Разделяй и властвуй

1

Широкий Гудзон, голубевший под весенними небесами, был испещрен разноцветными пятнами парусов. Сады в речной долине кипели бело-розовым половодьем цветенья. За рекою сердито хмурился Повелитель Бурь — гора не слишком большая по меркам Запада, однако вполне впечатляющая для здешних краев. Кругом неистовствовала яростная зелень молодой листвы. Но сэру Ховарду ван Слику, второму сыну герцога Поукипси, было не до красот столь замечательного пейзажа. Он молил Всевышнего, чтобы тот дал ему силы вытерпеть зуд прямо под нагрудной пластиной кирасы, — ведь иначе пришлось бы спешиться и снять добрую половину доспехов.

Пока здоровенный вороной мерин неохотно брел по почтовому тракту на Олбани, одолевая нескончаемую обходную дорогу вокруг Пиксхилла, всадник размышлял о том, что проявил не слишком много ума, тронувшись в путь из Оссайнинга в полной экипировке. Но откуда же ему было знать, что погода так внезапно переменится? Губчатая резина под железными латами создавала удушающую жару. Капли пота ползли по коже вниз, и недалеко от Кроутона ездока начал одолевать невыносимый зуд. Казалось, что особенно чешется как раз под инкрустированным гербом на грудной пластине, единственном украшении доспехов. Герб представлял собою красный кленовый лист на белом фоне и был обрамлен по окружности девизом ван Сликов: «Покажи-ка им небо с овчинку!»

Пару раз всадник рассеянно пытался почесаться, но скрежет металла по металлу тут же возвращал его к суровой действительности. Может, табачный дым отвлечет от неизбывной чесотки? Рыцарь расстегнул седельную сумку, добыл оттуда трубку, табак, зажигалку и закурил. Вообще-то он предпочитал сигареты, но в доспехах сигаретный пепел сыпался в шлем.

Тракт пересекал наискосок пути Нью-Йоркской Центральной железной дороги. Сэр Ховард взялся за поводья и принял чуть в сторону, пропуская шестерку лошадей, промчавших громыхающий омнибус, а затем подогнал мерина поближе к путям и огляделся. Вдали над рельсами рыцарь заметил сияние бронзовых наконечников на бивнях слона, тащившего состав из небольших вагонов: «Наверно, дневной грузовой до Нью-Йорка», — подумал он. Судя по небольшим ушам, слон был из Индии. Очевидно, Центральная пришла к окончательному решению отказаться от африканских слонов, хотя на Пенсильванской дороге ими как более быстрыми и сильными пользовались широко. Однако эти высокие большеухие силачи хуже слушались. Годом раньше Центральная попыталась поставить эксперимент с таким животным. Эту историю рассказывал сэру Ховарду герцог, один из крупных акционеров Центральной. Во время испытательного пробега тормозной кондуктор проявил неосторожность, головной вагон ударился о задние ноги слона, после чего животное стащило с колеи два вагона и попыталось прикончить председателя правления дороги. И наверняка прикончило бы, если б сумело догнать.

Сэр Ховард продолжил путь на север, утешая себя робкой надеждой, что чесотка утихла надолго. На пересечении тракта с дорогой, ведущей к шоссе Бронкс парквей, он снова натянул поводья. По дороге длинными дугообразными прыжками двигалось нечто. Что именно, догадаться было нетрудно. Раздраженно ворча, ван Слик стал слезать с мерина. Когда существо приблизилось, он вытащил трубку изо рта и приложил руку к шлему, отдавая салют. Существо, больше всего похожее на кенгуру в шлеме для регби, промелькнуло мимо, по-видимому, даже не взглянув на них. Однако сэру Ховарду приходилось слышать немало грустных историй о людях, пренебрегших обязательным салютом прыгунам лишь потому, что те на них вроде бы не смотрели. Он не испытывал обиды из-за необходимости отдавать салют этим тварям. В конце концов, он поступал так всю жизнь. Раздражение было связано лишь с необходимостью снова втаскивать в эдакую жару на высоченного мерина свои двести десять фунтов, отягощенные еще доспехами из хромоникелевой стали.

Семью милями дальше по почтовому тракту стоял замок Пиксхилл, где сэр Ховард твердо рассчитывал воспользоваться у своего соседа хорошим обедом, а заодно и переночевать. Преодолев почти половину петляющей дороги, он услышал сигнальный рожок и тут же съехал с асфальта, пропуская мчавшуюся длинную черную торпеду на колесах. Он освободил копье из крепления, и когда машина со свистом проносилась мимо, трепещущий вымпел с кленовым листом ван Сликов описал положенную дугу. Можно было мельком разглядеть пассажиров: внутри сидели четыре прыгуна в неизменных шлемах, напоминавших головы гигантских крыс. К счастью, перед прыгунами в машинах спешиваться было не надо: они проносились мимо слишком быстро, чтобы такое правило имело смысл. Иногда сэр Ховард, как и многие другие, задумывался: попутешествовать в машине было бы очень приятно. Разумеется, существовал легкий способ выяснить, так ли это. Просто нарушить закон прыгунов. К несчастью, таким образом получали поездку только в один конец.

Ну, да ладно. Без сомнения, Господь знал, зачем Он установил такие правила, по которым никто, кроме прыгунов, не имеет ни механических машин, ни взрывчатки, ни многих других вещей. Люди испорчены и порочны, вот потому-то Господь и послал прыгунов править человеками. Во всяком случае, так учили в школах. Однако у брата Фрэнка появились сомнения по этому поводу, и он по большому секрету делился ими с сэром Ховардом. Фрэнк даже полагал, что у людей некогда имелись свои механические повозки. Сэру Ховарду ничего об этом не было известно, зато прыгуны знали великое множество вещей, а значит, если бы брат был прав, то этому учили бы в школе. Но все же Фрэнк обладал хорошими мозгами, и над его словами не следовало смеяться. Он был изрядным чудаком и вечно рылся в разных старых бумагах, где выискивал бесполезные обрывки знаний. Сэр Ховард иногда спрашивал себя, как ему удается ладить со своим костлявым старшим братцем, с которым у него было так мало общего. Он очень надеялся, что с Фрэнком не случится ничего плохого раньше, чем сыграет в ящик их старик-отец. Рыцаря угнетала одна мысль о том, что на него может свалиться управление герцогством, по крайней мере, в ближайшее время. Сейчас у него и без того хватало «развлечений».

Он свернул с дороги неподалеку от старинного поселка Гаррисон, когда за высокими деревьями уже стали видны башни замка Пиксхилл. Остановив мерина перед воротами, он громко свистнул. Из оконца высунулся привратник с обычным монотонным окликом:

— Кто ты такой, и что тебе надо? — после чего сразу же добавил: — Ах, это вы, сэр Ховард! Я извещу лорда Пиксхилла о вашем прибытии.

Вскоре ворота — громадная плита из армированного бетона, закрепленная снизу на петлях — выделились из стены и легли на землю.

Джон Кертон — барон Пиксхилл — уже стоял во внутреннем дворе, опираясь рукой на легкий лук, когда копыта лошади сэра Ховарда процокали по плите. По-видимому, барон только что вернулся с охоты на фазанов, поскольку был в очень грязных башмаках, старой кожаной куртке.

— Ховард, мой мальчик! — вскричал он. Барон был невысок ростом и весьма тучен, с коричневато-рыжей шевелюрой и бородой. — Вылезай из своих жестянок и перебирайся в нормальную одежду. Эй, Ллойд, отнеси дорожный мешок сэра Ховарда в лучшую комнату. Ты ведь переночуешь у нас, не так ли? Ну конечно, переночуешь! Мне хотелось бы послушать про войну. Главная радиокомпания (WABC) послала своего комментатора на сражение при Маунт Киско, но стоило парню увидеть парочку приближавшихся к нему всадников из Коннектикута, как он тут же пустился наутек. Потом мы слышали только один звук: отчаянный топот копыт его лошади, сломя голову мчавшейся назад в Оссайнинг.

— Буду рад остаться, — сказал сэр Ховард, — если мое присутствие тебя не слишком стеснит.

— Нет, нет, ничуть! У тебя, я вижу, до сих пор все та же лошадка. Лично я считаю, для войны лучше подходят нехолощенные жеребцы.

— Возможно, они более резвы, — согласился рыцарь. — Зато мой старина делает в точности то, чего я от него хочу, а в бою это главное. Три года назад он взял третье место в своем классе на показательных выступлениях. Это было еще до того, как он заработал свои боевые шрамы. Взгляни-ка лучше на седло; это особенная, новая модель. Встроенное радио, отделения сзади для всяких мелочей, и так далее. К тому же, удалось заполучить со скидкой.

Лязгая доспехами, сэр Ховард двинулся вверх по лестнице вслед за хозяином. Забрало из прозрачного люцита было уже поднято, отстегнув крепление, рыцарь сдвинул нагрудник вверх, после чего осторожно вытянул голову из шлема. Решительное грубоватое лицо рыцаря украшали небольшие усы и бородка, обычные для людей его класса. Нос в результате столкновения с вражеской алебардой выглядел не совсем так, как приличествовало бы. Однако сэр Ховард наотрез отказался от пластической операции по восстановлению формы, решив, что ломать нос в этой жизни ему придется еще не раз, а потому оплата хирургов есть просто пустая трата денег. Под его черными, как смоль, волосами скрывались отличные мозги, по правде говоря, слегка заржавевшие от редкого употребления. Еще бы. Когда ты можешь в своем герцогстве одним ударом вышибить из седла любого, упоить до бесчувствия самого заядлого пьяницу и умеешь правильно обращаться с девушками, к чему утруждать себя утомительными раздумьями?

— У тебя отличные доспехи, — заметил Пиксхилл, — прекрасный комплект. Мне кажется, «Паккард»?

— Ага, — ответил сэр Ховард, стягивая с себя стальные наплечники. — Но им уже несколько лет. Думаю вскорости обменять на новую модель. Беда в том, что это будет стоить кучу денег. Как тебе кажется новый «Форд»?

— Н-ну, не знаю. Не уверен, что мне понравится, когда шлем сделают целиком из люцита. Конечно, такой даст широкий обзор. Но если он достаточно толст, чтобы выдержать удар боевого топора, то будет слишком тяжело, я думаю. Кроме того, люцит слишком быстро царапается и идет трещинами… особенно в бою.

— Хотелось бы взглянуть на твой самострел, — сказал сэр Ховард и потянулся к арбалету. — «Марлин», не так ли?

— Нет. «Винчестер» выпуска прошлого года. Мой оружейник снял с него это чертово устройство для поправки на ветер, которым я все равно никогда не пользовался. Поэтому и выглядит слегка необычно. Расскажи-ка все же что-нибудь про войну, ведь газеты потчуют нас лишь непроверенными данными.

— Ну, я мало могу добавить, — с деланным равнодушием отвечал сэр Ховард. — Недавно отправил одного на тот свет. Забавно. Я уже шесть раз участвовал в битвах, и первый раз с уверенностью могу сказать, что прикончил врага. Не считая, конечно, того бандита, которого мы захватили в Статсбурге. Сам знаешь, как оно происходит в бою: каждый бьется со всеми сразу, и наоборот. У тебя просто нет времени смотреть, кому какие раны ты нанес.

Хотя особой моей заслуги в смерти того парня нет. Я записался на службу в Оссайнинге потому, что там хорошо платят, а управляющий городом — мой двоюродный брат. Он нанял пару сотен тяжеловооруженных всадников из нижнего Вестчестера. Копейщиков в Оссайнинге и Тарритауне всегда найти нетрудно. И тут он прослышал, что Данбери тоже собирается получить приличное подкрепление: тяжелую конницу из Торрингтона. Тогда мой кузен разделил нас на две группы, причем копейщики были только в первой, а я попал во вторую, вот мне и пришлось на время расстаться со своей «зубочисткой». Кстати, она очень мила на вид. Производство «Гамильтон Стандарт».

Мы обнаружили их как раз на ближней стороне Маунт Киско. Наши разведчики устроили отличную засаду — стенку из рогаток с копьями, по обоим флангам всадники, да еще лучники за каждым кустом. Мой кузен-управляющий повел нас на юг, чтобы разгромить один из их конных отрядов, прежде чем остальные успеют прийти на помощь. Когда мы развернулись и пошли в атаку, их левое крыло, не дожидаясь нас, тут же рассыпалось в разные стороны, словно за каждым парнем гналось по шесть чертей с зелеными ушами. Я почти ничего не видел из-за копейщиков, двигавшихся впереди моей группы. Но местность там под горой сильно пересеченная, а потому удержать правильную линию атаки невозможно. И вдруг началось… Что-то со звоном ударилось о мой шлем, вокруг закрутилась целая куча парней в красных рубахах, остроконечных шлемах, со щитами и мечами, которыми они пытались расковырять мои доспехи. Это оказалось правое крыло Данбери. Тяжелой конницы у него в распоряжении все-таки не было, зато на его стороне, похоже, сражалась вся легкая кавалерия из Коннектикута. До пояса «крабы» были прикрыты панцирями, а ноги защищали кольчужными штанами.

Я налетел на двоих сбоку, но они ловко уворачивались от ударов моей секиры. Затем Пол Джонс почти раздавил парочку красных рубашек, уже оставшихся без коней. Моя секира обрушилась еще на одного, но тот успел прикрыться щитом. Прежде, чем я выпрямился, еще один, у которого щита не было, успел схватиться руками за древко и попытался вырвать у меня секиру. Если бы ему удалось, он убил бы моего коня раньше, чем я выхватил меч. Пока мы тянули древко каждый на себя, еще один в панцире ухватил меня за левую лодыжку и сильно дернул. Конечно же, я вылетел из седла так же легко, как чек из кассы, и рухнул на того парня, который очень хотел выдернуть у меня секиру.

Несколько минут я вообще ничего не видел, потому как застрял головой в кустах, а когда кое-как поднялся на четвереньки, никого из краснорубашечников уже не было видно. Они поняли, что мы для них — слишком крепкий орешек, а как только завидели наших копейщиков, дали деру. Я все еще сжимал древко, данбериец лежал подо мной, а острие секиры проткнуло ему подбородок и вошло в голову. Он был мертв так же, как прошлогодние мирные соглашения.

В этих кустах они потеряли с пол дюжины убитыми, а мы — одного, получившего смертельный удар в подмышку, да еще пару наших лошадей убило стрелами из арбалетов. Мы забрали их лошадей и несколько арбалетчиков. Я снова взобрался на Пола Джонса и присоединился к погоне, но достать их, конечно, не удалось. Мы гнались до самого замка Данбери: они засели там, как крысы в норе, и принялись обстреливать нас из баллисты.

Пару недель мы держали осаду, да только съестных припасов у них хватало на несколько лет, а мощные семидесятифутовые бетонные стены просто так не перепрыгнешь. Поэтому управляющий городом вместе с Данбери в конце концов согласились представить на суд прыгунов свои претензии по поводу этого дорожного инцидента, после чего мы вернулись в Оссайнинг, чтобы получить причитающиеся нам денежки.

Повествуя о событиях, сэр Ховард выбрался из доспехов и облачился в обычную одежду. Было весьма приятно сидеть, развалившись, во всем чистом из твида и льна, покачивая в руке высокий бокал и наблюдая, как солнце опускается за широкую спину Повелителя Бурь.

— Конечно, все могло бы кончиться иначе, — его голос делался все тише, пока не стал едва слышен, — если б у нас были ружья.

Пиксхилл вздрогнул.

— Не говори так, мой мальчик. Лучше всего ни о чем подобном и не думай. Если только они об этом узнают… — он слегка поежился, одним глотком опорожнив бокал.

— Мой лорд! — вошел с объявлением слуга: — Оруженосец Мэтьюз прибыл с посланием от сэра Хэмфри Голдберга.

— Эт-то еще что такое? — нахмурился Пиксхилл. — Почему нельзя было отправить мне письмо? Ну что ж, Ховард, послушаем, чего ему там понадобилось.

Ожидавший в холле оруженосец хранил на лице выражение вызывающей вежливости. Отвесив резкий поклон, он заявил с подчеркнутой учтивостью:

— Мой лорд Пиксхилл! Сэр Хэмфри Голдберг шлет вам самые наилучшие пожелания и хотел бы знать, какого черта имела в виду ваша милость, когда вчера вечером в таверне Рыжий Медведь назвала его хитрым, собакоголовым, траченным молью павианом?

— Вот как? — вздохнул барон. — Ужасно. Передайте сэру Хэмфри, что его обвинения отклонены. Во-первых, я его так не называл; во-вторых, если я его так назвал, значит, был в то время сильно пьян; в-третьих, если я не был тогда пьян, то приношу ему свои нижайшие извинения и приглашаю нынче вечером на обед.

Оруженосец вновь поклонился и вышел, клацая ездовыми сапогами по изразцовым плиткам.

— Хэмп в порядке, — сказал Пиксхилл, — просто у нас вышел маленький спор о моей электростанции. Он утверждал, что она глушит ему радиоприем. Думаю, мы это все легко уладим. К тому же, он лучше меня владеет мечом. Пойдем в библиотеку, выпьем еще по бокалу.

Едва они снова уселись, как слуга ввел мальчишку в форме Вестерн Юнион. Тот сначала перевел взгляд с одного на другого, затем шагнул к сэру Ховарду.

— Это вы ван Слик? — спросил он, гоняя жевательную резинку во рту. — О’кэй. Вас не так-то просто было найти. Будьте добры, распишитесь вот тут.

— Следи за манерами! — взревел барон.

Мальчик испуганно вздрогнул, низко поклонился и сказал:

— Сэр Ховард ван Слик, не соблаговолит ли ваше превосходительство великодушно подписать сей… сей незначительный документ?

Приятели продолжали рассержено смотреть на посыльного, но сэр Ховард молча взглянул на бумажку и расписался. Лишь когда мальчик вышел, он проворчал:

— В наше время некоторые простолюдины стали чересчур дерзки.

— О да, — согласился хозяин, — они время от времени нуждаются в хорошей встряске, чтобы понять свое место. Но что случилось, Ховард? Что-то плохое? Твой отец?

— Нет. Мой брат Фрэнк. Прыгуны арестовали его прошлой ночью. Сегодня утром его судили, признали виновным, а после обеда сожгли. Обвинили в научных исследованиях.