Раскол во времени

— О чём он говорил? — продолжает Финдли.

— О расследовании.

Резкий вдох. Её сарказм заслужил более суровое наказание, и на этот раз Грей слышит это. Его подбородок поднимается, глаза устремлены на дверь. Когда Айла всхлипывает, Грей начинает двигаться вперёд.

Я хватаю его за куртку, но он вырывается. Я бросаюсь и хватаю его снова, оттаскивая назад. Он оборачивается ко мне, лицо искажено гримасой.

— Ты хочешь, чтобы твою сестру убили? — шепчу я, оттаскивая его подальше от двери.

Взгляд на его лице заставляет меня напрячься в ожидании удара. Это убийственный взгляд, словно это я держу его сестру в заложниках, угрожая её жизни.

— Прости, Дункан, — шепчу я, оставляя свой голос Катрионы. — Прости, что не могу позволить тебе пойти к своей сестре. Финдли не просто пытался задушить меня. Он убил Арчи Эванса. Убил Розу Райт. Пытал Эванса. Изуродовал Райт. Если ты распахнёшь эту дверь, он причинит ей боль. Я не позволю тебе распахнуть эту дверь. Понимаешь?

Он смотрит на меня, ярость уходит с его лица, уступая место… О, черт, я даже не знаю, что её заменяет. Я только знаю, что в этот момент я вижу не хозяина Катрионы, а человека внутри. Я вижу его, и он видит меня, и он моргает, а потом качает головой, как будто отгоняя это.

— Пожалуйста, послушай меня, Дункан, — шепчу я. — Что бы ты ни сделал потом — уволишь меня за неподчинение или выбросишь на улицу — мне всё равно. Мне важно, что твоя сестра в той комнате, с человеком, который убьёт её, если мы его напугаем.

Он удерживает мой взгляд. Держит его так крепко, что трудно не отвести глаза. Его подбородок чуть опускается. Затем он смотрит на дверь.

— Нам нужен отвлекающий манёвр, — шепчу я. — Отвлечь Финдли от неё, не давая ему понять, что кто-то в квартире. Я могу это сделать. Когда он откроет дверь, ты будешь ждать…

Я замолкаю. Мой взгляд направлен на дверь. Минуту назад самозванец допрашивал Айлу. Но теперь он замолчал.

Я делаю осторожный шаг к двери, затаив дыхание и прислушиваясь, напряжённая в ожидании приглушённого звука боли. Вместо этого поворачивается ручка.

Я отступаю, расправляя руки, чтобы защитить Грея. Он обычный человек, и это как в одной из тех видеоигр, где полицейские должны обезвреживать стрелков, не убивая мирных жителей. Этот принцип вбит мне в голову. Защищать мирного жителя.

Это работает намного лучше, если мирный житель хочет быть защищённым. Я отступаю, поднимая руки, с ножом в руке, и вдруг за мной никого нет. Для парня размеров Грея он двигается, как чертов призрак. Ручка поворачивается, и как-то он уже передо мной, и я отступаю в тень, как беспомощная дева.

Финдли выходит. Он слышал шум, да? Наш шепот, должно быть, был громче, чем я думала. Это очевидный ответ. Но нет, Финдли выходит, дверь открывается, заслоняя большого парня, бросающегося на него, и на мгновение кажется, что дверь ударит Грея в лицо. Нет, не ударит. Потому что именно в этот момент Финдли что-то слышит или чувствует. Он почти небрежно оборачивается. И видит Грея.

Глава 42

Это тот самый момент. Тот, когда самозванец растеряется от шока, а Грей спасёт положение, просто своим грозным видом в темноте. Всё происходит именно так. Самозванец отступает, глаза широко раскрыты. Грей хватает его за грудки и поднимает с земли… и самозванец вздрагивает, пригибая голову, как будто пытаясь избежать удара. Затем самозванец наносит удар. Я вижу блеск металла в последнюю секунду. Молоток направляется прямо к виску Грея. Прежде чем я успеваю открыть рот, он врезается ему в лоб.

Грей падает. А что делаю я? Ничего. Я остаюсь на месте, и это одно из самых трудных испытаний в моей жизни.

Атака произошла так быстро, что у меня не было времени выскочить из тени. Я по-прежнему нахожусь там, где стояла, в тёмном углу, с ножом в руке. Когда Грей падает, я готовлюсь выскочить и напасть. Но мне не дают этого шанса. Грей падает, и в следующую секунду самозванец оказывается за открытой дверью, скрытый от меня.

Я всё ещё могла бы рвануть вперёд. Это самое трудное — осознать, что я выбираю не делать этого. Самозванец не видел меня. Я не невидимка. Но по сравнению с Греем, я словно в тени. Всё, что он видел — это Грея, бросающегося на него, и между шоком от этого и радостью от того, что он его перехитрил, он не подумал искать кого-то ещё.

Теперь самозванец за дверью, берет Грея за плечи, тащит его в комнату, а я остаюсь в тени.

— Посмотри, кто пришёл тебя спасти, — говорит Финдли Айле. — Тебе повезло. Мне не нужно тебя пытать. Посмотрим, заговоришь ли ты, когда твой брат будет страдать.

Дверь закрывается медленно. Так медленно, что у меня есть время проскользнуть на другую сторону и поймать её носком ботинка. Я жду, когда Финдли заметит это.

Давай же, подлец. Ты уже пропустил второго человека в коридоре. Ты не можешь не заметить, что дверь не закрывается.

Я хочу, чтобы он это увидел. У меня наготове нож. Он подойдёт, чтобы проверить дверь, и я застану его врасплох.

Но он не проверяет дверь. Если он заметил, что она не совсем закрылась, ему всё равно. Он упивается своим успехом, смеясь над тем, что теперь у него есть рычаг давления на Айлу, рычаг, который, возможно, избавит его от необходимости пытать её, что ему явно не по душе. Я не хочу знать, что он планировал делать с тем молотком, но, возможно, он собирался использовать его для чего-то вроде раскалывания ногтей.

Теперь он говорит Айле, что будет пытать Грея и заставит её смотреть, и в его голосе слышится садизм, но я знаю лучше. Его радость исходит от уверенности, что он добьётся своего без пыток. Описания будет достаточно, чтобы она сломалась.

— С чего мне начать? — говорит он. — Для доктора руки — очевидный выбор, но мне кажется, что доктор Грей больше ценит свой мозг. Это был довольно сильный удар по его голове. Что, если…?

— Прекрати, — говорит Айла. — Пожалуйста.

Она переигрывает со своими всхлипываниями, но Финдли верит. В конце концов, она бедная вдова викторианской эпохи. Удивительно, что она до сих пор не упала в обморок.

Я приоткрываю дверь. Затем становлюсь так, чтобы заглядывать внутрь. Узкая полоска обзора достаточна. Грей без сознания на полу. Финдли стоит на одном колене рядом с ним, подняв молоток, чтобы снова ударить по голове Грея. Я вижу только юбки Айлы — она, кажется, сидит на стуле чуть в стороне.

— Расскажи, что произошло на чаепитии сегодня, — говорит Финдли. — Что знает МакКриди? Что та маленькая корова ему рассказала?

Маленькая корова? Это обо мне? Хм.

— Катриона ничего не знает, — говорит Айла.

Финдли поднимает молоток. У меня перехватывает дыхание, но он просто держит его над головой Грея.

— Кажется, ты сомневаешься, что я это сделаю, — говорит он. — Печально. Видишь ли, суть повторяющихся ударов по голове в том, что они непредсказуемы. Твой брат бы тебе это рассказал, если бы мог. Если я ударю его в то же место снова, это определённо вызовет повреждение мозга. Это также может убить его. И мне всё равно. Это ясно, Айла? Мне всё равно, умрёт ли он. Просто ещё одно тело в моей коллекции.

— У детектива МакКриди есть зацепка по делу Арчи Эванса, — выпаливает Айла. — О том, почему его могли пытать.

— Пытать? Кто сказал, что его пытали?

Айла замолкает. Чёрт. Как мало МакКриди рассказал своему констеблю?

— Я… я не знаю, — говорит Айла. — Должны быть какие-то доказательства…

— Это была она, не так ли? Катриона?

— Наша горничная? — голос Айлы повышается в убедительном недоумении.

— Она помогала ему. Я знаю, что он сопровождал её, когда она играла в детектива.

— Возможно, но, как я уже сказала, Катриона не имеет к этому никакого отношения.

Молоток опускается. Я вижу, как он летит, слишком быстро, чтобы быть поддельным ударом, и я распахиваю дверь и бросаюсь на Финдли. Он отступает. Возможно, снова притворяется. Мне всё равно. Главное, что его молоток больше не нацелен на голову Грея.

— Хотел поговорить со мной? — говорю я, пока он вскакивает на ноги.

Он ругается сквозь зубы.

— Это значит «нет»? — спрашиваю я, размахивая ножом. — Клянусь, я слышала своё имя. Ну, что-то вроде того, по крайней мере.

Он стряхивает с себя гнев и находит в себе силы для насмешки.

— Типичная американка. Удивительно, что ты не закричала «йиппи-кай-ей».

— Я не американка, — отвечаю я. — Ты не слышал, как я извинялась за пролитый кофе? Могла бы и кленовый лист на лбу себе нарисовать.

Мы стоим друг против друга. Между нами пять футов. Грей с одной стороны, Айла с другой. Грей без сознания. Айла связана и благоразумно молчит. Любой из них может стать целью, поэтому я встала между ними. У самозванца молоток, и хотя это не пистолет, я не собираюсь попадать под его удар.

— Кажется, ты рвёшься поговорить со мной, — говорю я. — Ну, по крайней мере, поговорить обо мне. Немного одержимо. Довольно жутко, если честно. Но это ты, как я понимаю. Крайне жуткий.

Я болтаю, оцениваю и отвлекаю его, но что-то из сказанного задевает его неожиданно глубоко, он бледнеет. Ладно, тогда.

— Поведение типичного серийного убийцы, — продолжаю я. — Я надеялась на что-то лучшее. По крайней мере, более интересное. Пожалуйста, скажи мне, что ты не мочился в постель и не мучил маленьких животных.

Этот удар идёт мимо, его лицо расслабляется, возвращается ухмылка.

— Значит, ты полицейская? — Его смех раздаётся как лай гиены. — Я так и думал, по тому, как ты обращалась с телом, по всем этим разговорам о поиске убийцы в толпе.

Чёрт. Я забыла об этом. Он наблюдал за мной в тот день так внимательно. Не был сбит с толку моими действиями. Изучал их. Вот почему он расспрашивал Айлу обо мне. Он понял, что я коп. Современный коп. Это делало меня опасной.

Он ухмыляется.

— Это должно быть так унизительно для тебя. Полицейскую убивает серийный убийца. Ты даже не охотилась за мной. Просто вышла на пробежку. Тебя схватили, как любую глупую корову.

— Знаешь, что действительно унизительно? Серийный убийца-путешественник во времени, поверженный девчонкой в этом платье. — Я показываю на себя. — Попробуй бороться с преступностью, будучи девятнадцатилетней викторианской горничной. Это намного сложнее, чем убивать людей, будучи викторианским констеблем. У тебя были все преимущества, и ты всё равно облажался.

Он бросает в меня молоток.

Айла кричит предупреждение, но я уже прыгаю в сторону. Молоток всё равно задевает моё плечо, разворачивая меня. Затем раздаётся выстрел. Я думаю, что ослышалась. Должна ослышаться. Дырка от пули в стене говорит, что мне это не показалось.

Самозванец ругается, и я вижу, как он держит револьвер. Это антиквариат — или будет им в моё время. А сейчас это, наверное, новейшая модель. Он снова поднимает его, перезаряжает, и я бегу, уклоняясь и прячась, не давая ему возможности для точного выстрела.

— Теперь ты не такая смелая, да? — кричит он, топая за мной. — И не такая отважная.

Я пробегаю мимо выхода, сворачивая в другую комнату. Мне нужно отвлечь его от Айлы и Грея, лёгких мишеней для его пистолета и ярости.

А что потом? Я пришла с ножом на перестрелку. Чёрт возьми, откуда у него пистолет? Откуда угодно, ведь он современный убийца. Он вооружится лучшим оружием, и это будет пистолет. Я не ожидала этого, и это моя ошибка.

Я ныряю за угол. Он не торопится, каждый его шаг звучит как грохот, когда он идёт по коридору.

— Ты не выбежала через дверь? — кричит он. — Ты действительно жалкая. Посмотрим, в какой комнате ты можешь быть? Может быть, в этой?

Он заходит в комнату, где я прячусь.

— Теперь, если бы я прятался здесь, где бы я был?

Он останавливается и хихикает.

— Я вижу твой ботинок.

Он идёт к старому дивану, из-за которого выглядывает мой брошенный ботинок. Я притаилась за креслом с ножом в руке. Один шанс. У меня будет доля секунды, прежде чем он поймёт трюк. Я напрягаюсь, наблюдая, как он входит в комнату. Ещё шаг. Ещё два шага…

Тень маячит позади него. Внезапное движение. Это Грей, он с силой размахивает молотком, но всё ещё оглушён, он прикладывает слишком много усилий, и молоток попадает в плечо самозванца вместо головы.

Самозванец пошатывается, но остаётся на ногах, ствол пистолета взлетает вверх, и выстрел с такой близкой дистанции он не сможет промахнуться. Его палец на спусковом крючке, Грей стоит на другом конце этого ствола.

Я вылетаю из своего укрытия. Втыкаю нож в спину самозванца, целясь в сердце. Один шанс. Это всё, что у меня есть. Нож проскальзывает между его рёбрами. Я отпускаю нож и хватаю его за руку, прежде чем он успеет выстрелить. Не знаю, пытался ли он, но не успел, и пистолет выпадает, когда Грей отбрасывает его назад.

Самозванец начинает падать. Я отпрыгиваю в сторону, и он падает, ударяясь о рукоятку ножа, нож проникает в его грудь. Он падает на пол, лицо искажено гримасой. Затем всё его тело начинает биться в судорогах, как при эпилептическом припадке. Он дёргается раз и замирает на мгновение. Когда его глаза открываются, я уже на полу, прижимаю его, на случай если рана не так смертельна, как я рассчитываю.

Он смотрит на меня. Его рот открывается.

— Катриона?

Моё собственное сердце замирает. Это тот же голос, но это не тот человек.

— Колин, — говорю я.

— Ты… ты убила меня? — говорит он.

Я склоняюсь над ним.

— Ты пытался сделать то же самое со мной.

— Я… я… — Его лицо искажено от боли, он вздрагивает. — Это была идея Арчи. Всё Арчи. Он сказал, что мы должны напугать тебя. Оглушить. Привести в подвал возле моих комнат. Напугать тебя. Наказать тебя.

— Ты офицер закона, — говорю я. — Ты приводишь преступников к правосудию. Ты не вершишь его сам.

— Арчи ударил тебя, но ты не потеряла сознание. Ты напала на меня. Я должен был защитить себя.

— Душа меня? — Я глотаю свою ярость и заставляю себя сказать, — Я сожалею о том, что сделала с тобой, Колин, но я не заслуживала такого.

— Ты простишь меня? — его голос едва слышен, как шёпот. — Ты должна простить меня.

Я не хочу. Но ужас в его глазах заставляет меня выдавить эти слова.

— Я понимаю, что ты делал то, что считал нужным.

Его рот открывается, и я не слышу, что он говорит, потому что вдруг понимаю, что здесь есть ответ. Ответ, который я отчаянно ищу.

— Колин? — говорю я. — Где ты был?

— Ушёл, — шепчет он. — Я ушёл.

— Ушёл в другое время? В другой мир? Ты был другим человеком? Где ты…?

Прежде чем я успеваю закончить, он выдыхает, и затем он действительно уходит, унося ответ с собой.

Глава 43

Мы дома. Сейчас два часа ночи. Айла и я в её комнате, пьём чай, который принесла миссис Уоллес, бросая тревожные взгляды на Айлу и обвиняющие — на меня. Она не имеет понятия, что произошло, видя только, что её хозяйка вернулась домой в грязном платье и с лицом, обмякшим от шока, пережив какое-то испытание, и меня, взъерошенную и окровавленную, но Айла настаивает на том, что всё в порядке, что я спасла ей жизнь. Может быть, так и есть, но миссис Уоллес уверена, что жизнь Айлы не понадобилось бы спасать, если бы она не была со мной.

Она не ошибается в этом.

Грей настаивал, чтобы мы сразу же пошли домой, оставив Финдли мёртвым и место преступления без охраны. Мой собственный шок подтверждает, что я позволила ему это сделать. Вариантов у нас не было: мы были окровавлены и избиты и должны были добраться до дома, прежде чем нас увидят и заподозрят, что Грей убил Финдли. Он не мог просто позвонить МакКриди и вызвать его на место происшествия.

Все молчали по пути домой. Айла и я были в шоке, а Грей всё ещё был ошеломлён от удара, время от времени останавливаясь на перекрёстка, словно не зная, куда идти. К тому времени, как мы добрались до дома, он пришёл в себя и сказал нам, что сообщит МакКриди, что Финли — убийца-ворон, но он, похоже, был «не в своём уме». Он предложит МакКриди посмертно обвинить его только в похищении Айлы и нападении на нас, когда мы пришли её спасать.

Это означает, что МакКриди останется с двумя убийствами, которые он никогда официально не раскроет. Это пятно на его карьере. Что хуже? Признать, что его собственный констебль совершил убийства, которые он расследовал.

Недостаточно доказательств, чтобы привязать убийства Арчи Эванса и Розы Райт к Колину Финдли. У МакКриди есть выбор: пятно на карьере или её полное разрушение. Он заслуживает лучшего, но первое придётся устроить.

Что касается того, что Финдли был «не в своём уме», это предположение Грея. Ранее я хотела рассказать ему правду. Теперь дело раскрыто и без этого. Он был без сознания и не слышал разговор между мной и самозванцем.

Стоит ли мне всё же рассказать ему о себе? Я хочу, но не уверена, для его блага или для своего. Мне нужно обсудить это с Айлой.

Я не получила ответа, который хотела, — узнать, куда делся Финдли, что позволило бы понять, находится ли Кэтриона в моём теле. Вернулся ли убийца в своё тело? Убила ли я Финдли только для того, чтобы вернуть настоящего убийцу на другую сторону, где он сможет продолжить свои злодейства?

Я не знаю. Но, возможно, я получила другой ответ.

Как мне вернуться домой? Мне нужно умереть в этом мире.

Если Катриона умрёт, я смогу вернуться домой. Или это теория. Если только убийца не вернулся в своё тело вовсе. Если его сознание не застряло где-то между мирами.

Думать об этом больно. Больно голове и больно душе.

Я ходила на место, где перешла в этот мир, и я всё ещё здесь.

Я нашла нападавшего на Катриону, даже убила его, и я всё ещё здесь.

Теперь ответ кажется таким: убить Катриону, чтобы я могла вернуться в своё тело, в своё время. Я не могу это сделать. Мне всё равно, что она сделала, — как я сказала Финдли, это не оправдывало её убийства. Я не могу её убить. Значит ли это, что я застряла здесь и никогда больше не увижу свою семью?

Пожалуйста, пусть это не будет ответом.

Пожалуйста.

— Я должна извиниться, — говорит Айла, потягивая чай, пока я сижу, погружённая в мысли. С тех пор, как мы вернулись, мы не разговаривали. Она пригласила меня в свою комнату и приняла настойчивость миссис Уоллес приготовить поднос с чаем, а потом мы замолчали.

— Ты меня предупреждала, — говорит она. — Я не послушала.

Я заставляю свои мысли вернуться в нужное русло.

— Я недостаточно тебя предупреждала. Я собиралась, но струсила.

— Струсила?

— Стала трусом. Я говорила себе, что мне нужно тебя предупредить ради твоей безопасности, но потом откладывала это. Искала оправдания. Обещала, что сделаю это позже. — Я смотрю на неё. — Я понимала, что все всегда говорят тебе, что ты не должна, и не хотела быть ещё одним человеком, воздвигающим стены. Мне нужно было понять, как объяснить опасность, не отталкивая тебя. Это объяснение, но не оправдание. Прости.

Она качает головой.

— Это была безвыходная ситуация. Ты указывала на ловушки на пути, а я видела стены. Я говорила себе, что знаю об опасности и что достаточно разумна, чтобы быть осторожной. В конце концов, я стояла на открытой улице в приличном районе. Что могло пойти не так?

Она вздрагивает, и её голос становится тише, когда она говорит:

— Это случилось так быстро. Я должна была что-то сделать, и мне стыдно, что я не сделала.

— Прекрати. Серьёзно. Тебе нечего стыдиться. Я коп, которого душил серийный убийца. То же самое. Я знала, что делаю, но всё произошло так быстро.

— Ты всё равно его остановила.

Я корчу гримасу.

— После того, как он убил двух человек, похитил и пытал тебя.

— Моя гордость единственная по-настоящему пострадавшая.

Я встречаю её взгляд.

— Это неправда. У тебя будут кошмары. У тебя будет травма. Даже если он не нанёс твоему телу серьёзного вреда, он нанёс вред здесь. — Я стучу пальцем по голове.

Её глаза блестят, когда она опускает взгляд.

— Это было самое ужасное. Боль была незначительной, но я знала, что впереди будет хуже, и я была… — Она снова вздрагивает. — Напугана. Если бы ты и Дункан не пришли…

— Мы пришли. А если бы не пришли, ты бы обманула его и сбежала. Я в этом уверена.

— Я буду говорить себе это. А теперь нам нужно обсудить твою ситуацию. Ты не можешь оставаться горничной.

Я выдыхаю.

— Честно говоря, я думаю, что это лучшее решение. Конечно, если хочешь нанять временную служанку, чтобы подменять меня, когда я помогаю твоему брату, это нормально, но мне всё равно нужна официальная работа, и «служанка» подходит лучше всего.

— У тебя будет официальная работа. Ассистентка Дункана. Ты будешь помогать ему, а через него — Хью.

— Да, я не уверена, что детектив МакКриди захочет моей помощи после всего этого. И я не уверена, что кто-нибудь поверит, что это настоящая работа для девятнадцатилетней девушки.

Прежде чем она успела ответить, я выпалила:

— Финдли вернулся.

— Что?

— В конце, когда его тело умирало, он вернулся в него. Возможно, это единственный путь домой для меня — убить Катриону. А я никогда не смогу этого сделать, так что… — я сглатываю. — Я в ловушке.

— Это то, что ты чувствуешь? — осторожно спросила она. — В ловушке в этом ужасном месте?

Я колебалась. Потом сказала:

— Зависит от дня. От часа. Иногда я увлекаюсь происходящим здесь и чувствую себя счастливой, но потом вспоминаю о своей семье, своих друзьях. Мой страх, что Катриона там и причиняет вред моим близким. Я не смогла получить ответ от Колина. Когда я спросила, где он был, он просто сказал «ушёл» и затем ушёл сам.

Она кивает.

— Прошу прощения, если я показалась настойчивой. Мне нравится, что ты здесь. Я бы хотела посетить твоё время, но если бы не смогла вернуться? Да, я бы чувствовала себя в ловушке, какой бы чудесной ни была бы эта эпоха, кто бы там ни жил.

— Именно так. Если бы я могла вернуться домой в любое время, это было бы иначе.

— Мы что-нибудь придумаем. Найдём способ вернуть тебя домой. У меня есть несколько идей…

Стук в дверь прерывает её. Она морщится от этого вмешательства и неохотно произносит:

— Войдите.

Дверь распахивается, и на пороге стоит Грей с непроницаемым лицом.

— Дункан, — Айла поднимается, — как всё прошло с Хью?

— Ты знала? — спрашивает он, всё ещё стоя в дверях, наполовину скрытый в тени.

— Знала…? — медленно произносит она.

— Ты должна была знать.

— Ты имеешь в виду констебля Финдли? Да, Катриона и я обсуждали эту возможность…

— Сначала я был без сознания, — говорит он, будто её слова ничего не значат. — Когда я очнулся, был ошеломлён и решил, что лучше лежать и притворяться, что я всё ещё без сознания. Я слышал, что он говорил. Мужчина, который не был Колином Финдли.

У меня сжимается живот, и я поднимаюсь на ноги.

— Я могу объяснить.

— Теперь ты будешь объяснять? — Его взгляд обрушивается на меня, свет выхватывает его глаза, и они ледяные. — Теперь, когда у тебя нет выбора? — Он снова поворачивается к Айле. — Ты знала.

— Она… — начинаю я.

— Я говорю со своей сестрой. Задаю вопрос, на который не требуется ответа, потому что я видел её лицо, когда ты говорила с тем мужчиной. Она не была ни сбита с толку, ни удивлена. Я сказал себе, что мне это показалось. Что я был ещё частично без сознания и галлюцинировал. Поэтому я ничего не сказал раньше. Я был ошеломлён, всё ещё разбирался в этом. Но когда я ушёл, чтобы позвать Хью, мой разум прояснился, и я не мог отрицать услышанное. Вы сделали из меня дурака. Обе.

— Это была я, — говорит Айла. — Я запретила…

— Нет, — твёрдо говорю я. — Это был мой выбор.

Она сердито смотрит на меня, но Грей её перебивает:

— Я хочу поговорить с Катрионой наедине. — Он снова бросает холодный взгляд на сестру. — Я настаиваю.

Я соглашаюсь, хотя Айла продолжает протестовать. Бросаю ей взгляд, говорящий о том, что я хочу это сделать. Ему нужно поговорить со мной без её защиты.

Я иду за Греем к двери.

Глава 44

Грей продолжает идти по коридору, затем спускается на первый этаж. Он ведёт меня в похоронный салон и закрывает дверь. В тишине мы идём в приёмную.

— Какой год? — наконец, спрашивает он.

Я моргаю.

— Ты путешествовала во времени. Из какого года?

Я опускаюсь на диван.

— Вы хотите проверить меня. Хорошо, давайте.

— Нет, я не проверяю тебя. Моя сестра уже сделала это. — Он делает паузу и прищуривается. — Это то, что сказала Айла? Что я не поверю тебе? Что я слишком узколоб, чтобы принять такое?

— Я предпочла бы не впутывать Айлу в это. Пожалуйста. Что бы она ни сказала или сделала, я взрослый человек, — я опускаю взгляд. — Несмотря на внешность. — Я встречаю его взгляд. — Как я уже сказала наверху, я сама сделала выбор.

— Включая то, с кем поделиться этой тайной. С Айлой. Не со мной.

Я вздыхаю. Это не выводит Айлу из игры. Но я продолжаю:

— Я сказала ей, потому что она собиралась выгнать меня. Это был шаг отчаяния.

— Отчаяния…? — Он качает головой. — Ладно. Вопреки тому, что Айла могла тебе сказать, я верю твоей истории, во-первых, потому что уверен, что она проверила тебя, а во-вторых, потому что я слышал тот разговор. Ты не пыталась убедить убийцу в какой-то невероятной истории. Он уже знал её, потому что, если я правильно понимаю, он из твоего времени. Теперь я спрашиваю, какой год.

— Две тысячи девятнадцатый. Он напал на меня в том же месте, где на Катриону напал Финдли, сто пятьдесят лет назад. Всё, что я помню, это что меня душили, и я оказалась в теле Катрионы, а он оказался в теле её предполагаемого убийцы, чего я не знала, пока он не напал на меня на той неделе.

— Значит, ты знала, что это был констебль Финдли?

— Нет, я знала, что мой нападавший был тем, кто пытался убить Катриону в первый раз. Он знал, что я не Катриона.

— Когда?

— Когда он напал на меня во второй раз. Он ожидал увидеть Катриону. Моя речь и манера борьбы показали ему, что я та женщина, на которую он напал в наше время. Это дало ему преимущество. Мне пришлось выяснить, кто душил Катриону, чтобы остановить убийцу Арчи Эванса и Роуз Райт.

— Ты знала всё это прошлой ночью, когда мы говорили. Айла знала твою тайну тоже — она должна была знать, что объясняет, почему сестра позволила тебе остаться. Я пытался поговорить с тобой на кухне. Я подчеркивал свою готовность рассмотреть любую предложенную тобой теорию. И ты… — Его челюсть напрягается. — Ты решила иначе.

Ты отвергла меня.

Вот что он имеет в виду. Так он себя чувствует. Я отвергла его попытки не романтического, но личного и профессионального сближения, и он обижен.

Конечно, он обижен. Я бы тоже обиделась.

— Я сделала выбор, — говорю я. — Я бы хотела сделать другой, но… — Нет способа выкрутиться, не подставив Айлу, чего я не сделаю. — Это тот выбор, который я сделала. Убедиться, что Финдли — тот самый человек, а затем рассказать вам всё. Мой приоритет был остановить его.

— Потому что ты полицейский.

— Детектив. Полицейский департамент Ванкувера.

Его взгляд становится ещё более холодным, голос тоже.

— Должно быть, тебе это казалось забавным, все мои комментарии о том, какой хороший детектив из тебя выйдет, похвала, будто ты ребёнок, показывающий таланты.

— Нет, я просто думала, что вы очень добры ко мне, и я это ценила.

— Но не настолько, чтобы доверить мне правду.

— Это не связано с доверием, доктор Грей. Я не могла рисковать, рассказывая вам или детективу МакКриди правду, если это не было абсолютно необходимо, потому что я не могла остановить убийцу из сумасшедшего дома.

— Я бы не сделал этого с тобой.

— А что бы вы сделали?

Его челюсть напрягается, как будто ему не нравится ответ, и он отвечает:

— Не знаю.

— Я мучилась, думая, рассказать ли вам. Я планировала сделать это в первую очередь утром. Если я ошиблась, то я ошиблась, и я прошу прощения за это.

Он коротко кивает, и я понимаю, что потеряла здесь многое. Слишком многое.

Сделала бы я другой выбор, если бы могла?

Рассказала бы я Грею на кухне, если бы у меня был второй шанс?

Нет. Это больно — больнее, чем должно, — но я должна была выбрать между потерей доверия Грея и Айлы, и я не променяла бы её доверие на его.

— Надеюсь, ты оставите меня, — говорю я, — по крайней мере, как Катриону-домработницу. Желательно, как вашего помощника, но это зависит от вас. Я застряла здесь, пока не найду способ вернуться домой, и сделаю это, как только смогу понять как.

— Да, уверен, что мы кажемся тебе очень отсталыми и провинциальными, — холодно говорит он.

— Совершенно нет. Но у меня там жизнь.

— Сколько тебе лет?

— Примерно столько же, сколько и вам. Тридцать.

— На год моложе. У тебя, должно быть, есть семья. Муж. Дети.

— Нет и нет, и если это кажется странным, посмотрите в зеркало. У меня есть карьера, и она занимает много времени. Слишком много, возможно. Но у меня всё равно есть жизнь в двадцать первом веке. Родители, бабушка, друзья, работа. Это временно.

— Конечно.

Опять повисает тишина, и я чувствую её тяжесть. Я хочу продолжать извиняться, но знаю, что это не поможет. Ущерб нанесён, и он не будет исправлен за час. Это делает разговор ещё более неловким, когда я прошу остаться в его доме после того, что, по его мнению, является предательством доверия.

Нет, это чувствуется как отвержение. Дункан Грей, уверена, не легко заводит друзей. Он научился защищаться от обид и ран, и, сделав шаг навстречу, чувствует себя отвергнутым. Он осторожно открыл дверь. Я не захлопнула её. Я сделала хуже — проигнорировала её. Ушла, как будто её и не было. Это не то, что произошло, но именно так он чувствует.

— Пока я здесь, я бы хотела помочь, — говорю я. — Если смогу. Как я уже сказала, я готова притворяться домработницей ради крыши над головой и еды на столе. Но если вам действительно нужен помощник…

— И что мне на это сказать, Кат… — Он замолкает. — Как тебя зовут?

— Мэллори. Мэллори Аткинсон.

— Что мне на это сказать, детектив Аткинсон? Что я не позволю тебе помочь мне, когда ты явно можешь это сделать? Когда ты идеально подходишь, чтобы помочь мне продвинуть науку, которой я посвятил свою жизнь? Как это охарактеризует меня?

— П-простите. Я просто имела в виду, что понимаю, что вы чувствуете… — я ищу слово, которое не заставит его ещё больше закрыться, настаивая на том, что он вовсе не чувствует обиду.

— Я солгала. Ввела в заблуждение. Утаила улики от расследования. Я могу защитить свои поступки, но признаю, что сделала всё это, и потому вы, возможно, не захотите работать рядом со мной.

— Да, не захочу, — коротко отвечает он. — Не буду притворяться. Я видел в тебе ребёнка, девушку, которая пытается улучшить себя. И до сих пор вижу её, но теперь это женщина моего возраста, профессиональный офицер закона, и она была такой всё это время, а я чувствую себя… — он вдыхает, словно готовится к признанию, — чувствую себя дураком. Мне следовало остановиться и задуматься, как это моя домработница вдруг научилась читать и писать и проявляет такой талант в моих исследованиях и детективной работе.

— Потому что «Она явно путешественница во времени» не придёт никому в голову, — отвечаю я легко, пытаясь разрядить обстановку, но его выражение не меняется.

— Возможно, нет, но я чувствую себя очень растерянным и мне нужно время, чтобы привыкнуть к… — он смотрит на меня. По-настоящему смотрит, как раньше этим вечером, когда, казалось, видел не Катриону, а меня. На этот раз он резко отступает и качает головой.

— Я привыкну, — говорит он, голос всё ещё ледяной. — Между тем я не могу отказаться от любой помощи, которую ты можешь предложить.

— Я буду осторожна, — говорю я. — Не буду рассказывать вам ничего о судмедэкспертной науке, что могло бы нарушить ход истории.

Он качает головой, расслабляясь немного.

— У тебя интересное представление о науке. На днях ты упомянула отпечатки пальцев. Учёные утверждают, что отпечатки пальцев могут быть идентификаторами. Они изучают этот феномен с тех пор, как я родился. Это не значит, что полиция готова использовать это. Я не могу просто передать то, что ты мне скажешь. Мне нужно доказать это, что займёт годы, и они всё равно не станут использовать это при моей жизни. Однако, это может помочь в расследовании дел Хью.

Когда я не отвечаю, он продолжает:

— Тебе придётся сохранить должность домработницы, чтобы объяснить, почему ты живёшь в доме неженатого мужчины. Это было бы слишком неприлично для моего ассистента, даже с тем что здесь проживает моя сестра. Конечно, мы не будем требовать от тебя выполнения этих обязанностей.

— Вам нужно будет поручить мне кое-какие задания, чтобы поддерживать видимость. Только без чистки ночных горшков, пожалуйста. Наймите кого-нибудь другого для этого, — сказала я, пытаясь разрядить обстановку.

Он кивнул, хоть и несколько сухо.

— Как пожелаешь.

Тиканье часов вдалеке затягивает паузу. Я хочу сказать больше. Намного больше. Но сейчас не время. Еще нет. Когда раздается стук в дверь, мы оба с облегчением вздыхаем.

Грей быстрым шагом выходит из похоронного зала. Я спешу за ним, чтобы увидеть, кто пришел в такой час.

Когда Грей распахивает заднюю дверь, там стоит МакКриди, и на мгновение время возвращается назад, и я снова открываю дверь, чтобы впервые встретить офицера. Я полусознательно жду, что за ним окажется Финдли, и, осознав, что этого больше никогда не случится, чувствую острую боль. Печаль о потере многообещающего молодого офицера смешивается с гневом за то, что он пытался сделать с Катрионой.

— Дункан, — говорит МакКриди. Он выглядывает из-за Грея и кивает. — Катриона. У тебя была насыщенная ночь, не так ли, девочка?

Я что-то невнятно мямлю и киваю.

— Знаю, что время уже позднее, — продолжает МакКриди. — Но мне нужно поговорить с тобой, Дункан. Это касается дела.

Грей отходит, пропуская его внутрь.

Когда МакКриди входит, он смотрит на меня.

— Тебе не нужно задерживаться с нами, девочка. Ты заслужила хороший отдых.

— Нет, — говорит Грей. — Думаю, она захочет присоединиться к обсуждению. Как мой помощник в таких расследованиях.

— Спасибо, сэр, — говорю я.

Мы возвращаемся в гостиную похоронного зала.

— Детектив, хотите чаю? — спрашиваю я.

— Это не обязательно, — говорит Грей до того, как МакКриди успевает ответить. — Если понадобится, мы сами его приготовим. Садись.

В последнем слове чувствуется явный приказ, и я усаживаюсь в кресло.

— В чем проблема, Хью? — спрашивает Грей, прислонившись к стене, скрестив руки.

— Кроме того, что мой констебль убил двух человек и пытался убить Айлу? — Он делает паузу. — И Катриону, конечно.

Грей выпрямляется.

— Прошу прощения. Я не хотел быть резким. Я очень устал и чувствую себя не в своей тарелке.

Взгляд МакКриди скользит между мной и Греем, словно он ощущает источник напряжения.

— Понимаю. Ты также получил удар по голове, что может объяснить довольно запутанное объяснение, которое ты дал, когда пришел ко мне. Я еще не успел полностью проснуться, и все время твердил себе, что твоя история станет более ясной, когда я окончательно проснусь. Однако я позаботился о теле Колина и осмотрел место происшествия, и могу лишь сказать, что твой рассказ становится еще менее понятным. Именно поэтому я здесь.

Я бросаю взгляд на Грея, чей взгляд устремлен в пол-оборота к окну.

— Дункан? — спрашивает МакКриди. — У тебя есть что-то еще, что нужно мне рассказать? Что-то, что лучше объяснит, что случилось этой ночью? Что-то, что также расскажет мне, кто действительно убил Колина, потому что я знаю, что это был не ты. Неужели ты думаешь, что я так плохо разбираюсь в твоих исследованиях, что поверю в твою историю после того, как увидел рану?

— Я убила Колина, — говорю я. — Я понятия не имела, что доктор Грей намеревался взять вину на себя. — Я бросаю на Грея сердитый взгляд, но он не смотрит в мою сторону.

Я продолжаю:

— Я ударила Колина ножом в спину, потому что он наставил пистолет на доктора Грея.

— Это не делает эту историю более понятной.

— Но это правда.

— И снова, это не делает ее более понятной. — Он смотрит на Грея. — Если есть что-то еще, я бы очень хотел это услышать.

Тон МакКриди приятный, его слова — простая просьба. Он не спрашивает, доверяет ли ему Грей. Не напоминает ему об их дружбе. Тем не менее, Грей вздрагивает, как будто МакКриди угрожал уйти и никогда не вернуться.

Грей не тот человек, который легко заводит друзей. Нет, это не так. Он не тот человек, которого другие легко принимают в друзья. Ранее этой ночью он пригласил меня в свой круг, и для него я отвергла это приглашение, посчитав его «недостойным» моего секрета. Собирается ли он теперь сделать то же самое с МакКриди?

Я могу надеяться, что в этот момент Грей поймет, что я действительно молчала из страха, и чтобы защитить его. Что если он сохранит мой секрет от МакКриди, это будет по той же причине. В любом случае, его взгляд стреляет в мою сторону, и я понимаю, что скрывать секрет не вариант. Это его старый и самый надежный друг. Если мы все будем работать вместе, я не могу просить Грея лгать для меня МакКриди.

— Нам нужно кое-что вам рассказать, — говорю я.

МакКриди явно выдыхает, как будто, несмотря на свое поведение, он боялся, что не достоин нашего секрета, и видя эту реакцию, я понимаю, почему Грей чувствовал то же самое. Мы можем хранить секреты, чтобы защитить других, но они всегда будут чувствовать, что мы не доверяли им достаточно, чтобы поделиться.

МакКриди хлопает себя по бедрам.

— Ладно тогда. Я чувствую, что этот вечер станет еще более интересным.

— Можно так сказать, — бормочет Грей.

— Точно, — говорю я. — И хотя вы сказали мне не приносить чай, думаю, я возьму бутылку виски из вашего стола, доктор Грей. У меня есть чувство, что детективу МакКриди это понадобится.

— Какую бутылку виски в моем столе? — говорит Грей, его глаза сужаются. — Ты ведь не убирала мой кабинет, не так ли?

— Упаси бог. Айла и я просто потягивали из вашей бутылки.

МакКриди неожиданно смеется, и я иду за скотчем. Покидая комнату, я выдыхаю, чувствуя, как напряжение уходит с моих плеч.

Я еще не уладила все с Греем. Вовсе нет. Но я это сделаю. Я исправлю все с Греем и найду способ вернуться домой. А пока я нашла здесь свое место, и думаю, что мне оно очень понравится.