Раздельные постели

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Ада Андерсон работала в дневную смену на фабрике «Мансингвэа», которая находилась в северной части Миннеаполиса на Линдейл-авеню. Она работала здесь так долго, что уже ни само место, ни то, что находилось вокруг, не волновало ее. Выгодное расположение фабрики в коммерческом районе, ее грохочущие мастерские и постоянство было именно тем, чего она ожидала. Выйдя из городского автобуса, глядя на здание снизу вверх, Кэтрин испытала отчаяние при мысли о том, как долго ее мать работает здесь, пришивая карманы к рубашкам Т-образного покроя и пояса к брюкам. Фабрика всегда производила на Кэтрин удручающее впечатление, но это было единственное место, где она могла спокойно поговорить с матерью и быть уверенной, что не столкнется со стариком.

Ада медленно вышла из шумной комнаты. Ее лицо выражало страх оттого, что начальник отозвал ее от машины, сказав, что ее ждет посетитель, а это было необычным для данного места. В тот момент, когда Ада увидела Кэтрин, ее страх прошел, и вместо него на лице появилась усталая улыбка. Морщин на ее лице было больше, чем швов, которые Ада успела застрочить за шестнадцать лет работы в этом месте.

— Господи, Кэтрин, — удивленно произнесла Ада.

— Привет, мама.

— А я думала, что ты уехала на Запад…

— Нет, мама. Я все это время находилась в городе. Просто я не хотела, чтобы папа знал, что я здесь.

— Он впал в бешенство, когда узнал о твоем бегстве. Кэтрин хотелось обнять мать, но она этого не сделала.

Усталое выражение лица несчастной женщины говорило о том, как обстояли дела.

— Он… он вымещает на тебе свой гнев?

— Нет. Только на бутылке. Он и дня не был трезвый с тех пор, как ты ушла.

— Мама, здесь есть какое-нибудь место, где мы могли бы поговорить?

— Я не знаю, дорогая. В ближайшие полчаса у меня нет перерыва.

— Как насчет столовой?

— Ну, там постоянно находятся девушки, а у них большие уши, если ты понимаешь, о чем я говорю.

— Тогда мы могли бы пойти куда-нибудь, где не так шумно? Может, на лестницу?

— Одну минуту, я сейчас спрошу.

Что-то внутри Кэтрин надломилось, появилась какая-то трещина от раздражения, что ее мать такая бесхарактерная. Даже здесь, после шестнадцатилетней работы на одном месте, даже в ситуации, которая так много значила для нее, она не могла просто принять решение и на некоторое время отлучиться.

— Ради Бога, мама! Ты хочешь спросить разрешения на пять минут отлучиться от машины?

Ада как-то беспомощно, обеспокоено дотронулась до своего подбородка, и Кэтрин пожалела о сказанных ею, резких словах. Она быстро дотронулась до руки матери, поняв, что та не в силах побороть в себе состояния безвольной обреченности.

— Тогда спроси… Иди, я подожду.

Когда они очутились на ступеньках, Кэтрин внимательно посмотрела в лицо матери. Усталое лицо женщины было покрыто сетью морщин — она выглядела старше своих лет. Кэтрин охватила волна нежности.

— Мама, давай просто присядем здесь, хорошо? Что ты сделала со своим пальцем? — На правом указательном пальце Ады была повязка.

— Ничего существенного. Просто на прошлой неделе я засунула его под машину. Мне хотели сделать укол против столбняка, но я отказалась…

Мать нарочито избегала разговора о главном. Кэтрин не выдержала:

— Я не хотела, чтобы ты беспокоилась, мама. Я просто не знала, как отделаться от отца. Я думала, он опозорит меня в колледже и принесет неприятности мне и Форрестерам. Я надеялась, что он оставит свою затею, узнав о моем отъезде. Но он этого не сделал…

— Я пыталась убедить его, что лучше всех оставить в покое, Кэтрин. «Герб, — говорила я, — ты не можешь продолжать изводить таких людей, как Форрестеры. Они не будут такое терпеть!» Но он пошел туда, избил молодого человека и провел ночь в тюрьме. После этого он начал пить еще больше и теперь только и говорит о том, как собирается заставить их заплатить. Это меня пугает. Ты знаешь, какой он. Я говорю ему: «Герб, ты изведешь себя и заболеешь, если будешь продолжать в таком же духе».

— Мама, он болен. Разве ты этого до сих пор не поняла?

— Не говори так, дорогая… не говори такие вещи. — В глазах Ады снова появился страх. Она пугливо посмотрела в сторону. — Он очень скоро успокоится.

— Очень скоро?! Мама, ты это говоришь уже столько, сколько я себя помню. Почему бы тебе не покончить с этим раз и навсегда?

— Я ничего не могу сделать.

— Ты могла бы уйти, — мягко сказала Кэтрин. Глаза Ады стали нервно подергиваться.

— Куда я пойду, дорогая? Он не позволит мне никуда уйти.

— Мама, в городе есть места, где ему могут помочь…

— Нет, нет, — настаивала на своем Ада, — это не принесет никакой пользы. Он просто выйдет оттуда и станет еще хуже, чем раньше. Я знаю Герба.

Кэтрин подумала об Институте Джонсона. Он располагался прямо у них под носом, и достаточно было одного телефонного звонка, чтобы оттуда поступила помощь. Но заставить мать сделать это она не могла.

— Послушай, мама, у меня есть приятные новости.

— Приятные новости? — Даже когда в ее глазах появилась надежда, они все равно выглядели грустными.

— Не знаю, как это все получилось, но я выхожу замуж за Клея Форрестера.

Кэтрин держала руки матери и гладила большими пальцами ее ладони. Кожа на руках матери была такой тонкой, что были видны вены. Лицо Ады просветлело.

— Ты выходишь замуж, дорогая?! Кэтрин кивнула. Мать пожала ей руки.

— Выходишь замуж за того молодого человека, который сказал, что не знает тебя? Как это может быть?!

— Я виделась с ним, мама, и несколько раз он приводил меня к себе домой, я разговаривала с его родителями. Они оказались хорошими людьми: отнеслись ко мне с пониманием и предложили помощь. Я сама не могу в это поверить, мама! У меня будет настоящая свадьба в их красивом доме.

— Настоящая свадьба? — Ада дотронулась до щеки Кэтрин, ее глаза блестели. — Разве, дорогая… — Она снова сжала руку Кэтрин. — Значит, вот куда ты сбежала — к своему молодому человеку…

— Нет, мама. Я жила недалеко от университета, и у меня появилось много новых друзей, я виделась с Бобби, и она сообщала мне, как у тебя дела.

— Тебе не нужно беспокоиться обо мне, дорогая. Ты же знаешь, я всегда смогу выйти из трудного положения. Но какая же ты молодец! Настоящая свадьба! — Ада вытащила из кармана носовой платок и приложила его к глазам, из которых полились слезы. — Послушай, дорогая, у меня есть кое-какие сбережения… Не много, правда, но…

— Мама, Форрестеры хотят сами обо всем позаботиться. Я бы могла сбежать, если бы захотела, но миссис Форрестер… Ну, она действительно на нашей стороне, мама. Я никогда в жизни не встречала такого человека, как она.

— О, она действительно прекрасная женщина.

— Мама, я хочу, чтобы ты была на свадьбе. Ада испуганно посмотрела на Кэтрин.

— О нет, дорогая, мне не место в том доме… Я не могу…

— Послушай, мама, Стив приезжает.

От удивления Ада некоторое время только беззвучно шевелила губами, а потом, наконец, повторила, не веря своим ушам:

— Стив? — ее глаза засветились неугасимой материнской любовью. — Ты разговаривала со Стивом?!

— Да, и он обещал приехать на свадьбу.

— Приехать домой?!

— Да, мама. И он попросил, чтобы я тебе сказала, что он дойдет на свадьбу только вместе с тобой.

— Стив:.. приезжает домой? — Ада снова поднесла свои натруженные пальцы к губам. — О, но возникнут проблемы. Герб и Стив… — Она опустила глаза.

— Отец ничего не узнает. На свадьбу придете Стив и ты, но не он. — Кэтрин решительно сжала руки матери.

— Но я не вижу, каким образом…

— Пожалуйста, мама, пожалуйста, выслушай. Ты можешь сказать ему, что собираешься в субботу поиграть в бинго, как ты это иногда делаешь. Я хочу, чтобы ты была на моей свадьбе, но ты сама знаешь, что, если он тоже придет, могут возникнуть неприятности, так ведь?

— Но он узнает, дорогая, он догадается. Ты знаешь, какой он.

— Он не узнает, если ты ему не скажешь, не узнает, если ты сделаешь вид, что идешь к миссис Мерфи играть в бинго, как ты делала это сотни раз по субботам.

— Но у него есть какое-то шестое чувство. У него всегда оно было…

— Мама, Стив не придет в наш дом, ты это знаешь не хуже меня! Уходя, он поклялся, что никогда не переступит порог этого дома, и своего решения не изменил. Если ты хочешь увидеть Стива, тебе придется увидеться с ним на моей свадьбе.

— У него все в порядке?

— У него все прекрасно. Он действительно кажется счастливым. Спрашивал, как у тебя дела, и передавал привет.

— Стиву сейчас двадцать два года… — Казалось, что мысли Ады слились с шумом машин, доносившимся из мастерской. Она стояла на ступеньках так близко от Кэтрин, что ее колени почти касались колен дочери. Усталость на ее лице не исчезла, но мысли о сыне наложили какую-то решительность в сети морщинок вокруг губ. Она подняла на Кэтрин глаза и сказала:

— У Твилы на складе есть моток голубой пряжи, можно связать мне красивое платье. Знаешь, я могу купить его по низкой цене, так как работникам предоставляется скидка.

— О, это отличная мысль, мама! — Кэтрин улыбнулась.

— Я хочу повидаться со Стивом и хочу посмотреть, как моя малышка выходит замуж. Разве я не заслужила себе новое платье после стольких лет работы здесь?

— Спасибо. — Кэтрин импульсивно подалась вперед и обняла мать за тонкие плечи.

— А сейчас мне лучше возвратиться назад, иначе мой дневной заработок будет низким.

Кэтрин кивнула.

— В этот раз я ни слова не скажу Гербу, вот увидишь.

— Хорошо. А я дам тебе знать, если Стив снова позвонит.

— Я рада, что ты пришла, дорогая. Мне было больно думать о том, что ты куда-то уехала, как это сделал Стив. — Она поднялась на две ступеньки, потом обернулась и посмотрела вниз на Кэтрин.

— Эта свадьба будет с цветами, тортом и белым платьем?

— Да, мама.

— Ну, сделай это гвоздем программы, — задумчиво сказала Ада. На ее измученном жизнью лице все отчетливее проступало удивление. — Просто сделай это гвоздем программы… — повторила она.

И в первый раз за все время Кэтрин были полностью, абсолютно, на сто процентов счастлива оттого, что согласилась со всеми желаниями Анжелы Форрестер.

Пригласительные открытки были голубыми с выбитыми цвета слоновой кости буквами. Прекрасные прописные буквы делали пируэты на мраморном пергаменте, как шаги танцора. Новая открытка хрустела, как кринолин танцора. Кэтрин провела пальцем по линиям выбитых букв — восходящие и нисходящие линии образовывали грациозные завитки.

«Можно прочувствовать эти слова, — думала Кэтрин. — Их можно прочувствовать…»

Переполняемая трепетом, она изучала открытку, все еще не осознав до конца столь стремительно приближающееся событие. Слова были написаны в официальном стиле:

приглашают Вас разделить с ними радость по случаю их торжественного бракосочетания, которое состоится 15 ноября в 19.00 в доме Клейборна и Анжелы Форрестер по адресу: Миннесота, Эдина, Хайвью Плейс, № 79.

Кэтрин снова провела кончиками пальцев по буквам и тяжело вздохнула. Как жаль, что она лишь играет роль в этом спектакле…