Пылающая дорога (Warrior of Rome #8) - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Гарри Сайдботтом (ч. 5)

Крокус отправился в город. Было тихо, так же тихо, как в ту ночь в Эриксе.

Единственным звуком был топот алеманнийских сапог и приглушённый стук их оружия и щитов. Звуки эхом отдавались от глухих стен домов по обе стороны дороги. Казалось, все жители города уже погибли или бежали.

Одна улица уходила направо, потом другая. Крокус пересчитал их по пальцам. В бесконечном городе легко заблудиться. Все улицы выглядели одинаково.

Сзади доносился шум. Выбиваются двери. Кричат мужчины. Разбиваются вещи. Рабы были в городе. Верные своей природе, они оставили свой долг и занялись грабежом. Этот шум разбудит мёртвых и предупредит защитников.

Крокус перешёл на трусцой. Алеманны гнались за ним. Чего-то не хватало. Рабы грабили густонаселённый район Ахрадины, но женских криков он не слышал.

Занятый мыслями, Крокус чуть не пропустил поворот. Он свернул на улицу. Впереди, зажатый в сотне шагов глухими стенами, он увидел открытое пространство агоры. По-прежнему никакого сопротивления. Он побежал.

Половина рыночной площади была в глубокой тени, другая половина – ярко освещена. Она была окружена высокими гражданскими зданиями. Никого не было видно. Второй отряд должен был захватить здания. Их широкие каменные стены стали бы опорными пунктами. Крокус повёл своих людей по диагонали через агору, чтобы занять улицу, ведущую на Ортигию.

Дома здесь были высокие. Они отбрасывали чёрную тень на улицу.

Крокус остановился, перешёл на шаг. Алеманны позади него столкнулись друг с другом. Это был тупик. Улицу перегородила баррикада.

За баррикадой были люди. Крокус поднял взгляд. На крышах домов были люди.

И тут он осознал всю глубину предательства.

'Свободный!'

Тридцать лучников за баррикадой выпустили снаряд как один.

Звуки труб разнесли приказ по всему городу.

Улица была темной, лучники нервничали. По предупредительному крику алеманны спрятались за щитами. Пострадали немногие.

Настоящий урон пришёл сверху, спустя несколько ударов сердца. Бесчисленные кирпичи, камни, куски кладки обрушились вниз, стучали по щитам, врезались в тела, раскалывали черепа. Те, что не попали, разбивались о мостовую, разбрасывая острые, как бритва, осколки по дороге. Люди шатались, словно на безумном полуночном пиру. Боль и шок лишали их осознания опасности – пока, сражённые другими снарядами, они не падали на колени или не падали ниц, во весь рост распластавшись на земле.

Если человеку было трудно защититься от смертельной колючей стали, летящей ему в грудь, и в то же время от острых тяжестей, которые пытались раздробить его череп, как яичную скорлупу, или изуродовать его плечи, то невозможно было видеть осколки, шипящие на уровне бедра, разрывающие плоть и мышцы или глубоко вонзающиеся в

пах или ягодицы. Алеманны были воинами, а не солдатами. Они отчаянно пытались защитить себя и своих ближайших соратников, действуя небольшими группами, а не единым отрядом. Они сбивались в кучки, оставляли бреши, становясь всё более привлекательными для атак.

Шум поднялся до небес. Даже во мраке ручьи и растекающиеся лужи крови, казалось, светились.

«Потрясающе, — сказал Максимус. — Твоя уловка действительно сработала».

«Ещё нет», — ответил Баллиста. «Не раньше, чем алеманны разгромят нас».

Как и подобает хорошему римскому полководцу, Баллиста разместил свою группу в тылу боевой линии. Прикрывая лучников у баррикады, стояли две линии копейщиков, а за ними – четыре меча. Конечно, это были всего лишь ополченцы, но это была крепкая позиция, которая прикрывала место, откуда Баллиста наблюдал за происходящим вместе с остальными: своим сыном и Тархоном, Максимусом и Гримом Вересковым Бардом, поднимавшим знамя Белого Коня, и парой трубачей, которые теперь были практически лишними в общей суматохе. Их кони стояли дальше, под охраной остальных пятидесяти избранных всадников. Если ночь пройдет удачно, они сыграют свою роль позже. Если нет, они поведут бегство обратно на Ортигию.

«Конечно, в любом случае это была в основном моя идея», — сказал Максимус.

«Полная чушь», — сказал Тархон и задумчиво добавил: «Ты тщеславный гибернийский болван».

«Как будто ты можешь нащупать свою задницу обеими руками», — без злобы ответил Максимус.

«Вы оба, заткнитесь, черт возьми», — сказал Баллиста.

Тот, кто возглавлял алеманнов, обладал здравым смыслом. Баллиста слышал, как он кричал своим людям, чтобы они укрылись в домах. Воины, сгибаясь, словно под проливным дождём, бросились к дверям. Одни держали щиты над головами, другие пытались выломать двери плечами, сапогами, рукоятями мечей.

Баллиста посмотрел на крышу над ближайшим дверным проёмом. Двое мужчин с трудом перекидывали через парапет большой строительный блок. Он наблюдал, как они с ужасающей неизбежностью сбросили его. Огромный груз рухнул в пропасть. Он разрушил хлипкую крышу из щитов и сбил двух воинов на землю. Баллисте показалось, что он услышал хруст их костей в общей какофонии. Их товарищи перешагнули через них и возобновили атаку на неподатливые деревянные доски. Они могли отбиваться до тех пор, пока…

Конец времён. Алеманны не знали, что за деревянными конструкциями дверные проёмы были заложены кирпичом.

То же самое было почти до самых ворот Малой гавани. Ловушка была тщательно расставлена в последние несколько ночей. Оставлены были открытыми всего две дороги – одна здесь, к агоре, и одна на полпути к главным воротам. Боковые улочки были забаррикадированы. Все жители вдоль обеих дорог были эвакуированы на Ортигию. Первые несколько домов в городе оставили пустыми, чтобы привлечь мародёров и не вызывать подозрений. Проёмы на первых этажах остальных домов были запечатаны. Их крыши были заполнены защитниками, не только ополченцами, но и тысячами добровольцев – старых и молодых, мужчин, женщин, даже детей. Кирпич, брошенный ребёнком, может убить так же эффективно, как и брошенный обученным солдатом.

Ближайшая группа алеманнов прекратила безнадежные попытки стучать в дверь. Они отступили на середину улицы. Высокий воин с косами до плеч созывал остальных. Они шли, перепрыгивая через своих павших. Все пытались, но не всем удавалось уклониться от непрекращающегося града снарядов. Длинноволосый предводитель – чудом оставшийся невредимым –

сталкивал их вместе, заставляя их перекрывать друг друга щитами, словно черепицей.

Как только стена щитов была сформирована, он исчез под ее укрытием.

Насколько мог видеть Баллиста, остальные алеманны следовали его примеру.

Щитбург был крепок и удачно расположен. Стрелы либо отскакивали от металлических наконечников, либо не пробивали липовые доски. Чтобы добраться до импровизированного укрепления, приходилось бросать камни с крыш, а не сбрасывать их.

Самые тяжёлые не смогли дотянуться. Те, что полегче, отскочили.

Тем не менее, изредка снаряды пролетали, а шум и уровень неминуемой опасности внутри этого клаустрофобного убежища вскоре бы измотали даже самых крепких. Алеманны не могли долго там ютиться. Очевидным выходом было отступить, не сгибая строя, через агору к Малым воротам гавани. Но путь был долгим, и всё это было открыто для врагов. Ответный удар они дать не могли. Ничто не подрывало боевой дух сильнее чувства беспомощности. Баллиста сомневался, что они справятся. Даже элитные регулярные войска сломались бы под таким длительным напряжением.

Это искушало богов отпраздновать победу ещё до того, как поле боя было выиграно. И всё же Баллиста почувствовал, как его охватывает некое ликование. Это было радикальное

Замысел, конечно, был, но, несомненно, шёл хорошо. Ганимед во вражеском лагере и шестеро гладиаторов у городских ворот действовали успешно. Конечно, им обещали землю. Ганимед будет богат, как иные римские сенаторы.

Несомненно, городской совет Сиракуз будет возражать и увиливать, как только они снова окажутся в безопасности, но Вописк гарантировал оплату. Баллиста надеялся, что гладиаторы скрылись. Ганимеду, находящемуся где-то в самом сердце мятежных сил, предстояла самая сложная задача. Богатство Креза было бесполезно для мертвеца.

Пока человек мог перевести дух и зевнуть, всё зарождающееся самодовольство улетучилось из Баллисты. Ближайшая стена щитов развалилась. Её обитатели бросились на баррикаду. Последний бросок кубика.

Их лидер, должно быть, взвесил все варианты и решил, что они прорвутся в атаку. Если им удастся прорваться, они ещё смогут одержать невероятную победу.

Лучники обороняющихся теснили и мешали копейщикам и мечникам, спешащим избежать натиска. Некоторые из копейщиков шагнули вперёд, направив оружие на баррикаду. Но другие отступили. Алеманны не столкнулись с непрерывным рядом наконечников копий. Некоторые из них уже были на вершине низкой стены из скреплённых блоков. Их длинные мечи рубили головы и шеи копейщиков.

В тылу защитников мечники оглядывались через плечо; первый из них попытался ускользнуть.

Максимус оказался быстрее Баллисты. Хиберниец перехватил мечника и убил его эффектным ударом, призванным произвести впечатление.

«Следующий получит то же самое».

Задний ряд замер в нерешительности, разрываясь между страхом перед врагом и этим безносым призраком.

Баллиста выхватил меч и двинулся к ним.

«Стой и сражайся!» — крикнул Баллиста. «Последнее усилие! Отбрось их, и мы победим!»

Ему требовалось больше, чем просто слова. Максимус и Тархон были рядом с ним, Грим и его сын позади, он проталкивался вперёд.

Предводитель алеманнов первым перелез через стену. От взмаха его клинка копейщики отпрянули. Алеман спрыгнул на освободившееся место.

Всеотец, это снова он.

буква «F» , длинные светлые косы.

«Вот ты где, Дернхельм, сын Исангрима».

«Человек должен быть где-то».

Они оба присели, опираясь на носки ног, и совершенно не обращали внимания на бушующую вокруг бурю.

«Куда бы ни пошел человек...» — сказал Баллиста.

Аламанн завершил поговорку: «...старые враги найдут его».

Их клинки двигались, словно по собственной воле, словно змеи, ожидающие удара.

«Завтра один из нас выпьет с Всеотцом». Взгляд Аламанна не отрывался от кончика меча Баллисты.

«Сдайся».

«И бросить на растерзание зверям или прибить к кресту?»

«Клянусь, ты сохранишь свою жизнь».

«А мои люди?»

Баллиста молчал. Он мог спасти жизнь одного человека.

«Ты и я, — сказал Аламанн. — Снег переносится с одного дерева на другое».

«С одного дерева на другое», — сказал Баллиста.

Аламанн нанёс удар в лицо. Баллиста отразил удар выступом щита и нанёс низкий, исподлобья, тычок в бёдра. Аламанн отбил меч Баллисты. Оба отступили назад, восстанавливая стойку, отдавая должное мастерству друг друга.

Движение краем глаза Баллисты. Падает его штандарт. Бедный старый Грим. Хитобард упал. Его сын рванулся вперёд, схватив древко правой рукой. Мальчик выронил меч.

Где в Аиде Максимус и Тархон?

Маркус отступил, отражая щитом шквал ударов.

Отвлечение едва не стоило Баллисте жизни. Когда он уклонился, лезвие клинка аламана зацепило кольчугу, защищавшую его грудь. Инерция нападавшей столкнула их. Лицом к лицу. Белая буква «F» на загорелом лбу. Борода аламана царапает гладко выбритую щеку Баллисты.

Они боролись, сцепившись клинками друг друга. Ни один не мог вытащить оружие. Глаза алеманна широко раскрылись. Его рот открылся в безмолвном

кричать.

Максимус увернулся. С грацией танцора хибернец парировал удар противника, с которым сражался.

Аламанн отшатнулся назад. Его левая нога была рассечена, почти оторвана.

Он упал на колено здоровой ноги. Отбросив оружие и щит, он схватился за зияющую рану. Кровь струилась по его пальцам. Его тёмно-синие глаза пристально смотрели на Баллисту.

«Я считал тебя больше мужчиной», — сказал алеманн.

«У меня все еще есть обе ноги».

«Верно». Сквозь гримасу боли промелькнула лёгкая улыбка. «В другой раз».

«Если Всеотец решит», — сказал Баллиста.

«Я закончил». Аламанн поднял подбородок, обнажив мягкую шею под бородой. «Допивай».

Последняя капля, как говорили христиане, сломавшая спину верблюду. Они говорили о верблюдах нечто другое – нечто необъяснимое о верблюде, проходящем сквозь игольное ушко. Только их одинокий и странный бог мог это объяснить.

Смерть вождя стала последней каплей для алеманнов. Вся надежда испарилась, они бежали. Большинство из них бежало. Несколько групп отступали шагом, решительные и дерзкие, сбившись в кучу с поднятыми щитами – словно Сократ после поражения при Делии. Такая отвага не спасла бы их, а лишь продлила бы страдания. Если бы у горожан на крышах закончились метательные снаряды, они стали бы метать черепицу, вырывать карнизные камни. Сиракузяне не так-то просто насытиться кровью.

Христиане и давно умерший философ – Баллиста – задавались вопросом, не слег ли он с лихорадкой. Скорее всего, он был ошеломлён шумом и чудом собственного выживания.

«Было бы вежливо выразить благодарность».

Баллиста непонимающе смотрела на хибернианца.

«За убийство большого аламана». Тон был насмешливым.

«На самом деле», сказал Маркус, «его убил мой отец».

Они были живы! Его сын и друг были живы! Его разум был слишком оцепеневшим, чтобы думать. И вот Тархон. Он притянул их к себе, обнял.

их. Но бедный старый Грим. Баллиста огляделась. Хитобард стоял там, смущённый.

«Моя хромая нога, — сказал Грим. — Она подкосилась, и штандарт упал».

Они втащили его в свой круг. Они хлопали и шлёпали друг друга, словно щенки, ругались и смеялись до тех пор, пока по их щекам не потекли слёзы. Знамя Белой Лошади развевалось наискось над их головами и плечами.

Они были живы! Но сейчас не время праздновать. Ночь ещё не закончилась. Оллий держал большую часть гладиаторов за баррикадой по другую сторону агоры. Он был опытным офицером и знал, когда пустить их и отборных ополченцев в ход, чтобы разгромить оставшихся в живых. Он будет преследовать алеманнов по тёмным улицам к Малым воротам гавани, наступать им на пятки, пока их не выгонят из города, не дав им времени собраться. Не то чтобы алеманны осмелились перегруппироваться. Это будет настоящая бойня.

Баллисте оставалось сделать ещё одно, последнее дело. Последнее, чтобы положить конец восстанию.

«Пора идти», — сказал он.

Они вернулись к лошадям. Баллиста согласился на подсадку. Он был измотан.

Во главе кавалькады он ехал по тихим улицам, не затронутым боем, к воротам у Большой гавани. Они выехали в заброшенный район Неаполя, мимо амфитеатра, Большого алтаря, театра. Оставив позади предместья, они двинулись на северо-запад через равнину. Небо светлело. Отряды рабов бежали из города, одни направляясь вглубь страны, к горам, другие – на юг, к Элоринской дороге.

Они не представляли никакой угрозы. В них не было никакого желания сражаться, если оно вообще когда-либо было.

Несмотря на зверства, Баллиста испытывал сочувствие к этим скрытным, суетливым людям. Они не виноваты в том, что стали рабами. Их прошлое было жестоким, а теперь их будущее было безрадостным. Некоторые могли сбежать за границу; некоторые могли вернуться незамеченными, слиться с населением острова или промышлять разбойничеством в горах. Большинство будет выслежено. Тем, кого казнят без суда и следствия, повезёт. Остальным уготованы крест, арена или медленная смерть в шахтах.

Справа, с вершин Эпипол, виднелась звенящая в полумраке колонна всадников. Пятьдесят всадников, следовавших за Баллистой,

Фамилии носили разномастные, замысловатые доспехи. Инкрустированные шлемы, чеканные нагрудники, серебряные эмблемы, прибитые к щитам – либо старинные реликвии, либо сделанные на заказ. Их носители, молодые сиракузяне из знатных семей, были богаты и не знали ничего лучшего. Безопаснее было носить доспехи без украшений, расписной щит. Наконечник копья мог застрять в такой изысканной металлической конструкции.

Они проехали мимо крепости Эвриала, затем обогнули её и приблизились к ней по пологому склону дороги. Западные ворота были открыты.

На стенах не было часовых. Небо впереди было розовым, а облака – золотистыми. Пальцы рассвета тянулись к солнцу.

Скот исчез из ворот. Ограды загонов были растоптаны. Большинство повозок всё ещё стояли на месте. Мужчины грабили свои грузы. Те, кто ещё не напился до бесчувствия, бросились бежать при виде всадников.

Палатки поменьше были почти полностью снесены, но большой павильон всё ещё стоял. Мужчины вытаскивали ценные вещи. Некоторые были настолько сосредоточены, что не подумали бежать при приближении всадников. Грабители, подъехавшие с запада, возможно, приняли их за отряд хорошо вооруженных повстанцев.

«Максимус, вы с Тархоном поймайте некоторых из них и попытайтесь выяснить, куда делся Сотер».

Хиберниец бросил поводья Баллисте, спешился и побрел прочь вместе с Тархоном.

Баллиста устал и откинулся на задние рога седла. Он улыбнулся сыну. Солнце поднималось над горизонтом, и небеса окрасились в пурпур и золото. Сидеть здесь, на коне, было довольно приятно. Справа стены донжона старой крепости сияли новым днём. Бросая вызов векам, они всё ещё возвышались.

На самой вершине ворон расправил свои черные крылья, грея их на солнце.

Максимус и Тархон вернулись.

«Он исчез, как только узнал о поражении. Это всё, что им известно.

Но я нашел Ганимеда.

Баллиста поднял брови.

Хиберниец покачал головой.

Куда же делся король-раб? Баллиста огляделся.

Исчез . Если бы чудотворца не нашли, в темноте рабских тюрем долгие годы ходили бы дикие слухи. Крошечный проблеск надежды во мраке рабства. Маяк для новых восстаний.

Со стен громко каркал ворон.

Король-рабовладелец не ушел далеко.

«Клятвопреступник!»

Когда фигура появилась на вершине стены, ворон взмыл в воздух. Он сделал один круг, а затем сел на вытянутую левую руку мужчины.

Баллиста остановил коня. Позади себя он услышал, как Максимус отдает приказ всадникам окружить крепость, убедиться, что выхода нет, и найти лестницу наверх.

«Клятва, данная под принуждением, не имеет обязательной силы».

Баллиста взглянула на фигуру: один глаз, длинные белые волосы и борода, копье в руке, плащ с капюшоном поверх пурпурной туники.

«Я был о тебе лучшего мнения», — сказал Сотер.

«Вы не первый, кто это говорит, даже сегодня не первый».

«Ты поклялся жизнью своего сына, что отдашь мне Сиракузы».

«Я могу отвести тебя туда прямо сейчас», — не поворачивая головы, Баллиста тихо обратился к сыну. — «Есть ли вход в туннели в донжоне?»

'Да.'

«Возьмите полдюжины человек и проследите, чтобы он не сбежал».

Стены были высотой не менее шестидесяти футов. Если бы путь наверх был только один, вызволить вооружённого человека было бы сложно. Им нужно было выставить его живым или мёртвым.

Высоко на стене король-раб не отрывал взгляда от Баллисты.

« Там придет день, когда погибнет священный Илион. Наблюдая, как горит Карфаген, Сципион декламировал строки Гомера. Сципион был прав. Рим падет.

«Не от твоей руки. Спустись, и я дарую тебе быструю смерть».

«Не в твоей власти отнять у меня жизнь или свободу. И я могу оставить пример, который ничто не сможет стереть».

Взмахом руки он подбросил ворона в воздух. Затем он прыгнул. На мгновение он словно повис в воздухе, развеваясь на ветру.

Как будто он тоже собирался взлететь. Но тут он резко упал головой вперёд, ударившись о землю с ужасным звуком.

Резкое движение и внезапный шум заставили лошадь Баллисты встать на дыбы. Она врезалась в лошадь Максимуса. Им обоим пришлось бороться, чтобы удержаться в седле.

Даже когда они снова взяли их под контроль, их кони закатили глаза и натянули удила, отступая в сторону, испуганные запахом крови.

Высоко в небе ворон захлопал крыльями.

Лицо искалеченного трупа в растекающейся луже крови было изуродовано до неузнаваемости.

OceanofPDF.com

ЭПИЛОГ

ОНИ ОСТАВИЛИ ЛОШАДЕЙ и шли по верхним склонам Этны. День был ясным, и гора была безмолвной. Лишь тонкая струйка дыма поднималась из кратера и рассеивалась в западном ветру.

Военные корабли, отважно преодолевшие зимнее море, причалили в Сиракузах всего через три дня после снятия осады. Император не стал дожидаться высадки войск из Милана. Вместо этого римский гарнизон был тщательно прочесан для подготовки к походу. Четыре тысячи человек городских когорт прошли по трапам. Пятьсот преторианцев и столько же императорской конной гвардии также высадились на берег вместе с лошадьми. Днем позже, всё ещё немного неуверенные и разозлённые после путешествия, они рассеялись по городу.

Марк ехал с конной колонной, направлявшейся на запад под предводительством отца. У моста через Симеф за Гиблой несколько сотен рабов заняли оборону. Они рассеялись, как мякина, под первым натиском конницы. Остаток пути больше напоминал сбор и разделку скота. Удивительно, с какой покорностью пленники встретили свою судьбу. Несколько крестов были поставлены в качестве назидания, но большинство обезглавлены. Пленных не брали. Они бы замедлили продвижение солдат. Это можно было оставить пехоте на прибрежных дорогах.

Они могли бы собрать необходимое число, чтобы послужить страшным предупреждением, когда их распинали бы на дорогах, бросали на арену или загоняли в шахты.

В Центурипах, к счастью, не затронутых восстанием, они остановились на день, чтобы дать отдохнуть людям и лошадям. Баллиста разыскал Авла, гончара и садовода, который оказал им гостеприимство в их отчаянном путешествии. Авл добросовестно следил за имуществом.

доверил ему Фалькс, охотник за беглецами. Объявив, что Фалькс предал и был убит, Баллиста передал их владение их верному управляющему. Баллиста предусмотрительно подписал соответствующий документ, чтобы никто не мог усомниться в его законности.

Баллиста отправил основные силы под командованием своих офицеров вперед, в Энну.

Оттуда они должны были двинуться к Гимере на северном побережье, а затем на запад. Его отец сохранил отряд из тридцати человек, сказав, что поведёт их на поиски любых ренегатов, нашедших убежище на склонах вулкана. Несомненно, они расправятся с любыми беглецами, которых встретят, но Маркус догадался об истинных намерениях отца.

Выйдя из предгорий, Баллиста остановился на том же месте, что и прежде, чтобы продолжить путь пешком. Он оставил Грима с солдатами и лошадьми. Старый Хитобард был слишком хром, чтобы идти пешком по горам. Маркус знал, что его отца забавляет покидать гордую и богато украшенную Имперскую конную гвардию – солдат, которые чувствовали себя лучше на плацу, чем в поле, –

ожидая под командованием пожилого северного варвара.

Только Маркус и его отец, а также Тархон и Максимус поднялись на большой выступ черной лавы и прошли под скалой, с которой упал олень.

Маркус думал о девушке. Большинство его мыслей возвращалось к ней той ночью, на деревьях, с задравшейся до подмышек туникой. Он знал, что это неправильно. В мыслях он совершал то же самое, что предотвратил в реальности от беглого охотника. Чтобы отвлечься от возбуждающего образа и вызванных им моральных сомнений, он поговорил с отцом.

«Восстание действительно закончилось?»

«Кроме возмездия».

«Как вы думаете, рабы поверят, что их Спаситель действительно мертв?»

Изуродованное тело царя-раба стащили с Эвриала и прибили к кресту на агоре Сиракуз. Его лицо было неузнаваемо.

«Время покажет», — сказал Баллиста. «Нужна была решимость броситься головой вперёд со стены».

«Похоже, вы им восхищаетесь?»

«Нет, любой дурак или безумец может проявить решимость».

«Вы думаете, он не верил в свободу, которую проповедовал? Он никогда не верил, что золотой век может вернуться, что Сицилия может превратиться в Остров Солнца?»

«Мотивы любого человека непостижимы, даже ему самому. Какими бы они ни были, они обречены на провал».

«Значит, вы никогда не принимали Сотера за своего далекого предка?»

Следуя примеру телохранителей, Марк выработал привычку — привычку, совершенно неприемлемую для любого строгого римского pater familias , — поддразнивать своего отца.

«Если бы наш предок почтил меня своим присутствием, я бы, пожалуй, узнал его, — Баллиста сохраняла серьёзное выражение лица. — Кроме того, у Всеотца есть два ручных ворона».

«Как вы думаете, кем был Сотер?»

«Именно то, что сказал этот бедный глупец Цецилий на своей вилле – сирийский раб по имени Комазон, с даром к языкам, обученный на фокусника и актёра. Между этими ролями и исполнителями главных ролей нет большой разницы. Ваши слова и жесты манипулируют эмоциями вашей аудитории».

— Но Сотер цитировал Аристотеля и знал римское право.

«Возможно, до того, как он попал в рабство, он был кем-то другим».

Они замолчали, потому что, не доезжая до маленького поселения, почувствовали, что что-то не так.

Корова с теленком и козы не паслись на лугу.

Свиньи не рылись под деревьями, а куры не рылись в земле во дворе. Стены двух хижин и сарая всё ещё стояли, но почернели и обгорели, а солома с них сошла.

Маркус пытался подражать инстинктивной, почти дикой угрозе, с которой его отец и двое других бродили по этому месту.

Тел не было. Это уже что-то.

«Им удалось скрыться», — сказал Маркус.

«Но жизнь, которую они знали, ушла», — сказал его отец.

Баллиста сел на изборожденный шрамами пень, где поколениями рубили дрова. Он выглядел опустошенным. Рядом с ним, на этот раз, неугомонный хиберниец Максимус молчал. Даже Тархон казался подавленным печалью. Оба смотрели на Баллисту с нежностью, словно уже видели его в подобном настроении.

«Твой приход сюда не навлек на них эту беду», — сказал житель Хиберниана.

«Это не твоя вина».

«Нет, это не моя вина, — сказал Баллиста. — Но это всегда конец войны — страдания невинных. Вот в чём истинная жалость войны».

Остальные промолчали.

«Мы больше ничего не можем здесь сделать, — Баллиста встал. — Нам лучше вернуться к лошадям».

Маркус бросил последний взгляд на сожженные хижины, на вытоптанный сад и виноградные лозы.

«Пойдем, Маркус», — сказал его отец.

Молодой человек обернулся и подумал, прежде чем заговорить.

«Марк — хорошее имя. Но римских детей называют по их преноменам. Отныне я буду отзываться на имя Исангрим».

OceanofPDF.com

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Римская империя в 265 году н.э.

В 265 ГОДУ Н.Э. РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ находилась в центре того, что сейчас называется Кризис III века . Центральная власть, страдавшая от политической нестабильности, гражданских войн и нашествий варваров, была слаба. Император Галлиен напрямую управлял лишь Италией, Сицилией, Северной Африкой и Балканами. Оденет Пальмирский правил Востоком, номинально от имени Галлиена, хотя реальная преданность ему вызывала сомнения, и он мог свободно проводить собственную политику. На Западе кампания Галлиена в н. э.

Попытка в 265 году отвоевать Галлию, Испанию и Британию у претендента Постума закончилась неудачей, а император получил серьезную рану.

Наши источники по этому периоду скудны. Лучшая попытка связать их воедино в связное повествование принадлежит Джону Дринкуотеру в «Кембриджском издании». Древняя история: Кризис империи, 193–337 гг. н. э., том XII, под редакцией А. К. Боумена, П. Гарнси и А. Кэмерона (Кембридж, 2005 г.), стр. 28–

66. Еще одной полезной отправной точкой является книга Д. С. Поттера « Римская империя в заливе 180–395 гг. н. э.» (Лондон и Нью-Йорк, 2004 г.), стр. 217–262.

Сицилия

Книга Джона Джулиуса Норвича «Сицилия: краткая история от древних греков до Коза Ностры» (Лондон, 2015) рассказывает захватывающую историю. Лучшим введением в классическую эпоху остаётся книга М.И. Финли «Древняя Сицилия» (Лондон, 1968).

Совсем недавно Сицилия под Римская империя: археология Римская провинция , 36 г. до н.э. – 535 г. н.э. по Р. Дж. А. Уилсону (Уорминстер, 1990) является незаменимой.

К сожалению, для англоговорящих посетителей нет ничего более актуального, чем «Сицилия: археологический путеводитель» М. Гвидо: доисторический и Римские останки и Греческие города (Лондон, 1967). Для тех, кто знает итальянский,

есть Сицилия: Археологический справочник Ф. Коарелли и М. Торелли (Рим, 1984).

Естественная история Сицилии

Сицилия во времена Рима выглядела совсем иначе. Лучшие современные путеводители

– «На Сицилии » Нормана Льюиса (Лондон, 2000) и «Полночь на Сицилии» Питера Робба (Лондон, 1998) – обвиняют римлян в вырубке лесов острова. Археологи расходятся во мнениях (Финли, указ. соч., стр. 5; Уилсон, указ. соч., стр. 6).

Леса вырубались в период между шестнадцатым и девятнадцатым веками.

В римские времена лесами было покрыто до 40% территории Сицилии, в то время как сейчас этот показатель составляет всего 4%. Обширные голые склоны внутренней части острова, которые видны с дороги Страда делла Морте (трасса E932) от Агридженто до Палермо, были покрыты густыми деревьями. Остров не только лучше орошался и меньше подвергался эрозии благодаря более богатому почвенному массиву, но и служил убежищем для множества диких животных и мелких птиц.

Многие растения, которые сейчас считаются отличительной чертой сицилийского ландшафта (см. Гэвин Максвелл, «Боже, защити меня от друзей» (Лондон, 1957)) ещё не были интродуцированы. Не было ни опунций, ни кактусов, ни бамбука, ни слоновой травы, ни эвкалиптов. За Палермо Конка-д’Оро ещё не покрылась золотыми апельсиновыми рощами.

В целом сельская местность могла показаться нам странно североевропейской или, во всяком случае, более похожей на лесные поляны из « Идиллий » Феокрита.

Римское рабство

Существует множество современных исследований римского рабства. Интересные материалы по этой теме можно найти в книгах «Рабство в римском мире» С.Р. Джошела (Кембридж, 2010) и «Как…» «Управляйте своими рабами» Маркуса Сидония Фалькса с Джерри Тонером (Лондон, 2014).

Представление о мирах мыслей древних рабов стало интеллектуально респектабельным для ученых благодаря работе Кейта Хопкинса «Новые доказательства римского рабства», Past & Present 138 (1993), 3–27.

Восстания рабов под властью Рима

Восстание рабов на Сицилии в 260-х годах н. э. засвидетельствовано лишь одним предложением в позднем и крайне ненадёжном источнике. «В Сицилии также произошло нечто вроде восстания рабов ( etiam in Sicilia quasi quoddam servile bellum exstitit ), поскольку

Разбойники бродили повсюду, и их удалось остановить лишь с большим трудом: «История Августа», «Два Галлиени» , 4.9. Конечно, этого могло и не произойти.

Рабство и восстание в римском мире , 140–70 гг. до н. э. по КР

Работа Брэдли (Блумингтон, Индианаполис и Лондон, 1989) стала новаторской, определив редкие взаимосвязанные предпосылки, необходимые для крупномасштабного восстания рабов. Книга Т. Урбейнчика «Восстания рабов в античности» (Беркли и Лос-Анджелес, 2008) расширила дискуссию и исследовала возможность того, что некоторые повстанцы стремились к отмене рабства.

Многому можно научиться из трёх других книг, каждая из которых очень разная, и каждая из которых — настоящее удовольствие для чтения. «Спартак и войны рабов: краткая история с…» В книге «Документы» Б.Д. Шоу (Бостон и Нью-Йорк, 2001) собраны доказательства и представлены в контексте . «Война Спартака» Барри Штрауса (Нью-Йорк, 2009) – это образец популярной истории, подкрепленный глубокими научными знаниями и написанный с мастерством романиста. «Дорога Спартака» Питера Стотхарда (Лондон, 2010) — это захватывающее сочетание истории, путевых заметок, автобиографии и философских размышлений.

Сиракузы

Сиракузы неоднократно подвергались осаде в древности. Два осады, о которых у нас имеется обширный материал, – это осада, проведенная афинянами в 415–413 гг. до н. э., и осада, проведенная римлянами в 213–212 гг. до н. э. Обе осады рассматриваются, со ссылками на древние источники, в книге «Осада Сиракуз» . «Энциклопедия древних сражений » под редакцией Майкла Уитби и Гарри Сайдботтома (Чичестер, 2017): афинское сражение Фернандо Эчеверрии (т. I, с. 345–365) и римское сражение Эдди Оуэнса (т. II, с. 727–735). Осада в « Пылающей дороге» во многом основана на обоих. Памятник Каллистрату (гл. 18) был придуман по мотивам анекдота из «Павсания», VII.16.

Классические отголоски

«Золотой осёл» Апулея вдохновил как на описание рабов на мельнице в «Предисловии», так и на описание жрецов-евнухов в главе 9. Последнее также во многом обязано Лукиану, « Сирийской богине» .

Когда Марк Аврелий декламирует «Илиаду» в главе 6, Баллиста в главе 20 и Сотер в главе 23, они делают это по переводу Гомера Ричмонда Латтимора (1951).

В главе 7 Баллиста и его собеседник обмениваются строками из «Одиссеи» Гомера, слегка адаптированными из перевода Роберта Фейглза (1996).

Примечательно, что автор стихотворения, приписываемого кузену жены Баллисты в главе 11, неизвестен. Оно встречается в «Греческой антологии» (9.499), а перевод выполнен Питером Джеем (1973).

Чудо ребенка-урода и его интерпретации в гл. 11 адаптированы из « Жизни Филострата». Аполлоний , 5.11–13.

Деревенская утопия изолированных пастухов и их семей в гл. 13 вдохновлена Дионом Златоустом, Ор. 7, Эвбейская речь .

Сравнение рабства среди северных племен и среди римлян Крокуса в гл. 23 взято из Тацита, Германия , 20: 24–5.

Другие романы

В каждом моём романе есть пара отсылок к другим писателям, которые меня вдохновили. В «Пылающей дороге» это отсылки к «Чумному дому» Джима Крейса (2007) и « Дороге» Кормака Маккарти (2006).

OceanofPDF.com

Если вам понравилась книга «Пылающая дорога» , почему бы вам не присоединиться к ЧИТАТЕЛЬСКОМУ КЛУБУ ГАРРИ САЙДБОТТОМА?

Подписавшись, вы получите эксклюзивный короткий рассказ THE

МАРКА СМЕРТИ, а также новости о будущих книгах и эксклюзивные закулисные материалы. Чтобы присоединиться, просто посетите

bit.ly/HarrySidebottom

Продолжайте читать, чтобы прочитать письмо от автора...

OceanofPDF.com

Привет!

Спасибо, что выбрали книгу «Пылающая дорога» .

Вдохновением для этого романа, как и для нескольких других, послужил античный писатель. Малоизвестный древнелатинский биограф римского императора описывает восстание рабов на Сицилии во времена правления Галлиена (260–268 гг. н. э.). Сицилия — волшебный остров, который мне посчастливилось часто посещать. Я давно хотел написать роман о нём. Древний текст дал мне возможность исследовать географию и культуру острова в сочетании с ужасающим институтом римского рабства. Роман — идеальное средство для воссоздания рабства не только как живой реальности, но и его образа мышления; оправданий и страхов рабовладельцев и мира мыслей порабощенных. Но самое главное, он также предоставил впечатляющий фон для динамичного приключения. Баллиста, варварский воин, ставший римским полководцем, терпит кораблекрушение в хаосе восстания рабов. Опасность подстерегает за каждым углом. Никому нельзя доверять. Чтобы выкрутиться, Баллисте приходится защищать своего старшего сына, неопытного подростка. Вместе им предстоит пересечь остров и добраться до безопасности, столкнувшись с многочисленными опасностями Пылающей Дороги .

Если вы хотите узнать больше о моих книгах, вы можете посетить

bit.ly/HarrySidebottom , где вы можете стать членом Клуба читателей Гарри Сайдботтома. Регистрация займёт всего несколько минут, никаких сложностей и затрат.

Bonnier Zaffre сохранит ваши данные в тайне и конфиденциальности и никогда не передаст их третьим лицам. Мы не будем заваливать вас спамом, просто пишите нам время от времени о новостях моих книг. Вы можете отписаться в любой момент.

А если вы хотите присоединиться к более широкому обсуждению моих книг, пожалуйста, оставьте отзыв о «Пылающей дороге» на Amazon, Goodreads или в любом другом интернет-магазине, в своём блоге или социальных сетях, или расскажите о ней друзьям, семье или в читательских группах! Делясь своими мыслями, вы помогаете другим читателям, и мне всегда приятно слышать, что люди чувствуют, читая мои книги.

Если у вас есть вопросы или вы просто хотите связаться со мной, сделайте это через мой сайт — www.harrysidebottom.co.uk — или мою страницу в Facebook —

www.facebook.com/Harry-Sidebottom-608697059226497

Я никогда не получал большего удовольствия от исследования и написания романа, чем «Пылающая дорога» . Надеюсь, читатели поймут это волнение.

Еще раз спасибо за прочтение книги «Пылающая дорога» .

Всего наилучшего,

Гарри Сайдботтом

БЛАГОДАРНОСТИ

НАПИСАНИЕ РОМАНА — ДЕЛО, КОТОРОЕ НУЖНО ОДИНОЧНО, но, как ни парадоксально, без других это было бы невозможно. Мне приятно поблагодарить некоторых из тех, кто помогал мне справиться.

Семья: Лиза (которой и посвящается), моя мама Фрэнсис, моя тетя Терри и мои сыновья Том и Джек.

Друзья: (в Оксфордшире) Питер и Рэйчел Косгроув, Воган Джонс, Франческо Минто, Мария Стаматопулу (и все в Линкольн-колледже), Джереми Тинтон; (в Саффолке) Фиона Данн, Сара Фокс и Питер Хилл, Сандра Хейнс и Джек Рингер; (в Лондоне) Джеймс Гилл, Кейт Паркин, Бен Уиллис; (на Сицилии) Жоле де Каро, Серджо Коллетта, Тони Дзаннелли.

ОБ АВТОРЕ

Гарри Сайдботтом вырос на скаковых конюшнях в Ньюмаркете, где его отец был тренером. Он получил докторскую степень по истории Древнего мира в Оксфордском университете и преподавал в различных университетах, включая Оксфордский. Его карьера как писателя началась с серии романов «Воин Рима» .

• Содержание

• Карты

• Эпиграф

• Пролог

• Глава первая

• Глава вторая

• Глава третья

• Глава четвертая

• Глава пятая

• Глава шестая

• Глава седьмая

• Глава восьмая