"Та самая Аннушка", третий том, часть первая: "Гонка за временем"

Глава 17 Переговоры и артиллерия

Лейхерот Теконис, профессор того и мастер сего, пригласил нас с Аннушкой пообщаться в кафе в Библиотеке. Мне он по-прежнему интуитивно не нравится, хотя вреда от него нам пока вроде не было, а польза ещё как была. Военврачу Доку я верю, а Лейху нет. Уж больно ушлый. Да и брат его в нехорошем замечен, яблочко от другого яблочка…

С профессором пришла Крисса, заказала пива, утонула носом в пене, всосала полкружки, выдохнула с наслаждением:

— Уф, люблю пивка дёрнуть! А об чём, собственно, базар, дылды?

— Я хотел бы обсудить ситуацию вокруг мораториума, — сказал Лейх, сделав глоток чая. — Разграничить интересы, так сказать.

Мы с Аннушкой заказали кофе, он тут вполне неплох.

— И каковы ваши интересы, Лейх? — спросила моя спутница. — Кстати, ключик не вернёте ли? Универсальный, от кросс-бифуркаторов. Его, как бы, наши люди нашли.

— Ваши люди кинули его в кучу хлама, — ответил раздражённо профессор, — понятия не имея, что это. И уж тем более никто из вас не смог бы его активировать и настроить. Даже мне пришлось повозиться.

— То есть не вернёте?

— То есть у нас, как видите, есть пересекающие интересы. Именно поэтому я попросил вас прийти. Обсудить, не переводя в плоскость конфликта, который никому не нужен.

— Хорошо, конфликт вам не нужен, — согласился я. — А что вам нужно?

— Наша компания занимается, помимо прочего, созданием сложных сенсус-объектов. На этом рынке мы монополисты в силу того, что обладаем уникальным оборудованием и компетенциями. Спрос небольшой, продукт дорогой и штучный, изготовление затратное, но и цена соответствующая. Впрочем, это не всегда коммерция, частично мы создаём их под свои задачи, в том числе проекты научно-гуманитарного плана.

— А этого мужика, Дока, вы на какой употребили? — спросил я.

— Докопались? — скривился Лейхерот. — Да, признаюсь, в данном случае имела место досадная техническая накладка. Наш сотрудник, подписавший, заметьте, договор, где были оговорены риски, выступил катализатором длительной серии необходимых активностей, формируя нужную последовательность генерации разноокрашенного сенсуса. Он справился со своей задачей наилучшим образом и был за это щедро премирован. Однако мы — точнее, я — недооценили его сенсус-потенциал. Кто бы мог подумать, что опытный наёмник в возрасте, военный врач, человек, у которого на нервах должна быть сплошная мозоль, окажется столь… вопиюще эмоционален в личных привязанностях? В норме он, после изъятия всего произведённого сенсуса, должен был лишиться сопутствующей ему информации и получить обратно истраченное время. Время вернулось, но в информацию его психика вцепилась так, что получился дисбаланс. Я понимаю, что ситуация с его точки зрения травмирующая, и постарался отчасти компенсировать последствия. Заставить Ареопаг отказаться от преследования его дочери было не так-то просто, поверьте!

— Даже если бы он ничего не вспомнил, всё равно полное блядство, — сказала Аннушка резко. — Чем вы отличаетесь от тех ребят из подвала с их соковыжималкой?

— Тем, что Михаил, которого вы зовёте «Док», сейчас жив, здоров и растит детей. Которые, между прочим, остались целы благодаря моему вмешательству. Что же касается этичности используемой технологии, то учтите, что при штатном развитии событий никакой психологической травмы не было бы. Считайте это несчастным случаем на производстве.

— То есть если не помнит, то не считается? — спросил я.

— Вы не понимаете, — покачал головой профессор. — Ему нечего помнить. Ничего не было. Его воспоминания — даже не фантомная боль. Он ничего не терял. Эти события изъяты из реальности полностью, со всеми причинами и следствиями. Вместо них произошли другие, и он сам выбрал в них не участвовать, покинув нашу компанию без предупреждения. Полученный сенсус был использован на гуманитарные цели, его структура создавалась специально для реабилитации сенсус-дефицитного среза Берконес.

— О, Берконес крутой! — закивала пьющая уже вторую кружку Крисса. — Зашибись местечко. Не знала, что там проблемы, выглядит сказочно.

— Отчасти благодаря тому сенсусу, — пояснил Лейхерот, — но процесс ещё далёк от завершения. Поэтому мы заинтересованы в доступе к мораториуму. А ещё более заинтересованы, чтобы к нему не имели доступа те, кто имеет сейчас.

— Почему? — спросила прямо Аннушка.

— Производимые ими сенсус-насыщенные инкумбы чрезвычайно опасны.

— Чегой-та, проф? — удивилась Крисса. — Ну, грязноватые, конечно, но…

— Они насыщены страданием и отравлены смертью.

— Ну, блин, не все же! Вон, у этих, — она ткнула пальцем в нашу сторону, — никто ж его насильно не жмёт. Чисто избыток утилизуется, только на пользу!

— Да, — вздохнул профессор, — иногда забываю, как мало мы пока продвинулись в базовых дисциплинах. Слишком много техники, слишком мало теории.

— Фигасе мало! — возмутилась девушка. — Да у меня скоро мозг череп проломит, так много я прочитала!

— Тем не менее, ты совершено упустила из виду, какую природу имеет сенсус-избыточность корректоров. Это недозревшие фокусы коллапса, поглотившие в виде сенсуса боль и страдания гибнущего мира. Недостаточно, чтобы эволюционировать в доминатора или погибнуть в этой попытке, но достаточно, чтобы остаток жизни фонтанировать смертью. Мелехрим, отправляя их в коллапсирующие срезы, таким образом понемногу добавляет им сенсуса. Большая часть в итоге гибнет, но некоторые… Впрочем, не о том речь. Важно, что инкумбы, которые ты извлекла из их мораториума, ничем не отличаются от тех, что производили, выжимая людей досуха, хотя в процессе никто не умер.

— И в чём их опасность? — спросил я. — Мы передали комплект на Завод, вроде бы проблем никаких. Работают, дают энергию. Запах, правда, так себе, как будто кровяную колбасу жарят, но это фигня, зато конвейер на полной мощности наконец-то. Даже игрушки снова начали делать, на них спрос пошире, чем на протезы. Акки, правда, не заряжаются почему-то…

— Пока из инкумбов извлекается только энергия низких порядков, позволяющая приводить в движения различные механизмы, эффект малозаметен. Но на самом деле устройства, в которые их устанавливают, вовсе не электростанции. Это эмиттеры, формирующие структуру Фрактала.

— Вы про маяки Ушедших? — спросила Аннушка.

— Дурацкое название, — сердито ответил Лейхерот. — Основано на внешнем эффекте, происходит от непонимания сути явления. Никакие это, разумеется, не маяки, а устройства, питающие энергией и формирующие резонансную частоту Мультиверсума. Их излучение, в частности, делает возможным существование такого внеметрического феномена, как Дорога. Сейчас ни один из известных эмиттеров на передачу не работает.

— И как же тогда существует Дорога?

— Точно не известно. Двадцать лет назад, когда отключение приняло лавинообразный характер, многие всерьёз опасались, что связность Мультиверсума будет нарушена. В какой-то момент это почти произошло, но потом ситуация стабилизировалась, когда Основатели переключили поддержку на Мораториум. Структуры претерпели некоторые изменения, но устояли.

— А вы уверены, что маяки… или как их там… не работают сейчас? — уточняет Аннушка. — Кристаллы разошлись уже довольно широко, как я понимаю.

— Возможно, покупателей предупреждают, чтобы они не включали излучатели. Ведь их, в основном, интересует энергия. Включение эмиттера не заметить невозможно, будьте уверены. Они оказывают слишком большое влияние на структуру Фрактала. Поэтому сенсус-насыщенные инкумбы так опасны — однажды кто-то это сделает, и весь Мультиверсум будет отравлен смертью. Возможно, именно это является целью распространителей, а не коммерческая прибыль, которую можно получить с меньшим риском.

— Но зачем это может понадобиться? — спросил я.

— Есть мнение, что насыщение Фрактала мортальным сенсусом усилит Доминаторов, заблокированных в замкнутой метрике без выхода, дав им шанс вырваться. Считается, что они забрали с собой много ценного, и доступ к их технологиям даст преимущество. Сегодняшнее примерное равновесие сил многих не устраивает. Лично я считаю, что это чрезвычайно опасно. Ковырять стены тюрьмы, плохо представляя, кто в ней заперт, — плохая идея. Меня перспектива возвращения Доминаторов в общую метрику пугает, а гарантий, что этого не произойдёт, нет. Тем не менее, есть те, кто готов пойти на такие риски.

— Конгрегация? — вскинулась Аннушка.

— Нет, Мелехрим преследует другие цели. Ушедшие для него конкуренты, он предпочитает использовать их наследие в своих целях.

— И чего он добивается?

— Спросите у него сами, мы не в лучших отношениях. Думаю, как и остальные игроки — силы и власти.

— И вы готовы перейти ему дорожку?

— Разумеется.

Лейхероту нужно от нас, на первый взгляд, немногое. Беспрепятственный доступ во все локали, которые мы сможем открыть, право первой ночи на оборудование и артефакты, которые мы там найдём. Ещё мы обязуемся не распространять инкумбы и по возможности пресечь их распространение другими. «По возможности» — потому что бодаться с СОТором у нас силёнок маловато. Потеряв одну локаль, они наверняка догадаются поставить в остальных охрану.

Лейхерот уверенно предположил, что СОТор просто ширма для кого-то из серьёзных игроков, скорее всего, Коммуны.

— Почему именно её? — удивилась Аннушка. — Эти ребята в последние годы ведут себя довольно тихо.

— Это не значит, что они бездействуют. Непубличность их базовый принцип, а главное, Коммуна всегда проявляла большой интерес к Доминаторам, считая себя их законными наследниками.

— С какой стати?

— Я предполагаю, что, в силу принципиального игнорирования того, что там считают «сказками и легендами», они вообще не верят в Ушедших. Точнее, путают их с Первой Коммуной. Впрочем, это лишь версия. Такое впечатление сложилось у меня после беседы с их эмиссаром.

— Вы общались с кем-то из Коммуны? Я думала, они совсем окуклились после того, как ушла Ольга.

— Не знаю, об одной ли Ольге мы говорим, но я общался с рыжей женщиной по фамилии Громова. Она сделала предложение, я отказался, мы разошлись. Я не нуждаюсь в деньгах, их цели показались мне подозрительными, а их представления об устройстве Мультиверсума однобокими и искажёнными. Коммунары из тех, кто верит только в то, что можно измерить, этим, как его…

— Штангенциркулем, проф! — хихикнула слегка набравшаяся Крисса.

— Да, именно. Фрактал сложнее, чем им кажется, но они не готовы принять это во внимание. Мне показалось, что, используя портальные технологии и реперный резонанс, они пытаются пробиться к Ушедшим. Время для них — это то, что измеряют часы, информация — то, что записано на бумаге, а о существовании сенсуса, например, им неизвестно вовсе. Боюсь представить, что они наворотят, добившись случайно успеха.

— Ольга Громова, значит? — мы с Аннушкой переглянулись. — И давно это было?

— Нет, совсем недавно.

— Вот, значит, как… — моя подруга допила и поставила на стол чашку. — Это, чёрт побери, многое меняет!

С Лейхеротом мы договорились, хотя осталось ощущение, что дали палец тому, кто потом отожрёт всю руку. Он даже вернул ключ, оговорив возможность брать его по мере надобности. В ответ мы прописали ему права доступа к той двери, через которую ходим сами. При этом все остальные права, кроме наших, с помощью ключа аннулировали, и теперь мы обладатели доступа первого уровня, а вот Ольга Громова (что первой, что второй версии) пройти тут уже не сможет и наш доступ не отзовёт. Мне сразу стало немного спокойнее, но пост охраны пусть остаётся. Всё равно придётся раздать права Аннушкиным подопечным, которые жить не могут без кафе и шопинга. Мало ли кто за ними притащится.

Право на вход получила и Крисса, которая не ушла с профессором, хотя он ей предлагал.

— Простите, проф, — сказала она, густо покраснев, — если можно, я бы пока взяла небольшой отпуск. Надо тут ребятам всё настроить, сделать по уму, починить всякое…

Кажется, у Кардана неплохие шансы!

Вечером наконец-то добрались до ванной и кровати, а наутро, в кои-то веки отлично выспавшись и сварив себе кофе, стали решать, что делать дальше.

— Надо съездить к Мафсале, — сказала уверенно Аннушка.

— Нафига нам этот пушер?

— Эй, ты забыл? У нас на балансе есть сенсусоманка, которая может в сердцах разнести какой-нибудь срез. Например, твой.

— О, так ты готова о ней заботиться?

— Её непременно кто-то возьмёт под контроль, пользуясь её зависимостью, слабым умишком и неумением с собой справиться. Учитывая потенциальную опасность, пусть это лучше будем мы.

— Логично. Но у меня есть сенсус, — я достал из кармана тот, что взял у Криссы в подземельях. Если верно понимаю принцип, в нём то, что выдала Марта в попытках удрать. Мотивация у неё была отличная, думаю, она старалась как могла.

— А, так ты тоже сообразил, что Даша нам нужна?

— Если честно, я её просто пожалел. Девчонку напрочь искалечила родная мать, тут есть чему посочувствовать.

— Прикинь, а ведь Грета чуть было не стала моей наставницей!

— А чего не стала?

— Я её чуть не пристрелила при знакомстве. До сих пор жалею, что не. В общем, сразу друг дружке не глянулись.

— А, бывает. В общем, покупать сенсус у Мафсалы нам не надо, этот же подойдёт?

Аннушка взяла у меня шарик, покатала в руках, сжала в ладонях, прикрыла глаза… Я даже забеспокоился, в прошлый раз кончилось это так себе, но она спокойно вернула его назад.

— Страх, злость, ненависть, боль, отчаяние… Да, Даше определённо понравится букет. Маф был прав, пока не попробуешь сам, не поймёшь. Я действительно могла бы подсесть на сенсус. Это… затягивает.

— Но-но! К чёрту зависимости! И Мафсалу!

— Ты прав. Но к Мафу съездить надо. Во-первых, порасспрашивать про жёлтые кристаллы. Интересно, какими путями они попали к нему. Во-вторых, хочу посмотреть на его лицо, когда скажу, что за всем этим стоит его старый знакомец Гремарх. Знает или нет? Если не знает, то пусть узнает. Хотя Мафсала давно отошёл от дел, но связи у него, каких ни у кого нет. Он может устроить СОТору кучу неприятностей, а нам это на руку. Пусть отвлекутся. Много времени не займёт, а польза может выйти.

— Да ты прямо на глазах учишься плести интриги! — восхитился я. — Скоро Мелехрим будет тебе завидовать!

— Но-но, — недовольно скривилась она. — Не надо мне этого. Я простая и прямая, как дверь.

— Конечно-конечно, как дверь, — охотно подтвердил я, подвигав туда-сюда дверь стенного шкафа в общей кухне. Она такая там, гармошкой, складная. Аннушка поняла намёк, сначала надулась, но сразу рассмеялась:

— Ладно, уел, сравнение не очень. Итак, после Мафсалы едем за Дашей. Скармливаем ей сенсус, смотрим как она виляет хвостиком, говорим «хорошая собачка» и забираем с собой. Я бы без неё свободно обошлась, и так хрен уединишься, чтобы потрахаться, но, как говорила Ольга Громова, — та, настоящая: «Держи друзей близко, а всяких опасных, как чёртова бомба, дисрупторов без башки — ещё ближе». Ну, или что-то в этом роде. В общем, едем за Дашей, я заодно ещё Дока подёргаю, может, он перестанет рефлексировать и захочет нам помочь с детишками. Вряд ли, но попытаться-то можно?

— Принято. А потом куда?

— Навестим нашу читательницу.

— Соскучилась по Сашке?

— Я? Смеёшься? Просто опасаюсь за свою библиотеку. Мелефитские книги пуля не берёт, но эта заучка запросто зачитает их до дыр!

— Соскучилась, — понимающе киваю я.

— Ну, может быть, немного. Она забавная. Но это ничего не значит, солдат!

— Разумеется, не значит! Само собой! — смеюсь я.

— Ой, да иди в жопу!

Башня Мафсалы в осаде. Рыбацкий посёлок в руинах, часть домов горит, часть дымится, в уцелевших выбиты стёкла и пробиты крыши. Знакомая картина. Стоящий посередине улице танк лупит прямой наводкой по башне, грохот, пыль, дым, пахнет гарью и жареной рыбой. Ответного огня нет, сопротивление защитников подавлено, но триумфа победителей среди атакующих тоже не наблюдается. Похоже, ничья.

Танк знакомый. Ну, то есть модель не знаю, кто делает такие тоже не скажу, но маркиза нашего Карабаса, то есть Андрея, который Коллекционер, раскулачивали с таких же. Я им тогда парк бронетехники-то подсократил, но не всё.

— Слушай, — обратился я к Аннушке, — мне вот что интересно. Откуда у них танки? Это же не просто «спёр и катайся», его обслуживать надо: расходка, запчасти, снаряды нужного калибра, топливо опять же, подготовка экипажей. За танком нехилая инфраструктура должна стоять.

— У Слона тоже танк, — возразила Аннушка.

Мы, выскочив с Дороги в этот срез, увидели дым над посёлком, сразу дали по тормозам, осторожно объехали, прикрываясь холмами, и залегли на одном из них в удобной, прямо как специально под НП созданной, ямке. Аннушка смотрит в бинокль, я в прицел винтовки. Воевать не планирую, Мафсала мне никто, но не посмотреть на происходящее было бы странно.

— У Слона Тэ сто двадцать четвёртый, это наш танк. В экспортной версии, кстати, с антидроновыми мортирками. Его можно купить, хотя стоит он… ну, как танк. Соответственно, и вся комплектуха к нему в доступе, только плати, и есть где обслужить, и мехвод-операторов понятно, где взять. Как по мне, это всё равно понты. ЧВК, даже самой крутой, танк не нужен. Но красиво жить не запретишь. А эти-то откуда?

— Не из вашего среза?

— Нет. Я бы узнал. У нас хрен найдёшь танк, который мы не жгли или не прикрывали. Под конец Первой Европейской туда уже всё свозили, от новых еврейских «Меркав» до старых китайских «Зэтэзешек». Металлолом до сих пор собирают, поди. Там, где разминировали.

— Ну, вон, мы с тем старым пнём на танке катались. Он говорил, что у них ещё до хрена.

— Нет, эти явно свежак. Устаревшие по нашим меркам, но не такой антикварный хлам, как у того деда. Их уже на коленке, такой-то матерью и кувалдой, не починишь.

— Ну и что?

— Да вот мне интересно, а нет ли где-то активного живого среза, любящего повоевать не хуже, чем наш? И не оттуда ли эти ребятки? Вон, посмотри, как на зачистке работают!

Я показал Аннушке, куда смотреть — там штурмовая группа проверяет дом за домом. Грамотно, чётко, уверенно, с подстраховкой. Привычно работает, я сам бы так делал. В одном из относительно целых домов кого-то нашли — то ли раненый, то ли надеялся пересидеть, но открыл огонь, зацепил одного из штурмов. Раненый упал, откатился под прикрытие, остальные тут же рассредоточились, вызвали подкрепление — от бронемашины бежит резервная группа. Отсюда не слышно, но засевшему, похоже, предлагают не дурить и сдаться. Хотя после того, как он начал стрелять, скорее всего, вальнут всё равно, это они так, чисто отвлекают и создают шум, пока вторая группа обходит дом сзади. Вот, бахнуло, окно распахнулось изнутри, осыпавшись недобитым стеклом. Вкинули гранату, значит. Теперь пора входить… да, вот, пошли.

Через пару минут вытащили труп, кинули на дорожку, проверили карманы и разгрузку, пошли к следующему дому.

— Понимаешь, — сказал я Аннушке, — готов поспорить, что это регуляры, не наёмники. Виден именно военный опыт.

— Так, может, из ваших?

— Не похоже. Во-первых, оружие. Наши бы бегали с «Калашами» или на худой конец М-ками. У этих какие-то совершенно незнакомые штурмовухи, а вояки не любят непривычное оружие. Кроме того, у них не только нет антидронщика, они вообще не смотрят вверх. У наших всех на подкорке прошито «опасность сверху». Даже там, где дрон-войны не ожидается, укрывались бы и следили, на рефлексе. И сами не используют, а у наших всегда есть оператор, хотя бы на разведку. Если у них на танки денег хватило, то уж дронов закупить тем более не напряглись бы. Танки, кстати без антидронки. Да и динамки на броне нет, что вообще странно, неужели РПГ не используют? У нас боец без него посрать не выйдет. В общем, навскидку сказал бы, что не наши.

— Хлобысь! — танк снова шарахнул по башне.

— Еблысть! — поддержал его второй.

Пыль, дым, грохот.

— Придурки! — выругался Мафсала.

— Маф? — нервно дёрнулась Аннушка. — Я думала, ты внутри.

— Они тоже так думают. Но у старого лиса в норе всегда несколько выходов. Пусть палят, пока снаряды не кончатся, придурки. Я успел закрыть башню, теперь её даже не поцарапать. Но палисадничку с травками, конечно, не повезло. И вообще, весь ландшафтный дизайн накрылся. Выпить хотите? Я прихватил с собой пару бутылок вина, чтобы было не скучно ждать, пока им надоест.

Он звякнул сумкой.

— Пару? — прислушалась к сочному звуку стекла Аннушка.

— Ну, пару-тройку… Никогда не знаешь, вдруг образуется хорошая компания? Вот вы, например. Простите, но в магазине технический перерыв до окончания военных действий.

Мы не стали отказываться, и Мафсала ловко разлил вино по бокалам. Да, у него с собой бокалы! Хрустальные! В специальном кожаном походном наборе, очень изящном и даже на вид дорогом.

— А с кем они воюют? — спросил я.

— А, это печальная история, — пригорюнился торговец веществами. Мне показалось, что это определённо не первая его бутылка сегодня. — Чёртовы кристаллы…