Пьесы

ЗДЕСЬ БУДУТ ЖИТЬ ЕНОТЫ
Монопьеса

На сцене темно. В темноте голос Петра.

Прямо у дверей дома напали, и без всякого повода. Без предисловий типа «который час» или «дай закурить». Я упал, они били ногами. Понятно было, что не остановятся… не остановятся, пока… Но в какой-то миг мною овладело странное спокойствие… Не то чтобы мне стало все безразлично, но готов… готов был принять неизбежное … И в этот самый миг… или в миг, следующий за этим, я увидел свет… не яркий, но как бы всепроникающий… который был скорее внутри меня, чем падал извне… в голове и груди стало легко и пусто — и просторно… просторно, словно в большой не огражденной стенами комнате, если представить такую… и в комнате свет — нет, не свет, а скорее проникающий взгляд — не добрый, не злой, а как бы свысока равнодушный… но все равно — свет. И не равнодушный, уж равнодушия там никак не было... тогда что? Может быть, — понимание? Полное и бесконечное понимание, если такое можно представить.

Все это длилось одно-два мгновения. Я закричал, и они убежали. Оказывается, достаточно было закричать. В случае, если что — рекомендую. И ничего не успели существенного, только выбили зуб. А он и без того шатался. Потом я сделал дырочку в этом зубе и носил на груди — как память о Событии. Хотя и без того все помнил и помню до сих пор. (Пауза.) Думаю, неужели иногда нужно лишиться зуба, чтобы уверовать?

Постепенно зажигается свет. Одновременно слышен шум настраиваемого приемника. Становится громче, потом стихает. Комната. Среди предметов обстановки — телефонный аппарат и глобус. Часть комнаты (некий угол.) каким-либо образом выделена.

Входит Петр. Медленно обходит комнату. Останавливается.

Собственно, не в первый раз. И пора бы уже свыкнуться с мыслью. Потому что если камень пролетел мимо головы — один камень мимо, другой, третий — то какой-то следующий угодит в голову — раньше или позже, но обязательно. Все, что может случиться, когда-нибудь случается. В прошлом году тоже говорили о каком-то астероиде... Или в позапрошлом. Но тогда дали отсрочку — лет на пятьдесят... Или на сто пятьдесят... То есть в следующий раз, пролетая мимо, с какой-то вероятностью, математически предсказанной... можно опасаться... Всегда давали отсрочку. А теперь, похоже, кто-то там решил, что хватит. С какой-то опять же вероятностью… С вероятностью… Неужели астрономы не могут рассчитать точно? Задача-то, как я понимаю, элементарная. Не только сказать, будет столкновение или не будет, но и куда обрушится этот небесный камень — на Нью Йорк, город желтого дьявола, на Вашингтон, к примеру… или на Амстердам, город греха, гнездо разврата. А если не могут сказать, значит, — не дано. Все в руке Божией... а нам — не дано знать. Наверное, потому и не могут. (Пауза.) Некоторым, вроде бы, кажется, что этот небесный камень сбоку похож на череп. Может быть, в этом — знак?

Звонит телефон. Петр берет трубку.

Да. Да. Да. А вот это — нет. Я ведь договорился об отсрочке. Да. Да. Есть еще такое слово “реструктуризация долга”… Через неделю. Через неделю и до свидания.

Кладет трубку.

Я представил сейчас, что этот череп пролетел бы близко-близко, большой как луна на небе… как четыре луны, вот было бы зрелище… а я ведь и кометы настоящей не видел… и приливная волна его бы сопровождала, как цунами, и вулканы извергались бы на пути. Но пролетел бы мимо… И все вздохнули бы с облегчением. А иные задумались бы. А еще иные — может, и уверовали бы, узрев явленную Божью силу. (Пауза.) Ну а сразу после — окончательно грохнуть. Всех. После предупреждения. Самое время. Кто уверовали, те — спасутся. Хотя кто я такой, чтобы решать за Господа?

Подходит к телефону. Снимает трубку. Набирает номер.

Привет. Я не отвлекаю тебя? Что ты думаешь по поводу… Да. По поводу этого самого… Проще скажи — будет или не будет… Ну, конечно. Все в руке Божией...Ничего иного ты и не мог сказать. Всё так… Как-то так.

Кладет трубку.

О дне же том или часе никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын… даже Сын. Поэтому молитесь и бодрствуйте. Господи Боже, помилуй мя грешного. (Пауза.) Человек спрашивает «почему?», и ответ так или иначе находится — ну, случай, ну — закон притяжения тел. Но если он верит в Бога, он может спросить «зачем?». И тут можно только гадать. Чтобы истребить нечестивцев по примеру Содома и Гоморры? Вразумить народы? Наставить на путь истинный? Или это обещанный Конец Света?

Медленно подходит к глобусу. Крутит его, смотрит.

Чиксулубский кратер Юкатанского метеорита. Диаметр —180 километров. Метеорит, а собственно, астероид, был десяти километров в диаметре. Как-то подсчитали. Все можно подсчитать. Катастрофа не хуже той, что будет… будет? Взрыв, мегатонны породы выброшены в атмосферу… солнце превратится во тьму, и луна — в кровь. Несколько лет всепланетной зимы — ученые подсчитали. Непонятно только зачем оно всё — 65 миллионов лет тому назад? Зачем, если человека не было — ведь не было еще да? И кого тогда вразумлять столь мощно? (Крутит глобус.) А здесь — Йеллоустон, кратер потухшего супервулкана. 75 километров в длину, 55 — в ширину. Потухшего? Нет, притихшего. Только притихшего. Если взорвется — то есть, когда взорвется, а это неминуемо — те же мегатонны в воздух. Эффект как от того самого астероида. (Пауза.) Между прочим, кратер — на территории Соединенных Штатов. Когда взорвется, им мало не покажется. Кому-то такое обстоятельство греет душу. (Пауза.) А если астероид попадет в кратер, катастрофа будет двойная. Удар спровоцирует извержение, Америка исчезнет с карты полушарий. (Пауза.) Кто-то готов здесь увидеть акт высшей справедливости. Широк человек.

Переходит в выделенный угол.

“Боже, покарай Америку”, — молится Иван Старопупов. Он молится каждое утро, и однажды Америка исчезает. То есть континент как таковой остается, но оказывается в нетронутом состоянии, пятисот лет колонизации словно не было. Дальнейшие события в чем-то естественны. Рассеянные по свету американцы, теперь уже как бы бывшие (моряки, туристы и прочие.), оправившись от шока, намерены заново строиться на прежних местах. Стихийные протесты по этому поводу. Перед посольством США, еще существующим, проходят демонстрации в защиту североамериканских индейцев. Лозунги “Долой!”, “Не допустим!”, “Остановить геноцид!”. Толпа бьет окна в ресторане “Макдональдс”. Как-то так…

Покидает угол, подходит к глобусу.

Чиксулуб… Йеллоустон… Взрыв, кратер ... А в последнее время ученые добавили к комплекту мощный электромагнитный импульс, как последствие взрыва. От которого вся электроника на планете сгорит синим пламенем... А куда мы без нее? Что мы? Какие-нибудь папуасы с луком и стрелами ничего даже и не заметят, а мы, от природы дохлые... (Пауза.) «Сколько-то, от природы дохлых, погибнет» — говорил наш школьный учитель истории, рассказывая про зоны поражения при ядерном взрыве — хотя учителю истории с какой стати... Учителя звали Николай Васильевич… или Владимирович… как много ненужного хлама остается иногда в памяти. (Пауза.) Воистину мал человек вместе со всей своей технологией. Не нужно взрыва. Достаточно мощной вспышки на Солнце, электромагнитной бури, которая когда-нибудь случится, ученые гарантируют. А сверхновые звезды? До такой, может быть, сотни световых лет, но взорвется и всё, финита ля... Как-то так. А что впереди? Умножающий знания умножает печаль. Еще недавно мы ничего не знали об астероидах, электромагнитных бурях, сверхновых звездах. (Пауза.) О сколько нам открытий чудных готовят... Страшно подумать. И что мы еще живы — то только милостью Божией. И если Господь уберет свою охраняющую руку, не проживем, может быть, и мгновенья.

Звонит телефон. Петр берет трубку.

Да… Да… В прошлый раз звонил кто-то другой… Вас много, понятно… Но я ведь договорился об отсрочке… Нет? Вы в курсе того, что нас ожидает?.. Именно это… Очень серьезно. Хочу провести эти дни в молитве и покаянии. И вам советую… Нет, это не юмор… Не надо мне угрожать… И слов этих не надо…Тогда и будем говорить, а пока можете считать, что меня нет.

Вешает трубку.

Телефон снова звонит. Петр снимает трубку.

Да… Это ты? Ну привет, привет. Ну что ты… Череп, знак… Больше верь желтым газетам… Или не верь. Все подсчитано. Небесная механика — точная наука. Если бы действительно… то объявили бы четко, когда и куда… К примеру, в двенадцать часов тридцать три минуты на Нью-Йорк, город желтого дьявола… или в три часа сорок восемь минут на Амстердам, гнездо разврата… Какой может быть юмор… Антивещество? Темная материя? Плюнь в рожу тому, кто это сказал. Эйнштейн здесь ни при чем. И Шредингер. И мадам Блаватская… Ну да, да… Правильно. Можешь даже считать, что нам повезло. Счастлив, кто посетил сей мир в его минуты роковые. А ты ведь даже и кометы нормальной не видела. А тут… он будет больше, чем луна на небе… Классное получится селфи на фоне. Ко мне, между прочим, подступались эти… коллекторы… Я их послал... Ну, мы ведь, кажется, это уже выяснили. Ты звони, если что… Пока. Пока-пока.

Вешает трубку.

Господи Боже, помилуй мя грешного. Господи Боже, помилуй мя грешного.

Звонит телефон. Петр снимает трубку. Молча слушает, потом вешает обратно.

Ни слова не скажу гадам.

На какое-то время задумывается, потом набирает номер.

Здравствуй еще раз. Я тебя не отвлекаю? Так как ты думаешь, будет или не будет? А я думаю все же, что будет. Иначе зачем напустили столько туману? Все тела должны подчиняться законам... И рассчитать все реально. И на выходе будет не вероятность типа одной тысячной, а конкретно — в скольких километрах пролетит мимо или куда попадет.... В Йеллоустонский кратер? Умненький мальчик… И вот элементарно темнят, чтобы не было паники. (В окно влетает камень.) Так мне кажется, что-то все-таки будет... Скорее будет, чем не будет... А как ты думаешь, вот эта старушка, святая простота, которая принесла вязанку хвороста к костру, на котором сжигали Яна Гуса? Она попадет в Царствие Божие?.. Конечно, не знаешь, но думать-то можешь... И те двести тысяч, которые подписали петицию, чтобы в преддверии падения Черепа нанести упреждающий ядерный удар по Йеллоустонской долине — им это зачтется в плюс или в минус? Глупый, понимаю, вопрос, но все же... А я тебе верю... (Вешает трубку.) Кто-то считает, что в дни Последней Битвы нельзя оставаться в стороне. Значит — удар. И Слава Героям, и Царствие им Небесное. И если погибнут все, на то воля Божия. (Подбирает камень.) А другие считают, что нанести удар нужно, чтобы получить более выгодную стартовую позицию в последующей битве всех со всеми за жизненное пространство и ресурсы. (Выбрасывает камень в окно.) А третьи — святые простецы — не нуждаются в оправданиях разума.

Отходит в угол.

И однажды Америка исчезает… Россия принимает дипломатические шаги для возвращения Аляски. Тем временем, камчатские казаки и примкнувшие к ним добровольцы распространяются там и начинают добычу золота. Герой анекдотов чукча уступает место индейцу. “Макдональдса” больше нет. Вместо него — сеть закусочных под названием “Идеальная котлета”. В здании посольства Соединенных штатов размещается представительство Великой Ацтекской Империи.

Покидает угол.

Звонит телефон. Петр поднимает трубку.

Да. Ну Боже мой, сколько можно! Да я дал бы вам сейчас хоть десять миллионов. Все свои миллионы отдал, если бы они у меня были. Потому что — слушайте внимательно — нас здесь скоро раздавит как клопов. Вместе со всеми миллионами... Ждите и молитесь, пока есть время. Когда — не скажу, но не сомневайтесь.

Вешает трубку.

Господи, помилуй мя, грешного. Господи, помилуй мя, грешного. Господи, помилуй мя, грешного.

Снимает трубку,набирает номер.

Здравствуй. Я тебя не отвлекаю? Нет, я не о том… Подожди. Третий раз звоню, и все время не о том говорю, о чем собираюсь сказать. Будет или не будет — это даже не важно: в каком-то смысле, оно уже есть… Но почему я не чувствую того, что вроде бы должен чувствовать… в соответствии с торжественностью момента... Нет…нет… Но все время жду какого-то знака, подтверждения что ли… Какого-нибудь… Да. С того случая… Прямо у дверей дома напали, я тебе рассказывал… Долго жил как бы в присутствии этого взгляда. Не в буквальном смысле — но помнил… этот свет...свет... И главное — Он помнил тоже… Он, разумеется, каждого помнит, только не каждый об этом знает. Но я с того времени знал. Некоторые говорят «Бог тебя любит» — Не так: «Бог тебя помнит» — вот правильное слово. И если об этом знать, если помнить — начинается совсем другая жизнь. В Его присутствии, под Его взглядом… Тогда видно, что события, даже мелкие, осмысленны и неслучайны. У каждого свое место, как у винтика в сложной машине, которую не охватить взглядом — но она есть, мы знаем, она работает, движется, выполняя какую-то свою задачу. (В окно влетает камень. Петр выбрасывает камень обратно, какое-то время смотрит в окно, возвращается к телефону.) Ты слушаешь? Алло… алло… (Кладет трубку, продолжая говорить.) И еще чувство защищенности. Уверенность в том, что ничто не причинит вреда, что бы ни случилось. И если упаду с высоты, то внизу окажется сугроб или куст и ничего себе не сломаю. А если ограбят, то получу премию или каким-нибудь другим способом получу деньги — и еще большие, чем потерял. А если не получу — тоже не беда. Лучше быть без денег, или сломав ногу, но с Ним, чем с деньгами, но без Него… А зуб выбитый носил на цепочке… Но в последнее время все словно исчезло… взгляд, присутствие… Наоборот — суета, приходят какие-то люди, говорит “дай миллион”, и за этим не видно никакого высшего смысла. (Берет телефонную трубку, набирает номер.) Извини. Что-то прервалось. Я тебя еще не отвлекаю? Скажи если тебе в окно влетает кирпич — это знак? А если знак, то какой? Камень, сам по себе понятен — кредиторы, они такие, коллекторы, то есть... но почему именно сейчас? Когда нужно молиться и думать о вечном... Нет, сам я не брал кредит. Упаси Боже. Поручился за одного Васю, а он исчез вместе со своими долгами. Все равно грешен, да. Принять как Божью кару. А как принять? Что делать конкретно? Выйти с поднятыми руками? Денег-то все равно нет… Кругленький миллион... Спасибо, конечно, спасибо… А я, знаешь, возьму. Не стал бы брать, но поскольку уж все равно Последние Дни… Реквизиты по мейлу вышлю, куда перевести деньги… Да… Да… (Какое-то время молча слушает, потом кладет трубку.)

Он, Василий Петрович, казался таким надежным. Усы, бородка — чеховская такая — это располагает. И Марина в общих знакомых. У него был проект — маленькая кофейня или кондитерская. Немного не хватало в кредит… И попросил поручиться, всего только поручиться. Тут и Марина рядом: надо помочь человеку. Марина считает, что у меня харизма — так говорит, и если я каким-то боком участвую в деле, успех гарантирован. Ну и почему не помочь, если просят? Не для себя же. Вот и поделился харизмой. Харизма — это не я сказал. (Пауза.) И вот, сбрил свою чеховскую бородку и улетел, условно говоря, в Австралию. А на самом деле Бог знает куда… Бог знает.

Петр подходит к глобусу, крутит.

Вот острова на окраине Тихого Океана. Говорят, где-то здесь живет племя дикарей, которое ни с кем не идет на контакты. Все миклухо-маклаи, которые в разное время высаживались на остров, были убиты. Даже вертолет, который с исследовательской целью пролетал над островом, был обстрелян из луков. Копья тоже метали. В прежнее время такое не сошло бы туземцам с рук, пара кораблей с пушками быстро привели б их к цивилизованным нормам. Но в наше гуманное время решили не вмешиваться, пусть живут, как хотят. Возможно, они внутри себя милейшие люди. И когда случится то, что должно случиться, у них, вдали от Нью Йорка, города желтого дьявола, и Амстердама, города греха и разврата, есть шанс остаться живыми… но вероятнее, что выживут привыкшие к суровым холодам якуты или эскимосы. (Пауза.) Хотя эскимосы и чукчи все уже развращены цивилизацией... Тогда, может быть, — еноты. Человек не оправдал доверия, можно шире сказать — обезьяна не оправдала. Потому что человек, если отнестись непредвзято, не произошел от обезьяны, а непосредственно является обезьяной — безволосой обезьяной с гипертрофированным мозгом, и не будем отрекаться от близких родственников. (Пауза.) Проект будет закрыт. А следующим кандидатом в разумные твари могут быть еноты — симпатичные зверьки с пятью пальцами на руке — решающий, может быть, фактор. Они быстро мутируют под воздействием радиации, разовьют мозг, увеличатся в размерах. И, может быть, получатся удачнее нас.

Отходит в угол.

“Боже, покарай Америку”, — молится Иван Старопупов. Континент как таковой остается, но оказывается в нетронутом состоянии, И какова будет судьба народов этой Америки — ацтеков, инков, государств, которые, представим себе, не слишком изменились за дополнительно предоставленные пятьсот лет истории? Принять ли их хором в ООН? Но можно ли представить членом ООН государство, в котором приносят кровавые жертвы богу Уицилопочтли? Может быть, следует каким-то образом привести их всех к цивилизованным нормам? Обсуждение этого вопроса рождает стихийные протесты. Демонстрация у посольства Соединенных штатов или нет, у представительства Великой Ацтекской Империи. Лозунги “Не допустим!”, “Защитим Америку”, ”Нет новому глобализму!” По завершении митинга его участники бьют окна в “Макдональдсе”. Или нет — в “Идеальной котлете”. Тем временем Великая Ацтекская Империя, берет под свое крыло дикие племена дакотов, оджибуэев и прочих. Тяжелое оружие не применялось, хватило автоматов Калашникова, приобретенных за золото — вес к весу.

Покидает угол.

Звонит телефон. Петр поднимает трубку.

Да... Привет... Ну, нельзя сказать, чтобы они так уж особенно наседали. Но грозятся... Звонили... Камень в окно кинули... Какие-то гопники... сидят на скамейке пьют... Я посмотрел, их трое. Думаю, это не сами коллекторы, а какие-то нанятые... Пока ничего... (В окно влетает камень.) Вот и еще один кинули... Это даже как-то однообразно... (С оживлением.) Он здесь? Дай адрес, я скажу им, пусть они у него под окнами пьют свою водку... Так ты все время знала? Да ладно, я понимаю... Я понимаю. Ничего, не бери в голову... (С оживлением, еще большим.)А это сюрприз, даже как-то радостно.

Вешает трубку.

Звонит телефон. Петр поднимает трубку.

Ты знаешь, оказывается ничего не нужно. Все отменяется. Вася вернулся. Вернулся-вернулся... Не знаю как, но с деньгами. Прямо чудо. (Пауза.) Я вроде должен радоваться, но вот — не радуюсь. Почему? (В окно влетает пустая водочная бутылка.) Похоже, этих гопников не позаботились известить... Послушай, как ты думаешь (я тебя, кстати, не отвлекаю от чего-нибудь?) как ты думаешь, брать деньги в кредит — это очень греховно? Ну брать это же не то, что давать под проценты... Да, и так и этак грешен... Что ж, мы еще живы... И связь работает... Пока связь работает, жизнь продолжается... Пока...

Вешает трубку.

Господи помилуй! Грех — не грех... (Пишет несколько слов на бумажке, привязывает бумажку к бутылке, выбрасывает в окно.) Не известили их... Говорят, вроде бы, что грех. А с другой стороны сказано ведь в евангельской притче: “Надлежало тебе серебро мое отдать торгующим, и я пришед получил бы свое с прибылью”. Значит, не порицает, и даже наоборот. И что? И что с этого? Что с этого мне? Хитренький я, хитренький, какой хитренький. К раскаянью должны быть повернуты мысли, а не к оправданию. А оправдать может только Он, если будет на то воля Его. (Пауза.) Но Вася вернулся, рассчитался с банком, значит ли это, что Он меня простил? Нет, “простил” — это слишком человеческое слово. Значит ли это, что Он ко мне снова повернулся. И это не значит. Это я сам отвернулся от него. Не знаю как, но отвернулся. И в этом нет радости. А Он — никогда не отворачивается от человека. Страшно только, что вот-вот повернется другим, грозным Своим ликом, грознее, чем какой-нибудь ацтекский Уицилопочтли. Перед тем, как смести нас с лица земли, как мы того заслуживаем.

Петр подходит к телефону. Протягивает руку к трубке, но медлит. Телефон звонит. Петр поднимает трубку.

Здравствуй еще раз. А я только тебе собрался позвонить... Почему бы и не позвонить, что тут такого, руку уже протянул... Не осуждаю... Из какого такого принципа? Без всякого принципа действительно не осуждаю... Не знаю. Я ведь не пророк. Давно уже не пророк... Для меня — давно. Не знаю... Видел недавно сон. Такая обширная — как бы аудитория — амфитеатром. Стеклянные стены и крыша. И там, снаружи — непогода, буря — дождь, ветер, молнии. Но не темно, а светло, как в солнечный день. И какой-то старик — лохматый, с бородой всклокоченной — вещает с того места, где кафедра. Воздевает руки, раскрывает рот, а слов не разобрать. И спокойный голос говорит: «Это не Конец Света, а только Всемирный Потоп»... Почему обязательно вещий? Я и не думал, что может быть вещий. И ты не думай. Главное ощущение, что всё было очень красиво, почти радостно... Да... Да... Я вот хотел тебя спросить: ты, я и этот Василий, который Петрович — это треугольник?.. Ну в каком-нибудь смысле, в каком хочешь смысле... У меня разве нет повода так думать?.. А если не треугольник, то какая вершина лишняя? Нет, не отвечай. Глупый вопрос, забудь... Глупый-глупый... Я тоже. Когда это кончится, обязательно приеду... Ну не потоп, конечно, но ведь что-то будет... А ты не бойся. Что еще хотел спросить, тебе нравятся еноты? Просто так... Мне тоже... И заведем умного енота вместо собачки, ты согласна? Ну пока. Пока-пока.

Вешает трубку. В окно влетает петарда. Тлеет запал. Петр выбрасывает петарду обратно . За окном — хлопок взрыва.

Учитель спросил учеников… Если астероид должен упасть на Землю, то куда вы хотели бы, чтобы он упал? И одни сказали: на Нью-Йорк, город желтого дьявола, другие — на Амстердам, гнездо разврата. А один мальчик сказал — в Йеллоустонский кратер. Умненький мальчик. Такое растет поколение. Когда в прошлом веке мир был на грани ядерной войны, от катастрофы удерживала возможность нанесения ответного ядерного удара — удара справедливого возмездия. Но мир был бы гарантированно уничтожен этим ударом. И на земле остались бы жить вместо человека еноты, потому что Бог все-таки есть наверху. А енот — симпатичный зверек по сравнению с безволосой обезьяной, по крайне мере он не испытывает удовольствия, сажая на кол себе подобных, четвертуя, сжигая живьем. (Пауза.) Я думаю, если бы в то время у меня лежал палец на кнопке возмездия, нажал бы я ее или не нажал? И не факт, что нажал бы, даже для торжества справедливости, разве что в угаре битвы. А умненький мальчик, наверное, нажмет. И нажмет первый со своим понятием о справедливости. Когда-нибудь нажмет. Что-то такое есть в человеческой природе, что говорит нажать. Проверено на поясе шахида. И на земле будут жить еноты. Потому что Бог все-таки есть.

Отходит в угол.

“Боже, покарай Америку”, — молится Иван Старопупов. И Америка исчезает. Новые для нас государства на старом материке. Ацтеки, инки. В этих государствах мы видим образцы монархии, не утратившей своего сакрального смысла. Общества, сохранившего в себе идеалы жертвенности. И, кстати, приносимые в жертву ацтеки добровольно идут на заклание, с сознанием исполняемого долга подставляя грудь под отточенный нож жреца. (В окно влетает камень.) Нет, прямых параллелей никто не проводит, и не призывает возрождать на Руси язычество по ацтекскому образцу, однако есть повод осознать, что пора вернуться к корням, к истинным и исконным ценностям (любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим богам, как сказано у поэта). И возвращались (к временам, примерно сказать, Алексея Михайловича) как-то удивительно быстро — как бы осознав вдруг, что свобода, под знаком которой совершались перемены нового времени, являет собой не благо, но бремя. Какие-то изменения происходят и в Европе. (В окно влетает петарда. Петарда взрывается.) Что именно происходит, не так существенно: если это возвращение к корням, то к иным — для нас изначально чуждым, если уход, то в какую-нибудь новую ересь. В любом случае нам оказывается не по пути. Может быть, где-то по признаку «пороть — не пороть» проходит граница, где с одной стороны долг и самоотверженность, а с другой — эгоизм, самовольство, гордыня.

Покидает угол.

В окно одна за другой влетают две петарды. Взрываются. Звонит телефон. Петр поднимает трубку.

Привет. Как раз брал трубку тебе позвонить. Мы с тобой на одной волне. Это —знак... Страшно? Не бойся... Жалко, что мы сейчас не вместе. Хотел бы, чтоб — вместе. Сегодня, вчера, позавчера... Какое зарево за окном. У вас тоже? Это вроде северного сияния. Начинается электромагнитная буря. А потом — импульс. Связи не будет. Электроника сдохнет — вся. Провода сгорят… Но не бойся. Это ведь красиво. Сияние… Разве нет. А если красиво, то значит… нет зла… Да, торжественно… Кто-то убоится, а ты не бойся. (В окно влетает дымовая шашка. Комната наполняется дымом.) Помнишь притчу о работниках на поле. Одни работали с первого дня, другие пришли в последний, но все получили свою награду. Все одинаково. Ты слышишь меня? И достаточно даже одного мига, одного слова... как тот грешный разбойник на кресте, который сказал «Помяни меня, Господи» и вошел в Царствие Небесное. «Помяни» это все равно, что «Помилуй», нет — больше чем “Помилуй”. Слышишь меня? О помиловании мы даже просить не имеем права, только бы помнил — Он помнил. А помилует или нет, это уже по воле Его. Но помилует, помилует обязательно, ты только верь, верь. Слышишь меня? И ангелы… унесут на белых крыльях. (Раздаются глухие удары в дверь. В окно влетают петарды.) И небо в алмазах… В одном огромном алмазе. Какc сияет этот небесный камень! Алло! Алло!

Бросает трубку.

Ракеты, наверное, уже выпущены по цели. И летят друг другу навстречу. Господи помилуй!

Дверь рушится свет гаснет. Становится тихо.

Голос Петра: “Боже, покарай Европу”, — молится по утрам Иван Старопупов.

КОНЕЦ

2016 г.