Разные дни войны. Том 2

«Говорову было на вид лет сорок пять. Это был крупный черноволосый мужчина сумным и насмешливым лицом» (стр. 46).

«…вернувшись из-под не взятого еще вопреки ожиданиям Можайска, увидел свое «Жди меня» напечатанным на третьей полосе «Правды» (стр. 37).

«Детей до 12 лет усыпляли и отдавали матерям. Матерей расстреливали, а их, по существу, закапывали живыми» (стр. 18).

«Этот человек был мне отвратителен» (стр. 19).

«Так в первый же день немецкого контрнаступления одним ударом была обезглавлена 44-я армия…» (стр. 23).

«С благодарностью думаю о покойной матери и о покойном отце, сохранивших у себя мои письма того времени. Порой только эти письма и помогают мне сейчас разобраться, что и когда было» (стр. 233).

«…мы сели на аэродром неподалеку от противотанкового рва, в котором немцы убили и закопали больше семи тысяч человек» (стр. 55).

«Среди многих погибших там весной 1942-го… был… и генерал-лейтенант Владимир Николаевич Львов…» (стр. 83).

«— А вы знаете, по-моему, в этих стихах нет никакой двусмысленности… — Он улыбнулся» (стр. 96).

«В сорок втором году, после гибели Петрова, я написал стихи, посвященные его памяти: «Неправда, друг не умирает» (стр. 123).

«Одна из корреспонденций была о людях добровольческой Башкирской дивизии… и о командире этой дивизии полковнике Шаймуратове, человеке непоколебимого авторитета…» (стр. 134).

«Мы выехали из Москвы вместе с Иосифом Утиным».

«…Мы переправлялись через Волгу вечером» (стр. 150).

«В конце ноября 1942 года… в газетах промелькнула фамилия старшего лейтенанта Ткаленко, с той, сталинградской, стороны первым пробившегося навстречу войскам 66-й» (стр. 154).

«Фотография солдата была напечатана вместе с корреспонденцией на третьей полосе «Красной звезды» 11 сентября 1942 года» (стр. 149).

«Корреспонденция «Дни и ночи»… была передана в Москву тогда же, в сентябре сорок второго, по военному проводу…» (стр. 149).

«…поехал… еще раз к Утвенко, который после Сталинграда успел стать из полковника генералом» (стр. 237).

«…побывали в волжской речной флотилии, базировавшейся где-то в рукавах и затонах левого берега» (стр. 165).

«…обратно до Камышина, до пересадки на «Дуглас», мы летели на этих самых У-2» (стр. 169).

«Казак Урюпинской станицы генерал Горшков» (стр. 217).

«…это и есть Парамон Самсонович Куркин, такой, каким его сняли тогда на Миусе» (стр. 219).

«Редактор сказал, что Западный и Калининский фронты начали наступление на Ржев и Вязьму…

— На семь утра подготовлена машина, поедешь» (стр. 225).

«Разбить то, что показано на выставке, было трудно, и слава тем, кто это сделал» (стр. 257).

«…очень хорошо помню то утро, когда немцы прекратили наступление на участке 75-й гвардейской» (стр. 271).

«…Николай Васильевич Петрушин, командир бригады, 39 лет. Со Смоленщины» (стр. 278).

«Федор Андреевич Моджонок, из Приморья, дальневосточник. Девятнадцать лет… сбил «юнкерс» (стр. 265).

«…Женщина, с ней пятеро детей… Шестого ребенка я в первую минуту не разглядел…» (стр. 281, 282).

«Вернувшись из этой поездки, я дописал наконец тот рассказ о рядовом пехотинце, которого требовал от меня Николай Павлович Пухов» (стр. 295).

«…Когда Батов был военным советником в Интернациональной бригаде… Там, в Испании, псевдоним у Батова был — Фриц…» (стр. 298).

«…Освобожденное на рассвете село… Две трети домов сожжено… За речкой… расстрелянное немцами из пулемета стадо» (стр. 302).

«…был конец апреля, впереди маячило третье лето войны… я уезжал в Алма-Ату, где Столпер продолжал снимать «Жди меня», а Пудовкин… заканчивал работу над фильмом «Русские люди»…» (стр. 253).

«Много лет спустя, вспоминая этого человека… я написал одного из действующих лиц своего романа «Живые и мертвые» — генерала Кузьмича» (стр. 368).

«На процесс, чтобы писать о нем, поехали… Илья Эренбург и Алексей Толстой… Было такое чувство, что мы ухватились за самый кончик чего-то безмерно страшного…» (стр. 320).

«Борис почти не переменился, только к шести прежним орденам за Испанию, Монголию и эту войну… прибавилось еще два» (стр. 421).

«Двенадцатого августа… была напечатана моя последняя, третья, корреспонденция о Майданеке. Помнится, на той же неделе в ВОКСе состоялась встреча нескольких писателей-фронтовиков с… иностранными корреспондентами» (стр. 396).

«Хочу догнать штаб 5-го мехкорпуса генерала Волкова. Вчера мне сказали, что это тот самый Волков, с которым я когда-то встречался под Керчью. Хочется посмотреть, какой он теперь» (стр. 404).

«Командир разведбата капитан Плотников… волнуется… Как-никак, а в столицу иностранного государства приходится вступать первый раз в жизни…» (стр. 408).

«Наши части вели бои, углубившись на югославскую территорию. Мы с Кригером провели на плацдарме полтора дня…» (стр. 438).

«…худенький долговязый партизанский доктор вымахал в здоровенного средних лет мужчину…» (стр. 484).

«…Гречко — хозяин, — сказал он. — Скупо тратит, осторожно действует, бережет людей» (стр. 515).

«С командармом Кириллом Семеновичем Москаленко мне предстояло встретиться уже в четвертый раз… встречался и с членом Военного совета армии Алексеем Алексеевичем Епишевым» (стр. 489, 490).

«— В добрый час, — говорит Мельников и, застегнув на все пуговицы свое кожаное пальто, нахлобучив папаху, выходит» (стр. 585).

«Бондарев был почти такой же, каким я его видел на Курской дуге в сорок третьем году, с печальными глазами и устало сбитой на затылок тогда — фуражкой» (стр. 532).

«…воевавшим на территории Чехословакии Четвертым Украинским фронтом командовал генерал армии Иван Ефимович Петров…» (стр. 482).

«…попадаем на окраину Зорау… Саперы идут, щупая мостовые впереди танков. За их спиной грохочут танки… Видим стоящих около дороги Петрова и Мехлиса… Их задержало скопление машин…» (стр. 589, 592).

«Лицо было обветренное, красноватое, но от этого на нем только ярче выделялись голубые упрямые глаза» (стр. 488).

«…ни на что, ни на одну минуту не отвлекающийся и неспособный отвлечься от своего единственного дела — войны, — таким сохранился в моей памяти Конев ранней весны сорок пятого года» (стр. 579).

«Рыбалко сидел на бампере «виллиса», упираясь спиной в радиатор, и смотрел на свои проходящие танки» (стр. 691).

«На этот раз задание редакции… было одно-единственное, но категорическое: во что бы то ни стало первыми оказаться там, где произойдет первое соединение наших войск с американцами… Встреча эта, как теперь всем известно, состоялась 25 апреля на берегу Эльбы, недалеко от городка Торгау» (стр. 682, 683).

«…и рейхстаг взят, и имперская канцелярия захвачена… и ничего больше, чем взятый нами Берлин, взять уже нельзя…» (стр. 698).

«Прилетели английский главный маршал авиации Теддер и командующий американской авиацией дальнего действия генерал Спаатс» (стр. 701).

«…опустился еще один «Дуглас», из него вылезли немцы… Первым шел Кейтель в длинном плаще… подчеркнуто не глядя по сторонам, крупным, размашистым шагом» (стр. 702).

«…капитуляция, первоначально намеченная на два часа дня, начинается только вечером…» (стр. 702).

«Смотрю на Жукова, на его красивое, сильное, тяжелое лицо и вспоминаю встречи с ним во время боев с японцами на Халхин-Голе… Могло ли мне тогда хотя бы на минуту прийти в голову, что в следующий раз я увижу его в Берлине, принимающим капитуляцию германской армии…» (стр. 703, 704).