Рай по завещанию

ГЛАВА 18

Приоткрыв глаза, Иден резко села в огромной постели, плохо понимая что к чему. Беспокойный сон был прерван глухими ударами в тяжелую дверь. Она протерла глаза, натянула платье. Только дураки спят голыми в таком холоде. Выскользнула из постели, надела туфли и громко спросила:

– Кто там?

Перед мысленным взором мелькнул образ Рэма, и сон как рукой сняло.

Щелкнула задвижка, и тяжелая дверь распахнулась. На пороге действительно был ее муж, его поддерживали Арло и двое слуг. Голова беспомощно свисала, длинные обнаженные ноги болтались, как у марионетки. В дверном проеме возник Терранс, было похоже, что ему хочется сесть на пол. Взгляд управляющего так и не смог ни на чем остановиться.

– Что? – сердце Иден бешено заколотилось.

– Он п-п-пьян, миледи, ч-ч-чуть-чуть, – Терранс выступил в роли оратора, поскольку единственный, видимо, сохранил способность говорить.

Иден оперлась одной рукой о косяк, посмотрела прямо в лицо управляющему, ноздри тронул кисловатый запах вина.

– Вы все чуть-чуть пьяны. Зачем будите меня среди ночи?

– Мы… э-э… несли лейрда в его кровать, миледи, – Терранс скривил рот, не очень понимая, как Иден ко всему этому относится.

– Вы ошибаетесь, Терранс, – твердо сказала она. – Это моя комната, и я не собираюсь делить ее с пьяным дураком!

– Но… миледи… – Терранс посмотрел на молодого хозяина, пораженный ее отказом и не забывая о приказе Гаскелла доставить Рэмсея в кровать Иден. – Это ведь… э-э… ваш муж…

– Черт возьми! – она закипела так, что утратила чувство благоразумия, указала рукой на бесчувственного Рэма. – И вы думаете, в таком состоянии он готов быть моим мужем? – Иден увидела изумление на лицах слуг, посмотрела на широко открытый рот Терранса. Ее гнев явно потряс их.

– Вы не хотите оставить его здесь? – вступил в разговор Арло, с трудом удерживая Рэма даже вместе с помощниками.

Их пьяное изумление заставило ее не думать о последствиях, и Иден выпалила:

– Он предпочитает бочку с вином постели, где спит жена. В первый же день приезда домой. Идите и поищите для него другую кровать и другую ублажительницу, которая будет лечить его больную голову завтра утром. А у меня утром урок игры в гольф!

Она захлопнула дверь.

Слуги были не так пьяны, как предполагала Иден. На следующее утро рассказ о том, что миледи не позволила лейрду лечь в постель, объявив ее своею, стал известен в конюшне. Конюх побежал к кузнецу Чарли, своему другу, а жена кузнеца, больше всего на свете любящая сплетни, тут же понеслась на кухню. Подобно пожару в сухом лесу, весть облетела весь Скайлет, дойдя до ушей миссис Маккей уже с деталями, предположениями и комментариями.

Леди Иден выгнала лейрда Рэма из своей постели – история разрасталась. Он напился, она фыркнула, сказав, что сомневается в его мужских способностях, и заявила, что мужчина, предпочитающий Джона Ячменное Зерно постели собственной жены, ей не подходит. Она будет занята «хольфом».

Мнения разделились в зависимости от половой принадлежности. Единственно, в чем сошлись и мужчины, и женщины, что, в любом случае, не стоит откладывать игру в гольф. Мужчины неодобрительно отзывались о слабости Рэма, который не в состоянии укротить своенравную жену, но и среди них не было единства в том, должен ли был Рэм вначале предаться супружеским радостям и лишь потом устроить пирушку с приятелями, или наоборот. Немало жен на следующее утро бросили искоса взгляд на Рэма и молча одобрили решительность миледи, которая необходима, если речь идет о супружеских проблемах.

Рэм спал на скамье неподалеку от главного входа, куда Арло и Терранс положили его, а сами растянулись на траве рядом. Никто посреди ночи не собирался искать ему иной ночлег, и на утро храпящее трио стало объектом всеобщего созерцания. Многим понадобился совет миссис Маккей, или иные «срочные» дела привели жителей Скайлета в главный зал. Целый поток людей сновал туда-сюда, поглядывая на спящего лейрда. Драма достигла апогея, когда Иден в шотландской одежде, аккуратно причесанная, вышла из дверей с клюшкой для гольфа в руке и, фыркнув, застыла с выражением лица, на котором ясно читались ее чувства.

Гаскелл встал поздно и тут же был проинформирован обо всем, от чего его и так больная голова разболелась еще больше. Ворвавшись в пустой зал, он довольно быстро высмотрел ночной приют сына и приказал принести ведро холодной воды.

Весь мокрый, Рэм начал хватать ртом воздух, чувствуя, что душа охотно бы отлетела от тела. Из глоток распластанных на земле мужчин раздались стоны. Рэм потряс головой. Вид разъяренного Гаскелла заставил вновь закрыть глаза. Право, с него довольно собственных терзаний.

– Вставай, Рэмсей Маклин, и исполняй свои обязанности! – эти слова были своего рода эхом тех, которые Рэм нередко произносил в адрес самого Гаскелла. Они отдавались в ушах, как барабанный бой. – Ты продрых больше, чем полдня! Не говоря уже о том, что окатил грязью честь мужской половины Скайлета! Вставай, умывайся и еще до ужина прими приличный вид!

Рэм с трудом встал и проковылял через двор за ворота, чтобы освежить голову в ручье. Через некоторое время он смог вернуться и дотащиться до лестницы в свою комнату. Голову ломило, желудок пучило. Он еще не пришел в себя, когда появилась Маккей с куриным бульоном, который, как она сказала, «поможет». Рэм все же уловил нотки презрения в ее голосе. Но, в конце концов, он вел себя не хуже, чем Гаскелл и его собутыльники.

Затем Рэмсей побрился, порезавшись несколько раз, нашел чистую рубашку. Он оглядел комнату – повсюду вещи Иден. В его шкафу ее платья, в ящиках комода – нижнее белье с кружевными оборками, на столике – расчески, коробочки, пудреницы. Ночная рубашка висит на спинке кровати, домашние туфли аккуратно стоят на полу. У Рэма перехватило в горле – ах, этот проклятый прекрасный запах лаванды и роз в чертовом воздухе! Он разберется с этим позже. Нужно пройтись.

Куда бы он ни пошел, люди приветствовали его довольно дружелюбно, но с непривычной вежливостью. Рэм посетил кузницу, плотницкую, мастерские. Его постоянно преследовало чувство тревоги. Люди улыбались, но в их глазах читалось сомнение. Они расспрашивали о здоровье, но Рэм не ощущал искренности, когда они кивали в такт ответу. Не раз он замечал, как слуги начинали шептаться, как только он отворачивался от них.

В конюшне, увидев изумленные глаза конюшего, Рэмсей без видимой причины залепил парню пощечину, что, однако, не уничтожило странное чувство, которое возникало в сердце. Что-то не так, но он никак не может понять, что именно. Лицо и соблазнительная фигура Иден стояли перед глазами. Рэм нахмурился. Да, что-то изменилось, и это связано с ней, она внесла нечто новое в жизнь Скайлета.

Откровенное неудовольствие Гаскелла подтвердило его подозрения.

– Надрался, как свинья! И в первый же день дома! Не очень подходящий партнер в постели, согласен? Черт тебя подери, если ты не научишься вести себя так, чтобы вновь спать в ее постели!

Рэм тихо ругнулся и пошел к ручью, чтобы утолить жажду перед ужином. Неужели Гаскелл думает, что он, Рэмсей, должен просить у Иден разрешения спать в собственной постели? Каблуки яростно крушили гравий на дорожке. И если бы не смех, донесшийся до ушей, он врезался бы в деревянный столб.

Небольшая группка собралась у колодца, чтобы набрать воды и посплетничать. Рэм даже смог разобрать свое имя, что подействовало, как холодный душ.

– Бедный лейрд Рэм! – донесся женский голос. – У него забот полон рот. Потребуется дьявольски много времени, чтобы сделать ребенка, если она не пускает его в свою постель.

– Но, – раздался другой голос, – он ведь был без чувств, от него все равно не было бы толку, разве не так?

– Думаю, любой мужчина, который скорее выпьет бочонок вина, чем переспит с собственной женой, сам в ответе за свои беды, – прозвучал мужской голос.

– Ни одна женщина не имеет права прогонять мужа из законной постели, каков бы он ни был! – раздраженный голос потонул в общем ропоте.

Рэм больше не слушал. Маленькая шлюха прошлой ночью не пустила его в комнату! Вот в чем дело! Вот какая слава тянется за ним, вот почему люди перешептываются за спиной. Так они относятся к тем, кто нарушает правила поведения в обществе… К Гаскеллу, например.

Вот почему он проснулся на холодной скамье. Она не пустила его в собственную комнату! Сделала объектом насмешек! Боже, как ужасно! Кровь Рэма закипела. С потемневшим лицом он вошел в зал, в глазах сверкал гнев. Стоит только взглянуть на его лицо, и даже Гаскелл догадается, что Рэму все известно.

Старый лейрд сидел на скамейке у камина. Увидев сына, он презрительно усмехнулся.

– Хочу сказать, она, возможно, права. Игра в гольф намного приятнее, чем ночь с подобным типом.

Рэма просто затрясло от гнева. Он повернулся и побежал к лестнице с побагровевшим лицом и сжатыми кулаками. Сила его ярости заставила Гаскелла удовлетворенно ухмыльнуться.

Рэм распахнул дверь в тот момент, когда Майси помогала Иден переодеваться к ужину. Рассвирепевший Рэм заслонил дверной проем. Два удивленных женских лица повернулись к нему. На секунду воцарилась тишина. Иден быстро натянула платье на плечи.

– Вон! – крикнул Рэм служанке. Его взгляд метал молнии, глаза не отрывались от жены.

– Останься, Май…

– Вон! – прорычал Рэм и двинулся вперед. Угрюмое удовольствие отразилось на его лице, когда служанка вылетела как ошпаренная, с треском захлопнув дверь.

– Как ты осмелился ворваться в мою комнату и указывать моей горничной, подобно глупому тирану! – Иден двинулась ему навстречу, чувствуя, что сейчас его гнев глубже, серьезнее.

– Твоя комната? Ты это серьезно, женщина? Это МОЯ комната, моя кровать. Ты здесь только потому, что это все мое. Все здесь – моя собственность! И я могу, если надо, от многого избавиться. От того, что сочту неподходящим. Включая тебя! – Он надвигался, и Иден невольно сделала шаг назад. Она никогда не видела Рэмсея таким яростным, таким решительным, таким… злым. Сердце было готово выпрыгнуть из груди.

– Ты ошибаешься, лейрд. Ты не избавишься от меня! Ты и твоя подлая тактика! Хочешь заставить меня покинуть Скайлет! Не замечая и не здороваясь! Отказываешься даже назвать мое имя! Ты даже боишься смотреть мне в лицо!

– Ты переоцениваешь мой интерес к тебе, ЖЕНА, – он фыркнул. – Мне безразлично, останешься ты или уедешь, но не попадайся на моем пути! Это моя комната! И я верну ее себе сейчас же! И не бойся, ты не останешься, словно горемыка, в чистом поле умирать от холода и голода! У нас полно других комнат! – его ноздри гневно раздувались.

Она замерла. Рэм приближался, потемневшее лицо нависло над ней, жар тела обдавал Иден.

– Я хочу, чтобы ты убралась из комнаты сейчас же!

– А если меня нельзя отшвырнуть, подобно камешку на тропинке? Тогда что, лейрд? – она поставила руки на пояс, расправила плечи, гордо поднятая голова бросила ему вызов. – Хочешь публично избить меня кнутом? Или у тебя есть другие способы наказания?

Ее глаза горели гневом, она не боялась дразнить Рэма Маклина! Иден покраснела, полуоткрытые губы чуть припухли. Жар охватил низ живота, неожиданно заполнил все ее существо. Не осталось ничего, кроме его горячего тела, взрывной силы мужчины. Хотелось испытать эту силу, стать ее частью, чтобы Рэм Маклин был над ней, внутри нее, повсюду.

Он никогда еще не видел, чтобы она так откровенно провоцировала его, осмеливалась задеть мужскую честь! Тело Рэма напряглось от предвкушения, ее вызывающая чувственность подействовала. Он уже забыл, о чем они говорили. Гнев и страсть заполнили все, распаляя желанием. И этот огонь уничтожит Рэма, если не утолить жажду в жаркой влаге сводящего с ума тела Иден Марлоу.

Горячий взгляд Рэма опалил ее шею и грудь. На этот раз он сумеет удержать себя в руках – его желание управляет поступками, жажда сплетена с волей. Призывный блеск глаз Иден заставил Рэма испытать прилив удовольствия, он ощутил возбуждение. Она принадлежит ему, и сейчас он может овладеть ею, но на его условиях.

Вынужденная отступать, Иден наткнулась на кровать. Когда его руки легли на ее плечи, она вздрогнула и уперлась ладонями в его грудь, но сопротивление несколько ослабело, когда он крепко прижал ее к себе, а губы нашли ее рот. Язык коснулся бархатистой кожи, и она невольно ответила, запрокинув голову, чувствуя, как тело подчиняется его рукам. Нежные руки легли на его талию, скользнули вверх, лаская широкую спину.

Ее реакция на его грубое наступление удивила Рэма, он чуть отпрянул, глянув ей в лицо, увидел дрожь пушистых ресниц, вспухшие губы. Ярость забилась в нем, и он отпустил ее только для того, чтобы сжать плечо, резко рвануть платье. Что-то с треском лопнуло, Рэм рванул еще раз, и платье упало на пол. Иден не сопротивлялась, плечи ее дрожали, руки прижались к груди.

Глаза Рэма полыхали огнем, когда руки добрались до тонкого белья. Он разорвал розовые ленты, обнажилась полная грудь с налитыми бутонами сосков. Иден не шевелилась, не протестовала.

Ярость Рэма, побежденного ее покорностью, стихала. Когда обветренные, покрытые мозолями руки коснулись нежной груди, им двигало только желание. Жажда наказания превратилась в жажду обладания. Он мягко коснулся упругого розового соска, затем начал ласкать грудь, которая твердела под его руками. Глаза Иден закрылись, она подалась навстречу его рукам, опять удивив Рэма своей реакцией. Нет, речь идет не о соперничестве двух людей, он ощущал ее желание, страсть и возможно…

«Еще!» – буквально требовало тело Иден, отзываясь волнами желания на прикосновения Рэма. Его руки заскользили под порванной сорочкой. Она прижалась к мужу всем телом, крепко обняла руками за шею, не давая ни на секунду отодвинуться от своей ноющей груди. Рэм поднял ее на руки и положил на кровать.

Он начал с губ, спустился к груди и животу, лаская их горячим языком. От его прикосновений Иден горела, как в огне, отвечая всхлипами и сладкими судорогами. Рэм охватил ее талию, лицо уткнулось в гладкую кожу живота. Иден выгнулась под ним, готовая принять его, готовая испытать то удовольствие, которое унесет ее в сладостный рай.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он сорвал с себя одежду и потянулся к призывному теплу. Ее ноги обвили его талию, он погрузился в упругую плоть, буквально умирая с каждым движением.

– Иден, Иден, Иден, – его глухой шепот отозвался в ее мозгу, скользнул по нежной коже, волосам. Для Рэма Иден – жена и женщина – превратилось в название рая.

Ее чувственная натура откликнулась на его мужское желание. И Рэм словно купался в ее глазах, шептал ее имя, касаясь губами шеи.

Ее пальцы замерли в его темных волосах, рот остановил глухой шепот. Выгнувшись, Иден подалась навстречу его жажде, почувствовала, как волны безумного удовольствия поднимают ее все выше и выше. Время остановилось…

Рэм тоже замер, пораженный. Она обвилась вокруг него, прижалась к его разгоряченному телу. Он тяжело задышал, видя, что удовлетворение разливается по ее телу, приятная усталость расслабляет мышцы. Иден буквально таяла, впитывая жар Рэма.

Секунду спустя ее пальцы скользнули по его талии, ягодицам. Иден лениво задвигалась под ним, позволив ему войти еще глубже. Когда его вновь охватило возбуждение, ее глаза широко раскрылись, встретили его взгляд, ноги скрестились за спиной Рэма, не отпуская.

– Рэмсей, Рэм! – выдохнула Иден, только сейчас ощутив, что напряжение так и не отпустило его, неутоленный огонь в глазах не погас. Это смутило Иден. Она ощущала его бешеный пульс внутри себя, настойчивый, ненасытный.

Он замер, не веря тому, что случилось. Еще ни одна женщина не кончила раньше него! Никогда… Рэм был поражен, даже восхищен. И испуган. Он хотел отстраниться, но в глазах Иден вспыхнула тревога, ее руки обхватили его голову.

Инстинкт говорил Иден – она должна стереть этот странный взгляд с его лица. И тут она знала только один путь – ее пальцы вцепились в его волосы, рот прижался к его рту. Страсть поцелуя, жар рук подействовал, как наркотик, на его измученный разум. Огонь буквально горел в теле, заставив сжать Иден в объятиях и глубже вторгнуться в ее лоно. Рэм обладал ею полностью. И хотел еще…

Еще… кровь билась в висках… еще! И внезапно – словно извержение вулкана! Она содрогнулась, увлекая его за собой в сладость своей глубины, издала крик восхищения. Их дыхание и пульс забились в одном ритме.

Иден застыла, не в силах пошевелиться, не в силах понять, что с ней происходит. Его желание перешло в ее страсть. Каждый новый миг был откровением, был похож на смерть и возрождение.

– Рэм, – она почувствовала, как он блаженно вытянулся, ей удалось взять его лицо в ладони. – Я скучала… по тебе.

Рэм отстранился и резко скатился с постели, трясущимися руками приглаживая волосы. Вместо тепла мужского тела Иден обдало холодным сквозняком. Она привстала, замигала в сгущающихся сумерках. Рэм набросил килт на возбужденную плоть. Выражение его лица стало каменным. Он пытался застегнуть пряжку на ремне.

– Рэм, что случилось? – голос Иден был чувственным, соблазнительным, хотя сердце упало, а страх нарастал. Она уже видела подобные перемены. – Рэм, пожалуйста… – она натянула одеяло на грудь, перекатилась на край кровати. Каждая деталь одежды, которую он надевал, создавала барьер между ними.

– Я сделала что-то не то? – в конце концов спросила она, ощущая стыд. Он замер с рубашкой в руках, посмотрел на жену, чьи волосы пенились, словно волна, а нежная кожа горела после прикосновения его щетины. Губы опухли от поцелуев. В глазах застыли слезы.

Он хотел наказать ее, позволив себе утолить желание, чувственность и месть. Но она открыто пошла навстречу, подарив то, чего он так хотел как мужчина, ответила так, как не отвечала еще ни одна женщина. Когда он хотел отстраниться, обняла его… И каждый нашел радость, удовлетворение. Он – Чудовище, побежденное Красавицей, Хулиган, околдованный Леди. Боже, во что он превращается!

– Рэм, пожалуйста, не поступай так еще раз, – Иден встала, стараясь придержать покрывало на груди.

– Нет, женщина, я не сделаю это снова, – резко бросил он, не осознав суть ее просьбы. В горле стоял ком, пока он запихивал рубашку за пояс.

Стоя на полу босыми ногами, с распущенными волосами, она походила на брошенную девушку-подростка, соблазненную, смущенную и такую… желанную. Волна страсти окатила Рэма, он понимал, что просто-напросто сбегает, иначе не хватит сил…

Иден осталась стоять в сумраке пустой комнаты. Перед взором возникло лицо Рэма. Этот образ запечатлен в ее сердце навсегда. Что было в его взгляде, когда он уходил – страсть, похоть, гордость, презрение, отвращение? Все – человеческие взлеты и падения – в одном отчаянном взгляде. Его голубые глаза смотрели на нее… и видели ее страсть.

Она превратилась в новую, иную Иден Марлоу, которая осознает чувственное неприятие собственного мужа, борется с ним.

– Черт побери, Рэмсей Маклин! Я хочу тебя, – руки легли на талию. Одеяло упало на пол. – И что плохого в том, если я хочу, чтобы ты согревал мою постель ночами, и хочу просыпаться, – слезы полились из глаз, – в твоих объятиях?

Да, она так хочет его, что готова поступиться гордостью, надеясь удержать. Готова встретить его месть. Но ее страсть становится все сильнее. Поцелуй, стон, объятие – и она сдается. Иден хорошо уяснила это несколько минут назад. Но что хорошего в чувственном экстазе, когда после этого он смотрит на нее с презрением?

Иден вздохнула и вновь забралась в смятую постель, потершись о простыню, на которой совсем недавно переплетались их тела. Так хотелось лежать в его объятиях, чувствовать дыхание, слышать, как он шепчет нежные слова. Она хотела понять странную, таинственную логику Рэма, говорить с ним о вещах, которые вызывают недоумение. Иден хотела чувствовать, что необходима мужу, что однажды он сможет полюбить ее. Хоть чуть-чуть.

Как больно думать об этом! И она заставила себя опустить занавес над сценой надежды. Если он хочет, чтобы жена убралась из его проклятой постели, то пусть придет и унесет ее отсюда. Иден решительно вытерла слезы мятой простыней. Может быть, Рэм не считает ее своей женой, но сегодня сделал своей любовницей, хочет он этого или нет. А впереди долгая, холодная зима и горячая кровь Марлоу, жаждущая ласк Рэмсея Маклина…

Вечером Иден приказала зажечь камин в редко используемой верхней гостиной и послала за Кариной. Последнее время она начала любить эти часы, когда с удовольствием учила свою понятливую золовку манерам и навыкам леди. Сегодня был урок вышивания, во время которого Карина заметила, что за ужином Рэм был несобран, взволнован и явно страдал отсутствием аппетита. На губах Иден появилась загадочная улыбка. Она решилась рассказать, что Рэм приказал ей убираться из комнаты, но потом ей пришлось долго убеждать девушку, что не стоит волноваться и вмешиваться. Карина заметила, что Рэму, несмотря на всю его ученость, предстоит еще многое узнать о женщинах. Иден подняла глаза к потолку, но скрыть волнение не смогла.

– Дело не в теории, – румянец на лице Иден заставил Карину сощуриться, а любопытство «будущей леди» возросло до предела. – У Рэма есть все, что нужно, – Карина тут же хихикнула, но Иден строго добавила: – Однако ему нужно научиться приводить это «все» в действие.

Обе рассмеялись. Карина вытерла глаза, тяжело вздохнула.

– Ты замужем, но не спишь с мужем, а меня затащат в кровать, даже если не буду замужем. Нигде нет треклятой справедливости.

На следующее утро появился Арло. Иден и Майси молча наблюдали, как он вытащил сундук Рэма за дверь и понес в комнату для гостей. Иден гордо расправила плечи, улыбнулась Майси, заставив себя изобразить на лице триумф. Служанка улыбнулась в ответ и убежала по своим делам на кухню. Очень быстро всем стало известно, что лейрд Рэм переехал в комнату для гостей.

Слуги стали перешептываться, искать виноватых. Может быть, виновата ОНА? Выгнала же она лейрда Рэма в ночь его приезда? Но ведь и ему нужно подумать о том, что колыбель наследника Скайлета останется пуста. Лейрд Рэм никогда не пытался решить свои мужские проблемы в Скайлете и его окрестностях, в отличие от Гаскелла. Немало местных красавиц и их матерей были разочарованы после безуспешных попыток заполучить лейрда Рэма. Это говорит само за себя, как утверждали многие. Нет, неправильно он поступил, переселившись. Многие помнили тот неприязненный взгляд, которым Иден и Рэм обменялись при первой встрече в главном зале. И тогда сдался он, а не она.

За ужином Гаскелл ясно видел, как Рэм избегает смотреть на жену, сидящую напротив, ограничивается краткими фразами и междометиями. Подбородок старого лейрда опустился к мощной груди, пока тот раздумывал, правильно ли он поступил, задев честь Рэма и заставив плюхнуться в кровать Иден. Еще утром казалось, что природа возьмет свое. Гаскелл судил по себе… Но короткие мгновения самокопания прошли, и старый Маклин решил – нужно поискать новые способы сдвинуть дело с мертвой точки.