"Твердь‟

Глава 2

Снова, в том же зале приватных переговоров, в здании парламента королевства Ёрла, за неделю до дня 'Ч‟, собрались всё те же люди. Впрочем, нет. На сей раз собрание было несколько расширенным, на нём присутствовали некоторые сотрудники сера Лорэ и они, поочерёдно докладывали о результатах проделанной работы и дальнейших планах.

- ... В разговорах наших агентов с мастными олигархами мы смогли сыграть их алчности: заверив, что в своих делах, они могут рассчитывать на наше негласное покровительство. Так что в этом направлении у нас всё готово. В связи с вышеуказанным, мы перешли к очередной фазе нашей операции. А именно. Лидеры подконтрольных нам националистических движений и наши якобы сторонние - независимые блогеры усиливать градус возмущения людей против теперешней 'продажной‟ власти. Также, мы подключили наших агентов на радио, и телевидении, проплатили ведущим журналистам: которые начали доносить до местного населения только одобренную нами информацию - с соответствующими комментариями. К назначенному сроку, местные аборигены будут настолько возмущены властью, что по первому зову выйдут на митинги. Количество манифестантов будет достаточным, чтоб дальнейшие действия выглядели как волеизъявление народа. Даже если после начала основных действий произойдёт большой отток плебса с площадей, то он будет компрессирован прибытием местных боевиков. И на эту подмену никто не обратит внимание. И это мы так же гарантируем.

Человек с моноклем и острым носом и бочкообразной фигурой: сильно напоминавший своим видом пингвина замолчал, и ни слова не говоря, покинул трибуну стоявшую в углу у окна. Его первые шаги от кафедры, только усилили это сходство - он шёл в развалку. Другой докладчик - сменивший предыдущего, напротив, двигался мягко: с еле уловимой грациозностью хищной кошки. Поэтому, самые внимательные из 'высоких‟ слушателей подметили, что это немного не вяжется со стереотипом офисного работника, однако вслух ничего этого не было высказано. Слегка прокашлявшись, сухопарый, лысый мужчина заговорил на удивление сильным и низким - рокочущим голосом:

- Господа, я имею честь доложить вам, что подготовка силовой части операции окончена. Все её участники собраны в шаговой доступности от стольного града Ри́нлева¹. И по первой команде, они готовы выдвинуться на исходные позиции. Так же, мы ...

Те, перед кем все собравшиеся некоторые главы секретных отделов поочерёдно вели отчёт о проделанной работе, и дальнейших планах ничего не уточняли, не о чём не спрашивали. Они просто внимательно слушали и их интересовало только одно: а именно, удастся ли их семьям сохранить то положение, которое они занимают в мировой экономике? А каким образом это будет сделано, это совершенно не важно, не ими было придумано: 'Разделяй и властвуй‟, поэтому отказываться от такой стратегии они не собирались. Также, в этом ограниченном по численности социуме, негласно действовало правило: 'Поступай с другими так, как они б поступили с тобой - но сделай это первым‟. Как говорится ничего личного - только бизнес.

Страшно подумать, но в последнее время, в больничный приемник, с невероятным постоянством, везли пациентов. Так что, несмотря на все усилия персонала, очередь из пациентов ожидающих помощи никак не уменьшалась. Сегодняшняя, с самого утра, смена началась с приёма компании молодых людей, которые под вечер купили вместо водки какой-то суррогат и на их счастье кто-то вовремя вызвал к ним бригаду скорой медицинской помощи. Не успели их отправить в реанимационный зал отделения токсикологии, как была доставлена женщина со всеми признаками инфаркта. А вроде б ни магнитных бурь, ни прочей гадости не было. И дальше, пациенты стали прибывать с невероятной частотой.

Пользуясь неожиданно возникшим перерывом, Элла покинула приёмные покои - накинув на плечи байковый халат, вышла на улицу подышать свежим воздухом. Ей так захотелось тишины, отдохнуть от беготни и яркого света что она, предупредив подругу о своём решении, поспешила поскорее оказаться в объятьях ночной прохлады. Возле широкого входа в приемник, уже стоял врач кардиолог Смирнов и растягивая удовольствие курил сигарету - первую за эту нервозную смену.

- Будь моя воля, ... - сказал он не оборачиваясь, с наслаждением затянулся порцией никотинового дыма, и выпустив его колечками, - ... я непременно запретил смотреть наши новостные программы. Этот зомби ящик, на некоторых действует не хуже разрыва осколочного снаряда.

- Это вы к чему Сергей Яковлевич?

Поинтересовалась сестра милосердия, удивлённо посмотрев на врача. А тот, показательно пустив ещё несколько дымных колечек: прищурившись, несколько секунд понаблюдал как они, вращаясь в созданном завихрении, поплыли постепенно увеличиваясь в размере. Затем перевёл взгляд на девушку и со свойственным ему тоном немного надменного педагога пояснил:

- Многие человеческие болезни от нервов, исключением являются разные вирусы и инфекции. Вот к примеру. Какой либо хозяин семейства насмотрится во время трапезы на митингующих клоунов² и бац: у него жуткое несварение. Или забитая бытом домохозяйка, смотря частную новостную программу, поверила в действие зомби волн испускаемых из тайных излучателей, тех что понатыкали везде спецслужбы плохого князя; распереживалась сердешная, что под рукой у неё нет нужной сетки и бабах, - у несчастной резко подскочило давление. Мне продолжать, или этих примеров будет достаточно? Если пожелаешь, могу ещё с десяток привести.

Элла ничего не ответила, только отрицательно мотнула головой. Ей было непонятно, шутит доктор Смирнов, или нет. Впрочем, задумываться над этим, у неё тоже не было времени, так в этот момент к приёмным покоям подъехала ожидаемая 'карета‟ скорой помощи.

Осеннее утро было прохладным, но люди, по привычки одевались ещё слишком легко. Поэтому, некоторые прохожие временами ёжились и с нетерпением ждали, когда к остановке подъедет необходимый транспорт. Эллочка не относилась к числу любителей поездки на пару остановок: что её немного спасало от осенней свежести. Точнее будет сказать, что она слегка зябла только в начале своего пешего пути, далее температура воспринималась как комфортная, поэтому на съёжившихся лентяев, она смотрела немного свысока. Вот и её небольшой домик на Кленовой улице, в котором она проживала вместе с мамой - папа погиб пять лет назад в забое. Эта беда, стряслась когда Элла ещё училась в княжьем медучилище, и тогда она за малым не бросила учёбу, дабы присматривать за мамой - которая очень тяжело переживала эту потерю.

Эллочкина мама уже не спала, со свойственным её поколению упорством она возилась по хозяйству: на столе в обеденной комнате, источая приятный аромат, стоял борщ - налитый в небольшую тарелку, а рядом с ней стояла точно такая же, со свежеиспечёнными пирожками, и она была накрыта расшитой цветами салфеткой. Ничего не поделаешь, заботливая женщина ждала возвращения своей уставшей после суточного дежурства дочери, поэтому было естественным её желание накормить её самым вкусным и свежим.

- Мамуля, - одновременно ласково и капризно возмутилась девушка, - мне сейчас спать ложиться, а ты меня так усиленно кормишь. На кого я с такой кормёжкой стану похожа! А мне ещё замуж выходить нужно.

- Нечего страшного. - Донеслось с кухни, где по-прежнему что-то скворчало на сковороде. - Ты на работе сутки всухомятку давилась: поэтому ешь. Иначе желудок испортишь.

- Да у нас там со столовки кормят.

Но аргументы матери были неоспоримы - о чём свидетельствовал тон, которым это было сказано:

- Знаю я, как там у вас готовят: даже наша свинья такое есть отказывается. - Несмотря на то, что упомянутое животное некто не пытался кормить едой из лечебницы, это убеждение матери было неоспоримым и как подтверждение этого, женщина резко сменила тему. - Кстати, по телевизору такое показывают: я была жутко шокирована. Представляешь, до чего народ довели этот князь и его бояре-олигархи. ...

При этих словах девушка напряглась, она вспомнила слова кардиолога, которые он говорил ей этой ночью и, Эллочка занервничала в ожидании того, что будет сказано дальше.

- ... Не знаю, кто их на это надоумил, но вполне нормально выглядящие люди, напялили себе на головы несуразные конструкции из оконных сеток и несут какой-то бред про зомбирующее излучение, которое по их словам хотят против них применить коварные опричники. И мало того, они как полоумные стучат себя кулаком в грудь и скандируют: - 'Свобода или смерть! Князя геть! Ижмань вон‟! - И где они Ижманьцев нашли? Не понимаю. Ты только подумай, и среди этих дуралеев, есть люди умудрённые жизненным опытом, и они учувствуют в этом цирке. До чего довело страну наши хапуги бояре да их жадобы купцы.

- Мамуль, знать этот самый жизненный опыт, мимо них прошёл, и они с ним разминулись. Работать надо, а не по митингам ходить. - С этими словами девушка вошла на кухню, и подойдя со спины к сидевшей на стуле матери, обняла её за плечи. - Вот мы с тобой делом заняты, и нам не до этой глупой клоунады. Поэтому мы знаем, что от того что мы подвинем поближе к кормушке очередного олигарха-боярина, наша жизнь к лучшему не изменится.

Женщина прильнула к ладони дочери щекой и погладила её же своей натруженной рукою, покрытой мукою. Затем опомнилась и, устремившись к печи, пролепетала:

- Ой, батюшки святы! У меня же пирожки сейчас подгорят! Совсем заболталась я с тобою. ...

В тот же утро, двумя часами позже, в городе Ратянске, на Сквозной улице, в небольшой квартирке маленькая девчушка рассматривала младшего братика. Малыш спал.

- Мамочка, а я знаю, наш Миша самый лучший из мальчишек: потому что он не дерётся. Только жалко что он ужасный плакса и всё время писается.

- А ты что хотела доча? - Молодая женщина, пользуясь 'затишьем‟ - сын спит, а Мила позавтракала и не сильно отвлекает, поэтому она спешно наглаживала пелёнки и поддерживала разговор со своей дочерью. - Наш Мишутка ещё совсем маленький и не умеет ни говорить, ни просить чего либо, поэтому, когда твой братик хочет привлечь к себе внимание, он плачет.

- Ну вот, точно плакса. - Сделала умозаключение Милочка и резво залезла на родительскую кровать: где начала прыгать как на батуте. - Вот, а я не плачу, ну не сколечко. Ма-а, а он скоро научится говорить? А почему он столько много спит? А можно я сегодня буду его по двору на коляске возить? ...

Лариса посмотрела на свою весело скачущую дочку и из-за потока вопросов не могла ответить ни на один из них. А малышка прыгала, прыгала, и радостно улыбаясь, всё спрашивала и спрашивала. И не было этому потоку любопытства ни конца, ни края.

- ... Мама, а когда я смогу помогать папе водить его автобус? Мамочка, а можно тёти Люсиной Тане сегодня чуть, чуть покачать в коляске Мишу? Я ей обещала. ... - Словно вспомнив что-то важное, но, не переставая скакать, девочка поинтересовалась и после чего замолчала в ожидании ответа. ...

А тем временем, Васка выходил из обветшалой проходной государевой шахты. Он шёл вместе с друзьями и прислушивался к их разговору о наболевшем:

- ... А эти придури продолжают свой балаган. Стоят на площади - слушают разных ораторов, которые их призывают к неповиновению, митингуют, себя в грудь бьют, костры жгут. - Возмущался коренастый шахтёр идущий рядом с Ринчем. - А некоторые придурки их жалеют - подкармливают: чаёк, субчик, бутерброды подносят. Плетью б всех этих дебитов отходить, глядишь, мозги на место вернутся и заработают.

- Во - во! - Поддержал своего товарища высокий худой парнишка, у которого - как и у всех его товарищей, угольная пыль забила все поры на лице, так же как и веки. - Мы вкалываем как проклятые, а наше жалование постоянно задерживают! Так этот жмот управляющий, вчера перед сменой заявил? В этом месяце у нас будет удержана часть зарплаты. Этот душной козёл утверждает, что это пожертвование пойдёт в фонд поддержки этих митингующих 'ослов‟! А у нас кто спросил? Хотим мы их поддерживать, или нет? Нет, я не против кому либо помочь. Например, Ринча с радостью выручу! Он хоть и иноплеменник, но он такой же как я, работяга! А те бездельники, мне чужды, они привыкли жить за наш счёт! Чёртовы кровопийцы! Вот, от безделья уже сума и сходят!

- А я у тебя ничего и не прошу. - С улыбкой проговорил Васка, посмотрев на собрата по артели.

- А я братцы, при всех заявляю, коль кто-либо из вас попросит моей помощи: последнюю рубаху сниму, но, не откажу! А тем лодырям, шиш на шишовом масле! - И парень, скрутив фигу, указал ею на северо-запад.

- Да братцы, этих любителей митингов уже один раз разогнали, а они снова собрались и вновь стоят. Представляете, третью неделю уже стоят, вон даже палаток понаставили. - Вступил в разговор пожилой шахтёр. - Это сколько же денег улетает на их прокорм? А куда смотрят опричники и городовые дружинники. Стоят перед толпой как рохли. Спрашивается, чего ждут?

- Пинка под зад, да камень в забрало! - Вставил своё слово кто-то из позади идущих.

От этой реплики все засмеялись и, продолжая хохотать, начали заходить в рабочий автобус, в тот, который должен был отвести шахтёров домой. Никто не знал, что слова острослова окажутся пророческими, и кирпич в забрало шлема, самое безопасное из того, что уготовлено служителям правопорядка. Именно в этот момент в стольный град въезжали первые машины с боевиками - провокаторами, которые поближе к вечеру, смешавшись с толпой, должны были начать действовать. На них не было единой униформы и на первой стадии операции, их оружием была брусчатка и металлические прутья, а из защиты, в лучшем случае были только мотоциклетные шлемы, да та амуниция, которую они привезли из военизированных лагерей Вильцы. Впрочем, они как исполнители не знали о дальнейших планах, а просто выполняли поставленную перед ними конкретную задачу.

Толпа постепенно возбуждалась, начинала в унисон выкрикивать протестные речёвки - её умело подзадоривали и подталкивали к определённым действиям. Среди возмущённого многоголосья ещё слышались выкрики хорошо поставленными голосами: 'Сатрапы! ... Душители свободы! ... Княжьи псы! ... Грабители народа‟! Но уже стало понятно, что градус возмущения вырос настолько, что больше не требовал принудительной подпитки. Значит, подходило время, когда в дело должны были вступать 'зачинщики беспорядков‟.

Однозначно обозначить состояние Луця было невозможно: с одной стороны его переполняла гордость от того, что ему доверили выполнение опасной и нелёгкой миссии. Но тут же, к этому возвышенному чувству примешивался страх. Нет, не тот который испытывают тупые и трусливые обыватели, неистово орущие за его спиной, он боялся, что у него не хватит сил в противостоянии с княжьими опричниками, и он не оправдает доверие своих отцов командиров. Шкод́а стоял во втором ряду манифестантов, прямо перед шеренгами ненавистных стражей правопорядка. Рядом с ним находились его соратники, и все они постоянно посматривали на своего координатора. Вот, закончив говорить по телефону, мужчина в яркой ветровке с капюшоном, неспешно стянул его с головы и все бойцы, как по команде повязали на лица банданы, у кого были шлемы, одели их: остальная защита была заранее поддета под широкую одежду. Время шло, а дальнейшей команды так и не поступало.

- Ага! - Обрадовано воскликнул стоявший перед Луцем Петро. - Как нам и обещали, нашу улицу покидают журналюги!

И в самом деле: фотокоры и новостные видео операторы спешно садились в редакционные машины и те, неспешно исчезали за поворотом. Правильно. Никчему снимать то, что должно было в скором времени здесь произойти. А только те, кто остался, продолжат съёмку и после внесения необходимых купюр, и прочего редактирования, выдадут нужный фото и видеоряд. Прошли ещё около пяти минут и всё тот же мужчина, в ядовито синей ветровке потёр нос тыльной стороной руки и, повернувшись спиной к манифестантам, неспешно отошёл в глубину уходящей от площади улицы. Луць немного трясущимися руками, расстегнул молнию рюкзака стоявшего перед ним Петро и извлёк из него заранее приготовленный обломок тротуарной плитки. Кто-то проделал тоже самое и в его ранце.

После первого шага, все сомнения и переживания остались позади, Луць вышел из шеренг, и после короткой разбежки кинул камень в правоохранителей. Бледно жёлтый осколок, описав пологую дугу, ударился в подставленный щит. Увидев это, толпа восторженно взревела: ей нужна была кровь. Чувство стадности размыло границы этических и прочих барьеров, и даже самый тихий семьянин-подкаблучник, можно сказать убеждённый пацифист, поддавшись этому чувству, неистово орал и радовался тому, что кто-то бьёт их общего врага. Вот из толпы стали выскакивать очередные товарищи Шкод́ы и с широким замахом посылать свои 'снаряды‟ в ненавистных княжьих опричников.

Вот несколько худосочных подростков, вооружившись заранее подготовленными штырями, начали выковыривать тротуарную плитку возле какой-то кафешки: к ним на помощь кинулись их подружки и несколько посторонних людей - всё это снимается на видеокамеру. Если эти кадры правильно смонтировать и дать нужные комментарии, то все поверят в то, что народ был доведён до такого отчаянного шага. Сработает стереотип, что булыжник это оружие пролетариата. Вот только опричники с городовыми стояли и всего лишь закрывались щитами от летящего на них града камней. А доведённая до 'кипения‟ толпа, теряя последние признаки человечности, жаждала кровавой развязки. И это уже небыли те самые безобидные, глупые обыватели с нелепыми конструкциями на голове: кстати, сегодня такого 'украшения‟ больше не у кого не было - глупцы отыграли свою роль и были здесь лишними.

Обманывать ожидания разгорячённых манифестантов было нельзя: иначе эмоции не подпитываемые действиями быстро перегорят. А этого допускать было нельзя, поэтому, координатор стоящий немного в стороне, чьей задачей было дирижировать бастующими, подал нужным людям очередной знак и вскоре 'толпа‟ пошла в наступление. Выйдя на определённую дистанцию, это были молодые люди с неизвестно откуда появившимися в их руках палками, обрезками труб и кусками цепей. И весь этот арсенал обрушился на головы городской стражи: которые по-прежнему вели пассивную оборону, и как следствие, безнаказанность только подстёгивала молодчиков к проявлению большей агрессии.

На сей раз, Луць орудовал тяжёлой цепью, и она удачно обвилась вокруг шеи рослого опричника, который так вовремя опустил свой щит, дабы прикрыться от ударов длинного шеста по ногам. Юноша, не теряя времени дёрнул цепь на себя: служивый не устоял и подался немного вперёд. Что не осталось незамеченным, и натренированные в 'военно-патриотичных‟ лагерях соседнего государства боевики, выдернули его из строя. Обречённого стража порядка, подхватили на руки и мгновенно оттащили подальше от его товарищей; повалили на землю и над ним замелькали биты, да металлические прутья. Несколько разгорячённых алкоголем и всеобщим неистовством обычных манифестантов, тоже поучаствовали в этом избиении: они бешено выпучив глаза, пинали окровавленного человека, который всё ещё старался прикрыться от сыпавшихся на него ударов. Так сказать, закон стада в действии.

Городовые стражи, увидев что произошло с их сослуживцем, не дожидаясь приказа, перешли в наступление. К моменту, когда они оттеснили беснующихся манифестантов от своего избиваемого товарища; тот уже не мог подняться самостоятельно, так что пришлось уносить его на руках. Попутно прихватили и троих особо увлёкшихся истязателей. Не будем особо винить служивых за то, что они действовали немного грубее того, что было прописано в инструкции, так как на фоне происходящего эти действия выглядели нежным поглаживанием.

- Отведите этих уродов в автозак! - Отдал приказ четовый Негода, к которому их в итоге подвели пойманных 'героев‟. - Да пусть медики окажут им помощь. Какого ляха вы им так сильно носы расквасили?

- Стёпа, а ты погляди, что эти твари с Власом сделали?- Наплевав на уставное обращение, поинтересовался боец, ведущий самого рослого из задержанных боевиков. - Если он выживет, то всё равно будет калекой. Опоздай мы немного, и эти ... его точно насмерть забили бы. И обрати внимание, экипированы они, явно не для прогулки: даже защиту поддели. Разогнать их надобно, да пожёстче чем мы это было три недели назад. Так что больше ничего не говори мне по поводу того, что это дети и простые, мирные демонстранты.

- Это не я говорю. Это нам спускают такие инструкции сверху.

- Так пусть они эти гр... инструкции и ставят между собой и этими ... - Уже пройдя мимо и не оборачиваясь, ответил всё тот же городовой. - По мне, так разогнать этот бедлам, да так чтоб другим неповадно было так 'озорничать‟. Тоже мне, ... мирные. ...

Конвоир продолжал возмущаться и специально резко приподнял заломленную руку своего подопечного, дабы тот со стоном склонился немного ниже: 'Нечего так нагло зыркать по сторонам‟. Другие стражи порядка, которые несли своего полуживого товарища, или конвоировали других задержанных шли молча: но по их нахмуренным взглядам, было понятно, что они полностью поддерживают своего словоохотливого товарища.

Возле двух дежурящих 'карет‟ скорой помощи и одной спецмашины, сновали вездесущие репортёры. С появлением раненного бойца и задержанных бандитов, они засуетились; защёлками затворы фотокамер; видео операторы, мешая друг дружке кинулись на перерез появившейся из-за угла маленькой колонны. И что не укрылось от хмурых стражей порядка: все за исключением троих представителей прессы, снимали только задержанных - полностью игнорируя израненного стража.

- Твари продажные.

Процедил сквозь зубы один из бойцов, исподлобья наблюдая за репортёрами. Он только что погрузил раненого товарища в машину: передав его в заботливые руки медиков и, собирался возвращаться назад - на площадь. Заметив, что на него направлен объектив видеокамеры одного из той троицы журналистов - судя по нашитой на куртки символике, они приехали из Ижмани, городовой прикрылся ладонью и проговорил:

- Не надо меня снимать. Вы лучше идите и зафиксируйте тот беспредел, что сейчас творится на площади. - И мужчина указал рукой туда, откуда доносилась какофония митинга 'мирного‟ протеста. - Вот тогда вам будет понятно, почему мы так говорим и что мы там делаем. А без этого, не вы не ваши зрители не поймёте, почему я назвал тварями ваших коллег по 'цеху‟.

Бойцы правопорядка, после осмотра задержанных медиками, посадили тех в спец фургон, и, не тратя время понапрасну, ушли. Все они были людьми, и возвращаться в тот ад никому из них не хотелось, но они давали присягу, также, там несли службу их друзья и поэтому, как говорится: 'Скрипя сердцем и сжав чувство страха в кулак‟, спешили назад - к стоявшим в живом заслоне товарищам.

А всего в нескольких кварталах, мирно стояла относительно небольшая группа людей, которые решили таким образом поддержать князя в этот тяжёлый час и выразить ему своё полное доверие. Их охраняли незначительные силы представителей правопорядка, и полностью отсутствовали представители прессы. Всё логично, - зачем снимать тех, кто не бузит - зрители хотят зрелищ. ...

В эту ночь с главной площади никто не расходился, прошёл слух что назад - на площадь больше никого не пустят, и чтоб ночью не замёрзнуть, люди начали жечь костры. А на следующий день обстановка накалилась до придела. Хотя стражи правопорядка по-прежнему бездельничали, но пошли слухи, что к городу идут вызванные струсившим князем Григорием первым войска. И именно они на сей раз будут зачищать площадь. Последнюю новость обсуждали все люди, кто-то с опаской: это были те, кто находился на площади, а кто-то с надеждой на наведение порядка - сидящие по домам. Однако и те и другие были уверены, что именно этой ночью армия просто обязана войти в стольный град Ринлев.

С рассветом ничего примечательного не произошло, и мало кто обратил внимание на то, что основной контингент манифестантов значительно увеличился и как следствие помолодел. Зато не остались без внимания новые персонажи - ряженные в национальные костюмы личности и они стали основными моделями для фотокоров: они умело позировали, изображая всенародную скорбь. ...

Такая обстановка царила на главной площади: зато на подступах к казармам опричников³ и других частей поддержания правопорядка выросли пикеты - которые блокировали все подъездные пути. А на Крепостной, Уманской и Шорной улицах, к утру возвели баррикады. Однако на это не последовало никакой реакции: власть молчала и никаких активных действий на подавление беспорядков больше не предпринимала. Дошло до абсурда - князь Григорий ввёл мораторий на применение силы против митингующих. Однако новость, облетевшая весь град после полудня, удивила всех - испуганный правитель звал на переговоры всех лидеров бунтовщиков.

Поздним вечером, когда Вадим отогнав автобус в парк, добрался до дому и вошёл в свою крохотную квартирку, то дети уже спали, а Лариса, в борьбе со сном щуря глаза смотрела какой-то новостной выпуск.

- Лорик, тебе что, делать нечего? - Тихо, чтоб не разбудить детей, возмутился мужчина. - Там в Ринлеве помитингуют, снова сменят власть и всё... кто-то новый, очень жадный, и 'голодный‟ дорвётся до кормушки, а в нашей жизни, в лучшую сторону всё равно ничего не поменяется.

- Ну и что? - Ответила вопросом на вопрос молодая женщина.

- А то, что у тебя от наблюдения за этим бедламом молоко пропадёт: а моего жалования на покупку детское питания не хватит.

- Но ты видел, что они творят? Их пару недель назад пригласили в княжьи палаты на переговоры, они на них понимаешь ли явились, подписали несколько соглашений и что сейчас происходит? Эти ... формально придрались к ряду указов. В этом списке - запреты на движение по улицам колоннами, введение цензуры в средствах СМИ, ношение масок и что-то там ещё. ...

- Замолчи Лора! - Мужчина, пытаясь урезонить жену, повысил голос. - Иначе клянусь, я разобью наш телик. Не ... такие новости смотреть: потому что мы всё равно ничего не изменим, а нервные клетки не восстанавливаются. ...

Неизвестно чем эта разгорающаяся перебранка могла закончиться, но от невольно вырвавшегося выкрика, испуганно заплакал младший ребёнок и оба его родителя замолчали. А молодая мать, устремилась к проснувшемуся сыну, позабыв обо всем, что только мгновение назад казалось ей важным. А отец, посмотрев то на жену, то на секунду приподнявшуюся; непонимающе оглядевшуюся и снова улёгшуюся Милу: решил продолжить разговор с женою утром и устало отправился на кухню - разогревать свой поздний ужин.

Следующее утро в Ринлеве было совершенно не добрым. И это, несмотря на то, что люди уже привыкли к многочисленным демонстрантам - гадящим в подворотнях и орущим денно и ночно свои антиправительственные кричалки. Как говорится, на это почти не обращали внимание. Протестный градус накалялся и больше никто не обращал внимания на действия отдельных представителей иностранных посольств, которые прямо перед телекамерами выходили в народ и говорили о своей поддержке в их стремлении избавиться от 'тирании‟ Григория первого. Кто-то неистово радовался этим заверениям и мелким подачкам в виде дешёвых крендельков. Были и те, кто возмущался: - 'Почему политики других держав активно поддерживают мятежников. И как эти действия соответствует их статусу дипломатов‟. - Но этих людей никто не желал слушать, казалось, что весь мир заболел избирательной слепотой. Впрочем, этим агитация не ограничивалась: на экранах всех каналов, красивые, улыбающиеся молодые люди рассказывали кто они, и ради какого прекрасного будущего они вышли на улицы.

Это было на экране, а в действительности, Яна, в окружении своих подружек уже более получаса сидела на асфальте и, скручивая обрезки ветоши, закупоривала ими бутылки с налитым в них бензином. То, что поначалу казалось несложным и простым вскоре стало утомлять. Тряпки, которые она запихивала в горлышки стоящей перед ней стеклотары, натёрли на пальцах рук большие водянки. Вскоре они лопнули и обнажившиеся ранки 'горели‟, и щипали. Однако она, впрочем, как и её товарки, как могла, продолжала начатое дело и дабы отвлечься переговаривалась с ними.

- ... Эти жуки навозные ещё не знают что им уготовлено. - Мрачно вымолвила сидевшая напротив Яны Марго. - Выжжем эту заразу, да так, чтобы и следа от неё не осталось. ...

Эту идиллию нарушили неистовые крики женщин:

- Ой, батюшки святы! Что это делается! ... А-а-а! Эти сатрапы в людей стреляют! ... На Крепостной много погибших! ... На Шорной тоже стреляют! Бьют прямо с крыш! Гады!

Эта новость всполошила всех. Кто-то, испугавшись, поспешил домой - от греха подальше: самые молодые наоборот, продолжили подготовку к противостоянию - их предупреждали о том, что трусливый сатрап может пойти на такие меры и молодёжь к этому была готова.

Справедливости ради, стоит сказать, что до людей дошла только строго дозированная часть информации о расстреле. Дело в том, что неизвестно кем доставленных на огневые позиции снайперов, стреляли по обеим сторонам конфликта: одних нужно было побудить к ответным жёстким мерам, а другим дать жертвенный символ их борьбы с 'жутким‟ режимом. И самое главное, к державным силам правопорядка, стрелки не имели никакого отношения. Об их принадлежности к определённым силам знало всего двое человек, и они никак не препятствовали их страшной работе.- Всё в интересах дела - без этих провокационных выстрелов обойтись нельзя.

Испытав мерзкий холодок, пробежавший по спине и оставивший после себя холодный пот, Яна устыдилась своего малодушия, и с утроенным старанием приступила к подготовке 'зажигательных снарядов‟.

- Гореть вам твари в аду! - Бурчала рыжеволосая девица, исказив своё милое личико в гримасе ненависти. - Мрази, ..., кур..., ... ушлёпки!

От усердия, все волдыри на пальцах девушки окончательно полопались и вскоре стали кровоточить, но она не обращала на это никакого внимания. Яна знала куда пойдут бутылки с горючим 'коктейлем‟ и горячо желала, чтоб эти сатрапы - опричники, и городовые как можно скорее начали корчиться в пламени 'возмездия‟. Она даже живо представляла себе эту картину перед мысленным взором. Благодаря проводимой ранее промывке мозгов, и корректирующих действий невидимых дирижёров переворота, в этом юном теле оставалось всё меньше и меньше человечности - уступая место звериным инстинктам. Увлёкшись, молодая революционерка даже не заметила, как несколько знакомых парней погрузили в сумки часть готовых 'зажигалок‟ и куда-то понесли. Новоиспечённый монстр, игнорируя кровоточащие раны, подготавливал к использованию всё новые и новые орудия убийства.

Рядовой Киров снова стоял в отцеплении: правда перед его строем всё было относительно тихо, однако по другую сторону высокого кованого забора проходила толпа малолеток. Группа подростков заметив стражей порядка заулюлюкала; стала скандировать речитатив: - 'Кто не с нами - враг страны! Мы мамки Житицы сыны‟!

- С каждого угла подобное голосят: ой, не к добру это. - Настороженно покосившись в сторону проходящей колонны митингующих, глухо проговорил четовый Негода. - Мало того что они плюют на постановление запрещающее всем: кроме сил поддержания правопорядка, передвигаться колоннами. Так они ещё скандируют одну и ту же речёвку. ...

В подтверждение его слов из толпы полетели камни: также было видно, что несколько человек начали прицельную стрельбу из мощных рогаток. Вскоре стало ясно, что они снаряжали их стальными шариками от подшипников. Однако и это не было самым худшим: все были шокированы, когда со стороны манифестантов, полетели наполненные бензином бутылки с зажжёнными фитилями. Какая-то их часть благополучно перелетела городовых, и ударившись об брусчатку дороги, вспыхнули очагами огня. Не успели стражники до конца осознать происходящее, как одна из бутылок ударилась об решётку забора и, служивых окатило горючей жидкостью. Благо все были прикрыты щитами и, в основном пламя осталось на них. Но не всё было так удачно, как показалось по началу, неизвестно как так получилось, но ефрейтору Бульбе, горючая жидкость угодила на плечи и под забрало его шлема. Вспыхнув как свеча, боец горя бросил свой щит; скинул с головы каску, однако это не помогло - пламя продолжало жадно лизать его голову и плечи. Стоящие рядом товарищи кинулись ему на выручку, и стали сбивать с него огонь. Одновременно загорелись ещё несколько человек, но с их бедой справились быстро и без сильных осложнений: что нельзя было сказать о Бульбе (позднее он умрёт от последствий ожогов дыхательных путей). А сейчас, его пока что живого, спешно понесли к карете скорой помощи.

Зато толпа беспредельщиков ликовала. Правда бутылки с бензином больше никто не бросал, но из рогаток и петард продолжали постреливать. Как следствие, вскоре один из фейерверков залетел в окно стоявшего неподалёку дома и вскоре, в квартире начался пожар. А виновники этих бед, голося свои речёвки, скрылись из виду. Им хоть и обещали индульгенцию на любые творимые ими беспорядки, но искушать судьбу никто из этих 'героев‟ не желал.

Немного западнее этого места происшествия, рядом с центральной площадью, Кныш с условными - жёлтыми повязками на обеих руках, время от времени выглядывал из-за толстого дерева. На парне были одеты его первые боевые трофеи: бронежилет и военная каска. Это добро, как и пистолет висящий в штатной кобуре у него на поясе, достались ему после взятия небольшого опорного пункта городовых. Старший его группы сотник Грыць, одобрил его активные действия по захвату объекта, и принёс ему неизвестно откуда взятую однозарядную мелкокалиберную винтовку.

- На, держи боец. - По свойски сказал тот, вручая Миньке оружие и пару бумажных упаковок с патронами. - Будешь нас от опричников защищать.

Правда, в стрельбе пока не было нужды. Когда Минька в очередной раз выглянул из-за дерева, послышался еле слышный выстрел: один из манифестантов, стоявший на колене и прикрывавшийся от стражей правопорядка жестяным щитом упал - упал как будто от сильного толчка в спину, в смысле вперёд. Кныш также увидел что на руках у раненого не было повязок: однако молодой человек не придал этому значения - потому что он с ужасом в глазах смотрел на агонирующего мужчину бьющегося в предсмертных конвульсиях.

Испуганный парнишка не увидел главного, как незадолго до этого, пристрелочная пуля врезалась в ствол одного из крупных деревьев - стрелку нужно было ввести коррекцию на стрельбу под большим уклоном. Причём, судя по входу пули, стреляли свои - с тылу. Неизвестно сколь долго продолжался ступор, но юноша опомнился и, достав из кармана боеприпасы; с трудом разорвал упаковку; извлёк один патрон со свинцовой пулей. И немного суетясь, дослал патрон в патронник. Когда мелкашка была заряжена, молодой человек прицелился. Руки дрожали; прицел прыгал - не желая надолго задерживаться в одной точке; да и палец лежащий на спусковой скобе 'не желал подчиняться‟. Парнишка видел через прицельную планку людей и последний из общечеловеческих 'барьеров‟ не желал рушиться. Уже собираясь опускать ствол, Минька посмотрел на убитого соратника и, злоба с новой силой вскипела в его душе, и почти не глядя, он произвёл выстрел. Перезарядился, прицелился, выстрел: 'Здесь нет людей - здесь лютый враг‟. Как заклинание шептал Кныш наставления инструктора Вальски и делал выстрел за выстрелом.

А этим временем, Санька Грыць наблюдал за действиями своего подчинённого и тайно радовался тому, что он не ошибся в этом парнишке: далеко пойдёт - если выживет в этой мясорубке.

Уже даже слепые понимали, что добром это противостояние не кончится. Однако мирные демонстранты, стоявшие возле небольшого сквера, расходиться не желали. Их тихая акция продолжалась несмотря на доносящиеся с соседних улиц крики и хлопки петард: иногда казалось что была слышна стрельба. А манифестанты всё стояли, и стояли держа плакаты: - 'Григорий 1 наш князь. Нет неправому перевороту. Дайте стране покоя - иначе она не выдержит‟. - Иногда в сквер выскакивала небольшая группка молодёжи и тогда по всем окрестностям разносились угрозы:

- Вы ..., твари позорные ещё получите! ... Мы вас всех запомнили - козлы! ... Вы ку... у нас на прицеле! ... Подстилки Ижманьские! ... Вешайтесь предатели!...

Покричав, но так и не предприняв попыток преодолеть кордон из городовых, окружавших демонстрантов живой цепью: сторонник переворота исчезали. Однако, после прохождения очередной такой группы, к демонстрантам подошёл старший из охраны:

- Кто у вас здесь за главного? - Задал вопрос страж, снимая с головы шлем.

Всё невольно покосились на крепкого мужчину среднего возраста. Плакат, который он держал в своих огромных, натруженных руках казался игрушечным: однако это его нисколько не смущало. Недолго думая тот с вызовом ответил:

- Ну я, а что?!

Неожиданно городовой замялся. Впервые ему приходилось признавать, что он не может обеспечить людям безопасность. Затем, взяв себя в руки, посмотрев демонстранту в глаза, служивый ответил:

- Тут это.... Сами видите, что вокруг творится. Короче так! Нас скоро должны отсюда снять - однако смены нам не будет. Так что соображайте. Ну. - Городовой выждал, пару секунд 'сверля‟ взглядом стоявшего перед ним мужичка, махнул рукой и пояснил. - Вас отдают на растерзание этим оголтелым бандитам.

- Как это? Да как вы смеете?

- Не знаю - не смею! Мы люди служивые, придёт приказ и пойдём куда укажут. И вы должны знать, что даже в нас стреляют, и кидают бутылки с горючим коктейлем. И в наших рядах, уже есть убитые и раненые.

Люди взволновано зароптали, а рослый крепыш, назвавшийся главным немного подумав, поднял руку и призвал всех к тишине. Когда все утихли, он задал резонный вопрос:

- И что вы предлагаете?

Городовой, видя что его готовы выслушать, немного оживился и начал своё объяснение:

- Кто из местных, бросайте плакаты и расходитесь по домам. А приезжие, садитесь в свои автобусы и уезжайте как можно скорее. Мои люди, охраняющие ваш транспорт, докладывают, что к ним уже не один раз подходили некие личности и требовали не препятствовать его конфискации. Так что грузитесь и мы выведем вас из города. Дальше уж не обессудьте: мы не имеем права покидать город, когда в нём такое творится. И прошу вас, принимайте решение поскорее - иначе будет поздно.

Услышав такое, больше никто не раздумывал. Подтверждением недавно сказанному было то, что когда иногородние манифестанты подходили к своему транспорту, то застали там группу прекрасно экипированных боевиков: которые увидев как люди рассаживаются по машинам заорали:

- Вешайтесь ...! ... Вы сатрапы ..., ещё пожалеете что отпустили этих ...! Кровью будете харкать! ...

Под эти истеричные выкрики и угрозы, автобусы неспешно загрузились, и под охраной стражей порядка вырули на улицу ведущую к окраине города. Пока всё это происходило, в двух машинах было выбито по одному окну, слава богу, никто из пассажиров не пострадал.

Отдалившись от Ринлева на пару километров, стражи распрощались с беглецами и развернулись назад. А где-то через полчаса после этого, водитель последнего автобуса в колонне заметил, что на некотором отдалении их преследует неизвестный легковой автомобиль.