Разделяй и властвуй

6

— Вон летит еще один флаер. Ничего не скажешь, свою работу они делают тщательно. Кто-нибудь видит, они уже добрались до воды? — спросила Салли Миттен.

Товарищи по несчастью лежали в маленькой сосновой рощице, осматривая ровную поверхность водохранилища Сакандага, уныло расстилавшуюся налево и направо, насколько видел взгляд. Над их головами зигзагом пролетел черный силуэт нетерпеливой летучей мыши, едва дождавшейся ранних сумерек. На противоположной стороне водохранилища двигались маленькие предметы, издали напоминавшие муравьев; это были машины прыгунов. Один за другим на них начали зажигаться огни.

— Хотела бы я, чтобы темнота наступила быстрее, — продолжила девушка. — Удача нашего трюка зависит от точного расчета времени. Сейчас они уже почти у воды.

— Очень плохо, что мы не смогли убраться гораздо дальше, прежде чем они начали охоту, — заметил Хаас. — Тогда мы бы успели выскочить из круга. Послушай, Хов, предположим, они нас накроют. Как мы будем объяснять, кто мы такие?

— Я зарегистрировался в Олбани, — немного подумав, ответил сэр Ховард, — а целью своей поездки назвал Уотертаун и Тысячу Островов. Сказал, что собираюсь там половить рыбу. Прыгуны ведь ищут Уильяма Скрэнтона. Возможно, мне лучше просто быть самим собой?

— Возможно, — согласился Хаас. — Но в таком случае, тебе лучше избавиться от фальшивого герба. Он смоется водой?

— Нет, краска водостойкая. Чтобы ее смыть, нужен спирт.

— А разве не годится то лекарство от змеиных укусов, что хранилось в бутылке, в твоем седле?

— Что? Да ведь это отличное виски! Ну да ладно, черт с ним. Я думаю, смыть герб важнее.

Сэр Ховард с явным сожалением вытащил из седла бутылку. Хаас тем временем нашел в своем дорожном мешке носок, состоявший не столько из материи, сколько из дырок, покачал головой и проворчал, что его давно пора выкинуть. После чего плеснул на носок немного виски и принялся стирать с нагрудника краску.

— Послушай, — сказал он, — а как ты собираешься проплыть больше половины мили в твоей железной дымовой трубе?

— Ему не надо плыть в доспехах, — сказала Салли Миттен. — Мы разденемся.

— Что-о! — возмущенный голос Хааса сорвался. — Вы имеете в виду, что мы поплывем голыми? Все трое?

— Конечно. Может, вам хочется, чтобы мы потом всю ночь стучали зубами от холода в сырой одежде? Или, наткнувшись на прыгуна, объяснять ему, почему мы мокрые?

Хаас снова принялся за работу, ворча себе под нос:

— Вот уж не мог подумать! Всегда знал, что янки — странные люди, но не мог даже представить, чтобы настолько! Это ни в какие ворота не лезет. Послушайте, мисс, вы действительно уверены, что мы не сможем удрать отсюда, обойдя водохранилище по краю?

— Боже мой, ну конечно — нет! Чем ближе к воде, тем плотней у них заслон. Вся идея в том, что они разорвут круг, когда выйдут к воде на дальней стороне. Те, которые подойдут к воде, разделятся, и каждая группа двинется вдоль своего берега, чтобы вновь сомкнуть круг уже здесь. Если мы будем в воде, когда это случится, и будет достаточно темно, чтобы они нас не заметили, то мы автоматически окажемся снаружи облавы.

— А как мы потащим жестянки Хова, если он их снимет? Если погрузить доспехи на наших лошадок, бедняжки могут пойти ко дну.

— Мы сделаем плот. Надо срубить несколько небольших сосен и связать их вместе веревками.

— Надеюсь, у нас это получится. Держи свой нагрудник, Хов; он в полном порядке. Думаю, сейчас уже достаточно темно, так что нас с берега не увидят, верно? — он встал на ноги, взял свою саблю и принялся срубать ветки с маленьких сосен. Рыцарь занялся тем же.

— Жаль, нет топора, — сказал он. — Мне не хочется слишком нагружать Пола Джонса. Какой делать плот?

— Зависит от веса твоих доспехов.

— Они потянут сорок два фунта. Но надо учесть вес копья — не хотим же мы, чтобы оно торчало из подставки, словно мачта. Кроме того, на плот надо положить меч, саблю, нашу одежду и всякие мелочи.

— Лучше сделать квадратный, четыре на четыре фута, в два наката.

— Поторопитесь, — сказала Салли Миттен. — Они уже вышли к берегу. Я вижу на воде отражение их огней.

— А кого ты утопил, Лайман? — спросил рыцарь.

— Видишь ли, я потратил чертову прорву времени на тех парней. Несмотря на тяжелые доспехи, они скакали быстро. А тот коротышка, что ими командовал, мчался впереди остальных, как дьявол, и светил на меня электрическим фонарем. Я пришпоривал Куини, пока она не начала тяжело дышать, но погоня все равно приближалась. Поэтому… слушай, как называется та речка, что течет через Бродальбин?

— По-моему, ручей Кенниатто Крик.

— Ну вот, когда я добрался до мостика через этот Кенни… Кенниатто Крик, — осторожней, Хов, ты слишком сильно тянешь за свой конец веревки, — то взял и свернул прямо в речку. Я нашел удобное место под деревьями, где было темно; вода там доходила почти до брюха Куини. Когда лобстеры выскочили на мост, я набросил лассо на того коротышку. Он грохнулся вниз в своих доспехах, а глубина под мостом оказалась около десяти футов. Плохо то, что мне пришлось разрезать мой отличный ремень, оставив большую его часть в ручье, потому как если бы я держал его натянутым, парень смог бы по нему выбраться. Разумеется, его приятели принялись рыскать вокруг, чтобы узнать, почему их главарь вдруг решил попить водички. Потом, когда я возвращался, мне пришлось купить ремень в лавке, только мне он не понравился. Гораздо лучше управляться с ремнями, которые сделаны у нас на Западе. С ними я здорово насобачился. А с новым мне сперва придется как следует попрактиковаться, ведь даже плот вязать им неудобно.

— Ясно, — сказал сэр Ховард. — Так вот почему прыгуны считают, что я убил Уоррена Келли. Они ничего не знают про тебя, но зато знают, что я или кто-то другой назвался в замке Уильямом Скрэнтоном.

— Ты имеешь в виду, что я утопил самого крутого в этой округе парня? Ну и дела! Думаю, плот уже готов. Послушайте, мисс, сейчас мы положим его на седло Хова, а вы придерживайте плот сбоку, чтобы он не потерял равновесие, пока мы ведем лошадей.

Минут через десять впереди раздался металлический звон.

— Забор из колючей проволоки, — тихо сказал сэр Ховард, — похоже, высотой около десяти футов. Думаю, с высокого берега мы его просто не видели.

— Очень мило, — сказал Хаас. — Следовало бы помнить: вокруг водоемов с питьевой водой люди всегда ставят ограды, чтобы туда не забирались и не тонули животные. У тебя случайно нет кусачек, Хов?

— К сожалению, нет, — вздохнул рыцарь. — Придется резать твоим охотничьим ножом.

— Да ты что! Этого нельзя делать. Изуродуем отличное лезвие!

— Ничем не могу помочь. Свой кинжал я испортил, когда открывал в замке дверь мисс Салли Миттен. Поэтому перестань скандалить.

Получив нож, рыцарь стал резать проволоку. Некоторое время в темноте слышались только тихие ругательства и звон лопавшейся стали.

— Порядок, — наконец прошептал он. — Если пригнуть лошадям головы, они пройдут. Не забудь вытащить мою зубочистку из подставки, ладно?

Когда они пробрались под оградой, сэр Ховард сказал:

— Подойди сюда, Лайман, будешь держать проволоку, пока я соединяю концы. Нам не нужна реклама, извещающая прыгунов, где мы прошли.

— Тише, — сказала Салли Миттен, — звуки слишком хорошо разносятся над водой. Надо торопиться; прыгуны уже подходят к водохранилищу. Это видно по огням.

Действительно, огоньки на дальнем берегу разошлись направо и налево.

— Скажите, мисс, — грустно прошептал Хаас, — а можно мне не снимать хотя бы нижнее белье? Я весьма застенчив.

— Нет, — раздраженно сказала девушка. — Нельзя! Если вы так сделаете, то подхватите воспаление легких, и мне потом придется с вами нянчиться. Не волнуйтесь, смотреть на вас будут только звезды.

— Я уже з-замерз, — продолжал ныть крутой парень с Запада. — По-моему, Хов собирается всю ночь снимать с себя эти железки.

Сэр Ховард оторвался от своего многотрудного дела, чтобы взглянуть на двух привидений, которые обнимали себя за плечи и подпрыгивали на месте, пытаясь хоть чуть-чуть согреться.

— Ступайте вперед и закрепите веревки, — проворчал он. — Я буду готов через несколько минут. Мне еще надо проверить, аккуратно ли уложен груз, иначе утонет часть амуниции, а такие штуки нынче стоят недешево.

Все приготовления были, наконец, закончены. Плот, нагруженный стальными предметами и одеждой, лежал на песке. От него тянулись прочные веревки, привязанные к седлам Куини и Пола Джонса.

— Полный порядок, — сказал сэр Ховард. — Вперед!

Хлопнув мерина по крупу, он вошел в воду. Лошади явно не желали плыть; поэтому их пришлось тянуть и понукать. В конце концов, животные все-таки оказались на глубокой воде, таща за собой плот с грузом.

Только сэр Ховард задумался о том, насколько приятна тихо журчавшая теплая вода, как вдруг что-то ударило его в левый глаз.

— Черт возьми! — прошептал он. — Вы хотели, чтобы я ослеп?

— А что я такого сделала? — послышался ответ.

— Стукнули меня пяткой в глаз! Почему вы не держитесь за веревку со своей стороны?

— Я и так на своей собственной стороне! Почему бы именно вам не держать голову подальше от моих ног?

— Ах, вот как? Ну, сейчас я до вас доберусь, юная леди!

Перебирая веревку руками, он стал подтягиваться вперед. Но девушка нырнула, словно тюлень. Рыцарь приложил одну руку к глазам, вглядываясь в поверхность воды, искрящейся звездным блеском. Вдруг две тонкие, но удивительно сильные руки схватили его за лодыжки и утащили вниз.

Когда он вынырнул, вытряхивая воду из ушей, сбоку послышался разъяренный шепот Хааса:

— Ради всего святого, немедленно прекратите ваше ватерполо! Вы плещетесь, словно парочка пьяных китов!

Они разом затихли. Кроме кваканья лягушек, теперь слышались только тяжелое дыхание лошадей да журчание скользящей мимо воды.

Время тянулось медленно. Противоположный берег по-прежнему казался далеким. Затем его неясные очертания вдруг стремительно надвинулись, и ноги коснулись дна. После полного безмолвия плеск, поднятый бредущими по отмели лошадьми, загрохотал, как Ниагарский водопад.

Они лежали на песчаном берегу.

— Теперь видите? — сказала Салли Миттен, начертив на песке подобие карты. — Вот здесь водохранилище, а вот здесь — мы. Мои друзья живут в Адирондакских горах. Можно пойти туда вот таким путем, мимо Сакандагских озер. Там есть хорошая дорога, но как раз поэтому по ней очень оживленное движение. Мы же хотим стать как можно менее заметными. Лучше для нас двигаться по этой стороне реки Сакандага, а потом вдоль ее западного притока до озера Пайсеко. Оттуда мне известна тропа, ведущая в наши края мимо озер Сед ар. Идти будет непросто, зато мы почти наверняка никого не встретим.

Обычно я хожу в Амстердам, спускаясь мимо Спекулейтора и лагеря Перкинса; там проходит старая дорога, она в довольно хорошем состоянии. Большинство нужных нам товаров мы покупаем в Спекулейторе, а в Амстердаме я бываю лишь раз в месяц или около того. И мне просто повезло, что я оказалась там, когда они… — девушка вдруг замолчала.

— А как вы добираетесь до Амстердама? — спросил сэр Ховард. — Похоже, это довольно долгая прогулка.

— Конечно долгая, но у меня есть велосипед. То есть, я хотела сказать, у меня был велосипед. Последний раз я его видела, когда прислоняла к стене дома в Амстердаме. Потом ему наверняка «приделали ноги». Жалко. Вдобавок, в замке Келли осталась моя единственная приличная шляпка. Обычно на поход в Амстердам у меня уходило добрых два дня, но сейчас потребуется гораздо больше времени, поскольку по хорошим дорогам мы не пойдем, — она тщательно заровняла карту. — Надо убрать с песка все наши следы. И следы копыт тоже.

— Как вы думаете, почему прыгуны так беспокоятся насчет Келли? — спросил рыцарь. — Ведь обычно они не вмешиваются в раздоры людей.

— Разве вы не знаете? Они тайно стояли за его спиной; открыто такие вещи обычно не делают. Владения Шенектади стали слишком большими, поэтому они поддерживали делишки Келли, чтобы разрушить баронетство. Divide et impera!

— Что-что?

— Это по латыни: разделяй и властвуй. Такова их система — держать людей подальше друг от друга, разделенными на малюсенькие, враждующие штаты размером с почтовую марку.

— М-м. Кажется, вы знаете о них довольно много.

— Да. Я очень долго изучала их нравы.

— Похоже на то. Ваши слова дают немало поводов для раздумий. Как вы полагаете, захотят ли ваши люди… ваши друзья… принять пару чужеземцев, да еще с нашей весьма подмоченной репутацией?

— Как раз наоборот, сэр Ховард…

— Знаете, я бы предпочел, чтобы вы пропускали слово «сэр».

— Да? Тому есть какая-то особая причина?

— Н-ну… Даже не знаю, как объяснить, но… наверно… ну, может быть, это выглядит достаточно глупо. Мне кажется, мы стали друзьями. В общем, вы с Хаасом точно такие же люди, как я, если вы понимаете, что я хочу сказать.

— Теперь мне понятно, — спокойно улыбнувшись, сказала девушка. — Вы с ним как раз такие люди, которых мы ищем: это те, кто осмеливается поднять на них руку. Подобных людей немного, они сильно отличаются от остальных и не смогут больше вернуться к прежнему образу жизни.

Пока они говорили, звезды в небе слегка потускнели, а из-за черной линии горизонта стал подниматься желтоватый, испещренный пятнышками диск, окрасивший их кожу в бледно-золотые тона.

— Боже праведный! — сказала Салли Миттен. — Я совсем забыла про Луну. Надо одеться и быстро сматываться отсюда. Слава богу, я уже высохла. Лайман!.. Ничего себе, он спит!

Хаас лежал ничком, подсунув руку под голову, и легонько посапывал во сне.

— Парня не в чем винить, — сказал сэр Ховард. — Он задремал первый раз за последние тридцать шесть часов. Но ничего, сейчас проснется, — рыцарь наклонился над лежащим и слегка развел в стороны чуть согнутые ладони. Салли Миттен едва успела схватить его за запястья.

— Нельзя! Сейчас это прозвучит не хуже ружейного выстрела. Такой хлопок они услышат даже в Амстердаме, — девушка тихонько рассмеялась. — Но вам, конечно, жалко упустить такой случай, не правда ли?

— Вы хромаете, Ховард, — сказала Салли Миттен.

Она сидела в его седле; в лодыжках ее штаны были стянуты бечевкой. Позади нее на Поле Джонсе также ехали слегка позвякивавшие доспехи рыцаря, разобранные на части и связанные в аккуратный сверток.

— Вовсе нет, — ответил он, — во всяком случае, не сильно. Просто натер еще один волдырь.

Уже четвертый день они пробирались по Адирондакским горам. Сэр Ховард в верховых сапогах шел впереди, заметно припадая на ногу и используя копье как альпеншток. На голове был красный берет, натянутый по самые уши. Лайман Хаас замыкал шествие, мерно качаясь в седле и лениво перекатывая во рту сигарету. Несмотря на жару, все они были в перчатках, прятали лица за высоко поднятыми воротниками и постоянно хлопали себя руками то по лбу, то по щекам.

— Просто еще один волдырь! Стойте, молодой человек, и мы быстро управимся с этим делом. У вас есть бинт? Вам сегодня больше нельзя идти. Ваши бриджи и сапоги хороши для верховой езды, но совсем не годятся для прогулок по здешним местам.

— Это все пустяки. Кроме того, сейчас моя очередь идти. Судя по расписанию, еще полчаса.

— Накиньте на упрямца лассо, Лайман!

— Лучше сразу делать то, о чем просит леди, — наставительно сказал Лайман. — Знаете, мисс, у него в самом деле есть йод и марля в одном из отделений седла. Воистину волшебное седло. Загадываешь желание, просишь сделать фокус-покус, жмешь на кнопочку, и наружу выскакивает то, чего ты хотел. Теперь вы понимаете, почему у Хова такая громадная лошадь? Никакая другая не смогла бы утащить на себе столько барахла. Мне иногда кажется, что ему следовало бы арендовать на железной дороге слона.

— Прямо как Белый рыцарь, — сказала Салли Миттен. — А у меня нет с собой даже зубной щетки!

— Как кто? — спросил сэр Ховард.

— Как Белый рыцарь; есть такой персонаж из книжки «Алиса в Зазеркалье». Не найдется ли случайно среди ваших запасов пара мышеловок и улей? Нет? Странно. А вот у него они были.

— Вот как? — переспросил Лайман. — По-моему, тот парень был чудак, каких поискать. Теперь, Хов, клади ногу вон на тот корень, а я потяну за сапог. Уф-ф! — сапог, наконец, соскочил, обнажив два опухших пальца в дырявом носке. — Скажи-ка мне честно, — поинтересовался Хаас, принюхиваясь к густому аромату, — давно ли скончалась твоя нога? Ч-черт! — он с размаху ударил себя по щеке.

— Я же предупреждала, что сейчас сезон мошки, — флегматично заметила Салли Миттен. — Он продлится несколько недель.

— У меня нет мышеловки, — грустно сказал сэр Ховард, — но зато есть механическая бритва, маленькая кинокамера и два бинокля. Понимаете, мое любимое хобби — наблюдать за птицами. Рыскать по лесу, выслеживая желтоклювых кукушек и золотоголосых соловьев. Мой брат Фрэнк частенько говорил, что это — единственная хорошая черта моего характера. — Рыцарь хлопнул себя по подбородку, обильно покрытому кровоточащими прыщами от укусов. — Наверно, придется надеть доспехи; ими хоть можно прикрыться от паразитов, если только они уже не научились прокусывать сталь, — раздался новый звучный шлепок. — Мне кажется, эта тропа больше похожа на непроходимые джунгли. Почему никто ее не прочистил топором и косой?

— В том-то и дело! — ответила Салли Миттен. — Если бы тропа была хорошей, по ней ходило бы много народа, а моим друзьям это не нужно. Мы нарочно сажаем там, где хотим избежать появления посторонних.

— Да, здесь самый густой кустарник, какой мне когда-либо попадался, — вздохнув, согласился Хаас. — В моих краях совсем другое дело: там отличный лес, весь просматривается, а в этих зарослях уютно чувствуют себя только змеи, — он закурил сигарету и продолжил:

— Теперь мне понятно, что вы называете горами. Боюсь, янки просто не знают, что такое настоящие горы. Взять хотя бы холмик Оррей, который вы мне показали. Да у нас, в Вайоминге, такую кротовью кучку постеснялись бы назвать горой и даже не удосужились бы дать имя. Скажите, мисс, много болот нам еще придется переходить? Меня вообще удивляет, как вы умудряетесь бродить ночью в таких местах, не попадая в болотные окна и топи. Я думаю, у тех, кто здесь живет, давно должны вырасти утиные перепонки на ногах.

— Ну, — сказала Салли Миттен, — болота кончились. Мы уже прошли озера Седар. Посмотрите туда: за этими верхушками видно вершину горы, это Маленький Лось. Именно туда мы идем, — девушка опять хлопнула себя по шее.