Расправляя крылья. Полет нормальный

Глава 8. Конец игры

Все революции начинаются, все заканчиваются. И как сказал кто-то мудрый, планируют их гении, осуществляют романтики, а плоды пожинают авантюристы.

Кто пожмет плоды школьной революции примерно ясно — Бенито Кампос и девочка из трущоб с сумасшедшей хваткой. Возможно, кто-то еще им подобный. Этот новый виток истории начнется сразу же, как со сцены сойдут романтики со мной во главе. Наша роль в этой пьесе отыграна.

Другая революция, иного масштаба, так же свершилась, и разница с первой в ней лишь в том, что авантюристами в ней выступят королева и ее приближенные. Романтики и гении в ней участвующие те же самые. Во главе со мной, гением-романтиком, заварившим эту кашу.

Да, мое время истекло и пора уходить со сцены, «доверив» плоды революций тем, кто лучше справится именно с результатом, а не процессом. Ибо я могу быть гением, могу романтиком, а могу и гением-романтиком… Но гений-романтик-авантюрист — это уже из области запредельного.

Итак, ловушка для дьявола захлопнулась, и что бы он ни сделал, какой бы поступок ни совершил, это будет шаг к его поражению. Оптимальный выход в данной ситуации вообще ничего не делать, пожертвовав Адриано. Да, я изобью его, и он отвернется от отца, и, возможно, со временем перейдет в мой лагерь (я приложу к этому все силы), но его люди останутся агнцами божьими, за пределами школы, а клан Манзони отделается легким испугом. И учитывая, что на той стороне линии связи люди неглупые, я решил исходить из этого сценария.

— Достаточно! — вскинул руку, останавливая Бенито, прекращая этот фарс. — Дальше я сам.

Толстый, отделывавший своего врага без энтузиазма, вздохнул с видимым облегчением и, ни слова не говоря, отошел в сторону, лишь бросив:

— Удачи, Чико… — Последнее слово было сказано без насмешки.

Прежде, чем подойти, я активировал шестую линию.

— Девочки, где там наш гений-конструктор?

— На позиции, — отозвалась Кассандра.

— Где именно?

— В вестибюле. — Это Роза.

— Хорошо. Хуан Карлос, слушай команду. Заходишь во двор и становишься возле створок. Прямо рядом со шлюзом с этой стороны! Как понял?

— Понял отлично. Сейчас войду.

— Что там в вестибюле? Много народу?

— Нет никого, — задумчиво хмыкнул он, видимо, озираясь. — Где все — не знаю, но когда подошел, охрана выгоняла последних «выродков». Куда-то в сектор «E».

Ясно, ну, хоть это сообразили сделать быстро и без пререканий.

— Хорошо. Еще раз, входишь во двор и становишься в паре метров от шлюза. Сумку держишь так, чтобы быстро отдать в случае чего. В руках. Как понял?

— Да понял я, понял! — вспыхнул изобретатель. Я про себя улыбнулся и только после этого подошел к Адриано.

Тот представлял собой жалкое зрелище. Добрый «я» внутри меня оставил бы его как есть, удовлетворившись имеющимся — поверьте, живого места на парне не осталось. Однако умный «я» понимал, что так нельзя. Да, возможно, Умберто Манзони не даст людям приказ на штурм, но попытаться вынудить его действовать все равно нужно. Иначе не поймет королева.

А значит, бить Адриано я не буду. Я его буду… Пытать.

Сеньора Норма, моя наставница силовых дисциплин, имеет на вооружении крайне результативный метод усвоения своими учениками знаний. И при этом невероятно простой. За каждым промахом, за мельчайшей невосприимчивостью к тому, что она говорит и показывает, стоит боль. Каждая ошибка карается, и карается без жалости. Вся система преподавания в корпусе построена на этом, но Норма — недостижимый для остальных тренеров и инструкторов идеал.

Еще она много знает о строении человеческого тела, о том, как и в какое место нужно нажать/ударить/ткнуть, чтобы человеку было ОЧЕНЬ больно. Специально пытки я еще не проходил, этим будет заниматься со мной сеньора Гарсия (перехват от одной из любовниц среди высшего эшелона офицеров), но на уровне боевика я несколькими приемами владею. Причем, что важно, каждый из этих приемов в полной мере испытал на себе — без пощады, вплоть до потери сознания. И потому внутренних тормозов относительно применения их на других людях у меня нет. Кто прошел ад, не считает его чем-то эдаким, что не могут пройти и другие.

…Ну, заодно и оправдание моему доброму «я». Бить Адриано не буду, а картинка для сеньора Умберто получится великолепной. В остальном он не девочка, потерпит (хотя знали бы вы, ЧТО могут вытерпеть девочки!..)

— Прости, Адриано, — с соболезнованием в голосе произнес я. — Я, правда, не испытываю к тебе негатива. Ничего личного, просто мы по разные стороны баррикады.

Рывок. Вывернуть ему руку, потянуть на себя. Присесть, упереть в спину колено — никто не говорил, что я сам должен испытывать неудобства. А теперь болевой прием!..

…Уже ушедший было в нирвану Адриано взревел. Двор, равнодушно взиравший на… Скажем так, не совсем эффектные потуги Бенито сравнятьврага с землей, вновь затих, ловя глазами происходящее. Я же надавил сильнее, вызывая у бывшего противника просто адские муки. А теперь перевернуть. Другая болевая точка. Надавить. Есть!

Вновь ор на весь двор. Я давил и давил, Адриано орал и орал, и чувствовалось, как в его глазах, повернутых к одной из камер, плещется ужас.

— Хуан, они зашевелились! — услышал в ушах голос Катарины. — Будь осторожен!

— Думаешь, начнут? — усмехнулся я, стараясь говорить так, чтобы губы мои почти не двигались — умение читать по губам среди спецуры не является чем-то эдаким. И среди сотрудников СБ мощного клана таковых не может не быть.

— Не знаю. — Голос Лока Идальги был растерянным. — Во всяком случае, Бенито, как бы ни ненавидел Адриано, никогда не сделает ему ничего ужасного. Он не дурак. У тебя же тормоз один — приказ королевы, и кто его знает, что она тебе там наприказывала?!..

М-да, действительно, кто его знает…

«Что, Чико, не рассчитал, гений аналитики? — усмехнулся внутренний голос, мой добрый «я». — И дьявол все-таки загонит себя в ловушку?»

«Не знаю, — парировал «я»-умный. — Но раз такая пляска, попробовать тем более стоит. Мы же ради этого собрались?»

Я продолжил, с новой энергией (откуда только взялась)? И мой боевой настрой отразился на лице.

А вот это не нужно! Только хладнокровие! Только профессионализм! Я — достойный выкормыш ангелочков, способен на всё! Пытаю потому, что НАДО! У всех должно сложиться именно такое впечатление, и отсутствие оного равносильно провалу! Потому, как профессионала ничего не держит, у него лишь один критерий, когда можно остановиться — выполнение приказа.

Адриано вновь взвыл, и от его нечеловеческого крика заложило уши. Парни и девушки возле фонтана начали отворачиваться, втягивать голову в плечи, показывая этим самим себе и друг другу, что, дескать, они не со мной. Почувствовав, что на верном пути, я надавил еще сильнее, сделав лицо каменно бесстрастным — как у истинного палача.

— Сеньор Умберто, вы мне не верите? — громко произнес я на камеру, чуть ослабив хватку. Теперь из расчета именно на чтение по губам. — Вашему сыну хана. Но у вас еще есть время остановить этот беспредел. Я жду.

Рывок. Новый крик боли, в котором уже не слышалось ничего человеческого. Кажется, Адриано что-то пытался говорить, но получалось у него… Никак.

— Потерпи-потерпи, родной! — похлопал я его по голове, ненадолго отпустив — что это за пытки, если без паузы? В паузах самая соль! — Мне ведь не ты нужен. А твой отец. Ты здесь марионетка, Адриано, статист. Уж извини, но иначе никак — такие люди ловятся только на эмоциях. На чувствах к близким. — Естественно, говорил я сквозь зубы. — «Пацанская» честь, честь кабальеро… Ерунда это всё, mio caro. А ты попался. Как последний лопух!..

— Pezzo di merda! — зашевелился мой противник, и я улыбнулся. Знакомое выражение. Бьюсь об заклад, его познания итальянского относятся ровно к той же области, что и мои, почерпнутые у Кассандры, и по той же причине. — Baciami il culo! (2)

Всё, передышка закончена. Разворот и новая болевая точка. Крик. Затем рывок, удар. Снова удар. И новая болевая точка. А теперь целый болевой прием!..

Снова крик. В котором слышны отчаяние, боль, обреченность. Безысходность. И мое довольное улыбающееся лицо истинного профи.

— Хуан, начали! Они начали! — раздался вдруг голос Лока Идальги, когда мой запал почти улетучился, а добрый «я» начал побеждать умного. — Они тебе поверили! Девочки, боевая готовность, действуем по плану!..

Не выдержали? Я не верил своим ушам, а потому решил уточнить, чтоб железно. Перевернул Адриано и со всей силы рванул его руку на себя, выбивая из сустава.

Очередной дикий крик, уже привычный. Больно, да. Но не смертельно — такие штуки мы с Нормой тоже проходили. И я даже обкатывал их как-то в драке в парке, после испытания кровью.

— Восемнадцатый и пятнадцатый взвод, не стрелять! Приказываю не стрелять! Пускай идут внутрь! — продолжала командовать Катарина. Ключевое слово «внутрь». То есть, действительно начался штурм? Не взятие на пушку?

По лбу стекли две капли холодного пота. Получается, так.

— Хуан, они вошли в здание с обеих сторон! — в голосе Катарины послышалось напряжение. Она нервничала, как не нервничала никогда на моей памяти.

— Понял, — отозвался я и застыл в размышлении, ускоряя для верности сознание.

Итак, ловушка захлопнулась. Захлопнулась, несмотря на мои умозаключения о единственном безопасном пути выхода. Почему? Эмоции? Чушь!

Потому, что Умберто Манзони АРИСТОКРАТ, и судьба клана для него не пустой звук? Ведь аристократы этим и отличаются от олигархов-нуворишей, что имеют неписаный кодекс чести, отступиться от которого нельзя даже самому подлому и беспринципному среди них. Ибо они — ХОЗЯЕВА, а не какие-то временные менеджеры своего дела.

Или все же эмоции?

Не знаю. Но думать об этом некогда, и, как сказала легендарная мисс О’Хара: «Об этом подумаю завтра». Как и поставлю себе вопрос — смогу ли я рискнуть всем ради жизни близкого человека, или превращусь со временем в законченного расчетливого прагматика?

— Паула, быстро сюда! Срочно! — произнес я по шестому каналу. Кровь в висках забилась. Стук. Стук. Стук…

— Слушаю? — Рыжеволосая оказалась рядом, приземлившись слету на коленки рядом со мной.

— Придержи его. Вот так, за руку. Рука выбита. Если сможешь — вправь.

— Смогу, — кивнула она и сразу принялась за дело. — А ты куда?

Я поднялся и медленно пошел ко шлюзу.

— Мне надо кое с кем связаться. — Так, а шаг не ускорять. Она должна остаться рядом с Адриано. Чтобы не успела опередить меня до момента, когда действовать будет поздно.

— Сейчас? — округлились ее глаза.

— Именно сейчас! — кивнул я.

— Хуан, они прошли сектор «А» — произнесла Катарина, но подошло бы слово «закричала». — Со стороны парковки то же самое, тамошние ребята в секторе «С»! Начинайте уже!

— Рано, — покачал я головой, отсчитывая шаги. Шаг, еще шаг, еще. Я примерно знал, где напавшие на школу сейчас, и маршрут их следования представлял до минуты. — Кассандра, отступайте на вторую позицию. Повторяю, давайте назад, включаем план «В».

— Поняли! — отрапортовала итальянка, но эта была предельно спокойна.

— Хуан, сеть накрылась, — добавила Катарина. — Они отрубили всю сеть видеонаблюдений школы, кроме камер двора, где вы. Мы их больше не видим.

— Как и они вас, — не мог не усмехнуться я. — Погоди, mia cara, не время. Они должны втянуться. У них не может быть пути назад, понимаешь?

Она вздохнула и произнесла спокойнее.

— Да. Давайте, Хуан! Я в вас верю!

— Паула, ты за старшую! — произнес я, обернувшись, и ткнул пальцем в повешенную на «горячую панель» иконку закрытия гермозатвора вестибюля. И не медля и начал разгон. С места, на максимально возможном ускорении сознания. Ибо остаться во дворе согласно плану должен был я, и надо не дать рыжеволосой успеть реализовать изначальный план.

— Сво-лочь! — раздался сзади ее негодующий вопль. Конечно, она догадалась сразу, что я задумал, но субординация помешать не дала.

А теперь поздно, плиты гермозатворов шлюза вестибюля медленно, но неумолимо ползли вниз. Есть, на ходу вырвал сумку с пятой винтовкой из рук опешившего Хуана Карлоса. Проскочил под медленно опускающейся многотонной плитой первой створки, и, пригнувшись, под второй. Есть, огненный демон не успеет, даже если захочет, да и согласно плану кто-то из нас по любому должен остаться во дворе.

Секрет плана прост до неприличия. Люди Манзони попытаются открыть этот гермозатвор изнутри, и у них получится, так как они будут находиться в вестибюле. Но кроме ручного управления есть еще и управление аварийное, предусмотренное, например, в случае, если при аварии люди спаслись здесь, в школьном дворе, а по самой школе, ее коридорам, гуляет атмосферный воздух. Для этого надо всего лишь заблокировать гермозатвор с нашей стороны — нажать и держать аварийную кнопку. Блокировка не позволит многотонным плитам подняться, какая бы система управления ни была активирована.

Нет, открыть можно все, что угодно. Но боевики Манзони сделать этого не успеют, даже если среди них и будет электронщик достаточной квалификации. Тогда, как стоять и держать кнопку, о наличии которой знает не каждый сотрудник, не говоря о простых учащихся, ума и сил много не надо.

На что надеялись люди Манзони, начав штурм? Да не знают они об этой кнопке! Знают, что такая есть, но понятия не имеют, как работает, ибо в случае реального прорыва будет рулить автоматика. В каждом помещении стоят датчики температуры, давления, газоанализаторы, проходящие поверку каждые два-три года. Случись под куполом пробой, и не сработай какой-то из внешних гермозатворов, система сама рассчитает оптимальную конфигурацию защиты и даже даст людям переместиться в наиболее удобные для пережидания напасти помещения. Я и сам-то разобрался в этой системе только благодаря Восточной красавице, обучающейся по профилю, на инженера безопасности систем жизнеобеспечения. Во всем же остальном действует прерогатива внутреннего над внешним — любую створку можно открыть изнутри, вручную, а сюда, в вестибюль, как раз и направлены стопы наших противников.

Кстати, одновременно с этой створкой я закрыл и все гермозатворы аудиторий, в которых идут занятия. Так что дети в школе в безопасности, как я и обещал королеве.

Я присел на колено, доставая из сумки разобранные части винтовки, когда из под закрывающейся плиты, в последний момент, перекатом появился… Хуан Карлос.

— Какого хрена! — вскочил и начал кричать я, но он посмотрел на меня такими наивными и одновременно серьезными глазами… Что запал сам собой угас.

— Помочь хочу! Вдруг что!.. — промямлил конструктор.

— Вдруг что… — Кажется, во мне вновь появились силы кричать. — Mierda! Почти тезка, ты совсем с орбиты рухнул? Ты соображаешь, что натворил? Тебя могут убить!

— Но вы!.. — Он покраснел и опустил глаза. — И они!..

«Они». Ключевое слово. Как меня достали эти любовные дела! Тут о жизни и смерти думать надо, а не в игрушки играть!

Впрочем, кричать поздно — плиту я не подниму при всем желании, даже если захочу — это дело не одной минуты.

— Они прошли подготовку, — спокойно продолжил я, вновь присев и давая волю рукам, заученными автоматическими движениями собирающим смертоносный агрегат. — Они умеют воевать, мать твою! А ты?.. Теперь еще тебя защищай, отвлекай на это силы!

Я произнес несколько непечатных словечек — моральное воздействие оказать все-таки нужно.

— Запомни, если из-за тебя кого-нибудь из них убьют… Да и если тебя убьют! — воскликнул я. — Они же себя винить будут!

Ответом мне стали телячьи бессмысленные глазки. Счастливый человек, этот изобретатель — даже не представляет, что такое смерть.

Есть, собрал — последняя деталь винтовки встала на место. Я вскочил, махнув рукой в сторону лестниц.

— Побежали, нас ждут. И быстрее, мать твою, герой!

Mierda!

Батальные сцены описываются долго и красочно. Медленно, шаг за шагом воспроизводятся события минут, и даже секунд. Читается это, несмотря на замедленный темп, на одном дыхании — как же, экшен! Драйв! Какой потряс, какой накал страстей!

Но на самом деле изнутри батальные сцены выглядят совершенно иначе. Например, перечитав, во сколько букв уложилось происшествие в школьном дворе, я пришел в ужас — ведь в реальности прошло всего несколько минут, и за это время голову посетили всего-то одна или две мысли. Не бывает так, что во время батальных событий стоишь и рассуждаешь, как лучше поступить сейчас, а как через минуту. Время несется быстрее ветра, и ты либо успеваешь реагировать, либо нет, со всеми вытекающими и из одного, и из другого последствиями.

Я успел. Во всем, что произошло в школе до этого момента, начиная от происшествия в столовой, и даже до него. Но это значит, что меня хорошо подготовили, хорошо развили способность чувствовать, как надо себя вести в стрессовой ситуации. Однако я элементарно мог ошибиться, в любой момент, как ошибся на стройке во время поимки киллера русских. И история пошла бы по иному сценарию…

О чем это я? Да о том, что не хочу описывать в подробностях то, что было после того, как я собрал винтовку. Да, я восстановил картину по записям с камер навигатора вплоть до каждой секунды. Но описывать эти секунды не хочу. Хочу написать не подробно, а так, как чувствовал себя, как воспринимал мир и о чем думал непосредственно в минуты боя.

А думал я тогда лишь об одном — как бы выжить. Ибо при всей подготовке, я — человек из мяса и костей, а скорость иглы превосходит скорость любой, даже самой совершенной реакции. А еще, как бы сохранить жизнь этого решившего погеройствовать идиота. Постоянно сверялся с мини-картой, где там наши девчонки, координировал действия, куда бежать, но делал это неосознанно, на автомате. Это тоже заслуга длительных, выработавшихся в привычку тренировок, а не моего гениального ума.

Итак, мы бежали. Я что-то кричал, отдавал команды, но на уровне подсознания, механически. Команды оказывались здравыми, и через минуту мы встретились с противником.

Потом была пальба. Я стрелял из винтовки, не давая высунуться, противники стреляли из своих. Сколько их было — не знаю, но больше одного. Бой в коридорах это вообще, я вам скажу, что-то! Никаких укрытий! Никакой возможности выждать и прицелиться! Лишь стрельба за угол наугад, с одновременной молитвой не попасть под шальную иглу такого же стреляющего наугад противника. Ведь если попал ты — молодец, живи дальше, ты победил. Он — и ты труп. И никакой математики, голая вероятность.

Ну как же, скажут многие, а система прицеливания самой винтовки, соединенная с координатором ведения боя, визоры которого вокруг головы никуда не испарились? На винтовке же своя камера, и можно комфортно стрелять из-за угла, всё видя и оценивая?..

Да, есть такое дело. Вот только у противника такая же камера на такой же винтовке. И ты рискуешь в перестрелке с ним потерять обе кисти, если будешь беспечным и невнимательным. Или недостаточно быстрым. Нам с девчонками достались «Жала», созданные для совершенно иного боя, тогда как в подобных случаях подошли бы небольшие уютные AEG-шки.

…Мы встретили парней клана Манзони в коридоре C-3. Мне надо было дать девчонкам время передислоцироваться поближе, чтобы их не зажали с двух сторон — ибо если мы упремся спиной в стену, то в клещи между нами и нашими с улицы попадут уже они. Плюс, я дал парням лакомый кусочек — племянника королевы — которого они наверняка получили приказ брать любой ценой.

Но бой длился недолго, пара очередей, и мимо пролетело нечто. И как только оно полетело, мы сразу убежали, и правильно сделали. «Нечто» оказалось дымовой гранатой малой мощности, специально для «коридорной» войны — к которой ребята были готовы, в отличие от нас.

Я пытался закрепиться еще пару раз, но раз за разом в нас летели гранаты и иные штуковины из экипировки «коридорной» войны, и мы откатывались все дальше и дальше. Уже сейчас, проанализировав события, могу сказать, что Хуана Карлоса я не отпускал, так как боялся за его жизнь. Нашпигуют его иглами, и только потом начнут разбираться, кто это. Мы не знали, где противник, с какой стороны нас могут окружить. Школа имени генерала Хуареса большая, с круговыми лабиринтами коридоров, учебных аудиторий, лабораторий, зон рекреации и релаксации. С шестью лестницами — и это только в этом крыле — соединяющими семь этажей, включая четыре подземных. В общем, я отстреливался, что-то кричал девчонкам, отступал… Совершенно не контролируя своим острым аналитическим умом ситуацию, как могло бы показаться, распиши я всё в подробностях.

Потом появились Сестренки. Положение они не спасли, экипировки для противостояния парням Манзони у них так же не было, но стало легче. Перекликаясь и переругиваясь, меняя друг друга, мы начали организованно отступать в сектор D, к четвертой лестнице, по которой начали спуск. Кассандра и Маркиза держали оборону со стороны сектора B, и по моему приказу тоже полезли вниз — так мы немного выиграем время. Подземелье — это все-таки подземелье, на случай атомной войны и обрушения купола, и сквозных дыр по определению иметь не могло. Но нас зажимали с двух сторон, с двух лестниц, и, отступая, сдавая угол за углом, меня посетила очередная идиотская мысль. Ну как идиотская, это сейчас, когда все закончено, она кажется идиотской. В тот момент она представлялась вполне здравой и целесообразной, повторюсь, мгновения летели друг за другом со скоростью межпланетного клипера — только успевай реагировать.

— Кассандра-Ангелку, двигайте к пятой оранжерее! Повторяю, двигайте к пятой оранжерее, подсвечу ее на мини-карте! Это справа и чуть сзади от вас! Да поторопитесь!

— Поняла! — лаконично ответила итальянка, выдавив про между прочим что-то ругательное, кажется, по-албански. Судя по треску винтовки, она была немного занята.

— Пошли! — махнул я Сестренкам. Роза чуть ли не за шкирку схватила опешившего еще с первой минуты боя Хуана Карлоса и потащила, Мия ее прикрывала. Я же, дав несколько очередей за угол не глядя, последовал за ними. С той стороны вновь что-то пытались запустить.

…А теперь вперед, и побыстрее!

Бум!

Свето-шумовая ракета, из подствольника. Не страшно, но и ничего хорошего. Сколько ж их у парней? А сколько самих парней?

А теперь бегом! Со всей скоростью!..

В оранжерею мы прибежали первыми. Мия, раскрыв створки (гермозатвора здесь не было), ворвалась внутрь, готовая изрешетить любого, кого увидит внутри. Я последовал за ней, прикрывая. Розу оставили сдерживать противника в коридоре.

— Встать! Руки вверх! Вверх руки, кому говорю! — разорялась Сестренка, увидев внутри «врага», которого не нашпиговала иглами только благодаря тренированной выдержке.

— Эмма? — Я опустил винтовку. Долорес, сидевшая на парапете фонтана, вскочила, испуганно блымая глазенками. — Ты что здесь делаешь? Ты же во дворе была!

— Я ушла… Я испугалась, Хуан!.. — залепетала она. Судя по лицу, она готова была расплакаться. — Там стреляют, да?

— ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ? — закричал я, выпуская пар. — Я же сказал находиться наверху! В школьном дворе!

— Я не люблю разборки! — завизжала она. Слезы в истерике покатились у нее из глаз. — Я не люблю, когда вокруг дерутся, и дерутся много! Десятки человек! Это… Страшно! Там ведь стреляют, да?

— А здесь ты чего делаешь? — Я начал приходить в себя. Господи, еще и она на наши головы. Да, сбежала. Да, страшно. Но она не знала глубины плана и конечных целей. Выскользнула еще до основной схватки, до появления группировки Адриано. Просто никто этого не заметил — не до нее было. — Почему не пошла на пару?

— Хотела посидеть, подумать… — Ее затрясло.

Мия тем временем вернулась к створкам и прокричала:

— Изобретатель! Входи, бегом!

Хуан Карлос, все еще не пришедший в себя, вошел. Следом за ним ввалились взбудораженные Патрисия и Гюльзар — судя по виду и отдышке, бежали, и им пришлось жарко. Замкнула шествие, держа створки на прицеле, Роза.

— Окапываемся! Быстрее!

— Где? Тут? — Наша комвзвода оглядела помещение, глаза ее вылезли на лоб. — Хуан, ты с ума сошел?

Только тут я понял, что да, сошел.

— Но выход здесь всего один. Отстреляемся!

Она была со мной не согласна, но отступать поздно — мы блокированы. И до подхода своих должны продержаться. Наши ринутся на помощь, как только разделаются с противником на улице, но на это может уйти время, ибо это будет полноценный штурм. Конечно, наши все в доспехах, и оснащены всеми возможными спецсредствами… Но это ШТУРМ, а штурм есть штурм.

Но были в положении и плюсы — глаза при заходе в оранжерею разбегались от буйства красок, в этой мешанине есть где спрятаться. Хотя и защищенная позиция была лишь одна — за парапетом фонтана. Вся остальная территория, несмотря на маскирующий характер, простреливалась насквозь.

— Ты — туда, ты — туда! — начала отдавать приказы Кассандра. — В засаду! Переверните горшки, спрячетесь! Без приказа не стрелять!

Роза и Мия кивнули и рассыпались в разные стороны. И действительно, несколько пальм и каких-то иных экзотических растений были безжалостно перевернуты, и среди поваленной зелени за считанные секунды появились уютные гнезда для засады, незаметные со стороны двери. Угадываемые, но не видные — буйство флоры в нашей пятой оранжерее поражало воображение любого, кто сюда входил впервые. Рядом были перевернуты еще несколько кадок с растениями, чтоб создать хаос и рассеять внимание.

— Вы! Оба! За парапет! — бросила она Эмме и Хуану Карлосу.

— А лучше внутрь, хмыкнул я.

— Почему?

— Безопаснее.

— Но ведь!.. — Кажется Эмма пыталась протестовать, но я подошел и безапелляционно швырнул ее в воду, схватив одной рукой за шкирку, другой подталкивая… В место пониже спины. Она оказалась девочкой нелегкой, но мой рывок был на пределе возможности, и вышел отменно.

— Ты тоже, — улыбнулся я другу.

— Но я!

Что он «он», изобретатель сказать не успел — тычком в спину я отправил его вслед за Эммой. И после выныривания обоих, громко прокричал:

— Сидеть в воде, еле высунувшись! Лишь бы дышать! Прижаться к борту с этой стороны! — указал я сторону створок. — ЭТОЙ! Все понятно?

Оба закивали и упали в искомую сторону, и вовремя— игломет Гюльзар, уже занявшей позицию за бортиком, застрекотал по направлению к створкам.

— Хуан! — успела крикнуть Кассандра, но я понял и без нее.

Противник появился неожиданно. После очереди нашего снайпера за створками послышался вскрик, но зная, что за этим последует, я прыгунул… В бассейн фонтана, следом за нашими штатскими опекаемыми — больше никуда не успевал.

Борт фонтана выполнен из бетонопластика хорошего качества. Никаких горгулий и иной нечисти тут не наблюдалось, это был просто фонтан в «зеленом» экологическом стиле, и это неплохо. Неплохо тем, что ничего, срезанного очередью, на голову не упадет. Толщина же борта такая, что задержит любую иглу.

Против более серьезного оружия она, разумеется, бессильна, но это все-таки школа, вряд ли у противник будет вооружен им. Но у экофонтана был и минус — слишком низкие борта.

Дальше начался ад, который я описал выше, именуемый в народе «батальной сценой». Выход из оранжереи один, напротив нас; противник был на виду, не мог ударить в спину. Но имел спецсредства. И для начала собирался пристреляться, чтоб понять, что ждет его внутри. То и дело из-за створок высовывались игольники и винтовки, отправляющие в нашу сторону смертоносные иглы; мы пытались «срезать» их своими очередями, не давая обзора, одновременно пытаясь не попасть под их очереди.

Кассандра с Маркизой окопались за внешним бортиком сзади меня; я вел огонь прямо из воды, защищенный лишь единственной преградой. Отстреливаться, прижавшись спиной к борту, высунув винтовку вверх, над собой, не получалось — маленькая высота, приходилось то и дело высовываться над бортом, лавируя с места на место. Да, в таких условиях требуется постоянно перемещаться, чтоб противник не пристрелялся. Что я и делал, ползком, постоянно натыкаясь на тела и конечности Эммы и Хуана Карлоса. Их задача была проще, тупо прижаться к борту изнутри и не задохнуться, и они с нею справлялись. Один раз Эмма попыталась высунуться, и я всадил ей в ухо так… В общем, заслужила. Воды нахлебалась, закашлялась, но учитывая, что над нами после этого полетели иглы, думаю, она не в обиде.

Вода… Блаженство для колонизированной планеты. Но это блаженство сковывало мои движения, заливало лицо — я ничего не видел. Очень часто стрелял наугад, согласно одной лишь интуиции. Голограммы системы координации боя так же страдали — вода проходила сквозь них и искажала изображения, я был по сути слеп. Ну, почти. И если бы не крики и комментарии девчонок (связь работала хорошо, вода и шум фонтана кольцевой мембране в ухе не помеха), не знаю, что бы делал.

…Ад, самый настоящий ад. Его дотошное описание так же займет не одну страницу, хотя на самом деле длился бой всего несколько минут. За это время мы успели расстрелять половину боекомплекта, Сестренки умудрились выдать позиции — и шквал огня буквально затопил оранжерею, разносясь во все стороны, кроша в салат всю имеющуюся в наличии зелень. Роза успела убраться за парапет, как и я, прыгнув внутрь, а вот Мия находилась слишком далеко и была вынуждена прятаться в массе поверженной зелени, надеясь, что шальная игла ее не достанет. Роза была ранена — от ее плеча по воде расползалась красное пятно — хотя не смертельно. Жить точно будет! Но вдвоем нам тут было тесно, да и противник по фонтану как-то пристрелялся.

Потом противник, видно, чувствуя превосходство, решился на штурм. В оранжерею полетели дымовые шашки, по всем направлениям, а так же газ, от которого хотелось кашлять и текли слезы. Газ и дым быстро рассеивались — работала локальная система кондиционирования, которой поровну были наши войны и страсти — но несколько мгновений для штурма они дали.

Над нашими головами что-то громыхнуло, яркая вспышка ослепила даже сквозь закрытые веки. Не увидев, скорее почувствовав движение, я прыгнул в сторону, изо всех сил, пытаясь рывком преодолеть сопротивление воды и мокрой обтягивающей одежды, открывая огонь в сторону штурмующих. Это было то самое шестое чувство, которое появляется после длительных тренировок в адских условиях, приближенных к боевым. Условиях, которых не могло быть без противостояния с «сорок четвертыми», без полигонов, без Сьерра-дель-Мьедо. Без двадцать шестого отдела, наконец! Подготовка у ангелов жесткая, жестокая. Зверская. Но именно благодаря зверской подготовке они способны на такое, на что не способен более никто на этой планете (ну, из известных мне подразделений). Ту атаку мы отбили.

В нападающих стрелял не только я. Скорее, я все-таки не попал — помешала эта гребанная вода. Но Кассандра стреляла наугад, вслепую гораздо лучше меня, это в ее генмодифицированной крови, усиленной эффектом активации в момент опасности для жизни после гибели родителей. И она сидела не в воде. Так что первый штурмовик был обречен.

Стреляла так же Мия — я слышал треск с ее стороны. Наугад, вслепую, но и она прошла школу ангелов, и отзывы о ней от руководства я слышал только положительные — не зря же их с сестрой собирались забирать в наказующие. Вновь движение, шевеление. Выстрелы, крики. Ругань. Голоса, мужские и женские. Визг Эммы и крик Хуана Карлоса. И, наконец, все кончилось.

…Дым рассеялся. Передо мной, на дне, высунувшись головами над бортом, сидели Эмма и Хуан Карлос, придерживающие лежащего между ними одного из штурмовиков Манзони. От горла его по воде расползалось кровавое пятно — «двухсотый». Эмма вновь завизжала и пиханула труп, пытаясь отползти в сторону. Тело перевернулось… И стал виден торчащий из его горла метательный нож.

Я обернулся к Розе, так же поднявшей голову над поверхностью, но в отличие от меня, несмотря на рану, взирающую на створки входа сквозь прицел винтовки.

— Все в порядке?

Это Мия. Поднялась во весь рост и направилась к нам.

— Нога! — раздался голос Восточной красавицы сзади. Я обернулся:

— Ранена?

— Куда там! Затекла!

Эта выдра выругалась сквозь зубы на незнакомом языке, убрала винтовку и облокотилась на борт.

— Пройдет, — констатировала Кассандра, так же опустила винтовку и села на борт. — Значит, все целы?

— Я ранена. Легко. В плечо, — отчиталась Роза.

— Жить будешь! — улыбнулась Белоснежка, поднимая забрало. Ее девочки рассеивались по помещению, проверяя в буйстве оттенков нашинкованных растений, нет ли где угрозы? Дым еще не рассеялся окончательно, кашлять и чихать все еще хотелось, но чувство радости от того, что все позади, забивало эти глупые потребности.

— Мар… Марта! — Я прокашлялся, сделал усилие и встал на ноги, не выпуская из рук оружия. Вода ручьем потекла с одежды.

— Чико! Какой ты весь красивый! — ухмыльнулась эта зараза, подошла и сгробастала меня, одной рукой перетащив через борт. Хорошая вещь, скафандр с сервоприводами! Я рядом с нею казался маленьким, хотя в жизни она была на голову ниже.

— Высохну, — отмахнулся я и так же сел на борт. Рядом примостился Хуан Карлос, как и Эмма отползший от трупа подальше, только в мою сторону.

— Твоя работа? — бросил я Розе, которую две девочки Марты, перелезши в фонтан, взвалили на плечи.

Сестренка кивнула.

— Я его не видела. Чувствовала движение.

— Молодец! — равнодушно похвалила Кассандра. На всех нас наваливалось чувство послебоевой апатии, когда адреналин начинает выходить из организма.

Я огляделся. В оранжерее было еще два «двухсотых» и два «трехсотых». Причем оба «трехсотых» находились в сознании и яростно матерились. Судя по голосам, за створками так же были еще люди, в том числе «трехсотые» противника. Несколько раз до нас донеслась фраза: «Департамент безопасности!..»

— Марта, успокоительное есть? — кивнул я Белоснежке на Хуана Карлоса, смотрящего на лежащий перед ним с этой стороны бортика чуть в стороне труп. Равнодушным таким пустым взглядом. А затем на Эмму, усевшуюся позади и мерно всхлипывающую, старающуюся вообще никуда не смотреть. — Или что-то, чем можно реакцию притормозить. Чтоб крыша не поехала. Это дети!

— Разберемся! — улыбнулась мулатка, закрывая забрало.