Расцвет империи: Жена якудзы

Часть 26

Несколько недель спустя

Солнце ослепляло даже сквозь очки и Мэтью с легким дискомфортом щурил глаза, когда сидя в кресле-каталке его вывозили на улицу возле госпиталя.

Ветер обдувал приятным теплом и необычное чувство спокойствия окутывал мужчину.

Один из якудз крепко держал ручки кресла-каталки и аккуратно толкал ее.

Впереди стояло несколько тонированных автомобилей.

Стив разговаривавший по мобильному телефону перемещал свое внимание на оябуна и не спеша договаривая отключал мобильный откладывая его во внутренний карман пиджака.

— Самое приятное, что наконец я вижу тебя в нормальном здравии.

Усмехаясь советник взглянул на своего помощника и тот легко кивнув головой открывал дверцу автомобиля в то время как другой мужчина подвозил каталку ближе.

— Помощь нужна?

Усмехнувшись, Стив подошел ближе и не дожидаясь ответа наклонился к Мэтью помогая ему обхватить себя за плечо и шею дабы помочь немного приподняться с места.

Якудза открывающий до этого автомобиль также подошёл ближе и с другой стороны поддерживал оябуна и помогая ему держаться на ногах помогал сесть в автомобиль.

Широкие сидения и пространство для ног удобно принимали якудзу и Стив поправляя ноги оябуна аккуратно и по мере возможности ставил их в удобное положение.

— Чувствую себя большим вредным ребёнком.

— Я буду рад если этот ребёнок скорее восстановится.

Стив вновь усмехнулся и закрыл дверь автомобиля обходя транспорт вокруг и садясь с другой стороны.

Лёгкий хлопок дал понять, что якудза сложил кресло-каталку в багажник и автомобиль может двигаться.

Водитель наблюдая как машина впереди легко выезжала на проезжую часть и аккуратно следовал за ней.

— У нас запланирован двенадцатичасовой перелёт, а после отдых, отдых и месяцы восстановления. Нашли отличных врачей которые будут помогать тебе в дальнейшем реабилитации.

— Может ты мне лучше расскажешь как обстоят дела в семье? Не нравится мне твое вечное увиливание от этой темы.

Мэтью сняв очки закрепил их на голове и с легким усилием повернул голову в сторону товарища.

— Все под контролем, абсолютно. Происшествий ни каких не происходило, помимо того, о чем мы уже разговаривали.

— Да, касательно Чарльза, это было ударом и для меня.

— Что с бизнесом, что с казино и с индустрией. Как обстоят дела?

Вновь тяжело выдохнул.

— Я подготовил все документы, отчёты и информацию, но пока ты не будешь чувствовать себя нормально и не восстановиться в полной мере я их тебе не отдам.

— Я упустил много времени, мне нужно знать что происходит в моей жизни.

— Заверяю тебя, все под моим контролем и тебе сейчас беспокоиться не о чем.

— Сейчас?

— Вообще, нет причин для беспокойства.

Мэтью слегка нахмурил брови, а после вновь с возникающим трудом повернул голову в сторону окна.

Солнце пыталось проскользнуть сквозь тонированные окна машины.

Час езды почти в молчаливой обстановке совершенно не напрягали, а наоборот слегка успокаивали Барнса.

Таблетки которые он продолжал принимать отдавали в организм спокойствием от чего порой хотелось спать.

Прибыв к частному аэропорту и подъехав максимально близко к основному зданию Стив вышел первый и отдав несколько указаний помогал Мэтью вновь сесть в кресло-каталку, которую до этого достали из автомобиля и подвезли ближе.

— Пришлось возвращать самолет из Токио в Вегас дабы избежать максимальной волокиты с коммерческим рейсом.

Пройдя честный паспортный контроль который занял не более двадцати минут, несколько мужчин находились на борту небольшого самолёта.

Стив снявший пиджак и отложивший его в сторону помог Мэтью снять верхнюю одежду и застегнуть ремень безопасности.

Пару якудз в охране разместились в передней части самолёта за небольшой ширмой, а стюардесса проводила инструктаж перед вылетом.

— Может ты дашь мне все же какие то отчёты или информацию? Я бы скоротал время в полёте и заодно ознакомился с новой информацией?

Не сводя взгляд с сидящего напротив Стива Мэтью вновь начинал разговор о бизнесе.

— Никаких документов и никакого ознакомления. Мне в первую очередь важно твое моральное и физическое здоровье.

Поэтому ты будешь больше есть, спать и пытаться развлекаться за этот полёт. А по прилёту в Японию, к этому списку добавится восстановление.

— Мне кажется ты сейчас немного перегибаешь планку своих полномочий, даже если ты и решал все возникающие вопросы в мое отсутствие, то сейчас я нахожусь уже тут.

— Я и не общаюсь сейчас с тобой, как с оябуном, а говорю с другом за которого беспокоюсь я и его семья.

Советник улыбнулся.

— У нас отличное меню, поэтому насчет развлечения можно посмотреть новые фильмы, планшет для книг и прессы, а так хоть в покер можем поиграть.

— То есть в Японии вы планируете заставить меня жить в своём мирке радости и удовольствия?

— Касательно удовольствия не скажу, восстановление длинный и болезненный этап.

После, Мэтью лишь кивнул и удобнее расположившись в мягком кресле прикрыл глаза пытаясь вновь отдохнуть.

Находясь в полном комфорте весь перелёт и удивительно вкусно перекусив Мэтью все же чувствовал усталость. Все время в воздухе отдавали сильной головной болью, дискомфортом в ногах и ребрах.

Совершив такую желанную посадку в небольшом аэродроме за Токио, якудзы с удовольствием выдохнули.

Друг без каких-либо лишних вопросов помогал Мэтью накинуть пиджак, обуться, помог с транспортировкой до уже ожидаемых автомобилей.

Мизуки была единственным человеком из близких родственников которые смогли добраться в такое время в аэропорт и встретить Мэтью.

Был поздний вечер и Стив усадив оябуна в кресло — каталку легко толкал по асфальтированной дороге, направляясь ближе к автомобилям. Мужчин сопровождали несколько человек с охраны внимательно всматриваясь по сторонам.

Мизуки была первой кто с улыбкой на губах и блеском в глазах двинулась на встречу и не обращая внимание на свое положение наклонилась ближе к племяннику и обняла его.

— Как же я рада тебя видеть, ты похудел. — Мизуки улыбалась вновь выравниваясь в полный рост.

— Полагаю, что ни кому не идет на пользу столько времени находится в больнице, к тому же питаясь через капельницу. — Сарказм вырвался наружу, — Я тоже очень рад тебя видеть. Чувствую себя беспомощным.

— Да ладно тебе, самое главное, что мой милый племянник может трезво соображать и идет на поправку. — Она слегка потрепала мужчину за волосы. — И я могу сделать так, без какого либо зазрения совести и вреда для твоей репутации.

Женщина рассмеялась и приоткрыв двери у стоящего рядом автомобиля подмигнула Мэтью.

— Моей репутации ничего не страшно, и все после случая в шестнадцать лет, когда ты заказала клоуна на мой день рождение.

Слегка усмехнувшись Мэтью немного придерживался за край сидения в момент, когда Стив помогал ему более удобно разместится в машине.

Он наблюдал, как кресло — каталка легко складывалась, как Стивен погрузив её в багажник обходил автомобиль и садился рядом с ним. Наблюдал, как Мизуки усмехаясь от воспоминаний разместилась на переднем сидении и легко кивнул давала знак чтобы выдвигаться вперёд.

Несколько машин легко выезжали из закрытого участка небольшого аэропорта, а служащие оставшиеся у самолёта приводили его в должный вид после полёта.

— Мы оборудовали западную часть дома полностью для тебя и твоей реабилитации. Бассейн набран, даже нарукавники для тебя купила. — Мизуки усмехнулась, — жёлтые с уточкой. Тренажёрный комплекс, Нэтсуми нашла прекрасных реабилитологов которые будут наблюдать тебя двадцать четыре на семь.

— Я даже ссать должен под чутким контролем?

— Если нужно ты будешь делать не только это. Поэтому расслабь свои булки и делай все, что необходимо для твоего восстановления.

Кинув на мгновение взгляд назад в сторону Мэтью, Мизуки вновь вернулась к исходному положению и наблюдению за дорогой.

— Лечебная физкультура, тренажёры, лечебные медицинские массажи, медикаментозная терапия…

— А выпить можно будет?

— Вода, сок, чай…

— Во что я вляпался?

— Примерно в то в чем находишься на данный момент. Потом будешь говорить спасибо…

— Мизу, ты же знаешь, я благодарен за всю заботу… но чувствую себя большим беспомощным ребёнком.

— Пусть этот большой ребёнок не волнуется, а следует чётким правилам. Обещаю, все будет хорошо… по-другому и быть не может.

На женских губах была легкая улыбка, а взгляд исследовал пейзажи за окном пытаясь успокоить себя от переживаний за племянника.

Встреча с матерью оказалась самой эмоциональной из всех, Нэтсуми расплакалась в тот же момент, когда Стив помогла сесть в каталку, а после вез по широкому двору особняка.

Женщина не сдерживала слезы, эмоции, любовь, она не обращала внимание ни на кого из присутствующих, а лишь с искренностью и болью в душе приникала к взрослому сыну с объятиями и материнским поцелуями.

Отец, как и многие мужчины был менее эмоционален, но всегда был искренен и не скуп на эмоции для своих близких. В глазах читалась грусть, но прожитые годы несли свой якорь не давая вырываться чувствам из берегов.

Каждый день, каждое мгновение, каждое упражнение и восстановление отдавали тяжестью, болью, дискомфортом, воспоминаниями.

С самого детства его учили быть сильным, стоять на своём и стремится к поставленным целям. Но сейчас, все было тяжелее, труднее, больнее. Каждый новый день, каждое движение отдавало в очередной участок тела с ярким и невыносимым отпечатком.

Он двигался медленно, двигался тяжело, реабилитация отдавала невыносимым чувствами в теле. Успокоения и отдыха он не находил даже ночами, когда должен был спать и набираться сил для нового трудного дня.

Не первый раз он просыпался среди ночи от жара в теле, мысли возвращались к прежним дням и воспоминаниям. Каждый раз прокручивая последние моменты перед тьмой, последние воспоминания которые заставили выйти его из автомобиля.

Общаясь с психологом в качестве реабилитации и контроля психического и душевного равновесия он никогда не вспоминал тот день, никогда не говорил о ней.

Он помнил все, помнил каждый момент того дня, каждый взгляд и боль… Самым удивительным были ощущения в груди, которые не исчезли, а возвращали к мыслям о женщине. Единственное, что он узнал про женщину из своих мыслей, было обычным холодным «Она здорова и продолжает жить своей жизнью».

Спрашивая у Стива про Дженнис, самым удивительным и большим страхом было услышать краткое «она мертва», но услышав другие слова друга в душе отразилась легкая волна облегчения, отчего он чувствовал лёгкость и счастье, которое не показал ни единому человеку.

Семья не говорила про нее, также как и он не спрашивал где она или как она. Ему казалось, что женщина могла принять самое правильное решение в своей жизни и исчезнуть навсегда.

И сейчас, спустя несколько месяцев он вновь просыпался посреди ночи от чувства тревоги и холодного пота так сильно окутывающего его тело. Мышцы болели от тяжёлых упражнений каждого дня, от плаванья в бассейне с тренером и утомительных разговоров с психологом.

Сидя на влажной от пота постели, Мэтью слегка протер глаза и растрепал волосы, а после опираясь поднимался с места попутно натягивая на себя более свежую футболку.

На широком столе было множество баночек с таблетками, витаминами, кальцием, которые он принимал каждый день в необходимом количестве. Пару плиток шоколада для удовольствия и бутылка с над питой водой.

Ступая по едва освещённой светильником комнате, Мэтью выходил из спальни. Босыми ногами ступая по прохладному полу и ступеням, направляясь в сторону кухни.

Ночь была одним из самых тяжёлых моментов. Мысли бушевало одновременно заставляя вспоминать, думать и воображать. Хотелось расставить каждую мысль по полочкам и чувствовать облегчение, но каким трудным и удивительным было это ощущение, чувство в грудь жгло и остужало одновременно, неизведанное до этого этапа жизни чувство любви засело где-то глубоко внутри заставляя страдать от неизвестности и глупых мыслей.

Оказавшись в темной кухне и пройдя по знакомому маршруту он стоял у широкой столешницы. Включив чайник и достав из шкафа чашку с заваркой Мэтью оперся руками на край стола и склонов голову тяжело выдохнул.

Возможно, в последнее время он чувствовал, что идет на поправку, ноги при ходьбе трусились, но шаги с каждым разом давались чуть увереннее. Порой хотелось сломать стену невозмутимости и безразличия и завалить вопросами Стива, узнать куда они отправили Дженнис, узнать какая у нее была реакция, узнать насколько сильно она была счастлива свободе и насколько сильно она не желала его видеть.

Чайник легко щёлкнул и насыпав немного заварки в чашку Мэтью заливал кипяток. Пройдя пару шагов он включил небольшой светильник и вернувшись обратно перенёс широкую чашку чая на кухонный стол.

Разместившись на стуле прикрыл глаза и закинув голову назад тяжело выдохнул.

Самым ужасным чувством оказалось неизвестность, не понимал в какой момент своей жизни он оказался влюблённым в эту женщину. Осознавал, что признался себе в этом чувстве в тот момент, когда вышел из машины, когда отходил в сторону и когда спрашивал у доктора про ежевику, понимал, что это чувство не исчезло посте длительного нахождения без сознания и месяцев после… и сейчас.

Вновь выровнявшись взгляд фокусировался на чашке и исходящему пару, Мэтью пытался отогнать любые мысли из своей головы.

— Добрый ночи, милый.

Тихий женский голос легко прошёлся по помещению кухни отчего Мэтью поднял взгляд.

Стоящая в дверях Нэтсуми была сонной. Тёмные волосы заплетены в тугую косу, а лицо в лёгких морщинах улыбалось смотря на сына. Сильнее затягивая халат, женщина ступала по кухне и так же доставая чашку заваривала чай.

Она была изящная, аккуратная, воздушная. Каждое движение давалось с лёгкостью, порой казалось, что делать женщина самый спокойный и воздушный человек.

Он изучал мать, а после вновь возвращал свое внимание на чашку. Тяжело выдыхая Мэтью делал глоток чая слегка жмурясь и обжигая губы.

— Будь аккуратнее. — Нэтсуми улыбнулась и присаживалась напротив сына. — Горячий чай не самый вкусный, пусть остынет.

— Почему не спишь? — Тихий голос Мэтью.

Продолжая придерживать чашку пи пальцами он легко поглаживал маленькую ручку и бока посуды, обжигая подушечки пальцев.

— Как я могу спать, когда мой ребёнок мучается от бессонницы?

— Я разбудил тебя? Прости.

Взгляд не поднимался, он изучал свои пальцы, чашку, салфетки лежащие на столе.

— Нет, я не спала. — Она повела уголками губ. — Но ты думаешь, что я не знаю о твоём сне? Думаешь, что не замечаю синяки под глазами и как ты по несколько раз за ночь можешь ходить пить чай? С каких пор ты вообще любишь чай?

— Не люблю… — взгляд слегка поднялся к матери, — это ритуал, возможный способ…

Молчание.

— Способ чего?

Поднеся к губам чашку, Нэтсуми слегка остудила и сделала несколько мелких глотков.

— Запутать свои мысли.

Сейчас, впервые за последнее время он произнёс слова которые действительно тревожило его душу и полностью давили изнутри.

— Милый, — Нэтсуми отставила чашку и немного протянула руки вперёд, убирая из мужских ладоней горячую посуду, — что тебя беспокоит? Что я могу сделать?

Её руки легко поглаживал пальцы ребёнка, пытаясь понять, успокоить и помочь.

— Каким бы ты не был взрослым, ты всегда будешь для меня маленьким, моим сокровищем, моей душой и вселенной. Я всегда буду делать для тебя только счастья. Но милый, скажи, что тебя действительно беспокоит? Я сделаю все… даже больше.

Её руки, покрытые морщинками были намазаны кремом, отчего чувствовался еле уловимый запах цветов. А мягкость и теплота создавали отдушину в сердце.

В ответ Мэтью чуть легче сжал руки матери вновь тяжело выдыхая.

— У нас всегда были разговоры в тайне от отца? Помню, как я первый раз курил, ты была первым человеком кому я это рассказал.

— Помню, — она легко улыбнулась, — но ты думал, что я этого не знаю?

— Полагал, что не знаешь.

Взгляд вновь скользнул по пальцам легко поглаживающим руку.

— Знаешь кто рассказал мне про это? Такешо, он защищал тебя, отстаивал твой выбор и самостоятельно принятое решение.

Она улыбнулась.

— Думаешь я была рада, что ты испортишь свое здоровье этой заразой? Нет! Но Такешо отстоял твой выбор, отчего я была более спокойна когда ты сам рассказал мне про эту привычку. Хотя на что я рассчитывала?

— Действительно, курение оказалось самым безобидным из всех моих поступков.

Свободной рукой он взял чашку чая и сделал новый менее обжигающий глоток.

— Милый, скажи, что тебя беспокоит? Я же вижу… — Нэтсуми не договорила.

— Я влюблён. — Его пальцы слегка замерли. — И это до ужаса страшно, невыносимо, пугающе.

Слегка сжав пальцы Нэтсуми легко улыбнулась рассматривая лицо сына. Взгля направленный на посуду был тоскливым и болезненным, будто каждое слово оставляло ожог на теле.

— Милый… это ведь замечательно! — Легкая улыбка. — Почему тебя беспокоит это? Что тревожит?

С каждым вопросом Нэтсуми искренне желала помочь сыну, но так же искренне не желала и не могла ему ничего рассказывать, понимая, что где-то там сейчас такая же женщина может с душевной тревогой сидеть на кухне.

— Mama, это такое ужасное чувство, — выдох, — оно съедает меня изнутри, не даёт спать, жить, думать о чем-то другом кроме этой невыносимой, замкнутой, хрупкой женщины, которая грезит своими глупыми книгами. Которая боится телесного скрипка, которая так…

— Так…?

В глазах женщины скользила искренняя радость и счастье за сына, у которого при такой ужасной, тяжёлой и опасной жизни, появилась отдушина, появилась любовь, которая может сделать его возможно счастливое чем он есть на самом деле.

— Ничего…

Пальцы вновь обхватили чашку и сделали глоток чая.

— Милый мой, поверь, это самое прекрасное чувство которое может быть в твоей душе. Оно может согреть, растворить, спасти, но может и уничтожить тебя… Возможно, я буду не права, а возможно и права, но ты или принимаешь эти чувства или… — она немного запнулась, — возможно если ты будешь болен разумен, я смогу насладится моментом когда стану бабушкой.

Нэтсуми улыбнулась продолжая легко поглаживать пальцы сына.

— Mama… — Взгляд скользнул по материнском лицу, которая в одно мгновение повернула ситуацию в свою сторону. — О каких внуках речь…

— Чем больше тем лучше, но там трезво оценивайте ситуацию.

— Mama, моя женщина, та в которую я влюблён… — он замер, — Дженнис, ты знаешь что-то о ней? Возможно слышала, возможно отец или Стив говорили тебе? Возможно…

Смотря в глаза сыну, она придерживала и поглаживала его пальцы, а свободной рукой взяла чашку отпивая немного чая.

— Милый, к сожалению… я не знаю ничего, что могло бы тебе помочь или, что могло быть полезным. Прости…

Чашка тихо стала на стол, взволнованный и растерянный взгля изучал сына.

— Возможно Стив будет знать больше, когда он вновь вернётся в Японию ты мог бы узнать сам, но… — выдох, — думаю, что тебе лучше самостоятельно справится с данной ситуацией.

Она впервые ему врала, она впервые обманывала своего ценного и любимого ребёнка… но как мать она понимала, что это будет возможно лучшим из выходов.

Новые дни, недели, месяцы продолжались в подобном темпе. Из дн в день якудза продолжал проделывать упражнения, занятия, консультации с психологом. Силы, мысли и желания возвращались в привычный лад. С каждым новым днем, он вновь возвращался к привычной работе, делам, сводкам, документации.

Мысли которые не давали спать по ночам не исчезали, отчего Мэтью изучал новые документы, общался с новыми возможными партнёрами, пытался вернуться к прежней жизни.

Каждый день повторялся вновь и вновь возвращая его силу, здоровье и возможности.