Развод. Я все еще люблю

50. Я тебя люблю

В угнетающей тишине слышу, как громко стучит сердце Нади. Она смотрит на меня с молчаливым недоумением и хлопает ресницами.

— Дим… — шепчет.

— Я могу идти? — вмешивается Дарья, и я киваю.

Брюнетка осторожно закрывает дверь. Коридор эхом разносит по офису ее отдаляющиеся шаги.

— Ты подставил Алину? — скрипит моя женщина, интуитивно сделав шаг от меня.

— Подставил? — переспрашиваю с невозмутимым видом. — Я всего лишь дал ей возможность заработать себе декретные.

— Ты же знал, что она может увести деньги! — тихо, но с напором. — Ты… ты… боже, Дима! Она же беременна! Что будет с ребенком?

— Это тебя волновать не должно, — подхожу ближе, а Надя делает еще несколько шагов назад.

Прижимается спиной к стене и обнимает свой живот. Глаза закрывает и дышит шумно.

— Болит? — осматриваю ее взволнованно.

— Нет! — рявкает, смотрит на меня с ненавистью. — Дима, ты зачем ее подставил!?

— Надя, пожалуйста, приди в себя! — выжимаю сквозь плотно сомкнутые зубы. — Я просто дал ей работу. А воровать или нет — ее выбор.

— Но…

— Без "но", Надя!

— Что теперь? Ее посадят?

— Мы не будет это обсуждать, — подхожу ближе и нависаю над женой. — Алина не твоя забота. Думай только о наших отношениях и о наших детях.

— Дим…

— Знаешь, что я тут внезапно понял? — веду бровью.

— Что же?

— Что мы давно не занимались любовью за пределами нашей квартиры.

— Что? — охает, а я накрываю ее губы поцелуем.

Жадным и терпким. Привкус соленой карамели оживает во рту, и я не могу сдержать напряженный стон. Посасываю ее нижнюю губу, с удовольствием отмечая, как Наденька мякнет в моих объятиях.

Чистый кайф. Ничем не разбавленный. Чтобы хотеть свою жену мне не нужны возбуждающие вещества в кофе. Одного запаха достаточно, чтобы все работало, заводилось с пол оборота, вставало и болезненно пульсировало от дикого желания.

Да. В сорок лет я совершил ошибку. По собственной дурости. Я возбудился и допустил мысль, что могу попробовать вспомнить молодость. Мне понравилось, что на меня залипает возбужденным взглядом малолетка.

Но разве другие глаза могут сравниться с Надиными?

Я старый идиот, который понял это только методом проб и ошибок.

И как же я рад, что моя женщина доверилась мне еще раз. Не смотря ни на что.

— Дим… — с предыханием шепчет моя домашняя ромашка. — Я… люблю тебя!

Ее слова пулями в мое сердце, а затем рикошетом в голову.

Любит.

Любит, мать твою!

И я ее. Сильно и искренне. Больше всего на свете.

В машине мы молчим. Надя поправляет прическу после бурной любви, подкрашивает губы прозрачным блеском. Довольная. И щеки у нее румяного розового оттенка.

Через десять минут встаем в пробку. Устало вздыхаю.

— Дим, нужно бы сходить на УЗИ еще раз, — тихонько выдает Надя. — Я хочу узнать пол второго ребенка.

— А может пусть будет сюрприз? Родим, тогда и узнаем.

— Идея не плохая, — пожимает плечами. — Но не терпится узнать!

— Надь, давай сына назовем Сергеем. А второго ребенка назовешь ты! — вновь поднимаю эту тему.

— Почему тебе так нравится это имя?

— Так звали моего деда. Мировой мужик был! Я с ним очень много времени в детстве проводил. С ним и с бабушкой Ниной. Ты же знаешь, мои родители…

Договаривать не приходится. Надя уже не раз слышала эту историю о матери-алкоголичке и отце, который однажды благополучно ушел за хлебом и не вернулся. Я не раз думал об этом и старался его понять, найти ему оправдание, но так и не смог.

— Почему ты раньше не сказал, что Сергей — это в честь дедушки?

— Не знаю, — перевожу на жену усталый взгляд. — Так ты не против?

— Конечно не против! Мне и самой нравится это имя. Сережа. Сереженька… — гладит живот. — А если второй малыш девочка, назовем Танюшка.

Прикладываю ладонь к беременному животу моей невесты и чувствую, как мои дети пинаются.

Вот оно, настоящее мужицкое счастье. Предвкушение отцовства, осознание ответственности, трепет в сердце.

— Надь, спасибо, что приняла меня обратно в семью, — шепчу едва слышно, и Наденька расплывается в счастливой улыбке.