Рассказы о календаре

Небесные обитатели

АБАВНУЮ сказку сложили полинезийцы.[1] Раньше Солнце, как праздный бродяга, слонялось по небу куда вздумает, пока не приручил его мудрый Мауи.

Чудесными подвигами прославился знаменитый герой-полубог: он изобрел дротик для охотников и рыболовные крючки, похитил у подземного бога огонь, сотворил первое домашнее животное — собаку Иравари.

Солнце тогда мчалось по небу так быстро, что люди не успевали сготовить пищу. Мауи задумал поймать быстролетное светило, смастерил хитроумную петлю из человеческих волос и накинул ее на Солнце ранним утром у восточных ворот дня.

Великое светило едва успело вынырнуть из глубины ночи и собиралось уже начать неугомонный свой бег по небесному своду, но не тут-то было: петля прочно держала Солнце на привязи, и ему некуда было деваться. Наконец-то попался беспечный небесный гуляка, и Мауи заставил его двигаться медленнее, удлинив таким способом день.

Полинезийцы в этом мифе славят человека — победителя природы, но не очень уважительно относятся к Солнцу. А большинство древних народов почитало его как одно из главных или даже самое важное божество.

Когда наступал праздник Солнца, в полумраке египетских храмов вдруг загорались ослепительным блеском драгоценные камни на алтаре. Дивились чуду простодушно-доверчивые египтяне: не знали они, что солнечные лучи сквозь потайное отверстие в крыше храма озаряют алтарь.

Всесильной казалась власть бога Солнца — творца света и жизни, верховного владыки всего мира. И теперь еще алтари православных церквей обращены к восходу Солнца: с востока свет!

В Древней Руси поклонялись властителю неба Сварогу и сыну его Дажьбогу — светлому духу Солнца, защитнику правды-истины и врагу кривды-лжи. Наши предки считали себя его внуками, и в Киеве, матери городов русских, на самом почетном месте языческого святилища возвышался идол Дажьбога.

Китайцы в древности боготворили небо, отца их Поднебесной страны, как издревле называли они свою родину: днем и ночью озирает небо Землю-мать своими глазами — Солнцем и Луной. Японцы до сих пор называют свою родину Страной Восходящего Солнца.

Для чехов Солнце — это золотоволосый Дед-Всевед: все ведомо ему с высоты, и нигде не укрыться от его всевидящего глаза. У литовской богини неба, юной и прекрасной девы Каралуни, голова увенчана солнцем, а плащ, усеянный звездами, застегнут на правом плече лунным серпом.

Многие народы поклонялись Луне. Ее мягкий, вкрадчивый свет, побеждающий мрак ночи, рождал веру в какие-то чудесные силы Луны — божества, равного Солнцу. Ничто не ускользнет от блистательной царь-звезды и небесного уха, как называли монголы Луну: ей доступны все тайные шорохи ночи.

Загадочной богиней ночи почитали Луну и древние племена Южной и Центральной Америки — инки, ацтеки, майя, беспощадно истребленные европейскими колонизаторами в XVI–XVII веках.

Свою страну Перу инки считали центром мира и столицу назвали Куско, что значит «пуп земли». Солнце у них было самым важным богом — родоначальником царской династии и жрецов. Божественному светилу (то есть его служителям) принадлежали несметные сокровища, обильные стада, плодороднейшие поля.

Самый величественный храм Солнца, «Золотое место», украшал город Куско. На западной стене святилища, против огромных его ворот, сверкал золотой диск с человеческим лицом; лучи восходящего Солнца, отражаясь от божественного образа, освещали весь храм. Здесь же мягким светом сияло серебряное изображение Луны — сестры и супруги Солнца.

Когда испанские завоеватели грабили Куско, один из солдат сломал на куски и утащил золотого бога. Вечером он проиграл его в кости своему удачливому приятелю, а тот припрятал, чтобы продать, вернувшись в Европу. Неведомо куда исчезла и серебряная богиня инков.

Алмазной россыпью искрится звездный шатер над Землей. В древности многие народы почитали и звезды как души умерших предков.

Иной раз небесполезны и боги: небесные обитатели служили календарем.

Сколько угодно календарей…

Каких только сказок не сочиняли о Солнце-женихе и Земле-невесте! Весной, в новом цветочном наряде, празднует Земля свою свадьбу с Солнцем, и веселыми песнями встречали народы расцвет природы.

Осенью все ближе к горизонту проходит путь Солнца, словно удаляется оно от Земли, и горько оплакивает небо дождями их расставание. А что, если навсегда скроется великое светило и не будет больше ни зеленой травы и пестрых цветов, ни золотистых колосьев!..

Видно, разгневалось светлое божество — надо умилостивить его жертвами и молитвами. Вот упросили, умолили его — «остановилось» Солнце, не опускается ниже. Может быть, еще вернется! И когда сбывалась эта надежда, радостным торжеством отмечали «поворот» Солнца с зимы на весну. По старинке и теперь празднуют веселой рождественской елкой «возвращение» Солнца.

Но где та граница, что отделяет зиму от весны? Когда начинается лето и когда — осень? Правда, весной Солнце встает не в том месте, где осенью, и все выше поднимается к полудню, но разве уследишь, как день за днем постепенно изменяется путь Солнца? И легко ли запомнить, когда и где восходит оно!

Очень трудно считать время по Солнцу, гораздо проще — по Луне. Изменчив облик ее: то едва заметен бледный серп, то серебрится полумесяц, то блестит светлый диск, то снова виден только узенький серп, да и он исчезает — может быть, навсегда?

Нет, вскоре вновь оживает Луна, будто одарена бессмертием. Люди умирают, а великое ночное светило только временно отлучается: через два-три дня оно воскресает и, будто омоложенное, сызнова начинает свою жизнь.

«Пусть и моя жизнь обновится, как обновляешься ты», — молились новорожденной Луне многие африканцы, падая на колени и радостно хлопая в ладоши. «Когда Луна прячется, месяц прошел», — говорили они, но не считали, сколько дней в этом месяце.

Скоро вы убедитесь, как сложен лунный календарь. Легче узнавать время по звездам: некоторые из них, что ярко сияют в зимние месяцы, скрываются летом. Созвездие Орион, например, ежегодно не видно на юге два месяца — в это время оно восходит после Солнца. Когда Орион впервые появлялся перед утренней зарей, жители тропических стран знали: пора приступить к севу.

В Древнем Китае близость весны предвещал Небесный ковш (Большая Медведица): ручка его при заходе Солнца «смотрела» на восток. Когда она в это же время суток была обращена к югу, значит, недалеко лето, к осени ручка ковша направлена на запад, а когда она повернулась на север — готовься к зиме. У древних греков было свое сигнальное созвездие. Вот что писал об этом знаменитый поэт Гесиод:

Может быть, вы читали книгу «Путешествие на Кон-Тики» норвежского исследователя Тура Хейердала? Он напомнил, что у жителей Древнего Перу, как и у полинезийцев, год начинался в тот день, когда впервые восходит созвездие Плеяд.

Много таких небесных примет было у одних народов, а другие считали начало года с той поры, когда разливаются реки, когда начинают цвести деревья или созревают плоды, когда наступают дожди.

Жители островов Самоа заметили, что ежегодно в одно и то же время густыми косяками идет рыба — с этого важного события у них и начинался новый год. На островах Индийского океана был свой «ветреный» календарь: в первом полугодии, с мая, начинаются юго-западные муссоны, а с ноября эти ветры дуют с северо-востока.

Есть и у нас примета: прилетели грачи, — значит, скоро весна. По перелетам птиц, появлению зайцев или других животных, по чередованию и направлению ветров — мало ли по каким признакам можно судить о смене сезонов — времен года.

И сезонов этих в одних странах четыре, в других — три или шесть, а в Китае, например, насчитывали даже двадцать четыре сезона каждый год.

Как у каждого народа свой язык, так был и свой календарь, непонятный и непригодный в других местах. Одни племена считали время от снега до снега, другие — от жатвы до жатвы. Но в прошлом году снег выпал раньше, в этом — позже, а там, где теплее, снега и вовсе нет. Жатву в одних местах начинают раньше, в других позже. И вообще одно дело — время года, а другое — погода.

Календарей придумывали сколько угодно, но все они были только сезонными и районными: можно узнать, что весна или зима уже началась в этом районе, но нельзя предвидеть их заблаговременно, а ведь для этого прежде всего и нужен был календарь.

Не лучше ли — по суткам?

Великую державу создал персидский царь Дарий, но случались и у него неудачи.

В 513 году до нашей эры он задумал завоевать южноукраинские степи, где тогда жили скифы. Чтобы переправиться через Дунай, пришлось десятки судов поставить вплотную. По этому мосту Дарий со своей конницей и пехотой перебрался на другой берег.

Отправляясь в неизведанный путь, царь передал оставшимся на Дунае военачальникам ремень с шестьюдесятью узлами и приказал: каждый день развязывайте по одному узлу, а если развяжете последний и я к тому времени не вернусь, плывите обратно на родину. Видимо, царь не доверял математическим познаниям своих военачальников и помог им считать, не считая.

Пришел Дарий в скифскую землю и не мог нарадоваться: нигде не встречал он врагов — верно, струсили скифы и в страхе бежали. Но у скифов был свой план: заманить противника в глубь страны, лишив его воды и продовольствия.

Когда разгадал Дарий эту хитрость и решил уйти восвояси, тут-то со всех сторон и стали нападать на него скифские отряды. Солоно пришлось царю и его войску, еле удалось им унести ноги и поспеть к мосту раньше, чем был развязан последний узелок на ремне.

Не Дарий впервые придумал такой «календарь»: индейцы и полинезийцы тоже завязывали узелки на шнурках, а у вогулов, остяков, тунгусов[2] и других сибирских народностей узелковые календари дожили до Октябрьской социалистической революции.

Завел себе совсем простой календарь и Робинзон Крузо, когда был выброшен после кораблекрушения на необитаемый остров. Чтобы не сбиться со счета, он прибил к столбу доску с надписью:

На столбе он ежедневно делал зарубки: после шести коротких седьмая была вдвое длиннее и обозначала воскресенье, а самая большая указывала первое число каждого месяца.

Автор книги о приключениях Робинзона, английский писатель Даниэль Дефо, не изобрел нового календаря.

Около ста лет назад у нас, в Сибири и на Европейском Севере, еще были в ходу самодельные календари из дерева, обычно шестигранные бруски длиной около полуметра. На ребре каждой из шести граней нарезали зубцы по числу дней для двух очередных месяцев. Глубокая выемка поперек всего бруска делила каждую грань пополам — на отдельные месяцы. Условные метки указывали праздничные дни. С таким календарем не запутаешься.

Сибирские мастера-умельцы создавали нарядные календари, украшенные резными фигурами святых. Такие святцы, как семейная реликвия, переходили по наследству от одного поколения к другому. Кто отправлялся в дальнее путешествие, заказывал календарь-посох с головою зверя или какого-нибудь чудища.

Коми-зыряне чуть ли не с XIV века пользовались деревянным календарем длиною в ладонь. И все же на нем умещались, кроме 365 насечек, еще особые метки — указатели праздников, сроков уплаты налога, начала охоты и другие важные даты.

Многие племена в Азии, Африке, Америке отмечали дни насечками на деревьях и палочках или камешками, раковинами, ореховыми скорлупами, нанизывая их на веревки.

Правда, зимой короче день, а летом — длиннее, но всегда, в любое время года, день да ночь — сутки прочь! Догадались наконец: проще всего считать время по суткам.

Теперь даже малыши, еще не зная ни цифр, ни букв, лепечут: раз, два, три… И неграмотные люди умеют точно подсчитывать: считать легче, чем читать. Для некультурных народов это очень сложная наука.

И как знать, может быть, началась она именно со счета дней.

Путешествие во времени

Трудно предугадать будущее, зато прошлое всем доступно: память услужливо подсказывает нам, что случилось вчера, месяц или годы назад. А если хотите заглянуть в даль веков и тысячелетий, вам помогут книги и библиотеки — «коллективная память» человечества. Но есть и другой способ путешествовать во времени.

В сентябре 1871 года к острову Новая Гвинея в заливе Астролябия пристал корвет «Витязь» и с корабля на сушу спустился Николай Николаевич Миклухо-Маклай. Знаменитый русский ученый-путешественник совершил дальний путь, чтобы изучить быт и нравы местных жителей — папуасов.

Сначала папуасы встретили нежданного гостя враждебно: они боялись всего неведомого, а такого белого человека еще никогда не видали — наверно, он спустился с Луны.

Но скоро Маклай заслужил их доверие и глубокое уважение: он помогал в хозяйстве, лечил и учил многим полезным делам. Добрым другом оказался «человек с Луны». Русский ученый впервые поведал миру о том, как живут папуасы.

Они еще не научились добывать огонь и, если угасал очаг, занимали у соседей раскаленные угли или головешки. Не умели они и писать, а из орудий знали только раковины-ложки и каменные ножи. Маклай переселился в каменный век.

Узок и беден был мир папуасов: они интересовались лишь тем, что происходило поблизости или в недавнем прошлом. Заглядывать в отдаленное будущее им было ни к чему.

Начнет какой-нибудь папуас мастерить лодку, его сын продолжает, а заканчивает внук. При такой медлительно-неторопливой жизни нужен ли календарь? Папуасы не знали ни лет, ни месяцев, даже дней считать не умели.

Однажды они спросили Маклая, скоро ли придет за ним корабль. Как им ответить? Ученый разрезал узкие полоски бумаги на кусочки и, передав их папуасу Мале, объяснил, что каждый кусочек означает два дня.

Тотчас же толпа любопытных сгрудилась вокруг Мале, а он начал считать бумажки по пальцам, но вскоре безнадежно запутался. Тогда за трудное дело принялся другой папуас, позвав на помощь еще двух человек.

Новый «математик», перекладывая бумажки на коленях, каждый раз приговаривал «наре» — один. Второй папуас повторял это слово и одновременно загибал пальцы сначала на одной, потом на другой руке. Насчитав до десяти, он сказал: «Две руки», а третий папуас загнул при этом один палец — один, мол, десяток успешно закончен.

Таким же способом были подсчитаны второй и третий десятки, а для четвертого бумажек уж не хватило. И папуасы страшно обрадовались: наконец-то они решили задачу.

По пальцам учились считать многие народы, и сначала достаточно было двух чисел: один и много. Позже возникла двойка — две руки, два глаза, два уха. Еще недавно кочевое племя бакаири (в Бразилии) довольствовалось двумя числами: токале — один и ахаге — два. Из них можно составить и три (ахаге токале), и четыре (ахаге ахаге), и пять, и шесть. А что больше шести, то неисчислимое множество, и, чтобы показать это, бакаирец недоуменно ворошил волосы на голове.

У другого южноамериканского племени, таманаки, шесть — это «один палец другой руки», одиннадцать — «один палец ноги», а двадцать один — «один палец с руки другого человека». У негритянского племени вей число двадцать обозначалось «мо банде» — один человек окончен. Пальцы на руках и ногах, сам человек и его тело стали мерой всех вещей.

По числу пальцев сложились пятидневные или десятидневные недели, а у индейцев племени майя — двадцатидневные месяцы. Датчане и теперь называют число шестьдесят — трижды двадцать, а восемьдесят у них, как и у французов, — это четыре двадцатки. На английском языке одно слово означает и палец и число (от 0 до 9).

С древних времен сохранилось у нас выражение: «Можно по пальцам перечесть». От простого счета по пальцам ведет начало и принята во всем мире десятичная система счисления: 1, 10, 100, 1000… — каждый разряд в десять раз больше предыдущего. Но не думайте, что это самая удачная система.

«Жаль, что у человека только пять пальцев на руке, а не шесть, — писал один математик, — тогда у нас было бы более удобное двенадцатеричное счисление».[3] В некоторых странах и теперь многие предметы считают не десятками, а дюжинами: перья, карандаши, катушки ниток, пуговицы, носовые платки, стулья, тарелки. И это не случайно.

Тысячи лет назад у народов Южной Месопотамии сложилась шестидесятеричная система счисления: каждый разряд был не в десять, а в шестьдесят раз больше предыдущего. Сутки у них состояли из 12 (60: 5) часов, а час — из 60 минут. И до сих пор на циферблатах вы видите двенадцать делений, хотя в сутках у нас двадцать четыре часа.

Древние народы Месопотамии аккуратно вели счет времени и создали один из древнейших календарей.