Работник старых богов

Глава 21

Разбираю захваченные документы. Разнесли мы штаб батальона и ротный командный пункт. В руки к нам попали два командира взводов и командир роты. Собираюсь в штаб батальона.

— Фролыч, выдели конвой, раненых заодно в госпиталь отправим. — командую я.

— Раненых двое, там царапины. Отконвоируют и к доктору зайдут, я сопроводительную отписал. — говорит фельдфебель.

В штабе батальона застаю командира полка. Докладываю, сдаю пленных.

— Молодец поручик, да да поручик, приказ я подписал. Готовь наградные на своих орлов. — говорит он.

Протягиваю готовые наградные листы. Полковой командир сгребает и подписывает, протягивает своему секретарю.

— Выдай поручику погоны и его георгия. Солдатские принесут к вечеру. Нет какой молодец, я с аэростата в трубу наблюдал. Пришёл по тихому, взвод противника нейтрализовал и из ихних пушек штаб и прикрывающие войска разогнал. Я только не понял, чем ты его взорвал. Там тьма народа в блиндаж забежала и как рванёт. Красавец. Вот как воевать надо. — радостно ходил по штабу подполковник.

— Большие потери? — спрашивает капитан.

— Двое легкораненых. Те что пленных привели. — говорю я.

— Дважды молодец. И дело большое сделал и людей бережёт. — радуется командир полка.

Во взвод мы собирались вернутся к вечеру, ординарец подполковника попросил подождать пока солдатские ордена привезёт.

Сижу у госпиталя жду своих парней. Передо мной останавливается сестра милосердия и с очень знакомой интонацией начинает говорить:

— Милый, Арес доволен началом операции. Изменений пока нет. Милый я скучаю.

— Мист, родная, я тоже скучаю. У тебя там хоть время не так чувствуется. — говорю я.

— Всё я пошла, не дай девочки упасть. Смотри она романтичная натура. — говорит сестра с интонацией Мист.

Девушка вздрагивает и Чуть не падает. Встаю, ловлю.

— Что, сестричка устала? — говорю я.

— А как я здесь? Я ж на минутку прилегла. — забавно хлопает она глазами.

— Это с устатку бывает. Приснилось, что встал и пошла. — говорю я улыбаясь.

— Ох поручик, если б вы знали сколько раненых. Меня Маша зовут. — говорит она.

— Поручик Корецкий. Пётр. — представляюсь я, не убирая руки с талии девушки.

— Вы тот, выскочка, что германский штаб взял и кучу германцев поубивал? Так подпоручик Климов сказал. — говорит она.

— Каюсь, я. — улыбаюсь я.

— Поручик, вы держите меня за талию. — говорит она возмущённо.

— Вам разве не удобно? Это просто подстраховка. — продолжаю я подтрунивать над ней.

— Вы ещё поцелуйте и скажите, что искусственное дыхание делаете. — улыбается она.

Я беру и целую, уворачиваюсь от пощёчины и целую снова.

— Поручик, как вы смеете? — возмущается она улыбаясь уголками рта.

— Ну вы же сами приказали поцеловать. — делаю я удивлённые глаза.

— Машка! Тебя спать отправили, а ты тут романы крутишь! Марш отдыхать! — кричит от входа в лазарет женщина лет 40.

Маша отстраняется делает реверанс и убегает. Женщина грозит мне пальцем и уходит.

Выходит мои парни.

— Ну, вы ваше благородие, красавец. Самую красивую медсестричку очаровали. Она сейчас нам форменный допрос ученила. — улыбается Фёдор.

— Меня так по моему пытать собиралась, выясняя есть у вас барышня. — улыбается Иван.

— Как на отдых отведут, отправлю вас к ней учится первую помощь оказывать. Учтите я не шучу. В бою может кому жизнь спасёт. — говорю я улыбаясь.

— Толково, вы придумали. У меня в прошлом взводе парень был из студентов, он раненым перевязки делал. Так доктор сказал, что он половине руки, ноги спас. — задумчиво говорит Фёдор.

— Вот как у, вас ваше благородие, выходит? Раз и придумали дельную вещь. — спрашивает Иван.

— Так думаю, смотрю и примечаю. Ты ж слышал, как я приказал пакеты с красным крестом собрать, а там и бинт и лекарства какие то, надо у докторов спросить будет.

— Поручик Корецкий? — спросил подошедший к нам подпоручик.

— Да. — отвечаю я.

— Вот вам из штаба передали. — протягивает он свёрток.

Разворачиваю, награды и погоны. Сворачиваю убираю в планшетку.

— Всё пошли парни. — кивнув головой посыльному командую я.

Полгода я на первой мировой. Взвод мой считается элитным в полку, самое меньшее число потерь. На моём участке германцы уже наступать и не пробуют. Пробовали использовать против меня снайперов, но у меня опыт другой войны. Винтовка, что я купил оказалась отличной и вражеские снайперы гибли чаще чем простые солдаты. Мои орлы добыли вражеские винтовки с оптикой и теперь у меня есть две снайперских пары. Второй крест я получил за повтор налёта на германцев, только тут мы аж штаб полка взяли. Маша пишет мне письма, я отвечаю. Встретится не выходит, её перевели в дивизионный госпиталь. Нас отводят для отдыха и пополнения.

Стоим мы в небольшом городке или большом посёлке. Батальон пополняется новобранцами. Мои головорезы гоняют пополнение. Я снова подпоручик. Разжаловали меня за избиение интенданта. Как сказал жандармский ротмистр: “Вы поручик в следующий раз сразу пристрелите крысу. Хоть жаловаться не будет, спишем на несчастный случай.” Ротмистр оказался отличным мужиком. Проверил моих архаровцев, и удивился: “Они ж у вас сплошь неблагонадёжные, а с крестами ходят. И кресты за дело полученные.” Ответил ему: “ Меня не интересует их политические пристрастия, я требую с них сражаться и они сражаются. Я сразу сказал кто не будет выполнять мои приказы, лично пристрелю.” В общем жандармерия от нас отстала.

Новый 1916 мы встречаем в Петрограде. Нас зачем то отправили сюда, весь полк. Я новоиспечённый командир роты, мои унтеры уже прапорщики и командуют взводами. В батальоне нас за глаза называют головорезы Корецкого. Политика всё больше проникает в армию. Националистов мы просто побили, остальные пробуют вести агитацию. Маша тоже оказалась в Питере и меня взяли в оборот. Таскают по разным собраниям и салонам.

— Попал, ты Пётр Сергеевич, она пока тебя до алтаря не доведёт не успокоится. — ухмыляется Фролыч.

— Да, нужен ей нищий князь. Поиграется и отстанет. Её семья достаточно обеспечена и к императору вхожа. — отмахиваюсь я.

— Ты, не правильно баб понимаешь. Ты кто? Ты герой, ещё один георгий и полный кавалер. То, что состояния не нажил, им вертихвосткам до фоноря. Им рыцаря подавай, и чтоб без страха и упрёка. А ты и есть рыцарь, вон германцы про тебя, что пишут. “Поручик Корецкий-самый смертоносный офицер Русской армии.”- потряс он газетой.

— Ну их всех пойду спать. — говорю я и ухожу в свою келью. Разместили нас в монастыре.