Рабы «Майкрософта»

Понедельник

Весь день шел дождь (32 мм, по сведениям Бага). Почитал томик «Внутри Мака». Съездил в «Боинг Сюр-плюс», купил немного цинка и несколько ламинированных воздухонепроницаемых карточек.

Вторник

Пошел в офис и целый час играл в «Дум». Удалил некоторые электронные сообщения.

Моррис из «Уорд» сейчас в Амстердаме, и я попросил его попробовать вегетарианский бургер в тамошнем «Макдоналдсе».

Выйдя на улицу после обеда, я увидел, что весь мой спортивный «хорнет» усыпан сырыми кленовыми листьями. Их оранжевый цвет был просто завораживающим, и я, наверное, выглядел лунатиком в отключке, пока стоял там, не отводя глаз от машины, целых пятнадцать минут. Но это зрелище так успокаивало.

Сегодня Сьюзан говорила об искусстве, о парне-сюрреалисте, нарисовавшем картины, на одной из которых по небу плывет маленький бизнесмен, а на другой изображены яблоки, заполняющие целые комнаты. Его фамилия Магритт. Она заявила, что если бы сюрреализм зародился в наше время, то «он протянул бы минут десять и сразу же был бы разворован рекламными агентствами по продаже звонков на дальние расстояния и сырных продуктов в аэрозолях». Наверное, она права.

Сьюзан продолжила, что сюрреализм был замечателен в то время, когда появился, так как общество только что открыло для себя подсознание, а он оказался первым видимым способом из найденных людьми для того, чтобы выражать происходящее в человеческом подсознании.

Затем Сьюзан сказала: БОЛЬШОЙ проблемой сегодняшнего дня является то, что образы, которые мы видим на телевидении и в журналах, внешне выглядящие сюрреально, «на самом деле не сюрреалистичны, так как они совершенно случайны и отнюдь не порождены подсознанием».

Это навело меня на мысль: что, если у самих образов есть их собственное подсознание? Что, если машины сегодня еще в таком же состоянии, как человеческие младенцы, у которых мозг есть, но нет умений выражать себя кроме как в плаче (сбое соответственно)? Как выглядело бы подсознание машины? Как она проглатывает ту информацию, которой мы ее кормим? Если бы машины могли говорить, что бы они нам сказали?

И вот я пялюсь в свой «МультиСинк» и в свой «Пауэр-Бук» и думаю… Что же происходит у них в мозгах?

В итоге я решил создать файл из случайных слов, которые приходят мне на ум, и скармливать его своему компу под названием «ПОДСОЗНАНИЕ».

Убрался в кухонных шкафах. Полистал телефонную книгу. Почитал «Уолл-стрит джорнал». Послушал радио.

Карла живет здесь уже три недели, и я не уверен, что не напортачу. Все это так ново. Она просто рай. Представьте, каково это — потерять рай!

Среда

Мы с Тоддом веревкой привязали свои награды «Сдал!» к фургону моего спортивного хэчбэка «хорнет АМС» и целый час возили их по окрестностям Бельвью и Редмонда.

Итоговый результат — пара маленьких зазубрин и царапин. Они ужасно неистребимы.

Представляю себе, как пятьдесят миллионов лет спустя человек или какой-то другой биологический вид, откопав одно из этих не поддавшихся органическому разложению маленьких сокровищ, попытается сделать некий значительный вывод о людях и культуре, их создавших.

— Воистину они жили не ради, одного мгновения, но ради отдаленного — очевидно, очень отдаленного — времени, намного опережающего их эру, если создали такое поразительное произведение искусства, которое не подвержено разложению.

— Да, и к тому же, друг Йелтар, они вписали глубокий, многозначительный и трансцендентный текст в центр этой чудом сохранившейся пластины, однако, увы, ее послание навеки останется для нас загадкой:

КАЖДЫЙ РАЗ, КОГДА СДАЕТСЯ ПРОДУКТ,

ЭТО ЕЩЕ НА ШАГ ПРИБЛИЖАЕТ НАС К ЦЕЛИ:

КОМПЬЮТЕР НА КАЖДОМ РАБОЧЕМ СТОЛЕ

И В КАЖДОМ ДОМЕ

Позвонил отец, чтобы спросить у меня, как подключить модем. Он теперь тоже присоединяется к Паутине.

Последние три дня прошлого месяца он провалялся на зеленом вельветовом диване в гостиной — спал беспробудно. Или же приходил посидеть со мной в офисе, пока мы заканчивали наладку перед отчетом. Кажется, ему это нравилось. Но он был таким хрупким, что даже когда мы с Карлой отвозили его в аэропорт «СиТак», он дребезжал на заднем сиденье, как коробка с фарфоровым сервизом.

Maма все посылает мне вырезки об информационных супермагистралях и интерактивной мультимедии. Она берет их из газеты «Сан-Хосе Меркюри Ньюз» (библиотечная душа). Магистрали — это шутка? О них столько говорят, но что это в самом деле… показ слайдов под музыку? Вдруг они уже повсюду. ВЕЗДЕ.

Моррис прислал мне по электронной почте ответ из Амстердама:

Сходил в «Нордстром». Посмотрел «Уингс» по каналу «А&Е».

Баг целый день дуется в своей комнате, слушая Чета Бэйкера, реставрируя свой антикварный электронно-конструкторный набор 65-в-одном с «Научной радиоярмарки» и изучая синтаксис C++. Сьюзан упорно занимается поисками дома. Тодд не вылезает из качалки спортклуба. Эйба перераспределили в подгруппу, которая занимается разработкой интерфейса инструментальной панели. Ух ты!

Я думаю, Эйб наказан за то, что катался с дружками на той неделе, когда все мы работали в кризисном режиме. Мы его почти не видим: он опять находится в майкрософтовском времени/пространстве. Домой возвращается поздно, скармливает своим неоновым рыбкам крошки сублимационно высушенных и измельченных бедолаг, ворчит на всех нас за то, что мало проявляем инициативы, и ложится спать.

2.45 ночи: Вечером ездили с Тоддом (каждый на своей машине) в Сиэтл. Тодду повезло в «Крокодиле», и в данный момент он находится в своей комнате и ближе знакомится с новой «подружкой» Табитой из Туквиллы.

Баг тут, в гостиной, смотрит по видику мультики «Каспер — добрый призрак», ища в них подтекст. Невероятно, но я тоже подсаживаюсь. («Подожди-ка, Баг, перемотай на пару секунд, это был не масонский компас?») Карла давно уже уснула. Она весь день провела дома, смотрела по видику «Терновые птицы» вместе со Сьюзан. («Это девчачьи штучки. Чушь».) Карла обладает непостижимой способностью спать, чему я весьма завидую.

Продолжил пополнение подсознательных файлов моего компьютера.

Четверг

Я пошел в библиотеку поискать книги о строительстве автострад — которые покрыты цементом и асфальтом — число Дьюи 625,79 — и выяснил, что в течение последних двух десятилетий на эту тему ничего не издавалось! Странно, прямо как детектив. Такое ощущение, будто понятие автострадного строительства просто исчезло в 1975-м. Ошеломляющие заголовки гласят:

Оказывается, книг об автострадах вообще было напечатано не так уж много. Казалось бы, должны быть целые оды, посвященные автострадам благодаря тому значению, которое они имеют для нашей культуры… Но нет. Молчок. Наверное, сегодня мы расплачиваемся за этот недостаток прошлого разрастанием Инфобана — инфострады. Она возникла из ниоткуда и стала очень важной вещью, «О Которой Мы Должны Знать».

Помимо других книг, я взял основательный труд под названием «Инструкция по автострадному строительству» (1975 г.) под редакцией Роберта Ф. Бэйкера, изданный компанией «Ностранд и Райнхольд». Она поможет мне скоротать бесцельные дни до вступления в новую производственную группу.

Мы случайно оборвали на кухне кусочек обоев около холодильника и под слоями бумаги с обрывками рекламы (первоклассные перцемолки «Пил-н-Стик») обнаружили слова, выглядевшие так свежо, как в день их написания:

Хиппейские штучки, но когда я прочитал эти слова, у меня перехватило дыхание. Мне вдруг показалось, что идея, наверное, важнее, чем просто жизнь, ведь идея пребывает еще долго после того, как тебя уже нет. Потом это чувство пропало. За буфетом мы нашли старые сиэтловские газеты начала 70-х годов. Ну и цены тогда были… так все дешево!

Сидя в кафе «Старбакс», мы с Карлой обсуждали беспрецедентный успех супов-пюре из брокколи марки «Кэмпбелл». На салфетке мы набросали несколько идей для новых видов кэмпбелловских супов:

Примечание: мне кажется, что «Старбакс» запатентовал новую конфигурацию молекулы воды, прямо как в романе Курта Воннегута. Эта молекула позволяет кофе оставаться в жидком состоянии при температуре, превышающей 212° по Фаренгейту. Как им удается доводить свой кофе до такого накала? Приходится ждать часами, пока остынет — он такой горячий, что пить невозможно, — а к тому моменту, когда кофе остывает, уже пропадает всякое желание. Но по крайней мере в «Старбакс» не воняет всякими химикатами, заменяющими кофе и сахар… как, должно быть, пахнет в домике куклы Барби.

Посмотрел документальный фильм о товарном рынке. Полистал несколько книг. Потом поглядел какие-то телешоу 70-х годов. Вспомнил одну серию из старого фильма «Новая звезда», в котором немецкие хакеры опубликовали секретный документ, а хиппейский ботаник, доктор наук из Калифорнийского университета в Беркли, выследил их с помощью документа-наживки. Интересно, кто же заставил этого хиппейского выродка ловить себе подобных — КГБ или какая другая подобная организация? Этика…

Затем я задумался о тех старых «вечных» книгах с такими всеобъемлющими названиями типа «Стихии» или «Океан», информация в которых никогда не устаревает, в то время как серийные компьютерные книги устаревают через несколько минут: «Большинство „персональных компьютеров“ теперь содержат устройства, называемые „жесткими дисками“, способные хранить информацию, достигающую в некоторых случаях объема трех институтских учебников».

Звучит абсурдно.

Пятница

Сьюзан и Карла вошли в гостиную в тот момент, когда я читал «Инструкцию по строительству автострад», и обе чуть не упали. Они полностью погрузились в ее изучение. Мы все охали и ахали над красивыми бестранспортными скатами и подъемами, изображенными в этой книге, и путепроводами — «Такие чистые, аккуратные и неезженые».

Карла заметила, что у инженеров автострад были свои технарские кодовые словечки, такие же тупые и непонятные, как жаргон компьютерщиков. «Например: подуровни, частичный клеверный обмен, срезанные наклонные и ТСС (туннельные сверлильные станки)».

— Они тоже злоупотребляют трехбуквенными аббревиатурами, — сказала Карла, которая также решила, что Рода Моргенштерн обязательно встречалась бы с автострадным инженером в далеких семидесятых. — Его звали бы Рекс, похож бы он был на Джексона Брауна и знал бы наизусть весь диапазон предела прочности при сжатии сланца, доломита и кварцита с точностью до фунта на квадратный дюйм.

Я ужасно плохо запоминаю трехбуквенные аббревиатуры. Это настоящая мертвая зона в моем мозге. Я вряд ли смогу объяснить вам, что такое «РАМ». Где бы ни была расположена эта часть мозга, именно там я путаю имена и лица людей, с которыми знакомлюсь на вечеринках. У меня туго с именами. Я понимаю, что аббревиатуры фактически на сегодняшний день стали уже словами, а не просто сокращениями: ОЗУ, ПЗУ, СКАЗИ, ГУУИ, ПИ-СИ-Ю… Как-то же должны появляться новые слова.

Карла рассказала мне о своей юности. Она вспоминала о том, как «пыталась сделать — нет, не сделать, а сконструировать — импровизированный овощной суп „Кэмпбелл“: нарезала морковь и картофель кубиками, как в кухонном комбайне, высчитывая точное количество зерен лима на банку (4)».

— Я ведь выросла у конвейеров, помнишь. Моими любимыми мультиками всегда были те, в которых маленькие бурундуки застревали на фабрике овощных консервов. Со специями я всегда угадывала. Но все равно в итоге ничего не получалось, потому что я не клала ни мяса, ни бульонных кубиков.

Бестолковый день. Немного полистал журналы. Радио. Звонок от мамы, она рассуждала о транспорте.

Суббота

О, Боже!

Я так и знал, что все испорчу. Карла вышла на тропу войны из-за того, что я забыл о нашей месячной годовщине. Блин! Она так ублажала меня сегодня перед сном, чтобы напомнить, но я все равно забыл, и теперь она со мной не разговаривает. Я пытался объяснить ей, что время не обязательно линейно, что оно течет странными сгустками, узлами и комками.

— Да ладно, Карла, ааа, ммм, ну что такое месяц? Ха-ха-ха.

— Не знаю, как ты, Дэн, а я запрограммировала свой календарь на рабочем столе, чтобы он мне напомнил. Спокойной ночи.

Добавьте к этому ледяной взгляд. Скучный зевок; дверь в спальню захлопнута маленькой детской ножкой.

Очень приятно познакомиться с этой романтической стороной личности Карлы — неожиданный бонус, — но все равно никому не нравится спать на ДИВАНЕ. Так что теперь, после долгих недель блаженного, лишенного бессонницы покоя, я снова оставлен наедине со своим «ПауэрБуком» здесь, на кислотно-зеленом диване.

Миловидная суперзвезда Шер рекламирует косметику в позднем телешоу. Мишка тоже сегодня ночует в гостиной и издает отвратительное зловоние. По крайней мере на улице идет дождь — точнее, ливень; странное, слишком жаркое лето закончилось.

Завтра я запрограммирую календарь на своем рабочем столе, чтобы он напоминал мне обо всех наших годовщинах (по месяцам и всем остальным единицам измерения) до 2050 года.

Вообще-то у нас сейчас очень много свободного времени. Мы с Карлой, Тоддом и Багом сидим и ждем назначения в следующую производственную группу, чувствуя себя опустошенными и совершенно истощенными. Мы напрочь забываем часовое и календарное время.

Сегодня, расчищая передний газон, Тодд сказал: — Вот было бы жутко, если бы наши внутренние часы были настроены не на ритмы приливов или восходов — или даже заводских гудков, — а на производственные циклы!

Мы впали в ностальгию по былым дням, когда сентябрь означал презентацию новых моделей машин и телевизионных шоу. А теперь автопроизводители и телевизионщики выпускают их, когда хотят. Но это уже не то…

Да, Карла переехала ко мне месяц назад. Теперь мы одно целое.

Мы с Тоддом и Эйбом притащили все ее пожитки из ее занудского дома в конце улицы в наш занудский дом в тупике: матрац и рамку… компьютер и «иже с ним»… репродукцию Анзеля Адамса без рамки… и свалили все это в пустую комнату Майкла. А потом, «инсталлировав» себя в нашем доме («Считайте меня программным приложением»), она объявила, что является экспертом по (спасибо Тебе, Господи…) массажу шиатсу!

В обед позвонила мама. В глубокой печали она сообщила мне:

— Ох уж этот дом! Земля на холмах оседает, а крыша прогнивает. Дверь и окна нужно сменить. Я вот тут стою и прямо чувствую, как из моего тела высасываются деньги. Хорошо, хоть нам хватило ума купить его в то время. Но вся моя библиотекарская зарплата уходит на дом. Остальное идет на продукты «Костко».

Деньги…

Я сменил тему:

— Что у вас сегодня было на обед?

— Да готовые свиные котлеты-полуфабрикаты. И макароны-ракушки. То, что вы, ребята, едите, когда уходите в свои кодировочные всенощные.

Это был «толькослушательный» звонок.

— Как там отец?

— По крайней мере, больше не заворачивается на своем гараже. По утрам он идет «туда, не знаю куда» в поисках работы. Давай не будем об этом. Господи, лучше бы я выпивала.

Жизнь в Пало-Альто полна стрессов. Я посылаю отцу $500 ежемесячно. Это все, что я могу выделить из тех 26 штук, которые здесь получаю. ($26 000: 12 — налоги = $1000.)

Это был очень плохой звонок, матери просто необходимо было дать выход своим эмоциям — так мало ушей, готовых ее выслушать. А у кого их достаточно?

Майкл не вернулся из Купертино.

Ходили слухи, что Майкл тайно работает над проектом под названием «Пинк» по поручению Билла, но они не подтвердились.

Фирма по доставке, специализирующаяся на высокотехнологических переездах, увозит оставшиеся вещи Майкла в Силиконовую долину. Пирамида из банок диетической колы, целый чемодан — обиталище хлама, коллекция романов Синклера Льюиса — все уехало.

Занимательный факт: в шкафу мы нашли около 40 пустых бутыльков из-под сиропа от кашля — да Майкл просто наркоман «Робитуссина»! (Вообще-то он оптом скупает все сенсационные новинки для дома.) Мир не перестает меня удивлять.

Уже глубокая ночь. По телику идет баскетбол; повсюду валяются журналы по компьютерам и фитнессу. Давайте поговорим о любви.

Помните тот старый телесериал «Стань умником»? Помните, как в самом начале Умник Максвелл идет по секретному коридору с множеством дверей, открывающихся вовнутрь и наружу, вверх и вниз? По-моему, у каждого человека куча таких дверей, которыми он отгораживается от мира. Но когда ты любишь, все твои двери открыты и все их двери открыты. И вы катаетесь на роликах по всем этим комнатам вместе.

Попробую еще раз. У меня с этим туго.

Мы с Карлой влюбились друг в друга как-то где-то там — я думаю, именно так это и случается — где-то там. Вы двое начинаете говорить о своих чувствах, и чувства ваши выплывают из вас, как пар, и смешиваются в туман. И прежде чем вы это осознаете, вы оба становитесь дымкой и понимаете, что уже не сможете вернуться в состояние одинокого облака, так как разлука теперь становится невыносимой.

Мы с Карлой говорили о компьютерах и кодах. Наши умы встретились в галактике кристаллической решетки идей и кодов, и когда мы вышли из своих грез, то помяли, что очутились в этом особенном месте — где-то там.

Когда вы кого-то встречаете и влюбляетесь, к тому же взаимно, то спрашиваете ее:

— Возьмешь ли ты мое сердце вместе со всеми пятнами?

И она отвечает:

— Беру.

Задает тебе тот же самый вопрос, и ты тоже отвечаешь:

— Возьму.

Есть и другие причины, почему Карла так привлекательна для меня, не такие поэтичные, но не менее важные. Она мне друг, у нас так много общих интересов — «братья по разуму», что ли. Я могу обсуждать с ней компьютеры, «Майкрософт» и всю эту часть нашей жизни, но, кроме того, мы ведем эзотерические беседы, не имеющие ничего общего с технарской жизнью. Честно говоря, у меня никогда раньше не было столь близкого друга.

Еще есть нелинейные вещи: Карла интуитивна, а я — нет, но все равно она на моей частоте. Она понимает, почему японские макароны в пластиковых контейнерах в форме НЛО воистину так великолепны. Она хмурит лоб, когда чувствует, что изъясняет свою идею не столь ясно, как может, и расстраивается из-за этого.

Короче, я хочу запомнить, что любовь может случаться. Ведь после безжизненного периода наступила жизнь. Я даже не ожидал, что меня посетит любовь. А чего я тогда вообще ожидал от жизни?

Пока я это печатал, то почувствовал, как мою шею обвивают маленькие ручки и согревает нежный поцелуй. Я, конечно, не уверен, но, возможно, я прощен. Надеюсь, ведь то, что я забыл о нашей годовщине, было честной ошибкой. Я новичок в любовных делах.

Воскресенье

Тодд большую часть времени одержим своим телом. Сегодня он поздно вернулся из спортзала и сел на орлоновый ковер в гостиной, напрягая руки и любуясь игрой мускулов — гордо и устало. Самым главным его проектом в данный момент является сооружение пирамиды из пустых бутыльков от протеиновых добавок с золотыми наклейками, похожими на авангардное искусство 70-х. Почему зануды так любят строить пирамиды из чего угодно? Вспомните о Египте!

Кабельное телевидение почему-то было отключено, и Тодд просто лежал на полу, изгибая руки перед рябящим экраном. Он сказал мне:

— В жизни должно быть что-то важное. «Завладеть как можно большим количеством преданных потребителей» — по-моему, уже не катит.

Тодд?

Речь была совершенно не в его стиле: думать о жизни за пределами его трицепсов и «Супры». Возможно, в нем, как и в его родителях, есть глубоко скрытая потребность верить во что-то, не важно, во что. Но на данный момент это точно его тело…

Он проворчал:

— То, чем мы занимаемся в «Майкрософте», столь же однообразно и скучно, как и на любой другой работе, да и оплата такая же, как везде, если только ты не входишь в круг акционеров, так в чем же смысл… почему мы так ей отдаемся? Что за мотор толкает нас на эту монотонность? Разве ты не чувствуешь себя винтиком, Дэн… погоди, термин «винтик» устарел — перекрестно-платформным высокотранспортабельным бинарным объектом?

Я ответил:

— Ну, знаешь, Тодд, работа не является и никогда не могла быть всей жизнью человека.

— Да, я понимаю, но что в ней еще, кроме дурацких почетных значков за создание хороших продуктов и запуск их вовремя?

Я задумался.

— Так в чем твой вопрос?

— Какое место в наших жизнях занимает работа, Дэн? Как мы оправдываем свою работу перед остальным человечеством? «Майкрософт» — это тебе не Босния.

Религиозное воспитание.

В комнату вошла Карла. Она выключила телевизор, посмотрела прямо в глаза Тодду и сказала:

— Тодд, ты существуешь не только как член семьи, или компании, или страны, но и как представитель биологического вида, ты — человек. Ты составная часть человечества. Наш вид в данное время испытывает огромные проблемы, и мы изо всех сил пытаемся придумать из них выход и используем для этого компьютеры. В разработку аппаратных средств и программного обеспечения наш вид вкладывает само свое существование, а эта разработка требует мирных зон, детей, рожденных в мире, и отсутствия отвлекающих от кодирования помех. Возможно, мы и не трансцендентности через компьютеризацию, но с ее помощью мы сохраним себя от провала. То, что ты считаешь вакуумом, на самом деле рай на земле — свобода для того, чтобы строка за строкой, буквально, спасать человечество от нелинейности.

Она села на диван, по крыше барабанил дождь, и я заметил, что в комнате очень мало света. Мы помолчали.

Карла нарушила паузу:

— У всех нас хорошая жизнь. Никто из нас не подвергался мучениям, насколько я знаю. Мы ни в чем не знали нужды, вожделения. Родители всех нас, кроме Сьюзан, все еще вместе. Мы были в хороших руках, но настоящая мораль, Тодд, заключается в том, расточаются ли эти хорошие руки на непродуктивные жизни или же применяются для продолжения мечты человечества.

Дождь не переставал.

— Ведь это не совпадение, что мы как вид изобрели средний класс. Без среднего класса мы не имели бы того специфического менталитета, который постоянно выдает компьютерные системы, и наш вид так и не смог бы перейти на следующий уровень, каким бы он ни оказался. Возможно, сам средний класс даже не будет частью этого следующего уровня. Дело не в том. Нравится это тебе, Тодд, или нет, но и ты, и я, и Дэн, и Эйб, и Баг, и Сьюзан — все мы производители следующего цикла, о котором мечтает человечество. Мы создаем тот центр, на котором будет зиждиться все остальное. Не сомневайся в этом, Тодд, и не зацикливайся на этом, но никогда в жизни не позволь себе об этом забыть.

Карла посмотрела на меня.

— Дэн, давай прогуляемся и возьмем по завтраку «Большого Шлема». У меня есть $1.99, и они прожигают дыру в моем кармане.

Сьюзан прискотчила на свою дверь (которой не долго осталось пробыть «ее дверью», ведь Сьюзан скоро уезжает) следующие вырезки из «Уолл-стрит джорнал»: 3 сентября, 1993, не так уж давно. В статье шла речь о японском сезоне дождей, который в этом году начался в июне и до сих пор не закончился:

Тайфун затопил рвы японского императорского дворца в центре Токио. Императорский карп впервые сбежал из дома и плещется в водах по колено глубиной, покрывающих один из самых оживленных перекрестков в Японии.

Теперь Сьюзан «совершенно правополушарная».

Я попытался найти ее и спросить, что она имела в виду, повесив эту статью, но оказалось, что она уехала на Капитолийский холм развлекаться со своими несомненно тоже правополушарными грандж-дружками.

Сьюзан уволилась на следующий день после перехода к ней всех акций и начала «распутничать» — как она объявила нам наутро после Инвестиционной Вечеринки. Она явила нам свой новый имидж, когда мы сидели перед любимым «Мицубиси» — домашним развлекательным тотемом, — поглощая пластиковыми ложками последние несколько упаковок «Перекусона Келлога», вскрывая противоречия в старом мультике «Самсон и Голиаф» и пытаясь выяснить, как (и стоит ли) будить моего отца, который все еще пребывал в отключке на кровати Майкла.

Предыдущий имидж Сьюзан — хорошей, прилично одетой девочки с северо-востока — был радикально заменен на следующий: черные очки, полосатый, слишком облегающий топ, прическа Анжелы Боуи, грязный замшевый жилет, клеши и «адидасы».

— Ух ты, — воскликнул Баг. — Вот это чувак!

Она пронеслась мимо нас, остановилась на верху лестницы и заявила:

— Черт возьми, мне надоело быть Мэри Ричарде. Я собираюсь ограбить магазин «Сэвн-Илэвн», — и протопала к выходу.

Наверное, она ожидала, что мы будем немного шокированы, но знаете, на самом деле это просто замечательно» когда человек преобразовывает себя. Мы доели фруктовые колечки и допили соевое молоко.

Позже вечером Тодд подошел ко мне и сказал:

— Знаешь Дэн, я не спал бы с кем попало, если бы тоже встретил кого-то вроде Карлы.

Меня это встревожило и породило такое ужасное чувство, которое, наверное, называют ревностью, хотя точно я не знаю, ведь это совершенно новое чувство, а вам никогда никто не объясняет, каким должно быть каждое чувство. Но Тодд заметил это и сказал:

— Дэн, да я не это имел в виду. Я не собираюсь на нее запрыгивать. Ты уж мне поверь. Однако скажи, где находят таких, как она?

— Да, она та еще штучка, — вежливо промолвил я, маскируя внутренний гнев.

— Она так умна, причем не только в написании кодов. Она мыслит, как проповедник, но не тот, что пересказывает книжки. Она верит во что-то.

Посмотрел старый документальный фильм о «НАСА». После чего увидел сюжет о том, как в Ньюфаундленде, в Канаде, треска оказалась на грани полного вымирания из-за повсеместной ловли жаберными сетями. Поэтому я решил сходить в «Бургер Кинг» и купить себе большой сандвич с рыбным филе в поджаристых хлебцах, пока еще не поздно.

Думаю, что отныне буду вести дневник более регулярно. Карла заставила меня задуматься о том, что мы здесь действительно обитаем в странном крохотном уголке времени и пространства, и как бы этот уголок ни был странен и необычен, именно в нем я живу, в нем я существую.

Раньше я думал, что нужно иметь вескую причину, чтобы записывать свои наблюдения за день или даже свои эмоции, но теперь уверен: сам факт того, что я жив, — более чем достаточная причина. И к тому же без цепей!

Понедельник

Сегодня вечер, как в «Мелроуз-плэйс». Мы переключились на режим «КОНФЕТКИ ДЛЯ МОЗГА» с помощью двойного щелчка. Все мы фанаты.

Мы любим представлять себе, что наш занудский дом — на самом деле «Мелроуз-плэйс».

Сегодня Эйб сказал:

— Интересно, что бы произошло, если бы мы все случайно начали становиться нелинейными, прямо как персонажи шоу. Что было бы, если бы наши личности раздвоились от причины и следствия?

— Мы могли бы сходить с ума по очереди, — сказал Баг.

Сьюзан, выписывавшая на проксимальных фалангах своих пальцев слова Д-Ю-Р-А-Н/Д-Ю-Р-А-Н, заметила:

— Баг, ты и так уже псих. Это не считается.

Сьюзан зачитывала вслух выдержки из «Инструкции по строительству автострад»:

Она сделала паузу, заглядевшись на огонь.

— Интересно, жив ли этот парень и женат ли?

Я позвонил маме, чтобы узнать, как она себя чувствует. Оказалось, лучше. Даже записалась на занятия плаванием в местном бассейне. Но главная новость открылась, когда отец взял трубку на параллельном телефоне и закричал мне:

— Я нашел работу!

— Вот это да! Пап, я же говорил тебе, что-нибудь появится. И чем же ты будешь заниматься?

— А, то да се. Майкл действительно светлая голова. Странный. Но умный.

— Ты работаешь на Майкла?

— Да, именно,

— В «Майкрософте»?

— Нет, он начинает что-то другое, новую компанию.

— Он НАЧИНАЕТ? И кем ты там работаешь? (*Шок*)

— А живет он у нас, в одной из свободных комнат, можешь себе представить?

Боже милостивый!

— Да, могу. Что входит в твои обязанности?

— Вот, мама хочет поговорить с тобой…

Мама щебетала о том, какое облегчение принесла зарплата отца плюс приток денег за аренду. Но что входит в папины обязанности, так и не прозвучало. Как и не поступило ни малейшего намека об этой таинственной новой компании.

У нас появилось новое слово для обозначения фантомного ПО — «Морские Обезьяны». Например, «Код X — это действительно Морские Обезьяны!».

Сьюзан сказала:

— Помните, как в детстве вы заказывали новую ядерную семейку, отец которой носит корону и все такое, а вместо этого получали… маринованные креветки?

Почитал книгу о вирусах. Опять сходил в «Боинг Сюр-плюс». Сегодня понедельник, так что в продаже новые журналы.

Мы с Карлой были в моей комнате, лежали на постели — с согнутыми голыми ногами — и сделали такое постыдное наблюдение, что ни у одного из нас нет полосок незагорелого тела, что мы провели все лето в режиме запарки, чтобы достойно встретить предельный срок сдачи.

Карла опять начала говорить по-стартрековски — это мне в ней больше всего нравится.

Она заявила:

— Я не верю, что человеческие существа хранят информацию исключительно в мозгу, там просто недостаточно извилин или возможностей взаимосвязи. А если не в мозгу, то где? Я заключила, что другой взгляд на память состоит в том, чтобы рассматривать наши тела как «устройства для хранения периферической памяти».

Вдруг, о блаженство, шиатсу.

— Ты сам знаешь, Дэн, что каждая комедия, когда-либо показанная по телику, хранится в твоем мозгу — это же терабиты терабит памяти — так же, как и развод Берта и Лони. У мозга просто не хватает места, чтобы справиться с этими битами. Поэтому я решила изучить массаж шиатсу как средство высвобождения памяти, замороженной внутри тела.

Я задумался об этом. Концепция о теле как аппаратном средстве казалась мне очень правдоподобной.

Не могу поверить, что мы так долго были врагами. Продолжай воевать, женщина!

«Значит, отец работает на Майкла. Майкл нанимает людей. Это так неожиданно. Мир воистину хаотичен.

Вторник

Сегодня пришел пакет «Федерал экспресс» с письмами для каждого, под нашими почтовыми адресами была надпись «Моим соседям по занудскому дому». Вот это новость: Майкл всем нам предлагает работу в компании, которую он затевает в Силиконовой долине. Выдержки из его письма:

Майкл разработал этот потрясающий код, и самая жуткая часть уже позади — запатентованная работа, которая могла родиться только в мозгу Майкла — «Объектно-ориентированное программирование» из другой галактики. Он занимался этим в свободное время как игрой под названием «Ооп!». Он предложил мне работу кодировщика вместо просто тестирования… кто знает, сколько времени пройдет, прежде чем я продвинусь до кодировщика в «Майкрософте»?

Он послал нам эскиз описания этого продукта плюс ИИТ — Инструкцию по инженерным требованиям. Вот они:

«ООП!»

«Ооп!»— это виртуальная конструкционная коробка, коробка бездна из кирпичиков типа «Лего 3Д», которая работает на платформе «Ай-Би-Эм» и «Макинтош» с дисководом Си-Ди РОМ. Если у типичного кирпичика «Лего» восемь «шишечек», то у кирпичика «Oon!» может быть от восьми до 8000 шишечек в зависимости от точности, необходимой пользователю.

Пользователи «Ооп!» могут виртуально влетать и вылетать из своих творений или же распечатывать их на лазерном принтере. Пользователи «Ооп!»могут строить свои идеи на «плоскости» или в трехмерном пространстве: вращающуюся космическую станцию; бегущих страусов… да что угодно. «Ооп!» позволяет пользователям клонировать структуры и соединять эти клоны друг с другом, позволяя легко создавать мегаконструкции, требующие малого объема памяти. Можно самостоятельно создавать «Ооп!»-блоки и сохранять их. Нормы и пропорции «Ооп!»-блоков юзер тоже может приспосабливать на свое усмотрение примерно так, как устанавливается масштаб гарнитуры.

Представьте себе:

«Оопенштайн» — плотоподобные «Ооп!» кирпичики или клетки, каждой из которых присуща определенная биологическая функция, с помощью которых пользователи могут создавать сложные жизненные формы, используя комбинации одинарных и клонированных клеточных структур. Создайте жизнь!

«Гора Оопмур» — функция, позволяющая юзерам брать фотографию, текстурно отображать ее и преобразовывать в трехмерный визуализированный «Ооп!»—объект.

«Ооп-Махал» — известные сооружения, предварительно сконструированные в «Ооп!», которые пользователь может модифицировать по своему желанию. «Фрэнк Ллойд Ооп» — архитектурный «Ооп!» для взрослых.

Так как у пользователей «Ооп!» в руках не будет реальных пластиковых кирпичиков, «Ооп!» предоставляет новые возможности для компенсации утраченной тактильности: обратная связь.,, скрытые сообщения… или «награды» за должное комплектование набора; т.е. Кинг-Конг будет карабкаться вверх и вниз по «Эмпайр-стэйт билдинг» или водружать на нем флаг, если вы успешно завершили работу. «Ооп!» оснащено «модулями для начинающих», такими как дома, кошачьи фигуры, машины, здания и так далее, к которым можно добавлять, или модифицировать, или создавать неограниченное количество цветов и скинов: сланец, шкура леопарда, древесина и так далее. Структуры «Ооп!» позволяют выращивать волосы или растительность. Структуры «Ооп!» можно изгибать, растягивать, морфировать или кристаллизовывать. Пользователи «Ооп!» смогут стирать границы между кирпичиками для создания «монолитной» конструкции.

«Ооп!»-конструкции можно хранить в памяти либо «разрушать» с помощью:

«Лос-Анджелес» — симулятор землетрясения;

«Пиро» — огонь и плавление;

«Руины» — симулятор обветшания: можно выбрать и симулировать X количество лет деструкции. Представьте, что ваше ранчо сгнивает в труху и покрывается кудзу или густым виноградником. Другая идея — «Наводнение».

«Большая нога» — симулятор старшего брата: пинком разрушает постройки на биты.

«Террор!» — бомба взрывается либо внутри, либо вблизи конструкции.

По мере взросления поколения «Лего» (и по мере того, как продукт «Ооп!» неизменно будет становиться более изощренным) «Ооп!» станет могущественным инструментом моделирования реального мира, которым будут пользоваться ученые, аниматоры, подрядчики и архитекторы. Дизайн «Объектно-ориентированного программирования» даст владельцам патента огромную маневренность в разработке перекрестно-платформных добавочных программных обеспечений.

Постройте любую придуманную вами Вселенную с помощью…

«Ооп!»

От предложения Майкла все чувствовали себя сюрреально.

На закате мы собрались в гостиной, выключили спортивный канал, вскрыли две упаковки дров для камина и стали пережевывать сведения Майкла, в то время как Мишка жевал коробку от «Виндоуз Эн-Ти». Ощущение было, как на картинах Магритта.

Мы еще немного поговорили, но основная идея была ясна. Как сказал Эйб:

— Это виртуальное «Лего», трехмерная моделирующая система с практически неограниченным будущим потенциалом.

— «Ооп!» звучит слишком занятно, чтобы противиться, прямо как БЕСПЛАТНЫЕ СЕМЕНА ДЛЯ ПТИЦ в старом мультике «Дорожные бегуны», — сказал Баг.

Сьюзан сказала:

— Может быть, «Ооп!» — это Морские Обезьяны. Может, оно только выглядит привлекательно, а в конце по прибытии окажется горьким, жестоким разочарованием.

— Сомневаюсь, — сказал Эйб. — Майкл гений. Мы все это знаем. Кроме того, ИИТ звучит круто.

— Только подумайте, — сказала Карла, — «Лего» можно преобразовать во что угодно, в двух или трех измерениях. Есть вероятность, что продукт станет универсальным стандартом для трехмерного моделирования.

Мы молча кивнули.

И больше этот вопрос не обсуждали. Просто смотрели на огонь и думали.

Мама звонила. Она учится плавать баттерфляем — это в шестьдесят-то лет!

Карла продолжила рассуждения о телах — своей страсти — примерно за час до того, как уснула, а я, как обычно, остался бодрым, ни в одном глазу.

— В юности, — говорила она, — я прошла такую фазу, когда хотела быть машиной. Мне кажется, это одна из нормальных фаз, через которые сейчас проходят молодые люди, — так же как и фаза «Властелина колец» или фаза Эйн Рэнд. Я действительно не хотела быть человеком из плоти и крови; я хотела быть «точной технологией» — как лос-анджелесский человек; я слушала «Крафтверк» и «Машины» Гари Ньюмана.

Задумчивая пауза.

— О Дэн, у тебя сводит ногу? Дай-ка я все поправлю… Вставьте здесь массаж ноги.

— Это было лет десять назад, много времени прошло с тех пор, когда я мечтала стать машиной. А четыре года назад, когда я гостила у своих родителей в Макминвилле, я вдруг снова впала в мечту о человеке-машине.

Был жаркий летний день, солнце светило очень ярко, я гуляла в семейных яблочных садах и развивала раздвоение личности, как вдруг меня пронзила острая головная боль и затошнило. Я вошла в дом и спустилась в подвал, чтобы охладиться, но меня вырвало на цементный пол у самого умывальника и сушилки. Я потеряла чувствительность в левой руке, а потом и вовсе отрубилась и пролежала на куче белья целых три часа. Отец жутко переполошился и повез меня в город, где мы провели обследование мозга, чтобы обнаружить повреждения от удара, сгустки или что-то в этом роде.

В меня вставили всевозможные изотопы, и я на самом деле оказалась частью системы «тело-машина», стала телесно радиоактивной, а в сканирующий аппарат вставили что-то наподобие уранового стержня. Я помню, как говорила себе: «Так вот какое чувство — быть машиной». Смерть скорее была мне любопытна, чем страшна; я радовалась, что перестала быть человеком на несколько коротких минут.

— Так нашли сгусток в крови?

— Нет. Обыкновенный солнечный удар. И ощущение себя машиной тоже быстро улетучилось. Но весь этот инцидент привел меня к решению познать свое тело без промедления. Вот, — сказала она, царапая нежную кожу внутренней стороны моих рук своими ногтями, тем самым вызывая во мне приступы восторга, — как тебе это?

— Глрммф.

— Я так и думала. У людей, выполняющих однообразную работу на клавиатуре, повышенно эрогенными обычно бывают предплечья и внутренняя сторона рук. Теперь ты меня поцарапай.

Я так и сделал, потом мы царапали предплечья друг друга одновременно, и у меня возникло такое чувство, что нас обоих показывают в документальном фильме о спаривании животных африканских саванн.

— Конечно, — сказала она, — тебе придется всему этому научиться и отплачивать мне взаимностью.

— «Тело 101» — запиши меня прямо сейчас.

Я вдруг понял, что завидую тому, как Карла умеет прямо говорить обо всем, что у нее на уме. Она бесстрашна, исследует все свои теории и неврозы с полным убеждением, что самопознание покажет выход. Чем больше я это замечаю, тем больше восхищаюсь.

Мы помиловались какое-то время, а потом она сказала:

— Помню, когда я была маленькой, нам в школе говорили, будто наши тела могут дать столько углерода, что хватит на 2000 карандашей, и кальция на 30 кусочков мела, а также железа на один гвоздь. Как странно сообщать детям такие сведения. Надо было говорить, что наши тела могут превратиться в алмазы, кубки вина, чашки чая и воздушные шарики.

— И дискеты, — добавил я.

Среда

Днем Баг поразглагольствовал немного насчет «Лего», в то время как мы ели печенье «Маранта» и прыгали на батуте. Воздух был таким холодным, что было видно наше дыхание. По причине «дня прачечной» все мы оделись в лохмотья и выглядели как выстроенные в ряд чучела. Почему же мы так безнадежно пренебрежительно относимся к своим телам?

Баг сказал:

— Знаете, что меня ужасно угнетает? Что сегодняшние дети совершенно не используют воображение, когда играют в «Лего». Предположим, купили вам набор «Лего»-машины — в былые времена вы бы открыли коробку, высыпали на пол шестьдесят деталек, из которых, если собрать их, получится машинка. Теперь же открываешь коробку, а из нее появляется целая при-блин-готовленная машина, собранная целиком. Вот это головоломка! Настоящая проверка для вашего воображения. Полное надувательство!

Я вспомнил о собственных подозрениях насчет «Лего».

— В детстве, когда я строил дом из «Лего», он обязательно должен был быть одного цвета. Я, бывало, играл в «Лего» с Яном Болом, который жил в конце улицы в Беллингеме. Так вот, он строил свои дома из кирпичей того цвета, которые подвернулись под руку. Можете себе представить, что за код написал бы такой человек, как он?

— Я строил из разных цветов… — сказал Баг.

— Да что я вообще знаю? — пробурчал я, пожалев о сказанном.

Тут в разговор вступила Карла:

— У моего друга Брэдли была огромная коллекция «Лего», и я всячески ухищрялась, врала и сбегала, лишь бы попасть к нему в дом и поиграть с ней. Затем однажды мама Брэдли высыпала весь его «Лего» в ванну, чтобы помыть. Прежним он уже не был — заболел, что ли: вонял, словно вода внутри пупырышек пластиковых кубиков превращалась в брынзу. Наверное, воспоминания Брэдли о «Лего» сильно отличаются от моих.

Баг сказал:

— Для разработки игр «Лего» создает халтурный симулятор, помогающий разобраться в лабиринтах игровых уровней.

— А ты сам разрабатывал игры? — спросил я.

— Я переделал все, что можно делать на компьютере. Мне ведь 31.

Может, мы недооцениваем Бага. Когда я думаю о нем, то вижу, насколько он полон противоречий, словно есть один большой кусок его, если бы я узнал который, все бы в нем самом мне стало ясно.

Я заметил, что с тех пор как пришло предложение Майкла, мы все как-то притихли. Каждый из нас его обдумывает. Наши двери закрыты, телефонные звонки совершаются только по областным кодам 415 и 408. Карла говорит, что мы пытаемся решить, что нам действительно нужно в жизни в противоположность тому, чего мы просто хотим.

Странный момент шиатсу: Карла сосредоточилась на массировании части моей груди, прямо над мечевидным отростком (такая штучка у вас между ребер) и — бамс! — ни с того ни с сего я начал орать во всю глотку. И не мог остановиться. Так что, наверно, у меня есть спрятанные воспоминания, о которых я просто не думаю.

Четверг

День какой-то беспорядочный.

Проснулся поздно. Накупил компакт-дисков в магазине «Серебряные пластинки» в Нортгейте; съел бутерброд с беконом в «Айхопе». Карла преподала мне основы шиатсу: точки надавливания и тому подобное. (Массаж — это улица с двусторонним движением, мистер…)

Я с Карлой уже больше месяца, но как только подумаю, что начинаю понимать ее, тут же происходит что-то, полностью меня в этом разубеждающее. Что мне действительно кажется очень странным в ней, так это то, что она никогда не звонит родным и не говорит о своей семье. Она сказала лишь, что они психованные, как будто у всех остальных они не такие.

Карла искусна. Она ведет диалог таким образом, чтобы вопрос о ее семье никогда не возникал. Например, сегодня я предложил ей позвонить родителям просто потому, что воскресенье (назовите меня старомодным или по крайней мере жертвой «Эй-Ти&Ти»), а она ответила:

— Макминвилль, штат Орегон, областной код 503.

— Чего?

— Северная Америка исчерпывает запасы региональных кодов. Осталось только два или три, но и они тоже скоро уйдут. Пригороды Торонто, Онтарио только что получили 905. Западному Лос-Анджелесу дали 310. Пригородам Атланты — 706. Факсы и модемы съедают телефонные номера быстрее, чем мы могли предположить. Мы истощили свой запас цифр.

— И к чему ты клонишь?

— Только к одному — восьмизначные телефонные номера. Это катастрофа, потому что все новые телефонные номера будут такими же, как европейские, которые состоят из восьми цифр и совершенно незапоминаемы.

Затем Карла обсудила теорию под названием «Память: пять-плюс-минус-два».

— Большинство людей могут запомнить максимум пять цифр. Более способные могут запомнить до семи (Майкл, кстати, знает примерно до 2000 цифр после запятой). Так что есть вероятность, что телефонные номера будут разбивать по четыре и четыре для облегчения запоминания, — уверенно заявила она.

— Так ты собираешься звонить своей семье или как? — спросил я.

— Возможно. Но дай мне немного отвлечься. Вот кое-что интересное… Ты знал, что определить, насколько важен был твой штат или область примерно в 1961-м, можно сложив три цифры кода? Нули равняются 10.

— Нет.

— Это потому что для нулей требовалась целая вечность, пока прокрутится наборный диск телефона, а единички крутились быстрее всех. Самый быстрый код — 212 — отдали самому деловому месту — городу Нью-Йорку. Лос-Анджелес получил 213. А вот Аляска — 907. Улавливаешь?

Карла всегда выдает хорошие отступления.

— Да.

— Представь себе, что Энджи Дикинсон из Лос-Анджелеса (213) звонит Сюзанне Плешетт в Лас-Вегас (702) где-то незадолго до убийства Кеннеди. Она набирает последнюю «2», ломает ноготь и в сердцах выругивается в раздражении на Сюзанну за то, что та находится в месте с региональным кодом для неудачников.

— Почему ты не хочешь звонить своей семье?

— Дэн, отстань ты.

Карла тоже узнает обо мне кое-что. Например, тот факт, что я не люблю ходить по магазинам, но в то же время являюсь страшным фанатом новинок. Приклейте значок «НОВИНКА» на старый продукт, и он обязательно окажется в моей тележке. В день презентации «Кристальной пепси» я почти целый день доставал управляющего местным магазином «Сэйфуэй», пока она не поступила-таки в продажу. Я думал, что новая пепси будет такой же, как обычная, за исключением того, что из нее изъяли плутониевое вещество, окрашивавшее налиток в коричневый цвет. Но когда я попробовал, она оказалась обесцвеченной смесью «7-Ап», «Доктора Пеппера», пепси и водопроводной воды. Отстой!

Наверное, компания «Пепси» мечтала, чтобы у ее руля был Джон Скалли, когда выпускала это пойло.

Карла принесла мне целую упаковку прозрачных продуктов: «Кристально чистый» стиральный порошок, «Кристальную пепси» (она, наверное, не знала моих чувств по поводу этого напитка) и леденцы «Кристальный холодок». Если бы мы жили в параллельной Вселенной, она, без сомнения, принесла бы мне и «Кристально прозрачную болонскую колбаску».

Пятница

Еще один вечер у камина в гостиной. Эйб прочитал нам лекцию о своей теории «Лего». Я чувствовал себя как в школе.

— Вы когда-нибудь замечали, что «Лего» играет намного большую роль в судьбе компьютерщиков, чем в жизни всего остального населения? Сначала все специалисты по компьютерам проводят огромную часть своего детства, погрузившись в «Лего» по уши, да и кроме того, это чрезвычайно сосредоточенная и приучающая к одиночеству культура. Игра в «Лего» — это их общий знаменатель.

Никто не возражал.

— Еще можно с уверенностью сказать, что «Лего» является патентованным трехмерно моделирующим инструментом и языком сам по себе. А продолжительное воздействие любого языка, визуального или вербального, несомненно видоизменяет восприятие ребенком окружающего мира. Кратко изучим эту игрушку…

Мы были поглощены.

— Во-первых, «Лего» онтологически сродни компьютерам. Это в смысле, что компьютер сам по себе в общем-то… ничто. Компьютеры могут стать чем-то, только когда им задаются конкретные требования. Так же как и «Лего». Чтобы воспользоваться электронной таблицей в «Экселе» или создать гоночную машину — вот для чего нам нужны и компьютер, и «Лего». Сам по себе ПК и кирпичик конструктора инертен и бессмыслен — щепка, мусор. Изготовленные из акрило-нитриловой бутадиеновой стироловой (АБС) пластмассы, дискретные модульные кирпичики «Лего» неуничтожимы и предназначены исключительно для исполнения своей роли.

Мы передаем по кругу закуски: сыр «Джек» и ялапины, растопленные в микроволновке поверх хлебцев.

— Во-вторых, «Лего» представляет собой бинарную «да-нет» структуру, то есть маленькие выпуклости на поверхности любого кирпичика либо подходят и присоединяются к другой детали, либо нет. Аналоговых отношений не существует.

— Моногамны? — спросила Сьюзан.

— Возможно. Интересная ассоциация. В-третьих, «Лего» предвосхищает будущее самых бредовых идей. Оно цифровое. Весь шарм и веселье от «Лего» заключается в переводе органического в модульное: зебра, построенная из маленьких кубиков; дома на Кейп-Код, оцифрованные с телеэкрана сцены из «Хард Копи», которые разбивают изображение объекта на маленькие цветные квадратики.

Мы с Карлой обсуждали наши дальнейшие планы. Долго думать некогда, Майклу нужен наш ответ к концу этой недели. Он обещает мне зарплату $24000 в год плюс 1,5 процента от ДОХОДОВ в противовес моим $26000 в «Майкрософте» плюс 150 акций, которые перейдут мне во владение не раньше чем через три года. Но к этому добавляется возможность работать кодировщиком и приблизиться в пищевой цепи к Карле, а самое лучшее — опять быть вместе с ней в одной производственной группе.

Суббота

Снова дождливый вечер, вызвавший потребность в камине. Большинство из нас провели целый день, обрабатывая сведения о новых карьерных возможностях.

У нас закончились специальные дрова для камина и пришлось разжигать настоящий костер из всего горящего, что мы сумели собрать вокруг дома: коробка от бумажных салфеток «Брауни», полная бросовой корреспонденции, и куски мебели, слишком уродливой, чтобы выбрасывать. А потом Баг нашел в гараже упаковку с каминными дровами и вслух зачитал надпись на ней:

— «Игра языков пламени выглядит очень реалистично» — можно написать на этикетке что угодно, и люди поверят. Больные мы существа, скажу я вам.

Костер был огромным, выглядел мистически и навел нас на обсуждение пироманьячных наклонностей нашей юности. Наш разговор неожиданно выявил весьма сходный опыт. Мы говорили о трубных бомбах, «М-80», зажигательных банках из-под лизол-спрея; кусках серы, позаимствованных из химических лабораторий; азотистокислом калии, растопленном с сахаром для изготовления дымовых бомб; брикетах фейерверков; банках «Эм-Джей-Би», наполненных бензином, в которые засовывались зажженные спички; и бутане, кипящем в воде, смешанной с жидкостью для мытья посуды «Радость» («огненные пузырьки смерти»).

Вопрос: есть ли в Сети alt.pyro? Там для всех что-нибудь найдется.

Сьюзан смогла выкопать в Паутине информацию о региональных кодах не где-нибудь, а в городе Триесте, что в Италии. Оказывается, Северная Америка создает до 640 новых областных кодов, вставляя в середину другие цифры, кроме нуля и единицы. Так что могут быть такие коды, как 647 и 329. Имея примерно восемь миллионов вероятных телефонных линий на один код, «это выходит приблизительно 5,1 миллиарда новых порталов ради шутки».

Карла обрадовалась тому, что нам не придется запоминать восьмизначные телефонные номера, «по крайней мере пока новая, пока еще не изобретенная технология не пожрет все старые».

Потом мы вдались в обсуждение того, что само слово «набирать» стало полным анахронизмом — остаток от телефонов с вращающимися дисками. «Вводить» было бы более подходящим. И кто придумал слово «фунт» для значка «#». Не было бы легче и прикольней говорить «решетка»? Ну что это за «фунт»?

Или подумайте, как тупо звучит: «Я схожу в магазин грампластинок».

Технологии!

Воскресенье

Баг собирается принять предложение Майкла. Это так на него не похоже, учитывая то, как сильно он поклоняется Биллу и всей корпоративной культуре «Майкрософта». Но он пребывает в приподнятом настроении и решительном настрое на счет переезда. Мне кажется, что назначение в Конверторную группу в Семнадцатое Здание, известное на весь Городок своей скучностью место, способствовало его решению. Баг хороший отладчик, этим он и заработал свое прозвище. Так что Майкл получает выгодную партию, нанимая его. До сих пор не могу понять, почему Багу не давали акций.

Тодд тоже решил поехать, его, возможно, также подтолкнул перевод в Группу «ООТ» в Старых Зданиях.

Это Группа объектно-ориентированных технологий, она создает код для приложения, которое позволит перетаскивать, к примеру, часть документа «Эксель» в документ «Уорд». Ничуть не интересней, чем звучит.

Сьюзан соглашается, вкладывает часть полученных по акциям денег в уставный капитал для более высокой доходной ставки и клянчит титул креативного директора.

— Я буду Полом Алленом интерактивности.

А вот Эйб отказывается.

— Вы что, ребята, хотите лишиться такой стабильности? — постоянно спрашивает он нас. — Думаете, «Майкрософт» прохудится? Вы что, с ума сошли?

— Да не в этом дело, Эйб.

— А в чем же тогда дело?

— «Один-Точка-Ноль», — ответил я.

— Что? — переспросил Эйб.

— Чтобы стать «Один-Точка-Ноль». Самым первым сделать что-то крутое или новое.

— Так, и для того чтобы быть «Один-Точка-Ноль», вы лишаетесь всего этого (Эйб подбирает le mot juste (подходящее слово) и широко раскидывает руки, указывая на грязную гостиную, закиданную коробками от пиццы «Домино», бросовой рекламной корреспонденцией, шлемами «Эппл», тремя бейсболками с надписью «Федерал экспресс» и игрушечными ружьями)… спокойствия? Откуда вы знаете, может, просто поменяете место… и будете каждый день кодировать, как проклятые, ну только что за окном вместо кедра будет расти пальма?

Карла повторила то же самое, что говорила Тодду о мечте человечества, но Эйб, по-моему, слишком боится сделать рискованный шаг. Он слишком закоренел в своих привычках. Многократное повторение рождает инерцию.

Файлы подсознания моего компьютера продолжают меня удивлять. Кто бы знал, что именно эти слова хотела сказать моя машина? Ну вообще-то я знаю, что это я говорю через компьютер, примерно как те очень тихие парни, которые просто выходят из себя, когда им дают деревянную марионетку — чревовещатели — и из них начинают выкрикивать такие аспекты их личности, о существовании которых вы и не подозревали.

Понедельник

Эйб спровоцировал нас с Карлой принять решение и ответить «да». Мы оба отдали Шо свои двухнедельные уведомления, и он сказал, что мы в общем-то можем уезжать уже в конце недели, так как в данный момент находимся «вне проекта».

Что касается начинающих компаний, вы получаете львиную долю в уставном капитале, однако еще более важно действительно стать «Один-Точка-Ноль». Первым выпустить первую версию чего-либо.

Мы задали себе вопрос:

— Являешься ли ты «Первым-Точка-Ноль»?

А ответ лежит в самом отличии рабов «Майкрософта», майкросервов, от киберлордов.

Но помимо этого существует и то, о чем говорит Карла, — жизнь человека и мечта человечества. У меня появляется такое чувство, что мы все можем поторопить исполнение мечты, мечты а цвете, мечты в звуке, и все вместе помечтать на юге. Мы можем и мы это сделаем, создадим ходячую мечту.

Четверг Позже на той же неделе

Готовясь к дворовой распродаже на предстоящих выходных, я нашел в гараже полуфунтовый кусок мяса для бифштекса, который пролежал в банке от «Волшебных взбитых сливок» около четырех месяцев, — мой позабытый эксперимент. Мясо все еще было розоватое, но покрылось серым налетом.

— Тест для выяснения, действительно ли производители мяса накачивают его сохраняющими химикатами, — пояснил я Карле.

Она взглянула на банку.

— Твой мозг, — сказала она презрительно, — в течение последних шести месяцев здесь, в «Майкрософте».

Позвонила мама. Теперь, когда с нее спал экономический стресс и она начала заниматься спортом, ее голос стал намного бодрее. После обмена привычными репликами я начал расспрашивать, что именно отец делает для Майкла:

— Так в чем же заключается папина работа?

— Ну, я точно не знаю. Он теперь почти не бывает дома. Они разъезжают с Майклом по всему полуострову… закупая всякую всячину. Наверное, обустраивают офис.

— Плотничество?

Шепотом:

— По крайней мере он занят целый день и, похоже, счастлив, чувствуя, что кому-то нужен.

Возвращаясь к нормальному тону:

— Так когда мы тебя здесь увидим?

— На следующей неделе.

Мое тело: сегодня я злился целый день, и мне необходимо это выплеснуть. Я в последний раз сходил в «Майкрософт», чтобы прибраться в своем кабинете. Наша секция, недавно сдав продукт в производство, была непривычно пуста даже для воскресенья. Я был там совершенно один, по-моему, впервые в жизни.

Я задумался о своем ограниченном, изнывавшем по любви, бесчувственном существовании в «Майкрософте» и так разозлился. Теперь я просто хочу забыть обо всем и возобновить свою жизнь, настоящую жизнь. Хочу забыть о том, как год за годом игнорировал свое тело в стремлении как можно лучше отладить код, вылизывая чью-то абстракцию.

Есть в монолитных технокультурах, как «Майкрософт», что-то такое, что заставляет людей серьезно переосмысливать фундаментальные аспекты отношений между их мозгом и телом, душой и амбициями, вещами и мыслями.

Возможно, если бы у меня не завязались отношения с Карлой, я никогда бы этого и не заметил, ведь я уже полностью смирился со своим сенсорно обделённым стилем жизни. Она помогает мне приблизиться к обретению жизни и обретению… личности.

Я стер свой голос на автоответчике в офисе, который служил мне верой и правдой прошедшие полгода.

«Спасибо, что позвонили в силовой центр личных сообщений Подлеска.

Чтобы связаться с отделом бройхиллской мебели, нажмите «один».

Чтобы связаться с «СТП», мечтой гонщиков, нажмите «два».

Чтобы попасть в просторный, доступный «бьюик-жаворонок», нажмите «три».

Чтобы попасть в «Рис-а-Рони», сан-францисское угощение, нажмите «четыре».

Чтобы связаться с представительством «Тертл Вокс», нажмите «пять».

Чтобы поговорить с Дэном, нажмите «шесть».

Для повторения этого меню нажмите «фунт».

Шо, единственный из всех, зашел ко мне в офис, произнес неловкую речь о том, как будет по мне скучать, но я просто был не в настроении. Шо, вечный сорокалетний, утверждает, что никогда не увлекался «Лего» в детстве.

— Слишком по-1950-ски для меня. Мне нравились кеннеровские наборы для сборки небоскребов.

Если это от «Кеннера», это весело… ВЖИК!

Шo все-таки сказал мне, что мы удалены из майкрософтовской системы электронной почты и нам придется придумывать новые адреса.

Мне кажется, что когда люди сочиняют свои регистрационные адреса для Сети, они узнают о себе больше, чем могут сказать данные им при рождении имена. Надо будет тщательно подобрать себе новое имя.

Как я понимаю, было такое время в прошлом, например в 1147 году, когда царило безумство фамильных именований — Смит, Гудфеллоу, Грин и тому подобные, — что очень похоже на неистовство самоназывания, порожденное Паутиной. Эйб утверждает, что в ближайшие сто лет многие люди бросят свои имена из прошедшего тысячелетия и возьмут более «паутинные». Он говорит, что интересно будет посмотреть, как люди, набирая имена на клавиатуре, кроме основных букв, будут использовать и такие значки, как %,& и ©.

Вечером Сьюзан спросила меня, как я вообще очутился в «Майкрософте». Я ответил:

— Неудивительно, ведь мне было 22… вначале это казалось просто временной практикой. «Майкрософт» получил, что хотел, и я получил, что хотел, так что все по-честному, никаких сожалений.

Я задал ей тот же вопрос, и она сказала, что это было возможностью сбежать от родителей и от обязанности посещать их по отдельности, так как они развязали отвратительную междоусобную войну в попытках поделить ее привязанность.

— Я хотела отправиться в такое место, где не существует вопроса о преданности. Ха! Я хотела не иметь жизни, потому что жизнь дома, на Востоке, мне осточертела. Поэтому я решила приехать сюда, как и все мы. Никто карабин нам к виску не приставлял. Так что наше брюзжание по поводу отсутствия жизни на самом деле неоправданно. Но ты помнишь, Дэн, ты помнишь, была ли у тебя вообще когда-нибудь жизнь? Хоть когда-то? Да и что такое жизнь? У меня, по-моему, однажды была, или по крайней мере мне так казалось, и теперь, отправляясь в «Ооп!», у меня зародилась надежда вновь обрести ее.

Я сказал, что помню, что у меня была жизнь в детстве, когда еще был жив Джед, а Сьюзан возразила, что детская жизнь вообще-то не считается.

— Настоящей жизнью считается то, что ты делаешь, вырастая из детского возраста.

Я сказал:

— По-моему, у меня сейчас есть жизнь. Ну, в смысле, с Карлой.

Она ответила:

— Вы вроде как очень нравитесь друг другу, я права?

И я сказал… нет, я прошептал:

— Я люблю ее.

Я еще никому этого не говорил, кроме самой Карлы. Ощущение такое, будто я прыгнул с крутого обрыва в глубокую голубую воду. А потом мне захотелось всем об этом рассказать.

Снова разговоры о теле: Карла уверена, что люди помнят все.

— Любая стимуляция порождает запоминание, и эти воспоминания должны где-то храниться. Наши тела — это, в сущности, дискеты, — говорит она. — Ты был прав.

— Повезло мне, — ответил я, — мои воспоминания хранятся в шее и в лопатках. Мое тело никогда еще не ощущало себя настолько… живым, я даже понятия не имел, что оно у меня есть, пока ты не разбудила его сегодня. Жизнь слишком хороша.

Мне кажется, у моего подсознания иногда выдаются неудачные дни; я поражаюсь, сколь приземленным бывает то, что я записываю в этот файл. Но не в этом ли вся фишка человеческого подсознания… что оно хранит те вещи, которые ты совершенно не замечаешь?

Суббота

День распродажи содержимого гаража.

Это был настоящий «Дзен-о-тон»: мы решили, что пришло время стряхнуть с себя весь мирской сор и стать минималистами или по крайней мере попытаться начать с нуля — психи-пионеры.

— Это так «дзенио», — счастливо воскликнул Ваг, когда какой-то бедный кретин купил его электробритву (Ух!) вместе с коллекцией товаров Элла Махферсон. Также на продажу выставлены:

• Надувной самолет «Японские авиалинии» 747;

• Бесфокусный фотоаппарат с личной подписью Халка Хогана;

• Антикварные резиновые «Охотники за привидениями»;

• Профессиональная азартная настольная домашняя игра «Ник-грек»;

• Стол для пинг-понга;

• Коробка из-под обуви, полная пистолетов-брызгалок;

• Миксеры (2 шт.);

• Соковыжималка для овощей;

• Фен (осушитель);

• Неоткрытые аэрозоли с сырными продуктами;

• Нашумевшие книги М. С. Эшера;

• Огромное множество фигурок дилофозавров;

• Здоровенная коробка с надписью «Sony», наполненная коллекцией пенопластовых упаковок с арахисом и обломками от бытовой техники всевозможных видов.

Знаете, что самое удивительное? Все всё продали — всё, — даже коробку пенопласта. Баг прав: больные мы существа.

И моя машина продалась в мгновение ока первому же пришедшему на нее посмотреть. «Мир Уэйна» сотворил чудо для вторичного рынка товаров.

Честно говоря, мой «хорнет» был такой развалюхой, что меня удивило, как он продался вообще. Я боялся, что придется ехать в нем на юг. Или бросить где-нибудь.

Теперь у меня фактически нет никакого имущества. Ничего не имея, чувствуешь себя намного свободней.

Воскресенье

Сегодня мы отправляемся в Калифорнию, и Карла совершила первый серьезный наезд на меня. Наверное, я проявил некоторую нечувствительность, но она, мне кажется, отреагировала слишком неадекватно. Загружая свой «микробус», она похоронила все кассеты, которые мы собирались слушать по пути, в баулы багажа. Я сказал:

— Боже, как же ты могла быть такой глупой?

И тут она вышла из себя, запустила в меня тостером и закричала что-то вроде: «Не смей называть меня глупой!» и «Я не глупая!», заскочила в машину и уехала. Тодд, стоявший поблизости, просто пожал плечами и пошел прикручивать набор домашних тренажеров «Солофлекс» на крышу своей «супры». Мне пришлось поехать в «акуре» и догнать ее у магазина «Сэйфуэй», в итоге мы помирились.

Карла заехала в свои старый занудский дом попрощаться с котом Чечевицей, прозванным так из-за размеров своего мозга. Зануды склонны заводить кошек, а не собак. Я думаю, это потому, что если вам придется поехать в Бостон, или на выставку «Комдекс», или еще куда, кошки в течение нескольких дней смогут сами о себе позаботиться, а когда вы вернетесь, они, возможно, вас вспомнят. Просты в содержании.

Баг был как маленький ребенок, так счастлив нашему «конвою» в Калифорнию и романтизировал поездку еще до отъезда. Самое плохое в том, что он надел свою майку из гетто и врубил эту старую песню 70-х годов «Конвой», которая застряла в наших головах на весь остаток дня.

Машины для путешествия:

Я: «Акура» Майкла

Карла: ее «микробус»

Тодд: его «супра»

Сьюзан и Баг: их «таури» с прицепами

Тодд сказал, что наша «машинная архитектура» для поездки «масштабирована и интегрирована и абсолютно модулярна, прямо как продукты „Эппл“!».

Где-то около Олимпии машина Бага повернула за поворот, и так странно, гравитация потянула меня по наклонному съезду с автомагистрали. А потом скатились и все остальные. Отплатили Багу за то, что занес вирус этой тупой песни в наши головы. Прямо как в третьем классе, кргда пускали кого-то под откос. Такое случается. Люди ужасны.

Потом мы все чувствовали себя виноватыми, что пустили Бага под откос, и бросились на его поиски; найти не смогли, зато я получил штраф за превышение скорости. Карма.

И-5 — это просто радарный ад.

Во время перекура на обочине я спросил у Карлы, почему она не хочет навестить родителей в Макминвилле, она ответила, потому что они психованные, и я не стал усугублять обстановку.

«Микробус» покрыт серой замазкой с оранжевыми заплатками повсюду. Мы называем его «карпом».

Мы нашли Бага к югу от Юджина. Он не знал об откосе, так что теперь у нас был секрет от него.

По трассе И-5 прямо вдоль дороги тянулась вереница домов, выставленных на продажу, около которых для приманки были водружены такие вот отчаянные плакаты: ЕСЛИ БЫ ВЫ ЖИЛИ ЗДЕСЬ, ТО БЫЛИ БЫ УЖЕ ДОМА. Карла посигналила, помахала рукой из окна «микробуса» и показала на вывеску. Конвойный юмор.

Мы выработали такое правило: сигналить каждый раз, когда заметим выбоины на дорогах, и в итоге чуть не сожгли свои гудки.

За обеденным телестоликом мы увидели, что в Аризоне восемь мужчин и женщин из «Биосферы-2» проникли в реальный мир после того, как два года привели в герметично запакованной, самоотносимой, самодостаточной обстановке. Я определенно им сочувствовал. А униформа у них были такая же, как в «Звездных войнах».

Мы поменялись машинами, и я немного проехал на «микробусе» Карлы, но кастрюля для варки риса «Панасоник», лежавшая сзади и наполненная гремящими кассетами, сводила меня с ума. Она была зарыта слишком глубоко в кучи добра, чтобы можно было ее заткнуть, так что около Кламатских водопадов мы совершили обратный обмен.

Пересекли границу Калифорнии и пообедали в кафе, побеседовав об ускорении перемен в обществе. Карла сказала:

— Мы живем в эру, лишенную исторических прецедентов, если так можно сказать, история больше не служит полезным инструментом для понимания текущих перемен. Невозможно рассмотреть войну, к примеру, 1709 года (я придумала эту дату, хотя нет сомнений, что и в 1709-м была какая-нибудь война) и провести параллели между тем временем и нашим. У них в 1709 году не было ни «Федерал экспресс», ни пейджинговой связи «Скай-Тел», ни номеров 1-800, ни операций по пересадке бедра, ни даже достоверного представления о нашей планете.

Она сделала глоток молочного коктейля.

— Карты тасуют, новые игры изобретают. И вообще мы стремительно несемся к настоящей карточной фабрике.

Психозы! За обедом мы обсуждали новый имидж Сьюзан, и я рассказал Карле об одной очень милой вещи, которую сделала мать Сьюзан, когда та была еще маленькой. Мама сказала Сьюзан, что у нее огромный «Ай-кью», чтобы дочка не старалась прикидываться глупой, когда повзрослеет. В итоге Сьюзан действительно никогда не симулировала глупость, не испытывала никакого страха перед наукой и, в частности, математикой. Может быть, в этом корень ее превращения в «знойную девчонку».

Услышав эту новость, Карла просто взбесилась. Оказывается, родители всегда говорили ей, что она глупая. Все, чего она когда-либо достигала в жизни — научные степени и способность работать с цифрами и кодами, — всегда вызывало у родителей только одну реакцию: «Ну зачем тебе забивать голову такими вещами, было бы хорошо, если бы твой брат Карл этим занимался».

— Карл классный, мы с ним ладим, — сказала Карла, — но он полный ноль — пуп Земли и все тут, Мои родители сводили его с ума, ожидая, что он станет практикующим врачом. А все, чем хочет заниматься Карл, — работать в магазинчике по соседству и смотреть футбол. Они никогда не могли принять нас такими, как мы есть.

Карлу понесло:

— Вот к примеру: однажды я приехала домой погостить, а там был сломан телефон, ну я начала его чинить, так отец выхватил его из моих рук и сказал: «Пусть Карл попробует» — а Карл просто хотел смотреть телевизор и не смог починить телефон, даже если бы тот на него плюнул. И в итоге я кричала на отца, Карл кричал на отца, вошла мама и попыталась обсудить со мной «женские вопросы» и потащила меня на кухню. Рецепты блин лриготов-лениямяса.

Карла просто кипела. Она не может найти в себе силы простить своих родителей за то, что те промывали ей мозги и всю жизнь заставляли считать себя тупой.

Позже мы слишком устали, чтобы продолжать путь, так что решили остановиться в придорожной гостинице города Ирека. Во время сеанса шиатсу перед сном мы стали говорить о старом комиксе «Шпион против шпиона» в журнале «Мэд» и о том, как, читая его впервые, ты произвольно выбираешь либо черного шпиона, либо белого, а потом неуклонно голосуешь за выбранный тобой цвет до окончания периода увлечения журналом «Мэд».

Я всегда голосовал за черного шпиона, а Карла — за белого. Глупо, но на мгновение между нами возникло настоящее напряжение.

Карла нарушила его, сказав:

— Ну, по крайней мере это бинарно, правильно?

Я ответил:

— Да.

— Мы что, придурки, что ли?

Вставьте здесь еще один массаж ног.

Было уже очень поздно, когда Карла опять заговорила со мной:

— Есть еще кое-что, Дэн. Насчет глупости. Насчет солнечного удара.

Я не удивился.

— Я так и понял. Так… ты хочешь мне рассказать?

Звезды за окном были какими-то кремовыми, и я все не мог разобрать: вижу я облака или это Млечный Путь.

— Была одна причина, по которой я опять оказалась дома несколько лет назад… когда произошел тот случай с солнечным ударом.

— Да?

— Нет, подожди, начну по-другому. Помнишь, как тогда в «Майкрософте» ты принес мне огуречный пирожок… ни с того ни с сего?

— Помню.

— Так вот (она поцеловала меня в бровь)… я тогда, насколько помню, впервые лет за десять действительно захотела есть.

Я молчал. Она продолжила:

— К тому времени, когда случился солнечный удар, я очень долгое время не ела и весила примерно столько же, сколько фарфоровая статуэтка. Мое тело начинало умирать изнутри, и родители боялись, что я зашла слишком далеко, да и себя я, по-моему, напугала. Ты думаешь, что я сейчас маленькая, — чудак, видел бы ты… но ты и не увидишь, потому что я уничтожила все свидетельства… фотографии, сделанные во время той «фазы», как говорят мои родители.

Она лежала калачиком, моя левая рука была у нее под ногами, а правая — на макушке головы. Я притянул ее поближе и прижал к животу.

— Теперь ты моя малышка, ты россыпь бриллиантов, горсть обручальных колец, мел для миллиона игр в классики.

— Я не хотела делать то, что делала, Дэн, просто так получилось. Мое тело было единственным средством, с помощью которого я могла донести свое сообщение, и это было плохое сообщение. Я себя разрушила. И в итоге меня спасла работа. А потом работа стала моей жизнью: технически я жила, но жизни не имела. И я была так напугана. Я думала, что работа — единственное, что когда-либо будет у меня в жизни. Да еще, о Боже, как же я была жестока со всеми. Но я просто очень боялась. Мои родители. Они не в состоянии принять то, что со мной происходит. Я вижу их — и мне хочется умереть от голода. Я не могу себе позволить видеться с ними.

Я положил руку под изгиб ее колен и сжал ее изо всех своих сил. Ее шея лежала на другой моей руке. Я натянул на нас одеяла, ее дыхание было таким горячим и крошечным, вылетало маленькими дозами, прямо как порции «Нутра Свит».

— Я так о многом хочу забыть, Дэн. Я думала, что всегда буду файлом «только для чтения». Я не могла и помечтать, что стану… интерактивной.

Я сказал:

— Не переживай, Карла. Все равно в конце концов мы обо всем забываем. Мы же люди, мы амнезийные машины.

Уже поздно, Карла спит в голубом отблеске от моего «ПауэрБука».

Набирая эти слова, я думаю о ней, моей бедной девочке, выросшей в маленьком городе в такой семье, которая никогда ничего не сделала для того, чтобы поддержать ее в развитии ее чудесного мозга, которая препятствовала всем порывам к знаниям, ее, этого хрупкого существа, которое общалось с миром единственным известным ей способом — с помощью цифр и строчек кодов — в надежде найти в них удовлетворение и самовыражение. Я чувствовал такой прилив энергии и ощущения чести, оказанной мне разрешением войти в ее мир, быть рядом с душой столь жаждущей и сильной и отчаянно желающей выйти навстречу Вселенной. Я хочу кормить ее.

Я…

Есть такой термин, используемый компьютерщиками, который обозначает, что вы пытаетесь вставить что-то целиком в другую операционную систему, а результаты не очень эффективны. Это называется «спуджинг». Например: «Майкрософт» собирается спуджить большую часть интерфейса «Уорд» для «Виндоуз» в «Уорд» для «Макинтош» версии 6.0. Ходят слухи, что из-за этого новая «Мак»-версия будет работать со скоростью ледника, но эта слишком неинтуитивно для «Мак»-пользователя.

Я говорю это потому, что я тут скоро «спуджу», и другого слова для выражения своих чувств придумать не могу.

Вначале все было забавно, но после того как Карла рассказала мне о себе и своей семье побольше, о своих проблемах с едой, о прошлом, мы перешли к обсуждению главного вопроса: «Наша Вселенная цифровая или аналоговая?»

После чего, как я уже сказал, Карла заснула, а я все не мог. Вот новость, да?

Я вспомнил о том, что однажды сказала мне Антонелла из «Нинтендо» о своей работе в детском саду, как она рассказывала детям сказки, и больше всего им нравились те из них, герои которых покидали свои старые планеты прямо посреди огромных взрывов, оставляя все позади, чтобы начать новую жизнь.

А потом я вспомнил об одной программе по написанию книг, о которой мне рассказывала мама, узнавшая о ней от кого-то из библиотеки. Самое главное при создании произведения — решить в самом начале, чего именно хотят его действующие лица.

Что же касается меня, так мне больше нравятся те книги, в которых герои только в самом конце осознают, чего они желали подспудно, сами того не зная. Наверное, жизнь именно такая.

Короче, я уже «спуджил». Спокойной ночи, маленький «ПауэрБук», — мой мир ненадолго прервется сегодня, так же как и Вселенная, будь она цифровой или аналоговой, на сон.