"Угрино и Инграбания" и другие ранние тексты

Смерть есть вечная жизнь

Фрагменты незаконченного романа

«...Не хочу уточнять, кто для меня этот Бог. Каждый должен построить для себя свою религию, каждый должен примириться со своим Богом. Но после смерти не будет уже веры и надежды, а только жизнь. Человеческая жизнь простирается перед тобой, она тебя научит всему. Лишь один совет хочу тебе дать: не ищи божество в далеких мирах, найди его в своем сердце. Молись Ему, но - не исполняя обряды, а поклоняясь природе. Я не хочу сказать, что тебе следует обходить стороной Божий дом. Нет, должна существовать церковь, к которой человек обратится в нужде. Вера в церковь помогает. И все же это не отменяет принципа: “Человек должен построить собственную религию!” <...>

Жизненные цели бывают внешние и внутренние. Внешнее -это все внешние поступки, они и подчинены внешнему; внутреннее же - это наш путь к Богу, к жизни. <... >

Человек не может выдавать себя за то, чем он в действительности не является; он неизбежно будет говорить, как ему подсказывает его внутреннее... Потому что в сердце живет Бог! И пока человек не скажет что-то греховное, а будет говорить, движимый стремлением к добру, до тех пор сердце - Бог - его не осудит.

Я создал нечто такое, что стало для меня ориентиром, способом познания собственного Я. Я создал для себя Бога, но не в том смысле, как создают картину, а как сотворяют вещи, относящиеся к сфере духа, представляющие результат работы души... Я сказал себе: всё, созданное человеческим духом, проникнуто заблуждениями, а значит, то, во что верят священники, для меня - пустые слова. Потому-то я и говорю: нужно попытаться найти себе божество. Где же еще искать Бога, как не в его творениях - в природе? То, что она мне подсказывает, и есть моя религия. А что предлагает природа в качестве наивысшего, в качестве божества? Саму жизнь.

И эта жизнь есть исток всякого бытия, первый акт творения; она будет существовать всегда - как бессмертное божество.

Мы же все, наделенные жизнью, поддерживающей целостность наших тел, суть части этого божества: то есть мы из себя самих должны чем-то стать, из нашего внутреннего должны прийти все благие побуждения и облагораживающие человека свойства. Вы скажете: кто сам себя возвышает, тот будет унижен. И что, дескать, я оскорбил Бога, уравняв себя с Ним. Но такой упрек был бы предубеждением - острейшим оружием, повергающим наземь всё, что не пересилит его. Я, когда говорил, имел в виду другое. У нас ведь у всех есть души, и они тоже наделены жизнью. Но божество -это несвязанная жизнь; жизнь, отделившаяся от тел. Вот когда души всех тел от этих тел отлепятся и соединятся между собой, тогда будет достигнута необходимая высота и уже не останется различий в настрое, не останется никакой внешней видимости: тогда души построят себе небо. Правда, души на самом деле не могут отлепиться от тел, ибо в Ничто никакой жизни не бывает; они, значит, должны объединиться духовно - в духе. И построят они не абсолютное небо, а духовное. Это небо, построенное из жизни, будет божеством: Жизнью. Но ведь и каждая душа причастна к жизни, а значит, она есть часть самого божества. Только эта частичка - ничто, пока не произойдет объединение, пока все не воодушевятся единым духом, пока не исчезнут разногласия и не появится форма - внешнее ничто.

Когда это произойдет, печали и горести исчезнут, ибо вся жизнь будет протекать на небе, спустившемся к земле; и никто уже не станет проповедовать о Боге, ибо все будут одинаково близки к Богу и каждый уравняется с другим. Тогда все станут братьями, по-братски друг друга любящими. Поступок каждого будет примером для других и принесет пользу всем братьям. Мир станет единым; и войн не будет, и слабый сможет опереться на сильного, и воцарится мир. <...> Люди не потеряют тел, и жизнь будет поддерживать в сохранности каждое тело. И эта жизнь - как мертвых, так и живых - будет строить для нас небо: наше божество. Тогда уже не будет смерти, а только жизнь! <...>

Я, Ингеборг, всё это записал. Высказал самое сокровенное. Ибо мир плох. Потому и нужна религия жизни: чтобы всех объединить. Разницы между мужчиной и женщиной тоже больше не должно быть: они не должны использовать друг друга для удовлетворения похоти. <...> Когда-нибудь все будут равны, станут братьями, как дети одного отца. Отец же - это Жизнь, принадлежащая всем в равных долях; жизнь, которая принадлежит человеку и которую он не может отринуть. Дух будет править миром, и наша земная юдоль скорбей станет нашим небом, нашим блаженством. <...>

Небо существует, а вот преисподняя - нет. Потому что Жизнь это наш Бог, побеждающий дьявола - Смерть. Помните, я когда-то сказал: смерти нет, есть только жизнь. Жизнь, которая поддерживает в сохранности тела, которая стоит надо всем и может построить небо. Не то небо, что отодвинуто в бесконечную даль, а то, которое рядом с нами, при нас, даже когда мы претерпеваем крайние бедствия. <...> То и другое существует здесь на земле - и небо, и бедствия. То и другое очень значимо. Бедствия учат нас уму-разуму, не дают сбиться с дороги, небо же - награда для нас!» <... >

И потом они обнялись. Здесь стояли мученики за жизнь. Здесь стояла религия. <... >

***

Я, написавший это, во всем с ними согласен: существует лишь одна религия, религия жизни; и она учит нас: смерти нет, есть только жизнь.

X. Ян.

1909