Рассказы о календаре

Слеза богини

ЖАТАЯ с обеих сторон бесплодными песками пустынь, тянется длинная долина Нила. Жизнь египтян зависела от этой единственной в стране реки, одаряющей опаленную солнцем землю живительной влагой и плодородным илом: «Египет — это дар Нила», — писал древнегреческий историк Геродот.

Но словно два лика у могучего Хапи (Нила): то он милостиво творит щедрый урожай, то, как грозная, бушующая стихия, уносит навеки в мутные воды свои людей и жилища.

В летние месяцы, «время половодья», с июля до ноября, широко разливался великий Хапи и затоплял окрестные земли, смывая межи на полях. Река превращалась в длинное озеро, а осенью Нил постепенно входил в берега, оставляя на полях рыхлый слой тучного ила. В это «время всходов», с середины ноября, египтяне приступали к посеву, а спустя четыре месяца созревал обильный урожай — начиналось «время жатвы», и надо было торопиться.

С марта, более полутора месяцев, из раскаленной Сахары дует грозный суховей,[19] принося тучи пыли, как пепел после пожара. И, опаленные жарким дыханием ветра, желтели листья на пальмах, увядали цветы и травы. Пустыней в это время казалась страна, но в июле благодатное нильское наводнение возрождало жизнь, и страна вновь превращалась в цветущий сад.

Душой, творцом ежегодного возрождения природы египтяне и считали «господина всего» — Осириса, бога растений. Это он открыл источник Нила и указал путь Солнцу, это он, благодетель человечества, научил египтян земледелию и дал им законы. Но есть у светлого, солнечного Осириса коварный брат Сет — «владыка воровства и князь обмана». Этот мрачный бог разбойников и стихийных бедствий каждый год насылает из пустыни гибельный суховей.

Однажды Сет устроил веселую пирушку для богов и обещал подарить драгоценный сундук тому из гостей, кому он придется по росту. Один лишь Осирис мог забраться туда. Этого только и дожидался вероломный Сет: тотчас же захлопнул он крышку, запаял ее свинцовой печатью и выбросил Осириса в устье Нила.

По всему свету ищет Исида своего погибшего брата, возлюбленного супруга[20] и горько плачет. От одной ее слезинки, упавшей в Нил, начинает прибывать вода в реке и выносит на сушу сундук. С помощью всемогущего Ра Исида оживляет Осириса. А лишь только воскреснет из мертвых «господин всего», так начинается и возрождение природы.

Ежегодно, в вековечном порядке, сменялся палящий зной жизнетворным разливом великой реки. Но не так просто было узнать заранее, когда Исида уронит чудесную слезу свою в Нил.

Священная звезда

Ни в Вавилонии, ни в Древнем Китае не было такой сложной, искусно рассчитанной системы орошения, как в Египте. Вся страна, подобно шахматной доске, была разбита на отдельные участки. От широкого главного канала ответвлялись сотни малых со своими запрудами, и каждое поле можно было орошать отдельно, независимо от других.

Египтяне умело распределяли воду не только в пространстве, по всем полям, но и во времени: запасали ее в крупных водоемах и хранили до той поры, когда умирает Осирис, мелеет Нил и не хватает воды для орошения.

Недалеко от столицы Древнего Египта, Мемфиса,[21] в Фаюмском оазисе было создано огромное водохранилище — искусственное озеро с огромной плотиной длиной тридцать километров и двумя шлюзами. Во время наводнения озеро через шлюзы заполнялось до краев, а в засуху пойманную воду вновь выпускали в главный канал. Гигантская ловушка воды позволяла дважды в год получать богатый урожай.

Десятки поколений «живых мертвецов» — так называли в Древнем Египте рабов — в течение веков сооружали густую паутину каналов, плотины и дамбы, ловушки воды и шлюзы. И всю эту хитроумную «службу орошения» нужно было поддерживать в образцовом порядке, заблаговременно подготовлять к началу желанного и вместе с тем опасного разлива Нила: иначе наводнение может захватить врасплох, разрушить плотины и дамбы, загубить плоды многолетнего труда.[22]

Приходилось даже по ночам, при багровом свете факелов, отмечать, на какой уровень поднялась вода в реке, подкарауливать начало наводнения — лишь бы не упустить благоприятное время. Без этого нечего и мечтать о хорошем урожае.

Не было никаких признаков на земле, предвещающих нильское наводнение. И такие безошибочные приметы стали искать на небе. Кому же, как не жрецам, руководителям земледелия, заняться этим делом?! Они в избытке обладали всеми благами, у них было достаточно времени не только для земных дел, но и для небесной науки.

Уже около пяти тысяч лет назад жрецы-астрономы заметили, что вода в Ниле начинает прибывать в пору летнего солнцестояния. Точнее определить этот срок помогли звезды, вернее, самая яркая из них — Сотис, или Сириус.[23] В Египте она сияет зимой почти всю ночь, весной видна только в вечерние часы на западе, с каждым днем все позже, пока совсем не исчезнет, станет невидимкой.

Но примерно через два с половиной месяца вновь появляется Сотис над горизонтом, уже на востоке, перед самым восходом Солнца. Сначала, едва сверкнув, как яркий алмаз-слеза, на розовеющем предрассветном небе, она тотчас же угасает в лучах утренней зари.

Иной раз очень трудно уловить этот первый восход Сотис после долгого ее отсутствия. Но день за днем она поднимается раньше и сияет так ярко, что ее легко отличить от всех звезд: нет среди них ни одной, равной по блеску.

Больше всего поразило жрецов, что впервые Сотис восходила почти точно в тот же день, когда наступало летнее солнцестояние и начинала прибывать вода в Ниле.

Мало ли событий совпадают во времени. Пока вы читаете этот абзац, на советской земле родились несколько человек. Но какие из новорожденных граждан и гражданок появятся в одно и то же мгновение — дело случая.

Строго говоря, если бы не было случайностей, вся наша жизнь казалась бы преисполненной неразрешимых тайн и загадок. Можно было бы даже подумать, что все на свете происходит по воле чудесных сил, заранее предначертавших, какие события и когда должны совпадать.

Именно так и рассуждали египетские жрецы: не может того быть, чтобы Сотис случайно восходила как раз одновременно с началом нильского наводнения. Это совпадение небесного события с земным не иначе как чудо, божественное предзнаменование близкого воскресения Осириса и всей природы.

«Сотис великая блистает на небе, и Нил выходит из источников его», — гласила надпись на стене одного храма. Сотис не только предвещает наводнение, но и творит его, создает обильный урожай. И самая яркая звезда стала небесным воплощением, «душой» Исиды.

Теперь можно было заранее узнать, когда уронит слезу свою в Нил богиня плодородия: стоит лишь подсчитать, сколько времени проходит от одного раннего восхода Сотис до следующего, то есть сколько дней продолжается год. Но это было совсем не простой задачей.

Прежде всего необходимо вести точный счет дней. Правда, в Египте рано зародилась математика: она была необходима для того, чтобы вычислять длину и ширину каналов, измерять и отмечать, на какую высоту подымается вода Нила во время наводнений, восстанавливать после них смытые водою межи.

Но слишком много дней проходит между двумя ранними восходами Сотис, чтобы можно было запомнить это большое число и сравнивать его из года в год. Нужно ежедневно проводить и записывать астрономические наблюдения. В Египте около пяти тысяч лет назад возникла письменность в виде рисунков-иероглифов, сначала понятных только жрецам. Даже само слово «иероглифы» означает письмена жрецов.

Лишь после многолетних наблюдений небесных светил и математических расчетов можно было составить правильный календарь. Он был согласован уже с движением не Луны, как в Вавилонии, а Солнца: начало сельскохозяйственного года было приурочено к летнему солнцестоянию, когда начинает прибывать вода в Ниле.

Это был первый в истории человечества солнечный календарь, далекий предок нынешнего, которым все мы пользуемся. И несомненна заслуга египетских жрецов-астрономов, накопивших астрономические знания для создания такого календаря.

Теперь они уже могли заблаговременно рассчитывать, когда наступит благодатный разлив Нила.

Но свои расчеты жрецы хранили в тайне. Только они одни знали «небесные секреты», только они были пророками, и предсказания их сбывались с безупречной точностью.

Чудесным казалось народу «божественное всеведение» жрецов. Еще больше выросли власть и влияние богослужителей, которые умеют предвидеть грядущее сквозь непроницаемую завесу времени.

Кочующий год

Летней ночью, задолго до того как забрезжит свет утренней зари, дежурили жрецы на вышке Мемфисского храма. Нетерпеливо дожидались они первого появления Сотис: с этого момента наступал самый важный праздник — день Нового года, начало полевых работ.[24]

В египетском календаре было 365 суток: двенадцать месяцев ровно по тридцати дней, или по три десятидневных «недели» в каждом, а в конце года добавлялось еще пять дней — дни рождения богов.

Очень простой и удобный календарь, если бы не одна довольно серьезная заминка.

Первый месяц года назывался «тот». И странное дело, если в этом году Сотис восходит в 1-е число тота, то через четыре года божественная звезда впервые показывается лишь на рассвете 2-го числа. Почему Сотис каждые четыре года запаздывает на целые сутки?

Не могло это ускользнуть от внимания жрецов, но не сразу догадались они, что с календарем творится что-то неладное. Наконец они открыли секрет: в году не ровно 365, а 365¹/₄ суток. Вот из этих-то «лишних» четвертушек за четыре года и набегают целые сутки, которых не хватает в календаре. Поэтому он и спешит, уходит вперед от начала года: когда начинается разлив Нила, должно быть 1 тота, а по календарю уже наступило 2-е число.

Само небо вносит недопустимую сумятицу в счет дней, добавляя к ним какую-то никчемную четвертушку. Конечно, богам все дозволено, но даже им не приличествует нарушать стройный порядок.

Лучше не замечать этого «неприличия», не вмешиваться в дела небесные: может быть, неспроста вклинили боги эту дополнительную четвертушку. Так решили жрецы и упрямо продолжали считать в календаре 365 суток, а новогодний праздник уходил все дальше вперед. Вместе с ним передвигались и все другие праздники.

Конечно, нам показалось бы смешным и нелепым встречать новый год то 2 января, то 3-го и еще позже или праздновать Первомай в июне, потом в августе и т. д. Впрочем, дело ведь не в названии месяцев — ко всему можно привыкнуть; привыкли и египтяне к своему блуждающему году, тем более что начало его за целое поколение передвигалось всего лишь на десяток дней.

А жрецов это и вовсе не тревожило. Пусть каждый праздник, особенно в честь блистательной Сотис-Исиды, путешествует по всем дням, чтобы ни одному из них не было обидно. Пусть светлая богиня поочередно благословляет своей слезой и первосиянием все дни года.

Вернее всего, жрецы заботились не об освящении всех дней, а о самих себе: они умышленно усложняли календарь, чтобы никто, кроме них, не мог разобраться в запутанных расчетах.

И новый год кочевал по всем дням, пока не приходил Праздник вечности.

Однодневные фараоны

В сущности, трудовому люду Египта было глубоко безразлично, к какому числу и месяцу относят жрецы тот или иной день. У крестьян был свой земледельческий календарь, связанный с тремя временами года: разливом Нила, посевными работами и уборкой урожая.

И важнейшие праздники приурочивались к началу этих сезонов. Первый восход Сотис-Исиды предвещал наводнение великой реки. Самый посев, «погребение» в землю семян, воспринимался как смерть бога зерна и растений Осириса. Религиозные церемонии во славу этого бога справлялись в середине ноября (по нынешнему календарю), когда уже спадала вода в Ниле. Но Осирис почитался не только как бог, утверждающий жизнь, позже он стал и владыкою царства мертвых.

По одному из мифов, Исида, непорочно родившая сына Гора, должна была прятать в болотной дельте Нила божественного младенца от козней его дядюшки — предателя Сета. И поклонение древних египтян богоматери Исиде причудливо переплеталось с культом Осириса, убитого своим братом и восставшего из мертвых.

Когда Гор подрос, он победил злобного Сета и стал божеством восходящего солнца, торжествующего над мраком. А Осирис превратился в верховного судию загробного мира. Там он творит свой строгий, но справедливый суд, взвешивает сердца — добрые и злые поступки покойников, их грехи и добродетели, воздавая каждому по делам его. Вот в какие далекие времена возникла вера в страшный загробный суд.

Как писал древнегреческий историк Диодор, египтяне считают дома свои временным местопребыванием, а могилы — вечным жилищем. И вера в загробную жизнь была одной из основ египетской религии. Но не всякому дано бессмертие: лишь те, кто послушен даже в мыслях своих и всем сердцем предан фараону, жрецам, знатным господам, могут заслужить прощение грехов и оправдание на страшном суде.

Впрочем, оправдаться нетрудно, если знать назубок волшебные заклинания и заговоры магической «Книги мертвых». Кто хорошо изучит ее, тот спасется от сорока двух смертных грехов и обретет вечное блаженство. Драгоценная эта книга была доступна лишь образованным богачам — только они могли овладеть всеми ее тайными премудростями и таким легким способом обеспечить себе загробное счастье.

Но много ли радости, если там придется работать? Нет, знатным и богатым не положено трудиться даже в мире ином. Для этого существуют «ушебти»-ответчики. Глиняные фигурки рабов или их изображения на стенах гробниц тоже оживут, чтобы обрабатывать землю, заниматься ремеслами и неутомимо заботиться о блаженстве господ.

Ничего хорошего не сулила беднякам загробная жизнь — точная копия их земного прозябания. Счастливое бессмертие — удел лишь немногих избранных, прежде всего возлюбленных сынов солнца — фараонов: умирая, они, подобно небесному отцу своему, лишь «заходят за горизонт».

За долгую историю Египта там сменилось три десятка царских династий. Когда умирал фараон, а наследников у него не оставалось, тогда начиналась новая династия.

Такой случай произошел в 2782 году до нашей эры. Старый фараон скончался за семьдесят дней до конца этого года, а новому царю хотелось во что бы то ни стало вступить на престол непременно с начала года.

Думал он, думал, как обойти закон, и для этого придумал довольно ловкую хитрость. Интересно все-таки, для чего это понадобилось ему? Не все ли равно, с какого дня начинать царствование?

Дело было в кочующем календаре. Начало его, 1-е число тота, бродило по всем дням года. Но не могло это продолжаться бесконечно. Должен наконец наступить такой год, когда 1 тота совпадет с самым торжественным днем — Праздником в честь раннего восхода Сотис и начала нильского наводнения.

Каждые четыре года этот праздник уходил на день вперед от 1 тота. Сколько же времени понадобится для путешествия по всем 365 дням календаря? Довольно много: 1460 (365 × 4) лет.[25]

Ждать совпадения 1 тота и первого восхода Сотис приходилось очень долго. Зато начало такого редчайшего сотического года отмечалось величайшим торжеством, как праздник всех праздников — Праздник вечности.

Все в мире неизменно возвращается к истокам своим, поучали жрецы: в честь этого и установлен богами Праздник вечности. Народ должен был верить, что незыблемо, на веки вечные, утверждена всесильная власть фараонов и верных их слуг — жрецов, прорицателей будущего.

Один из таких редкостных праздников наступил 1 тота 2781 года до нашей эры. Не удивительно, что новому фараону хотелось начать свое царствование с этой сверхзнаменательной даты, которая выпадает лишь один раз почти за полторы тысячи лет. И он добился своей цели.

Пусть до меня будет еще одна династия, решил находчивый фараон и приказал семидесяти самым важным сановникам править страной по очереди: каждый из них считался царем Египта, но только на один-единственный день. А когда миновали семьдесят дней, новый фараон вступил на престол, как и мечтал, в самом начале сотического года.

Проклятый единобожник

Странно все-таки, что древние египтяне не исправили свой календарь. Сделать это было совсем легко и просто: ведь в календаре не хватало за четыре года целых суток — добавлять бы их к каждому четвертому году, и тогда начало его не плутало бы по всем дням.

Но египетские астрономы, ведавшие календарем, были прежде всего не учеными, а жрецами. За долгие века они накопили много знаний, но даже не пытались понять и объяснить причины природных явлений, раскрыть их законы, напротив, они мешали развитию науки.

Над миром господствуют боги, грешно и опасно вмешиваться в их тайные предначертания: такая нечестивая дерзость может оскорбить, разгневать владык мира, и они в наказание пошлют суровое возмездие. Люди должны слепо верить в богов и покорно подчиняться их воле, возвещаемой жрецами.

Безропотно трудились миллионы рабов и полурабов — нищие земледельцы, опутанные неоплатными налогами, и мелкие ремесленники, ютившиеся в полуразвалившихся лачугах городских трущоб. Но приходил предел долготерпению народа, и восставал он против своих поработителей. Одно из таких восстаний произошло около трех тысяч семисот лет назад.

Голодные люди, вооружившись палками, мечами, луками, громили поместья и зерновые склады, захватывали землю и скот, убивали знатных и богатых, свергли с престола даже самого бога-царя. Не уберегли тогда каменные стены пирамид и лабиринты подземных тайников хранившихся там сокровищ.[26]

В одной из древних рукописей-папирусов жрец Ипувер скорбно повествует о мятеже: «У кого не было хлеба и сандалий, имеет теперь амбары, ничтожные владеют сокровищами… Богатые в горе, а бедняки полны радости. Страна перевернулась: что было внизу, то поднялось наверх». А когда без пощады было подавлено восстание, торжествовал Ипувер: «Руки людей вновь станут строить пирамиды и рыть каналы, сажать деревья для богов… Хорошо, когда знатные радуются ликованию в домах своих».

Но недолго ликовали знатные и жрецы: через полвека Египет был завоеван азиатскими кочевниками-гиксосами. Они не очень церемонились с жрецами и вводили свои порядки.

Царь гиксосов Салитис оценил по заслугам достоинства египетского календаря, но решил устранить никчемные скитания новогодия по всем дням, добавив один день к каждому четвертому году. Но эта поправка оказалась недолговечной.

Больше ста лет господствовали в стране чужеземцы, а когда гиксосы были изгнаны, жрецы восстановили прежний блуждающий календарь.

Прошло еще сто лет, и Египет стал величайшей державой древнего мира. Победоносные войны расширили границы государства. Покоренные страны — Нубия (Эфиопия), Сирия, Палестина, Финикия — доставляли обильную дань: золото и слоновую кость, драгоценные камни и серебро, лучшие изделия своих мастеров. А главное — победы давали Египту сотни тысяч рабов.

Беспримерной роскошью блистал царский двор, рабы строили новые каналы, возводили еще более величественные, чем раньше, дворцы и храмы. Богатели фараоны, крупные военачальники, знатные царедворцы, а о жрецах и говорить нечего: ведь только благодаря их молитвам боги превратили Египет в могущественную, мировую державу. Главный храм богу Солнца Амону в тогдашней столице — Фивах сиял сказочным великолепием, а жрецы его обладали безграничной властью. Даже сам царь должен был слушать их: только жрецам известна тайная воля богов.

Однако фараон Аменхотеп IV дерзнул пренебречь древней верой: он отказался от многобожия и провозгласил единственным богом Атона, воплощенного в золотом диске Солнца. Большой новинкой это не было: ведь и раньше кроме других богов поклонялись и Солнцу под именами Ра, Амона и др. Но теперь Атон стал не главным, а единственным господом.

Лишь ему посвящали новые храмы и приносили богатые жертвы-дары, а других богов полагалось забыть, и жрецы их оказывались чуть ли не безработными. Фараон даже сменил свое имя Аменхотеп («Амон доволен») на Эхнатон («угодный Атону») и перенес столицу из Фив в новый, специально построенный огромный город Ахетатон — «небосклон Атона» (эта местность теперь называется Тель-эль-Амарна).

Новая столица за короткое время украсилась царскими дворцами и храмами Атону и его живому олицетворению Эхнатону. Фиванские жрецы и родовитая знать считали это святотатством, но волей-неволей должны были подчиниться капризному кощунству царя.

Один-единственный бог, Солнце небесное, еще больше возвеличивал одного-единственного его сына, «земное солнце» — фараона, владыку великого государства с его многоплеменным населением. Как тысячу лет спустя Мардук в Вавилонии, а затем единобожие евреев, христиан, мусульман, культ Атона мог бы сплотить покоренные Египтом народы, постепенно вытеснив их языческие религии. Однако не об этом прежде всего заботился Эхнатон: он стремился ослабить авторитет всесильных жрецов и влияние старинной знати, ограничивавших деспотическую власть фараона. И пока можно было, Эхнатон порядком «ущемлял» жрецов. Но вскоре после смерти царя-вероотступника имя Атона было предано забвению, прежние боги восстановлены в своих древних правах, а фараон ославлен презренным прозвищем «проклятый». Так и не удалась попытка ввести единобожие — всякому овощу свое время.

Жрецы вновь стали господами положения: только они руководили религиозными обрядами и праздниками по календарю, освященному богами. Ревниво охраняли богослужители это сильное орудие своей власти над народом. По требованию жрецов каждый фараон, вступая на престол, должен был дать клятву, что никогда не изменит установленного издревле календаря, не добавит и не убавит ни единого дня, не перенесет праздников с одного числа на другое.

И все-таки один из египетских царей нарушил священную клятву.

Декрет Эвергета

В 1866 году, когда строился знаменитый Суэцкий канал, среди развалин древнего храма в городе Канопе была найдена каменная плита с египетскими иероглифами. В то время ученые еще не знали всех тонкостей древней грамоты, но надпись, высеченную на камне, даже не пришлось расшифровывать: рядом с египетским текстом был его перевод на греческий язык. О чем же сообщала эта надпись?

Драгоценная находка относится к последнему периоду многотысячелетней истории Египта. Могущественное государство было покорено персами, а затем стало частью великой державы Александра Македонского. Его именем был назван город Александрия, основанный в 331 году до нашей эры (см. карту на стр. 21), а в стране пирамид воцарилась новая династия — Птолемеев.

Александрия стала столицей Египта и одним из культурнейших центров всего Древнего мира. Великую славу приобрел знаменитый Александрийский мусейон (музей) — храм девяти муз, богинь-покровительниц искусств и наук. Но это был не музей в нынешнем смысле слова, а скорее академия наук.

Здесь находилась богатейшая библиотека — более полумиллиона рукописей, собранных из разных стран.

В мусейоне трудились многие выдающиеся ученые, и славные дела их по заслугам увековечены в истории науки.

Географ и математик Эратосфен впервые и с большой для того времени точностью измерил длину экватора и радиуса Земли. Механик Герон, пионер автоматики, изобрел много самодействующих приборов, даже театр автоматов, и создал игрушку — прообраз будущей паровой машины. Астроном Аристарх смело восстал против религиозных сказок о неподвижной Земле в центре мирозданья. Не Солнце и звезды вертятся вокруг Земли, а сама она обращается вокруг Солнца, утверждал ученый. За это «опасное вольнодумство» жрецы обвинили Аристарха в безбожии.

Вблизи от Александрийской гавани, на острове Фарос, был построен знаменитый маяк — одно из семи чудес света. Неугасимый костер, горевший на вышке маяка, отражался многочисленными зеркалами, и свет его далеко в море указывал верный путь кораблеводителям. До сих пор о названии маяка — Фаросский — напоминают нам фары, освещающие в ночном мраке дорогу автомашинам и локомотивам.

Всему Древнему миру была известна превосходно оборудованная астрономическая обсерватория в Александрии. Здесь были сделаны важные открытия, в частности более точно установлена продолжительность года. Один из астрономов посоветовал царю Птолемею III Эвергету исправить календарь, превратить его из блуждающего в устойчивый, чтобы он не расходился с солнечным годом.

Эвергет послушал ученого не только для того, чтобы улучшить календарь, — он хотел увековечить еще и день своего рождения. И вот в этот день, 7 марта 238 года до нашей эры, царь приказал высечь на каменной плите храма в Канопе свое постановление, названное историками канопским декретом.

Звезда Сотис каждые четыре года удаляется на один день вперед, указывал царь, поэтому летние праздники переходят на зимние месяцы. Чтобы этого не было, предписывается через каждые четыре года добавлять перед новым годом еще один, 366-й день. И пусть все знают, что недостатки в счислении времен года и лет отныне счастливо исправлены царем Эвергетом.

Однако жрецы и на этот раз ополчились против разумного предложения, даже всесильный царь ничего не мог поделать с упрямыми богослужителями. Древнеегипетский календарь еще долго оставался блуждающим.

Прошло больше двухсот лет после издания канопского декрета, Египет был снова завоеван, на этот раз римлянами. И римский император Август в 26 году до нашей эры ввел в Александрии такой календарь, какой предлагал Эвергет.

Этот «александрийский» календарь, насчитывающий около двух тысячелетий, гораздо проще и удобнее, чем наш: двенадцать месяцев ровно по тридцать дней, а в конце года добавляется пять или шесть дополнительных дней. Таким календарем до сих пор пользуются христиане ОАР, копты, и эфиопы, считающие себя непосредственными потомками основателей первых христианских общин в Египте. Однако свое летосчисление они ведут не от рождения мифического Христа, а от подлинного исторического события — вступления на престол римского императора Диоклетиана 29 августа 284 года (см. стр. 125). Александрийский календарь до сих пор остается наилучшим из всех существующих. К сожалению, нынешний календарь унаследован нами не от египтян, а от римлян.