Джейсон слегка свёл брови и вопросительно посмотрел на Софию, в это время старательно вышагивавшую по мраморному ободку высоко поднятой над землей клумбы с какими-то ярко-фиолетовыми и розовыми цветами.

— Ну, недавно, — пояснила София. — Ты думал, мамы нет дома, и играл, а они с Личи рано вернулись. Мама сидела в белой гостиной, а оттуда же через дверь слышно, и плакала.

Джейсон вздохнул: он сильно сомневался, что Камилла плакала, поражённая красотой и эмоциональностью исполнения. Как бы высоко она ни поднимала свою гордую голову, она так же несчастна, как и он сам, как и Дэниел. Они все заперты в этой клетке, в этом красивом роскошном аду…

Джейсон сумел отправить Софию в дом как раз вовремя. Буквально через пять минут его нашла прислуга, чтобы сообщить, что его требует к себе Астон.

На вилле перед кабинетом хозяина тоже было устроено что-то среднее между маленькой библиотекой и приёмной, где мог разместиться секретарь. Элен Вернье сидела за письменным столом и что-то торопливо набирала в ноутбуке. Увидев Джейсона, она кивнула в сторону двери в кабинет:

— Готовьтесь. Он сильно не в духе.

Джейсон вздохнул:

— Что опять случилось? Или на него жара так действует?

— На него жена так действует, — пояснила мисс Вернье. — Она только что у него была. Примчалась чуть ли не в слезах. Не знаю, что там у них было, меня попросили выйти, но разговор был о вас.

— Она там? — обеспокоенно спросил Джейсон.

— Нет, ушла. Идите, не заставляйте его ждать.

Джейсон открыл дверь в кабинет. Он не представлял, что он успел за сегодня такого сделать, чтоб вызвать слёзы Камиллы. Встретился в саду с её дочерью? Она плачет, когда он играет на фортепьяно, плачет, когда он разговаривает с Софией… Кажется, с беременными женщинами такое бывает.

Астон стоял спиной ко входу возле большого французского окна, откуда лился яркий, но уже смягчённый приближением вечера свет. Кабинет, как и весь дом, был оформлен не в столь классическом, порой даже тяжеловесном стиле, который обычно предпочитал Астон. Цвета были более светлыми, прозрачными, мебель более лёгкой. Дух Прованса чувствовался и в общей атмосфере, и в мелочах…

— Что вы себе позволяете, Коллинз? — обернувшись, рявкнул Астон. — Ваше отношение оскорбительно!

— Я не совсем понимаю, где и когда…

Джейсон не договорил фразы, вздрогнув от стремительного движения Астона в его сторону. Тот пересёк комнату и остановился напротив него.

— Чемоданы моей жены! — раздражённо пояснил Астон. — Это настолько мелочно…

Джейсон ничего не понимал, но ситуация была настолько нелепой, просто абсурдной, практически комичной, что он не смог сдержать еле заметный смешок:

— Не припоминаю, чтобы каким бы то ни было образом наносил оскорбления багажу вашей жены. С ним что-то произошло?

Он понимал, что не стоит этого делать, но не мог остановиться: фраза получилась издевательской.

Астон побледнел, губы сжались от ярости в тонкую нитку.

— Сегодня, когда разбирали багаж, — проскрежетал он сквозь зубы, — вы отозвались о её вещах в непозволительных выражениях.

Джейсону потребовалась пара секунд, чтобы сообразить. Почти сразу после того, как ему показали комнату, он решил осмотреть окрестности и вышел в сад через заднюю дверь. Перед ней в небольшом холле прислуга как раз разбирала чемоданы, определяя, что и в какую комнату отнести. Вещей было довольно много, часть оказалась не промаркирована при упаковке, и возникла путаница. Примерно половина была уже рассортирована: Джейсон заметил отдельно стоящие шоколадно-коричневые кожаные чемоданы Астона, которые все уже знали, — он пользовался этим набором несколько лет и на нём были монограммы; тёмно-синий чемодан мисс Вернье с аккуратной биркой; детский чемоданчик с какими-то зверюшками, явно принадлежавший Софии.

Здешняя прислуга консультировалась с охраной, которая помогала чемоданы переносить, но телохранители оказались не особо хорошими помощниками. Гертлинг спросил проходящего мимо Джейсона:

— Это не ваши вещи?

Он указал на три сияюще новых чемодана «Луи Виттон» из одной серии, все в надписях «LV». Джейсон бросил на них короткий взгляд и сказал:

— Нет, я не испытываю склонности обклеивать себя с ног до головы нелепыми логотипами. Мои чемоданы — вон те два.

Значит, вещи принадлежали Камилле, и ей, разумеется, тут же донесли об ужасающем неуважении, проявленном к её персоне.

— Я всего лишь сказал, что чемоданы не в моём вкусе, — попробовал оправдаться он. — Не думал, что моё мнение так много значит.

— Вы проявили неуважение, причём в присутствии охраны, прислуги и гостей.

— Разве там был кто-то из гостей?

— Там была мисс Лерман. И это не имеет значения. Вы ни при ком не имеете права так отзываться о моей жене!

— Я понятия не имел, чьи это чемоданы! — не удержался уже и Джейсон, разозлившись на эти смехотворные претензии по поводу трёх кусков кожи. — Вы хорошо платите, кто угодно мог позволить себе такие…

Пощёчина оборвала его слова.

— Как ты смеешь, тварь?! — взревел Астон. — Кто угодно… Всем, что у тебя есть, ты обязан мне! Ты недостоин прислуживать моей жене, не то что судить её! Давно ли ты начал разбираться в таких вещах?! Давно ли ты вообще узнал о них?

Джейсон прижал ладонь к горевшей щеке и молча слушал тираду Астона, не сводя с него ненавидящего и презрительного взгляда.

— Кем ты себя возомнил?! Я выбью из тебя это высокомерие!

— Я принесу вашей жене извинения, если вы считаете это необходимым, — произнёс Джейсон, убирая руку от лица, на котором ярко розовел след от удара.

— Сомневаюсь, что она захочет слушать извинения от того, кто на свои — несомненно, гораздо более изысканные — чемоданы заработал известным образом!

Джейсона словно ещё раз ударили — так болезнен, отвратителен, несправедлив был этот упрёк. Но такие вещи иногда даже были на пользу: злость помогала восстановить самообладание.

— Особенно, если за работу платил её муж, — добавил Джейсон тем ледяным надменным тоном, который Астон не выносил. — Если в моих извинениях никто не нуждается, могу я идти?

Астон чуть усмехнулся и произнёс, подходя к Джейсону чуть ближе:

— Что-то ты очень дерзок сегодня… Что это? Ревность? Или зависть?

Джейсон сделал шаг назад:

— Чему я должен был позавидовать?

— Ты знаешь, чему, — Астон подкрадывался ближе, не спуская с Джейсона своего тёмного хищного взгляда. — Мы ждём ребёнка…

— Хоть двух! — зло отозвался Джейсон. — Вот уж чему я не завидую… Я не перестаю радоваться тому, что родился мужчиной. Будь я женщиной, боюсь, оказался бы настолько глуп, что стал бы рожать ваших ублюдков.

— Я бы не возражал, — произнёс Астон, подойдя вплотную к Джейсону и крепко сжав его подбородок, чтобы не дать отвернуться в сторону или опустить лицо. — Возможно, это поубавило бы тебе гонору. Наличие детей делает более сговорчивым и осмотрительным.

Джейсон схватился рукой за запястье Астона, но не смог оторвать от себя его руку, пока тот не разжал её сам, тут же схватив свою жертву за плечи.

— Конечно, — прошипел Джейсон, пытаясь вырваться, — даже дети для вас — всего лишь средство шантажа.

Астон легко, словно он был тряпичной куклой, прижал Джейсона к себе. Это уже походило на настоящие объятия… Его голова склонилась к уху бывшего любовника, и он низким полушёпотом сказал:

— Да, Джейсон… Я бы пошёл на что угодно, чтобы вернуть тебя, — его губы скользнули вдоль шеи вниз, к самому краю воротника рубашки. — Самого лучшего, самого желанного из тех, кто у меня был.

Джейсон трепыхался в его звериных объятиях, как бессильное насекомое. Когда губы Астона коснулись его кожи, он забился ещё яростнее и заскрипел зубами от злости.

— Это вы оскорбляете свою жену, — проговорил он, задыхаясь. — Здесь, чуть не через стену от неё, делаете такое…

Астон резко отпустил его. Джейсон отскочил в сторону, опасаясь повторного нападения. Дэниел тяжело дышал, его лицо было мрачным, нахмуренным, а в глазах читался стыд.

Джейсон больше не стал спрашивать разрешения уйти. Он просто пошёл к двери.

— Ваше присутствие за ужином не требуется, Коллинз, — послышалось ему вдогонку.

— Спасибо. Я очень рад, — ответил Джейсон, не оборачиваясь.

Он был бы рад, если бы это распоряжение распространилось на всю оставшуюся неделю пребывания на вилле. А потом он уедет в Лондон… Подальше от этого кошмара.

Вечером к нему в комнату постучалась мисс Вернье.

— Я знаю, что у вас свободный вечер. Я сейчас уезжаю в отель, хотите, поужинаем вместе где-нибудь в городе?

Джейсон пару секунд подумал: возможно, съездить куда-нибудь было гораздо лучше, чем проторчать весь вечер в своей комнате. У него оставались кое-какие мелкие недоделки по диплому, но он ещё вполне успевал.

— Обещаю, я не буду выпытывать у вас ничего про Астона, — добавила Элен, решившая, что это было причиной сомнений Джейсона.

— Хорошо, дайте мне пять минут, чтобы переодеться.

— Я пока вызову такси.

— Не надо, я возьму машину. Прокатимся по Лазурному берегу.

— Ах, я и забыла, вы ведь можете брать любую.

— Кроме тех, которые отведены для миссис Астон, — уточнил Джейсон. — Только учтите, со мной будет охрана.

Джейсон давно не сидел за рулём, и первые десять минут были очень непривычными, к тому же, дорога была совершенно незнакомой и извилистой. Он взял в гараже белый «Мерседес»-кабриолет, сзади следовала привычная машина охраны.

Мисс Вернье, разумеется, не удержалась и по дороге заговорила об Астоне.

— Я дождаться не могла, когда же пройдут эти полтора часа после вашего ухода до ужина. Радуйтесь, что вас там не будет. Всем попало! В том числе и Камилле досталось — на этот раз она совершенно точно ушла в слезах.

— Что случилось? — озадаченно спросил Джейсон.

— Да ерунда какая-то, просто он был не в настроении… Ну, знаете, как это у него… Попался на глаза список гостей, что-то там ему не понравилось, и понеслось.

— Что за гости? На сегодняшний ужин?

— Нет, сегодня все свои — Андреас и Личи. Я про гостей вообще, пока Камилла тут живёт. Они, конечно, не будут жить на вилле всё время. В этом году она много кого пригласила, вы же знаете. Решила похвастаться вновь обретённым мужем. Так вот, я Астону несколько раз этот список на стол выкладывала, он отмахивался, говорил, что Камилла лучше знает, что это не его заботы и прочее в этом роде. Теперь оказалось, что всё не так, а приглашения уже не отменишь, если люди дали согласие. Тем более, там такие люди… Гэри Ф. Рипли, например, парочка Рокфеллеров…

— Что он имеет против Рипли? Это же один из его важнейших партнёров.

— Я не знаю, на кого он там конкретно взъелся. Они с Камиллой вдвоём разговаривали.

— Элен, вам не кажется, что это какой-то сумасшедший дом? Осталось добавить сюда парочку эксцентричных миллиардеров вроде Рипли, и будет совсем не отличить.

— Кажется, — согласилась мисс Вернье. — И ещё мне кажется, что с вами он всё же был счастлив.

Следующие два дня на виллу понемногу прибывали гости. Рипли, на которого всерьёз не рассчитывали, всё же приехал. Он, владелец гигантской американской корпорации, редко приезжал к кому-то в гости вот так надолго, на несколько дней. Видимо, он посчитал Астона достаточно значительным человеком, чтобы остановиться в его доме почти на целую неделю.

Узнав об это, мисс Вернье едко заметила:

— Ну, теперь ждите нашествия подружек со всего света. Рипли всего тридцать семь, он никогда не был женат и, что самое приятное, один из богатейших людей в мире. Личи чуть из юбки не выпрыгивает от восторга.

— Мисс Вернье, вы что, тоже хотите вступить в конкурентную борьбу? — усмехнулся Джейсон.

Элен закатила глаза:

— Хватит с меня и одного безумного миллиардера!

К середине дня Джейсон знал уже чуть не всю историю Гэри Френсиса Рипли. Тот остался без родителей, которые погибли при падении маленького частного самолёта, когда ему было шестнадцать. Его воспитывал старший брат и сонаследник колоссального состояния, старше его на девять лет. Когда Гэри было двадцать восемь, брат повредил позвоночник при падении на горнолыжном спуске в Аспене, оставшись тяжёлым инвалидом. Братья были очень привязаны друг к другу, и последние годы Гэри почти всё свободное время проводил с прикованным к креслу братом, занимаясь его лечением и поддерживая в нём интерес к жизни. Он инвестировал огромные средства в медицинские исследования, чем раньше никогда не занимался, надеясь приблизить выздоровление, хотя, по уверениям врачам, повреждения были фатальными. Рипли вёл очень замкнутую жизнь, общаясь с весьма необычным кругом лиц, устраивая концерты целых оркестров исключительно для себя и брата, коллекционируя винтажные автомобили, путешествуя на «Аэробусе», который изнутри, по слухам, выглядел как космический корабль из будущего, и самостоятельно управляя самолётом в качестве первого пилота.

Джейсон был гораздо больше знаком с финансовыми обстоятельствами Рипли, но очень приблизительно. Делами, связанными с ним, занималась мисс Вернье. Бизнес семьи Рипли вырос из табачной компании, и они до сих пор занимались производством табака и сигарет, а также алкоголя, напитков, различного рода пищевых продуктов, бытовой химии и чёрт знает чего ещё. Колоссальные доходы постоянно инвестировались в новые сферы, бизнес разрастался…

Джейсон увидел знаменитого Гэри Рипли только вечером, на приёме, организованном в честь прибытия гостей. Этот день считался у него выходным, но нельзя было сказать, что он хоть сколько-то отдохнул: он занимался дипломным проектом, доделывал отчёт для Астона, который не успел сделать вчера, и поэтому практически не выходил из своей комнаты. Что толку ехать на Ривьеру, если сидишь то возле кабинета начальника, то в своей спальне? Он только с самого утра, ещё до завтрака и того, как гости встали, успел поплавать в бассейне. Вот и весь отдых.

Заурядная внешность Рипли отнюдь не соответствовала его репутации эксцентричного богача. Лицо было довольно приятным, но лишённым как общей выразительности, так и запоминающихся черт. Карие глаза смотрели на всё проницательно и утомлённо, а тонкогубый рот лениво и равнодушно выговаривал короткие фразы. Несмотря на свой нестарый ещё возраст, он казался человеком уже за пятьдесят. Тем не менее, для многих дам он оказался очень привлекательным. Они так и кружили вокруг него, и Камилла поочередно знакомила его то с одной, то с другой из своих подруг. Среди них были и счастливицы, которые гостили здесь, на вилле, и менее удачливые особы, остановившиеся в гостиницах или в других особняках в этом районе. Их шансы, конечно, были ниже.

Джейсона хозяева дома никому из гостей не представляли (Камилла не делала этого никогда, а у Астона он был в немилости). Впрочем, он по этому поводу не переживал: во-первых, большинство присутствующих уже были ему так или иначе знакомы, во-вторых, он чувствовал себя не в настроении и был бы рад отсидеться где-нибудь в тишине в укромном уголке.

Он вышел на освещённую изящными фонариками террасу и позволил себе чуть-чуть расслабиться, облокотившись на кованые бронзовые перила. Маленькая группа из трёх гостей о чём-то тихо беседовала неподалёку. На Джейсона они не обратили никакого внимания.

Солнце ещё не село, и сад в полумраке приобрёл совершенно нереальный сказочный вид. Сквозь живую изгородь из каких-то пышно цветущих кустарников пробивалось голубоватое сияние от подсветки бассейна, и можно было представить, что там находится волшебное заколдованное озеро. К вечеру многие растения запахли сильнее, и тёплый воздух был пропитан дурманящей смесью ароматов.

Мир вокруг был так прекрасен, но этот мир принадлежал другим…

Он услышал медленные шаги позади и обернулся. К нему приближался черноволосый молодой человек одного с ним примерно возраста. Джейсон не припоминал, чтобы видел его среди гостей сегодня — хотя он особо на них и не смотрел. Что его больше всего заинтересовало, так это то, что он сходу не смог определить расовую принадлежность незнакомца. У него была смуглая кожа тёплого золотисто-карамельного оттенка, выступающие высокие скулы и большие миндалевидные глаза. Он мог бы происходить из Юго-Восточной Азии, если бы не иной овал лица и эти огромные глаза. Возможно, что-то латиноамериканское, испанское… Или же в нём было намешано столько кровей, что этот человек и сам бы уже не мог разобраться.

Джейсон, поняв, что молодой человек шёл именно к нему, а не просто вышел подышать свежим воздухом, счёл нужным вежливо улыбнуться и представиться:

— Джейсон Коллинз.

Он протянул руку. Незнакомец пожал её своей, узкой, горячей и сухой. Но само пожатие было хотя и долгим, но как будто неуверенным.

— Алекс Чэн, — прозвучало в ответ. — Мы уже встречались.

— Да, прошлым летом, — в ту же секунду всё понял Джейсон. — По дороге в Цюрих. Это вряд ли можно назвать встречей.

Алекс улыбнулся:

— Охрана приняла тогда всё слишком близко к сердцу.

Они несколько минут поговорили о незначащих вещах, прежде чем вернуться в дом, когда гостей пригласили к столу.

— Я бы хотел ещё раз поговорить, — сказал вдруг Чэн-младший, когда они подходили к дверям в дом. — В более спокойной обстановке.

Джейсон кратко кивнул, не вполне понимая, о чём с ним собираются разговаривать.

Он вошёл в гостиную вместе с Алексом и тут же поймал на себе подозрительный и недовольный взгляд Астона, который смотрел на него с противоположного конца комнаты.


***

На следующий день обед подавали на той же террасе, теперь украшенной тонкими белыми занавесями и белыми цветами в высоких стеклянных вазах. Гости были лишь те, что остановились на вилле, и то часть из них уехала в Сен-Жан-Кап-Ферра, предупредив, что вернётся только к ужину.

Разговор, как ни пыталась Камилла свести его на всем понятные и приятные темы, зашёл о ситуации на бирже и перспективных регионах и отраслях. Рипли, до этого мало участвовавший в беседе, обратился к Астону:

— Я отметил для себя пару интересных идей. Мы могли бы обсудить план наших совместных инвестиций, разумеется, не сейчас, позднее. Сейчас я на отдыхе, — добавил он.

— Согласен, атмосфера здесь не способствует решению деловых вопросов, — ответил Астон. — Дайте знать, когда вернётесь к работе.

— Конечно. А вы в отличие от меня всегда на работе, даже здесь. Вы не умеете наслаждаться жизнью, Дэниел, — протянул Рипли.

— Я считаю, что одно другому не мешает.

— Вам виднее… Мой ассистент договорится о встрече.

— А, кстати, Дэниел, — воскликнул Андреас Эттинген, — куда делся Коллинз? Я не видел его со вчерашнего дня. Неужели он не почтит нас своим присутствием?

Камилла бросила на брата испепеляющий взгляд.

— А что ты хотел? — спросил Астон. — Тоже договориться о встрече со мной? Мы можем обойтись по-родственному, без секретарей.

— Просто любопытствую.

— Коллинз сегодня утром уехал. Возникли срочные дела.

Говоря это, он искоса посмотрел на Алекса Чэна. Тот невозмутимо отрезал кусочек от суфле, словно или вовсе не расслышав слов Астона, или не придав им никакого значения. И только когда Дэниел отвернулся в другую сторону, отвечая на какой-то вопрос одной из дам, Алекс бросил на него быстрый взгляд исподлобья.

Глава 68


Мне нравится власть; власть собачьей кости, эта власть пассивна, однако она есть. Маргарет Этвуд

Джейсон был рад снова оказаться в своей лондонской квартире. Внезапный отъезд в Англию оказался приятным сюрпризом. После того ужина на вилле Астон подошёл к нему и приказал готовиться вылететь рано утром в Лондон.

— Могу я узнать, зачем? — спросил Джейсон.

— У вас, кажется, скоро защита диплома? Вот и готовьтесь к ней, — сухо отрезал Астон.

Что такого случилось, что Астон вдруг так неожиданно отправил его назад в Лондон? Было это как-то связано с Алексом Чэном? Джейсон не мог не вспомнить тот брошенный на них взгляд, как не мог не вспомнить слова мисс Вернье о том, что Астон был очень недоволен выбором гостей. Кто же его конкретно не устроил? Чэн-младший? Вполне возможно. Его самого с Чэном ничто не связывало, кроме той старой истории, когда они немного порезвились на автобане. Джейсон о ней с прошлого лета даже не вспоминал.

Астоном могли двигать одному ему понятные мотивы, и не стоило тратить время, думая о нём. Начальник ничего не сказал насчёт того, долго ли Джейсону надлежит оставаться в Лондоне, охрана тоже никаких распоряжений на этот счёт не получала. Тем не менее, Джейсон решился дать знать Крамеру о том, что он опять в Лондоне. Он не ожидал всерьёз, что Стюарт бросит всё и примчится через океан, но в итоге всё произошло именно так. Они провели вместе две ночи, на этот раз спокойные, расслабленные, без неудобных вопросов и тяжёлых ответов. Просто секс. Но Джейсон не мог отделаться от мысли, что Крамер вкладывает в их отношения нечто большее. И если так — то можно ли его просить о большем? Как далеко Стюарт готов зайти ради него?

Он спал с ним без какой-то корыстной цели. Крамер оказался достаточно привлекателен, интересен как человек и хорош в постели: Джейсон хотел принадлежать кому-то, Стюарт был достаточно силён, чтобы его взять… и удержать. Джейсон не знал, было ли желание принадлежать какой-то врождённой его особенностью или привычкой, приобретённой после стольких лет тотального доминирования Дэниела в их отношениях. Опять же, ему почему-то сложно было не отозваться на столь жадную, нескрываемую потребность в нём другого человека. Хотя Астону он отказывал с мстительным садистским наслаждением…

Да, он не вынашивал никаких особых планов насчёт Крамера. Но нет-нет да в голову закрадывались мысли о том, что из их связи он мог извлечь пользу. Возможно, эти мысли были где-то на границе подсознания всегда, и он, сам того не понимая, намеренно заманивал и втягивал Стюарта во всё более тесные и глубокие отношения, привязывая к себе и подчиняя. Это было низко… И тем более низко, что сам он наблюдал за развитием событий словно со стороны, оставаясь бесстрастным, расчётливым и невовлечённым.

Если тебя столько лет считают шлюхой, то, наверное, рано или поздно ты ею и станешь…

Через неделю Астон опять затребовал Джейсона к себе — на этот раз во Франкфурт. Там он пробыл буквально три дня, перебравшись потом в Женеву. Джейсону казалось, что он скоро свихнётся от этих бесконечных перелётов и переездов.

В Женеве у Астона были запланированы какие-то долгие встречи и обсуждения с Гэри Рипли. Джейсон не знал толком, что за дела у них были. Рипли много лет был клиентом Астона: сначала его хеджевого фонда, потом банка. Он предпочитал отдавать управление собственным капиталом в чужие руки — гораздо более профессиональные в этом отношении, чем его. Также Джейсон предполагал, что с помощью хитрых финансовых схем Астона Рипли удаётся существенно сократить налоговые выплаты. Эти двое, видимо, неплохо поладили, так как их взаимовыгодное сотрудничество ещё более укрепилось два года назад: компания Астона стала консультировать корпорацию Рипли по вопросам стратегического планирования, оттеснив от этих задач ни много ни мало как «Accenture».

Встречи Астона с Рипли проходили за закрытыми дверями, куда изредка допускался кто-либо из самого ближайшего круга вроде ван Бредероде. До Джейсона доходили лишь отголоски, ему поручали подготовку только самых незначительных документов — Астон, по вполне понятным причинам, доверял ему уже не так безгранично.

У Рипли был свой дом где-то недалеко от Лозанны: его брат был частым гостем швейцарских реабилитационных клиник, и покупка виллы на берегу Женевского озера стала не столько данью моде, сколько необходимостью.

Джейсон все эти дни наслаждался чуть ли не каникулами: Астон почти совсем не загружал его работой, в приёмной дежурили в основном Брент и мисс Мецлер, а дипломный проект был дописан и сдан. Что самое замечательное: в доме в Колоньи не было ни Камиллы, ни Астона — тот подолгу находился в офисе. Прислуги тоже было необычно мало. Дом опустел и затих.

В один из дней с утра позвонил Брент и сказал, что Рипли не может приехать на встречу днём, поэтому будет ужинать с Астоном у него дома в семь вечера. Дела они обсудят после ужина. Естественно, это было не просто уведомление: от Джейсона теперь требовалось организовать всё в особняке, раз уж он там отсиживался. Это заняло у него не так много времени: надо было предупредить охрану, прислугу, повара, а также проследить, что они все сделают правильно.

В половине шестого, когда времени до приезда Астона и Рипли оставалось ещё предостаточно, Джейсон сел за фортепьяно в одной из гостиных: оно было старым, начала двадцатого века, но с замечательным звуком. Единственным минусом было то, что оно довольно быстро расстраивалось, но Джейсон не стеснялся регулярно вызывать настройщика. В случае любых претензий со стороны Астона или Камиллы по этому поводу он всегда мог сказать, что за этим же инструментом занимается София. Вообще он испытывал сострадание к почти уже антикварному фортепьяно, на котором семилетняя девочка не особо нежно и бережно разучивала гаммы.

Он сыграл несколько композиций, пока не застрял на «Мёртвых вещах» Филипа Гласса. Он играл их раз за разом, не прерываясь. Повторял и повторял… Это была его грусть, его безысходность — такая, которая никогда не вырвется, не расскажет о себе, не прольётся слезами, но которая пронизывает всё существование. Это мир, в котором не осталось больше ничего… Мёртвый мир и опустошённая душа… Пальцы перебирали клавиши по памяти, веки были полуопущены… В какой-то момент он опомнился, поняв, что совершенно забыл о времени, загипнотизированный мелодией и однообразным автоматическим движением пальцев.

Он взял с верхней крышки фортепьяно часы, которые снял перед тем, как начать играть, и посмотрел, сколько времени. Без пятнадцати семь. Скоро должны были приехать гости.

Джейсон застёгивал часы на запястье, когда услышал сзади вежливое покашливание. Он обернулся. На кресле в другом конце комнаты уютно расположился Гэри Рипли. Джейсон выругался про себя: что за мания у всех подкрадываться к нему, пока он играет. На себя он тоже злился: когда он играл, то часто слишком глубоко погружался в себя, в музыку и в свои мысли, так что не замечал ничего вокруг.

Он даже не нашёлся, что и сказать или сделать, как Рипли поднялся с кресла и, бросив «не вставайте» своим особенным лениво-приказным тоном, подошёл к нему. Джейсон, неизвестно почему, подчинился и остался сидеть на низком фортепьянном стуле, внимательно следя за Рипли. Этот человек вызывал в нём внутреннее зудящее беспокойство: он не понимал, чего от него ожидать.

— Я весьма впечатлён. Стоило приехать сюда на полчаса раньше назначенного, чтобы услышать это…

— Вы мне льстите. Я не очень хорошо играю.

— Согласен, вы не Майкл Ризман[26], - усмехнулся одним уголком рта Рипли. — Техника у вас сносная, но не блестящая. С другой стороны, у вас есть своего рода талант.

— Спасибо. Вы очень любезны, — вежливо ответил Джейсон.

Он чувствовал себя неуютно — как кролик перед удавом — под пронзительным немигающим взглядом миллиардера.

— Спасибо вам, — медленно, полузадумчиво произнёс Рипли, чуть улыбаясь. — Волшебная музыка, красивый молодой человек, отточенные движения… Я ценю прекрасное во всех его проявлениях. Вы доставили мне массу приятных впечатлений — музыкальных, эстетических, эмоциональных… я бы даже сказал, сексуальных.

— Простите, мистер Рипли, — Джейсон поднялся со стула, — но…

Рипли мягко коснулся его плеча, удержав на месте и заставив сесть. Ему не надо было прилагать никаких усилий для этого. Он был настолько уверен в своём праве распоряжаться другими людьми, что этому трудно было противостоять. Но Джейсон опасался не столько его, сколько Астона: если он посмеет вызвать неудовольствие Рипли, Дэниел его в клочки разорвёт.

— Что вас так задело? — вопросительно приподнял бровь Рипли. — Я, как и все прочие, прекрасно осведомлён, какие обязанности вы выполняли при Астоне. Вы играете только для него?

— Я не играю для него. Я играю исключительно в одиночестве, — отчеканил Джейсон.

— А раньше? Играли?

— Да.

— Только для него?

— Да.

— Господи, я ему завидую. Такое чудесное создание, бездушное и холодное для всех остальных, открытое и отзывчивое для тебя одного… Играющее для тебя одного… Это всё есть в вашей музыке, Джейсон. Астон вряд ли до конца понимал, каким сокровищем обладал.

Рука Рипли поднялась на уровень лица Джейсона и коснулась его щеки. Вот такого тот уже не мог стерпеть. Он отдёрнул голову, вскочил со стула и отошёл на два шага от Рипли.

— Прошу меня извинить, — сухим тоном произнёс он, отходя к дивану, на котором оставил пиджак.

Он хотел просто схватить его и выйти из комнаты, но потом подумал, что это будет выглядеть как позорное бегство. Он обуздал первый порыв и начал неторопливо надевать пиджак.

Рипли такая реакция, судя по всему, понравилась.

— Я бы хотел услышать вашу игру ещё раз, — сказал он, следя за тем, как Джейсон медленно, с равнодушным спокойствием застёгивает среднюю пуговицу. — Возможно, что-то ещё, кроме «Мёртвых вещей». Они, конечно, прекрасны, но могут и надоесть. У меня загородный дом в Лютри. Это близко. Приезжайте.

— Не думаю, что это возможно.

— Я, действительно, имел в виду только небольшой частный концерт. Ничего больше. Я не интересуюсь мужчинами. Если не верите, можете спросить у Эдера — он наверняка знает обо мне всё до мелочей.

Джейсон слегка улыбнулся:

— Это отнюдь не значит, что вы не заинтересуетесь ими в будущем.

Рипли откинул голову назад и испытующе посмотрел на Джейсона:

— А вы, я смотрю, уверены в своих силах…

Тот никак не среагировал на выпад, лишь подошёл к двери и открыл её перед Рипли:

— Прошу вас… Мистер Астон скоро приедет.

— Разумеется, мистер Астон! Я о нём чуть не забыл, — произнёс миллиардер, проходя в дверь. — Вы будете за ужином?

— Вынужден быть там, — ответил Джейсон.

Они вышли в соседнюю комнату, белую гостиную. Астон появился буквально через минуту.

В середине ужина, когда Дэниела вызвали для какого-то важного телефонного разговора, Рипли опять обратился к Джейсону:

— Подумайте над моим предложением. Ваши услуги будут более чем достойно оплачены.

Джейсон бросил осторожный взгляд на дверь, за которой несколько секунд назад скрылся Астон. Прислуга тоже отсутствовала, так как за столом велись разговоры, не предназначенные для чужих ушей, и появлялась только при смене блюд.

— Я не нуждаюсь в деньгах, — ответил Джейсон.

Рипли окинул его оценивающим взглядом:

— Астон обеспечивает вам безбедное существование. Только почему? За старые заслуги?

— Думаю, он будет недоволен, если я приму ваше приглашение.

— Мы сумеем уладить все разногласия, я в этом уверен.

Джейсон только чуть приподнял бокал с вином, меняя тему разговора:

— Вы так и не попробовали… «Мутон-Ротшильд» сорок пятого года. Почти легендарное вино.

— У Астона отменный вкус, — улыбнулся Рипли, поднося к губам свой бокал. — Во всём. Я, как и он, испытываю слабость к вещам красивым и эксклюзивным. И я могу быть очень настойчив и убедителен.

Появление Астона не дало Джейсону ничего ответить. Он опустил взгляд в тарелку, словно жаркое из ягнёнка интересовало его больше всего на свете.

Уже после того, как они встали из-за стола, и Астон с гостем собирались пройти в кабинет для разговора, Рипли обратился к Джейсону:

— В конце июля состоится празднование столетия моей компании. Я устраиваю его на озере Гарда. Мистер и миссис Астон уже приняли моё приглашение. Вас я тоже приглашаю. Надеюсь, вы сможете там быть.

Произнесено это было таким официально-равнодушным тоном, словно Рипли приглашал его чуть ли не против своей воли, делая одолжение Астону, который, как всем это было известно, всюду таскает за собой секретаря. Джейсон в первую секунду хотел отказаться, но, бросив быстрый взгляд на Дэниела, понял, что тот ожидает от него согласия. Он подумал отказаться всё равно, но тут же представил, какой разнос учинит ему Астон за то, что он посмел оскорбить отказом великого и ужасного Гэри Ф. Рипли.

— Большое спасибо. Я с огромным удовольствием присоединюсь к празднику по столь замечательному поводу, — не менее официально ответил Джейсон.

— Прекрасно. Вам пришлют приглашение.

Джейсон посмотрел на Астона — не заподозрил ли тот чего, но не смог прочитать на его лице ничего определённого. Это ничего не значило: Дэниел мог скрывать свои мысли так же легко, как и он сам.


***

Через два дня Джейсон вернулся в Лондон — третий визит за этот месяц.

Он наконец-то закончит колледж. Ещё один этап жизни будет завершён. Не верилось, что прошло четыре года, но, с другой стороны, год его поступления казался бесконечно далёким. Когда он вспоминал его, то словно заглядывал сквозь окно в чью-то чужую жизнь. Искренний, честный мальчик, влюблённый в Дэниела Ламберга, не имел ничего общего с измученным и одновременно жестоким существом, в которое он превратился сейчас.

Стюарт смог прилететь в Лондон на два дня. Они встретились в том же самом номере «Мандарин Ориентал», где провели две ночи в первый приезд Крамера. Джейсон по взгляду, по скованности движений Стюарта понял, что с ним что-то не то сегодня, но виду не подал. Возможно, это не имело к нему никакого отношения… Возможно…

Они делились новостями, Джейсон рассказывал о прошедшей вчера защите дипломной работы, во время разговора всё больше убеждаясь в том, что то, что тяготило Стюарта, касалось именно его.

— Может, всё-таки скажешь, в чём дело? — решил он спросить сам. — Это что-то неприятное, так что лучше скажи, пока мы не сели за ужин.

— Хорошо, — сказал Крамер, озабоченно потирая переносицу. — Так я и сделаю. Джейсон, я… я все эти дни думал о тебе. О том, что у нас может быть. Это звучит неожиданно для меня самого, но я хотел бы быть с тобой. Ты можешь не верить мне, но это так. Я месяц назад сам бы не поверил, что скажу такое мужчине.

Джейсон смотрел на него, не прерывая. В больших серых глазах застыло задумчивое выражение, словно он сейчас в мыслях был где-то далеко.

— Я мог бы многое сделать… на многое пойти ради того, чтобы быть с тобой, чтобы помочь тебе. Ты понимаешь, о чём я. Да, я в свои сорок с лишним лет настолько увлёкся тобой, что… но речь не обо мне. Речь о тебе. Я не готов потратить годы своей жизни на человека, который никогда не полюбит меня.

— Мудрое решение, — согласился Джейсон, словно Крамер рассказывал о своих чувствах к какому-то третьему лицу.

— Хорошо, что ты так считаешь, — Стюарт был слегка удивлён этой реакцией.

— Зачем ты приехал сюда? — спросил Джейсон. — Чтобы сказать мне это лично?

— Не мог же я написать это в письме, — Крамер вздохнул. — Джейсон, я понимаю, что ты чувствуешь…

— Нет, — прервал его тот, — ты не понимаешь. Откуда вообще эта фраза? Из мелодрам? Или из тренинга «Как научиться ладить с женой»? Ты, как мне кажется, не понимаешь даже того простого факта, что я не девушка. Я не рассчитывал ни на какие отношения с тобой, ни на твою помощь, ни на твоё понимание. Я честно сказал ещё в Бостоне, почему я сплю с тобой. Не надо придумывать несуществующих мотивов. И мне искренне жаль, что я заставил тебя…

Джейсон прикусил нижнюю губу, подбирая слова.

— Что я стал что-то чувствовать к тебе? — спросил Стюарт.

— Да, примерно так.

Крамер запустил обе пятерни в волосы:

— Извини, это было глупо. Ты прав, а я устроил какую-то глупую сцену…

Джейсон на секунду прикрыл глаза. Он был не совсем честен: в глубине души он надеялся на то, что Крамер сможет ему помочь. Пожалуй, он был слишком резок. Но с ним такое всегда происходило: когда речь заходила о чувствах, особенно, когда от него ожидали ответной реакции на чувства, его охватывало состояние, близкое к панике, и он реагировал не всегда адекватно.

Стюарт отошёл к окну. Так он не мог видеть отвратительно-спокойного лица Джейсона, и Джейсон тоже не мог видеть его. Дурак, на что он надеялся? На то, что мальчишка бросится умолять и уговаривать его? Эти большие глаза, смотрящие прямо в душу, это горячее тело, затаённая грусть во взгляде да ещё и мрачно-романтическая история, услышанная от Эдера — всё это сбило его с толку. Он выдумал то, чего не было. Его первое впечатление было правильным — дорогая шлюха, и Джейсон сразу сказал, что его интересует только секс, а он обрядил его в белые одежды невинной жертвы…

— Наверное, мне, на самом деле, не стоило приезжать, — сказал Крамер.

— Мы можем заняться сексом, чтобы твоя поездка не оказалась совсем уж бессмысленной, — отозвался Джейсон.

Кровь бросилась Стюатру в лицо. Он замер у окна.

— Что, прямо сейчас? — наконец спросил он.

— Как хочешь. Можем сначала поужинать.

— И что дальше? Будем встречаться, как раньше?

— Нет, мы больше не будем встречаться, — твёрдо сказал Джейсон. — Это всё не имеет смысла. И к тому же опасно…


***

Стюарт открыл глаза. И когда только он успел заснуть?!.. Не заметил, как задремал. Из-за перелёта всё сбилось…

Он посмотрел на часы на запястье: прошло не больше получаса с того момента, как он и Джейсон… Чёрт, его уже не было. Крамер подскочил на кровати. Неужели он вот так просто ушёл? Сегодняшний вечер был не самым удачным, кроме, пожалуй, секса.

Крамер прислушался — из ванной, кажется, доносились какие-то звуки. Он с минуту посидел тихо. Да, он не ошибся, раздалось тихое позвякивание, потом на пару секунд включилась вода в кране. Джейсон пока был здесь.

Не потрудившись одеться, Стюарт подошёл к двери в ванную и постучал два раза.

— Заходи, — ответил Джейсон, хотя и не сразу, словно ему нужно было время подумать.

Он стоял перед большим зеркалом в брюках и пока не застёгнутой белоснежной рубашке. Ванная комната, облицованная белым мрамором с контрастными чёрными деталями, была залита ярким холодным светом, отражающимся в зеркалах и отполированных каменных поверхностях. Крамер даже зажмурился на пороге.

Джейсон смотрел на него, чуть склонив голову набок, будто спрашивая, зачем он пожаловал. Стюарт прикрыл за собой дверь и заговорил:

— Это, видимо, из-за смены поясов… Уснул буквально за секунду.

— Я тоже плохо переношу дальние перелёты, — ответил Джейсон, начиная застёгивать рубашку.

— Чёрт, Джейсон! — сквозь сжатые зубы пробормотал Крамер, обхватывая его за талию и прижимая к себе. — Что ты со мной делаешь?!

Стюарт почувствовал, как тело в его руках сначала напряглось и рванулось, готовое его оттолкнуть, но потом, когда он прижался губами к шее Джейсона, замерло, словно прислушиваясь и ожидая…

Руки Стюарта начали освобождать Джейсона от рубашки, ласково, осторожно, но в то же время нетерпеливо. Джейсон ничего не говорил и почти не шевелился, но по его участившемуся дыханию и приоткрывшимся губам Крамер догадывался, что тот не против. Он никогда не был против…

Рубашка бесшумно упала на пол, а пальцы Крамера уже забирались за пояс брюк Джейсона, то поглаживая его гладкие ягодицы, то впиваясь в них почти до боли, то проникая между ними и лаская там. Руки Джейсона сплелись за спиной Стюарта, пробежались от лопаток вниз, к худощавым сильным бёдрам, надавив на них, так что его член, снова налившийся, стоявший практически вертикально, упёрся в пах Джейсону.

Крамер расстегнул пуговицу и молнию на брюках Джейсона. Когда любовник стоял перед ним до конца обнажённый, как и он сам, Крамер на секунду отстранился от него, чтобы посмотреть, быть может, запомнить, сохранить в памяти эти тело, лицо, зовущую полуулыбку и безумно-безумно красивый изгиб между шеей и плечом, воплотивший в себе невероятную, пронзительную красоту, от которой хотелось плакать. Плакать от того, что столь совершенное тело может существовать на свете… и быть телом шлюхи.

Его челюсть судорожно сжалась, Стюарт и сам не знал, от желания или злости, или, может быть, от ревности ко всем тем, кто обладал этим телом до него и будет обладать после. С губ его слетел сдавленный стон. Джейсон сверкнул на него своими яркими, блестящими, понимающими глазами и притянул к себе, заставив запрокинуть голову, и его язык прочертил по шее Стюарта от плеча вверх горячую дорожку, закончившуюся нежным, быстрым укусом. От влажного прикосновения зубов и языка Джейсона, от тёплого сбивчивого дыхания, пощекотавшего ему ухо, Крамера словно хлыстом ударило. Всё его тело вздрогнуло, в голове застучала кровь, и эта же пульсация отдавалась внизу, в паху, наполняя тяжестью и жаром низ живота.

Он оторвал Джейсона от себя и толкнул к столешнице, где возле двух раковин лежали стопкой маленькие полотенца. Он развернул Джейсона к себе спиной и заставил нагнуться, и его рука тут же скользнула ему между ног, сначала погладив член, потом яички, потом небольшой промежуток, прикосновение к которому вызывает такие приятные ощущения во время секса, а потом бесцеремонно проникнув внутрь.

Джейсон дёрнулся от боли, уткнувшись лбом в полотенца, когда сразу два пальца Стюарта вошли в него. После недавно принятого душа кожа снаружи была сухой и чистой чуть не до скрипа. Но боль была только на самом входе: внутри всё по-прежнему было влажным, скользким, растянутым. Пальцы Крамера надавили на простату, и Джейсон застонал от наслаждения, уткнувшись лицом в скрещенные на столешнице руки. Стюарт определенно кое-чему научился за прошедший месяц, хотя он и так был хорош, очень хорош в своём особом, грубоватом, немного неловком роде. Чёрт с ними, со всеми этими премудростями, Стюарт справлялся и без них, мог оттрахать его и так…

Каждое прикосновение пальцев любовника вызывало в нём сладкую судорогу. Но продолжалось это недолго. Пальцы выскользнули из него, и внутрь толкнулся гораздо менее гибкий, зато более толстый и длинный член. Крамер входил в него медленно, неторопливо, но потом сразу начал двигаться быстрыми, резкими рывками, сопровождая свои сильные движения короткими стонами, похожими на рычание.

Стюарт опирался руками на столешницу, а бёдрами вбивался в Джейсона, входя в него полно, глубоко, до конца, чувствуя одновременно и лёгкое сопротивление грубости, и пробирающую всё тело сладкую дрожь, когда он касался чувствительного места внутри него.

Он нашёл левой рукой член Джейсона и начал его сжимать и гладить. Джейсон в ответ так волнующе изогнул спину, подавшись вперёд, что Крамер на пару секунд потерял контроль над собой и чуть не сорвался на ту коротенькую дорожку, что уже неотвратимо ведёт к оргазму. Он сдержался в последнюю секунду, впившись ногтями во внутреннюю сторону ладони. Боль помогла…

Ещё несколько толчков бёдрами, несколько движений рукой по члену Джейсона, и тот кончил, захлёбываясь стоном. Крамер, чувствуя, что партнёр приближается к оргазму, тоже позволил себе расслабиться. Его движения стали более частыми, резкими, и вскоре удовольствие накатило обжигающей волной.

Он вышел из Джейсона, но не отпустил его: он прижался к нему сверху, начал целовать его волосы, шею, плечи, гладя и лаская руками, оставляя по всему телу влажные тягучие следы спермы.

— Это безумие, безумие, — шептал он, задыхаясь, покрывая поцелуями замершего под ним Джейсона. — Почему ты… Ты сводишь меня с ума… Я не могу так…

Крамер ещё пару минут прижимал его к себе и обнимал, покрывая поцелуями.

Глава 69


Июль 2010


Несколько дней на вилле прошли спокойно. Джейсон по-настоящему отдыхал впервые за многие месяцы: учёба была закончена, работы практически не было — Астон тоже устроил себе небольшой отпуск. Они почти не виделись, так как хозяин дома проводил время в основном с гостями и семьёй, а Джейсон предпочитал или находиться в своей комнате и в отдалённых частях сада, чтобы никому не мешать, или ездить к морю на другие пляжи. Тот, что прилегал к вилле, был не очень удобным, и там постоянно находились если не Камилла, то кто-нибудь из гостей, состоявших в основном из её подруг.

Как Рипли и обещал, Джейсону пришло официальное приглашение на приём. Миллиардер проводил его на острове Изола дель Гарда и арендовал для этого события весь остров, принадлежащий состоятельному итальянскому семейству. Приглашение было напечатано на плотной бумаге, которая даже на ощупь была дорогой. В верхней части был не просто отпечатан, а ещё и выдавлен логотип корпорации Рипли: три пера, одно черное и два белых. Больше Рипли никак о себе не напоминал. От прислуги Джейсон знал, что он снова приезжал на виллу на три дня, но они совпали с пребыванием Джейсона в Лондоне.

Джейсон пережидал послеобеденную жару в своей комнате за книгой. Астон работал в своём кабинете, в приёмной дежурила мисс Вернье. Камилла с несколькими подругами вели разговоры в гостиной. Умиротворение и покой.

Неожиданно тишину нарушили громкие визги снизу, скорее, радостные, чем испуганные. Джейсон не мог представить, что могло заставить дам так бурно отреагировать. Впрочем, ему было всё равно. Он вернулся к книге, но меньше чем через минуту в дверь постучали. Он ответил: «Войдите», и в комнату тут же влетела мисс Вернье.

— У вас ведь окна на Фиорентину выходят?

— Хм, да, — ответил Джейсон, всё ещё не понимая, в чём дело. Окна его спальни на самом деле выходили не на сад и не на море, как в лучших комнатах, а на подъездную дорогу со стороны улицы.

Элен бросилась к окну и откинула штору.

— Там такой визг поднялся, даже Астон из кабинета вышел. Я подумала, что могу от вас посмотреть.

— А что там случилось? — Джейсон тоже подошёл к окну.

— Позвонили с поста охраны, с дальнего, и спросили, можно ли пропустить на виллу подарок от Гэри Рипли. Он прислал подарок для кого-то из гостей. Представляете, как камиллины подружки запрыгали. Теперь гадают, кому именно повезло. Каждая надеется, что это она его заарканила.

Джейсон выглянул в окно: компания юных — и не очень — леди уже вышла на отделанное мрамором крыльцо. Из комнаты Джейсона эту сцену было видно не под самым лучшим углом, но всё же можно было понаблюдать за представлением. Женщины шумно переговаривались и постоянно поворачивали головы туда, где находились ворота, скрытые от их взглядов кустами и деревьями. Через минуту к дамам присоединился Астон. Видимо, даже ему стало любопытно.

— О боже! — воскликнула Элен. — Рипли умеет ухаживать!

Джейсон тоже повернулся в сторону подъездной дороги.

— По-моему, он, наоборот, замышляет что-то недоброе, — усмехнулся он. — Дама его сердца убьётся на этой машине.

Во двор въезжало белоснежное купе «Феррари Калифорния». Когда оно сделало круг по площадке перед крыльцом, стало видно, что ручка водительской двери украшена чем-то вроде серебристого банта — детальнее было не разобрать — а над ним, чтобы сразу дать понять, от кого был подарок, возвышались три крупных пера: одно чёрное и два белых.

Пока мисс Вернье ахала, Джейсон закатил глаза и отпустил очередное скептическое замечание:

— Эти перья… Кем он себя возомнил? Принцем Уэльским[27]?

— Это совсем не такие перья, — возразила ассистентка. — Это же логотип его компании!

— Слава богу, что Рипли не принадлежит «Старбакс» — пришлось бы искать русалку и приматывать к дверце.

— Или «Лакост»! — рассмеялась Элен.

Пока они злословили (Джейсон действительно находил дурным тоном помещать корпоративные символы на личные подарки, даже в качестве украшения), из «феррари» вышел шофёр и быстрыми шагами направился к крыльцу. В руках у него был большой белый конверт. Камилла как хозяйка дома чуть вышла вперёд, чтобы принять конверт.

— И приз достаётся… — тихонько протянула мисс Вернье.

Камилла стояла к ним вполоборота, так что не было видно, что происходит. Видимо, что-то не очень приятное, потому что шум голосов вдруг стих. Камилла отдала конверт мужу, резко развернулась и вошла обратно в дом. Дамы последовали за ней. Джейсон хотел посмотреть, что будет дальше, но тут зазвонил его телефон, оставленный на комоде возле входной двери. Пришлось отойти от окна. Номер на экране высветился незнакомый.

— Вам понравился мой подарок? — спросил в трубке вкрадчивый голос Рипли.

Джейсон не мог ответить несколько секунд, так он был растерян, затем он прошептал, почти прошипел в трубку, едва скрывая злость:

— Ваш подарок весьма не к месту и не ко времени, сэр.

— Я узнал, что вы разбили свою машину прошлым летом, и новой у вас так и не появилось. Может быть, это поможет вам перемещаться более свободно, и вы всё же меня навестите, — невозмутимо продолжил Рипли.

Мисс Вернье смотрела на Джейсона в немом изумлении: разумеется, она тут же догадалась.

— Вы понимаете, в какое вы положение меня ставите?

Элен наконец опомнилась и поняла, что её присутствие в комнате сейчас неуместно. Она отошла от окна и открыла дверь, на пороге столкнувшись с Астоном. Джейсон, заметив его высокую тёмную фигуру краем глаза, тут же сбросил звонок и быстро положил телефон на место. Астон, кажется, ничего не успел заметить: он замер посреди комнаты, сжимая в кулаке смятый конверт.

Несколько секунд они просто смотрели друг на друга.

— Что. Это. Значит. — Отчеканивая каждое слово, произнёс Астон.

— Понятия не имею, сэр, — ответил Джейсон.

Астон схватил его за локоть и подтащил к окну: на площадке перед виллой всё так же стояла, блестя полировкой, роскошная белоснежная машина.

— Почему, почему, я спрашиваю, Рипли шлёт тебе такие подарки?

— Я не знаю, — Джейсон опустил глаза.

— Когда ты успел? Когда только ты успел спутаться с ним? — Астон грубо схватил его за подбородок, не давая отвернуть голову. — На меня смотри! Когда?

— Я не знаю, почему он делает это! Спросите у него.

— Вот шлюха! Ты спал с ним? Отвечай!

— Нет! — Джейсон оттолкнул от себя Астона. — И когда? За мной следят круглые сутки. Я правда не знаю…

Дэниел схватил его за плечи с такой силой, что Джейсон чуть не вскрикнул от боли.

— Ты не станешь принимать от него этот подарок. Я не позволю своему секретарю позорить меня в моём же доме!

— Я и не собирался… Отпустите меня!

Астон разжал пальцы.

— Ты немедленно напишешь ему вежливый отказ. Я хочу видеть письмо перед отправкой.

Астон пересёк комнату и вышел. Джейсон поднял брошенный им на пол конверт, положил на маленький письменный стол и опустился на стул. В голове начала появляться пульсирующая боль. Рипли просто сумасшедший… На что он рассчитывал? Что ему вообще нужно?

Через полчаса Джейсон сочинил исключительно вежливый ответ, поясняющий, что машину невозможно принять в силу разнообразных причин, а также того, что он постоянно находится в разъездах и просто не будет иметь возможности пользоваться столь замечательным автомобилем. Астона такой ответ вполне удовлетворил.

Джейсон пару дней не показывался за общим столом, чтобы не выводить из себя оскорблённых случившимся Камиллу, Личи и прочих дам, которые, разумеется, были уязвлены до глубины души. Слухи о выходке Рипли расползлись неимоверно быстро. Уже на следующий день Джейсону из Парижа позвонила Джанет Дуглас, чтобы разузнать подробности скандала, а чуть позже — Филипп Аремберг. Он был просто в восторге от новости.

— Господи, я так и вижу их физиономии, когда они поняли, кому Рипли прислал машину! Нет, нет! Даже не так… Я бы полжизни отдал, чтобы самому увидеть их кислые лица в тот момент. Мерзкие бабёнки теперь возненавидят тебя ещё больше. Два миллиардера тебя чуть ли не из рук друг у друга рвут, а им приходится довольствоваться инструкторами по фитнесу.

Джейсон не разделял восторгов Филиппа. Его жизнь и без вмешательства Рипли не была простой.


***

В конце июля должно было состояться то самое празднование столетнего юбилея корпорации Рипли, на которое Джейсон получил приглашение. Он был официально включен в список гостей. Многие об этом знали и уже предвкушали очередной скандал. Астон, который в течение нескольких недель старательно делал всё, чтобы его секретарь не смог встретиться с Рипли, попробовал запретить ему ехать на Гарду.

— Вы думаете, я так рвусь туда попасть? — спросил Джейсон. — Но отказаться теперь было бы невежливо и слишком… демонстративно.

— И, тем не менее, я жду, что вы откажетесь, Коллинз, — жёстко заявил Астон. — Вы не будете выставлять меня на посмешище перед обществом!

Их разговор происходил в лондонском офисе Астона, куда они на время вернулись с Ривьеры. Был конец рабочего дня, Джейсон был и без того уже вымотан бесконечными отчётами и придирками начальника, чтобы выслушивать ещё и замечания касательно своего поведения.

— Вы сами с этим вполне успешно справляетесь, — довольно резко ответил он. — Хорошо, я не буду там присутствовать, пусть все знают, что вы боитесь подпускать меня близко к Рипли. Из этого сделают вывод: вы до сих пор ревнуете. Если вы этого хотите — пожалуйста, как вам будет угодно. Я с огромным удовольствием останусь в Лондоне.

Астон заскрипел зубами с досады, понимая, что Джейсон прав: его вмешательство в ситуацию будут расценено всеми, в том числе его беременной женой, как нелепая ревность. Какое бы правдоподобное объяснение не предложил Джейсон в случае своего отсутствия, всё равно многие подумают, что связано оно с тем нашумевшим подарком. Да и Рипли был не тем человеком, с которым Дэниелу не хотелось бы портить отношения.

В конце концов Джейсону всё же было позволено поехать на грандиозное празднество, устраиваемое Рипли на вилле Боргезе. Он отправился туда прямо из Лондона, тогда как Астон за пару дней до этого вернулся на Кап-Ферра. Они с Камиллой собирались приехать на остров на полдня раньше Джейсона. Наверняка жена хотела как можно сильнее дистанцировать себя от секретаря. Тот не возражал.

Джейсон приехал на остров так поздно, как только это было возможно сделать, не нарушив правил приличия. Он испытывал смешанные чувства к Рипли, да и злить Астона тоже не хотелось. Тот последние дни в Лондоне пребывал не в духе: не ладились какие-то дела в Штатах, к тому же, он никак не мог отделаться от очередной своей пассии, которая чуть ли не преследовала его. Он встречался с этой девушкой в Лондоне на протяжении последнего месяца, сменив на неё мистера Сайкса, которого Джейсону так и не посчастливилось увидеть. Теперь же девица собиралась ехать за ним на Ривьеру. Брент допускал, что в ней — чисто теоретически — могло воспылать большое и светлое чувство, но склонялся к мысли, что больше всего её интересовали деньги. Астону, естественно, пришлась не по душе идея, что любовница, пусть и бывшая, будет находиться в опасной близости от его жены, пребывавшей в положении.

Вилла Боргезе-Кавацца и прилегающие к ней сады произвели на Джейсона сильное впечатление. Его было не удивить пышной обстановкой и изысканными интерьерами, но здесь всё было иначе: чувствовались история места, течение времени и архитектурный гений. Но просто так ходить и рассматривать сад возможности не было. Этот день, как и следующий, был чередой торжественных мероприятий, обедов и ужинов.

Комната, в которой поселили Джейсона, была небольшой и скромно обставленной. Ему эта простота понравилась. В ней были аристократизм и особая роскошь, которую могли позволить себе немногие: роскошь не стараться произвести впечатление, а просто быть. В комнате он задержался ненадолго — только принять душ и переодеться после дороги.

В толпе гостей Джейсон сразу нашёл пару десятков знакомых лиц — все люди с чрезвычайно высоким положением. Это было привычное общество, но он чувствовал себя лишним: кроме него здесь вряд ли бы нашёлся ещё один человек (кроме сопровождающих, естественно), чьё состояние было бы меньше полумиллиарда, или он не занимал бы высокий политический пост. Кроме того, Джейсон был один. Приглашение было, разумеется, прислано на двух персон, но он не представлял, кого можно было бы взять в качестве спутницы, тем более что в таком случае им бы предоставили одну комнату на двоих. Реакцию Астона легко было представить…

Тот не обращал на Джейсона особого внимания, прогуливаясь вместе с Камиллой и её родителями среди гостей и изредка останавливаясь для разговоров. На Камилле было изящное воздушное платье с поясом под грудью, так что живота практически не было заметно. Джейсон уже пытался по его размерам прикинуть, когда ожидать рождения очередного маленького Астона, но его познаний хватило только на то, чтобы понять, что случится это где-то осенью. Разброс был с сентября по ноябрь. Ему было без разницы, в каком конкретно месяце, интересовало лишь то, изменит ли это хоть что-нибудь в его собственном положении в доме.

С Рипли они поговорили только один раз: тот был занят другими гостями. На несколько минут возле Джейсона задержался Алекс Чэн в сопровождении миниатюрной тёмноволосой девушки, судя по акценту, француженки. Обменявшись с Джейсоном парой незначащих фраз — они даже не были толком знакомы, Чэн отправился дальше. Девушка несколько раз обернулась на Джейсона.

Ужин был сервирован в саду. Погода была для этого самая подходящая: дневная жара спала, с воды тянуло свежестью, вечернее солнце не слепило глаза, а наполняло сад золотистым тёплым светом. Джейсон невольно вспомнил день, когда он впервые встретил Дэниела: красноватые лучи солнца, бьющие в лицо, бесконечные ровные газоны Эпплтона, высокий мужчина в идеально сидящем костюме. То, что происходило с ними потом, было похоже на сказку про Золушку, пока не выяснилось, что принц уже женат — на самой настоящей принцессе, да и не принц он вовсе…

От воспоминаний его оторвали чуть более громкие разговоры и лёгкая суета, поднявшаяся среди гостей, когда они начали проходить к столам и занимать места согласно карточкам. Стол, за которым предстояло сидеть Джейсону, находился ближе к краю отведённой под банкет площадки, зато подальше от музыкантов и не так уж далеко от бокового выхода в сад. Для всех присутствующих были заготовлены памятные подарки по случаю юбилея компании и сегодняшнего празднования. Обтянутые белым (для дам) или чёрным (для господ) футляры были аккуратно размещены на столах возле бокалов. На коробках было тиснение в виде трёх перьев, куда без них. Джейсон усмехнулся: Рипли был тщеславен. Он не стал открывать свой футляр, лишь бросил взгляд на то, что было у соседей: золотая брошь в виде пера у женщин, ручка «Montblanc» с гравировкой с тем же мотивом у мужчин.

Джейсон подумал, что Макс Эттинген зря ломал голову над подходящим подарком для Рипли: как принц он должен был иметь право жаловать личное дворянство и герб. От настоящего герба с чёртовыми тремя перьями на щите Рипли был бы в восторге.

Уже ближе к концу банкета, когда возникла короткая пауза при перемене блюд, Джейсон со скуки (компания за его столом оказалась не очень интересной, хотя он и вежливо принимал участие в общем разговоре) взял предназначенный ему футляр с подарком, приоткрыл и тут же захлопнул, надеясь, что никто не заметил того, что там лежало. Большие коробки для ручек были достаточно вместительны для того, чтобы туда поместились часы.

Джейсон толком не успел их рассмотреть: белый металл (скорее всего, платина или белое золото, вряд ли Рипли опустился бы до чего-то менее ценного), классический дизайн, очень крупные римские цифры, чёрный кожаный ремешок. На секунду он подумал, что это могло быть ошибкой, но тут же понял, что нет. Все знали о его коллекции, да и Рипли был не из тех, кто допускает такие ошибки — ценой, возможно, под сотню тысяч долларов. Отказаться от этого подарка не представлялось возможным: он был словно бы и не от Рипли лично, и всё было устроено так, что он был автоматически обязан его принять, как и все прочие гости на сегодняшнем празднике.

Джейсон не знал, что ему и думать. Сначала машина, затем часы… Чего этот сумасшедший добивался? Он, как Рипли ему и посоветовал, поговорил с Эдером: тот подтвердил, что у Рипли не было связей с мужчинами. Конечно, Астон тоже про это знал, возможно, поэтому и позволил своему секретарю приехать на остров. Рипли настойчиво приглашал его в гости — зачем? Чтобы, отделавшись от охраны, похитить его и выпытать секреты Астона? Нет, это совершенно не в духе Рипли: тот собственным бизнесом особо не занимался, отдавая всё на милость управляющих, не то что стал бы лезть в дела такого человека, как Астон.

В конце вечера, когда гости, встав из-за столов, беседовали, прогуливались или танцевали на огороженной гирляндами цветов площадке, Джейсон решил дойти до маленького пирса, который заметил ещё днём. На дальнем его конце стояла небольшая приземистая башня. Вряд ли можно было попасть внутрь, но казалось любопытным просто рассмотреть строение вблизи. Он не успел туда дойти — едва он чуть отдалился от основного скопления гостей, его перехватил Рипли.

— Что думаете на этот раз? — поинтересовался он. — Теперь вы не сможете отослать подарок назад по той причине, что много путешествуете и не можете держать при себе. Это гораздо более компактная вещица.

— Вы прекрасно знаете, что я не могу отказаться от подарка, — ответил Джейсон, смотря Рипли прямо в глаза.

— Вы хорошо рассмотрели его?

— Признаться, нет.

— Не хотели привлекать внимания? — догадался Рипли. — Мне было бы приятно, если бы вы надели их прямо сейчас.

— Я не ношу наручных часов со смокингом, простите. Возможно, в следующий раз.

— Да, я знаю, вы соблюдаете все эти глупые условности. Тогда просто посмотрите на них. Часы сделали специально для вас.

Джейсон достал из кармана пиджака объёмный футляр, еле туда уместившийся: он предпочёл взять его с собой, а не оставлять на столе, где его могли, перепутав со своим, забрать другие гости. Он вовсе не боялся утратить столь ценный подарок: он боялся, что кто-то другой узнает о нём.

Теперь, хотя света здесь было меньше, он мог лучше разглядеть часы: крупные римские цифры на деле представляли собой нечто вроде решётки, за которой проглядывали детали механизма. Под цифрой двенадцать была надпись «DeMonaco». Джейсон слышал об этом совершенно новом производителе, изготавливающем эксклюзивные часы маленькими сериями или на заказ. Он взял часы с белой атласной подложки, нащупав на задней крышке что-то похожее на стекло, только не идеально ровное, а как будто чуть шероховатое. Он, бросив взгляд на Рипли, замершего рядом в предвкушении, перевернул часы.

Вся задняя крышка была сплошь покрыта… Чёрт, не могло же всё это быть бриллиантами! Плотно подогнанные друг к другу маленькие чёрные и белые камни создавали прихотливый рисунок, где три пера — два белых и одно чёрное — изгибались и сплетались, к противоположному краю крышки превращаясь в чередование чёрных и белых полос, немного напоминающее фортепианные клавиши. Работа была прекрасная и поистине ювелирная, но если это были бриллианты, а это, насколько Джейсон мог судить, именно они и были, часы должны были стоить безумных денег.

Он поднял на Рипли глаза: этот человек прилагал столько усилий, чтобы завоевать его расположение и внимание. Зачем?

— Почему вы делаете это? — спросил он.

Рипли пожал плечами:

— Мне неприятна мысль, что нечто столь прекрасное принадлежит кому-то одному, к тому же, я знаю, как он с вами обходится: не то, что происходит за закрытыми дверями, разумеется, но общая тенденция ясна.

— Ваши часы мне не помогут. Скорее, наоборот.

— Вам могу помочь я, — Рипли коснулся ладони Джейсона, в которой тот держал часы.

— В обмен на что?

— Для начала я бы хотел, чтобы вы приехали ко мне в Лютри. Как я и говорил, небольшое выступление для меня и моего брата. В первую очередь, для него: он очень любит музыку. Ваша игра доставит ему огромное удовольствие.

— Я подумаю, — ответил Джейсон. — И, раз уж вы так много знаете обо мне, то должны быть в курсе, что я ограничен в своих перемещениях.

— Я не опасаюсь того, что Астон узнает о нашей встрече, — с лёгким оттенком заносчивости парировал Рипли.

— Хорошо, — произнёс Джейсон, внимательно вглядываясь в скрытые тенями глубоко посаженные глаза мужчины. Он пока не мог разгадать этого человека.

Когда Джейсон вернулся в свою комнату, он снова достал часы из футляра. Они познакомились с Рипли не так уж давно, и сделать часы подобного уровня на заказ за столь малый срок было не так-то просто. Сколько же он выложил за них? Не то чтобы Джейсона сильно интересовал финансовый вопрос: потратить на подарок полмиллиона долларов (а это была минимальная оценка, которую мог дать часам Джейсон) для человека вроде Рипли было тем же самым, что для студента купить букет тюльпанов перед тем, как отправиться на свидание.

Он приложил часы к запястью, но надевать не стал — положил на неразобранную кровать. Джейсон снял смокинг, бабочку и жилет, расстегнул верхние пуговицы рубашки. В комнате было душно, и он подошёл окну, чтобы открыть его. Из сада в комнату потёк тёплый и ароматный воздух: пахло какими-то цветами и водой. Неожиданно послышался стук в дверь. Первым желанием Джейсона было притвориться, что он ничего не слышал: стучать к нему могли два человека — или Астон, или Рипли. Ни того, ни другого он не желал видеть. Опять же, если это Астон (и что ему с женой не сидится?!), и он не услышит ответа, то…

Джейсон отошёл от окна и распахнул дверь. На пороге стоял Алекс Чэн.

— Могу я войти?

— Нет, — ответил Джейсон, возможно, немного резковато, но его этот визит, и вправду, не обрадовал и даже обеспокоил. — Извини, но я уже собирался лечь спать.

Чэн встал так, что дверь нельзя было закрыть, но войти внутрь он тоже не мог, так как Джейсон одной рукой придерживал дверь и перегораживал проход.

— Не делай этого, — произнёс Алекс.

— Чего? — почти автоматически спросил Джейсон.

— Я про Рипли.

Джейсон всматривался в лицо Чэна и не мог понять, что тому нужно, но разговор был явно не из тех, которые следовало вести в коридоре. Он убрал руку, и Алекс тут же проскользнул в его комнату, не спрашивая, разумеется, разрешения. Джейсон захлопнул дверь и развернулся к замершему буквально в двух шагах от него гостю.

— Или говори, что тебе нужно, или уходи, — сказал Джейсон, выждав несколько секунд, в течение которых Чэн просто смотрел на него и молчал.

— Что бы он ни пообещал, не надо с ним спать.

— Что?! — изумлённо воскликнул Джейсон. — Как ты… И какое тебе дело?

— Мне есть дело, — уверенно заявил Чэн. — Он же ничтожество, которое хоть что-то из себя представляет, только пока у него есть деньги.

— Можно подумать, что остальные от него отличаются! — сказал Джейсон, с насмешливым вызовом глядя на наследника гигантского состояния, который в этом отношении был ничуть не лучше Рипли, точно так же получившим свои миллиарды от родителей, не прилагая к их зарабатыванию никаких усилий.

Чэн заметил лежавший на кровати подарок Рипли:

— Так вот что там было… Я не сумел разглядеть во время вашего разговора. Пополнение в коллекцию часов… и в коллекцию мужчин.

— Убирайся, — уже гораздо спокойнее сказал Джейсон. Первоначальное удивление прошло, и его начинала вытеснять злость.

— Сколько тебе нужно, скажи! Сколько нужно, чтобы ты прекратил это? Астон, Рипли, тот человек, с которым ты встречаешься в «Мандарин Ориентал»…

Джейсон на секунду прикрыл глаза и сжал зубы. Что, чёрт возьми, происходило?.. Если Чэн знает про его встречи с Крамером, он вполне может начать шантажировать его, как он сам шантажировал свою охрану.

— Я дам тебе всё, что ты хочешь, — продолжал Алекс. — Ты знаешь, это в моих силах.

— Занимаетесь благотворительностью, мистер Чэн? — холодно спросил Джейсон. — Возвращаете заблудших овечек на путь истинный?

— Это вовсе не благотворительность. Это деловое предложение, — Чэн сделал шаг в его сторону. — Если тебе всё равно, с кем спать, почему бы не со мной? Но только со мной одним.

— Ты что, решил, что я сплю с тем, кто больше заплатит? — с яростью в голосе поинтересовался Джейсон. — Прости, но я не устраиваю аукционов.

Алекс подошёл к нему вплотную и попытался схватить, но Джейсон вовремя отошёл в сторону.

— Мне позвать охрану, или ты сам уйдёшь? — он зло сверкнул глазами на Чэна.

— Не успеешь, — усмехнулся Алекс. — Если я захочу, я возьму тебя прямо здесь, и ты ничего не сможешь сделать.

Джейсона эта угроза нисколько не испугала:

— Ты излишне самонадеян.

— Я излишне… романтичен. Я хочу, чтобы ты сам пришёл ко мне. Я несколько лет наблюдаю за тобой, Джейсон, — большие глаза Алекса влажно блеснули. — Назови свою цену.

— Свобода от Астона, — сорвалось с губ Джейсона почти против его воли.

Он никогда не думал просить кого-то о помощи, но такие мысли порой приходили ему в голову, пока он встречался с Крамером. Он вовсе не надеялся на его поддержку: Стюарт не был ни достаточно безумен, чтобы выступить против Астона, ни достаточно влиятелен, чтобы выстоять против него. Возможно, он был сильно им увлечён, но в его чувствах было больше неуправляемого желания, страсти, чем подлинной эмоциональной привязанности. Потом появился Рипли, который прямо предложил ему своё покровительство, правда, с совершенно непонятными мотивами. Видимо, всё это каким-то хитрым образом перемешалось в его голове, наложилось одно на другое, поэтому он и дал Алексу Чэну такой ответ.

— Свобода? — переспросил Алекс. — Так это он держит тебя при себе? Почему? Просто потому, что ты связан с его тёмными делами или…

— Или. Если бы дело было только в том, что меня опасно отпускать, он бы приказал убить меня, — Джейсон не знал, почему рассказывает всё это малознакомому человеку. — Он считает, что я принадлежу ему, что я его собственность. И он ждёт, что я к нему вернусь.

— А ты к нему вернёшься?

— Нет, — Джейсон открыто посмотрел на Алекса, встретив выжидающий взгляд его больших тёмных глаз.

Чэн на несколько секунд задумался, словно взвешивая перспективы вступления в конфликт с Астоном, а потом сказал:

— Тебе лучше других должно быть известно, что это очень высокая цена.

Джейсон подошёл к двери и распахнул её, давая понять, что их разговор на этом закончен и гостю пора уходить. Он посмотрел на Чэна с насмешливым вызовом:

— А тебе должно быть известно, что я — дорогое удовольствие.

Глава 70


I am not your rolling wheels — I am the highway

I am not your carpet ride — I am the sky

I am not your blowing wind — I am the lightning

I am not your autumn moon — I am the night Audioslave

Август 2010


Коттедж для гостей сейчас пустовал, и Джейсон устроился на его террасе с книгой. Там была приятная, даже немного прохладная тень. Рядом на газоне работал разбрызгиватель, освежая прогретый солнцем воздух. Сегодня у Джейсона был выходной: Астон не работал и после обеда вместе с Камиллой куда-то уехал. На вилле всё равно было полно гостей, и в поисках уединения Джейсон зашёл в дальнюю часть сада.

Краем глаза он заметил, что по дорожке кто-то приближается. Алекс Чэн. Вот теперь отделаться от него не удастся. С их разговора на вилле Боргезе прошло уже несколько недель. Джейсон почти безвылазно провёл их на Кап-Ферра, лишь один раз съездив в Женеву: Астон, видимо, разыгрывал из себя заботливого мужа, поддерживающего жену в этот нелёгкий для неё период, и оставался возле Камиллы. Алекс за это время дважды приезжал на виллу «Оливия», так как был приглашён на всё лето.

Они с Джейсоном изредка встречались и разговаривали, но всегда в присутствии других — гостей или охраны: Астон не терял бдительности. Джейсон по тем взглядам, которые бросал на него Алекс, видел, что тот хотел бы с ним поговорить, но всеми силами избегал этого. Он не хотел возвращаться к тому разговору. И он не считал, что случайно брошенная фраза к чему-либо его обязывает: он вовсе не подписывал с Чэном договора кровью.

И вот теперь ему придётся с ним поговорить. Наедине.

Джейсон присматривался к Алексу эти пару недель. По правде говоря, он был ему симпатичен. А ещё Джейсону странно было видеть, что человек старше его чуть больше чем на год мог вести жизнь, настолько непохожую на его собственную. Он сам, конечно, был особым случаем: его образ жизни целиком и полностью определялся Астоном, но другие люди их возраста обычно находились только на этапе становления карьеры, занимая, за редкими исключениями, средние или даже стартовые позиции. Если же речь шла о наследниках крупных состояний, особенно в Европе, те вообще в таком возрасте обычно ничем серьёзным не занимались: делали вид, что работают и приносят пользу семейному бизнесу, гораздо больше времени уделяя развлечениям. Алекс Чэн на самом деле работал, руководил, принимал решения.

Возможно, это было связано с тем, что он был частью другой культуры: гораздо более регламентированной и гораздо большее значение придающей долгу. Чэн вряд ли баловал своего наследника. Скорее всего, он готовил преемника с раннего детства, внушая мальчику мысль о том, что ему предстоит работать по шестнадцать часов в сутки, не оставляя времени на отдых и приятное времяпрепровождение. Алекс этим напоминал Астона: тот тоже не мог не работать, ему тяжело было расслабиться, и, оказавшись вдруг на отдыхе, он просто не знал, куда себя деть. Может быть, ещё и поэтому Астон был так привязан к бывшему любовнику: Джейсон мог заставить его забыть обо всём — и не на час в постели, а на весь вечер, на сутки, двое… Дэниел часто говорил, что только рядом с ним он чувствует настоящий покой.

Алекс поднялся на террасу. Он был весь в белом: довольно красиво, когда у тебя тёмные волосы и смуглая золотистая кожа.

— Проводишь здесь сиесту? — спросил Алекс, широко улыбнувшись. Глаза его не улыбались и смотрели напряженно, даже немного неуверенно.

Джейсон уже в который раз замечал, что Чэн, общаясь с ним, с одной стороны, довольно напорист, с другой же — словно сомневается в правильности своих действий. В этом было что-то незрелое, совсем юное. Увидь это Джейсон в любом другом человеке, такое поведение вызвало бы у него усмешку; в Алексе же это воспринималось как знак особого отношения, может быть, даже доверия. Он как будто приподнимал уголок маски… или же не мог носить её рядом с Джейсоном.

В ответ на вопрос он еле заметно пожал плечами:

— Наслаждаюсь уединением.

Достаточно этого, чтобы Алекс понял, что он не очень-то хочет с ним разговаривать?

— И всё же я его нарушу.

Чэн намёк понял, но отступать не собирался.

— Я возвращаюсь в Гонконг в начале сентября, — сказал он, опускаясь в кресло по соседству с тем, в котором сидел Джейсон. Они не смотрели друг на друга. — Я хотел бы получить окончательный ответ на свой вопрос до отъезда.

Джейсон чуть повернул голову в его сторону:

— Надеешься, что я поменяю решение?

— Честно говоря, да. Эта цена, которую придётся платить не только мне, но и всей моей семье.

— А на что ты рассчитывал? Что я буду встречаться с тобой в «Мандарин Ориентал» раз в неделю в обмен на дорогие подарки? Или что я принимаю чеки? Я не мальчик по вызову.

«Да, точно, — усмехнулся он про себя. — Ты шлюха уровнем повыше. Спишь только с избранными».

— Я знаю, что ты жил с Астоном не ради денег. Я как-то видел вас вместе, давно, несколько лет назад.

— Я тогда был маленьким и глупым, — ответил Джейсон. Он немного помолчал и спросил: — Зачем я тебе? Ты же меня почти не знаешь.

— Сложно объяснить. Знаешь, как девочки-подростки влюбляются в актёров или музыкантов? Люди моего отца следили за Астоном и за тобой, не очень настойчиво, конечно, но я постоянно видел твои фотографии, знал, где ты бываешь, с кем общаешься, чем интересуешься. Ты как будто много лет жил за стеклом в соседней комнате — я знал о тебе всё, но не мог коснуться. Когда ты обогнал меня на автобане, я сразу понял, что это ты. Я знал твою машину — модель, номер, всё. Я подумал, что это какой-то знак, что мы так неожиданно встретились.

— Это просто смешно, — сказал Джейсон, захлопывая книгу.

— Разумеется, было ещё кое-что, нет смысла всё рассказывать сейчас. Так что, свобода от Астона — твой окончательный ответ?

Джейсон поднялся на ноги.

— С чего ты взял, что существует какая-то цена, и что я стану спать с тобой в обмен на что бы то ни было? — он произнёс это таким тоном, словно ситуация его забавляла, но внутри всё было совсем не так. Неужели Алекс думал, что к нему любой может просто подойти и поинтересоваться стоимостью услуг?

Чэн усмехнулся:

— Подозреваю, что я не ошибся. Сейчас я понимаю, почему именно эти двое — Рипли и Крамер. Оба достаточно богаты и влиятельны, чтобы вырвать тебя из когтей Астона. Тебе всё равно, к кому уйти, лишь бы подальше от него, так?

Джейсон, который уже хотел спуститься с террасы, остановился.

— Нет, не всё равно. Наверное, мне пока ещё недостаточно плохо, — ответил он, глядя на газон и на переливающиеся на свету брызги от поливальной установки. Он как-то сказал Астону, что будет спать с кем угодно, лишь бы отделаться от него, но это не было правдой… по крайней мере, не на все сто процентов.

Алекс заговорил у него за спиной:

— Когда мне исполнилось семь лет, мне подарили электронные часы, очень сложные, с кучей функций, как у взрослых. Ты, наверное, думаешь, почему какие-то жалкие часы, а не пони или маленькую машину? Меня воспитывали строго, отец боялся меня избаловать. Так вот, я мечтал о таких, это был самый лучший подарок, какой только можно было себе представить. Я их не снимал: спал в них, гулял, даже принимал душ. Они были не водостойкими, но, видимо, относительно герметичными и не ломались. Мне говорили, что так с часами нельзя обходиться, но они мне так нравились, что я не мог расстаться с ними. Конечно, если бы мне запретили отец или мачеха, я бы послушался, но они молчали, а гувернантку я игнорировал. Сначала на часах появились царапины: я учился кататься на скейте и пару раз неудачно упал. Я очень расстроился, но не переставал носить их, пачкать, лезть в любую грязь… Потом мы поехали на пляж, и купания в море часы уже не выдержали. Я был просто убит. Настоящее горе. Меня никто не стал утешать, но никто и не стал говорить: «Вот! Мы тебя предупреждали!» Лиза, моя мачеха, сказала только, что вещи, которые тебе дороги, надо беречь. Даже если они дороги настолько, что с ними невозможно расстаться, надо поступиться своими желаниями, — иначе их можно потерять навсегда. Я запомнил это на всю жизнь. Жаль, что Астону никто не преподал такой урок.

— Очень трогательная история, спасибо, — сухо сказал Джейсон. — Но я не желаю быть вещью, как бы бережно к ней ни относились.

Он развернулся и сошёл вниз по ступенькам.

— Если вдруг передумаешь, дай мне знать, — произнёс Алекс за его спиной. — Я могу тебе помочь.

Джейсон, не обернувшись, зашагал в сторону виллы. Ему надо было подумать. Он не собирался прямо сейчас хвататься за эту возможность, но не был уверен, что не прибегнет к ней в будущем. Жизнь рядом с Астоном, пусть и стала в последнее время чуть более спокойной, всё равно была сплошным мучением и терзаниями друг друга. Это не могло продолжаться бесконечно: и так уже прошёл почти год. Самый ужасный год в его жизни; Джейсон вообще не понимал, как пережил его.

Что угодно, кто угодно был лучше… Но Чэн… Джейсон не мог до конца поверить, что тот мог испытывать к нему какие-то чувства. Такое просто не укладывалось в голове. Они встречались всего несколько раз.

Джейсон был склонен видеть в этом какую-то игру, направленную, скорее, против Астона. Возможно, Чэн хотел подобраться к нему ближе, вызнать через бывшего любовника какую-то информацию. Но он должен был понимать, что Джейсон никогда рискнёт предать такого человека, как Астон. Это было равносильно смертному приговору. Был другой вариант: завязать с глупеньким секретарём интрижку, а потом шантажировать его, опять же вытягивая информацию.

У Джейсона были ещё предположения в том же ключе, но все они упирались в одно: Алекс Чэн никогда бы не занялся ничем подобным лично. Это то же самое, что допустить, что сам Дэниел Артур Астон отправится соблазнять секретаршу какого-нибудь банкира. Он никогда не опустится до такого. Никогда. И Алекс Чэн тоже. Джейсон не так уж много знал о нём, но успел получить определённое представление за эти недели, к тому же раньше ему попадались на глаза кое-какие отчёты Эдера о наследнике Чэна-старшего, великого и ужасного. Он не отказался бы посмотреть на эти документы ещё раз, но не решался их затребовать без благовидного предлога.

Алекс вызывал в нём беспокойство, потому что он не мог до конца понять его мотивов, а ещё — любопытство и симпатию. Они, как бы ни было это опасно, сближались. Возможно, как раз опасность и притягивала их друг к другу. Только из-за Алекса Джейсон продолжал общаться с Гэри Рипли и даже уменьшил свою обычную холодность: пока Астон во все глаза следил за тем, что происходило между его секретарём и странноватым миллиардером, он почти совсем забыл об Алексе. Рипли не особо нравился Джейсону, но общение с ним стало отличным отвлекающим манёвром. Как ни противно было себе в этом признаваться, но он оказался способен на такие вещи — низкие и отвратительные по сути. Он пользовался Рипли в своих целях и не отметал возможности того, что воспользуется и Алексом. Раньше пользовались только им, пора было опробовать иной сценарий…

Он вернулся в свою комнату, бросил книгу в кресло и упал на кровать. Он думал о том, кем стал. Он и без того не был невинной овечкой, но последний год — год после того, как он узнал, что за его похищением и изнасилованием стоял Дэниел — что-то окончательно в нём поломал. Джейсон словно бы со стороны видел собственные жестокость и расчётливость в отношениях, даже продажность, и не узнавал себя. Он не понимал, как и в какой момент он стал таким. Не сегодня и не вчера. Это копилось и выковывалось в нём годами; Астон болью, ложью и постоянным недоверием — и даже своей безумной любовью — истязал его душу и закалял её. Что ж, спасибо ему… Он многому от него научился. Например, тому, что только цель имеет значение, а всё остальное и все остальные — лишь пешки в игре, которых ты вынуждаешь делать то, что тебе нужно, силой или хитростью…

К сожалению, в отличие от Астона, на стороне Джейсона не было никакой реальной силы. У него был только ум… и ещё тело, которое по какой-то неясной причине некоторым казалось достаточно привлекательным, чтобы летать ради обладания им через Атлантику или дарить подарки стоимостью в сотни тысяч евро. Утешала только мысль о том, что он делает это всё не ради денег… Если бы Астон дал ему уйти, он бы ни за что и никогда не стал бы стремиться к знакомству с кем-то вроде Рипли или Алекса Чэна. Он бегом бы бежал от этих людей с их богатством и искажённым восприятием жизни, он уехал бы в тихое спокойное место и… Нет, он не знал, как бы он жил… Иногда он думал об этом, но ничего определённого не приходило ему в голову. Он оставил обыкновенную «реальную» жизнь одним человеком, а вернулся бы в неё совсем другим и понятия не имел, какой бы она стала.

Ему, как и раньше, было плевать на деньги. Хватало бы на еду и кое-какое жильё — и ладно. Всё это затевалось не ради денег, а ради того, чтобы вырваться из того ада, каким стала для него жизнь возле Астона.

Рипли, как он заявлял, тоже мог ему в этом помочь, но он не собирался принимать его помощь. Рипли был… Джейсон не знал, чем он таким был. Слишком непонятным, слишком опасным и, наверное, слишком слабым, несмотря на все свои богатство и власть; годным лишь на то, чтобы с его помощью выводить из себя Астона. В этом Джейсон находил мстительное удовлетворение. Он общался с Рипли подчёркнуто вежливо, и формально его не в чем было упрекнуть, но Астон понимал, что между ними что-то происходит, тем более что Рипли своей заинтересованности секретарём не скрывал.

Астон оказался в ситуации, которую не мог разрешить одной только силой, как он обычно делал. Он слишком дорожил Рипли как партнёром, к тому же тот никогда — действительно, никогда — не был заинтересован мужчинами в сексуальном плане. Начни он сейчас прятать от него своего секретаря, то выставил бы себя в самом что ни на есть глупом свете.

У них с Джейсоном произошло несколько стычек, не очень серьёзных, но Астон даже не мог предъявить ему обвинений в нарушении их соглашения. Джейсон делал невинные глаза и говорил, что ни у него самого, ни у Рипли ничего такого даже в мыслях не было. «Мы иногда беседуем о музыке. Вы же знаете, мистер Рипли и его брат очень увлечены ею», — заявлял он, мстительно замечая, что Астон едва сдерживает ревность и ярость.

Как ни странно, Камилла в какой-то мере оказалась союзницей Джейсона. Когда её возмущение после получения Джейсоном машины в подарок схлынуло, она стала чуть ли не при каждом удобном случае намекать на то, что секретарь мужа — наконец-то! — нашёл себе нового покровителя. Очевидно, она ожидала, что между ними на самом деле что-нибудь произойдет, и Рипли избавит её от присутствия Коллинза в доме. Своими едкими замечаниями она хотела унизить Джейсона в глазах мужа и показать, что тот был продажным ничтожеством, которое пора бы выставить за дверь, но добилась, скорее, обратного эффекта.

Про часы, подаренные Рипли, Астон тоже узнал, вероятнее всего, от Камиллы. На одном из вечерних приёмов на вилле Рипли поинтересовался у Джейсона, почему тот не надевает его подарок; одна из камиллиных подружек стояла рядом и вполне могла всё расслышать. Астон на следующее утро сразу после завтрака вызвал Джейсона в кабинет и устроил ему разнос. Судя по его реакции, Камилла рассказала всё ещё вчера, но, естественно, Дэниел не стал выпрыгивать среди ночи из супружеской постели и выяснять отношения с бывшим любовником. К утру гнев уже поостыл, и Джейсон отделался всего лишь очередной порцией унизительных замечаний и угроз, обещал не носить часы, раз уж их теперь уже невозможно отослать обратно и прочее в этом роде.

В конце концов не выдержал даже Эдер.

— Чего вы добиваетесь, Коллинз? — спросил он. — Хотите повторения истории годичной давности? Вы прекрасно знаете: терпение Астона не бесконечно.

— Я не знал, что мне ни с кем нельзя общаться, — парировал Джейсон. — Об этом мы не договаривались.

— Не прикидывайтесь идиотом, вы прекрасно всё понимаете. Я не могу понять одного: вы действительно рассчитываете на то, что Рипли возьмёт вас под своё крылышко, или просто хотите позлить Дэниела? И то, и другое — очень неразумно.

Разговор с Эдером, пусть и не очень приятный, Джейсона удовлетворил: начальник службы безопасности был озабочен ситуацией с Рипли и Чэна не принимал во внимание.

Джейсон, проделывая всё это, испытывал к себе чувство глубочайшего отвращения. Он всё-таки дошёл до того, что начал в буквальном смысле торговать собственным телом… Пусть и цена была очень высока. Он был внутренне готов «перейти» к Чэну, лишь бы никогда больше не видеть мучающего его Астона, но сделать финальный шаг всё же не решался. Он боялся: боялся того, как ответит на это Астон, боялся того, какие тайные мотивы могли быть у Чэна, боялся того, что между этими двумя людьми, за которыми стояли империи, более сильные и влиятельные, чем некоторые государства, может начаться война. Нет, они не станут затевать войну… не ради него, не ради шлюхи, пусть дорогой и красивой. Хотя Астон иногда казался Джейсону настоящим одержимым, способным рискнуть миллиардами ради достижения своих безумных целей.

Через неделю после разговора с Алексом Джейсон уехал на пару дней в Лондон, а потом в Женеву, в ненавистный особняк в Колоньи. Его отправили в изгнание. Он пережил пару неприятных минут, но это того стоило: теперь он был избавлен от общества Камиллы, Личи и прочих дам, приехавшего на каникулы Криса, а так же — частично — от общества Астона, который теперь много времени проводил с женой. Джейсон не сомневался, что старый порядок вещей рано или поздно будет возвращён — Астон этого добьётся, но даже временная передышка была облегчением.

Причиной изгнания стал один из ужинов на вилле — хорошо, что это был почти «семейный» ужин, где присутствовали лишь двое гостивших подружек, Андреас Эттинген и дальний родственник Астона с супругой, которая как раз и завела разговор о намеченной на сентябрь свадьбе одного швейцарского банкира, близкого друга и партнёра Астона. София, которая тоже присутствовала за столом (на более официальные ужины её не допускали), должна была быть среди девочек, которые несли шлейф невесты. Кто-то из гостей начал спрашивать её про то, готовится ли она, и задавать ещё какие-то вопросы о свадьбе. Джейсон не вслушивался в начало беседы, но, к своему ужасу, прекрасно слышал, как София вдруг звонко и громко заявила:

— Когда я вырасту, то выйду замуж за Джейсона.

За столом на несколько мгновений повисла тягостная напряжённая тишина. У Камиллы на щеках проступил яркий румянец. Астон замер с каменным лицом. Джейсону же показалось, что у него сердце остановилось. Он еле сумел разжать губы, чтобы сказать первую дежурную фразу, которая пришла на ум — сказать хоть что-то, чтобы только не сидеть в этой отвратительной тишине:

— Когда ты вырастешь, я уже вряд ли тебя заинтересую. Ты обязательно встретишь чудесного молодого человека своего возраста.

— Нет, — решительно возразила девочка. — Я посчитала: когда я вырасту, ты всё равно будешь младше, чем папа сейчас и…

— София! — резко оборвал её Астон. — Помолчи, пожалуйста!

Девочка обиженно уткнулась в свою тарелку, не понимая, чем так рассердила отца. Джейсону больше всего на свете хотелось сейчас выйти из-за стола и где-нибудь спрятаться.

Андреас, как всегда, не сдержался и сказал с лицемерно-сочувствующей улыбкой:

— Боюсь, Коллинза не интересуют настолько юные леди, как раз наоборот…

— Андреас, — предательски дрогнувшим голосом произнесла Камилла, — хотя бы ты веди себя как взрослый человек.

По сжатым губам и чуть прищуренным глазам, блестевшим обидой и злостью, было видно, что Камилла едва сдерживается, чтобы не накричать прилюдно на брата, дочь и мужа, и, может быть, даже на проклятого секретаря, существование которого она успешно игнорировала уже несколько месяцев.

Комната Джейсона находилась очень далеко от спальни хозяев, но он, и не слыша ничего, догадывался, что там происходило после окончания ужина. Утром он попросил принести завтрак в комнату, зная, что на этот раз не последует выговора за то, что он не явился к столу. Вскоре после завтрака к нему пришёл Марч и сказал, что через три часа они вылетают в Лондон.

Не успел он там насладиться покоем и работой в тихом офисе, как его отправили в Женеву: туда примчался Астон, которому, скорее всего, на вилле последние дни житья не было. Когда начальник уехал по привычному маршруту Гонконг-Сингапур, Джейсон остался в Швейцарии. Он думал над следующим шагом несколько дней, прежде чем совершил его: он давно хотел это сделать. Внутри словно сидел какой-то зловредный демон и подталкивал его — он принял приглашение Рипли.

Джейсон в то утро заявил, что хочет сам сесть за руль. Охрана отнеслась к этому с подозрением, но не возражала: ему это было разрешено. Ещё он надел подаренные Рипли часы: они были, на его вкус, слишком вычурными для ношения в офисе, но он там всё равно находился практически в одиночестве. Мисс Мецлер уехала с Астоном в Юго-Восточную Азию, мисс Вернье жила в Сен-Жан-Кап-Ферра, ожидая возвращения начальника на виллу, у Брента был отпуск.

После окончания рабочего дня он поехал в Лютри, ориентируясь по навигатору. Этот городок находился на противоположном от Колоньи берегу, и в той стороне Джейсон никогда не бывал. Впрочем, достаточно было выбраться из центра города, а там просто ехать вдоль озера. Охрана быстро — через десять минут после того, как он покинул офис — поняла, что он едет не туда: телефон в кармане звонил, не переставая. Джейсон не стал отвечать на звонок: ему нечего было сказать. Всё равно машина охраны поедет за ним, и телохранители сами всё увидят. Уже на подъездах к дому Рипли он всё же достал телефон и коротко поговорил с Марчем:

— Мы с мистером Рипли договорились об ужине. Извините, что не поставил вас в известность, боюсь, вам бы приказали мне помешать.

— Коллинз, вы с ума сошли? Ни я, ни Эдер больше не будем покрывать ваши похождения! — рявкнул в трубку телохранитель.

— Я вас и не прошу. Я не собираюсь скрывать этот визит от Астона. Это просто ужин. Вы понимаете английский язык? Ужин. Это когда вместе едят.

— Что бы вы там с ним не делали, босс вас…

— Я пробуду там около двух часов, — холодно прервал его Джейсон. — Так что о своей еде позаботьтесь сами — вы не приглашены.

Рипли ждал его в огромной гостиной, странно пустой и холодной, когда в ней находились всего два человека. Дом был большим, но не очень уютным. Везде были видны признаки того, что здесь живёт тяжело больной человек: хотя пол практически везде был устроен на одном уровне, ступенька, если таковая вдруг была, имела сбоку пандус; в двухэтажном особняке имелся лифт, а лестница была снабжена специальным устройством для подъема инвалидной коляски.

Джейсон отказался от ужина, сказав, что у него не так уж много времени, и он хотел бы сделать в первую очередь то, для чего и приехал сюда, — сыграть для брата Рипли.

— Я думаю, что нет смысла представлять вас друг другу, — сказал хозяин. — Майк не может говорить. Мы с ним можем обмениваться условными знаками, но это всё равно лишние переживания для него — в очередной раз ощутить собственную беспомощность… К тому же, я не предупреждал его о вашем приезде: сомневался до последнего момента, что вы сдержите обещание. Пусть это станет для него сюрпризом…

— И что мне делать в таком случае? — спросил Джейсон.

Рипли указал ему рукой на двери в соседнюю комнату:

— Вы просто начните играть, а я схожу за братом.

— У меня не очень большой репертуар, но если у вашего брата есть какие-нибудь предпочтения…

Рипли по своей привычке не дослушал его, царственно бросив:

— На ваш выбор. Гласс Майка вполне устроит. В том, что касается музыки, он абсолютно всеяден…

В большой квадратной комнате, куда они вошли, тоже было до необычного мало мебели: белоснежный рояль, два дивана и пара маленьких столиков. Рипли не стал включать свет, довольствуясь лишь тем, что падал из большого странной формы окна.

Джейсон расстегнул пиджак и сел за рояль: он чувствовал себя странно и напряжённо. Он волновался так, словно ему нужно было играть на сцене перед полным зрительным залом. Но ведь он на самом деле никогда не играл вот так для кого-то. Он играл с учителем в школе или для себя дома. Иногда для Дэниела… Но это был совершенно особый случай: это было то же самое, что играть наедине с самим собой, настолько он доверял этому человеку, считал частью самого себя и полностью открывался перед ним…

Он начал с тех самых «Мёртвых вещей». Когда он дошёл почти до самого конца композиции, то услышал слабый шум со стороны двери и тихие шаги. Едва звуки замерли, он, не поворачивая головы, быстро скосил глаза направо: Рипли сидел на диване, а рядом стояло большое инвалидное кресло, напоминавшее какое-то футуристическое средство передвижения. Лица сидевшего в кресле мужчины он не успел толком рассмотреть, тем более что часть лица была перекрыта трубкой.

Джейсон продолжал играть, одновременно пытаясь абстрагироваться от ситуации и не думать о слушателях. Пальцы помнили мелодию сами и послушно играли, пока голова была занята мыслями. Джейсон перешёл к любимой им «Everyday» Коммандо, той самой «песенке», подслушанной когда-то Софией. Наверное, теперь ему больше никогда не увидеть девочку. Он был уверен, что Камилла во всём обвиняет его и видит за этим какой-то коварный и низкий план.

Напряжение постепенно отступало: музыка всегда была для Джейсона лучшим лекарством. Сначала он играл несколько механически, просто нажимая нужные клавиши, но потом пришло знакомое успокоение, уверенность и внутренняя свобода. Мелодия стала приобретать индивидуальность, окрашиваться оттенками эмоций, которые не столько композитор вписал в ноты, сколько вложил сам Джейсон. Он переходил от одной композиции к другой, пока ему показалось, что он играл уже достаточно долго. По его прикидкам, прошёл примерно час, да и в комнате стало заметно темнее. Он решил, что сыграет ещё одну вещь, и на этом всё. Может быть, она была слишком трагичной, но он любил её — «Часы» Филипа Гласса.

Когда последние ноты затихли, он убрал руки с клавиш, но к слушателям не повернулся. Внутри чувствовалось нечто сродни опустошению. Джейсон подождал несколько секунд и встал со стула. Он взглянул на запястье: он играл почти полтора часа. Полтора часа отмеренных изящной острой стрелкой. Он невольно снова подумал о том, сколько же стоил подарок Рипли. Джейсон пробовал узнать, даже интересовался на хорологическом форуме, где было много опытных в таких делах коллекционеров, но сколько-нибудь точного ответа никто дать не мог, что неудивительно: Джейсон мог только описать часы, выкладывать фото он считал неэтичным. Часы из таких материалов, сделанные в единственном экземпляре должны были стоить около миллиона долларов.

Рипли ничего не говорил. Джейсон подошёл к братьям. Теперь он хорошо видел худое лицо Майка Рипли, измождённое и бледное, похожее на лицо Гэри, только шире, массивнее и старше. На впалых щеках обозначились влажные дорожки от слёз, но губы как будто чуть улыбались. Джейсон бросил растерянный взгляд на младшего брата.

— Мы благодарим вас за вашу игру, — произнёс тот.

Он нажал несколько кнопок на боку кресла, то практически бесшумно сдвинулось вперёд, остановилось, потом проехало ещё немного, остановилось на уровне дверей, развернулось под прямым углом и выехало из комнаты. Джейсон озадаченно наблюдал за этим.

— В кресле есть карта дома. Можно дать команду, в какую комнату ехать, оно определит, где сейчас находится и довезёт Майка само, — пояснил Рипли, так и не поднявшись с дивана. — Он может им управлять, но это пока… сложно.

— Простите, моя игра, кажется, расстроила вашего брата.

— Возможно, — согласился хозяин дома, — но гораздо более чем расстроен, он рад испытать столько эмоций, самых разных эмоций. Когда я впервые увидел, как вы играете, именно увидел, а не услышал, я сразу подумал о том, что он тоже должен это видеть. Ему будет немного больно смотреть на то, к чему никогда не сможешь приблизиться, но это, тем не менее, прекрасно. Майкл скрывал от знакомых, от прессы, от родственников — от всех, кроме меня, но ему с детства нравились мужчины. С его положением в обществе это было, сами понимаете, не очень удобно. Последние два года перед несчастным случаем он встречался, тайно, разумеется, с одним молодым человеком, актёром. Тогда довольно известным.

Джейсон с лёгким удивлением качнул головой. Теперь он чуть лучше понимал Рипли, но всё равно не до конца…

— Не беспокойтесь, — продолжал тот, — у вас нет ничего общего с тем молодым человеком. Это было бы слишком жестоко.

Рипли протянул к Джейсону руку, и тот едва сдержался, чтобы не отдёрнуть свою. Тот приподнял рукав пиджака и коснулся часов, немного выглядывающих из-под манжета.

— Я рад, что вы их всё-таки надели, — произнёс он, заглядывая в глаза стоящему перед ним Джейсону.

Тот равнодушно посмотрел на него сверху вниз:

— Я подумал, что вам это будет приятно.

— А что ещё мне будет приятно, как думаете?

Джейсон сделал шаг вперёд, становясь вплотную к сидевшему на диване Рипли. Равнодушие в его серых глазах сменилось заинтересованностью, даже любопытством, но любопытством бесстрастным, сродни тому, какое возникает, когда человек рассматривает затейливую игрушку или забавное насекомое, которого раньше никогда не видел.

— Я догадываюсь, но… Вы ведь даже не знаете, что со мной делать, разве что теоретически…

— Уверен, вашего опыта хватит на двоих, — Рипли впился в Джейсона своими тёмными волчьими глазами.

— Хорошо, — ответил Джейсон.

Он опустился на колени Рипли, обхватив своими бёдрами его — жёсткие и худые. Их лица оказались очень близко друг от друга. Джейсон ещё чуть пододвинулся вперёд, шире разведя ноги, почувствовав, как от этого движения тело Рипли на секунду напряглось, потом быстро расслабилось, потом снова напряглось, словно подталкивая его к дальнейшим действиям. Мужчина был возбуждён: Джейсон хотя и чувствовал под собой его эрекцию, понимал, что возбуждение это в голове. Это не просто сексуальное влечение, это желание обладать, которому одного только тела мало, — такое же, какое сводило с ума Астона.

Джейсон снял пиджак и сбросил его на пол, при этом медленно раскачиваясь на коленях Рипли. Тот сглотнул, и дыхание его участилось. Джейсон улыбнулся, блеснув в полутьме влажной полоской зубов:

— Вы не знаете, что со мной делать… Даже теоретически… Вы не знаете, чего хотите: смотреть на меня, или слушать, как я играю, или заняться со мной сексом, или подарить меня своему брату, или просто отнять у Астона, — говоря это, Джейсон не прекращал своих несильных, но настойчивых движений.

Он потянулся к узлу своего синего с серебристо-серыми полосками галстука и распустил его.

Рипли, как заворожённый, наблюдал за точными уверенными движениями его пальцев. Это было какое-то колдовство: невероятно красивый юноша с внешностью сказочного принца, печальная музыка, до сих пор звучавшая в голове, холодный и безучастный блеск серых глаз и сводящие с ума медленные томительные движения его тела — они были практически незаметны глазу, но он чувствовал их там, внизу, и чувствовал всем телом.

Джейсон расстегнул самую верхнюю пуговицу на рубашке. Теперь он уже не улыбался: он смотрел на Рипли пристально, внимательно, следя за малейшими изменениями на его лице, прислушиваясь к ритму его дыхания и вслед за участившимися вдохами и выдохами учащая свои движения, делая их более резкими и определёнными. Он чувствовал, что владеет ситуацией полностью, абсолютно: Рипли был как мягкий воск, с которым он мог делать всё, что угодно. Ещё недавно такой заносчивый и уверенный в себе человек становился всего лишь послушной движениям его бёдер плотью, всего лишь мужчиной. Таким, как все… Даже слабее других: податливее, мягче, покорнее. Сам он не чувствовал сильного возбуждения, может быть, лёгкое волнение, не более того…

Его пальцы коснулись парной пуговицы — он увидел, как Рипли чуть рванулся к нему, словно желая коснуться, но не смея… А ещё он заметил, как Рипли сжимает зубы, стараясь сдержать слишком сильные вздохи и не начать двигаться в ответ. Всё, абсолютно всё читалось на лице.

Ещё одна пуговица: она уже открыла тело — беззащитное углубление между ключиц, гладкую блестящую кожу. Рипли не выдержал: его рука поднялась и коснулась маленькой ямки. Джейсон прикрыл глаза. Его бёдра качнулись чуть сильнее, вжимаясь в горячий пах мужчины. Пальцы Рипли подрагивали на его коже. Джейсон накрыл его ладонь своей.

Несколько секунд, несколько движений… и всё было кончено. Рипли дёрнулся всем телом и застонал, зажмурив глаза.

Джейсон тут же отпустил его руку и соскользнул с его коленей.

— Ну как, — спросил он, застёгивая пуговицы на рубашке, — получили своё возвышенное удовольствие?

Рипли ничего не отвечал, просто смотрел.

Джейсон кивнул, словно принимая молчание за утвердительный ответ, затянул узел галстука, подобрал с пола пиджак и вышел из комнаты. Он никогда серьёзно не рассматривал предложение Рипли воспользоваться его покровительством, понимая, что представляет для миллиардера лишь временный интерес, забаву на одно лето, но даже если бы… Нет, ни за что, он лучше останется со сволочью Астоном, чем погрузится в здешнее безумие… Он даже не понимал, для кого из братьев Рипли он предназначался бы, реши он принять предложение: услаждать зрение и слух Майкла или удовлетворять непонятные, подспудные желания Гэри. Джейсон понимал, что и сам не вполне нормален: нормальный человек не смог бы жить вместе с Астоном столько лет или не смог бы сохранить свою нормальность, пройдя через всё то, что пережил за последние годы он сам. И он совершенно определённо не собирался присоединяться к безумному чаепитию, устраиваемому двумя братьями.

Даже если бы был один — один только Гэри, — он бы всё равно не согласился. Этот человек был ему неприятен, и он был слишком слаб. Алекс Чэн был прав: ничтожество, не имеющее ничего, кроме денег и эксцентричности. Джейсон же искал в других силу, ту силу, которой сам был лишён и которую мог бы уважать.

У машины его ждала охрана. За руль ему на этот раз сесть не позволили: он возвращался домой на заднем сидении. Астону уже сообщили. И чёрт с ним — он был на другом конце света.

Три следующих дня Джейсон жил в Колоньи своей обычной жизнью. Конечно, он не мог не думать, что произойдёт, когда вернётся Астон. Ему даже было странно, что тот не примчался на следующий же день: возможно, очень важные дела не дали ему уехать раньше запланированного, а возможно, бывший любовник уже не значил для него так много, как раньше. Ведь могло же так быть: чувства перегорели и перекипели… Наконец-то… через год взаимных унижений и оскорблений.

Джейсон в эти выходные собирался куда-нибудь съездить, но после Лютри ему запретили покидать дом до приезда его господина и повелителя. Позавтракав, Джейсон просто бродил по саду, пока не обошёл весь и не сел на скамейку возле маленького фонтана. Утро выдалось очень жарким и солнечным. В такие дни он всегда с особенной остротой осознавал свою несвободу. Его жизнь ему не принадлежала.

— Джейсон, — услышал он где-то позади и сбоку знакомый голос.

Он медленно обернулся. Так необычно: Астон уже давно не называл его иначе, как Коллинз. И голос был спокойным, без злости и ярости, которые Джейсон ожидал в нём услышать. Он поднялся на ноги, встав напротив вышедшего с боковой дорожки Астона. Тот был в светло-бежевых брюках и белоснежной рубашке в тонкую кофейную полоску; галстука на нём не было. Волосы были слегка растрёпаны, но даже так Дэниел умудрялся выглядеть строго и безупречно.

— Нам надо серьёзно поговорить, — сказал Астон ровным деловым тоном. — Ты испытываешь моё терпение.

— Я не спал с Рипли. Я играл для него и его брата, — ответил Джейсон.

— Я знаю, — взгляд Дэниела был утомлённым и задумчивым. — Но дело не в твоей поездке к Рипли, а в том, почему ты это делаешь. Если тебе надоест Рипли, ты найдёшь кого-нибудь другого, потом третьего. Ты намеренно выводишь меня из себя… Мстишь мне таким образом?

Джейсон несколько секунд смотрел на Астона, удивлённый необычно спокойным началом разговора и не знающий, насколько честный ответ лучше дать.

— Да, мщу, — наконец сказал он. — И, надеюсь, я не просто вывожу из себя, надеюсь, я причиняю боль такую же, какую причиняют мне.

— Я не пытаюсь и никогда не пытался намеренно причинить тебе боль. Я всего лишь хотел, чтобы ты был со мной.

— Ты не всего лишь хотел: ты много чего сделал, чтобы этого добиться. И боль, которую из-за этого чувствовал я, не сравнится с теми булавочными уколами, которые достаются сейчас тебе.

Джейсон прямо и открыто глядел на Дэниела. Они не разговаривали вот так, по-настоящему, искренне, с прошлой осени, обычно обмениваясь лишь колкостями и уничижительными ремарками.

— Я любил тебя, Джейсон, и люблю сейчас. Я люблю тебя даже за ту боль, что ты мне причиняешь, за то, что ты не сдаёшься, за твоё упрямство и за гордость… за всё…

— Это хорошо, что ты до сих пор любишь меня, — жёстко ответил Джейсон, — тем больнее тебе будет.

— Ты ничего этим не добьёшься. Я всё равно не отпущу тебя, — ответил Астон не менее жёстко.

— А что мне ещё остаётся? На твоей стороне сила, а я только и могу, что истыкать твоё сердце булавками. И я буду это делать, не сомневайся. Может быть, когда-нибудь тебе это надоест.

— Я сотни раз просил у тебя прощения, и я готов просить ещё тысячи раз. Я не знаю, как мне ещё искупить свою вину, потому что я не могу изменить того, что сделал. Если бы ты…

— Нет. Я тоже не могу ничего изменить.

Джейсон отвернулся к фонтану, не в силах видеть больше пронзительный, умоляющий — любящий — взгляд Дэниела.

— Ты делаешь хуже себе. Я могу вынести гораздо больше, чем ты, — произнёс низкий и уверенный голос за его спиной.

Глава 71


Сентябрь 2010


Джейсон сидел в опустевшем женевском офисе Астона. В Колоньи возвращаться не было никаких сил, работать уже тоже было невозможно — да и голова к девяти вечера не соображала. В дверь недавно заглядывал Валле, словно бы намекая, что пора ехать домой, но Джейсон сказал, что ему нужно подготовить документы для утренней встречи Астона. На самом деле, всё было готово уже давно: и для утренней встречи, и для дневной, и даже для послезавтрашней, просто он не мог себя заставить опять окунуться в этот отвратительный, переходящий границы разумного кошмар.

Это началось ещё в конце августа, вскоре после того разговора с Астоном в Колоньи. Из отпуска вернулся загоревший и, кажется, ещё больше полысевший Брент и принялся расспрашивать Джейсона о последних новостях, попутно поздравив его с «завоеванием» Рипли. Разумеется, все уже знали о подарке: подруги Камиллы скрытностью не отличались, и сплетня быстро разлетелась. Даже если бы Джейсон и Рипли хором принялись бы всех убеждать, что у них ничего не было, теперь уже никто бы не поверил. Все были убеждены, что красавец-секретарь стал любовником Рипли.

Загрузка...