Радости и тяготы личной жизни

Глава 13

Сцена для спектакля «Красная Шапочка» Детского театра глухих была предоставлена в квартале Сохо, на верхнем этаже огромного здания на Грин-стрит. Изначально здание использовалось как складское помещение, но это еще в девятнадцатом веке, когда оно было построено; сейчас на первом этаже его располагалась галерея современного искусства. Строение это славилось своим фасадом с коринфскими колоннами, которые хоть и казались внешне каменными, на самом деле были чугунными.

Зрительный зал был в основном заполнен родственниками и друзьями «артистов». Юные актеры были трогательны и доверчивы. Невинные души, они не подозревали о безжалостной жизни, которая царит всюду, и Джейд даже с беспокойством подумала, смогут ли они существовать, когда им придет время покинуть безопасные и надежные стены их мира неслышащих.

Несмотря на то, что еще двое ребятишек из «школы» Кингов вышли уже в большой мир, Джейд не была полностью уверена, смогут ли они полноценно жить там, где поблажек не будет.

Сценическое освещение – красные, желтые, белые прожекторы – щедро использовались во всех мизансценах; когда необходимо, из-за кулис показывались и педагоги-помощники. Пусть не профессионально, но актеры играли от души и вдохновенно.

Эми, конечно, была слишком юна, чтобы получить большую роль в спектакле. Но это отнюдь не лишило ее зрительского внимания. Джейд трепетала от гордости и волнения за дочку, когда ее девочка, одетая в костюм «дерева» – коричневый комбинезончик и пышное зеленое платьице, покорила аудиторию. Не в состоянии спокойно справиться со статичной ролью «дерева», Эми мимикой выражала свои эмоции: страх, когда появлялся на сцене Волк, всепоглощающий ужас, когда он съел Бабушку, недоверчивость, когда Красная Шапочка вошла в бабушкину избушку, отчаянную радость, когда наконец пришел дровосекизбавитель.

Когда мальчик-»Дровосек» начал выгонять из избушки опозоренного Волка, Эми, вся во власти необузданных чувств, вышла из роли и тоже принялась выгонять злодея со сцены, отчаянно махая на кровожадного Волка своими руками-цветками».

– Ты была бесподобна! – воскликнула Джейд, когда после оваций они с дочкой встретились за кулисами, где устроили угощение с соками и выпечкой. Пальцами Джейд делала выразительные знаки. – Я так горжусь тобой!

Личико Эми сияло от счастья, горели возбуждением сапфировые глазенки.

– Ты видела? Видела, как все флопали?

Не все звуки, особенно шипящие, свистящие, шумовые, давались Эми идеально, но врачи и педагоги уверяли Джейд, что речь девочки развивается прекрасно.

– Видела, конечно.

– Мне так это нлавитта, – призналась Эми. – Отень. Когда я выласту, я буду алтисткой. Злители будут все флопать мне. Плавда?

Живое, буйное воображение Эми открыло перед нею такие просторы, такие возможности, о которых она не подозревала, обитая в спокойном мире сверстников – товарищей по несчастью.

И вот сейчас Джейд, глядя на свою гордую, сияющую дочку, поняла, что так же, как ей самой удалось избежать убогого, бессмысленного прозябания в Гэллахер-сити, так же и Эми, несмотря на глухоту, удастся достичь в жизни всего, чего она захочет.

– Конечно, все будут тебе хлопать, – согласилась Джейд и захлопала в ладоши сама. – Вот так хлопать, вот так, вот так.

Эми взяла ее за руки.

– Фатит флопать, – сказала она, – а то длугие лебята подумают, фто я больфе, фем они, понлавилась.

Эми была чутким, смышленым ребенком, с интуитивно развитым чувством справедливости и очень-очень добрым. Как рассказывала Джин Кинг, на прошлой неделе они всей «школой» отправились за мороженым, и, выходя из магазина, Эми увидела женщину, склонившуюся у пустого картонного ящика на другой стороне улицы. Женщина неожиданно начала выкрикивать обидные слова в адрес ребят. Эми, которая, естественно, не слышала этих оскорблений, перебежала через улицу и протянула бездомной фунтик клубнично-сливочного мороженого. Та оцепенела, сначала молчала, а потом взялась быстро копаться в огромном потрепанном пакете со своим скарбом.

Через минуту Эми вернулась к своим товарищам и, сияя от удовольствия, показала всем пустой пластиковый стаканчик, который та женщина подарила ей в благодарность за мороженое.

Усевшись с дочкой за малюсеньким столиком, уплетая вместе со всеми домашние кексы, прихлебывая фруктовый морс, Джейд подумала о Рорке, о том, как она приведет его на встречу с Эми. Она была уверена, что он с первого взгляда полюбит свою дочь.

– Выглядишь чудесно, – сказала Нина на следующий день после спектакля. – Греция явно пошла тебе на пользу.

Джейд таинственно улыбнулась.

– Точно.

– И кто же это за таинственный и сексуальный рыбак-островитянин?

– Как тебе понравилось вчерашнее представление? – намеренно переменила тему Джейд.

– Я сожалею, что мне пришлось уйти с праздника, который устроили после спектакля, но само действо – просто потрясающе! Эми – очаровательна. Развивается как сорняк на огороде.

А сколько вдохновения! Я уж не говорю о способностях к импровизации на сцене... Ладно, ты от вопросов-то не уходи. Кто же этот мужчина?

– А ведь она, правда, делает успехи, – с горделивой улыбкой сказала Джейд. – После спектакля она сообщила мне, что собирается стать актрисой, когда вырастет.

– Неужели? – Нина явно была сбита с толку.

– Ее педагог говорит, что в стране есть несколько театральных трупп с глухими артистами, – продолжала Джейд. – Но даже если бы их и не было, Эми, возможно, организовала бы их.

– Упорство она унаследовала от матери, – заметила Нина.

– Предпочитаю называть это целеустремленностью, – засмеялась Джейд и налила себе и Нине еще по чашке кофе. – Я видела Рорка.

Нина чуть не уронила свою чашку.

– В Греции?

– В Греции, – подтвердила Джейд.

– Ну, вот и объяснение, откуда у тебя эта улыбка Моны Лизы. И что, все сложилось неплохо, как я понимаю?

– Лучше, чем неплохо. Чудесно. Что ты скажешь, если я сообщу тебе, что влюбилась?

– Скажу – наконец-то. Расскажи-ка все по порядку. Что Рорк сказал, узнав о том, что он – отец девочки?

Виноватый румянец залил лицо Джейд.

– Я ему ничего не сказала.

– Что-о? – подалась вперед Нина, готовая взорваться, однако в этот момент снизу позвонил консьерж Мартин.

– Да, Мартин?

– В холле ожидает мистер Гэллахер.

Рорк. Значит, он закончил свои дела быстрее, чем рассчитывал.

– Пригласите мистера Гэллахера подняться к нам, Мартин. О нет, не уходи, – заметив, что Нина встала, сказала Джейд. – Я хочу познакомить тебя с Рорком.

То, с каким удовольствием произносила она это имя, говорило о силе ее чувств.

Джейд распахнула дверь, едва раздался стук... и ахнула. Сердце сжалось. Перед ней стоял Кинлэн Гэллахер. Как он нашел ее? Что ему надо?

– Значит, это вы.

Не обращая никакого внимания на явное неприятие Джейд, на ее недоброжелательное лицо, Кинлэн оглядел комнату и спросил:

– Что же ты не приглашаешь меня войти, Кэсси? После такого долгого пути, что я проделал для встречи с тобой?

Ей хотелось с треском захлопнуть перед ним дверь, но надо было выяснить, для чего же он явился и не известно ли ему об Эми. Джейд посторонилась, впуская его.

– Что вы здесь делаете, Кинлэн?

Нина сразу почувствовала напряжение, воцарившееся в комнате, услышала, каким натянутым стал голос Джейд.

– Я могу остаться, – предложила она.

– Нет. Все отлично.

Лицо Джейд стало каменным. Нина взглянула на недоброе выражение гостя. Она колебалась.

– Правда, – настаивала Джейд совершенно незнакомым для Нины тоном.

– Если что – позови, – быстро проговорила Нина, пожимая Джейд руку.

– Вес будет хорошо, – повторила Джейд и вдруг подумала: кого она уверяет в этом? Нину?

Или себя?

Только Нина вышла, Джейд бросилась на Кинлэна.

– Какого черта вы сюда заявились?

Но Кинлэн был крепкий орешек.

– Да вот увидел недавно твой портретик на обложке «Спорте илюстрейтед», Кэсси, и подумал, что судя по тому, как ты выставляешь свои соски в мокром лифчике на обозрение каждого Тома, Дика и Хэрри, ты, хоть и стала богатой и знаменитой, от мамочки своей ничем не отличаешься. Вот почему, услышав, что ты с Рорком опять закрутили роман там, на островах, просто не поверил своим ушам, не может мой сын дважды в жизни совершить глупость.

Значит, Кинлэн узнал ее. Интересно, а много ли еще народу знает о ее новой жизни? А ведь она так тщательно пыталась расстаться с прошлым, даже скрыть его. Конечно, не ради себя.

Ради Эми.

Джейд взглянула на часы. К счастью, Эдит повезла Эми на занятия в клинику совсем недавно, и раньше, чем через полтора часа они не придут.

– Где я, что я делаю и с кем ни в малейшей степени вас не касается.

– Да? – поднял брови Кинлэн и начал прохаживаться по комнате. – А вот Рорк, похоже, иного мнения.

– О чем это вы говорите?

– Как, разве я не упомянул, что о вашей встрече рассказал мне именно Рорк?

Джейд почувствовала, как кровь отхлынула от лица.

– Не верю! Более того, сомневаюсь, что он вообще с вами разговаривает.

– Он изменил свою позицию – с тех пор как работает на меня.

– Он работает не на вас. У него своя фирма.

В Сан-Франциско.

Джейд не верила, не могла верить, что Рорк лгал ей.

Кинлэн согласно улыбнулся и спросил:

– Он что, не говорил тебе о моем сотрудничестве с Ричардом Хэмилтоном?

– Да, но...

– Я подписал контракт с греческим правительством о проведении разведочно-йуровых работ в Эгейском море. Нефть там есть. Контракт рассчитан на пять лет, полагаю, будет разумно в тех краях иметь офис, который и строит компания Хэмилтона А Рорк – ведущий архитектор – Не верю, – повторила Джейд Она неожиданно заметила; что на обложке одного из журналов, разложенных на столике, Эми нарисовала колобка-великана Журнал Джейд срочно сунула в самый низ кипы.

– Рорк был в ярости, – продолжала она, – когда узнал, что вашими стараниями он лишился работы у Гимара Он никогда не стал бы служить вам.

– А вот тут ты, голубушка, ошибаешься, – возразил Кинлэн. – Видишь ли, много лет мы с Рорком ломали копья по поводу его намерения заниматься архитектурой, вместо того чтобы осесть в родных краях и взяться за наш семейный бизнес. Теперь, когда у него своя проектно-строительная фирма, положение его и выгодно, и завидно Думаю, именно поэтому он не может отказать себе в удовольствии удружить старику-отцу и показать, на что он способен. Блистательный проект офиса для компании «Гэллахер: газ и нефть» – лучший для того способ.

С отвращением, но про себя она вынуждена была признать это. Кинлэн никогда не скрывал своего неприятия деловых устремлений старшего сына. Между ними шло своего рода постоянное соревнование, и вполне возможно, таким способом Рорк хотел удовлетворить свои амбиции и укрепить независимое положение.

– Вам нужно не просто здание для офиса.

– Ты всегда была смышленой девочкой, Кэсси, – заменял Кинлэн. – Если мы с Рорком так славно сговорились насчет этого проекта, кто же станет утверждать, что он никогда не вернется к нам в Оклахому, в родные, так сказать, пенаты?

– Где вы сможете контролировать его жизнь и бизнес, – бросила Джейд.

В ответ Кинлэн только пожал плечами, снова прошелся по комнате.

– Славный уголок, – сказал он, сложив на груди руки; он остановился перед боевой маской Маори. – Мебели маловато, но к этому тебе не привыкать. Ведь именно так вы с мамочкой и жили.

Он взял с полки статуэтку-качина, которую она купила в Аризоне.

– Видишь ли, – продолжал он, – я всегда догадывался, что ты пытаешься женить на себе Рорка, но уж очень сомнителен факт, что тогда это был его ребенок. Ты же такая сговорчивая и доступная, а? А парни есть парни.

Он поставил статуэтку и взял глиняную фигурку из Гватемалы.

– Так что сделала аборт – и хорошо.

– Боялись, что внебрачный ребенок осквернит ваш драгоценный род? – едко поинтересовалась Джейд.

– Да ладно, в нашем роду такое не впервой, – признался Кинлэн. – Сам Патрик, похоже, был ого-го-го какой ходок.

Джейд мутило от отвращения к этой игре в кошки-мышки. К тому же она жутко боялась, что вдруг Кинлэн забредет в комнату Эми.

Она решительно забрала у него глиняную статуэтку.

– Или выкладывайте, зачем пришли, или убирайтесь из моего дома.

– Хорошо. Раз ты и мой мальчик вновь...

– Рорк не мальчик.

Кинлэн не привык, чтобы его перебивали.

Или исправляли. Он посмотрел на Джейд так, будто хотел свернуть ей шею.

– Раз ты и Рорк, – раздраженно повторил он, – спите друг с другом, думаю, есть смысл посвятить тебя в один маленький семейный секрет, который тебе стоило много лет назад узнать от родной матери.

Вот оно. Было же у нее тогда, в последнюю ночь на острове, жуткое, темное предчувствие... предчувствие беды, таившейся в их любви, .Вот оно – сейчас прозвучит.

Сердце бешено заколотилось.

– Какой секрет?

– А такой, что я твой настоящий отец. – Кинлэн помедлил, чтобы слова эти звучали эффектнее. – Как я уже сказал, хорошо, что ты избавилась от ребенка. А то вы с Рорком – одна кровь. Что за младенца вы бы произвели на свет, еще неизвестно.

Будто ледяная многотонная глыба сдавила Джейд.

– Ложь.

– Если ты не веришь мне, спроси у своей мамочки.

– Именно так я и поступлю. Как только вы уберетесь из Моего дома.

– Да я и сам собирался уйти, – он направился к двери. – Только вот еще что...

– Что?

– Я бы не советовал посвящать Рорка в это мое старое приключение с твоей матерью. Я не хочу, чтобы между мною и сыном возникали осложнения, особенно когда мы только начали забывать прошлое.

Джейд смело подняла голову.

– А вот меня, Кинлэн, вам контролировать не удастся. Я скажу Рорку все, что захочу.

– Даже если твоя карьера даст течь, когда я позабочусь о том, чтобы мир узнал о криминальном эпизоде в жизни блистательной Джейд?

– Как знать, – процедила Джейд, – может, это только придаст пикантности моему облику?

Кинлэна разъярила ее манера поведения, только он старался этого не показывать.

– У тебя есть и сила воли, и наглости хватает, – признал Кинлэн, – жаль, что мамочка твоя оказалась не так крепка, как ты.

– Вы угрожаете и моей матери?

– Ты вынуждаешь меня осложнить жизнь бедняги Белл, – сказал он. – Что ж, давай, продолжай в том же духе. Проверяй меня на прочность. Но уж поверь, Кэсси, то, что случилось тогда с тобой – камера, суд и все такое – даже не сравнится с тем, что может произойти с твоей мамочкой, если ты не закроешь свой очаровательный ротик.

Улыбка его была ледяной, как сердце ведьмы.

– Так что подумай, – на прощание посоветовал Кинлэн и с этим удалился.

Джейд не хотела обсуждать такие важные деликатные вопросы по телефону. Помимо этого, Белл всегда была завзятой лгуньей. Поэтому Джейд непременно надо было видеть ее глаза, когда она будет задавать матери этот страшный вопрос.

Пришлось срочно выдумывать повод для отъезда. Джейд не очень удачно сослалась на внеочередную фотосъемку, объяснение это удовлетворило Эми, но Эдит не проведешь... Так или иначе, уже через несколько часов после ухода из ее квартиры Кинлэна Гэллахэра, Джейд была в самолете, направлявшемся в Оклахому.

Джейд просто разрывалась от противоречивых чувств и мыслей: новообретенная любовь к Рорку, почти остервенелый инстинкт, побуждающий защитить дочь, ужас, что Кинлэн все-таки не солгал... А если так, то вспыхивал и гнев, направленный против Белл, которая все эти годы хранила заведомо страшную тайну.

Бюро проката автомобилей оказались почти на каждом шагу, служащие – молодые девушки в зеленой, красной или желтой униформе – наперебой предлагали машины. Джейд не стала выбирать, села в первую попавшуюся и рванула в Гэллахер-сити.

...У Джейд сжалось сердце, когда Белл открыла дверь. Мать уже изрядно накачалась. По опыту Джейд знала, что подвыпившая Белл – жутко ненадежный источник информации. Так что Джейд пришлось притвориться, что она внимает бесконечным жалобам матери на жизнь; на самом же деле в голове крутился только один вопрос, ни слова из рассказов Белл она не слышала.

Когда наконец мать выговорилась-выплакалась, Джейд впрямую спросила у нее о Кинлэне, про себя молясь, чтобы Белл отвергла эти измышления.

К ужасу и отчаянию, этого не произошло.

– Черт, – выругалась Белл, трясущимися руками закуривая сигарету, – не пойму, чего это он ворошит прошлое.

– Значит, это правда?

– Да-а. У нас с ним когда-то была интрижка.

– Но откуда ты знаешь, что именно он – мой отец?

Джейд прекрасно знала, что моногамией Белл никогда не отличалась.

– Кинлэн – мужик ревнивый, Кэсси, – ответила Белл. – Нет нужды говорить, что и отменным негодяем он был всегда. Черт возьми, я не решалась переспать с другим парнем, пока крутила с ним. – Белл глубоко затянулась, выпустила дым через нос. – В общем, Кинлэн Гэллахер – твой папочка. Тут и спрашивать нечего.

– Но ты всегда говорила, что моим отцом был рыжебородый нефтяник...

– А что? Не могла же я всему городу доложить, что Гэллахер обрюхатил меня, – резонно заметила Белл. – Кроме того, между нами существовал договор.

– Что еще за договор?

– Самый обычный договор. Он дает мне деньги – я молчу.

Мир поплыл, затуманился. Джейд прикрыла глаза, чтобы справиться с головокружением.

– И все-таки я не могу поверить в это.

– Черт побери, детка, – скривилась Белл, – ты вроде умна, но иногда кажется, что Бог дал тебе мозгов не больше, чем корове. А почему, ты думаешь, тебя так привечали на чудесном ранчо Гэллахеров? Привечали, пока ты не испортила свою сладкую жизнь, свистнув у мисс Лилиан ее дурацкие побрякушки.

– Я ничего у нее не брала – Как бы там ни было, – пожала плечами Белл, – правда в том, что ты от Кинлэна Гэллахера такая же плоть и кровь, как Шелби. Или Рорк.

На следующий день, направляясь на арендованном автомобиле в аэропорт Оклахома-сити, Джейд вдруг так затрясло, что ей пришлось съехать на обочину. Заглушив мотор, она попыталась обрести равновесие – душевное, главным образом. В голове было пусто. Остались только ощущения, и самое страшное из них – это ощущение черной зияющей дыры, которую пробил в ее жизни Кинлэн Гэллахер.

В сердце будто воткнули ледяной обоюдоострый стилет.

Весь полет до Нью-Йорка Джейд пыталась убедить себя, что мать сказала не правду. Но зачем?! Да, она не сказала Белл о примирении с Рорком, об их отношениях. И об Эми умолчала.

Для Белл все, что касалось Рорка, уже было прошлым.

Когда в разговоре с матерью Джейд начала высказывать сомнения, та четко я подробно, чего давно не бывало, изложила все подробности их отношений с Кинлэном.

Самолет начал спускаться над аэропортом Кеннеди Джейд вынуждена была признаться себе, что не было у Белл никаких причин лгать.

Кинлэн Гэллахер – ее родной отец. Она попыталась осознать, что это может значить и каково ей теперь будет жить, ощущая себя родней той же Шелби.

Впрочем, вряд ли это могло иметь какое-то значение. Она росла, не зная, что такое отец.

Кинлэн Гэллахер отнюдь не увлекался исполнением отцовских обязанностей. Выдал однажды порцию спермы – и все. Поведение, достойное разве что бродячего кота, регулярно обходящего свою территорию. Ничего, кроме отвращения, она к нему не испытывала Пожалуй, еще ненависть.

И желание ранить его так же, лак он ранил ее.

И Эми.

Шасси самолета коснулась посадочной полосы, и в этот момент Джейд была сокрушена – Эми глухая! Врачи так и не нашли никаких видимых причин этого серьезного порока. Но сейчас Джейд поняла все. Ее славная, очаровательная Эми брошена в мир тишины и молчания потому, что ее мать и отец – брат и сестра. Это было страшное, сокрушительное, невыносимое открытие.