит в успех нашего дела. Боится. Твердит, как баран, одно и то же: мол, шахская власть от аллаха, аллах, мол, не допустит гибели шаха, голос шаха — глас аллаха! Совсем зарифмовался. (Делает у головы характерный жест рукой.)

И б р а г и м. Хаммал, пойди приведи его сюда. Пусть своими глазами увидит, на что способны человеческие руки и головы, если они объединяются.

Х а д ж и - а г а. Оставь его в покое, Ибрагим! Он сам примчится сюда, когда каша заварится. Как там Мамед, кяризник?

С л е п о й н и щ и й. Как всегда. Уверен в успехе. Настоящий джигит! Такого вы никогда не увидите выбитым из седла и волочащимся по земле за лошадью судьбы!

Хаммал незаметно исчезает.

Издали доносится ослиный крик: «И-а!.. И-а!.. И-а!..»

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!.. Дорогу!.. Дорогу нашему четырежды луно- и солнцеподобному! Дорогу нашему шах-ин-шаху! Дорогу владыке наших жизней и сердец! (Размахивает плетью.) Гав-гав-гав!..

Х а д ж и - а г а. Ну, начинается!..

Ослиный крик повторяется.

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (вслушивается, приложив ладонь к уху). Гав-гав-гав!.. Нет, обознался. Это — не наш! Гав-гав-гав!

Толпа хохочет.

Опять раздается ослиный рев. На этот раз — голос шаха.

Голос шаха: «И-а!.. И-а!.. И-а!..»

(Вслушивается, мажорно.) Гав-гав-гав!.. На этот раз — это наш. Дорогу владыке наших жизней и сердец! Гав-гав-гав!..

Появляются ш а х, ш а х - з а д е, в и з и р ь, ш у т, т е л о х р а н и т е л и.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Визирь, не слишком ли много народу собралось? Не опасно ли это?.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

Толпа весело смеется.

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Пока народ смеется, это не опасно, ваше величество! Мы следим за всеми подозрительными лицами. У-у-у-у!..

Новый взрыв смеха.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Почему они смеются, визирь? И-а!.. И-а!.. И-а!..

Очередной взрыв смеха.

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Выражают верноподданнические чувства при виде вас, ваше величество! Как им иначе выразить свою любовь к вам и нам, вашим слугам?! У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Приятно это слышать, визирь. А верят ли они в возвращение Мамеда с того света? Действительно ли он отправился на тот свет? Как это произошло? И-а!.. И-а!.. И-а!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!.. Отправился, отправился, ваше величество. Сомнений не может быть! Разрешите доложить? Я сам присутствовал при этом. Мамед забрался в середину костра, под самый хворост, крикнул: «Поджигайте!» Старик караван-сарайщик Хаджи-ага поджег. С четырех сторон. Через несколько минут костер запылал с такой силой, что огонь взметнулся до небес. Жаркий был костер. В десяти шагах нельзя было стоять. Гав-гав-гав!..

В и з и р ь. У-у-у-у!.. И ты считаешь, Реджеб, что парень не сгорел в таком пекле? У-у-у-у!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!.. В том-то и дело, что не сгорел, визирь! Гав-гав-гав!.. Костер уже догорал, когда мы услышали его голос: «Все в порядке, земляки! Я добрался! Здесь я уже, на том свете! Привет всем от аллаха!» Гав-гав-гав!.. Глухой был голос… Похоже, что с того света. Гав-гав-гав!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Чу-де-са!.. Чу-де-са! И-а!.. И-а!.. И-а!.. Но вернется ли он оттуда? Как ты думаешь, Реджеб? И-а!.. И-а!.. И-а!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!.. Вот этого я не знаю, ваше величество! Многие сомневаются. Никто еще оттуда не возвращался. Гав-гав-гав!..

Ш у т. А ты веришь в возвращение Мамеда, мой шах?

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Не знаю, шут. С одной стороны — верю, а с другой… И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х - з а д е. Папуля, а где он, тот свет? Далеко отсюда?

Ш а х. И-а!.. И-а!.. И этого не знаю, сынок. Да и вообще этого никто не знает. Я еще не был там ни разу. Реджеб, а костер не маленький был? И-а!.. И-а!.. И-а!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!.. Я же сказал, ваше величество: в десяти шагах нельзя было стоять. Мгновенно сгорел парень. Гав-гав-гав!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. А эта куча дров для чего? Почему ее не подожгли? И-а!.. И-а!.. И-а!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!.. Это так, про запас, на всякий случай, ваше величество. Еще одна ноша сорока верблюдов. Но она не понадобилась. Гав-гав-гав!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Так вернется он или нет, визирь? Как думаешь? И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Откровенно говоря, ваше величество, я рад, что Мамед теперь на том свете. Не доверял я ему. У-у-у-у!.. Было у меня такое чувство… Не могу объяснить… Словом, опасался я его… Лихой он, хитрый… Хорошо, что мы избавились от него.

Ш у т. Лучше бы мы от тебя избавились, шакал!

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Шут, прекрати свои дурацкие шуточки! И-а!.. Я думаю, Мамед не вернется. Ясно, что сгорел. Раз до сих пор не вернулся… Реджеб, эй, пусть народ расходится! Разгоняйте толпу! Опасно! Уже никто не смеется! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!.. Ваше величество, подождем еще немного. Все-таки интересно узнать, чем кончится. Подождем! И исцелиться очень хочется! Я как-то верю… Гав-гав-гав!..

И б р а г и м (тихо, своим). Пора бы Мамеду и появиться уже! Где же он?

С л е п о й н и щ и й. Ибрагим, Мамед просил тебя раздобыть для него несколько золотых монет. Достанешь?

Х а д ж и - а г а. Что-что, а это для нашего фокусника не задача.

И б р а г и м. Конечно, достану.

Появляются х а м м а л и д е р в и ш.

Х а м м а л. Вот, ребята, привел-таки этого упрямца! Никак не хотел сюда идти.

Д е р в и ш (виновато). Мне не следовало приходить сюда, земляки. Нам, слугам аллаха, грешно принимать участие в подобных зрелищах. Это святотатство! Ведь в книге пророка сказано…

И б р а г и м (перебивает). Это не зрелище, дервиш-ага. Это борьба! Здесь происходит схватка между добром и злом! Между шахом и народом! Не на жизнь, а на смерть!

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Реджеб, вели всем расходиться по домам! Видно, с того света не возвращаются! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!.. Подождем еще немного, ваше величество! А вдруг вернется, а? Я сам слышал его голос с того света. Глухой был голос. Очень любопытно увидеть воскресшего человека, ваше величество. Не торопитесь уходить! Гав-гав-гав!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Мне надоело ждать! Эй, визирь! Разгони народ!

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Эй, правоверные! С того света еще никто не возвращался и не вернется никогда! Так считает наш шах-ин-шах! Расходитесь по домам! У-у-у-у…

Толпа приходит в волнение.

Х а д ж и - а г а. Мы не уйдем! Мы верим, он вернется! Мы будем ждать! Народ верит!

И б р а г и м. Аллах всемогущ! Мы будем ждать!

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Ах, ты будешь ждать, смутьян?! Ты у меня дождешься! Вот тебе! Получай! У-у-у-у!.. (Пытается ударить Ибрагима плетью.)

Ибрагим ловко увертывается и опустошает при этом карман визиря.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Визирь, начальник стражи! Задайте им перцу! Наведите здесь порядок! Очистите площадь! Мы с Шахином уходим во дворец. Пошли, сынок! И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Будет сделано, ваше величество! Наведем такой порядок — надолго запомнят! Жаль, в темницах-зинданах наших битком! У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Эй, народ! Слушай и повинуйся! Никто не спит! Ни днем, ни ночью! Никто не видит сны! Указ сохраняется! И-а!.. И-а!! И-а!..

Груда головешек и пепла приходит в движение. Из нее, чихая и отряхиваясь, появляется М а м е д.

Толпа восторженными криками приветствует ходока на тот свет и обратно.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!

Ш а х - з а д е. Ур-р-р-а-а-а!.. Вот это да!

М а м е д. Здравствуйте, земляки! Вот и я! От всей вам души — потусторонний голубой салам от аллаха! Это самая любимая красочка аллаха, не считая белой и желтой!

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Сгинь, нечистый дух! Сгинь! Исчезни! Пропади! И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!… Вот видите, ваше величество. Я говорил, что он вернется и расколдует нас! Теперь он нас излечит-расколдует (Поет.) И я не буду лаять на весь мир! Гав-гав-гав!..

Ш а х - з а д е. Мамед, ты и вправду побывал на том свете?

М а м е д. Да, наш четырежды луненочек! Самому не верится! Все как во сне произошло!

Ш а х - з а д е. Ой, как интересно! А чем там занимается народ?

М а м е д. Каждый занят своим делом. Кто звезды чинит, кто…

Ш а х - з а д е (перебивает). Ой, как интересно! А что они едят? Халву едят, плов готовят?

М а м е д. Ох, наш четырежды луненочек, какой плов мне пришлось там отведать! Ах, какой плов! Пальчики оближешь! (Обращается к толпе.) Дорогие земляки, люди! Благодарю вас за жаркое расставание и теплую встречу! (Шаху.) Ваше величество шах-ин-шах, не бойтесь меня. Я не дух и не нечистая сила. Я — живой Мамед. Можете даже пощупать меня! Только не очень… Я жив и здоров! (Чихает.) Вот только простудился в дороге — в облаках немного продуло. А в остальном я все тот же. Не верите? Ну посудите сами, ваше величество, разве нечистая сила может чихать? Ап-чхи! Ап-чхи!

Ш а х (радостно). И-а!.. И-а!.. Ты прав, Мамед, нечистая сила не чихает! И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Прежде всего, ваше величество, наш четырежды луно- и солнцеликий, разрешите мне сделать небольшой отчет о моей командировке на тот свет и обратно.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Рассказывай, Мамед, рассказывай! Что там интересного? И-а!.. И-а!.. И-а!..

Х а д ж и - а г а (обнимает слепого нищего, тихо). Я преклоняюсь перед твоей благородной профессией, брат кяризник!

И б р а г и м (горячо жмет руку слепого). Готов служить тебе до конца моих дней, друг!

С л е п о й н и щ и й. Братья, мы делали общее дело — добро! Оно возвращается. Так мне сказал однажды наш Мамед. Мы совершили подкоп под шаха, под визиря, под Рябого Реджеба! Под зло!

М а м е д. Ваше величество, во-первых, вот вам письмо-записка от безбородого плута маклера. (Достает из-за пазухи и протягивает шаху сложенный вчетверо листок бумаги.)

Ш а х (передает письмо-записку визирю). И-а!.. И-а!.. Читай, визирь! Что пишет безбородый? И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь (беспомощно вертит письмо-записку в руках). У-у-у-у!.. Ваше величество, я забыл очки во дворце. Извините, пожалуйста! У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Все равно читай! Я приказываю! Никогда не видел тебя в очках, визирь, равно как и читающим с тех пор, как ты стал полушакалом! Или ты не можешь? Разучился? Тогда так и скажи! Не морочь мне голову! И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь (разглядывает письмо-записку). У-у-у-у!.. Почерк как будто его, безбородого маклера… Да, ваше величество, его почерк… Точно! Безбородый писал нам доносы… Я помню его руку. У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. А где же мой сон, Мамед? Ты не принес его? И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Нет, ваше величество. Хотел принести, но не удалось. Оказывается, проклятый безбородый опять перепродал ваш сон. Негодяй и на том свете покупает, продает и перепродает все и вся.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Как — перепродал? Не может быть! Мамед! Как же так? И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш у т. Выходит, тот свет — это вроде продолжения этого? Стоит ли тогда умирать?

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Кому же он продал его? У-у-у-у!..

М а м е д. Покойному отцу нашего шах-ин-шаха.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Моему покойному отцу?! О аллах, какая наглость! Продать моему бедному отцу, моему усопшему родителю такой гнусный сон?! Какая бесцеремонная жестокость! И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Напрасно убиваетесь, ваше величество! Ваш благословенный родитель не придал особого значения этому сну. На том свете все воспринимается в розовом… виноват, в голубом свете. Вы даже представить себе не можете, ваше величество, какая чудная жизнь на том свете! (С пафосом.) Тот свет! Что за жизнь! Какая благодать! Какие волшебные краски! Столько голубизны и белизны. А какая там желтизна! (Делает характерный жест тремя пальцами.) В смысле золота…

Ш а х (утирает рукой слезы). И-а!.. И-а!.. Значит, ты видел моего папу, Мамед? И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Не только видел, ваше величество, но и поздоровался с ним за руку. Передал от вас привет. Мы посидели с ним, потолковали о земных делах, попили зеленого… виноват, голубого чайку.

Х а д ж и - а г а (тихо). Ай да молодчина, Мамед-джан! Великий дипломат и политик!

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Вах, вах, мой почтенный родитель!.. Мой дорогой папочка!.. Да упокоит аллах твою душу! Ты и знать не знаешь, какая беда обрушилась на твоего сыночка! И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Ну, что вы, ваше величество! Оказывается, ему все известно! Все-все! Он в курсе всех ваших дел. До малейших подробностей!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!.. А про меня ему тоже известно, Мамед? Гав-гав-гав!..

М а м е д. А как же, Реджеб?! Кто не знает, что ты собой представляешь?! (Шутливо подражает его лаю.) Гав-гав-гав!..

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Но откуда он знает? У-у-у-у!!!

М а м е д. Очевидно, безбородый плут растрепался, когда продавал ему сон его величества.

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Но ведь мы казнили его еще до того, как нас заколдовала белая голубка? Как же так, Мамед? Тут что-то не сходится!

М а м е д (чешет затылок). Значит, его величество покойный шах, отец нашего здравствующего, услышал ваши голоса с земли. Там, между прочим, сверху все очень хорошо слышно. Учтите это!

Ш а х - з а д е. Папуля, я тоже хотел бы увидеть дедушку! Очень! Очень! А ты?

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Я сам хотел бы, сынок. Но разве это возможно? Это же все-таки тот свет, не этот! И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Кстати, ваше величество, ваш покойный папаша велел передать вам, что все ваши недуги и напасти можно излечить только там, у них, в голубизне-белизне-желтизне. Нам это, говорит, — раз плюнуть! Пусть, говорит, мой сынок не поленится и заглянет к нам на небеса на часок-другой.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. И-а!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!.. Я ведь говорил! Гав-гав-гав!

В и з и р ь. У-у-у-у!.. А ты не врешь, Мамед? У-у-у-у!..

М а м е д. А зачем мне врать?

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Как ты нам докажешь, Мамед, что видел на том свете покойного отца нашего четырежды луно- и солнцеликого? У-у-у-у!..

М а м е д. У меня есть неопровержимые доказательства, ваше превосходительство визирь.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Где они, Мамед? И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д (достает из-за пазухи и протягивает шаху свиток с сургучной печатью). Вот вам письмо-послание от вашего покойного высочайшего папы, ваше величество.

Ш а х (некоторое время разглядывает свиток, затем передает его визирю). И-а!!. И-а!.. Визирь, это печать моего отца! И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Печать легко подделать, ваше величество! У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Посмотри почерк. Его?.. Папин?.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь (разворачивает свиток, долго смотрит). У-у-у-у!.. (Бормочет.) Сплошные каракули… Почерк как будто вашего покойного родителя, ваше величество. У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Тогда читай, визирь! И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь (хлопает себя по карманам). У-у-у-у!.. Очки, ваше величество! Я ведь без очков… У-у-у-у!.. (Смотрит по сторонам, замечает дервиша.) Эй, дервиш, читать умеешь? У-у-у-у!..

Д е р в и ш. С помощью аллаха, ваше превосходительство визирь!

В и з и р ь (протягивает дервишу свиток). У-у-у-у!.. Читай! У-у-у-у!..

Д е р в и ш (разворачивает свиток, читает). «Сыночек мой!..»

Ш а х. И-ах-вах-вах!.. И-ах-вах-вах!.. Отец, родной!.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Успокойтесь, ваше величество! Ради аллаха, успокойтесь!.. У-у-у-у!..

Д е р в и ш (продолжает читать). «…Радость моя! Свет моих очей! Мой лев и барс! Услышав, какая беда обрушилась на твою шахскую голову, как ты некстати захворал из-за волшебства белой голубки, я очень огорчился. Потому-то я и купил у безбородого плута-маклера твой сон, приснившийся старому караван-сарайщику Хаджи-ага. Спешу сообщить тебе, сынок, что белого дракона мы здесь изрубили на мелкие кусочки и сделали из его мяса шашлык-бастурму. А непочтительную райскую птицу Бильбильгойэ заперли в семи золотых клетках — одна в одной. Как только ты, сынок, собственноручно свернешь ей шею, и ты, и твои придворные мгновенно избавитесь от чар белой голубки, обретете человеческий облик и членораздельную речь. Есть, сынок, конечно и другие верные способы расколдовать вас, например, с помощью прыгания через адский огонь, но этот — самый простой и приятный. У Бильбильгойэ такая нежная шейка!.. Мы здесь уже все продумали…»

Ш а х. И-ах-вах-вах-вах!.. Папочка, как сладостны твои слова! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Д е р в и ш (продолжает читать). «…Живу я здесь, сынок, как ты сам понимаешь, в раю. Являюсь шахом одного из крупнейших райских государств. Одно плохо — государство мое слишком обширное, а я старею, есть много дел, которые мне трудно решать одному. Твои ценнейшие советы очень помогли бы мне, сынок. Было бы весьма кстати, если бы ты, родной, воспользовался подвернувшимся случаем и заглянул к нам сюда, в голубизну-белизну-желтизну, на денек-другой. Очень хочу тебя видеть, радость моя! Придворных тоже захвати. Не всех. А самых верных и близких, в порядке вознаграждения за безупречную службу. И излечим вас, и посоветуемся по государственным делам, и ордена вам дадим — голубо-бело-желтые, каких у вас, на земле, вообще нет. И внучка своего очень хочу лицезреть. Ах, мой единственный внучонок Шахин! Словом, возьми и его…»

Ш а х - з а д е. Ур-р-р-а-а-а!.. Папа, дедушка и меня приглашает в гости! Пошли! Скорее!

Д е р в и ш (продолжает читать). «…Парень Мамед, который доставит тебе это мое письмо-послание, очень мне понравился. Обласкай его и вообще доверяй ему во всем…»

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Визирь, как только вернемся, издашь от моего имени указ! Все заключенные выпускаются из темниц-зинданов! Народу разрешается спать и видеть сны! И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д (негромко, с усмешкой). Надеюсь, как-нибудь обойдемся и без твоего указа! Без указа и без тебя самого, придурок!

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Тогда поскорее в дорогу! Визирь, начальник стражи! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х - з а д е (как бы припоминая, что он недавно был полуосленком). И я! И я! И я!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав! В дорогу! В дорогу! Гав-гав-гав!

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Вы это серьезно, ваше величество? У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Разве ты не слышал, что написал мой отец? И-а!.. И-а!.. И-а!..

И б р а г и м (негромко, своим). Молодец, Мамед-джан!

Х а д ж и - а г а. Мы должны целовать руки дервиша, так здорово он написал, так ловко подделал почерк безбородого и покойного шаха!

Д е р в и ш. О аллах, прости мне мой грех! Я хотел послужить добру!

С л е п о й н и щ и й. Ну, дервиш-ага, теперь ты понял, что народ — это тоже аллах, способный сворачивать горы и творить чудеса?

Д е р в и ш. Понял, земляк, понял. Понял и поверил в силы народа.

С л е п о й н и щ и й. Однако, ребята, посмотрим, чем все кончится. Впрочем… вы-то смотрите, а мне смотреть нечем. Я ведь, увы, слепой!

М а м е д (улучив момент, тихо). Ибрагим-джан, ты раздобыл то, что я просил?

И б р а г и м (так же тихо). Конечно. Вот, на! (Сует в карман Мамеда горсть золотых монет из украденного кошелька визиря.)

М а м е д. Ваше величество, ваш покойный отец, оказывается, очень любил и до сих пор любит вашего визиря. Он попросил меня передать ему вот эту горсть золота. Вы не возражаете? (Отдает визирю монеты.)

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Да будет земля пухом для отца нашего четырежды луно- и солнцеликого! У-у-у-у!..

М а м е д. На том свете так много золота! Там это — как у нас песок, ваше величество!

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Тогда чего же мы ждем? Визирь, захватите побольше мешков! И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Мешков на том свете сколько угодно, ваше величество! Из чистейших золотых и платиновых ниток! Представляете? Такие огромные-преогромные мешки!

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Тогда отправляй нас, Мамед! Отправляй поскорее! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!.. Отправляй, Мамед-джан! Гав-гав-гав!..

В и з и р ь (еще немного колеблется). У-у-у-у!.. Ну, что ж, пошли… У-у-у-у!..

Ш а х - з а д е. И я! И я! И я!

С л е п о й н и щ и й (тихо, рядом стоящим). Видимо, сейчас капкан сработает, ребята!

М а м е д. Мне, ваше величество и ваши превосходительства, известен лишь тот путь, которым я сам сегодня воспользовался. Если устроит он вас — могу поспособствовать и поделиться опытом.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Устроит, устроит! И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д. Тогда, ваше величество, вот вам флакон с голубкиным эликсиром! (Отдает шаху флакон.) Забирайтесь в середину вот этой кучи дров и веток саксаула и натрите себе эликсиром лицо и руки. Как только натретесь, мы подожжем кучу.

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Мой шах, может быть, не стоит? У меня нехорошее предчувствие… У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Стоит, визирь, стоит! Эй, все за мной! Живо!.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Может, я останусь, ваше величество?! Надо же кому-то присматривать за государством до вашего возвращения? Мало ли что может случиться… У-у-у-у!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Ты можешь мне вдруг понадобиться там, на том свете, визирь. Раз я шах, при мне должен быть и визирь. Согласен? И-а!.. И-а!.. И-а!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!.. И я могу понадобиться. Гав-гав-гав!..

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Само собой. И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш а х - з а д е. И я! И я! И я!

Ш а х. И-а!.. И-а!.. До моего возвращения за государством будет присматривать… вот он, Мамед! Такова моя воля, таков мой высочайший указ! И-а!.. И-а!.. И-а!..

М а м е д (в сторону). Как-нибудь обойдемся и без твоего указа, олух!

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Мамед-джан, скажи, огонь сильно жжет? У-у-у-у!..

М а м е д. Не успеете почувствовать, ваше превосходительство визирь! Все произойдет мгновенно. Голубкин эликсир очень волшебный!

Ш а х. И-а!.. И-а!.. За мной! За мной! И-а!.. И-а.. И-а!..

Ш а х - з а д е (бежит следом за отцом, слегка взбрыкивая ногами). И я! И я! И я!

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (решительно шагает). Гав-гав-гав!..

В и з и р ь (нехотя плетется сзади всех, жалобно). У-у-у-у!..

Ш а х (оборачивается, шуту). И-а!.. И-а!.. Эй, шут, а ты чего же? Пошли и ты с нами! Будешь развлекать меня в дороге! И-а!.. И-а!.. И-а!..

Ш у т. По-моему, ваше величество, вам и без меня будет не скучно.

Ш а х. И-а!.. И-а!.. Пошли, пошли, шут гороховый! Не отлынивай! И-а!.. И-а!.. И-а!..

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Пошли, дурак! У-у-у-у!..

Ш у т (с усмешкой, многозначительно). Не такой уж я, ваше превосходительство визирь, дурак, мне кажется.

В и з и р ь. У-у-у-у!.. Все равно пошли, шут! У-у-у-у!..

Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!.. Пошли, пошли, шут… На обратном пути понесешь мешки с золотом! Гав-гав-гав!..

М а м е д. Ваше величество, стоит ли вам брать с собой шута? Оставьте его здесь. У вашего покойного родителя, я видел, есть превосходнейший шут. Из всех шутов шут! Один у него недостаток — такой же козел-бабник, как и ваш. Не берите, а то они там еще передерутся из-за какой-нибудь райской красавицы гурии. Там их много! И такие!.. (С причмокиванием целует три пальца.)

Ш а х. И-а!.. И-а!.. (Мамеду, тихо.) Значит, есть там гурии, говоришь? Ничего, да? (Всем, громко.) Хорошо, шута я не беру, пусть остается.

Шах, визирь, начальник стражи и шах-заде забираются в середину кучи дров и веток саксаула, натирают себе лицо и руки «эликсиром». Люди из толпы заваливают их сверху ветками саксаула.

М а м е д. Ну, как, вы готовы, ваше величество? Натерлись? Можно начинать?

Г о л о с ш а х а. И-а!.. И-а!.. Можно! Давай! Так есть там, говоришь, гурии?.. Есть, Мамед?.. И-а!.. И-а!.. И-а!..

Г о л о с ш а х - з а д е. И я!.. И я!.. И я!.. И мне!.. И мне!.. И мне!.. Значит, есть там хорошенькие девочки, Мамед?

Г о л о с н а ч а л ь н и к а с т р а ж и. Гав-гав-гав!.. Давай, Мамед, давай! Отправляй нас!.. Гав-гав-гав!..

Г о л о с в и з и р я. У-у-у-у!.. Не хочу-у-у-у!.. На тот свет не хочу-у-у-у! У-у-у-у!..

М а м е д. Эй, Ибрагим, ребята! Давайте! Поджигайте! По-е-ха-ли! По-е-ха-ли! Попутного ветра и огонька, скоты!

Ш у т. Привет райским красоткам!

Ибрагим и несколько парней из толпы поджигают со всех сторон кучу саксаула.

Гаснет свет.

Костер вспыхивает, словно огромная пороховая куча.

Через мгновение свет загорается. На земле видна маленькая горсть золы и пепла.

И б р а г и м. Чистая работа!

Площадь оглашается восторженными криками толпы.

Ш у т. Таков закон жизни: рано или поздно зло превращается в прах. Жаль лишь, что очень часто это удается увидеть только потомкам!

М а м е д (хаммалу). Давайте несите!

Хаммал и еще несколько человек уходят. Толпа расступается. Все ждут. Наступает тишина.

Х а м м а л и его п о м о щ н и к и вносят голубой валун, очертаниями похожий на тело человека. Осторожно кладут его в центре площади. Мамед накрывает валун покрывалом, достает из кармана флакон, бросает туда щепотку пепла из остатков костра, в котором сгорели шах и его придворные, взбалтывает флакон, окропляет этой смесью покрывало на валуне. Флакон ставит на землю. Осторожно поднимает покрывало.

Под покрывалом по-восточному, поджав под себя ноги, сидит Т а б и б К е м а л. Он улыбается.

Толпа приветствует своего лекаря и немного волшебника радостными возгласами. Затем опять воцаряется тишина.

Т а б и б К е м а л. Спасибо тебе, народ! (Мамеду.) Спасибо тебе, Мамед, сын народа!

С л е п о й н и щ и й. Счастливые!.. Всё видите!.. Счастливые!.. А я…

Т а б и б К е м а л (слепому). Ты тоже увидишь, кяризник! Подойди!

Слепой кяризник подходит к Табибу Кемалу. Лекарь и немного волшебник смачивает кончики пальцев снадобьем из стоящего рядом флакона, прикасается ими к глазам слепого. Кяризник прозревает.

К я р и з н и к (вне себя от счастья). Вижу-у!.. Люди, я ви-и-жу-у!.. Кончилась темная ночь!

М а м е д. Для всех она кончилась, люди!

Толпа рукоплещет. И снова наступает тишина.

Т а б и б К е м а л (простирает в стороны руки). Опять мы все вместе!

М а м е д. Не все! Не все! Я пока еще без Гюльбахар! Табиб Кемал, расколдуй ее! Ну, пожалуйста! Умоляю! Скорей!.. Без нее я — не я! Без нее — меня нет! Нет света! Нет воздуха! Жизни нет! Нет ничего! Ни-че-го-о-о!.. Без Гюльбахар нет ни-че-го-о-о! Расколдуй ее, Табиб Кемал!

Т а б и б К е м а л. Сам расколдуй, Мамед!

М а м е д. Но разве я волшебник, Табиб Кемал? Ведь это ты у нас немного…

Т а б и б К е м а л. Расколдуй!

М а м е д. Не волшебник, говорю!

Т а б и б К е м а л. Но ведь любишь, Мамед?!

М а м е д. Еще как!

Т а б и б К е м а л. Нет в жизни большего чуда и волшебства, чем любовь, Мамед! Не-ету, люди! Так расколдуй же, Мамед!

Г о л о с т о л п ы. Расколдуй, Мамед!

М а м е д (кричит). Гюль-ба-хар! Эй, Гюль-ба-хар! Люблю тебя!.. Люблю!..

Наступает мертвая тишина. Все ждут. Замерли.

Слышится стук каблучков.

Как ни в чем не бывало появляется Г ю л ь б а х а р. На ней обычное, будничное платье. Гюльбахар как Гюльбахар. Она улыбается — весело, озорно и немного смущенно. Подходит к Мамеду.

Г ю л ь б а х а р. Мамед, послушай, ну зачем так громко?! Все-таки я — восточная девушка. Мне неудобно, мне стыдно… (Тихо, почти шепотом.) Но я тоже люблю тебя, Мамедушка, джигит ты мой милый!.. И все-таки мне стыдно…

Мамед и Гюльбахар целуются долгим, затяжным поцелуем.

Т а б и б К е м а л (хлопает себя по бедру). Нет, вы полюбуйтесь на них! Это на востоке-то! В средние века! Эй, Гюльбахар! Гюльбахар!

Поцелуй молодых людей продолжается.

(С шутливой укоризной.) Да, стыдливая… Такая стыдливая, что, как говорят у нас в Туркмении, лицо подолом закрывает!.. Эй, поженитесь сначала! А потом уж… (В зрительный зал, с улыбкой и сожалением.) Все, конец сказке!

М а м е д (на мгновение оторвавшись от губ Гюльбахар, хвастливо). У кого как! (Снова припадает к губам Гюльбахар.)

Т а б и б К е м а л (в зрительный зал, тепло). Надо прощаться! (Показывает на Мамеда и Гюльбахар, безнадежно машет рукой.) Это у них надолго! Не дождемся…

М а м е д (опять на мгновение прерывает поцелуй). Нет, почему же?.. (Опять целует Гюльбахар.)

И как бы в подтверждение этих слов, то из-за спины Мамеда, то из-за спины Гюльбахар в разные стороны начинают выбегать м а л ы ш и — мал мала меньше: один, второй, третий… пятый… седьмой… и так далее.

Т а б и б К е м а л. Ну вот, дождались! (Бегущим малышам.) Эй, куда вы? Далеко ли?

О д и н и з м а л ы ш е й. Далеко, дедушка! Да-ле-ко-о-о-о!

Малыши бегут и бегут.

Медленно идет занавес.

Голоса Мамеда и Гюльбахар через усилитель: «Да-ле-ко-о-о-о!.. О-о-очень да-леко-о-о-о!..»