Разделяй и властвуй

12

— Ох, спасибо, Ховард! Большое-пребольшое спасибо! Всегда мечтала о таком щенке!

«Не такая уж плохая реакция, — решил он. — Особенно принимая во внимание, что щенок обошелся мне даром, если не считать проклятого залога в один доллар, который содрали с меня. О Господи, опять сюда явился этот, с отвращением подумал рыцарь».

Едва появившись, Ледьяр принялся сюсюкать по-французски со щенком, который был весьма озадачен столь неожиданным вниманием.

— Не знаю, — сказал Элсмит. — Предположим, щенок будет хорошо поддаваться дрессировке, тогда из него выйдет отличный сторож. Но если он станет все время лаять, нам придется от него избавиться, иначе он привлечет ненужное внимание. А теперь, Вейер, жду твоего доклада.

Они вошли в дом, и сэр Ховард разложил на столе найденные бумаги, одновременно рассказывая о случившемся.

Элсмит внимательно рассмотрел кусочки бумаги.

— Для надежности мы проверим их на тайнопись, хотя не думаю, что там обнаружится что-нибудь интересное. Значит, стражник исчез, бросив карабин и шлем? Забавно. Тебе известно, чем именно занимался с насекомыми твой брат? Попытайся вспомнить, ведь до его смерти у нас не было с ним связи более двух месяцев.

— Я мало что знаю, — сказал сэр Ховард. — Большую часть этого времени меня не было дома. К тому же, он никогда не посвящал меня в свои дела. Я даже ничего не знал про его лабораторию, пока не вернулся домой, узнав о горестных новостях. А к тому времени они разнесли там все вдребезги, а что не уничтожили, то забрали с собой. Всех насекомых вытряхнули во двор. Потом пару недель у нас было сущее нашествие паразитов.

— Так-так-так… — Элсмит задумчиво зажег сигару. — Мне кажется, эксперименты твоего брата, разгром лаборатории и выброшенные во двор насекомые как-то связаны с исчезновением стражника. Вот только пока не могу понять, как.

Сэр Ховард взял со стола клочок с таблицей, озаглавленной «Pulex irr.»

— У вас есть какое-нибудь представление о том, что это значит, сэр?

— Думаю, речь идет о Pulex Irritant, то есть о блохе обыкновенной. Обозначение М-146, скорее всего, это порядковый номер искусственной мутации, поскольку твой брат исследовал именно мутации насекомых. Ты ведь знаешь, что это такое, верно? Цифра справа, вероятно, означает: «фактор отсева 0.17». Выходит, к тому времени, когда из ста обычных блох при обычных условиях умерла бы только одна, из ста штук мутировавших блох в каких-то особых условиях живыми остались только семнадцать. Восклицательные знаки напротив обозначения М-149, по-видимому, значат, что Фрэнку удалось найти тип мутантов, которые переносят те самые особые условия так же хорошо, как обычные блохи переносят нормальные условия.

Сэр Ховард задумался.

— Но ведь блохи не кусают прыгунов, верно? — спросил он. — Всем известно, что ни москиты, ни блохи никогда их не беспокоят… Ага! — вдруг взревел он.

Много позже сэр Ховард решил, что именно этот момент был самым великим в его жизни. Каким образом он пришел к нужному выводу, объяснить было трудно. Казалось, только что он испытывал замешательство и озадаченность, — и вдруг яркая вспышка в мозгу, после которой все стало кристально ясно. Перед глазами возникла ставшая уже привычной картина: маленький серый щенок чешется… чешется… Он чешется!

— Щенок! Это щенок!!!

— Как? Что? — подпрыгнул Элсмит. — Прошу тебя, мой мальчик, не кричи так громко хотя бы в доме, если не хочешь довести меня до инфаркта.

— Я говорю — щенок! Все дело в собаке. Предположим, Фрэнку удалось вывести мутацию блох, которым прыгуны пришлись по вкусу. Когда насекомых выпустили во двор, часть этих особых блох забралась в собачьи клетки, некоторые из них оказались на щенке, которого взял у меня стражник. Парочка-другая наверняка переползла на прыгуна.

— Ну и что?

— Предположим, на вашу голову надета шляпа, под которую забралась блоха и стала кусать ваш скальп. Как вы поступите?

— Чего тут думать? Сниму шляпу и… клянусь Юпитером, я понял! Потрясающе. Похоже, ты попал в точку! Обычные насекомые не кусают прыгунов, поскольку гемоцианин в их крови вызывает у москитов и блох несварение желудка. Но если твоему брату удалось вывести мутантов, охотно потребляющих и гемоцианин, и гемоглобин, то стражник, которого никогда не беспокоили насекомые, мог наполовину свихнуться от их укусов. Ведь прыгуны не привезли на Землю из своего мира никаких паразитов. Поэтому он тут же стащил с себя шлем, после чего лишился разума и уже не мог надеть шлем обратно. Выходит, с их синтетическим способом умственной концентрации стоит им снять шлем, чтобы инстинктивно почесаться… Стой! Куда ты собрался?

Сэр Ховард уже стоял в дверях.

— Ледьяр! — крикнул он. — Куда делся щенок?

— Он ушел вместе с Салли, мой друг. Вернее, она его забрала. Сказала, что собирается его выкупать.

— Но где они? Где?!

— Пошли по тропинке к ручью. Ты хочешь…

Остатка фразы рыцарь уже не слышал. Он бежал вверх по тропинке со всей скоростью, на какую был способен. Сердце громко стучало, отдаваясь в ушах. В конце тропинки, в рамке зеленых кустов он увидел прелестную картину. Солнце золотило волосы Салли Миттен, стоявшей на коленях возле корыта. Над корытом она держала на вытянутых руках тревожно повизгивавшего дымчато-серого терьера.

— Салли! — безумный вопль, вырвавшийся из мощной груди, наполнил весь лес перекликающимися отголосками эха.

— В чем дело, Ховард? Что случилось? Прыгуны обнаружили наш лагерь?

— Нет… мне нужен щенок! — он замолк, чтобы перевести дыхание.

— Щенок? Но зачем? Я всего лишь собралась его выкупать, он буквально покрыт блохами.

— Благодарение Богу! — отдуваясь, пропыхтел рыцарь.

— Это еще почему? Потому что щенок покрыт блохами?

— Да. Ты еще не окунала его в корыто?

— Нет. В своем ли ты уме, ван Слик?

— Очень даже в своем. Можешь спросить у дядюшки Хоумера. Мне надо обязательно спасти этих блох. Поди сюда, Матт, или Спайк, или как еще там тебя зовут.

— Я собиралась назвать его Теренсом.

— Прекрасно. Поди сюда, Теренс.

Теренс поглядел на рыцаря, нерешительно повилял хвостом, после чего сел и начал ожесточенно чесаться.

К тому времени, когда сэр Ховард доставил собаку обратно в лагерь, новые идеи и предложения бурно возникали там, словно поганки после дождя.

— Скорее всего, — говорил Элсмит, — для наших целей годится лишь небольшая часть блох, поселившихся на Теренсе. Надо найти способ как-то выделить их из общей массы.

Тем временем Теренс лениво выкусывал насекомых из шелковистой шерстки.

— Если бы у нас было какое-то количество голубой крови с гемоцианином, — сказал сэр Ховард, — мы попытались бы накормить ею блох. Ведь нам нужны как раз те, которые станут ею питаться.

— Верно, — задумчиво пробормотал Элсмит. — Только так мы сможем проверить нашу теорию. Хотя пока непонятно, как нам достать хотя бы немного крови прыгунов.

— Может быть, мы сумеем выкрасть одну из этих тварей и доставить ее сюда в целости и сохранности? — неторопливо высказался Хаас.

— Браво! — вежливо похлопал в ладоши Ледьяр. — Вот он, истинно американский подход к делам, о котором мы так много слышали во Франции.

— Боюсь, это слишком рискованно, — согласился Элсмит с французом.

— Возможно, — предположил тот, — еще какие-то существа имеют тот же тип крови?

— Очень похожая кровь у ракообразных, — ответил Элсмит.

— Ракообразные? Вы имеете в виду омаров или, как вы их здесь называете, лобстеров?

— Да.

— Тогда проблема практически решена, друзья! Один из наших людей — управляющий рестораном братьев Винье, в Нью-Йорке. Приходилось ли вам там обедать? Нет? Жаль. Обязательно надо попробовать. Их луковый суп великолепен. Я договорюсь, чтобы лобстерам пустили кровь до того, как начать их готовить. На вкус блюд это никак не повлияет. Голубую кровь потом доставим сюда контрабандой. Кстати, как будем кормить блох? Не можем же мы кричать хором: «Блоха, блоха, вам подана уха!»

— Самый простой способ, — заметил Элсмит, — посадить их на ваше запястье, накрыв тонкой склянкой. Обычные блохи с радостью начнут питаться. Но более гуманный подход — поместить разные типы крови в пузырьки из очень тонкой пленки. Блохи прокусят пленку и будут сосать кровь…

Едва возникнув, блошиная ферма стала расти не по дням, а по часам. Чтобы достичь зрелости, очередному поколению насекомых требовалось около пяти недель. Репродуктивность блох благодаря самому нежному уходу была невероятной. Сэр Ховард никак не мог выкроить время, чтобы выбраться в Амстердам за велосипедом для Салли. В лагере постоянно появлялись и исчезали новые посетители. Маленький Фитцмартин счастливо убыл восвояси, получив инструкции изготовить как можно больше электростатических установок, которые должны были в решающий момент полностью лишить связи проклятых захватчиков. Некоторое утешение сэру Ховарду доставляло то, что великое множество дел, мешавших ему ухаживать за Салли Миттен, точно так же мешает и французу. Все в лагере не покладая рук работали с утра до ночи. В склоне горы выдолбили специальную камеру, где содержалось огромное количество насекомых.

В лагере побывал негр из Миссури; уезжая обратно, он увез несколько тысяч драгоценных блох за подкладкой потрепанного чемоданчика. Затем появился краснокожий житель юго-запада, навах, оказавшийся старинным другом-врагом Хааса. Радостно похлопав друг друга по спинам, приятели пустились в воспоминания:

— Послушай, ты помнишь, как мы наголову разгромили ваших парней на реке Платт?

— Наголову? Что ты хочешь сказать? Вас было вдвое больше, и все равно мы отступили в полном порядке!..

Появлялся и Максвелл Бодж, новый глава Организации в отделении Гудзон-Мохоук. Он сообщил, что местные прыгуны не проявляют излишней подозрительности, однако по-прежнему обеспокоены непонятным исчезновением стражника, которого позже нашли бестолково слоняющимся по окрестностям. После того как на него снова надели шлем, никаких путных объяснений своего поведения тот дать не смог.

Сэр Ховард только теперь начал понимать, как велик мир. Ему очень хотелось расспросить гостей, имевших самые разные оттенки кожи, о тех странах, откуда они приехали. Однако время не позволяло. Люди появлялись и исчезали тайком, порой задерживаясь всего на несколько минут. Сдержанное тявканье Теренса, неясная тень в ночной тьме, пароль, тихий и невнятный короткий разговор, и человек быстро уходил из лагеря.

— А теперь, — однажды сказал Элсмит, — мы будем сидеть и ждать. Время потянется, как на каторге.

— Что вы имеете в виду, сэр? — спросил сэр Ховард.

— Время, — ответил тот. — Чтобы добраться до самых удаленных уголков Земли, нашим посыльным потребуется уйма времени. До нашествия прыгунов ты смог бы попасть в самые глухие места всего за пару дней. Летательные и наземные машины буквально пожирали пространство. Но теперь, хотя мы и используем самые быстрые из доступных нам транспортных средств, потребуется целый месяц, чтобы добраться до Центральной Азии, например. Вот почему нам придется ждать. К счастью, большинство посыльных из дальних стран уехали раньше других: чтобы сэкономить время, мы послали туда наших собственных людей. Одного из них, гонца в Грузию, перехватили прыгуны. Он бросился с корабля в Бискайский залив прежде, чем из него успели выжать что-либо. Нам пришлось срочно высылать новую партию блох.

Итак, мой мальчик, на следующие пять недель планируй для себя охоту, рыбалку, ну и, конечно, работу в огороде.

— Но я бы предпочел завтра отправиться в Амстердам, сэр.

— Боюсь, ничего не выйдет, Ховард. Весь следующий месяц мы должны вести себя тише воды, ниже травы. Будет ужасно, если в самую последнюю минуту что-то пойдет неправильно. Да, прыгуны не проявляют особой подозрительности, но как знать, не затеяли ли они с нами игру в кошки-мышки?

Значит, о велосипеде для Салли Миттен пока придется забыть, подумал рыцарь. И Ледьяр уже вернулся в лагерь несколько дней назад… Ну и черт с ним!

— А сколько блох уже вырастила Организация, сэр?

— Точно не знаю. По-моему, около пятидесяти миллионов.

— Но этого явно недостаточно. На Земле примерно двести миллионов прыгунов. Мне кажется, надо добиться, чтобы на одного прыгуна пришлось не меньше, чем три блохи.

— Так оно и будет. Посыльные создадут пункты для разведения насекомых во многих и многих местах. Правда, времени хватит лишь на одно новое поколение. Некоторые будут разводить блох даже во время поездки.

— Где же они станут это делать?

— Если не будет других возможностей — прямо на своем теле.

— А на какой день назначено восстание?

— На первое октября.

«Выходит, ожидание трудней любой работы», — думал сэр Ховард, пытаясь любыми способами убить время. Он старался дать выход бушевавшей в нем дурной энергии, бессмысленно выплескивая ее: как-то раз он пять миль тащил по лесу на плечах подстреленного им громадного оленя аж с восемью отростками на рогах, что говорило о его возрасте и величине. Рыбу сэр Ховард ловил редко. Это занятие казалось ему недостаточно активным. Кроме того, стоило ли добираться до Хитрого озера, чтобы обнаружить там мирно покачивающуюся на водной глади лодку с Ледьяром и Салли Миттен? Ничего забавного в угрюмом стоянии с удочкой на берегу рыцарь не находил и после второй встречи с милой парочкой на Хитром озере больше не появлялся. Он предпочел ходить с биноклем вниз, на озеро Маленького Лося, и там скорбно наблюдал за парой скоп — хищных птиц, нырявших за рыбой. По вечерам он запоем читал.

Ближе к концу сентября, когда клены уже окрасились в осенние золото и багрянец, в лагерь пришел Максвел Бодж, чтобы обсудить подробный план восстания в штате Йорк. К своему удивлению, сэр Ховард узнал, что ему поручено возглавить отряд тяжелой кавалерии, повести его против прыгунов из Олбани и вступить в бой, если до них не сумеют добраться блохи. План был составлен давно, теперь оставалось только разъяснить отдельным участникам, где и когда они должны быть и что конкретно предстоит делать.

Сэр Ховард с гордостью продемонстрировал свой шлем.

— Эта часть называется чашкой, — пояснил он. — Вот это — забрало. А вот это — нагрудник.

— Силы небесные! — воскликнула Салли Миттен. — Наверно, каждая часть доспехов, даже самая малюсенькая, тоже имеет свое название?

— Ладно, ладно, моя дорогая; ни к чему тыкать меня носом в то, что я наконец-то выискал хоть одну вещь, которую знаю лучше, чем ты. Разумеется, каждая деталь доспехов имеет свое предназначение, а значит — и название. И все это я знаю до тонкостей.

— Бедный, бедный Ховард! Тебе ужасно не повезло.

— К-а-ак?

— А так. Если мы победим, столь милые твоему сердцу железки мгновенно выйдут из употребления, верно? Ведь у людей появится огнестрельное оружие.

— Боже милостивый! Об этом я как-то не подумал. Ты опять прав.

— А кроме того, появятся машины с мотором. Не захочешь же ты трястись куда-то на лошади, если в твоем распоряжении будет автомобиль, на котором можно мчаться со скоростью сто миль в час!

— Похоже, ты опять выиграла наш спор, юная леди. Надо же. А ведь я долгие годы учился правильно сидеть на лошади, ковырять врага зубочисткой и размахивать мечом. В моем арсенале кавалерийских трюков больше, чем мух на навозной куче. И вот теперь я своими руками помогаю превратить все это в груду бесполезного барахла!..

— Уверена, что ты на правильном пути. Ты очень способный молодой человек. Кстати, никогда не видела, как полностью вооруженные воины в доспехах выполняют команду «кругом!» Наверно, они похожи на семейство черепах, вдруг вздумавших разом двинуться в обратную сторону.

— Да нет, все выглядит не так уж плохо. Вес равномерно распределен, а соединения лат дают достаточно свободы. Однако, поднимаясь по лестнице, сразу понимаешь, какую тяжесть приходится носить.

— Мне казалось, воины должны предпочитать кольчужные рубахи. Ведь они легче и, наверняка, более гибки?

— Так думают лишь те, кто никогда сам их не носил. Доспехи, обеспечивающие одинаковую защиту, весят почти одинаково. Кроме того, ты не учитываешь прокладку.

— Какую еще прокладку? — искренне поразилась Салли Миттен.

— Толстую. Полтора-два дюйма хлопковой ткани. Без прокладки кольчуга защитит от меча и копья, но только от их острия, а не от удара, который запросто может переломать кости. Когда все эти тряпки на тебя надеты, гибкость кольчужных доспехов становится ничуть не лучше, чем у пластинчатых. К тому же, летом всегда паришься в кольчуге, словно у дьявола в аду. Вот рубаха из легкой кольчуги, как у Лаймана Хааса — совсем другое дело. Очень помогает в случае, когда темной ночью какой-нибудь добрый человек вознамерится проверить кинжалом прочность твоей кожи.

Рыцарь затянул последний ремешок, надел шлем и встал. Огонь в очаге отбрасывал на сталь красноватые блики.

— Твои ребята готовы? — спросил он.

— Ага, — ответил Кахун. — Давно.

— Уже полчаса, как готовы, — сказал Хаас. — Твоя возня — для меня хороший урок. Придется давать лобстерам больше времени, чтобы они успели залезть в свои панцири.

— Ховард…

— Да, Салли.

— Хочу тебя кое о чем попросить…

— Да?

— Будь осторожен, когда они вас заметят. Не лезь вперед понапрасну. Люди, в которых никогда не стреляли из ружья, не представляют себе, насколько смертоносна эта штука.

— A-а… Ты вот о чем… Понятно. Не беспокойся, я и сам чертовски боюсь ружей. Надеюсь, еще встретимся.