Раскаяние Бабника

— Думаю, — выдохнула я, — раз ты пластический хирург, то знаешь, о чем говоришь.

Он тихонько рыкнул, перемещаясь к другой груди и наслаждаясь процессом, даря моему телу столько внимания, сколько оно не получало со времени нашего разрыва.

— Ты такая же на вкус. — Он лизнул место, которое только что целовал. — Как это возможно, что я без ума от вкуса твоей кожи?

— Думаю, речь о пристрастии к моему поту.

— Ты еще не потела. — Он мне подмигнул. — Но будешь.

— Правда? Потому что я совсем не хочу заниматься спортом, — поддразнила я.

Его раненые ноздри затрепетали, и Тэтч сделал то, в чем он был лучше всех: нашел мое слабое место и воспользовался.

Он подсунул руки мне под ноги и стащил с кровати, спина скользнула по прохладным простыням. Тэтч потянул меня в стоячее положение, а затем, совершенно голый, подошел к двери и щелкнул выключателем.

Мне инстинктивно захотелось прикрыться. Но Тэтч постоянно видел женские тела.

И вдруг он снова оказался передо мной, целуя, смущая, впиваясь в меня пальцами, гладя бедра, а затем опустился на пол, обхватил ладонями мою задницу и покрыл поцелуями внутреннюю часть бедра.

Я вздрогнула.

Что он делал?

Тело бросало то в жар, то в холод, когда язык скользнул по самому сокровенному местечку. Тэтч со стоном прижался ко мне губами. Я попыталась отстраниться, потому что это было слишком приятно, я боялась, что в любую минуту просто потеряю сознание в его руках, а еще потому, что он мог все видеть.

Абсолютно все.

— Я хочу чувствовать твой вкус на губах, всегда. — Его слова отзывались дрожью по коже, заставляя крепче цепляться за его густые волосы. — Люблю его.

Его. Не тебя. Я напряглась.

— Ты такая теплая. — Его язык творил вещи, которые стоит запретить в спальне, дабы девушки не сходили с ума, а потом я рассыпалась на части, пытаясь удержаться за необходимость оставаться только в рамках физического наслаждения, без эмоциональной окраски.

У меня не было времени на восстановление.

Не было времени пережить лучший оргазм в моей жизни.

Потому что Тэтч был слишком увлечен поцелуями, он прижал меня к шкафу, а потом приподнял на руки у стены. Так стремительно придавил спиной к стене, что я ахнула.

— Прости. — Его губы сжались.

— Не извиняйся. — Я с трудом дышала и да, черт побери, я вся взмокла от пота из-за него.

Он продолжал удерживать мой взгляд.

— Был ли у тебя кто-нибудь после... — Он сглотнул.

Мне хотелось солгать.

Вместо этого, я покачала головой.

— А у тебя?

Он лизнул мою нижнюю губу и прошептал.

— А ты как думаешь?

— Думаю, что меня посадят в тюрьму за убийство, если ответишь «да».

Тепло рассмеявшись мне на ушко, он прошептал:

— Мне не стоило делать этого... — Он вошел в меня так глубоко, что перехватило дыхание. — Или этого... — Почти полностью выйдя, он снова ворвался внутрь, рядом со мной на пол с грохотом свалилась картина, — или даже этого... — Он стиснул зубы, когда удовольствие накрыло меня с его следующим толчком и тело дернулось в конвульсиях. — Если бы у меня кто-то был, Остин.

Сквозь туман желания, я заметила отчаяние в его глазах. Мне это не нравилось. Я не знала причину, скрывавшуюся за этим.

Поэтому, когда он стал толкаться сильнее, глубже, когда мне казалось, что я умру или сойду с ума, я крепче держалась за его горячее, влажное тело и позволяла себе потеряться в удовольствии момента, зная, что все закончится слишком быстро.

— Боже, я скучал по тебе, — простонал он мне на ухо. — Так близко.

— Я тоже скучала по тебе, — прохныкала я, откидывая голову в экстазе. — Тэтч!

— Ты нужна мне, — простонал он, и я почувствовала, как он наполнил меня. — Так сильно.

Мы не сразу отстранились.

А задыхаясь, смотрели друг на друга. Я боялась пошевелиться. Не знала, хотел ли он уйти от меня.

Должна ли уйти я.

Если он собирался притвориться, словно не перевернул сейчас мой мир.

Я была на незнакомой территории. Сердце бешено колотилось в груди, словно последние полчаса я бегала, мышцы ослабли. Не была даже уверена, что доберусь до машины.

— Пойдем. — Он отстранился, вызвав дрожь по телу, и повел меня к кровати.

Кровати, которую я хорошо знала.

Аккуратно уложил меня на бок, поцеловал в лоб — черт бы его побрал! — и прошептал:

— Спи.

— Куда ты собрался?

Он напрягся, а потом провел ладонями по волосам и обхватил голову.

— Я не могу спать, не после такого. У меня сейчас адреналина хватит на целый ящик «Рэд Булл». — Он легко улыбнулся. — Я могу посмотреть телевизор или что-нибудь в этом роде.

Я кивнула, а потом добавила:

— Может, я могу к тебе присоединиться?

Он без слов вернулся к кровати, поднял меня вместе с одеялом и унес в гостиную.

Мы уснули под Джимми Фэллона.

А когда проснулась через несколько часов, я обнаружила, что снова в постели — без Тэтча рядом со мной.

Глава 23

ТЭТЧ

— Черта с два! — Выплюнул я. — Ты не можешь войти! — Я серьезно был в минуте от звонка в полицию из-за собственного отца. Его выписали из больницы всего три часа назад, а он уже в стельку пьян.

— Я твой отец! — Удивительно, что у него не заплетался язык, хотя тело немного пошатывало. Черт возьми!

У меня была Остин. В моей постели. Моя Остин.

И мне нужно как-то разобраться с этим дерьмом!

— Отдай мне ключи. — Я протянул руку.

Отец пожал плечами.

— Я их оставил.

— Ты их оставил, — повторил я. — Где?

— Понятия не имею. — У него вырвался смешок.

— Стой здесь, — процедил сквозь зубы, бросаясь за запасными ключами, и попытался не сломать их в руке, пока шел обратно, а потом по коридору дома.

Когда я открыл дверь в квартиру отца, он запутался в собственных ногах и налетел на один из столиков в коридоре.

Выругавшись, я захлопнул дверь и принялся за обычный ритуал. Заварил кофе, обыскал дом в поисках бутылок с виски, поставил рядом с кроватью стакан воды и ведро для рвоты, а еще положил комплект чистой одежды.

Когда закончил, было уже шесть утра, а я не спал с момента громкого стука в дверь. Слава Богу, хоть Остин спала как убитая.

Когда я вернулся обратно в квартиру, отец уже храпел в своей постели. Улыбаясь впервые за долгое время, я зашел в свою спальню.

Кровать была пуста.

Остин исчезла.

И я мог только предположить, что она подумала.

Что я каким-то образом бросил ее в собственной квартире. После секса. Ни к чему не обязывающего секса.

Я ненавидел собственную жизнь.

И своего отца.

В обратном порядке.

Глава 24

ОСТИН

Утро началось плохо. У меня было три пропущенных звонка от Эвери, которые я проигнорировала, потому что от меня все еще пахло Тэтчем. Я собирала свою одежду, чтобы сбежать домой и успеть принять душ перед занятием, когда мой отец решил удостовериться, что его дочь жива и здорова.

Обед.

Он хотел, чтобы я сходила на обед с ним и с мамой. И, конечно же, он просто обязан был написать об этом в такую рань!

Естественно, ему нужно мне что-то сказать — это единственный повод наших обедов. И, разумеется, он не мог как нормальный родитель вести подобные разговоры дома, там же никто не увидит!

Я отправила ему в ответ «да», только чтобы он перестал слать мне сообщения с вопросительными знаками, и отправилась на поиски своего нижнего белья.

Я нашла его в гостиной, что было странно. Более чем уверена, что я раздевалась в его комнате.

Быстро натянула все на себя и схватила сумочку. К счастью, было все еще слишком рано, так что никто не увидит, как я выскальзываю из квартиры.

Так быстро, что дверь не успела захлопнуться, как меня уже не было. Никакого чувства вины.

Никакого сожаления. Лишь полнейшая печаль. Я доверилась ему.

Даже хотя и знала, что не должна этого делать. И он сбежал.

Оставил меня одну в собственной квартире — так отчаянно ему хотелось избавиться от меня. Я буквально выгнала его из дома!

Уф. Я прижала пальцы к вискам и взглянула на блокнот и ручку, которые неизменно лежали возле входа. У меня чесались руки написать милую записку, которая бы звучала небрежно, типа: «Привет, спасибо за перепих, моей леди это было необходимо, ха-ха, понимаешь, о чем я?»

Я громко застонала. Нет.

Потому что Тэтчу достаточно было щелкнуть пальцами, и он получит любую женщину, которую пожелает. Почему он так красиво говорит?

Почему?

Глупая, глупая Остин.

Я не собиралась оставлять записку. Он ее не заслужил.

И мне плевать, сколько оргазмов он мне подарил! Или что сказал мне, что я прекрасна. На глаза навернулись слезы. Глупые слезы. Почему мы, девочки, такие глупые?

Почему я такая глупая?

Я сердито протопала к машине и позволила себе пару слезинок, когда оказалась в безопасности салона.

И как типично для Сиэтла.

Начался дождь, сердито барабаня каплями по стеклу и полностью соответствуя моему настроению, пока я ехала в пустой дом.

Мама, скорее всего, уже на йоге. А папа определенно в офисе.

Я открыла холодильник и выудила оттуда баночку «Маунтин Дью». Мое собственное отражение в блестящей дверце будто насмехалось надо мной.

— Ш-ш-ш, никто не должен знать, — прошептала я самой себе.

Прекрасно, Тэтч официально испортил мне психику, теперь я разговариваю сама с собой, как настоящий псих. Спасибо, мужик, вот, правда.

Я направилась в свою спальню, достала из тумбочки «Мун Пай» и пошла в душ смывать с себя запахи секса.

— Остин! — Папа раскрыл широкие объятия и фальшиво улыбнулся. Он расцеловал меня в обе щеки и выдвинул для меня стул.

У отца безупречные манеры.

Мама улыбнулась и заказала всем чай со льдом. Какая замечательная семейная встреча.

— Ну, как учеба? — поинтересовался папа, когда мы просмотрели меню.

— Прекрасно, — солгала я. Мой курс может меня убить, я оказалась в постели бывшего и, вероятно, сделаю это снова, если появится такой шанс, о, и мое сердце разбито. — Все просто замечательно.

— Рад слышать, — он подмигнул и привычно обвел ресторан взглядом. Он жил за счет взглядов, которые ловил на публике. Можно подумать, что мэр — это местная знаменитость. — Итак, у меня для тебя есть кое-какая работа.

— Работа? — Прекрасно, последний раз, когда у него была для меня работа, я торговала хот-догами на его предвыборной кампании. — Какого плана работа?

Они с мамой переглянулись, мама накрыла ладонью мою руку.

— Ты помнишь сына Билла Сайфера?

— Нет. — Я покачала головой. Я намеренно забыла его, потому что от него у меня мурашки по коже и воспоминания о том времени, когда я была настолько неуверенной в себе, что была готова на все только из-за слов симпатичного мальчика, что я ему нравлюсь.

— Да помнишь! — Мама засмеялась и махнула на меня, словно я была самым забавным созданием. — Тот, что с брекетами?

— Мам, у нас у всех были брекеты в подростковом возрасте.

— Примерно такого роста. — Папа поднял руку над столом. Четыре фута.

— С брекетами и четыре фута ростом, нет, ребята, не помню, можно заказать хлеб?

— С ним у тебя был первый поцелуй!

У меня пересохло во рту. Мой первый поцелуй.

У меня много чего было с ним в первый раз. От одного разговора о нем у меня мурашки по коже ползли.

— БРЭЙДЕН! — вскричала я. Я не хотела кричать.

Головы повернулись, и мой папа, клянусь, я правда любила его большую часть времени, встал и произнес:

— Черт бы меня побрал, посмотрите, кто пришел!

Ловушка! Это ловушка. Тревога. Стоп! Нужно. Найти. Выход. О, нет, он идет к нам, план побега, план побега.

— БРЭЙДЕН! — Я улыбнулась как маньячка. — Как давно не виделись! Год? Два?

— Пять, — ответил он крайне раздраженным тоном. — Плюс-минус пару недель, когда ты отказывалась отвечать на мои звонки, сообщения и письма. Хотя, кто считает, верно? — Он сверкнул улыбкой.

Я пыталась копировать энтузиазм присутствующих. Пыталась, но провалилась.

— Я была занята... учеба, ты же знаешь.

Он окинул меня взглядом.

— Все еще ешь «Мун Пай» так, словно они скоро закончатся, Остин?

О боже, нет.

Никакого стыда.

Если он скажет еще хоть слово о моей фигуре, я искромсаю ему лицо и засуну ему в задницу.

— Очаровательно. Как всегда, — процедила я сквозь зубы. — Так что ты делаешь в городе? — В этом ресторане, за моим столиком.

Разумеется, отец выдвинул для него стул. Я была в аду.

— Только закончил юридический факультет в Стенфорде и переехал обратно. А пару недель назад встретился с твоим отцом в загородном клубе «Эверетт». — Боже, избавь меня от этого места. Все мои плохие семейные воспоминания связаны с этим рестораном, а еще мы там с Брэйденом были на первом свидании. — Ну и, слово за слово, он упомянул, что ты все еще одна.

Я собиралась пристрелить своего отца.

После.

После ужасного обеда.

Потому что отец помешан на общественном мнении. Если я не буду терпеть и улыбаться, то мне придется потом выслушивать крики, что я не веду себя как настоящая дочь мэра.

Даже если парень, которого он пригласил на обед, был полнейшим психом.

— Оу, юридический, забавно. Ты всегда был хорош в общении с людьми. — Я улыбнулась и потянулась к стакану с водой, желая о чуде с небес, которое превратило бы воду в вино. Крепкое, нескончаемое вино от самого Бога.

— Спасибо, как мило. — Он прищурился. Дерьмо, он что-то знал. Что именно?

— Остин... — Папа широко улыбнулся. О нет, сейчас начнется. — Помнишь про ежегодный благотворительный ужин? Он совсем скоро, и Брэйден согласился быть твоим спутником!

— Правда, — выдавила я сквозь стиснутые зубы. — Как чудесно, но, папа, помнишь, я говорила, что, возможно, не смогу пойти?

Он рассмеялся.

— Но ты, конечно же, пойдешь. Как это будет выглядеть, если моя единственная дочь там не появится?

— Но...

— Ты пойдешь, — коротко произнес он.

— Пойду. — Я почувствовала, как все тело обмякло на стуле, словно хотело раствориться под одеждой и спрятаться. Может, тогда Брэйден перестанет коситься на меня.

Мы с Брэйденом встречались по настоянию родителей обоих. Это была хорошая партия.

Серьезно.

Так сказали и мама, и папа.

Словно мы жили в историческом романе, и моим единственным долгом было выйти замуж за богача, чтобы у нас стало еще больше денег, и мы могли захватить мир.

Слабость от желудка распространилась по всему телу, сидя перед Брэйденом, я вспоминала все болезненные моменты, когда мы встречались.

Его постоянные замечания о моей фигуре. И моих вредных пристрастиях в еде.

Я ночами плакала из-за этого парня.

А знаете, что самое ужасное? Когда я с ним порвала, у меня были неприятности. Отец наказал меня.

В шестнадцать.

А позже, когда казалось, что Брэйден вырос в приятного молодого человека — слова моей мамы — мы столкнулись в клубе и снова начали встречаться.

Он говорил мне комплименты, я даже не осознавала, как изголодалась по приятным словам, но вскоре он стал нападать на меня.

Каждый комплимент звучал двусмысленно или сопровождался негативной оговоркой, начиная с волос и заканчивая тем, что я прибавила в весе.

Я боялась даже хлеб есть в его присутствии. Вот до чего дошло.

Спасибо Богу за Эвери. Она, наконец, помогла мне увидеть, что ненормально держаться за отношения, в которых ты боишься есть углеводы или выбрать неправильный цвет в одежде на свидание.

И даже после этого я сказала себе, что больше никогда не соглашусь на серьезные отношения.

Секс.

На одну ночь.

Я обречена оставаться одной. И не имела ничего против.

До появления Тэтча.

Я сдержала слезы.

Я не буду из-за него плакать.

Или из-за того, что я была в его объятиях ночью, а утром меня снова покинули и бросили в логово волков.

Папа потянулся через стол и быстро взял меня за руку.

— Ну, что думаешь?

Дерьмо. Они разговаривали о чем-то важном, пока я блуждала в воспоминаниях.

Прекрасно.

— Ох, хорошо. — Я кивнула и улыбнулась. Это единственное, что от меня требовалось в присутствии папы, так как мое мнение его не сильно интересовало. Здесь я только чтобы соглашаться с ним. Мама хорошо знала свою роль. Она подмигнула.

Я любила их. Правда.

Просто были дни, когда мне хотелось, чтобы они больше касались нас как семьи, а не работы отца или его мечтаний попасть в Белый дом. Без шуток, когда мне было шесть, он сказал, что хочет стать президентом.

И всю мою жизнь он куда-то баллотировался.

— Отлично. — Папа бросил салфетку на пустую тарелку и взглянул на часы. — Увидимся с вами позже. — Он чмокнул меня в макушку, а потом мама встала, собрала вещи и последовала за ним.

— Классика жанра, — проворчала я, скрестив руки на груди.

Брэйден окинул меня взглядом с ног до головы и потянулся за водой.

— Итак...

— Нет, — я оборвала его. — Мы этого не сделаем. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

— Но это то, чего хочет твой отец, разве ты не хочешь, чтобы он был счастлив? Как это будет выглядеть, если ты бросишь меня после того, как согласилась составить мне компанию на обед?

Пристрелите меня. На это я согласилась?

— Кроме того, твой папа хотел, чтобы мы поговорили о выгоде.

— Нет. — Я снова покачала головой и уставилась на свое отражение в ложке. Губы слегка припухли после ночи, а кожа покраснела. Как будто даже тело не могло избавиться от Тэтча, и не важно, сколько раз мозг говорил перестать реагировать на него.

Перестать волноваться из-за него.

Сердце бешено билось в груди.

— Знаешь, — произнесла я, вставая и отодвигая стул, — увидимся позже.

— Остин. — Брэйден сжал зубы. — Сядь.

Ужасно, как мгновенно отреагировало мое тело, потому что во мне уже укоренилась привычка слушаться и быть хорошей девочкой.

Но стоило мне коснуться стула пятой точкой, как я снова подскочила, схватила сумочку и ушла.

Я сбежала.

Прочь от него.

Прочь от человека, который морально меня унижал.

И прочь от воспоминаний, которые заставляли меня чувствовать себя пустым местом.

А самое грустное, что я заменила Брэйдена на кое-кого такого же плохого. Тэтч не лучше.

Брэйден хотел меня, но он словно яд для моего сердца и души, с ним я буду несчастной.

Тэтчу же нужен был секс, а не я, но все равно меня тянула к нему. Меня он хотел, вероятно, так же сильно, как поймать простуду — что прекрасно доказал сегодня утром.

Ссутулившись, я медленно дошла к машине, залезла внутрь и стукнулась головой о руль.

Единственный позитив сегодня появился лишь вечером, когда я обнаружила несколько новых подписчиков на мой блог.

Мне нужно закончить задание и убираться к чертовой матери от Тэтча прежде, чем я снова потеряюсь в наших отношениях.

Глава 25

ТЭТЧ

Я не написал.

Не позвонил.

Не отправился следом.

Не потому что не хотел, а потому что понимал – этого не достаточно. Остин проснулась в пустой квартире и предположила самое худшее. А кто бы так не сделал? Но и мне не хотелось рассказывать ей об отце-алкоголике.

Потому что у нее появятся вопросы.

А я ей все расскажу, потому что так долго терпел этот стресс, знал, что только вопрос времени, когда я больше не смогу молчать.

Я взглянул на часы в углу. Она должна была прийти в два. Было два тридцать.

Я закрыл глаза и ждал, когда откроется дверь кабинета, а когда этого не произошло, я встал и сам распахнул ее, оглядел коридор, надеясь заметить каштановые волосы или длинные ноги.

Опустив голову, я уже был готов отвернуться, как заметил отблеск темных волос в конце коридора и увидел, как она шла мне навстречу. На лице натянутая улыбка, тело облегало красивое черное платье, подбородок вздернут.

Значит, она собралась играть по таким правилам, да? На злую Остин стоило посмотреть.

Чертовски красивая. Дикая.

Мне пришлось прикусить язык, чтобы не броситься к ней и не затащить в ближайшую смотровую.

Когда она, наконец, остановилась передо мной, я указал на свой кабинет и произнес:

— Нам надо поговорить.

Она застыла. Дьявол.

— Доктор Холлоуэй? — за спиной раздался мягкий голос Мии. — Пациент на два тридцать ждет.

Я стиснул зубы.

— Скоро буду.

Брови Остин взлетели вверх. Она скрестила руки.

— Что ж, не будем заставлять мир ждать, доктор Холлоуэй. — Меня злило, как ее манера произносить мое имя влияла на меня физически и эмоционально.

— Пойдем. — Я не дал ей возможность поспорить. К тому же, ей нужен материал для блога? Эта клиентка буквально помешана на хирургии.

Миранда была нашей пациенткой около десяти лет, и каждый год появлялась очередная вещь, которую ей бы хотелось сделать, при этом неважно, сколько раз мы ее убеждали в обратном.

Я открыл дверь и вошел.

— Миранда, это Остин Роджерс. Она – местная аспирантка и наблюдает за моей работой. Ничего, если она будет присутствовать на нашей встрече?

Миранда улыбнулась. Ее лицо было напичкано филлерами, что стоило ей огромную кучу денег. Это наверняка сделал Трой, потому что я отказался делать ей новые операции.

— Конечно, это мило.

Миранда была шикарной женщиной, но несколько частей ее тела до сих пор оставались натуральными, и, учитывая семидесятилетний возраст, я боялся снова класть ее под нож. С возрастом операции становились все более рискованными.

— Итак, что бы вы хотели обсудить? — Я вытащил стул.

Миранда не ходила на обычные приемы. Не приходила на регулярные консультации. Скорее, она пришла и попросила осмотреть ее с головы до ног и сказать, что, по моему мнению, ей стоит подкорректировать. С тех пор, как я увидел ее два года назад, а Трой рассказал мне о ее прошлом, я мог сказать ей: «Ты идеальна, иди, ешь пирожные».

— Операция на груди, может быть, ботокс? — она даже покраснела.

— Помните, несколько недель назад я приходила на консультации и... — дама бросила взгляд на Остин, потом обратно на меня, ее черные как смоль завитые волосы рассыпались по плечам при ее движениях. — Трой сказал, что можно улучшить парочку аспектов, но я просто... Я хочу послушать еще одно мнение.

Я вздохнул.

— Вам не нужно беспокоиться о том, что я скажу ему о вашем сомнении, а так как здесь Остин, то и присутствие медсестры здесь необязательно. Почему бы вам не показать, о чем вы говорите, м?

Дальше последовал ужасно долгий час, наполненный моими убеждениями, что ей не нужно ничего делать, а она спорила со мной, приводя слова моего партнера.

— Слушайте, — я потер уставшие глаза тыльной стороной ладони. — Я лишь скажу, что хирургически ваша грудь не нуждается в подтяжке. Но если вам это необходимо, чтобы чувствовать себя увереннее, то это совершенно другой разговор, верно?

Она ушла. Слава Богу.

Но это означало, что следующие две встречи будут по времени друг на друге.

Остин ничего не сказала, когда я пронесся мимо нее. Она просто пошла следом, черт побери. Мне очень хотелось поговорить с ней, объясниться, сделать хоть что-нибудь. Каждый раз, встречаясь с ней взглядом, я видел, что ее глаза были такими пустыми, что мне хотелось что-нибудь ударить.

Миа прошла мимо, сунув Остин два батончика с мюсли, а мне – папку, и подмигнула.

Она заслужила повышение.

Я проглотил свой батончик, постучал в дверь, обозначая о своем приходе, и в этот момент понял, что я полностью и совершенно облажался.

С круглыми глазами и ярким румянцем на нас уставилась мама Остин.

— Остин?

— Мама?

Вы только посмотрите! Дьявол!

Глава 26

ОСТИН

Моя мама.

В кабинете Тэтча.

Почему моя мама в кабинете Тэтча? Почему это произошло? Я попала в параллельную вселенную, в которой мама произносит слово «соски»?

Я любила маму, не поймите меня неправильно, но это? Папа в курсе?

Насколько мне было известно, она никогда не обсуждала пластику груди или нечто подобное. К тому же, ее сиськи, в отличие от моих, были идеальны, как и все ее тело!

Я захлопнула рот и обменялась испуганным взглядом с Тэтчем, который выглядел так, словно вот-вот упадет в обморок, хотя я и не была уверена, почему. Это его работа! И он же не сиськи собственной матери собирается трогать.

Перебор, Остин. Перебор.

— Что ты здесь делаешь? — произнесли одновременно мы с мамой.

— Остин наблюдает за моей работой для своей учебы, — ответил Тэтч, избавляя меня от оправданий. Я не буду благодарна за спасение. Я не позволю его доброте уменьшить вину за утро.

Я выпрямила спину и посмотрела на мать.

— Ну? Почему ты здесь?

— Я, эм... — запаниковала она. — Э... — Их переглядки с Тэтчем были странными. — Грудной имплантат.

— Имплантаты, ты хотела сказать? — поправила я. — Не то, чтобы Тэтчу сложно увеличить тебе только одну грудь, но более чем уверена, что папа что-нибудь сказал бы о том, что ты кривая на фотографиях.

Мамин натянутый смех был странным, очень. Какого черта сейчас происходит?

Тэтч схватил планшет, прикрыв его от меня, а потом сорвал первый лист и засунул его в карман.

— Итак, судя по анкете, Вы хотите маленькие имплантаты с подтяжкой?

Мама кивнула.

— И эта подтяжка... для... вас? Вашего мужа?

Мама помолчала, а потом ответила:

— Конечно. И то, и другое!

— Хорошо. — Тэтч стиснул зубы. — Что ж, давайте посмотрим, с чем мы будем работать.

М-да, обычно он так не разговаривает.

Я нахмурилась. Почему он так непрофессионально себя ведет? Может, потому что знал мою маму, ну или видел пару раз, когда мы встречались?

Не обращая на это внимание, она сглотнула и кивнула в мою сторону.

— Мне надо... просто снять кофту?

Я улыбнулась.

— Мам, расслабься, Тэтч очень хорош в том, чем занимается. — Тэтч на меня не смотрел. — По крайней мере, тогда, когда он приходит на работу трезвым и решает не слишком долго щупать твою грудь, забывая, что ее нужно измерять, ну и не учитывая тот случай, когда он случайно сделал кому-то третий сосок.

Мама знала, что я шучу. Она засмеялась.

А Тэтч тем временем выглядел так, словно готов был меня придушить.

— Удивительно, что ты вообще знаешь, что такое третий сосок, учитывая, что ты даже не можешь произнести слово «сосок», не покраснев.

— Сосок, — выпалила я. — Что в этом такого тяжелого? — Я выделила слово «тяжелый» и бросила взгляд на его промежность, мои брови чуть приподнялись, будто говоря: «Оу, бедный малыш даже не может его поднять?»

Мама тихонько пискнула.

— Знаешь, я, наверное, передумала.

— Останься. — Я продолжала наблюдать за Тэтчем. — Может, он сделает тебе все бесплатно. В конце концов, технически он переспал с одной из своих пациенток, правда, Тэтч? Не хотелось бы, чтобы это всплыло. — Я блефовала, но была так сильно зла, хотя и не осознавала до этого момента.

— Чушь собачья! — заорал он. — Ты даже не настоящий пациент!

— Я подписала бумаги! — выпалила я в ответ.

— Знаете, — мама схватила сумочку. — Думаю, я приду попозже. Остин, увидимся дома. Тэтч. — Она помахала рукой и закрыла за собой дверь.

— Что с тобой не так, черт подери? — заорал Тэтч. — Ты понимаешь, что меня могут уволить за такие слова?

— Я тебя умоляю. — Я закатила глаза. — Это была моя мама, ей пластика груди нужна приблизительно так же, как третья нога.

— Ты бы удивилась, узнай, почему твоя мама этого захотела.

— О, мистика, ты внезапно многое узнал о моей семье?

Его лицо снова побледнело.

— Без разницы, я ухожу. — Я выскочила из смотровой и чуть не вывихнула руку, когда Тэтч дернул меня обратно и захлопнул дверь.

Глава 27

ТЭТЧ

— Я тебя не брошу, — хрипло произнес я. — Поэтому прекрати вымещать свой гнев на окружающих! Я же так себя с тобой не веду.

— Ведешь, — возразила она. — Я проснулась одна!

Я провел рукой по волосам и попытался придумать, как все объяснить, не вдаваясь в подробности.

— Утром я не покидал дом. Я не бросал тебя и не старался избежать неловкой утренней ситуации, когда ты гадаешь, будет ли еще секс и сбежит ли человек.

Она вздохнула и уставилась в пол.

— А тебе разве не интересно, чем бы это закончилось?

— Интересно. — Мое тело жаждало ее. — Очень.

Она подошла к двери и взялась за ручку.

— Если не покидал здание, то где ты был?

— Это действительно так важно? Я тебя не бросал.

— Для девушки, с которой ты переспал, а потом оставил одну ни свет ни заря, да, важно.

— Я был с тобой до пяти утра.

— Тебе вручить приз за объятия? — съязвила она.

— А ты их раздаешь? — попытался пошутить в ответ.

Она бросила свирепый взгляд.

Я поднял руки.

— Если тебе так надо знать, то я был в другом конце коридора.

Злость сменилась смущением на ее лице.

— Ладно, — выдавила Остин. — Что делал? Сахар одалживал? Блинную смесь? Что?

Я почесал голову.

— Сосед пришел домой пьяный, долбился во все двери, а у меня есть запасные ключи, потому что иногда... — Думай, Тэтч, думай. — Иногда я поливаю у него цветы и кормлю собаку.

Она прищурилась.

— И цветы с собакой еще живы?

— Очень смешно.

— Значит, ты помогал ему в его квартире. — Она уперла руки в бока. Было заметно, как она обдумывала сказанное и решала, говорю ли я правду или просто пытаюсь выпутаться.

— Клянусь. — Я шагнул к ней. — Меньше всего мне хотелось в пять утра вылезать из постели, в которой спала ты.

Она кивнула и наконец, выдохнула, прислонилась к двери, отведя взгляд.

— Если я задам тебе один вопрос, ты сможешь быть полностью откровенен?

— Интересно. Зависит от вопроса. — Прошу, не спрашивай о моей семье и не рассказывай о своей.

— Я поправилась?

М-да, не этого я ожидал.

— Что?

— Вес. — Она заглянула мне в глаза. — Я поправилась?

— С чего ты взяла? — У меня были подозрения, я знал, что ее отец ценил иллюзию совершенства превыше всего. Как иронично, мир вокруг него рушился, а он даже понятия об этом не имел.

— Не важно, забудь, ты уже ответил. — Она снова потянулась к ручке и практически открыла, когда я захлопнул дверь и повернул замок.

— Черт, нет. — Я положил ладони ей на бедра и развернул к себе. — Посмотри на меня.

Она медленно подняла подбородок.

— Я бы не изменил в тебе ни дюйма.

Ее нижняя губа задрожала.

— Нет, ты не поправилась, Остин, но если бы и так? Кому какая разница, черт подери? Жизнь для того, чтобы жить счастливо, и если ты хочешь съесть еще сладкого, то ешь, мать твою, понятно? Можно подумать, что я не знаю о твоем пристрастии к «Мун Пай» или что ты предпочитаешь вину «Маунтин Дью». На самом деле я даже уверен, что ты его пила утром, потому что это твой способ справляться со стрессом. И это нормально. — По ее щеке скатилась слеза, я вытер ее большим пальцем. — Ты слышала, что я тебе сказал? Все хорошо. Ты красива, потому что ты это ты. Не стоит судить о совершенстве по размеру одежды, когда больше всего в тебе я люблю твое сердце и душу.

Любовь. Дьявол.

Я только что произнес это слово. Я не хотел. Точнее хотел.

Но не собирался произносить вслух.

Ее глаза округлились, и она прижалась ко мне в поцелуе.

И я... Позабыл обо всем.

Когда ее рот накрыл мой, меня охватило чувство правильности происходящего, и сколько бы логика ни говорила оттолкнуть ее от себя, тело отказывалось подчиняться. Как и мозг, и сердце — бесполезный сосуд, которым она овладела, как только вошла в мою жизнь и отказывалась сдаваться, даже когда я был полнейшей сволочью.

Между нами пульсировали токи напряжения и желания, когда я сдернул ее вязаное платье вниз, обнажая грудь. Язык проник глубже в страстном поцелуе. Но мне нужно больше, я окончательно спустил платье вниз, оставив его лежать горкой на полу.

Грудь вздымалась, я на мгновение отстранился, чтобы перевести дыхание и убедиться, что веду себя правильно.

Но она вцепилась мне в спину, снова прильнув в поцелуе, словно если я остановлюсь, она умрет.

И я больше не останавливался.

У нас больше не было такой возможности. Бросать.

Уходить.

Видит Бог, это было лучшим вариантом, просто теперь мне, наконец, стоило признаться, я боялся, что, узнав правду, она действительно уйдет от меня сама, и этим уничтожит меня.

Я жадно втянул аромат ее кожи, как настоящий псих. Клянусь, тестостерон в крови подскочил до таких пределов, что я был готов кончить прямо в штаны от одного взгляда на нее. Но с Остин всегда так было, полное сексуальное безумие.

— Всегда хотел раздеть тебя в собственном кабинете, — признался я, подталкивая ее к столу.

— Забавно. — Она скромно улыбнулась. — Потому что я тоже всегда этого хотела! — Она оттолкнула мой телефон и степлер.

— Вау, не будь такой дикой, — поддразнил я.

— Ну, я знаю, что тебе придется потом навести порядок, так что... — Она пожала плечами и, схватив меня за шею, провела языком по губам, прежде чем приоткрыть свои губы для поцелуя.

Я воспользовался ее уязвимостью, прижимая к столу и медленно разворачивая. Я наклонил ее вперед и прикусил ушко.

— Так хорошо?

— Нет, это ужасно, прошу, остановись, — хрипло запричитала она. — Более чем хорошо.

Отвел ее ладони вперед, прижимая к поверхности, и быстро расстегнул джинсы, освобождая себя.

Тело пульсировало от желания. Вид ее задницы был чем-то невероятным, кожа дрожала под моими прикосновениями, когда я дернул Остин к себе и вошел в нее.

Она хлопнула ладонями по столу и выгнула спину назад, когда я практически вышел, а потом снова погрузился, неспособный контролировать собственническое желание обладать ею, здесь, в своем кабинете, показать, что никогда не отпущу ее, неважно, чего мне это будет стоить.

— Тэтч...

Я заставил ее замолчать очередным толчком и обхватил ее грудь. В ушах зашумела кровь, когда я почувствовал ответ ее тела.

— Доктор Холлоуэй? — По ту сторону двери была Мия. Я проигнорировал ее.

— Доктор Холлоуэй?

— Твою мать, — пробормотал я и крикнул, — одну минуту.

— Я бы сказала, три как минимум, — последовал ответ Остин.

Я прижался к ее шее и замедлил толчки, наши тела двигались в унисон, она откинула голову мне на грудь и закрыла глаза.

— Да.

— Вот так? — Я покрутил бедрами и поцеловал ее за ушком, а потом спустился поцелуями по линии подбородка, продолжая двигаться в ней. Я никогда не смогу насытиться ею, этим ощущением.

Я был слишком глубоко. Фигурально.

Буквально.

— Доктор Холлоуэй?

— Уволь ее, — простонала Остин. — Я так близко.

— Ну, раз так... — Я начал отстраняться.

— Ты не посмеешь! — шикнула она. — Я снова порежу тебе шины и куплю в качестве домашнего животного лягушку.

— Ой, посмотри, у меня стояк пропал, — пошутил я, языком щекоча ей ушко, и полностью вышел. Развернул, обвив ее ноги вокруг себя, и снова вошел, мы не разрывали взгляд.

В ее глазах все еще было столько страха. Из-за меня.

— Ты прекрасна. — Я поцеловал ее в лоб и почувствовал, как ее тело буквально распадается на части от удовольствия.

— Доктор Холлоуэй!

— Иду, — выдавил я сквозь зубы под хихиканье Остин.

— Это медицинское учреждение, доктор. — Остин обхватила мое лицо ладонями и с нежностью поцеловала в губы. — Я люблю тебя.

— Что? — Из комнаты исчез кислород. — Что ты только что сказала?

Ее глаза наполнились слезами.

— Я люблю тебя.

Скажи ей.

Скажи ей, черт побери!

— Я тоже тебя люблю. — Я прогнал голос вины. Позже.

Скажу ей позже.

Потому что не хотел разрушить момент. В это мгновение я сделал то, что поклялся никогда не делать. Влюбился.

И позволил себе стать уязвимым. Но бросить ее? Невозможно, я понял это очень быстро.

А теперь, от мысли о том, что она может уйти, в груди все разрывалось.

— Скажи это снова. — Я поцеловал ее крепко, словно пробуя на вкус.

— Я люблю тебя, — прошептала она напротив моих губ.

Глава 28

ОСТИН

— Так, я собираюсь спросить, — Эвери оглядела нас с Тэтчем. Мы сидели напротив нее и Лукаса, держась за руки и лапая друг друга под столом. — Вы вместе?

— Они определенно переспали. У Остин на шее десять засосов. Кто вообще сейчас оставляет засосы? — Лукас угрюмо уткнулся в стакан. — Обсасывать чью-то кожу не естественно, сейчас сосать женскую...

Эвери запихнула ему в рот кусок хлеба.

— Хочешь есть?

Прищурив глаза, он отломил половину и принялся жевать.

— Умираю с голода.

— Я так и подумала. — Ее яркий румянец сказал мне больше, чем я хотела знать о моей лучшей подруге и парне, с которым она делила постель, но да ладно. Лукас Торн больше не был бабником, и я радовалась за него, особенно теперь, когда Тэтч вернулся ко мне.

От этой мысли по коже пробежали мурашки.

Последнюю неделю я провела в его кровати.

Целая неделя блаженства, наполненная спорами о том, кто делает утром кофе, и просмотром телевизора допоздна. Это было счастье.

Именно так, как и должно быть. Я должна быть счастлива.

И я была счастлива. За одним исключением.

Я до сих пор не знала, почему он мне изменил и потом бросил. Я как собака с костью, жевала, жевала, жевала эту глупую мысль, надеясь, что когда разгрызу ее, то найду ответ.

Но нужно ли мне это знать на самом деле? Он сказал, что любит меня.

Волшебная рука двинулась по бедру, пальцы скользнули под край моей юбки.

Губы приоткрылись от ощущения его тепла на моей оголенной коже, вызвавшего неприличные мысли.

— Ты покраснела, — заметила Эвери. — Тут не жарко. — Она потеребила подбородок. — Руки на стол, чтобы я видела.

— Убери руки или я тебя убью, — прошипела я сквозь зубы. Тэтч ухмыльнулся, а Лукас одобрительно кивнул.

— Что ты сделал с моей лучшей подругой? — Эвери воздела руки к небу. — Она в двух шагах от заключения за непристойное поведение на публике!

— В этом нет ничего плохого, — проворчал Тэтч.

— Все, что связано с тюрьмой, хорошим быть не может, мой друг, — серьезно заявила Эвери. — Итак, теперь, когда мы выманили вас из вашей сексуальной берлоги, где вы провели достаточно времени, чтобы вести нормальную человеческую беседу, как это произошло?

Я открыла рот, чтобы ответить, но Тэтч меня перебил.

— Это просто случилось, зачем вам знать все кровавые подробности?

Эвери уставилась сначала на него, потом на меня.

— Ты серьезно? — Она покачала головой. — Я – женщина. А женщинам всегда важны детали.

Тэтч застонал.

— Собираюсь взять еще выпить. — Он поцеловал меня в макушку. — Тебе что-нибудь принести?

— Не-а. — Я улыбнулась и залюбовалась его восхитительной задницей.

— Он – не кусок мяса, Остин, — проворчал Лукас.

— Он целует в лобик, — Эвери вздохнула над своим стаканом.

Лукас посмотрел на нас.

— Это важно?

Мы обе кивнули.

Лукас нахмурился сильнее.

— Невероятно, еще одна городская легенда оказалась правдой. Я всегда считал, что поцелуй женщины в лоб означает дружбу.

— Это значит, — Эвери закатила глаза, — что он заботливый. Это просто нежный поцелуй, а не страстный поцелуй альфа-самца. — Она прокашляла его имя в ладошки и сладко улыбнулась.

— Тебе нравятся мои страстные поцелуи. — И словно в доказательство, что он ходячая легенда, Лукас крепко поцеловал ее в губы, заставив Эвери покраснеть.

Я хихикнула.

Они меня как всегда проигнорировали.

Должно быть, в баре длинная очередь. Я обернулась на Тэтча и чуть не упала в обморок, когда увидела рядом с ним своего отца.

— Тревога! — Я вскочила с места и бросилась к Тэтчу. Он был бледным, очень бледным. Черт, отец, наверное, снова завел разговор о гонке.

Гонке, про которую я фактически рассказала всему Сиэтлу, что Тэтч будет в ней участвовать. С мэром и еще одним врачом из его клиники.

Упс.

Я была в бешенстве! Это была месть!

Но теперь пришло время выручать его.

— Тэтч! — Я обняла его за талию. — Папа, как ты?

Отец указал на свою щеку. Я подошла, чмокнула его в шею и отстранилась, нахмурившись. Он пах... по-другому.

Не его запах.

Но хотя вокруг него всегда много людей. Я повела плечами и подождала ответ.

— Все хорошо. — Папа посмотрел на нас. — Удивлен увидеть вас снова вместе после... всего. — Он прищурился.

— Папа. — Я похлопала его по плечу. — Мы взрослые люди.

— Так и есть. — Его выражение лица изменилось. — Тэтч, увидимся позже, подумай о том, что я сказал.

— Хорошо, сэр. — Тэтч выглядел так, словно готов кого-нибудь убить.

— Эй? — Я обхватила его лицо ладонями и заставила посмотреть на меня. — Все в порядке?

— Нет. — Он медленно сглотнул. — Но будет.

Он поцеловал меня, так сильно прижав к барной стойке, что спину обожгло болью от края столешницы.

Отстранившись, чтобы сделать глоток воздуха, я поинтересовалась:

— О чем вы разговаривали?

— О спорте, — выпалил Тэтч, а потом его глаза приняли такое сексуальное выражение, что весь мир вокруг померк для меня.

— Какого вида спорт? — Я облизнулась, чувствуя его вкус на губах.

— Того, в котором ты действительно хороша. — Его тело снова придавило меня к стойке, бедра вжались в мои.

— Оу? — Мне стало жарко и не по себе. Как такое возможно, что от одного лишь взгляда этого мужчины я готова растечься лужицей у его ног?

— Ага. — Он отстранился и подмигнул. — Но на этот раз, думаю, тебе понадобится шлем.

— Погоди, что? — У меня отвисла челюсть. — Что за чушь ты несешь?

— Спандекс. — Он вздрогнул. — Во всяком случае, мне действительно стоит научиться ездить на велосипеде. Я пообещал твоему папе, что когда-нибудь покатаюсь с ним, а учитывая, что я встречаюсь с его дочерью и не хочу, чтобы он считал меня маленьким лжецом или еще хуже — что я пытаюсь к нему подлизаться, то мне лучше собраться и приступить к делу.

— Что ж, — я взяла его за руку, — по крайней мере, тебе есть, кому помочь.

— Одно условие. — Он прижал меня к себе. — Никакой Даши.

— Но она же путешественница! — возразила я. — И у этого велосипеда такой забавный бардачок.

Он прищурился.

Я ухмыльнулась.

— Ну, признайся, что фонарик в этом бардачке был клевый, а еще ведь так мило, что Даша одновременно помогает тебе учить испанский!

— Ты невыносима.

— Ты меня любишь, — парировала я, все еще задыхаясь от его признания.

— Значит, сначала Даша с учебными колесиками, а потом мы поговорим, если ты не врежешься в почтовый ящик.

— Ладно, — буркнул он. — Но никаких фото.

— По рукам, — я протянула руку, и он пожал ее. — Ты ничего не говорил про видео.

Со стоном он притянул меня к себе, и мы слились в поцелуе.

И я просто знала, что это навсегда, я и Тэтч, и ничего не омрачит нашего будущего вместе. Ничего.

Глава 29

ТЭТЧ

Бумага из кабинета жгла карман.

На ней мама Остин написала свой номер телефона и обвела его сотню раз.

Предполагаю, что она хотела выяснить, что мне известно. А это до жути много.

Но я не собирался ничего рассказывать.

Может, я ошибался, может, она видела возможность, что я ничего не говорил Остин или прессе. Но я мог ошибаться во всем, черт побери, а ее мать даже не знала ничего наверняка.

Дьявол. Измена.

Нельзя изменить случайно, твой член не может просто так оказаться в другой женщине, так же, как и женщина не упадет в поцелуе на другого мужчину, просто споткнувшись.

К черту все.

Я не наберу этот номер.

Остин тихонько сопела рядом. Она была единственным светом среди всего происходящего, и мне оставалось лишь верить, что ее любви хватит, чтобы пережить любой шторм.

Я лежал без сна, уставившись в потолок, мысли возвращались к той ночи, когда я осознал, что родители не те, кем я их считал.

— Привет! — Я бросил ключи на кухонный стол и нахмурился. Папа должен был встретить маму дома и пригласить на ужин в честь годовщины свадьбы, но, как не странно, не смог приехать. Поэтому я решил сам отвезти ее в ресторан. Это единственное, что я мог сделать. — Мам? — Я двинулся по темному дому.

К спальне.

Из-под двери сочился свет. Играла тихая музыка, но потом раздались звуки, очень похожие на секс.

Я почти отошел от двери. Лучше бы я ее не открывал.

Но я был молод и глуп.

Всего девятнадцать лет, я только переехал из дома; жизнь была прекрасна, я жил словно устрица в своей раковине — богатая семья, родители платили за образование, и я собирался изменить мир, следуя по стопам своего отца.

Серьезно.

Я ни в чем не нуждался.

Я понятия не имел, каким был реальный мир, не знал, что человеческая жизнь означает боль.

Я толкнул дверь.

И увидел, как мать скакала на садовнике. К нему спиной.

— Мам… — Я слишком оцепенел, чтобы уйти или сбежать.

— Тэтчер! — закричала она и попыталась прикрыться. — Где?.. Я думала... — Ее глаза застили слезы. — Твой отец, он должен быть здесь...

— Но он же увидит! — вскричал я. — Он это увидит!

Она промолчала.

А потом меня осенило. Это и был ее план. Причинить ему боль.

Так же, как он ей.

Он всю жизнь изменял ей.

Но я никогда, никогда не думал, что мама опустится до его уровня, изменит в отместку, попытается ранить его так сильно. Никогда не думал, что она будет так одержима местью, стремлением уничтожить его, причиняя походу боль и мне.

— Тэтчер... — Ее голос дрожал. — Мне так жаль, милый, это не то, что ты подумал, это было всего пару раз и...

— Хватит! — Вскричал я, пятясь назад. — Просто замолчи!

После этого я отстранился от своих родителей.

Эгоизм оказался сильнее нашей семьи. А я стал случайной жертвой.

Я взял кредит на обучение и сам себя содержал. И не оборачивался назад.

— Тэтч? — Во сне раздался голос Остин. Я заморгал и увидел ее встревоженное лицо. — Ты в порядке?

— Конечно, — соврал я. Сердце колотилось в груди, я чувствовал себя разбитым. Говорят, что прошлое всегда преследует, если ты с ним не разберешься.

— Ты кричал, — прошептала Остин. — Поговори со мной.

Я хотел.

Правда была готова сорваться с языка, но я знал, что это испортит счастливый момент. Даже части правды было достаточно, чтобы Остин бросила меня.

И я не был уверен, что справлюсь с эмоциями, если еще одна женщина, о которой я заботился, причинит мне боль — или, что еще хуже, другая любимая женщина не будет бороться за нас.

— Спи. — Я потянулся и поцеловал ее в лоб, губы задержались над ее кожей, а потом я перевернул ее на спину, взглядом прося разрешения.

— Все, что захочешь, — прошептала она, потянувшись ко мне. Она. Мне нужна она.

Я просто боялся потерять ее. Вот в чем дело. В моем страхе. И не в чем больше.

М-да, я – хреновый обманщик.

Особенно, когда приходилось врать самому себе.

Скоро я оказался в ней, прогоняя собственных демонов единственным известным мне способом — сексом.

Глава 30

ТЭТЧ

— Давай проясним, — Лукас указал на мой синяк под глазом. — Перед тобой пробежала пантера, и ты упал с велосипеда.

Я сдержал ругательство.

— Да.

— Велосипед с учебными колесами?

— Да, — я до боли стиснул зубы.

— А эта, — он изобразил в воздухе кавычки, — «пантера» сбежала из зоопарка.

— ДА! — Вскричал я. — Слушай, я уже говорил, у нас была приятная тренировка с Остин, но ей нужно было ехать на учебу. Поэтому я подумал, почему бы не попрактиковаться одному? Ну, я и взял шлем...

Лукас поперхнулся кофе.

— А вообще, почему я сейчас оправдываюсь?

— Шлем вещь полезная. Но ты все равно умудрился заработать фингал.

— Я упал на руль! — Я толкнул его, но это не слишком помогло. Клянусь, это реально была пантера, ну или самый большой кот, какого я встречал в жизни. А ты скотина, зачем я тебе вообще позвонил?

— О, не знаю, может, потому что я единственный, кто не будет смеяться над тобой и фотографировать?

— Ты из машины вышел с уже нацеленным на меня телефоном, еще и спросил, как сделать прямую трансляцию.

Он ухмыльнулся.

— Слушай, все не так плохо. И я рад, что в трудный момент, например, во время нападения пантеры, ты позвонил мне, а не Остин.

— Она на учебе, — проворчал я. А после ночи, когда я дерьмово спал, решил взять на полдня выходной. Я освободил график, надеясь, что это освободит и мою голову от мыслей.

— Ну, раз пантеры нигде не видать... — Лукас встал, надевая солнцезащитные очки. — Может, поехали перекусим?

— Хорошо. — Я двинулся было за ним.

— Не-а. — Он покачал головой. — Сними шлем, чувак.

Я закатил глаза.

— Черт, он мне может понадобиться, учитывая, как ты водишь.

Лукас показал мне средний палец, когда я запрыгнул в его машину, но прежде убрал велосипед в гараж родителей Остин.

Свою машину я вернул к дому, так как мы катались с Остин, и я планировал «все утро тренироваться».

Я отправил короткое сообщение, что попал в аварию и собирался провести день, заливая свои печали алкоголем. Я знал, что она, скорее всего, мне не поверит, учитывая, что я освободил свой график на весь остаток дня.

— Итак... — Лукас побарабанил пальцами по рулю. — Как обстоят дела с Остин?

— Хорошо. — Просто давать короткие ответы, ничего личного. Я очень переживал, что он расскажет что-нибудь Эвери и это дойдет до Остин.

— Интересно. Расскажи поподробнее.

Я остановил на нем недовольный взгляд.

— Это не твое, на хрен, дело.

— Ты поцеловал другую девушку, порвал с Остин, потом игнорировал ее целый месяц, а теперь внезапно что? Ты передумал?

— А что если и так?

Лукас присвистнул.

— Слушай, я давно тебя знаю. Ты не заводишь отношения, не любишь обязательства, я видел, как ты проводил время с несколькими женщинами, делал с ними всякие вещи, и тебе это не надоедало.

Я выругался.

— Речь о чем? Что ты внезапно... что? Решил остепениться? Слово на букву Л?

— Да. — Я проглотил ком размером с бейсбольный мяч. — Почему так трудно в это поверить?

— Я извиняюсь, где ты был, когда я перечислял все твои грехи? Чувак, через неделю после того, как вы начали спать, ты позвонил мне в панике, что она может захотеть более серьезных отношений. Ты просил, чтобы я порвал с ней вместо тебя.

Я улыбнулся этому воспоминанию. Остин понадобилась неделя, чтобы полностью захватить меня таким пугающим образом, что единственным выходом для меня было прекратить отношения.

А потом я понял, что не хочу. Что я просто боялся.

Все было идеально. До той ночи.

Дьявол.

Все всегда приходило к этому, да? Я делал все правильно. Делал.

— Послушай, — произнес я, когда мы остановились у маленького кафе, — тебе достаточно знать, что я люблю ее. На этом закончим, ладно?

Он присвистнул.

— Заметно, учитывая, что ты начал учиться ездить на велосипеде. Мужик, если увижу, что ты завел лягушку, я начну переживать.

Я рассмеялся и пожал плечами.

— Нет, но от собаки не откажусь.

Лукас остановился.

— Но ты же ненавидишь домашних животных!

— Но я же забочусь о тебе уже столько времени? — парировал я.

— Туше, — пробормотал под нос Лукас, когда мы вошли в кафе и уселись в углу. Официантка принесла меню и воду.

Я уже давно не встречался с Лукасом без Эвери. Так хорошо. Не то, чтобы мне не нравилась Эвери. Просто я не осознавал, как сильно скучал по лучшему другу.

И разговорах о бейсболе.

И всему, что не было связано с ложью в глаза, обещаниями и улыбками, пока молчание съедало заживо.

Официантка вернулась забрать заказ и потом принесла содовую. Релакс.

В обществе лучшего друга я действительно начал расслабляться.

Звякнул дверной колокольчик, и мы с Лукасом подняли взгляд. Выражение моего лица застыло.

Лукас нахмурился.

— Это не мэр Роджерс?

— Ага. — Внезапно почувствовав себя плохо, я опустил свой сэндвич, меня чуть не стошнило.

— Какого хрена он делает с твоей мамой?

Время замерло. Пока я смотрел в глаза лучшего друга, на лице смешались гнев и раздражение.

— Может, тебе стоит начать сначала? — Лукас пробежался пальцами по волосам.

Мне понадобился час, чтобы все рассказать.

И когда я закончил, я знал, что лишь вопрос времени, когда мой мир рухнет, утащив на дно и Остин.

Глава 31

ОСТИН

— Я впечатлен. — Мой профессор действительно только что это произнес. Слова слетели с его губ, и, могу поклясться, он при этом улыбался. Правда, сквозь сжатые зубы, но какая разница, он употребил слово «впечатлен».

— Спасибо, — улыбнулась я, впервые чувствуя облегчение за эти недели. — Это действительно интересно. — Голову заполонил образ стоявшего передо мной на коленях Тэтча, оставлявшего на моей коже поцелуй за поцелуем. По телу тут же разлился жар и пробежали мурашки.

— Правда? — он оглядел меня с ног до головы. Ага, мне не нравится этот взгляд. Я быстренько упрятала все воспоминания о Тэтче. Меньше всего хотелось, чтобы мой профессор решил, что я к нему клеюсь. — У меня есть идея, как можно сделать лучше.

Я прищурилась. Если он скажет переспать с ним, то я получу двойку, а потом ударю его по роже.

Руки дрожали от нервов, и я, глубоко вздохнув, спрятала их за спиной.

— Ладно, какие ваши предложения?

— Сделай.

— Простите? — В ушах зазвенело. — Сделать что?

— Операцию на груди, — он пожал плечами. — Представь, сколько у тебя появится подписчиков, если ты об этом напишешь. К тому же... — он задержал взгляд на моей груди дольше необходимого, а потом посмотрел в глаза. — Тебе это не повредит.

Тебе. Это. Не повредит.

Я ждала, что он еще что-нибудь скажет, вместо того чтобы начать перекладывать бумаги на столе, словно в ожидании, что я отвечу: «Отличная идея, прямо сейчас и займусь».

Не повредит.

Ну, кое-что точно не повредит. Например, мой острый каблук в его заднице!

— Прекрасное предложение, — я постаралась убрать яд из своего тона. — Хотя и имеет слишком сексуальный подтекст, такой, что, я более чем уверена, смогу подать на вас в суд и выиграть. Все же я вынуждена отклонить вашу сильную идею, потому что не фанатка ложиться под нож, я рада себе такой, какая есть.

Как только слова слетели с губ, я осознала, насколько они правдивы.

Я была довольна.

Действительно довольна своим телом. Я широко улыбнулась.

Мой парень был пластическим хирургом, и он боготворил мое тело, не говорил, что я поправилась, и поощрял заказывать десерты.

Он был идеален.

Всю свою жизнь я встречалась с парнями, как этот профессор.

Они с Брэйденом были бы лучшими друзьями.

— Это просто предложение, — резко ответил он, прежде чем снова встретиться со мной взглядом. — Можете идти.

Отпустил.

Бьюсь об заклад, что если бы переспала с ним, то получила бы пять.

Я кивнула, вышла за дверь и увидела возле своей машины самого Дьявола во всей красе.

— Почему я не удивлена тебя здесь увидеть? — я была в десяти секундах от желания заехать Брэйдену по лицу книжками. — Ты как очень, очень, очень, очень...

Он вздохнул.

— Очень, — добавила я для пущего эффекта, — противный грипп. Такой, который может убить человека.

— А тебя еще не убил?

— Нет.

— Ну и ладно, — Брэйден пожал плечами. — Твой отец подсказал, где можно тебя найти, ведь мы так и не обсудили благотворительный вечер.

— Так говори.

— Для твоего отца было бы неплохо иметь на своей стороне мою семью. У нас есть деньги и связи. Скажу лишь, что если ты заботишься о своем отце, то ты сделаешь это.

— Ты мне угрожаешь? — Кем себя возомнил этот парень?

— Нет, — он снова пожал плечами. — Просто считаю, что учитывая происходящее, будет лучше показать, что мы объединились.

— Происходящее, ты имеешь в виду благотворительный вечер?

Он усмехнулся, но его ледяной взгляд пробрал меня до костей.

— Забавно, я думал ты в курсе.

— В курсе чего?

— Спроси своего парня.

— Откуда ты знаешь, что у меня есть парень?

— От твоего отца, откуда ж еще.

— Ты говоришь какую-то бессмыслицу.

— Я и не собирался умничать. Мы идем вместе, и точка.

— Хм-м, дай подумать. Даже когда сам ад замерзнет, я думаю, что предпочту замерзнуть вместе с ним.

Брэйден навис надо мной.

— С тобой всегда было трудно.

— А ты всегда мне угрожал.

— Думаешь, раз заполучила пластического хирурга, он будет делать тебе все бесплатно?

Ладно, за один день слишком много оскорблений.

Я замахнулась и так сильно впечатала ему кулак в нос, что услышала хруст. Только это был не его нос.

Это была моя рука.

— Остин! — Тэтч вбежал в приемную скорой помощи и резко отдернул занавеску. Он поцеловал меня в губы, не дав сказать и слова, а потом осторожно взял руку. — Сильно опухло, не могу сказать, что она сломана.

— Ты бы видел парня, — пошутила я.

Он выругался, когда вошел врач и пожал ему руку.

— Вы, должно быть, доктор Холлоуэй, наслышан о вас. — Он широко улыбнулся. — Похоже на просто сильное растяжение и довольно неприятный порез.

— Порез? — Тэтч посмотрел на меня. — Как ты умудрилась порезаться?

— Думаю, что из-за замаха я упала, а ладонь впечаталась в булыжник. — У меня задрожали губы. В целом, день оказался довольно травматичным.

Обе руки горели огнем, костяшки правой были все в крови и посинели. А левая болела так, словно я схватила острый камень и сжала его.

— Бедная малышка,— ласково произнес Тэтч. — Ты – единственная, кто ударил кого-то по лицу и ушел с большими травмами, чем жертва.

Я нахмурилась.

— Я ее вылечу, — произнес Тэтч, не отводя от меня взгляда. Он смотрел с беспокойством. — Можете ее отпустить?

— Уже. — Доктор протянул Тэтчу мои бумаги. — Я подумал, что вы захотите наложить швы, чтобы не осталось шрамов.

Тэтч поблагодарил его и кивнул в мою сторону.

— Ты готова, чтобы я тебя зашил?

— В «Анатомии Страсти» это звучало сексуальнее.

Он издал смешок.

— Зови меня доктор МакСтими.

Я вздрогнула. Он выглядел еще красивее, если такое вообще возможно.

Глава 32

ТЭТЧ

Я только закончил прием последнего пациента, когда получил звонок от Остин. И кинулся бежать, стоило мне услышать слово «больница». Сердце чуть не остановилось.

Тот факт, что она в сознании и говорила со мной, уже сообщил, что она жива, но страх и чувство потери сжимало грудь, когда я вошел в здание скорой помощи.

Я почувствовал тошноту. Мне было дурно.

Я не мог потерять ее.

Просто мысль о жизни без нее, да даже то, что она ранена, черт, я готов был спасать ее даже от простого пореза бумаги.

— Сиди смирно, — велел я. — Или на ладони останется зигзаг.

— Извини, — прошипела Остин, когда я потянул иголку чуть сильнее, накладывая швы. — Это просто смешно.

— Не падай в обморок, — произнес я, не глядя на нее. — Это не боль, а тянущее чувство, когда кожу стягивают и соединяют вместе.

Остин втянула воздух и прошептала

— Ага, мне нужно, чтобы ты заткнулся.

Я усмехнулся под нос, делая последний стежок и перерезая нить.

— Прости. — Не так плохо, понадобилось всего шесть стежков вокруг основания большого пальца. Порез оказался глубоким, вероятно от того, что она всем весом упала на камень. — Что ж, думаю, все заживет без следа.

— Я буду жить?

— Если не будешь мочить руку, — произнес я суперсерьезным тоном. — Так что никакого душа, мытья рук и еды.

— Еды?

— Остин, ты же понимаешь, что мы не можем допустить, чтобы «Маунтин Дью» попал в рану. Ты можешь умереть!

Округлив глаза, она совсем побелела.

— Но… но я так справляюсь со стрессом и...

Я расхохотался.

Она переключилась от паники на злость.

— Пошел в жопу!

— Воу, осторожнее с такими словами. — Я подмигнул.

Она ударила меня другой рукой, а потом скривилась и замахала ей, подула на ушиб, словно это помогло бы.

Я усмехнулся и осмотрел другую руку. Будут синяки, но ничего критичного.

— Вспомни, что случилось в последний раз, когда ты затеяла драку.

— Но я смогу пить «Маунтин Дью»? И принимать душ?

Я облизнул губы и наклонился.

— Обтирание губкой... но не волнуйся, я буду делать это очень тщательно.

— Думаю... — Она тоже потянулась ко мне. — Что в тебе полно дерьма.

— Ты говоришь под действием таблеток. Поверь, будет гораздо проще, если ты останешься у меня и позволишь позаботиться о твоей... каждой... — Я крепко поцеловал ее в губы. — Отдельной… — Еще поцелуй. — Потребности.

— Уверен, что сможешь справиться со всеми моими нуждами?

Я схватил ее за задницу и переместил к себе на колени, целуя шею и вдыхая запах кожи, как наркоман.

— Абсолютно уверен.

— Ну... — Мы соприкоснулись лбами. Ее дыхание участилось, а взгляд с трудом фокусировался на мне. — У меня дома «МунПайз» в тумбочке, как ты сможешь с ними конкурировать?

— Легко, — я пожал плечами. — Загружу холодильник «МунПайз» и «Маунтин Дью», а еще добавлю шоколадное молоко.

Она тихонько застонала.

— Ты же знаешь, как я отношусь к шоколадному молоку. Не стоит шутить о таких серьезных вещах. Я могу никогда не уйти из твоей квартиры.

Я замер и облизнулся.

— Ты мне поверишь, если скажу, что это часть моего дьявольского плана?

Остин вздохнула и нежно поцеловала меня в губы.

— Ты уверен?

Я кивнул.

— Я не могу... — Черт, мне нужно объясниться. — Не могу жить без тебя. И не только не могу. — Я обхватил ее лицо. — Но и не хочу.

У нее перехватило дыхание, и она жадно накинулась на мои губы, прижавшись ко мне всем телом. Я застонал и ответил на поцелуй, выбросив из головы весь сегодняшний разговор с Лукасом.

Почему он с твоей мамой?

Действительно, почему.

Я уже готов был солгать, но это стало бесполезно в ту минуту, когда мама и мэр взялись за руки, но тут же опустили их, когда кто-то посмотрел в их сторону.

Невозможно всегда соблюдать осторожность.

А он становился более беспечным. Я вернулся к настоящему.

К Остин. К нам.

К завтрашнему дню.

Она застонала, когда я завел руку за пояс ее леггинсов.

Я расскажу ей завтра.

Глава 33

ТЭТЧ

— Ну и что, спрашивается, ты делаешь? — спросил я Остин, которая с виноватым видом пила шоколадное молоко прямо из упаковки. Она застыла, а потом медленно опустила коробку на стол и вытерла губы тыльной стороной перебинтованной руки.

Она и не представляла, насколько красива.

Или как я возбудился от одного лишь ее вида, когда она пила из этой чертовой коробки с молоком. Свет из холодильника чувственно подсвечивал ее гладкую кожу и копну темных волос, пряди спадали на лицо и длинную шею.

Остин виновато улыбнулась.

— Я хотела пить.

— А все стаканы были грязные? — Я медленно приблизился и скрестил руки на груди, чтобы не смог дотянуться до нее.

Снова.

Потому что людям нужно спать.

А я с прошлого дня целовал ее, брал в душе и старался, чтобы каждый участок квартиры был обозначен ее присутствием.

Включая кухонный стол.

На гранитной столешнице все еще оставались капли шоколадного сиропа. Кровь забурлила от воспоминания.

— Да, — наконец ответила Остин. — Ну ладно, я не хотела пачкать стакан, потому что знала, как ты ненавидишь грязь.

— Правда? — Она что, спит на ходу? Когда я ей такое говорил?

— Ага, — она ободряюще кивнула и улыбнулась. — Ты терпеть не можешь, когда что-нибудь грязное, и тебе обязательно нужно все очистить.

Почему я снова завелся, черт подери?

Остин залезла в холодильник, вытащила шоколадный сироп и улыбнулась.

— Остин...

Ухмыльнувшись, она подняла бутылку над головой и открыла рот. Я уставился с отвисшей челюстью, как она налила в рот сироп и проглотила, но часть потекла по подбородку на белую майку и дальше в ложбинку.

Черт, это не должно быть таким сексуальным. Это крайне нелепо.

Но она права. Мне тут же захотелось это убрать. А еще я не мог отвести взгляд.

Член дернулся, когда она облизнулась и слизала шоколад с пальца, а потом окинула меня взглядом и произнесла:

— Хочешь?

— Конечно. — Я опустил руки и двинулся к ней, но оттолкнул протянутую мне бутылку, лизнул сироп с ее подбородка и двинулся ниже к груди. Потом стянул ее майку через голову и целовал каждый сосок, пока она не начала умолять о большем.

— Я не проливала туда шоколад.

— В тот момент у меня были закрыты глаза, просто хотел убедиться, — хрипло прошептал я, уткнувшись в ее кожу. — Смотри, еще сироп. — Я двинулся ниже по животу и сдернул ее шорты на пол.

Она задрожала.

— Хорошо, теперь я точно знаю, что все, больше нигде нет шоколада...

Я начал лизать и посасывать ее, пока, клянусь, не почувствовал, как она получила оргазм от моих губ.

— Что ты сказала?

— Я ошиблась. — Она налила сироп на пальцы и приложила их к тем местам, где ждала моих поцелуев.

— Карта, как предусмотрительно. — Я слизал каждую каплю.

— Я могу тебе немного помочь. Просто думай обо мне как о личном компасе.

Я рассмеялся, от чего губы завибрировали, вторя поцелуям и движениям языка.

— Люблю твой рот, — призналась она, ее колени дрожали. — Он идеален, я говорила тебе прежде? Я могу построить храм, где мы будем поклоняться губам Тэтча, королю...

— А здесь, — я коснулся ее языком, — я боготворю тебя.

— Хитрый.

Я усилил натиск.

— Ага, я тоже так думаю.

Сбившееся дыхание мешало мыслить здраво, когда я схватил ее за попку и встал, быстро стащив и отпихнув от себя трусы, пока она извивалась передо мной.

— Не думаю, что смогу тобой насытиться, — простонал я.

— Подашь официальную жалобу?

— Да. И обвиню тебя в том, что ты не даешь мне спать. Снова. Смерть от шоколада.

— Шоколад может всегда дарить оргазм, Тэтч. Ты же доктор, должен знать такие вещи.

— Да, как глупо с моей стороны забыть об этой части учебы в меде.

— Поэтому я здесь. — Она вцепилась в меня и притянула мою голову для поцелуя. На вкус зной и шоколад. — Возьми меня.

— С удовольствием, — прорычал я, скользнув в жар ее тела и прогоняя угрызения совести, которые чувствовал постоянно, находясь с ней. Не хотел думать о той огромной лжи, которая разделяла нас.

— Люблю тебя, — выдохнула она мне в шею, пока я двигался в ней. — Так сильно, Тэтч.

— Я тоже тебя люблю. — Боже, я такой ублюдок. — Несмотря ни на что. — Добавил я, скорее, для себя.

Глава 34

ОСТИН

Дела идут слишком хорошо.

И внезапно этим утром у меня снова возникло странное чувство, когда напряжение буквально витало в воздухе. Что-то было не так. Я готовилась к последнему занятию перед сдачей курса и обнаружила, что Тэтча нигде нет. Я почувствовала, что вселенная снова сместилась, и не в мою пользу.

Точно так же было в тот вечер, когда мы расстались. До этого он не оставлял меня одну.

Кроме того случая с соседом.

Встревожившись, я отправила ему сообщение и посмотрела на время. Меньше всего мне нужен заниженный балл за опоздание на последнее занятие, когда я блестяще справилась с заданием.

На мое путешествие в мир пластической хирургии подписалось уже пятьсот человек, хотя большинство, на мой взгляд, привлекло красивое лицо Тэтча. Меня бы тоже заинтересовал этот блог. И Тэтч был Тэтчем, его не волновало, что я добавила его фотографии в несколько статей, главное, чтобы на них не было пациентов.

Никакого ответа.

Я взглянула на стакан апельсинового сока на столешнице и сделала глоток. Еще холодный.

Значит, он ушел совсем недавно, верно?

Пожав плечами, я схватила рюкзак, ключи и заперла дверь.

Я так сильно задумалась, что буквально налетела на мужчину, поднимавшегося по лестнице. Его глаза были красными, а шевелюра редкой, с очень сильными залысинами.

— Ох, простите, — смущенно улыбнулась. — Я вас не заметила.

Он фыркнул и взглянул на дверь, из которой я только что вышла.

— Очередная его девочка на ночь?

Ощетинившись, я собрала все силы, чтобы не наорать на незнакомца, и бодро ответила:

— Вообще-то я его девушка.

— Девушка, — он скрестил руки. От него пахло сигаретами и виски. — Он порвал со своей девушкой несколько недель назад.

И что? Нажрался со своим соседом и все ему рассказал?

— Ага, это я, — кивнула и медленно попятилась. — Что ж, хорошего вам дня.

Мужчина снова фыркнул.

— Никаких хороших дней после того, как та сука разрушила мне жизнь.

— Ну ладно, — я махнула рукой. — Мне жаль.

В его глазах плескалась ярость.

— Надеюсь.

Ладно, пора убираться отсюда или звать копов.

— У меня есть газовый баллончик, — прошептала я, рука была на экране телефона, готовая набрать 911.

Он издал смешок, затем другой.

— Не суди о книге по обложке, милая. Это, — он указал на себя, — твое будущее, особенно, если выйдешь замуж за Тэтча.

Да, я официально ненавидела соседа Тэтча.

— Как мило, — с сарказмом проговорила я.

Он прищурился.

— Ты ни черта не знаешь. Хотя, предполагаю, что он выжидает, чтобы нанести удар, как сделал со мной. Посмотри, что со мной стало! — Он раскинул руки. — Очнулся в собственной блевоте.

— Это была замечательная беседа, но мне нужно идти, — я попятилась к выходу, а затем

кинулась на улицу к машине. Оказавшись внутри, заблокировала двери и дрожащими руками вызвала номер Тэтча.

Звонок перешел на голосовую почту.

Я завела машину и направилась к кампусу, радуясь, что могу на что-нибудь отвлечься, пусть и не на очень приятное, от ужасного соседа Тэтча.

Я вновь содрогнулась и быстро заглушила машину, кинувшись к центральному зданию.

Чтобы обнаружить на двери записку:

«Напишите мне до 17:30 ваши заключительные мысли о проекте, какие выводы сделали и как можете их применить на деле. Профессор Мудак».

Ладно, там не было написано Мудак, я сама придумала.

Уф. Отвратительная стычка с соседом, и все впустую. Я могла поспать! Выпить все шоколадное молоко у Тэтча, а потом размышлять о наших отношениях!

Поморщившись, я вернулась в машину и проверила телефон.

Все еще ничего от Тэтча. Мне стоит волноваться?

Это на него не похоже. Совсем.

Наконец, отчаявшись, я позвонила к нему на работу.

Ответила Миа как всегда доброжелательным тоном.

— «Сиэтл Пластикс», с кем вас соединить?

— Привет, Миа, — я прикусила ноготь на большом пальце. — Это Остин Роджерс. Доктор Холлоуэй уже пришел?

— Я его не видела. — Я представила, как она улыбнулась, проверяя его график. — Похоже, у него нет записей до самого обеда.

Я вздохнула.

— Ох, подождите! — Стук ее ногтей по клавиатуре меня немного нервировал. — Он что-то говорил о позднем завтраке, когда звонил утром сверить свое расписание.

Я сглотнула, в горле пересохло.

— Он, эм, он сказал, где?

— Я записала, — она откашлялась. — Бистро на 50-й улице в центре города, знаете, где это?

— Ага. — Желудок сжало. Я хорошо знала. Это было любимое место моей матери, куда она сбегала, особенно сейчас, когда находилась в центре внимания. Она любила интимную обстановку, а там было довольно темно.

— Спасибо, Миа! — Я отключилась и проверила сообщения. Поздний завтрак.

Но для него еще рановато. Может, он хотел сделать мне сюрприз, но просто еще не сообщил об этом? Тем не менее, мне нужно заехать домой и взять чистую одежду.

Приняв решение, я быстро доехала до своего дома, ожидая, что в нем никого не будет.

Но папа оказался дома.

Он всегда был на работе так поздно утром.

— Привет, пап, — я вошла и бросила ключи на стол. — Все хорошо?

Его рубашка выглядела мятой, а глаза несколько отстраненными.

— Это правда?

— Что?

— Ты собираешься продолжать встречаться с Тэтчем Холлоуэем? Я думал, это несерьезно.

Шокированная, я не сразу нашлась, что ответить. Какая разница?

— Слушай, если это из-за Брэйдена...

— Черта с два это не будет о Брэйдене.

— Папа! — Я никогда не повышала на него голос. — Что происходит?

— Ты, — он выпрямился. — Встречаешься с ним?

— Что ж, да, — наконец, произнесла я. — Я люблю его.

Глаза отца на мгновение расширились, но потом жестокая улыбка исказила лицо.

— Уверен, что ты так думаешь, но, милая, эти вещи проходят.

— Любовь? Проходит? — я покачала головой. — Ты вообще себя слышишь?

— А ты?

— Папа, о чем ты говоришь?

— Он не принесет тебе ничего хорошего, — холодно ответил отец. — Уверен, теперь ты знаешь всю историю, его пьяница-отец, его мать...

— Воу! — я подняла руки. — Это не мое дело, как и не твое!

— Оу? — Его взгляд был ледяным. Почему он так себя ведет? И какое это имеет отношение к Тэтчу?

— Сама все увидишь. Любовь лишь сделает тебя уязвимой перед болью и тогда, когда ты позволишь себе поверить в то, что все хорошо, раздастся взрыв.

— Это про маму?

— Твою маму? — повторил папа, в глазах мелькнуло безумие. — Конечно, да!

— Хочешь поговорить об этом?

— Она мне изменяет! — вскричал отец.

Я ахнула и спрятала лицо в ладонях.

— Ты уверен?

Он отвел взгляд.

— Ее не было дома.

— Значит, ты не знаешь наверняка?

— Изменщики узнают друг друга, — хрипло прошептал отец.

— Погоди, стоп, ты сказал...

Отец пожал плечами.

— Я ничего не говорил.

— Но ты только что...

— Остин! — От его крика я споткнулась о барный стул. Он никогда не кричал на меня. — Просто сделай сама себе одолжение и брось этого парня, пока он не причинил тебе боль.

— Но я люблю его.

Папа кивнул.

— А он тебя любит?

— ДА! — теперь настала моя очередь кричать. — Конечно, любит.

— Ты знакомилась с его родителями?

Я сглотнула.

— Нет, но он крайне немногословен, когда дело касается его семьи.

— Ах-ха, — папа почесал голову. — А причина, по которой вы расстались? Он просто случайно изменил свое мнение?

— Да.

— И ты до сих пор не видела его родителей?

Почему он повторяется?

— Его родители не имеют к этому никакого отношения!

— Ох, дорогая, — папина улыбка была неприятной. — Иногда я забываю, как ты молода. Да ведь ты совсем девчонка.

Девчонка.

Тэтч говорил, что хотел женщину. Глаза обожгло слезами. Это было несколько недель назад.

И он сказал это только, чтобы задеть меня. Верно?

Он говорил, что я идеальная. Красивая.

Я больше не могу оставаться в этом доме. Я уехала, не сказав ни слова, не взяв новую одежду, и с затуманенными слезами глазами поехала к бистро в центре города.

У него просто поздний завтрак. Наверное, с Лукасом.

Они часто встречались. Это просто прекрасно.

Все было замечательно.

Сделав глубокий вдох, я открыла дверь маленького ресторана и оглядела немногочисленные столики в поисках его.

Ну конечно.

В дальнем углу.

Он сидел, попивая кофе, выражение лица встревоженное.

А потом его руку накрыла ладонь женщины, он сжал ее и опустил голову. Потом она поднялась и поцеловала его в лоб.

Я ахнула.

И в этот момент женщина повернулась и побледнела. Моя мама.

И внезапно все встало на свои места. Он хотел более взрослую версию меня.

Он хотел женщину.

Она приходила на работу, чтобы увидеться с ним! Была ли я способом достижения цели?

Или просто оказалась на пути? Ничего не имело смысла.

От боли и смущения я развернулась и выбежала из ресторана.

Мимо машины, вниз по улице, под дождем, пока вода с неба не смешалась с моими слезами, я плакала до полного изнеможения.

Глава 35

ТЭТЧ

Этим утром я оставил спящую Остин в постели.

Моей теплой постели.

Она сияла, как ангел, волосы разметались по подушке, а ладошки были сложены под голову. Она выглядела такой умиротворенной, словно ничего в мире ее не беспокоило. Мне очень не хотелось уходить.

Боже, чаще всего я ненавидел свою жизнь, но самое худшее, что драма была совершенно бесполезной! Разбираться с проблемами наших родителей было все равно, что нянчиться с великовозрастными детьми.

Мама Остин дала мне записку со своим номером телефона. Дьявольски уверен, что у этого не было сексуального подтекста.

Это, скорее, крик отчаяния.

И я отказывался звонить до последнего вечера.

До нашего последнего занятия любовью с Остин, когда я понял, что не смогу любить ее искренне, скрывая одну из своих сторон жизни — не говоря правду.

Поэтому рано утром я позвонил ее маме и попросил назвать место. Не потому что хотел вытащить на свет все грязное белье, а потому что она заслуживала знать правду о своем муже.

И моей матери.

Грудь пронзила боль. Во всех событиях, с которыми я сталкивался, я всегда выбирал самозащиту превыше всего, потому что был эгоистичен.

До появления Остин.

И тогда все свелось к защите ее от правды. И чтобы у нее все было в порядке.

Но теперь все зашло слишком далеко.

Угрозы моего отца оказались пустыми.

Он сказал, что покончит с собой, если правда всплывет наружу. Он сказал, что встречаться с Остин было опасно — это слишком тесно сводило наши семьи и рано или поздно все выяснится. Это уничтожит мою карьеру и выставит нас посмешищем. Сказал, что это разрушит жизнь Остин самым ужасным способом, прямо как они с мамой уничтожили нашу семью.

И я ему поверил.

Поверил, когда он сказал, что это обернется настоящим адом.

Поверил, когда он посоветовал бросить Остин ради ее же блага. Потому что в его словах была логика.

И я боялся.

Так сильно боялся своих чувств к ней. Боялся, на что я смогу пойти ради нее.

И того, что она могла ради меня сделать.

Боялся, что эта информация может сделать с нами. Я не был ее спасителем.

Я был трусом.

«Покончи с этим». Эти слова прозвучали несколько месяцев назад, когда он переехал на мой этаж, выглядя так, словно его поварили в адском котле, а потом повторили для пущего эффекта.

Первым я потерял своего отца.

Но, в конце концов, потерял обоих родителей.

И часть меня задавалась вопросом, не суждено ли мне причинять боль тем, кого я люблю, так же как моим родителям.

Часть меня верила, когда он сказал, что я на него похож. Поэтому я поцеловал Брук.

Верно.

Я был зол.

Слишком сильно.

И хотел причинить Остин боль, оттолкнуть ее от той клоаки, в которую превратились наши семьи.

Она понятия не имела, что задумали наши родители. И надеялся, что с божьей помощью так и будет.

Ее мама уже ждала меня, когда я вошел, рубашка промокла под дождем.

— Он снова с ней, — хрипло прошептала она. — Я чувствую на нем ее запах.

Дьявол. Медицинский институт не готовил меня к этому.

— Послушайте, — я взял ее за руку. — Миссис Роджерс. Мне лишь известно, что отношения начались три месяца назад, когда отец переехал в мой дом, пока дожидался бумаг о разводе. Мама, наконец, выгнала его, подтверждая худшие опасения, что это было больше, чем простая интрижка.

Она сглотнула и не поднимала глаз.

— Остин знает?

— Пока нет.

Она вскинула голову.

— Что значит, пока нет?

— Она заслуживает знать правду. Я жду подходящего момента.

— Но... — Миссис Роджерс покачала головой. — Ты не понимаешь! Если расскажешь ей, она обвинит меня и... — мама Остин прижала дрожащие ладони к щекам. — Это моя вина. Я оттолкнула его. Я не... — Она прикусила нижнюю губу. — Я так сильно старалась. Я просто старалась быть идеальной. Я пришла к тебе в клинику узнать что-нибудь об их отношениях, а потом, раз уж я там оказалась, то решила, что вдруг станет лучше, если я изменю в себе что-нибудь. Если есть что-то, что можно улучшить, ну, ты понимаешь...

— Мне стоит остановить вас на этом месте, — произнес я сквозь стиснутые зубы. — Вы сами себя слышите?

Ее глаза наполнились слезами.

— Вам совершенно нечего менять в вашей внешности. Ничего. Это его выбор, не ваш. Разумеется, вы можете сделать ботокс. Выглядеть моложе? Конечно. Но что это изменит? Ничего. Вы так и останетесь несчастной, постоянно будете настороже, вдруг он снова начнет изменять. Я собираюсь сказать вам то, что говорю каждой пациентке, входящей в мой кабинет, хорошо?

Она кивнула, ислеза скатилась по щеке к темно-красным губам.

— Меняйтесь ради себя. И никогда — для кого-то другого. Если это не ради вас, то вы никогда не будете счастливы. Когда вы что-то меняете ради другого человека, то начинаете ужасный цикл вечной неудовлетворенности собой. Я вздохнул. — Что вы видите, когда смотрите в зеркало? Женщину, достойную измены? Или женщину, за которую стоит бороться?

— Прямо сейчас я мало что вижу, — она пожала плечами. — Но... — в ее глазах зажегся огонь, отражение которого я так часто видел во взгляде Остин. — Я заслуживаю гораздо больше того, как муж со мной обращается, мэр он Сиэтла или нет.

Я улыбнулся впервые, после того, как сел за стол.

— Не могу не согласиться.

Она постучала ноготками по керамической кофейной чашке, а потом сжала мою руку.

— Ты хороший человек, Тэтч Холлоуэй.

Живот ухнул вниз.

— Что ж, надеюсь, после того, как расскажу Остин правду, она все равно продолжит так считать.

— Правду.

— Я пытался оградить ее, от этого, от... от всего на самом деле, но изначально я не мог видеть дальше собственного страха.

— Мы все позволяем себе моменты эгоизма, когда случается нечто серьезное.

Я кивнул.

— Лишь вопрос времени, когда их отношения просочатся в СМИ.

— Но откуда вам знать? — Я наклонил голову, внезапно заинтересовавшись.

— Женщина, которую предали, очень опасное создание, — она улыбнулась. — Если собираешься ей рассказывать, то обязательно расскажи все. Часть меня хочет, чтобы она оставалась в неведении. Я не хочу, чтобы дочь смотрела на нас с отцом с разочарованием во взгляде. Знаю, что буду бороться до последнего вздоха, чтобы сохранить остатки нашей семьи — меня и Остин. Я слишком долго позволяла ему контролировать нас. Больше этого не будет.

— Даже если это уничтожит ваш идеальный мир? Потому что проще всего позволить ему поступать, как хочется, и продолжать притворяться.

— Тогда я буду жить во лжи. Я устала жить в мире, в котором люди видят только то, что мы им позволяем, поэтому да, даже тогда.

Она встала и поцеловала меня в лоб. Я не мог не улыбнуться.

Неудивительно, что Остин любила, когда я так делал.

Мой гнев быстро улетучился, и тогда я осознал, что был не прав, пытаясь контролировать ситуацию. Защищая Остин, я поступал так же, как ее родители всю жизнь.

Контролировали ее.

Я поднял взгляд, чтобы поблагодарить и почувствовал, будто меня только что пнули в живот.

В дверях стояла Остин, на лице застыло выражение ужаса.

Я быстро прикинул, что она могла увидеть, как ее мама поцеловала меня в лоб, как мы вместе пили кофе. В этом не было ничего ужасного. Но она выглядела такой раненой, словно едва могла дышать.

Она выбежала из ресторана, будто за ней кто-то гнался. Миссис Роджерс выругалась себе под нос.

— Дерьмо! — Я быстро достал пару бумажек из кармана, кинул на стол и бросился вслед за Остин. — Остин!

Она побежала мимо своей машины.

На проезжую часть. Несколько машин посигналили, когда она перебежала на другую сторону и продолжала бежать, пока не остановилась перевести дыхание, наклонившись и уперевшись ладонями в колени.

Я догнал ее.

И слышал лишь сбивчивые рыдания.

— Остин. — В ушах шумел ветер, а холодный дождь хлестал по лицу. — Малышка, я понятия не имею, что ты себе надумала, но гарантирую, что ты не права.

— Оставь меня! — Она предприняла слабую попытку оттолкнуть меня. Черта с два я ее отпущу.

Я схватил ее за руку и притянул к своей груди, не давая убежать.

— Почему ты плачешь?

— Потому что, — она всхлипнула, — моя мама изменщица! Отец говорил об этом утром, когда мы с ним столкнулись. Он был так расстроен и сказал, сказал...

— Твой отец – чертов лжец, — перебил ее с едва сдерживаемым гневом. — А твоя мама просто спрашивала меня, правда ли это.

— Что правда?

— Не здесь. — Я оглянулся на людную улицу, на снующих мимо нас людей под разноцветными зонтиками.

— У тебя нет другого выбора, или я уйду!

— Проклятие, Остин, почему тебе обязательно нужно быть такой упертой!

— Расскажи! — Она толкнула меня в грудь. — Ты?... — Ее губы скривились. — Почему она была тогда в твоем кабинете? Почему она тебя поцеловала? — Остин выплюнула последнюю фразу, будто я совершил нечто непростительное. Но, возможно, так и было.

— Это не то, на что похоже со стороны. — Я потянулся к ней, но она отпрянула. — Мы просто разговаривали.

— О, как мило. Просто разговаривали. Вы просто разговаривали и держались за руки, — ее взгляд из злого обернулся испуганным. — Из-за этого? Это была причина? Ты использовал меня, чтобы добраться до моей матери! — Она отшатнулась от меня. — Она что-то дала тебе тогда в кабинете, и ты сказал, ты сказал... — В ее глазах появилось еще больше слез, они катились по щекам. — Что я девчонка, а ты хотел женщину, — она икнула.

Я грубо поцеловал ее в губы.

Она ударила меня в грудь, но потом поддалась на мой голодный поцелуй.

— Остин, я люблю тебя. ТЕБЯ.

— Но...

— Замолчи и просто послушай, думаю, ты можешь это сделать?

— Нет.

Я вздохнул.

— Ладно, попытаюсь.

Она недовольно уставилась на меня, хотя, уверен, что уголки ее губ дрогнули, сдерживая улыбку.

— Пойдем. — Я потянул ее за руку в «Старбакс» через дорогу и заказал нам два горячих кофе «Пайк плейс», прежде чем отвести ее за столик в углу зала.

— Зачем тебе надо было встречаться с моей мамой? — Ее глаза излучали столько боли, а я собирался сделать все еще хуже.

— Из-за измены твоего отца.

Ее плечи резко опустились, девушка застыла, а потом прошептала:

— Это не объясняет, почему ты встречался с моей мамой.

Я вздохнул, чувствуя желание вылить на лицо горячий кофе, чтобы хотя бы избавиться от ощущения холодного дождя на коже, прежде чем сознаться во всех грехах.

— Твой отец изменил твоей маме... — Я прокашлялся и посмотрел ей прямо в глаза. Бомба была готова разорваться. Я колебался. Потому что кому захочется иметь такой разговор? — С моей.

Она нахмурилась.

— Твоей что?

— Моей мамой.

— Что?

— Моей мамой, — медленно повторил я. — Твой папа.

У Остин приоткрылся рот.

— Что?

— Это продолжается уже три месяца, — проворчал я. — Я обнаружил где-то за месяц до того, как мы начали встречаться.

— Как?

— Мой отец узнал и прибежал рассказать мне, что у него есть доказательства... — А вот и самая неприятная часть. — У него были фотографии наших родителей вместе. И сказал, что собирается обратиться в прессу, хотел окончательно уничтожить мою мать и «показать миру, какой шлюхой она была». Но стоит учесть, что мой отец заядлый алкоголик, и я даже не уверен, что он бы добрался до здания издательства, не остановившись в ближайшем баре и не нажравшись. — Я помолчал немного. — А потом... он увидел тебя. Сложил дважды два и... ну... — Внезапно время снова перенеслось на тот момент, когда мне было девятнадцать, и я застукал мать с нашим садовником. Отец обвинил ее за развал нашей семьи, хотя сам совершил первую ошибку. Я провел пальцами по волосам. — Черт, Остин, я не хотел, чтобы ты все это знала. Вообще ничего. Я подумал, что если оттолкну тебя... — Мне не хотелось продолжать. Совсем. Было больно наконец-то рассказать ей правду, потому что от каждого слова она морщилась, словно я бил ее в самое сердце.

Наконец, Остин спросила:

— Где теперь эти фотографии?

— Они у меня. — Я неуютно поерзал. — В моей квартире.

— У тебя фото моего папы и твоей мамы... обнаженными? — прошипела она.

Я застонал в ладони.

— Это не значит, что я держу грязный козырь, Остин!

Она снова чуть не заплакала и прищурилась.

— Когда, ты говоришь, узнал об этом?

Я помолчал, а потом ответил:

— Я был зол на тебя. Но злость была направлена неправильно. Я злился на себя. На мою семью за то, что она уничтожила в моей жизни что-то хорошее — тебя.

Ее вид был просто убийственным, такая потерянная, столько боли, боли, вызванной мной.

— Я злился на твоего отца, на свою мать и даже на собственного отца за то, что он сказал, что я такой же, как он. Оба моих родителей изменщики. И это меня пугало, пугало, что он окажется прав. Чем больше мы сближались, ты и я, тем больше я паниковал. Что если я был способен на такое? Но когда я понял, что это не так, что мне хотелось быть с тобой, я осознал, что отношения невозможны. Это бы уничтожило тебя.

Остин смотрела на стол.

— Поэтому ты поступил в точности, как они, верно? Ты превратился в человека, которым никогда не хотел становиться — бабника.

— Я поцеловал Брук. Мне не понравилось. Но этого было достаточно, чтобы ты разозлилась и порвала со мной, ну или я так считал. А потом ты вернулась, и я почти рассказал тебе правду. Но мой отец приоткрыл дверь, лишь немного, и...

— Воу, воу, подожди. Он был в твоей квартире?

Я нахмурился, а потом еле сдержался, чтобы не поморщиться.

— Нет, он, ох, он живет дальше по коридору.

— Дерьмовый сосед — это твой отец?

— Пахнет как виски?

Она кивнула.

— Ужасно выглядит? — Еще кивок. — Вероятно, он.

Она потянулась к моей руке, но я отдернул ее. Не желал ее сочувствия или жалости, не сейчас. У меня все еще было, что рассказать.

— Я порвал с тобой ради твоей защиты. В конце концов, их интрижка выплыла бы наружу. Они такие беспечные, наши родители. И ты бы увязла во всем этом. — Я встал и отвернулся.

— Тэтч. — Слезы лились из ее глаз, она стиснула зубы. — Тэтч, что ты делаешь?

— То, что лучше всего. — Я едва мог говорить. — Всегда можно пережить бурю вместе. Или я могу уйти.

— Нет, — прорычала Остин. — Ты не можешь решать за нас двоих. Так не делают. — Ее глаза сверкнули, когда она бросилась к моей груди и схватила за рубашку, притягивая меня к себе. Ее глаза излучали гнев. — Ты когда-нибудь думал, что я захочу, чтобы ты был рядом, когда разразится скандал? Что будешь нужен мне, чтобы пережить его? Все это?

Она оттолкнула меня. Я не противился.

И шокировано уставился на нее.

Моргнул и открыл было рот, но не знал, что именно собирался сказать. Потому что во всех сценариях я никогда не думал об этом, о том, что девушка захочет со мной и в огонь и в воду.

Потому что моя мама выбрала вариант причинить моему отцу боль.

А отец решил ранить сердце мамы.

В их отношениях я всегда видел боль. И никогда не видел любовь.

Никогда не видел, чтобы они смотрели друг на друга так, как Остин сейчас смотрела на меня. И как мне всегда хотелось — с полным доверием и уверенностью, что, несмотря ни на что, мы все равно будем держаться за руки до самого конца. И как бы в доказательство этого она потянулась и крепко сжала мою руку.

— Ты собираешься снова пойти и поцеловать кого-нибудь мне назло? — смущенно спросила она.

— Что? Нет. Зачем мне это делать, черт побери? Я люблю тебя.

— Тогда это действительно все, что мне нужно знать. — Она протянула руку. — Шаг за шагом.

— Остин, не думаю, что ты до конца осознаешь, через что собираешься пройти.

— Забавно, что ты это говоришь, — Остин вытерла слезы, — потому что один очень умный доктор однажды сказал мне, что именно самоощущения определяют тебя как личность, а не то, что говорят другие. Еще он сказал одну очень милую вещь о том, что я могу есть все десерты.

— Ты зациклилась на этой части.

— Он купил мне «МунПайз».

— Потому что он любит тебя.

— И разрешил пить «Маунтин Дью».

— И молился каждую ночь, чтобы это тебя не убило.

Она улыбнулась и шагнула в мои объятия.

— Я люблю тебя. Давай просто... подождем и посмотрим, что будет. Дай мне поговорить с моей мамой и... что ж, это хорошие новости. Я на маминой стороне и знаю пару вещей о мести.

— Поверь, я знаю, но ты не можешь просто взять и испортить машину отца.

— Эм, ага, смогу.

— Остин...

— Я знаю очень простой способ: порезать ему шины.

— Я не буду тебе помогать совершать преступление.

— Прекрасно, тогда я позвоню Эвери.

Я выхватил телефон из ее рук и покачал головой.

— Я отказываюсь вытаскивать тебя из-за решетки. Если тебе хочется поквитаться, то, думаю, у меня есть прекрасная идея, но давай просто... подождем и постараемся пережить этот день, договорились?

Она кивнула и нежно поцеловала меня в губы.

— Спасибо, что рассказал мне.

— Спасибо, что не разозлилась.

— О, я ужасно зла за то, что ты думал, если разбить мое сердце на миллион кусочков, то ты для меня все исправишь...

Я медленно отстранился.

— Но еще я знаю, что секс, подпитанный яростью, самый лучший, поэтому тебе придется тяжко в спальне, к тому же я положила глаз на твой стетоскоп. Думаю, ты сможешь принести его домой?

— С тобой что-то не так.

— Или слишком так?

— Нет, — я покачал головой. — Просто не так.

— Ты меня любишь.

— Да, — я снова поцеловал ее. — Пойдем.

Глава 36

ОСТИН

В дверь Тэтча громко постучали.

Я открыла и отступила на шаг. Эвери подняла руку и с трудом перевела дыхание, прежде чем войти в квартиру.

— Подожди... одну секунду... не могу дышать.

Лукас нахмурился и медленно покачал головой.

— Она бежала.

— Ей стоит заняться спортивной ходьбой или чем-нибудь подобным, — пробормотала я, откусывая большой кусок лакрицы «Твизлерс».

— Я все слышала, — прохрипела Эвери. — И я волновалась, ясно? Ты прислала сообщение с двумя «МунПайз», батончиком «Сникерс» и шестью банками «Маунтин Дью»! Это не диета, Остин.

— Диета? Гадость, — я сморщила нос. — И почему это так тебя напугало?

— Тебе напомнить последний раз? — она подняла руки в воздух. — Я должна спасти тебя от этой дряни.

Я отмахнулась от нее.

— Меня не нужно спасать, хотя Тэтч раза два уже имел сегодня честь это сделать.

Эвери изобразила тошнотворный звук и огляделась.

— Где хороший Тэтчер?

— Едет домой, — я пожала плечами. — А что?

— Ты живешь здесь?

Я попыталась подобрать правильные слова. Технически вроде того. По крайней мере, мы с Тэтчем пришли к такому выводу на пути из ресторана. Мне стоило переехать подальше от обезумевшего отца как можно скорее.

— Что-то вроде. — Мне нужно было рассказать ей о родителях, но я не знала, как это сделать, чтобы все не выглядело дешевой мыльной оперой.

И словно этого было не достаточно, Брэйден весь день названивал, будто нам было о чем разговаривать. Предполагаю, что он заполучил мой номер у отца.

И внезапно все встало на свои места.

Отец хотел оградить меня от Тэтча.

Он опасался, что его интрижка станет известна публике.

А будучи диким эгоистом, он даже не погнушался поставить у меня на пути психопата. Мудак.

Я с еще большим остервенением вгрызлась в лакрицу, а Эвери тихо пододвинула ко мне батончик и сочувственно кивнула.

Последние шесть недель я стала буквально одержима нездоровой пищей, а это значит, что стресс меня уже достал!

Вероятно, из-за него у меня и не было месячных. Кусочек лакрицы застрял в горле. Я закашлялась.

Лукас постучал меня по спине.

— Ты в порядке?

— Нет, — глаза наполнились слезами. А еще я была эмоциональной. Слишком. Больше обычного. Я спрятала лицо в ладонях, а потом начала считать на пальцах. Когда пальцы закончились, попросила Эвери и Лукаса поднять свои.

Определенно хорошие друзья, которые просто сделали это и не задавали вопросов по поводу моей невменяемости.

Я досчитала до того дня, когда мы с Тэтчем навсегда расстались.

Но это означало... Я посмотрел вниз.

А потом обратно на друзей. Несколько раз. Вверх-вниз, вверх-вниз.

— У нее что, припадок? — тихонько прошептал Лукас.

— Не знаю, проверь ее пульс, — предложила Эвери.

Я отбросила его руку.

— Вы бы не выжили в дикой природе. Так не проверяют на припадок! Да и если бы у меня он случился, я бы лежала на полу.

Лукас завел руки за спину.

— Воу, просто пытался спасти тебе жизнь.

— Если это была твоя попытка... Я бы уже умерла. Но спасибо. — Полились слезы.

— Милая, — Эвери схватила меня за руку, — Мы играли, а ты нас жутко напугала.

С каких пор это превратилось в игру?

— Э... — Я облизнула губы. — Думаю, я...

Открылась дверь, и появился Тэтч, красивый как сам грех. Под черной рубашкой играли мышцы, а серые слаксы так облегали бедра, что я пялилась на них, как будто несколько лет его не видела.

Картинка сложилась. Я была невероятно возбуждена.

Словно готова накинуться на него только за предложение газеты и кусочка бекона.

— Включите новости, быстро! — приказал Тэтч.

Я все еще пребывала в шоке, пока Лукас и Эвери бросились к дивану. Лукас первым нашел пульт и включил местный канал новостей.

— Последние новости из Сиэтла. Появились фотографии жены мэра, Шаны Роджерс, и ее молодого любовника. На них пара держится за руки и о чем-то беседует. Мэр Роджерс опубликовал заявление с просьбой не беспокоить его в это тяжелое время.

Кадр переключился на фото. Это был Тэтч.

И моя мама.

Настали трудные времена.

И внезапно я уже ни в чем не была уверена.

Прижав ладонь ко рту, я едва успела добежать до туалета, меня вырвало лакрицей и большим количеством «Маунтин Дью».

— Остин? — Тэтч тут же постучался в дверь и рывком открыл ее. А потом я оказалась в его руках. — Прости. Знаю, это ужасно выглядит. — Он пощупал мой лоб. — Что случилось? Это из-за новостей? Или ты простудилась? Я могу найти что-нибудь от тошноты, просто дай мне мин...

— Думаю, я беременна.

Телефон выскользнул из его пальцев и с грохотом упал на кафельный пол.

М-да. Сюжет, достойный Голливуда. Отец подставил мою маму.

С моим парнем.

Ребенка которого я носила под сердцем. Пристрелите меня.

Эвери пошла в магазин вместе со мной.

Я сказала Тэтчу остаться с Лукасом, к тому же, ему не стоит сейчас показываться на людях. Его имени не называли, но невозможно было не заметить высокие скулы и неизменный светлый мужской хвост. К тому же, его фото были на баннерах и парковых скамейках. Парень очень хорошо известен. И я уверена, что через час новости объявят, что доктор Холлоуэй — который, кстати, предполагаемый отец моего ребенка — разрушает семьи.

Я застонала.

Я была так зла на своего отца, что хотелось поставить ему фингал. Он не самый лучший папа, но хотя бы всегда защищал меня. Был спасательным кругом. Внушал веру, что, несмотря ни на что, мы будем держаться вместе, даже если это всего лишь игра на публику. Никогда не думала, что он столкнет меня под автобус — или Тэтча, если на то пошло. И уж точно не маму. Женщину, которую он должен был любить настолько, чтобы жениться. Я знала, мне нужно встретиться с ним лицом к лицу, но сама мысль о том, как он поступил с нашей семьей, вызывала тошноту. Я не была уверена, что именно скажу, но, во всяком случае, «я тебя ненавижу» было фразой номер один.

— Ты в порядке? — Эвери ткнула меня в ногу. — То есть, я понимаю, что все это немного слишком, но все будет хорошо. Верно?

— В полном порядке, — процедила я, когда мы шли по аптеке, и я хватала разные тесты на беременность. Эвери купила их.

По понятным причинам.

Все видели последние новости. Я не собиралась подливать масла в огонь.

Вернувшись в машину, я снова начала плакать.

— Почему мы ничего не можем сделать нормально? — спросила я у вселенной. — Помнишь? Белый забор. Одна собака. Ребенок ПОСЛЕ свадьбы и хорошая работа. И идеальные семейные отношения, в которых обе родительские стороны общаются и не изменяют друг с другом! — Последние слова я уже прокричала.

— Ладно, — медленно произнесла Эвери. — Во-первых, это всего лишь твои папа и мама, ничего не изменилось. Во-вторых, ваша прежняя жизнь была не настоящей.

Верно, прямо полегчало сразу.

— Эта жизнь не настоящая!

— На самом деле, нет, — Эвери пожала плечами. — Жизнь — запутанная штука. Сумбурная. И с трудом поверю, что ты захочешь идеальную. Я хочу сказать, ты когда-нибудь видела деревянный забор? Тебе стоит нарисовать это дерьмо!

— Эвери, — на глаза навернулись горячие слезы.

— Ты даже рисовать не умеешь!

Эта женщина права.

— А собака?

— Кто заводит маленькую, надоедливую, трясущуюся собаку? Тебе бы больше подошла большая, но и даже тогда, ты видела Тэтча с животными? Он пытался однажды завести черепашку, но был таким неуклюжим, что малыш чуть не утонул!

Я хохотнула и смахнула слезы.

— Это правда, он хорош только с людьми.

— Не с животными. И уверена, все хозяева своих питомцев хвалят бога за то, что Тэтч не решил стать ветеринаром.

— Верно.

— Дело вот в чем, — мягко продолжила Эвери. — Не всегда все идет так, как ты запланировала, но разве можно планировать любовь? Думаешь, я хотела влюбиться в бывшего жениха собственной сестры? Того, который изменил ей? Этого уж точно не было в моих планах!

— Ага, но ваша история романтична!

— Верно, как и твоя, просто немного по-другому, Остин, — она закатила глаза и выехала с парковки. — Черт, помнишь, как вы впервые встретились? И ты все спотыкалась перед ним, а он не мог отвести от тебя глаз? А ведь парень официально был самой настоящей шлюхой, спроси Лукаса!

— Не думаю, что мне нравится эта часть истории, — заметила я.

— Верно, но как только он нашел тебя, сразу изменился. Бам! — она хлопнула по рулю, от чего я подпрыгнула. — А теперь посмотрите на себя. Практически живете вместе, готовы завести ребенка и — внимание, спойлер — ребенок будет таким красивым! И здоровым. У него папа будет врач!

— Какая красивая история, но мы даже не знаем, беременна ли я.

— У тебя уже два месяца не было критических дней, — ответила Эвери, а потом не смогла не добавить: — Если ты не беременна, тогда нам нужно серьезно обсудить твой уровень стресса или, возможно, «Маунтин Дью» оказался радиоактивным и превратил тебя в супергероя! Если так, то, — она подмигнула, — я бы сказала: «Жди Капитана Америку»

— Отличный разговор. — Я дала ей «пять», схватила аптечный пакет и направилась обратно в квартиру Тэтча.

Глава 37

ТЭТЧ

— Как выглядит нервный срыв? — Я снова и снова сверялся с часами, но каждый раз проходила всего лишь минута. Аптека была в двух кварталах отсюда. Двух! — Какого черта? Они остановились покормить уток или что? — Я маялся перед Лукасом, а он тем временем съел половину пачки чипсов. — И почему ты ничего не говоришь?

— Первое, — он поднял палец. — Потому что ты только что сказал мне заткнуться. — Он хрустнул картошкой. — И второе, потому что я на девяносто девять процентов уверен, скажи я что-нибудь даже очень ободряющее, ты лишь выплеснешь на меня всю свою агрессию и двинешь по лицу, а мне мой нос нравится. Я к нему привязан, буквально. Поэтому я промолчу.

— Я тебя не ударю.

— Признайся, ты хочешь что-нибудь сломать.

— Потому что я понятия не имею, что делать, черт подери! — вскричал я. — Уверен, что отец Остин хочет начать кампанию по клевете, чтобы прикрыть собственную задницу, но если Остин беременна... — Я сел и застонал в ладони.

— То что? — поинтересовался Лукас.

По телу прошла дрожь.

— Я буду в восторге, — наконец признался я. — Я не молодею.

— Видел у тебя морщинку возле рта, я бы исправил это дерьмо.

— У тебя тоже мимические морщины, тупица.

Он ухмыльнулся.

— Мои, вкупе с ямочкой на подбородке, выглядят сексуально, — он подмигнул. — А твои тебя старят, так что поздравляю с ребенком.

Я попытался усмирить волнение. Но это оказалось невозможно.

Поэтому когда открылась дверь и Остин вытащила шесть разных видов тестов на беременность, я был готов насильно поить ее водой, чтобы она поторопилась, черт подери, и пописала на эти чертовы полоски.

Остин промаршировала к ванной и закрылась. Я сел на край кресла, потом встал, потом снова сел.

— Да сядь ты уже, мать твою, — Лукас положил мне ладони на плечи и убедился, что я не собираюсь вставать. Потом отправился себе за бокалом вина, а мне налил дорогой виски. — Держи.

Алкоголь огнем опустился в желудок.

И грозил вернуться обратно, когда две минуты спустя из ванной вышла Остин.

Я не мог прочитать выражение ее лица.

Хотя всегда делал это с легкостью. Комната погрузилась в молчание.

Я задержал дыхание, когда она медленно подошла ко мне и вытащила из-за спины маленькую полоску.

Я посмотрел вниз.

— Святое дерьмо, — слезы наполнили глаза. — Ты беременна.

Она кивнула, а потом обняла меня. Я боялся слишком сильно сжать ее.

— Мне так жаль!

— Погоди, что? — Я осторожно отстранился и расцеловал ее мокрые щеки. — Малышка, почему ты извиняешься?

— Я знаю, что это не входило в твои планы, ты выплачиваешь кредит на обучение и... — Я поцелуем заглушил ее тираду и поднял в воздухе, покружив на руках, прежде чем снова опустить на ноги.

— Я врач. Думаю, все будет хорошо.

Она фыркнула.

— Нет, я знаю, и потом, мой отец и твои фото, люди начнут узнавать тебя и...

— Давай будем беспокоиться об этом потом.

Она кивнула, на ее лице расцвела прекрасная улыбка.

— Я нервничаю, почему я нервничаю? Я едва заканчиваю магистратуру, и у меня даже нет работы.

— Привет. — Я поцеловал ее в нос, а потом стукнул кулаком себе в грудь. — Доктор. Я не говорю тебе сидеть дома. Ты надрывала задницу, чтобы оказаться в деловом мире. Я лишь хочу сказать, что ты всегда ставишь цель и достигаешь ее, и сейчас не исключение. Плюс, мы есть друг у друга.

— Прости, просто... столько всего случилось.

В этом она права.

Я уже получил два телефонных звонка от партнера фирмы, который увидел по новостям фотографии и спрашивал, какого черта происходит. Когда последний раз в офисе разразился скандал, одного из врачей попросили уйти на пару месяцев.

Но у меня будет ребенок. Два месяца?

Никакого чертова шанса. Мне нужна моя работа.

Потому что я не собирался снова облажаться. И не позволю, чтобы это как-то отразилось на Остин. Снова. Мне необходимо сохранить работу.

Что означало — мне нужен план.

Я вспомнил о фотографиях, спрятанных в моей комнате. В груди шевельнулись угрызения совести. Желудок сжался и меня затошнило. Не уверен, что эти фотографии смогут все исправить, я даже не был уверен, что они не сделают хуже. Но я должен попытаться, верно? Не это ли делали мои родители? Они пытались. Жертвовали.

Сейчас я понял. Я сделаю все для нее. Все отдам.

Ради ее безопасности — ради безопасности моей новой семьи.

Глава 38

ОСТИН

Мы праздновали всю ночь, Тэтч рассказал нам часть своего плана, а потом исчез с Лукасом на целый час. Мы же с Эвери изо всех сил придумывали способы разоблачить моего отца.

Но все наши идеи быстро рушились.

Потому что, ну правда, кто поверит моей матери, а не мэру города? Особенно с доказательствами? Люди любят скандалы, и даже если Тэтч не целовал маму, на фото выглядит, будто она наклонилась для поцелуя, тем более, они держались за руки. Это выглядело плохо. Я бы и сама предположила худшее.

Решение нашлось довольно легко.

Точнее, оно появилось, когда включили «Зверополис», и Эвери остановила на песне Шакиры.

— Я бы убила за ручку-диктофон в виде морковки. — Я зевнула, а потом переглянулась с Эвери и ухмыльнулась Тэтчу.

— Этот взгляд меня пугает, — он отпрянул и прищурился. — Что происходит в этой красивой головке?

— Мысль, что я гений.

— Согласен, если перед гением добавить слово «злой», — он снова приблизился. — Ну, что придумала?

— Брэйден, — я кивнула. — Он в курсе происходящего. Ставлю на то, что отец попросил услугу за услугу. Назначить мне свидание, взять на благотворительный вечер, хорошо себя там показать и увести меня от Тэтча. И тогда за него замолвят словечко. Брэйден не был таким уж хорошим студентом, чтобы сразу после обучения получить высокооплачиваемую работу юристом. Он постоянно списывал у меня. Парень, конечно, умный, но уверена, что учеба давалась ему нелегко.

— Нет, — Тэтч покачал головой. — Категорически нет. Ты не будешь общаться с этим говнюком, к тому же в вашу последнюю встречу пролилась кровь.

— Верно, — я потерла руки. — Но если я скажу ему, что увидела новости, смущена... и сожалею... Держу пари, он признается, что отец предложил ему работу в обмен на отношения со мной, ну или хотя бы просто за то, что отвлечет меня. Он всегда любил выставлять себя умным и всезнающим. Он слишком самонадеян, чтобы ничего не сказать.

— Мне все равно это не нравится, — произнес Тэтч.

Лукас кивнул.

— В этом соглашусь с Тэтчем, ты носишь его ребенка.

Я скрестила руки. Что за хрень? При чем тут ребенок.

— Ребята, сейчас не семнадцатый век, в курсе, да?

Они оба меня проигнорировали, тогда Эвери подала голос.

— Честно... — Эвери пожала плечами, — самый простой способ поговорить с ним, не выглядя при этом так, словно ты приползла обратно к его ногам, это притвориться девушкой, которой пренебрегли и изменили, которая хочет отомстить.

Комната вновь наполнилась молчанием.

— Что? — она закинула в рот миндаль. — Ты сказала, что он самонадеянный, поэтому ему понравится, что ты придешь к нему. И — бум! — он будет есть с твоих рук. Просто захвати свой диктофон-морковку, и дело в шляпе.

— Или айфон, он тоже сгодится, — пошутил Лукас.

— Пожалуйста, — я схватила Тэтча за руку. — Я хочу все исправить, я... я хочу избавиться от этого дерьма. Я не хочу белый деревянный забор, собаку и двоих прекрасных детей!

— Что? — спросил Тэтч у всех присутствующих. — Это нормально для беременности?

Эвери похлопала меня по спине.

— Она лишь своеобразным языком хочет сказать, что готова начать все сначала, завести семью, быть счастливой с тобой, а не с идеей о радужном будущем, которую в нее вдолбили в детстве. Понятно?

Мужчины кивнули.

А мы с Эвери закатили глаза и принялись строить планы.

— Вижу, ты одумалась, — фыркнул Брэйден, держа в руках бокал мартини. Ох, даже его манера пить вызывала желание ударить по голове.

Меня успокаивало, что даже замаскированный, фингал все равно был заметен, хотя моя денежная компенсация и приглушила пурпурный оттенок синяка до бледно-желтого.

— М-да, что ж, — возле столика появилась официантка, и я заказала выпить, но знала, что не притронусь к напитку. — Я в бешенстве. Он изменил мне, изменил, черт побери. Снова!

Брэйден закатил глаза.

— Не драматизируй. Ты ведь знаешь, что это подстава, верно? Твой отец просто хотел, чтобы я держал Тэтча от тебя подальше, чтобы мэр мог продолжить трахать мать Тэтча без твоего ведома и угроз в свой адрес. Я спросил о всех кровавых подробностях, особенно учитывая, что был действительно счастлив с моей последней девушкой. Но с другой стороны, она не могла устроить меня в лучшую юридическую фирму в городе. Потому я и сделал, что смог.

Вау, это оказалось слишком просто.

— Да-а… — я побарабанила пальцами по столу и постаралась не сильно ерзать, так как телефон стоял на записи. — Но я все равно зла.

Брэйден осушил остатки выпивки.

— Мне известно лишь, что твой отец готовится к переизбранию в следующем году, и он сделает все, все ради этой цели. Знаешь, что дальше он собрался попасть в Сенат?

Я переборола рвотный позыв. Я любила отца.

Правда. Он был моим папой.

И всегда им будет.

Но иногда он перегибал палку. А стоило дерьму всплыть на поверхность, я заметила, что любовь между нами всегда оказывалась односторонней. Я все делала ради него, и если у меня получалось, он дарил мне любовь.

А если не справлялась? Меня игнорировали.

Неудивительно, что я испытывала такую сильную неуверенность в отношениях с Тэтчем.

— Он будет прекрасным сенатором. Они славятся изменами, не так ли?

Брэйден усмехнулся.

— Кто-то все еще злится. Слушай, по словам твоего отца, они встречаются несколько месяцев.

Я вспомнила отца Тэтча. Запах виски, то, как он на меня пялился, и о тех выражениях, которыми, по словам Тэтча, он описывал произошедшее.