Раджниш Ошо

ГЛАВА 4 О РЕЛИГИИ И О СЕКТАХ. ОШО - ОСНОВАТЕЛЬ КУЛЬТА

Отношение к традиции. Раджниш неоднократно враждебно высказывался о традиционных религиях: «Мы делаем революцию... Я жгу старые писания, крушу традиции... Стреляйте в меня, но я не обращусь в вашу веру».

Журналисты Запада в 1980-х гг. часто пытались найти параллели между тем, что случилось в Джонстауне (где произошло массовое самосожжение приверженцев харизматического культа), и движением, растущим вокруг Бхагвана: «Может ли подобное случиться снова?» - спрашивали они. Бхагван рассматривал ортодоксальные религии как антижизненные, как ориентированные к смерти. На его взгляд, ужас Джонстауна был выходом жизненегативного отношения, увековеченного установленными религиями.

Бхагван следующим образом реагировал на джонстаунский феномен: «Я мог бы подобное этому сказать обо всем мире: вы не имеете права осуждать Джонса, потому что это то, чему все ваши Церкви и все ваши храмы учили в течение многих веков. Преподобный Джонс умер в американском образе жизни, скоро и быстро - это все. Только я могу осуждать его... потому что я учу жизни». Бхагван говорил, что он учит своих учеников тотально отличному виду смерти - смерти Я, как учили Будда и Иисус и все другие просветленные существа Востока и Запада. «Я для смерти ума, но не тела», - говорил он. «Я говорю, умирайте каждое мгновение: умирайте к прошлому; поймите, что каждое мгновение есть новое рождение. В этой свежести вы будете связаны с Богом».

Многие аспекты философии Раджниша представляют жизненную историю человека, который пережил смерть Я, преодоление ума и реализацию того, что является реальным. Его сострадание к окружающим его человеческим существам так сильно и проникновенно, как и его страсть к истине. Он преодолевает сверхъестественное состояние, чтобы разделить опыт и радость своего собственного пробуждения с любым, кто готов слушать, с любым, кто утомлен ото сна и разрушил иллюзии сновидений.

По мысли Ошо, большинство из нас живет в рамках времени, в воспоминаниях о прошлом и в раздумьях о будущем. Мы очень редко соприкасаемся с настоящим, не имеющим никакого отношения ко времени: так бывает в мгновения восторга неописуемой красотой или в минуты неожиданной опасности. Такие ощущения человек испытывает на свидании с любимыми или от неожиданного сюрприза.

Очень немногие способны освободиться от ограничений времени и ума, амбиций и соперничества, дабы жить в мире вечности. Из этих немногих лишь некоторые попытались передать свой опыт людям: Лao-цзы, Гаутама Будда, Бодхидхарма, а также современники: Георгий Гурджиев, Рамана Махариши, Джидду Кришнамурти. Соотечественники считали их чудаками и сумасшедшими при жизни; а после смерти их стали называть «философами». С течением времени они превратились в легенды: их воспринимали не как обычных людей из крови и плоти, а скорее как мифологических героев, воплотивших наше коллективное желание покончить с мелочностью и банальностью, с бессмысленностью нашей каждодневной жизни.

Раджниш категорически отвергал религиозные институции: не удивительно, что во многом по результатам наблюдения за его движением эксперты сформулировали термин «тоталитарные секты». Хотя, замечу, что граждане (участники) реальных тоталитарных обществ крайне редко массово осознают это трагичное обстоятельство - они счастливы по-своему. Точно так, как было вполне счастливо население сталинского СССР или сегодня вполне удовлетворено жизнью «общество чучхе» в КНДР.

Ошо констатировал: «Истинно религиозный человек не может быть христианином, индуистом, буддистом. Религия абсолютно бесполезна. Ну какая польза от храма? Какой прок от мечети? Зачем нужны церкви?» [«ПЛ»]. Или: «Если эта земля хоть когда-нибудь достигнет истинной религиозности, то тогда мы перестанем учить христианству, индуизму, мусульманству, буддизму - ибо это один из самых тяжких грехов на свете».

Он очень жестко подмечал логические несоответствия, присущие «мировым религиям»: «Христианство бросает вас в ад навечно. Такое абсурдное предположение! Христианство признает только одну жизнь. За одну жизнь сколько грехов вы можете совершить?

Если вы постоянно день и ночь совершаете грехи в течение семидесяти лет, с первого до последнего дня, как постоянный грешник, то и тогда вечное наказание не может быть оправдано. Вечное наказание... навсегда? Этому не будет конца! И я не думаю, что вы совершаете грехи постоянно, каждый момент. Человек может совершить несколько грехов... может отправиться в тюрьму года на четыре, на пять лет; это может быть оправдано. Но вечный ад?

Итак, они эксплуатируют ваш страх, страх ада, и алчут наслаждений на небесах. Вот весь их шаблон воздействия на человеческий ум» [«Б», т. 1, кн. 1].

Ошо пытался найти способ прожить жизнь вне времени, в единственном подлинном измерении - в настоящем. Он называл себя «истинным экзистенциалистом», посвятив жизнь тому, чтобы пробудить у других стремление к поиску, к поиску выхода из мира прошлого и будущего, к обретению мира вечности.

Он был воинственным нонконформистом: по убеждению Ошо, «все так называемые махатмы и святые - просто трусы. Я ни разу не встречал махатму - индуистского, исламского, христианского или буддийского, про которого можно было бы сказать, что он по-настоящему мятежный дух. Но если в тебе не живет бунтарь, ты не религиозен. Мятеж - вот подлинная основа любой религии» [«А»].

И уточняя: «Я предлагаю образ жизни, а не догматы для поклонения. Вы можете заметить в моих словах мятежный дух, но никогда не найдете в них призыва к революции» [«А»].

Джайнизм и предрассудки [«Б», т. 2, кн. 1]. Ошо рассказывал (иллюстрируя ограниченность философии джайнов «Не убий ни одно живое существо») про одного своего знакомого, который жил в джайнской колонии.

Джайны стремятся жить вместе, поскольку не хотят смешиваться с более низкими человеческими существами. Они наивысшие человеческие существа, самые чистые, самые религиозные. Там он сказал мне: «Я покажу вам нечто, что удивит вас». Он провел меня в одну из своих комнат, открыл окно и сказал: «Посмотрите».

Там была, по меньшей мере, сотня коек без всяких матрасов на них, и сто человек пытались уснуть на этих голых койках. Я сказал: «В чем дело? Почему у них нет матрасов и почему у них нет подушек? Им же неудобно; видно же, как они крутятся и вертятся».

Он сказал: «Вы на самом деле не понимаете того, что видите. Здесь есть нечто большее; эти люди наняты джайнами».

Я сказал: «Наняты? Для чего?»

Он сказал: «Чтобы спать на этих койках».

Я сказал: «Но какой во всем этом смысл?»

Он сказал: «Смысл в койках...»

В Индии, в жарких странах очень легко растут насекомые всех видов - и, в частности, клопы. Клоп - паразит. Из- за своей философии ненасилия джайны не могут убивать их. Они не могут убивать их, но если на этих койках никто не спит, клопы умрут - вот поэтому они и нанимают людей. Им платят пять рупий за ночь: они спят на койке, полной клопов, и те всю ночь пьют их кровь.

Что же это за бизнес? Они спасают клопов, - но что сказать об этих бедных людях? Они об этом не думают. Люди согласились спать на койках; им платят за это».

Будда о ненасилии [«БД»]. Ошо любил объяснять эту проблему посредством притчи.

Будда сидел под деревом и говорил с учениками. К нему подошел человек и плюнул ему в лицо. Он вытер плевок и спросил этого человека:

- Еще что-нибудь? Ты еще что-нибудь хочешь сказать?

Этот человек был немного озадачен, потому что он сам никогда не ожидал, что если на кого-то плюнуть, он сможет спросить: Еще что-нибудь? У него не было в прошлом такого опыта. Он оскорблял людей, и они приходили в гнев и реагировали. Или, если они были трусами и слабаками, они улыбались, пытаясь подкупить этого человека. Но Будда был ни тем ни другим, он ни в каком смысле не оскорбился и не струсил... С его стороны не было никакой реакции.

Ученики Будды разгневались, стали реагировать. Его ближайший ученик, Ананда, сказал:

- Это уже слишком, мы не можем этого потерпеть. Держи свое учение при себе, а мы покажем этому человеку, что так поступать нельзя. Он должен быть за это наказан. Иначе все начнут вести себя так же.

Будда сказал:

- Молчи. Он не обидел меня, но теперь меня обижаешь ты. Он новичок, он незнакомец. И, может быть, он что-то от кого-то обо мне услышал и сформировал какое-то представление, понятие обо мне. Он плюнул не на меня, он плюнул на свое понятие, свое представление обо мне - потому что он совершенно меня не знает, как он может плюнуть на меня? Наверное, он что-то слышал обо мне от людей: Этот человек атеист, опасный человек, который сбивает людей с толку, революционер, развратитель. Наверное, он что-то обо мне услышал и сформировал понятие, представление. Он плюнул на свою собственную идею.

- Если ты глубоко это обдумаешь, - сказал Будда, - он плюнул на свой собственный ум. Я не часть этого, и я вижу, что этот бедняга, наверное, хочет еще что-то сказать, потому что это способ что-то сказать, плевок это способ что-то сказать. Есть мгновения, когда ты чувствуешь, что язык бессилен - в глубокой любви, в интенсивном гневе, в ненависти, в молитве. Есть интенсивные мгновения, когда язык бессилен - тогда ты должен что-то сделать. Когда ты в глубокой любви и ты целуешь или обнимаешь человека, что ты делаешь? Ты что-то говоришь. Когда ты в гневе, в интенсивном гневе, и ударяешь человека, плюешь на него, ты этим что-то говоришь. Я могу его понять. Наверное, он хочет сказать что-то еще; именно поэтому я спрашиваю: Еще что-нибудь?

Этот человек был еще более сбит с толку! И Будда сказал своим ученикам:

- Вы оскорбили меня больше, потому что вы знаете меня, прожили со мной столько лет, и все же реагируете.

Озадаченный, в замешательстве, этот человек вернулся домой. Он не мог спать всю ночь. Это трудно; если ты видишь Будду, трудно спать так же, что и раньше... невозможно. Снова и снова его преследовал этот опыт. Он не мог себе объяснить, что произошло. Он весь дрожал, он покрывался испариной. Он никогда не встречал такого человека; он разбил весь его ум и весь его образец, все его прошлое!

На следующее утро он вернулся. Он бросился к ногам Будды. Будда снова спросил его:

- Еще что-нибудь? Это тоже способ сказать что-то, что нельзя выразить языком. Когда ты приходишь и касаешься моих ног, ты говоришь что-то, что нельзя выразить обычными словами, для чего слова слишком узки, чтобы это могло в них содержаться.

Будда сказал:

- Смотри, Ананда, этот человек снова здесь, он что-то говорит. Это человек глубоких чувств.

Этот человек посмотрел на Будду и сказал:

- Прости меня за то, что я сделал вчера.

Будда сказал:

- Простить? Но я не тот человек, с которым ты это сделал. Ганг продолжает течь, он никогда больше не прежний Ганг. Каждый человек это река. Человека, на которого ты плюнул, больше нет - я выгляжу как он, но я не тот же, столько случилось за двадцать четыре часа! Столько воды утекло в реке. И я не могу тебя простить, потому что у меня нет против тебя обиды.

И ты тоже новый. Я вижу, что ты не тот же человек, который пришел вчера, потому что тот человек был гневным - он был гневом! Он плюнул, а ты склоняешься к моим ногам, касаешься моих ног - как ты можешь быть тем же самым человеком? Ты не тот же человек, поэтому давай забудем об этом. Те два человека - человек, который плюнул, и человек, на которого плюнули, - ни одного из них больше нет. Давай поговорим о чем-то другом».

Интерпретация христианской версии идеи ненасилия [«Б», т. 2, кн. 1]. Согласно Ошо, «когда Иисус прибыл в Индию /известнейшая гипотеза, почти общепризнанная в Индии. -Авт./, вся эта страна была охвачена философией ненасилия. Он вынес эту идею из Индии, и это одна из причин того, что евреи не приняли его.

Иисус вынес из Индии и из Египта много идей: когда он вернулся, ему было уже тридцать лет. От тринадцати до тридцати лет - на протяжении семнадцати лет он совершенно выпадает из всех христианских подсчетов. Эти семнадцать лет он провел в Египте, в Индии, в Кашмире, в Ладакхе и, может быть, в Тибете. Эти идеи не были его собственным видением.

Но на него потрясающее впечатление произвела идея ненасилия. Эта идея была очень рациональной: причинять кому-нибудь вред - это быть против Бога, поскольку этот кто- то - творение Бога, вы не должны разрушать его.

Но был вопрос: что если вам причиняет вред кто-то другой, что тогда?.. Вот тогда и появилась идея «подставления другой щеки»; это было его изобретение. Нигде в индийских священных книгах не говорится о том, что нужно подставлять другую щеку. Похоже, что этот вопрос и не поднимался. Ненасилие проповедовалось настолько рационально, что никто и не спрашивал: «Если кто-нибудь причинит вред вам, то что тогда?».

Махавира и Будда были абсолютно готовы к ответу: «Пусть вредит, он будет наказан своей кармой. Не беспокойтесь об этом; идите своим путем».

Однажды у Будды спросил один монах: «Если кто-нибудь ударит меня, что я должен делать?»

Будда ответил: «Вы идете, и с дерева на вас падает ветка, ударяет вас. Что вы будете делать?»

Человек сказал: «Что я буду делать? Это же простая случайность, простое совпадение, что я оказался под деревом, когда с него упала ветка».

Будда сказал: «Так делайте то же самое. Кто-то был безумен, был в гневе, сошел с ума; он ударил вас. Это все равно, как ветка дерева упала на вас. Пусть это не тревожит вас, пусть это не раздражает вас. Просто идите своим путем, как если бы ничего не случилось».

Но когда Иисус вернулся в Иерусалим и начал говорить это, люди, наверное, снова и снова спрашивали его... Ведь это было так ново для еврейской традиции. Это вносило совершенно незнакомую идею, которая никак не подходила к еврейским священным писаниям.

Иисус говорил, что если кто-нибудь ударит вас в одну щеку, обратите к нему другую.

Это позиция человека, который верит в идею ненасилия, в философию ненасилия. Но когда вас бьют по одной щеке, а вы подставляете другую, вы тем самым поощряете насилие в мире. Это не будет ненасилием. Вы предполагаете наличие чего-то, что является всего лишь плодом вашего воображения. Если кто-нибудь ударит меня, то, согласно Иисусу, я должен подставить ему другую свою щеку. Но его вкусы могут быть иными. Он, может быть, получил наслаждение от первого удара, он, может быть, получит еще большее удовольствие от второго; может быть, он садист. Тогда вы поощряете садиста мучить людей; вы поощряете насилие. Даже позволить кому-нибудь мучить ваше собственное тело - и то поощрение насилия.

Эта глупая идеология стала падением для всей Индии.

После Будды и Махавиры Индия уже никогда не стала той золотой птицей, которой была. Началось падение страны. Будда и Махавира несут абсолютную ответственность за 25-вековое рабство в Индии, потому что они научили людей ненасилию. Они совершенно забыли, что другие люди, окружающие их страну, не являются ненасильственными. Вы поощряете этих людей, приглашаете их: «Приходите и творите насилие над нами». Всякий, кто хотел богатства, женщин, рабов, вторгался в Индию. Проблем не было, Индия была страной ненасилия. Весьма вероятно, что захватчики проходили через царства и не встречали никакого сопротивления, никакой борьбы.

Если вы посмотрите на ваше ненасилие, которое провоцирует насилие, то что же это за ненасилие? Оно принесло в мир больше насилия, чем там, где его не было раньше. До Будды и Махавиры Индия никогда не подвергалась завоеваниям. Не было никакого насилия, потому что люди знали, что завоевывать Индию, все равно что накликать на себя смерть. Но после учений Будды и Махавиры люди стали как масло - просто режьте их ножом, не будет ни малейшего шума. Миллионы людей были убиты, сожжены без всякого сопротивления, поскольку сопротивление было бы насилием.

Вы все время упускаете из виду то, что вы провоцируете насилие в другом человеке. Кто несет ответственность за это? Обращение другой щеки означает, что вы говорите другому человеку: «Пожалуйста, ударь меня еще, того удара недостаточно; я не удовлетворен. Ударь меня еще разок, чтобы я мог стать еще немного более святым». И у вас есть только две щеки. Что вы будете делать, когда он ударит вас по второй щеке? То, что говорит Иисус, выглядит прекрасно, но это совсем не практично, не прагматично, не научно».

Об основаниях подлинно религиозной веры. Ошо заключал эти рассуждения: «Религия - высшая роскошь, и для того, чтобы владеть ею, ты должен быть либо очень богат, либо невероятно умен. Но в обоих случаях ты богат - либо деньгами, либо умом. Я ни разу не видел, чтобы человек по-настоящему бедный - как умом, так и деньгами - стал религиозным» [«А»].

И одновременно: «Нет никакого кукольника, нет ни Бога, ни святых, все это чушь. Я предлагаю вам полную свободу. Только вы несете полную ответственность за все, что случается и не случается. Радуйтесь этой свободе! Радуйтесь пониманию того, что сами распоряжаетесь своей жизнью. Именно это и делает вас тем, кого я называю индивидуальностью. А для того, чтобы стать индивидуальностью, нужно познать все, что стоит знать, и пережить все, что стоит пережить. Быть индивидуальностью означает быть свободным, освобожденным, просветленным. [...]

Религии похожи на увядшие цветы, какие можно найти среди страниц Библии или Гиты... Когда цветок вкладывали между страниц, он еще был жив, он источал аромат, но теперь это высохший труп. Сами священные тексты - высохшие трупы, увядшие цветы и ничего больше.

Истину - живую истину! - каждая индивидуальность должна открыть своими силами. Никто не в силах ее дать.

Тот, кто достиг, может сделать только одно: подтолкнуть и нужную сторону, разжечь жгучее желание познать истину. Я не могу дать вам саму истину, но могу вызвать тягу к ней.

Я не могу дать вам истину, но могу, например, показать на луну... Не обращайте внимания на то, чей палец на нее указывает. Палец не имеет значения. Важна только луна и стремление взмыть ввысь...» [«А»].

Согласно убеждению Ошо, «христианство, индуизм, буддизм, джайнизм, ислам - все это только идеологии, догмы, символы веры. Это просто культы. У настоящей религии нет названия. У нее не может быть имени. Будда жил такой религией, Иисус жил такой религией - но помните, что Иисус не был христианином, а Будда не был буддистом. Они даже не знали таких слов. Подлинно религиозные люди просто религиозны, но не догматичны. На свете есть три сотни религий - какая глупость! Истина одна... Наука одна, почему же есть три сотни религий?

Наука, которая занята объективной истиной, едина. Религия тоже должна быть одной-единственной, ведь она занята истиной субъективной, обратной стороной единой истины. Но такая религия не может иметь названия, у нее не может быть идеологии.

Я учу только такой религии... Я учу нерелигиозной религии, я просто помогаю ощутить ее привкус. Я объясняю, как развить восприимчивость к Божественному. О самом Божественном я не рассказываю ничего. Я говорю только одно: Вот окно. Открой - и увидишь звездную ночь.

Звездная ночь неописуема, но стоит увидеть ее в окно, как все сразу ясно. Видеть - значит знать. Кроме того, видеть - должно стать для вас тем же самым, что и быть. Нет никакой другой веры.

Мои усилия экзистенциальны, а не интеллектуальны. Настоящая религия экзистенциальна. Ее понимали лишь немногие, а позже она вообще исчезла с лица земли, потому что интеллектуалы взялись за нее и начали превращать в стройные идеологии - чистенькие и аккуратненькие, логичные и рациональные. Но тем самым они погубили ее красоту. Стоило им создать философию, как религия исчезла. Пандиты, ученые, богословы - враги настоящей религии.

Помните: вас посвятили не в очередную религию, вас посвятили в чистую религиозность. Обширную, бескрайнюю, безграничную - и этим она похожа на звездное небо.

У неба нет границ, так что расправляйте крылья без страха. Вся эта Вселенная - ваша. Это и есть наш храм, наше священное писание. Все, что меньше, создано человеком, искусственно. Но такие творения человеческих рук мало чего стоят. Обходите рукотворные религии стороной, чтобы иметь возможность познать настоящую, нерукотворную религию. А ее проповедуют деревья, горы, реки и звезды. Она в вас и в тех, кто вас окружает. Она повсюду.

Наука - это поиски истины в объективном мире, а религия - в субъективном. Но это два крыла одной птицы, две грани одних и тех же поисков. По существу, два разных названия не нужны. Лично я считаю, что наука - название вполне удачное, потому что оно связано с пониманием. Итак, у науки, как у медали, есть две стороны. Познание материального - можно назвать объективной наукой, а познание внутреннего - души, сознания - субъективной. Слово религия просто лишнее.

... Лучше создать высшую науку - синтез наук внешних и внутренних. Тогда нам не потребуется столько религий, не потребуется даже атеизм. Когда исчезнут теисты, не останется и атеистов, ведь они возникли только из духа противоречия. Если кто-то верит в Бога, то есть и те, кто в него не верят. Если же верующих нет, зачем подчеркивать неверие?

Не нужно ни во что верить - вот основа науки. Это научный подход к действительности: не доверяй, а проверяй. Когда веришь, проверять не станешь. Нужно мыслить открыто - не принимать и не отвергать, просто быть бдительным, проверять, подвергать все сомнению, пока не дойдешь до бесспорного. Это и есть истина. В ней невозможно усомниться. Это не вопрос веры, а совершенно иное явление. Это такая очевидность, такая неопровержимая правильность, что тебе и в голову не приходит сомневаться.

Вот что такое знание. Знание превращает человека в будду, просветленного. Это цель всего человеческого развития» [«А»].

Историческая ограниченность традиционных религий [«А»]. По мысли Ошо, «Западу неизбежно пришлось бы заинтересоваться медитацией, он просто не мог избежать этого. Вот почему христиане потеряли свое влияние над людьми Запада - христианству не удалось развить никакого учения о медитации. Как и иудаизм, оно осталось очень заурядной религией.

Запад был беден: вот в чем причина. Вплоть до наших дней Запад жил в нищете. Когда Восток был богат, Запад был беден. Иудаизм, христианство и мусульманство - все три неиндийские религии родились в нищете. Они не могли развить методы медитации, в этом не было нужды. Они остались религиями нищеты.

Теперь Запад стал богат, и возникло несоответствие.

Западные религии зародились среди нищеты, они ничего не могут дать богатому человеку. Богатому они кажутся детскими, они его не устраивают. Они и не могут его удовлетворить. Восточные религии родились в богатстве - вот почему западные люди все больше интересуются восточными религиями. Действительно, религия Будды стала очень влиятельной, дзен распространяется, как пожар. Почему? Они родились в богатстве.

Между психологией современного Запада и буддийской психологией огромное сходство. Запад оказался в том же положении, в каком был Будда, когда его заинтересовала медитация. Это были искания богача. То же касается индуизма и джайнизма. Эти три великие индийские религии родились среди изобилия, и потому Запад неизбежно должен был испытать влечение к восточным религиям.

Однако сам Восток потерял связь со своими религиями. Индия не может позволить себе понять Будду - это бедная страна. И теперь нищие индийцы принимают христианство. Богатые американцы принимают буддизм, индуизм, веданту, а нищие, неприкасаемые, беднейшие из беднейших в Индии становятся христианами. Понимаете почему?

Эти религии имеют особое очарование для бедных. Но у них нет будущего, потому что рано или поздно богатым станет весь мир.

В свою очередь, сегодня Восток беден, болен и голоден. Восток забыл, что такое возмущение; Восток забыл, что можно сделать что-то, чтобы улучшить свое положение.

И потому Восток уже не умеет медитировать. Восток пребывает почти в бессознательном состоянии. Он слишком голоден для медитации, слишком беден, чтобы молиться. Единственное, что его интересует: хлеб, кров, одежда. И когда сюда приходят христианские миссионеры, которые открывают больницы и школы, это производит на индийцев огромное впечатление - для них это духовность... Люди приходят ко мне и говорят: «Может ли медитация накормить нас?» И я их понимаю - им нужна еда, им нужен кров, им нужна одежда. Причины всех этих проблем - в голове. С одной стороны, им нужны еда, кров, одежда, дом побольше, дороги получше.

С другой - они продолжают поклоняться бедности. Это полное противоречие.

Восток еще не может медитировать. Сначала ему нужны научные технологии, которые хоть немного улучшат его физическое состояние. Научные технологии нужны Востоку точно так же, как Западу технологии религиозные.

Я - за единый мир, где Запад сможет удовлетворить нужды Востока, а Восток - потребности Запада. Запад и Восток слишком долго существовали независимо друг от друга, но в этом уже нет смысла. Востоку следует перестать быть Востоком, а Западу - Западом. Мы приблизились к тому решающему моменту, когда вся земля может стать единой - должна стать единой, потому что только единство даст ей возможность выжить.

Дни отдельных наций сочтены, дни разобщенности сочтены, дни политиков сочтены. Мы движемся к совершенно новому миру, к новой эпохе человечества. В эту эпоху будет существовать только единый мир, одно человечество. Тогда произойдет невероятное высвобождение энергий.

У Востока есть свои сокровища, религиозные технологии, а у Запада свои - научные технологии. Если Восток и Запад соединятся, весь мир превратится в рай. Нет смысла стремиться в иной мир, мы уже можем сотворить рай на земле - здесь, впервые в истории. И если мы не сможем создать его, то виноваты будем только мы сами - и никто иной.

Я - за единый мир, за единое человечество и за единую науку. Я - за слияние религии и науки - за единую науку, которая позаботится и о внешнем, и о внутреннем, и о том, и о другом. Вот что я пытаюсь сделать здесь. Это место соединения Востока и Запада, это лоно, где будет зачато новое человечество, где оно появится на свет».

Ошо подвел итог: «Я говорю о Будде, я говорю о Христе, о Кришне и Заратуштре, так как они - лучшее, что было, а мы должны сберечь все хорошее, что было в прошлом. Но это редчайшие исключения. Остальное человечество пребывало в рабстве, оно было сковано кандалами, разобщено и безумно».

Это положение дел необходимо преодолевать.

Идеалом религиозности Ошо именовал дзен. Он, по его убеждению, воплощал все лучшее в традициях такого рода: «Религия жива лишь тогда, когда нет всеобщей доктрины, нет системы верований, догм и богословия. В душе что-то растет, только когда вокруг тебя вот такая тишина и деревья, радующиеся своему танцу на ветру... И это - твое собственное, а не вычитанное в священных книгах. Никто тебе об этом не расскажет, потому что это - не знание.

Между всеми религиями и дзен есть огромная разница. Все религии, кроме дзена, уже мертвы. Они давно превратились в слежавшиеся ископаемые теологии, философские системы, сухие доктрины. Они забыли язык деревьев. Они забыли о той тишине, в какой можно услышать и понять даже дерево. Они забыли то счастье, какое приносит сердцу любого живого существа естественность и непосредственность.

В тот миг, когда переживание становится объяснением, выражением, описанием, его дыхание останавливается. Оно гибнет. По всему миру люди таскают на себе груз мертвых доктрин.

Я называю дзен единственной живой религией, потому что это не религия, а сама религиозность. В дзене нет догм, у дзена нет даже основоположников. У него нет прошлого. По правде сказать, он ничему не может научить. Это чуть ли не самое странное, что было в человеческой истории, - странное, потому что дзен радуется пустоте, расцветает, когда нет ничего. Он воплощается не в знании, а в неведении. Он не различает мирское и священное. Для дзена священно все» [«А»].

По мысли Ошо, для которого последним озвученным текстом явился «Дзен-манифест», тот «совершенно необходим, потому что все древние религии ныне разваливаются. И пока они не погибли окончательно, а человечество не свихнулось, дзен нужно распространить по всей земле. Новые дома нужно возводить еще до того, как старые развалились.

Теперь вы не должны повторять ошибок прошлого. Вы жили в доме, которого вообще не было, и потому страдали от дождей, холодных зим и жгучего солнца, ведь дом существовал только в вашем воображении. На этот раз вам пора войти в свой настоящий дом, а не прятаться в рукотворных храмах, под кровом надуманных религий. Скройтесь в собственном существовании. Зачем быть чьей-то точной копией?

Это очень важное время. Вам повезло, что вы родились в эту эпоху, когда старое теряет свою обоснованность и реальность, когда оно просто болтается рядом, потому что вам страшно убежать из этой тюрьмы. Но двери открыты! По правде сказать, дверей вообще нет, потому что весь дом, где вы живете, существует лишь в воображении. Ваши боги, священники и святые писания - все это есть только в воображении. На этот раз вы не должны допустить такой же ошибки.

Человечество должно сделать качественный скачок, перейти от ветхой, прогнившей лжи к свежей, вечно юной истине» |«ДМ»].

Или как уточнил Ошо, явно будучи знакомым с теоремами Гёделя (1931 г.) о (не)противоречивости открытых (закрытых) систем, согласно которым закрытая система не может быть истинной, а открытая для обновлений не может быть непротиворечивой: «То, что я даю вам, - это открытая религия. Они же дали вам закрытую систему. Закрытая система всегда боится любой новой истины, поскольку новая истина колеблет всю систему. Ее нужно будет организовывать заново» [«Б», т. 1, кн. 1].

Ограниченность всех религий [«Б», т. 1, кн. 1]. Ошо прояснял эту проблему через притчу: «Человек упал в колодец.

То было время большого праздника и большого стечения народа, и было так много шума, люди радовались, танцевали, пели, вокруг творилось все в этом роде, поэтому никто не услышал, как он упал. А в те времена колодцы в Китае не защищались стенкой, окружавшей их, высотой хотя бы метр или полтора, чтобы никто не падал в них. Они не имели никакой преграды, просто стояли открытыми. В темноте можно было упасть, не подозревая, что здесь колодец. Этот человек начал кричать: На помощь!

Мимо проходит буддийский монах. Конечно, буддийский монах не интересуется праздником. То, что он оказался там, означает некоторое подсознательное побуждение посмотреть, что происходит, как люди радуются: И все эти люди попадут в ад, а я единственный здесь, кто попадет на небеса. Он проходит мимо колодца и слышит этого человека. Он смотрит вниз. Человек говорит: Хорошо, что вы услышали меня. Все так заняты и здесь так шумно, что я испугался, что умру здесь.

Буддийский монах сказал: Вы умираете из-за злых дел в вашей прошлой жизни. Теперь вы получаете наказание. Примите его и покончите с этим! В новую жизнь вы войдете очищенным, и не нужно будет снова падать в колодец.

Человек сказал: В этот момент мне не нужна никакая мудрость и никакая философия... Но монах ушел.

Останавливается старый даос. Он испытывает жажду и смотрит в колодец. Человек все еще зовет на помощь. Даос говорит: Это не по-мужски. Нужно принимать все, как оно идет, так говорил великий Лao-цзы. Поэтому принимайте это! Радуйтесь! Вы кричите, как женщина. Будьте мужчиной!

Человек сказал: Я готов называться женщиной, но сначала, пожалуйста, спасите меня! Я не мужественный. И вы можете сказать мне после все, что хотите сказать, - сначала вытащите меня.

Но даос сказал: Мы никогда не вмешиваемся в дела других. Мы верим в личность и ее свободу. Это ваша свобода - упасть в колодец, это ваша свобода - умереть в колодце.

Все, что я могу сделать, это предложить вам: вы можете умереть, плача и рыдая, - это глупо, - или вы можете умереть, как мудрый человек. Примите это, радуйтесь этому, пойте песню и умирайте. Так или иначе, все умирают, поэтому какой смысл спасать вас? Я умру, все умрут - может быть, завтра, может быть, послезавтра, - поэтому какой смысл беспокоиться о вашем спасении? И он уходит.

Приходит конфуцианец, и у человека появляется некоторая надежда, поскольку конфуцианец более мирской, более земной человек. Он говорит: Это моя большая удача, что пришли вы, конфуцианский ученый. Я знаю вас, я слышал о вас. Теперь сделайте что-нибудь для меня, ведь Конфуций говорит: Помогайте другим. Помня отклик буддиста и даоса, человек подумал: Чтобы убедить людей спасти меня, лучше говорить о философии. Он сказал: Конфуций говорит: «Помогайте другим».

Конфуцианский монах сказал: Вы правы. И я помогу. Я пойду из одного города в другой, я буду стараться и протестовать, и я заставлю правительство построить защитные стенки вокруг каждого колодца в стране. Не бойтесь.

Человек сказал: Но к тому времени, когда эти защитные стенки будут сделаны и ваша революция победит, я уйду.

Конфуцианец сказал: Вы не имеете значения, я не имею значения, индивидуумы не имеют значения - значение имеет общество. Упав в колодец, вы подняли очень важный вопрос. Теперь мы будем бороться за это. Вы будьте спокойны. Мы проследим за тем, чтобы каждый колодец имел вокруг себя защитную стенку, чтобы никто не смог упасть в него. Просто спасая вас, что спасешь? По всей стране миллионы колодцев, и миллионы людей могут упасть в них. Поэтому не будьте таким себялюбивым. Поднимитесь выше себялюбия. Я буду служить человечеству.

Вы послужили, упав в колодец. Я буду служить, заставляя правительство сделать защитные стенки. И он уходит. Но он делает существенное замечание: Вы очень себялюбивы. Вы просто хотите спастись и напрасно потратить мое время, которое я могу использовать ради всего человечества...

Четвертый человек - христианский священник, миссионер, тащивший с собой мешок. Он немедленно открывает мешок, достает веревку, бросает веревку... до того, как человек сказал что-либо, он бросает веревку в колодец. Человек удивлен. Он говорит: Похоже, ваша религия самая истинная.

Тот говорит: Конечно. Мы готовы ко всяким неожиданностям. Зная, что люди могут падать в колодцы, я ношу с собой эту веревку, чтобы спасать их, поскольку, только спасая их, я могу спасти себя. Но запомните, я слышал, что говорил конфуцианец: не делайте защитных стенок вокруг колодцев, иначе как мы будем служить человечеству? Как мы будем вытягивать людей, упавших в колодец? Сначала они должны упасть, потом мы будем вытаскивать их. Мы существуем ради служения, но должен существовать повод к тому. Без повода как мы можем служить?

Все эти религии, говоря о служении, определенно заинтересованы, чтобы человечество оставалось бедным, чтобы людям нужно было это служение, чтобы были сироты и вдовы, нищие, чтобы старики нуждались в уходе. Такие люди необходимы, абсолютно необходимы. В противном случае, что же случится с этими великими служителями человечеству? Что случится со всеми этими религиями и их учениями? И как тогда входить в Царство Божье?»

Бог и человек [«АС»]. Одного индийского индуистского мистика пригласили в христианскую церковь. После беседы христианский священник закричал на прихожан: «Все вы - грешники! Становитесь на колени и молитесь!».

Все они встали на колени, кроме мистика. Священник посмотрел на него и спросил: «Разве вы не присоединитесь к нам в молитве?»

Тот ответил: «Я собирался к вам присоединиться, но я - не грешник. И я не вижу здесь ни одного грешника. Я собирался к вам присоединиться в молитве, но теперь вы сделали это невозможным для меня. Я не могу стать на колени. Я - не грешник. Бог внутри меня. Я не могу быть таким неуважительным к Богу. Я могу молиться только потому, что внутри меня Бог. И я не молюсь ничему. Моя молитва - это моя благодарность, моя признательность за все, что Он мне уже дал; моя благодарность за то, что Он избрал меня для Своего воплощения, что Он меня почтил, что я - часть Его, что Он принадлежит мне. Я готов молиться, я готов встать на колени, но я не грешник, ибо это неправда».

Вас учили, что вы грешники, что если Иисус вас не спасет, вы обречены на ад. Вас столько проклинали, что, когда послание Востока врывается в вашу душу, вы начинаете сомневаться: «Это невозможно. Я? Я никогда не покидал дома? Может, это истинно относительно Будды, может быть, это истинно относительно Иисуса, но я? Я - грешник».

Никто не является грешником. Даже тогда, когда вы в самой мрачной дыре своей жизни, вы по-прежнему божественны. Вы не можете потерять свою божественность, нет способа ее потерять. Это - сама ваша сущность. Это субстанция, из которой вы сделаны.

Против всех религий [«Б», т. 2, кн. 1]. Осмысливая функции и цели традиционных религий, Ошо учил: «Религия осуждала секс, осуждала вашу любовь к пище - осуждала все, чем вы можете наслаждаться, - осуждала музыку, осуждала искусство, осуждала пение, танец.

Если вы оглянетесь по миру и соберете все осуждения от всех религий, то вы увидите: они осудили всего человека. Они не оставили ни одного дюйма без осуждения.

Да, каждая религия внесла свою маленькую долю - ведь если осуждать всего человека целиком, он может просто свихнуться. Нужно делать это пропорционально, так осудить его, чтобы он почувствовал свою вину, захотел освободиться от этой вины и был готов принять вашу помощь. Не нужно осуждать его слишком сильно, иначе он просто сбежит от вас или прыгнет в океан и покончит с собой. Это не будет хороший бизнес.

Все очень похоже на рабов в старые времена. Им давали пищу - недостаточно обильную для того, чтобы стать сильными и поднять мятеж, но и не слишком скудную, чтобы умереть; иначе можно понести убытки. Вы даете им определенный процент, так, чтобы они висели как раз посредине между жизнью и смертью, и они продолжают жить и работать на вас. Дается лишь столько пищи, не более того; иначе у них после работы будет оставаться энергия, и эта энергия может привести к революции. Они начнут поднимать мятежи, они начнут объединяться, ведь тогда они увидят, что с ними делают.

То же самое делали и религии. Каждая религия взяла свой сегмент человека и осудила его, и через это осуждение заставила его почувствовать свою вину.

Как только в вас создано чувство вины, вы в когтях священника.

Теперь вам не сбежать, ведь он - единственный, кто может очистить все ваши постыдные части, кто может сделать вас способными предстать перед Богом без стыда.

Он создает фикцию Бога.

Он создает фикцию вины.

Он создает фикцию того, что однажды вы предстанете перед Богом: поэтому надо быть чистыми и ясными, быть в таком состоянии, чтобы предстать перед Ним без всякого страха, без всякого стыда.

Все это вымысел, фикция. Но вот что нужно запомнить: все это относится к псевдорелигиям. И когда я говорю обо всех религиях, я имею в виду псевдорелигии; множественное число указывает на псевдо.

Когда религия становится научной, она не будет во множественном числе: тогда это будет просто религия, и ее функция будет прямо противоположна функции псевдорелигий.

Ее функция будет заключаться в том, чтобы освободить вас от Бога...

Освободить вас от небес и ада...

Освободить вас от концепции первородного греха...

Освободить вас от самой идеи, что вы и природа разделены...

Освободить вас от всякого рода подавления.

Со всей этой свободой вы сможете познать выражение вашего естественного бытия, каким бы оно ни было.

Нет никакой нужды испытывать чувство стыда. Вселенная хочет, чтобы вы были такими, вот почему вы такие.

Вселенная нуждается в вас таких, какие вы есть, иначе она создала бы кого-то другого, не вас.

Таким образом, для меня единственная нерелигиозная вещь - это не быть собой.

Будьте собой без всяких условий, без всяких ограничений просто будьте собой, и тогда вы религиозные люди, поскольку вы здоровы, вы цельны.

Вам не нужен священник, вам не нужен психоаналитик, вам не нужна ничья помощь, поскольку вы не больны, вы не изуродованы, не парализованы. С обретением свободы все эти уродства и параличи исчезнут.

Религия может быть сконденсирована в одной фразе: полная свобода быть собой.

Выражайте себя без страха столькими путями, сколько это возможно для вас; нечего бояться, нет никого, кто наказал бы или вознаградил бы вас. Если вы выражаете свое бытие в его истинной форме, в его истинном течении, вы будете вознаграждены немедленно - не завтра, но сегодня, здесь и сейчас.

Вы подвергаетесь наказанию только в том случае, когда идете против своей природы, против своего естества. Но такое наказание - это помощь, это просто указание на то, что вы отходите от своего естества, что вы немного заблудились, сбились с пути - возвращайтесь назад.

Наказание - это не мщение, нет. Наказание - это всего лишь попытка разбудить вас: что же вы делаете? Что-то не так, что-то идет против вас самих. Вот почему боль, вот почему тревога, вот почему страдание.

А когда вы естественны, вы выражаете себя точно так же, как деревья или птицы, - которые счастливее вас, ведь ни одна птица не пыталась быть священником, и ни у одного дерева не появлялось мысли стать психоаналитиком, - совсем как деревья, и птицы, и облака, вы будете чувствовать себя дома во всем этом существовании.

А быть дома - вот в чем вся эта религия».

О святости [«Б», т. 2, кн. 2; «В»]. Ошо повествует: «Один высший священник как-то очень разгневался, потому что недалеко от него появились трое святых, о которых говорили люди. Он сказал: «Но как они стали святыми? Я никого из них не утверждал. Это просто возмутительно». Но люди есть люди... Люди продолжали ходить, и поэтому, наконец, он решил: «Я должен посетить этих троих. Кто они такие? Они объявили себя святыми! А я не знаю, кто они такие. Меня даже не проинформировали, а ведь только в моей власти посвятить человека в святые». Так что он был в большом гневе.

Он отправился на своей лодке - у него была прекрасная лодка, потому что он был высшим священником, он был выше царя в том, что касалось религии. Даже царь с царицей припадали, бывало, к его ногам. И он думал: «Кто эти дураки, неизвестные, безымянные? Объявили себя святыми!»

Он отправился туда и нашел трех очень простых людей, трех стариков, сидящих под деревом. Они немедленно встали, припали к его ногам и сказали: «Почему вы взяли на себя такие хлопоты? Вы могли бы написать послание, и мы пришли бы».

Высший священник немного остыл, но сказал: «Кто объявил вас святыми?».

Они сказали: «Мы не знаем. Мы не знаем, что мы святые. Кто сказал вам?»

И высший священник понял, что все эти трое были абсолютно необразованными людьми, они не знали ничего о христианстве или о религии. Он сказал: «Какова ваша молитва? Знаете ли вы православную молитву, без которой вы не можете быть даже христианами? - что уж говорить о святом!»

Они сказали: «Мы необразованные люди, и никто не учил нас никаким молитвам. Но если вы простите нас, мы расскажем - мы составили нашу собственную молитву».

Он сказал: «Что! Вы составили свою собственную молитву? Хорошо, позвольте послушать, что это за молитва».

Один сказал другому: «Ты расскажи».

Другой сказал: «Лучше ты расскажи». Все они очень стеснялись.

Высший священник сказал: «Ты расскажи! Пусть расскажет любой».

Они сказали: «Мы будем рассказывать все трое вместе». Их молитва была проста: «Вас трое - Бог Отец, Святой Дух и Бог Сын. Вас трое, нас тоже трое - явите нам свою милость» .

Они заявили: «Вот наша молитва. Больше этого мы не знаем».

Священник сказал: «Это непростительно. Вы делаете из религии посмешище».

Они сказали: «Тогда скажите нам, какая молитва правильная, чтобы мы могли повторять ее».

Высший священник сказал им молитву, длинную молитву православной Церкви. Они выслушали и сказали: «Подождите, повторите ее снова, потому что это так длинно, мы можем забыть. Наша молитва такая короткая, мы никогда не забывали ее, она ведь такая простая, и мы всегда помнили, что Он - это трое, нас трое, яви нам свою милость. С этим нет проблем. Ваша молитва - если мы забудем или совершим какую-нибудь ошибку...».

Поэтому он повторил молитву дважды. Они сказали: «Еще раз». Он повторил трижды, и они сказали: «Мы постараемся».

Он был счастлив оттого, что наставил этих дураков на истинный путь... это молитва? - и они стали святыми? Он отправился обратно счастливый тем, что совершил доброе дело. Таковы делатели добра.

Как раз на середине озера он увидел, что эти три старика бегут за ним по озеру! Он не мог поверить своим глазам. Они сказали: «Подождите! Мы забыли молитву! Еще один раз, и мы больше не побеспокоим вас никогда». И они стояли на воде!

Высший священник коснулся их ног и сказал: «Простите меня. Повторяйте свою молитву, она совершенно правильная. Вам не нужно приходить и спрашивать у меня; если мне понадобится что-нибудь спросить, я приду. Теперь я знаю, чья молитва правильная».

Эти трое показали одну простую истину: если у вас есть вера, это не доказывает, что есть Бог. Но ваша вера может дать вам определенную целостность, определенную силу. Вера же должна быть очень невинной. Они не прятали за ней никакого страха. Они не ходили ни в какую церковь, чтобы разучивать молитвы, они не спрашивали никого: «Что есть Бог? Где есть Бог?» - ничего подобного. Они были просто невинными людьми, и их вера исходила из невинности.

Эта вера не доказывает, что Бог есть; эта вера просто доказывает, что невинность - это сила».

Святость - это особый статус и особая ответственность. Ошо рассказывал, как жил некогда один великий пророк. Благоухание его существа и сияние его мудрости были настолько велики, что достигли богов рая. Они пришли к нему и сказали: «Проси чего хочешь, мы выполним любое твое желание».

Святой ответил: «Все, что должно было произойти, - произошло; мне нечего более желать. Так не ставьте меня в затруднительное положение, прося возжелать чего-нибудь. Не смущайте меня своим предложением. Было бы невежливо не просить, но дело в том, что просить мне нечего. Все уже произошло со мной, даже то, о чем я и мечтать не смел».

Его слова произвели еще большее впечатление на богов: из-за того, что святой находился за пределами желаний, его благоухание только усилилось. «Ты должен попросить что-нибудь, - настаивали боги. - Мы не уйдем, не одарив тебя».

Святой оказался в затруднительном положении. «О чем мне просить? Я ничего не могу придумать, - ответил он. - Дайте мне то, чем сами хотите одарить меня: я приму все».

«Мы дадим тебе силу. Одно твое прикосновение будет оживлять мертвых и исцелять страждущих», - сказали они.

«Хорошо, отличная помощь, - ответил святой. - Но как быть со мной? Я окажусь в большой опасности, ибо могу подумать, что это я сам исцеляю и воскрешаю. Если мое эго вернется вновь, я потеряюсь во тьме. Спасите меня, проявите сострадание, сделайте так, чтобы я не знал об этих чудесах».

И боги согласились: «Куда бы ни упала твоя тень, она будет исцелять и воскрешать».

«Хорошо, - кивнул святой. - А теперь окажите мне последнюю милость. Сделайте мою шею неподвижной, чтобы я не мог оглядываться на результаты деяний своей тени».

И милость была оказана. Шея святого стала неподвижной. Он ходил из города в город. Когда его тень касалась увядших цветов, те расцветали, но он уже уходил дальше, не имея возможности оглянуться. Он ничего не знал. Когда же святой умер и попал в рай, то поинтересовался у богов, принес ли пользу их дар, потому что сам он так и не узнал этого [«В»].

О собственном культе. В интервью итальянскому телевидению Ошо подчеркивал условность такой характеристики своего движения (вопреки распространенной точке зрения):

«Вопрос: Все, что вас окружает, газеты представляют как некий культ, секту. Так ли это? Если нет, то как можно это назвать?

Ответ: Это просто движение. Не культ, не секта, не религия, а движение за медитацию, попытка создать науку о внутреннем мире. Это учение о сознании. Обычная наука занимается миром объективным, а это движение создает науку о субъективном мире.

Ученые изучают все вокруг, а мы намерены изучать ученых. Почему он должен оставаться в тени? Ученый познает все, кроме самого себя. Это ведь просто стыдно! Альберт Эйнштейн так глубоко постиг мир физики, что его смогли понять всего-то человек десять. Но о себе он ничего не знал. Это просто ужасно.

Моя работа - создать такое движение. Не религию, а религиозность. Я считаю религиозность душевным качеством. Это не членство в какой-то организации, а внутреннее переживание собственной сущности» [«А»].