Пьесы

БАГАБУ

С правой стороны сцены угол дачного домика, изображенный весьма условно.

Наверху — балкон, лестница туда скрыта за углом.

Стол и несколько стульев. Возможно, они стоят внутри дома, возможно — снаружи. К столу прислонена лопата.

На заднем плане кусты, слева — высокие, справа — ниже. За кустами угадывается дорога.

На видном месте стоит пугало. Черное пальто с оторванными рукавами. Широкополая шляпа, под ней — другая. Под пальто — куртка или кофта, еще какая-то одежда.

Картина 1

На сцене Петров, Елена, Николай и Валентин. Все в разных местах, достаточно далеко друг от друга.

Темно. Высвечиваются только лица говорящих и пугало (в те моменты времени, когда речь идет о нем).

ВАЛЕНТИН. Я хотел рассказать историю про то, как у графа была жена…

ПЕТРОВ. Молчи. (Далее после паузы, во время которой лицо Валентина гаснет и освещается лицо Елены.) А по утрам мне иногда кажется, что это не пугало там стоит, а наркоман в черном пальто.

ЕЛЕНА. И в шляпе.

ПЕТРОВ. В шляпе.

ЕЛЕНА. И наркоман.

ПЕТРОВ. Наркоман… А потом гляжу — пугало.

ЕЛЕНА. Багабу.

ПЕТРОВ. Это его имя?

ВАЛЕНТИН. Имя существительное. Пишется с маленькой буквы. А у графа была жена, и однажды — это случилось на охоте — она упала с лошади, и граф, чтобы оказать ей помощь, разорвал у нее на плече платье и увидел там клеймо в виде лилии, которое говорило об ее преступном прошлом.

ПЕТРОВ. Наркомана я тоже видел. Утром. Он не был в черном пальто, и я решил, что мне померещилось, и это вовсе не наркоман… А потом оказалось, что это действительно наркоман.

НИКОЛАЙ. Это точно был наркоман. У меня под окном росло несколько кустиков конопли, и он их все повыдергивал.

ПЕТРОВ. Это действительно был наркоман. Потому что у меня на грядке росло несколько кустиков мака, и утром я увидел, что он их все повыдергивал.

ВАЛЕНТИН. У меня тоже что-то росло, и это действительно был наркоман… но про графа и даму я не закончил историю… Дама каталась на лошади и упала, и граф, чтобы оказать ей помощь, порвал на ней платье, и увидел на обнажившемся плече телесный знак в виде лилии…

НИКОЛАЙ. И, увидев знак, он понял, что это его жена.

ПЕТРОВ. Замолчите вы оба. Про телесные знаки это мои должны быть слова… Я скажу их позже, когда придет время. Вы услышите…(Далее Елене.) А утром я на каких-то соседних участках увидел тебя, и тогда уже точно решил, что мне померещилось.

ЕЛЕНА. Утром?

ПЕТРОВ. Но это уже как бы другое утро. Тут на рассвете начинают громко петь птицы, и я просыпаюсь. Выхожу на балкон. Смотрю. А потом засыпаю снова. А когда просыпаюсь, это уже как бы второе утро.

ЕЛЕНА. Сложная у тебя жизнь.

ПЕТРОВ. Какая есть.

Темная пауза.

Картина 2

Зажигается свет.

Петров один.

Издалека доносится шум мотора.

Петров поворачивает голову, смотрит.

Над кустами появляется нереальный предмет (например, баллон в виде полосатого конуса).

Предмет толчками передвигается слева направо, Шум мотора становится громче.

Из-за кустов показывается мальчик, он размахивает тонкой палочкой, к концу которой привязан баллон.

Мальчик проходит по дороге, скрывается за правой кулисой.

Шум мотора затихает.

Шум мотора раздается снова, это шум приближающейся машины.

Она останавливается за кустами.

Из нее выходят Степанов и с ним двое. Несут большой чемодан.

СТЕПАНОВ. Петг`ов?

ПЕТРОВ. Петров.

СТЕПАНОВ. Пг`ивет, Петг`ов.

Двое не спешат. Стоят с чемоданом.

СТЕПАНОВ. От Ег`ора Гг`игог`ьевича на добрую память.

ПЕТРОВ. От какого Егора Григорьевича?

СТЕПАНОВ Стыдно не знать имени человека, котог`ый не забыл тебя в своем завещании.

ПЕТРОВ. А вы не ошиблись случайно?

СТЕПАНОВ. Фиг`ма не ошибается.

ПЕТРОВ. Я здесь всего две недели. (Обводит взглядом дом и окрестности.) После дяди осталось.

ДВОЕ. Понимаем.

СТЕПАНОВ. Наследничек, значит. Везет тебе на это дело.

ПЕТРОВ. Он в Штаты уехал.

СТЕПАНОВ. Этот дядя — он тоже Петг`ов?

ПЕТРОВ. Нет, не Петров.

СТЕПАНОВ. Тогда о чем базаг`? Несите, г`ебята.

Двое несут чемодан, ставят у стола.

ПЕТРОВ. Мне где-нибудь расписаться?

СТЕПАНОВ. Ты ведь Петг`ов?

ПЕТРОВ. Петров.

СТЕПАНОВ. А я Степанов.

ПЕТРОВ. У меня тут есть бутылка водки — может, помянем покойного?

ДВОЕ. Нет, мы за рулем.

СТЕПАНОВ. За г`улем.

ПЕТРОВ. Понимаю.

СТЕПАНОВ (показывая на пугало). А что у тебя там делает эта шляпа?

ПЕТРОВ. Это пугало. От наркоманов стоит... то есть от птичек.

Степанов достает из кармана пистолет, целится в пугало. Указательный палец держит не на спусковом крючке, а вытянув вдоль ствола.

Пистолет маленький и целиком помещается в руке, почти не виден.

СТЕПАНОВ (имитируя выстрел). Кхе! (Опускает пистолет в карман.) Вот так. А шляпу надень на голову, тебе пойдет.

Уходят. Садятся в машину.

Шум мотора удаляется и затихает вдали.

Затемнение

Картина 3

Петров и Елена около раскрытого чемодана

Петров вынимает из чемодана вещи, раскладывает на столе и стульях.

Среди них шляпа, похожая на ту, что на пугале, кепка, какие-то предметы одежды, головные уборы.

Петров надевает шляпу.

ЕЛЕНА. Тут дырочка (показывает пальцем).

ПЕТРОВ(снимая шляпу). Прямо как от пули. Надевает снова.

ЕЛЕНА. Сними… Вдруг это действительно от пули.

ПЕТРОВ. И что? Между прочим, не в этой ли шляпе был Егор Григорьевич перед тем, как написал свое завещание.

ЕЛЕНА. Сними, говорю.

ПЕТРОВ (Смеется над суеверием, но шляпу снимает.) Или после того как написал… после, перед — какая разница… (бормочет, перебирая вещи) А здесь — тоже. (Поднимает джинсовую куртку.) Такая аккуратная дырочка. (Берет куртку за плечи, расправляет, прикладывает к груди Елены.) Кажется, в самое сердце.

ЕЛЕНА (сердито отстраняясь). Не надо.

ПЕТРОВ. И кепочка тоже… Знаешь, здесь, кажется, ни одной целой вещи… и все либо в голову, либо в сердце… Эти пули оставляют такие мелкие дырочки, не сразу заметишь. А вот, кажется, и дырокол.

Вынимает из чемодана винтовку в разобранном виде.

Вертит детали в руках.

Появляются Валентин и Николай. В руках — лопаты.

Помогают собрать винтовку, толкаясь и мешая друг другу.

Через короткое время отвлекаются от этого занятия и начинают рассматривать лежащие на столе вещи.

НИКОЛАЙ. Профессионал работал.

ПЕТРОВ. Я уже заметил. Либо в голову, либо в сердце… Аккуратненькие такие дырочки.

НИКОЛАЙ. С летальным исходом.

ВАЛЕНТИН. А это? (Достает из чемодана ботинок большого размера, бросает Николаю. Тот ловит и перебрасывает Петрову.)

ПЕТРОВ (рассматривая ботинок). Вижу. В истории, между прочим, есть пример, когда ранение в пятку оказалось смертельным.

ВАЛЕНТИН. Отравленная пуля?

ПЕТРОВ. Что-то вроде.

ВАЛЕНТИН (внезапно возвращаясь к разобранной винтовке). А вот эту штучку сюда… вставить и повернуть.

ЕЛЕНА. Ура!

ВАЛЕНТИН. Я ведь одно время был чемпионом по сборке кубика Рубика.

Николай и Валентин бросаются к Петрову, вкладывают ему в руки винтовку. Приклад к плечу. Николай из-за плеча Петрова кладет правую руку поверх его руки с пальцем на спусковом крючке. Целится в направлении пугала.

ВАЛЕНТИН. А этого не надо. (Уводит ствол в сторону.)

НИКОЛАЙ (снова поворачивая ствол в направлении пугала). Кхе! (Нажимает спусковой крючок).

ПЕТРОВ (высвобождаясь). Я вообще-то и сам могу. Но не буду (опускает винтовку).

НИКОЛАЙ. Тогда мы уходим.

ВАЛЕНТИН. Уходим. А шляпочку эту из вашего секондхэнда можно взять? (Берет со стола зеленую шляпу.)

Николай и Валентин уходят.

ПЕТРОВ. А все-таки попробую. (Поднимает винтовку, целится. Опускает винтовку, достает из чемодана коробку с патронами, заряжает винтовку. Поднимает.)

ЕЛЕНА. Ты всерьез собираешься стрелять?

ПЕТРОВ. Когда вижу сквозь прицел эту наркоманскую фигуру, не могу удержаться (опускает винтовку).

ЕЛЕНА. А давай мы его переоденем, и пусть это будет полковник. Борец с наркоманами. Тут кепочка есть.

ПЕТРОВ. Фуражка.

ЕЛЕНА. И курточка.

Подходят к пугалу, начинают его переодевать. Под черным пальто у пугала, оказывается несколько слоев разной одежды, под одной шляпой — другая.

Теперь пугало похоже на полковника в фуражке и камуфляжной куртке.

Бывшая на нем одежда кучкой лежит рядом.

Возвращаются к столу.

Петров поднимает винтовку, целится в пугало.

ПЕТРОВ. Наркоман, полковник... Не вижу разницы. (Опускает винтовку.) В детстве любил пострелять в тире. Но там зверушки были — олени, зайчики. А здесь как бы настоящее. (Поднимает винтовку.) Все-таки тут что-то не так. Что-то как-то мешает…

ЕЛЕНА. Говорят, прежде чем выстрелить, ружье должно повисеть на стенке.

ПЕТРОВ. Ты думаешь?

ЕЛЕНА. Это вроде бы известное правило.

ПЕТРОВ. Наверху у меня есть хороший гвоздь, вбитый в стену. (Уходит с винтовкой. Через некоторое время появляется на балконе, откуда кричит.) Ку-ку!

Елена уходит.

Затемнение

Картина 4

Пустая сцена.

Петров и Валентин появляются с разных сторон и встречаются у пугала.

В руках у них лопаты. На голове Валентина шляпа – та самая, зеленая.

Валентин смотрит на пугало, на снятые с него одежды, лежащие на земле. Что-то поднимает из кучи.

ВАЛЕНТИН. Не пойму, зачем вам понадобилось разрушать мою инсталляцию? Хотите создать что-то свое, так извольте. Но зачем уничтожать чужое? Разве мало места вокруг?

ПЕТРОВ. Извините, я не знал. Я, собственно, и сейчас не знаю, в чем дело.

ВАЛЕНТИН. И Петр Васильевич ничего не говорил вам, уезжая?

ПЕТРОВ. Это мой дядя.

ВАЛЕНТИН. Хорошо, что дядя, но он вам не говорил ли, что это не то, что вы, может быть, подумали, а произведение искусства?

Петров отрицательно мотает головой.

ВАЛЕНТИН. Произведение, у которого есть автор.

ПЕТРОВ. Автор?

ВАЛЕНТИН. Солобухов. (Протягивает руку.)

ПЕТРОВ. Петров. Рад познакомиться… Хотя некоторым образом мы и так были знакомы: вы — Валентин, я — Григорий… просто так, по-соседски.

ВАЛЕНТИН. К имени, вообще говоря, уместно рано или поздно добавить фамилию, и вот, этот момент настал.

ПЕТРОВ. Фамилию вашу я, кажется, где-то встречал.

ВАЛЕНТИН. Фамилия известная.

ПЕТРОВ. Вспомнил. В городе я точно видел афиши с вашей фамилией.

ВАЛЕНТИН. Это однофамилец. Певец такой, идол для молодежи. А я — художник.

ПЕТРОВ. Извините.

ВАЛЕНТИН. Но фамилия все же моя. С точки зрения логики здесь все верно, не так ли?

ПЕТРОВ. Вроде бы так.

ВАЛЕНТИН. И, что примечательно, инициалы тоже мои.

ПЕТРОВ. Вы, значит, автор. Мне жаль. (Наклоняется, поднимает с земли пальто и шляпу пугала.) Можно ведь все восстановить, как было. Хотите?

ВАЛЕНТИН. Оставьте, это бесполезно. Всякое произведение искусства по большому счету невоспроизводимо.

ПЕТРОВ. Я не знал. Жалко, что так получилось.

ВАЛЕНТИН. Ничего. Все равно до зимы бы оно не простояло. Дожди, знаете, ветер... но приходится мириться, такова специфика жанра. А ваш замысел тоже по-своему интересен. (Кладет руку на камуфляжное плечо пугала.)

Подходит Николай. В руках лопата.

НИКОЛАЙ. Пугало в камуфляже — это занятно.

ВАЛЕНТИН. Я согласен — в том смысле, что исполнение здесь демонстративно противоречит той утилитарной функции предмета, которая так или иначе подразумевается.

НИКОЛАЙ. Пугало должно пугать, а не прятаться. Хотя кого-нибудь именно такое, камуфляжное, испугает быстрее.

ПЕТРОВ. Наркомана в шляпе?

НИКОЛАЙ. Может быть, и наркомана. (Подходит к пугалу, смотрит.) Калибр известный, стреляли сверху. Выходного отверстия, между прочим, нет… А откуда тулупчик?

ПЕТРОВ. Из кучи той самой.

НИКОЛАЙ. Не помню… И кепочка тоже. Известным калибром в лоб как в копеечку. Это занятно.

ВАЛЕНТИН. Пулевое отверстие в куртке означает, что по ней был сделан выстрел. Однако утверждать с полной степенью достоверности, что в момент выстрела куртка была на кого-то надета, мы, с точки зрения логики, не имеем права. То же самое и в отношении кепки. Вы ведь согласны со мной?

ПЕТРОВ. Вроде бы так.

НИКОЛАЙ. Если дырочка в таком месте, то тут, значит, и труп готов. Один и другой. С точки зрения логики я могу утверждать это, даже и не имея права.

ПЕТРОВ. Вроде бы так.

НИКОЛАЙ. Между прочим, он был полковник, тот, кто в куртке. Настоящий, как говорится, полковник.

ВАЛЕНТИН. Мы же договорились не утверждать, что куртка была на кого-то надета.

НИКОЛАЙ. Договорились? Не помню.

ПЕТРОВ. Я тоже подумал, что полковник, но — почему?

НИКОЛАЙ. Три звездочки на погонах.

ПЕТРОВ. Погон ведь нет, срезаны почему-то.

НИКОЛАЙ. Были погоны. И срезаны они уже после того, как была сделана эта дырочка.

ПЕТРОВ. Но зачем?

НИКОЛАЙ. Чтоб избежать ненужных ассоциаций. Могу добавить, что полковник в левой руке часто носил чемодан с документами. Личным оружием не пользовался. По гороскопу — Овен. Был женат, но развелся. Снова женился. Имел хорошо поставленный командный голос. Курил дешевые сигареты. В компании играл в преферанс, а оставшись один тайком раскладывал пасьянсы. Летом пил светлое пиво, а зимой — темное. Была машина — скромная иномарка. Разумеется, дача. Двое детей, мальчик и девочка. Еще — теща в доме. Еще — собака рыжей масти, предположительно — сеттер...

ПЕТРОВ. Откуда все эти подробности?

НИКОЛАЙ. Не важно, откуда подробности, главное, что их много. А разве из множества пусть и недостоверных деталей не родится хотя бы один положительный факт? И пусть у полковника, возможно, не было собаки и тещи, и марка автомобиля была другая, сам полковник несомненно имел место.

ВАЛЕНТИН. Эта логика мне непонятна.

НИКОЛАЙ. Вы привыкли к авторитарному способу мышления. А мир движется от единоначалия к плюрализму. Если раньше голос истины был подобен авторитетному голосу мудрого начальника, то теперь это хор толпы идиотов, голосованием выявляющих статистическое общее мнение. Вы можете не понимать, но когда это вас коснется, вы почувствуете.

Поворачивается в сторону кустов у дороги. По дороге идет мальчик в коротких штанах. Держит палку, к которой привязан нереальный предмет (например, надувной куб, большой и яркий). Подпрыгивает на каждом шагу и бьет по кубу ногой.

Издалека слышится шум мотора, становится ближе, потом удаляется.

НИКОЛАЙ. Так откуда, все-таки, у вас эта курточка?

ПЕТРОВ. Приехали на машине незнакомые совсем люди, привезли чемодан со шмотками. От кого-то наследство мне лично. И каждая вещь в каком-нибудь месте продырявлена.

НИКОЛАЙ. Прострелена. И винтовочка, если помните, прилагалась.

ПЕТРОВ. Винтовочка — да.

ВАЛЕНТИН. Скоро у меня будет выставка. В Манеже. Но такое — даже со срезанными погонами — я не решился бы включить в свою коллекцию ввиду тех самых ассоциаций.

ПЕТРОВ. Следов крови нигде не было, если думаете о чем-то таком.

ВАЛЕНТИН. Кто выстрелил по куртке, тот способен выстрелить и по человеку, хотя в момент выстрела в куртке, опять же, могло и не быть человека.

НИКОЛАЙ. Когда стреляют по куртке, то тут, значит, есть и человек или, если не в куртке, то хотя бы где-нибудь рядом.

ВАЛЕНТИН (приподнимая полу куртки на пугале). А вы не пробовали вывернуть этот камуфляж наизнанку? Было бы интересно.

НИКОЛАЙ. У меня, кстати, тоже есть хобби — голоса природы.

ВАЛЕНТИН. Почему хобби?

НИКОЛАЙ. Голоса природы, я записываю их на магнитофон.

ВАЛЕНТИН. То есть, не почему «хобби», а почему «тоже»? (Отпускает полу куртки и берется за пуговицу у ворота.) Или пуговки застегнуть в каком-нибудь задумчивом порядке. А здесь вот (крутит вокруг ладонью с растопыренными пальцами) я бы прошелся ножницами... или паяльной лампой... Никакого хобби, в моем деле я профессионал.

НИКОЛАЙ. В моем деле, и я считался бы профессионалом, будь у меня аппаратура за сто тысяч баксов.

ПЕТРОВ. За сто тысяч?

НИКОЛАЙ. За сто тысяч, и это еще не предел возможного.

ВАЛЕНТИН. Профессионал — это тот, кому деньги платят. А птичек записывать на катушку — так это лет двадцать назад было в моде.

ПЕТРОВ. И вам платят?

НИКОЛАЙ. А я и не говорил о птичках.

ВАЛЕНТИН. Платят, и очень серьезные деньги.

НИКОЛАЙ. Хотя птички могут быть тоже среди всего прочего. А почему бы и нет?

ВАЛЕНТИН. Мне удалось найти свою тему, свой жанр, свою, так сказать, экологическую нишу в искусстве. Ту область (кладет руку на плечо пугала), которая до сих пор принадлежала неосознанному народному творчеству. Именно творчеству, хотя крестьянин, поставив... установив на своем поле некоторую композицию в таком роде, не догадывался о ее эстетической функции. Но именно эстетика была, я думаю, изначально значима более всего. Обратите внимание: огород или поле представлены исключительно горизонтальными формами рельефа: грядки, борозды, плоские засеянные поверхности... И привнесение некоторого динамического акцента в виде вертикально ориентированной доминанты эстетически оказывается здесь вполне уместным. А утилитарную функцию здесь я бы не преувеличивал. Не думаю, что птичка, (бросает взгляд в сторону Николая) так уж испугается, увидев это. Потому что за человека не примет.

НИКОЛАЙ. Хватит о птичках

ПЕТРОВ. А я думаю, примет. Я знаю. То прежнее пугало, которое здесь стояло, я сам принял за наркомана в шляпе.

ВАЛЕНТИН. У птицы инстинкт, а у вас фантазия. Инстинкт не обманешь.

НИКОЛАЙ. А это, в камуфляже, за кого примете? Тут ведь можно и вздрогнуть.

ВАЛЕНТИН. Наверное, за милиционера в засаде… Но мы сейчас это поправим. (Обращаясь к Петрову.) Кажется у вас есть целый чемодан ненужных предметов гардероба?

Идут к столу. Валентин роется в куче, берет какой-то пиджак. Вертит в руках.

ВАЛЕНТИН. И совсем целый.

ПЕТРОВ. Удивительно, мне казалось, что они все прострелены.

Возвращаются к пугалу. Валентин надевает на пугало пиджак поверх камуфляжа.

ВАЛЕНТИН. Мой особый подход. В традиционной конструкции мы продеваем в рукава поперечную жердь, она длинная. Я же укорачиваю ее по ширине плеча, плюсую с каждой стороны сантиметров по 10 — совсем другой силуэт. Впрочем, можно варьировать эту жердь по длине, располагать асимметрично или с наклоном. Полный простор для самовыражения.

Поправляет пиджак, застегивает на пуговицу. Поднимает с земли одну из шляп и пристраивает сверху. Отступив на два шага смотрит, что получилось. Снимает с пугала шляпу и меняет на свою, зеленую.

ВАЛЕНТИН. Между прочим, мои работы хорошо покупают на Западе. Лучшие города Европы: Амстердам, Копенгаген, Гамбург... В саду или парке иногда просто обязано стоять художественно исполненное багабу — для полноты, так сказать, ансамбля.

ПЕТРОВ. Багабу?

ВАЛЕНТИН. Это с английского. По буквам Би, Ю, Джи и так далее…

ПЕТРОВ. Понимаю. А может быть, Бугабу?

НИКОЛАЙ. Бугаби?

ПЕТРОВ. Багэбай?

НИКОЛАЙ. Байбайбай?

ВАЛЕНТИН. Багабу — имел право назвать, в смысле того, что как захотелось.

ПЕТРОВ. Багабу так багабу, кто бы спорил. Все равно если это слово вернется в свой английский, никто его не узнает.

ВАЛЕНТИН. Но там, в копенгагенах, я уже работаю с более долговечным материалом: нержавеющая сталь, бронза…. Скоро, может быть, мои багабу появятся и в нашем Летнем Саду. Мэрия уже проявила заинтересованность.

НИКОЛАЙ. Летний Сад, Копенгаген... Цену, что ли, набиваете?

ВАЛЕНТИН. Что вы! Какие тут могут быть деньги? Но оставляю за собой право использовать идею этой композиции в каком-либо будущем коммерческом проекте.(Одергивает пиджак на пугале, смотрит.) Пусть отвисится. Покажет себя, так сказать. А завтра продолжим.

Затемнение.

Картина 5

Петров и Елена. Утро. Поют птицы. Сперва — тихо, потом их голоса постепенно становятся громче.

ПЕТРОВ. Ты знаешь, я видел тебя несколько раз там, на каких-то соседних участках, но мне каждый раз казалось, что это не ты.

ЕЛЕНА. А это была я?

ПЕТРОВ. До сих пор не уверен. Так ведь и раньше бывало… иду, а навстречу — ты… в красном таком платье.

ЕЛЕНА. У меня не было никогда красного платья.

ПЕТРОВ. Так я и хочу сказать, что не ты оказалась на самом деле… Хотя не проверял, перешел на другую сторону улицы. В то время видеть тебя не хотел… свежа была история.

ЕЛЕНА. Думаю, что и я не хотела.

ПЕТРОВ. Так это была все-таки ты?

ЕЛЕНА. Говорю же, у меня никогда не было красного платья.

ПЕТРОВ. А синее — нет, не синее, скорей бледно-голубое, с поясом и широкими карманами?

ЕЛЕНА. Нет, не мое.

ПЕТРОВ. А костюм… серый, материя как бы с ворсом, юбка прямая, с разрезом сбоку, над разрезом две пуговицы, блузка голубая с какими-то штучками у ворота…

ЕЛЕНА. Ты так хорошо все помнишь?

ПЕТРОВ. Какие туфли могу сказать, и какая сумочка.

ЕЛЕНА. Это была не я.

ПЕТРОВ. Я так и подумал... А джинсовая юбка и кофта… такая, вроде бы не то серая, не то зеленая. С широкими рукавами… а манжеты узкие.

ЕЛЕНА (смеется). А есть кто-нибудь, у кого не было джинсовой юбки?

ПЕТРОВ. Значит, опять не ты?

ЕЛЕНА. Значит, не я.

ПЕТРОВ. Обманываешь…Ничего не значит. Логически одно из другого никак не следует. А сейчас, передо мной? Сейчас это ты?

ЕЛЕНА. Не скажу.

ПЕТРОВ. Иногда… иногда хочется пристрелить кого-нибудь… Прямо сразу. Особенно этого — в шляпе. Я, между прочим, тем утром видел тебя не одну, а с ним, и он-то мне уж не померещился.

ЕЛЕНА. Иди, пристрели. Ружье уже повисело.

ПЕТРОВ. Вот и пойду.

Бежит наверх. Птичьи голоса достигают полной громкости.

Звук выстрела, птицы смолкают. Через одну целую и пятьдесят семь сотых секунды еще один выстрел.

Быстро возвращается. Через короткое время птицы начинают петь снова.

ЕЛЕНА. Полегчало?

ПЕТРОВ. Расскажу про джинсовую юбку. Мы ехали в метро. В метро это было. Ты стояла у двери… не рядом, а чуть в стороне. Твое лицо — я видел его в профиль. Не знал, ты ли это… У тебя тогда пушинка пристала к щеке — маленькая такая пушинка, почти незаметная. Словно ты только сейчас подняла голову от подушки.

ЕЛЕНА. Это была не я.

ПЕТРОВ. Мы вышли вместе. Как бы по взаимному сговору притворяясь, что не знаем друг друга. Будто только сейчас познакомились. Шли по незнакомой улице. По другой, тоже незнакомой. Ты взяла меня под руку. У высокого серого дома сказала: «Здесь я живу».

ЕЛЕНА. Это была не я.

ПЕТРОВ. Тяжелая дверь, застекленная, солидная, а ручка чужая — скоба с деревянной накладкой. За дверью двенадцать ступенек к лифту. На девятой я споткнулся и старик в черной шапочке, который спускался нам навстречу, посмотрел на меня сочувственно и сказал: «Осторожно, здесь скользкие ступеньки». Лифтом поднялись на четвертый этаж. Там тоже дверь… естественно… А утром я ушел, ты еще спала.

ЕЛЕНА. Ты тогда убежал — зачем?

ПЕТРОВ. Наверное, это был не я.

Затемнение.

Картина 6

Петров один.

ПЕТРОВ. Историю вспомнил, как у графа была жена, и он на охоте — что там было, какой-то несчастный случай, — порвалось платье …

Появляется Николай. Подходит к пугалу, которое стоит в пиджаке, но без зеленой шляпы, которая была в предыдущей сцене.

НИКОЛАЙ. Стреляли?

ПЕТРОВ. Или сам граф его разорвал… В общем, оголилось плечо, и на плече своей жены граф увидел клеймо в виде лилии. Которое говорило о преступном прошлом его супруги.

НИКОЛАЙ. Калибр известный. Две дырочки, но в таком месте и одной достаточно. Стреляли сверху и немного справа. (Прогоняет муху, видимо усевшуюся на лацкан пиджака.)

Раздается шум мотора. Николай прислушивается. Шум затихает.

НИКОЛАЙ. А выходное отверстие только одно. (Снова прогоняет муху.)

ПЕТРОВ. Это странно. Выходит, что живя со своей женой сколько-то лет, граф ни разу не видел ее голого плеча… Такие высокоморальные были люди.

НИКОЛАЙ. Ничего странного, одна пуля из двух могла попасть в ребро и там застрять. Или изменить направление.

ПЕТРОВ. В жердь.

НИКОЛАЙ. Или в ребро.(Прогоняет муху.) В зависимости от того с какой стороны посмотреть.

ПЕТРОВ. А что здесь есть какие-то две стороны?

Шум мотора внезапно раздается совсем близко.

НИКОЛАЙ. Это к вам. А наш интересный разговор мы, я думаю, продолжим в другое время. (Уходит.)

Машина останавливается. Из нее выходит Степанов и двое его спутников.

СТЕПАНОВ. Привет Петг`ову! (Достает из кармана пачку денег, протягивает.)

ПЕТРОВ. Это мне?

СТЕПАНОВ. Нет, не тебе, а тому, кто там в шляпе стоит. Сделал дело, получи по счету и положи в карман.

ПЕТРОВ. По какому счету?

СТЕПАНОВ. Не спг`ашивай, когда дают, спг`ашивай, когда отбиг`ать будут. (Смеется.) Есть и еще дело. (Заводит руку за спину. Один из спутников вкладывает ему в руку фуражку цвета морской волны. Степанов протягивает ее Петрову.)

ПЕТРОВ. Какое дело?

СТЕПАНОВ. Дело пг`остое. Наденешь тому вместо шляпы и... (Нацеливает в сторону пугала палец.) Кхе!

ПЕТРОВ. Не знаю, зачем это?

СТЕПАНОВ. А потом деньги в каг`ман.

ПЕТРОВ. По фуражке целиться как-то неловко, может быть, лучше кепочку?

СТЕПАНОВ. Голова, котог`ой положена фуг`ажка, кепку не носит.

ПЕТРОВ. Я вроде бы не согласен.

НИКОЛАЙ. А постг`елять г`азве не хочется? Мужик ведь.

ПЕТРОВ. Как-то неэтично — по фуражке стрелять, почти как по человеку.

СТЕПАНОВ. Так ведь один г`аз уже стрелял, и вопг`осов не было.

ПЕТРОВ. Не хочу.

СТЕПАНОВ. Я уговаг`ивать не буду. Но тогда уже дг`ужба вг`озь. И инстг`умент пг`идется забг`ать.

ПЕТРОВ. Разве это не наследство?

СТЕПАНОВ. Значит, ошибочка вышла. Ты ведь не один на свете Петг`ов. (Поворачивается к своим.) Пошли, г`ебята.

Двое складывают вещи в чемодан, снимают пиджак с пугала, укладывают его. Берут чемодан и уходят.

СТЕПАНОВ. Как зовут тебя, Петг`ов? Скажи имя-отчество для добг`ой памяти.

ПЕТРОВ. Григорий Игоревич.

СТЕПАНОВ. Гг`игог`ий Игог`евич? Что это за имена у вас всех, язык сломаешь.

Уходит. Слышен шум удаляющегося мотора.

Картина 7

Петров подходит к пугалу. Начинает надеваеть на него то, что было снято.

Подходит Елена.

Они одевают пугало вместе.

ПЕТРОВ. Не знаю, зачем мужскому пугалу женская юбка?

ЕЛЕНА. Это не пугало, это — багабу.

ПЕТРОВ. Логично. (После паузы.) Я рассказывал тебе историю про то, как граф на охоте разорвал платье на плече одной дамы?

ЕЛЕНА. Ты уже пятый раз ее рассказываешь… но не мне.

ПЕТРОВ. Он увидел знак в виде лилии на плече у дамы, и по этому знаку узнал в ней свою жену. А она узнала его по старому шраму на ноге. И они жили вместе долго и счастливо.

ЕЛЕНА. Все было не совсем так, но допустим.

ПЕТРОВ. Хорошо, когда у человека есть шрам на ноге или родимое пятно. Тогда он не потеряется среди двойников, его узнают… И, может, полюбят.

ЕЛЕНА. У тебя есть шрам, я знаю.

ПЕТРОВ. У меня есть сломанный палец на правой ноге. Помнишь, ты завернула утюг в грязную рубашку. Он валялся так на полу, я пнул ногой… Ну и шуточки у тебя были.

ЕЛЕНА. А ты был горяч…

Петров разувается на правую ногу. Смотрит.

ПЕТРОВ. Перелом вроде бы не оставил следов. Жаль.

ЕЛЕНА. У тебя есть еще приметный шрам.

ПЕТРОВ. Нет, теперь твоя очередь.

ЕЛЕНА. Шрам от аппендикса (показывает).

ПЕТРОВ. Ну, такое многие носят. И вообще, одного приметного знака, я считаю, недостаточно. Нужно проверить все, которые есть.

ЕЛЕНА. Покажи шрам.

ПЕТРОВ. Вот.

ЕЛЕНА. А родимое пятно в форме головы негра?

ПЕТРОВ. Нет, сперва ты покажи свои родинки. У тебя должны быть три маленьких родинки, которые выстроились в одну линию. (Елена показывает, Петров смотрит.) Все правильно.

ЕЛЕНА. Родимое пятно.

ПЕТРОВ. Есть.

ЕЛЕНА. У кого-то еще остался ожог от утюга.

ПЕТРОВ. Это был очень коварный утюг.

ЕЛЕНА. Коварный со всех сторон. Ожог был маленький и не известно, в каком месте.

ПЕТРОВ. Главное, не известно у кого. Но будем искать.

Ищут след от ожога. Находят его у Петрова. Но во время поисков Петров находит еще кое-что.

ПЕТРОВ (показывает на плечо Елены). Что это у тебя.

ЕЛЕНА. Такое тату. Цветочек.

ПЕТРОВ. Лилия?

ЕЛЕНА. Просто цветочек.

Затемнение.

Картина 8

Петров около пугала.

Пугало в черном пальто и так далее, как в первой сцене.

Появляется Николай.

ПЕТРОВ (надевая на пугало шляпу). Вот, решил все вернуть как было. Так как-то приятнее. Вы знаете, я один раз даже принял его за человека — за наркомана в шляпе.

НИКОЛАЙ. А что приятного может быть в наркомане в шляпе? Впрочем, вам виднее. А наш мастер-чучельник не обидится за самоуправство?

ПЕТРОВ. Не должен. Я сделал все, как у него было, никакой разницы.

НИКОЛАЙ. Он же профессионал по части своих багабу, а чем профессионал отличается от нормального человека, вы знаете? Там, где нормальный человек не видит никакой разницы, профессионал не видит никакого сходства. Я знаю, я сам такой.

ПЕТРОВ. Какой такой?

НИКОЛАЙ. Я говорил, что имею хобби, но по сути я в этом деле профессионал, таким себя и считаю.

ПЕТРОВ. В отношении голосов природы?

НИКОЛАЙ. Да. И если вы, к примеру, возьмете топор дровосека, который раздается в лесу в одиннадцать, скажем, часов утра, и тот же топор, раздающийся на восходе солнца, вы не почувствуете между ними отличия, для меня же это будут совершенно разные звуки.

ПЕТРОВ. Звук топора, какая же это природа,

НИКОЛАЙ. Лес, утро, дерево, которое рубят, — вот и природа. А звук, между прочим, — это не просто удар топора, который раздается. Это, кроме того, та отраженная волна, которая в лесу звучит как отдельное эхо, а в маленькой комнате взаимодействует с первоначальным звуком, меняя его звучание. Затем есть еще многократно отраженный рассеянный звук, который мы иногда даже не слышим... о котором мы думаем, что не слышим. И все это дает нам возможность почувствовать наполненный звуком объем и пространство. Понимаете?

ПЕТРОВ. Есть, кстати, компьютерные технологии, которые при воспроизведении звука моделируют все те обстоятельства, о которых вы говорили. И отдельно записанный звук топора при воспроизведении сможет звучать так, как если бы он был записан в лесу на рассвете или под куполом Исаакиевского собора.

НИКОЛАЙ. О! Вы, значит, не только пугала умеете ставить! И понимаете, что на рассвете и в одиннадцать утра воздух в лесу имеет разную акустику и топор дровосека будет звучать по-разному, хотя вы этого различия на слух, может быть, не уловите.

ПЕТРОВ. Может, и уловлю. На рассвете, кстати, всегда начинают петь птицы, я даже просыпаюсь от этого. А в одиннадцать они уже не поют таким хором.

НИКОЛАЙ. Хорошо разговариваем. (Вздыхает.) Я начинаю жалеть о том, что именно вам должен сказать то, что собираюсь сказать через некоторое время.

ПЕТРОВ. Просыпаюсь от птиц, а потом принимаю меры и засыпаю снова.

НИКОЛАЙ. Я тоже иногда просыпаюсь на рассвете, но у меня к этому свои причины.

ПЕТРОВ. И все-таки топор дровосека в лесу — это не голос природы.

НИКОЛАЙ. Человек — это часть природы. И топор дровосека в лесу не менее природен, чем стук дятла, а крик дровосека — не менее природен, чем то же самое у совы или кукушки. А разве не природен голос полковника — настоящего — который (может быть, не в лесу, а в рассветных полях или на берегу вод) отдает своим подчиненным команду в полную силу дыхания легких? Кстати, как профессионал профессионалу, замечу: не правда ли, что крик голого полковника в полях на рассвете будет звучать иначе, чем крик того же полковника, одетого в камуфляжную куртку?

ПЕТРОВ. Одетый полковник подобен скрипке в футляре.

НИКОЛАЙ. Как верно! Ей-богу, мне жаль, что именно вам я должен сказать то, что собираюсь сказать в скором времени.

ПЕТРОВ. Компьютерные технологии позволят нам услышать голос скрипки, запертой в футляре, так, как если бы на ней играли, не вынимая оттуда — водили смычком и перебирали пальцами

НИКОЛАЙ. И хлопок одной ладони можно будет услышать?

ПЕТРОВ. Ничего невозможного,

НИКОЛАЙ. Замечательно! И жаль, что наш интересный разговор закончится, может быть, на интереснейшем месте, когда мне придется сказать вам то, что я должен сказать.

ПЕТРОВ. А скоро уже компьютер сможет переводить речь иностранца — какого-нибудь мистера Смита — так, что она будет звучать по-русски его собственным голосом с нормированной дозой акцента, добавленной для эффекта подлинности.

НИКОЛАЙ. Впечатляет, но лежит за пределами моих интересов.

ПЕТРОВ. Может быть, дадите послушать какие-нибудь голоса из вашей коллекции?

НИКОЛАЙ. Обязательно дам, когда придет время, а оно придет скоро. Но как профессионал профессионалу скажу, что не голоса мне интересно записывать, а тишину: тишину леса в одиннадцать часов утра, тишину поля, тишину берега вод. А что такое тишина? — рассеянный в пространстве звук, который останется и, когда топор дровосека не будет уже раздаваться, и крик полковника прекратится.

ПЕТРОВ. Компьютерные технологии позволят создать в комнате, где стоит аппаратура, и эхо и тишину любого сорта.

НИКОЛАЙ. А благородное молчание Будды можно будет воспроизвести?

ПЕТРОВ. Молчание — привилегия человека. Если компьютер замолчит, пользователь это не поймет правильно. Но ничего невозможного в принципе я здесь не вижу. И вполне могу допустить, что молчание иностранца Смита, наступившее, может быть, когда он боролся с приступом внезапной икоты, при компьютерном воспроизведении будет отредактировано так, что прозвучит как благородное молчание Будды. Или, по крайней мере, именно так будет воспринято слушателем.

НИКОЛАЙ. Значит, мы когда-нибудь услышим это благородное молчание?

ПЕТРОВ. Вопрос времени. Несколько лет, не больше, если только кто-нибудь поставит такую задачу. Но отличается ли чем-нибудь благородное молчание Будды от молчания человека, который борется с приступом икоты?

НИКОЛАЙ. Не знаю.

ПЕТРОВ. И никто не знает. Но вы, кажется, собирались мне что-то сказать?

НИКОЛАЙ. Да… Вы не обратили внимание, что на этот светлый пиджак, который позавчера был одеждой нашего багабу, усиленно начинали садиться мухи?

ПЕТРОВ. А что, это имеет какое-то значение? Пиджака-то уже нет.

НИКОЛАЙ. Только повод задуматься.

ПЕТРОВ. Я и без повода задумываюсь слишком часто.

НИКОЛАЙ. Кроме того я хочу показать вам кое-что из своих записей.

ПЕТРОВ. С удовольствием послушаю.

НИКОЛАЙ. Удовольствия не обещаю, но скучно вам не покажется.

Уходит.

Возвращается с аппаратурой.

Тщательно выбрав место, устанавливает колонки.

Включает, раздается музыка.

НИКОЛАЙ. Это не то. Сейчас найду нужную запись.

Появляются Елена и Валентин. Устраиваются послушать.

На Валентине снова зеленая шляпа.

ПЕТРОВ (Елене). Я не успел досказать тебе историю про графа, который во время охоты разорвал платье на плече одной дамы и увидел там клеймо — знак в виде лилии. По этому знаку он понял, что перед ним его жена, но этот же знак рассказал ему об ее преступном прошлом.

ЕЛЕНА. Это была не лилия, а просто цветочек.

НИКОЛАЙ. Теперь слушайте. (Раздается хор птичьих голосов.)

ПЕТРОВ. Здесь же и записывали, наверное, где-нибудь ранним утром.

НИКОЛАЙ. Четыре часа тридцать две минуты утра. (Смотрит на часы.)

Из динамиков раздается выстрел. Испуганные птицы смолкают. Раздается второй выстрел.

НИКОЛАЙ. Несколько секунд прекрасной тишины, пахнущей порохом. (Смотрит в упор на Петрова.) Стреляли?

ПЕТРОВ. Стрелял. Если ружье висит на стенке, то как бы так.

НИКОЛАЙ. А теперь посмотрите это.

Протягивает Петрову несколько фотографий. Петров смотрит.

ПЕТРОВ. Убили кого-то. Человека не знаю, а пиджак, кажется, знакомый. Я такой на пугало вешал.

ЕЛЕНА. На багабу.(Смотрит.) Тот самый пиджак.

НИКОЛАЙ. Итак, сегодня в четыре часа тридцать две минуты утра (смотрит на часы) директор пивного ларька Коломягин вышел из своего дома на улице Квадратной и тут же был убит двумя выстрелами из винтовки известного калибра.

ПЕТРОВ. Господи! Кому нужно убивать директора пивного ларька? И какой может быть у пивного ларька директор?

НИКОЛАЙ. Это не главное.

ПЕТРОВ. И зачем директору выходить из своего дома в четыре утра. Если из не своего, то понятно…

НИКОЛАЙ. Это не главное: в четыре часа или в восемь, и директор ларька или директор банка, главное — что не директор уже, а труп, сделанный двумя выстрелами.

ПЕТРОВ. Но какие внезапные совпадения.

НИКОЛАЙ. Совпадений больше, чем вам кажется. К известному вам могу добавить, что стреляли сверху и слева, что при двух сделанных выстрелах навылет прошла только одна пуля и — самое примечательное — в обоих случаях между выстрелами прошло одно и то же время — одна целая и пятьдесят семь сотых секунды — одно и то же с точностью до сотых долей.

ПЕТРОВ. Откуда такая точность?

НИКОЛАЙ. По аудио записи.

ПЕТРОВ. А там, на улице Квадратной, тоже записывали?

НИКОЛАЙ. Вы не представляете, сколько людей сейчас выбрали себе это хобби: записывать голоса. Да и снимать природу на скрытую камеру тоже есть добровольцы.

ПЕТРОВ. И совершенно случайно эти любители оказались в нужное время в нужном месте?

НИКОЛАЙ. Совершенно случайно. А у вас есть какие-то другие предположения?

ПЕТРОВ. Но и те совпадения, которые вы мне, так сказать, предъявили — они точно так же случайны, и других предположений у вас, наверное, нет?

НИКОЛАЙ. Нет. Но за вашими случайностями есть труп, сделанный двумя выстрелами. И есть, знаете, люди, у которых наличие трупа стимулирует появление самых разных предположений.

ПЕТРОВ. Каких предположений?

НИКОЛАЙ. Смотрите сами. Есть два одинаковых пиджака, простреленные в абсолютно одних и тех же местах двумя выстрелами, причем стрельба была открыта в одно и то же время — четыре часа тридцать две минуты утра (смотрит на часы), — а время между выстрелами совпадает с точностью до сотых долей секунды. Две совпадающие в деталях последовательности событий, отличающиеся только тем, что в одном случае внутри пиджака был человек. (Замолкает.)

ПЕТРОВ. Давайте, договаривайте.

НИКОЛАЙ. И такое совпадение деталей — не позволяет ли оно сделать предположение, что имеет место не совпадение, а отчасти тождество? То есть не четыре выстрела были сделаны — два на улице Квадратной и два с балкона вашего дома, — а всего два?

ПЕТРОВ. И где же они тогда были, по-вашему, сделаны?

НИКОЛАЙ. Да в любом месте могли быть сделаны, главное — кем. (Направляет указательный палец в сторону Петрова.)

ПЕТРОВ. Нет. (Ладонью отводит указующий палец в сторону.) Нет, нет. Это полная ерунда. Как вам только такое приходит в голову?

НИКОЛАЙ. Мне лично это не приходит в голову. Но есть люди, которым это должно будет прийти туда по долгу службы.

ПЕТРОВ. А то совпадение, что интервал между выстрелами в обоих случаях равен Пи пополам, вас не наводит на предположения?

НИКОЛАЙ. Чему-чему?

ПЕТРОВ. Пи пополам. Число Пи — три и четырнадцать сотых.

НИКОЛАЙ. Занятно. С удовольствием подумал бы в этом направлении. Но повторю вам, что никаких предположений я не делаю. Кроме того, предположения, если они кем-нибудь будут сделаны, должны выводить на конкретное лицо, произведшее выстрел. А из числа Пи виновника событий не выведешь. Хотя — занятно... и необъяснимо, точно так же, как то, почему нашему директору понадобилось выйти из дому (смотрит на часы) в четыре часа тридцать две минуты утра.

ПЕТРОВ. Мне это тоже непонятно.

НИКОЛАЙ. Там, на Квадратной, нет, кстати, такой точки, с которой можно было произвести выстрел под соответствующим углом. И еще интересный вопрос: не окажется ли извлеченная из тела пуля и та пуля, которая ушла в землю, пройдя навылет сквозь вот этот пиджак, — не окажется ли, что обе эти пули выпущены из одного ствола известного вам калибра?

ПЕТРОВ. И кто вы, собственно, такой осведомленный?

НИКОЛАЙ. Ваш, как говорится, доброжелатель. (Наставляет на Петрова указательный палец.) Деньги-то взяли? А деньги за просто так не даются.

Петров молчит.

НИКОЛАЙ. Наверное, спрятали где-нибудь в укромном месте.

Петров продолжает молчать.

НИКОЛАЙ. Ваше молчание сейчас не похоже на благородное молчание Будды, но у нас еще будет время поговорить на эту тему.

Слышится приближающийся шум мотора.

По дороге идет мальчик, над ним плывет нереальныйпредмет (например, голубой треугольник на длинном тонком шесте).

НИКОЛАЙ. К вам гости. Не пугайтесь, это тоже доброжелатели. (Уходит.)

Картина 9

Петров подходит к пугалу и быстро переодевается в снятую с него одежду. Теперь на нем черное пальто и шляпа.

Машина останавливается. Из нее выходят три милиционера.

1-й МИЛИЦИОНЕР (подходя к Петрову). Петг`ов?

ПЕТРОВ. Я больше не Петров. Я Багабу.

2-й МИЛИЦИОНЕР. Багага?

3-й МИЛИЦИОНЕР. Бабагу?

ВАЛЕНТИН. Багабу — это имя. С большой буквы.

1-й МИЛИЦИОНЕР. А если это все-таки Петг`ов? Надо пг`овег`ить его пг`иметные телесные знаки.

2-й МИЛИЦИОНЕР (читает по бумажке). Сломанный палец на правой ноге.

ПЕТРОВ. Можете посмотреть. (Разувается.)

3-й МИЛИЦИОНЕР. Тут не видно, чтобы палец был сломан.

1-й МИЛИЦИОНЕР. Читай сг`азу весь список.

2-й МИЛИЦИОНЕР (читает). Сломанный палец на правой ноге. Приметный шрам. Родимое пятно в форме головы негра.

3-й МИЛИЦИОНЕР. Должно быть, черное.

2-й МИЛИЦИОНЕР. Маленький ожог от утюга.

ЕЛЕНА. А ожог от утюга вот у меня. (Показывает.)

2-й МИЛИЦИОНЕР. Есть ожог. А как насчет приметного шрама?

3-й МИЛИЦИОНЕР. Оставь. Кажется, это не Петров.

2-й МИЛИЦИОНЕР. Может быть, вот этот — Петров? (Смотрит на стоящего рядом Валентина.)

ВАЛЕНТИН. У меня нет приметного шрама.

1-й МИЛИЦИОНЕР. Шг`ама нет, но эта зеленая шляпа вызывает у меня подозг`ения.

3-й МИЛИЦИОНЕР (Валентину). Шляпочку вашу будьте добры.

Забирает у Валентина шляпу, передает Первому.

ВАЛЕНТИН. Шляпа, в общем-то, не моя.

3-й МИЛИЦИОНЕР. Все так говорят.

1-й МИЛИЦИОНЕР (рассматривая шляпу). Недавно эта шляпа была на дг`угой голове. Это факт.

ВАЛЕНТИН. Я и говорю, что не моя шляпа.

3-й МИЛИЦИОНЕР. Говорить будете, когда вас спросят.

1-й МИЛИЦИОНЕР. Говог`ить будете то, что вам скажут.

3-й МИЛИЦИОНЕР. А дырочка эта над правой бровью реально пахнет криминалом.

1-й МИЛИЦИОНЕР. Нам остается только выяснить, на чьей голове была шляпа в тот момент, когда была сделана эта дыг`очка. И останется только спг`осить: где тг`уп.

ВАЛЕНТИН. Но это не факт, что шляпа была на чьей-то голове в этот момент.

1-й МИЛИЦИОНЕР. Что здесь факт, а что — не факт, это не вам г`ешать. А вас мы задег`живаем до выяснения.

Милиционеры уводят Валентина в кусты, за которыми стоит их автомобиль.

Елена и Петров остаются одни.

ЕЛЕНА. Ушли.

ПЕТРОВ. Но они вернутся.

ЕЛЕНА. Вернутся. Но ты ведь Багабу.

ПЕТРОВ. Помнишь историю про графа и его жену? По телесному знаку — по этой лилии, открывшейся на плече у дамы, граф узнал в ней свою жену, но этот же знак сказал ему об ее преступном прошлом.

ЕЛЕНА. Не лилия, а просто цветочек, который ничего не значит.

ПЕТРОВ. А как ты можешь быть уверена, что он ничего не значит? Если и не значит, то наводит на размышления. Как насчет трупа, сделанного двумя выстрелами? Ведь это ты предложила переодеть это пугало в конкретный пиджак — ты сказала: «Иди пристрели его», — разве нет?

ЕЛЕНА. Пиджак — это Валентин, сам знаешь.

ПЕТРОВ. Но начала эту затею с переодеванием ты. И вообще, вы с ним сговорились, это понятно.

ЕЛЕНА. Но он ведь и сам пострадал в первую очередь.

ПЕТРОВ. Ну, не ту шляпу надел. С кем не бывает. С ним разберутся быстро. А потом вернутся за мной.

ЕЛЕНА. Но ты же теперь Багабу. (Пауза.) Я не думала, что так получится.

ПЕТРОВ. Не думала, но сделала, как тебя научили, — кто это был? Николай? Валентин? Или есть еще кто-то третий?

ЕЛЕНА. Никто меня не учил. Можешь считать, что я сама… Ведь бывает так: люди делают дела, совершают поступки, а потом оказывается, что они вовлекаются во что-то такое, о чем даже и не подозревают. (Пауза.) И что ты теперь со мной сделаешь?

ПЕТРОВ. Граф, помнится, повесил свою жену, но ведь это не выход.

ЕЛЕНА. Все было не так. Совсем не так. Видишь ли, я с самого начала обиделась на тебя, что ты увидел меня на соседнем участке и предпочел не заметить.

ПЕТРОВ. Я думал, мне померещилось… мне часто мерещится разное.

ЕЛЕНА. Я злилась на тебя.

ПЕТРОВ. Но какая может быть связь между тем, что ты злилась, и…

ЕЛЕНА. Не знаю. Николай, наверное, смог бы сказать.

ПЕТРОВ. К черту Николая!.. А как же наши приметные знаки — шрамы и родинки. Те знаки, которые, кажется, знали только ты и я, — как могло так случиться, что они оказались известны этому милиционеру?

ЕЛЕНА. И что? Много они ему принесли пользы? Маленький след от ожога оказался ведь у меня.

ПЕТРОВ. Не в пользе дело, а в том, что затронуто личное… Постой, а как это получилось, с ожогом?

ЕЛЕНА. Не знаю. И родимое пятно в виде головы негра теперь моё.

ПЕТРОВ. Колдунья!.. Значит, я больше не Петров?

ЕЛЕНА. Ты Багабу. А мои три родинки, я думаю, теперь нужно искать у тебя.

ПЕТРОВ. В самом деле… Но разве из этого что-нибудь следует?

ЕЛЕНА. Ничего. Разойдемся сейчас. И будем время от времени сталкиваться в метро или на улице, не узнавая друг друга…

ПЕТРОВ. Да… мы или наши двойники…

Слышится звук мотора.

ЕЛЕНА. Но если кто-то устраивает нам эти встречи, сталкивает нас друг с другом в метро и на улице…так долго и с таким постоянством — не значит ли это, что мы все-таки должны быть вместе?(Переодевается в одежду, снятую с пугала.) Должны?

ПЕТРОВ. Я не знаю.

Звук мотора становится сильнее. Слева выбегает Валентин, он бежит по дороге с зеленой шляпой в руке, бросает шляпу и скрывается за правой кулисой.

Следом проходят милиционеры, один за другим все трое. В коротких детских штанах. В руках они держат уже знакомые нам нереальные предметы. Когда скрываются, звук мотора затихает.

Из динамиков раздается громкое «БАГАБУ».

Под эти звуки Петров и Елена медленно уходят

(вариант: убегают, держась за руки)

(вариант: улетают).

КОНЕЦ