Ранневизантийский город (Антиохия в IV веке)

Именно потому, что патронат солдат не обеспечивал в должной мере защиту интересов деревни, крестьяне в конце концов ищут покровительства более могущественных и влиятельных лиц, военных командиров, которые в силу своего положения могли оказать поддержку деревне против куриалов, чиновной администрации, в суде (XLVII, 13). Эти люди уже были заинтересованы и реально могли закрепить свою власть над отдавшейся под их патронат деревней (XLVII, 13-18). Арман показал, что в качестве таких военных патронов нередко выступали командиры - местные влиятельные собственники.129 Соответствующий указ Кодекса Феодосия также говорит о том, что во второй половине IV в. военные командиры, пользуясь своим влиянием, активно приобретали земли там, где были расположены их части.130 Таким образом, превращение земли патронируемых в собственность патрона - военного командира были совершенно реальной угрозой их положению независимых собственников.

Но если в пограничных районах антиохийской округи широкое развитие получил военный патронат, то в "гражданской" форме он был не менее развит около самой Антиохии и на западе антиохийской округи. Картина здесь в принципе такая же. Так, в конце IV в. одна из крупных свободных деревень на Амане, задолжавшая государству 100 номизм подати, отдается под патронат клирика, заплатившего за нее недоимки.131 Источники сообщают и о другом типе патроната. Вблизи от Антиохии богатый собственник, адвокат Микседем, воспользовавшись затруднением свободных деревень и выступая в качестве защитника их интересов в городе, превратился в патрона этих селений. Причем Микседем постепенно настолько утвердил свою власть над патронируемыми деревнями, что их жители уже "работают более на Микседема, чем на себя" (Liban., XXXIX, 10). От них ему поступали ячмень, пшеница и остальные продукты. Он, по словам Либания, "не стыдится бедности людей, из-за него впавших в нее" (Liban., XXXIX, 10). Весьма энергично Микседем стремился распространить свое влияние и на "другие деревни" - ??? ?????? ???,?? ??????? ????? ??????? (XXXIX, 11). Рассказ о Микседеме убедительно показывает, как активно во второй половине IV в. происходил в антиохийской округе переход под патронат мелких свободных земельных собственников целыми деревнями они отдавались под покровительство сильных и влиятельных людей. Но не только крестьяне ищут патрона, сами патроны, познав всю выгоду от развития патронатных отношений, весьма энергично стремятся распространить свой патронат даже на те селения, которые, по-видимому, еще не очень остро нуждались в нем. Таким образом, тяга к установлении патронатных отношений как со стороны самих крестьян, так и со стороны крупных собственников, способствовала тому, что этот процесс протекал исключительно активно и приводил к быстрому сокращению весьма значительной в антиохийской округе прослойки мелких земельных собственников.

В то же время данные Либания о Микседеме при внимательном их рассмотрении опровергают мнение о том, что патронат в антиохийской округе не ухудшил, в конечном свете, положения обратившихся к нему мелких земельных собственников. Как мы видим, Либаний подчеркивает, что крестьяне, ставшие под патронат Микседема, из-за него "впали в бедность" "работают скорее на Микседема, чем на себя" - ???????? ?????? ? ?????? ?????? ?????????? (XXXIX, 11). Либаний, как противник патроната, может быть, несколько сгущает краски в оценке реального положения ставших под патронат земельных собственников. Но именно эта враждебность его к институту патроната и побуждала Либания подчеркивать те стороны патроната, которые, видимо, уже вызывали опасения как у оказавшихся под властью патрона свободных крестьян, так и у тех, кто еще подумывал о переходе под покровительство. То, что Либаний смог прямо показать, как патронат приводил в лучшем случае лишь к весьма кратковременному улучшению их реального положения, свидетельствует о том, что, по-видимому, в конце IV в. уже все более явственно начинала ощущаться и "обратная" сторона патроната все большее усиление зависимости патронируемых от своего патрона. Едва ли можно говорить о каком-либо улучшении реального положения мелких земельных собственников, если они еще больше "впадают в бедность" под покровительством этого патрона.

Таким образом, у нас нет достаточных оснований утверждать, что в Северной Сирии развивались какие-то особые формы патроната, которые не только позволили мелкому свободному крестьянству сохранить свою собственность на землю, но и укрепить свое положение. Развитие патроната в некоторых районах Северной Сирии было усложнено такой промежуточной формой как патронат солдат, но оно неизбежно в конечном счете приводило к усилению зависимости крестьянина от патрона, к потере им своей земли. В этом отношении нельзя не согласиться с мнением Г. Г. Дилигенского о том, что "процесс мобилизации земли, как правило, сопровождался в IV в. не обезземеливанием сельчан, но их закабалением и превращением в зависимых работников крупных поместий. Экспроприация колонов была завуалирована тем фактом, что они продолжали сидеть на своей земле и пользоваться своим индивидуальным хозяйством".132 Но если на Западе, где в силу отсутствия общины господствовали индивидуальные формы патроната, сразу же ставившие мелкого земельного собственника в полную зависимость от магната и ускорявшие утрату им своей земли,133 то на Востоке дело обстояло несколько сложнее. Здесь под патронат переходила целая деревня, выступавшая как единый, достаточно сплоченный коллектив, на "усвоение" которого патрону требовалось значительно больше времени. Вероятно, известную замедляющую роль играло и то, что целая община, в отличие от отдельного мелкого земельного собственника, была слишком заметной податной единицей, чтобы она могла быть легко и быстро перехвачена крупным землевладельцем у государства. Патронат развивался как постепенное отчуждение свободной деревни из сферы государственной власти, постепенное укрепление прав патрона.

Данные о сирийском патронате во многом отражают общую картину его эволюции. Первые симптомы широкого распространения патроната, как известно, относятся к 360 и последующим годам. Вскоре после первого эдикта о патронатах, изданного для Египта, в 368 г. был обнародован новый указ, запрещающий патронат уже на всей территории восточных провинций.134 Вероятно он в какой-то мере относится и к Сирии. Однако массовый характер, как показывает речь "О патронатах", относящаяся к 387-391 гг., переход под патронат приобретает в последние десятилетия IV в., когда на положении мелкого свободного крестьянства, consortia convicanorum, уже в полной мере стал сказываться результат роста налогового бремени в течение IV в. То обстоятельство, что массовый переход мелких земельных собственников под патронат ухудшал положение куриалов, обязанных из своего кармана уплачивать недостающую сумму подати государству и особенно то, что патронатное движение широко распространилось среди рабов и колонов средних землевладельцев-куриалов, подрывая их благополучие, в том числе и самого Либания - все это и явилось причиной искажения им подлинных причин перехода под патронат как свободного крестьянства, так и зависимых земледельцев.

Исходя из освещения Либанием характера патроната, к которому прибегали антиохийские convicani, некоторые исследователи считают, что он приводил не к переходу их в зависимость от патрона, а к укреплению их самостоятельности, способствовал укреплению мелкой земельной собственности.135 Важнейшее доказательство этого П. Пети видит в том, что у Либания в речи "О патронатах" не говорится о переходе земли в собственность патрона. Но ведь закрепление прав патрона над патронируемой деревней представляло длительный и постепенный процесс, в ходе которого патрону приходилось преодолевать сопротивление деревни. Но поскольку патрон, как правило, был могущественным лицом, он был достаточно сильным не только для того, чтобы оказывать деревне покровительство, но и для того, чтобы утвердить свою власть над деревней. Покровительство не оказывалось безвозмездно. Деревня расплачивалась с патроном либо натуральными платежами, либо предоставлением ему каких-либо преимущественных прав в деревне, в частности использования общественной земли (MPG, 82, 1420-1421). Как показывает пример уже упоминавшейся деревни на Амане, вероятно, нередко патронатные отношения возникали в связи с уплатой богатым человеком задолженности деревни фиску, что превращало ее в должника патрона. Все это позволяло ему закрепить свою власть над деревней, постепенно присвоить ее земельную собственность. В начале V в. был сделан важный шаг на этом пути. В 415 г. был издан эдикт, узаконивавший все патронаты до 397 г.136 Видимо, к этому времени и антиохийские патроны XLVII речи Либания прочно закрепили свою власть над значительной частью свободных деревень антиохийской округи. В связи с этим нельзя не согласиться с А. П. Рудаковым, который утверждал, что "в Сирии... свободные ????? особенно сильно были захвачены процессом концентрации в руках крупных собственников".137 Таким образом, для антиохийской округи IV в. в целом приходится, видимо, говорить не об укреплении и развитии мелкой земельной собственности, а о постепенном сокращении прослойки" мелких собственников, поглощении ее крупным землевладением. Археологические же данные о жизни антиохийской деревни не могли отразить этот процесс, который происходил путем постепенного включения свободных деревень в состав владений крупного собственника, включения, не менявшего внутреннего уклада хозяйственной жизни деревни.

Другим важным вопросом эволюции аграрных отношений является вопрос об эволюции средней земельной собственности, муниципального землевладения. Упадок его в IV в. несомненен. Но вопрос о внутренних причинах этого упадка представляет значительный интерес. Как мы показали выше, хозяйства средних городских землевладельцев, восточных провинций может быть немногим в большей мере основывались на использовании труда рабов, чем крупные. Поэтому основные различия между ними, видимо, прежде всего следует искать в сфере хозяйственных отношений между господами и колонами.

Либаний приводит достаточный материал для того, чтобы получить представление о положении антиохийского куриала, его отношении к своей земельной собственности, своему имению. Как правило, антиохийский куриал собственник одного, редко двух поместий среднего достатка (??????? Liban., II; XXIII; XVI). В лучшем случае ему могло принадлежать еще один или несколько небольших доходных участков около Антиохии. Как правило, земельные владения куриалов являлись единственным источником их доходов. Поместье обеспечивало городской дом куриала основными продуктами, а летом в нем жила его семья. Остающиеся продукты продавались и составляли денежный доход куриала. Однако главная задача поместья - обеспечение нужд господского дома. Отсюда известное стремление куриалов обзаводиться поместьями там, где возможно было поликультурное хозяйство, способное максимально обеспечить потребности господского дома. В такой местности было расположено и имение Либания.

Стремление более полно обеспечить себя основными продуктами за счет своего хозяйства неизбежно было связано с существованием в среднем поместье значительного господского хозяйства. Соответственно и использование труда рабов (Liban., LVIII, 7) и колонов в господском хозяйстве было более значительным. Как явствует из XLVII речи Либания, конфликты колонов со своими господами - средними земельными собственниками, куриалами, в основном происходят из-за земледельческих работ, требуемых господином.138 Таким образом, в поместьях, принадлежавших средним землевладельцам, вероятно существовали не особенно благоприятные условия для развития и укрепления хозяйственной самостоятельности колонов. И скорее они не улучшались, а ухудшались, так как по мере сокращения применения рабского труда, ограниченными из-за обеднения куриалов возможностями использования труда наемных работников, они, будучи заинтересованы в сохранении значительного господского хозяйства, были вынуждены все шире привлекать к работе в последнем своих колонов. Колоны куриалов были более тесно связаны с хозяйством господина, фактически находились в большой зависимости от него.

Не вызывает никакого сомнения также и то, что бремя куриальных повинностей в IV в. становилось все более разорительным. В связи с этим куриалы были вынуждены усиливать эксплуатацию своих поместий. Иоанн Златоуст самыми мрачными красками рисует положение колонов: "На несчастных колонов, - сообщает он, - умирающих с голода, взваливают бесконечные, невыносимой трудности работы; от них требуют непосильных услуг, их третируют, как ослов или мулов, или как камни, не давая даже перевести дыхание. Независимо от того, приносит ли их участок доход или нет, с колонов требуют тех же повинностей, не имея никакого снисхождения" (MPG, 58, 531). Из рассказа Феодорита Киррского следует, что даже наиболее состоятельные члены курии эксплуатировали свои имения, не считаясь с реальным положением зависимых от них земледельцев. Этот рассказ рисует полную напряженного драматизма картину взыскания натуральных поборов с деревни, пострадавшей от неурожая, собственником земли, куриалом Летоем. Ни явно бедственное положение деревни, ни мольбы и слезы крестьян, ни просьбы местного священника не побудили Летоя хоть на иоту уменьшить побор с крестьян. Лишь взыскав все сполна, он выехал в Антиохию (MPG, 82, 1024).

Естественно, что все возраставший нажим куриалов на своих земледельцев вызвал растущее сопротивление с их стороны, и куриалам приходилось все чаще использовать власть курии, муниципальную полицию для подавления недовольства колонов. По словам Либания, если колоны (???? ??? ??? ?????????) не согласятся с вымогательствами своих господ, то "разговор короткий - стражник с веревками - в имение (?????) и камера принимает заключенных" (XIV, 5). "Жестокость господ, - пишет он, - ежедневно без меры прибегает к этому средству, так как легко заключить в оковы человека, которого закон вынуждает молчать и тогда, когда с ним поступают неправо" (XIV, 5).

С помощью муниципальной организации, осуществлявшей административно-фискальную власть над антиохийской округой, куриалы могли выколачивать из своих земледельцев необходимые им средства, но все более явственно вырисовывающимся результатом такой хищнической эксплуатации поместий было быстрое экономическое истощение принадлежащих им хозяйств, разорение земледельцев. Этим в значительной мере и был вызван прогрессирующий упадок средних поместий, неуклонно нараставшее общее обеднение сословия куриалов.

Поэтому недовольство земледельцев, сидевших на их землях, было особенно сильным, Отсюда их настойчивое стремление укрыться от невыносимого гнета под сенью патроната. Как показал Цулюэта, развитие патроната наносило наиболее серьезный ущерб куриалам.139

Речь Либания "О патронатах" подтверждает правильность, этого вывода. Причем она показывает, что особая трудность для куриалов в связи с развитием патроната в Сирии, как, вероятно, и во многих других провинциях восточной части империи, заключалась в том, что значительная часть их земледельцев была свободными колонами, обрабатывавшими землю на определенных условиях, юридически свободных лиц, имевших право протестовать против притеснений со стороны собственника земли - куриала.

Вероятно куриалы, заинтересованные в усилении эксплуатации своих колонов, особенно активно использовали стремление государства к прикреплению колонов. Раньше, когда муниципальная организация была сильна, они имели достаточно возможностей как для эксплуатации своих колонов, так и для поддержания власти над ними. Формальная свобода этих колонов весьма сильно ограничивалась реальным соотношением сил между ними и господином. В эксплуатации своих колонов куриал мог в полной мере опираться на находившуюся в руках сословия куриалов муниципальную организацию, которая располагала широкими административными и полицейскими правами на городской территории. Теперь же были достаточно сильны и те силы, которые, используя в своих интересах сложившееся положение, могли со все большим успехом противостоять слабеющей куриальной муниципальной организации - крупные землевладельцы, сенаторы, чиновники, военное сословие. Эдикт 399 г. (СТ, XI, 24, 4) перечисляет категории лиц, выступающих в качестве патронов. Это, прежде всего, magistri utriusque militiae, comites, proconsules, vicarii, Augustales, tribuni, т. е. крупные землевладельцы, сенаторы, представители военно-чиновной верхушки империи.

Разными путями происходил переход колонов, сидевших на землях куриалов, под патронат более сильных и влиятельных лиц. Здесь мы видим и прямое бегство отдельных земледельцев. По словам Либания, "немало людей... отправляются к этим сильным людям, ...чтобы воспользоваться их беззаконным могуществом" (XLVII, 17). Иногда это целые деревни, которые, противодействуя "лихоимству" господина земли, прибегают к помощи соседних крупных собственников (XLVII, 11). Либаний, сам оказавшийся жертвой патроната, подробно рассказывает свою историю, которая проливает яркий свет на конкретные пути развития этого института. Мы не знаем, возросло ли в IV в. бремя, ложившееся на колонов Либания. Естественно предполагать, что, стремясь представить себя несправедливо обиженным, он скромно умалчивает об этой немаловажной стороне дела.140 Но даже вполне допустимо, что их повинности и не увеличились в значительных размерах, так как Либаний был свободен от повинностей декурионата и, следовательно, находился в более выгодном положении, чем куриалы. Тем не менее и его земледельцы, свободные колоны, на протяжении четырех поколений обрабатывавшие его землю, отказались выполнять требования господина. Тогда он прибег к старому испытанному средству - подал в суд жалобу на своих колонов. Немедленно часть из них была схвачена и брошена в тюрьму и началось расследование. Сначала дело шло в пользу Либания (XLVII, 13). Тогда оставшиеся на свободе колоны нашли влиятельного покровителя в лице одного из военных командиров (?????????). За обильные приношения продуктами и деньгами он оказал им поддержку в суде и Либаний проиграл свою тяжбу с колонами.141 Неизвестно, как развивались дальше отношения Либания с ними. Однако другие данные той же речи рисуют по существу дальнейшее развитие сложившейся ситуации. Мы видим, что в лице такого влиятельного и сильного покровителя деревня постепенно приобретала постоянного патрона, который поддерживал ее в борьбе как против собственника земли, так и против притеснений "извне".

Как видно из речи, колоны куриалов искали покровительства влиятельных собственников против своих не только потому, что они притесняли их, но и потому, что многие господа оказывались не в состоянии оградить их интересы от посягательств других (XLVII, 22-25). За этот патронат деревня расплачивалась с патроном частью причитавшихся собственнику земли взносов, т. е. фактически за счет господина. Как говорит Либаний, на деле у деревни оказывался не один, "законный" (XLVII, 22- 25), а два господина. Дальнейшее развитие этой ситуации приводило к тому, что более сильный, т. е. патрон, постепенно выживал более слабого - господина земли и завладевал его имением. Чаще всего борьба заканчивалась тем, что лишившийся значительной части своих прежних доходов, притесняемый патроном, куриал беднел, разорялся (XLVII, 32) и оказывался вынужденным за бесценок продать свое имение патрону, который, таким образом, становился его полным собственником.

Вынужденная продажа средними собственниками-куриалами своих земельных имуществ во второй половине IV в. становится широко распространенным явлением. Либаний часто рассказывает о том, что влиятельные собственники, чиновники и военные "за небольшую цену приобретают имущество своих соседей, которые не в состоянии вынести непрерывных злоключений" (L, 12).

Этим вопросам вынуждено было уделять все большее внимание и правительство. Эдикт 387 г. специально посвящен рассмотрению случаев, когда куриал продает свое имущество "будучи вынужден влиянием покупателя" (СТ, X, 34, 1). Огромная роль патроната в упадке среднего землевладения не вызывает сомнения. Именно possesores средней руки больше всего страдали от развития патронатных отношений.

В связи с этим нельзя признать убедительными попытки некоторых исследователей, в частности Арман, на основании антиохийского материала, противопоставить военный патронат гражданскому, показать, что военный патронат в равной мере подрывал благополучие как средних, так и крупных собственников.142 Безусловно, крупные влиятельные собственники лишь случайно могли потерпеть ущерб от развития патронатных отношений, и как гражданский, так и военный патронат укреплял их позиции. Выдвинутые в подкрепление этой теории доводы по существу основываются лишь на доказательстве того, что Либаний, который был собственником двух-трех небольших имений, являлся крупным землевладельцем. Но попытка представить Либания крупным собственником встретила в последнее время серьезные возражения в зарубежной литературе. П. Пети, специально исследовавший вопрос об имущественном положении Либания, "весьма убедительно показал, что у нас нет достаточных оснований причислять его к крупным землевладельцам.143 Но опровергнув утверждения Армана, Пети тем самым доказал, что даже наиболее состоятельные из средних землевладельцев нередко становились жертвой развития патронатных отношений. Тем более от него должны были страдать менее состоятельные куриалы. В свете этих данных становится все более очевидным, что развитие как гражданского, так и военного патроната шло в одном направлении - оно подрывало материальное благополучие средних землевладельцев.

Со второй половины IV в. упадок среднего землевладения принимает исключительные размеры. Если в первой половине IV в. этот процесс проходил во многом еще подспудно, незаметно, постепенно подтачивая среднее, куриальное хозяйство, то во второй он уже раскрывается в самых ярких его внешних проявлениях.

Произведения Либания позволяют проследить этот процесс. Если в первой половине IV в. экономический упадок хозяйства среднего землевладельца-куриала явственно сказался лишь на части куриалов, наиболее бедных, собственниках одного небольшого имения, бывшего единственным источником их доходов, то во второй половине IV в. он уже в полной мере сказался на хозяйстве основной, средней прослойки куриалов, собственников одного-двух небольших имений и различных имуществ: домов, небольших земельных участков, приносивших дополнительный доход, и даже на части наиболее состоятельных куриалов. Вся вторая половина IV в. - это бремя продажи куриалами своих имуществ, драматично описанное Либанием. Куриалы среднего достатка, солидные и уважаемые в городе собственники, были вынуждены расставаться со своими имуществами. Сначала они продавали самые небольшие из своих имений, рассчитывая этим если не совсем, то надолго поправить свои дела. Либаний в это время все чаще говорит о куриалах, у которых остается "одно-единственное имение", "их последняя надежда" (XIV, 18). Затем начиналась упорная борьба за сохранение этого источника их существования. Предпринималось все возможное, чтобы избежать, отсрочить его продажу. Куриал расставался со своим имуществом, которое приносило ему дополнительный доход - городским доходным домом, отдельными небольшими участками земли под городом. Продавалась также часть имущества городского дома - внешнее свидетельство достатка куриала, которое нередко скрывало его фактическое обеднение. Приходилось продавать драгоценную утварь, накопленную поколениями его предков, рабов из городского дома- прислужников, воспитателей детей, кормилиц (Liban., XLVII, 8). Когда все эти средства были исчерпаны, куриалу не оставалось ничего иного, как занимать под свое последнее имение. Наконец наступала и его очередь. Родовое имение куриала, в котором находились могилы многих поколений его предков, опутанное долгами, шло на продажу с молотка. Теперь "куриал вычеркивается из списка курии, причем не губка стирает буквы, а отсутствие имущества" (Liban., XLVII, 9-10). Как показывает судьба друга Либания, одного из наиболее богатых куриалов Антиохии Олимпия, в таком положении оказывались и некоторые богатые куриалы (Liban., LXIII). "Сколько состояний (куриалов. - Г. К.) перешло к другим", "другие обрабатывают их имения" - горько сетует Либаний по поводу упадка среднего, куриального землевладения (XXIII, 22).

В чьи же руки переходили поместья куриалов? Мы не имеем сведений о покупке земли куриалов мелкими земельными собственниками, зажиточными крестьянами. Следовательно, едва ли в сколько-нибудь заметных размерах мелкая земельная собственность могла укрепиться за счет средней. Поэтому нам представляется маловероятным мнение Чаленко, что средние имения могли распадаться на более мелкие хозяйства - фермы состоятельных крестьян-собственников земли.144 Имеющиеся в нашем распоряжении данные показывают, что известная часть земель обедневших и разорившихся муниципальных землевладельцев приобреталась более богатыми куриалами principales, ?????? постепенно превращавшихся за счет разорения остальных в крупных земельных собственников - ?????? ??? ??????? (Liban., XLVIII, 37; II, 54). Но у нас нет никаких оснований считать, что именно к ним перешла большая часть куриальных поместий. Подавляющее большинство покупателей были крупными землевладельцами, чиновниками, военными, богатыми торговцами, ростовщиками (Liban., XI, 7, 11, 12, 34, 54; XLVIII, 37). Многочисленные выдвинувшиеся на гражданской или военной службе чиновники и военные командиры, разбогатевшие ростовщики, люди, не имевшие раньше земельных владений, в IV в., "не торгуясь", скупали поместья куриалов (Liban., II, 12). "Другие хозяйничают в их поместьях", с горечью писал Либаний (XLVIII, 3).

Яркую картину мобилизации земельной собственности в руках крупных землевладельцев в IV в. рисует Иоанн Златоуст. Он не только подтверждает данные Либания об активном движении земельной собственности, рассказывая, что в его время на городской площади - основном центре торговых сделок непрерывно шли покупка и продажа поместий, участков, но и сообщает о том, что эта земля в основном переходила к крупнейшим собственникам. Он говорит о их "ненасытной жадности" к приобретению земли, о том, что они ни перед чем не останавливаются в стремлении увеличить свои владения (MPG, 47, 363-364). "Они покупают ценные имения" (?????? ??????????????), "предъявляют притязания на соседние земли не для своей собственной безопасности, но в ущерб своим ближним, подобно быстро распространяющемуся огню, грабя своих соседей" (MPG, 47, 360; 51, 344; 56, 61). Честными и нечестными путями они присоединяют к своим землям новые "тысячи плетров земли". Стремительный рост богатства и могущества отдельных домов в Антиохии, рост числа сенаторов, происходивших из этого города, в течение IV в. 145 может служить косвенным подтверждением быстрого укрепления крупной земельной собственности за счет средней и мелкой.

Интенсивный в IV в. переход средних и мелких земельных имуществ в руки богатейших собственников вносил изменения в экономическую жизнь городской округи. Статистически безусловно невозможно учесть каково было соотношение крупной, средней и мелкой земельной собственности. Но определенная сумма данных дает достаточные основания предполагать, что в антиохийской округе до конца III-начала IV вв. в руках средних и мелких землевладельцев находилась не меньшая, если не большая часть антиохийской округи. В Антиохии в конце III-начале IV вв. было 600 куриалов (Liban., XLVIII, 3). Даже если только половина их - куриалы среднего достатка и более богатые владели двумя-тремя поместьями, то это значит, что им принадлежало не менее 1000 средних поместий. Если к этому прибавить земли более мелких городских земельных собственников, многих сотен свободных деревень, которые источники характеризуют как "большие и многонаселенные" (????? ??????? ??? ????????????), то, учитывая общие размеры территории антиохийской округи, можно говорить по крайней мере о равенстве мелкой и средней, с одной стороны, и крупной земельной собственности, с другой. Таким образом, едва ли было бы ошибкой утверждать, что IV век в жизни антиохийской округи был временем установления абсолютного господства крупной земельной собственности.

Переход поместий муниципальных землевладельцев-куриалов в руки крупных земельных собственников не мог не вносить изменений в хозяйственную жизнь средних поместий. Можно предполагать, что в большинстве случаев крупный собственник не был заинтересован в сохранении собственного господского хозяйства в этих поместьях, так как он имел широкие возможности удовлетворять разнообразные запросы своего дома из большого числа поместий и владений различного хозяйственного направления. Также и сама вилла, господский дом, в котором семья куриала жила часть года и которая была важным центром не только хозяйственной эксплуатации всего имения в целом, но и центром господского хозяйства, за редким исключением, когда она была расположена в особенно удобной и красивой местности, утрачивала всякий интерес к ее сохранению со стороны крупного собственника. Не следует ли именно с этим связывать факт упадка средних вилл в IV-V вв., зафиксированный Чаленко?

Ликвидация или сокращение собственного господского хозяйства в средних поместьях с переходом их в руки крупных землевладельцев изменяла и хозяйственные отношения в этих поместьях. В результате создавались более благоприятные условия для дальнейшего сокращения применения рабского труда, укрепления хозяйственной самостоятельности колонов, прежде обязанных все возраставшими работами на господской земле.

Не с этим ли переходом средних поместий к крупным землевладельцам и стоит в связи их хозяйственное раздробление, засвидетельствованное Чаленко? В находившейся на землях крупного собственника деревне вообще могло не существовать какого-либо господского центра ее эксплуатации. Как видно из рассказа Феодорита Киррского, землевладелец или его представители могли посещать такую деревню лишь для получения того, что причиталось господину с колонов, а в остальном деревня пользовалась полной хозяйственной самостоятельностью (MPG, 82, 1413). Разбросанность и многочисленность владений крупных земельных собственников, которая, по-видимому, была характерна не только для антиохийской округи - в значительной своей части горной области, не способствовавшей образованию крупных сплошных территориальных владений, определяла и распределение центров их хозяйственной эксплуатации. Если в среднем поместье господская вилла была обязательно центром ее хозяйственной эксплуатации, то крупный собственник мог иметь один центр на несколько своих владений. Он мог сложиться в месте наиболее удобном для контроля над хозяйственной жизнью ряда близлежащих к нему владений. В то же время он должен был находиться в месте, наиболее удобном для связи с Антиохией. Видимо, поэтому в IV-V вв. быстро растут крупные селения, расположенные на путях в Антиохию, и крупные виллы в них. Известный интерес представляет и появление в таких больших поселках на массиве Белус больших, оснащенных сложным оборудованием, обеспечивавшим изготовление большого количества масла, "предприятий", которые, по мнению Чаленко, принадлежали крупным собственникам.146 На этих предприятиях и могла производиться переработка продуктов, поступавших сюда из всех близлежащих владений крупного собственника,

Наряду с такими центрами хозяйственной эксплуатации, крупные собственники, как показывают археологические данные и материалы других источников, в IV-VI вв. интенсивно строили большие роскошные виллы для отдыха с множеством различного рода построек для развлечений в красивейших местах своих владений, в курортном предместье Антиохии - Дафне. Яркими примерами такого рода построек являются вилла в Якто, ряд роскошных вилл Дафны, открытых во время раскопок.147

В целом изучение крупных вилл II-VI вв. показывает определенную их эволюцию, несомненно отражавшую изменение их хозяйственного значения. Меняется и их внешний облик. Если в более простых по своей архитектуре виллах II-III вв. все подчинено прежде всего практическим, хозяйственным интересам, что нельзя не связывать с существованием более развитого господского хозяйства, то виллы IV-VI вв. в большей мере выступают как место отдыха и развлечений их владельцев. Их хозяйственное назначение нередко отступает на второй план.148 Иоанн Златоуст упрекал богатейших землевладельцев Антиохии второй половины IV в. в том, что они строят в своих поместьях роскошные бани, постройки для разного рода развлечений, вводят "изнеженные нравы" (MPG, 60, 147).

Несколько большие возможности укрепления своей хозяйственной самостоятельности, своего мелкого хозяйства, которые имелись у земледельца крупного собственника, были для него немаловажным фактором. Представляли они интерес и для господина. В эпоху, когда "мелкое хозяйство снова сделалось единственно выгодной формой земледелия",149 некоторое укрепление хозяйственной самостоятельности колонов, повышая их заинтересованность в результатах своего труда, безусловно, смягчало для крупного собственника экономическое воздействие кризиса рабовладельческого способа производства, делало его хозяйство экономически более крепким и доходным, чем хозяйство среднего собственника. В этом и следует видеть одну из внутренних причин быстрого упадка в IV в. средней земельной собственности и укрепления крупного частного землевладения.

К раздроблению господского хозяйства крупных собственников толкали не только устремления их колонов, но, вероятно, и известное понимание ими собственной выгоды. Развитию этого процесса, видимо, способствовал также и сам рост крупной частной земельной собственности, постоянное присоединение к землям богатых владельцев новых имуществ, территорий свободных деревень, переходивших под их патронат,150 что само по себе не могло не разрушать прежней хозяйственной целостности их поместий. С другой стороны, крупный землевладелец, в отличие от среднего, мог предоставить большую хозяйственную самостоятельность своим колонам, не опасаясь угрозы ослабления или утраты своей власти над ними, поскольку он обладал реальными возможностями обеспечить их эксплуатацию и подчинение. Рассмотренный выше конфликт Либания с его колонами, преимущественное развитие патроната на землях средних собственников свидетельствуют о том, что в условиях укрепления хозяйства мелкого самостоятельного землевладельца средний собственник уже не всегда мог собственными силами обеспечить их эксплуатацию и подчинение. Ему, как видно из Либания, приходилось в этом отношении все больше рассчитывать на помощь слабевшей муниципальной организации и чиновного аппарата.

В отличие от него, крупный собственник осуществлял эксплуатацию и контроль над деятельностью массы мелких хозяйств через небольшой, но гибкий аппарат управляющих, о котором постоянно упоминает в своих произведениях Иоанн Златоуст, а подчинения земледельцев он достигал не только своим авторитетом и влиянием, но и наличием достаточной и мобильной силы. Если у Юста антиохийского в эпоху Диоклетиана было 1000 частных солдат, то антиохийские магнаты выезжали в свои поместья в сопровождении свиты из 1000-2000 человек силы, вполне достаточной для поддержания своей власти.151 Благодаря этим возможностям они могли полностью использовать стремление государства к прикреплению колонов для утверждения собственной власти над ними.152

Однако все вышеизложенное отнюдь не означает, что в крупных поместьях не было господского хозяйства. Оно сохранялось там, где это было необходимо для собственника или экономически выгодно ему. Но он, в отличие от среднего собственника, бедневшего куриала, имел более широкие возможности сочетать на господской земле труд колонов и наемных работников. Налоговый гнет, разорявший мелких земельных собственников округи, заставлял все большее их число прибегать к помощи богатых землевладельцев, за дешевую плату подрабатывать в их поместьях. Многие из этих крестьян становились должниками, постепенно превращались в трибутариев. Многие из них в течение длительного времени использовались в господском хозяйстве, а затем частично наделялись землей и превращались в наследственных арендаторов земли, колонов.153

Наряду с ростом крупной частной земельной собственности, в антиохийской округе по существу в течение IV в. сложилось крупное церковно-монастырское землевладение. До IV в. земельная собственность христианской церкви на территории Антиохии, как и в большинстве остальных областей империи, была ничтожна. Ее основу заложили крупные дарения императоров, начиная с Константина и Констанция, давшего церкви право приобретения земельных имуществ (СТ, 1, 2, 1) и частных лиц.154

Огромные податные привилегии церкви в немалой степени способствовали росту ее земель, успешной деятельности церкви как патрона.155 Стремясь к приобретению земель, антиохийская церковь в IV в. не останавливалась перед прямым ее захватом. Языческие противники христианства открыто упрекали церковь в чрезмерной жадности к приобретению земельных имуществ. Император Юлиан с удовлетворением отмечал, что в его время церковники лишены возможности "присваивать владения других".156 Либаний неоднократно укорял церковь за то, что она "покушается на чужие поместья" (Liban., XXX, 9-11, 54; XXXI, 52). Рост церковных имуществ в IV в. был столь быстрым, что церковь с трудом успевала осваивать их, осуществлять хозяйственную эксплуатацию своих земель. Поэтому хозяйственные заботы настолько занимали служителей церкви, что клирики, как отмечал Иоанн Златоуст, тратили большую часть времени на управление и хозяйственную эксплуатацию церковных имуществ, а не на свою деятельность духовных пастырей. "Теперь, - писал он, - священники божьи хлопочут и о сборе винограда, и о жатве, и о продаже, и о покупке..." (MPG, 58, 763-764). Епископы же, в ведении которых находились все имущества церкви, "в такого рода заботах превзошли даже управляющих, экономов... они каждый день заняты тем, чем обыкновенно занимаются сборщики, приемщики, счетчики и казначеи" (MPG, 58, 762).

В течение IV в., наряду с маленькими деревенскими и поместными церквями, в антиохийской округе, в наиболее крупных селениях появляются большие церкви, которым принадлежали обширные земельные владения.157 Окружавшие эти церкви многочисленные хозяйственные помещения свидетельствуют о том, что постепенно утверждая господство в деревне, подчиняя себе соседние селения, они превращались в крупные центры хозяйственной эксплуатации. Археологические материалы Серджиллы и Брада рисуют именно такую картину и целиком подтверждают справедливость слов Иоанна Златоуста.158

Однако еще более значительным, чем церковное, было монастырское землевладение. С начала IV в. в антиохийской округе распространяются различные формы индивидуального подвижничества. Эрмиты первоначально селились в местах, наиболее удаленных от городов и деревень. Быстрый рост их поселений привел к образованию монастырей.

Первый монастырь в антиохийской округе появился в Гиндаре в последние годы правления Константина. Основная же их масса возникла в антиохийской округе во второй половине IV в.159 К концу IV и особенно в V вв. она стала районом мощного монастырского землевладения. Небольшие монастыри были разбросаны повсеместно. Так, только на сравнительно небольшой равнине Дана в V в. было около 40 монастырей, а к концу VI в. число их возросло до 80.160 В конце IV начале V вв. появляются крупные монастыри. Например, в монастыре Никертай около Антиохии в V в. было 400 монахов. Десятки монастырей насчитывали по 100-200 монахов.161 Вокруг монастырей складывались крупные монастырские хозяйства. Примерами могут служить монастыри Дейр-Турманин, Каср-эль Банат и многие другие.162 Так, хозяйство монастыря Каср-эль Банат охватывало обширную прилегающую к нему равнину. Многочисленные хозяйственные постройки, прессы, обнаруженные в монастыре, свидетельствуют о его большой хозяйственной деятельности. В ряде районов, например на равнине Дана, сложились такие огромные монастырские владения, о которых не могли и мечтать многие крупные собственники Антиохии.163 В результате церковно-монастырское землевладение охватило в V в. значительную часть антиохийской округи. Бурный рост монастырей в последней трети IV-начале V вв. нельзя не связывать с изменением положения массы мелких земельных собственников, свободного крестьянства, его усилившимся обеднением и разорением. Наличие в Сирии IV в. большой прослойки мелких земельных собственников, положение которых становилось все более трудным, сыграло важную роль в быстром развитии монастырского землевладения. Монастыри и монастырские хозяйства поглотили значительную часть свободного сельского населения антиохийской округи, превратившегося отчасти в монахов, а в основной своей массе - в монастырских колонов.

Как показывают данные Либания, монашество очень активно захватывало земли соседних свободных деревень, владения куриалов под флагом борьбы с язычеством. Уничтожая языческие храмы, оно присваивало выделенные этим храмам общественные земли деревень, поместья куриалов, расположенные среди или по соседству с бывшими владениями языческих храмов (Liban., ХХХ, 11; II, 32). В течение нескольких десятилетий конца IV-начала V вв. монастыри складываются как мощные хозяйственные организмы и к середине V в. вырабатывается и определенный тип монастырского строительства, складывается сложный комплекс хозяйственных, жилых и культовых построек.

Таким образом, эволюция земельной собственности в антиохийской округе показывает, что в течение IV в. здесь происходит интенсивная концентрация крупной земельной собственности за счет мелкой и средней. Особенно широкие размеры этот процесс принимает к концу IV - началу V вв. Развитие и укрепление мелкого хозяйства в этот период было связано не с развитием мелкой земельной собственности, а с упрочением известной хозяйственной самостоятельности основной массы колонов, что явилось следствием роста крупного землевладения. Это вполне объясняет оживление хозяйственной жизни деревни: появление деревень или отдельных крестьянских хозяйств на месте прежних жалких поселков работников вилл, появление при этих хозяйствах собственных цистерн, колодцев, небольших прессов и т. д. Но едва ли есть основания считать оживление строительной деятельности в деревне, постройку многочисленных церквей доказательством ее экономического благополучия, показателем зажиточности мелких земельных собственников. Скорее можно предположить, что это строительство велось в основном церковью, и достаточно спорным является вопрос, в какой мере оно осуществлялось силами и средствами жителей самих деревень. Та или иная степень их участия отнюдь не исключает того, что основные средства на постройку выделялись церковью, патроном (MPG, 82, 1421), господином земли, заинтересованным в строительстве ???? ??????? ??? ??????????? (MPG, 60, 147).164 Таким образом, факт широко развернувшегося церковного строительства в деревнях не может служить достаточным доказательством независимости и благополучия жителей деревень. Вполне вероятно, что это строительство шло параллельно с их превращением в колонов крупных землевладельцев.

Кроме того, в Сирии находились и значительные императорские домены.165

Материал Антиохии исключительно отчетливо показывает; как наряду с ростом крупной независимой от городов частной земельной собственности, церковно-монастырского землевладения в IV в. происходил упадок античной формы собственности, муниципального землевладения, разложение земельной основы рабовладельческого города.

В ведении муниципальной организации находились следующие земли: 1) земельные имущества, являвшиеся собственностью города как коллектива граждан (????? ??? ??????); 2) земли куриалов, обязанных муниципальными повинностями, и мелких городских земельных собственников; 3) податная округа города, на территории которой муниципальные организации осуществляли сбор податей и другие административно-фискальные функции.

Земельная собственность Антиохии состояла из земель, дарованных городу при его основании Селевкидами, дарений частных лиц и имуществ, приобретенных городом в результате покупки, перехода к городу земель его должников и т. д.166 Основу владений города составляли земли, дарованные Селевкидами, значительно меньшую часть представляли частные дарения и, по-видимому, совсем ничтожную долю составляли земли, приобретенные самим городом. В целом Антиохия еще в конце III в. обладала огромной земельной собственностью. Ей принадлежали поместья и участки самого различного характера: пахотные земли, виноградники, сады, луга, пастбища (Liban., XXX, 33; XXXI, 20; L, 5). Город имел и крупные поместья, в которых имелись колоны, рабы, различный скот (мулы, ослы, верблюды), сельскохозяйственный инвентарь и пр.167 Город являлся собственником этих имений, коллективным господином рабов и колонов, работавших на его землях. Лица, получавшие от города эти земли в аренду, пользовались доходом с них, уплачивая соответствующую плату городу (Liban., XXX, 20-24).

Наличие значительной земельной собственности у города было одним из важнейших источников доходов городской общины. Можно спорить, по-видимому, лишь о том, составляли ли доходы от собственных земельных имуществ города в конце III в. основу муниципального бюджета. Некоторые исследователи склонны преуменьшать значение городской земельной собственности.168 Однако в любом случае материал Антиохии не позволяет недооценивать ее роль в жизни города. По словам современников, "город обладал обширными земельными имуществами" (?????? ????????). 169 В Антиохии, как и в других городах, эти земли были приписаны к различным общегородским учреждениям и обеспечивали их деятельность. Причем одни из них обеспечивали нужды города "натуральным" путем, другие - денежными средствами, поступавшими от их эксплуатации. Город, как правило, не был заинтересован в непосредственном, прямом использовании своих земель и охотно сдавал их в длительную или краткосрочную аренду, обеспечивавшую ему поступление денежных доходов (Liban., XXXI, 16). Нередко он оплачивал труд находившихся у него на службе лиц, представляя им в бесплатное пользование доходные участки городской земли (Liban., XXXI, 20).

Наличие очень значительной коллективной земельной собственности гражданской городской общины, дававшей в той или иной форме всем его гражданам ту или иную долю доходов от эксплуатации общих владений города, от эксплуатации сидевших на этих землях рабов и колонов, безусловно играло важную роль в объединении всего коллектива граждан известным единством интересов. Благодаря доходам с этих земельных имуществ, городская община располагала значительными коллективными средствами. Они в какой-то степени помогали стабилизации экономических и политических отношений в городе. Принадлежавшие городу запасы продовольствия (Liban., XVIII, 195), денежные средства давали возможность, в случае неурожая, сдержать хотя бы на время рост цен на рынке и организовать закупку продовольствия в других областях. В случаях роста недовольства городской бедноты, опасного обострения противоречий между имущей и неимущей частью населения, муниципальная организация могла использовать эти средства для смягчения недовольства беднейшего населения города, развернуть строительные работы с целью дать заработок городской бедноте.

С конца III в. положение города как земельного собственника серьезно изменилось. Во время правления Константина начались конфискации городских земель, продолжавшиеся и в правление Констанция. По-видимому, у Антиохии были конфискованы те земли, которые были даны ей при основании Селевкидами, т. е. основная масса земельных имуществ города.170 Эти земли, перешедшие в res privata, были затем в значительной своей части раздарены и проданы крупным землевладельцам, чиновникам, военным командирам (Liban, XIII, 45; XXXVII, 2). Лишь часть их сохранилась в составе императорских имуществ. Характеризуя положение с городскими землями в середине IV в., Либаний писал, имея в виду и Антиохию: "города лишились старых и принадлежавших им по праву владений", что "частные дома· (?????? ??????) обогатило, а общественные (???? ?? ???????) объяло неприглядностью" (Liban., XIII, 45).

Констанций возвратил некоторым городам четверть доходов с их прежних земель (СТ, IV, 13, 5). Однако городам вернули не сами земли, оставшиеся в составе res privata, а лишь доходы с них, и, следовательно, города не восстановили своего прежнего положения собственника этих земель. Кроме того, эти доходы были специально определены на строительство и содержание городских укреплений. Как известно, до IV в. значительная часть городов не имела стен. В IV в., в связи с изменившейся обстановкой, стало необходимым укрепление городов, постройка вокруг большинства из них стен и серьезная перестройка их там, где они обветшали или разрушились. Таким образом, эти средства отнюдь не предназначались на внутренние нужды города. Поэтому Либаний говорит о продолжающемся обеднении городов в правление Констанция (Liban., XIII, 45).

Положение с городскими земельными имуществами временно изменилось лишь в правлении Юлиана. В 362 г. специальным указом городам были возвращены их прежние земельные имущества. (СТ, X, 3, 1; XV, 1,8, 9, 10; Liban., ep. 828; XIII 45; Amm. Marc., XXV, 4, 15). Аммиан Марцеллин уточняет содержание этого указа. Он говорит, что Юлиан возвратил городам все принадлежавшие им прежде земли, "кроме тех которые были законно проданы прежними императорами",171 т. е. те имущества городов, которые остались в руках императоров к моменту возвращения этих земель городам. Однако известно, что значительная часть земель была "законно продана" императорской властью при Констанции. Поэтому города получили обратно далеко не все свои прежние земельные имущества. Однако даже при том, что Антиохия получила обратно лишь часть своей прежней земельной собственности, город располагал, по словам императора Юлиана, "огромными земельными имуществами". Он говорит о 10 000 клеров (??????? ??????? ???) принадлежавшей городу земли.172 Не случайно Либаний говорит о том, что в результате возвращения земли городам Юлиану "принадлежит избавление городов от бедности" (Liban., XVIII, 195).

После смерти Юлиана эти земли были снова отобраны в res privata.173 В годы правления Валента, когда правительство остро нуждалось в деньгах, они в большей своей части были распроданы почти за бесценок крупным собственникам и окончательно перешли в их руки (FHG, IV, р. 155). Валент вернул городам лишь треть доходов, получаемых с их прежних общественных земель.174 Таким образом, города окончательно утратили во второй половине IV в. большую часть своих крупных земельных имуществ, имевшихся у них к концу III в. В их собственности остались лишь те земли, которые были даром частных лиц или приобретены самим городом. Подобные небольшие земельные имущества были у Антиохии. Это, во-первых, земли, подаренные городу частными лицами в предшествующие столетия. Либаний в речи к императору Феодосию говорит (L, 5) о том, что у Антиохии "есть земельные участки, оставленные городу в наследство (?? ????????? ????????) прежними поколениями", которые обрабатываются городом и доход от них поступает к нему как к владельцу (????? ?????????? ?? ????? ??? ?????? ????? ? ???????? ??? ??????????). Во-вторых, это земли, приобретенные самой Антиохией. Известно, что города нередко использовали поступавшие к ним денежные дарения частных лиц для покупки земельных имуществ. Вероятно, огромные богатства, оставленные Антиохии Сосибием для организации Олимпийских игр, были использованы городом на покупку солидных земельных имуществ, доходы с которых должны были обеспечить организацию этих игр.175

В общей форме о существовании у городов приобретенной ими самими земли говорит один из эдиктов императора Юлиана, согласно которому за городами подтверждается право полной собственности на все те имущества, которые города приобретают (СТ, XI, 70, 2). Однако общее сокращение доходов города в IV в. уже не позволяло им приобретать земли путем покупки. Во всяком случае мы не имеем никаких конкретных свидетельств об этом. Либаний также ничего не говорит о землях, приобретенных Антиохией. По-видимому, земли такого рода составляли очень небольшую часть земельной собственности города.

Сокращение земель, остававшихся в собственности города, происходило не только путем государственных конфискаций городской земли, но и путем присвоения их частными земельными собственниками. По свидетельству Юлиана, ими была захвачена значительная часть земель города (Misopogon, 362, С). Юлиан вернул их городу. Однако после его смерти, судя по законодательству второй половины IV в., присвоение земельной собственности города частными лицами вновь приняло широкие размеры.176

Было бы ошибочно думать, что большая часть собственной земли города утрачивались им в результате прямых насильственных захватов. Обычно этот процесс происходил в более скрытых, замаскированных формах. Известно, что часть городских земельных имуществ эксплуатировалась непосредственно самим городом. О таких управляемых самим городом хозяйствах, по-видимому, и говорит Либаний в L речи. Предлагая освободить всех выезжающих из Антиохии земледельцев от обязанности вывозить из города строительный мусор, Либаний рекомендует использовать для этого рабочую силу собственных имений города, поскольку у города есть имения (???? ?? ????? ?????), в которых имеются рабы, верблюды, мулы. Очевидно, здесь идет речь об именьях, управлявшихся непосредственно самим городом, так как, если бы они находились в руках арендаторов, город не мог бы свободно распоряжаться рабочей силой имения, что предполагает предложение Либания.

Часть городских земельных имуществ, обычно небольшие участки (Liban., XXXI, 16-17), отдавалась городом в виде платы за службу в пользование определенным лицам. Так, Либаний рассказывает о Зиновии, руководителе состава риторов в Антиохии, который в виде вознаграждения за руководство школой кроме денежной платы "пользовался урожаем с городского участка лучшего качества с богатейшим виноградником" (XXXI, 20). Подавляющее же большинство городских земель находилось в руках разного рода держателей и арендаторов. Небольшие участки городской земли, по-видимому, находились в руках мелких держателей, а более крупные поместья сдавались в аренду частным лицам по решению курии. Большая и лучшая часть городской земельной собственности Антиохии находилась у куриалов. В 354- 355 гг., обращаясь к ним, Либаний говорил: "Вы, члены курии, обрабатываете почти все земли города (?????? ??? ?????? ?????? ???????), что последнему обеспечивает поступление дохода" (XXXI, 16).

Ухудшение положения куриалов сказалось и на их отношении к городским землям. Вполне понятно, что они стремились получить в аренду доходные земли на наиболее благоприятных условиях. Осуществить это им было нетрудно, поскольку распоряжение земельной собственностью города находилось в руках курии. Но в IV в., по мере собственного обеднения, они все более активно пытались за счет городских поместий поправить собственное положение, поддержать свое благополучие. Поэтому эксплуатация куриалами городских имуществ принимала, все более активный, хищнический характер, что приводило к истощению, экономическому упадку арендуемых ими хозяйств. В тоже время наиболее богатые и влиятельные куриалы, которые особенно гнались за арендой городской земли (Liban., XLVIII, 4; XLIX, 4), использовали свое положение для того, чтобы постепенно присвоить городские земли. По данным Юлиана, подтвержденным и Либанием, значительная часть земельной собственности Антиохии была захвачена представителями куриальной верхушки и по существу потеряна городом.177 Вероятно это и было одной из причин, вызвавшей появление эдикта 372 г., самым категорическим образом запрещавшего куриалам аренду городских земельных имуществ, "чтобы они (куриалы. - Г. ?.) не избегали платежей" (СТ, X, 3, 2). Это постановление было вновь подтверждено в 383 г. (СТ, ХII, 1, 97).

Наряду с куриалами, как до указа 372 г., так в особенности после этого указа, все возрастающую часть держателей городской земли составляли независимые от муниципальной организации собственники. Либаний говорит, что "одни поля города (????? ??? ??????) поделены между куриалами, а другие между лицами, которые не обязаны литургиями, но которым вы (куриалы. - Г. К.) охотно позволили это, сохраняя за собой право отнять эти участки у тех, кто ими пользуется" (XXXI, 16). Причем он подчеркивает, что "доход от них поступает городу, как владельцу" (XXXI, 16).

В качестве арендаторов городских имений источники упоминают сенаторов, чиновников, военных, разных профессий состоятельных лиц. Все эти влиятельные люди хотели добиться для себя наиболее льготных условий аренды. Для достижения этой цели они широко использовали все имевшиеся в их руках средства давления на курию - собственное влияние, помощь чиновно-административного аппарата (Liban., LII, 33). Разумеется, крупные и влиятельные собственники стремились закрепить за собой наиболее выгодные и плодородные городские земли на длительные сроки. Поэтому краткосрочная аренда, упоминаемая Либанием, в IV в. все более вытесняется различными формами долгосрочной, пожизненной, наследственной аренды. Такая аренда давала арендатору больше возможностей, постепенно добиваясь различных льгот и преимуществ от города, упрочить свои права владения городской земельной собственностью. Они становились во все более независимое по отношению к городу положение, а затем вообще отказывались вносить городу какие-либо платежи, тем самым открыто оспаривая право его собственности на эту землю (СТ, X, 3, 2). Указ 372 г., формально направленный против попыток присвоения земель города куриалами, вероятно, сыграл исключительно большую роль в развитии этого процесса, так как он, судя по общему характеру политики Валента, был продиктован не только и не столько желанием правительства в интересах города воспрепятствовать расхищению и хищнической эксплуатации его земель куриалами, сколько выражением стремления крупных земельных собственников, чиновников и военных получить более широкий доступ к аренде городских земель. Естественным результатом этого эдикта было то, что эти независимые от муниципальной организации группы господствующего класса стали составлять подавляющее большинство арендаторов городской земли. Понятно, что это изменение состава основной массы арендаторов создало чрезвычайно благоприятные условия для дальнейшего расхищения городских земель.

Из эдикта 451 г. императора Маркиана явствует, что многие лица с 379 г. получали городскую землю на льготных условиях и даже с полным освобождением от всяких платежей (Nov. Marc., III). Другой указ этого времени прямо говорит как о "городских, так и сельских землях и лавках, являющихся муниципальной собственностью, которые были незаконно удержаны каким бы то ни было путем определенными лицами "в течение последних 30 лет", т. е. с начала V в. (Nov. Marc., XIII). Оценивая положение городов, один из эдиктов середины V в. констатирует, что города были ограблены и лишены своих собственных ресурсов (??v. Theod., XVII, 2). Таким образом, в течение второй половины IV-первой половины V вв., по-видимому, значительная часть остававшейся у городов земельной собственности переходит в руки частных собственников, частично наиболее богатых куриалов, но главным образом крупных, независимых от муниципальной организации землевладельцев, чиновников и военных.

Наряду с этим происходят другие процессы, приводившие к упадку городской земельной собственности - изменение качественного состава городских земель. В результате покупки, захватов, лучшие земли города перешли в частную собственность отдельных лиц. Вследствие хищнической эксплуатации многие городские земельные имущества приносили все меньший доход. Эти малодоходные, пришедшие в упадок хозяйства и владения город, нуждаясь в деньгах, сдавал в аренду на все более льготных условиях, закрывая глаза на разорение их арендаторами и бедневшими куриалами. На многие из этих истощенных и разоренных участков вообще не находилось желающих.

Таким образом, наряду с быстрым количественным сокращением размеров городской земельной собственности, меняется и ее качественное состояние. Среди остающихся у города земель все большую их часть начинают составлять малоплодородные, истощенные и необрабатываемые земли, пустоши. Либаний в своих поздних речах часто упоминает о них (Liban., XXXI, 20, 40; L, 5). При Юлиане у Антиохии было около 3000 клеров вышедших из обработки земель, которые использовались как пастбища.178 Закон, запрещавший куриалам аренду городских земель, в то же время разрешал им брать в аренду "плохие земли", которые отказывались арендовать независимые от муниципальной организации земельные собственники (СТ, VII, 7, 2; ?, 3, 4, 38, 31).

Как правило, если во второй половине IV в. городам и возвращались какие-либо участки земли, то обычно самой плохой, той, которая вышла из обработки. Известный эдикт - письмо Валентиниана, Валента и Грациана от 379 г. предписывал возвратить городам Азии, пострадавшим от землетрясения, часть их бывших земельных имуществ, перешедших в фиск, для приведения в порядок и поддержания городских стен и укреплений. Как видим, по этому указу городу было передано 703 югера "defecta etiam deserta ас sterilia". Проблема заброшенных городских земель становится во второй половине IV в. все более острой.

Таким образом, в течение IV в. города не только утрачивают большую часть своей земельной собственности, но даже то небольшое количество земли, которое сохранилось за ними, не давало им уже тех доходов, какие они получали с них прежде. Земельная собственность как один из важнейших источников доходов рабовладельческого города утрачивала свое значение в его жизни.

В состав земельной собственности города могут быть включены и земли языческих храмов. Формально они не считались собственностью города, но фактически находились в ведении муниципальной организации, руководившей всеми делами местных культов, городской курии, в состав которой входила и жреческая коллегия.173 Таким образом, хотя храмовые земли и не могут рассматриваться в полной мере как ????? города, тем не менее тесно связанные с ними, они по существу могут быть причислены к земельной собственности города.

Антиохия была крупнейшим языческим центром. Здесь находились крупные храмы, возникшие вокруг культов Зевса, Деметры, Аполлона, Гермеса, Пана, Гелиоса, Артемиды и ряда других, более мелких местных божеств. Антиохийские храмы владели огромными земельными имуществами. Либаний говорит об "обширных землях каждого из богов" (Liban., II, 31). Его данные вполне подтверждаются и археологическими материалами. Так, обследование Г. Чаленко показало, что при знаменитом храме Зевса на горе Корифей существовали крупные земельные владения, принадлежавшие храму.180 Те из них, в которых не велось собственного хозяйства, вероятно, как можно предполагать из XXX речи Либания (11), арендовались куриалами. Константин первый нанес удар по храмовым имуществам, лишив языческие храмы большей части их богатства и значительной части земли.181 Конфискации храмовых земель были продолжены его преемниками. Большая их часть также попала в руки независимых от муниципальной организации собственников - церкви, крупных землевладельцев, чиновников и военных. Так, Констанций широко раздавал их и самые храмы своим фаворитам (Liban., XXX, 6, 37, 38; XIII, 45). "Другие присваивают священные участки", с горечью отмечал Либаний (Liban., VII, 10). В конце IV в. он уже прямо говорит о том, что "обширные земли каждого бога обрабатывают другие" (Liban., II, 31). В антиохийской округе, как, по-видимому, и в остальных областях империи, огромные земельные имущества храмов в течение IV в. целиком прекратили свое существование. Таким образом, к концу IV в. значительные по своим размерам храмовые земли по существу также выпали из имуществ, находившихся под контролем и управлением муниципальной организации.

Самую большую группу городских земель составляла земельная собственность средних городских землевладельцев, куриалов, обязанных муниципальными повинностями. В течение предшествующих столетий в их собственности была значительная часть городской территории. С конца II в. начинается постепенное обеднение куриалов. Однако в течение всего III в. они сохранили относительное благополучие. Имея в виду III в., Либаний писал: "В былые времена курии процветали во всех городах, и была у куриалов и земля, и лучшие дома, и деньги были у каждого, и участие в курии было признаком благосостояния" (Liban., XLIX, 2; ??VIII, 3; XVIII, 147). С конца III-начала IV вв. процесс упадка куриального землевладения получает новый толчок. Судьба его в Антиохии чрезвычайно типична для всего его развития в IV в. Известная самостоятельность антиохийской курии, неоднократно проявлявшаяся в III в., когда антиохийская верхушка активно участвовала в разного рода сепаратистских движениях, побудила Диоклетиана воспользоваться первым подвернувшимся случаем для того, чтобы ослабить экономическую мощь антиохийской муниципальной знати. Таким предлогом послужило подавление антиохийцами бунта солдат в Селевкии. Выдвинувшие узурпатора солдаты попытались захватить Антиохию. По инициативе курии население города подавило бунт. Однако Диоклетиан воспользовался происшедшими событиями как предлогом для репрессий против муниципальной знати Антиохии. Многие из виднейших и богатейших куриалов города были казнены, а их имущества конфискованы (Liban., I, 3; XIX, 45; XX, 17-20).182 Вероятно, многие богатые куриалы Антиохии выбыли из курии и в период формирования Константином Константинопольского сената, в который вошли некоторые представители куриальной верхушки крупнейших городов восточных провинций.183 Лишь во вторую половину своего правления он полностью запретил включение куриалов в состав сената и с этого времени все меньшее их число проникает в ряды сенаторского сословия (СТ, XII, 1, 18, 323 г.).

В конце III - начале IV вв. активно происходил процесс перехода куриалов в другие сословия: в состав быстро возраставшего в результате реформ Диоклетиана и Константина чиновно-бюрократического аппарата, в военное сословие, в клир (Liban., XVIII, 146). Император Константин попытался ограничить переход куриалов в другие сословия. В 316 г. он издал эдикт, согласно которому куриалы прикреплялись к своим муниципальным обязанностям и им запрещался выход из своего сословия. Запрещение было повторено и в 325 г. Однако эти эдикты не проводились в жизнь особенно строго. Преемник Константина, Констанций, сквозь пальцы смотрел на случаи перехода куриалов. Не случайно, оценивая его политику в этом отношении, Либаний писал, что он был врагом курий, предоставляя незаконные освобождения куриалам от муниципальных обязанностей (Liban., XVIII, 147). При Констанции некоторые куриалы Антиохии получали назначение на чиновные должности и иногда даже ставились правителями провинций (Liban., XI, 147). В результате широкого перехода куриалов в другие сословия их число в Антиохии в течение первой половины IV в. сократилось в несколько раз (Liban., XLVIII, 3).

Активная борьба против перехода куриалов начинается по существу лишь в правление Юлиана, который вернул к своим обязанностям многих из перешедших в другие сословия куриалов. Так, он пополнил и антиохийскую курию 200 возвращенными и новыми ее членами (Julianus, Misopogon, 367; Liban., XLVIII, 17-18). Однако после его смерти большинство из них, по-видимому, вновь покинуло курию. Не случайно Либаний говорит, что при преемниках Юлиана снова "стало наблюдаться бегство из курий в другие сословия и города пришли в состояние углубляющегося упадка" (Liban., XVIII, 150). К концу IV в. из 600 членов антиохийской курии осталось всего несколько десятков куриалов. Следствием этого явилось резкое сокращение куриальной земельной собственности, связанной с городом.

Стремясь ограничить выход куриалов из курии, правительство вводит определенные имущественные ограничения. Переход куриалов в другие сословия был связан с потерей ими не менее 1/3 имущества. В ряде случаев они лишались всего имущества, которое отходило в распоряжение курии (СТ, XII, 1, 107, 143. 144; XII, 18,2). Курия передавала имущество наследникам или родственникам, если они становились куриалами. Возможна была также передача этого имущества в собственность любому другому лицу, которое выражало согласие принять на себя куриальные обязанности и положение которого не препятствовало вступлению в курию (СТ, XII, 1, 13, 107, 143, 144). Эти постановления несколько ограничивали переход куриалов, но приостановить его они не могли.

Уход куриалов с частью их имущества приводил к дроблению куриальных поместий. В результате нередко нарушалась их хозяйственная целостность, доходность. Не случайно некоторые эдикты V в. посвящены регламентации порядка раздела имущества куриала, причем особое внимание в них уделяется сохранению доходности поделенных куриальных имений (СТ, X, 35, 2).

В течение IV в. куриальные имущества окончательно оформляются в особый вид сословного имущества (substantia curialis), которое должно было служить материальным обеспечением выполнения куриальных обязанностей. П. Пети, как и некоторые другие исследователи, не заметил этой особенности положения куриальных земель. Поэтому он постоянно смешивает их с городскими земельными имуществами.184 Однако различия в их положении совершенно очевидны. Городские земельные имущества являлись коллективной собственностью городов, которой они распоряжались по своему усмотрению, могли продавать, отчуждать любым образом, и доходы от них шли городу как коллективу. Substantia же curialis была связана только с выполнением куриалами своих муниципальных повинностей. Отчуждение этих имуществ было крайне затруднено законодательством, переход к лицам, не являвшимся куриалами, также ограничен 1/4 имущества. Из речи Либания видно, сколько трудностей пришлось преодолеть ему, прежде чем он получил имущества, завещанные ему его другом куриалом Олимпием (Liban, LXIII). Курия справедливо рассматривала их как имущества особого рода, связанные с выполнением куриальных обязанностей. Поэтому переход всего куриального имущества по завещанию юридически был возможен лишь в том случае, если эти лица брали на себя выполнение куриальных обязанностей. Практика антиохийской жизни IV в. богата примерами подобного рода. Так, антиохийская курия потребовала привлечения сына Либания, рожденного вне брака, но признанного его наследником, к выполнению обязанностей декурионата на основании того, что он был владельцем земли бывшего декуриона - Либания (Liban., XV, 2). Таким образом, земля куриала при переходе ее к лицу, не принадлежавшему к сословию куриалов, возлагала на это лицо обязанности декурионата.

Существование куриального имущества, как определенного вида имущества, отличного от земельной собственности города, подтверждается также и тем, что не в собственность города, а в собственность курии, как определенной корпорации, переходят имущества беглых куриалов, куриалов, умерших без завещания и не оставивших наследников вообще, или, если их наследники отказались взять на себя обязанности декурионата (СТ, XII, 13, 107, 143, 144; XII, 8, 2). Курии переходили и конфискованные земли осужденных куриалов (СТ, XII, 1, 107). На доходы с этих земель курия должна была обеспечить выполнение муниципальных обязанностей, которые лежали на выбывших куриалах. В таком случае эти земли выступают как корпоративная, общая собственность декурионов данного города, подобная корпоративной собственности навикуляриев, объединения которых также имели права на имущество умершего без законных наследников и не оставившего завещания члена корпорации. Но переход к курии части имуществ выбывшего куриала отнюдь не в полной мере компенсировал ее потери и был выражением усиливавшегося внутреннего упадка куриального землевладения.

Однако если в какой-то степени было возможно ограничить утрату курией имуществ куриалов, выбывавших из курии, то совершенно невозможно было предотвратить продажу ими своих земель. В течение IV в. часть куриалов, особенно после введения имущественных ограничений, стала продавать свои земли с тем, чтобы выйти из курии под предлогом отсутствия земельных имуществ, и на полученные от продажи деньги купить чиновную должность (Liban., XLVIII, 4). Правительство попыталось ограничить и этот процесс. С 386 г. отчуждение куриалом своих земельных имуществ могло производиться только с разрешения курки и правителя (СТ, XII. 3; CJ, X, 34, 3). Даже раба они могли продать только с официального согласия курии и правителя (СТ, XII, 3, 2). С другой стороны, со второй половины IV в. все более широкие размеры приобретает продажа имуществ куриалами, вызванная их действительным обеднением. Обычно такая продажа была связана с выполнением определенных долговых обязательств и поэтому не могла быть запрещена (Liban., XLVII, 10; XXXI, 29; XLIX, 2; II, 34). Таким образом, куриальное землевладение в течение IV в. сократилось во много раз как в результате выхода куриалов из сословия, так и в результате их обеднения. Из оставшихся куриальных имуществ в Антиохии, где давно сложилась небольшая влиятельная прослойка богатых куриалов, все большая часть их сосредоточивалась в руках этих principales, по существу превращавшихся в крупных земельных собственников внутри курии (Liban., XIV, 7; II, 12, 54).l85

В то же время резко сократились и размеры той территории, на которой муниципальная организация осуществляла сбор податей, контроль за выполнением повинностей и административно-полицейские функции. Прежде всего из нее постепенно выпали владения сенаторов. Сами сенаторы были свободны от муниципальных повинностей, а их привилегии все более освобождали их земли из-под контроля курии (СТ, XII, 1, 4; XI, 7, 12). К концу IV в. имущества сенаторов выходят из податной компетенции курий, и подати с них, согласно эдикту 396 г., взимаются представителями чиновного аппарата (СТ, VI, 3, 2). В дальнейшем правительство на короткий срок снова вернулось к старой практике (СТ, VI, 3, 4). Однако спустя несколько лет куриалы окончательно отстраняются от сбора поземельных податей с сенаторов и владения последних выпадают из городской податной округи.185 Целиком были освобождены от контроля курий и имущества чиновников, военных, церковные владения.

В IV в. значительную часть городской податной округи составляли земли мелких собственников (minores possessores) и свободных крестьянских общин. Однако, как мы уже показали выше, их положение было особенно неблагоприятным. Число мелких городских землевладельцев в течение IV в. резко сократилось вследствие продажи ими своей земли крупным собственникам, куриальной верхушке, передачи церкви.187 П. Пети весьма убедительно показал, что в Антиохии последней четверти IV в. абсолютное большинство ее жителей не имело земельных владений.188 Судя по данным Либания, их не имели и многие имущие горожане, видные представители городской интеллигенции (XXXI; XXIII). Поэтому нам представляется маловероятным предположение М. Я. Сюзюмова о том, что рост и укрепление мелкой земельной собственности происходили за счет увеличения прослойки мелких земельных собственников в городах, что "подавляющее большинство свободного крестьянства IV-VI вв. скрывалось под именем горожан".189 Данные Антиохии свидетельствуют об обратном.

Таким образом, основываясь на материале Антиохии можно прийти к выводу о том, что в течение IV в. восточноримский город утратил большую часть той еще очень значительной земельной собственности, которая имелась у него к началу этого столетия и которая была одним из важных источников доходов городской общины. Сохранившиеся у городов в V в. небольшие малодоходные земельные имущества уже не играли существенной роли в экономической жизни города.

В результате потери большей части своей собственности, упадка и разорения средних и мелких муниципальных землевладельцев, сокращения контролируемых муниципальной организацией земель за счет agri excepti восточноримский город в IV в. быстро утрачивал непосредственную связь с земельной собственностью и земледелием, власть над своей обширной сельской округой, составлявшие одну из основных особенностей античного рабовладельческого города.

Если до IV в. очень значительная, если не большая часть земель сельской округи Антиохии еще находилась в руках города, средних и мелких муниципальных собственников, контролируемых и управляемых муниципальной организацией мелких собственников городской округи, то к концу IV в. на сельской территории Антиохии целиком господствовало независимое от муниципальной организации, главным образом, крупное землевладение. "Поля - опора городов" уходили из-под власти города. Эти изменения в аграрных отношениях, определявших античный характер восточноримского города, по существу предопределяли и эволюцию всей его экономической жизни.

ГЛАВА II

ЭКОНОМИКА ГОРОДА

Советские исследователи считают, что "в основе хозяйственной жизни Византии лежало натуральное хозяйство".1 Большая часть производимой в условиях рабовладельческого общества сельскохозяйственной продукции потреблялась самим производителем, рабовладельцем и его "домом" натуральным путем, минуя рынок. Государственные подати с землевладельцев, изымавшие у них довольно значительную часть их продукта, также собирались преимущественно в натуральной форме и. распределялись среди определенных групп господствующего класса. Таким образом, основная масса сельскохозяйственной продукции в IV в. не превращалась в товар. В то же время не приходится отрицать известной товарности и определенной товарной ориентированности рабовладельческого хозяйства, ориентированности, связанной прежде всего с различиями в природных, географических условиях возникшей и исторически сложившейся на базе известной специализации отдельных районов и областей Римской империи. Поэтому для империи IV в. можно говорить о довольно развитом товарном производстве. Работа Г. Миквица,2 при всей спорности ее основных положений по вопросу о состоянии денежного обмена в IV в., показала, что "деньги применялись в частных коммерческих сделках гораздо шире, чем во взаимоотношениях между государством, с одной стороны, и налогоплательщиками и государственными служащими, с другой".3 Поэтому при изучении развития товарно-денежных отношений в IV в. основное внимание следует обратить на товарно-денежные отношения между частными лицами.

В каком направлении развивалась экономика Римской империи IV в. проблема, ставшая предметом давней дискуссии среди исследователей. Одни считают, что в империи IV в. происходила усиливающаяся натурализация хозяйства, другие отрицают какой-либо упадок товарно-денежных отношений.4 Причем, если в отношении Западной Римской империи эта проблема представляется значительно менее сложной, то в отношении Византии, где сохранялось достаточно развитое товарное производство, товарно-денежные отношения, она вызывает особенно острые споры. В последнее время среди некоторых буржуазных исследователей наметилась отчетливая тенденция рассматривать IV в. как период своего рода расцвета товарного производства, товарно-денежных отношений. Среди приводимых в доказательство этого данных материал Антиохии занимает едва ли не первое место.5

При господстве аграрной экономики обмен и продажа сельскохозяйственных продуктов в основном определяют состояние рынка, развитие товарно-денежных отношений. Поэтому эволюция аграрных отношений во многом определяет эволюцию товарного производства. Как же сказалась на экономике Антиохии эволюция аграрных отношений в ее округе?

В антиохийской деревне, как, в частности, показывают наблюдения Ж. Чаленко, домашнее ремесло не было развито.6 Свои потребности в ремесленных изделиях свободное крестьянство удовлетворяло в значительной мере за счет рынка. Такой рынок существовал прежде всего в больших свободных деревнях (????? ??????? ??? ????????????), где наряду с крестьянами жили и ремесленники (Liban., XI, 230). Причем едва ли возможно говорить об особенно примитивном, полудомашнем характере ремесленного производства в этих больших деревнях и господстве натурального обмена. Либаний указывает, что эти большие деревни имеют ремесленников "как в городах" (????? ?? ??????), живущих "зарабатывая деньги" (??????? ???????????), т. е. товаропроизводителей существовавших, так же как и городские ремесленники, за счет своего ремесла, продажи своих изделий (XI, 230). По-видимому, круг ремесленников в таких деревнях был довольно широк, если Либаний сравнивает их с ремесленниками города. Среди них были кузнецы, гончары, сапожники, портные, плотники, каменщики и т. д.7

Ремесленники такой большой свободной деревни обслуживали потребности не только ее населения, своих односельчан, но, видимо, и жителей более мелких соседних селений, зависимых деревень. Они производили изделия и для торговли с соседними "большими деревнями", которая осуществлялась на ярмарках (??? ??? ??????????). Либаний говорит даже об известной специализации ремесленного производства, между этими деревнями (XI, 230). Поэтому, продолжает он, эти большие деревни живут "мало нуждаясь в городе, вследствие постоянного обмена между собой" (????? ??? ?????? ????????? ??? ??? ?? ??????? ????????? - XI, 230).

В то же время свободное крестьянство окрестностей Антиохии было связано и с городским рынком. Продажа крестьянами своих продуктов в Антиохии - обычное явление. По-видимому, доля привозимых ими продуктов на городской рынок была весьма значительна. Не случайно Либаний в конце IV в. выступил с речью (L) в защиту земледельцев, в которой протестовал против попыток городских властей заставить крестьян на обратном пути из города вывозить строительный мусор. Основным аргументом Либания против введения этой повинности было опасение того, что она нанесет ущерб снабжению города. Известное значение сохраняла крестьянская торговля в Антиохии и в V в. Об этом свидетельствует мозаичный итинерарий по Антиохии из Якто. Его создатель, несомненно тщательно подбиравший характерный материал, изобразил у ворот города и на улицах Антиохии несколько фигур крестьян с "продуктами полей".8 Таким образом, материал антиохийской округи целиком подтверждает выводы Н. В. Пигулевской о сохранении довольно значительной крестьянской торговли в городе IV-VI вв.9 Интересно и высказываемое Либанием в L речи (30) опасение, что крестьяне перестанут посещать антиохийский рынок, так как имеют возможность сбывать свои продукты в других местах. Это свидетельствует о достаточно развитых связях свободного крестьянства с местными рынками, показывает их знакомство с различными пунктами возможного сбыта их продуктов.

Сообщения Либания и итинерарий из Якто дают известное представление о тех продуктах, которые привозились крестьянами для продажи в Антиохию. Это пшеница, ячмень, овощи, сено и фрукты, реже мясо.10 Крестьяне привозят свой товар на ослах, но чаще приносят его сами в мешках, корзинах, как это видно по мозаикам итинерария.11

Для выяснения характера связей крестьянского хозяйства с антиохийским рынком немалое значение имеет вопрос об интенсивности этих связей. Можно предположить, что они были достаточно широкими, т. е. с городом была связана значительная часть окрестного свободного крестьянства. Но говорить о наличии постоянной связи крестьян с городским рынком не приходится. Крестьяне не имели определенных связей с покупателями своих продуктов, не имели постоянной клиентуры. Вероятно, в их посещении города не было постоянства и периодичности. Они прибывали прямо на рынок и здесь распродавали свои продукты, спеша закончить свои дела в городе в тот же день и до наступления темноты покинуть его, так как им негде было останавливаться на ночь.

Все это говорит о том, что хотя связь свободного крестьянства с антиохийским рынком была достаточно широкой, каждое крестьянское хозяйство, видимо, не имело с ним постоянных отношений. По-видимому, раз или два в год, по необходимости, крестьянское хозяйство доставляло в Антиохию небольшое количество продуктов. Поэтому переоценивать роль свободных крестьян в снабжении Антиохии продуктами, как это делает П. Пети, не следует.12 В массе своей крестьяне, вероятно, доставляли постоянную, но в целом весьма скромную часть того, что было необходимо огромному городу с его 300-400 тысячным населением. Не говоря уже о вообще очень ограниченных товарных возможностях мелкого свободного крестьянского хозяйства, не следует забывать и о том, что в IV в. значительную часть возможной товарной продукции крестьянского хозяйства поглощали государственные натуральные налоги. Кроме того, как мы показали выше, большая часть продукта, который мог быть продан свободным крестьянином, безусловно реализовалась на рынке большой деревни. Следовательно, хозяйство свободного крестьянина практически могло вывезти на продажу в Антиохию лишь очень небольшую часть своих продуктов.

Немаловажен вопрос и о том, что же крестьяне приобретали в городе? Можно, конечно, предположить, что они привозили свои продукты в город, чтобы на вырученные за них деньги купить городские ремесленные изделия, недостающие им продукты. Однако Либаний почти ничего не говорит о покупках крестьян в городе, а среди увозимого ими упоминает только сыр. Таким образом, видимо, в лучшем случае крестьяне приобретали что-либо несущественное - лакомства, "гостинцы". Тем не менее П. Пети перечисляет ряд товаров, которые, по его мнению, крестьяне "могли" приобретать в Антиохии.13 Но по существу этот перечень представляет собой замаскированную попытку еще раз подчеркнуть благополучие и процветание антиохийского свободного крестьянства.

Факт ограниченной покупки крестьянами антиохийских ремесленных изделий подтверждается и археологическим материалом. Предметы крестьянского обихода и орудия труда, за крайне редкими исключениями, местного производства, хотя иногда и созданные по антиохийским образцам.14 Судя по свидетельствам Иоанна Златоуста, даже "деревенские господа", наиболее состоятельные крестьяне, одеты в скромные одежды, добротные, но, очевидно, сшитые в деревне, поскольку Иоанн Златоуст специально призывал своих прихожан-антиохийцев не обращать внимания на "деревенский покрой" их платья.15 Вероятно, крестьянская одежда была не Особенно привычна для прихожан Иоанна Златоуста. Поэтому можно предположить, что эти "деревенские одежды" были местного, сельского, а не антиохийского производства. Антиохия славилась недорогими предметами роскоши, украшениями. Однако у нас нет оснований утверждать, что крестьяне широко их покупали. Характерно, что Иоанн Златоуст во многом связывал скромный вид антиохийских крестьян с отсутствием даже у зажиточных крестьян каких-либо украшений. (MPG, 48, 189). Таким образом, вероятно, антиохийский рынок в очень ограниченных размерах обслуживал потребности окрестного крестьянства как в ремесленных изделиях, так и тем более в недостающих им продуктах сельского хозяйства.

Либаний неоднократно свидетельствует о том, что вырученные крестьянами от продажи своих продуктов деньги (серебро) не остаются в Антиохии. Большую их часть или даже полностью они увозят с собой (L, 26-27). Это сообщение можно было бы рассматривать как доказательство благополучия, процветания антиохийского крестьянства, накопления у него денег, если бы тот же Либаний не нарисовал обобщенного, типичного образа приезжающего в Антиохию крестьянина: сам он одет в единственный имеющийся у него плащ, да и тот рваный, его осел от истощения больше походит на "околевшего", чем на живого, его дети вообще бегают нагими (L, 29). Судя по речи Либания, эти крестьяне-бедняки составляли основную массу крестьян, привозивших продукты на антиохийский рынок. Если сопоставить упоминание Либания о том, что "раньше у земледельцев были и сундуки, и платья, и статиры, и браки с приданым", с сообщением о том, что во второй половине IV в. жестокое взыскание податей привело их поля в запустение (XLVII, 9), то становится весьма сомнительным "цветущее" состояние экономической основы товарной активности свободного крестьянства.

Из этих материалов Либания видно, что если раньше вырученные от продажи продуктов деньги могли в какой-то мере использоваться для самого крестьянского хозяйства и этим, видимо, частично и определялась тогда торговая активность свободного крестьянства, то во второй половине IV в. они уже совсем не оседали в крестьянском доме. Частично они могли уходить на уплату разного рода денежных поборов. В частности, одной из причин их активной торговли с городом во второй половине IV в. могло быть распространение adaeratio - перевода натуральных платежей государству в денежные.16 Из сообщения Феодорита (MPG, 82, 1421) видно, что ????? в конце IV-начале V вв. взимается деньгами. Из остальных денежных платежей крестьян во второй половине IV в. в источниках чаще всего упоминаются расходы свободных деревень на длительные и дорогостоящие тяжбы друг с другом, платежи патронам и уплату крестьянами долгов ростовщикам-землевладельцам (Liban., XLVII, 9; XLV, 12; MPG, 589-591). Если учесть, что 80-90 гг., по данным Либания и Иоанна Златоуста, - время обеднения и разорения многих мелких земельных собственников под бременем налогов, годы массового перехода под патронат, то станет ясно, что не процветание мелких собственников, а возрастающая нужда в деньгах для уплаты поборов, долгов, платежей патрону стимулировали товарную активность свободного крестьянства во второй половине IV в.

В конечном счете по мере разорения, перехода под патронат, укрепления зависимости от патрона их товарные возможности и связи с городом, очевидно, постепенно сужались, все больше ограничиваясь пределами местного рынка большой деревни.

На развитии товарных отношений не могло не сказаться и хозяйственное дробление поместий, некоторое укрепление хозяйственной самостоятельности колонов, что потенциально означало известное, расширение их товарных возможностей. Если раньше потребности работников поместий в ремесленных изделиях, вероятно, в какой-то мере удовлетворялись за счет поместного производства, то с упадком хозяйственного значения виллы, укреплением самостоятельности колонских хозяйств должна была усилиться их связь с рынком. Едва ли это был городской рынок, так как колон не имел возможности для установления непосредственной связи с городским рынком. Скорее всего это был рынок "большой деревни".

Хотя источники, в частности законодательные памятники, говорят о торговле колонов продуктами, являющимися их собственностью, и законы разрешают эту торговлю, освобождая их от уплаты хрисаргира (СТ, XIII, 1, 68, 12, 13; CJ, XI, 48, 1), хозяйства колонов, в отличие от хозяйств convicani и мелких земельных собственников, несомненно обладали меньшими товарными возможностями. Переход массы свободных крестьян под патронат, превращение их в колонов крупных землевладельцев не мог не сокращать их связи с городским рынком. Как показывают данные Иоанна Златоуста (MPG, 58, 591), многие колоны постоянно находились в долгу у землевладельцев, отдавая им часть продуктов в возмещение долга или реализуя их на рынке с этой же целью.17 Обладая, видимо, в отличие от земельных собственников меньшими возможностями для поддержания связи с городским рынком, они реализовывали предназначенные для продажи продукты, вероятно, на ближайших к их месту жительства рынках. Очевидно в связи со стремлением крупных собственников извлечь выгоду из этой торговли своих колонов и стоит упоминаемое Иоанном Златоустом, как характерное для второй половины IV в. явление - строительство крупными землевладельцами рынков (??????) в своих поместьях (MPG, 60, 147). Развитие этих рынков давало возможность крупным землевладельцам не только сосредоточивать в своих руках массу поступивших им с их земель продуктов, натуральных платежей крестьян-должников, но и скупать по дешевым ценам товарный продукт своих колонов. Скупка этого продукта колонских хозяйств управляющими поместьями, по-видимому, становится широко распространенным явлением (MPG, 58, 589-591).18 Таким образом, та часть продукта, которую крестьянин раньше мог сам реализовать на городском рынке, теперь также сосредоточивается в руках крупного землевладельца. А это не могло не приводить к ослаблению связи колонских хозяйств с городским рынком, городом. Сбывая свой товарный продукт на поместном рынке или на рынке "большой деревни", колон там же, а не в городе, приобретал и необходимые ему ремесленные изделия. Таким образом, развитие товарных отношений колонских хозяйств, по-видимому, шло по пути ослабления их связей с городом и укрепления их связей с местным, деревенским рынком. Не стоит ли в связи с этим и оживление торгово-ремесленной жизни ????? ???????, столь ярко обрисованное Либанием, которое в таком случае является, с одной стороны, результатом упадка рабства, хозяйственного дробления поместий и укрепления хозяйственной самостоятельности живших в них земледельцев, несколько увеличивавшей их товарные возможности, а с другой - результатом постепенного обеднения, перехода под патронат, превращения в колонов значительной части мелких земельных собственников, свободных convicani,. прежде более тесно связанных с городским рынком?

Сохранению небольших местных рынков и связей между ними благоприятствовало и то, что природные условия антиохийской округи во многих ее районах допускали разведение весьма ограниченного количества культур, далеко не полностью удовлетворивших потребности местного населения. Необходимость сбыта части продуктов, обмена их на другие, безусловно способствовали развитию местной торговли, продаже сельскохозяйственных продуктов не только для приобретения ремесленных изделий, но и других сельскохозяйственных продуктов.

Особенно четко это прослеживается на горном массиве Белyc, где выращивались в основном оливки и в недостаточном количестве пшеница и виноград. Овощи, мясо и целый ряд других сельскохозяйственных продуктов привозились сюда из соседних районов. В то же время в период сбора и обработки оливок в крупные селения этого района съезжались торговцы для скупки оливок и оливкового масла. Торговые операции здесь производились в специально отстроенных рынках, торговых рядах, наличие которых свидетельствует о важном значении торговли в жизни такого селения и его ближайшей округи.

По-видимому, в результате развития торгово-ремесленной деятельности в крупных селениях, связанных с важнейшими центрами своей округи и городом, в IV-V вв. укрепляются центры местного ремесла и торговли, поселки вроде Брада и Серджиллы на массиве Белус, Теледы и Гиндара на территории антиохийской равнины, упоминаемые в источниках под названием ?????????? (MPG, 82, 1313). Развитие местных сельских ярмарок безусловно способствовало ослаблению непосредственных связей мелкого крестьянского хозяйства с городом, городским рынком.

Однако даже при сохранении значительной прослойки мелких земельных собственников и свободных колонов, реализовавших часть своих продуктов на городском рынке, они могли обеспечить лишь малую часть того, что потреблялось Антиохией.

Как убедительно показал П. Пети, абсолютное большинство жителей Антиохии в IV в. уже не имели земельной собственности, не были непосредственно связаны с землевладением, деревней и существовали за счет рынка. Ремесленники и торговцы, как правило, не имели земельных участков. Даже многие имущие представители городской интеллигенции не только не были земельными собственниками (Liban., XVI, 18), но и крайне редко получали в пользование участки городской земли, земельной собственности города (Liban., XXXI). Почти все муниципальные служащие также получали от города денежную плату.

Сокращение связей с землевладением широких слоев горожан Антиохии было обусловлено в немалой мере упадком городской земельной собственности. В IV в. значительно сократилось земледелие и на территории самого города, в котором до IV в. было много товарных садов и огородов. В результате бурного строительства в течение IV в. исчезают "сады - услада города", и на тех местах, "которые в прошлом году вскапывали под огород", закладывают фундаменты новых зданий и "всюду камни, дерево, плотники" (Liban., XI, 227). Таким образом, внутригородское земледелие, за счет которого частично существовало и снабжалось население города, в IV в. сократилось. Видимо, в связи с этим значительным сокращением численности городского землевладельческого населения с IVa. все более резко выступает деление населения города на ????????? жителей, не обладавших землей, и ???????? - живших в городе землевладельцев.

В той или иной форме в IV в. на рынок еще поступали продукты, которые получал город от своих земельных имуществ и которые собирались в муниципальных хранилищах. В одной из речей, произнесенных во время голода, Либаний упрекает куриалов в том, что они "скрыли полевые продукты" (XXIX, 2; XVIII, 195). По-видимому, Либаний имеет в виду продукты являвшиеся собственностью города, а не куриалов, так как в противном случае у него не было бы оснований упрекать куриалов, поскольку каждый из них был волен распоряжаться своей собственностью. Однако количество продуктов, которые город получал от своих земель, вероятно, было невелико, так как за сданные в аренду земельные имущества город получал, как правило, денежную плату (Liban., XLV, 12), а непосредственно им эксплуатировалось, судя по имеющимся данным, весьма незначительное число поместий. Возможно, что часть продуктов города шла на нужды городского хозяйства (например, масло использовалось для освещения общественных зданий, для нужд школы атлетов и ипподрома). Но безусловно, что в связи с сокращением городской земельной собственности этот ранее важный источник поступления сельскохозяйственных продуктов городу, как коллективному собственнику, все более утрачивал свое значение.

Большое количество сельскохозяйственных продуктов поступало в город из поместий средних землевладельцев-куриалов. Либаний сообщает, что "продукты полей" доставлялись прямо к воротам их городского дома и здесь разгружались с повозок слугами и служанками (Liban., XI, 128). Описанная Либанием сцена невольно связывается с рассказом Феодорита Киррского об отправке из зависимой от куриалы Летойя деревни повозки с натуральной рентой для господина (MPG, 82, 1413).

Итак, по-видимому, подавляющее большинство продуктов из имений куриалов поступало в их городские дома. Вероятно, довольно значительная часть этих продуктов шла на удовлетворение потребностей их городского дома - семьи куриала и 10-20 их рабов, а большая - поступала на городской рынок.19 Основные денежные средства куриалов, даже такого крупнейшего торгово-ремесленного центра, как Антиохия, поступали от продажи сельскохозяйственных продуктов. Доходы с поместий - всегда основной и нередко единственный источник их доходов (Liban., XLII, 12). Муниципальная аристократия Антиохии, как, вероятно, и большинства остальных городов, считала достойным для себя лишь положение земельного собственника. Занятие торговлей, ремеслом она считала для себя унизительным. Поэтому среди куриалов Антиохии исключительно редко встречаются собственники доходных мастерских, лица, занимавшиеся торговлей.20 Пожалуй, более распространенным источником их дополнительных денежных поступлений было владение доходными домами в городе.21

Вероятно, большинство сельскохозяйственных продуктов куриалы продавали на городском рынке. Трудно сказать, существовал ли постоянный сбыт этих продуктов за пределами города. По-видимому, лишь изредка, при каких-либо особых обстоятельствах, куриалы вывозили свои продукты на более отдаленный рынок. Так, средний земельный собственник, принадлежавший к наиболее богатой их части, каким был Либаний, за несколько десятилетий всего два раза отправлял продукты (вино) на продажу за пределы города - один раз в Синоп, другой - в Киликию (Liban., epp. 177, 178, 769, 568, 1219).

Денежные средства, получаемые куриалами от продажи продуктов своих поместий, шли не только на удовлетворение нужд их городского дома, отчасти, вероятно, и на расходы по поместью, на оплату различных строительных работ, но также на весьма дорого обходившиеся им муниципальные обязанности. Поэтому куриальные поместья (а как мы отмечали выше в антиохийской округе в начале IV в. их было не менее 1000) должны были поставлять очень большое количество сельскохозяйственных продуктов на городской рынок.

Если учесть при этом, что курия фактически распоряжалась известным количеством продуктов, поступавших от городской земельной собственности, и значительной массой продуктов огромных храмовых хозяйств антиохийской округи, то, видимо, можно говорить о том, что куриалы, курия контролировали основную массу сельскохозяйственных продуктов, поступавших на городской рынок, господствовали на нем. Это давало курии возможность регулировать цены на городском рынке и, за исключением чрезвычайных случаев, обеспечивать его известную стабильность. Господство курии на продовольственном рынке города до IV в. было совершенно определенной реалией. Поэтому предъявлявшиеся курии как населением, так и императорской властью или чиновной администрацией требования стабилизации положения на городском рынке нельзя рассматривать либо как "бессмысленные требования праздной черни", либо как проявление глупого произвола правителей, как это нередко получается у некоторых исследователей. Эти требования обычно основывались на учете реальных возможностей курии.

Может быть, некоторая часть сельскохозяйственных продуктов из поместий куриалов попадала в Антиохии в руки оптовых торговцев, которые могли вывозить их из города, но несомненно, что подавляющее их большинство заканчивало свой путь в Антиохии. Судя по некоторым данным Либания, можно предположить, что значительная часть продуктов куриальных поместий, в отличие от продуктов крестьянских хозяйств, даже не поступала непосредственно на городской рынок. Куриалы Антиохии были тесно связаны с корпорациями булочников и трактирщиков, которые, видимо, и были их постоянными покупателями. Поэтому продукты куриалов скорее всего, минуя рынок, прямо доставлялись в закрома членов этих корпораций. Таким образом, куриальные поместья в значительной мере обеспечивали также стабильность торговли печеным хлебом в городе и деятельность многочисленных харчевен. Куриалы, распоряжавшиеся земельной собственностью города как городскими, так и пригородными доходными участками, при том, что многие из них находились у самих куриалов, могли реально контролировать и деятельность владельцев этих участков, членов корпорации огородников, снабжавших город овощами и фруктами. Следовательно, они, по крайней мере до конца III в., имели реальные возможности определять снабжение города.

Потребности своего городского дома в сельскохозяйственных продуктах (а мы уже говорили о известной поликультурной направленности куриальных имений) пшенице, ячмене, вине, масле, фруктах, овощах, мясных продуктах, домашней птице куриалы в основном удовлетворяли за счет своих поместий (Liban, XLVII). На рынке они покупали лишь различные деликатесы - дорогие привозные вина, сыр, дичь, рыбу. Но и эти продукты привозились, как правило, из ближайшей округи Антиохии (морская рыба - из Селевкии, дичь - местная). Таким образом, куриальный дом лишь ничтожную часть продуктов потребления получал из других провинций империи.

Потребности же хозяйств куриалов в ремесленных изделиях обеспечивались почти целиком за счет рынка. Как правило, у куриалов, не говоря уже о доходных, работавших на продажу ремесленных мастерских, не было не только домашних мастерских, но и отдельных рабов-ремесленников. Все упоминаемые в доме куриала рабы - домашние рабы, - прислужницы, слуги,22 кормилица, воспитатель детей, раб-провожатый, ключник, заведывавший хозяйством, повар, конюх, две-три служанки при госпоже - таков обычный круг рабов, обслуживавших куриальную семью в городе (Liban., XVI, 47; 1, 148; LVIII, 19; LIII, 6, 19; XLVII, passim; XXV, 28; ep. 833 и др.). Правда, некоторые элементы домашнего производства могли иметь место в доме куриала. Так, служанки иногда ткали ткани или под руководством госпожи приготовляли ароматические смеси (MPG 48, 182). В лучшем случае грубые домашние ткани для рабов могли изготовляться в доме куриала, или у него в поместье. Все же остальное покупалось на рынке. На рынке они приобретали посуду, ткани, обувь, которая для господ шилась на заказ, мебель, различные предметы домашнего обихода, светильники, металлические зеркала, игрушки для детей, ароматические вещества и т. д. До IV в. они были также весьма значительными потребителями предметов роскоши как местного, так и привозного производства. Обычно куриальная семья имела большое количество серебряной, редко золотой посуды (Liban., XXXI). Это был один из основных показателей ее достатка и своего рода резервный фонд, который шел в продажу с постепенным обеднением куриала (Liban., XXVIII; XIV, 45). Другой ценностью в доме куриала были "драгоценности госпожи" (Liban., XVI).

Куриалы же были и постоянным заказчиками у художников, скульпторов, мастеров мозаики, разного рода декораторов, переписчиков (Liban., XXXVIII). Портреты умерших родственников, выполненные на холсте или на досках - обычное явление в доме куриала (Liban., XLII.43-44; XXXII, 10; ср., 1551; XXXV, 22). Столь же распространены были и произведения скульпторов, главным образом бюсты любимых и уважаемых людей (Liban., XXX, 11). Стены и потолки в домах куриалов были, как правило, украшены росписями, полы - мозаикой. Многие куриалы имели собственные библиотеки, которые пополнялись за счет купленных или переписанных по заказу произведений. Помимо классической литературы, в библиотеке куриала была и "текущая литература", переписанные по его поручению речи городских риторов, адвокатов, т. е. те современные произведения, которые либо им нравились, либо служили своего рода пособием или образцом для собственной общественной деятельности, своих публичных выступлений. Так, известно, что многие речи Либания сразу же после произнесения переписывались по поручению его почитателей в десятках экземпляров (Liban., XIII, 11). Таким образом, потребности куриальной семьи были весьма широки и разносторонни.23 Удовлетворялись они за счет городского рынка в той или иной форме - покупке или изготовлении на заказ.

Однако не только нужды собственного дома куриалы удовлетворяли на городском рынке. В IV в. они еще затрачивали весьма значительные собственные средства на муниципальные нужды, на литургии городу, и в связи с этим также покупали многие изделия городских ремесленников, нанимали строителей, делали заказы скульпторам, художникам, декораторам (Liban., XXXII; XVIII). Кроме того, часть городских средств, которыми распоряжалась курия, также шла на городские нужды, хотя некоторые работы по благоустройству города торгово-ремесленное население должно было проводить за свой счет. Следовательно, покупки и заказы куриалов как на собственные, так и на городские нужды поддерживали существование значительной части городского торгово-ремесленного населения.

Усиливавшееся в IV в. обеднение основной массы куриалов, упадок городской земельной собственности, сокращение доходов - все это не могло не отразиться на экономической жизни тех небольших центров, в которых куриалы были потребителями очень значительной части местных изделий. Падение покупательной возможности куриалов сокращало их спрос на городском ремесленном рынке, что вело к упадку ремесла и торговли. А немногочисленные "дома" крупных собственников, выраставшие в этих городах в результате разорения основной массы мелких и средних городских землевладельцев, имели значительно более широкие возможности для удовлетворения своих нужд в продуктах, а отчасти и в ремесленных изделиях, за счет собственного хозяйства. Поэтому рост крупных "домов" вел, с одной стороны, к сокращению спроса на местные изделия, а с другой - к увеличению спроса на ценные привозные товары. Однако рынок небольших городов, вследствие их слабо развитых торговых связей, не мог удовлетворить потребности крупных собственников в дорогих привозных товарах. Поэтому они постепенно покидали родные города, перебираясь в крупные центры, где их все более возраставшие запросы могли полнее удовлетворяться.

В таких условиях торгово-ремесленная жизнь многих мелких городов, в которых товарное производство лишь поддерживало существование и функционирование городской гражданской общины, постепенно свертывалась и приходила в упадок. Ремесленное производство мельчало. Значительная часть торгово-ремесленного населения этих городов, утратив источники своего существования, беднела и постепенно покидала города, иногда совсем порывала с ремеслом и аграризировалась.

Может быть, именно с этим связан постепенный упадок и аграризация многих мелких и средних полисов, процесс, прослеженный в эти столетия в большинстве восточных провинций А. Джонсом.24

Широкая округа Антиохии дает в этом отношении весьма богатый материал. Большинство окружающих Антиохию мелких городов - Берроя, Кирры и другие переживают со второй половины III в. упадок.25 Яркую картину этого упадка в IV-V вв. показывает в своих письмах Феодорит, епископ соседних с Антиохией Кирр. Куриалов этого города он называет не иначе, как "трижды несчастными" и сообщает, что они частью нищают, частью разбегаются (?? ??? ????????????, ?? ?? ?????????????), а их поместья совершенно запустели (MPG, 83,122). Уже в 388 г., судя по одному из писем Либания, большинство куриалов покинули Кирры (ер. 1071). Оставшиеся же были так бедны, что не только почти ничего не приобретали, но, наоборот, распродавали свое имущество. Курия обнищала настолько, что уже не могла обеспечить поддержание муниципальной жизни, существование неотъемлемых элементов полисного быта - общественных бань, муниципальной школы, организации зрелищ. В некоторых куриях, по словам Либания, осталось всего 2-3 куриала, а в одной из них куриал, обязанный обеспечить деятельность городской бани, за неимением средств на отправление этой литургии сам топил печи и мыл посетителей (XV, 18). В то же время отдельные principales, разбогатевшие на упадке курии, покинули родной город (Liban., ер. 1074). Большая часть земли в округе Кирр оказалась в руках живших в крупных городах богатых собственников - представителей антиохийской верхушки, константинопольской знати. Например, многочисленные имения патриция и консула Ареобинда, крупного землевладельца Аристо I, находились в округе Кирр.26

Единственной более или менее прочной опорой сужающегося городского рынка во многих мелких городках становится церковь - независимая от города организация.27 В городах - центрах епархий она своими заказами поддерживала некоторые категории ремесленников-строителей, художников, золотых и серебряных дел мастеров, которые теперь все больше специализировались на производстве церковной утвари. В Кирре - центре епархии, в конце IV - начале V вв. главным образом церковь поддерживала экономическую и политическую жизнь города.28 Все основные работы по городскому благоустройству осуществлялись за счет местной епархии. Так, при Феодорите на доходы церкви был построен портик, поддерживались городские бани, проведен водопровод.29 Однако церковь могла задержать, но не предотвратить экономический упадок мелких полисов. Даже Феодорит был вынужден констатировать, что "угрожают окончательно погибнуть остатки... города" (MPG, 83, 1217, 1261).