Разыскиваются...

Глава одиннадцатая Вот это работа!

- Нет, нет! - закричала женщина, суетившаяся в саду, едва они направились в ее сторону, пригибая головы под отяжелевшими от плодов ветвями яблонь. - У меня спят даже на диванах, полдюжине человек я уже отказала.

Она говорила слегка нараспев, что выдавало в ней южанку, и, ни на секунду не прерывая работы, бегала от столика к столику, быстренько складывая и нагромождая аккуратными штабелями стулья.

- Не тревожьтесь, - объяснял ей Лайэн, проворно танцуя вокруг порхающей взад и вперед женщины. - У нас есть палатка...

- Ах, палатка есть? Тогда поставьте ее на лужайке за садом. Вода в реке приличная - мы все пьем. Утром можно завтракать, а сейчас, если ужин готовить, я закричу "караул". - И каким-то одним, почти зловещим движеньем она вмиг расправилась со складным столиком.

В первый раз Лайэн потерпел поражение. Женщина, казалось, уже забыла о самом их существовании, да и момент мало подходил для того, чтобы вести разговоры о новой вывеске.

- Пошли-ка лучше ставить палатку, - безнадежно вздохнув, промолвил художник. - И будем надеяться, что дождь не польет.

Дика разбудил солнечный луч, упавший на глаза. Долина была узкой и глубокой, поэтому произошло это довольно поздно. Тем не менее он решил, что будить остальных еще рано, и осторожно выполз из палатки с намерением окунуться в реке - мысль, которую ему пришлось оставить, когда он ощутил под босыми ногами студеную от росы траву и почувствовал, как пронизывающий утренний холодок забирается под рубашку.

"Вот это местечко!" - восхищенно подумал он, продевая в трусы негнущиеся от холода ноги. Долина, и в сумерках казавшаяся сказочно красивой, сейчас была еще прекраснее. Небо здесь проглядывало узкой полоской между круто взлетающими в вышину серыми и золотисто-розовыми склонами гор. Лиственницы и сосны ощетинились, словно кавалерийские пики. Кругом ни единого признака цивилизации, только серое пятно утопающего в яблоневом саду домика.

Дик бродил вокруг, знакомясь с местностью. Черный щенок спаниель, неуклюже вихляя всем тельцем, проковылял по лужайке и стал кататься по траве, требуя, чтобы его почесали.

- Эй, ты! - позвал его Дик. - Как тебя по кличке-то? О, да она, кажется, написана у тебя на ошейнике! Лежи смирно, дай прочитать: "Вихляй". Вихляйка. Что ж, кличка ничего, подходящая. Вихляешь ты, брат, по всем правилам.

Из комнаты донеслось кукование кукушки: часы возвестили, что уже семь. Распахнулась дверь, и на крыльцо выбежала худенькая суетливая женщина, Не сухощавая, как большинство английских крестьянок, и не тощая и поджарая, как тетушка Миллисент, а тонкая, как стройное и совсем еще не старое деревце. Волосы у нее были слегка растрепаны, а нос и глаза очень напоминали птичьи. Одним словом, вид у нее был довольно странный и растерянный, и сразу чувствовалось, что она добра к людям, если только не забывает о их существовании.

Словно мотылек по оконному стеклу, она порхала по саду, раскладывая столы и стулья, перетаскивая их с места на место, ставя туда, где они только что стояли, и все время поглядывая на небо - не заволакивает ли его тучами.

- Доброе утро, - приветствовал ее Дик. - Может быть, вам помочь?

- Голубчик ты мой! - Женщина едва удостоила его взгляда. - Помочь? Конечно, надо.

И она снова скрылась в дверях, так и не сказав, что надо делать, поэтому Дик принялся за прерванное ею занятие - по четыре стула и цветастому зонту к каждому столику. Через несколько минут женщина снова выпорхнула в сад с большой стопой скатертей в руках.

- Ящик с серебром на кухонном столе! - весело прокричала она через плечо.

Дик покорно отправился за ножами и вилками, отыскал их и начал накрывать на стол.

Они снова оказались рядом.

- Голубчик! У меня к завтраку будет целая дюжина оголодавших туристов, а может быть, даже шестнадцать человек, не помню точно, а помощников раз, два - и обчелся. Едва успеваю поворачиваться. Да еще какие-то люди ночуют в палатке на лугу... или это вчера было? Интересно, они тоже попросят завтракать?

- Не волнуйтесь, - улыбнувшись, успокоил ее Дик,- они народ самостоятельный, сами как-нибудь обойдутся. Кстати, я один из них.

Женщина отошла.

- А я все думала, кто бы вы такой могли быть? - задумчиво произнесла она, - Но это не так уж важно. Все прекрасно, все прекрасно. Вот только тут что-то... - Она озабоченно взглянула на стол.

Дик уставился на столовые приборы:

- А по-моему, все в порядке.

Она проделала над столом какие-то непонятные манипуляции рукой. Дик не понял, что все это означает - колдует она, что ли, над ним или же эти пассы предвещают какой-то цирковой фокус.

- А, вон оно что! - воскликнула женщина. - Ты неправильно положил ножи и вилки - как будто все гости левши.

Пока они их перекладывали, из дому начали понемногу выползать туристы. И парни и девушки были в одинаковой одежде: коротких вельветовых шортах, штурмовках, беретах и огромных грубых башмаках на шипах, похожих не то на дверь замка, не то на щит афганского воина. Послышались звонкие веселые голоса.

- Как насчет того, чтобы перекусить, а, миссис Банни? Сегодня потопаем в Змеиное ущелье, а то и в Кайндер, если только лесник не застукает.

- Значит, спозаранку пойдете? Ну, вот и чудесно! И миссис Банни снова запорхала между столиками.

Несмотря на кажущуюся сонливость, она была удивительно проворна, дело спорилось у нее в руках, и она умела заставить других не сидеть сложа руки. Дик так и не мог впоследствии сообразить, каким образом оказался втянутым в эту общую суетню и беготню, только очень скоро заметил, что тоже носится взад и вперед по саду с чайниками и тарелочками в руках, как заправский официант, всю свою жизнь только и занимавшийся этим делом.

Что же касается миссис Банни, так она присутствовала сразу во всех местах: то орудовала у керосинок, то в чем-то увещевала девчонку с глупыми телячьими глазами, стоявшую возле умывальника, то убирала со столов и все это время попутно какими-то неуловимыми жестами объясняла такие хитроумные туристские маршруты, которые ни за что на свете не разобрал бы даже умудренный опытом знаток географических карт.

- Ди-ик! Ди-ки!

- О Ричард, где ты?

Слабые голоса спутников едва доносились издалека. Нелегко было бы среди всей этой публики кричать: "Я тут!" И в то же время Дику меньше всего хотелось уйти, не простившись с миссис Банни. Поэтому он решил задержаться до конца завтрака.

Через некоторое время последняя группа туристов шумно отодвинула стулья и протопала прочь.

Появилась миссис Банни и напрямик направилась к нему:

- Вас еще не обслужили? Вы заказали яичницу с ветчиной?

- Нет. Я... Я тот, кто только что вам помогал. Помните?..

- Ой, какая же я глупая! Так вы, значит, и есть тот самый молодой человек, который свалился на меня, как снег на голову, и помог в трудную минуту. Вы непременно должны у меня позавтракать, прошу вас.

В это время показались Лайэн и Энн: торопливым шагом они направились к ним.

- Вы все должны у меня позавтракать, - продолжала хозяйка, гостеприимным жестом приглашая всех к столу. - Прямо вот здесь, под деревом. Вы любите яичницу-болтунью? Я больше глядеть на глазунью не могу - если увижу хоть одну глазунью с ветчиной и все эти сковородки, то закричу "караул".

И, прошелестев ногами по траве, она промчалась мимо них, предоставив Дику самому объяснять причину своего поступка и уверять друзей, что хотя хозяйка немного и того, но вполне хороший человек.

Очевидно, глазунья с ветчиной и сковородки пощадили взор миссис Банни, потому что крика "караул" так и не последовало, а через поразительно короткий промежуток времени появилась она сама и с ней девчонка с телячьими глазами. В руках у обеих были тяжелые подносы. И никогда еще - так, по крайней мере, - показалось Дику - не выглядела золотистая болтунья такой заманчивой и аппетитной, как сейчас, залитая солнцем, струившимся сквозь листву яблонь.

Все уселись за стол, кроме черного щенка Вихляйки, который растянулся рядышком, положив морду Дику на ботинок и с надеждой глядя на стол своими широко открытыми глазами.

- Ну и кутерьма! - вздохнула миссис Банни. - Кто-то сказал, что моя гостиница не "Конец пути", а скорее "Конец света". Другие говорят, что ей гораздо больше подходит название "Последнее слово". А мы ничего, управляемся кое-как, и для первого года вроде бы даже неплохо. Как вы находите?

- Чего вам здесь не хватает, - начал Лайэн, не донеся до рта кусок хлеба с маслом, - так это хорошей вывески. Я сам с удовольствием написал бы ее для вас. - И он с жаром пустился расписывать, как эта вывеска будет выглядеть.

- Как раз то, что нужно! - восхитилась хозяйка. - Вы просто ангел! Начинайте сразу же после завтрака. Вон валяется целая куча досок.

Дело с вывеской было мигом улажено. В этот момент, призвав на помощь всю свою храбрость, Дик решился:

- Миссис Банни, мне кажется, что вам бы не помешали один-два помощника. Мы с сестренкой ищем какой-нибудь работы... - И он неловко осекся.

Своими рассеянными голубыми глазами миссис Банни метнула в его сторону необычайно проницательный взгляд.

- Но ведь вы же, наверное, еще в школе учитесь?

- Дики, давай скажем ей всю правду, - не выдержала Энн, инстинктивно почувствовав в миссис Банни друга, которому можно довериться. - Мы убежали из дому. Наша фамилия - Бардейл. Она вам, наверное, попадалась в газетах. У нас почти кончились деньги, и нам просто необходимо куда-нибудь устроиться, иначе придется возвратиться домой и сдаться. А этого мы ни за что не хотим.

- А зачем это делать?.. Еще чайку, мистер Лайэн? Люди должны жить собственной жизнью... Вот сахар. Терпеть не могу, когда вмешиваются в мою жизнь! - заявила миссис Банни. - Оставайтесь, если хотите. До августа, во всяком случае. Только рада буду. Поможете в период наплыва посетителей. Будете подавать на стол, мыть посуду, рубить дрова, возить продукты из деревни - работы хватит.

- А спать мы можем по-прежнему в палатке, если в доме не будет места, - предложила Энн. - Так что этот вопрос тоже можно считать решенным.

Весь день Лайэн просидел в дальнем углу сада, трудясь над роскошной вывеской, затмевавшей яркостью красок сочную зелень холмов. Дик и Энн то и дело подбегали взглянуть на работу, но, по мере того как день клонился к вечеру, все реже и реже, потому что к концу дня дел становилось все больше и больше.

Сперва было очень много автомобилистов и мотоциклистов. Машины с ревом проносились по долине и стремительно подлетали к домику миссис Банни. Водители забегали слегка перекусить. Энн надела бледно-сиреневый передник н прислуживала за столом. Дик больше был занят на кухне: откупоривал бутылки с минеральной водой, протирал стаканы, чистил картошку.

- Ой, Дик! - шепнула Энн, входя с целым подносом грязной посуды.

- Что случилось, малыш?

- Мне дали на чай. Целых шесть пенсов.

- Ура! Слушай-ка...

- Что?

- Не забудь, что официанты всегда делятся выручкой с остальным персоналом.

- Не обязательно!

- Смотри, - предупредил Дик, - как бы для разнообразия не очутиться на кухне, около картошечки!

Часам к пяти вечера начали возвращаться туристы после целого дня лазания по кручам; многие шли, распевая песни. К семи часам в спальнях не осталось ни одного свободного места.

Поздно вечером, когда, совсем усталые, путники укладывались в своей палатке спать, Энн сказала:

- Дики, всего я получила шиллинг и восемь пенсов чаевых. Так и быть, поделим поровну.

- Давай лучше сбережем на черный день. Рано или поздно уходить отсюда придется, деньги понадобятся.

- Правильно.

На следующий день дело пошло более вяло. Лайэн, вывеску которого все единодушно одобрили, сразу после завтрака тронулся в путь.

- Здесь больше нечего делать, - сказал он почти с грустью.

- А куда вы пойдете? - спросил Дик.

- Да тут недалеко есть довольно соблазнительное местечко - верховья Дервентской долины. Туда имеют доступ одни лишь охотники на куропаток. На целые мили ни жилья, ни дорог, а лесники следят за тобой чуть ли не в телескопы. Я давно мечтаю прогуляться туда.

- Очень бы хотелось пойти вместе с вами, - с завистью произнес Дик.

- Держитесь-ка лучше за то, что приплыло в руки. Будьте умницами, - посоветовал художник. - А сейчас прощайте, и желаю вам всяческих успехов.

- Прощайте!

Дик и Энн видели, как художник свернул на тропинку, всползавшую по крутому, похожему на отвесную стену склону долины, и вскоре превратился в крошечное пятнышко. Оба в довольно грустном расположении духа вернулись к своим делам. Им не забыть Лайэна с его фантастическими россказнями и жизнерадостной самоуверенностью. И веселая вывеска еще долго будет напоминать о нем ребятам.

А через неделю от него пришла большая плоская посылка с дюрхемским штемпелем, а в ней записка: "Привет всем!"

- Мой портрет! - радостно вскрикнула Энн, распечатывая посылку.

- Ух ты! Он превратил тебя чуть ли не в красавицу! - иронически заметил брат.

Энн повернулась к миссис Банни.

- Можно, я оставлю его у вас? Ну, хотя бы до тех пор, пока у меня будет свой дом, где его повесить.

- Конечно, дорогая.

Жизнь даже без Лайэна шла недурно. С ними была миссис Банни, таившая под личиной робкой рассеянности неистощимый запас здравого смысла и добродушия, и Вихляй - самый потешный пес на свете, и даже девушка с телячьими глазами, которая приходила из деревни помогать миссис Банни, при более близком знакомстве тоже оказалась довольно симпатичным существом. А постоянный наплыв посетителей не оставлял времени для скуки и уныния.

Люди в "Конце пути" останавливались самые различные. Были среди них и такие, что приезжали на машинах, - одни очень милые, другие чопорные и надменные, то и дело трезвонившие за столом в колокольчик и ворчавшие на дурное обслуживание. Были велосипедисты с зелеными защитными козырьками от солнца, в черных, раздувающихся парусом за спиной пальто и с поблескивающими в петлицах значками различных клубов. Были пешие туристы, тащившиеся куда-то в замызганных серых фланелевых штанах и спортивных рубахах, и крепыши спортсмены, экипированные, как для восхождения на Альпы. На чай давали редко, и Энн очень скоро узнала, что не обязательно самые хорошо одетые люди оказываются самыми щедрыми.

Некоторые туристы приходили регулярно каждую субботу. Это были молодые рабочие с фабрик, служащие, учителя из Шеффилда, Хаддерсфилда и других крупных промышленных городов, находящихся поблизости. Они подтрунивали над миссис Банни и называли ее "мамашей". Вообще субботние вечера были самые оживленные, царила невообразимая суматоха, каждый обслуживал сам себя, а миссис Банни вертелась во всем этом живом водовороте, еще более растерянная, чем обычно, но все же каким-то чудом ухитрялась проследить, чтобы никто не остался голодным и не торчал уныло где-нибудь в дальнем углу.

- В следующую субботу у нас будет твориться что-то невероятное, - вздохнула она однажды утром в конце августа, опуская на стол рядом с чашечкой кофе открытое письмо. - Приедут большевики, и в долине разразится революция.

- Что?! - вскричали Дик и Энн в один голос.

- Да-да, большевики. Это туристский клуб из Аркли. Они там все юные социалисты, или коммунисты, или анархисты, или что-то в этом роде. В июне сюда приезжала их секретарь. Очень приятная девушка, Уин Моррис. Вот она пишет мне, что им понадобятся в субботу все места в спальнях, а часть людей расположится в палатках на лугу.

Дик и Энн тревожно уставились на хозяйку. Миссис Банни, как всегда витающая в облаках, явно не представляла себе той гибельной опасности, которой она подвергала себя, свой дом и всю эту мирную долину. Красные придут! Значит, их кто-то пригласил! Хозяйка неожиданно улыбнулась:

- Не волнуйтесь. Вам не придется подавать им на стол ни жареных младенцев, ни фаршированного архидьякона. Они такие же люди, как все. А газетам не стоит особенно верить.

Но Дика это очень мало успокоило, и он тихонько сообщил Энн, что будет смотреть в оба, не затеяла бы эта публика чего-нибудь такого. К вечеру в субботу он довел себя до состояния болезненной подозрительности и только и делал, что выглядывал, не появится ли на спуске в долину отряд бородатых революционеров. Когда Энн заметила, что уж девушка-то секретарь наверняка окажется безбородой, он возразил:

- А ты, дурочка, никогда не слыхала о фальшивых бородах?

Время все шло и шло, и Дик все более и более тревожился.

Они уже отказали в пристанище нескольким случайным заезжим, и сейчас становилось похоже на то, что эти красные вообще не собираются явиться в отведенные для них комнаты.

Но вот вдалеке послышалась песня. Она звучала все громче и громче, по мере того как поющие спускались в долину...

- Миссис Банни, туристы! Тьма-тьмущая! Давайте пригласим их, и черт с ними, с большевиками!

- А может, это они и есть?

- Паршивцы! Они распевают "Клементайн"! Через несколько минут авангард отряда был уже в саду: плотный рыжеволосый парень в зеленом берете и хрупкая особа в шортах и с короткой прической, придававшей ей сходство с мальчишкой.

- Привет, миссис Банни! - закричала она. - Заждались? У нас в дороге произошла стычка с лесником. Ну ничего, лучше поздно, чем никогда, верно?

Так в "Конце пути" появился рабочий клуб туристов из Аркли.

- Вот это Билл, миссис Банни. А фамилия неважно, вы все равно забудете. А вот и все остальные ребята и девчата... - И мисс Уин Моррис тут же деловито окунулась в житейские мелочи: постели, комнаты, площадки для палаток, ужин и прочее.

На долю Энн выпало таскать по спальням кувшины с теплой водой. Она немного смущенно шмыгала туда и обратно, пробираясь меж рюкзаков, только что скинутых пыльных ботинок и другого барахла, мгновенно заполнившего все комнаты.

- Вот это здорово! - приветствовала ее Уин Моррис. - У нас ужасно грязные ноги. Правда, Молл? Поставь тазик на пол. - Она с любопытством взглянула на Энн. - А ты дочка миссис Банни или...

Энн зарделась:

- Нет, я не родня. Я... я здесь работаю, вот и все.

- Ну что ж, счастливица. Мы бы тоже не прочь тут поработать, правда, Молл?

- Да, уж лучше, чем у Хопли-то, - улыбнулась ее подружка.

- А где вы работаете? - спросила Энн.

- На авиационном заводе Хопли в городе Аркли. Из нас очень многие там работают. Другой работы сейчас не сыщешь в Аркли.

Энн помчалась поделиться новостью с Диком.

- Они все связаны с авиационным заводом Хопли! Дик резко изменился в лице. Его и без того приятно поразил нормальный вид пришельцев, а тут уж он совсем готов был чуть ли не в объятия их заключить.

- А не врут они?

- Конечно, нет! Даже эта черноволосая с короткой прической, их секретарь, тоже работает на какой-то линии.

Дело в том, что Энн понятия не имела ни о каких линиях, кроме тех, которые бывают в некоторых крупных магазинах, и сейчас в ее воображении возникла фантастическая картина этих линий, с подлинными рядами прилавков, за которыми стояла Уин Моррис с подружками и отпускала покупателям истребители и бомбардировщики, спрашивая, возьмут ли они их с собой или пожелают, чтоб им доставили на дом.

- Эх, ты! Линии - это конвейеры. На них детали изготовляют. Авиационный завод - вот это да!

Теперь Дик, как собачонка, ходил за туристами по пятам, изыскивая самые хитроумные предлоги, чтобы постучаться лишний раз в дверь или вступить в разговор. И оказалось - это совсем не трудно. Народ был самый общительный в мире, и, едва окончился ужин, все сразу же высыпали на лужайку, где лагерные постояльцы разложили огромный костер. Они настояли, чтобы миссис Банни и все остальные обитатели дома, в том числе и Вихляйка, приняли участие в общем веселье.

Песни и шутки не смолкали часов до одиннадцати, когда очертания холмов давно уже растворились в кромешной тьме, а долина погрузилась в глубокий сон.

На следующее утро все первым делом побежали на речку, и Дика с Энн не пришлось уговаривать присоединиться к остальным. Рабочие из Аркли, решили они про себя, самые веселые люди, которых им когда-либо доводилось встречать.

Уин была особенно мила, рыжеволосый Билл, оказавшийся ее женихом, тоже. Сразу чувствовалось, что Дик и Энн пришлись им по душе. Заметив это, миссис Банни сказала:

- А почему бы вам не взять выходной и не повеселиться с молодежью? Мы уж тут как-нибудь и без вас управимся.

- А нас вы возьмете? - с надеждой спросил Дик.

- Конечно, возьмем. Чем больше народу, тем веселей, - с радостью согласился Билл.

Это был незабываемый поход. Они взобрались на одну из самых высоких гор во всей округе: обозначенная на карте высота гласила что-то около двух тысяч футов над уровнем моря. Вершина была довольно плоской - одинокая, безлюдная, не похожая на другие, покрытая влажной черной землей, изрезанная извилистыми, в десять, а то и больше футов глубиной трещинами, в которых ежеминутно скрывались туристы. И ни клочка тени. А вдали, в радужной дымке знойного марева, виднелись вершины других холмов.

Дик шагал рядом с Биллом.

- Расскажите мне что-нибудь о заводах Хопли, - с мольбой в голосе попросил он - Вы делаете бомбардировщики для королевских военно-воздушных сил?

- Мы делаем их для всех, кто платит. Сейчас у нас правительственный заказ, да и за границу много идет. И Билл мрачно усмехнулся: - Будь уверен, если начнется война и на головы нам начнут кидать бомбы, так это с тех самых бомбовозов Хопли, которые я собирал собственными руками.

О! Об этом Дик не подумал.

- А все-таки это, наверное, очень интересно, - настаивал он, - работать на авиационном заводе. Мне бы очень хотелось.

- Ты так думаешь?

- Еще бы! Я вообще очень люблю летать на чем-нибудь.

Билл рассмеялся:

- Но у Хопли никаких полетов не производится. Там каждый делает свое дело. Я, например, изо дня в день занят только тем, что ставлю одни и те же болты на одном и том же месте. Уин занимается тем же самым, только в другом цехе.

Но Дика не так-то легко было разубедить, что на свете нет ничего интереснее работы на авиационном заводе (кроме, разумеется, самих полетов). Кто знает, может быть, потом, когда они с Энн двинутся дальше, он сможет устроиться на заводе Хопли?

- А платят вам хорошо? - осведомился он. Месяц скитаний научил его считаться с этим жизненно важным фактором существования.

- Нет. Платят отвратительно, - с чувством произнес Билл. - А помыкают нами, как им только хочется. Думают, что прижали к стенке, потому что текстильные фабрики закрылись, а других предприятий в Аркли нет. Но мы им еще покажем, вот увидишь!

- А как?

- Да тем самым способом, которым всегда борются с боссами, если они нанимают новичков, чтобы выжить опытных кадровых рабочих.

Для Дика все это было китайской грамотой, поэтому он предпочел воздержаться от вопроса.

А тем временем Энн, приободренная дружелюбием Уин, рассказывала ей повесть об их злоключениях.

Уин отнеслась к ее рассказу почти так же, как парень из Уэлса, которого они повстречали в начале пути.

- Да, девочка, ты с характерцем. Но, по-моему, чуточку рехнулась. Разве не так? Если бы ты знала, как нам приходится бороться за жизнь, ты бы призадумалась, прежде чем бежать из богатого дома.

И вдруг неожиданно Энн высказала то, о чем думала всю последнюю неделю:

- Я не пойму никак, почему одни люди могут жить лучше, чем другие? Почему вот мы с Диком можем сидеть дома и не работать, а другие только потому, что у них нет своего дядюшки Монти... - И, не в состоянии довести свою мысль до конца, она умолкла.

- Молодец! - одобрила Уин. - Приезжай к нам в Аркли, поглядишь, как мы живем. Мои медяки да пенсия отца - вот и все наши доходы. А нас пятеро. Мы с Биллом поженились бы еще в прошлом году, но ведь не бросишь отца с матерью без гроша.

- Конечно, нет. Но вам-то с Биллом каково?

- Да, не сладко. Они пошли молча.

Энн сдвинула брови - и не только потому, что солнце било в глаза. Жизнь казалась ей теперь куда более сложной, чем месяц назад.

Тогда все было так просто. Они убежали из дому, полные решимости и жажды приключений. Сначала они найдут работу - очень скромную, но чем скромнее, тем романтичней. А потом какой-нибудь непредвиденный случай или какое-нибудь совсем неожиданное качество собственного характера - и они знамениты на весь мир!

Осечка вышла уже с работой - в Мэнсфилде трудно было найти даже самую что ни на есть скромную. А судя по словам окружающих, везде их ждало то же самое. И, если бы даже удалось найти работу, все свелось бы к вопросам заработка, квартплаты, налогов и цен на бекон.

Трудно было надеяться, что в свободное время она сумеет создавать один за другим свои литературные шедевры, если бы пришлось, как Сэлли, стоять с утра до ночи в кондитерской лавочке в Ноттингеме... или если бы нужда заставила их жить в доме вроде того, что на Фрейм-стрит, с протекающей крышей, зловонием на лестнице, визжащими ребятишками у подъезда...

Но ведь скоро придется что-то предпринимать. Приближается зима. Туристов у миссис Банни будет что кот наплакал. Правда, миссис Банни сказала, что они могут жить у нее сколько угодно, но им совсем нечего будет делать. Значит, она оставит их просто из жалости... и как бы хорош ни был "Конец пути", на такое они не согласны.

Правда, Энн утешила себя мыслью, что, если сентябрь выдастся теплый, можно будет не беспокоиться еще целый месяц. Она и не представляла, насколько ближе час их разлуки с доброй хозяйкой.

В то самое время, как туристы с песнями шагали вниз по склону, вдохновляемые видом показавшихся из-за деревьев дымовых труб, судьба Дика и Энн уже явилась в "Конец пути" в роскошном лимузине марки "Райли" с номерным знаком города Бата и теперь восседала в саду в ожидании чая с поджаренными хлебцами.