Рассказы и завязи

Огненная леди

Хозяин новой, рубленой из гладких сосновых бревен, бани был очень доволен: бригада нанятых им плотников-шабашников подвела сегодня стены под стропила.

Могли бы и раньше это сделать, да приехал хозяин недавно принимать работу, и с бригадиром Стасом Брагиным забрались они на самую верхотуру, откуда хорошо были видны ряды новеньких разноэтажных коттеджей, высоких и разномастных заборов, цветников, огородов и бань, разбросанных по пологому берегу протекающей тут речушки.

Хозяин долго и молча оглядывал открывшийся перед ним вид и вдруг дернул бригадира за рукав его рабочей куртки.

— Послушай, Станислав Николаевич, — произнес он, показывая рукой на соседскую баню и будто делая какое-то открытие. — А ведь у соседа моего банька-то повыше будет. Или мне так показалось?

Станислав тоже глянул на покрытую уже листовым железом соседскую баню.

— Да, — ответил он чуть погодя. — На два венца.

— Ну, я и говорю… Так ты мою-то еще на три рядка подними, — хлопнул по плечу бригадира хозяин. — Можно?

— Можно-то можно. Только это уже дороже будет, Игорь Олегович.

— Об этом не беспокойся. Не обижу. Отдельно каждого премирую.

Сказал и сделал. Прикатив сегодня на своей иномарке с темными стеклами, Игорь Олегович даже и на баню подниматься не стал, а, поговорив с бригадиром и выдав ему на каждого по конверту с деньгами, отбыл в город.

— Ну что, орлы! — сказал бригадир стоявшей перед ним троице плотников, раздав деньги. — Отдыхаем до понедельника.

— Давно пора, — обрадовался ровесник бригадира Толя Забродин.

— Я уже забыл, как это и делается, — согласно вторил ему Виктор Басов.

— С чего начнем? — с готовностью глянул на бригадира самый молодой из плотников Генка Щукин. — В смысле отдыха. И когда?

— А прямо сейчас и начнем. Так что кладите деньги на книжку, на мою записную, по соточке для начала, — сказал Станислав и бросил на самодельный обеденный стол свой блокнот в синих корочках. — Потом ты, Гена, идешь в поселковую лавку… Вместе с Витей. А мы с Тохой будем вас тут ждать. Ведь сегодня еще и не обедали.

— Да и последний венец обмыть надо. По закону, по обычаю, — поддержал бригадира Тоха.

— Мы разве против, — сказал Виктор, собирая деньги. — Законы соблюдать надо, я человек законопослушный.

…Ходили гонцы недолго, благо магазин был рядом. И бригадир их похвалил, но Генка, однако, был недоволен.

— Могли бы и быстрее, — сказал он, доставая из сумки бутылку «Забористой» и пакеты с закуской.

— А что случилось?

— Да в очереди впереди нас баба стояла. Долго выбирала того да этого. Потом долго искала в сумке кошелек, а потом стала еще и в нем копаться. Так и хотелось её из магазина выкинуть.

— Бесполезно… Тогда надо каждую вторую выбрасывать. Да и чего с бабами спорить — пусть живут, как хотят, — философски заметил бригадир.

— Это точно, — подтвердил Тоха, расстилая на столешнице старые газетные листы. — Мы лучше за их здоровье сейчас выпьем.

Когда скорая трапеза была готова, бригадир первым поднял свой пластмассовый стаканчик.

— Ну, братцы, за окончание очередного сруба и укладку последнего венца.

— Да чтобы стоял долго, — добавил Толик.

Все согласно кивнули и выпили. Потом пили за будущие стропила, за бригадира и новую работу, которую скоро ему предстоит для них искать.

— Слушай, Стас, — вдруг сказал бригадиру Тоха Забродин и ткнул пальцем в газету на столешнице. — А ведь тут про тебя анекдот напечатан.

— Чего еще придумал?

— А вот послушай… Кричит на стройке одна баба другой: «Нинка, слышала — нашего-то бригадира триппером наградили!». А та ей отвечает: «Ну и дураки! Зачем дают — ведь все равно пропьет!»

— А почему это про меня? Меня ничем таким и другим прочим никогда не награждали… Хотя у нас Нинка-крановщица работала. Веселая такая баба была. Помнишь, как она однажды пришла на работу и говорит: «Ой, меня вчера под мостом изнасиловали, завтра опять пойду».

— Да ты чего, Стас? Это же анекдот.

— Так ведь и я про то же. А наша жизнь — что?

— Это правда, — вмешался в разговор Виктор. — Жизнь и есть первый анекдот… Вот однажды с моим знакомым пенсионером случай был… Да… Так вот, попал он в больницу с желудком и пошел я его, значит, навестить. Прихожу, а мне говорят, что Володю ночью увезли в дурдом. А что, спрашиваю, случилось? И мне рассказывают… Снится Володе ночью сон и чудится ему, что его, Володю Кабакова, вызывают срочно в Кремль, к самому президенту…

— К нынешнему?

— Нет… К тому, первому. Президенту алкашей всея Руси.

— Ну, а дальше-то?

— А дальше было так… Зашел Володя будто бы в какую-то светлую комнату, президент его встретил, в кресло усадил и говорит: «Уважаемый товарищ Кабаков. Я пригласил тебя как старого и верного члена нашего демократического движения». — «Так точно, — отвечает Володя. — Уже много лет я верой и правдой служу этому великому делу». — «Готов ли ты еще послужить на благо народа?» — «Готов, товарищ президент, — отвечает Володя. — А в чем дело-то состоит?» — «А в том, — говорит президент, — что наша страна находится сейчас в очень трудном положении. У нас очень много проблем… Демократию-то нам установили, а что с ней делать — не сказали… Люди побежали за границу, сотни тысяч людей. Женщины стали меньше рожать, число разводов превысило число браков. Смертность народа превышает рождаемость и численность населения стремительно падает. Такого бардака у нас никогда не было. На карту, говорит, поставлено само существование нашего государства. Отечество в опасности. Надо поднимать рождаемость, и в связи с этим мы тут, в Кремле, посоветовались, и я решил… Короче говоря, назначаю тебя, товарищ Кабаков, главным осеменителем нашей демократической страны». Володя с кресла вскочил, руки по швам сделал: «Спасибо, говорит, за доверие. Только почему меня-то выбрали?» — «А потому, что из всех честных членов движения остался один ты, товарищ Кабаков. Остальные Западу продались. На тебя только и надежда. А то придет еще какой-нибудь Раздолбайс со своим рубильником, да и повернет его не туда. И будут у нас рождаться дети-недоумки. А этого мы допустить не можем. Повторяю: надежда только на тебя». — «Доверие постараюсь оправдать, — сказал Володя. — Когда прикажете начинать?» — «Приступай немедленно, товарищ Кабаков. Это будет твоим вкладом в нашу демократию».

Володя думал недолго. Снял штаны и в соседней женской палате полез на первую попавшуюся кровать. Поднялся крик. Володю связали и милицию вызвали. А те ребята, как только с ним заговорили, то сразу поняли, что это не их клиент и увезли его в психушку. Такой вот анекдот из самой жизни.

— Да, — смеясь, изрек Тоха Забродин. — Бывают в жизни шутки, сказал индюк, слезая с утки.

Он взял со стола газетный лист с рекламой и предложил:

— А что, мужики, не сходить ли и нам на ледоход?

— Это еще куда? — Не понял бригадир.

— А вот тут адресов много, телефонов, то есть. Любой выбирай и бери девочку на свой вкус. Хоть Анжелику, хоть Клеопатру, или Веронику в сауне. Можно залезть даже на «Седьмое небо», а вот: «Жена на час» или «Огненная леди» на «Острове любви». Даже «Снегурочка» есть.

— Дай-ка я гляну, — заинтересовался бригадир.

Газетная страница была сплошь усеяна фотографиями девушек по вызову с номерами их телефонов и с именами-псевдонимами.

— О, да тут одни молодые леди.

— Все эти леди с приставкой буквы «бэ», — сказал Витя Басов.

— Ты, конечно, прав, Витя, но согласись, что они настоящие красотки. А?

— Не нами сказано: «Сквозь призму водки — все красотки».

— Ну, ты это уж очень грубо, Витя. Нельзя так о девушках, да к тому же о тех, с кем желание есть познакомиться поближе… А вот тебе, Гена, какие девочки больше нравятся? Толстые или тонкие?

— Такие… Полненькие.

— Почему?

— Так подержаться есть за что.

— Ну вот, еще один извращенец… Эх, была — не была. Я выбираю… Грацию… Хотя нет — Клеопатру. Ух ты, глаза разбегаются. А ты, Тоха?

— Моя — Огненная леди.

— Решено! — хлопнул в ладоши бригадир.

— Да вы чо, мужики! Серьезно, что ли? — удивился Виктор.

— Серьезней не бывает, — бригадир вновь стал разглядывать газету. — Не все ведь черный хлеб жевать — и пирога охота. А тут, посмотри, сколько пирожков, сдобных булочек да пышек. Ешь — не хочу.

— Я и так не хочу.

— Дело добровольное… А ты, Гена, чего молчишь?

— Ага, разбежались, — отозвался Гена. — Одному эту, другому — ту. Во-первых, все эти снимки взяты из иностранных журналов. Девчонки в жизни совсем другие, обыкновенные. Во-вторых, где вы их принимать собираетесь? Здесь, или к ним поедете?

— Откуда я знаю, как это делается, — искренне ответствовал Стас. — А ты что, уже знаком с этим делом?

— После армии работал в одной конторе… И мы однажды так же вот с мужиками вызвали девочек стриптиз танцевать.

— Танцевали?

— Танцевали, конечно. На столе.

— А что потом было?

— Что было потом — не помню. Я проснулся под столом.

— Да, дело это новое в области услуг. А все новое привлекательно. Как же нам начинать? Подскажи, Гена.

— Один ты можешь звонить по любому телефону и договориться сам. Если же мы берем четверых, то надо звонить вот сюда, в досуговый центр, — ткнул пальцем в газету Генка. — Тебе ответят, и ты сделаешь заказ. И привезут тебе девочек, куда укажешь.

— Так ко мне на квартиру. У меня жена в отпуске аж в другой области. И стол для стриптиза есть.

— У меня жена тоже в деревне, — сказал Тоха Забродин. — Завтра сам туда поеду.

— И сколько же все это удовольствие стоить будет? — снова спросил бригадир Генку.

— Рублей по триста с носа за час.

— А что в этих объявлениях обозначает «плюс 20 минут»?

— А поговорить, — вставил Тоха.

— Откуда я знаю, — сказал Генка. — Будешь звонить и спросишь.

— Лады, — довольно потирая руки, заключил бригадир. — Тогда, братцы, деньги на книжку! Как всегда, на мою. Ты тоже, Витя, давай. Уж грешить, так все вместе. Или тебе денег жалко?

— Денег мне не жалко… Да и посмотрю, что у вас получится.

— Чего ты, Витя, так агрессивно настроен? Это ведь нам с Тохой надо будет потом каяться. Ты же разведен, а Генка вообще холостой.

— Я почти холостой. Живу с одной гражданским браком.

— Каким гражданским браком?

— Ну, не расписаны мы с ней, — уточнил Генка.

— А я расписан со своей в загсе. Тоха тоже. Это мы и живем гражданским браком. Или каким?

— Не знаю, так говорят.

— Да придумали все, — вновь заворчал Виктор, — ради оправдания греха. Есть два вида брака. Церковный, когда в церкви венчаются, и гражданский, когда в загсе расписываются. Все остальное называется сожительством или брак языческий, скотский, как у обезьян или дикарей первобытных.

— Фу, как ты опять грубо, Витя, — засмеялся Стас. — Нет, брат, тебе определенно надо женщину, чтобы помягчел. И чем скорее, тем лучше.

— А чего тогда сидим, языки чешем, — подал голос Толик Забродин. — Потопали, что ли, на дело.

— Потопали, — согласился бригадир. — Значит, делаем так… Сейчас на автобусе доезжаем до вокзала. Там пешком идем до моего дома. Оттуда звоним в досуговый центр. Лады?

— В лавку бы надо зайти, — напомнил Генка.

— Это само собой, — успокоил его бригадир. — Там все рядом есть…

…Дорогу от коттеджей до автобусного кольца на окраине города одолели быстро. Только было нестерпимо жарко от горящего на синем небе солнца, а на городском асфальте стало еще горячее. Солнце, хоть и клонилось к закату, но еще калило и землю, и воздух.

— Стас, — взмолился Толик, — невмоготу… Давай зайдем в пивнуху. Вон там, в подвале. Охолонимся пивком.

Видно было, что все подумали о том же и, молча согласившись с Толиком, побрели к бару.

Там особой прохлады не было, но холодное пиво с вяленой чехонью всех оживило.

— Я предлагаю сделать опрокидончик, — сказал бригадир после первой кружки. — Всего один, по соточке.

Возражений не последовало и из бара на жаркую улицу все вышли в добром настрое, в котором пребывали до самого вокзала.

— Ну так что, братья, — заговорил Стас, когда все вышли из автобуса на привокзальной площади. — Моя сберкасса похудела ровно на триста рэ. Стало быть, одну леди мы уже пропили… Чью? Может, твою, Витя? Ты не возражаешь? Извини, и не обижайся.

— Не больно и хотелось, — ответил Виктор. — Только я вот что посоветую.

— Давай… Имеешь право совещательного голоса.

— Идите-ка вы лучше к памятнику трактору на проспекте Труда.

— Это еще зачем? — не понял бригадир.

— Там такие же леди с буквой бэ каждый день толкутся. Их еще «трактористками» зовут. Берите и идите, куда хотите. Дешевле и проще, чем на дом вызывать.

— Спасибо, Витя, за дельный совет. Может быть, и воспользуемся. Но ведь у этих «трактористок» на лбу ничего не написано. Что, подойти и спросить? Так и по роже можно получить.

— Ничего и никого не надо спрашивать. К вам сами подойдут, спросят: мужчины девушек не желаете? Вот и все.

— Кроме слов благодарности ничего тебе, Витя, сказать не могу. Пошли, братцы! — позвал Стас Генку с Толиком и первым зашагал на другую сторону площади, откуда начинался проспект Труда…

У колесного трактора, стоявшего на высоком постаменте — памятника далеким дням коллективизации сельской жизни, народу было немного. Лишь на одной из скамеек сидели и тихо разговаривали две старушки. Да на другой, от них в стороне, весело щебетали трое совсем молоденьких девиц. Можно было и не обращать на них внимания, но все трое курили сигареты и пили пиво из бутылок.

— Может, к ним подойти? — спросил Стас ребят, когда они сели рядом с ним на скамейку. — Как раз три.

— Тебе же сказано — сами подойдут, — ответил Толик.

— Что-то не подходят… А ведь пьют и курят.

— Эка невидаль. Да сейчас даже первоклассника этим не удивишь. Это мы в детстве на курящую женщину смотреть бегали, как на чудо.

— Курилку целовать все равно, что пепельницу, — почему-то вставил свое слово в разговор Генка. — Да, если они не те, то и отоварить бутылкой в лоб могут.

— Так-то оно так, — согласился с друзьями бригадир, но все же встал и прошелся вдоль скамьи с девчонками.

Но те даже и внимания на него не обратили, а вскоре и совсем ушли, оставив на лавочке пустые бутылки.

— Тихо тут почему-то и никаких трактористок нет, — разочарованно произнес Стас.

— А я, кажется, догадываюсь, почему их нет, — вымолвил Генка.

— Ну и говори.

— Дураки мы… Ведь их, девок-то, называют еще ночными бабочками. Значит, выходят они на работу в ночь поздним вечером. Так что сейчас мы их не дождемся.

— Гена, у тебя не голова, а Совет федерации.

— А что дальше? — спросил друзей Толик.

— Пойдем еще раз по пиву ударим, — предложил Генка. — Время-то и скоротаем.

— Хоть куда. Мне все равно, — согласно кивнул Тоха.

— А пошли-ка мы в баню, — решительно сказал Стас. — Бар там хороший, я бывал…

…Бар при старой городской бане был действительно хорош. Совсем не то, что банный буфет в прежние, хотя и не очень далекие времена, когда и бутылка пива была редкостью. Теперь же тут всегда лилось свежее бочковое пиво, подавались разные напитки на любой вкус и такие же разные закуски.

А посему, после долгого сиденья, мужики вышли из бани опять в благостном расположении духа.

— Хорошо, — произнес бригадир, поглаживая грудь.

— Ага, — подтвердил Генка. — При хорошей закуси да безвозмездно, пить можно до бесконечности.

— Почему безвозмездно? Мы на свои кровные пили-ели. И оставили в баре еще триста рэ. И, кажется, что это мы твою бабочку пропили, ночную. Ты уж, Гена, извини.

— А я чо? Я не против. Все равно никаких девок нет. Поеду домой. А вы?

— Деньги будут — девки будут. Мы с Тохой еще подождем.

— Ну, тогда счастливо, мужики, — сказал Генка и пошел к автобусной остановке.

На улице уже было по-вечернему прохладно, но светло, и у «Трактора» народу все еще не наблюдалось, кроме все тех же, сидевших на лавочке старушек, да лазающих по памятнику ребятишек.

— Ну что, так и стоять будем? — подал голос Толик.

— Да нет, пойдем ко мне. Подождем еще, а потемнее станет и сходим сюда. Не может быть, чтобы их вообще не было. В случае чего по телефону вызовем: те работают круглосуточно.

Дом Стаса находился совсем недалеко от бани, в глубине квартала, и они скоро уже заходили в его трехкомнатную квартиру, выходящую всеми окнами в тихий городской дворик.

— Иди, освежись, — предложил Стас и пригласил друга в ванную.

Толик ополоснул лицо и подставил голову под упругую и прохладную водяную струю.

— Здорово-то как! — восхищенно сказал он, выходя из ванной и устраиваясь на диване перед телевизором. — Слушай, Стас, а, может, и не надо никуда ходить? Вечер уже.

— Ну и что, — утираясь полотенцем, ответил Стас. — Я все равно пойду. А ты сиди, включи телевизор и отдыхай. Я по пути в лавку зайду.

И, взяв пакет под продукты, Стас хлопнул дверью.

Обратно он пришел быстрее, чем ожидал Толик.

— А где леди? — спросил он друга и выключил громко говорящий «ящик».

— Ты знаешь, Толик, опять у трактора никого нет. Или всех уже разобрали, или у них сегодня выходная ночь. Подумал я, подумал, да и взял вот эту.

Стас достал из пакета и поставил на стол бутылку водки, на которой, к удивлению Толика, красовалась яркая цветная этикетка. Точно такая же, как в газетной рекламе, и с таким же названием — «Огненная леди».

— Верится с трудом, — только и сказал Тоха.

— Вот я и подумал… Мы сейчас эту леди вдвоем как-нибудь уговорим. А потом и по телефону девок вызовем. В любой момент. Вся ночь впереди. Лады!

— Лады, лады… Делай, как хочешь. Мне все равно, — ответил Тоха и вновь включил телевизор.

— Тогда я пойду, для нас и нашей леди приготовлю что-нибудь закусить… А ты отдыхай пока, — сказал Стас и пошел на кухню.

…Вернувшись в комнату с тарелками и вилками в руках, он увидел, что Толик тихо спал в уголке дивана, чуть склонив голову на левое плечо. На самом краешке стола, как раз напротив него стояла высокая и тонкая бутылка, с этикетки которой смотрела на Толика и белозубо улыбалась «Огненная леди».