Развод. Ты ее копия (СИ)

Глава 25

— Какая трогательная картина! — восклицаю, глядя на эту гадкую сцену.

Они синхронно поворачивают головы.

— Это не измена, Наташ, — смотрит на меня, и при этом называет этим именем.

Он не оговорился, он намеренно цедит это, глядя мне в глаза. Потом помогает подняться с колен своей любовнице.

— Вообще-то стучаться надо, — бурчит она.

Поправляет свою откровенную кофточку, практически расстегнутую наполовину, проводит ладонями по выпуклостям тела, выгибается как кошка, губы приоткрыты, смотрит на меня взглядом победительницы.

— Вы отвратительны! — меня передергивает. — Не смей меня называть этим именем!

Максим отходит к окну. Руку сцепил сзади. Спина напряжена.

— Кстати, это имя у тебя в паспорте. Ты сама на него согласилась. Ты в принципе без вопросов соглашалась на все мои предложения. С чего такая покорность? А теперь еще я виноват, — его голос звучит глухо, скрывает потаенную ярость.

— Ты еще смеешь все перекручивать? — горло сдавливает спазмами от его вопиющей наглости.

— Кто тебя привез, — рявкает неожиданно громко.

Так, что даже его любовница делает шаг назад.

— Какая разница. Мы не обо мне сейчас говорим. А о твоем предательстве!

— О тебе в том числе, и о твоих выходках. Так кто? Аким?

— А если и Аким, то что? — огрызаюсь в ответ.

— И после этого, ты еще что-то мне предъявляешь? — издает глухой смешок. — Поистине наглость второе счастье.

Его любовница стоит молча. И лишь ее глаза триумфально блестят.

— Пусть она уйдет. Я не собираюсь говорить при ней!

— Стыдно? Хотя о каком стыде речь, — взъерошивает волосы на голове. — Таким как ты такие понятия неведомы. Но да, тактика верная, нападать, когда в свою защиту сказать нечего.

— Это ты сейчас свою тактику описываешь? Изменил ты, а виновата я.

— Еще раз повторяю с моей стороны — это не измена, — цедит не поворачиваясь, так и смотрит в окно.

— Ты с ней спал! Ты сделал ей ребенка! Как это еще назвать? — от его цинизма, меня накрывает волной бесконтрольной злости.

И я ей рада, потому что она заглушает боль.

— Торжество справедливости, — резко поворачивается, впивается в меня безразличным взглядом.

— А мы? — обхватываю рукой свой семимесячный живот. — Для нас это справедливо?

Пытаюсь найти в его глазах хоть что-то человеческое. Понять, как он может вот так жестоко. Неужели реально годы, проведенные вместе, для него ничего не значат?

— Более чем. Ты пользовалась всеми благами, жила в достатке. Теперь пришло время уступить место законной хозяйке этого дома, — говорит очень медленно, так чтобы каждое его слово попало точно в цель.

Наблюдает за моей реакцией. В глазах звериная ярость. Никогда не видела такого взгляда, адски пугающего. Словно передо мной и не человек вовсе, а взбесившийся зверь.

— Которая тебя бросила! И забыла о твоем существовании! — цежу злобно. — Но разве тебя это останавливает, она поманила пальчиком, и ты, истекая слюной уже мчишь к ней!

— У нас с Максюшей любовь, не надо такими грязными словами о наших чувствах, — обижено надув губы мямлит она.

— Пасть закрой. Иначе я за себя не ручаюсь, — рявкаю на нее.

Еще немного и я, забыв о беременности, вцеплюсь зубами ей в горло. И нет, я не буду думать о последствиях, в этот момент во мне все кипит. Требует немедленной расправы над людьми, которые так цинично потоптались и надругались над моими чувствами. Над человеком, которого не остановило даже скорое появление сына. Он просто побежал, роняя трусы на зов своей вертихвостки.

— Не смей. Ни одного кривого слова о ней, — Макс подлетает ко мне, нависает. Между нами разряды тока, они жалят, причиняют нестерпимую боль, но мы продолжаем стоять, впившись в другу друга взглядами. — Просто пойми, ты всегда была заменой. Бледной копией настоящей женщины, — кривит губы в оскале.

— Я никогда не была копией. Просто мне не повезло связаться с больным существом, которое не умеет ценить настоящего и бежит за той, которая наслаждается тем, что снова играет. Ты ее игрушка. Карманный пудель, Макс.

— Я бы многое мог сказать, — он делает глубокий вдох.

Грудная клетка вздымается ходуном, вены на висках пульсируют, кулаки плотно сжаты.

— Так говори.

— Нет, ты носишь моего ребенка. Да, ты поступила подло по отношению ко мне. Ты врала. Даже не хочу перечислять в чем, — мотает головой, голос звучит все тише и тише. — Но ты мать моего сына, и я буду заботиться о тебе. Даю слово, что ты ни в чем не будешь нуждаться, как и мой ребенок. Мы научимся жить иначе, верю, сможем найти компромисс.

— Не утруждай себя, Макс. Это не твой ребенок.