- Эй, Хайгель, куда ты жену повел, тебе что, ночи мало, что ты в лес с ней решил податься?
- Фриц, если ты на медведя пошел, то они еще тощие, учти!
- Марта, ты бы пошла впереди мужа-то, а то все сзади идешь, а он не на дорогу смотрит, а на тебя!
Но с Хайгелем такие штучки с подначками не проходили и отскакивали, как от стенки горох. Зато идти он и в самом деле стал быстрее и как будто хромота стала меньше...ну и дела-а!
Большая поляна, на которую он меня привел, ему определенно понравилась. Он скинул с плеч сверток, прорезал в коре ножом кривой квадрат с углублением посередине и отсчитал шаги от толстого дерева, втыкая сломанные палочки.
- Вставай сюда, Марта, - он показал на первую вешку. - Мишень видишь? Взводи... Целься в центр... Бей! Теперь левый верх...взводи...целься...бей! Правый низ...взводи...целься...бей! Стоп, я за болтами!
Через десять минут стало ясно, что из пяти болтов точно легли три - центральный и два верхних, левый нижний отошел на палец влево, а правый нижний опустился на ладонь.
- Ну-ка, покажи мне глаза, - приказал Фриц, подойдя ближе. - Посмотри вверх...вниз...вправо...влево...
Зажав мне голову, он наблюдал, как я вращала глазами, потом оттянул одно веко, другое, надавил пальцем на один глаз и потребовал, чтобы я опять смотрела по сторонам по его команде.
- Плохо видишь левым глазом, - произнес он свой вердикт. - Косить начинаешь, когда щуришься, а это дает смещение прицела. Сейчас я сделаю еще две мишени, повыше и пониже, тогда посмотрим, как и в каком положении тебе лучше всего целиться. Будешь знать свои возможности - сможешь лучше обороняться.
Мы еще отстрелялись по старой и двум новым мишеням, подтвердив его первоначальное заключение о левом глазе. Собственно, это я знала и дома - мало того, что я была близорука на левое око, да еще там жил астигматизм и без сложной линзы слева я видела вдаль плоховато. Но чтобы полуграмотный наемник вот так, с ходу, определил эту проблему, повергло меня в шок. Две дополнительные мишени дали свои результаты, которые не поняла, но их живо растолковал мне Фриц.
- Смотри, верхняя мишень соответствует по высоте всаднику на лошади. Центр - сердце, эти четыре точки, - тыкал он в углы мишени, - это будет вот тут...тут...тут...Правая нижняя точка также смертельна при попадании, учти, а ты ее здесь бьешь без промаха, не то, что в пехоту. Это хорошо, когда идет осада и надо уменьшить количество нападающих, но плохо, когда ты догоняешь отряд.
- Почему плохо? Выстрелил и на одного врага меньше будет, - недоумевала я.
- Неправильно думаешь! Отряд, который ты догоняешь, должен уходить от преследования, если ты убила одного, то его бросят без сожаления и никто не потащит с собой труп. А если ранишь, да еще благородного, вот тут отряду придется туго - раненый задержит движение и ты быстрее нагонишь их. Рана для такого дела должна быть болезненна, но неопасна, иначе возникнет желание добить раненого. Самое лучшее в этом случае - целиться в верхние точки. Кости там часты, попадешь болтом, обязательно раздробишь, замедлишь передвижение, потому что наложить на такую рану лубок может только опытный лекарь да еще и после того, как прочистит ее. Вот и смекай, проще убить или только ранить. Теперь о нижней мишени...
- Фриц, но откуда можно стрелять вниз? Со стены разве что...
- Откуда угодно! С крыши, из окна, с дерева, с лошади, в конце концов! Но главное тут не это...смотри сюда, Марта, видишь, как выглядит эта ветка? - он сунул мне под нос здоровую дубину с комлем и поднял ее на уровень глаз. - Посмотри на ее конец...запомнила?
- Ну да...- растерянно протянула я, не совсем понимая, в чем тут дело.
- Теперь гляди сюда, мне под ноги. Что видишь? - дубина легла под другим углом, но в принципе ничего не изменилось. - А теперь? - дубина вытянулась так хитро, что на меня смотрел только комель. - Теперь представь, что под стеной стоит человек. И встать он может как угодно, но твоя задача - его убить. Промахнешься - потеряешь болт, а он денег стоит и потом может тебе еще пригодиться. Со стены не видно, куда он улетел, а если убьешь наверняка, то при вылазке вырежешь его из трупа. Арбалет бьет так сильно, что прошивает мягкие места насквозь, значит, ты должна думать, куда целиться. Прошьешь насквозь, будет легкая рана, застрянет болт в кости - другое дело. Думать тут надо головой, а не пускать беспрестанно стрелы, как лучники. Скорость тоже хорошо, когда прикрыть арьегард надо, но без прицельного выстрела схватку не выиграть. Вот и учись, пока есть возможность.
Подобные пояснения мужа настораживали - если уж он вдруг согласился обучать меня стрельбе из арбалета, то что тут может происходить, если разразится какая-нибудь война местного значения? При этих мыслях становилось нехорошо до тошноты. Мертвецов я дома видела, но это были нормальные мертвецы - бомж, посиневший и полуприкрытый грязной тряпкой, около которого дежурил зевающий мент, бабушки и дедушки, которые чинно лежали в гробах, подкрашенные и приодетые, с кучей родственников вокруг, а вот таких мертвецов, которые могли быть разрублены мечами или утыканы стрелами, с лужами крови...ой, нет, только не это! Вида крови я не боялась, но это по нашим меркам было, а ведь тут все совсем другое, более жестокое и страшное...
За городскую стену мы возвратились уже под вечер, чем вызвали новый взрыв шуток на воротах и некоторое негодование почтенной фрау, которая никак не могла понять, что мы могли делать так долго за городской стеной, да еще и в лесу, где "шагу нельзя ступить без того,чтобы на тебя не напали дикие звери". Фриц отмахнулся от ее расспросов и причитаний, я кинулась готовить ужин и фрау осталась в полном недоумении о происходящих вокруг нее событиях. С того самого дня мы с мужем выходили за ворота два раза в неделю, чтобы не только поупражняться в стрельбе, но и вспомнить кое-какие практические навыки, как он мне пояснял. Рассказчиком Хайгель был не очень хорошим, но у меня за плечами была литература моего мира, фильмы и музеи, которые помогали понимать то, о чем он мне рассказывал. Почему он взялся меня учить? Иногда мне казалось, что он знал, что ожидает меня впереди и старался облегчить мою участь по мере сил, но скорее всего, это была игра моего воображения и у него на самом деле было чутье солдата, который постоянно готов к нападению и даже во сне не забывает проверить, лежит ли рядом его меч. Была тут еще одна причина, о которой я могла догадываться только интуитивно - в отрядах, где он находился, он чаще всего был командиром среднего звена и в мирное время ему не хватало именно ощущения того, что он может учить новичков, командовать ими и нести за них ответственность. Достаточно странные чувства для того, кто не мог объяснить подобное для себя лично, но я видела, что ему нравится объяснять мне азы солдатской жизни, что он испытывал настоящее удовлетворение от того, что я подхватывала его объяснения на лету и быстро выполняла его команды и требования. В городе он тоже учил стражников тому, что знал и умел сам, но это было не так часто, как ему этого хотелось. Частенько он брал с собой меч и метательные ножи и, пока я пристреливалась к очередной мишени, он тоже не терял времени даром, заставляя себя до изнеможения выделывать различные пируэты с клинком. Конечно, ему мешала хромая нога, но он делал вид, что это ерунда и не стоит обращать на нее внимания.
Год и два месяца назад...
На поляну вышел кряжистый человек, заросший бородой до самых ушей. Фриц сдержанно поздоровался с ним и через несколько минут они уже вдвоем наблюдали, как я управляюсь с арбалетом.
- Что скажешь, Курт? Думаешь, зря я доверил Марте эту игрушку? - равнодушно спросил Фриц, что означало у него достаточную степень заинтересованности в данном вопросе.
- Зря ничего не бывает в нашем мире, ты же знаешь, - Курт щелкнул пальцем по стальной дуге и она завибрировала в ответ. - Узнаю его, как не признать, хоть и столько времени прошло с тех пор! А ведь согласись, что мы тогда здорово монастырских помяли да и захватили с собой деньжат прилично! - он заухал, что, должно быть, означало смех. - Такой арбалет дорого стоит, а ведь ты не продал его, как намеревался сначала.
- Хотел продать, раз уж не для меня он, да потом бросил его и подзабыл вовсе, а вот Марта нашла его и прямо вцепилась обеими руками. Ну, я и решил сделать ей подарок - пусть поиграется, раз получается у нее.
- Это сейчас для нее арбалет - игрушка, - возразил Курт, - а когда к Варбургу последний раз мародеры подошли, то каждый лук был на вес золота, не говоря уж о такой машинке! - он опять щелкнул ногтем по дуге и она загудела, но уже по-другому. Может статься, что она тоже встанет на стену, когда придет время.
- Думаешь, придет? - Фриц размахнулся и метнул нож в ближайшее дерево.
- Все под Богом ходим, - философски изрек Курт, а от лишнего арбалета еще никто не отказывался, случись чего. Ты ее только с арбалетом гоняешь? А нож метать учил?
- Не получится у нее нож метать. Руки слабые, да и навыков нет. Лучше и не начинать.
- Ну, как знаешь, тебе видней. Помнишь, у Алехандро была подружка, они все вдвоем держались, пока его не ранили? Как ее звали-то...Хельга, что ли?
- Хельви, - поправил его Фриц. - Она была с севера, издалека, еще рассказывала, что у них дома море не замерзает.
- Ну да, было такое. Вот кто ножи метал так, что любо-дорого посмотреть! Да и топор у нее был - закачаешься! Алехандро потому на нее и запал, что увидал, как она топором орудует, так спать не мог потом.
Мужчины углубились в воспоминания, а я отошла в сторону, чтобы не слушать, как проходили бои и сколько кого полегло с обеих сторон. Понятно, что Фриц с Куртом ходили вместе и не раз, наверняка они хорошо знают и других наемников, которые то и дело вливаются в разные отряды и бродят по дорогам в поисках легкой наживы. В разговоре промелькнули имена, но они мне ни о чем не говорили, только запомнилось имя Ульфа по прозвищу Кривое Плечо. Курт упомянул, что этот Ульф сильно выступал, когда делили добычу при отходе от монастырских солдат, а Фриц зло ощерился, утверждая, что если бы Ульф поспешил, то его десяток на перевале был бы цел и при деньгах.
- Ты же ушел тогда со всеми, а я остался прикрывать вас и мы ждали, пока вы разделитесь и зайдете в тыл монастырским солдатам.
- Мы и зашли, да поздновато было - вас уже по кустам собирали, едва живых, а солдаты отошли за скалу, прихватив с собой ваши мешки да пояса, - вспоминал Курт. - Подошли, а перед нами в кустах уж и нет их, как пропали все. И ведь вас едва нашли, что странно, как будто солдаты знали, что мы задержимся и не торопились вовсе, чтоб ваше добро прихватить.
- Вот и думал все, почему такое произошло? Ульф тогда божился, что дорога в обход будет короткая и вы успеете вдарить сзади, а вышло наоборот. Я потом ходить долго не мог, уж очень хотел с Ульфом потолковать, а он и пропал из отряда. Говорили, что видели его в Рейхенском епископате...
- Да ну? Врешь! - подивился Курт. - Чего ему там делать? Ладно бы служил при тамошнем клире, так ведь он такой же наемник, как и остальные. Что ухватил, тем и живет. А как признали, что это он?
- А прозвище его зазря, что ли, было дано? Видел его один парень, который через епископат проездом двигался. Не признал бы, коли тот не снял бы плащ, и сразу увидел, что это Ульф. И был тот не один, а с теми, кто под прелатом ходит. Разговаривали, смеялись, как лучшие друзья. Рассказ тот у меня большие сомнения зародил в Ульфе, да и пропавшие мешки покою не дают до сих пор. Может статься, он все и подобрал, подзадержав вас, а не монастырские. У меня-то немного в мешке было, а вот у Алехандро - очень даже прилично. Кольцо помнишь, которое он показывал? Еще говорил, что Хельви своей подарить его хочет да уйти с ней жить вдвоем подальше отсюда. Ульф то кольцо видел, аж перекосился весь, но лапы свои не тянул, потому как не его добыча была.
- Про кольцо помню, шел разговор. - Курт наморщил лоб, вспоминая подробности давно прошедших событий. - Еще кто-то сказал, что кольцо то цены неимоверной и принадлежало то ли герцогу Норсетскому, то ли кому еще из его семьи. А ведь Норсет и Рейхен уже давно перестали друг другу тыкать палки в бока и ходил слух, что епископаты ихние собирались в митрополию объединяться.
- Пусть объединяются во что хотят, мне бы Ульфа повидать, да спросить у него кое-что, - протянул Фриц, грызя травинку. - Может статься, что и неправда все, а может и нет.
Фриц пришел в дом не один. Две здоровенные бабищи сразу потопали наверх и унесли фрау, завернутую в простыню, на задний двор. Пробежал маленький щуплый человечек, измерил скрюченное тельце и умчался, шаркая ногами. Патер Оскар побродил по комнате фрау, покачивая головой. Он уже был здесь три дня назад, когда я сказала ему на утренней службе о состоянии больной. В тот же день он пришел к ней и долго сидел рядом, а после его ухода в комнате было не продохнуть от благовоний. По-моему, это называлось причащением. Суета чужих людей в доме не вызывала раздражения - они лучше меня знают, что надо делать в таких случаях, а я буду только бестолково мешаться им под ногами.
- Фрау Марта, принесите нам одежду для фрау Альмы, мы уже заканчиваем ее обмывать, - позвала меня одна тетка. - Да простыню захватите другую, эту уже нельзя стирать.
- Сейчас, принесу, - кивнула я и полезла разбирать сундук в комнате фрау.
Господи, чего тут только не было! Платья из дорогущих тканей, расшитые камнями и жемчугом, кружевные накидки и покрывала, нижние пышные юбки и парчовые туфельки...столько женского добра, что впору целый полк нарядить! Я выбрала вещи понарядней, прихватила те туфли, что показались мне побольше по размеру, сгребла кружевную накидку на плечи и вторую на голову, а в сундуке как будто и не убавилось ничего. Стоило ходить в штопаных кофтах и залатанных юбках, чтобы держать полный сундук такого добра?
Год назад...
Известие о том, что к стенам Варбурга подошел военный отряд, облетело всех с быстротой молнии. Первые эту весть прокричали мальчишки, носящиеся по узким улицам со скоростью скаковой лошади. Фриц был дома, когда нам постучали и высунулся в окно, намереваясь узнать, что случилось.
- Отряд подходит к стенам, там военные идут! Ворота уже закрыли! Всем велено собраться на ратушной площади! - прокричал гонец и помчался дальше, сверкая босыми пятками.
- Что это, Фриц? На нас напали? Это война?
- Какая война, Марта? - бросил он, торопливо доедая все из тарелки. - О войне заранее уже известно, когда беженцы со скарбом начинают уходить до приближения противника. Нет, скорее, мародеры какие-нибудь затесались к нам. Надо поглядеть, какой там отряд подошел, а то крику много, а на деле может быть десяток только шум наводит.
- И что с ними будет? - страха у меня не было, только извечное любопытство. Не верилось ни во что плохое...пока не верилось.
- А смотря что им надо. Будут требовать денег да устраивать вылазки - враз изгоним. Может быть, в город захотят войти, так это смотря какие у них намерения...все, Марта, я пошел на стену, оттуда в ратушу. Ты пока будь дома, опасности нет никакой, но и бежать на стену нечего. Большими отрядами они не ходят, невыгодно. Человек двадцать будет, не больше, а с ними мы справимся, если понадобится.
Фриц убежал, я занялась домашними делами - еду и уборку никакая война не отменяла. Муж лучше разбирается, что там надо делать и я ему в этом не советчик, а вот без ужина остаться ему не понравится гораздо больше.
Под вечер он еще не вернулся, зато по улицам то и дело бегали вооруженные люди с факелами, громко кричали и ругались. Где-то визжали и бранились женщины, фрау Альма уже давно вернулась с ратушной площади и рассказала, что народу там собралось много, все галдели и понять, что же на самом деле произошло, было невозможно. Рассказывали каждый свое, пугая себя и окружающих, слушали друг друга, перевирали и преувеличивали опасность и в конце концов женщин разогнали по домам, а мужчины пошли на городскую стену и к воротам.
- Так что нам надо ждать, пока вернется Фриц, уж он точно все знает!
Муж вернулся утром, грязный и уставший, в порванной рубашке и хромающий больше обычного. Про последнее он отмахнулся, посетовав на подвернувшийся камень.
- Там был небольшой отряд, человек пятнадцать всего, и шли они пешком. Пограбить решили по пути, у селян провианта набрали, пригрозив, что спалят деревню вместе с жителями. Это не регулярная армия, а так, объедки одни. Встали под стенами и давай орать, что требуют выкуп от города, а не то сожгут все за стеной. По воротам бить не решились, все же силы у них не те, а вот вокруг стены прошлись и порядком порушили, что могли.
- Шмайдель с семьей ...как?
- Ушел Шмайдель, да они там больше поломали со злости, чем взяли! Дед у них остался, лежачий, так его прикончили сразу. Потом решили, что надо угрозу свою осуществить и стали стрелять с огнем за стены. Два дома подпалили, да сарай. Стража у ворот стояла, не отходя, это мальчишки увидели и тревогу подняли. К вечеру они вроде угомонились, подогнали телегу с едой и устроились лагерем под стенами. А как наелись да отяжелели, мы и вышли из ворот. Порубились изрядно, хоть они и сопротивлялись до последнего, да грозились Божьей карой за то, что на них руку подняли.
- Что...с ними сделали? Всех поймали?
- Чего это их ловить-то? - удивился Фриц. - Кого на месте порубили, кого ранили. Дорога у них все равно одна - на ближайший сук. Патер даже отходную читать не стал, вздернули и все дела. Своих надо похоронить, это важнее.
- Кто-то из городских погиб? - вздрогнула фрау Альма. - Ох ты, горе-то какое...
- Да. Дитриху не повезло, не успел увернуться, а Вальдер подставился. Еще шестеро раненых, но тяжелый только один, остальные выживут. Ждать долго пришлось, почти до рассвета, чтоб они утихомирились, иначе бы погибших было больше.
- Вы же лучше вооружены, у вас доспехи, почему так не повезло Дитриху и Вальдеру?
- Потому что они не живут войной и грабежом, как те, кто пришли к нам. Жизнь в городе расслабляет и заставляет забывать об опасности за его стенами. Я говорил бургомистру о необходимости постоянных учений, но он не прислушивался к моим словам, а люди погибли. Дитрих мог бы быть хорошим стражником, но ему не хватило сноровки, понимаешь? И еще слишком долго тянули, вместо того, чтобы сразу начать отбиваться от мародеров. Сам бургомистр слышал их требования, но позволил им поджигать дома и бродить вдоль стен! Это не война, где герцогские посланники объезжают города и предупреждают о готовящемся нападении, это грабеж и разбой, а наказание за него только одно - веревка.
- Что надо было по-твоему делать? Сразу выскакивать за стены?
- Нет, но можно было начать обстреливать их из луков и арбалетов. Этого было бы достаточно, чтобы они или убрались совсем или же мы сократили бы их количество. Любой отряд, недвусмысленно высказавший свои требования, становится врагом города и мы будем защищать наши дома с оружием в руках.
- Мы? Это значит, все горожане? А как же войска герцога Айзенштадтского? Разве по долгу правителя он не обязан защищать города и людей, находящихся на его земле? Он же получает подати с каждого дома...с семьи...Фриц, это ты служил в наемниках, ну стража еще немного обучена и умеет держать в руках меч и алебарду, а все остальные - женщины, дети, тот же Шмайдель, Ганс, Карл...они же не солдаты и будут убиты при захвате Варбурга!
- Марта, до герцога еще надо добраться, чтобы он отправил в нашу сторону тех, кто может прийти нам на помощь. Мы живем близко от границы земель герцогства и пока его отряд дойдет до нас, кроме нас самих нам никто не поможет. Если случится такое, то на стены встанут все, у кого есть силы натягивать лук или бросать камни. Окружить город так, чтобы ни одна мышь не проскочила, невозможно, и всегда можно найти лазейку для гонца к герцогу. Потом остается только ждать, но не сидеть сложа руки, а сопротивляться. Вода в Варбурге своя, мы не зависим от реки, провианта хватит надолго и мы можем продержаться до подступления герцогских войск.
- Ты... участвовал в осадах городов? Сколько они длятся? Мы же можем тут все умереть от голода или болезней...
- Осада города редко длится больше недели. Потом начинаются разброд и шатание, но это я говорю о нападении не регулярной армии, а о мародерах. Им не нужен сам город, им нужны только деньги и ценности, а по пятам большинства из них идут солдаты и не в их интересах сидеть под стенами. У них одна тактика - налететь, пограбить и исчезнуть. Их главный козырь - быстрота и внезапность. Если же на земли нападает регулярное войско из соседнего княжества, то они могут просидеть и месяц под стенами, для них главное - получить ключи от города, взять его и поставить во главе своего человека, чтобы провести под протекторат. Зачем убивать жителей, когда они могут еще принести пользу новому хозяину? Если бургомистр приносит ключи с поклоном, то и грабежа будет меньше, разве что солдаты день-другой пройдутся по домам, но без ненужных убийств.
- Не знаю, что и хуже, - перспектива подобного будущего не радовала меня.
- На все Божья воля, - философски заметил Фриц. - И воля его сиятельства герцога.
Отпевание фрау Альмы прошло по всем правилам - в церковь пришло удивительно много народу, скорбевшего о ней и патер Оскар проникновенно говорил о тяжелой земной юдоли, о грехе рождения, о скорби и раскаянии и самым радостным моментом, по его словам, представлялась смерть. Помер - и избавился от болячек, грехов и трудностей, зато там, на небе, тебе будет хорошо и приятно.
Накинув на плечи и голову черный платок, я размеренно шла за траурной процессией, почти наступая на пятки впереди идущим. Фриц нес гроб с другими и я видела только его широкие плечи да прихрамывающую походку. Ползли все по дороге так медленно, будто были инвалидами с детства, переговариваясь между собой о вещах, не имеющих никакого отношения к похоронам.
- Как вы думаете, милочка, если я надену темно-зеленое платье, оно не будет меня полнить?
- Дорогая моя Грета, вы даже не представляете себе, что я вам сейчас расскажу! Выглядываю это я в окно вечером и вижу, что у толстого Раймеля тоже открыто окно, а у него же дочка молоденькая...
- Старина Иоганн, давай потихоньку слиняем, да посидим у папаши Брехта, чего тут смотреть на все это...
Подобные житейские вопросы обсуждались и в церкви, на любой из служб, когда патер Оскар вдохновенно вещал очередную лабуду с амвона. Я опускала глаза и делала вид, что усиленно молюсь, шевеля губами, а на самом деле вспоминала стихи, подходящие случаю. Например, "буря мглою небо кроет". Получалось очень убедительно и трогательно. Возможно, остальные делали то же самое. Все сидели очень смирно и тихо, даже дети, а уж этим высидеть целую службу - легче обежать полгорода. Но мальчишки и тут умудрялись вести себя так, как им и положено - тихонько пихались ногами, показывали языки и пальцы, кидались камешками и ерзали до тех пор, пока кто-то из взрослых не шикал на них или не крутил ухо особо расшалившимся. Озорники на время притихали, но потом все начиналось сначала...
Три месяца назад...
Дверь распахнулась и тяжелый кулак Фрица пришелся мне в плечо. Даже если бы я была готова к этому, то все равно не удержалась бы на ногах, а уж вот так, неожиданно... Отлетев в угол, я опустилась на пол, соображая, что такое произошло, что муж вдруг распустил руки.
- Дрянь, какая же ты дрянь, Марта! - зарычал он, наклонившись надо мной.
На всякий случай я прикрыла рот рукой - если он решит еще раз ударить, то не дай Бог, приложится к челюсти, тогда запросто можно потерять и зубы. Лечить их здесь некому, останусь щербатой на всю жизнь!
Муж поднял меня и ударил еще раз, но уже не с такой силой и тут же онемела рука почти до локтя.
- Почему я узнаю от других, что ты тайком бегала к Рейхау?
Элиас Рейхау был в Варбурге и лекарем и аптекарем и отчасти врачом. Ансельм куда-то уехал и Берта сочувствующе пожимала плечами, но сообщить что-нибудь то ли не хотела, то ли действительно не знала, где он. В городе были и другие аптекари, но именно про Элиаса я слышала от базарных болтушек, что он продает женские капли втихаря от мужей. Проблема эта мучила меня с самых первых дней, как только Фриц затащил меня в постель и я была готова на все, лишь бы наши отношения обошлось без последствий. Я еще сама не настолько хорошо вжилась в эту жизнь, а уж обзаводиться детьми ... одни только роды в здешних условиях приводили в ужас и актуальность некого средства была первостепенной важностью.
Элиас без лишних слов понял, за чем к нему явилась поздно вечером очередная горожанка, прикрывающая лицо. Кратко объяснив, сколько капель и по какой схеме принимать, он смахнул деньги и выпустил меня через другой выход на совершенно темный узкий переулок. Радуясь, что никто не встретился по дороге, я дошла до дома и спрятала заветный пузырек подальше от всех. Но, как выяснилось, кто-то все же заметил меня в одно из посещений аптекаря и теперь это дошло до Фрица. Господи, как же оправдаться-то?
- Я живу с тобой уже больше года, регулярно исполняя свой супружеский долг, а ты до сих пор так и не понесла от меня, - муж притащил меня в гостиную и буквально швырнул в кресло, нависнув сверху. - Я списал это на особенности женского тела, хотя не приметил в тебе никаких отклонений. И теперь я узнаю, что на самом деле ты принимаешь это богопротивное снадобье, а я чувствую себя обманутым и униженным! Почему ты так поступаешь со мной, Марта? Ты не хочешь иметь от меня детей? Я нормальный здоровый мужчина, то, что произошло с ногой, по наследству не передается, если ты боишься этого, тогда почему ты пьешь эту дрянь? Я уже хорошо изучил тебя за то время, что мы живем рядом и знаю, что у тебя есть какая-то причина так поступать... это богопротивно, мерзко, но ты почему-то это сделала и я хочу знать, почему. Ну, говори!
- Фриц...прости меня...- голос задрожал и я усиленно подавила из глаза слезу. - Ты не поймешь... я... я ... боюсь.
Закрыв лицо руками, я давила рыдания и с напряжением ждала его реакции. Если захочет узнать, то ...
- Чего ты боишься? - голос мужа был уже не такой злой и можно было начинать сольную партию.
- Я...понимаешь, я боюсь, что я не смогу... женщины часто умирают после родов, и дети тоже...это так страшно...я видела таких умерших...еще недавно должна была появиться новая жизнь на Божий свет, а через мгновение обе жизни, и матери и ребенка, уже превратились в ничто...мне говорили, что будет трудно выносить ребенка...а сами роды...женщины так кричат от боли...все залито кровью...я боюсь, Фриц, я боюсь умереть и унести с собой своего ребенка...
- Где ты видела мертвых рожениц, Марта? Где это было?
- Я не знаю...эти воспоминания иногда всплывают так неожиданно, что мне становится страшно...я видела длинные столы, на которых лежали мертвые женщины, все в крови и с совершенно белыми лицами...я не помню, где это было, но это был большой и холодный зал с каменными столами...мне было так страшно, что даже сама мысль о том, чтобы лечь в постель с мужчиной, вызывала ужас...потому что это заканчивается в том зале...
Продолжая стенать в духе книг фэнтези, я осторожно посматривала на мужа, который уже сбросил первый гнев и теперь раздумывал над услышанным. Можно еще добавить всхлипываний для правдоподобности, лишь бы не перегибать палку.
- Странное было место, где ты жила раньше. Ни о чем подобном я не слыхал, а уж рассказов я наслушался - до смерти не пересказать. Значит, ты и меня боялась только из-за своих воспоминаний?
- Н-нет...они стали приходить потом, когда я...когда ты меня...
- Марта, основной удел женщины - быть покорной своему мужу, рожать ему детей и заботиться о нем. То, что говорит патер Оскар в своих проповедях - чушь, потому что дети появляются не из воздуха, а после того, как мужчина любит свою женщину. Не раскрывай уши ему навстречу, подобно остальным глупым курицам. Ты еще молода, забудь все плохое, что было раньше и перестань травить себя этим снадобьем. Клодия глупа, но она моя дочь, хоть порой я не верю в это. Ты красивая женщина и я тоже не последний мужчина в этом городе...у нас должны быть хорошие дети, Марта. Я хочу, чтобы ты принесла мне сына до Рождества или была хотя бы на сносях. Ты поняла меня? Теперь пойди и принеси мне тот пузырек, чтобы я разбил его на дворе. Иди, я жду...
Фриц подтолкнул меня к дверям, смотря вслед и я, всхлипывая и размазывая сопли, принесла ему просимое. Звон разбитого стекла разошелся по кухне и ссыпался мелкими крошками на плиту.
- Ты поняла меня, Марта? Я больше не хочу слышать от тебя никаких отговорок, что тебе плохо, у тебя женские дни и прочее. Ты должна понести от меня до Рождества и я сделаю для этого все, что зависит от меня.
Утирая слезы, я кивнула и пошла на кухню, где уже остывала плита. До Рождества еще есть время, много времени, почти девять месяцев и надо придумать, как выкручиваться из этой ситуации. Пока я еще могу потянуть время, даже когда заканчиваешь пить эти капли, то есть еще месяц в запасе, потому что идет гормональная перестройка. Какая я все-таки молодец, что в последний раз украла еще один пузырек! Элиас тогда отвернулся, что-то уронив и я неожиданно для себя самой схватила пузырек темного стекла, стоящий на его столе. Он повернулся, неловко взмахнув руками и все, что там стояло, раскатилось. Близорукий аптекарь начал собирать свои лекарства, но с них попадали бумажки и я очень надеялась, что все перепуталось. От помощи он отказался, побыстрее выпроваживая меня из лавки через черный ход. Плохо, что я тогда даже не осмотрелась и сразу побежала домой...какая-то сволочь меня признала даже в темноте. Полгода форы у меня еще есть.
После похорон все прослушали проповедь патера, обменялись впечатлениями от происходящего и потихоньку тронулись в обратный путь. Судя по скорости, с которой двигались родные и близкие, им надо было ехать на телегах, чтобы не запыхаться или не упасть. Раньше я была уверена, что в такие времена народ бодро чапал пешком во всех направлениях, потому что лошадь была многим не по карману. Путешественники, бродяги и солдаты передвигались исключительно на своих двоих, подбирая по дороге что плохо лежит. Это было вполне понятно, а вот едва переставляющие ноги женщины вызывали законное недоумение. Фриц пожелал задержаться на кладбище, чтобы сходить на могилу первой жены, а я присела на камень на краю дороги и рассматривала уходящих в город людей. Ветерок обдувал лицо, подставленное солнцу, вообще вокруг царила сплошная идиллия и пастораль. Не валялся вдоль дорог мусор, не мчались машины, мир еще не дорос даже до таких новшеств, как порох. Или дорос, но не здесь.
Процессия уже втянулась в ворота, когда муж появился среди могил, помахивая сломанной веткой. Пришел, помянул, ушел. Не принято тут разводить церемонии попусту, живым - жить, мертвым - лежать в земле.
- Отдохнула? - Фриц даже как-то развеселился и даже глаза у него заблестели, как у проказливого мальчишки. - А хорошее здесь место, верно? Сухо, высоко. Тетка довольна будет. Ну и ты отдохнешь от нее, сколько же можно на себе таскать да мыть старуху. Мир праху ее, - он перекрестился, поклонившись в сторону свежей могилы. - Пошли в город, пока пыли на дороге нет.
Верховой, обогнавший нас почти перед самыми воротами, был покрыт именно тем толстым слоем дорожной пыли, от которой отмываться труднее всего. Но это мне труднее, а здешние мытье не жаловали и порой несло от некоторых покруче наших бомжей. На всадника я не обратила особого внимания - всех в Варбурге я все равно не знаю, а если появятся интересные новости, то утром на базаре расскажут во всех подробностях, даже если и слушать не захочешь. Мало ли по какой надобности человек скачет?
Фриц посмотрел на спину обогнавшего нас из-под руки и шлепнул меня по заду. До ворот оставалось еще с километр, но идти быстрее не хотелось совершенно - я дорожила каждой минутой вот такой прогулки и неважно, по какому поводу она совершалась.
- Что-то ты совсем не торопишься домой, - заметил он. - Хотя оно, конечно, верно...тетка умерла и незачем бежать со всех ног. Можно позволить себе расслабиться.
- Ты же знаешь, что я люблю выходить за городскую стену, здесь гораздо легче дышится и солнца много, не то, что в городе. Там даже окна редко открываются, чтобы проветрить комнаты и в домах пахнет пылью и затхлостью.
- Не замечал я такого, а у кого пыли много, значит служанка нерадивая или хозяйка. Кто это так торопится в Варбург? - он еще раз, прищурившись, посмотрел в спину всаднику, но тот уже спешился перед воротами и что-то объяснял страже, держа коня на поводу за собой. Редкие люди, стоящие перед воротами, окружили всадника и стражу, слушая их разговор. Жестикулируя руками, приехавший недолго постоял со стражей и прошел за ворота,, а из слушавших его двое пошли прочь от города, а остальные потянулись внутрь стен.
-Эй, чего на хвосте принес тот, кто только что приехал верхом? - поинтересовался Фриц у мужчин, когда те поравнялись с нами. Один, постарше, даже не притормозил и продолжал размеренно шагать по дороге, сосредоточенно глядя перед собой, а тот, что был помоложе, приостановился.
- Дак сюды мародеры идут, вот он и прискакал, чтоб заранее упредить городских. Стало быть надо скотину прятать, да баб с детишками. Поспешайте в город, почтенный, там и узнаете все.
- Вот только нам сейчас этих разбойников не хватало! - скривился муж и выругался достаточно забористо для того, чтобы показать грядущую неприятность. - Далеко они еще?
- Не раньше, чем к завтрему подойдут, они пешим ходом идут со стороны Базеля, - крикнул удаляющийся мужчина.
- От Базеля? Там гарнизон побольше нашего будет, - рассуждал вслух Фриц, подхватив меня под руку, - обошли они Базель, что ли? Давай, шевели ногами, - подгонял он меня, хоть я и шла с такой же скоростью, что и он. - Сейчас все узнаем...
- Добрый день, Фриц, - приветствовал мужа Карл Лайниц, тоже бывалый вояка с продубленным до коричневого цвета лицом и густыми рыжеватыми бровями. - Фрау Марта, мое почтение. Гонец только что прискакал, плохие вести принес...
- Слышал, - оборвал его муж. - Что он еще сообщил? Сколько человек, чем вооружены, кто предводитель, откуда узнал и где они сейчас? Или это пустые бабские россказни, а на самом деле ему по дороге встретились пьяные ландскнехты, оставшиеся без единого пфеннига в кармане?
- До его деревни тоже гонец доехал, вдвоем они опередили отряд почти на день и ночь, - стал деловито докладывать Карл. - Идут пешим порядком, не убегают. По дороге успели пограбить тех селян, которые не ушли, есть убитые. В отряде человек семьдесят, вооружены цвайхандерами, кошкодерами, алебардами, даже фламберги есть. Я уж не говорю про дубины...
- Луки у них есть? - перебил Фриц. - Арбалеты?
- Луки были, но мало. Про арбалеты никто не говорил, возможно, что и нету. А с луками, ты же знаешь, наши ходить не любят, им больше сталь подавай в руки.
- Раз луков мало, то это нам на руку. Идут налегке или с собой обоз тянут?
- Про обоз ничего не слышал, но идут быстро.
- И откуда они только взялись? - Фриц вопросительно взглянул на Лайница, но тот в ответ пожал плечами, мол, я-то откуда знаю, - многовато для быстрого отряда. Те налетают, если с ходу ничего не получается, то идут дальше, где добыча полегче. А тут воинство приличное получается против нас. Пошел я к ратуше, там еще раз послушаю гонца. Марта, иди домой, да ужин готовь - на пустое брюхо воевать несподручно будет. И вытащи из кладовки тот мешок, что у Йоргена выпросила...
Примерно два месяца назад...
Корзина, которую я несла с рынка, была полна и ручка давила на руку до синяков. Вообще сплетена она была по-дурацки или предназначена не для похода на рынок, но другой у меня не было, а покупать новую, более удобную, Фриц отказался. Остановившись передохнуть, я с интересом смотрела, как здоровенный краснорожий дядька грузит на тачку старое железо, выброшенное прямо на входе в ворота. Ржавые обломки, полосы, круглые непонятные штуки навалом лежали в его транспорте, а изнутри дома кто-то подтаскивал еще подобный металлолом. Сверху кучи с ругательствами шлепнулся кожаный заскорузлый мешок и скатился на улицу. Внутри тяжело звякнуло, а краснорожий полез вовнутрь, разламывая ссохшуюся кожу задубевшими пальцами.
- От ты, смотри-ка, чего еще нашел! И чтобы это такое было, ну чисто стрелы, только железные...тяжеловаты, правда...- он вытащил толстую железную палочку и теперь крутил ее в руках, рассматривая со всех сторон. - Да поди ж ты, никак болты у этого скопидома завалялись в хозяйстве! Спер где-то, а ему без надобности...ну и ладно, пущу в дело.
- Герр Йорген, можно я посмотрю, что вы такое там нашли? - я подошла сбоку и потянула болт из его лапищи. - Действительно болт...чуть ржой тронут, а так нормальный. А что вы из них делать будете?
- Что делать? - кузнец озадаченно почесал в затылке грязной рукой и уставился на кучу железного хлама. - Да что закажут, то и буду делать...ножи вон просил Шмайдель, ему кожу резать надо, да сыну новый надо взамен сломанного...
- И болты тоже на ножи пойдут?
- Это еще как сказать, они же каленые, их потруднее будет переделать, - Йорген бросил болт в порванный мешок. - Но не выбрасывать же добро, пригодятся.
- Герр Йорген, сколько могут стоить эти болты? Ну, если все вместе?
- Дык кто знает, смотреть надо, ржи на них вроде немного...- начал тянуть кузнец, почуяв интерес к своему металлолому. - Опять же, каленые они...
- Два пфеннига хватит? - я начала с самой малой цены в надежде поторговаться.
- Два-а? - он возвел глаза к небу, что-то прикидывая про себя. - Не-е, два мало...вот за три бы отдал...
- По рукам, - быстро вставила я, пока он не передумал.
- И куда тебе, Марта, такие игрушки? Детишек надо нянчить, а не железо таскать в дом! - вдруг решил поучить меня уму-разуму Йорген, но я уже совала ему в руку монетки и тянулась за мешком. Тяжелый, зараза, но зато там приличный запас болтов, а это никогда не помешает на будущее, которое видится весьма неопределенным.
Против ожидания Фриц совсем не ругался за неожиданную покупку, а даже еще и похвалил меня.
- Болты - штука дорогая, чтобы купить такой мешок, надо не меньше полукроны затратить, если они новые, а ты их за три пфеннига ухватила, причем один только серебряный был, - пояснял мне муж, раскладывая на столе с трудом дотащенное мной богатство. - Я их подчищу да уберу, чтоб не портились. В подвале, что ли, валялись? - недовольно забрюзжал он, когда мешок с треском лопнул и все высыпалось на пол.
Я кинулась их подбирать, подсчитывая количество. На полу набралось изрядно - почти двадцать штук, да и на столе почти такая же кучка!
Растапливая печь и занимаясь ужином, я то и дело выглядывала в окно. Во-первых, по улицам беспрестанно сновал народ, собирался кучками по углам, чтобы посовещаться, собрать еще больше прохожих и тут же рассосаться. Во-вторых, мало ли что, так хоть заранее заметить... например, если окажется, что банда подошла к городу раньше и уже вовсю чешет по улицам. Что делать в таком случае, я не представляла. Наверное, надо прятаться под кровать или в погреб, предварительно выложив посреди коридора все самое ценное?
Фриц пришел почти затемно, голодный и уставший, но не злой, а радостно-возбужденный.
- Марта, - быстро орудуя ложкой, он потянулся к котелку за добавкой, - ворота уже закрыли и бревнами заложили, если тарана не будет, то они выстоят. Если этот перепуганный идиот не врет, то лестниц у отряда нет, значит, штурмом брать стены не будут. Могут кошки покидать там, где оборона пожиже у нас, но тут все зависит от быстроты - веревку увидишь, надо резать, а пока новую привяжут, время пройдет. Щиты несут с собой, чтобы прикрываться от нас, но их со стен не пробить даже арбалетом. Плохо, что у них есть лучники - будут бить по стенам, носа не высунешь, а уж чтобы камень сбросить на тех, кто наверняка к воротам полезет, то и речи быть не может. У нас щиты есть, но держать их и сбрасывать камни одновременно... Вопрос в том, сколько у них в действительности человек в отряде. Может быть, опытных там десяток-другой, а остальные - мелкая шваль, которой на дармовщинку захотелось поживиться? Это был бы самый хороший расклад...
- Но ведь мы находимся на земле герцога Айзенштадтского, - напомнила я. - Может быть, все же можно рассчитывать на помощь его войска?
- Опять ты о своем! - раздраженно дернулся муж. - Можем, уже и гонца послали, да когда тот гонец доберется и когда еще подмога подойдет? Пока надо на свои силы рассчитывать. Мужчин, способных держать оружие, у нас кроме стражи много, но выучки у них маловато. Выстави против кондотьера троих горожан, так хорошо, если скопом навалятся, а то ведь один успеет их запросто раскидать. Говорил же я, учить надо молодых, а они все рукой махали, мол, страже деньги платим, пусть она и воюет. Идиоты! Вот что я думаю, Марта, - он выжидающе посмотрел на меня, но я ждала, когда он закончит свою мысль и молчала. Нельзя перебивать, рассердится...- вытаскивай-ка ты арбалет, да готовься тоже встать на стены, - Фриц, видя, что я не возражаю и не возмущаюсь, продолжил уже уверенней и в тоне приказа. - Оденься потемнее, да голову завяжи или шапку возьми, чтобы волосы не было видно. Штаны одевай, в юбке несподручно будет бегать, да сапоги бери. Кольчуги твоего размера у меня нет, но я и сам без нее обхожусь, только за зубцы не надо высовываться. Зато я тебе вместо нее свой старый колет дам, он из толстой кожи и вполне защитит тебя...
С этими словами муж вышел из столовой, оставив меня в полном недоумении. Значит, он считает, что мне тоже надо идти на стены вместе со всеми и...убивать? Да я таракана убить не могла, а уж курицу и подавно, покупая на рынке только тушки! А он считает само собой разумеющимся, что я буду стрелять в живых людей!
Толстенная шкура, скроенная в виде примитивного жилета с железными бляхами кое-где, полетела на стол, следом Фриц бросил толстую рубашку и одну перчатку с длинным раструбом.
- На перчатку не смотри, тебе ворот сподручней будет крутить голой рукой, да и усилий много не надо, чтобы спустить тетиву. Это я себе приготовил. Тебе еще шапку надо, возьмешь в передней.
- Фриц...- я смотрела на вещи на столе, переводила взгляд с них на мужа и, преодолевая страх, наконец спросила о наболевшем, - мне что, придется ... убивать...людей?
- Надо будет, придется и убивать, - буднично, как будто речь шла о самом обыденном, бросил Фриц, осматривая колет. - Ты что, хочешь сказать, что не можешь стрелять в людей? - спросил он, хлопая глазами. - Ты чего это, Марта, глупости какие несешь! Дура! - заорал он, когда до него дошло. - Проклятье на мою голову! Ты думаешь, что за тебя это будут делать другие, а ты просидишь в сторонке, потому что не можешь стрелять в людей? А то, что эти люди запросто воткнут в тебя хаусвер или снесут голову цвайхандером, тебя не волнует? Или предварительно изнасилуют всем скопом прямо на улице... это тебя тоже не может заставить взяться за арбалет? Да, будет течь кровь и будут умирать и там, за стенами, и у нас, но мы должны выстоять и защититься, а это можно сделать только всем сообща! Я повелся на твой интерес к арбалету и увидел, что ты хорошо стреляешь из него! Кем ты была два года назад, когда Ансельм нашел тебя в лесу? Бесприютная нищенка да еще потерявшая память! Я женился на тебе и ты теперь имеешь статус полноправной горожанки Варбурга, так умей быть благодарной мне и городу, приютившему тебя... ты поняла меня, Марта? Все распри и обиды должны быть забыты перед лицом общей для всех беды, если ты до сих пор злишься на Клодию, - уже тише сказал он. - Когда все закончится, я позабочусь о том, чтобы она больше не смела досаждать тебе и распространять о тебе дурацкие слухи. Я могу поверить в то, что тебе не приходилось самой защищать свою жизнь, скорее всего, это делали за тебя другие, но сейчас настал момент, когда надо забыть женские капризы и жеманства. Переодевайся и будь готова к тому, что пойдешь вместе со мной на стены.
- Все увидят, что я ... стою с арбалетом... но как к этому отнесутся в городе, Фриц? Здесь же никто не делает так...из женщин, я имею в виду...
- Марта, может быть кому-то и не понравится, что ты будешь стоять на стене и стрелять во врагов, но если ты убьешь или ранишь хоть кого-то из них, то все косые взгляды живо прекратятся, запомни! К тому же на стене редко кто разглядывает, как выглядит его напарник, когда внизу стоят осаждающие! Твое дело - бить врагов. Все, хватит нытья, переодевайся в эту рубашку. Сверху - колет. Идем, я покажу тебе то место, где, возможно, тебе придется стоять.
Темнота, упавшая на Варбург, была прямо-таки напичкана людьми, снующими под стеной и на ней с факелами в руках. На стены поднимались камни, которые складывали аккуратными кучками, подносились ведра с вонючим содержимым, слышалась перекличка тех, кто стоял наверху и наблюдал за дорогой.
- Эй, Карл, что слышно? - Фриц подошел к Лайницу, который втолковывал молодому парню, где тот должен стоять, когда подойдут мародеры. Парень мотал головой и глядел пустыми глазами на ворота. Карл сплюнул и повернулся к нам.
- Пока тихо, ребята следят за дорогами, то с той стороны никого нет. Не думаю, что они подойдут скрытно ночью, но все равно следим в оба глаза. А ты, смотрю, и жену привел? Куда ее поставишь, шелочь в ведра заливать?
- Нет, она встанет с арбалетом на стены. У нее это получается лучше, чем у меня после удара, а лишний стрелок нам не помешает. Глаз у нее хороший, ворот она натягивает сама, лишь бы не совалась за стену.
- Хорошо, ставь ее сам. Гунтер и Лукас уже подходили, а Густав где-то задержался, но он придет. Надо распределить их так, чтобы они перекрывали подходы к воротам, если нас попытаются бить тараном. Покажи ей, где проходы наверх, чтобы она не металась.
Судя по всему, Карл не удивился моему появлению да еще и с арбалетом, о чем я и спросила Фрица.
- Конечно, он знал, что ты ходишь со мной в лес, чтобы учиться стрелять, но сейчас не до удивлений. Гунтер и Лукас тоже арбалетчики, молодые парни, а Густаву поболе будет, чем мне, он с арбалетом уже которую кампанию ходит. У него другой арбалет, он его уже давно привез из Саксонии, потяжелее твоего, но и бьет дальше. Ваше дело - слушать команды, да делать то, что велено. Болтов у нас немного, они слишком ценны для того, чтобы ими промахиваться, так что попусту нечего палить. Ну да я еще подойду к тебе, когда дойдет до дела. Сейчас покажу, где ходить, пока все еще тихо...
Ходить в темноте по незнакомому месту - дело неблагодарное, но факелы светили везде и понемногу я определилась с местоположением лестниц наверх, проходами вдоль стен и собственно самого места, куда мне было предписано явиться. Присматриваться в темноте было некуда, Фриц на ходу пинал кого-то, отдавая приказы, тыкал пальцем в непорядок, допущенный по его мнению, и почти уже забыл обо мне, хоть я и тащилась на шаг позади него. Одно было жутко неудобно - юбка мешала нормальной ходьбе, а уж когда я пару раз чуть не свалилась с лестницы, наступив на подол, то прокляла все подобные туалеты здешних дам и твердо решила придти сюда в следующий раз только в штанах. Через пару часов я уже отчаянно зевала и муж отправил меня домой.
- Придешь завтра сюда, место я тебе показал, - попрощался Фриц, уходя в тревожную ночь.
- Когда приходить, с рассветом?
- Как подойдут, так и приходи.
- Откуда я узнаю, что они уже подошли?
- Узнаешь.
Ему уже было не до меня.
То, что было раньше дорогой, теперь превратилось в настоящую пыльную реку под ногами тех, кто шел нестройной колонной к воротам Варбурга. Люди на дороге издалека не были хорошо видны, но по мере их приближения уже слышались отдельные выкрики, звон стали, смех и прочие атрибуты большого количества человек, которые решили вот так, за здорово живешь, помахать клинками и пограбить тех, кто послабее. Колонна вытягивалась из леса и рассредотачивалась на дороге в город и большой луговине по обе ее стороны. Кто сказал, что там 70 человек? На мой взгляд там было не меньше полутора сотен, если только не больше, а шум и гомон создавал впечатление ухарства и легкости с их стороны. Те двое, что шли впереди, переглянулись между собой и двинулись к запертым воротам, а остальные остались стоять сзади, опираясь на свои жуткого вида мечи, копья и топоры на длинных древках.
- Эй вы, кто такие и что надо? - заорал Карл, рядом с которым стоял бургомистр, а чуть поодаль двое патеров в развевающихся рясах.
- Шли мимо да в гости решили заглянуть! - нагло заржал в ответ светловолосый мужчина в черной кожаной куртке с бляхами. - Чего заперлись-то, вход в город свободен для всех, мы и пошлину входную заплатим...верно говорю? - обернулся он к отряду и те завопили в знак одобрения.
- Свободен, да только не для тех, кто в город с клинками да топорами идет, - крикнул Лайниц, - и числом поменьше!
- А чем тебе мы не нравимся? - спросил второй, темноволосый мужчина лет сорока, завернутый в короткую накидку. - Мы очень даже справные ребята и отбою от женщин по всему пути не было, так что ты можешь идти себе, куда хочешь, а нам ворота открой.
- Ворота открываются только тем, кто пришел с миром, а не для всех подряд! - крикнул бургомистр.
- Так ты открой, пузан, вот и будет вам мир - мы спокойно пройдем по вашим норам, соберем то, что вам не нужно, да и пойдем восвояси! - опять заорал светловолосый.
- Нам самим все нужно и нечего пугать нас! - рявкнул Карл. - Лучше уходите, пока сюда не подошли герцогские войска!
Под стеной заулюлюкали и заорали, а двое под воротами продолжали нагло улыбаться, прикидывая высоту стен и их крепость.
- Пока к вам подойдет ваш герцог, мы уже вас успеем пощипать, но клянусь, что безболезненно для вас это не пройдет! - светловолосый перешел к прямым угрозам, в упор рассматривая людей на стене. - Последнее мое слово - открываете ворота и пускаете нас в город, тогда даю вам слово, что никого убивать не будем! Даю вам час на размышления, потом жалеть станете, барсуки толстозадые, да поздно будет!
- Не хотите открывать ворота, можете сами вынести нам свои денежки да драгоценности, чтобы куча была мне по колено! - вторил темноволосый, которому ветер распахнул накидку. - Если согласитесь на это, то мы ждем до полудня!
Оба развернулись и пошли к притихшей толпе, которая начала медленно разбредаться по луговине, присаживаясь и укладываясь в самых непринужденных позах. До основной команды было примерно метров двести и мне было совершенно непонятно, почему нельзя было сразу выстрелить в двоих главарей, раз уж все знали, что за намерение у них. Я приладила арбалет поудобнее, прикидывая, на каком расстоянии можно не бояться промахнуться, вспоминая уроки Фрица в лесу. Но одно дело - мишени на дереве, а другое - живые люди внизу и было страшно нажимать на рычаг, отпускающий тетиву. На башне над воротами стоял наблюдатель, а внизу уже собрались все, кто имел право голоса и там стоял неумолчный гул голосов, вынося решение. Время шло, стражники и горожане, дежурившие на стенах, тихо переговаривались между собой, и я рискнула спросить ближайшего про вожаков.
- О-па, фрау Марта, а я и не признал вас, каюсь! - повернул ко мне голову кто-то в шлеме. - Да я же Густав Шпеер, не узнали? Нельзя сразу бить, пока время не выйдет, которое они назначили для раздумий, не положено так. Негласный закон есть, нарушишь - осерчают да спалят все, а уж народу положат в отместку, кровью захлебнемся! Это они благородно поступают, вон сидят и даже не подходят к стенам, ждут нашего слова или часа назначенного.
- Какое же это благородство? - возмутилась я. - Они говорят, что пришли нас грабить, а сами оттягивают момент... издеваются, да? Если б сразу этих двоих положить, то вся банда осталась бы без предводителей и начался разброд и шатание. Нет командования - нет организации, а таких легче перебить.
- Да что вы, фрау Марта, разве ж это обязательно предводители? Может статься, что они его лейтенанты, а сам предводитель, кто все и затеял, там, и нам не покажется, пока город не возьмут! - махнул рукой мой собеседник в сторону луговины. - Верить бы им хотелось...да слишком много здесь собралось народу, а у каждого карман - что твой мешок дырявый, не наполнишь! Нет, нельзя сейчас в них стрелять, они должны первыми пойти на приступ, - вдруг непоследовательно закончил он.
- Герр Шпеер, а ...если они все же ворвутся в город, что делать тогда? Фриц мне ничего не сказал, а я...никогда не бывала...не знаю...
- Что делать? Пока не думать, что они нас одолеют и стоять до последнего, а потом... молитесь, фрау Марта, чтобы Бог нам помог. Бургомистр сказал, что гонцы уже уехали в Айзенштадт и наше дело одно - держаться.
- Гонцы? Так он не один, гонец-то?
- Да конечно, не один, фрау! А коли его схватят, что тогда? Нет, гонцов всегда двое-трое отправляют, чтоб уж наверняка было...ох ты, матерь Божья, неужто началось? - растерянно произнес Густав из-под шлема и поправил на себе кольчугу.
На лугу уже царило оживление. Составлялись щиты, запаливались костры и на них вешались котелки с каким-то варевом, группа мужчин пошла с топорами в лес, гомоня на ходу и веселясь, то тут, то там сбивались группки нападавших, слушавших распоряжения или разъяснения и тут же расходились во все стороны.
Светловолосый еще раз подошел к воротам с предложением о сдаче города, но сверху засвистели и запустили в него какой-то гнилью. Бандит отскочил, скаля зубы и погрозил кулаком, а в спину ему полетел еще один комок грязи. Тут он прибавил ходу, а вслед ему полетели стрелы, но он петлял и только одна царапнула его куртку. На стене все опять притихли в ожидании сюрпризов от нападавших, но пока те не предпринимали никаких действий, только бродили по луговине на приличном расстоянии от стен, переговариваясь между собой. Может быть, все и обойдется, мелькнула у меня дурацкая мысль...
Солнце припекало, Густав сдвинул назад шлем, а мне стало немилосердно жарить в ту часть тела, что виднелась из тени. Пока никто не стрелял, кроме лучников, да и те били не шибко удачно со стен. Что же будет дальше? Раньше я полагала, что осада городов проходит как-то поживей - все тащат лестницы, строят баллисты и обязательно стреляют огненными стрелами, чтобы вызвать пожары. Тут же осада шла вяло и даже равнодушно, осаждающие не торопились, а осажденные выжидали.
Внизу сложили несколько щитов и, прикрываясь ими, подошли ближе к воротам, по ходу движения накрываясь ими сверху. Щиты плотно лежали друг на друге, не имея даже малейшей щелочки и блестели на солнце.
- Марта, чего смотришь? - голос Фрица рядом вывел меня из задумчивого разглядывания. - Смотри вниз, девочка моя...видишь, из-под щитов ноги видны или еще какие части...ну, посмотри...целься в них, ты от ворот далеко, оттуда щиты не пробить, а ты сбоку можешь ударить болтом. Раненый выпадет из строя, откроются другие...целься...целься давай...ну, бей!
Задержав дыхание, я оттягивала момент спуска тетивы, пока муж не рявкнул над ухом и от неожиданности нажала на рычаг. Короткий свист закончился воплем внизу и раненый захромал, приоткрыв бок второго нападающего и щель сверху, в которую тут же влетели три стрелы. Ругань и вопли свидетельствовали о том, что и там были раненые, под щитами кто-то выл, а со стороны осаждающих раздались проклятья. Щиты медленно поползли назад, и в случайно выставленную ногу попали еще две стрелы. Первая атака была отбита.
- Марта, молодец, ты все-таки выбила первого оттуда! - Фриц поцеловал меня так, как никогда не целовал раньше, тем более на людях - от души и в щеку. - Девочка моя, смотри внимательно, твое дело - пытаться разбить их панцирь из щитов. Щиты не пробить, но может, кто-то сдвинется...еще смотри вправо-влево, может быть, кто-то попадет в сектор твоего обстрела и тогда можешь бить его не думая...потому что иначе он убьет тебя, не сейчас, так потом. Поняла, красавица моя? Ну и хорошо, я пошел дальше, - необычно ласковый тон мужа навевал, прямо скажем, отнюдь не военные мысли и я посмотрела ему вслед почти с любовью.
- Потом миловаться будете, - дернул меня Шпеер за подол колета. - Смотри на дорогу, они сейчас пойдут опять, только щиты со всех сторон будут.
Опять бандиты построили "гусеницу", обложившись щитами со всех сторон и опять мы искали щели в стыках, держа на прицеле происходящее на дороге. Болт воткнулся в щит - я промахнулась и они уже приблизились к воротам, когда сверху на них повалились камни. Резкий свист стрел в воздухе - и сверху упало чье-то тело из стражников, сверкнул надраенным железом. Он оказался последней каплей, от которой строй щитов распался и все начали отходить от ворот, но в дело вступили наши лучники и я тоже успела воткнуть один болт в отступающего. Тот упал, наполовину накрывшись щитом, да так и остался лежать.
- Убила... - равнодушно подумалось мне, а рука уже крутила вороток, вкладывая новый болт в желобок. - Еще одного успею задеть...
Задела, да так, что он кувыркнулся со всего маху, воя и зажимая бедро руками. Текла кровь на горячую пыль и я опустила арбалет, внутренне содрогнувшись от содеянного. Если я попала ему в кость, то боль ужасная и как он ее только переносит?
Взыкнувшая около уха стрела уже улетела, я упала, потирала ушибленный бок, а рядом лежал Густав, сердито выговаривавший мне за подобную беспечность.
- Фрау, да что же открылись так, как будто впервой под стрелами? Хорошо, что ветер задул, иначе хоронить бы Фрицу еще и вас рядом с теткой! Стрельнули и быстро спрятались, чего рассматривать там, как этот бедолага орет? Сам пришел, незваный, вот и пусть впредь умнее будет!
- Господи...герр Шпеер, простите...благодарю вас, что дернули меня, я же действительно впервые под стрелами!
- Все когда-то бывает впервые, фрау Марта. Вставайте, да пройдите подальше, чтобы их стрелки вас не приметили. Это место они уже пристреляли...
Часам к шести вечера из леса показались осаждающие со здоровенным бревном на веревках, которое они тащили в нашу сторону.
- Поджечь ворота не получилось, тараном бить будут, - заметил кто-то сбоку.
- Пока несут, одна надежа на лучников, да арбалетчиков, - ответили ему со вздохом.
- Думаешь, сегодня пойдут?
- Не-е, скоро стемнеет, куда они в темноте попрутся?
- Вот именно в темноте и попрутся, чтобы их стрелами не достали. Кто тут с арбалетом? Не узнаю, да ладно...смотри в оба, парень, если подойдут к воротам близко, оттуда будут факелы бросать, чтобы осветить внизу, так ты держи их на упреждении, времени будет мало. Двоих вышибем, уже достаточно, чтобы они отошли. Понял?
- Да, понял. - Я натянула войлочную шапку на нос и пристроилась поудобней на площадке башни, куда переползла уже давно. В этот угол между обрамлением площадки и стеной было трудно попасть тем, кто стрелял с луга, а я очень хорошо могла видеть тех, кто приближался бы к воротам. Плохо было только то, что арбалет перезаряжался крайне медленно и я могла успеть выстрелить лишь один раз.
Сумерки надвигались быстро, а осаждающие еще ковырялись с бревном, увязывая его веревками, а рядом со мной спорили двое молодых парней, то и дело выглядывая в проемы.
- Да точно я тебе говорю, что есть там кто-то! - горячился один, срываясь то и дело на фальцет. - Я уж три раза выглянул, а он тихо-тихо передвигается, я ж темное пятнышко заметил, то ли камень, то ли куст, а он уж прополз мимо!
- Как ты видишь, коли там трава одна? Что он, травой накрылся? Мы бы увидели сразу...- возражал второй баском. - Чего ему сюда ползти, под стену-то?
- Вот приползет, а потом ка-ак вдарит! - захлебнулся первый. - Кошку закинет или огнем пульнет на стреле-то!
- Эй, парни, - позвала я, - кто там ползет, показывайте.
- Никого там нет, - надулся басок. - Гансику почудилось...
- Вот и проверим, почудилось или нет, - хмыкнула я, крутя вороток. - Ткни-ка мне пальцем, Гансик, откуда ползут-то...
- Да от ихнего лагеря и ползет, только он в сторону сперва ушел, а теперь к стене, я уж давно за ним наблюдаю, - тощий парень с оттопыренными ушами тыкал грязным пальцем в сторону луга, заросшего здесь небольшими кустиками и кочками травы. - Тут посырее, вот он и ползет, прикрывается...вон, видишь, за тем темным пятнышком прилег опять...
Минут пять мы еще бились с Гансиком, определяя место таинственного лазутчика, пока я наконец не уверилась, что поняла его путаные объяснения. От напряжения заслезились глаза и я уже почти поверила его другу, как действительно что-то там зашевелилось и боковое зрение поймало движение в сторону стен.
- Ну, как, видишь...
Я хлопнула парня по плечу и приложила арбалет на выбранное место. Цель задвигалась и я нажала на рычаг. Есть! Что попала, можно не сомневаться - а уж наповал или как повезло, не суть важно. Даже с раненой рукой он уже не пойдет так споро, как здоровый.
- Молодец! - восхищенно выдохнули оба и тут же свист стрелы оборвал одного из них.
- Гансик...Гансик...- кинулся к лежащему дружок. - Ну как же так...почему...откуда он стрелял?
- Высовывались много, вот и примелькались, - раздался мужской голос и деловито спросил, - убит, ранен?
- В грудь попали! - всхлипнул басок. - Неужто убит?
- Может, и жив твой дружок, давай на плащ его положим да вниз снесем, там беги Элиаса ищи, может, и успеешь помочь. Ну, бери его за ноги, да клади сюда...
Мужчина и парень понесли плащ с телом Гансика, а я осталась одна еще раз подивившись точности неизвестного стрелка. Вот с кого надо начинать-то было...
В кромешной тьме не было видно ничего, но очень хорошо было слышно, как на дороге к воротам скрипят камни под ногами идущих и даже улавливались движения темного силуэта, длинного, как крокодил. Бревно тащат, чтобы ворота вышибать! Можно попробовать пожертвовать одним болтом, прикинув, где находится конец бревна и выстрелить туда. Ночь как на грех выдалась безлунная, идеал для осаждающих. Мальчишка, прибежавший ко мне с час назад, предупредил, что будут кидать факелы и освещать для арбалетчиков все внизу, чтобы мы были постоянно наготове. Где-то на стене засели еще трое, которые, как и я, ждут этого броска. А что испытывают те, кто идет с бревном? Им что, на себя наплевать, или вожделенное желание быстро обогатиться вышибает всякое чувство самосохранения?
Болт, гудя, ушел в темноту, где двигалась длинная темная тень и я удовлетворенно улыбнулась, услышав в той стороне приглушенный вскрик боли. Надо же, одних суток не прошло с тех пор, как Фриц приказал мне идти на стену с арбалетом, стыдя за трусость, а я уже испытываю радость от чужой боли и смерти. Прости меня, Господи...
Шевеленье на дороге осветилось летящими факелами и, пока бандиты пытались ускорить шаг, очередной болт успел войти в бок одному из них, а я бешено крутила ручку, пытаясь успеть сделать еще один выстрел. Не успела, зато успел кто-то из тех, с другой стороны ворот - на дороге выли и ползли двое, валялось брошенное бревно, а остальные шустро улепетывали назад. Закончился первый день осады Варбурга.
Остаток ночи я проспала под стеной, лежа на суконном толстом покрывале, брошенном на охапку сена. Под утро стало прохладно и я попыталась натянуть на себя его уголок, но там кто-то хрюкнул и я свернулась в комочек, проверив, лежит ли рядом арбалет. Продирать глаза было неимоверно трудно, но уже гомонили на стене, бранились и рыдали женщины, бухали сапоги и бряцало железо о камень...надо было вставать и идти опять на стену.
Холодная вода из бочки освежила лицо и руки, я стащила войлочную круглую шапку чтобы проветрить голову и огляделась. Невдалеке уже лежали убитые - аккуратный ряд мертвых тел заставил судорожно сжаться горло. Сколько их? Один, два, три...шесть человек. Рыдала женщина на груди одного из них и я отвернулась - смотреть на такое свыше моих сил, это хуже, чем вой раненого на дороге.
- Фрау Марта, - ко мне подлетел парнишка лет десяти, - вас герр Лайниц просит подняться на стену. Он во-он там!
- Жива? Не ранена? Ну и хорошо, слушай теперь сюда. - Лайниц сидел на камне, прислонившись к стене и держал руку на перевязи. - Что смотришь? Зацепили, мрази... Лучников у них мало, но бьют прицельно. Шестерых положили, черта им в печенку! Да еще раненых четверо лежит, чуешь? Выбить их надо, иначе они нас и здесь достанут! Фриц предложил вот что...
Тактика поменялась. Мальчишки, как более ловкие и юркие, должны были ползать вдоль стен с чучелом, одетым как горожанин, а задача лучников и арбалетчиков сводилась к тому, чтобы увидеть, кто же все-таки стреляет и по возможности выбить этих стрелков. Тем временем бандиты построились шеренгой, накрылись щитами и медленно двинулись к воротам. Они учли свои ошибки и не оставили ни одной щели стрелкам, но здорово потеряли в скорости.
Следя из-за зубца за этой процессией, я окидывала взглядом луговину, стараясь поймать глазом движение стрелка. Он должен встать, чтобы выстрелить, у него должен быть лук, почему же их никто не видит со стен? Шеренга уже почти подползла к брошенному ночью бревну и потихоньку обтекала его, намереваясь поднять за веревки. Ах вы ж гады такие, мать вашу! Русский мат как нельзя лучше подходил к данной ситуации... Ну неужели никто из вас не сдвинет свой щит в сторону, быть того не может...ну небольшую щелочку...ну... Свист болта со стены и вопль внизу ненадолго обрадовали - жаль, что кто-то опередил меня, но и я послежу, авось, еще откроются. На краю бокового зрения мелькнуло что-то в густой траве и легких зарослях. Раз там движение, то... на стене взвизгнули и заорали, пытаясь удержать падающее тело, а я уже согнулась почти пополам и шла в ту сторону, прикидывая, кто бы мог видеть поточнее, чем я.
- Фрау Марта, - парень с чучелом подмышкой дернул меня за рукав. - Видел я лучника, смотрите вон туда, между тем кустиком и той кочкой... как только у ворот заварушка началась, он поднялся и выстрелил, да так быстро, что едва заметили, а Петера ранили тяжело, кровью харкает.
- Легкое задели, значит. Ну, давай, показывай своего подельника, - ткнула я мальца в бок и показала на чучело.
Мальчишка кивнул и начал пробираться вдоль стены, то и дело выталкивая чучело наверх, как будто человек высматривает обстановку.
- Иди, иди! - я махнула ему рукой, пристраивая взведенный арбалет. Плохо, что надо искать место для него - на весу я его не удержу, но один выстрел может окупиться сторицей. Лишь бы самой под стрелу не попасть...ага, вот и проем между зубцами чуть пошире остальных и в эти выщербины хорошо лягут концы дуги, ложе - посередине, а я лягу поперек стены. Только надо дождаться, когда неведомому лучнику в засаде надоест лежать и он захочет подстрелить неловкого горожанина... Я уже было решила, что все пропало и стрелок покинул это место, но из травы взметнулась человеческая фигура и я нажала на рычаг. Все, отстрелялся. Хорошо бы потом болты свои собрать.
- Есть! - Рядом присел пожилой дядька с пегой бородой. - Молодец, фрау, упекла-таки его душу в ад! Чего смотришь, Густав я, с тобой на этой стороне перекрываю дорогу. Малец правильно выманил стрелка, а ты уж успела его пробить прежде меня. Мой арбалет дальше бьет, да тяжел очень, а твой легкий и крутить его легче. Ладно, бывай, я ближе к воротам пошел, шмальну со второй башни, как откроются, псы поганые!
Еще одна удача засветила нам, когда осаждающие начали бить бревном в ворота. При первом же замахе на них полилась горячая смола и вой снизу был самой лучшей музыкой за этот день. Обратно они уже бежали кое-как, добиваемые стрелками со стен. Из двенадцати человек за пределы обстрела ушел только один, припадая на раненую ногу, остальные остались лежать на дороге.
Но не дремали и вражеские стрелки. Пусть и не так часто, но их стрелы то и дело находили свои жертвы на стене и раненые ждали своей очереди, когда Элиас Рейхау займется очередным бедолагой. Окровавленные обломки стрел лежали прямо под ногами, а сам лекарь сгорбился еще больше за эти дни. Днем он занимался ранеными, а ночью делал обеззараживающие настойки и мази, от которых страшно воняло.
После удачно отбитой атаки с тараном, я буквально сползла вниз и свалилась на подстилку, предупредив мальчишек и стражников, где я лежу. Еще неизвестно, что будет ночью, а сейчас образовалось некоторое затишье и можно передохнуть. Кое-как пропихнув в себя несколько ложек каши, которую принесли на стены женщины, я заснула мертвецким сном.
Растолкали меня уже в сумерках и велели идти на стену. Едва передвигая ноги, я поплескалась в бочке с водой, съела чью-то миску холодной каши и пошла наверх, где меня встретил Карл.
- Марта, - хмуро начал он, пряча глаза, - не понимаю, как такое случилось...
- Фриц...- устало выдохнула я. - Что с ним, Карл?
- Убит. Прямо в сердце попали...он не мучился, как многие. Ведь опытный солдат был, сколько прошел, а вот на стене не уберегся. Выбила ты одного лучника, да там еще остались, души бы их в ад прямиком отправить! Мы его вниз отнесли, он там и лежит вместе со всеми. Прости, Марта, на все воля Божья. Ты пойдешь к нему или...
- Я ему уже ничем не помогу, Карл. Лучше пойду на стену, а к нему потом.
- Спасибо, Марта. - Лайниц скрипнул зубами и поправил повязку. - Каждый человек на счету, а вас с арбалетами всего четверо. Они одевают латы, а лучникам латы не пробить, на вас надежда - не допустить их до ворот. Если дойдут - будут прорубать топорами, а за ними уже все побегут. Понимаешь?
- Да, Карл. Мне бы за болтами сходить домой, их всего пять осталось.
- Пришлю мальчишку, пусть принесет, а ты не уходи. Они в любую минуту могут двинуться.
- Хорошо, присылай, я объясню ему, где они лежат.
Я смотрела в покрасневшие от бессонницы и усталости глаза Лайница, смотрела на его раненую руку на перевязи, смотрела, как он, держась за стены, побрел в сторону ворот и видела себя - такую же грязную, усталую и страшную, теперь совершенно одну в городе, где я прожила эти два года. Но отвлечься на мысли о вечном не дал присланный Карлом паренек, которого я и послала в дом за оставшимися болтами. Потом будем плакать...сейчас надо выжить.
Снова была предпринята попытка взять стены штурмом. Но у бандитов было всего две лестницы, сколоченные здесь же, так что атаку успешно отбили. Одновременно закидывали кошки за стену, успел влезть только один, которого и зарубили почти сразу. Пока часть жителей отвлекались на это, к воротам снова подползла "гусеница" и на нее вылили последнюю смолу. Лучники осыпали стрелами тех, кто пытался подойти под стены, а Карл и десяток мужчин посноровистей открыли ворота и добили захватчиков. Стрелки из числа нападавших тоже стреляли по вышедшим из ворот защитникам города и ранили Лайница в ногу, а еще одного убили стрелой в глаз. Я стояла на стене, держа дорогу на прицеле и, не думая ни о чем, крутила ручку воротка, вкладывала болт и медленно выбирала цель. Осечек не было - человек или падал сразу или бежал, но валился чуть погодя. Ранен... отмечала я, приседая за стену.
Кончилось все как-то внезапно - еще только что орали и выли раненые, еще недавно с жутким хрустом рубились внизу стражники и мародеры, а уже наступила звенящая тишина, прерываемая только стонами и женским плачем. Как это здорово - тишина...
Ночь прошла в тревожном сне, я постоянно дергалась и просыпалась, чтобы удостовериться, что Варбург еще держится и ворота заперты и охраняются. Мужчины всех возрастов, от десяти до шестидесяти, тоже спали вповалку, пока нам позволили это сделать осаждающие. Дети и женщины обтирали лица раненых водой, меняли повязки, тут же складывали мертвых, накрывая их дерюгами и вились вокруг мухи, летевшие отовсюду на запах крови.
Шатаясь около бочки с водой, я поймала чей-то ненавидящий взгляд и даже подивилась - откуда в городе такая ненависть, мы же все в одном положении. Подняла голову и натолкнулась на перекошенное лицо Клодии, которая даже не скрывала своего отношения. Посмотрели друг на друга и молча разошлись в разные стороны. Знает ли она, что ее отец убит?
Заиграл рожок на стене, призывая всех подниматься наверх. Мужчины просыпались мгновенно, секунда - и они уже спешат рассредоточиться, на ходу проверяя, все ли на месте. Ряды защитников сильно поредели, но большинство из них было ранено, а не убито, что давало надежду на их выздоровление. Кучи камней, наложенные вдоль стены, пропали и снизу поднимали новые, чтобы их можно было скинуть на головы нападающим.
Заместитель Лайница, темноволосый худой Петер Штрауб, указал нам четверым на места, где надо было стоять - за ночь здесь положили камни и появилась возможность целиться стоя, не опасаясь получить стрелу в глаз или горло.
- Для вас натаскали, - пояснил он. - Как латники пойдут, то кроме вас никто их не задержит.
- Хорошо положили, - похвалил Лукас, конопатый парень с соломенными волосами, лягушачьим ртом и зелеными глазами. На вид он был тощ, как палка, и жилист, а за время осады и вовсе усох, только глаза поблескивали, как у кошки.
Латники пошли с утра, держа топоры на длинных ручках наперевес и угрожающе потрясая ими. Оставшиеся за чертой обстрела орали и махали мечами, но дальше не делали и шагу.
- Ну, помолимся Господу нашему, чтобы он даровал нам победу, - негромко произнес Гунтер, темноволосый невысокий парень с широченными плечами и сломанным носом, взводя свой арбалет. - Первый слева - мой.
- Беру второго слева, - Лукас тоже натянул тетиву. - Густав?
- Того возьму, что во втором ряду высокий. Марта?
- Правого, с топором на плече. - Я тоже выбрала цель.
- Бей!
Четверо из десяти упали, зато остальные пошли быстрее. Как медленно крутится эта ручка...как медленно вращается вороток...как все медленно...
Мы успели сделать и по второму выстрелу, еще четверо полегли на дорогу, но осталось двое и мы уже не успеваем перезарядить арбалеты... Гунтер подскочил и понесся вниз, крича, чтобы открыли ворота, за ним помчался Лукас, а у ворот уже сбились стражники в погнутых доспехах, горожане в грязных куртках с топорами и клинками в руках.
Гунтер успел перезарядить свой арбалет и ничего не ожидающий латник получил болт из щели ворот прямо в грудину, куда он ушел почти по самый хвост. Второй латник угрожающе ринулся вперед, но арбалет Лукаса выплюнул свой болт ему в верхнюю часть туловища, пробив панцирь где-то у ключицы. Все налегли на ворота, закрывая их изнутри, а снаружи слышался бессильный вой оставшихся в живых мародеров.
До вечера нападений не было, изредка постреливали лучники, но они легко ранили троих, не причинив особого вреда. Вечером осаждающие развели костры и расположились вокруг, то и дело скандаля и ругаясь между собой. Но стычки быстро прекращались, оборванные умелой рукой и никаких потасовок и расколов в стане врага, как мы надеялись, не произошло. Зато ночью город обстреляли стрелами с огнем и выгорело два сарая, которые не успели потушить. Остальные пожары затушили во-время подоспевшие жители.
Утро застало нас всех в дыму от сгоревших сараев и жутких воплей со стороны лагеря осаждающих. Там собрались все оставшиеся в живых - около шестидесяти человек и перед ними держал речь предводитель. Все на стенах притихли, но тут можно было и не гадать о смысле его речи - скорее всего он призывал навалиться и разом покончить со всеми в городе, не щадя никого. Безусловно, все согласились, что надо уничтожить упрямцев, но идти под стрелы и болты пока никто не собирался. Трупы и тяжелораненые лежали везде, а уж на подступах к воротам их было особенно много и по жаре уже начинал стелиться жуткий сладковатый запах смерти. До полудня осаждающие только собирались с силами, болтались вокруг стен и даже притащили целый бочонок вина, который тут же и распили, грозя нам издали пиками и клинками. Под вечер самые смелые и пьяные решили взять ворота нахрапом, но оставили на дороге еще шестерых и отошли подальше. Ночь выдалась звездная и стрелки попытались опять обстрелять Варбург огнем, но их заметили издали и заставили повернуть назад, пригвоздив одного к земле. Утром следующего дня осаждающие осмелели и, собрав все щиты, построили очередную "гусеницу", которая медленно потащилась к воротам.
- Матерь Божья, - вздохнул рядом Лукас - Когда же они все передохнут наконец?
- Плохо стреляешь, Лукас, мажешь постоянно, а они и бегают с твоими болтами в заднице! - поддел его Густав, выковыривая крошки из бороды.
Парень хотел огрызнуться, но передумал и уставился прямо перед собой, положив подбородок на ложе арбалета.
- Чего сидишь, бей их, - ткнул Густав Гунтера, который прицеливался, ища мишень. - Авось, прошибешь щель!
Гунтер спустил тетиву и болт ушел, вонзившись в толстый щит.
- Опять впустую, проклятье на их головы! - ругнулся он. - Сейчас я сбоку зайду, с башни, там хоть по ногам можно бить!
- И правда, - согласилась я. - Пошли туда, по ногам вдарим!
Двоих мы вышибли сразу - один стреляет, второй заряжает, чтобы сразу спустить тетиву, когда откроется кто-то из "гусеницы". Получился неплохой прием, Гунтер показал мне большой палец и я кивнула. Отлично!
Потом мы промахнулись и болты ушли в щиты и землю, но ударили Лукас и Густав, а за ними лучники. "Гусеница" затопталась на месте, потом из-под щитов вывалились раненые, а остальные двинулись вперед.
Мы с Гунтером снова прицелились вдвоем, но зацепил одного лишь он, я стреляла вниз и попала в щит. Проклятье, они же дойдут до ворот!
- Марта, Марта, смотри! - Гунтер показывал на дорогу, над которой клубами поднималась пыль. - Кто-то еще скачет по дороге, не дай Бог, если им подмога!
Те, кто оставались за линией обстрела, тоже заметили клубы пыли, но вопреки нашему ожиданию, не побежали навстречу, а стали разбегаться в разные стороны, прихватывая кто что мог. Из пыли вылетели первые всадники, одетые в одинаковые кожаные куртки и кольчуги, вооруженные пиками и, пришпорив лошадей, стали гоняться за разбегающимися мародерами, а вылетающие следом за ними на полном скаку помчались по дороге к воротам. "Гусеница" остановилась, распалась на людей, которые побросав щиты, пытались скрыться от всадников, но это уже было поголовное истребление, на которое смотреть было неинтересно.
- Господи, мы дождались герцогских солдат, фрау Марта, вы слышите?
- Слышу, Гунтер, - я села и привалилась спиной к ограждению стены, закрыв глаза. - Мы выстояли.
Внизу слышались радостные вопли, снаружи орали и требовали открыть ворота, на луговине шли редкие стычки с бандитами, не пожелавшими быть убитыми в спину, а в голове не было ни единой мысли. Хорошо, что все закончилось и я осталась жива, теперь можно подойти к Фрицу и попрощаться с ним, пока жара не тронула его. Только вот немного посижу, незачем мне кидаться под ноги герцогскому отряду, визжа от радости, может, потом посмотрю на них вблизи, но не сейчас...
- Фрау Марта, вы все так и сидите здесь? - улыбающееся лицо Лукаса с оттопыренными ушами смотрелось довольно забавно, если не знать, как он стоял на стене, выбирая очередную точку прицела. - Я разбудил вас?
- Да, я задремала немного. Спасибо, что толкнул, надо идти домой отсюда.
- Фрау Марта, мы с Гунтером идем свои болты собирать, пока мертвецов не закопали. Идемте с нами, если что - поможем вырезать их. Железо денег стоит, а я больше тридцати болтов израсходовал, жалко, если все пропадут.
- Собирать болты? Вырезать из...них? - я махнула в сторону поля.
- Ну да, не оставлять же болты там, - парень не понимал моих колебаний, все ценное должно быть собрано с поля боя, а болты тоже имеют ценность.
Я потратила около пятидесяти болтов, покупать новые будет накладно, а одна я никогда не пойду на это поле, да еще и вырезать из трупов...бр-р! Если парни сделают это, то хорошо...
- Да, ты прав. Пошли собирать болты.
Что-то валялось на земле, что-то торчало из тел, раскинувшихся в самых разнообразных позах по дороге и луговине, мы обходили павших и выдергивали железные смертоносные стрелки. Парни между делом обшаривали тела, переговариваясь между собой и пряча добычу. Болты глухо звякали в мешке и я думала, что их еще надо отмывать от крови, прежде чем убирать в кладовку.
- Эй, парень, чего собираешь? - тень от всадника накрыла меня и я молча показала очередной болт, выдранный из мертвеца. - Болты? Арбалетчики в городе есть?
Мужчина спешился и начал обшаривать труп, срывая с него то, что ему показалось ценным. Блестевшее на пальце кольцо с красивым розовым прозрачным камнем и мелкими золотыми розочками вокруг не желало слезать и он, вытащив здоровый нож, ловко отсек палец, сдернул кольцо и спрятал его. Палец отлетел в сторону, как ненужная вещь.
- Парень, слушай меня, - вполголоса продолжил мужчина, - наш епископат объединился с Кобургским, который уже подмял под себя Норсет и Рейхен. Надо всеми встал епископ Кобургский, слышал о таком?
Примерно полгода назад...
- Курт, мы живем в Айзенштадтском герцогстве, а не в Кобургском и у нас пока что подобное не происходит, - Фриц сидел с Куртом в столовой, потягивая пиво из больших кружек.
- Ты слишком глубоко осел в мирной жизни и перестал интересоваться делами вокруг себя, - укорил Курт мужа, сдувая пену. - Наша церковь молчит тогда, когда ей это выгодно, и начинает свои выступления тоже для своих интересов. Разве предавали анафеме тех, кто жег деревни и убивал людей просто так, ради забавы? Но все церковники ополчились на мелкого графа, когда тот потравил на охоте монастырские угодья и заставили его платить за это да еще и не раз. Наши стычки с монастырскими прошли незамеченными только потому, что мы не объявляли себя во всеуслышанье, а то епископат живо наложил бы свою лапу на вольности герцога Айзенштадтского и его отряды, которые потихоньку щипали, что где плохо лежит.
- Епископат в нашем герцогстве независим и принимает решения, сообразуясь не только с собственной выгодой, но и выгодой для всех земель в целом. Упертость епископа Кобургского уже вошла в поговорки среди населения Тевтонии и Саксонии. Одно его порицание прелюбодейства чего стоило! Можно подумать, что показательной казнью того несчастного оно будет искоренено! - Фриц недолюбливал церковь, как и все солдаты, но признавал, что без ее жесткой руки было бы трудно удержать народ в повиновении.
История та пересказывалась и перекраивалась так и этак, но смысл сводился к следующему - жена застала мужа с любовницей и, как водится, завопила на всю улицу, поливая обоих ругательствами. Крик услышала стража и тут же прихватила обоих, благо епископ постоянно обличал с амвона подобные безобразия. Суд был короток и жесток - за прелюбодеяние беднягу было решено повесить, несмотря на слезные просьбы его супруги, валявшейся в ногах у всех, до кого она только могла дойти. Сам епископ, смотря на женщину, заливающуюся слезами, назидательно поднял палец и провозгласил: "Повесить за я...а, дабы грех искоренить на корню!" Актом милосердия стало лишь то, что мужика тихонько удавили до показательного действа, а одним из проклятий стало выражение "чтоб тебя епископ Кобургский за я...а повесил!"
- Мало того, что он лекарям запретил вмешиваться с ножом в здоровье больного, а вот теперь объявил арбалеты богопротивным изобретением и вовсю ополчился на них в землях, подвластных его влиянию. - Курт постучал твердым пальцем по столу, призывая к вниманию. - Ну ладно, зубы - если не лекарь, то кузнец выдерет клещами, а коли ты удар получил и кость раскололась? Кто, кроме лекаря, ее сложит правильно? Вон, ты на себе это уже прочувствовал, хромаешь уже пять лет. А уж чем арбалеты ему досадили? Бьют прицельно, пробивают броню, сил много не надо для перезарядки, а поди ж ты - богопротивно и все тут.
- А что он хочет - сжечь все арбалеты, до которых дотянется его костлявая рука? - усмехнулся Фриц. - Ну, сожжет, так новые понаделают...
- Арбалеты призывает сжигать, а самих арбалетчиков допрежь того пригвоздить на воротах из них же. Чуешь, к чему говорю? - Курт покосился на дверь, но меня не было видно в темноте коридора, где я пристроилась послушать интересный разговор. - Ты жену выучил стрелять из него, а неровен час объединятся епископаты и прищелкнут ее.
- Не пугай как баба старая, где Кобургский, а где мы, - голос мужа был спокоен. - Во время любой осады каждый человек на счету, а уж лучник или арбалетчик и подавно. Да у кого язык повернется донести на человека, стоявшего с арбалетом на городской стене, если он защищал город?
- Всякое бывает, Фриц. Я услышал, принес тебе новость.
- Да, слышали.
По спине пробежал холодок - не зря, ох, не зря пришел тогда Курт к нам в дом, и ведь вечером пришел, чтобы поменьше на глаза всем попадаться! Разговор у них был недолгим, меня Фриц выгнал из столовой, но дверь закрывать не стал и хорошо запомнила все. Во-время, стало быть, предупреждение подоспело!
- Скажи своим - завтра сюда церковный прелат пожалует, так вот он под стать епископу - жалеть никого не будет, в рот ему смотрит. Будет вынюхивать все, что под указ подпадает - лекарей, кои нож берут в руки на человеческое тело, и арбалетчиков. Будут последними дураками те, кто останутся в городе до завтрашнего полудня. Понял, парень?
Мужчина наклонился, делая вид, что осматривает пояс метрвеца, и его взгляд упал мне на руки, где блестело обручальное кольцо Фрица и мое, с фианитом.
- Ох ты, матерь Божья, - он бросил быстрый взгляд по сторонам и тихо сказал, - фройен, бегите отсюда, если вам не у кого укрыться.
- Спасибо за предупреждение, - я кивнула, а он уже вскочил на коня и, насвистывая, тронулся по дороге в сторону города.
- Лукас, Гунтер, - позвала я парней, шустро обходивших тела. - Уходить надо из города, завтра здесь будет прелат от Кобургского епископа. Объединились наши епархии, теперь над четырьмя землями он главный. Слышали, какие гонения он устроил на лекарей? - Парни недоуменно переглянулись и пожали плечами. - Теперь он ополчился на арбалетчиков, объявив, что они пользуются богопротивным оружием и подлежат расстрелу из них же на городских воротах, а сами арбалеты - сожжению с проклятием. Что молчите, не верите?
- Это получается, что мы стояли на стенах, жизни своей не жалели, защищая всех, а нас за это - на ворота? - возмутился Гунтер. - Я что, сам должен пойти и сдаться этому прелату?
- Если у тебя есть враги, они раньше всех доложат, - усмехнулась я, вспомнив мерзавку Клодию и ее белый от ненависти взгляд два дня назад. Даже смерть Фрица не примирила ее с моим существованием. Что она донесет обо мне первая, не было никаких сомнений - не каждый день подворачивается такой удачный способ расквитаться чужими руками.
- Фрау Марта, так вы же теперь вдова, и герр Хайгель погиб при обороне Варбурга, - Лукас еще имел остатки юношеской наивности, говоря подобное. - Вам-то что бежать? Все молчать будут про вас!
- Не все, Лукас. Клодия, дочка Фрица, донесет.
- Да кто ей поверит, дуре такой? Бургомистр да герр Лайниц вас ни за что не выдадут прелату!
- Своя шкура всегда ближе к телу, а когда их заставят поклясться на Библии, то они не посмеют соврать. Да и дураков почему-то больше слушают...Нет, Лукас, мне здесь больше жизни не будет.
Зная историю лишь по учебникам да романам, я вполне представляла себе ту реальную власть, которой обладала церковь в это время. Без согласования с нею не предпринимались никакие важные решения властьимущими и надеяться, что кто-то ради меня вступит в конфликт с церковными установками, было просто смешно. Возможно, будь Фриц жив, он бы что-то придумал, но история не терпит сослагательного наклонения и надо было срочно выпутываться из сложившегося положения. Неизвестный мужчина предупредил меня - значит, не все поддерживают такое решение епископа. Хорошо, если удастся уйти за ворота, пока туда не донесут приказ держать их закрытыми и никого не выпускать. В противном случае надо уходить ночью, хоть спустившись по веревке со стены. Страшно, но жить хочется больше! Да, еще говорили о лекарях...надо бы предупредить Элиаса о грядущей опасности для него...
Мысли эти проносились в голове, пока я шла с мешком собранных болтов в сторону леса, приметив небольшую ложбинку. Вот и хорошо, буду уходить из города - заберу их с собой.
- Фрау Марта, - Гунтер нахлобучил шапку поглубже, - я тоже уйду с вами. Слышал я подобное, да не верилось...ну да не пропадем. - Лукас, ты что думаешь?
- Ничего! - огрызнулся тот. - Бегите, коли боитесь, а я останусь. Здесь родился, здесь и жить буду!
- Это он от Гретхен уходить не хочет! - хихикнул Гунтер. - Ладно, прячься у нее, пока все не закончится! К Густаву зайди, предупреди его, раз уж сам не хочешь уходить.
- Зайду, - буркнул парень.
На воротах стояли городские стражники и один из герцогских, перетирая с шутками и прибаутками мужские разговоры. Мы втроем прошли через ворота и нас окликнул один из городских, в надвинутой на глаза грязной войлочной шапке.
- Чего нашли, показывайте!
- Ничего, стрелы собирали, пока еще их не утащили вместе с мертвяками, - обронил небрежно Гунтер.
- Поди и карманы обшарили? - беззлобно поинтересовался герцогский солдат. - Покажь, что нашел!
- А то у них много чего было! - возмутился Лукас, но протянул солдату что-то из кармана. - На, гляди!
Тот ухватил и покрутил на ладони блестящую монетку. Стражники переглянулись между собой, но промолчали.
- К вечеру похоронная команда пойдет мертвяков убирать, - заметил второй стражник. - Как бы заразы не было от них по такой жаре...
- Потому вечером и пойдут, - подхватил первый. - После службы, как патер вознесет благодарение Господу. Темно уже будет, ну да ладно, они же с факелами пойдут да с телегами. А вы чего стоите, защитнички? Домой идите, все уже закончилось!
- Гунтер, ты все понял, что стража сказала?
- Не-а, а что нам до похоронной команды?
- Выходить за стены надо с ними, потому что темно будет, понял? Арбалет как понесешь? За спиной? Так сразу заметят днем, а ночью обмотаешь тряпками да вынесешь подмышкой. Все, расходимся.
Забежав к Элиасу, я наскоро объяснила ему, что ждет Варбург завтра. Аптекарь покачал головой, но я так и не поняла, уйдет он из города или нет и пошла к себе быстрым шагом.
Скрипнула входная дверь, дом стоял в полной темноте и в нем как будто уже не чувствовалось жилого духа, будто он понял, что из него уходит вся жизнь. На улице еще было светло, но я зажгла свечу и поставила ее в столовой. Сборы не заняли много времени - рубашка, штаны, колет, плащ, минимальные запасы еды, оставшиеся в доме тоже пошли в мешок. Котелок, кресало, расческа...нет, надо обрезать волосы хоть до плеч, а то с ними будет тяжело! Отросли они уже ниже лопаток, но я без сожаления щелкнула устрашающего вида ножницами. Надо будет - отрастут, а то, может, уже и не понадобятся?
Поднявшись в нашу с Фрицем спальню, я приникла к подушке на его половине кровати. Вот поди ж ты, ведь и не любила я его, как положено, а притерпелась, привыкла и сейчас стало мучительно больно от того, что часть моей жизни ушла вместе с ним. Здесь, в этой самой комнате, он изнасиловал меня, когда я еще была его служанкой, здесь же поставил меня в известность о том, что отныне он будет моим мужем. За полтора года совместной жизни я не раз задавала себе вопрос - не он ли моя судьба, но уже поздно отвечать на него. Фрица Хайгеля больше нет. Может, это и была любовь, которую я так и не распознала?
Шкатулка с деньгами была цела, а вторая, с украшениями, отсутствовала. Скорее всего, он перепрятал ее куда-то, но искать уже нет времени. Деньги я разделила пополам, одну часть завернула в тряпицу и положила в карман, а вторую распихала в пояс, маленькие карманы штанов и за подкладку сапог. Нельзя все яйца класть в одну корзину, но и без денег уходить тоже глупо. Пока есть время, надо успеть сделать одно дело...
В дом кузнеца Йоргена я постучала уже в сумерках. Длинный плащ скрывал одежду, войлочная шапка - голову и меня не сразу узнали. Кузнец долго мял свой передник, чесал голову и бороду, хмыкал, кряхтел и всячески сомневался, надо ли ему вообще брать деньги, пока я не потеряла всяческое терпение.
- Герр Йорген, возьмите отсюда одну монету за труды, потому что я не смогу присутствовать на похоронах Фрица, как бы мне этого не хотелось. Еще две марки отдайте патеру Оскару на помин души моего бедного мужа. То, что осталось, пусть пойдет в оплату его похорон. До свидания, герр Йорген, - попрощалась я, побыстрее уходя от ненужных расспросов. Он и так тугодум, хорошо, если к завтрашнему дню сообразит, что надо сделать.
Погибшие лежали в темном сарае и тело Фрица я нашла не сразу. Со мной рядом бродили люди, выискивая своих родственников, завывали женщины и ругались мужчины. Узнала я его только по одежде в наступающих сумерках и долго смотрела на изменившееся после смерти лицо. Или это мне показалось, что долго? Погладила холодную руку, поправила волосы, но поцеловать его, как жена, не нашла в себе сил и только прикоснулась губами к холодному высокому лбу. Кроме того, я вполне естественно опасалась какой-нибудь заразы от покойников ... не по-людски получилось прощание, но Йорген должен заплатить за все, что причитается, когда провожают в последний путь. Возможно, я когда-нибудь и приеду на его могилу, если позволят обстоятельства, а сейчас мне пора идти.
- Прощай, Фриц Хайгель.
Я накрыла его лицо и быстро вышла из сарая. Скоро начнется служба в церкви Святого Себастьяна, а потом надо срочно подхватывать свои вещи и бежать из города.
Вечерняя проповедь, вознесение хвалы Господу и перечисление имен погибших заняло гораздо больше времени, чем хотелось бы, но я стояла у колонны ближе всех к выходу и в темноте ушла по улицам никем не замеченной - белый чепец полетел с головы в ближайшую канаву, а под запахнутым плащом я и не переодевалась в женское платье. Натянула войлочную круглую шапку, пряча под нее подрезанные волосы и поспешила за вещами в дом. Тихо, как тихо здесь... Мешок стоял за углом в прихожей, арбалет, увязанный в холстину, лежал рядом. Запоздало мелькнула мысль о ноже, но искать подходящий было некогда. Все, прости меня, старый дом, я ушла.
У ворот уже кучковался народ с тяжелыми тачками и медленно просачивался на луговину, где уже бродили люди с факелами. Стражники заметили меня и демонстративно отвернулись, а я побрела по дороге, прикидывая про себя, как бы половчее слинять в темноту. Те, кто грузил трупы на тачки, тоже шустрили по всем укромным местам в поисках ценных вещей и не обращали внимания на фигуру, удаляющуюся зигзагами в сторону темнеющего леса.
- Эй вы, чего копаетесь, - заорали из темноты. - Тут яма уже приличная, тащите их всех сюда!
Те, кто обшаривали мертвых, зашевелились, а я присела на всякий случай и до леса уже так и двигалась в полуприседе. Наконец, достигнув первых деревьев, перевела дух и встала во весь рост. Ушла, я ушла из Варбурга и могу быть пока немного спокойна за свою жизнь!
- Фрау Марта, - негромкий голос Гунтера заставил вздрогнуть. - Я уж давно здесь окопался, а Лукас не пошел, все раздумывает. Просил подождать его до завтрашнего полудня, может и соберется, если опасность почует.
- Густава предупредили?
- Лукас к нему обещал пойти, только вот беда с ним - ранили же его, лежит дома. Это мне по дороге сказали, вроде и рана легкая, а огнем горит...Плохо это.
- Еще как плохо, убьют же его...но и лежачего на себе нести не можем. Ладно, давай на ночь пристраиваться где-нибудь, завтра и решим, что делать.
- Тогда надо отойти подальше, чтобы если что уходить не по дороге, а через лес. Верхами там никто не пойдет, а гнаться за нами через бурелом может и не станут. Плащ у вас есть, фрау? Хорошо, что взяли. Идите за мной.
Гунтер двинулся по краю темного леса, осторожно ступая, чтобы не споткнуться в темноте. Отошли мы уже от дороги достаточно прилично, влезли на холмик и пристроились в ямке у подножия сосны. Пожевав сухой хлеб, прихваченный из дома, я заснула, привалившись к спине Гунтера.
Утром нас разбудил сумасшедший щебет птиц, от которого я отвыкла за время жизни в Варбурге. Они орали так, что закладывало уши и не давали спать ни минуты больше. Помыться вчера горячей водой я так и не смогла и теребила расческой грязные волосы не менее грязными руками.
- Будем Лукаса ждать? - миролюбиво спросила я Гунтера. - До полудня?
Тот угрюмо отвернулся. Ну и ладно, до полудня еще время есть, подождем. По дороге в город протряслась крытая повозка в сопровождении четверых одинаково одетых всадников с пиками в руках.
- Смотри-ка, никак прелат пожаловал в Варбург, - ткнула я локтем Гунтера. Парень сидел, нахохлившись, но огрызаться не стал, только кивнул и стал напряженно смотреть в сторону ворот. Ворота были открыты, туда постепенно потянулись крестьянские повозки и тележки с овощами и мясом - война войной, а все хотят есть как обычно. Только вот из ворот никто не выходил. Может, действительно и бояться нечего?
- Может, бояться нечего? - озвучил мой вопрос Гунтер. - Посидим...подождем...
Прошел полдень, за стеной прогудели церковные колокола, но ничего не происходило. А что, собственно, должно было быть? Мы далеко и не слышно, что там происходит... Посидев еще, Гунтер решительно поднялся.
- Пойду, узнаю, что там делается. Если что, я никому не скажу, где вы находитесь, фрау Марта.
- Подожди, не ходи сейчас к воротам, если там действительно ищут нас, то тебя схватят сразу же, - но убеждения не действовали и Гунтер спустился с холма вниз.
- Эй вы, идиоты! - рыкнул знакомый голос снизу. - Долго вы еще будете тут сидеть и ждать своего конца? Марта, ты тут?
- Курт! - я чуть не бросилась ему на шею. - Откуда ты здесь?
- За вами пришел, сто чертей в глотку вам обоим! Вашего дурака лопоухого едва увел, а то быть ему пришитым к воротам уже сегодня!
- Он жив? Где он? - Гунтер подлетел к Курту, но тот отмахнулся от него, как от мухи. - Он уже идет к старой башне, там и встретимся с ним, если не заплутает. Дурак твой лопоухий, девку свою послушал, да остался в городе! И в каком месте ум у вас, не понимаю...девка ж она завсегда родителей будет слушать! Припугнули ее, она и рассказала, где он прячется. Хорошо хоть он услышал, да деру дал по крышам да стенам. Ну, чего стоите, вас там тоже сейчас ищут и герцогские солдаты и стража! Не найдут, так их в погоню снарядят...далеко, правда, они не побегут...лопоухий сказал, что старый Густав еще остался в городе, ну ему точно конец теперь! Марта, бери мешок, арбалет вешай за спину и за мной, еще не хватало, чтобы жена моего друга попалась этому поганому епископу с его кодлой!
Курт шел по лесу так споро, как будто по хорошей дороге, а я быстро выдохлась да по спине колотил арбалет, так что к старой башне подползала на последнем издыхании. Гунтер шел сзади меня, но и он тоже притомился, а вот Курт как и не устал вовсе. Местность пошла всхолмленная и к назначенному месту мы спускались по достаточно крутому склону, сидя на задах. Внизу шумел ручей, мы перешли его, поднялись на большую ровную площадку, на другом конце которой и были развалины башни.
- Лопоухий, выходи! - свистнул Курт. - Привел я дружка твоего, во-время успел, а то он уже в город собрался идти, новости узнавать!
- Здорово, Лукас! Как решился-то бежать? - Гунтер рвался узнать подробности побега, но тот по-мальчишески шмыгнул носом и запустил обе руки в соломенную гриву. - Ну чего ты, живой ведь...
- Живой, едва утек через вторые ворота. Там мы давно уже проход наладили, вот и пригодился. Обидно, понимаешь, Гретхен ведь так просила остаться, а потом все и выложила... как услышал, ушам не поверил, да только ноги быстрее ума оказались - арбалет за спину бросил и в окно сиганул, благо крыша рядом. По ним и ушел через улицы, пока ее родители побежали виниться страже. Через лаз утек, со стены орали вслед, но не стреляли, а в лесу на Курта напоролся, тот и отправил меня сюда, а сам за вами пошел. Ищут вас в городе, слышал, думают, что спрятались вы где-то. Затемно ушли через ворота, как вчера говорили?
- Да с похоронной командой вышли, стража отвернулась только, - подтвердил Гунтер.
- Потому и отвернулась, - поучающе сказал Курт, - что больше твоего понимают и не нравится это многим. В других землях целые отряды арбалетчиков служат и только пользу приносят, а этот сухарь придумал - "богопротивное оружие"! - передразнил он епископа. - Любое оружие богопротивно, когда оно против людей поворачивается, что ж он про это молчит? Господь нам жизнь дает, а меч отбирает. Разве правильно это? Вот то-то же...Ну, отдохнули? Поднимайтесь, пора в путь.
- Куда идем, Курт? - мне было все равно, куда, но хотелось знать ближайшее будущее хоть немного. - Просто уходим от Варбурга или есть какой-то план?
- Пока что просто уходим подальше. Смотрите сюда, - Курт начал чертить на пыльной земле палочкой непонятную схему. - Это герцогство ...вот идет граница....от Варбурга два дня пешего пути. На север будет Рейхен, но туда мы пока соваться не будем. На запад - Норсет, там порядки не ах, но жить можно, к тому же в том направлении лежат земли Верфалии а туда жадная лапа Кобурга еще долго не дотянется. Южнее Норсета - Герлау, княжество маленькое, лежит за горами, но пройти туда вполне можно. Южнее Герлау и западнее Айзенштадта - Эрсен. Местность там гористая, но тоже проходимая, примечателен тем, что граница герцогства проходит по двум длинным озерам, соединенным перемычкой. Беревальдские называются. Попадешь туда без лодки - все, не уйти. Там я не бывал, но ходят слухи, что ихний герцог порядок блюдет на дорогах. За ним лежит сообщество свободных городов, которые никому не подчиняются и объединены в кантон. Вроде и не защищены особо, вроде и армии у них нет, а тем не менее на них никто не рискует напасть просто так. Были попытки, да провалились. Сейчас нам лучше всего уйти вот сюда, в сторону Герлау, где можно и в горах укрыться и в случае чего умения свои применить - обозы везде ходят, арбалетчики пригодятся. Посмотрим, что там делается, а потом дальше думать будем.... Ну, пошли, пока еще светло!
До самой темноты мы шли по дороге как можно быстрее, Курт подгонял нас, обещая бросить того, кто только попробует отстать.
- Сперва на шаг отстанешь, потом на пять, а потом и вовсе сляжешь, что ты тогда за солдат? - он ругал нещадно парней, которые то и дело начинали спотыкаться. - Вместе надо держаться, хоть в бою ты, хоть в трактире. Тогда только и выживешь, понял?
Последнее адресовалось Лукасу, который едва переставлял ноги и тихо шипел на понукания. Гунтер шел бодрее, но сопел и молчал, я механически переставляла ноги, стараясь не думать о дороге. Ну ведь остановимся же мы где-нибудь...
Отойдя в сторону от тракта, мы спустились под горку, повернули и попали на небольшую полянку, на краю которой журчал маленький ручеек, вытекавший из-под большого камня. Сразу навалилась бешеная усталость, все повалились на траву, тяжело дыша и сбрасывая мешки и арбалеты.
- Рано валяться, - Курт пнул Гунтера ногой, - бери котелок и иди набери воды, а ты, - пинок под зад Лукасу, - марш за валежником. Скоро темнота упадет, как ночевать собираетесь?
- Знамо, как, - Гунтер неохотно поднялся и поплелся к ручейку, - костер разведем да дежурить будем. Ходил я уже с отрядом, ученый.
- Это ты там умный был, потому что с тобой народу полно шло, а здесь нас четверо только. Марта, давай потроши мешки да занимайся ужином, потом лежать будешь. Здесь все равны, хоть ты кто будь, - Курт оглядел место стоянки и начал срубать склон холма, делая под ним небольшое углубление. Потом пошел срезать ветки с кустов, укладывая их поближе к склону. - Лукас, куда ты запропастился, чертов сын? Тащи хоть что-нибудь для костра, нам еще пожрать надо приготовить!
Весело трещал костер, разложенный полукольцом у срезанного холма, мы уже доели кашу и попили кипятку с зелеными листочками черники и брусники, в изобилии сорванными буквально под ногами. Курт распределил дежурства - сперва поставил меня, потом Гунтера, потом себя, а под утро - Лукаса и они повалились спать. На последний вопрос, что делать, если кого увижу, хрюкнул в воротник: "Бей, утром разберемся..."
Ноги болели жутко - в Варбурге столько ходить и в таком бешеном темпе не приходилось. Сполоснув горевшие пятки в ручейке, я прислонилась спиной к холму, держа на коленях заряженный арбалет. Сейчас лето, значит, дикие звери должны быть сытыми и на людей не нападать. Самые опасные здесь - медведи и волки, надеюсь, что их отпугнет огонь. Человек еще опасней, но мы ушли в сторону от дороги, возможно нас и не заметят, тем более, что ночью по дорогам почти никто не ходит. Шумы и шорохи в лесу настораживали, но трещали дрова в костре, давая приятное тепло и лезли в голову самые различные мысли о прошлом и будущем. Кто-то тяжело прошел, ломая сучья, постоял, посмотрел на возможную добычу и попер своей дорогой. Неслышно пролетела летучая мышь, видная на фоне звездного неба, а из ближайших кустов на меня посмотрели зеленые глаза. О-па, кто это пожаловал к нам?
- Эй, ты чего тут забыл? Жрать у нас нечего, сами голодные, только кашу и ели...- приподнимая арбалет, я прицеливалась в ночного гостя, разговаривая с ним для собственной храбрости. - Ты бы шел отсюда подальше, а то у меня трое мужиков лежат, так они тебя сожрут за милую душу.
Глаза мигнули и я спустила тетиву, которая низко дзыкнула. Глаза пропали, зато заворочался Курт.
- С кем ты тут разговоры ведешь? Парни вроде спят, - покосился он на соседей. - Стреляла? В кого?
- Глаза тут были, зеленые такие, вот и выстрелила, - начала оправдываться я.
- Лиса приходила наверное, завтра шкурку поищем. Гунтер, подымайся, твоя смена стоять!
Пока парень продирал глаза, я уже крепко спала.
Ночью и впрямь приходила лиса - в кустах зацепились ошметки рыжего пуха, но крови не было и я обрадовалась, что не убила зверя просто так. Подобрала свой болт и сунула в мешок к остальным, уже вымытым от крови. Заварили кашу, поели и тронулись дальше в путь, отмеряя километры дорог все дальше и дальше от Варбурга.
Попадавшиеся нам навстречу путники были так же грязны и потрепаны, как и мы, покрыты пылью и смердили потом за версту. Единственное наше отличие было в трех арбалетах за плечами, что вызывало косые взгляды, но без лишней агрессии. Мы никого не трогали, но и нас будьте любезны обойти, иначе не поздоровится!
Днем стало жарко, я сняла шапку и вытерла потное грязное лицо. О мытье пока не приходилось и мечтать - постоялых дворов на пути не попадалось, а Курт пояснил, что места здесь глухие и к первой гостинице мы должны выйти только завтра, а до этого надо терпеть. В стороне от дороги завиделись крыши деревни и Курт решительно направился туда.
- Чего надо, господа хорошие? - спросил нас мужик с маленькими бегающими глазками, заросший бородой по самые уши, - деревня наша бедная, у нас даже постоялого двора для таких путников, как вы, нету.
- А нам постоялый двор и не нужен, - Курт оглядел убогие домишки, почти вросшие в землю. - Нам бы пожрать чего и мы дальше пойдем. Больше нам делать в вашей деревне нечего.
- Да вы что, господин хороший? - всплеснул руками мужик, оглядываясь назад. - Откуда же у нас столько еды, чтобы вас четверых накормить, да вы ж еще и не просто кашу потребуете, а с мясом или курицей...помилосердствуйте, пока еще приплод не подрос, самим есть нечего!
- Ты, как я вижу, староста здешний, - начал заводиться Курт, - значит, хорошо осведомлен, что у кого есть. Мы уже сказали тебе, что в деревню не пойдем, но будем ждать тут пока не спроворите нам что-нибудь. Но-но, не балуй с нами! - прикрикнул он на мужика, который потихоньку делал шажки назад, что-то показывая руками у себя за спиной. - Я что, вчера родился, что не прознаю о том, что ты созываешь селян? Гунтер, Лукас, Март, взводите арбалеты, - приказал он.
Мужик уже прилично отдалился от нас, а за ближайшим забором поднялась чья-то голова и пропала. Дробный топот ног удалялся в сторону деревни, а там уже начался гудеж и бабий визг.
- Ну, взвели? - повернулся к нам Курт. - Марта и Лукас, вставайте с арбалетами в сторону деревни, а ты, Гунтер, целься вон туда, где овин большой. Сдается мне, что за ним кто-то прячется!
Тем временем в нашу сторону стала постепенно стекаться сперва редкая, а потом более густая толпа селян, которые вышли на улицу с рогатинами, косами и топорами. Двигались они уверенно до тех пор, пока не увидели взведенные арбалеты. Курт вытащил из ножен длинный прямой меч и любовно погладил его лезвие пальцем. Селяне молчали, а потом вперед выступил уже известный нам староста.
- Господа хорошие, стало быть, нету у нас ничего для вас, как есть говорю. - Он оглянулся назад и толпа загудела в знак согласия. - Все уже отсадили, сами травой перебиваемся, да ждем, когда приплод подрастет...
- Врешь, - убежденно рыкнул Курт. - За деревней не только коровы пасутся, там и овцы блеют, нечего было посылать мальчишек их загонять, они ж блеют так, что на дороге слышно. И куры у вас есть, и гусей полно.
- Мы вам за...- я хотела сказать, что мы можем им заплатить, но ладонь Курта наотмашь ударила меня и я замолчала.
Староста было оживился при моих словах, но потом опять сник и завел прежнюю песню.
- Слушай, ты, если сию минуту не притащишь нам жратву, то сперва пристрелим тебя, потом вон тех двоих, а потом подожжем ваши халупы, понял? - заорал Курт. - Гунтер, целься этому борову в причинное место! Только пошевелись, враз болт уйдет в тебя! Сказано - тащи мясо, какое есть!
Мужики зашевелились, тряся своим нехитрым оружием, но Курт что-то сказал Гунтеру и тот радостно осклабился в ответ, переводя арбалет в положение пониже. Щелкнула тетива, дзыкнул болт и староста схватился за ногу, взвывая во все горло.
- Я сказал - еще два выстрела будут без промаха. Ему, - ткнул палец в сторону стонущего старосты, - повезло. Ну, будем еще упираться?
Но попадание болта в ногу уже сломило всяческое сопротивление селян. Они, недовольно гудя, отступали назад, а староста, сидевший на земле, вперемешку с глухими стонами отдавал приказания. За забором слышались женские голоса, но никто не высовывался и на дороге стояли только мужчины. При взгляде на них меня стала заедать совесть. Мало того, что лица и так не блистали здоровьем, у многих еще были наполовину щербатые рты, до ужаса грязные руки и совершенно простая бедная одежда. Получается, что мы повели себя как бандиты, принудив селян отдать нам задарма...а кого это там для нас тащат? Батюшки, козу! Да еще и за веревку, привязанную к рогам! Это что, мы ее с собой поведем, а потом - чик, и съедим?
К козе нам еще приложили двух кур вполне приличного вида, а когда Курт что-то сказал старосте, то принесли еще и краюху хлеба. Потом все стали угрюмо смотреть, как мы разбираем это богатство, пряча его по мешкам. Козу потащил Лукас, предварительно подергав ее за вымя.
- Марта, - Курт негромко позвал меня, - ты там собиралась им деньги платить? Дай сюда то, что ты хотела отдать им...
Я подумала и вытащила из узкого кармашка серебряную монету.
- Ну и дура ты, Марта, - Курт размахнулся и бросил монету на пыльную дорогу. - Да за такую монету мы целую телку могли бы купить и еще на десяток курей осталось бы...
Он удовлетворенно посмотрел, как селяне копошатся в пыли, ища монету и с удовольствием замысловато выругался.
- Пошли отсюда, им надолго хватит ее искать. И ведь никому не нажалуешься, что неизвестные ландскнехты отобрали силой скот - полдеревни видело, что я бросил серебряную марку. Запомни, Марта, никогда нельзя им говорить, что ты хочешь что-то купить - еду, воду, лошадей или вещь. Надо только требовать отдать их тебе, а в качестве милости бросить деньги, тогда они будут еще и благодарны.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги