Развитие психиатрии в Вятском крае

Л.Ф. Саламатов

Развитие психиатрии в Вятском крае

Издательство «Любань»

Киров 2018

УДК 614.2

ББК (р)51.1(2)

С16

Саламатов Л.Ф.

Развитие психиатрии в Вятском крае. – Киров: Издательство «ВЕСИ», 2018. – 278 с.:ил.

ISBN 978-5-4338-0359-6

В книге вятского психиатра Леонарда Филипповича Саламатова показываются процессы постепенного становления психиатрии как медицинской науки. Начинается с развития психиатрии в Европе, особенности взглядов, понимания и различия взглядов. В зависимости от уровня условий в обществе меняется и методика процессов лечения. Совершенно другими путями идет процесс в России. Развитие психиатрии в Вятской губернии тесно связано с тем, что происходит в России. Автор стремится показать развитие вятской психиатрии не только с позиций организации психиатрии. Он стремится показать прогресс с точки зрения достижений в лечении душевнобольных, прогресс развития с других позиций. Конечный результат психиатров только в получении результатов лечения. В тексте есть выводы, мысли и соображения автора по поводу происходящего как в психиатрии, так и в государстве. Они переплетаются очень тесно. Психиатрия, как наука, не обособлена от истории развития страны.

Памяти Владимира Ивановича Багаева

посвящается.

От автора

Решил написать эту работу, исходя из того, что в больнице проработал пятьдесят лет, принимал непосредственное участие во многих событиях становления психиатрической службы.

Мной руководило желание собрать в единую картину всё, что нашел в архиве, в работах других авторов по теме развития психиатрии в Вятской губернии. Я старался быть объективным. В работе довольно много цифрового материала. Без него невозможно сравнить динамику развития психиатрической службы в различные временные отрезки времени. Проверить эффективность проводимого лечения. Наконец, охарактеризовать и дать сравнительную оценку работы каждой психиатрической больницы области, каждого места. Каждая психиатрическая больница отвечала не только за постановку работы в своём стационаре, но и за организацию внебольничной, амбулаторной помощи в прикрепленных за ней районов.

В работе большое место занимает первичная документация, поэтому материал получился по характеру отрывочный, не всегда последовательный.

Приводится много цифрового материала, статистических данных. Это вызвано необходимостью достаточно объективно подойти к характеристике той психиатрии Вятской губернии в тот или иной период времени. Наиболее наглядно видны результаты от применения психотропных средств. Однако метод трудотерапии, как один из самых доступных и высоко действенных методов лечения, социальной и трудовой реабилитации первостепенен.

По вопросам развития психиатрии в Вятской губернии вышел ряд печатных работ. В них преимущественно освещались вопросы организационного характера, вопросы становления психиатрии на ранних этапах развития. В предыдущих работах мало затрагивались вопросы терапии, вопросы лечения в условиях стационара психиатрического отделения Вятской губернской больницы и вопросы внебольничной помощи душевнобольным.

Целью работы было стремление показать развитие психиатрии в Вятской губернии, пользуясь архивными материалами. Стремление понять положение душевнобольных, изучая истории болезни в архиве, различную медицинскую документацию, газетные публикации. Попытаться осветить вопросы развития психиатрии с других позиций, затронув, в первую очередь, именно проблему лечения душевнобольного, результаты лечения.

Работа с архивными материалами обязательна при подготовке материала, без неё невозможно обойтись. Она требует не мало времени и усилий по подбору нужных сведений. Они имеются в библиотеке имени Герцена и в Кировских архивных учреждениях.

Многие выражения из медицинской документации, статистические данные даются в том виде, в тех выражениях, в которых зафиксированы в первичных документах. Архивного материала по ряду вопросов довольно много и использовать весь объём сложно (такой цели и не ставилось). Это истории болезни, хранящихся в архиве, протоколы заседаний, конференций, различного рода решения, резолюции, доклады и т.д.

При этом невозможно проигнорировать, не затронуть, организационные моменты. Тем более, что именно условия содержания душевнобольного, обстановка, в которой он находится, питание расценивалась, на первых этапах развития психиатрической службы как лечебный фактор. Без этого сложно ожидать благоприятных результатов лечения душевно больного человека. И всё таки такой подход, такое понимание не совсем верно. Соблюдения перечисленных факторов недостаточно для лечения душевнобольного человека. Эти меры, скорее, являются средствами призрения. Нужны были более эффективные, действенные методики, новые препараты, новые подходы, реальные оценки полученных результатов лечения. Лечение народными средствами: травами, наговорами, жаркой парилкой в бане - не являлись результативными, в своём большинстве научно обоснованными методами лечения душевных заболеваний.

Интерес вызывает доступный, но длительное время не осознанный метод терапии, не получивший адекватной оценки - это лечение трудом, трудотерапия (потребовались десятилетия для того, чтобы накопились веские аргументы, доказывающие простоту и эффективность этого метода лечения).

Обращает внимание значение и роль личности организатора, руководителя психиатрической службы в Кировской области. В том случае, когда эта служба возглавляется врачом инициативным, отдающим все силы для улучшения участи душевнобольного человека, болеющего душой за порученное дело, положительные результаты очевидны. Следует отметить большую позитивную роль, которую играли на начальном этапе выдающиеся врачи своего времени: Александр Александрович Малевинский и Людмила Константиновна Громозова. Именно они были основателями Вятской психиатрии. Начиная с нуля, они добились того, что психиатрия на Вятке стала в один ряд с психиатрическими клиниками Москвы и Петербурга.

Много этапов в своём развитии прошла Вятская психиатрия за прошедшие полтораста лет. Были и подъёмы и падения. В период войн, экономической разрухи в стране, голод, который становился причиной высокой летальности от истощения в стране, а психиатрическая больница, естественно, не была исключением. Подсобное хозяйство больницы было хорошим подспорьем в организации питания больных психиатрической больницы. Быстрое развитие, эффективность животноводства, огородничества давало двойной эффект - трудотерапия и улучшение питания больных.

В последствии, с началом «перестройки», когда подсобное хозяйство оказалось не нужным, распрощаться с ним пришлось, но это было много позднее.

Заканчивается работа 1971 годом, годом юбилейным, когда отмечалось пятидесятилетие организации Кировской психиатрической больницы.

Введение

Психиатрия, как медицинская наука, отличается от других медицинских наук рядом клинических особенностей: главным из них является то, что при любом заболевании человек испытывает чувство боли. Отсюда и названия – больница, больной, болезнь. При душевных заболеваниях боль, как симптом болезни, чаще всего отсутствует. Как следствие, отношение к ней у пациента иное. Душевнобольной себя не считает больным. Во время беседы он заявляет, что он совершенно здоров, так как у него ничего не болит. И переубедить такого больного невозможно. Просто болезни соматические и душевные по своей природе, по своей сущности различны. Какой-то резкой, выраженной градации нет. Это заложено и в нозологической формулировке – психозы психосоматические и соматопсихические. Этим подчеркивается, что любая болезнь – страдание всего организма. Неадекватность в поведении, в разговоре, в высказываниях душевнобольных обращает на себя внимание. Понятие о сущности психоза, представление о том, что психическая болезнь есть болезнь мозга создавались в длительной, и порой острой борьбе различных реалистических и идеалистических концепций в психиатрии. Психиатрия, будучи разделом медицины, не возникла на пустом месте, внезапно. Она складывалась на протяжении многих веков, на фоне разнообразных общественных формаций. Основоположник отечественной психиатрии С.С. Корсаков писал: «Психиатрия изо всех медицинских наук наиболее близко ставит нас к вопросам философии». Одним из основных положений психиатрии является понятие о сознании.

Возникает вопрос, что понимать под понятием «ясное сознание»? Общепринятым считается: верное восприятие окружающего мира и адекватная реакция. Человек с бредовыми идеями, с галлюцинаторными расстройствами правильно воспринимать окружающее не в состоянии. Следовательно, считать, что у такого человека сознание ясное, уже будет неправомерно, если не сказать безграмотно. Более верным была бы формулировка «сознание формально сохранено», чтобы не возникало разночтений, при котором оно утрачено (оглушение, онейроид, аменция, делирий или сумеречное расстройство сознания).

В психиатрии произошли изменения в понимании сущности психического заболевания, в лечении, в самой атмосфере в стационарах психиатрических больниц.

Появились психотропные препараты у ученых химиков случайно, в процессе поисков противошокового средства. Их появление внесли большие изменения в структуру всей психиатрии, как в России, так и за рубежом. Трудно переоценить их громадную роль в практической и теоретической психиатрии. За границей и в России психотропные препараты прочно стали повседневными лечебными средствами. Бесконечное их усовершенствование вело к улучшению качества лечения. Более подробно будет описано ниже.

Состояние психиатрической помощи в Европе

Душевнобольные привлекали внимание к себе с древних времён. В первую очередь особенно больные, страдающие эпилепсией. Вокруг эпилепсии издавна нагромождались различные мифические воззрения и различные мистические предубеждения. Длительное время это заболевание связывали с влиянием сверхъестественных сил. Эпилепсия рассматривалась как божье наказание за совершенные грехи. Как только её не называли! «Священная», «демоническая» «дьявольская» и т.д. Больные считались «одержимыми» злым духом, бесом, дьяволом, демоном. Слово «священная» употребляли не только потому, что, как считали, это заболевание имеет божественное происхождение, но и потому, что оно поражает самую главную часть «души» - головной мозг. Апулей (II в. н. э.) писал, что болезнь «парализует царственную часть души закупоривая и приводя в расстройство её божественные пути и проходы мудрости». И далее: «она действительно поражает именно разумную часть души, которая свята в наивысшей степени». Имелась и несколько иная трактовка. «Священной» эпилепсия считалась потому, что «бог её вызвал», наказывая за грехи, и только «бог мог от неё избавить».

Противоположностью слова «священная» было название «демоническая болезнь» (morbus demonicus), обусловленное будто бы вселением в человека демона. Никто не решался есть с больным из одной чашки и пить из одной кружки. Чтобы не «заразиться», больных изолировали, высылали в отдаленные места. Еще в глубокой древности производили трепанацию черепа для того, чтобы выпустить злого «духа». Об этом свидетельствуют трепанационные отверстия на сохранившихся с первобытных времен человеческих черепах. Среди римлян было широко распространено название «комициальная болезнь». Если припадок случался с кем-либо из участников комиции (народного собрания), то это считалось плохим предзнаменованием и собрание прерывалось. Можно предположить и другое объяснение. Эпилептические припадки часто наступали при большом скоплении людей. Такие скопления и были комиции. Этот термин до сих пор употребляется в испанской и французской неврологической литературе как синоним эпилепсии. Такие скоплении людей в древности и были комиции «comitial». .

В средние века было широко распространено название «падучей», название «болезнь Геркулеса» отражала необычайную физическую силу, проявляющую проявление отдельными людьми при конвульсиях во время судорожных припадков. Называли «болезнью пиршества», потому что злоупотребление спиртными напитками и переедание провоцировали приступы болезни.

Из многочисленных названий наиболее приемлемым оказался термин «эпилепсия». Впервые он появился в издании рукописей Авиценны в Багдаде (XI в.н.э.). С тех пор этот термин принят почти повсюду. Греческое слово «эпилепсия» в переводе обозначает «схватываю». Этот термин отражает состояние побежденного, схваченного или пораженного и наводит на мысль о том, что какая-то внешняя сила овладевает человеком и наносит ему удар. В представлении древних людей такой силой был бог или демон. (55)

Привлекали внимание к себе и лица с неадекватным поведением, душевнобольные. В разных странах отношение и понимание психически больных было различными. В римском праве времен императоров уже имелись указания на психические заболевания как на причины, лишающие больных контролировать свои действия. В случае совершения ими правонарушения они не привлекались к ответственности, их освобождали от ответственности. Участь их в Европе в средние века была незавидной. Семье они были не нужны, да и сами больные зачастую уходили от родных, пополняя количество бездомных бродяг. Без жилья, без пищи бродили они по улицам городов. В дождь, в зимнюю стужу им негде было укрыться. От голода, болезней часто умирали где-нибудь в подворотне. У окружающих возникали вопросы о причинах такого поведения. Объяснялось часто тем, что виновата нечистая сила. В средние века большое влияние среди населения европейских государств имела католическая религия. Властвовала средневековая инквизиция, как орудие против всех неугодных, инакомыслящих, воздействуя карательными мерами. Господствовало мнение, что психические заболевания - это результат «одержимости человека дьяволом». И, в соответствии с господствующими догмами церкви, по религиозным мотивам было необходимо спасти души людей уничтожением тела для «помощи» больному человеку, то есть сжигалось тело для очищения души. Миллионы психически больных гибли в огне по приговору «святой» инквизиции. В таких условиях отпадала необходимость в разбирательстве при совершении преступления душевнобольным человеком. Он сжигался на костре, а нет человека, нет и проблемы. Психиатрия не являлась наукой. Был крайне низкий уровень образования населения, низкий уровень культуры. В обществе существовала масса предрассудков.

На рисунке Лемана представлен процесс сожжения 400 «ведьм» в городе Тулузе 1577 год. (56)

На рисунке удивляет скопление людей, желающих посмотреть на это зрелище. Чувство жалости, сочувствия к горящим на костре ни в чём не повинных людей. Настолько католическая вера внушила всему населению, что в душевнобольных вселился «злой дух и овладел их душой».

Поражает циничное, безжалостное отношение церкви, в стремлении к власти, в стремлении запугать, подчинить. Сейчас мы поражаемся зверским отношением церкви к невинным, несчастным. Но история повторяется, проходит 500 лет и фашизм повторяет то же самое. Только другие масштабы и мотивы. Фашизм уничтожал всех по расовому признаку (евреи, цыгане, русские и т.д.).

Сожжение «ведьм» XVIII век

Профессор О.В.Кербиков для того, чтобы показать уровень невежества населения тех лет, приводит два любопытных примера, которые относятся уже к ХVI веку. Одно принадлежит Лютеру, который в 1530 году писал: «По моему мнению, все умалишенные повреждены в рассудке чёртом. Если же врачи приписывают такого рода болезни причинам естественным, то происходит это потому, что они не понимают, до какой степени могуч и силен чёрт».(1)

Ему в том же году отвечал человек, имя которого известно истории медицины - знаменитый Парацельс: «дьявол вселяется только в здорового и разумного человека, а в душевнобольном ему делать нечего». Эти философские умозаключения не имели ничего общего с реальным положением психически больного человека, с его материальным и моральным состоянием.

Лишь со времени эпохи Возрождения постепенно начинают высказываться на безумие и помешательство, как на заболевания. В XVI веке выходит первый трактат о судебно-психиатрическом значении психических заболеваний Павла Заклихиаса. Но и в этом трактате в качестве дани времени в числе причин психических заболеваний упоминается колдовство и влияние ведьм.

Душевнобольные содержались за счёт того, что опускала в кружку публика, которая посещала места содержания больных. Больные служили объектом развлечения населения. Особым шиком было использование душевнобольных в качестве лошадей, запряжённых в коляску. Это показано на картине в экипажах, запряжённых больными. 18 век Э.Крепелин изобразил, как это выглядело в реальной жизни. Сцена, которая вызывает сегодня чувство отвращения. А в те годы это была возможность заработать кусок хлеба. (56)

Катание на больных вместо лошадей, XVIII век.

В Париже было два крупных «убежища». И первым врачом, назначенным для заведования этим «убежищем», был Филипп Пинель. Что он сделал в первую очередь? Он снял цепи с психически больных, при этом ему пришлось преодолеть много препятствий. Ему не верили, обвиняя его в намерении спрятать сторонников старого порядка, роялистов, которые будто бы скрывались в этом убежище под видом больных. Но Пинель всё-таки, преодолев эти затруднения, совершил важный в истории психиатрии шаг.

В психиатрическую историю вошел известный психиатрический в Англии дом, как Бедлам, так он получил известность. Он прославился тем, что на протяжении столетия там свирепствовала дизентерия, с которой не моги справиться врачи. Обстановка в этом доме представлена на рисунке. (56) Скученность душевнобольных отмечена и в следующей сцене: дом умалишённых. Вильгельм фон Каульбах, 1835 год.

Дом умалишённых Бедлам 1869

Переполнение домов, куда помещали душевнобольных сочеталась с методами стеснения, антисанитарными условиями, постоянными инфекционными болезнями. Само пребывание больного в таких условиях превращалось в пытку. При появлении Пинеля были впервые предприняты меры по превращению тюрем в больницы.

Дом умалишённых

Французский врач-психиатр в 1777 году окончил медицинский факультет. Защитил диссертацию. Первым ввёл понятие и термин «невроз». Этот термин впоследствии приобрел общепринятое значение. Преподавал физику и гигиену. Написал руководство по внутренним болезням. Преподавал внутренние болезни и психиатрию. Был избран академиком. Ввёл лечебный режим в психиатрических учреждениях, освободил больных от цепей и ввел лечебные прогулки.

Наш крупный психиатр Николай Николаевич Баженов оценил этот шаг Пинеля, сказав, что он «возвёл сумасшедшего в ранг больного».

Правда, для исторической справедливости, тут же нужно отметить, что, освободив психически больных от цепей, Пинель эти цепи заменил смирительной рубашкой, камзолом, который потом на долгие годы и десятилетия стал символом всего самого отсталого в прежних так называемых «жёлтых домах».(2)

В XVI – XVII веках ведущую роль в понимании состояния душевнобольного принадлежит ученым Германии. Но у них не было единого понимания, единого подхода к объяснению природы психического заболевания. В результате образовалось два лагеря, две школы в среде немецких ученых. Затяжной спор среди двух немецких школ продолжался до первой половины девятнадцатого столетия. Это так называемая школа «психиков» и школа «соматиков». Первая из них – школа «психиков» - в новых условиях, новыми терминами проповедовала по существу средневековые взгляды, правда, не столь наивные. «Психики» учили, что психические болезни есть результат личной вины человека, результат проникновения в душу человека злого начала. Это несколько иное выражение средневекового, церковного представления.

Основатель метода нестеснения душевнобольных

Филипп Пинель (1745 - 1820)

Против «психиков» выступили представители школы «соматиков», которые говорили, что психические болезни всегда связаны с заболеванием тела. Связь души и тела представители школы «соматиков» представляли себе таким образом, что тело есть как бы инструмент, а душа это мастер, который играет на этом инструменте: заболел, испортился инструмент, и не может быть гармонии в музыке. В этом смысле они говорили, что психические болезни суть телесной болезни: сама по себе душа бессмертна и заболеть не может.(3)

Эти взгляды не замедлили отразиться на положении психически больных. В таких условиях выработались и своеобразные методы лечения. Это так называемый «ослабляющий» метод лечения: больных держали на голодном пайке, одновременно им делали массивное кровопускание, давали большие дозы слабительного в результате смертность среди тех, кого лечили таким методом, была высока. Примером может служить судьба нашего великого писателя Н.В.Гоголя. Его таким методом лечили врачи Италии. Результат лечения был трагическим. Умер 4 марта 1852 года. По полицейским протоколам «чиновник VIII класса коллежский асессор, урожденный Яновский». Чиновников такого класса около 5 тысяч человек, но по факту Россия осиротела. Звали покойного Николай Гоголь. Хоронили его в Москве с участием громадного стечения народа. На похоронах была не только «продвинутая молодёжь». Власть пугало другое. В тех же сводках с похорон Гоголя неоднократно повторяется: «Присутствует несметное количество всех сословий». На провокационный вопрос одного писателя блюститель порядка ответил: «Его превосходительство генерала Гоголя». Постановки произведений Гоголя на сцене были запрещены.

Второй метод воздействия на психику больных – «обуздывающий». Для этой цели употреблялись специальные кресла, оснащенные ремнями, в которых фиксировались больные.

Э.Крепелин на своём рисунке демонстрирует, как это выглядело в реальной жизни. В такой позе больные вынуждены были находиться часами и сутками. На рисунке больной фиксирован в специальном кресле. Это иллюстрация обращения с больными для их лечения. Какие результаты такого «лечения» представить несложно.(56)

Больной в кресле

Вот в такое кресло неплохо бы усадить изобретателя кресла вместе с лечащим врачом, чтобы они почувствовали все прелести своего «лечения». Сцена датирована 18 веком.

Широкое распространение и усовершенствование получила смирительная рубашка. Специальные маски конструировались для того, чтобы больной не мог кричать. Кроме того, больных запирали в специальный футляр, подобный футляру от часов, с небольшим овалом для лица.

Третий метод, широко применявшийся, – это «отвлекающий метод». Проводилось прижигание каленым железом, капание расплавленного сургуча или воска на кожу, всякого рода нарывные мази и так далее, и, наконец, четвертый метод - «устрашающий». Больных сбрасывали с третьего этажа на растянутую внизу сетку, о наличии которой больные не знали; иногда больные неожиданно проваливались в пруд через мост, в котором был сделан потайной люк. Все эти меры воздействия применялись с целью воздействовать не на тело, а на душу человека.(4)

Казалось бы, лечение душевнобольного человека преследует одну цель – вылечить больного. На представленных рисунках методы лечения больше напоминают пытки. Выдержать такое не всем под силу. С современных позиций трудно понять, чем руководились те доктора, назначая такое лечение, разве что невежеством, но не здравым смыслом. Ожидать каких-то позитивных результатов оснований не было. Ниже приводятся примеры такого лечения. Что могло дать, например обрызгивание ледяной водой душевнобольного продолжительное время?

Обрызгивание ледяной водой. 18 век.

Это один из методов лечения. Если не осложнялось пневмонией, применялось вращение на стуле по методу Эразма Дарвина и Кокса. (56)

Все эти методы «так называемого лечения» применялись на западе достаточно широко. Судьбе больных, которым применялось такое лечение, не позавидуешь.

Стул для вращений больного.

Наряду с вышеизложенными консервативными, реакционными взглядами на психические заболевания и методы лечения существовало другое, более реалистическое понимание происхождения и развития душевных болезней. Начало уходит в древние века, в медицинские школы Древней Греции. Уже тогда Гиппократ, Платон и другие занимались изучением возникновения, течения, вопросами классификации психических болезней. В эти века, да и в последующие, применялся описательный метод в определении состояния душевнобольного.

При этом клинически обоснованной классификации психических заболеваний не было. С постепенным накоплением знаний, уже в середине XIX века появляются работы Крепелина, Ясперса, Кречмера, Блейлера, Кндинского, Баженова, Корсакова, Ганнушкина и др. Формируется клинически обоснованная классификация психических болезней. В последующие годы эта классификация болезней нашла распространение и в России.

Положение психически больных в России

Нужно отметить, что развитие психиатрии в России лишь только теперь стало предметом тщательного изучения, и многое ещё не выяснено. Известно, что на Руси методы лечения психически больных, распространенных в Европе, применения не получили, хотя остро стоял вопрос о том, как осуществлять помощь этим больным. В Киевской, а затем в Московской Руси психически больных «призревали» при монастырях. Если учесть, что первые убежища для психически больных были созданы в Европе в ХIII веке, то нетрудно убедиться, что общественное призрение психически больных в России началось раньше, чем в Европе. Причем имеющиеся источники утверждают, что тогда монастырям при направлении в них психически больных давались указания обходиться «кротко и мирно».

Весь этот ранний период развития отечественной психиатрии мало изучен. Известно только, что в ХVI веке Иваном Грозным были собраны представители различных слоев населения для решения государственных вопросов. Тогда вновь было подтверждено, что душевнобольные или «блаженные», как их называли в народе, должны направляться в монастыри и что с ними должны «обращаться с кротостью».

Это не помешало тут же добавить, что буйных больных следует связывать и «держать в строгости» применяя для усмирения металлические цепи.

Ранний период развития психиатрической помощи в России имел ряд особенностей по сравнению с западноевропейскими странами. В отличие от Западной Европы, отмечал Ю.В.Каннабих, «в России меланхолики, умственно отсталые, параноики могли безнаказанно присваивать себе «сношения» с дьяволом не рискуя быть сожженными на кострах».

Законодательная формула, указывающая на отсутствие ответственности психически больных за убийство и за возможность привлекать их в качестве свидетелей, впервые появляется в России в 1669 году в так называемых «Новоуказных статьях». Возникал вопрос об использовании лиц привилегированной знати об участи их в исполнения функций по управлении государством. Многие из них входили в состав государственных учреждений, решающих политические и экономические вопросы государства. Было важным вопросом, насколько они соответствовали занимаемым должностям.

Указом Петра I от 1723 года «Об освидетельствовании дураков в Сенате» устанавливается определение недееспособности дворянских детей, страдающих психическими болезнями. В нём даются первые элементарные критерии оценки болезненных состояний: «Сенату – гласит указ – спрашивать их перед собой о всяком домовом состоянии, как можно умному человеку ответ в том учинить и ежели по вопросу отповеди учинить не может, а станет инако о том говорить, что можно из этого дурачество познать».

Во второй половине XVIII века в России начали строить специальные дома для психически больных. После введения административного деления России на губернии (1775 год) при губернских управлениях были учреждены «приказы общественного призрения» при губернских управлениях, которые начали открывать первые психиатрические отделения при больницах и строить специальные дома для умалишённых (жёлтые дома). В 1814 году они перешли в ведение Министерства внутренних дел.

Согласно Сенатскому Указу (1867год) земства и города получили право строить психиатрические больницы. Характеризуя особенности этого периода развития психиатрической помощи Н.Н.Баженов писал: «Нам приходилось пересаживать последнее слово европейской науки и опыта на почву Русской действительности».

Земства не только приводили в порядок старые здания городских больниц, но строили новые психиатрические больницы главным образом вне городской черты, где психиатрические учреждения могли иметь значительные земельные участки. Многие больницы имели черты земледельческих колоний. Они имели большое преимущество перед «казарменным» расположением больниц, которые находились в городской черте.

В 1783 году открылся первый в России медико- хирургический институт на окраине Петербурга. Но русским студентам попасть туда практически было невозможно. Научная медицина прочно была оккупирована немецкими учеными и все разговоры и преподавание велось исключительно на немецком языке.

Первые психиатрические больницы, насколько это известно, стали создаваться в России в конце ХVIII века, а уже в начале ХIХ века в России имелись благоустроенные психиатрические учреждения. Так, они были организованы: в 1779 году в Москве, в 1786 году в Петербурге, в Ярославле. Возглавляли их с момента открытия врачи-психиатры.

В наше время врач психиатр Кировской психиатрической больницы Леонид Алексеевич Юферев в книге «Демоны Николая Некрасова», описывая болезненное состояние великого поэта, с сожалением пишет, что Николай Алексеевич Некрасов не обратился за помощью к врачам психиатрам. Должен сказать, что психиатрия при жизни поэта (1821 – 1878 ) только зарождалась и мало вероятно, что чем-то могла помочь. Психиатрия того периода ещё не имела в своём арсенале разработанных методов активного лечения душевных заболеваний. В амбулаторных условиях и в условиях психиатрического стационара ограничивалась учреждением не лечебным, а местом для призрения. С современной точки зрения находилась в зачаточном состоянии. Считалось лечение таких больных сводилось к хорошему питанию больного и щадящем методе ухода. Увлечение охотой и даже карточной игрой были, своего рода, психотерапевтическими мерами, к которым и стремился поэт в трудные периоды жизни. Ему нужно было отвлечься от тяжелого душевного состояния. Он неосознанно шёл к этому, чувствуя облегчение своего душевного состояния. Что и требовалось для него в тот период. (48)

Психиатрия, как самостоятельный раздел медицинской науки, выделяется с 1835 года, но лекции по психиатрии читались не психиатрами, а по совместительству хирургами, терапевтами и т.д. Она не была обязательным предметом для учащихся. В числе передовых врачей, занимающихся научной разработкой вопросов психиатрии, был врач В.Ф.Саблер. Он возглавлял с 1832 по 1870 год московскую Преображенскую психиатрическую больницу. Саблер пишет: «Прежде перемежающая лихорадка (малярия) считалась смертельной болезнью, весьма тягостной, не приносящей больному пользы, но уже третий год, как она является критической для некоторых умалишенных». Обнаружилось, что одна из тяжелейших форм психических болезней, прогрессивный паралич, лечится прививками малярии.(5)

Ярким примером сочетания научной и практической деятельности была работа петербургского психиатра В.Х.Кандинского. Будучи ординатором одной из петербургских психиатрических больниц, Кандинский вместе с тем внёс большой вклад в науку. Его труды получили мировую известность. Кандинский написал классический труд «О псевдогаллюцинациях». Сам страдал душевным заболеванием с периодическим течением и светлыми улучшениями своего здоровья. Он наблюдал, анализировал состояние, которое переживал во время приступа болезни, написал научную работу. Им была разработана классификация психозов, принятая первым съездом отечественных психиатров в 1887 году. Будучи одарённым учёным он и своё заболевание превратил во благо психиатрической науки. Фото Виктора Хрисанфовича Кандинского (1849 – 1879, окончил жизнь самоубийством во время очередного приступа болезни) основатель публикации синдрома Кандинского и других публикаций.

Виктор Хрисанфович Кандинский (1849 - 1879)

Первая кафедра психиатрии в России была организована в Петербурге И.М.Балинским в 1857 г. Им, первым в России, была организована университетская психиатрическая клиника.

Неоценима роль С.С.Корсакова в развитии психиатрии на этом этапе. Он считал обязательным для государства проводить различные оздоровительные мероприятия, бороться с эпидемиями, следить за соблюдением законов, регулирующих употребление ядовитых веществ и т.д. С.С.Корсаков отводил важную роль в совершенствовании психиатрической помощи, изучению распространённости психических заболеваний, собиранию и исследованию статистического материала.

Сергей Сергеевич Корсаков (1854 - 1900)

Заслуживает внимания высказывание С.С.Корсакова (1901год) о роли цивилизации в возникновении психических расстройств: «Если под цивилизацией понимать высшее развитие духовных свойств и единение людей во имя общего блага, разумно понимаемого, то, конечно, такая цивилизация не давала бы избытка душевнобольных, напротив, такая цивилизация уменьшала бы их число, устраняя причины...» Идеи С.С.Корсакова об общегосударственной системе профилактики в общественной психиатрии получили развитие в трудах ряда ученых. Трудно переоценить роль Сергея Сергеевича Корсакова (1854 – 1900) в процессах организации психиатрической службы в России для душевно больных.

Когда речь заходит о развитии медицины в России невозможно не затронуть вопроса появления и развития у нас специфического раздела, характерного только для России эпохи «земской медицины».

В средине XIX столетия в России вводиться земское самоуправление. С.А.Куковякин (профессор Кировской медакадемии) пишет: «Земская медицина – это одно из величайших национальных достижений России, это оригинальное, самобытное явление, огромный шаг вперед в совершенствовании охраны здоровья населения.» Введение участкового принципа обслуживания больных, введение бесплатной медицинской помощи. Появляются грамотные, разносторонне развитые врачи. И примеров беззаветного самоотверженного служению для блага больных множество. Это совершенно верно. Но не следует забывать о гениальном рассказе А.П.Чехова «Ионыч». Он написан в 1883 году, в котором прекрасно описаны случаи, к чему порой приводят такие реформы, как они извращаются. Да и летальность населения оставалась на прежних цифрах. Зависело это ещё от слабого развития медицинской науки. Слабость законодательной деятельности России сказывалась многократно и не только в медицинской сфере. (44)

Вот как описывает Антон Павлович Чехов их негативные проявления. Он описывает, как в посёлок приезжает молодой врач Сырцев. Начав карьеру врача он влюбляется в молодую особу, но взаимности не получает. Прошло несколько лет. Сырцев ещё больше пополнел и ожирел, тяжело дышит, и ходит низко опустив голову. Едет на тройке с бубенчиками. И кучер тоже пухлый, красный сидит на козлах, так что картина бывает внушительная и кажется и, что едет не человек, а языческий бог. У Ионыча громадная практика. Имеется имение и два дома в городе и он ищет третий дом. У него много хлопот, но он не бросает земского места. Жадность одолела, хочется поспеть и здесь и там. Вероятность того, что горло заплыло жиром голос у него изменился стал тонким и резким. Характер тоже изменился: стал тяжёлым, раздражительным. Принимая больных, он обычно сердится, нетерпеливо стучит палкой об пол, кричит своим неприятным голосом «извольте отвечать только на вопросы. Не разговаривать!»

Он одинок, живется ему скучно. Ничто его не интересует. По вечерам сидит за большим столом, ужинает. (47)

Описанный в рассказе эпизод к сожалению не исключение из правил для России. Это явление распространилось по стране в земский период. Не была исключением и Вятка. До настоящего времени стоит солидный каменный двухэтажный особняк на перекрестке улиц Ленина и Красноармейской принадлежащий земскому врачу. Первый этаж принадлежал прислуге, а во втором располагалась семья врача. Особняк мало уступал богатым купеческим семьям. В Вятской губернии он не был единственным.

Картина нарисованная мастерской рукой великого русского врача и известного писателя А.П.Чехова отражает отрицательные моменты с единственной целью: вскрыть недостатки, порождённые недостаточно компетентными правителями государства и исправления их обществом. И это ему удается, благодаря своей популярности. Но недостатки в жизни общества являются исключением. В реальности прекрасно отмечена роль и положение земской медицины в работе профессора, доктора медицинских наук С.А.Куковякина в своей работе посвященной роли земства. Он приводит много примеров и называет фамилии, посвятивших свою жизнь делу помощи больным. И не их вина, что уровень достижений медицинской науки не достиг современного уровня. (51)

Земства располагали ограниченными возможностями для строительства новых психиатрических больниц, для строительства специальных помещений не было средств, поэтому психиатрические больницы вскоре заполнялись хронически больными и были вынуждены отказывать в приёме новым больным.

На I Съезде Русского союза психиатров особое внимание было уделено совершенствованию психиатрической помощи. К этому времени большинство больниц было переполнено хронически больными, что не только снижало эффективность их лечебных функций, но и ограничивало поступление в них больных, нуждающихся в стационарном лечении, и оставались без какой-либо помощи. Решений выхода из этого положения были: в развитии посемейного призрения душевнобольных – системе патронажа, открытий колоний для психически больных и строительных новых зданий.

Психиатрический патронаж можно считать одной из первых форм внебольничной помощи в нашей стране.

Впервые мысль о семейном патронаже была высказана С.С.Корсаковым на I съезде отечественных психиатров в 1887 году. Вначале патронаж был организован в Москве. При семейном патронаже больного оставляли в семье или помещали в другую семью (с её согласия) и обеспечивали всей необходимой медицинской помощью и денежным пособием от больницы. Направление больного в больницу или оказание помощи в системе патронажа врач определял при обследовании больного на дому. Патронаж был возможен при хроническом течении болезни или ремиссии, когда больные не представляли опасности для окружающих, но нуждались в наблюдении и уходе. Патронаж помогал сохранить работоспособность больных и их посильное участие в жизни общества. Содержание больных на патронаже было вдвое дешевле, чем в больнице. Однако при всём положительном значении патронажа посемейное призрение больных не могло решить задачи внебольничной помощи.

Не всех больных по их состоянию здоровья удавалось поместить на патронаж, и в эти же годы создаются колонии для хронически больных. Первая такая колония была создана (Херсонская) была открыта в 1911 году, где больные трудились под наблюдением врача. Для некоторых из них колония представляла собой своего рода промежуточный этап между лечением в больнице и жизнью в обычном обществе. Такая система была прообразом создания в дальнейшем различных форм реабилитации в психиатрии. (73)

Становление психиатрической службы в центральных городах России и на периферии отличалось. На периферии, в частности в Вятской губернии, развитие оказания психиатрической помощи в какой-то степени отставало. Врачи ездили в Москву, Петербург на курсы усовершенствования с тем, чтобы внедрять всё новое в своей практической работе. Во многом сказывалось недостаточное количество средств на строительство новых современных зданий для размещения душевнобольных.

Развитие психиатрии в Вятской губернии

Медицинская помощь в Вятской губернии отставала от того уровня развития медицины, которая была в центральных крупных городах России.

На Вятке в 1775 году было два лекаря. Медицинская помощь оказывалась вот таким образом: в Казаковской волости Орловского уезда две бабки-повитухи, стараясь помочь роженице, «тащили верёвкой ребёнка», вследствие чего «вытащили одно туловище, а голова осталась в утробе матери, которая и померла».(6)

Первое упоминание о регистрации душевнобольных в Вятской губернии можно обнаружить в указах по делам общественного призрения от 27 марта 1734 года. На основании указа Екатерины II определено: «Присланным из совестного суда оказавшимися обезумевшими Ксению Семерихину и крестьянина Чемерисина содержать в построенном от приказа сего, при кирпичных сараях доме, для неослабного за ними во всякое время смотрения, употребляя их на работу при кирпичных сараях и тем самым пищу себе зарабатывать.» Нужно отметить, что сведений, как было выполнено это распоряжение, у нас нет и где содержались эти больные на Вятке - неизвестно. (7)

С первых же дней после введения земского самоуправления в губернии началась реорганизация медицинского дела. В июне 1797 года на основании Указа Сената от 19 января 1797 года была создана Вятская земская губернская медицинская управа. В этом же году были запрошены все уездные управы о том – намерены ли они организовать у себя больницы. Только Уржум и Елабуга изъявили желание организовать у себя больничные учреждения. Все остальные уезды отказались, мотивируя «за неимением нужды в заведении сих учреждений». (74)

Вятская губернская больница начала работать в 1811 году. Она открылась на базе городской больницы. Больница размещалась в деревянном здании и была рассчитана на 60 кроватей (по архивным материалам фигурируют в отчетах именно кровати, а не койки, которые в отчетах появляются с начала XX века).

Одновременно были открыты уездные больницы в Уржуме и Елабуге, каждая по 15 кроватей.

Все больницы через год были переданы в Приказ общественного призрения. Рост городского населения и возрастающая потребность в медицинской помощи заставили Приказ общественного призрения решать вопрос о строительстве нового помещения для госпитализации больных. В результате в 1847 году происходит закладка каменного здания больницы. В 1854 году губернская больница насчитывает 150 кроватей, в том числе отводится 10 кроватей для госпитализации психически больных. В 2054 году исполнится 200 лет с момента появления первых психиатрических коек в стационаре Вятской губернской больницы. До этого душевнобольные размещались в небольшом флигеле в крайне неудобном помещении, о чём и сообщает главный врач губернской больницы.

Положение в роли врача в тот период на Вятке было незавидным. Вот что пишет Н.И.Розов, инспектор губернской врачебной управы в «Московской медицинской газете» за 1861 год: «Губернское правление, пользуясь монополией произвола, поступает без церемоний. Коль скоро врач по требованию полиции напишет в свидетельстве, что N N разбит параличом, лежит давно без движения и до того слаб силами, что явиться на допрос или к свидетельству за 300 верст в губернское правление не может, то правление, без ведома управы, посылает врачу строжайший выговор с угрозой отдать под суд за неосновательное мнение, и в то же время строго предписывает другому врачу переосвидетельствовать больного. Когда врач, осмотрев, описал те же явления болезни, но из-за страха прибавил, что N N с крайней предосторожностью отправиться в город может, тогда губернское правление, опять без ведома врачебной управы описанную болезнь находит вздором, распоряжается насильственно везти больного в город и тот, с пролежнями на спине при известных полицейских «предосторожностях» лишается памяти в дороге и, прибыв «благополучно», умирает на пятые сутки в больнице. » (8)

Главный врач губернской больницы Щепетельников в своей докладной записке в августе 1852 года, ходатайствуя об увеличении штатного количества кроватей так называемого «дома умалишенных». Он указывает, что «дом умалишенных» размещается в отдельном флигеле из 2 небольших комнат и характеризует его санитарное состояние следующим образом: «В отделении для умалишенных, где комнаты не что иное, как тесные чуланы и только, помещают умалишенных, но без влияния на самый воздух, едва очищающийся по доступам».

В переписке при описании предполагаемых исправлений по больнице указывается: «По определению умалишенных нужно обить клеёнкой камеру для усмирения, ибо обивка в ней вся разрушилась и в настоящее время стены ее совершенно обнажены. Кроме того пол в ней, для того чтобы он не пропитался мочой, нужно будет тоже покрыть клеенкой и сделать плоскость выпуклой и покатой к одной стороне, где бы находилось отверстие для стока мочи и под ними приемник… В отделении для умалишенных мужские палаты не отделены от женских». Всю атмосферу, царящую в больницах для душевнобольных, красочно описал А.П.Чехов в рассказе «Палата № 6».

Рассказ напечатан в 1892 году. Трудно сказать, что послужило поводом для написания этого рассказа. В этот период времени А.П.Чехов был на Сахалине, куда ездил, вероятно, для наблюдением за существующей там жизнью и для поисков тем для новых произведений.

В своём рассказе А П Чехов пишет: «Когда Андрей Ефимович (врач, назначенный на работу в больницу) приехал в город, чтобы принять должность, «богоугодное заведение» находилось в ужасном состоянии. В палатах, коридорах и в больничном дворе тяжело было дышать от смрада. Больничные мужики, сиделки и их дети спали в палатах вместе с больными. Жаловались, что житья нет от тараканов, клопов и мышей. В хирургическом отделении не переводилась рожа. На всю больницу было всего два скальпеля и ни одного термометра, в ваннах держали картофель. Смотритель, кастелянша и фельдшер грабили больных, а про старого доктора, предшественника Андрея Ефимовича, рассказывали, что он занимался тайной продажей больничного спирта и завел себе из сиделок и больных женщин целый гарем. В городе отлично знали про эти беспорядки и даже преувеличивали их, но относились к ним спокойно, одни оправдывали тем, что в больницу ложатся только мещане и мужики, которые не могут быть недовольны, так как дома живут гораздо хуже, чем в больнице, не рябчиками же их кормить. Другие же в оправдание говорили, что одному городу без помощи земства не под силу содержать хорошую больницу, слава богу, что хоть плохая да есть. А молодое земство не открывало лечебницы ни в городе, ни возле, ссылаясь на то, что город имеет уже такую больницу.»

Впечатление от посещения больницы было удручающим. «Вы входите в комнату, занимающую весь флигель, если не считать сеней. Стены здесь вымазаны грязно-голубой краской, потолок закопчен, как в курной избе, - ясно что здесь зимой дымят печи и бывает угарно. Окна изнутри обезображены железными решетками. Пол сер и занозист. Воняет кислой капустой, фитильной гарью, клопами и аммиаком, и эта вонь в первую минуту производит на вас такое впечатление, как будто вы заходите в зверинец.

В комнате стоят кровати, привинченные к полу. На них сидят и лежат люди. Это – сумасшедшие. Из всех обитателей палаты № 6 только ему одному позволяется выходить из флигеля и даже из больничного двора на улицу. Такой привилегии он пользуется издавна, вероятно, как больничный старожил и как тихий, безвредный дурачок, городской шут, которого давно уже привыкли видеть на улицах, окруженным мальчишками и собаками. В халатишке, в смешном колпаке и в туфлях, иногда босиком и даже без панталон, он ходит по улицам, останавливаясь у ворот и лавочек, и просит копеечку. В одном месте ему дадут квасу, в другом – хлеба, в третьем – копеечку, так что возвращается он во флигель обыкновенно сытым и богатым. Все, что он приносит с собой отбирает у него смотритель Никита в свою пользу. Делает это грубо, с сердцем, выворачивая карманы и призывая бога в свидетели, что он никогда больше не станет пускать жида на улицу и что беспорядки для него хуже всего на свете.»

Дальше А.П.Чехов дает характеристики другим обитателям флигеля достаточно ёмко и красочно.

В конце пишет о том, как в больницу приезжает новый доктор. «Осмотрев больницу, Андрей Ефимович пришел к заключению, что это учреждение безнравственно и в высшей степени вредное для здоровья жителей. По его мнению, самое умное, что можно было сделать, это – выпустить больных на волю, а больницу закрыть. Но он рассудил, что для этого недостаточно одной только его воли и что это было бы бесполезно; если физическую и нравственную нечистоту прогнать с одного места, то она перейдет на другое; надо ждать когда она сама выветрится. К тому же, если люди открывали больницу и терпят её у себя, то, значит, она им нужна; предрассудки и все эти житейские гадости и мерзости нужны, так как с течением времени перерабатываются во что-нибудь путное, как навоз и чернозем. На земле нет ничего такого хорошего, что в своем первоисточнике не имело бы гадости.» (42)

Описанная картина настолько ярко, чётко даёт представление о той атмосфере, которая в реальной жизни существует в этот период, вероятно, существует в большинстве психиатрических больниц России. Это невозможно описать столь ярко, не окунувшись и не почувствовав на себе, что такое атмосфера этой психиатрической больницы.

Могу заверить читателей, что это в реальной жизни так, когда сам оказался в аналогичной ситуации. В четырнадцать лет впервые увидел группу людей на железнодорожной станции, которых охраняли женщины в белых халатах. Это были душевнобольные, которых перевозили куда-то. Был летний тёплый день. Больные вели себя неадекватно. Не общались друг с другом, каждый был занят какими-то своими мыслями. Некоторые что-то бормотали, не обращая внимания на окружающих. Вели себя спокойно. Подошел поезд и все больные, под руководством персонала, ушли в вагон. Впечатление на меня они произвели удручающее. Много позднее, уже в институте, познакомившись с литературой, прослушав лекции и близко познакомившись с больными полюбил психиатрию и став врачом психиатром за пятьдесят лет работы с душевнобольными не разу не пожалел о своём выборе профессии. Работа лечащего врача мне больше нравилась, чем работа административная. Её мне предлагали неоднократно за эти годы. Но работать первые годы в Кировской психиатрической больнице было очень трудно из-за ужасной скученности больных в каждой палате, в каждом отделении. В бессилии с этим приходилось мирится.

В структуре губернской больницы функционирует палата для лечения психических больных с 1854 года. Появляется первая медицинская документация. Дневники младшего персонала по наблюдению за поведением психически больных в течение ночи и в дневное время. Врачи вели «скорбные билеты». Ведутся протокольные записи съездов, конференций врачей Вятской губернии. Кроме того ведутся протокола конференций врачей- психиатров. Они фиксируются в специальном журнале. Так как первоначально врач-психиатр был один, а позднее принят второй, естественно, в этот период таких конференций не проводилось. Они начали проводиться немного позднее.

В 1874 году был проведён первый съезд врачей губернии. На нём присутствовало 25 врачей. Из них врачей Вятской губернской больницы было 9 человек, остальные приехали из уездных больниц. В этот период врачей-психиатров в Вятской губернии не было и, естественно, в работе съезда участия они не принимали.

Это не значило, что душевнобольные оставались вне поля зрения врачей общей практики. Они занимали койки в стационаре губернской больницы, нуждающихся в госпитализации не уменьшалось. Остро стоял вопрос о строительстве помещений для их госпитализации. Такое место нашлось справа по улице Московской. Это был пустырь, но по нему шла небольшая дорожка к монастырю за речкой Люльченка. И против застройки выступили служители церкви. Они посчитали неудобным обходить стороной нахоженное привычное место. Странно, но с ними посчитались. Позднее здравый смысл возобладал и на этом месте начато было возведение бараков для душевнобольных. Место было выбрано довольно удачно и после его благоустройства приобрело уютный вид.

Организация окружных домов для психически больных

Целый ряд распоряжений по организации и совершенствованию психиатрической службы в стране предпринимались Министерством Внутренних Дел. Во многих случаях они не были продуманы, согласованы с ведущими специалистами, врачами-психиатрами и были или неосуществимы

(госпитализировать всех душевнобольных в психиатрические отделения) или материально затратными, малоэффективными (организация окружных психиатрических заведений).

К примеру, согласно приказу из Москвы все лица, страдающие психическими заболеваниями, должны госпитализироваться в психиатрические больницы. На практике это было невозможно выполнить из-за большого количества таких лиц. Напротив, по Вятской губернии было распространено распоряжение, ограничивающее количество душевнобольных, направленных в больницу, в связи с недостаточным количеством кроватей, развёрнутых в стационаре. А больных, нуждающихся в помещении в психиатрические стационары насчитывалось в губернии свыше полутора тысяч.

Или в середине XIX века Медицинским Советом МВД было рекомендовано строительство окружных домов для умалишенных. Подразумевалось, что несколько губерний будут участвовать в финансировании строительства этих заведений. В связи с этим губернатору Вятской губернии предлагалось направить на строительство денежные средства попечительского совета на строительство Казанского Окружного дома для душевнобольных. Планировалось, что для душевнобольных из Вятской губернии будет предоставлено 14 кроватей (а где же тогда распоряжение о госпитализации в психиатрические больницы всех душевнобольных, если для больных из Вятской губернии предоставляется только 14 кроватей?). В 1862 году было перечислено 23 тысячи серебряных рублей, из которых два билета бывшего наемного банка. Перед первым направлением больных в Казань списки на 14 больных были направлены в Казань для утверждения, так как по решению губернского собрания направить можно было только 10 человек.

Больные направлялись в Казанскую психиатрическую больницу на протяжении пяти лет до 1875 года. За этот период было направлено 65 человек. Из них выздоровело – 21, умерло – 12, исключено – 2, возвращено «за неизлечимостью» – 14 человек и 1 – в улучшенном состоянии, а 15 больных оставались в психиатрической больнице. Где же результаты? Если 26% возвращено за неизлечимостью, да ещё такой же процент оставлено в больнице, да ещё 21% умерло.

Потрачено было 3750 рублей 88 копеек. С учётом денежных затрат и расходов на проезд (это свыше 400 верст на лошадях) фельдшера и нескольких служителей, расходов на ночлег Вятское земство пришло к выводу, что это слишком дорого. Более правильно будет пригласить на работу в Вятку врача-психиатра. Так рекомендации из центра не нашли поддержки со стороны Вятского губернского правления. Нужно ещё учесть, что из Казани просили направлять только вновь заболевших и результаты пребывания и лечения там не отличались высокой эффективностью. Приблизительно половина больных возвращалась в прежнем состоянии. (38)

В связи с необходимостью организовать уход, лечение и правильное наблюдение за душевнобольными в психиатрическом отделении Вятской губернской больницы, возникла необходимость организовать и открыть психиатрические отделения в уездных центрах. Нужен был медицинский персонал – это врач-психиатр, средний и младший медицинский персонал.

Был принят на работу психиатр Казанской окружной лечебницы врач В.В.Соколов. Он приступил к обязанностям заведующего психиатрическим отделением Вятской губернской больницы 27 июля 1874 года. В этой должности он проработал полтора года и уволился. Его не устроило то, что не была дана казённая квартира, а ещё приходилось часто дежурить по всей губернской больнице. Следа своей деятельности он не оставил. С 1876 по 1882 годы врача-психиатра в губернской больнице не было. В отделении для психически больных работали врачи - не специалисты. Периодически делали обход больных врачи хирурги, терапевты, гинеколог. Больных они не знали и делали обходы чисто формально. Вопрос о назначении лечения не стоял. Все делалось для проформы. Создавалась видимость лечения исходя из того, что больной находится в больнице Какого-то прогресса в организации помощи психически больным, естественно, не наблюдалось. Всё сводилось к принципу призрения больного.

Возникла необходимость, для улучшения обслуживания больных губернской больницы, квалифицированный персонал со средним медицинским образованием, которые должны заменить малограмотных надзирателей.

15 февраля 1893 года была открыта на Вятке фельдшерская школа. Школа была двухгодичной. Преподавались дисциплины: арифметика, физиология, хирургия, фармация, дисмургия, химия, латинский язык. Некоторые выпускники фельдшерской школы направлялись на работу в психиатрические отделения. Это было большим достижение для Вятской губернии. Появилась реальная возможность более грамотного обслуживания больных и в первую очередь в условиях стационаров психиатрических больниц, где ранее всё делалось малограмотными смотрителями. Естественно, не одномоментно это происходило, нужно было время и необходимость приобретать опыт. Трудно недооценить значимость организации такого учебного заведения для лечебного учреждения. Повышался уровень и качество оказания медицинского обслуживания больных. Закреплялись постоянные медицинские кадры. Это конкретная помощь для больных любого профиля отделения губернской больницы, естественно и для душевнобольных.

Первичная документация психиатрического отделения

В Кировском государственном архиве истории болезни, находящиеся на хранении, разложены по папкам с учетом установленного диагноза. При многократных госпитализациях одного и того же больного, все истории болезни на него находятся в одной папке. Более подробно этот вопрос освещён ниже. История болезни в конце девятнадцатого и начале двадцатого века носила название «скорбный билет». Если вдуматься – это название действительно соответствовало эмоциональному значению. Какое чувство, кроме чувства скорби, могло вызвать начало заболевания и помещение человека в это учреждение скорби, где они порой заканчивали своё земное существование.

На титульный лист «скорбного билета» выносились паспортные данные, правда, в несколько ином порядке, чем это привычно для нас. Вначале писалось имя, отчество, а затем фамилия больного. В графе возраст /лет/ ставился не год, месяц, день рождения, а число исполнившихся больному лет. Затем указывалось: звание, занятие, семейное положение, степень образования, национальность. В этой графе встречаются названия национальностей: татарин, черемис, вотяк, русский. Обозначалось вероисповедание, предполагаемая причина заболевания, давность болезни, откуда поступил и дата поступления /год, месяц, число/, дата выписки, при этом отмечается результат пребывания в больнице:

– выписан по выздоровлению;

– выписан в улучшенном виде;

– выписан в прежнем состоянии;

– умер от (здесь причина зачастую стояла, например: умер от слабости сердца на почве сильного истощения или от паралича сердца или от туберкулеза и т.д.).

Кроме того, на трёх листах заполнялись графы: семейное положение, отношение к окружающим (не терпел ли притеснения, обид, не было ли ссор с кем-либо).

Ниже шли довольно подробные сведения о поступающем больном, состоящие из 20 пунктов:

– первая графа – вновь имя, отчество и фамилия;

– сословие, звание, чин, занятие, место жительства;

– лета, семейное положение, отношение к окружающим (не терпел ли притеснений, обид, не было ли ссор с кем либо);

– имущественный достаток, образ жизни;

– народность (русский, вотяк, татарин), вероисповедание;

– степень образования (учебное заведение), не было ли самоубийц, глухонемых;

– живы ли родители, сколько им лет, не страдали ли перед зачатием какой-то истощающей болезнью (горячкой, сифилисом и проч.);

– не болела ли и не ушибалась ли мать во время беременности, не было ли у неё в то время горя, несчастья, испуга;

– не страдал ли больной в детстве судорогами (родимчиком), не ходил ли во сне;

– не занимался ли рукоблудием;

– характер, не замечалось ли задумчивости до явного появления умопомешательства или склонности к уединению, не капризным ли был. Не был ли ханжей и не было ли каких-либо странностей;

– не было ли у больного ушибов головы, не страдал ли сифилисом – язвы на половых частях, сыпи на теле, боли в горле, заднем проходе, головные боли, ломота в костях по ночам;

– не страдал ли какой другой болезнью;

– не замечалось ли припадков умопомешательства ранее настоящего заболевания. Не был ли ранее в доме умалишенных. Сколько раз и когда был ранее болен;

– предполагаемая причина настоящего заболевания. Не было ли нравственных потрясений и сильного испуга;

– когда заболел и какие были признаки настоящей болезни по порядку по времени;

– не совершал ли больной поступков, опасных для себя и для окружающих (покушение на самоубийство, убийство, поджог и проч.)

– по какой причине больной отправлен в дом умалишенных, то есть по указанным ли в предыдущих вопросах причинах или с другой целью и кем отправлен.

Дополнительные сведения относительно женщин:

– когда наступили месячные и как они протекали (были ли они болезненными, не сопровождались ли они припадками и пр.);

– рожали ли, сколько раз и как протекали беременность, роды и послеродовой период (не было ли припадков и проч.);

– не было ли выкидышей и преждевременных родов. (51)

В скорбном билете графы обычно заполнялись достаточно аккуратно. В тех случаях, когда в заполнении граф возникали сомнения или ответ оставался неизвестным, отмечалось, что таких сведений при заполнении нет, или ответ неизвестен. Обращает на себя внимание то, что большое значение придавалось в анамнезе развитию ребенка, его формированию, начиная от родов и до более позднего возраста. Достоверность сведений не вызывает сомнений. Вынесенные нозологические диагнозы написаны латинскими буквами и звучат «психика, эпилепсия» (psihica epilepsia), «деменция прекокс» (demencia precox). Диагноз – шизофрения упоминается в историях болезни значительно позднее. По данным М.А.Чижовой этот диагноз встречается с 1922 года. В том случае, если у больного развивался эпилептический статус, на титульный лист диагноз не выносился. Просто в дневниковой записи описывалась клиника развившегося эпилептического статуса.

Средним мед персоналом заполнялся журнал наблюдения за больными. Об этом упоминалось уже раньше. Надзирателями в журнале наблюдения ежедневно делалась запись за состоянием и поведением больных. Отмечалось поведение некоторых больных. Но записи были очень мало информативны. Писалось «больной не спал», «был возбуждён», «ел самостоятельно». Не отмечалось, насколько доступен был больной, вступал в разговор с медицинским персоналом, с другими больными или был молчалив, погружен в свои мысли, был ли адекватен в поведении и так далее.

На каждого поступающего больного отмечалось состояние здоровья на протяжении всего периода его пребывания в больнице. Но записи «в скорбном билете» делались не регулярно по простой причине: большой перегруженности врачей, и делать регулярные дневниковые записи врач просто был не в состоянии.

Продолжительное время психиатрическую службу в губернии возглавлял и был организатором психиатрической помощи врач А.А.Малевинский. Он был принят в 1882 году на должность врача ординатора в психиатрическое отделение губернской больницы. На этой должности А.А.Малевинский проработал 35 лет. Его роль в организации психиатрической службы губернии бесценна. Он явился основателем Вятской психиатрии. Ему мы обязаны тем, что в губернии появился организатор психиатрической службы. На его долю выпала громадная обязанность начинать с нуля этой службы. Это всегда связано с решением массы организационных проблем. Естественно не Малевинскому, так кому-то другому пришлось бы решать эти проблемы, но это было бы много позднее, да и не известно оказался ли бы более подходящий врач. Только представить, сколько вопросов и кадровых и экономических и других проблем вставало перед первым доктором. Конечно, на первом этапе стояли не вопросы лечения, а прежде всего призрения душевнобольного человека. Ему нужна была крыша над головой, нужна была пища, нужна была кровать. И все это с неба не свалилось. Позднее появились другие врачи, но они пришли уже не на голое место. С врачами на первых годах психиатрии повезло, пришли энтузиасты, отдающие душу развитию психиатрии. Вот краткие биографические сведения об первом психиатре Вятской губернии. О Соколове не упоминаю, он ничем себя не проявил. А так, случайно залетел в надежде на какую-то поживу и быстро улетучился, это был случайный человек.

Александр Александрович Малевинский

Основоположником и зачинателем развития Вятской психиатрической службы, как уже сказано, был врач А.А.Малевинский. Первое упоминание о враче-психиатре А.А.Малевинском, принятым на работу в 1882 году в Вятскую губернскую больницу, говорится в связи с его выступлением на 4 съезде губернских врачей в 1883 году.

А.А.Малевинский. Первый психиатр Вятки

Это был выдающийся человек, активный организатор - психиатр. В труднейший начальный период он начал активно ставить вопросы улучшения помощи душевнобольным. Нужно было работать с медицинским персоналом, учить обращению с душевнобольными, самому делать обходы больных, делать назначения лекарств, заполнять «скорбные билеты». Выполнять массу самых разнообразных обязанностей. Вот его краткая автобиография.

Психиатрическим отделением стал заведовать с 1882 года внештатным доктором, коллежский асессор Александр Александрович Малевинский. После окончания медицинской академии молодой врач участвовал в русско-турецкой войне, а после окончания войны оставался военным врачом в вооружённых силах до 1882 года. После демобилизации поступил на работу в Вятскую губернскую больницу одним из внештатных докторов в психиатрическое отделение. В 1889 году зачислен в штат, но не имел специализации по психиатрии. В этом же году была введена вторая штатная должность врача-психиатра губернской больницы. Только в 1897 году, спустя 8 лет, был принят на работу второй врач-психиатр Иван Ильич Завалишин. Большую роль в дореволюционной России в развитии психиатрии Вятской губернии играл врач А.А.Малевинский.

В 1917 году был опубликован некролог в Вятской губернской газете «Русская речь» о том, что 8 января 1917 года после тяжёлой непродолжительной болезни скончался старший врач губернской больницы Александр Александрович Малевинский. Отмечалось, что доктор болел туберкулёзом, но продолжал работать до самой смерти. Говорилось о необыкновенном трудолюбии, скромности, беспокойстве об удовлетворении нужд душевнобольных. Он умел находить общий язык со всеми, разрешал скандалы, возникающие среди медицинского персонала, был одинаково вежлив со всеми, какую бы должность эти лица не занимали. Нередко его можно было видеть идущим на работу в любую погоду, когда он, будучи уже пожилым человеком, со сгорбленной фигурой шёл пешком, так как не имел возможности платить извозчику. Являясь старшим врачом, он получал заработную плату меньше, чем другие старшие врачи губернской больницы.

Он активно занимался вопросами улучшения психиатрической службы. Последние 6-7 лет был главным губернским психиатром. Он контролировал работу всех психиатрических отделений при уездных больницах губернии. За 35 лет работы психиатром губернской больницы при активном участии доктора А.А.Малевинского было открыто в губернии пять психиатрических отделений при уездных больницах. В них работало 10 врачей-психиатров, в стационарах находилось свыше 2000 душевнобольных. А.А.Малевинский систематически выступал на врачебных съездах, конференциях, совещаниях с целью улучшения условий содержания психически больных в стационарах. Анализировал и вносил конкретные предложения для усовершенствования психиатрической службы. После смерти А.А.Малевинского на очередном совещании врачей были внесены предложения – выразить признательность и как-то увековечить память о А.А.Малевинском, проработавшем в психиатрическом отделении более 35 лет. Для этого было решено заказать большие портреты врача и повесить на рабочем месте и в кабинете главного врача губернской больницы. Больных угостить сладостями, куревом и т. д. Дать название строящемуся бараку его имя и подготовить подробное сообщение о жизнедеятельности. Значение личности доктора Малевинского в организации помощи душевнобольным в Вятской губернии было очень значительным. (10)

После кончины А.А.Малевинского в 1917году старшим врачом психиатрического отделения Вятской губернской больницы назначается Людмила Константиновна Громозова.

О работе А.А.Малевинского в должности главного психиатра губернии остановлюсь ниже ещё много раз. Слишком большую роль он сыграл на самом первом этапе становления психиатрии в Вятской губернии для своего времени, для развития психиатрической службы на самом первом этапе.

В одном из первых докладов Александр Александрович сообщает, что в губернии проживает душевнобольных около 6 тысяч человек. Из них 1500 человек нуждается в лечении в условиях стационара. Цифра приблизительная, но и она показывает неосуществимость распоряжения о госпитализации всех больных, страдающих психическими заболеваниями. Такое распоряжение поступило из центра. Реально подлежали помещению в стационар: «острые больные, больные слабые, неопрятные, возбужденные». Остальные хроники нуждаются только в призрении. Больные, находящиеся в больнице, требуют значительных материальных затрат: помещение в отделение специального типа, содержание персонала и т.д. Призрение менее затратно. А.А.Малевинский отмечает, что с лечебной целью, для получения положительных результатов, необходимы полноценное питание и хороший уход. Он не останавливается на какой-то медикаментозной терапии, не отмечает важности применения труда, как лечебного метода в лечении душевнобольных. Роль полноценного питания, комфортных условий в стационаре очень нужная вещь, но для получения положительных результатов от пребывания больного в стационаре психиатрического отделения этого было недостаточно. Активные методы лечения еще не были известны, поэтому психиатрическое отделение выполняло пока роль места для призрения душевнобольных. Но уже сам факт помещения больных в одно место, где за ними осуществлялся уход, был явлением прогрессивным. Не далёк был момент, когда началось применение активных методов лечения душевнобольных.

С появления в психиатрическом отделении среднего медицинского персонала улучшилось обслуживание душевнобольных. Вслед за ними в отделении увеличилось количество подготовленных врачей-психиатров.

Врачебный состав психиатрического отделения губернской больницы в 1909 году состоял:

Александр Александрович Малевинский – старший врач психиатрического отделения. Работает в психиатрическом отделении с 1882 г. На 1909 год рабочий стаж 27 лет (ещё проработает шесть лет).

Ординаторы: Иван Ильич Завалишин, работает в психиатрическом отделении с 1897 года. Стаж работы в психиатрическом отделении 12 лет.

Казимир Валерианович Ленкевич, работает в психиатрическом отделении с 1903 года. Стаж работы в психиатрии 6 лет.

Василий Алексеевич Трейтер, работает в психиатрическом отделении с е1908 года. Работает психиатром первый год.

Августа Александровна Дернова-Ярмоленко, работает в психиатрическом отделении с 1905 года. Работает в психиатрическом отделении 4 года.

Врачебный персонал психиатрического отделения Вятской губернской больницы довольно стабильный.

У старшего врача отделения годовой оклад составлял 2000 рублей. У врачей-ординаторов – 1500 рублей в год. Фельдшеров - 6 чел; надзирателей - 7 чел; надзирательниц - 7 чел; помощников надзирателей - 4 чел. Всего медперсонала было 29 чел. Пролечено в психиатрическом отделении свыше тысячи больных, в стационаре находится ещё около восьмисот больных. Нагрузка на медперсонал была огромной.

В своей «записке» в Вятскую губернскую земскую управу старший врач психиатрического отделения А.А.Малевинский подводит итог работы отделения с 1897 года по 1907 год. Он отмечает увеличение поступления на лечение в отделение каждый год на 50 человек. Резкое увеличение в 1905 году. Поступило 886 больных. На 127 человек больше предыдущего. В 1906 году - 1096 больных, больше на 210 человек. Увеличение за счёт невзгод на японской войне и переживаний политических событий в стране. Затем неурожай хлебов, эпидемия «злой корчи» 1905 – 1906 годов. Усилившаяся в народе алкоголизация. Это требует увеличения психиатрической помощи.

Большую роль в вопросах организации психиатрической помощи играет, принятый на работу, врач Василий Алексеевич Трейтер. Он становится ближайшим советником и участником принимаемых решений и мероприятий. Он особо подчеркивает пагубность длительного пребывания больного в условиях психиатрического стационара. Это приносит большой вред для больного и только ухудшает его состояние. Так он вплотную подходит к вопросу борьбы с госпитализмом. Вопрос актуальный до наступления 1971 года, года пятидесятилетия преобразования психиатрического отделения губернской больницы в самостоятельную Вятскую психиатрическую больницу.

Применение трудотерапии - первый опыт

В архивных материалах имеется протокол заседания совета врачей земской больницы 28 ноября 1884 года. Участвовали: старший врач, главный ординатор А.А.Малевинский, врачи – А.М.Прозоров, Н.И.Фармаковский, смотритель больницы Сергеев. Принимал участие глава губернской земской управы Булычев.

Смотритель Сергеев сообщил о работе «умалишённых» психиатрического отделения больнице на сенокосном участке, арендованном управой близ села Красное в 8 верстах от города. Участвовало больных 10 – 12 человек вместе с медперсоналом. Отработано 1284 дня. Стоимость работ «умалишённых» 236 рублей 80 копеек. Несмотря на незначительное число рабочих и стоимость работы «умалишённых» - это первая попытка занять душевнобольных работой в Вятской губернии. Участвовали больные в огородных и посевных работах (первое упоминание в архивных документах с оценкой роли труда для душевнобольных).

К труду, как достаточно эффективному и доступному методу активной терапии душевных заболеваний, придётся возвращаться неоднократно. Причина в том, что этот метод известен с древних времён. Но подходы к нему, значение и роль труда в психиатрической практике на различных этапах развития человеческого общества были разнообразными. Неоднозначна оценка этого метода лечения, не явилась исключением и вятская психиатрия.

Больные на уборке сена, 1884 год с. Русское

Вот первичная оценка роли труда: «Происходит как «утилизация» силы душевнобольных, так и благотворное влияние на здоровье самого больного. Работы эти могут быть расширены, ими может быть занято большее число больных. Сам процесс работы возможно сделать более производительным».

На следующий день, 29 ноября 1884 года, доведено до сведения Вятской земской управе, что в районе села Красное заприходовано 215 пудов сена среднего качества, прибыль – 37 рублей 10 копеек. Сбор сена проводился с 10 по 20 июля 17 «умалишёнными» при 6 служащей прислуги. Больные работали с особым усердием. Никаких неприятностей не было. Спали в большой палатке. Кухня в земле с 2 котлами. Больным пища давалась 4 раза в день: в 5 часов утра – чай, варёное молоко, хлеб. В 11 часов – обед, в 5 часов вечера – чай с хлебом и молоко, в 8 часов – ужин.

Посещали врачи: зав отделением А.А.Малевинский, Н.И.Фармаковский. Члены управы: Булычев, Семакин.

Женщины «умалишённые» занимались починкой белья, вязанием чулок. 12 женщин заняты шитьём белья для больных, стиркой. В связи с чем число прачек сокращено на два человека. Кроме того, мужчины заняты заготовкой дров, колкой. (39)

Практически стихийно в 1886 году был организован коровник при психиатрическом отделении губернской больнице. На деньги, которые отпускались на обслуживание душевнобольных были приобретены несколько коров, помещение для них нашлось. В больнице находились больные, преимущественно крестьянского происхождения. Для них уход за коровами было привычным занятием. Для всего этого из губернской казны не было затрачено ни копейки. Были достигнуты сразу две цели. По уходу за скотом была обязанность душевнобольных и вторая – получено парное молоко «никем не взбалтанное». Летом было занято до 60 больных. Нужно было заготовить достаточное количество сена.

Ведро молока стоило 31 – 35 копеек. На рынке оно стоило 45 копеек. Прибыль за семь лет (1886 – 1893 годы) составила 6971 рубль 46 копеек (вот какой строгий был учет, учитывалась каждая копейка). Систематически улучшалась породность коров. Руководил фермой смотритель богоугодных заведений. Молоко шло, естественно, на питание душевнобольных. Навестивший ферму специалист из Швеции, дал высокую оценку работе фермы.

Благоприятное занятие трудом было отмечено врачами и администрацией губернии. У больных улучшалось физическое и психическое состояние, этот момент отмечен в архивных документах. В полной мере оценить роль труда, его место в терапии душевнобольных еще не настало время. На первом плане стояли вопросы экономические. Наряду с положительным влиянием труда отмечено, что появилась, например, возможность уменьшить число прачек. Явно утилитарная оценка роли труда для душевнобольных.

Продолжались поиски участка для строительства психиатрической лечебницы, так как в психиатрическом отделении не хватало коек, отделение было перегружено больными. Согласно акту губернской управы от 10 сентября 1883 года предлагался участок земли 33 десятины, принадлежащий купцу Ермолину. Он располагался 10 верстах от города Вятки в Кстининской волости. Там было 2 бревенчатых склада для хранения стекла, деревянное строение для плавки стекла. Остались материалы стоимостью 1500 рублей. Вывод: дача не представляется удобной. (91)

В дальнейшем, на протяжении ряда лет ставился вопрос об организации колонии для душевнобольных. В стационаре был дефицит кроватей. Содержание больных в условиях больницы для губернии обходилось почти в два раза дороже, чем их пребывание в условиях колонии. Актуальным становится вопрос об организации колонии для душевнобольных. Активно шёл поиск участка, который был бы поблизости от города, имел туда дорогу для постоянного сообщения и обладал достаточным количеством земли для занятия сельхозработами больными. Подыскать подходящий участок для организации колонии для больных было задачей непростой. Таким участком было имение «Раковка». Земля находилась в частных руках, поэтому купить её в районе не удавалось. Для покупки имения нужны были деньги, которых у земства не было. Создали специальный фонд для приобретения имения, но оно было продано частному лицу. Вопрос разрешился после революции, после национализации всех земель.

Сопоставляя подход к пониманию психического состояния больного, применяемые методики лечения, оказывается, что существенного различия в этом отношении в Вятской психиатрии и столичной (Москва, Петербург) было мало. Вот пример, какие методы лечения, содержания душевнобольного были в Петербурге и в психиатрическом отделении Вятской губернской больницы. В 1873 году в психиатрическом отделении Петербургской медицинской академии проходил курс лечения студент первого курса медицинской академии, в дальнейшем всемирно известный врач-психиатр В.М.Бехтерев. Ему установили диагноз «меланхолия». В истории болезни отмечено, что у больного имелись слуховые, зрительные галлюцинации, больной высказывал бредовые идеи. В качестве лечебных мер назначены ванны, железо в порошках, питательная пища, физический труд (колка дров).

По окончании учебы В.М.Бехтерев занимается научной деятельностью и становится всемирно известным ученым. В.М.Бехтеревым впервые описаны в области морфологии нервной системы девять научных трудов, в области невропатологии - десять научных трудов и в области психиатрии - еще девять трудов. Его научная деятельность многогранна. Благодаря им он получил широкую известность. Он один из крупнейших ученых психиатров. Его имя присвоено Российскому институту в Ленинграде. Это институт имени В.М.Бехтерева.

Родился он в Вятской губернии и Кировская областная психиатрическая больница носит имя В.М.Бехтерева. (9)

То лечение, которое получал больной в Петербурге, применялось и в Вятском психиатрическом отделении. Различие только в том, что условия содержания были значительно хуже.

Не останавливаюсь на материалах съездов первых земских врачей Вятской губернии, так как в них не затрагивались вопросы организации психиатрической службы и они не вписываются в тему данной работы, не представляют большого интереса.

Материалы восьмого съезда земских врачей 1909 год

Первый съезд земских врачей Вятской губернии состоялся в 1874 году. Это было важное мероприятие для развития медицины губернии. На нем обсуждались важнейшие проблемы, которые возникали в процессе работы губернских врачей. Всё решалось коллегиально. Но вопросы психиатрии не ставились и не обсуждались, так как врача-психиатра в губернии не было и обсуждать было нечего. Просто эти вопросы никто не ставил.

С принятием в штат больницы психиатра на ближайшем съезде зазвучали проблемы психиатрии и начали осуществляться меры по решению накопившихся проблем.

В решении многих вопросов, стоящих перед психиатрами Вятской губернии, активную роль играл, как говорилось выше, старший врач психиатрического отделения А.А.Малевинский. В своем выступлении на губернском съезде врачей 26 августа 1909 г он говорил о больных, страдающих психическими заболеваниями. В частности отметил, что лечебная нагрузка на врача слишком большая, необходимо увеличить и число врачей, и всего медицинского персонала в психиатрических отделениях.

- Необходима децентрализация психиатрических отделений по всей губернии:

А. Открыть осенью 1909 года в Котельниче психиатрическое отделение Вятской губернской больницы.

Б. Отделение для душевнобольных в Сарапуле, открытое 4 года, назад требуется расширить на 25 коек, так как население в два раза больше, чем в Елабуге. Острых больных в Елабуге немного, главным образом это хроники.

В. На Вятке необходима колония для 500 больных. Желательными условиями при организации колонии должно быть: удобное сообщение с населенным пунктом, должна располагаться вблизи населенного пункта, иметь определённый земельный участок, на котором могли бы работать больные.

- Для призрения хроников, особенно трудоспособных, должна быть построена колония поблизости от Вятки при существовании удобных путей сообщения.

- Для призрения группы спокойных и безобидных душевнобольных, для которых пребывание в больнице не только не полезно, но даже вредно вследствие монотонности больничной жизни и отсутствия свежих впечатлений устраивается патронаж в местах, удобных для этой цели.

- Для призрения идиотов и отчасти слабоумных от рождения и эпилептиков желательно иметь особый приют.

- Для лиц, находящихся в состоянии острого опьянения и хронических алкоголиков в период обострения болезни должны быть временные убежища.

- Психиатрические отделения Вятской губернии в земских больницах должны быть освобождены от приема душевнобольных арестантов, требующих специальных мер содержания. Они должны быть помещены в Казанскую окружную лечебницу.

- Помещение в психиатрическое отделение душевнобольных арестантов, закованных в кандалы, не должны иметь место.

- Ввиду обильного урожая спорыньи необходимо принять безотлагательные профилактические меры против могущей развиться среди населения губернии «злой корчи».

- Доставка душевнобольных должна совершаться, где возможно, по железной дороге в сопровождении фельдшера и служителей без связывания в кожаный корсет или веревками.

- Душевнобольные других губерний должны призреваться не по месту прописки, а по месту жительства. (17)

Позднее А.А. Малевинский останавливается на том, что содержание больных в психиатрических колониях значительно дешевле, чем содержание в условиях психиатрического отделения, следовательно нужно развивать, увеличивать количество колоний.

Предложения, высказанные доктором – это пожелания, вернее даже план по улучшению организации помощи душевнобольным, которые требовали претворения в жизнь. Претворения в практические дела, реорганизации в оказании действенной помощи.

Вопросы платной психиатрической помощи

Коллектив врачей психиатрического отделения губернской больницы по просьбе населения города Вятки обратился с предложением открыть платные кровати в отделении. Предлагалось брать плату от 30 до 200 рублей в месяц с человека. Этот вопрос поручили изучить и доложить на конференции врачу Ю.Португалову. Врачам было доложено: в Париже платные места в психиатрическом отделении подразделяются по трем категориям. Платных мест 230. Первый класс – место стоит 1200 рублей в месяц. В него входит гостиная, рояль, мягкая мебель, картины, отдельная спальная комната. Второй класс: стоимость 866 рублей, одна комната на двоих, третий класс – 600 рублей. Для них имеются террасы, бильярд, библиотека, ванные комнаты.

В России в Петрограде стоимость нахождения в платном отделении - 60 рублей, в Московской окружной лечебнице - 50 рублей в месяц.

Выводы: в настоящее время платные места не являются первой необходимостью. Средне имущим и низко имущим платить будет затруднительно. Можно было бы попробовать организовать палату с улучшенным уходом.

Постановили, согласно докладу, отказаться в данный момент от платного психиатрического отделения в лечебнице в связи с перегруженностью больными. Отложить решение этого вопроса до более благоприятного времени. (90)

Психиатрическая служба по справке врача психиатрического отделения Вятской губернской больницы В.А.Трейтер

Подробную аналитическую записку составил в 1909 году врач В.А.Трейтер. Василий Алексеевич, проработав в психиатрическом отделении всего один год, глубоко изучил весь процесс организации психиатрической службы Вятской губернии. В своей записке он остановился на всех злободневных вопросах, охарактеризовал положение душевнобольных в психиатрическом отделении губернской больницы и условиях работы медицинского персонала. Знакомясь с этими материалами появляется громадное желание встретиться бы сейчас с ним и чуть - чуть пообщаться. Несбыточные желания.

Ниже В.А.Трейтер в своей записке анализирует большинство проблем. Она объективно показывает положение психиатрии того периода, дополняя картину, которую даёт А.А.Малевинский. Записка Василия Алексеевича приводится с небольшими сокращениями. Она отпечатана отдельной брошюрой и заслуживает внимания. Было отмечено, что постановка лечения и призрения душевнобольных в Вятской губернии давно обращает внимание губернского земства. Количество больных, особенно хроников, с каждым годом увеличивается, расходы непомерно растут, и впереди, по-видимому, нет возможности увидеть какой-либо исход. Очередное собрание врачей-психиатров постановило вопрос о положении душевнобольных в губернии передать на съезд врачей. На долю съезда достанется принципиальное решение вопроса, как рациональнее поставить в губернии лечение и призрение душевнобольных. Какие недостатки в настоящее время учесть, чтобы не повторялись при переустройстве заново всей системы. С.С.Корсаков писал, что «культурность нации может быть определена отношением к душевнобольным». Необходимо сделать обзор положения душевнобольных.

Психиатрия имеет свои, не свойственные для других медицинских специальностей, законы. Вследствие этого больные отказываются от приёма пищи, неопрятны, крикливы, склонны к агрессии, к разрушениям. Часты ошибки даже у врачей, когда они вступают в контакт с душевнобольным человеком. Это выражается в непонимании психического состояния, что не встречается у врачей других специальностей. Психиатрия имеет свои особенности. Так, если при обследовании соматически больного максимум требуется ½ часа, то при обследовании душевнобольного требуется иногда несколько дней.

В.А.Трейтер пишет: «У публики распространено мнение, что душевнобольные не излечимы. Если кому-то удаётся выздороветь, то нет гарантии, что болезнь не повторится. Это приводит к мысли, что нужны не лечебницы, а лишь благотворительные учреждения для изоляции, так как люди боятся таких больных. Врачи допускались к таким больным т.к. простой смертный их боится, а врач обязан не боятся ни заразных больных, не разъярённых душевнобольных, как солдат не имеет права поддаться чувству страха. Стремление изолировать всех душевнобольных приводит к переполнению лечебниц. Как результат - в лечебнице спёртый воздух, кроватей мало и больные месяцами спят на полу. Питание их хуже, чем в других отделениях. Если в соматическом отделении больных кормят из расчёта 22 копейки, то в психиатрическом отделении - 19 копеек в день. Несмотря на такие условия, многие больные выписываются с улучшением. А те, у кого стремления выйти из психиатрического отделения недостаточно, остаются на долгие годы в лечебнице.» (39)

В.А.Трейтер продолжает: «больному даётся пищи в меньшем количестве, не так вкусно приготовленной, не такой обильной. Ему на протяжении долгого времени приходиться спать на полу, неделями не иметь свежего воздуха. И, несмотря на это, некоторое число больных поправляется. Большинство же больных имеют меньше способностей сопротивляться и влачат жалкое существование.»

Отмечается, что необходимо приучать больных к работе. Таким образом, в лечебнице должны быть организованы «работы». Если больной приучен работать, его охотно возьмут родные и он не останется на долгие годы в лечебнице. Проводится параллель – как при инфекционной болезни необходимо создать условия, чтобы организм поборол болезнь, так и при душевной болезни нужно создать условия для самовыздоравливания и терпеливо ждать, пока организм не одолеет свою болезнь. Когда такие условия созданы для так называемых острых больных, выздоровление наступает у 60-80% больных. Предлагается подразделять больных на острых, хроников трудоспособных, хроников нетрудоспособных. Для больных с тяжёлым слабоумием, идиотизмом устраивать особые приюты.

В губернии организовано для лечения душевнобольных 20 помещений. Из них 9 - для мужчин (27, 28, 29 палаты, 1,2,3,5,7 и 8 бараки), 3 - для женщин (лечебница, 6 и 9 бараки). Имеется 750 коек, но на 1 августа 1909 года находилось 1040 человек, 290 больных или 38,6% коек не имели.

Психиатрическое отделение постепенно расширяется. Увеличивается число душевнобольных. Бараков для больных насчитывается девять зданий да плюс три палаты. Приспосабливается здание бывшей конюшни. Растёт количество больных.

Приём больных осуществляется надзирателем, определенных правил приёма нет. Почти ежедневно поступают пьяные алкоголики. Если пьяный валяется на улице и не отвечает на вопросы, полиция подбирает пьяного и везёт в больницу. Здесь он находиться в приёмном отделении, а как только начинает буянить – отправляют в 29 палату психиатрического отделения, в палату для острых возбуждённых больных. На этой проблеме вынужден остановиться несколько подробнее ниже. Палата переделана из бывшей конюшни. Имеет длинный мрачный коридор. По обе стороны, по бокам, комнаты для больных. Рассчитаны на 60 человек, но доходит до 80 – 100. В помещении запах, вонь от разлагающейся мочи, кала, прокисшей соломы, человеческого пота, махорки. Доносится шум, гам, лязг кандалов, присоединяется игра гармошки, отчаянный пляс с присвистыванием. Так сформулировал один больной «стыдно!... это больница!... больной человеческой душе нужен покой, отдых. А вы что нам даёте?»

Слабых больных переводят в 7 барак и в 27 палату, женщин в 9 барак. Спокойные хроники находятся в приютах.

Обслуживаются 5 врачами. Старший врач ведает канцелярией и ведёт 29 палату больных.

Первый ординатор, женщина, ведёт 213 больных.

Второй ординатор ведёт 8 палату и 1,2,3,5, бараки, 5 приютов. Всего 245 человек, из них около 70 больных - беспокойных хроников.

Третий ординатор ведёт 27 палату, 2 приют - 108 человек и амбулаторный прием больных 3 дня еженедельно.

Четвертый ординатор ведёт 272 человека.

115 больных ведёт врач-эпидемиолог из-за большой загруженности врачей-психиатров.

Во время отпуска или болезни больных ведут те же врачи. В результате нагрузка на врача возрастает. Приходиться вести по 400 – 485 больных. При этом на каждого больного нужно вести так называемый «скорбный билет».

Для врача это настоящая мука. Больных много и на каждого нужно вести записи в «скорбном билете» более подробно, чем это делается в других отделениях губернской больницы. Приходилось писать подробную историю болезни для предъявления в суд. Много времени приходилось тратить врачу в суде для освидетельствования подсудимых.(80)

Отпуск врач мог использовать тогда, когда управа получит сведения, что больные будут осмотрены другими врачами. Для этого собирался совет врачей-психиатров, на котором решался вопрос, кто будет вести больных. Чаще всего они делились чисто арифметическим методом. Все заносилось в протокол для управы. Через месяц в отпуск должен пойти другой врач и снова собирается совет. Чувство товарищеского долга заставляла каждого врача работать с очень большой перегрузкой. Просьба принять на работу врача, который работал бы за отсутствующего врача, осталась без ответа. По подсчётам врача Трейтера в отделении должно работать 8 врачей.

Возникает вопрос о каком качестве наблюдения за больными, динамики изменения психического состояния больного, о каком рациональном лечении могла идти речь при такой нагрузке?

В психиатрическом отделении все окна зарешёчены металлической решёткой, двери на замке - это вызывает чувство тревоги у больных, так как в случае пожара вырваться из отделения будет невозможно.

Персонал психиатрического отделения: высший персонал - врачи, средний персонал (надзиратели и надзирательницы), младший персонал (прислуга, сиделки).

Широко распространенное мнение, что «психиатром надо родиться». Нужно быть чутким, отзывчивым, понимать душу больного, быстро угадывать характер. Это, как хирург должен иметь глазомер, терапевт - слух, отоларинголог - зрение. Для лечения нужно иметь условия. К примеру, у больного эпилепсия, возможно опухоль. Кто будет оперировать? В условиях психиатрического отделения любой разрез может инфицироваться и привести к заражению.

Как осуществлять работу по реабилитации душевнобольных, если у врача 480 больных. Хороший специалист такую работу выполнять не согласится, а если попадёт случайно, то быстро уйдет. Врачебный персонал не в состоянии запомнить даже фамилии больных. И какое при этом может быть знание формы болезни, особенности течения, психического состояния. В результате вместо двух посещений в день, посещают два-три раза в неделю.

Надзиратель и надзирательницы постоянно должны быть с больными, но им нужно следить за бельём, выдавать бельё – спрос с надзирательницы. Порядок в белье выше спокойствия больного. За утрату – материальная ответственность. А неспокойный больной – с кого спрос? Плохо написан дневник, получит замечание от врача. В результате вместо того, чтобы успокоить больного, его завёртывают в мокрые простыни, заломив руки назад. И зашивают в одеяло. С одной стороны – недостаток прислуги, с другой – невежество, непонимание своих обязанностей, с третьей – поскорее отделаться от больного, чтобы идти считать бельё. Больные страдали от такого отношения, от постоянных «обёртываний», когда каждый день в палате бывало по пять – шесть больных лежали в обёртках. Надзиратели смотрели на обёртывание, как на средство самозащиты, «что нам, ждать, когда нам голову проломят». После того, как вышло распоряжение обёртывать только в том случае, если больной представлял угрозу для себя или для окружающих, обёртывания стали применяться редко. Они стали применяться три-четыре раза в месяц. Обёртывания делались не для того, чтобы навредить больному, а чтобы иметь время написать дневник наблюдения. Многие надзиратели были малограмотными и дневники писались с большими ошибками. Так один надзиратель написал «больной уведен в езилятырь». (41)

В больницах вы не встретите такого, чтобы вместе лежали хирургические больные, заразные, глазные, соматические больные. В 29 палате психиатрического отделения скапливаются больные и с острыми психозами, и алкоголики, и тупоумные, и идиоты, и арестанты, и испытуемые. И все ждут помощи неделями, месяцами, когда освободится место в приюте или бараке, куда можно было бы их переместить. В хирургическом отделении никто не позволит себе переместить больного с одой койки на другую без ведома врача. В психиатрическом отделении без ведома врача переводят больных в подземный этаж и так же без ведома врача обратно.

Надзиратели и надзирательницы, не будучи обучены, как они должны выполнять свои обязанности, часто поступают, как им заблагорассудится. Дневники наблюдения пишутся безграмотно, поэтому они так однообразны. В дневнике заурядные фразы – «неопрятен, малоосмыслен, пил и ел хорошо, спал достаточно».

В надзиратели принимаются на работу люди, не имевшие дела вообще с больными, а тем более с душевнобольными. Они часто вступают с больными в спор, стараясь переубедить бредящего больного, показать нелепость содержания бреда, раздражаются или относятся к больным с насмешкой. Одних больных любят, других нет. Стараются, хоть и с добрыми намерениями, успокоить – обманывают их, обещают то, что невыполнимо. Например, обещают, что врач выпишет и т.п. В подборе надзирателей сказывается мизерность вознаграждения – 25-30 рублей в месяц. Однако увеличение вознаграждения, увеличение заработной платы не могут малограмотного надзирателя сделать грамотным. Есть и превосходный персонал, но это исключительно редко.

В изоляторе можно видеть совершенно обнаженных больных, делается это медицинским персоналом с целью сохранения казенного имущества. «Поистине глупое решение. Экономить на ерунде, жертвуя здоровьем больного. Но так уж устроена психика некоторых людей.»

В отделении бывают во время ремонта кучи мусора, лужи испражнений, разбитые зимой стёкла, через которые врывается снег. Ни надзиратель, ни смотритель, ни врач не виноват в этом. Общая отправная точка, что душевнобольного всё равно не вылечить.(82)

У нас, пишет В.А.Трейтер, есть так называемые буйные больные, которых ничем нельзя удержать, кроме изолятора или обёртывания в простыни. Но их не должно быть. В правильно поставленной работе в лечебнице есть больные беспокойные, но не буйные. Буйных же нет и не должно быть.

Младший персонал берут с улицы, без всякой подготовки, смотритель направляет туда, куда сочтёт нужным. Сегодня, например, вы видите совершенно незнакомого человека, а известного своей опытностью работника служителя, оказывается, смотритель перевёл совершенно в другое место.

Персонала не хватает. В женском отделении, к примеру, должны постоянно находиться две сиделки и две поддежурных, т.е. на посылках. Но их нет, в результате больные редко, не каждую неделю выводятся на прогулку.

Так Василий Алексеевич вплотную подходит к вопросу о необходимости занять больного, отвлечь его от больничной атмосферы. Это стремление избежать пагубного влияния стационара, избежать пресловутого госпитализма. В этот период больные находились в стационаре не месяцами, а годами. В свою очередь, госпитализм не приводил к улучшению психического здоровья, а напротив ухудшал его. Это чувствовал доктор и стремился как-то избежать его. В своём стремлении он опережал устоявшееся представление о психически больном, как о безнадежном и любое лечение не имело перспективы. Он ещё не был знаком и не знал о возможности лечения больного трудом. Василий Алексеевич Трейтер обладал аналитическим складом ума и совершенно не ясна причина, почему не возглавил в своё время психиатрическую больницу. Правда, её возглавила не менее выдающийся доктор - Л.К.Громозова.

Культурный уровень прислуги был крайне низок. Надзиратель один на несколько помещений и не может всего видеть. В результате в 1908 – 1909 годах за побои больных было уволено 10 человек, а сиделок 11 человек. За пьянство 15 служителей и 2 сиделки. Зарегистрировано 15 случаев спанья на дежурстве. Это в 28 и 29 палатах, а сколько не зарегистрировано?

Размер, отпускаемых для питания больных средств, мизерный – 19 копеек в день. В то время, как в других отделениях – 21 копейка. Для рационального питания больного нужна 41 копейка в сутки.

О прогулках: ничто так не укрепляет здоровья, как прогулки. После питания они занимают второе место. Это первое лекарство для больного. Летом, в лучшем случае, больной находится на свежем воздухе 2 – 3 часа. Осенью, из-за дождей, прогулки часто отменяются. Зимой - из-за недостатка теплой одежды. Но, главным образом, из-за нехватки персонала. И в этом вопросе Василий Алексеевич выступает как поборник борьбы с госпитализмом. Относительно работы больных положение еще хуже. Она находится в зачаточном состоянии, так как нет земли, столь необходимой для работы в летнее время. Это тем более актуально, что большую часть больных составляют крестьяне. В летнее время они начинают просить отпустить их домой, где они будут косить и жать. Наивно обещая, «к зиме вернусь». Небольшой шаг в этом направлении сделан, арендован небольшой участок земли, сейчас там работают больные. Но всё в зачаточном состоянии. Необходимо скорейшее приобретение большого земельного участка для устройства на нём колонии. Кроме того, под 6 бараком ткацкая мастерская, которая дает от 3 до 4 тысяч аршин ткани. В седьмом приюте – сапожная мастерская, в третьем бараке заняты шитьём.

О развлечениях не упоминаю, говорит В.А.Трейтер. Они сильно затруднены из-за нехватки ламп. Подводя итоги, резюмирую: положение наших больных не соответствует требованиям науки, потому что:

I Управление лечебным заведением должно находиться в руках лиц, которые занимаются лечением больных. Лечебное заведение должно самоуправляться с представителем – директором.

II Пора отказаться от мыслей, что душевнобольные могут обходиться более дешёвым лечением, а следовательно – худшим. Напротив, оно должно быть гораздо дороже соматического или хирургического, так как оно должно быть преимущественно гигиеническо – диетическое. Только тогда могут быть достигнуты лучшие результаты лечения, поэтому:

1 Лечебница с гигиенической точки зрения должна отвечать всем требованиям.

2 Питание должно соответствовать требованиям гигиены (вкус, калорийность, усвояемость).

3 Персонал должен быть высокообразованным.

4 Способы укрощения больных – влажные укутывания, изоляторы должны быть оставлены, взамен этого должны внедряться методы нестеснения.

5 В качестве отвлекающего метода широко должны применяться: работа, прогулки, развлечения.

III Необходимо открыть лечебницы в радиусе 100 верст.

IV Открыть колонии одну на три – четыре лечебницы.

V Для идиотов нужны приюты.

VI Специализация для надзирателей, школа для сиделок.

VII Алкоголиков в психозе помещать в специальное отделение.(84)

Если алкоголик отвечает на вопросы, не является больным, его оставляют при полицейской части, откуда на другой день отпускают. Если доставленный в часть на вопросы не отвечает, совершенно не держится на ногах, его тотчас отправляют в губернскую больницу. Так же поступают с теми, кто ведёт себя буйно. В полицейской части оставляются те, кто не потерял сознания, находится в спокойном состоянии. Все остальные отправляются в губернскую больницу. В больнице их складывают на полу, когда есть опасение со стороны сердца, делают промывание желудка и дают лекарства для возбуждения сердечной деятельности.

Помещение, где они находятся, не приспособлено для таких целей. Там находятся больные в ожидании осмотра. Больные с ожогами, заболеванием внутренних органов лежат на койке в так называемой «ожидалке». Они вынуждены выносить присутствие трех – четырех пьяниц, которые мочатся под себя, которых тут же рвёт. Придя немного в себя, эти алкоголики начинают неистово кричать и отборно ругаться. В таких случаях вызывают казенную лошадь и скандалиста отправляют в полицейскую часть для окончательного вытрезвления. В других случаях дежурные врачи отправляют алкоголика, для своего удобства, в психиатрическое острое отделение. Так поступают и в случае, если привозят возбуждённого алкоголика. Каких-либо правил, как поступить с алкоголиком в состоянии алкогольного опьянения, нет. При этом упускают из вида, что душевнобольной нуждается в покое даже больше, чем соматические больные. На деле всё происходит наоборот, больным приходится терпеть рядом буйного пьяницу. Душевнобольные просыпаются, вскакивают с койки.

Полицейские чины тоже недовольны тем, что в их помещениях находятся пьяницы, тогда как помещение предназначено для содержания задержанных. Отсюда вывод – нужно помещение, где могут находиться пьяницы, чтобы они не мешали окружающим.

В среднем в день алкоголиков в состоянии алкогольного опьянения подбирается 14 – 15 человек. (84)

Больные в условиях стационара должны были иметь какое- то занятие, что-то делать, не слоняться по палате без всякой цели. Нужны были активные методы терапии. На первом этапе, когда ещё не существовало других методик активного лечения, было бы целесообразно широко применять трудотерапию. Но понимания этого не было. Ещё не было верной оценки этого вполне доступного и эффективного способа воздействовать на психическое состояние душевнобольного человека. Где-то в самом конце мероприятий, которые необходимо соблюдать для достижения лечебного результата, упоминается о том, что труд целесообразен, как другие мероприятия развлекательного характера для того, чтобы отвлечь больного. Верной оценки, значения роли труда в лечебном процессе при лечении душевнобольных не было. (45)

В Европе этот метод уже получил оценку и был в условиях капиталистического строя доведен до абсурда. Душевнобольные беспощадно эксплуатировались, нужна была только прибыль, не обращалось внимание на состояние здоровья, на трудотерапии был поставлен крест. В Вятской губернии пока трудотерапия не применялась. Труд больных использовался для облегчения работы персонала больницы.

В.А.Трейтер, проработав в психиатрическом отделении год, написал аналитическую записку, где отметил большую текучесть кадров. За год было принято на работу 431 человек, уволено - 258. Движение в основном за счёт принятого и уволенного младшего медицинского персонала. Основной причиной, считает Василий Алексеевич Трейтер, явилось то, что кто-то, выйдя на работу, сразу же почувствовал, что работа для него неподходящая. Этот человек не был проинструктирован, он не представлял характера работы. В результате на следующий же день следует увольнение. Второй причиной увольнения служило то, что принятый человек по характеру оказался вспыльчивым, раздражительным, злобным. Часто нарушал дисциплину, обижал больных, и как следствие – увольнялся. Третьей причиной было увольнение по причине того, что находилось более подходящее рабочее место.

В своей докладной записке врач практически дает глубокий анализ состояния психиатрии в Вятской губернии начала двадцатого века. При этом не останавливается только на констатации негативных моментов, но и дает обоснованные рекомендации для их устранения. Это очень ценная записка в своей многогранной значимости. По ней появляется возможность для сравнения состояния психиатрии в Вятской губернии с другими регионами России и делать определенные сравнительные выводы.

Василий Алексеевич Трейер выделяется в какой-то мере глубоким знанием насущных проблем Вятской психиатрии. Это чувствуется по его анализу состояния психиатрии, дополняя те сведения, которые дает А.А.Малевинский. Удивляет тот факт, что за год работы в психиатрической больнице, он детально познакомился с состоянием психиатрии в губернии, да ещё издал подробную записку с глубоким анализом дел и предложил конкретные предложения по их устранению. Его предыдущее место работы не известно, но чувствуется, что это не новичок в психиатрии. Не напрасно в дальнейшем приказом министерства здравоохранения России он назначается главным врачом психиатрической больницы, правда фактически им не становиться. Причины такого решения не ясны. Можно только предполагать, что ими стали уже пожилой возраст и состояние здоровья.

К сожалению мы не располагаем информацией о состоянии психиатрической службе в других губерниях. Исключение составляют Московская и Санкт – Петербургская, где ведущие психиатры страны на конференциях, совещаниях, посвященных состоянию психиатрии в стране дают рекомендации для дальнейшего развития в этой сфере деятельности практическим психиатрам на местах.

Возникает закономерный вопрос, как оценить состояние психиатрической службы на различных этапах развития. Ответ может быть один – проанализировать состояние с помощью статистических сведений. Ниже даются некоторые цифровые данные из архивных материалов. За кажущимися сухими цифрами лежит та кропотливая повседневная работа медицинского персонала, которая осуществлялась каждодневно. Оставаясь малозаметной, отражалась в цифрах положительных или отрицательных.