Ранний старт 2

— Я привыкла домой бегом добираться, — замечает Варька.

— Так побежали!

И мы рванули! Не по-спринтерски, дистанция в пару километров не позволяет, но ходко.

Боялся, что кто-нибудь свистеть вслед будет, полицейские патрули заинтересуются, но нет. Добежали без проблем. Видимо, к Варьке привыкли, раз она каждый день тут носится. Местная динамическая достопримечательность. Она так устроена, ей бегать сподручнее, чем ходить.

25 мая, 8-ая школа, время 09:10

ОГЭ по русскому языку за 9 класс, да. Всё, как директор Кулешов прописал. Школа решила сэкономить время, уж больно сильно их озадачил. Мне сказали, что если сдам ОГЭ на положительную оценку, мне добавять балл и засчитают её как итоговую за 8-ой класс. Спросил, нельзя ли так же поступить с математикой, начал её штудировать, но, честно говоря, задолбался. Лучше тоже, одним выстрелом отделаться. Так что через три дня у меня ОГЭ по математике. Географию и биологию уже сдал, там не экзамен, а годовая контрольная. На четвёрку тоже вытянул. Ну, и хрен с ними! Нет сил вытаскивать всё на пять, тем более речь не о знаниях, а как в моей родной школе о необходимости выгрызать заслуженное. Вот на это сил уже нет.

Ладно, поехали! Всё, что нужно нам сказали, теперь слушаем текст. После двух прослушиваний надо его связно воспроизвести. Раньше это изложением с элементами сочинения называлось, теперь вот так.

А ведь всё на слух я не запомню. Буфер памяти у меня сравнительно изрядный, но весь текст не влезет. Может визуально? Лихорадочно в уме отстукиваю читаемый текст. С визуальной памятью у меня, как у какого-никакого художника всё в ажуре.

Теперь записать. Пишу с максимальной скоростью и сосредоточенно. Сейчас будет второе прочтение. Есть! Всё точно запомнил. У-ф-ф-ф!

Теперь выгружаем текст из памяти на бумагу. Тридцать неторопливых минут и всё готово. Можно идти дальше.

А дальше много хуже. Но могу покопаться в знаниях первой жизни. Зря что ли в первой жизни школу заканчивал? Во второй-то у меня русского языка не было. Такой вот недостаток у южнокорейских школ.

Через час заканчиваю. Пять минут отдыха, во время которого смотрю в окно. Ещё полчаса на тщательную проверку. В двух местах не уверен, в одном почти уверен. Проклятое «почти»!

Какой бланк навороченный! Начинаю его украшать своими анкетными данными и блестящими, — я надеюсь, — ответами.

Окружающие меня девятиклассники поначалу косились с недоумением, но сейчас им не до меня. Кто-то тяжко и тоскливо вздыхает. Претенденты на двойку? Или их тройка и даже четвёрка огорчит?

Артура нет, он в другой поток попал. Вчера они сдавались.

За полчаса до конца отведённого времени, сдаю работу и сваливаю. Не обращая внимания на уговоры. Проверять десятый раз всё равно бесполезно, глаз замыливается напрочь. К тому же не хочется отвечать на глупые вопросы «Ты кто такой?», «Откуда взялся?» и «С какого раёна?». В морду могу, конечно, ответить, но зачем мне лишние эксцессы, а школе — лишний хулиган.

Короче, гуд бай, май френдс, гуд бай…

28 мая, вечер во дворе.

Свысока гляжу на Обормота, лежащего рядом с нами на свеженькой травке и вывалившего язык. Интересно мне, почему говорят, что человек физически проигрывал эволюцию диким животным? Мы почти свеженькие, а псину загоняли чуть не вусмерть. Конечно, он быстрее бегает, но натурально, встань вопрос ребром догнать его где-нибудь в степи, мы это сделаем. Через пятнадцать-двадцать километров он ляжет. А то и раньше. Рядом с людьми собаки разбаловались? Волкам-то, говорят, полсотни вёрст только для разминки.

— Как у тебя с экзаменами, Вить? — Катюша только наполовину с нами. Другую половину прогулки посвящает спящей в коляске сестрице.

— Хорошо с экзаменами. Сегодня математику сдал. Вместе с девятым классом.

— Девятым? — Катя округляет глаза, остальные прислушиваются. — Ты что, в десятый класс нацелился?

— Не, в девятый. Просто договорились так. Если сдам хотя бы на тройку, меня берут в девятый. Неохота им самим гонять меня по всем темам. А тут, в общей куче, очень удобно. Сегодня отстрелялся. Как выставят оценки, тогда и решат.

Все замолкают. Надежды кое-кого, что я провалюсь, тихо почили. Тихо и окончательно. Понятное сожаление охватывает всех. Я ухожу от них. Нет, мы будем проводить время вместе, но теперь только досуг.

Сам не хочу, а что делать? Пестовать друзей до окончания школы? Дело хорошее и благородное, но лучшее — враг хорошего, меня ждут глобальные дела. Иначе для чего б я жилы рвал? Чувствую, после экзаменационного марафона надо неделю отдыхать. Впереди ещё один экзамен, по информатике, но препятствие больше условное. Почти как нарисованную черту перешагнуть. Какая там информатика в восьмом? Упор на умение пользоваться компьютером и калькулятором, всего-то…

Друзей моих печалит мой неожиданный уход. Нас неумолимо подминает взрослая жизнь. Большая жизнь громыхнула совсем рядом и забирает себе их лучшего друга. Вот они и переживают. Не они, а мы, мы переживаем. Волнуются не только те птенцы, которым ещё куковать в гнезде, но и уже оперившийся раньше всех птенчик, встающий на крыло. Мне тоже приходится бороться с приступом тоски.

— Совсем забыл… с математикой что делать? — Спохватываюсь. И главное, как «вовремя»! Учебный год уже закончился.

— А что с ней делать? — Катя небрежно пожимает плечами. — Нам другую учительницу дали. Опытную. Ларису Ивановну…

Димон чуть хмыкает, «Мимино» в этом мире тоже есть.

— Вы только не вздумайте сказать «Ларису Ивановну хочу», — предупреждаю друзей. Плавали — знаем. Каждый считает, что он первый такой умный, догадался сострить. А на самом деле, «остряк» стоит в длинной очереди под четырёхзначным номером. Так-то смешно, но фильм буквально подставил всех Ларис Ивановн в стране под шквал тупых шуточек. Остряков у нас полно, а «остряков» на пару порядков больше.

На мои слова уже Катюша ехидно улыбается, а Димон ёрзает.

— Что? Успел сострить? — Начинаю ржать. — А подумать сначала? Или нечем?

В дальнейшем разговоре как-то мимоходом выясняется, что стоило Кате пожаловаться отцу, как вопрос был моментально решён. Мля! Что, так можно было?! Вот вроде я — умный, а как налажаю, так налажаю! Сразу можно было вопрос именно так и уладить. Столько сил у меня на эту математику ушло! Так-то не зря, конечно. Переход на более глубокий уровень знаний вещь полезная.

Делаю зарубку на будущее. Сам же учил одноклассников искать хитрые обходные пути. В математических задачах, но что мешает и в жизни так делать? Меня подвело то, что в моих силах было решить проблему. Вот и решил. А оказывается вононочо! Проблема исчезает после одного звонка. Стоило только Катю попросить. Зачем упираться, выбиваясь из сил, когда достаточно нажать на кнопку, и получишь результат.

2 июня.

Срочно накидываю нотную запись ещё одной мелодии. Персона моя для нотариуса ничего не значит, всё равно папахену ещё раз к нему идти. Сходит, не переломится. Дорожка протоптана, первая партия песен зарегистрирована. Забыть, вот это запросто, но на это мобильный телефон есть. Купили мне на лето простенький кнопочный. В случаях, когда дело касается Кира, мачеха скупиться не склонна. Он же в этот раз со мной едет, сбылась мечта моих дробно-рациональных родителей. Поэтому мне ничего не стоит эсэмэску скинуть или позвонить и напомнить.

Много времени процесс не занимает. Окидываю сержантским взором имущество, которое беру с собой. В голову приходит идея, перебираю стопку учебников и пособий. Откладываю в сторону школьные учебники. Программа везде одна и та же, на месте раздобуду. Тетрадки, альбомы для рисования, чернила, карандаши…

Теперь вещи. Сменное бельё, футболки, штаны, обувка, как правило, всё в трёх экземплярах. По плану всю кучу там и оставлю, изношенным и изорванным. А иначе, какое же это лето? Я так полутора родителям и сказал, чтобы снабдили Кира теми вещами, с которыми им сразу надо распрощаться. Они больше не увидят их прежними, пусть бросят на них печально прощальный взгляд, хнык-хнык. Мои тоже, хнык-хнык.

— Ну, что, сын, всё приготовил? Это что? — Отшатывается папахен, когда утвердительно тычу ему в грудь файликом с исписанными бумагами.

— Да, папуля. Держи. Дело нотариальное и тебе знакомое. Сделать надо в течение недели, — знаю я его. Скажешь, что в течение месяца, он до конца лета не соберётся.

— Вещи собрал? — Отец обречённо разглядывает файлик.

— Свои — да. Кира сами собирайте, в его шмотках я не копенгаген. Там ещё что-то у вас лежит…

Они держат Кира на диетическом пайке. В принципе, одобряю. Кир не склонен одежонку перебирать. У него всего два наряда: на улицу и в школу. Ибо нефиг пацану голову морочить. Когда что-то приходит в негодность, ему завхоз, которая мама, заменяет экипировку.

Как всегда, натурально прав. Кира собирает мачеха. От кучи вещей мы с папахеном синхронно приходим в ужас и под причитания Вероники больше половины отбрасываем в сторону. Три комплекта одежды на лето хватит с избытком. Повседневная, парадная и резервная выходная, которая к концу лета заменит повседневную.

Перед этим неделю обсуждали, что подарить бабушке Серафиме и Алисе. Обувь не пойдёт, без примерки не угадаешь. С одеждой легче, но тоже проблем хватает. Папахен почесал репу и решил, что нечего выдумывать лишнего. Прошлый раз Алиске спортивный костюм пригодился, сгодится и на этот раз. Мачеха купила несколько комплектов нижнего белья и пару купальников. Идею косметички я зарубил. Ибо нефиг. Рано ещё. К тому же и так красивая.

С Басимой намного сложнее. Наряжаться, как молодой ей ни к чему. Папахен в результате долгих размышлений плюнул и принял мою подачу, купить ей что-нибудь на месте. А что? Свозит её в город на машине, и веселись бабуля.

— Может, ей просто денег дать? — Размышлял папахен.

— Она их спрячет и будет над ними трястись, как скупой рыцарь, — отмёл негодную идею.

Короче, сложное это и хлопотное мероприятие поездка к родственникам.

— А ты ей что подаришь? — Небрежно спросила мачеха.

— Секрет.

Переглянулись с еле заметной улыбкой. Это вы зря. Для вас разница в два года в пользу, — скорее, во вред, — девочки не существенна. Для вас мы все — дети. Вот только девочки раньше взрослеют, им для этого надо просто отрастить нужные части тела и всё, к жизни готовы. Мальчикам надо профессию получить и крепко на ноги встать. К примеру, я, весь такой из себя шустрый, сделаю это в двадцать пять. Алиса до двадцати семи лет ждать будет? Да? А вдруг я на сторону вильну? Например, в сторону Полинки?

Ложась спать, облегчённо вздыхаю. Экзаменационный марафон позади. По русскому языку и математике только два балла не добрал до максимального. Хитромудрые задания нынче придумывают, пока не уловил до конца, в чём там соль. Но ничего. И без льготного дополнительного балла заработал пятёрки. Так что я, считай, уже девятиклассник славной 8-ой средней школы. Барьер взят.

3 июня, вечер, село Березняки.

Басима в своём репертуаре. От её радостных и громких причитаний, Кир чуть в сторону не кидается в панике. Придерживаю. И отдаю на растерзание бабушке. Кур никто не придерживает, и они заполошно разбегаются. Тут же крякаю от повисшей на мне Алиски. Парень-то я крепкий, но и девочка время не теряет. Кое-что весьма заметное и мягко-упругое вминается в мою стальную грудь.

Не отказываю себе в удовольствии зарыться лицом в пахуче пьянящие волосы. Щекотно и почти забытое блаженство разливается внутри. Алиска не собирается себя ограничивать, расцеловывает меня во всё лицо. Не могу удержаться от смеха, радость распирает.

— Больше не буду, — целую её в щёчку только один раз, — я стесняюсь.

И «застеснялся» изо всех сил. Удалось даже покраснеть. Хихикая, идём в дом за хозяйкой и папахеном, которые тащат баулы и сумки. Мой рюкзак со мной.

С древних времён известное человеческое счастье, когда прибывают в гости любимые родственники или возвращаются после долгой отлучки с подарками. Алиса смущается и краснеет, когда её оделяют такими важными для девочек тряпочками. Басиме папахен всё-таки купил подарок уже по дороге, чайник из нержавейки. Хотел СВЧ-печку, я его отговорил. Басима человек простой, объяснять ей бесполезно, что металлическую посуду нельзя туда ставить. И вообще, надо хорошо представлять себе, как печка работает. О высокочастотных электромагнитных колебаниях и токах Фуко рассказывать ей дохлый номер.

Басима немедленно обновляет чайник, в четыре руки с Алисой быстро мечут на стол и наши гостинцы и свои деревенские припасы. Папахен очень маринованные помидоры и огурцы уважает. К картошечке с мясом хорошо идут. И к стопке самогонки. Только одной, чтобы к утру выветрилась и гаишный алкотестер ничего не показал.

Кир уже носом клюёт, с дороги притомившись, за столом совсем размяк. Мы с Алиской держимся за руки, почти не расцепляясь.

— Внучек, а для тебя новость! Нюрка-то Краёва из села уехали! Ещё осенью.

— Что-то долго они продержались…

От вопросов, как и почему, Басима уклоняется. Подробности нашёптывает Алиса. Младшего Краёва в школе затравили. Не выдержал школьный коллектив размеров его хитрожопости. В родительницу малец пошёл. Что характерно, старшую сестрицу не преследовали. Надо думать, не заслужила.

То есть, не из-за нас их выжили. Но, полагаю, наша история запомнилась и свою роль сыграла. Ружьё со стены всё-таки выстрелило. А их потомство окончательно обрушило семейную репутацию.

— Как там моя армия? Центровые голову не поднимают?

— Нет, — девочка хихикает, — наши, как хозяева, везде ходят. Тебя ждут.

Все меня ждут. Свои с радостным ожиданием, чужие с обречённым.

— А там в чёрной сумке у тебя что? — Алиса показывает пальчиком на кейс с саксофоном.

— Там радость и счастье для всего села.

И всех нас впереди ждут три месяца счастья. Поработаем, погуляем, потренируемся, повезёт, так подерёмся с кем-нибудь.

— Кирюша совсем уморился, — замечает Басима. И вместе с отцом несут его укладываться.

Так-то время к девяти только подходит. Есть возможность ещё пообщаться с Алисой. Озадачиваю её на предмет учебников до девятого класса включительно.

— По математике, физике и английскому, — заканчиваю инструктаж.

— Тебе зачем?

— На следующий год буду учиться в девятом классе, — легонько дёргаю её за носик. — Поняла, малявка-восьмиклассница?

Окончание главы 9.

_____________________________

От автора. Ожидание до следующей главы можно скоротать на "Адъютанте". Первая часть: https://author.today/work/234343В третьей части Адъютант добрался до английской и французской агентуры.

Глава 10. Начало новой дистанции

1 сентября, время 9-00, торжественная линейка у 8-ой школы.

Всё, как всегда и как везде. Гомон, суетня, слегка напуганные первоклашки, учителя, напоминающие наседок, следящих за своим выводком. На меня с удивлением посматривают одноклассники.

— Мальчик, ты ничего не перепутал? — С минуту назад общее недоумение выразила хорошенькая девочка, — или уже девушка? — с огромным праздничным бантом, украшающем

тёмно-русую причёску.

— А разве это не девятый «Б»? Тогда нет, не перепутал.

— Всё! Замолчали все! Выровнялись! — Строгие слова глубоким контральто производят волшебное впечатление. Передний ряд, — я во втором, — выпрямляется, все смыкают уста.

Сразу понятно, с такой классной не забалуешь. Высокая, с формами той пышности, которая ещё не портит фигуру, а, пожалуй, украшает. На лицо, не сказать, что красавица, но вовсе не дурнушка. Прямой нос великоват, но не настолько, чтобы считать это недостатком. Всего лишь особенность внешности.

Не знаю, повезло или нет, но Боря-барабанщик и пианистка Таня из команды Артура учатся в параллельных классах. Таня в «В», Боря в «А». Танцовщицы Оля и Света тоже в «А». Пожалуй, повезло. Они могли бы меня прикрыть, но мне не надо. Возможность подраться это натурально возможность, от которой грех отказываться.

Интересный моментик. Меня не узнают. Конечно, с Нового года немало воды утекло, видели меня только на сцене, опять же подрос, слегка изменился, школьная форма меня стандартизирует. Но думаю, главное не в этом. Люди часто не могут сопоставить образ кого-то популярного и того, кто совсем рядом. Могут сказать «ты похож на…», а затем отметают такой вариант. Звёзды на небе живут, а не среди простых людей, — подсознательно уверен каждый.

Сорок минут нас терзают торжественными речами. Особо их не слушаю, выглядываю знакомые лица. Гигантского Бориса из выпускного класса видать с любой точки. Варьку высматриваю, седьмые классы стоят напротив ораторов с микрофоном. Она меня не видит, прячусь.

В школу нас запускают в прямом порядке, сначала первые классы, потом вторые и так далее. Страшно разочарован, никак задуманное не получается. Ладно, подловим ещё эту Варьку.

В классе выбираю место подальше от учителя, но достаётся дальнее от двери в середине правого ряда. Каждый идёт на своё привычное место, мне достаётся вакантное.

— Ксения, не вертись!

Ага, та девушка с бантами, хотя многие украсили себя ими, Ксения. Оглядывается на меня, — она сидит чуть впереди на среднем ряду, — и зарабатывает замечание.

— Прежде всего, — продолжает классная, — хочу познакомить вас с новым одноклассником.

Одним взглядом поднимает меня на ноги.

— Витя Колчин, пришёл к нам из 14-ой школы. Надеюсь…

— Ой, точно! — Вдруг взвизгивает Ксения. — Вспомнила! Он же у нас на новогоднем балу выступал!

— Не кричи! — Осаживает девушку училка, в глазах зажигается интерес. Прокручиваю память с того дня, нет, не помню её. Понятно, почему для неё новость.

Успокоив оживившийся класс, Лидия Михайловна продолжает.

— Надеюсь, ты, Витя, не потащишь успеваемость нашего класса вниз?

— С удовольствием присоединяюсь к вашим надеждам, — охотно соглашаюсь. Класс смеётся. Когда добавляю каламбурчик, откровенно ржут.

— В вашем классе ведь есть Надежды?

— Есть, — не удерживает улыбку классная, — но только одна.

— А чо он такой маленький? — Басит один из одноклассников.

— Детство тяжёлое было, — отвечаю раньше классной. Ни к чему раньше времени всем всё знать.

К учительнице испытываю благодарность, несмотря на грозный взгляд, достаточно чуткая натура. Улавливает мой посыл. Или из других соображений умалчивает. Возможно, из педагогических, ждёт, когда сам поставлю свой авторитет на нужную высоту. Тогда новость о моём возрасте не станет основанием для пренебрежения в мой адрес. А то и просто, ей начхать на всё. Некий пофигизм в ней тоже чувствуется.

Блаженный миг торжества, о котором сладко мечтал всё лето, наступает только после первого и единственного урока. Сама собой вокруг меня сбивается компания с ядром из музыкантов и танцовщиц. Несколько одноклассников, по большей части одноклассниц во главе с Ксенией, тоже с нами. Не возражаю. Пригодятся.

В холле перед выходом наружу наконец-то вижу её, ту самую, посмевшую глянуть на меня свысока несколько месяцев назад. Варьку. Она меня пока не видит. И когда весёлой компанией проходим мимо, небрежно спрашиваю про кучку вокруг девочки:

— А это семиклашки, да? — Как же ты сладок, миг священной мести! — Привет, малявки!

И под смешки свиты из красавиц-девятиклассниц прохожу мимо. Забыв об этой мелочи в следующую секунду. На самом деле, бросив украдкой взгляд назад, испытываю приступ острого наслаждения от вида Варьки. Та замирает, будто ей не посчастливилось встретиться глазами с медузой Горгоной. Статуя с выпученными глазами, о-о-о-у, впадаю в экстаз…

Как она мне тогда в мае сказала? «Жалко, ты маленький ещё? А то бы вместе учились», — утрись, мелкота, гы-гы-гы…

Откат назад.

Лето провёл ожидаемо замечательно. Одно плохо, драк почти не было. Центровые настолько под нас легли, что десяток человек влились в нашу маленькую армию. Разок предприняли лихой набег на соседнюю деревню. Они пытались нас построить, когда мы там подрабатывали на прополке. После карательной экспедиции стали очень вежливы.

Несколько дней назад показывал друзьям фото на планшете. Я и Кир — лихие ковбои на лошадях, моя банда на тренировке и на речке, пейзажи всякие красивые.

— А это моя гордость! — И рассказываю.

Там рядом сразу две речки. Маленькая Талая проходит вплотную к селу. Впадает в речушку заметно больше, но тоже можно почти в любом месте перейти. Штаны замочишь, рубашка сухой останется. Название предсказуемое — Берёзка или официально Берёзовая.

Талая в некоторых местах очень уютная для детей. Утонуть там практически невозможно. С трудом находятся места, где десятилетке с головой будет. Часто встречаются песчаные пляжи.

Облюбовали там одно место. Речка при паводке то влево метнётся, то вправо, оставляя в заброшенном русле стоялую воду, которую обожают лягушки. За много лет выгрызла вытянутую заливную площадку. По бокам обрывы, подмываемый грунт время от времени обрушивается. В паре мест видны обваленные деревья. Мы их потом убрали.

Кто подал идею? Конечно, я, стиляга из города, кто же ещё. Эрозию плодородных земель надо останавливать. Кто, если не мы? Прямо так в лицо и заявил своей разросшейся до пары дюжин человек армии. Там всего-то метров сто прокопать, чтобы спрямить русло.

— Четыреста-пятьсот кубов грунта придётся перелопатить, — заявил своей братии. — Исключаем дежурных пастухов, каждый день не меньше дюжины может приходить. Двадцать кубов в день — раз плюнуть, едва на разминку потянет. Короче, за месяц сделаем конфетку.

Ну, и сделали. Натурально, конфетку. В середине расширение, типа пляжа. А сколько всеобщего ликования было, когда пустили воду! Ради такого случая пастухи волюнтаристки пригнали стадо на выпас поближе. Троим дежурным, — меньше оставлять нельзя, коровы разбегутся, — не так повезло, но они посмотрели в видеозаписи. Виват техническому прогрессу!

С тех пор это место стало нашей главной базой отдыха. Напоследок велел им продумать посадку деревьев. Вырытым грунтом сформировали по обеим сторонам небольшую дамбу, чтобы речка не елозила туда-сюда.

— Нет, я не скажу, что это подвиг, — завершил рассказ друзьям цитатой из «Барона Мюнхгаузена», — но что-то героическое в этом, натурально, есть. Мы, как настоящие мужчины, слегка, пока только слегка, изменили пространство вокруг себя в лучшую сторону.

В селе много чего случилось хорошего. Плохого не помню. Кир только с местной школотой пару раз по чужим садам полазил. И пару же раз схлопотал. Что дало мне в руки неубиваемый козырь:

— Не можешь срать — не мучай жопу! — Грубые выражения часто доходят лучше. — Ты понимаешь, что твои так называемые друзья нарочно тебя зовут. Сами срываются вовремя, ты попадаешься и даёшь им возможность удрать. Воровать нехорошо, да ты ещё и не умеешь!

— А ты умеешь?

— А зачем мне это уметь? У меня друзей полно. Настоящих. К любому в гости приду… да и в гости ходить незачем. В саду у Басимы всё есть.

Да не, прекрасно понимаю, что с чужого огорода любая редька слаще. Чисто объективно, например, маринованные огурцы у Басимы чудесны. Но в гостях, прекрасно понимая, что огурчики кислят или вяловатые, тем не менее, ем их с большим аппетитом. Не так, как дома.

3 сентября, пятница.

Физкультура, 4-ый урок.

Я натурально, как у Высоцкого, «на десять тыщ рванул, как на пятьсот… и спёкся». Подобное бывает у неопытных автомобилистов, заводит машину, трогается и вдруг понимает, что она идёт с натугой, как с тяжёлым прицепом. В конце поездки до него вдруг доходит, что он с ручника машину не снял.

Что-то похожее со мной происходит. Бегу на разминке ровно, но без огонька, как раньше. Энергия через край не хлещет, наоборот, тяжеловато иду. Внутреннее сопротивление моего энергогенератора резко увеличилось. Чозахрень?

Через три минуты начинают ныть суставы ног. От бега переходим к разминке всего тела, к ноющим коленям добавляется боль в локтях и плечах. Вчера утром на зарядке внимания не обратил, вечером бегал меньше, полагая, что случайно перебрал с активностью и надо сбавить обороты. Но чтобы меня крутило от жалкой физкультурной нагрузки? Что-то не так…

— Пётр Фомич, — подхожу к физкультурнику, — что-то со мной не то. Напряжение какое-то в организме, суставы болят…

— Освобождение есть? — Физкультурник ищет официальную опору. Грубо говоря, избегает ответственности. Куда ж ты денешься?

— Откуда? Симптомы только сейчас проявились.

— Вставай в строй, — и лицо такое непроницаемое.

— Пётр Фомич, а вдруг он по-женски прихварывает? — Один из пасущихся рядом одноклассников не упускает возможности сострить и поднять новичка на смех. Гляди-ка, герой какой нашёлся. Крепко сложенный, насмешливо смотрит из-под вихрастого чуба слегка шальными глазами.

Небольшой гогот раздражает девочек, им такие шуточки про их естество никогда не нравятся.

— Как бы я не прихварывал, но яйца тебе оторвать сил хватит, — громко и холодно заявляю на весь зал, гогот тут же смолкает. — После этого сам по-женски начнёшь в туалет ходить!

Вот тут девочки издают лёгкие смешки. Так-то тоже не комильфо, но опускаю того, кто шутил совсем грубо.

— Прекратить! В одну шеренгу становись!

Чего-то там этот герой ещё вслед шипит, не разобрал что. Мы далеко друг от друга стоим. Я в самом конце, тут ещё пара человек такого же роста, но становлюсь за всеми. Пусть пацанишки порадуются, что не они самые мелкие. Гы-гы, здешние свою мелкоту филиппками прозвали. Стараюсь сдерживаться, но смешно, с-сука… смех испаряется бесследно, когда осознаю, что и меня в эту славную категорию записать могут. Ничо, сам кого угодно и куда угодно запишу.

Постоять-то я ещё могу. Посмотрим, что дальше будет, проволыню урок как-нибудь. Что будет дальше, понятно. Посередь зала турник установлен. Спасибо дождю, а то на улице бы занимались, там тяжелее пришлось бы.

Фомич проверяет показатели после каникул и ругает класс за то, что за лето они падают. Всё больше парней, к девочкам относится чуть мягче. Выходят к турнику один за другим, подтягиваются, мой новый героический приятель подтягивается двенадцать раз. Его Геной зовут, таких дюжинников всего четверо. Только эту могучую кучку Фомич вслух не отчитывает, единственно взглядом показывает, что де могли бы и больше.

Доходит очередь до меня. Класс слегка притихает, всем ужасно интересно, что покажет новенький.

— Пётр Фомич, я ж говорю, суставы болят! — Не спешу вставать с лавочки.

— Ну, хоть попробуй.

— Под вашу ответственность, Пётр Фомич.

И чего привязался? Он же давно меня знает. Кто его баскетбольную сборную опустил? Мы, во главе со мной.

Подхожу к турнику, закидываю голову наверх, прицеливаюсь на перекладину. Высоко, а я не в форме, отхожу на шаг.

— Его подсадить надо… — раздаётся геройский выкрик, но смешки застревают у всех в горле.

Выпрыгиваю сразу на передний жим. Зуб даю, никто из них так не умеет. Многие смогут выйти переворотом, кто-то вытянет силовой вариант. Возможно, найдутся те, кто сделает склёпку. Но так, одним движением из виса встать с опорой на руки, оставив перекладину в районе пояса, без напряжения и с неимоверной лёгкостью, будто на Луне, где силы тяжести не хватает придержать дерзнувшего, никто не сможет. Скорее, и сам Фомич на такое не способен…

С грозной быстротой нарастает пожар в локтевых суставах. Спрыгиваю на мат, встряхиваю руками, прислушиваюсь к ощущениям. Боль медленно закрывает грызущую пасть. До меня доходит, что её вызывает сжатие, давление. Проверю. Запрыгиваю, вишу, слегка покручивая корпусом.

— Ещё сможешь? — В тишине спрашивает Фомич. Нашёл клоуна… спрыгиваю.

Кое-что проясняю для себя. При растяжении всего лишь лёгкое нытьё. Тоже не гуд, но терпимо.

— Мочь-то я могу, Пётр Фомич, но говорю же, суставы болят, — объясняю, идучи к вожделенной скамейке. — Вам порадоваться, а мне пытка. Оно мне надо?

— И что мне тебе записать? Сколько раз ты можешь подтянуться? — Фомич уступает, против реальности не попрёшь.

— Поверите на слово? — Хмыкаю.

— Он щас наговорит, а вы верьте, верьте, Пётр Фомич, — ещё один пересмешник. По голосу слышу, не мой любимый герой Гена.

— На данный момент ничего не могу, — жму плечами, — неделю назад тридцать раз подтягивался. Но это не предел.

— И какой он, предел? — Допытывается Фомич.

— Не знаю. Не искал.

Кто-то из мальчишек фыркает, но негромко и без поддержки. Все видели мой силовой выход сразу на обе руки.

В раздевалке ничего особенного не происходит, что меня удивляет. Зря ждал. Ну, нет, так нет.

Последний урок географии.

География в 9-ом классе прежде всего экономическая и только России. Всё правильно. Большой стране — большое время, весь учебный год. Оглядываюсь на очередной тычок в спину чем-то тонким. Ручкой или карандашом. И очередной шёпот «Слышь, ты…» героическим голосом. Никак не успокаивается.

— Колчин, не вертись! — Хм-м, опытная ведь учительница, должна понимать, что не просто так оглядываюсь. Геройский Гена глумливо хихикает. Ладно, ща решим вопрос. Так, как мы привыкли в наших узких кругах.

— Эмма Пална, меня Гена достаёт, тычет и тычет сзади карандашом. Можно я ему врежу?

За что уважаю некоторых, так за непробиваемую невозмутимость. Кобра тормозит на незаметную долю секунды и выносит решение.

— Макаров, прекратить! Колчин, если продолжит, то разрешаю. Но без лишнего кровопролития, травматизма и драматизма! — И дальше молотит у доски материал урока. — Итак. Огромная территория страны подразумевает естественные издержки. Логистика. Россия кровно заинтересована в развитой транспортной сети, как любая большая по территории страна…

Отмечаю в тетради слово «логистика». Сам-то представляю, что это такое, только надо знать, какой смысл имеет в виду учитель. А то мало ли…

Герой затихает. На время.

— Слышь, ты. А чо сразу стучишь?

Странный парень. Уж не дурак ли? Ему выгодно моё молчание, а моя активная реакция без предупреждения сразу переводит меня в разряд неадекватных агрессоров. Оно мне надо? Натурально, нет. Слегка разминаю руки, бросаю взгляд искоса, мне надо наметить траекторию. Почему нет? Карт-бланш мне дали…

По широкой дуге с тихим шелестом разрезая воздух, лети, лети моя рука. Бить приходится левой, правой неудобно. Ребро ладони врезается в основание геройской шеи — швак! Через долю секунды я в той же позе примерного ученика под маской пай-мальчика. Только после этого слышится звук неожиданного контакта геройского лба с поверхностью геройской парты.

Кобра оглядывается, прерывает мудрые речи.

— Всё, как велено, Эмма Пална! — Вскакиваю и браво докладываю. — Никакой крови, никаких травм, опасных для жизни и здоровья! Всего лишь кратковременный уход в нирвану.

Спокойная Кобра подходит, видимо, желая удостовериться. Услужливо поднимаю геройскую башню за волосы. Гена блымкает на Кобру бессмысленными, но, несомненно, живыми очами. Удовлетворённая Кобра кивает и отходит к доске. Бережно опускаю глупую голову пострадавшего, давая возможность падения только на последних нескольких сантиметрах. Тымм, — тихонечко отзывается парта. В классе осторожные смешки, а мне приходится разминать локоть, разгоняя тлеющую боль в суставе. Плата за священный суверенитет.

Наверное, придётся заняться геройским Геной. Парню вдруг приспичило сделать из меня крайнего козла отпущения. Придётся стричь его, пошедшего за шерстью не в ту степь. Сделать из него мальчика для битья.

4 сентября, суббота, время 10:30.

Городская детская поликлиника.

— Так-так-так… — врач-педиатр с внимательными и профессионально добрыми глазами обстукивает меня, обслушивает и даже обмеривает. При этом радостно тактакает.

— Что со мной, доктор? Я буду жить? — Вопрошаю трагическим голосом, подпуская в глаза и лицо побольше драматизма.

— Ну, что же вы так, молодой человек. Ничего страшного не случилось… — увещевающе начинает доктор и осекается.

Виноват, не удержался. Вернее, лицо удержал, но в глаза смешинка прорывается.

— Шутите? — Доктор грозит пальцем. — Это хорошо, это ты молодец.

Про симптомы рассказал честно и без утайки. А что, не про геморрой же речь. Папахен рядом, сидит тихо.

— Вот вам направление, сдадите кровь и мочу на анализы. Надо бы кое-что проверить…

— Это же время, доктор! А в школе меня могут на соревнования поставить, на физкультуре нагрузку дают…

— На недельку справочку выдам. Как раз вам хватит, чтобы небольшое обследование пройти.

— Диагноза пока нет?

— Только предварительно, молодой человек. Кстати, у вас головных болей нет?

— Были. Года два назад прекратились.

Поговорили и об этом. Только после того педиатр беззаботным тоном высказывает предположительный диагноз.

— Детские болезни роста. Иногда развитие скелета и органов идёт неравномерно. В организме возникают напряжения. К примеру, рост черепа может отставать от роста мозга. Как следствие возрастает внутричерепное давление, отсюда головные боли…

Экология, опять же стрессы всякие и всё это отражается на детях, — всплывает откуда-то в голове. Не копаю, откуда, а то вдруг опять внутричерепное давление скакнёт?

— Стрессов, кстати, никаких не было? — Почему-то врач бросает осторожный взгляд на папахена.

— Не знаю. Вроде нет. Если только приятные…

— Какие? — И внимательный, очень пристальный взгляд.

— Ну, отец приехал, в футбол выиграли… мало ли.

Врач наделяет нас направлениями и наставлениями и отправляет на сдачу анализов.

Идём. Сначала анализы сдавать, после домой.

Кровь высосали из вены, изрядную пробирку. Мочи налил ещё больше. Для хороших людей не жалко. Теперь есть хочу, нас его медицинское превосходительство Кирсанов предупредил, чтобы я не завтракал. На всякий случай, который как раз и произошёл. Он же и организовал мой визит после просьбы мачехи. К самому маститому педиатру города и окрестностей.

Напоследок маститый рекомендовал ограничить физическую активность. Повелев ориентироваться на ощущения. Как только чувствую даже не боль, а дискомфорт, сразу в койку, то есть, надо прекращать активные движения.

7 сентября, школа.

Урок английского.

— Гуд дэй, бойс энд гёрлз, — приветствует нас, нестройно вставших, вошедшая англичанка.

Первый урок у нас уже был. Раздали учебники, англичанка познакомилась со мной, замотивировала группу на учебно-трудовые свершения, без проверки заранее огорчилась провалам памяти. По последнему обстоятельству чуть поднял настроение Елене Николаевне, даме, сохранившей стройность и приятную наружность. До нашей Нелли ей далеко, — моя личная статистика отмечает примечательное различие во внешности иностранных дам, француженки намного красивее англичанок и, как правило, моложе, — однако, неплоха, неплоха. В золотом возрасте максимального расцвета женской красоты, то есть, лет тридцати-тридцати пяти.

На первом же уроке и выпросил для себя тайм-аут до конца четверти.

— Домашние задания, контрольные работы на общих основаниях, но к доске по сиюминутным вопросам вызывать не стоит, Елена Николаевна. Всё-таки я — начинающий.

Решил не форсировать события и не обнаруживать имеющиеся навыки. Меньше вопросов будет. Англичанка оказалась дамой адекватной и мои резоны приняла. Но подножку поставить попыталась.

— Соглашусь, но тогда четвертная оценка не выше четвёрки.

— Это почему? — Удивляюсь абсолютно искренне.

— Ну как же? Отличная оценка подразумевает отличные знания. Но ты сам оговариваешь для себя льготные условия. Мне надо снижать требования, а раз так… — англичанка пожала плечами.

— Кроме этого надо учитывать динамику. Если кроме быстрой реакции буду справляться со всеми заданиями, это уже великолепно. Я же не требую льготных условий навечно. Всего лишь на четверть.

— Договорились! — Бодро хлопнула по столу англичанка. — В этой четверти тебя не трясу, со следующей работаешь на общих основаниях.

Говорю же, адекватная! Для неё имеют вес доводы разума.

Программа обучения же ставит в тупик. Что это значит: «Взаимоотношения в семье и среди друзей»? Что-то меня это с толку сбивает. Не конкретная тема о времени суток, не о столице Грит Бритэн Ландэне и не о погоде. А нечто размытое и неконкретное. Кто это придумал? Кто эти экспериментаторы? В каких вивариях министерства образования они прячутся? Не иначе рептилоиды.

Не меня одного тема вводит в ступор. Потому как, не добившись ничего от недоумевающего класса, миссис Полозкова добирается до меня.

— Да, мы договорились, но может быть у тебя, Колчин, есть идеи? Как можно охарактеризовать человека не по внешности?

— Зис бой из дебил, — немного подумав, исторгаю тривиальную фразу.

Класс облегчённо смеётся, англичанка задумывается. И выходит из положения.

— А если положительно охарактеризовать?

— Зис бой из нот дебил, — поймал волну и гоню её дальше. Класс ещё больше веселится, англичанка от меня отстаёт.

Про себя имею в виду, конечно, геройского Гену Макарова. Вот уж дебил, так дебил.

Перемена.

Вовсе не зря поминал Гену. В настоящий момент наслаждаюсь забавой молодецкой. Долго уговаривать Большого Бориса не пришлось. Все его сомнения исчезли, как только сказал, что дебил мне нервы постоянно мотает.

Супротив гиганта на букву «Б» мелко плавают все. Главный любимец Петра Фомича.

— Готовы? Давай! — Под шумное веселье толпы зевак Борис кидает «снаряд» на пас моим одноклассником.

Принимать «снаряд» тяжело и опасно. Геройский Гена, которому выпала честь стать тренировочным реквизитом самого Бориса, сучит руками и ногами. И мои одноклассники в едином порыве шарахаются от него. И Гена обрушивается на пол, попутно придавив самого нерасторопного.

— Так не пойдёт! — Искренне возмущаюсь неудачей. — Не маши руками и ногами, идиот! Всех распугал! А вы, пока не поймаете, никуда не уходите.

Только на третий раз одноклассники ловят Гену. Под шумок отвешивают ему тумаков и пинков, кого он всё-таки таранил своим кряжистым угловатым телом.

Довольный, перехлопываюсь с Борисом ладонями, иду в приподнятом настроении на следующий урок. Хотели сделать из меня крайнего? Я сам всех вас крайними сделаю. Ибо нефиг!

17 сентября.

Урок физкультуры.

Благоденствую и благодушествую. В противоположность Петру Фомичу. Очень он переживает по моему поводу. Справка из детской поликлиники, дарующая мне свободу от физкультуры и спортивных мероприятий аж до Нового года, вызвала у него острый приступ мизантропии. И скрыть его он не смог. Амбициозные планы небось на меня строил. И вдруг перед глазами всё отменяющая непробиваемая бумажка.

Десять дней назад ещё раз сходил в поликлинику. Пришлось школу пропускать. Это мне. А мачехе с работы отпрашиваться, ей легче это сделать, чем отцу.

Маститый педиатр определил у меня повышенный гормональный фон, но в пределах нормы. Это не я такую хрень выдумал, это он так сказал.

— Ничего страшного. Ты абсолютно здоров, только растёшь интенсивно. Иногда это происходит неравномерно…

— Вы уже говорили, — вспоминаю прошлый визит.

— Да? Ну, что ж, предварительный диагноз подтверждается. Приходите месяца через три на повторное обследование. Или раньше, если боли прекратяться.

Ненадолго мы там застряли. Со всеми делами, визит в регистрацию, выжидание в небольшой очереди, вышло два часа. Но в школу уже не пошёл. Что там делать после полудня? Пока доберёшься…

Помогаю физкультурнику организовывать процесс. Даю команду «Марш» на стометровку, не забывая про другие. Веду записи результатов. Уже подходили ушлые, обещали златые горы за ошибочную в их пользу запись. А ты возьми, да напиши мне на пару десятых меньше, и будет нам полное щастье и взаимопонимание. Да, сейчас, бегу и спотыкаюсь. Не спорю и не отнекиваюсь, просто посылаю. В далёкие края на длинный и толстый предмет.

С девочками обожаю работать…

— Любаша, тебе дополнительная норма в пять отжиманий. Тебе роскошный бюст сильно помогает, у тебя руки даже до половины не сгибаются.

Главное сказать невозмутимым педагогическим тоном. Невзирая на взрывы девичьих смешков и сильное покраснение кожных покровов упомянутой Любы.

— Не журись, Любаня! — подбадриваю девушку. — Это они от зависти. Делай раз!

Люблю давать команду «Девочки, за мной!», как некий разбитной персонаж из кукольного театра Образцова. И почему-то девочки с удовольствием, хотя бестолково и хаотически, её выполняют.

Моя популярность у девичьей части класса сильно раздражает некоторых. Макаров, такая фамилия у героического Гены, что-то бурчит недовольно, проходя мимо. Не разбираю что и не вслушиваюсь. Обрубаю быстро и убойно.

— Рот захлопни. Волейбольным мячам слова не давали.

Девочки от смеха усеивают своими прекрасными телами всю скамейку и полы рядом. Бордовый от обиды Гена шмыгает дальше.

— На следующий тренаж чтобы явился! — Бьёт ему в спину безжалостное напоминание. — А то Боря тобой не доволен!

Вечером во дворе.

— Так и развлекаюсь, — веду рассказы о своей жизни в новой школе Кате.

Нас внимательно слушает маленькая Настя. Это её мы чинно прогуливаем по двору, в то время как наши друзья гоняют Обормота. Во главе с Киром.

— Весело ты там устроился, — выносит вердикт Катюша. Настенька что-то согласное гулит в ответ.

— Ты её тоже французскому обучи, — советую я, — как я Кира. Конечно, самодисциплина нужна. Возьми за правило с ней и при ней только по-французски разговаривать.

— У меня папа немного понимает, — задумывается Катя. — А давай!

И мы переходим на французский. На обращение к ней на незнакомом языке Настюша сначала хмурится, но, видя всё то же родное лицо любимой сестры, снова начинает улыбаться и тарахтеть непонятное.

Катя вытаскивает её из коляски и водит за руку. Девочка ходит уже бойко, но не уверенно. Часто падает, если не поддерживать. Беру за вторую руку. Катя засыпает её французской речью, как из пулемёта.

— Подрастёт, будет тебе собеседница, — одобрение тоже выражаю по-французски.

Вечером ковыряюсь с расчётами по электромагнитному запуску. Поначалу встаю в тупик, каким именно способом надо разгонять ракету? По принципу рельсотрона или ещё как-то? Затем вспоминаю принцип… не знаю, как назвать. Назовём его принципом минимальной достаточности. Не важно, каким способом технически подводиться энергия. Мне надо оценить принципиальную возможность такого запуска. Технические детали вроде ускорения, силы тяги, технологические тонкости — в сторону!

Имеем тоннель или просто магистраль, по которой разгоняется ракета или любой аппарат. Для наглядности возьмём предельно круглые значения: конечная скорость — 1 км/с, масса — сто тонн, длина трека — 1 км. Считаем…

Ого! Подводимая энергия равна 25 гигаватт! 10% от мощности всех электростанций России. Кроме «Ого!» надо сказать и «Эге!». Потребляемую мощность, конечно, можно уменьшить. При моих вводных разгон осуществляется за две секунды. Время разгона можно увеличить раз в пять. Тогда потребляемая треком мощность заберёт всю энергию Саяно-Шушенской ГЭС или другой электростанции сопоставимой мощности. На несколько секунд, но тем не менее.

На самом деле время можно и в десять раз увеличить. Соответственно длина трека достигнет десяти км при той же конечной скорости (1 км/с). Только есть ещё такое понятие, как КПД, так что Саяно-Шушенскую так и придётся отключать от энергосистемы страны. Вряд ли удастся достичь значения КПД выше 50%.

Кроме принципиальных ограничений есть технические. Каких грандиозных величин должны достигать токи и напряжения? Какой невероятной силы будут бушевать магнитные поля? Так недолго и магнитную бурю в масштабах планеты спровоцировать. И сильно подозреваю, что никакой сверхпроводник не выдержит требуемой плотности тока.

Отбрасываю карандаш и захлопываю планшет. Хватит на сегодня! Вывод тривиален: электромагнитный запуск — развод для лохов! Зря Пиндосия с мифами носится. Переплюнем насовский ракетоносец…

С сожалением и завистью кидаю взгляд на Кира, зависающего в разных позах на перекладинах и лианах спорткомплекса. У него-то нет никаких противопоказаний. Счастливчик! Если подумать, то редкостный счастливчик мой брательник. Его любят и о нём заботяться все. Папа, мама, старший брат и его друзья, которые ещё и на улице прикроют.

Мне приходится делать йогу. Поначалу муторно было, но втянулся. По инерции думаю о космическом запуске. А зачем нам городить огород с жутко сложным электромагнитным треком? Когда можно тупо разогнать ракету? По треку, тоннелю или просто шоссейной трассе? Колёса, наверное, сверхзвуковой и, тем более, гиперзвуковой скорости не выдержат. Если не встраивать что-то сильно навороченное, вроде криогенных подшипников. Таких колёс нет нигде, хотя, полагаю, их можно соорудить. Только разгон на магнитной подушке более надёжен. Не на таких скоростях, но их уже используют.

Всё это — не главное. Главное, что ЭМ-запуск является аналогом торговли через ненужного посредника. Посредник — электростанция. На ней сжигает топливо или утилизуется энергия реки, а затем она должна несколько секунд в сутки питать ЭМ-трек. А зачем? Снабдить ракету разгонным движком, хоть на керосине, хоть на водороде, хоть на пропан-бутане. Движок и выдаст требуемую мощность. Опять же противостоять силе тяжести не надо. К тому же не требуется просаживать всю энергосистему страны. Проблему многоразовости движков, полагаю, можно решить. К примеру, пусть разгонная ступень отделяется на какой-то достаточной высоте и опускается на парашюте.

Ложусь спать, и передо мной вспыхивают глаза Алисы. До чего же она красива! Пару недель уже не снилась, и снова приходит…

Август, за три дня до отъезда из Березняков.

— Сюда, сюда… — шепчет девочка, поблёскивая глазами в лунном свете.

Пробираюсь почти на ощупь, фонарик включать опасаюсь. Демаскирует. Алиска приводит меня на сеновал на задах огорода. Подсвечиваю телефоном лаз в сено.

— Можно включать, — разрешает Алиса уже внутри.

Включаю фонарик, девочка отбирает его и запихивает в толщу сена. Так, что травинки закрывают его тонким слоем. Свет становится мягким и неярким.

Осматриваюсь. Хм-м, девчонки исхитряются любое место одомашнить. Мы сидим на покрывале, полог тоже прикрыт какой-то накидкой. Уютненько. Встать нельзя, но сидим свободно.

Недолго я свободно сидел. Сначала девочка гипнотизирует меня пристальным взглядом.

— Ты о чём-то хотела посекретничать? — Мои слова подталкивают её к действиям.

Алиса одним движением скидывает с себя сарафан. Успеваю только заметить покачивающиеся соски и сделать потрясающе логичный вывод: она без лифчика. Только это и успеваю. Девочка буквально накидывается на меня. От шока ничего не соображаю, организм работает без участия мозга. Мы долго с замиранием сердца целуемся…

Девочка одним махом забрасывает меня на седьмое небо блаженства. Как в тёплую воду ныряю.

— Зачем ты это делаешь? — Спрашиваю минут через десять во время случайного тайм-аута.

— Ты опять уедешь, а мне снова без тебя почти год… — опять приникает, касаясь грудью.

Много позже, уже дома, отметил, что во мне активное либидо не бушевало. Изредка, наверное, у каждого возникает в груди тёплое и расслабляющее блаженство. Как у меня тогда. В таком состоянии практически полностью блокируется ураган тестостерона. Какое там влечение, когда родители и просто взрослые так от детей млеют или от ласкающихся кошек. Его и не может быть.

Поэтому в ту ночь притормозил Алису, набравшейся храбрости снять трусики.

И в следующую ночь мы там ночуем. Чтобы Басима не засекла, ей приходилось лазить через окно. И во вторую ночь довожу её до пика. Разряжаюсь и сам. Девственность она технически сохраняет, полноценного акта избегаю. Не так трудно, когда либидо бьётся в тисках ощущения абсолютного счастья. И нет чувства абсолютной опустошённости и даже равнодушия к партнёрше, что обычно охватывает сразу после обычного секса. Вот такое для меня внове, никогда такого не испытывал. Ни в одной из предыдущих жизней. Хотя надо оговориться, в предшествующей секса у меня не случилось совсем. Вовремя я оттуда выпрыгнул.

Лежу, закинув руки под голову. Думаю. Алиска выдернула меня на следующий этап развития моего мужественного организма. Ввела, пока на порог, но ввела во взрослый мир. Там, где есть запретные удовольствия, куча возможностей, ответственность и где мир намного больше, разнообразнее и… опаснее.

Вот за это расплачиваюсь, — догадываюсь только сейчас. Доктор говорил о стрессе, как раз он и случился. Счастливый, но ударный стресс. Потому-то у меня организм и затрещал. Всё-таки рановато в одиннадцать лет девственность терять. Особо шустрые и нахальные парнишки, бывает, в пятнадцать лет до сладкого дорываются. Это достижение, в своём окружении они тут же приобретают особый статус. Мелко плаваете, ребята, — посмеиваюсь про себя. Только статус самого юного дон Жуана мне нужен, как собаке пятое колесо, поэтому никто этого знать не будет. Даже если Алиска проболтается, уйду в абсолютную отрицаловку.

Алисе-то ещё ладно, ей через месяц четырнадцать стукнет. Тоже рано, но бывает, некоторые, не блещущие умом и послушанием, рожать в таком возрасте умудряются и ничего. Кстати, надо не забыть открытку ей хотя бы отправить…

3 октября танцкласс Дворца культуры

Полчаса до конца занятий, перехожу в категорию ассистента. Поля тренируется без меня, я снимаю на её смартфон. Моя официальная партнёрша заканчивает каскад пируэтов.

— Смотри, вот в этот момент, — нахожу нужный кадр, — твоя позиция показывает угол. Нужен плавный переход.

Что мне в ней нравится, всё правильно воспринимает. Тут же идёт к зеркалу отрабатывать позицию. Ольга, к примеру, сначала взбрыкнёт. Всё равно сделает, но перед этим обязательно пофыркает. Хотя в этом году со старшими девочками не работаю. Моя чудесная справка оградила меня от посторонних нагрузок и здесь. Жанна была не так сильно разочарована, как физкультурник, всего лишь вздохнула с сожалением.

(примерно так Поля танцует после шлифовки: https://youtu.be/dXufRFJ7Jyo )

Охранная справка вовсе не липовая. Здесь на танцах тоже пришлось исключить резкие энергичные движения. Однако моя кастрированная партия танца не мешает Полине, поддержки тоже не носят атлетического характера, это именно поддержки, а не взятие на себя всего веса.

Иногда пробую дёрнуться, суставы тут же накладывают вето на мои молодецкие порывы. Но вроде интенсивность болей уменьшается до уровня неприятных ощущений. Или мне только мнится, а на самом деле привыкаю? Занятия танцами в свете моей временной, уверен, недееспособности приобретают статус крайней необходимости. Утренняя зарядка, вечерние побегушки во дворе, всё остальное, носит для меня сейчас символический характер.

— Зайдёшь ко мне в гости? — Полина время от времени заманивает к себе.

— Поля, ты слишком юна для меня, пожилого парня с больными суставами, — открываю перед ней двери наружу.

Девочка хихикает, просовывает руку мне под локоть.

— Пожилой, ты мне ровесник!

— Я быстрее живу, понимаешь? — Ездить по ушам научился. Не самое последнее умение в общении с женским полом. Как бы ни первое. Как говорится, красавцем можешь ты не быть, но ездить по ушам обязан.

— Вот ты кто? — Продолжаю поездку. — Зелёная шестиклассница. А я? Я — зрелый девятиклассник. Когда ты ещё школу кончишь. А я к тому времени из ПТУ выпущусь, на работу устроюсь, женюсь и детей заведу.

Полина обрывает смех и глядит возмущённо. Расшифровываю: без меня детей заводить собрался? Делаю покерфейс или, как говорят в Березняках, морду тяпкой.

Девочка при расставании перед своим подъездом делает свой ход, быстро целует меня куда-то в нос. Промахнулась, наверное. И убегает. Когда разворачиваюсь и делаю несколько шагов, дорогу перекрывают трое. Гнилой базар в стиле «с какого раёна?» и «чего к нашим девчонкам цепляешься?» поддерживать отказываюсь. Объясняю всё на пальцах.

— Быстренько свалили с дороги, — надменно беру ближайшего двумя пальцами за пуговицу и перемещаю в сторону, — иначе наваляю всем троим. Только этим не кончится. Живу рядом и мы с друзьями охоту на вас устроим. На улицу будете бояться выходить.

— Чо, борзой штоли? — Наращивает напряжение второй, чуть повыше меня и с виду крепче.

Нас прерывают. Подходят ещё двое. Хм-м, для меня нынешнего перебор. Не справлюсь. Однако дело принимает совсем другой оборот.

— Привет, Витёк!

Ага, этих я знаю! Приходилось общаться, всё больше руками, но бывало и ногами.

— Здорово, Лёха! А эти откуда? Почему не знаю?

Выясняется, что один из троих, сейчас лишающихся боевого пыла, недавно переехал. Ещё двое — его приятели из соседнего дома.

— А может всё-таки подерёмся? Ну, так, из спортивного интереса? — предлагаю напоследок.

Лёха громко ржёт.

— Парни, очень не советую, га-га-га…

Парни совету внимают и скучнеют. На этой позитивной дружественной ноте и расстаёмся. Видимо, достиг я того уровня, когда моя репутация работает за меня.

Во дворе общаюсь с друзьями, что не бросают традицию выпускать пар по вечерам. Через полчаса уходим, к концу только успел. Помогаю Кате затащить коляску и Настеньку к двери и спускаюсь к себе.

Меня ждёт ужин, неугомонный Кир и куча учебников.

9 ноября, урок английского.

— Ну что, Колчин? Ты готов работать наравне со всеми? Не зря я тебе пятёрку за первую четверть вывела? — Англичанка то ли спрашивает, то ли подначивает.

Напрасно. В английский нырнул почти полностью и без последствий. Так что на настоящий момент, не уступлю в знаниях и вам, дорогуша. Но торопиться стричь купоны не буду.

— Готов, Елена Николаевна, готов. Но у меня сразу вопрос. Почему вы не перенимаете опыт четырнадцатой школы по части изучения иностранных языков?

— Это какой же?

Вот тебе и здрасте! Нас постоянно терзали своим присутствием и работники управлений образования и учителя иностранцы из других школ. И чего ради? За развлечениями ходили? Выясняется, что англичанке не повезло у нас побывать. Или не признаётся. Я её не помню, может, и не врёт. Но я на них даже не всегда смотрел.

— Очень просто. Сначала на уроках английского все говорят только по-английски… — при этих словах класс тихонько тоскливо взвывает, — через месяц вы в общении с нами тотально переходите на английский. В том числе вне уроков. За редким исключением, когда надо сопоставить английские правила языка с русскими. Периодически пишем сочинения на английском, ну и так далее.

— С тебя и начну, — решает англичанка. Класс злорадно веселится.

— Расскажи мне о своих друзьях, — переходит к теме англичанка на чистом английском языке. Говорит чётко и медленно. По ощущениям больше половины класса понимает её ясно.

— О каких друзьях? В нашей школе? — Говорю тоже медленно и с чёткой артикуляцией.

— Да.

— Хорошо. У меня есть друзья в школе. Это девочки и мальчики. Борис Кандыбин — мой самый большой друг. Он учится в одиннадцатом классе. Борис — лучший баскетболист не только в нашей школе, но и во всём городе…

Последнее предложение выбивается из ряда своей сложностью, но дальше не здоупотребляю. Рано показывать свой настоящий уровень. Будем маскировать его, как раньше. Через поднятие общего уровня класса.

— Также, Борис любит волейбол, — многозначительно оглядываюсь на героического Гену, — Очень сильно любит, поэтому иногда играет в волейбол на переменах. Для него самый лучший волейбольный мяч — Гена Макаров. Гена — наш общий с Борисом друг. Мы вместе с Геной помогаем Борису повышать спортивный уровень…

Несколько человек в классе, самые продвинутые в языке, начинают тихонько подвывать. До Гены доходит только, что говорят о нём и Борисе. Во взглядах остальных — острая заинтересованность. В глазах англичанки сначала живейшее одобрение, затем подмешивается подозрение и в конце удивление.

— Кроме Большого Бориса у меня есть другие друзья. Но каждый из них достоин отдельного рассказа, — заканчиваю дозволенные речи.

— Я тебя переведу… — не успев начать, англичанка пытается нарушить только что заключённую Конвенцию. Хорошо, хоть это сказала по-английски.

— Ноу! — Отзываюсь немедленно и даю объяснения, которые мало кто понимает. Потому что увеличиваю темп речи.

— Вы разрушите всю мотивацию. Посмотрите сами, какой жгучий у них интерес! Это ли не мотивация учить английский. Хотите это уничтожить? Своими же руками?

— Хорошо, — так держать, англичанка остаётся в рамках английского, но тут же переходит на русский, и я не протестую. Вопросы регламента имеют высший приоритет.

— Класс! Разрешаю пользоваться диктофонами, чтобы записывать все разговоры на уроке. Чтобы затем дома, в спокойной обстановке, понять, о чём мы говорили.

Теперь можно работать и в этом направлении. Класс стонет, но в конце года заговорит на лондонском наречии вполне бойко. Потому что там, где я, там успех, там победа.

Окончание 10 главы.

Глава 11. Режим спурта

10 ноября, урок физики.

— Поздравляю, Колчин! — Анатолий Иваныч довольно улыбается и делится подробностями.

На каникулах посетил две олимпиады, по физике и математике. Отстрелялся очень неплохо по собственному впечатлению. Ни одна задача меня в тупик не поставила. Не зря железно придерживаюсь режима дня. С утра до обеда голова работает, как швейцарские часы, приближаясь по эффективности к компьютеру.

— Ты чуть-чуть, всего пару баллов не дотянул до второго места…

Слегка кривлюсь, и-э-э-х, не доплюнул всего ничего… хотя, какая разница, если не первое место? Разочарованно хмыкаю.

— Это ты зря, — пеняет мне директор, он же наш учитель физики. — Дебют очень мощный. Белов из 9 «А» первое место занял, но у него огромный опыт. Он с седьмого класса на олимпиадах прописался. И в первый раз он никакого места не занял. У тебя опыта нет. Оставайся после уроков, разберём вместе все задачи. Ты одну неверно решил, и запутался в пятой задаче. После уроков приходи…

И начинает тему урока. Вес тела, невесомость, первая космическая. Знакомо всё. Только гравитационную постоянную надо затвердить. На всё, конечно, есть справочники, только лучший справочник — собственная голова.

— Анатолий Иваныч, а что у меня с математикой? — Возобновляю разговор уже после разбора олимпиадных задач по физике. Полезный разбор, кое-что узнал, и ещё дома обмозгую.

Математика, пожилого Сергея Викторовича, уже спрашивал на уроке. Тот не копенгаген. Не был, не состоял, не участвовал. Сам туда не ходил, и не обязан был, членом проверочной комиссии не являлся. Всю компанию сопровождала вожатая школы, симпатичная и весёлая девица, но в математике ни в зуб ногой, по лицу видно. Она решала задачу намного проще, хоть и педагогическую, сопроводить нас до места и обратно. Организованно и единой командой.

— По математике у меня должно было лучше получиться, — поясняю на вопросительный взгляд.

Это правда. Математика в чём-то проще, там недосказанностей нет, как в физике. К примеру, мало где говорится, но слова «лёгкая нить» означает, что её массой можно пренебречь. О нерастяжимости нити, бывает, и не предупреждают. Редко, когда формулируют прямо: «сопротивлением воздуха пренебречь». В математике всё юридически точно. Если про что-то не говорят, значит, этого нет.

— Не знаю, что сказать, Колчин. Мне сообщили, что призёров в девятом классе у нас нет, а у тебя… — директор сожалеющее разводит руками, — ноль баллов.

— Как такое может быть? — Поражаюсь до глубины души. — Вы сами в это верите? Почти второе место по физике и ноль по математике? То есть, не только ни одну задачу не решил, но даже никаких подвижек не показал? А можно тогда свою работу посмотреть и пусть мне Сергей Викторович объяснит, где и как я ошибся.

— Я позвоню в оргкомитет, узнаю, — директор запоздало проникается подозрением. Действительно, регламент олимпиад таков, что даже за элементы решения дают какие-то баллы.

На этом обещании мы и расстаёмся. Вроде народ ко мне привык, но с такими новостями опять смотрят на меня диковато.

После обеда ухожу в музшколу. Гранитной непробиваемости освобождающая бумага не препятствует занятиям музыке. В гордом одиночестве сижу в классе и насвистываю всплывшую в голове мелодию: https://youtu.be/Vkp40sSHP2Q . Офигительный медляк выйдет на школьном балу. К Осеннему балу не успел, к новогоднему как раз выучу.

— Что за мелодия? Почему я её не слышал? — Меня застукивает на горячем директор Николай Михайлович. Обычно в его присутствии разучивал другие песенки.

— Так, что-то в голову зашло…

— Сам придумал? — Поражается директор.

— Скорее, скомпилировал из ранее услышанного. Темп вальса, а все вальсы похожи.

Директор остаётся послушать, а в конце решает:

— Надо нам как-нибудь концерт устроить. Показательный.

— Устраивайте, кто ж вам мешает?

Сегодня домой возвращаюсь с Катей, словно важные персоны. Ведь личным водителем у нас сам главврач первой городской больницы. Со Сверчком разошлись по расписанию занятий. Ему по холодному и тёмному времени года выделили статью расходов на такси до дому. Когда поставил вопрос ребром, буду ли я ездить на дармовщинку или с меня требуется доля, Сверчок заиграл глазками по сторонам. Понятно. Его еврейская семья постановила, что дружба дружбой, а на такси надо складываться. Вроде справедливо, хотя мою силовую защиту Сверчка они вполне приняли за так. С другой стороны, сам не взял бы плату, иначе, какая это дружба. Короче, не знаю, как к этому относиться, поэтому плюнул и забыл. Папахену тысяча-полторы в месяц вроде не внапряг, но там тысяча, сям тысяча и мачехе на пудру не хватит.

— Не, Миш, я ездить не буду. Мне прогуляться интереснее, — вполне добротный резон Сверчок принимает с видимым облегчением.

Если так получилось, что сопровождать его не надо, можно и с Катей синхронизироваться. С ней-то вопросов с деньгами не возникает.

Дома обдумываю стратегию на ближайшие годы. Куда буду поступать, знаю. Лучше физфака МГУ ничего не найду. Только в Москве жить дорого, поэтому надо готовиться. Жить придётся в общежитии, если снимать, то это полный швах. Стипендия даже отличникам три тысячи с хвостиком. При таких масштабах даже длинный «хвостик» мало что значит, а он не такой и большой. Триста пятьдесят рублей даже на сходить в кино не хватит. Так что нужно запасаться тугриками или востребованной профессией. Надеюсь, саксофонисту в столице можно прокормиться.

Что делать по окончании, не ясно. Уповаю на то, что за время учёбы определюсь.

Есть ещё одна надежда. Кстати… набиваю список песен с первой музыкальной фразой. Отправляю по адресу, которого никто кроме меня не знает, — его даже в списке нет, каждый раз набираю по памяти с последующим удалением и адреса и почты, — с коротким комментарием: моё! Через четверть часа звякает колокольчик, сообщая об ответе. Открываю и любуюсь смайликом «ОК». И правильно. Не надо лишних слов.

Если уж решил влезть в космические дела, то надо провести инвентаризацию. На слуху предприятие им. Хруничева в Москве. Что у нас там? А там разгром и развал:

https://aftershock.news/?q=node/637233&full&ysclid=lhzkne5joy321456918

Эффективные менагеры добрались таки до стратегических отраслей? Давно пора выдавать лицензии на их отстрел.

А что есть Роскосмос? Поглядим: https://space4kids.ru/950/ Ого! Какой пространный список предприятий! Среди них, что слегка озадачивает, «Усть-Катавский вагоностроительный завод». Шефу Роскосмоса Рогозину можно посочувствовать. Всё это ведь в голове как-то надо удержать! Ничего, у меня времени много и на то, чтобы изучить всё это хозяйство, и запомнить и понять, как всё это работает.

С поступлением в МГУ есть одна фишечка. Можно пробиться без экзаменов, если победить на Всероссийской олимпиаде школьников. Войти в число призёров на заключительном, высшем этапе. В выпускном классе. Зачислят на профильный факультет. Победил по математике — пожалте на мехмат, а если с этим дипломом сунешься на физфак, тебе нарисуют результат ЕГЭ по математике в сто баллов. Тоже неплохо.

Стрелять лучше из двух стволов. Лучший вариант — пробиться по физике. Если выигрываю, место на физфаке гарантировано. Если не получиться с физикой, а выстрелит математика, тогда при подаче документов на физфак будет за математику сто баллов, а физика — по результатам ЕГЭ.

Но взобраться на пьедестал по итогам финальной дистанции та ещё задачка. Меня даже на городском уровне, фактически на старте, зарубили. И главное, не понятно почему. Кто это сделал, а?

Незаметно и благодаря систематическим интеллектуальным занятиям и ещё кое-чему удалось вывести работу мозгов на уровень электронной счётной машинки. Трёхзначные числа на двузначные перемножаю не быстро, но точно и надёжно. Некоторые из моих друзей подбираются к такому уровню, а я пробую трёхзначные на трёхзначные.

Некоторые делают скептическую морду лица, когда «раскрываю секреты развития мозга». Уж больно они тривиальны. Никто не вспоминает, что разгадка самой хитросплетённой головоломки, как правило, представляется чрезвычайно прозрачной. Нет ничего проще загадки с разгадкой. Не всегда это так, особенно в математике, — решение задачи трисекции угла, к примеру, излагается на шести или семи страницах, — но часто.

Секрет здесь в том, что такая тренировка развивает оперативную память, если проводить аналогию с компьютером. Для каждого элементарного действия «семь пишем, два в уме» формируются и занимаются две ячейки памяти, под семёрку и двойку. Можно школьную доску представлять, на которой одну за другой выписываем нужные цифры. Способ иллюстрации процесса не важен, то ли это ряд ячеек памяти, то ли графическое изображение. Главное, для чего это? Дело в том, что логические цепочки, которые выстраиваем и заполняем при решении задач или запоминании доказательств теорем, укладываются в те же самые ячейки памяти. И чем больше оперативная память, тем более длинные логические цепочки можем в ней размещать. Позже, уложить в долговременную память и дело в шляпе. Там есть ряд сопутствующих моментов. Над ними всё время работаю. В итоге, побочным эффектом у меня появляется твёрдое ощущение, что могу вопроизвести весь материал по математике и физике, приведённый в учебнике. И даже шире. Разумеется, без задач, это уже чисто механическая память, которая мне ни к чему.

Умение решать задачи — особая статья. Надо руку набивать, чем занимаюсь с четвёртого класса. Между теоретическими познаниями и умениями их применять в решении задач дистанция не огромного размера, но глубокий ров есть.

11 ноября.

— Вот тебе бумага, воспроизведи свою олимпиадную работу по математике, — говорит директор.

Вызвал меня с урока физкультуры, разрешил забить на последний урок ОБЖ и усадил за свой стол. Другого-то нет. В кабинете присутствует завуч Нина Константиновна.

— Та ручка, которой ты писал, с собой?

Подтверждаю. До сих пор продолжаю писать перьевой ручкой. Привык.

Директор объясняет порядок действий. Мне нужно как можно точнее воспроизвести всю олимпиадную работу. Задачки он передо мной положил. Если вдруг обнаружу ошибку, — задним-то умом мы все сильнее, — воспроизвести и её. Воспроизвести, так воспроизвести, на память не жалуюсь. Принимаюсь за работу.

Перезаписывать уже решённое намного легче, чем с нуля решать. Справляюсь за час с небольшим. Уходивший на урок директор возвращается и проверяет мою работу.

— Сильно, — выносит вердикт, — но в задача на камни ты напутал…

Разбираемся.

Условие задачи:

«У геолога есть чашечные весы без гирь и 8 камней. Он хочет знать, верно ли, что два камня всегда тяжелее одного. Как ему гарантированно проверить это за 13 взвешиваний?»*

* — Упомянутое задание реально входило в задачи муниципального уровня Всероссийской олимпиады школьников по математике для 9 класса 2021-го года (Владимирская область).

Задачи: http://tasks.olimpiada.ru/upload/files/tasks/72/2021/tasks-math-9-mun-vladimir-21-22.pdf

Решения: http://tasks.olimpiada.ru/upload/files/tasks/72/2021/sol-math-9-mun-vladimir-21-22.pdf

Я решал так: упорядочил камни, а затем первый взвешивал подряд со всеми остальными. Так нашёл самый лёгкий. Так как при каждом взвешивании на первое место ставил уступивший по весу конкуренту, то посчитал, что второй камень является вторым по весу после первого, самого лёгкого…

— И вот здесь ты ошибся, — указывает директор, — если очередной камень оказывается тяжелее первого, то при этом он может оказаться легче второго. Правильно решать так: разбить на пары, взвесить, раскидать…

Решение. Достаточно выявить два самых легких камня и один самый тяжелый исравнить их. Разобьем камни на 4 пары и сравним в парах: легкие положим в одну кучку,тяжелые — в другую. Разобьем 4 легких камня на 2 пары и сравним. Наконец, сравним болеелегкие камни в этих парах. За 7 взвешиваний нашли самый легкий камень Л. Кроме того,самый легкий из оставшихся — это один из трех, сравнивавшихся с Л. Выявим его за двавзвешивания. Самый тяжелый — один из 4 камней тяжелой кучки. Выявим его за 3взвешивания. Итого 7 + 2 + 3 = 12 взвешиваний, плюс одно сравнение двух легких стяжелым.

— Ох, ты ж! — Бью себя ладонью по лбу. Точно! Два самых лёгких и один самый тяжёлый — вот ключ! Слегка успокоившись, обмозговываю предъявленное решение.

— Так как ты всё-таки выявил самый лёгкий камень, то один-два балла за задачку тебе могли дать, — успокаивает меня завуч.

— Ты в пограничном состоянии. Если за задачу ноль, то тебе второе место полагается, если хотя бы один балл, тогда первое, — директор объясняет диспозицию.

Начинаю ухмыляться.

— Вы уверены? — Ухмылка моя становится насыщенно глумливой.

Учителя не понимают, что происходит, а такие опытные люди. Ща поясню:

— Предложенное решение не корректно. Задачу надо совсем снимать с учёта. Либо считать верным ответ: никак. Не получиться решить проблему за 13 взвешиваний.

— Почему?! — Глаза у обоих круглые и обеспокоенные.

— Потому что когда разбиваем камни на пары, то в пару самому лёгкому камню может попасться второй по лёгкости. И этот второй уйдёт в группу тяжёлых камней. После этого дальнейшие взвешивания теряют смысл. Второй по лёгкости камень не будет выявлен.

Наступает тишина на пару минут. Затем оба склоняются к столу, тихо обсуждают. Ещё через пару минут смотрят на меня дикими глазами.

— Хотя ответ «никак» тоже некорректный, — подсыпаю перчику. — Не найден алгоритм? Ну и что? Это не значит, что его не существует. Доказательство несуществования намного сложнее. Лично я даже не знаю, как подступиться к подобной задаче. Может, она тогда и на международный уровень потянет…

Кое-какие идеи у меня есть, но пока сырые. Будет над чем голову поломать в ближайшие дни.

— Ладно, — очухивается директор, — иди. Хватит с тебя на сегодня.

Ржать начинаю, когда подальше от кабинета отошёл. Нервное, наверное… ха-ха, каламбурчик…

Вечером, на прогулке во дворе.

— Ты первое место на олимпиаде по физике в городе занял, не так ли? — Спрашивает Катя, по-французски, и маленькая Настя смотрит вопрошающе. Что бы ты понимала, пигалица!

— Неправда. Только третье. Там по очкам считают. Набрал двадцать — третье место, двадцать пять — второе, примерно так.

Рядом проносится Обормот, за ним с лихим гиканьем Кир. Настя глядит с отчётливой завистью, она так пока не умеет. Гвардейцы, Димон и Зина устраивают свалку в стиле «все против всех». На них уже я смотрю с завистью. То и дело из кучи малы вылетают тела, отряхиваются от снега и снова в бой. Даже Обормот боится туда соваться, затопчут нахрен.

Хотелось ответить по схеме: «Правда. Только не по физике, а по математике. И не первое, а второе. И не занял, а только собираюсь». Но решил не морочить голову друзьям.

— Николай Михайлович составляет список номеров на Новогодний концерт, — сообщает Катя. — Моя-ваша песенка вошла. «Школьный вальс»**. Тебе две песни на саксофоне назначил. На твой выбор. Из восьмой школы ребят пригласит.

— Что-то такое он мне тоже говорил, — соглашаюсь. Но не соглашаюсь с Настей, которая тащит нас ближе к месту побоища.

— Нет, Настя, — Катя изображает строгую метрессу и у неё получается, — тебе туда нельзя. Ты — девочка и ты — маленькая.

— И Сверчок будет пиликать, — удовлетворяет моё любопытство Катюша.

— Надеюсь, одной мелодией концерт не испортит…

Девчонки смеются. Обе. Настя понимает французский? Да не, не может быть!

** (переименовал «Окончен школьный роман» в исполнении Натальи Штурм, прим. автора)

13 ноября, классный час после уроков.

В субботу классный час проводить удобно. Уроки сокращены на десять минут, разница накапливается за пять уроков почти час, да ещё сам классный час шестым уроком. Субботу, преддверие воскресенья, мы любим. Ещё больше, чем взрослые пятницу.

Подозрительно начинается классный час. Рядом с Геной Макаровым сидит взрослый крупный мужчина с недовольным чем-то взглядом из-под кустистых бровей. Лежат на парте мощные, как у моего папахена руки. С удовлетворением отмечаю, что по физическим параметрам отец ничем не уступает старшему Макарову, а в росте заметно превосходит.

— Дети, — вроде ко всем обращается, а смотрит только на меня, — внеплановый классный час по поводу травли, которую устроили Гене Макарову. Ты, Колчин, устроил.

О, персонифицировала всё-таки.

— Не понимаю, о чём вы говорите, Лидия Михайловна, — тут же открещиваюсь от возмутительных обвинений.

— Колчин, не надо делать невинный вид! Всё ты прекрасно понимаешь, — классуха наращивает давление. Она что, хочет… впрочем, прямо об этом и спрошу.

— Лидия Михайловна, давайте конкретно. Что произошло? — Оборачиваюсь к Макаровым. — Вот сидит Гена. На лице никаких синяков и шишек. Гипса на нём тоже не вижу, то есть, руки-ноги целы. Что случилось, Лидия Михайловна? Давайте без туманных обвинений незнамо в чём.

Слегка привожу её в замешательство. Говорить ей не хочется, тем более прямо.

— Вы на переменах неизвестно что с ним делаете…

— Если неизвестно, тогда о чём разговор? — Нравится мне припирать к стенке манипуляторов. А классуха именно попыталась манипулировать мной.

— Вы швыряете его вверх и ловите! — Густым басом удовлетворяет мою просьбу о конкретизации старший Макаров.

— И что? — На моём лице пай-мальчика глаза раскрываются до максимального размера. — Ловим же! И, между прочим, Гена никогда не жаловался, что ему больно и обидно. И не просил прекратить. Гена! Почему ты не просил меня заканчивать наши тренировки? Тебе, кстати, благодарность от Бори, ты ему сильно помогаешь.

Первое хихиканье в классе Лидия Михайловна давит грозным взглядом. Но тут же прорывает в другом месте.

— Гена! — Мой голос приобретает патетический тон. — Тебе стоит только попросить меня. Давай, проси. Не забудь сказать волшебное слово.

Даже не от моих слов, а безмятежного лица не повинного ни в чём паиньки моих одноклассников разбирает от смеха. Они ведь видели, как срубал того же Гену одним лихим ударом, знают, что дружба с Большим Борей началась с моего вызова схватиться в честном бою, не жалея живота своего. И образ пай-мальчика иногда слетал, что заставляло многих поёживаться и вести себя со мной осторожно.

После моих слов на покрасневшем Гене сконцентрировались взгляды всего класса. Хуже того, классуха и собственный родитель тоже смотрят. Гене пришлось встать после подталкивания отца локтем.

— Э-э-э, Колчин… давайте, вы больше не будете… играть мной… в волейбол на переменах… пожалуйста, — и быстро садится, пряча глаза.

— Никаких проблем, Гена! — Натурально ликую. — Больше не будем играть тобой в волейбол, раз ты не хочешь. Народ, анекдот хотите?

— Колчин! — Дёргается классуха, но я уже излагаю.

— Этого, этого и этого — расстрелять! Что? Зачем?! Нет!!! Я не хочу! Этого не надо — он не хочет…

Класс секунду молчит, потом сваливается в хохот. Пока никто не замечает, смотрю на Гену своим настоящим безжалостным взглядом, совсем не ботаника.

Гена знает, где собака порылась. Он один из самых крепких и авторитетных парней в классе. Троих-четверых трогать опасается, зато на остальных отрывался на полную катушку. Чуть ли не с первого класса. Филипки мне рассказывали. Нет, они мужественно не жалуются, только мне представить всю ситуацию несложно. По отношению к Гене, — ненависть и страх, — оброненные невзначай фразы, неподдельная радость от наблюдения, как их обидчика публично бьют и унижают. В эту же категорию вечно шпыняемых филипков он пытался загнать и меня. Не мог себе представить, что мелкий пацанишка способен перевернуть ситуацию и поставить на место парии его самого.

— Кстати, Лидия Михайловна, почему не поздравляете меня? Я призовое место на городской олимпиаде по физике занял.

Народ шумит. Оказывается, не все знали.

— Директор хочет тебя на общешкольной линейке поздравить и грамоту вручить, — после секундного замешательства приходит в себя классуха. Уж больно резко у нас тема разговора меняется.

Взрослые сейчас не понимают, что только что сами поставили Гену в унизительное положение просителя. В очередной раз его опустили. Так сам виноват, нечего было жаловаться.

15 ноября, время 14:30.

Один из кабинетов Департамента образования.

— Что будем делать, Галина Васильевна? — Директор 8-ой школы смотрит на инспектора, строгую и на глазах мрачнеющую даму.

На столе две олимпиадные работы. Обе — перьевой ручкой, что само по себе годится для идентификации пишущего. Не на сто процентов, но всё-таки. Но ведь ещё почерк одинаковый и структура решений одна и та же. И даже ошибки, — их немного, — одинаковые. Нет никаких сомнений, что писал один и тот же человек.

Только титульный лист одной работы написан так же, перьевой ручкой. А другой — обыкновенной, шариковой. И явно другим почерком.

— Как же так, Юленька? — Спрашивает про себя инспектриса. Вторая подозрительная работа подписана Юлией Чеботарёвой.

— Девочка, скорее всего, ни при чём, — осторожничает Анатолий Иванович. — Сама, наверное, удивилась такому результату.

— М-да… — инспектрисса явно не знает, что делать.

— Это ещё не всё, — Кулешов подаёт ещё одну бумагу.

Инспектрисса берёт её в руки с таким видом, будто жалеет, что нет толстых перчаток.

— Этого ещё не хватало! — Издаёт стон через несколько минут. — Неправильное решение из министерства образования! А школьник поправляет!

— Может, это к лучшему? — Осторожно говорит Кулешов.

— Вы о чём? — Галина Васильевна отодвигает бумаги.

— Участник олимпиады подаёт апелляцию по двум вопросам. Некорректная формулировка задачи и о том, куда делась его работа. Департамент выясняет, что один из членов городской комиссии пошёл на фальсификацию. Ну, или по ошибке всунул работу под другой титульный лист.

— Несомненно, ошибся, — строжает инспектрисса.

— Да, — легко соглашается директор, — но не помешает негласно запретить этому человеку принимать участие в проверке олимпиадных работ.

— Всех придётся отодвигать, — вздыхает дама. — Мы никогда не узнаем, кто конкретно это сделал.

— Почему же? Мы знаем. Светлана Валерьевна Тимофеева — родная тётя Чеботарёвой. Сама бездетная, любимая племянница.

— Всё равно не докажем…

— Мы не прокуроры, чтобы доказывать. Просто скажите районным, чтобы не подпускали её к олимпиадам, — пожимает плечами Кулешов.

Инспектрисса, полностью успокоившись, размышляет. Вздыхает.

— Надо докладную главе департамента писать…

На лице Кулешова облегчение, которое он старается спрятать. Если докладная, вопрос решён, хотя…

— Что делаем с Колчиным? Что мне ему сказать?

— Скажите, что работа его нашлась, но какое место он занял, неизвестно. Из-за той задачи.

— Если её просто не засчитывать, то второе место ему гарантировано?

— Да.

Когда директор уходит, Галина Васильевна задумывается. Это ж теперь надо сетку призовых мест менять! Максимальное число баллов теперь не тридцать пять, а двадцать восемь!

Женщина придвигает к себе работу Колчина. Три задачи решены чисто, двадцать один балл есть. В четвёртой пошёл напролом, длинным путём, решение получилось громоздким, но ответ верный. Можно снять за нерациональное решение пару баллов или даже три. И что получится, если скинуть три? Галина Васильевна берётся за калькулятор. Почти девяносто процентов! На первое место нужно восемьдесят. Этот Колчин, безусловно, лидер. Ещё пара-тройка человек во всём городе достигнут или почти достигнут пятидесяти процентов.

Галина Васильевна вздыхает, собирает бумаги. Надо идти к начальнику департамента и что-то решать с этим. Надо же! Из министерства прислали неверное решение! Ну, никому нельзя доверять!

4 декабря, вечерняя прогулка.

Пробую пробежаться с десяток метров, тут же перехожу на шаг. Подпрыгиваю, зависаю на ветке, подтягиваюсь с ощутимой натугой, которая меня страшно беспокоит. Насколько сильно я деградировал? Хотя я в сковывающей одежде, так что, может, не всё так плохо. Меры мной были приняты, время от времени представляю себе, как бегаю, прыгаю, кручусь на турнике. Есть мнение, что это помогает держать мышцы в тонусе даже при полной неподвижности.

Поглядим. Пока меня радует отсутствие протеста со стороны суставов. Ощущаю только настороженность, — ты, парень, сильно-то не усердствуй, — с их стороны. Осторожно бегу трусцой, вроде тоже ничего.

— Ав-ва, бру-тру! — Радостно говорит мне Настя, крутясь на месте, чтобы следить за мной. Неспешно бегаю вокруг неё и Кати.

— Бон суар, мадемуазель! — Поддерживаю Катю в её героических усилиях обучить сестру французскому.

— Скажи Киру, пусть он тоже с ней по-французски болтает, — просит Катя.

— Киру нельзя, у него с самодисциплиной не очень. Он будет с ней и по-русски и по-французски. Собьёт ребёнка с толку.

5 декабря, Дворец культуры.

В это воскресенье отрываюсь на танцах по полной. Полинка от удовольствия раскраснелась, глаза светятся. Экспериментирую на себе, запротестует организм или нет.

— Ты всё, Витя, восстановился? — Хореограф тоже замечает мою активность.

— Не-не-не, Наталья Евгеньевна. Справка действует до Нового года. Сегодня поактивничаю, пару дней за собой понаблюдаю. Если ничего, ещё разок попробую. Со своим здоровьем осторожность не помешает.

— В середине месяца у нас конкурс-концерт, — сообщает метресса. — Я на тебя надеюсь.

— Загадывать не буду, но идёт к тому, что буду участвовать.

А вот старших девочек вдохновлять своей активностью не буду. Вроде они уже смирились с моим «саботажем».

Урабатываюсь до того, что покачивать начинает. Но тут и сказке, то есть, занятиям конец, а кто отплясывал, тот молодец. Сваливаем домой.

По дороге Полинка уже привычно прижимается и что-то непрерывно чирикает. Повышает градус моего благодушия до предельных величин. И по прибытии снова уговаривает зайти в гости.

— Какая ты, — грожу пальцем, — знаю я вас, хитреньких девочек. Ты-то домой придёшь, ополоснёшься в душе, переоденешься, а я буду сидеть, весь такой потный на допросе у твоих родителей? И вообще, я — не педофил, чтобы, будучи девятиклассником, обжиматься с шестиклассницами.

Это уже возле подъезда говорю. Полинка хихикает, опять клюёт меня губами в лицо и убегает. Мужественно стерпев её провокации, поворачиваю к дому. Пообщаться с друзьями и Обормотом во дворе и с чистой совестью на ужин с разгулявшимся аппетитом.

— Поздравьте меня, — говорю старшим Колчиным за ужином, разделываясь с куском жареной рыбы, — на городской олимпиаде победил.

— Так поздравляли уже, — удивляется отец.

— Вы с третьим местом по физике поздравляли, а тут нашли мою работу по математике и присудили первое место.

Несколько дней назад директор довёл до меня результат этой непонятной истории. Нашли мою работу, пересмотрели уровни баллов на призовые места, с учётом исключения неправильной задачи и вывели общий результат. Без подробностей рассказал, мои выпытывания проигнорировал.

— И где она была, работа твоя? — Папахену тоже интересно, а что я ему скажу?

— Не знаю, что и как. Директор не стал рассказывать. Судя по всему, кто-то из учительской комиссии сжульничал. Не знаю, зачем.

— Витя, как ты можешь так про учителей говорить? — Осуждает меня мачеха.

— А что, они не люди что ли? Если директор не рассказывает, значит, есть, что скрывать. Что обычно скрывают? Что-нибудь неприглядное. Была бы обыкновенная невнимательность или рассеянность, директор так бы и сказал.

Немного телевизора после ужина.

1. Карантинные мероприятия по случаю пандемии в России сворачиваются…

В нашем городе обошлось без закрытия школ. Мы как-то в стороне находимся от стратегических транспортных магистралей с большим пассажиропотоком.

2. Правительство Российской Федерации в очередной раз опровергает усиленно распространяемые западными СМИ слухи по поводу якобы готовящегося нападения России на Украину. Прошедшие осенью военные учения в Белоруссии носят плановый характер и направлены на углубление взаимодействия белорусских и российских вооружённых сил.

3. Близятся зимные олимпийские в Пекине. Церемония открытия назначена на 4 февраля 2022 года…

В нашей комнате делаю для Кира пару набросков советских космических аппаратов. Так-то можно и в интернете посмотреть, но принтера у нас нет, и на покупке не настаиваю. Ни к чему. Братан отрабатывает технологию изготовления моделек. Все старые газеты в доме изводит, ни один лист бумаги в нашем доме не выбрасывается. Даже конфетные обёртки, особенно с цветной фольгой.

На уроки уходит не более получаса, большей частью они уже сделаны. И за трубу, закреплять навыки. Глухие звуки никому не мешают, Киру точно. Пять мелодий практически выучены, отшлифовываю исполнение.

Пробую поработать на перекладине. М-да, по ощущениям деградировал примерно наполовину. Ничего, нагоню. После пятнадцати подтягиваний зависаю на ногах вниз головой. Прислушиваюсь. Суставы громко не протестуют, но слегка ноют. В коленях, кстати, тоже. Бегал же вчера и сегодня. Так что форсировать не будем.

11 декабря, время 10:15.

Городская детская поликлиника.

— Что у нас тут? — Добродушный доктор листает моё медицинское дело. Хотя что там листать, всего-то несколько страниц.

Потом принимается меня обмеривать, обслушивать, обстукивать, общупывать. Параллельно выслушивает мой бодрый доклад.

— Замечательно, замечательно… — доктор, весь в белом, садится за стол, что-то пишет. — Ты знаешь, что вырос на три сантиметра с сентября. Твой рост уже пересёк статистический предел для твоего возраста…

Ого! Расту не только интеллектуально и профессионально, но и чисто физически.

— Мне это нужно, — соглашаюсь и подтверждаю, — а то я перескочил из пятого класса сразу в девятый, вот организм и решил догнать меня.

— На три класса сразу перепрыгнул? — Удивляется доктор. — Опасные скачки, молодой человек, опасные. Настоятельно вас призываю больше так не делать. Организм может и сорваться. Конечно, резервы в вашем возрасте огромные, но больше так не рискуйте…

— Не буду, — застёгиваю рубашку, вроде больше не собирается меня изучать, как карту незнакомой местности.

И не планировал такое. Сидеть в старших классах два года скучновато будет, но потихоньку возьмусь за университетский курс. Заранее изучить тяжёлый путь прогрызания гранита наук не помешает. Меньше сюрпризов будет.

— Сделаем так, молодой человек, — доктор готов вынести приговор, — до Нового года физкультуру не посещаете, как мы решили в самом начале. После Нового года мораторий на спортивные состязания, на физкультуру можете ходить. Но если боли возобновятся, сразу ко мне.

Вот и ладненько. Нажму на точные науки. От областной олимпиады по физике отказался, скрепя сердце. А в математической буду участвовать. Дело в том, что они по времени близко, одна, на следующий день другая. И по физике есть пара человек с лучшим результатом. Если так вышло, что у меня самый высокий результат по математике, туда и пойдём. Бить надо первым делом по самым перспективным направлениям. У меня есть время развернуться и в физике, а математика её неотъемлемый инструмент.

12 декабря, музыкальная школа во Дворце культуры.

Сегодня решающая репетиция. Так сказал Заратустра, то есть, Николай Михайлович. Главная уже была, на территории музшколы, так понимаю, впереди генеральная, а дальше… дальше некогда будет, сами концерты пойдут.

— А кого приглашать будут? И как, по билетам или пригласительным? — Пока на сцене Сверчок, а готовится Катя, мне можно и рядом с Николаем Михайловичем покрутиться. Первый мой выход в составе группы, с которой Эдик «Дороги» сбацает.

— Ещё не решили, — директор трёт лоб.

— Лучше за деньги, пусть небольшие, — без моих советов никак, а как же, — никому не охота деньги на ветер выбрасывать. Пригласительный бесплатен, бесплатное не ценится.

— Их потом делить надо… — вздыхает директор, — ты не понимаешь, сколько возни…

— Да пусть дворец забирает, у них бухгалтерия есть, им и разбираться.

Николай Михайлович, как подозреваю, живёт, как при развитом социализме. Зарплата идет, музыкальные инструменты и прочий инвентарь тоже как-то закупаются. Наверное, только заявки подаёт. Может и централизованно распределяют. Короче, о материальном обеспечении процесса голова у него не болит.

Ага, мой выход, на сцену вылезает Эдик и все остальные. Кроме нас есть и другие, так что время наших выступлений час с четвертью. Нормально. Больше высидеть трудно.

Мне нравится. Надоело впустую дома дудеть, а музшколы мне мало. Эдик мне тоже нравится, не знаю, замечают ли остальные, но вокально он растёт. Надолго ли? С возрастом голос сломается и вдруг не починится?

25 декабря, время 18:00

Дворец культуры.

Открывает концерт восьмиклассница Настя, штатная солистка 8-ой школы. С симпатичной песенкой про птичку, которая летит далеко, высоко, а певица за неё как-то переживает. Сладкий сироп на мой грубый мужской вкус, поэтому даже не запоминаю. Но на слух приятная.

Затем Сверчок со своей заунывно красивой партией. За ним Катя со «Школьным вальсом», намного на мой вкус круче, чем Настя, и я со своей трубой стараюсь изо всех сил. Не только мы считаем песню классной, зал тоже цепляет, он отзывается громкими аплодисментами. Раскрасневшаяся и похорошевшая Катя чинно уходит за кулисы.

Мой выход. Не соло, мне Катя подыгрывает на пианино. «Маленький цветок»: https://youtu.be/FOd0MzpQW1I не из самых моих любимых, но женщины от неё млеют. Собственно, этим и нравится. Ближе к концу песни кое-что замечаю… нет, показалось.

Дальше мы отдыхаем, а на сцене бушуют танцы юниорской группы. Жанна внимательно наблюдает за своими подопечными. Кому слава, кому волнения.

Минут двадцать длинноногие красотки со своими партнёрами развлекают зрителей. Затем занавес ненадолго задёргивают. Нам приготовиться надо, подкатить пианино, вытащить ударно-барабанный комплекс.

Занавес отодвигается и Артур, взявший на себя роль ведущего, объявляет Эдика. И нас, разумеется. Ах, ты ж… ржавый якорь тебе! Эдик фальшивит на первой же ноте! Переволновался что ли? Зато наше музыкальное сопровождение не подкачало и будто вытаскивает споткнувшегося солиста. Выходит, выходит-таки на столбовую дорогу Эдик. И драйв ловит. Но по окончании кулак я ему показываю. Исподтишка.

Далее моё превосходительство выходит на первый план. Барабаны остаются, как и пианино, но сейчас они — приправа к основному блюду: https://youtu.be/YgQK7LV1hL8

Нет, нет и нет! Не ошибся раньше! Они появляются и пляшут мой ритм, кружась над залом. Поблёскивающие серебряные звёздочки, главный и бесспорный признак того, что мне удалось поймать и оседлать волну. Облако звёзд послушно мне, как резвая тройка коней. Испытываю забытый восторг власти над залом.

По окончании мелодии облако замедляется, и мы сразу начинаем следующую по моей команде. Очень уж мне не хочется отпускать это облако. Помнится, раньше оно было золотым, но и серебряное неплохо.

Мельком замечаю, как сбоку Николай Михайлович показывает мне большой палец.

Под конец урезаем «Мамбу №5», где наши танцовщицы показывают себя во всей разнузданной красе.

Собственно, репертуар наполовину тот же самый, что и в прошлый Новый год в 8-ой школе, только на более высоком уровне. И танцгруппа нас здорово украсила. Эти девчонки что угодно собой украсят.

На балу в школе мы ещё круче врежем. Попробовали тут песню «Alors On Danse» имеющимися инструментами. Совсем другое звучание, но душа мелодии цела. Нам электрогитара нужна, и гитарист, разумеется, но гербовой бумаги пока нет.

30 декабря, время 15:00

Актовый зал 8-ой школы.

В обычные дни это столовая, в праздничные — концертный и танцевальный зал. В десять утра сегодня мы уже собирались. Дюжина человек получили грамоты за призовые места в разнородных олимпиадах. Из них я — два раза. Отдали мне моё, честно завоёванное. И включили в городскую команду на областной этап. По математике. То есть, с первого раза в десятку не попал, но девятка или восьмёрка тоже хорошо. Для дебютанта.

Разогреваем зал своим и моим репертуаром. Здесь, в школе, светящееся облако удаётся вызвать ещё легче. Народ отзывчивее. Хороший способ воздействия на людей. Музыка — очень мощное средство для этого. У девочек глаза блестят почти своим светом, вся школа у наших ног. Но мне нужно немного другое. То, что было у Ленина, когда он на броневике стоял. Сотни и тысячи людей вокруг, готовых пойти за своим лидером на что угодно, вплоть до риска собственной жизнью. Мне и поменьше можно, жизни мне ни к чему, хотя… любой большой проект оплачивается, в том числе, и кровью. Но это не обязательно.

— Секс машин! Секс машин! — Раздаются вопли всего через полчаса. Так-так, а Димона-то под рукой нет. Как и Кати, местная Настя за неё. Из моих только неугомонная Полинка в наличии.

— После перерыва в десять минут! — Объявляю в зал и начинаю работать с Артуром. Он примерно знает, что и как.

Через десять минут начинаем. Артур проигрывает Димону в брутальной харизматичности, но его партия вторая, так что пойдёт. Пипл хавает.

Затем повтор «Дорог». Так как Эдика нет, приходится мне, после осаживания Артура. У него голоса практически нет. Я-то хоть наполовину возможности Эдика вытащу, а то и на две трети. В вокале не очень, но напор и энтузиазм — наше всё.

После «Дорог» «Alors On Danse», а дальше дикие пляски Зиона, и уходим со сцены, оставляя её в полное распоряжение магнитофона и колонок. Меня Полина заждалась. Оля и Света её бы оттёрли, но им приходится выстраивать редуты против девочек всей школы. Потихоньку всё утрясается, станцевал и с ними.

— Всё равно ведь не отстанут, — сам факт шёпота на ухо примиряет Полину с жестокой действительностью.

Опять-таки идём домой вместе.

И опять-таки Новый год с друзьями встречаем в её квартире. Удачные у неё родители, празднуют всегда где-то на стороне, оставляя нам в распоряжение трёхкомнатную квартиру.

Все знают, как поднимают настроение фейерверки, они словно тащат его за собой вверх. Высотные взрывы вызывают взрывы восторга. После всех игр на улице и дома, стою около окна. Мы свои ракеты пульнули, но мы не одни, что решили разориться на одноразовые громкие цветы в небе.

— Красиво, — тихо говорит Полина и прижимается всё теснее тёплым бедром. — Жалко, что ты из школы ушёл.

— Всё правильно, — не соглашаюсь, потому что оптимист. — После школы мы все разбежимся, мой уход — тренировка. Маленькое испытание для нашей дружбы. Сохраним мы её на расстоянии или нет. Мы сохранили. Значит, сохраним и дальше.

К другому боку приникает Иринка, за ними остальные. Все молча соглашаются. Мы вступили в новый 2022-ой год. Что он нам готовит? Какие сюрпризы? Подождите немного, о небеса, прошу совсем немного, мне нужно всего лет десять существования страны. Всего десять лет.

Окончание главы 11.

Глава 12. Разгон

4 февраля, городская гимназия № 1.

Класс просто класс! Не, видеопроекторы и учительские компьютеры у нас тоже есть. Далеко не везде, но кабинеты информатики и физики оснащены. Математик у нас пожилой и наплевал на все новомодности, по старинке на доске всё чертит. Но пульта связи с учителем у нас нигде нет. Всего три кнопки, если задуматься, сильно облегчают жизнь. Красная, если приспичило и нужно выйти, зелёная — ответ готов, желтая — есть вопросы по теме. Теоретически облегчают. А то можно сговориться и забросать педагога глупыми вопросами. Соответственно, сорвать урок. Простонародным хулиганством не получится, ибо по углам в каждом, как говорят, классе за всем наблюдает бдительное око видеокамеры.

Гимназия финансируется на «ять», сразу видно. И по светлым коридорам, блестящим полам, по мажорным туалетам, — да, заглянул, больше ради любопытства, — с освежителями воздуха, бумажными одноразовыми полотенцами и дозаторами жидкого мыла.

Это областная олимпиада по математике. Проводится в городе, у него ведь громкий статус региональной столицы, хотя так себе городишко, двести тысяч с хвостиком народу. Крутой этап, предусмотрено два дня, офигеть! Каждый день по пять задач, по семь баллов за штуку. Теоретически за два дня можно набрать семьдесят баллов. Начнём!

9.1. Однажды на перемене Вася выписал на листке десять натуральных чисел. Всенаписанные числа попарно различны. Известно, что из этих десяти чисел можно выбрать тричисла, делящихся на 5. Также известно, что из написанных десяти чисел можно выбрать четыречисла, делящихся на 4. Может ли сумма всех написанных на доске чисел быть меньше 75?

Голова включается быстро. Не зря тренировался. Из тренировок выпал только один день, первое января, когда продрал глаза только в одиннадцатом часу утра. В родительской спальне Полинки и вместе с ней же. Без рубашки и носков, но в брюках, что меня сразу успокоило. Девочка миленько сопит своим носиком рядом. Ей-то хорошо, она дома и переоделась в ночную пижамку. Длинную, со штанами.

Постель Полина разбирать не стала, укрыла нас каким-то покрывалом. В доме тепло, нам хватило. Кажется, мы целовались, но я быстро ушёл в аут.

После того не дал себе ни одного дня без тренировок. По выходным и каникулярным по утрам решал задачи или подробно разбирал не поддавшиеся моему мощному интеллекту.

Так и эта, только для разминки…

Во-первых, надо найти комбинацию с наименьшей суммой. Три наименьших числа, делимых на пятёрку: 5, 10, 15. Меньше не найдёшь. Аналогично, четыре числа, делимых на четыре: 4, 8, 12, 16. Замечательно! Общая сумма — семьдесят. Уменьшить можно? А как же! Могут быть числа, одновременно делящиеся на пять и четыре. Само собой, наименьшее из них это двадцать. И это число одновременно «выбивает» из наших двух списков два наибольших числа, 15 и 16. Прибавляем 20, отнимаем 15 + 16 = 31, сальдо в сторону уменьшения. Итоговая сумма = 59 и нам нужно выбрать ещё четыре самых маленьких числа: 1, 2, 3, 6. Общая сумма = 71! Так что мы еще можем заменить шестёрку на семёрку или девятку и получить целых три возможных комбинации чисел, сумма которых меньше 75.

Есть недостатки или промахи в рассуждениях? Не вижу! Записываем начисто, аккуратно и подробно, но лаконично указывая каждый шаг в рассуждениях. Это тоже важно. Очень важно не только решить, но и выгодно показать своё решение. Даже записью, достаточно разрежённой, чтобы глаза в плотных строчках не путались.

Надеюсь, железно заработал первые семь очков. Поехали дальше…

У-ф-ф-ф! Вроде всё. Записываю начисто последнюю задачу. Натурально очумел от третьей и раскусить её не смог. Надвое разбери её гениального создателя ржавым якорем через тёмную сердцевину! Заноза в сердце, пропущенный удар!

Вот она, заноза в сердце:

9.3 Дан квадратный трёхчлен P(x), не обязательно с целыми коэффициентами.Известно, что при некоторых целых a и b разность P(a) - P(b) - является квадратомнатурального числа. Докажите, что существует более миллиона таких пар целых чисел ( c , d ) ,что разность P(c) - P(d) - также является квадратом натурального числа.

Хотя чего так переживаю? Счёт в мою пользу убедительный — 4:1, двадцать восемь баллов в кармане, если злобное и придирчивое жюри не срежет. Но мне даже за почерк не срежешь, мало отличим от каллиграфического и оформлены работы безупречно. На мой взыскательный взгляд. Какой почерк у остальных, мельком заметил. Некоторым с таким почерком не в математики, а в медики идти надо.

5 февраля, день второй.

Вчера на выходе меня встретил Сергей Викторович, наш математик. Не утерпел, или директор его навстропалил, страхует меня на этот раз. Подозреваю, дело не в собственной инициативе или верховной воле господина директора, а в том, что по результатам олимпиады причастным учителям полагаются плюшки. Точно не знаю, трудно судить по невнятным намёкам, случайно услышанным. Но если даже нас будут награждать, в том числе, рублёвыми премиями, то и учителей не обойдут. Вроде им полагается такая же, какую их ученики получат. А если десять учеников получит, ха-ха-ха!

Ему и пожаловался, что третья задача оказалась не по зубам.

— Показать тебе решение? — Математик не видит проблем.

Он-то не видит, а мне каково? У меня противоположный женскому настрой в отношении тайн. Девочкам лишь бы разнюхать, любыми способами, моя натура воспринимает готовое решение со стороны, как безусловное поражение. Пока отказываюсь его смотреть, надеясь решить хоть через год, тогда поражение не засчитано. Поэтому от предложения учителя отказываюсь. У Вити Колчина собственная гордость. Решение со стороны, не моё, лишает меня возможности самому расколоть задачку или загадку. Навсегда. Что рождает чувство окончательного неотменяемого поражения. У спортсменов так же. Позже он может выиграть все чемпионаты и олимпиады, но он никогда больше не победит на тех соревнований, на которых уже провалился.

Вчера вечером долго ругался. Догадался о существенном упрощении. Вид трехчлена P(x) можно свести к простому: P(x) = kx2 . После этого до окончательного решения рукой подать. И-э-э-э-х!

Чувства поражения удалось избегнуть, вместо него более терпимая, хотя и жгучая, досада. Картёжник так же локти кусает, когда верная взятка по недосмотру уходит.

— Не зацикливайся на задачах, которые не поддаются после первого усилия, — советует Сергей Викторович. — Стратегия примерно такая же, как на тестовых контрольных. Сначала отвечаешь на самые лёгкие вопросы, затем по нарастающей. Самые сложные — в конце.

Вознаграждаю математика долгим взглядом. А вчера не мог сказать? То, что мне удалось решить четыре задачи из пяти — почти везение. Третья задача настолько меня смутила, что через четверть часа топтания на месте заклеймил её неподъёмной и пошёл дальше.

— Спасибо, хороший совет, — нахожу в себе силы поблагодарить, хотя обругать хочется больше.

Иду в класс за потянувшимися туда конкурентами.

При ознакомлении со второй пятизадачной серией с усилием давлю в себе приступ охренения. Формулировки изобилуют какими-то космическими параметрами, «…сумма цифр числа эн факториал больше десяти в сотой степени». Со стороны составителей задач чистой воды психическая атака. Огромные масштабы поражают воображение, именно поражают и парализуют активность. Реально на психику действует. Чью-то. Лично я с усилием, но выхожу из ступора. Большие числа мало чем отличаются от небольших, они всего лишь больше.

Может и удалась им эта психическая. В какой-то мере. Уверен за три задачи. В двух сформулировал несколько соображений, которые мне показались перспективными. Но времени уже не хватает. За пару дней расколупал бы.

Третий день посвящён разбору полётов, экскурсиям в наш университет и другие достопримечательности. Местные в этих делах участвуют по желанию. У меня его нет. Воскресный вечер посвящён раздаче слонов. На этот раз быстро и расторопно, не то, что на городском уровне. Когда заслуженную непосильным трудом грамоту вручили только под Новый год.

— Победителем среди девятых классов объявляется учащийся девятого «Б» 8-ой средней школы Виктор Колчин!

Не дёргаюсь, встаю, иду на сцену. Таблицу с результатами в главном холле уже вывесили, так что всё давно известно. Кроме меня победителей нет, только призёры, общим числом трое. Один из тутошней гимназии. Есть ещё один призёр из одиннадцатого класса. Для любой школы в области иметь двух призёров на региональном этапе — огромное достижение. Есть ещё много предметов, они там могут собрать урожай дипломов, но вот конкретно в математике результат для гимназии бледненький. В нашей школе девятиклассник, что обошёл меня на городе по физике, тоже стал призёром в области.

Этот мой внутришкольный конкурент мог бы стать некоторым препятствием, — так недавно думал, — но почитал внимательно документы, нет. На следующий год ему не нужно побеждать в школе и городе. Как призёра предыдущего года его сразу зачислят в участники регионального этапа. Сверхлимитчики они, призёры и победители. Кстати, я тоже, только по математике. Мне теперь не надо париться на городском этапе, про школьный и говорить не стоит.

Ещё один момент, даже два. Первое — олимпиады по предметам проводятся в разное время, так что ничего не мешает собрать урожай и там и там. Второе — могу подать заявку на участие среди одиннадцатых классов, будучи в девятом или десятом классе. То есть, у меня есть две попытки победить на финишной части Всероссийской олимпиады и тем самым обеспечить себе стобалльный результат по ЕГЭ и по физике и по математике. Олимпиадный диплом победителя действителен четыре года.

— Виктор, можно вас на минуточку…

Поворачиваюсь. Сергей Викторович уже ушёл в вестибюль. Провожать меня ему не надо, я с отцом. Этого мужчину видел в группе взрослых, занимающихся награждением. Копаюсь в памяти, замдиректора гимназии, ФИО тольком не расслышал. Средних лет, с подтянутой фигурой, лощёный. Безупречная причёска, приветливое лицо. Располагающее к себе кардинально, как у профессионального мошенника.

— Меня Дмитрий Борисович зовут, я замдиректора гимназии, — и вопросительно смотрит на меня.

— Александр Васильевич Колчин, мой отец, — представляю папахена.

Мы отходим к окну в небольшом примыкающем к залу холле.

— Что вы хотели, Дмитрий Борисович? — Спрашиваю сам, папахен проявляет любопытство молча.

— Вам нравится ваша 8-ая школа? — Нейтрально интересуется местный завуч.

— Очень нравится.

— Замечательно, — радуется мужчина. Хотя не должен его мой ответ радовать. Догадываюсь, о чём речь пойдёт.

— Уверен, наша гимназия вам понравится ещё больше, — говорит он, и я ему сразу верю. После чего одёргиваю себя.

— Ваша гимназия великолепна, — а чего бы и нет? Витрина для того и делается, чтобы поражать воображение.

— Мы были бы чрезвычайно рады видеть вас в наших стенах, — завуч непринуждённо переходит к сути и начинает расписывать все прелести. — Лучшие педагоги города, прекрасное материальное обеспечение, замечательный контингент. Говоря проще, никаких хулиганов нет…

— Без хулиганов скучно, — замечаю хладнокровно, — опять же, если перейду в вашу замечательную гимназию, хулиган в ней появится. Я про себя говорю, если вы не поняли.

— Сын! — Осуждает меня папахен.

— Но это же правда! Дмитрий Борисович, может у вас хотя бы черножопые есть?

Завуч выпучивает на меня глаза ещё сильнее. Продолжаю. С надеждой в голосе.

— В 14-ой они есть. Но как-то быстро кончились. Стоило один раз парочку в больницу отправить, так их сразу не видно стало. Помнишь, пап, ту историю?

— Сын!

— Ну, пап! Сам же мне сказал, что я — молодец! Я тогда, Дмитрий Борисович, одному восьмикласснику так славно челюсть высадил…

Полностью охреневший завуч открывает и закрывает рот, не в силах найти слова. Лучусь восторгом и гордостью за свои лихие подвиги. У папахена лицо страдальческое, не гордое почему-то. Как-то незаметно Дмитрий Борисович отодвигается от нас.

— Извините, мне надо бежать. Дела, знаете ли…

И технично скрывается. Подмывает побежать за ним, подёргать за рукав и, заглядывая преданно в глаза, согласиться перейти в его славную гимназию. Потом понаслаждаться его извивами… мечты, мечты.

— Зачем ты так, сын? — Морщится папахен.

— Ну, послал бы его сам. Что не так? Зачем мне переходить? У меня и так стресс, сам знаешь, даже на физкультуру две четверти не ходил.

Задумывается. А самому нельзя шариками в голове покрутить? Спускаемся в вестибюль.

7 февраля, вечер во дворе.

— А нафига тебе всё это? — Беззаботно спрашивает Димон.

Мы вдоволь покуролесили по зимнему двору, загоняли Обормота в ноль, покатались на горке. Теперь сидим под ней, где мы вырезали арку. Арка и наверху есть, горка у нас знатная вышла.

Делюсь с друзьями новостями о своих успехах, вот они и любопытствуют.

— На физфак буду поступать, — скрывать мне нечего. — Там два профильных предмета: физика и математика. Будет по результатам ЕГЭ сто баллов — будет стопроцентная гарантия поступления. Победа в олимпиаде даёт эти сто баллов. Независимо от результата экзамена.