"Мафия, ЦРУ, Уотергейт"

Глубокие корни

В своей книге «Банды и мафия» X. Мессик утверждает, что в США «организованная преступность является продуктом исторической случайности» \ Причины ее возникновения и развития он видит в «комбинации совпадений»: прибытие в США миллионов нуждающихся иммигрантов, возможность легкого обогащения в период запрещения торговли спиртными напитками, скопление в руках бутлегеров огромных денежных средств и т. д. Все эти факторы действительно способствовали росту организованной преступности, но автор явно преувеличивает их значение. Отнюдь не эти факторы прежде всего обусловили гигантский размах, который она приняла в США.

Если X. Мессик связывает рост организованной преступности со случайным совпадением некоторых событий в истории США, то некоторые исследователи утверждают, что она вообще не имеет глубоких корней в американском обществе. Это как бы отросток итало-сицилийской Мафии, искусственно взращенный на американской почве. Некоторые провозглашают эту точку зрения открыто, другие — в более завуалированной форме. В этом плане характерна позиция президентской комиссии по применению закона и отправлению правосудия (1967). В своем докладе все внимание она уделяет преступному синдикату «Коза ностра», «членами которой являются исключительно лица итальянского происхождения». В докладе отмечается: «Законы поведения, в частности иерархическая структура «семей», очень напоминают законы поведения в сицилийской Мафии» . С другой стороны, в докладе утверждается, что «организованных преступников отличают от законопослушных организаций и отдельных лиц моральные и этические нормы, которых они придерживаются, законы и правила, которым они подчиняются» ³. Это линия на то, чтобы лишить организованную преступность клейма «сделано в США», подчеркнуть ее несовместимость с господствующей в стране морально-этической системой ценностей.

Подобные попытки представить организованную преступность неким «чужеродным телом» искусственно отрывают ее происхождение и развитие от истории и развития американского капитализма. В действительности организованная преступность — это плоть от плоти буржуазного общества США, господствующих в нем частнособственнических отношений и морали. Организованная преступность развивалась не в вакууме, а в недрах самого этого общества. Она бы не расцвела таким пышным цветом, не приняла бы такой всеохватывающий характер, если бы для этого в США не было благоприятного климата.

Некоторые американские авторы, в их числе бывший министр юстиции США Рамсей Кларк, признают, что «американской жизни присущи некоторые особенности, которые делают ее естественной средой для организованной преступности». К таким причинам, порождающим организованную преступность, Кларк относит: запрещение азартных игр, наркотиков и некоторых других услуг или товаров, которые поставляются преступными синдикатами; наличие перенаселенных бедными трущоб, наркомания и другие социальные явления; слабость и недостаточная активность правоприменяющих органов. Пока будут сохраняться эти явления, «организованная преступность будет процветать во многих своих формах...» ⁴. Кларк, таким образом, как и некоторые другие авторы, не идет дальше признания связи организованной преступности с отдельными социальными явлениями. Перечисленные им факторы действительно способствовали ее росту и процветанию. Однако Кларк и ряд буржуазных авторов не желают признать обусловленность организованной преступности самими основами буржуазного общества в США.

Какие же важнейшие факторы — исторические, экономические, политические и идеологические — явились причиной возникновения и развития организованной преступности в США?

Прежде всего необходимо отметить особенности развития американского капитализма. К. Маркс в письме к Ф. Зорге отмечал в 1881 году, что в США капитализм развивался «в более циничной форме, чем в какой-либо иной стране» ⁵. Жестокая эксплуатация черных рабов, а затем формально свободных негров, варварское истребление коренного населения, кровавые расправы с рабочими, грабительская война с Мексикой — вот чем была отмечена история американского капитализма эпохи «свободного предпринимательства». «В противоположность красочным картинкам, прославляющим отважные приключения,— отмечается в Программе Коммунистической партии США,— которыми заполнены страницы школьных учебников истории, история развития американского капитализма — это история завоеваний, убийств, грабежа, коррупции и жестокости» ⁶.

В особенно циничной форме вакханалия капиталистического накопительства развернулась после окончания гражданской войны. Характеризуя развитие капитализма в последней трети XIX века, известный американский экономист Б. Селигмен в книге «Сильные мира сего: бизнес и бизнесмены в американской истории» писал: «Бизнес был подобен джунглям, наполненным хищниками...» . Эти хищники попирали любые принципы морали и законы, шли напролом, пуская по миру конкурентов, не останавливаясь ни перед какими махинациями, если они сулили барыши. Вот как характеризует Селигмен одного из крупнейших набобов Уолл-стрита XIX века, Джея Гулда: «Он приобрел репутацию неразборчивого в средствах финансиста, который получал удовольствие, разоряя других. Наглый, продажный и аморальный, он был способен на любое предательство и являлся мастером спекуляций и гением в деле ограбления компаний, которые контролировал. Гулд смотрел на мошеннические спекулятивные сделки хладнокровно и бесстыдно». Мало чем отличались от Гулда Дж. П. Морган, Джим Фиск, Джон Д. Рокфеллер, Эндрю Меллон и другие плутократы, нажившие свои баснословные состояния путем насилия и обмана. Кровавая история их борьбы за рудники, нефтеносные земли, их финансовые махинации средствами, ассигнованными на строительство железнодорожных магистралей,— все это проявления традиций американского капитализма. Об этих пиратах свободного предпринимательства в то время было метко сказано: «Когда они говорят — то врут, когда молчат — воруют».

Еще более грабительский, циничный характер приобрел американский бизнес в эпоху империализма. «Американские тресты,— отмечал В. И. Ленин,— есть высшее выражение экономики империализма или монополистического капитализма. Для устранения конкурента тресты не ограничиваются экономическими средствами, а постоянно прибегают к политическим и даже уголовным» . «Монополия,— указывал В. И. Ленин,— пролагает себе дорогу всюду и всяческими способами, начиная от «скромного» платежа отступного и кончая американским «применением» динамита к конкуренту» .

Таким образом, задолго до появления организованной преступности в США складывались и развивались традиции хищнического предпринимательства, использующего уголовные средства в интересах получения максимальных прибылей. Современный монополистический бизнес прибегает к преступным средствам и методам в не меньших, если не больших, масштабах, чем в начале века. Автор известного исследования о монополистической верхушке «Богачи и сверхбогачи» Ф. Ландберг отмечал, что «преступления бизнесменов... обычно рассматривают как ненасильственные, тем самым ставя этих обвиняемых в глазах общественного мнения хоть на ступеньку выше таких неортодоксальных бизнесменов, как Фрэнк Нитти, Тони Аккардо и Фрэнк Костелло (известные главари Мафии.— Авт.). Но это различие явно фальшивое...» Далее Ф. Ландберг отмечает, что нынешние воротилы монополистического капитала «имеют на своем счету внушительное число нарушений закона, и по сравнению с их незаконной деятельностью операции мафии и преступных синдикатов кажутся детской игрой» ¹⁰.

Действительно, никогда еще история США не знала такого размаха преступных махинаций хозяев крупного бизнеса, как в настоящее время. «Высокая техника» финансового жульничества монополий, отмеченная В. И. Лениным¹¹, шагнула за последние десятилетия далеко вперед. Здесь и новые методы фальсификаций отчетностей, и биржевые спекуляции, и уклонение от налогов (недоплата последних крупнейшими корпорациями исчисляется десятками миллиардов долларов в год). Неотъемлемой чертой американского бизнеса стали взяточничество и подкуп. Как сообщала американская печать, в 1977 году свыше 300 компаний делали щедрые подношения политическим деятелям за рубежом. Повседневным явлением стало надувательство покупателей. По данным Торговой палаты США, применяются около 800 различных способов обмана потребителей с целью выманить у них деньги, и каждый день изобретаются все новые. Коррупция и мошенничество среди предпринимательства приняли такие масштабы, что сенатор Проксмайр вынужден был признать: «По крайней мере значительная доля частного сектора в США представляет собой игорный дом, где игра идет краплеными картами — королями коррупции, валетами нелегальной торговли и тузами политического нажима».

Моральная деградация буржуазии, используемые ею методы, процессы монополизации — все это не только создало общий климат, благоприятствовавший процветанию организованной преступности, но и наложило свой отпечаток на особенности ее развития и деятельности. Причины создания преступных синдикатов в США кроются не в злокозненной деятельности мафиози, решивших воссоздать на американской земле сицилийские тайные организации. В действительности история организованной преступности в США — объединение разрозненных шаек в крупные синдикаты — повторяла, по сути дела, развитие американского легального предпринимательства, проходившие в нем процессы монополизации. Отмечая, что для организованной преступности характерна тенденция к объединению, американский криминолог У. Рэклисс справедливо проводил параллель с капиталистическими корпорациями. «В основе этой тенденции,— писал он,— лежит стремление главарей организованных преступников к неограниченному могуществу и полной власти в преступном мире; точно так же короли бизнеса стремятся к полноте власти в области финансовой и промышленной деятельности. Стремление преступных организаций к неограниченному могуществу в своей области полностью соответствует монополистическим тенденциям в мире бизнеса».

Комиссия Кефовера также отметила, что «преступные синдикаты и организации преступников копируют методы, которых придерживается современный бизнес». Это прежде всего касается стремления главарей преступного мира к расширению своего влияния, к устранению конкурентов в лице других банд путем либо физического уничтожения, либо подчинения своему контролю.

Другим важнейшим фактором, сделавшим возможным рост организованной преступности в США, явилось моральное разложение политической элиты, коррупция органов власти. «Американская политическая продажность» — так назвал В. И. Ленин одну из характерных черт буржуазного общества в США в эпоху империализма. Если бы не эта «политическая продажность», если бы главари не вступали в сговор с различными представителями властей — полицейскими, судьями, мэрами городов, губернаторами, партийными боссами и с более высокопоставленными деятелями, преступные банды давно были бы разгромлены и, естественно, не превратились бы в процветающие объединения. Президентская комиссия по применению закона и отправлению правосудия в своем докладе (1967) признала, что «организованная преступность существует благодаря той власти, которую она приобретает за деньги», что она «может тратить миллионы долларов на коррумпирование официальных лиц» ¹³.

Последнее, конечно, верно. Однако подобные официальные признания дают, по сути дела, одностороннюю и потому искаженную картину подлинных взаимоотношений между организованной преступностью и органами власти. Рэкетиры выступают в роли дьяволов-искусителей, склоняющих к первородному греху «невинных и добропорядочных ангелов» из государственных учреждений. Организованная преступность, сетует Р. Кларк, «разлагает аппарат государственной власти». По его словам, «наибольший вред, который причиняет организованная преступность, заключается в коррупции должностных лиц» .

Тем самым сознательное, целенаправленное партнерство двух равноправных сторон — преступников и представителей властей — изображается как нечто вроде улицы с односторонним движением. Эта картина далека от действительности. В реальной жизни отнюдь не рэкетиры и гангстеры явились источником коррумпирования государственного аппарата и партийных машин. Коррупция в этих сферах американского общества существовала задолго до появления первых синдикатов преступников. Само их появление стало возможным только потому, что вирус продажности, делячества, взяточничества, голого чистогана уже давно поразил государственные и буржуазные партийные институты США. Характеризуя нравы политической жизни в США, Ф. Энгельс писал: «Там каждая из двух больших партий, сменяющих одна другую у власти, в свою очередь, управляется людьми, которые превращают политику в выгодное дело, спекулируют на депутатских местах в законодательных собраниях, как союза, так отдельных штатов, или же живут за счет агитации в пользу своей партии и после победы в качестве вознаграждения получают должности. Известно, сколько усилий затратили американцы в течение последних тридцати лет, чтобы стряхнуть это ставшее невыносимым иго, и как они, несмотря на это, все более погружаются в болото коррупции... Мы видим там две большие банды политических спекулянтов, которые попеременно забирают в свои руки государственную власть и эксплуатируют ее при помощи самых грязных средств и для самых грязных целей, а нация бессильна против этих двух больших картелей политиков, которые якобы находятся у нее на службе, а в действительности господствуют над ней и грабят себя⁵.

В эпоху империализма политическая коррупция приняла еще более широкий характер. Финансовая олигархия, установившая господство над экономикой страны, усиливала свой непосредственный контроль над политической жизнью, покупая на корню официальных лиц и партийных заправил. «Продажность, подкуп в гигантских размерах, панама всех видов»

¹⁶ стали, по словам Ленина, характерной чертой политической надстройки американского капитализма в эпоху империализма. В эти годы сложилась поговорка, которую приводил В. И. Ленин: «Если вы украдете кусок хлеба, вас посадят в тюрьму, а если вы украдете железную дорогу, вас назначат сенатором» ¹⁷.

Еще в конце прошлого века демократические силы США выступали против засилия монополистического капитала, против коррумпированных политических машин обеих буржуазных партий — демократической и республиканской. Принятая в 1892 году предвыборная программа новой партии — популистов (ее главной социальной силой были фермеры), резко осуждая существующие порядки, заявила: «Страна находится на грани морального, политического и материального краха. Коррупция царствует на выборах, в легислатурах штатов, конгрессе и даже проникает на судейскую скамью» ’⁸.

В последующие годы много сделали для разоблачения язв американского капитализма так называемые «разгребатели грязи». Один из них, известный публицист Линкольн Стеффене, анализируя причины взяточничества и разложения в больших городах США, пришел к выводу, что они коренятся в политическом контроле со стороны монополий, в союзе политиканов обеих партий с «большим бизнесом». «Дух взяточничества и беззакония,— констатировал Стеффене,— это дух Америки» ¹⁹.

Разоблачения «разгребателей грязи» и других обличителей были бессильны остановить процесс разложения буржуазной демократии, дальнейшего развития политической коррупции. Неудивительно, что кампании против коррупции, проводившиеся властями время от времени, носили показной характер. Они призваны были успокоить общественность. А тем временем вирус коррупции все глубже проникал во все поры государственного аппарата. Он достиг и высших органов власти. Сама система выбора президента делала его зависимым от «жирных котов» — ведущих банкиров и промышленников, делавших крупные взносы в избирательные кампании буржуазных партий. Придя в Белый дом, президентам приходилось платить по векселям, предъявлявшимся современными шейлоками с Уолл-стрита. Наиболее нашумевшим политическим скандалом, в котором оказался замешан президент, долгое время, вплоть до «уотергейтского дела», считалась «типотдоумская афера».

Типот Доум — название, ставшее в США символом политической продажности . 20

В последующие годы коррупция продолжала разъедать государственный аппарат снизу доверху. Политические скандалы, крупнейшим из которых стало «уотергейтское дело» ²¹, превратились в будничные, повседневные события. В последние годы во взяточничестве, укрывании доходов от налогообложения и других преступлениях были уличены вице-президент С. Агню, губернатор Марвин Мэндел (Мэриленд), Отто О. Кернер (Иллинойс), Дэвид Холл (Оклахома) и многие другие политические деятели. Свыше ста членов конгресса получили взятки от агента южнокорейской разведки Пак Тон Суна. В сомнительных финансовых махинациях оказался замешан бывший директор административнобюджетного управления Берт Лэнс. Занимался подкупами министр финансов в правительстве Картера Миллер. Выяснилось, что с ведома Миллера, когда он возглавлял корпорацию «Текстрон», зарубежным политическим деятелям было незаконно выплачено более пяти миллионов долларов в награду за выгодные заказы. Крупные подачки получали также высшие чины Пентагона. «Когда Дж. Уильям Миллер занимался продажей самолетов «Белл» правительству Соединенных Штатов,— писала «Нью-Йорк тайме» 7 февраля 1980 года,— восемь лет он и его агенты тратили около семи тысяч долларов на организацию роскошных обедов для руководителей Пентагона». Далее газета сообщает: «Что касается суммы в 600 тысяч долларов, истраченных на руководителей Пентагона, министр Миллер сейчас признает, что он подделал бухгалтерские книги (!), чтобы не разглашать имена лиц, на которых истрачены неподобающе крупные суммы, и не ставить их в неловкое положение». В различного рода аморальных, незаконных действиях оказались замешаны и многие другие высокопоставленные официальные лица. «Не стали ли взятки и вымогательства образом жизни в

США? — ставит вопрос журнал «Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт» и продолжает: — Многие эксперты в Вашингтоне и по всей стране отвечают на этот вопрос утвердительно и, более того, указывают, что подобная практика с каждым годом приобретает все больший размах». Журнал приводит мнение специалистов, считающих, что размеры взяток составляют 20—30 миллиардов долларов в год.

Моральное разложение политической элиты в полной мере используется заправилами организованной преступности. «Тень мафии над нашим правительством» — так озаглавлена статья в хорошо информированном ньюйоркском журнале «Пэрейд». «По утверждениям федеральных юристов,— говорится в статье,— многие конгрессмены поддерживают тайные связи с заправилами преступного мира, и это вызывает тревогу. Боссы преступных рэкетов финансируют предвыборные кампании политиков я обеспечивают им всевозможную поддержку, необходимую для карьеры конгрессмена. Так возник нечестивый союз между 22 теми, кто устанавливает законы, и теми, кто их нарушает» .

Как бы ни велика была роль политической коррупции в существовании организованной преступности, все сводить к ней было бы упрощением. Помимо нее необходимо учитывать и общность классовых интересов главарей мафии, с одной стороны, политических кругов и хозяев монополий — с другой.

Президентская комиссия (1967), естественно, предпочла обойти молчанием этот вопрос. Однако чикагская комиссия по вопросам преступности указала в качестве одного из важнейших признаков организованной преступности «стремление сохранить в нынешних формах 23 политические и государственные институты, а также общество в целом» . Это — знаменательное признание. Действительно, американских рэкетиров и гангстеров вполне устраивали и устраивают и политическая система, и нынешний политический строй в США. На примере Кубы они хорошо знают, что социализм быстро и решительно кладет конец их преступному бизнесу. Поэтому главную угрозу для себя, для своей преступной деятельности, для своих миллионных доходов они видят не в прокурорах и шерифах, не в комиссиях конгресса, время от времени расследующих их деятельность. Главный враг для них — слева, в лице прогрессивных сил, борющихся против крупного капитала, за глубокие социальные преобразования общества.

Не случайно поэтому рэкетиры и гангстеры, подобно вполне респектабельным политикам, считают антикоммунизм своим идейным знаменем. Тон этому задал еще главарь чикагских гангстеров Аль Капоне. Явно обращаясь не только к своим коллегам-бандитам, но и к столпам общества, он заявил: «Большевизм стучится к нам в дверь. Мы не можем спустить его. Мы должны организоваться против него, сплотиться и стоять против него твердо. Мы должны сохранить целостность, безопасность и чистоту Америки. Мы должны предохранить рабочих от «красной» литературы и происков «красных», мы должны заботиться о том, чтобы их сознание не было отравлено».

Если организованные преступники заинтересованы в существовании капиталистического строя и буржуазного партийного механизма, то и влиятельные представители буржуазных политических партий и органов власти, особенно на уровне городов и штатов, а также бизнеса в свою очередь заинтересованы в существовании преступных синдикатов. Для всех них это не только постоянный источник различных взяток, но и сила, которую всегда можно использовать для расправ с прогрессивными общественными деятелями, прогрессивными лидерами и организаторами, для срыва стачек и разгрома рабочих организаций. «Где бы и когда бы в интересах предпринимателей или их объединений ни потребовалось энергичное вмешательство вооруженной силы, ни потребовалась, как говорится, «грубая работа»,— писал профессор Танненбаум,— банда, обычно состоящая из уголовных элементов, всегда наготове». Более того, как признает профессор Танненбаум, само происхождение банд в значительной степени связано с тем, что они были нужны капиталу в качестве ударной силы. «Важным (быть может, наиболее важным) источником в самом реальном смысле этого слова,— пишет этот американский криминолог,— и питательной средой для возникновения банд и появления рэкетиров и преступных организаций всякого рода явилась острая, не останавливающаяся перед насилием борьба между трудом и капиталом в Соединенных Штатах», Точнее было бы сказать, что предприниматели не останавливались перед широким использованием насилия, вооруженных банд гангстеров для расправ с трудящимися.

В этой связи важно отметить, что ни в одной другой стране развитого капитализма преступные элементы не использовались для подавления рабочего движения в таких широких масштабах и в такой откровенно циничной форме, как в Соединенных Штатах. Не случайно именно США явились родиной организованного штрейкбрехерства. Достаточно напомнить о «короле штрейкбрехеров» — Бергофе. Он похвалялся тем, что в течение трех дней может доставить в любое место страны 10 тысяч вооруженных наемников. «Его армии босяков и убийц...— по словам американского публициста А. Кана, — обрушивались на один город за другим, грабя и терроризируя население и оставляя на своем кровавом пути множество

24

раненых и убитых» . Такого рода услугами бандитско-штрейкбрехерской организации Бергофа пользовалась принадлежавшая Морганам «Стилтттип лайн», Рокфеллерам — «Стандард ойл оф Нью-Джерси» и десятки крупнейших корпораций. Процветали и другие агентства, обслуживавшие крупный капитал в его борьбе с рабочим движением. Только в 1934 году американские промышленники затратили 80 миллионов долларов на наем шпиков и провокаторов, засылаемых в профсоюзы. Для этих целей 230

25

детективных агентств предоставили в их распоряжение 100 тысяч агентов . В это же время хозяева корпораций стали создавать на предприятиях собственные арсеналы. Они закупали бомбы со слезоточивым газом, охотничьи ружья, автоматические пистолеты, осколочные бомбы, легкие пулеметы и даже бронированные автомобили.

Поощряемые корпорациями, развернули террористическую деятельность погромные организации типа «Черного легиона», представлявшего собой северный вариант Ку-клукс-клана. «Черный легион» возник в годы экономического кризиса 30-х годов в районе заводов Детройта и Флинта. На деньги автомобильной компании «Дженерал моторе», семьи крупнейших мультимиллионеров Дюпонов и профашистской Лиги свободы вооруженные кастетами и револьверами члены «легиона», которые надевали черные балахоны с капюшонами, похитили несколько десятков профсоюзных активистов. Их избивали, подвергали пыткам, не менее десяти человек было убито.

Одновременно корпорации широко прибегали к непосредственному найму преступных элементов. «Для устрашения рабочих,— писали авторы книги «Нерассказанная история рабочего движения» Р. Бойер и Г. Морейс,— для того, чтобы держать их в состоянии покорности, сотнями нанимали заведомых бандитов. Ими был в значительной степени укомплектован так называемый отдел обслуживания на заводах Форда, руководимый Гарри Беннетом... Режим принудительного молчания и абсолютного запрещения какого бы то ни было общения между рабочими насаждался путем запугивания, особенно в Дирборне, где шпиков было почти столько же, сколько фордовских автомобилей»²⁶. Неоднократно подвергались нападениям наемных бандитов организаторы профсоюза на фордовских заводах братья Уолтер и Виктор Рейтеры. В 1938 году Уолтера Рейтера жестоко избили молодчики из «отдела обслуживания». В 1949 году была предпринята попытка убить Виктора Рейтера. Только благодаря случайности он остался жив, хотя и потерял глаз.

Нет ничего удивительного, что в этой атмосфере преступные и промышленные синдикаты находили общий язык. Их сотрудничество развивалось в различных формах. Комиссия Кефовера признала, что «в отдельных (?) случаях предприниматели действуют в союзе с уголовным миром, предоставляя гангстерам и бандитам выгодные контракты за услуги, оказываемые им в борьбе с рабочими и служащими, за срыв попытки рабочих и служащих организоваться, за срыв забастовок».

Например, фордовская компания передала контракт на транспортировку всех автомобилей с крупного завода в Эджуотере (Нью-Джерси) фирме, находившейся под контролем одного из главарей организованных преступников, Джо Адониса. В Детройте в начале 30-х годов единственным транспортировщиком фордовских автомашин была компания, 50% акций которой принадлежало Д’Анна. В 1951 году комиссия Кефовера утверждала: «Так и останется тайной, каким образом Д’Анна и Джо Адонис вступили в столь выгодное отношение с Фордом. Непонятно, почему и теперь эти два бандита пользовались щедротами компании». В действительности ответ на эти вопросы не является непостижимой загадкой. «Нетрудно, однако, понять,— писал по этому вопросу прогрессивный американский журнал «Политики афферс»,— что взятая компанией Форда линия на усиление эксплуатации и на ослабление профсоюзного движения объясняет и то, что она сохранила свои связи с гангстерами». Хозяева одного из крупнейших заводов в районе Детройта «Детройт стоув верке» передали неким братьям Перроне, связанным с преступным миром, выгодный контракт по покупке и отгрузке с территории завода металлического лома. По одному из негласных условий контракта братья Перроне, используя гангстеров, должны были не допускать создания профсоюзной организации.

Широкое распространение получила еще одна форма сотрудничества бизнеса и преступного мира: гангстеры захватывали профсоюзные организации, ставя во главе их своих людей. Либо они подчиняли своему контролю продажных профсоюзных боссов, либо наконец, создавали фиктивные профсоюзные организации. Конечный результат всех этих махинаций был один и тот же: боссы этих псевдорабочих организаций вступали за спиной трудящихся в полюбовное соглашение с предпринимателями. Хозяева, естественно, были заинтересованы отвалить крупный куш нескольким гангстерам, но зато получить коллективный договор, предусматривающий низкие ставки заработной платы и обязательство не прибегать к забастовке. Профсоюзы, или, точнее, псевдопрофсоюзы, стали использоваться как один из важных видов рэкета. Не случайно поэтому гангстеры развернули кровавую войну против профсоюзных деятелей и активистов, поднимавших массы рабочих на борьбу за очищение профсоюзов от гангстеров и их сообщников. Их жертвами стали Моррис Ланджер — коммунист, организатор в профсоюзе рабочих меховой промышленности, Пит Панто — руководитель движения рядовых членов профсоюза портовых грузчиков восточного побережья и многие другие.

Сотрудничество предпринимателей и гангстеров в деле борьбы с рабочим классом и с профсоюзным движением особенно широкий характер приобрело в 30-е годы. А именно в это время, как уже говорилось, были заложены основы организованной преступности, и сам крупный капитал помог ее становлению.

В послевоенный период гангстерские банды (так же как и детективные агентства) используются не так широко. Для борьбы с рабочими и демократическими движениями монополистическая буржуазия в первую очередь использует невероятно разросшийся карательный механизм государства, ультраправые организации, правых профсоюзных лидеров, средства массовой информации, ведущие травлю прогрессивных сил. Тем не менее американская реакция и сегодня не отказывается от услуг гангстеров. Ежемесячник «Вашингтон мансли», хорошо осведомленный о темных сторонах американской политической жизни, опубликовал в 1975 году статью «Меллоны, мафия и колониальное графство». В статье рассказывалось о развернувшемся в графства Уэстморленд движении общественности против грубых нарушений сильными мира сего законов об уплате налогов. «Это движение,— отмечается в статье, — натолкнулось на тщательно воздвигнутые и хитроумно поддерживаемые стены местного истэблишмента, в который входят и подпольный синдикат, и одна из

27

богатейших семей страны — Меллоны» .

По сей день гангстеров привлекают для осуществления политических убийств, о чем речь пойдет дальше.

Боссы мафии преданы не только капиталистическому строю, но и двухпартийной системе. Американские исследователи давно отметили, что гангстеры столь же «двухпартийны», как и крупные промышленные магнаты и банкиры. Они всегда оказывали финансовую и иную поддержку представителям обеих буржуазных партий — демократической и республиканской, видя для себя опасность в возникновении третьей, прогрессивной партии. «У заправил политической машины и рэкетиров,— отмечали американские криминологи Г. Барнз и Н. Титерз, — имеется общий враг в лице прогрессивных элементов, их связывает чувство товарищества и крепкие узы идеологического родства».

Это естественно, ибо по социальному положению, доходам и образу жизни главари организованной преступности относятся к буржуазии. Это не парии общества, обитающие в трущобах и перебивающиеся с хлеба на воду за счет мелких краж у таких же бедняков. По данным министерства юстиции. мафии принадлежат 10 тысяч легальных фирм с ежегодной прибылью 12

28

миллиардов долларов . Еще более баснословные барыши приносят организованным преступникам различные незаконные операции. Состояние Аль Капоне исчислялось десятками миллионов долларов. Капитал Майера

29

Лански оценивается в 300 миллионов долларов . Доходы среднего звена организованных преступников на уровне, а нередко и выше окладов управляющих корпораций, министров и сенаторов. При обыске на квартире у ростовщика и владельца игорных предприятий в Нью-Йорке Энтони Салерно нашли свыше миллиона долларов — Толстяк Тони хранил их в чулане в коробках из-под обуви.

В своей книге «Преступление — дело выгодное» ³⁰ Томас Плейт приводит такие данные о средних ежегодных доходах преступников: «лейтенант» Мафии — 125 тысяч, ростовщик-«акула» — 125 тысяч, наемный убийца — 75 тысяч, уличный торговец наркотиками—27 тысяч, оптовый торговец наркотиками —165 тысяч, рядовой организатор игры в числа («раннер») — 26 тысяч, организатор игры в числа — 60 тысяч. Характерно, что доходы уличных преступников значительно меньше, хотя риск оказаться за решеткой у них больше: у карманников — 20 тысяч, магазинных воров — 15 тысяч, грабителей банков — 24 тысячи.

«Что заставляет людей вступать в Мафию?» — спросил недавно корреспондент журнала «Тайм» бывшего мафиози. Тот ответил: «Деньги, власть, признание и почет».

Заправилы организованной преступности живут в роскошных особняках, имеют крупные загородные поместья, останавливаются в самых фешенебельных отелях, посещают лучшие рестораны. Биограф Вито Дженовезе отмечал, что он жил в роскоши, как французский король Людовик XIV. Не каждый миллионер мог себе позволить такой прием, какой устроил босс одной из нью-йорских «семей» Джозеф Боннано по случаю свадьбы его сына Билла и племянницы босса другой «семьи» Джозефа Про-фачи. Более трех тысяч гостей заполнили один из крупнейших залов Нью-Йорка в отеле «Астор». Среди них были не только Дженовезе, Костелло, Джанкана и другие главари преступного мира, но и крупные бизнесмены, политиканы, священники. Виноторговцы Нью-Йорка прислали в подарок молодой чете несколько грузовиков с шампанским. Из Калифорнии компания «Пан-Америкэн» доставила десятки тысяч маргариток — любимый цветок невесты. В зале выступали звезды эстрады и лучшие оркестры. После этой династической свадьбы, скрепившей родственными узами два преступных синдиката, новобрачные, получившие в подарок сто тысяч долларов, отправились в Западную Европу проводить свой медовый месяц.

Живя в обществе, где мерилом личного успеха, положения в обществе и респектабельности является состояние, организованные преступники в полной мере усвоили эту систему ценностей во внешних символах: грандиозные банкеты, «кадиллаки» и «линкольны», бриллиантовые перстни, дорогие апартаменты в лучших отелях. Отмечая эту связь между образом жизни организованных преступников и господствующими в США буржуазными морально-этическими принципами, культом доллара и вещизма, автор книги о «семье» Джозефа Боннано «Чти отца своего» Гей Тализ писал: «У члена Мафии действительно нет другой альтернативы, если он хочет поддержать уважение к себе в преступном мире и тем более в широком мире американского капитализма. Ведь в нем традиционно существовали завистливое восхищение богатыми гангстерами, возможно, потому, что их успех подтверждал веру всех магнатов в систему свободного предпринимательства или, возможно, потому, что предприимчивость гангстеров напоминала некоторым промышленникам, банкирам и политическим деятелям, как начинали свой путь их собственные прадеды. Поэтому нетрудно понять, почему Фрэнк Костелло был на дружеской ноге с королями Уолл стрит, с которыми он ежедневно посещал турецкую баню в отеле «Вилмор», или почему Дакки Лучано пользовался уважением в отеле «Уолдорф» ³¹.

В наши дни эти контакты между заправилами организованной преступности, с одной стороны, политическими боссами, с другой, приобрели еще более широкий характер. Вот недавнее свидетельство журнала «Пэрейд»: «Головорезы, которые возглавляют банды, все больше сближаются с политическими деятелями, руководящими страной. Политический деятель не считает, что его может скомпрометировать близость с местными рэкетирами. Ведь в конце концов современный гангстер, как правило, вкладывает нечестно полученные деньги в легальный бизнес. Он выдает себя за бизнесмена или профсоюзного руководителя, одевается в дорогие, но скромные костюмы, всячески опровергает как необоснованные слухи о связях с преступным миром или называет то, в чем

32

его обвиняют, «грехами молодости» .

Боссы организованной преступности сегодня часть господствующего класса. Они многими нитями — экономическими, идеологическими, личными — связаны с политиками и бизнесменами, государственными чиновниками, судьями, полицейскими, с теми, кто стоит на страже американского образа жизни и пользуется его благами. А ворон ворону глаз не выклюет.