Репутация леди

Глава 16

Фелисити по-прежнему была в полуобморочном состоянии. Мэдди усадила ее на ближайший стул, а потом взглянула на своего отца. Он казался совершенно спокойным, что было поразительно, ведь на полу их гостиной лежал мертвый человек.

Во всяком случае, он был похож на мертвого – он не дышал. Мэдди судорожно сглотнула.

– Полагаю, это и есть та позорная тайна, которой вы собирались со мной поделиться? – предположил мистер Эплгейт.

Фелисити кивнула. Ее глаза наполнились слезами.

– Я не понимаю, Фелисити, – сказала Мэдди. – Вы думали, что он умер, но это оказалось не так?

– Нет, я знала, что он жив. Простите меня за то, что солгала вам. Я не вдова, а разведенная.

Мэдди на минуту потеряла дар речи. Она еще никогда не встречала разведенной женщины. Не зная, как к этому относиться, Мэдди смотрела то на отца, то на подругу. Кажется, Фелисити было необходимо уверить именно Джона Эплгейта, что она вдова, – а теперь она действительно ею стала!

Как все запутано!

– А сейчас вы можете все объяснить? – спросила Мэдди.

Джон подъехал на своем кресле совсем близко к Фелисити, которая обеими руками закрывала лицо. Он взял ее руку и нежно сжал:

– Не плачьте, дорогая. Вы у друзей. Мы вас не осуждаем.

Фелисити судорожно всхлипнула и постаралась взять себя в руки.

– Простите, пожалуйста. Мне не следовало вам лгать. Просто когда я сюда приехала, я всем рассказала, что я вдова, потому что… потому что…

– Потому что, если бы вы признались, что разведены, то был бы большой скандал, а вы не хотели стать изгоем, – подсказал ей Джон. – Это легко можно понять. Неужели вы думали, что мы вас осудим? Но тогда вы еще мало нас знали и боялись, что мы от вас отвернемся, не так ли?

– А потом вам все труднее было признаться, – сочувственно добавила Мэдди.

Фелисити вытерла носовым платком мокрые щеки.

– Да, но меня это очень угнетало. Когда мой муж начал бракоразводный процесс, от меня отвернулись все соседи, а те, кого я считала своими друзьями, перестал и здороваться со мной на улице и даже притворялись, что не видят меня, когда я проходила мимо. Я почувствовала себя призраком. Поэтому я и решила, что на новом месте будет лучше, если я скажу, что я вдова. – Она вздохнула.

– Как это ужасно!

– Да, но вы знаете, как тяжело быть разведенной женщиной? Обычно считается, что причиной развода является неприличное поведение жены. Позвольте мне рассказать вам об обстоятельствах…

– В этом нет необходимости, – заявил отец Мэдди.

– Но я хочу рассказать. Я понимаю, что, солгав один раз, я не могу рассчитывать на то, что вы поверите мне сейчас. Тем не менее, мне будет легче, если я расскажу вам все.

Джон кивнул, а Мэдди, движимая любопытством, лишь ободряюще улыбнулась.

– Это началось во время войны с французами. Мой муж был офицером нашей армии, и я повсюду его сопровождала. Условия жизни были примитивными, и когда я забеременела, то решила, что было бы благоразумнее вернуться в Англию. Но мужу нравилось, что я была рядом, и я осталась. Однако роды начались преждевременно, а поблизости не было ни одного врача.

Фелисити побледнела и на секунду запнулась.

– Что-то пошло не так. Роды были тяжелыми, и ребенок родился мертвым, а я чудом выжила. Когда, наконец, приехал врач, он сказал моему мужу, что я очень искалечена и больше никогда не смогу иметь детей.

Джон шумно выдохнул, и этим все было сказано.

– Да. Есть и еще одно объяснение, – продолжала Фелисити. – У моего мужа был титул барона, и ему нужен был сын, которому он смог бы передать титул и поместье. А раз я не могу больше иметь детей… В общем, он решил найти способ обеспечить себя законным наследником. Поэтому затеял развод.

– Какая несправедливость! – воскликнула Мэдди.

– Я понимаю его, – сказала Фелисити, но отвела взгляд. – Но как же это было трудно… Он сказал, что обеспечит меня содержанием, на которое я смогу жить, но сначала деньги поступали нерегулярно, а потом вообще прекратились. Я жила на небольшое наследство, оставленное мне матерью, но мне пришлось переехать в более скромный дом. Но это еще не все… – Фелисити словно собиралась с силами. – В первый раз я переехала в соседнее графство и не скрывала, куда именно. Я сняла коттедж в небольшой деревушке и думала, что никто даже не попытается меня разыскивать. К тому времени мои прежние друзья уже бросили меня. В этой деревне я жила в течение нескольких лет. Но однажды я рано ушла из дома за покупками и вернулась домой как раз перед тем, как началась гроза. На месте дома я нашла лишь кучу дымящихся головешек.

– Сожгли два ваших дома! – не удержалась Мэдди.

– Да.

– Это нелегко пережить, – медленно произнес Джон. – А установили, что стало причиной пожара?

– По соседству с деревней расположились цыгане, как сейчас, и соседи решили, что это был либо несчастный случай, либо поджог с целью скрыть кражу. Но мне и тогда показалось это странным. После пожара я снова переехала, но уже подальше на север. Кончилось тем, что я обосновалась здесь. – Фелисити тяжко вздохнула. – Я сменила фамилию и снова стала выдавать себя за вдову. Единственным человеком, который знал, что я здесь, был мой кузен, посылавший мне небольшое годовое содержание. Я попросила его никому не сообщать моего адреса. Я живу здесь уже довольно долго, поэтому подумала, что меня, наконец оставили в покое.

– А теперь оказывается, что ваш разведенный муж, переодевшись цыганом, пытался убить вас. Как вы думаете, это он поджег ваш дом? – спросила Мэдди.

– Это самый вероятный ответ, – твердо заявил Джон. – Но если он с вами развелся, почему же хотел вас убить? Неужели он так сильно вас ненавидел?

Фелисити побледнела.

– Я думаю, объяснение содержится в письме моего кузена. Есть одна побудительная причина, о которой я не знала. Дело в том, что мой бывший муж женился, и его жена ждет ребенка.

– И что? – Мэдди переглянулась с отцом. Фелисити не ответила, и отец нахмурился.

– Может, поэтому он и решил начать дело о разводе?

– Да, но, как и многие люди, я почти ничего не знала о разводах, считая, что такой позор меня никогда не коснется. – Голос Фелисити дрожал. – Теперь я знаю даже больше, чем мне хотелось бы. Джерод получил наш развод в английском консульстве во Франции. Нас развели, брак был расторгнут, и я уехала. Но оказалось, что этот документ не давал права ему – или мне – заключать новый брак и иметь законного наследника.

– Как это? – удивилась Мэдди. – Но…

– Оказалось, что если кто-то из нас захочет жениться – или выйти замуж – во второй раз и иметь детей, то надо пройти еще две ступени развода. Мой кузен – адвокат, и он все мне объяснил. Окончательный шаг, необходимый для законного развода, – это получить частный акт о разводе, выданный парламентом, а это может стоить несколько тысяч фунтов. Я написала кузену и попросила его проверить, имеется ли запись о таком акте, то есть об окончательном разводе, и он ответил, что такого документа нет.

– Значит, у вашего бывшего мужа должен родиться ребенок, возможно, сын, который – если кто-нибудь узнает, что вы живы, – не может стать его законным наследником, – заключил Джон.

Мэдди перевела взгляд с отца на Фелисити.

– Вы хотите сказать, что поэтому он решил вас убить? Но это же ужасно! Неужели он был таким злодеем?

– Да, и к тому же это было гораздо дешевле, чем развестись так, как положено, – сухо прокомментировал Джон.

– Мой кузен написал, что Джерод, кроме того, что ему приходилось содержать свою новую семью, был игроком, так что у него не было денег на то, чтобы обратиться в парламент. Похоже, он решил, что смерть бывшей жены была для него единственным выходом.

– Он определенно злодей, – содрогнулась Мэдди. – Ах, Фелисити, вы чудом избежали смерти. – Она обняла подругу за плечи.

Фелисити прижалась к Мэдди и всхлипнула.

– Спасибо, что не ругаете меня!

– Что вы! – ответила Мэдди, но про себя подумала: если бы ей сказали, что по соседству поселилась незнакомая разведенная женщина, она наверняка была бы потрясена. То, что «распутная женщина», какими общество считает разведенных жен, оказалась милой, приличной, доброй Фелисити, лишний раз доказывало, что никого нельзя судить поспешно.

Мистер Эплгейт отъехал от них и взглянул на тело на полу:

– Что нам делать с этим подонком? Нашего мирового судьи нет дома, только он смог бы разобраться со всем в соответствии с законом.

– Тебе нельзя вменить в вину, папа, что ты застрелил человека, который незаконно вторгся в твой дом да еще грозился тебя убить. Хотя мне очень хотелось бы, чтобы сквайр приехал к нам домой и привез с собой Лорин. Но он до сих пор убивается по сыну, которого потерял, а Лорин чувствует, что должна остаться со свекром, потому что у него нет других детей. Мы уже так давно с ней не виделись!

– Что бы там ни было, было бы жестоко оставить в неведении молодую жену Джерода, – сказала Фелисити. – Ведь она будет его ждать…

– Вы слишком великодушны, Фелисити. Не знаю, смогла бы я так сочувствовать этой женщине, будь я на вашем месте.

– Я думаю, что мы должны положить его в деревянный гроб и отправить туда, откуда он родом, тем более что вы знаете, где это, – сказал Джон. – Мэдди, попроси Бесс передать Томасу, чтобы он зашел ко мне. Пусть он сейчас же займется гробом. Нельзя, чтобы тело долго здесь находилось.

– Да, это верно, – согласилась Мэдди и вдруг спохватилась: – А где же Бесс? Вы сказали, что не нашли ее на кухне. Господи, неужели с ней что-то случилось?

Мэдди влетела на кухню. Кухня оказалась пустой, но в ней стоял запах горелого мяса.

При более тщательном осмотре Мэдди обнаружила, что закрыта дверь кладовки. Внутри, на холодном полу за мучным ларем, лежала связанная Бесс с кляпом во рту.

Мэдди развязала Бесс и, усадив ее на стул возле очага, поставила чайник, а пока налила ей стаканчик яблочного сидра. С трудом ворочая языком, Бесс рассказала о незнакомце, неожиданно ворвавшемся в кухню.

– Я стояла к нему спиной. Он бы таким грубым, мисс Мэдлин! Снимите с плиты кастрюлю с мясом, пожалуйста.

– Он страшный человек, Бесс. Я все сделаю, а ты сиди тихо.

Мэдди отодвинула в сторону кастрюлю со сгоревшим мясом и налила Бесс большую кружку чаю, добавив в него меда. Пока служанка пила чай, Мэдди рассказала ей о незнакомце и о том, что ее отец застрелил его.

– Так ему и надо, – таков был безжалостный комментарий Бесс. – Сгубил мое рагу из кролика, негодяй. Придется пообедать одними салатами и бутербродами.

– Да не переживай ты из-за обеда, что-нибудь перекусим. Но мне надо пойти и поискать Томаса. Вдруг этот негодяй связал его на конюшне!

Однако Бесс ничуть не обеспокоилась.

– Он собирался на дальний выгон, чтобы починить изгородь, так что сейчас вряд ли где-то здесь, мисс Мэдлин. Лучше помогите мне приготовить на ужин вашему отцу его любимое бланманже.

Мэдди все же решила пойти поискать Томаса, но в это время пришел его помощник и подтвердил, что Томас действительно находился далеко от дома, и крайне удивился, услышав о незнакомце и о выстреле.

– Вот что бывает у тех, кто родом с юга, – покачал головой парень. – У них мозги набекрень.

Мэдди отвела Томаса в гостиную, где его проинструктировал Джон. Первым делом Томас принес большой кусок холста, завернул в него труп и вытащил его из дома на своей тачке, а Бесс отскребла пол от пятен крови.

Мэдди отвела Фелисити в ее комнату, чтобы избавить подругу от неприятного зрелища, а сама передвинула столик и стулья так, чтобы прикрыть на полу те места, где были пятна, на тот случай, если кровь не совсем отмылась.

Сколько хлопот из-за этого мерзавца, подумала Мэдди. Она вспомнила, что он не раз пытался убить Фелисити, и не чувствовала угрызений совести за то, что плохо думает о мертвеце. Однако ей и в голову не могло прийти, что неприятные сюрпризы еще не закончились.

Во время обеда на пороге неожиданно появился Томас. Так как он почти никогда не приходил без вызова, Мэдди посмотрела на него с удивлением.

– Что-то случилось, Томас? – поинтересовался отец. – Или меня кто-то спрашивает?

Томас покачал головой.

– Я кое-что нашел у него в кармане и подумал, что вы захотите на это взглянуть, мистер Эплгейт.

Томас протянул хозяину большой лист бумаги, потом в знак прощания приложил руку к шапке и с обычным невозмутимым видом вышел из комнаты. Мэдди и Фелисити напряженно ждали, пока отец читал грязную помятую бумагу. Нахмурившись, он прочитал ее еще раз.

– Что это, папа? – нетерпеливо спросила Мэдди.

– Во-первых, позволь мне объяснить, что я велел Томаcy обыскать карманы этого человека, чтобы изучить их содержимое, прежде чем мы положим тело в гроб. Многое говорит за то, что у него могли быть записаны нынешнее имя миссис Барлоу и ее адрес, а я не хотел, чтобы оставалось что-то, что связывало бы этого человека с миссис Барлоу.

– Господи, как я об этом не подумала? – От одной этой мысли Фелисити страшно побледнела.

– Ах, папа, хорошо, что ты об этом подумал. Но что в этой бумаге?

– Это объявление о вознаграждении за информацию о том, где находится виконт Уэллер.

– Что? – Мэдди с такой силой отодвинула стул, что он чуть было не опрокинулся, и выхватила у отца бумагу, чтобы самой ее прочитать.

Объявление было написано большими печатными буквами:

20 ФУНТОВ ТОМУ, КТО СООБЩИТ О МЕСТОНАХОЖДЕНИИ ЭИДРИАНА КАРТЕРА, ВИКОНТА УЭЛЛЕРА.

Ниже буквами помельче было написано, куда отсылать информацию – естественно, безумному кузену.

– Но как это объявление оказалось в кармане мужа Фелисити? – недоумевала Мэдди. – Вряд ли между этими двумя людьми существует какая-то связь.

Отец задумался.

– Я полагаю, что это объявление несколько раз переходило из рук в руки. В Лондоне, моя дорогая, полно притонов, таверн и игорных домов, где воротилы преступного мира встречаются и обделывают свои грязные дела.

Подруги были потрясены, а Джон печально усмехнулся:

– Когда-то я был молодым и не был привязан к этому проклятому креслу. Я, конечно, не ходил во все эти злачные места, но прожил в Лондоне более года и кое-что узнал о неприглядных сторонах жизни в этом городе. Возможно, кузен Уэллера обклеил этими объявлениями именно ту часть города, да еще и разослал их по другим городам, где тоже достаточно преступников. Меня всегда удивляло, что этот кузен так легко находил Уэллера и так быстро оказывался поблизости, – мне казалось, что для этого он не настолько умен. А теперь все ясно.

Мэдди разволновалась не на шутку.

– Но если он связан с этими преступниками и у него по всей стране есть, так сказать, свои глаза и уши… Эйдриан должен об этом знать, папа! А я не знаю, как с ним связаться!

Мэдди в отчаянии стиснула руки. Так вот почему Эйдриан постоянно оказывался в опасности. Все было намного хуже, чем он подозревал. Она должна его предупредить.

– Джерод взял это объявление в надежде, что сможет заработать, – сказала Фелисити. – Наверняка это он навел кузена Эйдриана на ваше поместье.

– Но вашей вины в этом нет. Вы не могли бы ничего предотвратить, – успокоила подругу Мэдди.

Но факт оставался фактом – она должна найти своего мужа. Эйдриан по-прежнему в опасности, Мэдди должна предупредить его – и что потом?

Он, по крайней мере, должен знать, к чему надо быть готовым.

Мэдди проворочалась почти всю ночь, толком не спала, а поднявшись рано, сложила в сумку кое-какие вещи. Мэдди стояла перед выбором: либо остаться дома и ждать, а потом узнать, что теперь она, как и Фелисити вдова, либо что-то сделать. Даже если шансы найти мужа у нее невелики, она все же будет знать, что не сидела дома сложа руки, а пыталась его найти.

Прежде чем рассказать о своем решении отцу, Мэдди поговорила с Фелисити, рассказав ей об обещании, которое она дала матери, когда та умирала.

– Я не знаю, как мне быть, Фелисити. Мне не хочется думать, что я нарушаю свое обещание, но…

– Но вы дали и другую клятву – своему мужу, разве не так? Если вы хотите, Мэдлин, я останусь с вашим отцом. Вы оба столько для меня сделали, что это то малое, чем я могу отплатить вам за доброту.

– Я бы не стала думать об этом так, как вы, но ваше присутствие сняло бы груз с моей души, – призналась Мэдди. – Зная, что вы здесь, я не буду чувствовать себя такой виноватой.

– Пожалуйста, не беспокойтесь о своем отце. Я сделаю все, что смогу, чтобы он был здоров и спокоен.

Отец, узнав о решении Мэдди, нахмурился, но она стойко выдержала его взгляд.

Немного помолчав, отец неохотно кивнул.

– Я вижу, что ты уже все решила. Ты должна взять с-собой Бесс и Томаса.

– Нет, они нужны тебе.

– Я не пущу тебя одну, – сурово заявил отец. – И что бы сказал Уэллер, если бы узнал, что ты путешествуешь без всякой защиты?

Мэдди не могла с этим не согласиться, а тут еще Бесс высказалась на ту же тему:

– Если вы решили, что будете мотаться по белу свету совсем одна, то сначала хорошенько подумайте, мисс Мэдлин. – Служанка погрозила Мэдди деревянной поварешкой. – А вы подумали, что на это сказала бы ваша покойная матушка?

– Но ты понадобишься отцу здесь.

– Я приведу на кухню двух дочек пекаря. Они, конечно, не такие хорошие поварихи, как я, но голодать мистер Эплгейт уж точно не будет.

Мэдди уже получила кредит от банка Эйдриана, так что у нее было достаточно денег на поддержание домашнего хозяйства. Остались деньги и для этой поездки. К счастью, Томас был менее настойчив в вопросе сопровождения, чем Бесс, а Мэдди не особо сожалела, что их седой, согбенный и медлительный кучер не будет их сопровождать.

Она приказала Томасу нанять людей для защиты поместья и дома и нескольких служанок, а потом велела отвезти их с Бесс в Рипон на почтовую станцию.

Свои расспросы Мэдди начала уже в самом Рипоне. Хотя Эйдриан уехал верхом и ему не нужно было покупать билет, она все же на всякий случай расспросила и кассира. Но тот уверил Мэдди, что запомнил бы высокого красивого человека с приятным низким голосом, если бы он покупал билет.

Поиски будут нелегкими, поняла Мэдди. Но ведь она знала об этом с самого начала.

Первую информацию, показавшуюся многообещающей, Мэдди получила на почтовой станции в Ярме. Это был рассказ о таинственном темноволосом мужчине, который скрывал свое имя и не говорил, куда он едет.

– Возможно, Бесс, это его сиятельство, – сказала Мэдди.

Она наняла карету, и они поехали в следующий городок, но там следы затерялись. Однако после того как Мэдди опросила нескольких горожан и жителей окрестных деревень, удалось узнать, что какой-то незнакомец остановился в небольшом доме у озера «рядом с тем местом, где когда-то была мельница, а теперь наш лорд построил там купальню и причал для лодок».

Расспросив еще нескольких фермеров, Мэдди, наконец, вышла на верную дорогу, и когда уже наступила ночь, они оказались у небольшого покосившегося особнячка. Трудно было поверить, что в таком доме вообще можно жить. Но сопровождавший их мальчишка сказал, что это единственный жилой дом на этой дороге.

Мэдди оглядела дом. В этом северном графстве слово «жилой», видимо, имеет какое-то другое значение, подумала она. Все же она уловила слабый отблеск свечи, несмотря на то что окна были плотно задернуты шторами.

– Ладно, – сказала Мэдди, – передай кучеру, чтобы держал карету наготове. Я хочу посмотреть, тот ли это человек, которого я ищу.

Мэдди понимала, что и кучер, и мальчик с почты сгорают от любопытства, но она не собиралась посвящать их в свои дела. Закутавшись в накидку – холодный, порывистый ветер пронизывал насквозь, – Мэдди пошла по заросшей травой тропинке к дому.

Она постучала в дверь, но никто не откликнулся.

– Может, нам лучше вернуться сюда утром, мисс Мэдлин? – Чтобы быть услышанной, Бесс пришлось почти кричать, потому что ветер уже просто завывал.

Мэдди дрожала от холода, но у нее не было никакого желания приезжать в это Богом забытое место еще раз. Она уже почти потеряла надежду – разве мог Эйдриан прятаться в таком жутком месте? Но они проделали такой долгий путь, что было бы ошибкой не удостовериться в том, что его здесь нет.

– Сначала я посмотрю, кто в доме. А я уверена, что кто-то там есть!

– Что, если это грабитель или убийца? – ужаснулась Бесс.

Мэдди никогда не видела, чтобы ее отважная служанка пребывала в таком страхе, да и самой ей стало не по себе. Ночь такая темная, что будет трудно отыскать дорогу в ближайший город. Она поступила опрометчиво, пустившись в такой далекий путь на ночь глядя, подумала Мэдди.

Однако как раз в тот момент, когда она сурово осуждала себя за легкомыслие, из-за туч показалась луна, и Мэдди вздохнула с облегчением.

– Видишь, Бесс, стало немного светлее. Мы поедем через минуту, но сначала я хочу увидеть, кто в этом доме.

Мэдди снова постучала в дверь, на этот раз громче.

– Смотрите, миледи, – услышала она голос кучера, – он убегает через заднюю дверь.

– Что?

Мэдди тоже увидела сгорбленную фигуру человека, натягивавшего на голову капюшон плаща и убегавшего в темноту ночи.

Пока Мэдди размышляла, стоит ли догонять этого человека, луна опять зашла за тучи, и Мэдди увидела, как беглец, видимо, оступившись, упал и истошно завыл.

Мэдди уже не могла удержаться и подбежала к лежавшему на земле мужчине. Он держался за ногу.

– По-моему, я сломал лодыжку!

– Кто вы? – потребовала ответа Мэдди, на всякий случай остановившись в нескольких шагах от незнакомца. Это, разумеется, был не Эйдриан – он никогда не стал бы удирать, как кролик. И голос был ей незнаком, и все его обличье.

Кто-то выглянул из-за двери.

– Ты ушибся, Терренс, дорогой?

– Иди в дом, Селия! Разве я не приказал тебе не показываться? – зарычал беглец. Обернувшись к Мэдди, он тем же грубым тоном спросил: – Кто вы, черт возьми? Я думал, вы моя жена!

Это многое объясняло, но какое ей дело до этих людей!

Вдруг рядом с ней оказалась Бесс:

– Не смей разговаривать таким тоном с миледи. Я тебе покажу, сукин сын…

– Пошли, Бесс, – прервала ее Мэдди, стараясь не расхохотаться. – Мы ошиблись.

Они поторопились сесть в карету, тем более что человек вдруг переменил тон и попросил:

– Подождите, вы не могли бы подвезти меня в…

Но мальчишка уже закрыл дверцу, сел рядом с кучером, а у Мэдди не было никакого желания делить тесную коляску с распутной парочкой и выслушивать их историю. Они сами сюда забрались, сами пусть и выбираются.

Итак, Мэдди, с тех пор как она уехала из дома, не продвинулась ни на шаг в поисках Эйдриана. Смех, вызванный нелепой ситуацией, сменился грустью. Карета медленно продвигалась по темной каменистой дороге, и Мэдди чувствовала себя подавленной, хотя и не хотела в этом признаваться.

После отъезда Мэдлин и Бесс дом казался очень тихим. Томас, довезший их до Рипона, доложил, что благополучно усадил путешественниц в почтовую карету. Фелисити присматривала за служанками, которых наняла Бесс и вполне справлявшимися со стряпней. Фелисити изредка им помогала, хотя Джон постоянно уверял ее, что она не обязана это делать.

– Вы не должны чувствовать себя прислугой, вы в этом доме гость, – мягко сказал он, когда они в один из дней сели обедать вдвоем.

Фелисити опустила глаза, а когда Ливви, прислуживавшая за столом, отлучилась на кухню, сказала:

– Вы так добры, мистер Эплгейт…

– Я просил вас называть меня Джоном, – напомнил он.

– Я не хочу, чтобы пошли сплетни, – застенчиво улыбнулась Фелисити. – Они подумают, что я слишком много себе позволяю. Вы же знаете, я сделаю все, что угодно, чтобы не были нарушены устои вашего дома. Я даже подумала, не могла ли бы я занять должность экономки, чтобы снять с Мэдлин часть забот по дому. Ведь она так заботится о вашем благополучии.

– Мэдлин – любящая дочь, – сказал он, и в его тоне послышалось что-то, чего она не могла понять. – А вы, миссис Барлоу, прирожденная леди, и я не могу называть вас Фелисити, если вы не хотите называть меня Джоном. И повторяю, вы леди и не подходите для роли экономки.

– Но…

– Если вы имеете в виду… то, о чем вы не хотите говорить при слугах… – Он подождал, пока Ливви забрала со стола пустое блюдо. – Это не ваша вина и не подлежит обсуждению. Существует и другая сложность.

– О? – Фелисити посмотрела на него с удивлением.

– Может, закончим нашу дискуссию позже? – вежливо спросил он, когда Ливви принесла еще одно блюдо – мясо ягненка в мятном соусе.

– Разумеется.

Фелисити посмотрела в свою тарелку. Боже, подумала она, придется показать этим молоденьким служанкам, как готовится приличный соус, иначе все в доме похудеют к тому времени, как Мэдлин вернется домой.

После обеда Фелисити пошла в гостиную. Вскоре к ней присоединился Джон.

Он остановил кресло неподалеку от камина и попросил Фелисити взять стул и сесть рядом.

– Что-то случилось? – спросила она. – Если надо что-то починить, я сейчас же этим займусь.

Он улыбнулся, и она подумала – уже не в первый раз, – какой он привлекательный мужчина и какие добрые его голубые глаза, несмотря на морщинки, оставленные возрастом и пережитым им несчастным случаем.

Джон Эплгейт был благородным человеком, каких уже мало осталось на белом свете. Уж она-то знала!

– Я сказал, что существуют сложности, препятствующие тому, чтобы вы стали экономкой.

Фелисити зарделась.

– Мне не стоило об этом говорить. Если вы предпочитаете, чтобы я покинула этот дом, я пойму, мистер Эплгейт. Я не хочу, чтобы вы или ваша семья чувствовали себя неловко, а у вашей дочери такое доброе сердце… я хочу сказать, она не знала о моем разводе, когда предложила мне свою дружбу, и…

– Помолчите, – твердо сказал он. – Причем тут Мэдлин? Это ее не касается.

– О? – еще больше удивилась Фелисити. – Тогда…

– И прошу вас называть меня Джоном. Мы с вами одни, как вы заметили. Я сказал служанкам, что они могут отдыхать после того, как приберут кухню. Если мы захотим чаю, боюсь, что приготовить его придется вам.

– Я сделаю это с удовольствием, – уверила она его, не совсем понимая, что все это значит. – Я буду счастлива сделать все, что угодно…

– Кроме того, чего я больше всего хочу, – прервал он.

– Что? – Она смотрела на него в замешательстве. – Фелисити, дорогая, я понимаю, что я всего лишь получеловек, и вам трудно себе представить меня таким, каким я когда-то был.

В его голосе прозвучала такая боль, что Фелисити вздрогнула. Но не отвела взгляд.

– Но даже при таких обстоятельствах я собираюсь рискнуть, хотя могу получить отказ. Я знаю, что один из нас, мужчин, обошелся с вами не слишком хорошо. Так что понимаю, что у вас могут возникнуть сомнения… тем не менее, мои чувства к вам все росли и крепли с тех пор, как вы поселились у нас, и они требуют, чтобы я посмел задать вам определенный вопрос.

Сердце Фелисити стучало так громко, что почти заглушало его слова, так что она даже засомневалась, правильно ли она их понимает. Неужели он собирается сказать ей то, о чем она подумала?

– Я не хочу, Фелисити, чтобы вы стали в моем доме домоправительницей. Я люблю вас, дорогая, и очень хотел бы, чтобы вы согласились стать моей женой.

– О! – Она и так уже его обожала, а услышать такое… Она вскочила и чуть было не упала в камин, но вовремя отступила.

Джон не мог ее остановить, но смотрел на нее с явным сочувствием.

– Если вас беспокоит…

– Нет, нет. То есть я хочу сказать, что ваша жена была бы самой счастливой женщиной на свете, уверяю вас. Просто после того, как я родила мертвого ребенка, вопрос встал не только и не столько о том, что я в будущем не смогу иметь детей… Я была так искалечена… что испытывала страшную боль, когда была с мужчиной. А мой муж, мой муж… – Краска залила ей лицо. Фелисити приложила ладони к щекам. – Он этого не понимал и был недоволен.

– Понимаю. Если бы я уже не прикончил негодяя и не отправил бы его тело туда, где он жил, я бы сделал это снова, – довольно сухо сказал Джон.

Эти слова так ее поразили, что она опять опустилась на стул.

– Фелисити, разве вы забыли, что я не могу ходить, что мои ноги меня не держат? Боюсь, что полученные мною увечья отразились и на других функциях моего тела. – На этот раз тон его стал мягче.

– О! – Как же она глупа, подумала Фелисити. – Нет, я не забыла, Джон. Просто я была настолько поглощена своей собственной несостоятельностью, что на какое-то мгновение забыла о вашем… о ваших обстоятельствах.

Он внимательно посмотрел на нее.

– Вы, как всегда, тактичны, Фелисити.

– Значит, вы не будете против того… Не будете против?

Он улыбнулся:

– Я думаю, мы подойдем друг другу.

Фелисити не ожидала, что может встретить другого мужчину, который захочет на ней жениться, тем более такого доброго и приятного, как Джон Эплгейт. Она улыбнулась ему сквозь слезы:

– Вы делаете меня счастливой.

– О! Это у нас еще впереди. – Глаза Джона заблестели как у юноши.

Он взял ее руку и поднес к губам, нежно прикоснувшись сначала к ладони, а потом к запястью. Волна удовольствия захлестнула Фелисити.

– Джон!

– Есть много способов доставить удовольствие женщине. Разве этот неудачник, ваш муж, вас этому не научил? И для этого совсем не обязательно, чтобы все части тела были в рабочем состоянии.

Она посмотрела на него в изумлении.

– Я думаю, что Джерод больше заботился о своем удовольствии, чем о моем.

– Легко могу в это поверить. Так что у нас впереди много чудесных часов узнавания друг друга, любовь моя. А в ближайшее воскресенье викарий огласит нашу помолвку.

Он снова прикоснулся губами к ее ладони, и Фелисити громко засмеялась, представив, сколько радости принесет ей жизнь с Джоном Эплгейтом.

Спустя шесть месяцев Мэдди чувствовала себя гораздо подавленнее, чем в начале своих поисков. Она лишь удивлялась тому, что безумному кузену Эйдриана удается обнаруживать его местонахождение, ведь среди людей, населяющих Англию, полно высоких черноволосых мужчин. Она несколько раз заходила в тупик, идя по следу таких мужчин, каждый раз будучи уверенной, что это ее муж. И каждый раз ее ждало разочарование.

Она страшно устала и часто плакала в подушку по ночам. Но, по крайней мере, она была рада, что Бесс настояла на том, чтобы сопровождать ее. Верная служанка была единственной связью с домом. К тому же Бесс уверяла хозяйку, что ее слишком эмоциональная реакция не только на неудачи, но и на такие малозначащие вещи, как чашка остывшего чая или засохшее печенье, связана с тем, что она скоро станет матерью. Иначе Мэдди посчитала бы, что сходит с ума.

Но она действительно очень устала и к тому же не знала, что делать дальше. Она писала домой о том, что ее поиски безуспешны. Она написала и сестрам, но не получила ответа. Она не могла понять, почему близнецы до сих пор не вернулись в Лондон из своего свадебного путешествия. Она чувствовала себя такой одинокой! Ей хотелось лечь в постель и больше никогда не вставать.

Неужели она больше никогда не увидит своего мужа? – со страхом думала Мэдди. Что, если Эйдриан умрет в одиночестве, неизвестно где, и она даже об этом не узнает? Она вспомнила о том, что сказала Фелисити, и потому, по крайней мере, постаралась, чтобы новой жене бывшего мужа подруги стала известна его судьба, чтобы бедная женщина не ждала его напрасно.

Бесс спустилась за чаем и печеньем. У Мэдди появилась привычка съесть что-либо перед сном. Она ходила взад-вперед по крошечной комнате гостиницы, время от времени глядя в пыльное окно на все еще шумную улицу. Солнце уже село, и они с Бесс пообедали в отведенной для них отдельной гостиной. С деньгами Эйдриана их путешествие было намного легче. Более того, жившая практически в нищете, мисс Эплгейт раньше вообще не могла бы себе позволить эти поиски. Но если бы она не искала своего мужа, ей вообще не пришлось бы никуда ехать.

Она машинально взяла в руки лежавшую на столике местную газету. Взгляд упал на объявление, которое она раньше не заметила.

Появившаяся через минуту Бесс увидела, что настроение хозяйки кардинально изменилось.

– Бесс, нам надо выйти! – воскликнула Мэдди. Она уже надела шляпку и накидку.

– Но, мисс Мэдлин… то есть леди Уэллер, я принесла вам горячий чай. К тому же уже поздно.

– Не имеет значения. У меня появилось предчувствие, и я намерена немедленно его проверить.

Обжигаясь, Мэдди, торопливо глотнув чай и дав Бесс время надеть шляпку, поспешила в гостиницу, где, согласно объявлению в газете, должно было состояться представление под названием «Дочь герцога и другие пьески».

В гостинице Мэдди пришлось долго уговаривать дежурного клерка впустить их, но несколько монет, перешедших в его руки, сделали свое дело, Мэдди получила нужную ей информацию, и они с Бесс поспешили на третий этаж.

Наверху Мэдди постучала в дверь, из-за которой доносилась оживленная беседа.

Дверь открыла служанка с подносом в руках.

– Как вас представить, мисс? – спросила она. Мэдди устало расправила плечи.

– Леди Уэллер, – сухо ответила она, подумав, что есть моменты, когда ей нравится щеголять титулом Эйдриана.

Голоса в комнате умолкли, и она отчетливо услышала знакомый голос, сказавший:

– Какого черта… – И другой голос, просивший помолчать.

Служанка сделала книксен.

– Да, миледи, входите, пожалуйста, – сказала она и добавила для тех, кто находился в комнате: – Я принесу чаю, мэм.

Мэдди вошла и была вознаграждена удивлением и радостью, отразившимися на двух совершенно одинаковых лицах женщин, находившихся в комнате.

– Мэдлин! – одновременно воскликнули обе. – Что ты здесь делаешь?

Мэдди, конечно, расплакалась, а сестры-близнецы бросились обнимать ее.