"Сибирский вояж" (версия 3.0)

Глава 18

Сергей Николаевич! – прервал, мои затянувшиеся воспоминания, чей-то голос за калиткой. Чуть позже, я увидел, как ко мне буквально бежит, чем-то взволнованный Коля Маленький.

- Что, случилось?

- Беда, Сергей Николаевич, девки пропали!

- Какие девки? – испугался я, в первую очередь, подумав о Наталье с Елизаветой.

- Которые гулящие бывшие, ну, мы вчера забрали!

- Ах, эти! – полегчало у меня на сердце. – Дело говори.

- Каин, как их вчера привёз на хазу нашу, всех мужиков выгнал, на всякий случай. Сказал им запереться, да и сам ушёл. Утром, приходит – ворота настежь, девок нет. Он, по соседям…Ребятёнок соседский сказал, что видел троих, один большой такой, штаны чёрные широкие…

- Швейцар из борделя? – сразу возникла у меня версия.

- Во..во! Сруль Давидович, тоже так подумал. Они с Чумаком, сразу туда и поехали. Служанку ихнею подкараулили, та им за два рубля, всё и рассказала.

- Будто, хозяин дома того богопротивного, как узнал, что девок увели, так в большое бешенство пришёл. Велел Прохору, швейцару с дружками, где хотят их найти и возвернуть.

- А, как они узнали, где мы их прячем?

- Про то, не ведаю я! – Развёл руками Маленький.

- Что, делать-то будем? Пропадут ведь девки! – расстроено закончил Николай.

- А, кто хозяин то, выведали?

- А, как же. Лазарев Иннокентий Алексеевич, купцом второй гильдии раньше был, да на воровстве попался. Сейчас, краденое золото с приисков скупает, да другими тёмными делишками промышляет.

- Золото – это хорошо! Ты, вот, что Николя, сейчас дуй к Каину, пускай он за домом этого купчика приглядывает до вечера. А, ночью мы его навестим. Девок, ведь, наверняка там держат.

Кивнув в ответ на мои слова, Маленький галопом рванул на выход.

- Вот ведь, как его та пигалица зацепила! – усмехнулся я.

Акцию, по освобождению девчат, решил провести в следующем составе. Первым, шёл я, как атаман и идейный руководитель. Вторым, Сруль Давидович, он же Каин, как опытный взломщик и мой первый помощник. Бригаду силовой поддержки составляли Коля Маленький, Хрящ и Чумак. Выдвинулись на двух пролётках, оставив их, под присмотром Степаныча, за два дома до нужного.

Ночка удалась, что надо. Тёмно было, как у арапа…. В общем темно. Прохладный ветерок, приятно обдувал, наши разгорячённые тела, уставшие от дневного зноя. Вот, иду на первое «дело», подумал я. Хотя, и по благородным мотивам. Руки, чуть-чуть потряхивало, как говорят воры – словил «кураж». Дойдя до цели, Каин приложил палец к губам и прислушался.

- Вроде, тихо, - прошептал он, ну мы пошли. Подойдя к парадному, Каин и Хрящ достали по маленькому коловороту – и вгрызлись хищными стальными жалами в деревянное дверное полотно. Довольно быстро, были просверлены четыре сквозные дырки. Затем, Сруль вынув из кармана тонкую металлическую пилку, начал пилить по направлению от одного отверстия к другому. Все остальные замерли в ожидании, напряжённо вслушиваясь в малейшие звуки вокруг.

Минут через пятнадцать, Каин осторожно вынул выпиленный кусок наружу, просунул руку внутрь и поднял запорный крючок. Отвесив шутовской поклон, он широко распахнул дверь перед нами.

- А, ларчик то, просто открывался! – я решительно шагнул в тёмный проём. Захлопнувшаяся дверь надёжно отгородила нас от случайных свидетелей. Хрящ чиркнул спичкой и зажёг маленькую свечку. Мутноватый огонёк неярко осветил небольшие сени, куда выходили две двери из разных квартир.

- Нам, в правую…- Каин дёрнул за нужную ручку, та ожидаемо не поддалась его напору.

- Чёрт, заперто.

Хрящ провёл свечкой по сторонам, слева обрисовался контур небольшого окна, застеклённого двойными рамами.

- Чумак, твой выход! – прохрипел он.

Последний, развязав тесёмки на небольшой торбе на поясе – вынул из неё два белых листа сахарной бумаги, щедро намазанной изнутри мёдом. Аккуратно приклеив лист на стекло, он резко нажал на него руками. Стекло треснув, разломилось не несколько частей, но липкая бумага удержала его от падения. Проделав такую же операцию с остальными стёклами, Чумак, отогнув гвозди, вытащил рамы из оконного проёма.

Величины оного, оказалось достаточно, чтобы вся наша «весёлая компашка» забралась внутрь следующей комнаты, представляющую собой небольшую прихожую.

По данным «разведки», бывший купец проживал один, горничная и конюх, были приходящими и ночевали дома с семьёй. Наших страдалиц, разместили в, отдельно стоящем флигеле, во внутреннем дворе здания. Туда, мы намеривались наведаться, после «разговора» с хозяином.

Поднявшись на второй этаж, осторожно ступая по ступенькам, чуть поскрипывающей лестницы, остановились перед хозяйской спальней. Чумак взялся за дверную ручку и дёрнул на себя. Заперто! Каин знаком показал ему, чтобы тот толкнул дверь в другую сторону. Та, с тихим шелестом, продвинулась вперёд. Зайдя внутрь, мы рассредоточились по комнате. Слабый огонёк свечи, позволил разглядеть большую комнату, заставленную дорогой мебелью. Массивный стол, с ножками из красного дерева, а так же стоящий рядом несгораемый железный шкаф, говорили о том, что комната использовалась и в качестве рабочего кабинета.

Дёрнув Сруля за рукав, я указал ему на шкаф. На, что тот, понимающе кивнул головой. Хозяин спальни нашёлся на мягком, покрытом кожей турецком диване. Хрящ грубо толкнул его в бок, тут же крепко зажимая ему рот. Одновременно, Маленький, своими мощными руками, с силой прижал его туловище к дивану. Подождав, когда удерживаемый, яростно вращая ошалелыми глазами, перестанет, наконец, дёргать телом и конечностями, я негромко сказал ему, не показываясь из темноты:

- Сейчас, тебя отпустят, и ты ответишь на наши вопросы. – Кричать и сопротивляться не советую…

По моему знаку, Хрящ убрал руки ото рта господина Лазарева. Тот, видимо не прочухав серьёзность ситуации, попытался закричать, но тут же зепекхался, получив под дых от Маленького.

- Что же вы, Иннокентий Алексеевич, так неосторожно? -Мы, же хотели по-хорошему.

- Каин, узнай у него всё, что нужно! Не забудь, про золотишко и ключ от сейфа, - усмехнулся я.

- Как можно? – деланно огорчился Сруль. – Всё исполним, не извольте беспокоиться.

- Я вышел в коридор, притворив за собой дверь. Мараться грязной работой, совершенно не хотелось. Хорошо, когда есть на кого спихнуть неприглядные действия. Пройдя немного дальше, я нашёл какой-то стул у окна, и приготовился к терпеливому ожиданию.

Которое, к удивлению, оказалось совсем коротким. Примерно, минут через пять – дверь резко распахнулась. Из неё вылетел Лазарев и резво застучал ногами по лестнице. Но, поспешность сыграла с ним злую шутку. Не вписавшись в поворот, он споткнулся на верней ступеньке нижнего пролёта, нелепо взмахнул руками и кубарем покатился вниз. Хрящ, словно тигр, ринувшийся за беглецом, замер перед неподвижным телом. Приложив палец к шейной артерии упавшего, он разочарованно протянул :

- Кажись, скончался, бедолага…

- Я поморщился. – Вы, там, что совсем гусей не ловите!

- Да, он обманом утёк. Обещал схрон с золотишком показать, а сам в бега подался.

- Удалось, хоть, что-нибудь узнать?

- Ключи от денежного ящика у нас. Рыжьё щас пошукаем,- бандит задумался. – Ещё, он поведал, что это Прохор, швейцар евойный, выведал, где девок прячут. Он, за нами проследил, до самого места.

- Хоть, с этим понятно. – Ладно, пошли, глянем, что нам за трофеи достались.

Трофеи, кучками разложенные по полкам несгораемого шкафа, оказались довольно приличными. Не считая, сунув в карман толстую кипу бумажных денег, я сожалением, отложил в сторону, увесистую пачку именных банковских билетов. Мельком просмотрев несколько векселей, закладных и расписок, обратил внимание на завещание, в котором Лазарев Иннокентий Алексеевич, оставлял всё своё движимое и недвижимое имущество, своей сводной сестре Поповой Глафире Алексеевне.

- А, тут возможны варианты! – одобрительным кивком, поддержал я, пришедшую в голову полезную мысль. Аккуратно прикрыв дверцу сейфа, я спросил у Каина:

- Самородки нашли!

Тот уныло покачал головой.

- Ничего, мы своё по-другому возьмём! А, сейчас, все вниз, во двор – идём за девками.

Освобождение пропажи прошло без эксцессов. Прохор, их неудачливый тюремщик, спал без задних ног, пьяный в дупель. О чём свидетельствовал сивушный перегар изо рта и пустая бутылка из под дешёвой водки валяющаяся у кровати. Отжав фомкой защёлку замка от косяка, мы проникли в следующую помещение, где нашли на куче соломы обеих девиц, сладко спавших, тесно прижавшись к друг другу. Увидев фингал, под глазом Прасковьи, как звали землячку нашего Николая, тот хотел прорваться к телу Прохора, явно с целью почесать об него кулаки. Каин, жестом остановив его, что-то шепнул Хрящу на ухо. Тот, понимающе ухмыльнувшись, тихонько выскользнул из комнаты.

- Да, а что со швейцаром то делать? Ведь, сдаст же, собака! – подумал я. Выйдя вслед за Хрящом в соседнею комнату, я застал его, спокойно вытирающим об край простыни, длинный острый предмет. Похоже, проблему решили без меня! Кровь, маленькими чёрными каплями, пузырилась из небольшой дырки в груди, уже отошедшего Прохора. На мой возмущённый взгляд, Хрящ равнодушно пожал плечами.

Подумав, я решил ничего не предъявлять Каину. Наоборот, тёплое чувство благодарности, возникло к человеку, сделавшему этот непростой выбор вместо меня. Мысль, что становлюсь матёрым душегубом, я постарался задавить в зародыше.

Покинув, негостеприимный дом, ставший местом преступления, мы спокойно добрались до пролёток. Дав поручение Каину, устроить девиц по утру, в меблированные комнаты под охраной Коли Маленького, я, устало откинувшись на сиденье, выдал Степанычу, короткое:

- Домой!

Оказавшись в своей комнате, долго не мог уснуть, перебирая в голове, произошедшие за сегодня события. Могло быть и хуже. Совесть за покойников, не мучила. Было бы за кого. Собаке собачья смерть. Моральных уродов за нормальных людей, я давно не считал.

- Не разбив яиц, глазунью не сварганишь! – сам себе ответил я и недовольно поморщился. - Отстань, не видишь, думаю, закончил я неуместные дебаты с собственной личностью.

Вытащив помятую пачку денег из кармана пиджака, насчитал почти три с половиной тысяч рублей. Деньги по нынешним временам приличные, но не для моих запросов. Только, на прокорм и поддержание лояльности личной банды, у меня будет уходить по пятьсот в месяц. А, ведь ещё есть и личные траты. Плюс, наполеоновские планы на «покорение мира». Хотя, последний пункт можно смело исключить. Там нужны суммы другого порядка.

Вспомнив, какая удачная мысль, пришла мне в голову, в доме покойного Лазарева, я довольно потёр руки.

Наследница, Иннокентия Алексеевича, мадам Попова, по словам Серафимы, была женщиной тихой и богобоязненной. И занималась своим непотребным бизнесом, не по своей воле. Стеснённые денежные обстоятельства вынудили её искать покровительства у своего брата по отцу, который пристроил её к делу, оформив на неё дом терпимости. Мужчинам, обзаводиться подобным бизнесом, запрещало законодательство Российской империи. Радости, женщина, от такого подарка особой не испытывала, но деваться было некуда, и она добросовестно следила за порядком в заведении, как могла помогая девочкам, выжить в этом сложном мире. Остальными делами заправлял Прохор, являясь глазами и ушами настоящего хозяина.

Идея моя проста и бесхитростна. Томск населяло огромное количество беспризорных и полу-беспризорных детей обоего пола. Местные немногочисленные приюты просто физически не могли вместить такое количество. Потому, чтобы просто выжить и не умереть с голоду, подростки попрошайничали и совершали всевозможные мелкие правонарушения. Вырастая, в будущем, в матёрых уголовников-рецидивистов.

Идея была приспособить два дома: здание борделя и того, где проживал Лазарев, в детский дом и одновременно ремесленное училище. В одном девочки, в другом мальчики. Обучать их можно престижным профессиям, например швейному и столярному делу.

Тем самым, я совершаю две важных вещи. Во-первых, успокаиваю свою совесть, ибо каждый плохой поступок должен компенсироваться хорошим. На этом, держится душевное равновесие. Во-вторых, из этих ребят могут вырасти будущие помощники, изначально многим мне обязанные.

Оформить всё можно на Глафиру Алексеевну, настроив её на совершение богоугодных дел, чтобы замолить накопленные прегрешения. В крайнем случае, её лояльность можно подкрепить фиктивными угрозами, применив рецепт американских гангстеров, о добром слове и пистолете. Не думаю, что мадам, будет долго кочевряжиться, учитывая, что все расходы, я буду оплачивать из собственного кармана. Настроив себя на благостный лад, я, наконец, покорился Морфею, устало уткнувшись затылком в подушку.