"… необъявленных войн"

Глава пятая

Просторный кабинет, высокие потолки. Стол на котором лишь монитор компьютера и один единственный телефон. Над столом в массивной раме висит портрет Дзержинского. За столом тот же человек, который допрашивал Незнайку в больнице — старший следователь прокуратуры Итальянской ССР, Джузеппе Чиполлино.

Он, с озабоченным видом, просматривает какие-то файлы, интенсивно елозя по столу “мышкой”. Несмотря на солидную должность, старший следователь — молодой, не старше тридцати-тридцати трёх лет, человек, с приятным открытым лицом. Он чисто выбрит и у него густая светлая шевелюра. (Что согласитесь, странно видеть в наше время, когда почти все сотрудники правоохранительных “органов” предпочитают коротко, чуть ли не “налысо”, стричься и не бриться по три-четыре дня.) Очки в тонкой оправе из белого металла, которые он, в данный момент, поправляет на переносице колпачком красивой авторучки.(Знатоки эксклюзивных предметов роскоши, определили бы без труда, что это Parker Duofold Lim. Ed 1300) Но это, пожалуй, единственный по-настоящему дорогой предмет в кабинете. Потому что одет следователь в хорошо сидящий на нём, но явно купленный, а не сшитый на заказ, костюм. Да и галстук и сорочка, похоже, тоже не в Милане, в Галерее Витторио-Эммануэла Второго, куплены.

— Синьор Незнайка, проснитесь! — следователь отрывается от монитора компьютера и обращается к сидящему напротив человеку. Тот, видимо, задремал, пока следователь занимался материалами дела, — Синьор Незнайка, вы продолжаете утверждать, что не имеете понятия, как оказались на территории Итальянской Советской Социалистической Республики. И более того, даже никогда не слышали о таком государстве, верно я вас понял?

— Я уже тысячу раз говорил вам, что понятия не имею, как оказался в вашей Италии! Я ехал с моей подружкой Кнопочкой из Цветочного города в Солнечный город, чтобы заключить контракт на поставку клубники и …

— Синьор Незнайка, а в каком государстве находятся эти ваши, Цветочный и Солнечный, города, будьте любезны уточнить! — прерывает следователь Незнайку.

— Я уже тысячу раз говорил вам, что понятия не имею о каком “государстве” вы мне говорите, господин следователь! — Незнайка обеими руками трёт виски, — у нас, в Стране Коротышек, много городов; Зелёный, Цветочный, Солнечный, Каменный, Арбузный, но нет никакого государства.

— Синьор Незнайка, допустим, что вы не знаете, что такое государство. Но замечу, что говоря об “отмирании” государства, классики марксизма не имели в виду его исчезновение. Это анархизм! Речь шла об отмирании только классовых функций, и преобразовании остальных, а никак не о ликвидации государства, как политической институции. Поэтому, даже если в вашей Стране … — синьор Чиполлино пожевал губами, иронично улыбнулся и продолжил, — Коротышек, верно, синьор Незнайка?

Незнайка лишь кивнул головой, — дескать, верно!

— Даже если в вашей Стране Коротышек нет государства, как механизма подавления одного класса другим, то тем не менее, должны существовать органы исполняющие общесоциальные функции и функции учёта граждан. Так?

— Простите, господин следователь, но я вас не понимаю!

— Вы говорили о том, что направлялись в некий Солнечный город для заключения контракта о поставке клубники. Так?

— Ну, так!

— А на основании каких документов вы собирались подписывать контракт? При заключении любого договора гражданин обязан предоставить паспорт или другой документ, удостоверяющий личность. А вы, синьор Незнайка, утверждаете, что никогда не имели никакого паспорта и даже не слыхали о нём! Так?

— Зачем мне вам врать, господин следователь?! И послушайте, с какой стати я назовусь не Незнайкой, а скажем — Пилюлькиным или Шпунтиком? Ведь все знают, что я Незнайка!

— А он или идиот или замечательный актёр, — думает Джузеппе Чиполлино, глядя на раскрасневшегося Незнайку, затем решительно хлопает ладонью по столу, — ну всё! Хватит комедию ломать! Вы говорите, что никогда не слыхали про Италию, я прав?

— Вы правы, господин следователь, — не слыхал и рад бы вообще не слыхать никогда и ничего про неё!

— Ну тогда скажите, Синьор Незнайка, а на каком мы с вами языке беседуем?

— На каком же ещё, как не на коротышечьем, господин следователь! А какие ещё есть, птичьи, что ли?

— Я вам задаю вопросы на итальянском языке, а вы мне на нём же и отвечаете, притом без малейшего акцента, как-будто родились и всю жизнь прожили в моём родном Турине, где-то на соседней улице. Ну что будем признаваться?

— В чём же я должен признаваться?

— Разумеется в шпионаже, Синьор Незнайка, или, как вас там, по-настоящему — мистер Дунно?