Распутанный

Глава 20

— …сказал, что ты не в себе из-за лечения, но я немного беспокоюсь. Ты в порядке?

Голос Дэна вытянул Эйдена из длинного, темного туннеля. Оживленного туннеля. Он моргнул, открывая глаза. Через мгновение он сориентировался и понял, что находится в грузовике Дэна, мимо пролетали местные магазинчики, а на улице шла вечеринка.

— Эйден? — подстегнул его Дэн.

— Что? Прости.

— Ты в порядке?

— Да. Конечно. — Он потер свои виски, потом глаза. Как он оказался в грузовике? Последнее, что он помнил, как зашел в кабинет доктора Хеннесси, солнце было неярким, но светило, воздух был прохладным. После этого он… Он нахмурился. Он ничего не помнил. А теперь высоко взошла золотистая луна.

О чем они говорили? Сколько времени прошло?

Он нахмурился еще сильнее. Этого он тоже не помнил.

Дэн говорил о лечении. Доктор Хеннесси дал ему лекарств без его ведома?

— Привет, — прошептал Эйден под нос. — Ребята, вы там?

«На месте».

«Куда деваться».

«Здесь».

Значит, лечения не было. Если бы доктор Хеннесси заставил его принять лекарства, души не смогли бы общаться с ним. Он хотел спросить их, помнят ли они, что случилось, но не мог, пока Дэн рядом.

— Мы только сейчас вышли из его кабинета?

— Да. Ты был не в себе, так что я ждал сколько мог, прежде чем забрать тебя, на случай, если тебе понадобится медицинская помощь. — В голосе Дэна сквозило сочувствие. Очевидно, он решил, что у Эйдена регрессия. — У нас ужин с новым учителем, и мы уже слегка опаздываем, так что я, в конце концов, забрал тебя и свалил оттуда.

Все это не имело смысла. Внезапно он вспомнил, как сидел в кресле, полный страха и решимости. А потом… ничего.

— Если не захочешь пойти завтра в школу, — произнес Дэн, — я пойму.

— Нет. Все будет хорошо. — Он надеялся. Ему еще на ведьм охотиться. — Доктор Хеннесси говорил еще что-нибудь?

— Только то, что ему жаль, что у тебя такая негативная реакция на терапию. Ну, и то, что ты не принимал свое лекарство, как положено. Это правда?

Эйден ненавидел врать Дэну, а ему приходилось делать это слишком уж часто. И он решил, что не будет делать этого сейчас.

— Да. Это правда.

— Почему? Ты не хочешь, чтобы тебе стало лучше?

Удивительно, но в этом вопросе не прозвучало гнева.

— Я не сумасшедший. Мне не станет лучше.

Дэн насупился. В свои тридцать лет у него были волосы песочного цвета и карие глаза, и эти глаза чаще всего смотрели на Эйдена с добротой и пониманием. И тут-то гнев, которого ждал Эйден, овладел им.

— Ты продолжаешь говорить сам с собой. Конечно, с тобой не все в порядке. Тебе придется постараться, если ты хочешь, чтобы я помог тебе избавиться от лекарств.

Дэн и помог? В глубине души, где копились когда-либо полученные им незаживающие предательства и неприятие, Эйден просто не мог поверить, что такое возможно. И все же довольно скоро они узнают правду.

— Хочешь знать, почему? Отлично. Таблетки туманят мой разум, заставляют чувствовать себя уставшим. Когда я принимаю их, я не могу нормально думать или думать вообще. С ними я тупею, а мне есть чем заняться и без коктейля из плохих решений и плохих слов. И да, меня дразнят. В первую очередь, недоразвитым.

Несколько секунд прошли в тишине, казавшиеся вечностью.

— Что ж, тогда ладно. Мы скажем доктору, чтобы применил на тебе что-нибудь другое.

Вот так запросто? Это… это… просто невероятно. Он решил поднажать еще чуть-чуть.

— Мне не нравится доктор Хеннесси, Дэн. У меня мурашки от него, и я хотел бы, чтобы ты не говорил с ним обо мне. Вообще.

Дэн бросил на него осторожный взгляд.

— Мурашки от него? Почему?

— Не знаю. Мне просто не нравится, как он смотрит на меня.

Дэна охватила спокойная неподвижность хищника.

— Он трогал тебя, Эйден? Непристойным образом?

— Нет, — ответил он, и Дэн расслабился. А потом добавил: — Вроде, — поскольку вспомнил, как Хеннесси устроился на краешке кресла и держал тот диктофон. — О, не знаю. Я просто не чувствую… себя с ним не в безопасности.

— Что ж, мне это ничуть не нравится, и я не буду этого терпеть. Я поговорю с социальным работником о другом докторе, но буду честным. Это маленький городок, и мы исчерпали все варианты. На самом деле я помню список с прошлого раза, и в нем было только одно имя. Доктор Моррис Грей.

Папа Мэри Энн. Желудок Эйдена сжался, как раз когда он осознал, что Дэн в самом деле хочет помочь ему. Давным-давно доктор Грей был его доктором. Они оба помнили это и то, как доктор Грей вышвырнул его из кабинета, потому что Эйден признался, что путешествует во времени. Точно так же, как говорила мама Мэри Энн. Он думал, что Эйден украл его дневник, прочитал историю его жены, и взорвался.

Доктор Грей до сих пор так думал, потому что не хотел принять правду, что его жена не была сумасшедшей, что он зря пытался вылечить ее. Что она умерла, потому что никто не слышал ее и не помог ей. И поэтому Эйден не нашел общий язык с доктором Греем.

— Нет, — сказал Эйден, покачав головой.

— Неважно. Доктор Грей уже отказал нам, потому что у него и так слишком много пациентов.

Да, точно.

— Может, мы найдем кого-нибудь в городе.

— Это примерно тридцать минут езды в одну сторону, и нам просто не хватит на это времени, но я обещаю подумать. Что-то нужно делать. Я не хочу, чтобы тебе было неприятно. Ладно?

— Ладно. — Это было больше, чем Эйден надеялся, просто воплощение мечты. Взрослый, ответственный за него, только что доказавший, что… заботится о нем. Как такой дерьмовый день стал таким прекрасным?

Когда они добрались до ранчо, Эйден выскочил из грузовика.

— Хочу умыться перед едой, — сказал он, Дэн согласился, и парень направился в свою комнату.

Общага была пуста, парни уже были в главном доме. Эйден заперся в ванной, счастливый из-за Дэна, из-за неожиданной поддержки, из-за того, что никогда больше не увидит доктора Хеннесси снова.

Он покрутил краники перед раковиной, и теплая вода полилась по рукам.

— Ребята? — прошептал он душам. Друг за другом они отозвались. — Вы помните, что произошло в том кабинете?

«Нет», — ответил Калеб. — «Я сейчас как черная дыра, и это серьезно портит мое обаяние».

«Кого заботит обаяние? Я с трудом вспоминаю вообще этот день», — сказал Джулиан.

«Как будто память выскребли», — ответил Элайджа, — «и мне это не нравится».

Так что с ними стало, пока он был в голове Хеннесси? Подождите. Он был в голове Хеннесси?

Как только сформировался вопрос, на его собственную память, казалось, сбрызнули «Виндексом»[2] и насухо вытерли. Он хмуро посмотрел на свое бледное отражение в зеркале, пытаясь пережить последние пять минут. Ничего. Последний час. Все равно ничего. Капли воды брызгали на его руки, но внезапно он не смог вспомнить, как пришел в ванную и тем более, как включил кран.

Он еще больше нахмурился.

— Что мы здесь делаем?

«Умываемся», — сказал Калеб с невысказанным «прикинь». — «У нас встреча с новым учителем».

— А, да. — Он покачал головой, прогоняя чувство тревоги. — Давайте покончим с этим.

***

И снова Такер обнаружил себя свернувшимся калачиком в подземном склепе с пылью в носу, заключенным в тиски темноты, холодный сырой воздух поглаживал его костлявыми пальцами. На этот раз он дрожал. Не потому, что был слаб — физически, сейчас он был сильнее, чем в последнее время — но потому, что чувствовал угрозу, разливающуюся в воздухе. Густую, как кровь. Резкую, как горящая резина.

Что его ждет? Ничего хорошего, это точно. И почему? Он делал все, что ему говорили. Он преследовал Эйдена. Он продолжал наблюдать. Да, он ослушался несколько раз, последовав за Мэри Энн, чтобы убедиться, что она добралась туда, куда хотела, без проблем, но он всегда возвращался к Эйдену. Всегда.

— Я недоволен тобой, парень.

Ровный голос донесся всего в нескольких футах от него, и хотя он не видел говорившего, он потряс его куда сильнее, чем если бы Влад кричал.

— Я… мне жаль. Я пытаюсь. Пожалуйста, не наказывайте меня. — Он не мог заставить себя встать и бежать, неважно как сильно этого хотел. Боже, как же он этого хотел. Но он также хотел и угодить этому мужчине, этому свергнутому королю, эта потребность была частью его, такой же как его сердце или легкие, и прямо сейчас Влад хотел, чтобы он оставался на месте.

— Наказать тебя? Возможно. Ты плохо стараешься.

— Вы тоже ничего не делаете, — пробормотал он, прежде чем смог остановить себя. Тогда он съежился, ожидая яростного удара в ответ.

— Я исцеляюсь, глупец. Моим людям нельзя видеть меня таким.

— Конечно, конечно.

— У меня есть вопросы, и ты мне ответишь. Как человек — Эйден — возглавил моих людей? Почему они следуют за ним? Почему он до сих пор жив? — Каждый последующий вопрос рубил сильнее, чем предыдущий.

— Я не… У меня нет… — Но ответ у него был. Из всего, чему Такер был свидетелем, только один ответ имел смысл.

— Говори!

Влад прокричал это слово, и Такер понял, что ошибался. Не было ничего хуже, чем слышать, как этот вампир осуждающе кричит. Глубокие, клубящиеся волны его ярости были лижущими, пирующими языками пламени. Такер сглотнул. Одна часть его хотела сбежать, точно так же другая хотела не дать словам вырваться.

Эта его часть уступала чувству самосохранения.

— Ему покровительствуют волки.

— Волки. — Последовала тишина. Тяжелая, густая тишина, сводящая живот и бросающая в пот. Но, наконец, к счастью, Влад заговорил снова. — Продолжай наблюдать за ним. Мне предстоит многое учесть.

Не приказ убить, но все же Такер испытал отвратительную волну страха. Этот решающий приказ последует. В этом он не сомневался.

***

Ужин — отстой.

О, еда была хороша — Мэг Ривз была отличным поваром — и Эйдену нравилось тушенное мясо с картошкой. И эта комната, «формальная» столовая, была странно притягательной. Только здесь Эйден мог почувствовать себя частью семьи. Что-то было в этом длинном квадратном столе, который Дэн сделал своими руками, обоях с вишнями и тачками, что являлось полной неожиданностью, и шкафу, набитом любимым фарфором Мэг. Вот как должен выглядеть дом.

Но новый «учитель»… его передернуло. Или, возможно, бросило в дрожь. Слово «сексуальная» не отражало ее сути, а вот «фея» — вполне. Томас был прав. Его семья пришла искать его. Новым учителем была не кто иная, как Мисс Брендал, его сестра.

Эйден сразу понял, насколько опасной была ситуация, но он не смог просто уйти. Это выглядело бы слишком подозрительно. Вот он и сел. И ел. И притворился таким же нормальным, как и все.

Все парни находились рядом с ним. Шеннон и Райдер, сидевшие друг напротив друга и смотревшие каждый в свою сторону, были слишком молчаливы. Сет откинулся назад, одна рука заведена за спинку стула, его взгляд сигнализировал «иди сюда». ЭрДжей, Терри и Брайан сидели с раскрытыми ртами и выглядели потерянными. Дэн сидел во главе стола, а красивая Мэг у подножия. Казалось, они тоже находились под чарами феи, ловя каждое ее слово, будто она была спасителем мира.

Даже души слушали ее, поэтично воспевая лицо и тело. Как ни печально, он хотел присоединиться к ним.

Мисс Брендал сидела напротив Эйдена… и да, она была прекрасна. И возможно, была самым физически совершенным существом, которое он когда-либо видел. У нее были большие сияющие карие глаза, которые каким-то образом казались ему знакомыми, в отличие от длинных волнистых светлых волос. Он не задумывался. Ее кожа была настолько золотистой и сияющей, что могла бы затмить солнце. А еще она пахла жасмином и жимолостью.

Больше всего ему нравились жасмин и жимолость. И ему нравилась Брендал.

Его руки сжались в кулаки. Он должен был перестать думать в таком духе, но не знал как. Даже зная, кто она, с каждой секундой он все больше тянулся к ней… и возникало желание защищать ее… черт, даже склонить голову к ее ногам, лишь бы быть к ней ближе. Ласкать ее, целовать… поклоняться ей. А это было опасно, не говоря уже о том, что сбивало с толку. Как для Виктории, так и для него самого. Эта женщина, эта чудесная фея была его врагом. Она захочет убить его, как только узнает, что случилось с Томасом.

Факт, на который Томас неоднократно с радостью указывал. Его призрак стоял за ней, отчаянно пытаясь обратить на себя ее внимание, и кричал во все свои призрачные легкие, пинал стол, стулья, тянул мисс Брендал за волосы, и когда это не сработало, начал угрожать Эйдену.

— Сестра отомстит за меня. Это я обещаю.

И Виктория позади этой очаровательной сцены. Она недавно пришла на ранчо, чтобы дождаться окончания ужина в спальне Эйдена и поговорить с ним, он не знал о чем. Но потом она заметила Брендал, и должно быть, началась игра, даже несмотря на то, что… а может быть, именно по этой причине феи ненавидели вампиров и предпочитали убивать их без предупреждения, а Эйден имел сомнительную честь быть королем вампиров. Сейчас Виктория ходила туда-сюда снаружи, прямо перед окном напротив Эйдена. Он единственный, кто мог видеть ее, настолько хорошо она смешалась с тенями в ночи, но это не мешало ему чувствовать себя обреченным.

— Я надеюсь, все готовы к десерту, — произнесла Мэг, вставая. Она была миниатюрной женщиной с тонкими чертами лица и волосами, которые словно не могли решить, чего они хотели — быть каштановыми или русыми.

— Я всегда готов к твоим десертам, — откликнулся Дэн с теплой улыбкой. Они любили друг друга, и сердце Эйдена сжималось всякий раз, когда он видел их вместе.

— Буду через минуту, — улыбнувшись в ответ, Мег скрылась на кухне.

— Эйден, ты постоянно смотришь мне за спину. — Даже голос Брендал был прекрасен и нежен, как песня. — Почему? — Она обернулась посмотреть, и Виктория быстро вышла из зоны видимости.

Близко, слишком близко. Он заставил себя посмотреть на стол. Он был уверен, что теперь все уставились на него, и чертовски надеялся не покраснеть. Он залился румянцем. Отлично. Лучше пусть смотрят на него, чем в окно. Он и не подозревал, что был, как на ладони.

— Смотреть вам за спину — преступление?

Пауза. Его резкость ошарашила ее?

— Мне больше нравится, когда мои студенты смотрят прямо мне в глаза.

Да… разве?

— Я не ваш студент.

— Ты можешь им стать, — сказала она, подавшись вперед и потянувшись к его руке.

Он резко отдернул ее, положив на колени, пока она не успела дотронуться до него.

— Мне нравится в старшей школе Кроссроудз.

— Ты ходишь туда чуть больше месяца?

— Да.

— Значит, ты никогда не проводил время с мистером Томасом?

Томас встал на колени рядом с ней.

— Я здесь. Посмотри на меня. Пожалуйста, посмотри на меня. — В его голосе звучали слезы, и Эйдену пришлось прочистить горло, чтобы избавиться от растущего в нем комка.

— Эйден, — позвал Дэн. — Ответь мисс Брендал, пожалуйста.

Он просто молча тут сидел? А что она спросила? Ах да.

— Верно. — Он молился, чтобы чувство вины не высветилось на нем неоновой надписью. — Я не проводил много времени с мистером Томасом. — Мне всего-то понадобилось полчаса, чтобы убить его.

«По необходимости», — сказал ему Элайджа, и он моргнул. Обычно души не слышали его мысли. Или Элайджа просто угадал их? Нет, понял он мгновением спустя. Его выдала тема разговора.

«Вот, и мы документально засвидетельствованные засранцы», — сказал Калеб. — «Клянусь, Господь мог создать мир за шесть дней, но мы могли бы сделать это за пять!»

«Это не повод для шуток», — отрезал Джулиан.

«А кто шутит?»

Эйден ненавидел, когда они спорили, но это было намного лучше, чем стишки.

Мэг вернулась с огромной тарелкой, доверху наполненной пирожными. Она предложила Дэну и Брендал на выбор, а потом поставила угощение на середину стола для мальчиков. Все набросились на них, как голодные собаки на мясную кость.

— Теперь, когда мы все расслабились, я бы хотела задать несколько личных вопросов, — сказала Брендал. Она положила пирожное себе на тарелку. — Я хочу приложить все усилия к тому, чтобы мое обучение удовлетворяло ваши потребности. Поэтому я хотела бы знать, что каждый думал о мистере Томасе.

— У нас не было времени узнать его, — сказал Сет.

Брендал была непоколебима.

— Тогда расскажите мне, как вы думаете, что с ним могло случиться.

— Если он пропал, разве вы не расскажете об этом полиции? — спросил Райдер.

Мгновение прошло в тишине, и все же в эти секунды всякое сопротивление, которое испытывали парни, растворилось. До тех пор, пока не была съедена последняя крошка пирожного, они — и даже Дэн с Мэг — размышляли о внезапном исчезновении мужчины. Упомянули похищение инопланетянами, потребность начать все сначала, убийство (Эйден старался не скорчиться) и даже автокатастрофу.

— Скажи ей, что я здесь, Эйден, — сказал Томас без враждебности, впервые за все время с тех пор, как Брендал вошла в комнату. Их глаза встретились. — Пожалуйста.

Он почти сдался. Эта мольба… Я не могу, понял он после обдумывания.

— Ты мне должен. — В голос Томаса вернулась злость.

Эйден покачал головой.

Томас продолжал упорствовать.

— Она могла бы спасти меня.

Чтобы ты убил мою девушку? Нет. Не сейчас. Возможно, после того, как с ведьмами все решится, и только если Томас пообещает отказаться от своей жажды мести королевской семье. А до тех пор никаких сделок. Так что он отвел глаза, по-тихому закончив разговор. Томас снова начал вопить, рычать, топать кругом, и чувство вины снова захлестнуло сердце Эйдена.

— Эйден? — позвал Дэн, привлекая его внимание. — Значит, ты согласен с предложением мисс Брендал?

— Ее предложением? — Он мог только вообразить, чего она хотела. Его голову на серебряной тарелочке? Его сердце в ее любимой коробочке для безделушек? Так как она всех очаровала, Эйден сомневался, что хоть один из них будет раздумывать, угодить ли ей.

Он нашел взглядом лица парней. Они смотрели на него с завистью, за исключением Шеннона и Райдера. Раньше им стоило таких огромных трудов не смотреть друг на друга, но теперь они сцепились в, своего рода, разъяренной борьбе по пристальному вниманию. У обоих суженные глаза, у обоих недовольно сжатые губы.

Его взгляд метнулся к окну, но Виктории там больше не было.

— Конечно, — наконец, сказал он, пот бисером выступил на его лбу. — Я… согласен.

— Хорошо. — Дэн встал на ноги, выдвигая под собой стул. Все, кроме Эйдена, последовали его примеру. Парни в последний раз окинули Брендал беглым взглядом, Сет даже поиграл бровями ей, после чего переместились из главного дома обратно в свои ночлежки. Дэн подошел к Мэг и обнял ее за плечи. Они подождали, выжидающе глядя на Эйдена.

А что ему оставалось делать?

— Что ж, идем? — спросила его Брендал своим мелодичным голосом.

— Э, конечно. — Может быть, ему стоило отказаться от ее «предложения».

Она обошла стол и двинулась в сторону входной двери. Эйден потоптался на месте несколько секунд, всматриваясь в окно. Виктория внезапно снова появилась и прижала руку к стеклу. Если он не ошибался, с ней стояла какая-то женщина.

Еще одно свидание? Возможно.

Потрясающе.

— Тебе нужна куртка, — сказал Дэн, подтолкнув его.

Он остался стоять.

— Не пропаду. — Он подошел к Брендал, придерживающей для него дверь. Понимание того, что она могла бы напасть на него, помогло притупить его неестественное очарование ею.

Томас тихо последовал за ним в ночь, впрочем, призрак исчез из виду, когда Эйден сошел с крыльца. По каким-то причинам он был видим и осознавал себя только в пределах ранчо и общаги, но не снаружи.

Холодный, влажный воздух овеял Эйдена, покусывая кожу. Надо было все-таки взять куртку. Луна была частично спрятана за облаками, и не было видно ни одной звезды. Насекомые жутко притихли.

— Начнем нашу экскурсию с дальних пастбищ, — произнесла она.

Ах, экскурсия. Это он мог.

— Не уверен, зачем вам нужно видеть скотный двор, лошадей и коров так поздно вечером, но идемте. — Если не считать того, конечно, что она просто хотела остаться с Эйденом наедине. — Я покажу дорогу. — Он тихо взмолился, чтобы Виктория не последовала за ними.

«Ставлю десять баксов на то, что эта женщина попытается завалить нас. И не в лучшем смысле слова!» — произнес Калеб.

«У тебя нет десяти баксов», — напомнил ему Джулиан.

«Эйден заплатит».

— Если бы осмотр ранчо был моей целью, — сказала Брендал, когда они двинулись вперед, — я бы выбрала кого-нибудь другого.

— Я уже догадался. — Виктория рассказывала ему, что феи властолюбивы. Они любили людей — до тех пор, пока эти люди не проявляли признаки собственной силы. Эйден проявлял свою. Она почувствовала ее или узнала, кем он был и что сделал?

Нет. Скорее всего, она чувствовала его притяжение прямо сейчас. Без Мэри Энн поблизости они все это чувствовали, все существа потустороннего мира. Кто-то называл его маяком в ночи, а кто-то цепью, которую тянули невзирая ни на что. И поскольку он вселялся в тело Томаса, Эйден теперь знал, какими холодными феи были внутри. Смертельно холодными. И все же, когда Томас боролся с Райли, он втянул в себя восхитительную теплоту. Они из-за этого жаждали власти? Равнялась ли сила теплоте?

— Ты догадался, и все равно идешь со мной.

— Я не трус. — Они с Брендал дошли до дальнего конца пастбищ, где роща и проволочный забор отделяли животных от прилегающих полей. У Эйдена не возникало никаких проблем с ночным зрением, поскольку теперь Брендал светилась. Какого черта? Должно быть, она проглотила солнце.

— Ты знаешь, кто я, Эйден? — спросила она, в тоне ее голоса не было ни намека на эмоции. Она обошла его кругом, ее струящееся белое платье — нечто подобное девчонки, вероятно, носят на пляже, чтобы прикрыть свои купальники — развевалось вокруг ее лодыжек. — Ты не заметил мое излучение.

Соврать или не стоит? Почему бы не сказать правду? — было следующей мыслью. По крайней мере, в этом. Ему было известно лучше, чем многим, как тяжело говорить правду в отличие от лжи, когда они тесно переплетались.

— Знаю, — сказал он и оперся на забор, будто был расслаблен, и в этом разговоре ничего такого не было. Беззаботное пренебрежение в отличие от страха собьет ее с толку.

Была ли Виктория поблизости? Он не видел ее.

Брендал удовлетворительно кивнула.

— Хорошо. Пропустим формальности. В последнем докладе моего брата говорилось, что мы здесь из-за тебя. Что ты был тем, кто призвал нас. И вот мы здесь. Зачем? Зачем мы тебе здесь?

«Осторожно». Предупреждение от всех душ.

— Я не хотел, не хочу, — ответил он. — Это произошло случайно, то, что я вас призвал.

Она изогнула идеальную линию бровей.

— Тем не менее, ты точно так же призвал многих других. Наших врагов. Врагов всего человеческого вида.

— Да. — Впрочем, он не был согласен с тем, что вампиры были врагами человеческому роду. Они питались людьми, да, но и люди питались животными. В чем разница? Но он не называл себя животным. Это просто жизненный цикл.

— Ты надеешься начать войну? Мы веками не собирались вместе, а в прошлый раз, когда собрались, наша численность — численность всех видов — значительно сократилась.

— Клянусь вам, я не хочу, чтобы вспыхнула война. Особенно здесь. Но я не больше вашего могу что-либо поделать с тем, кем являюсь и что могу делать.

Она склонила голову на бок и внимательно на него посмотрела. Этот твердый пристальный взгляд и ее безэмоциональный голос, понял он, были знакомы ему. И напоминали… доктора Хеннесси. Его глаза расширились, когда в голове возникла отвратительная мысль. Доктор тоже был феей?

— Что именно ты можешь делать? — спросила Брендал.

Он пожал притворно небрежно плечами.

— Я притягиваю существ, как вы уже сказали. Только не ручкой с бумагой.

— И это все?

— Да.

— Тогда ты должен умереть, — сказала она просто. — Только мертвым ты перестанешь притягивать к себе других.

Он не отодвинулся от забора, не попытался убежать. Во-первых, он не знал ее способностей. Во-вторых, он не хотел дать ей понять, что она напугала его. В уме он проигрывал свою смерть от ножевого ранения снова и снова.

— Ты не убьешь меня, — сказал он с большей бравадой, чем чувствовал. Или уверенностью.

— Нет, я — нет, — ответила она, удивив его. — Пока. Где мой брат, Эйден? И не лги мне. Я живу больше веков, чем ты в состоянии осмыслить. И знаю, когда мои люди лгут.

Ее люди?

«Ой-ей», — произнес Калеб. — «Это опасная территория».

«Действуй осторожно», — предупредил Элайджа. — «Твои следующие слова очень важны».

Потому что могут стать последними? Да, он уже догадался. Брендал могла чего доброго телепортировать его в город и заколоть, осуществив видение Элайджи о последних минутах жизни Эйдена. Или смерти.

«Она довольно милая, правда?» — продолжил Калеб.

«Предпочитаю девушек с темными волосами», — ответил Джулиан.

Не сейчас, парни, хотел он закричать. Ему нужно сконцентрироваться, чтобы контролировать свои эмоции.

— Эйден? — подтолкнула Брендал. — Мой брат не уехал бы, не связавшись сперва со своими людьми и не связавшись со мной. И все же он это сделал. Это значит, что с ним что-то случилось. Поэтому я спрошу снова. Где он?

Он хотел сказать ей. Правда крутилась на кончике его языка, угрожая вырваться. Все, что было нужно сделать — это открыть рот. Она узнает, и ему станет лучше. Чувство вины покинет его.

Его лоб наморщился в замешательстве. Это были его мысли? На каком-то уровне, казалось, что да. Это чувство вины… Но на другом уровне они казались инородными. Они были мягче, почти как музыка фейского голоса, как песня в его голове.

— Скажи мне, — произнесла она мягко. Ее глаза, такие глубокие, карие, гипнотизировали, вращаясь, а затем чудно, разные цвета начали мерцать. В этих глазах можно потеряться.

Они очень сильно были похожи на глаза Виктории, только темнее.

Виктория.

Эйден стряхнул с себя какое-то заклинание, которое наложила фея, и понял, что оторвался от забора, приблизился к ней, и теперь его руки лежали на плечах Брендал, он погрузился пальцами в ее волосы.

Вот черт, нет. Он собирался поцеловать ее?

Насупившись, он опустил руки и отступил назад. Брендал нахмурилась.

— Послушай, я не знаю, где твой брат. Он был здесь, а потом исчез.

— Ты лжешь, — ответила она, и снова в ее голосе не прозвучало ни одной эмоции.

Каким-то образом, она стала еще опаснее.

— Эйден, — внезапно позвал его мужской голос. Дэн. — Пора садиться за уроки. Мисс Брендал, я знаю, вы понимаете, как важна учеба. Спасибо, что пришли поговорить с нами, увидимся утром.

Несомненно, говорила Виктория, чтобы отослать фею прочь.

Брендал пристально посмотрела на Эйдена несколько секунд, выражение ее лица было таким же пустым, как и голос, а затем кивнула.

— Мы еще поговорим, Эйден. Это я обещаю.

***

Эйден собирал сумку, пока Виктория и Стефани, вампирша, которая была рядом с ней в окне, убеждали парней, а также Дэна и Мэг, что он был здесь, спал, и они видели его утром и попрощались с ним перед школой.

На самом же деле он собирался провести остаток ночи в вампирском особняке.

Когда сестры вернулись к нему, он был готов и стоял на улице у общаги с сумкой в руках, души счастливо болтали о последнем повороте событий.

— Никогда не думала, что настанет день, когда Виктория нарушит правила, — сказала Стефани со смехом. — Повод отпраздновать. Серьезно.

— Какое правило? — спросил Эйден, протягивая свободную руку.

Виктория соединила их пальцы. Как всегда, ее кожа была теплой, клеймо и вспышка тепла прошла прямо через него.

— Предполагалось, что меня не будет рядом, пока ты встречаешься с другими, поэтому тебе придется остаться в моей спальне, тихонько.

Стефани снова рассмеялась.

— Вот поэтому я так удивилась, когда она привела меня сюда, как запасной вариант, на случай, если фея разозлится. Но лучше я, чем Лорен, да? Она бы сначала напала, а потом задавала вопросы. — Пауза. — Я больше не нужна, верно, я просто быстренько уйду. Заметано? Я голодна и слышала, что в городе вечеринка.

— Заметано, — ответила Виктория, человеческое слово звучало странно, когда произносилось ее торжественным, официальным тоном.

— Увидимся! — Стефани исчезла.

Эйден посмотрел на Викторию.

— Разве вампиры, которые живут в особняке, не учуют мою кровь и не почувствуют притяжения? — Он ни в коем случае не хотел создавать ей проблемы.

— Там есть другие люди, так что твой запах смешается с их. Что же касается притяжения, я не знаю. Райли и Мэри Энн тоже там, так что, возможно, она заглушит его.

Даже несмотря на то, что Райли нейтрализует глушащий эффект Мэри Энн?

— Стоит попытаться, — произнес он. Он дважды был в особняке, но ни разу не был в комнате Виктории и позарез хотел увидеть ее. А если у нее возникнут проблемы, что ж, он был королем, и он просто…

Подождите. Он был королем. Именно об этом он только что думал. Без оговорок и сомнений.

Но он все равно был настроен сделать все правильно и выбрать другого правителя. Верно?

— Готов? — спросила Виктория, отпуская его руку, чтобы обнять за талию.

Он сбился с мысли. Боже, с ней было так хорошо.

— Готов.

Она облизнула губы, взгляд упал на бьющуюся жилку у него на шее.

— Сначала… поцелуй? Я же для этого пришла сюда. До этого, я имею в виду. Чтобы поцеловать тебя.

«Возможно, это лучший день в моей жизни», — объявил Калеб.

— С удовольствием. — Эйден перестал слушать Калеба и прижался губами к губам Виктории; она откинула голову и тут же открылась ему, и его язык скользнул в ее рот, пробуя на вкус, исследуя. Из-за жара и электричества между ними он почувствовал себя так, словно засунул палец в розетку, и каждая клеточка его тела зажглась жизнью.

— Еще, — прошептала она.

Напряжение между ними усилилось. Она была такой мягкой. И все время тихонько урчала, подгоняя его. Кровь вскипела в его жилах, заставляя его пылать, сжигая органы в пепел и давая ему новую жизнь.

Жизнь, в которой он мог летать, размышлял он, и терять опору под ногами. Руки Виктории скользили в его волосах, царапая кожу головы ногтями, и ему это нравилось, он хотел большего.

— Я хочу укусить тебя, — сказала она, слова прозвучали нетрезво и невнятно.

— Да. — Он не сомневался. Ему нравилось, когда она кусала его. Он был уверен, что его можно было счесть рабом крови, но ему было все равно. Он любил эту девушку, и стал бы для нее кем угодно.

— Мне не стоит этого делать.

— Пожалуйста.

Она проложила дорожку из коротких поцелуев вдоль его щеки, челюсти, затем шеи, легонько касаясь кожи языком. Да, именно об этом он мечтал еще до того, как встретил ее. Просто быть с ней, давать и брать, как сейчас. Целовать ее снова и снова — бесконечно.

— Уверен?

— Да, прошу тебя.

Ее острые зубы уверенно погрузились в его вену. Боли не было. Ее рот, язык, зубы — что-то вырабатывало наркотик, химическое вещество, которое притупило чувствительность кожи еще до того, как прошло по телу, лаская его изнутри. Да, да.

Его глаза приоткрылись, и он понял, что больше уже не на улице. Его окружали четыре стены, окрашенные в белый. Все в комнате было белым. Огромная кровать с балдахином, задрапированная белым мехом. На туалетном столике стояла ваза с белыми цветами, от которой воздух наполнялся ароматом. Комода с зеркалом не было, но был компьютер и игровая приставка, впрочем, выглядело так, будто ими никогда не пользовались. Слишком много пыли.

— Так здорово, — прошептала она. — Так… — Она отпрянула от него, часто дыша. — Опасно.

Капелька крови скатилась по шее, он почувствовал теплое скользящее движение, но не вытер ее.

— Мне нравится, — напомнил он ей, казалось, он тоже пьян.

Она вытерла рот тыльной стороной руки.

— Мне слишком это нравится. В следующий раз ты должен мне отказать.

— Я никогда не скажу тебе «нет». — Пока он говорил, его охватила вялость. Потеря крови вкупе с бессонными ночами, напряжением, переживаниями, сражениями и этим наркотическим поцелуем внезапно сделали свое дело, и его коленки подогнулись.

Виктория бросилась к нему, обхватила его руками и поддержала, а затем помогла дойти до кровати. Когда он упал на матрас, его глаза уже закрылись.

— Спи, — произнесла она. — Я позабочусь о тебе.

Он верил ей, и поэтому подчинился. Он заснул.