Решения, принятые после полуночи

Его губы были бесконечно мягче, чем я ожидала, и они двигались по моим в голодном танце, прося все больше и больше и больше с каждым нажатием губ и языка. Его зубы царапнули мою нижнюю губу, и я инстинктивно открыла рот. Тогда это были наши языки, горячее ощущение того, как он пробует мой на вкус. Я застонала, звук вырвался из глубины моего горла, слабый, но безошибочный. Его ответное рычание заставило меня вцепиться в его рубашку, притягивая его ближе.

Его руки скользнули под подол моей блузки, горячая кожа к горячей коже. Я дернулась от шокирующего ощущения, от пролога того, чего я хотела: больше кожи против кожи, больше тепла против тепла, больше языка и зубов и поклоняющихся рук.

Был ли поцелуй когда-нибудь таким сладким на вкус? Это вызывает зависимость? Было ли прикосновение когда-нибудь таким комфортным, жадным и опрокидывающим одновременно?

Кухонная дверь с грохотом распахнулась, и он внезапно оказался на земле. Я чуть не упала, сбитая с толку тем, что произошло. И куда он ушел.

Я посмотрела вниз и увидела, что он возится со шлангом и ведром. Не глядя на меня.

— Уилл, — позвал Чарли. — Куда ты положил бумажку с победителями лотереи?

Уилл вскочил на ноги и направился на кухню.

— Я принесу их.

Ошеломленная, я повернулась лицом к Чарли. Мои щёки пылали в равной степени от желания и смущения, а руки все еще дрожали. Я не знала, как я выглядела для Чарли, но я чувствовала себя совершенно другим человеком. Как будто Уилл проник внутрь меня и перестроил все в том, кем я себя считала и чего хотела в жизни.

— Ты в порядке, Лола? — спросил Чарли после того, как Уилл практически вбежал на кухню. — Уилл снова ведёт себя как придурок?

Я прочистила горло.

— Я не знаю.

Чарли посмотрел на меня так, словно у меня выросла вторая голова.

— Ну, если он продолжит нести тебе чушь, найди меня. Я поставлю его на место.

— Будет сделано, — прохрипела я.

Но я не хотела, чтобы Чарли встал между нами. Я хотела найти Уилла и затащить его в кладовку, чтобы закончить то, что мы начали.

Я прикусила губу, все еще уставившись в пространство, как сумасшедшая. Но хотел ли он этого?

Или тот поцелуй был для него ошибкой?

ГЛАВА 15

Я хлопнула последним из грязных стаканов с такой силой, что вызвала недовольный взгляд Чарли.

— Осторожнее, Лола, черт возьми. Они через многое прошли сегодня вечером.

Он говорил о стаканах. Обычно я бы рассмеялась, но сегодня была не та ночь, чтобы смеяться или любезничать.

— С ними все будет в порядке, — огрызнулась я на него. — Они прочные.

Чарли спас их из моей хватки.

— Они только выглядят крепкими, но внутри они очень хрупкие, — он был похож на суетливую наседку.

И от его слов мне захотелось плакать. Я никогда не ожидала, что смогу сравнить себя с барным стаканом. Но вот я здесь, выглядя крутой, но на самом деле чувствуя себя очень хрупкой внутри. Он исчез на кухне со своими драгоценными стаканами. В баре была посудомоечная машина, но поскольку Уиллу еще предстояло вызвать ремонтника, чтобы осмотреть ее, Чарли позаботился о том, чтобы все было вымыто в большой посудомоечной машине в пространстве Кейса.

Впервые за всю ночь я осталась одна. Последних посетителей выпроводили, музыка смолкла, свет включили на полную мощность, а бармен был в переулке со своим лучшим другом, с которым он провел почти всю ночь.

За исключением тех случаев, когда он флиртовал с посетителями в баре.

И вот я здесь, уговариваю себя не ревновать к девушкам из женского общества и сдерживаю разочарованный крик.

Если я думала, что поцелуй, которым мы с Уиллом обменялись ранее ночью, что-то значил, я ошибалась. Он исчез на кухне, но его вытащили оттуда только после того, как лотерейная очередь завернула за угол снаружи. А потом он продолжал игнорировать меня, избегая зрительного контакта со мной и разговоров со мной, и вообще… меня. Тем временем он провел ночь, так сосредоточившись на своей работе или своем друге, что мне приходилось кричать на него всякий раз, когда мне что-то было нужно.

Что часто происходило потому, что мы были заняты больше, чем я когда-либо могла себе представить.

Уилл был прав насчёт мероприятия. Казалось, весь штат Северная Каролина собрался, чтобы попробовать это пиво. Джона установил в углу станцию со столом с высокой столешницей, который они украсили специально для него. Он был назначенным разливщиком и провел всю ночь, измеряя унции, неуклонно управляясь с пивом и болтая со всеми любителями пива, которые знали его по репутации.

Уилл работал в баре вместе с Майлзом. На самом деле им удалось прикончить весь бочонок к середине ночи. Затем он смешивал коктейли «Инк Свел» с небольшим количеством бурбона пивоварни до последнего звонка.

Мы с Адой делали все, что могли, чтобы успевать за всем, но многим людям приходилось ждать дольше, чем нам хотелось. Они, казалось, не возражали, но я был рада, что спешка закончилась. Это было утомительно.

Сейчас, далеко за два часа ночи, все, что я хотела сделать, это сорвать с себя обувь, раздеться до нижнего белья и лечь.

Я была измучена, расстроена и все еще бесполезно гудела от, казалось бы, забытого поцелуя, который был раньше.

Ада и Элиза, смеясь, вышли из кухни. Джона был прямо за ними.

— Мы идем ко мне выпить, — объявила Элиза. — Ты должна пойти с нами.

— Вы уходите? — я оглядела главный этаж, где бутылки, салфетки и тарелки с едой все еще были завалены на половине столов.

— Уилл сказал, что разберется с беспорядком, — сказала Ада с улыбкой. — Просто дай ему знать, что ты уходишь.

Элиза вытащила свой телефон.

— Я пришлю тебе свой адрес.

Джона поднял бутылку редкого напитка. На сгибе другого локтя он держал две другие большие бутылки.

— Я сохранил немного для нас. Ты должна прийти, официантка.

— Ее зовут Лола, — сказала Элиза, закатывая глаза. — И она не просто официантка.

Я ожидала, что она закончит свою мысль, но она этого не сделала.

Ада рассмеялась, чтобы заполнить наступившую тишину.

— Нет, она намного больше, чем официантка. Давай, Лола. Это будет весело.

У меня болели ноги. У меня болел позвоночник. Даже мозг болел. Но это действительно звучало весело.

— Окей, напиши мне. Я догоню вас, ребята, — они улыбались и аплодировали. — И не пейте редкую дрянь, пока я не приеду. Мне нужно попробовать то, что привело к этому безумию.

Как только они вышли через парадную дверь, Чарли вышел из кухни, натягивая толстовку поверх футболки. Его голова высунулась как раз вовремя, чтобы он не врезался в стол с четырьмя столешницами.

— Ты идешь? — спросил он в порядке разговора.

— К Элизе?

Он кивнул, даже не замедляясь, направляясь прямиком к входной двери.

— Это будет весело.

— Да, я так думаю.

Он обернулся и ухмыльнулся.

— Хочешь прокатиться? Я мог бы отвезти тебя обратно к твоей машине после…

В его голосе была малейшая намекающая нотка, а его теплый, приглашающий взгляд сказал все. Это был не первый раз, когда он приставал ко мне, но он всегда был безобиден. Хотя, если бы я была не я, и если бы я только что не прошла через то, через что прошла, я могла бы увидеть, что другие уволенные официантки видели в нем.

В другой жизни я могла бы полностью поддаться соблазну Чарли. Но другая жизнь не была вариантом. И, несмотря на молчаливое обращение всю ночь, мне было плохо из-за Уилла. К тому же, после истории братьев я никогда не смогла бы предать Уилла.

Черт возьми, после моей личной трагической истории я никогда бы не смогла так предать другого человека. Даже если бы мы все еще говорили о «что, если» и украденных поцелуях.

— Она собирается остаться и помочь мне, — рычащий голос Уилла напугал нас обоих.

Он подкрался к нам в своей обычной бесшумной манере ниндзя и казался взбешенным. Таким злым, каким я его еще никогда не слышала.

Я резко обернулась и услышала звон дверных звонков, когда Чарли сбежал. Что за трус.

Мне следовало последовать примеру Чарли из чувства самосохранения. Уилл пристально посмотрел на меня через бар, и я почувствовала это так же горячо, как его руки на моей обнаженной коже. Мне действительно следовало копнуть поглубже и совершить свой собственный быстрый побег. Но что-то в тоне Уилла вывело меня из себя, стерло все основные инстинкты выживания и заставило меня встретиться лицом к лицу с драконом.

— О, правда, собираюсь?

Он скрестил руки на груди и приподнял одну бровь.

— А разве нет?

Я скрестила руки на груди и тоже насмешливо приподняла бровь.

— О, так теперь, когда тебе нужна помощь, ты поговоришь со мной?

— Что это значит? — требовательно спросил он.

Мое сердце заколотилось на незнакомой земле. С каких это пор я ввязываюсь в ссоры? С каких это пор я не отступаю? Уилл вытаскивал медведя прямо из спячки, и я понятия не имела, что должно было произойти. Тем не менее, я открыла рот и выплюнула именно то, о чем думал.

— Это значит, что ты поцеловал меня и убежал сегодня. Я пыталась привлечь твоё внимание всю ночь, а ты просто игнорировал меня. Но теперь, когда нужно вымыть посуду и убрать столы, я могу привлечь твоё внимание? Я так не думаю.

— Ты думаешь, я игнорировал тебя весь вечер?

Он сделал шаг ближе ко мне.

— Я знаю, что ты игнорировал меня весь вечер.

Он сделал еще один шаг.

— Ты ошибаешься.

Я покачала головой. Он сделал еще один шаг. Я стояла на своем.

— Я не ошибаюсь.

— Я не могу оторвать от тебя глаз, — возразил он низким и мрачным голосом. Еще один шаг. — Мне потребовалось все самообладание, чтобы не отказаться от нашей самой большой ночи за весь год и не потащить тебя наверх.

Ещё один шаг.

Я деликатно откашлялась.

— Что?

Ещё один шаг. А потом он оказался там, передо мной. Так близко, что я могла бы протянуть руку и коснуться его.

— Я пытался дать тебе пространство, — объяснил он угрожающим и грубым тоном. — Потому что я знаю, что ты только заканчиваешь отношения. Я хотел, чтобы ты могла закончить это, если ты не готова.

Так много вопросов. Начиная с того, что именно это было? И было ли это больше, чем поцелуй? Больше, чем физическое?

Если бы я хотела большего, чем физическое?

Я подумала о том, как Риз дразнила меня по поводу отвлечения. Я должна была признать, что спать с кем-то, кто не был Оуэном, было бы приятно. Как очищение. И месть. И отсечь все, что там еще оставалось.

Но я не была уверена, что хочу, чтобы Уилл был моим спасением. Разве отвлечение не было разовым делом? В лучшем случае временным?

Я даже не могла поверить в наш краткий поцелуй, который был раньше. Что я знала о временном или не временном или вообще о чем-либо, если уж на то пошло?

Он сделал небольшой шаг назад.

— Ты делаешь такое лицо.

Моя рука взлетела к щеке.

— Какое лицо?

— Твое анализирующее лицо.

— У меня нет анализирующего лица.

— Определенно есть.

Я покачала головой.

— Нет, нет, я не знаю.

— Ты знаешь, — настаивал он, улыбаясь. — Ты делаешь это прямо сейчас.

Моя рука скользнула по лицу. Словно проверяя.

— Нет, не делаю.

Он нежно взял мою руку и поднёс к губам, целуя мою ладонь. Я чуть не упала в обморок. Этот жест был таким милым, таким интимным и таким… не похожим на отвлечение.

— Я не буду торопить тебя, — пообещал он. — Но ты должна знать, ты мне нравишься, Лола. Ты мне очень нравишься. И если я здесь ошибаюсь или считаю это неправильным, я был бы очень признателен, если бы ты мне сказала, — уголок его рта приподнялся. — Я клянусь, что не уволю тебя.

Он дразнил, и мне нужна была искра, чтобы протолкнуть воздух обратно в мои легкие. Но всё же мне не удалось выдавить из себя те слова, которые он хотел услышать. Я не была уверена, была ли это травма от предательства Оуэна. Или в каком беспорядочном состоянии была моя жизнь. Или если бы я была просто трусом. Лучшее, что у меня получилось, было:

— Ты не ошибаешься.

Он прижал мою руку к своему сердцу и сократил расстояние между нами.

— Но тебе нужно время, — закончил он.

Я этого не говорила. Я даже не думала об этом по-настоящему. Но как только его слова прозвучали, это было похоже на разрешение, в котором я нуждалась, чтобы признать, что это правда. Несмотря на мою внутреннюю и требовательную потребность в его внимании сегодня вечером после нашего поцелуя, я понятия не имела, с чем я могла справиться прямо сейчас. И я начала беспокоиться, что мое разочарование из-за того, что он игнорировал меня всю ночь, было больше связано с моим недавно разбитым сердцем, чем с ним. Я хотела его внимания, потому что не смогла удержать внимание Оуэна, поэтому потеря Уилла отправила меня прямо с обрыва здравомыслия в черную бездну неуверенности. И я ненавидела это. Я ненавидела чувствовать себя неуверенно. Я ненавидела думать неуверенно. Я ненавидела то, как неуверенность манипулировала всеми другими мыслями, действиями и чувствами.

— Я сейчас в полном беспорядке, — призналась я.

Он кивнул, игриво соглашаясь.

— Это нормально, ты знаешь. Однажды все встанет на свои места.

— Откуда ты знаешь, что у меня когда-нибудь все будет на своих местах?

Его взгляд потеплел от нежности.

— Потому что я вижу, как тяжело ты борешься теперь, когда все развалилось.

Его принятие и мягкость, а также то, как ясно он, казалось, видел меня обернутой вокруг себя, как уютное одеяло. Я чувствовала, что меня любят. И заботятся. И связь, которую я знала, была особенной. Я почувствовала, что комната, в которой я нуждалась, продолжает разваливаться на куски. Я почувствовала пространство, в котором нуждалась, чтобы продолжать собирать эти кусочки и склеивать их обратно.

Насколько редким был такой мужчина, как Уилл Инглиш? Я никогда раньше не встречала никого похожего на него. И у меня было неприятное чувство, что я никогда больше не встречу никого похожего на него.

И теперь это чувство погружения было похоже на якорь, привязанный к моим лодыжкам, тащивший меня на дно океана. Я встретила его слишком рано. Он жил долго и счастливо. Целую вечность. Пока смерть не разлучит. И я встретила его в совершенно неподходящее время для всего этого.

Почему жизнь так несправедлива? Почему все не всегда складывалось в нужное время?

— Эй, — его слишком мягкий голос дал мне понять, что он видел, как все эти мысли отразились на моем лице.

Он протянул одну руку и обхватил мою челюсть, предлагая робкую улыбку.

— Всё в порядке. Я не… я не пытаюсь торопить тебя. Или давить на тебя, или еще что-нибудь. Я просто хочу узнать тебя получше. Вот и все, — его улыбка потеплела, накалилась, испепелила. — Раньше я ничего не мог с собой поделать. Я приношу свои извинения за это. Я искренне не хочу подталкивать тебя к чему-то, к чему ты не готова, но ты прекрасна, Лола. И ты меня удивила. И тем, как сильно ты мне нравишься, и тем, насколько ты мне подходишь.

Изо всех сил пытаясь избавиться от двойственных чувств ослепляющего блаженства и надвигающейся гибели, внезапно поселившихся в моей груди, я сказала:

— И нам, вероятно, стоит попробовать поцеловаться снова. Я имею в виду, просто посмотреть.

Он не рассмеялся так, как я ожидала. Он просто… воспринял мой легкомысленный комментарий с нежной улыбкой, а затем потянул меня к бару.

— Сядь, — приказал он. — У меня есть кое-что для тебя.

Удивленная и любопытная, я сделала так, как он мне сказал. Он подошел к столу, за которым Джона просидел всю ночь, и вытащил бутылку из тающего ящика со льдом. Вытирая ее полотенцем, все еще засунутым в фартук, он вернулся и поставил ее передо мной.

— Я оставил нам бутылку.

Моё сердце сделало сальто. Нам. Он оставил нам бутылку.

Честно говоря, я предполагала, что мой шанс попробовать это пиво исчез в середине ночи. Там было так много людей. И только половина из них успела попробовать бутылки из выпуска. И теперь, когда у меня не было абсолютно никакого желания снова встречаться с Элизой, Чарли, Джоной и Адой, я просто отказалась от этой редкой новинки.

Но Уилл приберег одну для нас. Не для себя. Даже для меня, чтобы взять с собой. Он ожидал, что поделится этим со мной, и отложил одну для нас. Возможно ли, чтобы такой сильный обморок нанес непоправимый ущерб?

— Ты уверен, что не хочешь взвинтить цену и воспользоваться какой-нибудь бедной любящей пиво душой в Интернете? Это могло бы купить тебе выходные на пляже, — я поддразнивала его, но теперь мое сердце было полностью отдано этому пиву. Этому бару. Этому человеку.

Он улыбнулся, снова поднимая его, чтобы откупорить.

— Ты знаешь, я на самом деле не занимаюсь перепродажей. Я имею в виду, кроме того, что мы уже реализуем в баре. Просто дело в том, что пиво, как и любой алкоголь на самом деле, предназначено для того, чтобы им наслаждались. Смаковали. Им всегда следует делиться между друзьями или близкими. Всегда использовать, чтобы отпраздновать что-то, будь то достижение, выпускной, свадьба или просто любовь, жизнь и то, что ты жива. Это не настоящий алкоголь, как ты думаешь. Это опыт. Это то, как это заставляет людей замедляться и наслаждаться моментом. Или, по крайней мере, так, как должно быть. Это то, как ты не просто пьешь его, ты думаешь об этом, каков он на вкус, на что он похож, что он заставляет тебя чувствовать, как он делает тебя храброй, бесстрашной и полной надежды.

Он наклонился над стойкой, чтобы взять два чистых стакана, а затем медленно налил в них очень игристое розовое пиво, идеально равномерно отмеряя каждый. Я была очарована текстурой, почти похожей на шампанское.

— Очевидно, что алкоголем много злоупотребляют. И есть много компаний, производящих достаточно дешевое, достаточно сладкое барахло, чтобы люди легко попадали в эту ловушку. Но хорошее пиво, вино или ликер не должны вызывать у тебя желания выпить их, чтобы забыть. Это должно подарить тебе ночь, которую ты никогда не забудешь. Ночь, которая останется с тобой навсегда, как ощущение, так и вкус.

Он взял один из стаканов, сунул в него нос и глубоко вдохнул.

— Даже запах.

После этого я почти потеряла дар речи. Я никогда не думала о выпивке как о чем-то большем, чем о сосуде для снятия напряжения. Обычно, если я пила, особенно много пила, я, вероятно, проходила через что-то, о чем больше никогда не хотела думать. Или я беззаботно праздновала достижение, окруженное стрессом и усилиями.

Но придавала этому совершенно другой оттенок. Пить не для того, чтобы забыть, а для того, чтобы помнить, было такой приятной сменой точки зрения. Я бы никогда не взяла в руки еще один стакан чего-нибудь, не вспомнив его слов.

Начиная с этого. Я взяла свой стакан и поднесла его к свету, чтобы посмотреть, насколько он на самом деле живой. На мой взгляд, это больше похоже на симпатичный коктейль.

— Так ты хочешь сказать, что это изменит мою жизнь? — спросила я его, не в силах удержаться, чтобы немного не досадить ему.

Он тоже поднял свой бокал и чокнулся с моим.

— Да, Новенькая, я действительно думаю, что это изменит твою жизнь.

Наши взгляды встретились как раз перед тем, как мы сделали первый глоток. И в глубине этих глубоких, травянисто-зеленых глаз я знала, что не пиво должно было навсегда изменить мою жизнь… Это был этот мужчина.

К моему удивлению, пиво было ярким и отдавало фруктами. Я отстранилась только для того, чтобы снова нырнуть за вторым глотком.

— О, боже мой, — воскликнула я. — Это так хорошо.

Он пожал плечами. Как будто это было очевидно с самого начала.

— Они знают свое дело.

— Что это такое?

Он кивнул.

— Технически, это Гозе. Кисловатая версия берлинского вайсса. Я думаю, из того, что я прочитал, они сделали его с малиной, клубникой, гранатами и лимонами.

— Это именно то, на что это похоже на вкус, пунш из кислых фруктов. Но он такой шипучий.

Он пустился в объяснения эволюции напитков и того, как они раньше были почти неслыханны, но за последние несколько лет приобрели огромную популярность, и как небольшие крафтовые пивоварни, полные инноваций и экспериментов, завоевали популярность по всей стране.

Мы сидели и разговаривали до конца бутылки о пиве и виски, а потом о жизни. Он рассказал мне о своей маме, которая все еще жила неподалеку, и задавал вопросы о моих родителях, моем брате и моей жизни в Чикаго.

Когда эта бутылка закончилась, он открыл другую. Ещё одна кислая, но с лаймом и кокосами, и такая терпкая, что у меня скривился рот. Я рассказала ему больше об «Органикс» и моем видении компании. Он рассказал мне о баре и о том, что, несмотря на то, что он с трудом платил арендную плату, все счета и трех боссов, плюс персонал, ремонт оборудования и все остальные расходы, дела у него шли отлично, и он привлекал много внимания. Он поделился своим видением будущего, рассказал о других мероприятиях, подобных сегодняшнему вечеру, которые он хотел бы провести, и о сотрудничестве с некоторыми из его приятелей-шеф-поваров в городе.

В конечном счёте, я выложила все об Оуэне. Как мы познакомились, как наши отцы постоянно бросали нас в ситуации, когда мы могли бы потусоваться. Я рассказала ему о нашем неловком первом свидании и о том, как я думала, что оно никогда ни к чему не приведет. А потом я призналась в своих сомнениях и отрицаниях, с которыми боролась до той секунды, пока не нашел тот секретный телефон. Я сдерживала слезы, рассказывая, как столкнулась с Оуэном, когда он пришел ко мне той ночью. Как мне потребовались часы, чтобы набраться смелости, но я, наконец, справилась с этим. Возмущение. Опустошение. Последовавшее за этим бессердечное поведение всех, кто должен был любить и защищать меня. Он прислушался. И сочувствовал. И разозлился на меня. Затем, после того, как я выложила все начистоту и очистила все еще грязные воспоминания об Оуэне, он мягко, любезно вернул разговор в более спокойное русло.

Мы сидели в баре, разговаривали, смеялись и открывались друг другу, пока солнце не проникло сквозь окна передней двери. Мы оба были удивлены этим вторжением. И на след из бутылок, которые мы оставили после себя, некоторые мы прикончили, а некоторые только попробовали. По крайней мере, одна останется со мной на всю оставшуюся жизнь, запах, вкус, то, что он заставлял меня чувствовать, и компания, которая разделила его со мной.

Он встал, потягиваясь, и я поняла, что наша ночь закончилась. Как в прямом, так и в переносном смысле. Но он был прав насчет алкоголя. Это была драгоценная ночь, которую я всегда буду лелеять. Это помогло нам радоваться жизни и пережить потери. Это помогло нам пережить события, которые никто из нас не считал достаточно сильными, чтобы выжить. Мы наслаждались новой дружбой и, возможно, расцветом чего-то большего. Мы провели ночь, медленно выпивая и полностью оставаясь живыми. И если это было отвлечение, то это был лучший из возможных способов, который я могла придумать, чтобы прийти в норму.

Риз имела в виду отвлечение как своего рода сексуальное увлечение, когда я использовала Уилла, чтобы забыть Оуэна, а затем продолжила свою жизнь. Но отвлечение означало нечто иное в мире финансов. Это был второй шанс, новое начало. Когда вы говорили об акциях, это было полное восстановление стоимости и силы. И, чёрт возьми, если бы Уилл не помогал мне чувствовать именно это. Где-то в его внимании и интересе я находила свою собственную ценность, свою собственную силу. Где-то в его разговоре, напряженных, внимательных глазах и всех этих сладких, украденных прикосновениях я возвращалась к чему-то большему, чем женщина, которой я была раньше — я находила женщину, которой всегда хотела быть.

Уилл проводил меня до двери и поцеловал в лоб.

— Спасибо за незабываемую ночь, Новенькая, — прошептал он мне на ухо.

Я ушла с самой широкой улыбкой в моей жизни. В какой-то момент сегодня вечером я почувствовала усталость, но теперь я не чувствовала ничего, кроме надежды.

ГЛАВА 16

Ещё одно воскресенье, еще один день у Риз. Последняя неделя была сплошным потоком работы, смешанной с кокетливыми, украденными моментами с Уиллом. А также много мыслей, мечт и пускания слюней на Уилла. Мои родители угрожали приехать за мной, но я продолжала игнорировать их. Я знала, что это были пустые угрозы. Они были слишком заняты и слишком увлечены собой, чтобы приложить столько усилий, чтобы найти меня. Или, по крайней мере, я на это надеялась.

Но я на всякий случай отключила службы определения местоположения на своем телефоне. Я не думала, что они действительно выследят меня и утащат. Публичные сцены и похищения людей на самом деле не были их коньком, но никогда нельзя быть слишком осторожной.

Я снова нашла Риз на кухне у кофейника. Мы почти не видели друг друга несколько дней. Она работала над утомительным делом, которое требовало много часов в офисе. А я задерживалась на работе все больше и больше, просто чтобы уловить несколько минут наедине с Уиллом. Хотя ничто и близко не подходило к нашему восходу солнца в среду утром. Риз и я были разными существами в этот момент. Она, ранняя пташка. Я, ночная сова.

Но так как бар был закрыт сегодня и завтра, а воскресенье было священным нерабочим днем Риз, мы планировали тусоваться как можно дольше.

Это было позже, чем мы изначально планировали, потому что я проспала до одиннадцати.

— Доброе утро, соня, — сказала она, когда я, спотыкаясь, подошла к кофейнику.

Я пробормотала что-то похожее на ответ.

Она засмеялась в журнал, который читала.

— Никогда не думала, что доживу до того дня, когда Лола Эллис откажется от своих жестких утренних привычек.

— Эй, — проворчала я, защищаясь. — Я не отказывалась от них. Я только что перенесла их на вторую половину дня.

Она рассмеялась.

— Жизнь в баре тебе подходит.

— Если бы только это могло конкурировать с зарплатой семейного бизнеса, — я наливала сливки до тех пор, пока мой кофе не приобрел приемлемый бежевый оттенок. — И предлагало медицинскую страховку.

— Разве ты не можешь попросить прибавку к зарплате у своего сексуального босса? Я подозреваю, что если ты начнешь с ним спать, он увеличит твою зарплату на двадцать пять процентов.

— Во-первых, никогда нельзя передавать тебе информацию в сообщениях. Ты всегда передергиваешь.

Она подняла палец, прерывая мои мысли.

— Это буквально первое правило закона. Никогда не излагай это в письменном виде. Никогда. Оно просто сидит там и ждет, когда это используют в качестве улики.

Я закатила глаза.

— Во-вторых, мы не спим вместе. Мы просто… безобидно флиртуем, — однако я подумала над ее предложением, а затем добавила: — Кроме того, я не думаю, что он из тех парней, которые платят за секс. Путем повышения или иным образом.

— Что ж, будем надеяться, что нет. Если он окажется таким же придурком, как Оуэн, и ты пойдешь по тем же стопам, я отправлю твою несчастную задницу в монастырь до конца твоих дней. Я избавлю себя от головной боли из-за того, что ты пойдешь по темному пути к крушению поезда. И спасу тебя от саморазрушения через неудачников.

На мгновение повернувшись к ней спиной, я сделала большой глоток горячего кофе. Я была безоружна для этого разговора без кофеина в организме.

— Это не так, — заверила я её, мой старый друг монстр неуверенности поднял свою уродливую голову. — Это просто отвлечение.

Она уставилась на меня, не шевельнув ни единым мускулом лица. Я знала, что это был ее адвокатский взгляд. Она всегда делала это, когда у нее было много мнений, но она знала, что не должна его говорить. Ее самообладание, честно говоря, впечатляло. Но она должна приберечь это для своих клиентов. Я хотела знать, о чем она думает, каждую своенравную мысль.

Так что я уставилась на нее поверх дымящейся чашки кофе, посылая ей свою собственную версию сердитого взгляда сучки-босса.

Не многие люди могли сломить Риз. Ладно, я, вероятно, была единственной, кто знал её секрет, и это означало, что если вы позволите ей сомневаться достаточно долго, ее вопросы, рано или поздно, вырвутся наружу, как вода из прорвавшейся плотины. Вам просто нужно было набраться терпения.

Когда она вдохнула через нос, я поняла, что поймала ее.

— Хорошо, я знаю, что я та, кто вложил эту мысль в твою голову, но ты уверена, что готова к этому? Для отвлечения, ты, кажется, довольно серьезно относишься к нему.

Я вздрогнула. Я ничего не могла с этим поделать. Она говорила прямо противоположное тому, что я ожидала от нее услышать.

— Я просто не хочу, чтобы тебе снова было больно.

— Я не собираюсь страдать, — огрызнулась я, защищаясь. — Почему я должна пострадать? Мы даже не… мы даже не… это просто для развлечения.

Она пожала плечами и вернулась к своему журналу.

— Я знаю, я просто… Ты сейчас немного хрупкая, и я беспокоюсь о тебе. Я никогда раньше не видела тебя такой.

Это было справедливо. Там, где она была эмоциональна, я была уравновешена. Там, где ей пришлось столкнуться с несправедливым количеством трагедий в своей жизни, я была стабильной и уравновешенной все то время, что мы знали друг друга. Трагедия и травма — вот с чем она обратилась ко мне за помощью. Когда её мама ушла. Когда умерла её мама. Когда её отец заболел раком, а потом выздоровел. Когда умерла её собака из детства, мы все были привязаны к Коко. Когда она испытывала трудности в юридической школе и чуть не бросила ее. Когда ее сердце было разбито Дейвом «Щупом». Когда она подверглась сексуальным домогательствам на своей первой внешкольной работе, а отдел кадров не воспринял ее всерьез. Риз через многое прошла. Теперь я могла бы сказать, что она была сильнее, более жизнерадостной и чертовски более чуткой. Было несправедливо ценить чьи-то страдания, но я только видела, как Риз становилась все более удивительной, несмотря на ее испытания и невзгоды. Я всегда завидовала ее глубине характера и жизнелюбию, потому что у нее было место в первом ряду, каким бы коротким оно ни было.

Было странно, что все перевернулось с ног на голову. Было трудно быть той, кто нуждался в ласке и заботе.

Еще хуже было слышать, как она говорит мне, что я, возможно, не готова к тому, что было с Уиллом. Это было намного больнее, чем я хотела признать.

— Серьёзно, все не так, Кусочек. Мы целовались всего один раз. В основном мы просто флиртуем и веселимся, — как будто называя меня лгуньей, мой телефон зазвонил с текстовым сообщением от Уилла.

Уилл: Ты уже встала? Есть планы?

Игнорируя понимающий взгляд Риз с другого конца стола, я ответила.

Я: Не сплю уже несколько часов. Ты сомневаешься во мне?

Он немедленно ответил на сообщение.

Уилл: Мне уже следовало бы знать лучше, так что, какие планы…

На моём лице была улыбка, и я не знала, когда она появилась и почему она была такой большой.

Я: Я провожу весь день со своей лучшей подругой. Мы не виделись целую неделю.

Появились танцующие пузыри. Затем исчезли. Затем появились.

Уилл: Приводи её.

Я: Куда???

Теперь он просто командовал.

Уилл: Двое моих друзей будут представлены на фестивале еды и вина в Брайтлифе. Они снабжают нас билетами. Ты и твоя подруга должны пойти.

Я посмотрела на Риз, размышляя, что делать. Должна ли я попросить ее пойти со мной? Было ли это нарушением кодекса лучшего друга, когда ты меняешь планы? Почему это было так неловко? Почему я не могла просто быть нормальной?

Словно прочитав мои мысли, она сказала:

— Выкладывай, Ло.

— Рискуя доказать, что ты права…

Она подняла бровь, когда я заколебалась.

— Уилл только что спросил, не хотим ли мы встретиться с ним в Брайтлифе на фестивале еды и вина. Я предполагаю, что у него есть бесплатные билеты, и его друзья-шеф-повара будут представлены там.

Она сжала губы, чтобы удержаться от улыбки. Я ткнула в нее пальцем.

— Не злорадствуй. Это нехорошо.

Она сделала доблестное усилие, чтобы придать своему лицу ровное выражение. И не преуспела.

— Конечно, пойдем.

— В самом деле? Я не против пропустить. Серьезно. Я знаю, что мы планировали провести этот день вместе. Я не хочу упускать такую возможность.

— Если только ты не планируешь бросить меня, а ты этого не сделаешь. Плюс, у меня есть возможность шпионить за тобой и мистером Отвлечение. И поесть хорошую еду. В значительной степени не могу придумать лучшего способа провести воскресенье.

Я рассмеялась, счастливая, что она была готова к этому.

— Ты лучшая, милая.

— Я знаю.

Я написала Уиллу.

Я: Мы в деле.

Он прислал ответное сообщение с остальными деталями.

Уилл: С нетерпением жду возможности пообщаться с вами при дневном свете.

Мой желудок сделал около тридцати сальто, прежде чем я смогла ответить.

Я: Я тоже.

Два часа спустя мы с Риз приняли душ, собрались и боролись с внедорожником за место для парковки менее чем в десяти милях от входа на фестиваль еды и вина. Летний день в Северной Каролине был душным, и прохладный ветерок совсем не приносил облегчения.

Как раз в тот момент, когда я подумала, что мы заблудились, и это место с таким же успехом могло бы быть посреди пустыни без еды, вина или туалетов, мы нашли Уилла в одной из кабинок для приема, разговаривающего с пожилым джентльменом. Я могла сказать, что все это было по работе, когда мы приблизились. На лице Уилла было выражение «я серьезный взрослый», а пожилой джентльмен скрестил руки на груди и задумчиво кивал, пока говорил.

— Я и забыла, какой он красивый, — прошептала Риз, когда мы замедлили наше приближение. — Я имею в виду, у меня была смутная идея, но я не была полностью трезва, когда впервые встретила его.

Я хихикнула над ее преуменьшением. Он увидел, что мы приближаемся, и кивнул в знак приветствия. Я не была уверена, должны ли мы остановиться у билетной кассы и заплатить вступительный взнос, хотя он заманил нас сюда бесплатными билетами, или просто подойти прямо к нему. Может быть, нам стоит развернуться и уехать? Почему быть человеком все время было так чертовски неловко?

Когда мы были достаточно близко, чтобы он не кричал на нас, он сказал:

— Джим, это Лола Эллис и… — он заколебался. — Риз. Извини, я не знаю твоей фамилии.

Я была впечатлена, что он запомнил ее имя.

— Риз Кэллауэй, — представилась она, взяв Джима за руку и используя свое адвокатское рукопожатие, чтобы произвести на него впечатление.

Затем я пожала ему руку, в то время как он назвал свою фамилию.

— Джим Торн.

— Джим руководит мероприятием, — хладнокровно объяснил Уилл. — Мы как раз говорили о стенде для «Крафта» в следующем году.

Я улыбнулась, зная, как это будет важно для Уилла. Честно говоря, я ничего не знала о фестивале еды и вина в Дареме, но Риз упомянула, что каждое лето это большое событие, и она всегда хотела приехать, но так и не смогла.

Джим подошёл и отцепил верёвку, отделяющую внешнюю часть фестиваля от внутренней.

— Проходите, дамы, — любезно сказал он. — Мы выдадим вам браслеты и билеты.

— Это так мило с вашей стороны, — выпалила я.

В то же время Риз сказала:

— Большое вам спасибо.

Верные своему слову, мы оставили Джима с карманами, полными билетов на еду и вино, и с его обещанием, что он позвонит Уиллу через пару недель, чтобы поболтать.

— Это твой человек тут? — спросила я, когда Уилл начал уводить нас вглубь оживленного фестиваля.

— Нет, это была случайная встреча, — объяснил Уилл, в его голосе звучали гордость и возбуждение одновременно. — Сегодня мои друзья проводят несколько демонстраций. Я случайно столкнулся с ним, пока ждал вас.

— Значит, он знал, кто ты такой?

Он кивнул, улыбаясь, но в то же время прикусывая нижнюю губу, как будто пытался прижать ее и не дать ей занять все его лицо.

— Да, он нашел меня.

Я схватила его за бицепс и потрясла за руку.

— О, боже мой, поздравляю. Это очень важно.

Он задержал мой взгляд на минуту, даже когда мы избегали других пешеходов и ряды киосков торговцев. Что-то было такое милое и безопасное в его взгляде, как будто ему нравилось делить этот момент со мной, и это произошло не случайно. Но если бы он мог, я была бы той, кого он выбрал для празднования.

Я знала, что многое из этого мне мерещится, но я не могла не думать о той ночи, которую мы провели, выпивая, разговаривая и празднуя жизнь. Этот момент был таким. Мы были просто двумя людьми, которые хотели разделить эти моменты друг с другом и иметь партнера, чтобы отпраздновать их вместе.

Мы прошли мимо винной палатки с более короткой очередью, чем у других палаток. Я не узнала ни клейма, ни виноградника, ни чего-то еще, но на самом деле это не имело значения, потому что все это не имело значения. Держа его за локоть, я свернула с главной дорожки и втащила его внутрь. Риз последовала за нами.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Что мы делаем? — эхом отозвалась Риз.

— Празднуем, — сказала я им обоим.

Когда подошла наша очередь, я попросила самое близкое к шампанскому, что у них было, и вручила достаточно билетов на три дегустационных бокала «Москато д’Асти». Я раздала стаканчики, в то время как Риз смотрела на меня, как на сумасшедшую, а Уилл продолжал закатывать глаза, смущенный моей театральностью.

— Послушайте, — сказала я им обоим. — С этого момента мы празднуем всю жизнь. Хорошие вещи, отличные вещи и даже плохие вещи. И то, что только что произошло, было большим событием, Уилл, так что выпьем за тебя. И «Крафт». И ваш будущий успех. И то, что нас впустили бесплатно, — Риз продолжала смотреть на меня, как на сумасшедшую, поэтому я добавила: — Я объясню позже, — прежде чем чокнулась нашими бокалами и сделала глоток.

— Спасибо, — сказал Уилл после своего напитка. — За то, что сделала этот момент незабываемым.

Он понимает меня.

Я сделала еще глоток, надеясь, что это успокоит мои нервы. И мое сердце.

— Не за что.

Мы вышли из палатки с вином в руках и побрели по фестивалю. Между двумя гигантскими переоборудованными складами, заполненными модными ресторанами и бутиками, стояли всевозможные палатки. Гирлянды висели над головой между зданиями, и хотя был только поздний вечер, эффект все равно был очень очаровательным. Вдалеке играла живая музыка, а воздух наполнял аромат изумительной еды.

Это было похоже на фермерский рынок, но даже лучше.

Уилл отвел нас в собранную подготовительную палатку, где его друзья были заняты работой. Длинный стол был уставлен великолепными букетами, изысканным фарфором и хрустальными бокалами, ожидающими вина. Это было похоже на украшенный стол на модном приеме.

Я посмотрела вниз на свой милый, но простой комбинезон в цветочек, с завязками на бретельках и затянутой талией, и почувствовала себя недостаточно изящно одетой. Я выбрала этот наряд из-за того, насколько круто он меня представляет, по сути, это была следующая лучшая вещь после того, как я появилась полностью обнаженной, но теперь я пожалела, что не надела сарафан, как Риз.

К нам подошла очень беременная женщина в пальто шеф-повара. Он был застегнут у нее на шее только для того, чтобы освободить место для булочки в духовке. Двухлетний ребенок с упругими каштановыми косичками вцепился в ее руку.

— Уилл, ты сделал это.

— Привет, Вера, — сказал Уилл, улыбаясь. — Это место выглядит великолепно.

— Да, ну, люди с вином — идиоты. Скажи мне, почему мы не наняли тебя, чтобы ты разносил напитки?

Уилл улыбнулся.

— У тебя не было выбора. Обсуди это с Джимом.

Глаза Веры заблестели.

— Он нашел тебя? Он искал тебя.

Уилл снова прикусил губу, пытаясь сдержать ухмылку.

— Да, он это сделал.

— Ура, — обрадовалась Вера. — Он говорил о тебе всю неделю. Он услышал о выпуске «Инк Свел» и искренне позавидовал. Рада, что вы двое, наконец, смогли встретиться.

— Я тоже, — Уилл повернулся ко мне и Риз. — Вера, это мои друзья, Лола и Риз. Сегодня они мои плюс два, — он повернулся к нам. — Это Вера Куинн. Она владеет «Солью» вместе со своим мужем Киллианом. Это они готовят еду.

Мы пожали друг другу руки, и я поняла, что происходит.

— Когда ты сказал «демонстрация», я подумала, что ты имеешь в виду людей как в «Костко». Я и не знала, что мы сядем за стол.

Вера рассмеялась.

— Ну, это больше похоже на дегустацию. И у меня сейчас серьезные проблемы с беременностью, так что я сомневаюсь, что все будет прекрасно.

— Ха, не слушай ее. Сегодня я главный, так что это будет потрясающе. Лучшая еда, которую вы когда-либо пробовали.

Бородатый мужчина, одетый в идентичную куртку шеф-повара, хотя его куртка была застегнута на все пуговицы, подошел к ней сзади и сжал ее плечи. Когда маленькая девочка завизжала:

— Папа! — он наклонился и поднял ее. — Привет, тыковка.

— После всех этих лет, — сказала Вера со вздохом, — он всё ещё думает, что это соревнование, — затем она посмотрела на своего мужа с самой милой улыбкой. — Чего он не понимает, так это того, что это было соревнование, и я победила его давным-давно.

Он смотрел на нее с любовью, не противореча ей.

Официально они были самой милой парой на свете.

— Кто здесь с вами? — спросил Уилл, не вмешиваясь в их очаровательное соперничество.

— Только наш персонал, — объяснил Киллиан. — У Эзры есть пара кабинок для его кухонь. Хотя он мог бы заглянуть на дегустацию. Ты знаешь, он все еще чувствует, что должен разведать конкурентов.

— К тому же, он хочет болтать с критиками всю ночь и привлечь к себе внимание, — Вера вздохнула, менее доброжелательно, чем ее муж.

— Эзра тоже наш приятель, — объяснил Уилл Ризу и мне. — У него четыре или пять ресторанов в городе.

— О, вау, — пробормотала Риз. — Могу ли я знать какие-нибудь?

И Киллиан, и Вера закатили глаза. Уилл рассмеялся:

— Возможно. У него «Бьянка», «Сарита», «Лилу»… и ещё один, название которого я никак не могу вспомнить.

— Молли заставила его продать его, — объяснила Вера о четвертом ресторане. — Она хотела покончить с его бывшей женой.

Уилл рассмеялся.

— Что ж, хорошо для нее.

— Но теперь они открывают новый. Ты никогда не угадаешь название.

— Скажи, что это не Молли.

Уилл выглядел испуганным. Он повернулся к нам и объяснил.

— У него есть привычка называть рестораны в честь бывших подружек. Но Молли — его жена. Она бы разозлилась, если бы он назвал ресторан в её честь.

Киллиан проворчал несколько ругательств и вмешался, чтобы объяснить:

— Вместо этого он назвал его в честь своей крестницы, — она покровительственно положила руку на голову дочери. — Скаут.

— О, это очаровательное имя, — заверила я ее, улыбаясь милой маленькой девочке.

— Для ребенка, — проворчал Киллиан, — а не для ресторана.

— Киллиан злится, потому что мы подумывали о нем для нашей второй кухни. Он думает, что Эзра схватил название первым, чтобы помешать нам. Мы участвуем в гонке «кто первым откроет свой новый ресторан». И под «мы» я имею в виду Киллиана и Эзру, конечно.

— На победителя ставятся деньги, — прошептал нам Уилл. — Много денег, если ты хочешь участвовать в этом.

— Ты мне этого не говорил! — Вера резко повернулась к мужу. Хорошо, что он все еще держал Скаут.

— Шеф, — позвал кто-то из отгороженной занавеской кухни.

Киллиан ухмыльнулся нам.

— Спасён зовом. Приятно было познакомиться со всеми вами. Оставьте нам хорошие отзывы, — затем он ушел, все еще держа на руках свою дочь.

Лицо Веры было совершенно раздраженным.

— Я продолжаю говорить ему, что он не может позволять ей болтаться с ним на кухне. Она полна стольких опасных вещей. Ножи, горелки, специи. Он никогда меня не слушает.

— Он просто хочет, чтобы она росла, зная, какой жизнью ты живешь, — сказал Уилл, вступаясь за своего друга.

Она одарила его убийственным взглядом, который поверг бы в прах более слабого человека.

— Итак, ты намекаешь, что оставишь своих малышей в баре с собой?

Уилл подавился смехом.

— Это другое дело.

— Правда? — она развернулась и потопала, эм, заковыляла на звуки лязгающих кастрюль и сковородок.

— Я не думаю, что она действительно сумасшедшая, — пробормотал Уилл, совсем не уверенный в себе.

— Она, вероятно, собирается плюнуть в твою еду, — задумчиво сказала Риз.

Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Или хуже.

— Они кажутся милыми, — сказала я.

Он странно посмотрел на меня.

— Я начинаю думать, что ты всех считаешь милыми.

То, что он сказал, не было изначально плохим, но то, как он это сказал, выглядело как оскорбление. Поэтому инстинктивно я возразила:

— Это неправда. Я не думаю, что все такие уж милые.

— Да, ты так думаешь, — это прилетело от Риз, которая была предателем и встала на сторону Уилла.

— Ты думала, я был милым, — добавил Уилл, произнося это так, как будто это была самая глупая вещь на свете.

Я просто посмотрела на него.

— Ты хороший.

Риз сказал:

— Помнишь, как ты подружилась с той девушкой на втором курсе, которая продолжала воровать у тебя?

— Хотя она действительно не была милой, — я начинала понимать их точку зрения.

— Да, но тебе потребовалась неделя, чтобы понять это. И это было только тогда, когда она действительно украла твоего парня.

Я скрестила руки на груди.

— Он не был моим парнем.

Они оба смотрели на меня. Риз обвиняла меня во вранье. И Уилла это больше позабавило, чем пошло ему на пользу.

— Я просто хотела, чтобы он был моим парнем.

Они разразились смехом на мой счёт. Что ж, я была рада, что они, по крайней мере, поладили.

Все больше людей просачивалось в палатку, передавая билеты кому-то, кто принимал их у двери. Джона присоединился к нам через несколько минут вместе с Элизой и Чарли.

— Это встреча выпускников по работе, — сказала Элиза, подходя. — Привет, детка.

Она притянула меня в объятия, затем я представила ее Риз.

Я знала, что они поладят. Это был не вопрос. Они обе были красотками-боссами с отличным стилем и не склонными к мелкой ревности. Что было не любить друг в друге?

— Официантка, верно? — спросил Джона, протягивая мне руку для пожатия.

Я еще не была сильно влюблена в этого парня, но Элиза ворвалась и спасла меня.

— Ты серьезно, Джона? Не будь мудаком.

— Что? — он сделал вид, что обиделся на то, что она бросила ему вызов.

— Она права, Джона, — эхом отозвался Уилл. — Прекрати это дерьмо.

— Что я сделал?

— Я Лола, — сказала я ему, взяв его за руку, просто чтобы избежать конфликта. — Это моя подруга, Риз, адвокат.

Я добавила в ее профессию, чтобы подразнить его, но он услышал адвокат и сразу же был очарован. Как и большинство мужчин.

Я подумала об этом на секунду, рабочие места и то, как мы придаем им ценность. Они были частью того, что делало нас и составляло нашу жизнь. Но на самом деле это были совсем не мы.

Если бы я представилась как руководитель отдела роста и развития «Органикс», быстрорастущей сети органических продуктовых магазинов по всей стране, заинтересовался бы Джона вдруг историей моей жизни? Точно так же, должна ли я чувствовать себя менее интересной только потому, что в настоящее время у меня была работа официантки? Сделало ли это меня официанткой в экзистенциальном смысле?

Или как насчет Уилла? Он был совладельцем одного из самых интересных баров Дарема, знатоком всех сортов пива и коктейлей, а также барменом — то, что он действительно, действительно любил делать. Если бы я встретила его как бармена, а не как совладельца бара, в котором хотела работать, думала бы я о нем по-другому? Был бы я менее впечатлена?

Как грустно было бы упустить все, чем был Уилл, отбросив его из-за его профессии? Я бы никогда не узнала его сухое, скрытое чувство юмора или мягкие, нежные стороны его характера, которые до сих пор оставались загадкой. Я бы не увидела всех этих тайных улыбок, которые заставляли мое сердце биться быстрее даже сейчас. И я бы не почувствовала той целительной силы, которую может предложить новая и близкая связь.

В конце концов, мы все были просто людьми. Людьми, которым приходилось много работать, чтобы выжить в этом мире. Людьми, которые пожертвовали своим временем, энергией и навыками ради работы. Но сама работа была не самой важной частью. Мы были ею. Наши ценности. Что заставляло нас думать, любить, действовать и просто быть.

Если бы только я понимала это еще в «Органикс», когда предполагала, что остальной персонал ненавидит меня, потому что я была привилегированной принцессой, нанятой с нулевыми заслугами и стопроцентным кумовством. Я пряталась от других, потому что стеснялась своих семейных связей и слишком боялась столкнуться с их потенциальным осуждением. Но теперь я увидела, что упустила неотъемлемую часть компании, людей, которые работали со мной.

Я не могла изменить того, кем я была или как я оказалась там, где я была. Но я упорно трудилась ради своего места и ради компании, которую так нежно любила. И, может быть, если бы я могла просто перестать думать о себе на целых две минуты, я могла бы сделать так, чтобы рабочие отношения больше касались других людей и меньше меня. И моей неуверенности.

Если я познакомлюсь со своими коллегами поближе, а я им все равно не понравлюсь? Ну, это, наверное, тоже было не про меня. У каждого из нас были свои собственные вещи, которые нужно было нести, наше собственное восприятие и опыт, формирующие наш взгляд на мир, наша собственная молчаливая боль и сомнения в себе. В чем мир нуждался, так это в большем сострадании.

Что мне было нужно, так это больше сочувствия. Больше бескорыстного сочувствия.

Никто, и я имею в виду, никто, не нуждался в осуждении. Особенно не я. Мы могли бы сохранить это для Иисуса и наших матерей. Но всем нужно было больше доброты. Это было абсолютно универсально.

Это было похоже на еще один момент, чтобы отпраздновать это с выпивкой. Знаменательный момент в моем собственном личностном росте, когда я посмотрела на гобелен мира и увидела людей вместо демографии. Люди вместо цифр. Души вместо названий должностей.

Но мне пришлось поработать официанткой, чтобы попасть сюда.

ГЛАВА 17

— Это неправда! — Элиза практически кричала, перекрывая взрыв смеха. — Я не целовалась с Трентом Эриксоном за трибунами после того, как съела рыбные палочки. Он сказал всем, что это произошло после того, как я сказала, что не буду его целовать. Это была ложь, распространяемая презираемым человеком.

У меня болел живот от такого сильного смеха. И такого количества еды. После самого невероятного обеда из десяти блюд в моей жизни, они назвали это дегустационным меню, но, святая корова, еды было так много, большинство гостей, изысканная коллекция ресторанных критиков, местных журналистов и рестораторов, вернулись на фестиваль. Уилл, его братья и сестры, его друзья и мы с Риз остались за столом, чтобы выпить оставшееся вино и смеяться, пока я не подумала, что собираюсь выплюнуть всю вкусную еду, которую мы только что съели.

Вера и Киллиан были богами на кухне. За свою жизнь я съела немало вкусных блюд, но это превзошло все ожидания. Киллиан не лгал, когда обещал, что это будет лучшая еда в моей жизни. Устрицы в половинках ракушек с соусом просекко. Буррата со свежим крестьянским хлебом и жареным яйцом. Тартар из баранины с взбитыми цацики. Овощные оладьи с кокосовым карри. Самые вкусные тортеллини, которые я когда-либо пробовала, были с фасолью фава и кабачками и подавались с коричневым сливочным соусом. Тушеные ребрышки со спаржей и трубчатыми грибами. И обжаренные гребешки, которые буквально таяли у меня во рту. Затем мы завершили декадентский парад изысканности самым вкусным шоколадным тортом на планете в сочетании с домашним ванильным мороженым, тонким фисташковым печеньем и восхитительным кремом из маскарпоне, который, я была уверена, подадут на небесах. Я официально никогда больше не смогу есть.

Чарли посмотрел на сестру.

— Похоже, у каждой истории есть две стороны, Лиза. Истина должна быть где-то посередине.

— Это правда, — возразила она. — Я даже не люблю рыбные палочки.

— Трент Эриксон был идиотом, — наконец признал Джона. — Когда мы учились в средней школе, мы поймали его, когда он слизывал обезболивающий крем со своей руки после футбольной тренировки.

Уилл откинул голову назад и рассмеялся.

— Я забыл об этом. Он пытался сказать нам, что на вкус это как мятная зубная паста, но его язык так распух от этого, что мы не могли разобрать, что он говорил в течение двадцати минут.

Настала очередь Джона рассмеяться.

— Я думаю, тренер закончил тем, что позвонил в токсикологический контроль.

Мы снова расхохотались, а Элиза, перекрывая шум, крикнула:

— Смотрите!

Солнце давно зашло, и за пределами палатки были слышны звуки разборки, но пока они оставили нас в покое. Персонал Киллиана и Веры давным-давно убрал посуду и украшения со стола. Киллиан убедил нас обменять наши модные бокалы для вина на пластиковые стаканы, что игриво оскорбило почти всех, от почитаемых любителей алкоголя до признанных шеф-поваров, за столом. Все, что осталось — это стол, стулья и пустые бутылки из-под различных вин и газированной воды, разбросанные по столу.

Джона, Киллиан, Уилл и его братья и сестры ходили в одну и ту же среднюю школу. Еще больше их друзей присоединились к нам, когда мероприятие закрылось. Эзра, Диллон, Уайетт и Кайя. Я наконец-то связала лица с именами, но все равно было легко запутаться. У Веры тоже был брат, который женился на ее лучшей подруге. Или нет… Может быть, ее лучшая подруга вышла замуж за лучшего друга Киллиана? Честно говоря, было трудно собрать все воедино. Но в эту толпу было легко попасть и почувствовать себя ее частью.

Шеф-повара обменивались историями о выходных, лете, а затем, в конечном счете, о пищевой промышленности в целом. Затем Джона и Уилл обменялись историями о своей отрасли. И постепенно истории просто продолжали двигаться назад во времени, пока мы все не согнулись пополам от смеха.

Это был лучший день. Я не могла припомнить, чтобы когда-нибудь так сильно смеялась, но больше всего мне нравилось то милое внимание, которое Уилл проявлял ко мне в течение дня и вечера. Он наклонялся, чтобы объяснить, о чем они говорили. Или напомнить мне случайные имена только потому, что он сказал, что плохо запоминает имена, и подумал, что это будет полезно. Время от времени его рука опускалась на мое колено или бедро, и он нежно сжимал его. Некоторое время назад он поймал мою правую руку, засунул её под левую и всё ещё прижимал к груди. Я придвинулась к нему так близко в течение ночи, что моя голова почти покоилась на его плече.

Мне понравилось, как он это сделал. Он не просто взял меня за руку, чтобы подержать ее. Он переплел наши пальцы вместе, а затем прижал их к своему сердцу, как будто просто не мог подойти достаточно близко.

Это привлекло некоторое внимание собравшихся за столом, но никто ничего не сказал. Даже Элиза и Чарли притворялись, что это нормально, хотя я догадывалась, что им было труднее, чем другим.

Сначала я чувствовала себя неловко. Мне никогда не нравилось быть в центре внимания, но особенно в окружении стольких людей Уилла и только одного из моих. Но я немного утешилась, поняв, что это не должно происходить очень часто. В отличие от Чарли, который флиртовал со всеми и вся, и никто не заботился, не замечал и ничего не говорил, особое внимание Уилла шокировало этих людей.

Что, должно быть, означало, что он делал это не часто. Он не приводил девушек на подобные мероприятия и не держал их за руки. Или не флиртовал с ними. Или не нашептывал им подробности об окружающих его людях. Или, по крайней мере, это было то, что я собиралась сказать себе, пока у меня не будет возможности спросить его об украденных взглядах позже.

Когда смех стих, Вера и Киллиан встали. Их малышка ушла домой с пожилой женщиной по имени Джо несколько часов назад. Я подумала, что она, может быть, бабушка, но все называли ее по имени, так что трудно было сказать.

— Хорошо, — сказала Вера, зевая. — Мне давно пора спать. Мои лодыжки размером с кадиллаки, и у меня какая-то супер-веселая изжога.

— Я же говорил тебе не есть маринованные перцы, — упрекнул Киллиан.

Она свирепо посмотрела на него.

— Оно того стоило.

Он улыбнулся ей, и улыбка была настолько полна любви и обожания, что я почувствовала себя лишней, наблюдая за ними. Как нежеланный, странный вуайерист за окном их спальни.

— Я помассирую тебе ноги, когда мы вернемся домой.

— Ты лучше всех, — прошептала она.

— Я знал, что ты так думаешь, — тихо поддразнил он в ответ. Обратившись ко всем, пока Вера была занята тем, что закатывала глаза, он сказал, — спасибо, что поддержали нас сегодня вечером, ребята. Приятно познакомиться с вами, дамы.

Это было адресовано специально Риз и мне. Вслед за этим мы горячо и искренне поблагодарили его за лучшую еду в нашей жизни.

После того, как они ушли, несколько других поваров тоже встали.

— Мы слишком стары, чтобы тусоваться с вами, людьми из бара, — сказал Уайетт.

Он был покрыт татуировками и имел что-то похожее на ирокез, но, возможно, был самым милым человеком на свете.

— Засиживаться допоздна не для нас.

Чарли бросил в него скомканную бумажную салфетку.

— О да, эти дополнительные пару часов действительно имеют значение, — что вызвало спор о том, какая работа требует ложиться позже и должна поднимать раньше всех.

Риз наклонилась, чтобы сказать:

— Мне тоже пора идти. Завтра утром мне действительно нужно встать пораньше.

Я застонала. Мне не следовало задерживать ее так поздно. Ей давно пора было спать, а мне ближе к полуночи.

— О, милая, мне так жаль. Я и не подозревала, что уже так поздно.

— Нет, не извиняйся. Я так прекрасно провела время. Но если я останусь еще немного, я действительно могу превратиться в тыкву.

— Ты за рулем? — спросил Уилл, вмешиваясь в наш разговор.

— Нет, эм, нас привезла Риз, — сказала я ему, не зная, почему он спрашивает.

— Я могу подвезти тебя домой позже, — сказал он мне. Его пристальный взгляд изучал мое лицо. — Если ты, эм, хочешь остаться ещё немного.

Я повернулась, чтобы оценить реакцию Риз. Я не знала, что она подумает о его предложении. Если бы она была раздражена, или обеспокоена, или… Она улыбалась от уха до уха.

— Это отличная идея, — настаивала она. — Оставайся. Тогда я не буду чувствовать себя виноватой из-за того, что заставила тебя уйти раньше.

Честно говоря, было совсем не рано. Я могла бы легко пойти домой и завалиться спать.

— Это не имеет большого значения…

— Останься, — настаивала она. — Наслаждайся своим новым расписанием. Вот почему ты здесь, верно? — она наклонилась вперед, схватила меня за плечи и слегка встряхнула. — Чтобы попробовать что-то новое.

Было ли это… Было ли это намеком? Риз, как тебе не стыдно. Я покачала ей головой, задаваясь вопросом, в какой момент сегодня вечером она передумала от осторожного шага к прыжку ногами вперед.

— Хорошо, если ты настаиваешь.

— Я настаиваю. Я действительно настаиваю, — она начала собирать свои вещи.

Чарли заметил.

— Ты уходишь?

— Да, мне нужно быть на работе рано утром.

— Где ты припарковалась? — небрежно спросил Чарли. Пока Риз объясняла, забавная улыбка изогнула одну сторону ее рта. — Могу я проводить тебя до твоей машины? Уже поздно.

Другая сторона ее рта присоединилась к первой.

— Конечно.

Прежде чем она ушла, я вытащила свой телефон из сумочки.

Я: Он попытается переспать с тобой! Остерегайся.

Она украдкой ответила мне сообщением.

Риз: О, я знаю. Этого не произойдёт. Но он, конечно, милый.

Я: Осторожно, Кусочек. Он хитрый тип.

Риз: Я использую его, чтобы добраться до своей машины. Ничего больше.

Я: Если ты так говоришь.

Риз: Повеселись со своим горячим боссом! Отвлекись. Отвлекайся всю ночь, если придется.

Я послала ей смайлик с закатывающимися глазами, а затем снова спрятала свой телефон.

Уилл наклонился к нему.

— Ты просто переписывалась со своей подругой, когда она уходила?

Я сжала губы, чтобы скрыть улыбку.

— Я предупреждала ее, чтобы она не спала с твоим братом.

Он усмехнулся.

— Это хороший совет.

Когда все вокруг стола начали вставать и выбрасывать вещи, мы с ним задержались, не готовые уходить, но и не имея плана идти куда-либо ещё.

— Это было действительно весело, — сказала я ему. — Спасибо, что пригласил нас.

— Ты бы хотела пойти куда-нибудь еще? Мы могли бы… выпить еще или пойти прогуляться…

— Прогуляться?

Одна половина его рта приподнялась в дерзкой улыбке.

— Ну, знаешь, прогулка при луне.

— Это звучит забавно.

Он повернулся ко мне более полно, взяв мои руки в свои.

— Или мы могли бы вернуться ко мне домой. И поиграть в карты или что-нибудь в этом роде.

— Карты?

— Войнушку. Гонки. Уно. Ну, знаешь, все, что тебе взбредет в голову.

Я бы рассмеялась, если бы у меня так внезапно не перехватило дыхание.

— Да, давай сделаем это. Пойдём, поиграем в карты.

Он широко улыбнулся. И это было все, на что я надеялась, тепло, интимно и так, так сексуально.

Мы помогли все собрать и сложить стулья для арендованной команды, а затем попрощались. Был момент с Элизой, когда я подумала, что она может что-то сказать мне, предупредить меня, или пригрозить мне, или… может быть, даже поздравить меня. Честно говоря, я не могла сказать. Но выражение ее глаз было более серьезным, чем я когда-либо видела ее раньше. Серьезным и… с надеждой. Даже Джона продолжал смотреть на нее так, словно ждал взрыва вулкана.

В конце концов, она промолчала и крепко, очень долго обнимала меня, прежде чем мы ушли.

Уилл взял меня за руку и вывел из палатки. Улица была преобразована обратно в свое первоначальное состояние, но, тем не менее, была привлекательной. Гирлянды больших лампочек все еще висели между зданиями, освещая нам обратный путь к его машине. В это время ночи улицы были тихими и необычными. Магазины и склады вокруг нас были модернизированы, но всё ещё очаровательны. Брайтлиф был жемчужиной города, которую я была рада открыть для себя. Я бы обязательно вернулась.

Машиной Уилла оказалась «Форд Бронко» 90-х годов выпуска. И экстерьер, и интерьер были в отличном состоянии для того, сколько ему было лет. Было очевидно, что он заботился о ней.

Он открыл мне дверь и объяснил:

— Она принадлежала моему отцу. Она простояла у нас в гараже все мое детство. Он оставил ее мне после того, как скончался, так что я починил ее и запустил.

— Мне нравится, — честно сказала я ему, проскальзывая на пассажирское сиденье. — Какой милый подарок. Чарли и Элиза были разочарованы?

— Нет. Чарли получил мотоцикл «Ямаха» 1987 года выпуска, а Элизе он оставил «Веспу», которую ремонтировал для неё. У него всегда был проект автомобиля в гараже. Он привозил домой какого-нибудь интересного юнкера, с которым заключал выгодную сделку, а затем тратил месяцы на то, чтобы вернуть его к жизни. Я думаю, ему наскучил «Бронко» еще до того, как он его закончил, потому что он никогда не покидал наш гараж, пока он был жив. Однако мотоцикл Чарли был в почти идеальном состоянии. И, в конечном счёте, «Веспа» Элизы станет милой, когда она будет полностью закончена.

Мы еще поболтали о его отце и его многочисленных любимых проектах, пока, наконец, не остановились в «Крафте». Что меня немного смутило, но, возможно, мы собирались захватить что-нибудь здесь, прежде чем отправиться к нему домой.

Уилл заглушил машину в специально отведенном для нее месте в переулке рядом с баром. Он выпрыгнул из машины и обошел сзади, чтобы открыть мне дверь.

— Ты решил потусоваться в баре? — спросила я, моё замешательство было очевидным.

Он усмехнулся.

— О, я думал, ты знаешь. Я живу над ним. В квартире, а не как бродяга.

— Ох, — ладно, в этом было немного больше смысла. — Я понятия не имела.

Он провёл меня через вход в бар, на кухню, за офис и к двери, которую я никогда раньше не замечала. Он использовал другую связку ключей, чтобы открыть её, затем включил свет в коридоре, чтобы мы могли видеть, как поднимаемся наверх.

Лестница была длинной, ведь на втором этаже были такие высокие потолки. Но, наконец, мы добрались до верха, где нас ждала еще одна дверь.

— Последняя, — пошутил Уилл, прочитав мои мысли.

— Я просто рада, что ты в такой безопасности.

Он улыбнулся моей шутке и открыл дверь в свою мансарду. Я ахнула. Большая студия с открытой концепцией была тем, о чем я мечтала. Промышленная кухня была мужественной, с островком для еды и шкафами цвета хантер-грин со стеклянными панелями на фасадах. Потолки были такими же, как и внизу, из фактурной жести, заново отделанные под старину. На большинстве стен была лепнина в виде короны, а в некоторых местах — обнаженный кирпич. Уилл выделил угол для своего кабинета, угол для спальни и импровизированного шкафа, а также длинный участок стены для своего жилого пространства. Там была даже беговая дорожка, прислоненная к стене.

Было ясно, что он не ожидал привести меня сюда сегодня вечером. Одежда валялась на полу у его кровати, посуда была сложена на стойке, а бумаги были разбросаны по всему столу. Он тут же принялся наводить порядок. Я стояла посреди его пространства, пока он складывал бумаги и ставил посуду в раковину, и просто впитывала все это.

Это был Уилл. Это пространство. Этот дом. И я не могла бы выбрать лучшего представления о нем, особенно в такой непосредственной близости от бара.

Его лофт заставил меня что-то почувствовать, и я была удивлена, что это была грусть. По сравнению с этим моей квартире в Чикаго не хватало индивидуальности. Если дом Уилла рассказывал историю о том, кем он был как личность, о том, что он был теплым, скромным, удивительным и целеустремленным, то мой рассказывал историю человека без индивидуальности или мнений. Без забот и интересов. Без…

Мой дом рассказывал историю женщины без.

Без жизни, без настоящей цели, без любви.

— Извини, что все в таком беспорядке, — пробормотал он.

— Это не так. Совсем. Мне нравится, — я повернулась к нему лицом. Он никогда не сомневался. Но моменты, когда я чувствовала нервозность или видела неуверенность в его глазах, что-то делали с моими внутренностями, с местами, предназначенными для любви, заботы и отдачи. Итак, он был здесь, стоял передо мной, тихо нервничая из-за меня в своем доме, и это уничтожило меня.

Если я была влюблена в него раньше, я бы просто поскользнулась и упала прямо во что-то гораздо более глубокое. Намного большее.

Было похоже, как будто я резвилась по этому тротуару легко и весело, совершенно беззаботно. А потом эта черная дыра просто разверзлась передо мной, и я провалилась в нее, не промахнувшись ни на шаг. Внезапно меня целиком поглотили эмоции, которые были намного сильнее. Намного больше, чем я была готова.

Я подошла к нему, не зная, что еще сделать. Он просто стоял там, засунув руки в карманы джинсов, и смотрел на меня так, словно я была целым миром. Я руками обхватила его огрубевшую челюсть, большим пальцем провела по его нижней губе. Его кожа была горячей под моими руками. И от него пахло цитрусовыми, вином и еще чем-то, что было присуще только ему.

— Я не знаю, к чему я готова, — сказала я ему, мой голос охрип от эмоций. — Я только что рассталась с серьезными отношениями, и это закончилось так плохо. Я не должна была…

Я замолчала, потому что не знала, как закончить предложение. Я даже не знала точно, что мы делаем или что я хотела сделать.

Его руки обхватили меня за талию, притягивая ближе, прижимая к себе. Мне пришлось ненадолго закрыть глаза от ощущения его твердой груди напротив моей более мягкой, женственной.

— Не слушай обязанности, Лола. Это то, чего ты хочешь?

Я кивнула, затаив дыхание.

— Да.

Его лоб коснулся моего. Его глаза закрылись.

— Ты уверена?

— Полностью.

— Тогда ты готова. Не нужно прислушиваться к лишнему шуму в твоей голове. Или благонамеренным людям, говорящим тебе, что делать, — его рука легла на мой живот. — Ответ здесь, — затем он переместил её мне на грудь, обхватив мою грудь, но больше прикрывая моё сердце. — И здесь. И когда эти два жизненно важных органа работают синхронно, ты знаешь, к чему ты готова, и никто не может сказать тебе иначе.

Я поцеловала его. Мои губы прижались к его губам, не в силах больше ждать ни секунды. Во мне бурлили желание, страсть и потребность, как сверхактивный вулкан. Но были также благодарность, надежда и искренние чувства к этому человеку.

Во многих отношениях, поскольку мы с Оуэном так долго были реальностью, я не знала, как представить свою дальнейшую жизнь без него.

Но если бы я нашла время, чтобы представить себе свидания после того, как мой жених изменил мне, я бы никогда, за миллион лет, не представила себе этого. Сильные руки Уилла обхватили меня за талию, прижимая к себе. Его рот прижался к моему так, что это было похоже на войну и капитуляцию одновременно.

Его язык прошелся по моей нижней губе, спрашивая разрешения. Я открыла ему рот легко и без колебаний. Мы превратились в переплетающиеся языки и блуждающе руки. Мои зубы царапнули его нижнюю губу. Его поцелуи проследовали вдоль моей челюсти к уху, где он покусывал, пока я не начала выгибаться, затем вниз по моей шее и обратно к губам. Он застонал, глубоко чувственный звук, от которого что-то тёмное и голодное закрутилось во мне спиралью. Я думала, что могу упасть в обморок от чистой силы желания этого мужчины большей, чем всё, что я чувствовала до этого.

Я провела руками по его широким, крепким плечам, вниз по его точеным бицепсам и по его острым лопаткам. Этот мужчина был сделан из мускулов и тестостерона, и я хотела почувствовать и увидеть его всего.

Его руки потянули меня за комбинезон, недоумевая, почему он не может его поднять. Я не могла удержаться от смеха над его безуспешными усилиями.

— Он цельный, — объяснила я между поцелуями. — Снимается целиком.

Он зарычал глубоким звуком, от которого у меня по спине пробежали мурашки. Я скользнула руками под его футболку, нащупывая пресс, гладкую кожу и рай. Он дернулся в ответ на наш контакт кожа к коже, и мои колени задрожали от того, как это было невероятно горячо, воздействовать таким образом на такого мужчину, как он.

Его рука скользнула по моей груди, проверяя. И когда я прижалась грудью к его ладони, он накрыл меня всей ладонью, проводя большим пальцем по моему соску, пока я не стала задыхаться, не застонала и не задергала лямки своего комбинезона.

— Ты уверена? — снова спросил он хриплым шепотом. — Мы можем остановиться в любой момент. Я… — он прочистил горло, — я хочу зайти так далеко, как ты мне позволишь. Но если это слишком…

Я отступила назад, обретая смелость, о которой и не подозревала. По очереди я развязывала бретельки своего комбинезона, пока он наблюдал. Материал ослабел, а затем полностью упал. Я осталась в лифчике без бретелек и трусиках, радуясь, что выбрала полусексуальную пару. Я наблюдала, как он смотрит на меня в тусклом свете из кухни. Его глаза потемнели, когда налетела знакомая летняя гроза.

— Я хочу этого, — сказала я ему. — Столько, сколько ты мне дашь.

Он шагнул ко мне, положив руки мне на талию, а затем прошелся по моему почти обнаженному телу. Мои бёдра, моя спина, моя задница. Как будто ему нужно было почувствовать каждый дюйм меня. Как будто он запоминал мои ощущения.

— Это не так работает, новенькая, — сказал он с игривым блеском в голосе. — Ты берёшь то, что хочешь. Не позволяй мне встать у тебя на пути.

Его руки опустились на заднюю часть моих бедер, и он поднял меня одним махом, обернув вокруг своей талии. Комбинезон сполз с моих лодыжек, мои бедра сжали его бедра, а пальцы впились в его мускулистые плечи, когда он схватил меня за задницу и начал идти. И хотя он все еще был полностью одет, а на мне все еще было нижнее белье, мы ахнули от интимного контакта моих ног, обернутых вокруг него.

Он двинулся к кровати, пуговица на его джинсах вызвала трение, которого я не ожидала. Я знала, что я пропала. Я застонала, моя спина выгнулась от удовольствия. Его рот снова нашел мой, чтобы проглотить мои звуки, а затем опустошил меня, когда ему удалось справиться с застежкой моего лифчика. К тому времени, как он уложил меня обратно на свою смятую кровать, на мне был только низ от белья.

Он остановился надо мной, чтобы снять рубашку и расстегнуть джинсы. А потом, как раз в тот момент, когда я думала, что он набросится, он замер.

Я неловко поежилась. До меня дошло, что ни один мужчина, кроме Оуэна, не видел меня такой обнаженной, такой открытой. В старшей школе и колледже были и другие парни, но мы никогда не заходили так далеко. Я была слишком контролирующей, чтобы быть спонтанной физически, слишком типичной, чтобы не планировать целые отношения. Так что к тому времени, когда я была готова заняться физическими упражнениями, им уже было скучно, и они двигались дальше.

Это, что бы это ни было с Уиллом, было так ново для меня. Но то, как он смотрел на меня сверху вниз, жар в его глазах, напряжение в его челюсти… В этот момент мне было комфортнее, чем в сотню раз с Оуэном.

Я никогда раньше не чувствовала себя такой желанной. Это… сексуально. Я никогда раньше не чувствовала себя так комфортно в своей собственной шкуре, что было странно для меня, потому что я была почти полностью обнажена.

— Чёрт возьми, Лола, — пробормотал он.

И это было все. Он не говорил мне, что я красивая, сексуальная или идеальная. Но ему и не нужно было этого делать, потому что все это было написано на его лице, в его тоне, в том, как благоговейно он наклонился и нежно коснулся моих бедер, проводя руками по моим ногам, животу, груди. Его колени приземлились по обе стороны от моих бедер, и он наклонился, чтобы захватить мой сосок ртом.

Мой позвоночник приподнялся над кроватью, не в силах справиться с горячим ощущением его губ на одном из моих самых интимных мест. Он лег рядом со мной, его рот не отрывался от моей кожи, и оставался там, пока я не потеряла сознание от желания. И когда он отстранился, я с удивлением увидела кривую улыбку на его лице.

— Может быть, нам стоит поговорить о деталях, прежде чем мы пойдем дальше? — спросил он.

— Я чиста, — выпалила я, неловко и отчаянно пытаясь вернуться к тому, на чем мы остановились.

Но он был прав, и я не могла поверить, что не подумала спросить обо всем.

— Я, эм, прошла тестирование. Сразу после того, как я узнала об Оуэне. Это чудо, но у меня все в порядке со здоровьем. Я всегда была, эм, за… безопасность превыше всего и все такое.

Его низкий смешок не отвратил меня. Его взгляд был прикован к моему животу, где его пальцы лениво описывали круги вокруг моего пупка.

— Рад это слышать, — он прочистил горло и поднял на меня взгляд. — То же самое и у меня. У меня где-то есть результаты моего последнего теста, если ты хочешь их увидеть. И с тех пор никого не было.

— Я доверяю тебе.

Его зеленые глаза стали еще ярче.

— Ты доверяешь?

Я кивнула.

— Да, Уилл. Я доверяю тебе.

Он наклонился и нежно коснулся своими губами моих.

— Ты не представляешь, как много это значит для меня, — между нами повисла нерешительная пауза, прежде чем он добавил: — Но ты должна знать… для меня это было давно. Я имею в виду, что здесь давно была девушка. Или вообще где-нибудь. Я немного, эм, отвык от практики.

Из меня вырвался нервный смешок.

— Думаю, я только что перестала тебе доверять.

Он отстранился.

— Что, почему?

Еще один смешок.

— Посмотри на себя, Уилл Инглиш. И ты работаешь в баре. Я видела, как девушки бросаются на тебя.

Он покачал головой.

— Это опасность на рабочем месте. Я не могу приводить девушек домой из бара, потому что это было бы неразумно. Или несправедливо по отношению к моим брату и сестре. И все мои ночи я провожу за работой. Это было… скучно в течение некоторого времени, — он сказал «скучно», но я услышала «одиноко».

Я тоже все время работала, но Оуэн был в моей жизни. Теперь я знала, почему мои долгие часы работы не беспокоили его. Но прежде чем я поняла почему, было приятно верить, что у меня есть кто-то, кто любит меня, заботится обо мне, придет за мной.

У Уилла были его братья и сестры и его друзья, но это было не одно и то же. У них не было с ним сердечной связи. Их не было, когда он приходил домой после долгой смены, и ему нужно было с кем-то лечь рядом. Их не было утром, чтобы поделиться планами за чашечкой кофе или обсудить его день, его проблемы и разочарования.

Он не был моим. Я это знала. И я даже не планировала оставаться в Дареме надолго, не говоря уже о том, чтобы стать для него таким человеком. Но мне было очень больно снять с него этот новый слой и обнаружить, что он совсем один.

Я протянула руку и снова приложила ладонь к его щеке. Я не знала, воспримет ли он это неправильно или подумает, что я совершенно сумасшедшая, но он должен был знать. И я хотела быть той, кто скажет ему об этом.

— Ты хороший человек, Уилл Инглиш, — он смущенно вздрогнул. — Я серьезно. Ты хорош на протяжении всего пути. Я рада, что мне выпало быть той, кто разрушит твою скуку.

Затем я пошевелила бровями, как идиотка, чтобы прервать нарастающее напряжение.

Это произвело желаемый эффект, и его ответная улыбка была именно тем, на что я надеялась. Я притянула его голову к себе, чтобы мы могли снова поцеловаться. Эти поцелуи превратились в блуждающие руки. И как только отопление было выключено, мы снова включили его.

Мои трусики исчезли, и быстро его палец, а затем и два пальца оказались у меня между ног. Он был таким горячим. Не только в сексуальном смысле, но и в температурном. Мое тело отреагировало на его прикосновение к моему самому интимному месту, так крепко сжав его руку.

Он шептал сексуальные вещи, когда пожирал мой рот, а затем мою грудь, оставляя поцелуи между ними.

И когда я была готова и умоляла его, обезумев от желания, он начал искать презерватив, что заняло так много времени, что мы оба смеялись. В конце концов, он нашёл один в самом дальнем углу своей тумбочки. Он торжествующе поднял его над головой, затем посмотрел на меня, лежащую совершенно голой на его кровати. Не было способа описать, насколько восхитительно это было, когда он смотрел на меня так, как будто я была самой сексуальной женщиной в мире. Как будто он умирал с голоду, а я наконец-то стала животворящей пищей. Как будто он не мог подождать еще секунду, чтобы закончить это. Наконец, после того, как он насмотрелся вдоволь и сумел подтолкнуть меня к краю одним только жаром в его глазах, он снял джинсы.

Он постоял надо мной несколько секунд, пока надевал презерватив, и я приподнялась на локте, чтобы, ну, посмотреть самой. У меня было достаточно времени, чтобы полностью запаниковать от того, с чем он работал, прежде чем он накрыл мое тело своим и, о-о, так сладко и медленно соединил нас вместе.

Мои ноги обвились вокруг его талии, чтобы он мог найти более глубокую точку опоры. Мы оба ахнули от полного контакта, от того, как я идеально вписалась под ним, вокруг него.

— Боже мой, Лола, — прошипел он сквозь стиснутые зубы.

Я ответила что-то хриплое и неразборчивое. Он навис надо мной, тепло его тела всё ещё окутывало меня, как вторая кожа, и мои мысли сплелись в блаженный, эйфорический узел потребности и завершения.

А потом он пошевелился. Его толчки были сначала медленные, глубокие, наполняющие. Мне пришлось закрыть глаза, чтобы избавиться от этого ощущения. Вопреки ошеломляющему взрыву понимания. Вот каково это — быть близкой с мужчиной, который действительно хотел меня. Это было то, что мы чувствовали, когда были полностью поглощены друг другом и друг в друге, не только физически, но и эмоционально, ментально и глубоко в душе. Это было то, что должно было быть всегда. Его тело так идеально подходило для моего. Его кожа пылала, излучала тепло и жизнь. Его движение было спиралевидной вершиной желания, потребности и чего-то, что ощущалось как дом.

— Еще, — взмолилась я, когда больше не могла этого выносить, когда восхитительное ощущение перешло в отчаянное стремление к чему-то просто недосягаемому.

Он ответил, схватив меня за бедро и перекинув его через плечо. И затем он ответил на мое требование, найдя более глубокий, более полный ракурс. Я ахнула и вцепилась ему в спину, позволяя ему поступать со мной, как ему хотелось. Я всегда позволяла этому мужчине поступать со мной, как ему хотелось, потому что здесь, в этих объятиях, в этой постели, его путь был предназначен для нас обоих. В нем не было ничего эгоистичного. Ничего утаивающего, одностороннего или двуличного.

Он дал мне больше, чем просто секс, даже когда мои веки плотно сомкнулись, и звезды начали танцевать перед моими закрытыми глазами. Он отдал мне всего себя. Он дал мне надежду, исцеление и целые кусочки своего сердца. А потом, когда мы оба были готовы, он набрал скорость и не останавливался, пока вселенная не взорвалась за моими закрытыми веками. Клянусь, я прикоснулась к совершенству, прежде чем медленно, неохотно вернуться на землю.

Он держал меня долгое время после того, как мы закончили, наши тела пульсировали в унисон от угасающих ощущений. Чуть позже он встал и протянул мне руку. Не говоря ни слова, он повел меня в ванную и показал, где лежат его полотенца и мочалки.

Когда он ушел, я точно не знала, что делать. С Оуэном я бы просто привела себя в порядок и легла спать. Но я не была уверена, о чем думал Уилл. Хотел ли он, чтобы я ушла, или хотел, чтобы я осталась.

Наконец, я решила быстро принять душ, потому что это дало бы мне время подумать. Я собрала волосы в беспорядочный пучок и ополоснулась. Потом я поняла, что вся моя одежда была за пределами ванной, поэтому я завернулась в полотенце и вышла наружу.

Я никогда в жизни так не нервничала. Я знала, что отношения с Уиллом не могут быть официальными. Я даже не беспокоилась о том, что он мой босс. Должность официантки казалась такой временной. На самом деле не было никакой логики для того, что мы только что сделали, но, в конечном итоге, мне пришлось бы уйти. Так что это не могло быть отношениями.

И все же… Я также не хотела вызывать «Убер» и страдать от позора, возвращаясь в дом Риз.

Но это было нечто большее, чем смущение или стыд. Я не хотела уходить. Там, теперь, когда эта мысль была высказана открыто, я могла признать, что это правда.

Я не хотела уходить от Уилла глубокой ночью. Я не хотела закрывать эту дверь и притворяться, что мы никогда ее не открывали.

Итак, со всеми эмоциями, страхом и общей дрожью, которые можно было ожидать в такой ситуации, как эта, я отважилась взглянуть на него, когда он сидел на краю своей кровати.

Мы обменялись взглядом через темную комнату, от которого у меня в груди набухло что-то теплое и мягкое. В выражении его лица было неподдельное обожание. Он смотрел на меня так… как будто я была всем.

— Я нашел футболку, — наконец сказал он. — Я подумал, что тебе в ней будет удобнее, чем в твоей… другой вещи.

Облегчение нахлынуло на меня. Значит, ночевка. Фух.

Я была так полна решимости смириться с отъездом, что на самом деле не позволила себе осознать, как сильно я хотела остаться. Мои плечи опустились от умиротворения, которое принесло его предложение. Я пробормотала слова благодарности и надела ее, прежде чем снять полотенце. Не знаю, почему я была такой застенчивой после всего, что только что произошло.

Он взял мокрое полотенце, пока я искала свое нижнее белье, а затем мы скользнули в постель бок о бок.

Его простыни пахли им, и я старалась не зарываться лицом в подушку и не вдыхать глубоко, но не совсем преуспела. Он натянул на нас толстое одеяло, а затем обернул свое тело вокруг моего, как будто я была подушкой для тела, а ему нужна была поясничная поддержка.

Я ахнула от того, как он держал меня. Не потому, что я снова возбудилась, а потому, что меня никогда раньше так не держали. Никогда я не была прижата к чьей-то груди с рукой, обхватившей меня за талию, как будто я была одновременно и достаточной, чтобы выдержать их вес, и драгоценной, хрупкой вещью.

— Так нормально? — спросил он, зарывшись ртом в мои волосы.

Я рассмеялась.

— Эм, да.

— Ладно, хорошо, — он уткнулся носом в мои волосы. — Ты хорошо пахнешь.

— Спасибо?

— Ты мне очень нравишься, Лола, — пробормотал он невнятным со сна голосом. — На случай, если это было не совсем ясно. Я думаю, что ты, возможно, самая невероятная женщина, которую я когда-либо знал.

Прежде чем я успела придумать ответ, он заснул и начал тихо посапывать. Я лежала без сна, совершенно сбитая с толку. Я слишком быстро влюблялась в этого мужчину. Этот человек, который бросил мне вызов, научил меня и заставил меня смеяться. Который смотрел на меня так, словно я была самой вкусной едой, которую он когда-либо ел, а потом баюкал меня и лелеял, как будто я была самой драгоценной вещью, которую он когда-либо держал.

Его тело было таким теплым у меня за спиной, что мне пришлось сбросить одеяло. Но я бы ни за что не сдвинулась с места. Я бы позволила Уиллу Инглишу обнимать меня столько, сколько он захочет. Хотя, может быть, в этом и была проблема. Если я в ближайшее время не разберусь со своей жизнью, у меня будет сердце разбито дважды за одно лето.

Один раз из-за предательства. Второй раз из-за неудачного выбора времени. От первого я была рада избавиться. Второй вернул меня к себе и держал так, словно я была самой драгоценной вещью на планете. Первого я отпускала все быстрее и быстрее. Второго я бы держала всю оставшуюся жизнь, отчаянно желая, чтобы меня всегда так лелеяли, чтобы меня так обнимали.

ГЛАВА 18

Я проснулась в печи. Ну не совсем. Но Уилл, похоже, действительно был очень горячим. Мы все еще спали так, как начали эту ночь. Я лицом к стене, его грудь прижата к моей спине, его рука надежно обнимает меня за талию, а другая — подушка под моей головой.

Мы не оставались так всю ночь. Мы несколько раз расставались только для того, чтобы найти друг друга где-нибудь в наших ошеломленных снах. Со своей стороны, мне становилось жарко, и я отодвигалась, потом становилось холодно, и я снова прижималась к нему. Но больше всего мне нравилась его твердость рядом со мной, безопасность его тела, обернутого вокруг моего. Ощущение его на коже. То, как я сонно ощупывала его ночью только для того, чтобы он ответил мне тем же жестом.

Я знала, что продолжаю несправедливо сравнивать его с Оуэном, но это была моя единственная ссылка на отношения. И мы с Оуэном никогда так не спали, прижавшись друг к другу, не в силах оторваться друг от друга даже ночью.

С самого начала наших отношений мы встречались посередине, делали свое дело, а затем переходили на противоположные стороны кровати. Во всяком случае, когда он ночевал у меня.

В других случаях он натягивал штаны и уходил.

«Я знаю, что завтра у тебя важный день», — говорил он. Или: — «Встречаюсь с отцом пораньше в офисе. Мне нужно поспать в своей постели».

Оглядываясь назад, я могу пнуть себя за очевидный способ, которым он говорил о своей неверности. Но как я могла тогда знать?

Во всяком случае, Уилл был совсем не таким. Он был на удивление игрив, даже глубокой ночью. Но он также был настоящим любителем обниматься, и теперь, когда солнце светило в большие окна, моя левая рука затекла под неудобным углом подо мной, и мне официально нужно было в туалет.

Я попыталась вырваться из его хватки, но он прижал меня к себе еще крепче. Я не хотела будить его без необходимости, но ситуация становилась все более ужасной с каждой секундой. Перевернувшись на спину, я подумала, что могла бы освободить место, но вместо этого его рука легла мне на грудь.

Что ж, все шло в обратном направлении.

Медленно выдохнув, я попыталась сползти к изножью кровати, но его рука на моей груди стала тяжелее, фактически пригвоздив меня к месту. Я попыталась отползти в сторону, но его рука двигалась вместе со мной. Я раздраженно выдохнула и лежала там, мысленно планируя свой тихий побег, когда его грудь начала сотрясаться от смеха.

— Прости, — прохрипел он, его голос был глубоким и хриплым со сна. Он отдернул руку. — Я просто пошутил. Но ты пыталась быть такой незаметной.

Бросив на него свирепый, полусерьезный взгляд, я сказала:

— Мне нужно в туалет! Это чрезвычайная ситуация.

Он перекатился на спину, но мне все равно пришлось переползти через него, чтобы встать с кровати. Это могло бы быть сексуально, если бы это не было чрезвычайной ситуацией в стиле малыша.

— Извини, я сплю, пока не лопну. Я не знаю почему, — крикнула я через плечо, убегая в ванную.

Я вошла, потом вспомнила, что я не у Риз, поэтому развернулась и захлопнула дверь.

После этого я потратила минуту, чтобы умыться и порыться в его шкафчиках в поисках стоматологической помощи. Под раковиной я нашла упаковку зубных щеток размером с «Костко», поэтому взяла одну и тщательно ею воспользовалась. Полное раскрытие, я также стащила немного его дезодоранта. Я вышла из ванной и обнаружила Уилла на кухне, стоящего над туркой с варящимся кофе. Он лениво улыбнулся мне.

— Я украла зубную щетку, — сразу же призналась я, держа ее в воздухе, чтобы он увидел. Я не думала, что ему нужно было знать подробности о его дезодоранте.

Его улыбка стала шире.

— От этого ты мне нравишься еще больше, Новенькая.

Я улыбнулась в ответ. Он продолжал смотреть на меня. Я не знала, что делать со своими руками, поэтому запуталась ими в его футболке. Он покачал головой, как будто это его позабавило. Я не знала, о чем он думал, но мысль о том, чтобы выпрыгнуть из ближайшего окна, чтобы положить конец неловкому молчанию, приходила мне в голову не раз.

Наконец, вероятно, почувствовав, что я вот-вот взорвусь, он сказал:

— Это странно, если я скажу, что я действительно рад, что мы это сделали? Прошлой ночью, я имею в виду?

Я прикусила губу, чтобы удержаться от смеха.

— Ты счастлив, что у нас был секс?

Его щеки действительно покраснели. А потом я покраснела в ответ, потому что не хотела быть такой чертовски прямолинейной.

— Нет, — быстро сказал он. А затем отказался. — Я имею в виду, да, да, я рад этому. Но я имел в виду… я не знаю, ты здесь. Мне нравится, что ты здесь, у меня дома. Ты мне нравишься, Лола. Я рад, что мы больше не обходим стороной наше влечение. Я думаю, это то, что я имею в виду.

Либо ему действительно нужен был кофе, чтобы разобраться, либо он был таким же нервным и неуместным, как и я. Я нахожу это совершенно милым, и он ничего не делает, чтобы поддержать мое падение, менее тяжелое для него.

— Я тоже рада, — сказала я ему в сострадательной попытке избавить его от страданий. И еще потому, что я это имела в виду. — Я… ты… в любом случае, спасибо. За…

Я не знала, как закончить свое предложение, и я чувствовала себя глупо из-за того, что даже начала его. Но на самом деле его было за что благодарить. Он каким-то образом, после моей личной трагедии, заставил меня снова почувствовать себя красивой, когда я не чувствовала ничего, кроме нежеланности и нелюбви. Он заставил меня снова почувствовать себя особенной, когда я не чувствовала ничего, кроме того, что меня бросили и оставили. Он заставил меня почувствовать себя женственной, сексуальной и желанной, когда я начала задаваться вопросом, не была ли я причиной измены Оуэна. Если бы дело было не в том, что Оуэн был таким плохим парнем, как это было, я была бы строптивой девушкой. Уилл напомнил мне, что я была соблазнительной, и Оуэн должен был относиться ко мне так же. Уилл заставил меня почувствовать себя замеченной, когда я не чувствовала ничего, кроме невидимости, за исключением тех случаев, когда моя семья нуждалась во мне для работы.

По сути, он вернул мне жизненно важные, целые части меня, которые я недавно потеряла. Дыры такие большие и такие разрушительные, что я не была уверена, что смогу выжить без них. Меня не починили. Это не было похоже на то, что секс с Уиллом волшебным образом исцелил меня.

Но это напомнило мне, что я состояла не только из чувств, которые появились после предательства Оуэна. Или то, что раздражение моего отца заставило меня почувствовать. И, может быть, я снова не была полностью собрана, но кусочки были собраны и, возможно, приклеены скотчем на место, что было лучшим, чем они были за последнее время.

Но я не знала, как объяснить все это Уиллу, поэтому просто сказала:

— Спасибо, что не ведешь себя странно.

Он пригвоздил меня к месту одним из своих сверхинтенсивных взглядов. Иногда я понимала, о чем он думает, по выражению его лица, но прямо сейчас он был сплошная загадка и тлеющий огонь. Затем его глаза сузились, и я поняла, что он действительно о чем-то думает. И этим чем-то была я. Он действительно, действительно сильно думал обо мне, и я не была уверена, что делать. Или сказать. Или то, что я сказала, вызвало это лицо.

— Я уже трижды говорил тебе, что ты мне нравишься, — наконец сказал он, как раз когда я решила рвануть к двери, к черту штаны. — Но, может быть, это не так… Может быть, у тебя нет ко мне чувств. Может быть, я неправильно это понял.

Мой желудок сжался от его намека, и я поняла, насколько легкомысленно прозвучал мой комментарий сейчас. Спасибо, что не ведешь себя странно? С таким же успехом я могла бы бросить двадцатку на тумбочку и сказать ему, что позвоню позже. Но разве он не видел, как это было тяжело для меня? Я не могла просто сказать ему, что я чувствую. Я только что разорвала свою помолвку. Кроме того, я даже не должна была быть в этом городе прямо сейчас, не говоря уже о его квартире.

— Ты ведёшь себя очень тихо, — отметил он, заставляя меня чувствовать себя полной сукой.

Поэтому я сделала единственное, что знала, как делать в подобных неловких ситуациях, я выпалила правду самым непостижимым образом.

— Ты мне нравишься, — практически прокричала я. Прочистив горло, я попыталась вернуть тон обратно. — Ты мне нравишься… слишком сильно. И я только что рассталась с этими долгими, запутанными, разрушенными отношениями, так что я не знаю, что это значит. Я не хочу, чтобы ты мне нравился только потому, что ты не Оуэн. И я совсем не хочу, чтобы ты мне нравился, потому что было так легко забыть Оуэна и двигаться дальше. Но, и я знаю, что это безумие, но если я могу забыть его так быстро, значит ли это, что то, что было у нас с ним, никогда не было настоящим? Я хочу, чтобы какая-то малая часть того, что было у нас с Оуэном, была настоящей. Я боюсь просто забыть его и увлечься тобой, потому что мне кажется, что я полностью потратила последние шесть лет своей жизни впустую. И для чего? Чтобы тебя обманули? Чтобы выставить себя дурой? Но ты мне так нравишься, Уилл. И эти последние несколько недель в «Крафте» были… одними из лучших в моей жизни. Но это… то, что у нас есть… тоже больно, потому что это означает, что мы с Оуэном были не более чем притворством. Так что я борюсь с этим. Хотя я знаю, что это так глупо. Я просто, я просто… Риз сказала, что отвлечение может помочь. Но я не знаю. Я ожидала, что отвлечение будет казаться пустым, но полезным. И это, — я отчаянно помахала рукой взад и вперед между нами, — не кажется пустым или полезным.

К моему ужасу, слезы навернулись у меня на глаза, а мой голос стал хриплым и приглушенным от эмоций, внезапно застрявших у меня в горле.

— Этого не должно было случиться. Ты никогда не должен был случиться. Я даже не должна была приезжать в Дарем, не говоря уже о том, чтобы найти причину остаться, — о, черт. — Не то чтобы я осталась бы ради тебя, потому что, очевидно, это что-то новенькое, и мы просто… — Чёрт, чёрт, чёрт, — нравимся друг другу прямо сейчас. Очевидно, я не говорю о браке, потому что это было бы безумием.

Ну, это крушение поезда ускользнуло от меня, и теперь я просто, по сути, ляпнула все не то. Однако выражение его лица не изменилось с серьезного и напряженного, так что было трудно оценить, как он воспринимает все это. Я сделала глубокий вдох, медленно выдохнула и попыталась привести в порядок свои хаотичные мысли.

— Что я пытаюсь сказать, так это то, что ясно, что я в полном беспорядке. И ты мне нравишься, Уилл. Я имею в виду, очень сильно. Но я бы сейчас никому не пожелала такого бардака. Особенно тебе. Я слишком уважаю тебя, чтобы просить тебя попытаться распутать это дело.

Я закончила жестом в сторону всего себя.

— Ты думаешь, что ты единственная из нас, у кого беспорядок?

Он развёл руки в стороны на кухонной стойке и тяжело оперся на них, напомнив мне о том, как он часто выглядел в баре.

— Есть причина, по которой у меня нет девушки, Лола. Потому что я всё время работаю. И в то драгоценное время, когда я не на работе, я думаю о работе. Или забочусь я о моей маме. Или забочусь о Чарли или Элизе. Черт, иногда даже Джоне и Аде. И те несколько раз, когда я позволял девушке находиться в этом пространстве, она подводила меня. В большом смысле. Не только та, что с Чарли. Были и другие тоже. Я понимаю, что это потому, что мои стандарты чертовски невозможны. Я работал над этим, но также не было никого, ради кого я хотел бы пройти через это дерьмо. Пока не появилась ты. Я не говорю, что это будет легко, или у нас обоих не будет какого-то багажа, от которого нам нужно будет избавиться. Но я говорю, что ты первая девушка за все время, сколько я себя помню, с которой я хочу попробовать это.

Как он мог убаюкивать меня своими словами и в то же время бить меня под дых? Как он мог быть одновременно и ответом, и проблемой? Я не знала, каким должен быть ответ, но я знала, что это не могло быть тем, чего я хотела, и это убивало меня.

После минуты ошеломленного молчания я призналась:

— Я даже не останусь здесь. В этом городе. В какой-то момент мне придётся вернуться к своей работе. Моей жизни, — я скрестила руки на груди, удивленная тем, что блаженное утро так быстро исчезло. — Я даже не уверена, что ты знаешь меня настоящую. Я даже не уверена, что знаю себя настоящую. Эта… эта версия состоит из одной части, сытой по горло всем, что у меня происходит, и двух частей, совершенно незнакомых. Я не работаю официанткой в барах. Я не пью шоты. Я открываю элитные продуктовые магазины и управляю многомиллионным бизнесом. У меня есть квартира в Чикаго и аренда пляжа в Дестине, штат Флорида. Всё моё будущее распланировано, и в него не входит Дарем.

Мускул дернулся на его челюсти, подчеркивая его разочарование.

— С этим мудаком, который тебе изменил?

— Нет, — его тон, его слова, его… отношение заставили меня сделать шаг назад. — Однако, так или иначе, мне придётся иметь дело со своей семьей. Я не могу продолжать игнорировать их и надеюсь, что все это пройдет. Я должна вернуться к своей работе. В компанию, которая рассчитывает на меня.

— Так что же это тогда? — он жестом указал туда-сюда между нами. — Только что закончилось? Выполнено и всё? Незабываемый роман на одну ночь?

Было ли это так? Это то, что я имела в виду? Почему именно я остановила это? Замедлила его? Я наконец-то нашла мужчину, который вел себя как мужчина, который видел меня, который хотел узнать меня… который хотел быть со мной. Почему я саботировала то, что могло быть таким прекрасным?

Ничто в Уилле не должно быть забыто. Ни прошлой ночью, ни всеми предыдущими ночами. Даже сегодня утром. Он зашел не просто поздороваться в мою жизнь. Он ворвался сюда, расчистил кучу места и разбил лагерь. Если я была потеряна после потери Оуэна, я была близка к тому, чтобы полностью перевернуться, слишком рано оставив Уилла, из-за «что, если», которые будут преследовать меня вечно. Прошлой ночью и тем, как он держал меня все это время.

Но какой у меня был выбор? Его жизнь прочно установилась в Дареме. А моя была… везде.

Я плюхнулась на край его уютного секционного дивана, мои руки все еще были обхвачены вокруг талии, как будто я могла каким-то образом удержать это утро вместе с помощью чистой выдержки.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала? — спросила я, мой голос был едва слышен.

Его локти выдвинулись вперед, чтобы он мог спрятать лицо в ладонях. Когда он снова встретился со мной взглядом, он был полон боли, опустошения и печали.

— Я думаю, у нас могло бы что-нибудь получиться, Лола. Я хочу, чтобы ты осталась, чтобы мы могли во всем разобраться. Я хочу видеть тебя каждый день и ложиться с тобой в постель каждую ночь. Просыпаться вместе с тобой каждое утро. Я хочу смеяться вместе с тобой. Обнимать тебя. Целовать тебя, — его последние слова были сказаны с милой, дерзкой улыбкой, которая заставила мое сердце болезненно сжаться. — Но я… я знаю, что не могу просить тебя об этом. Не совсем. Время, пространство и гребаная вселенная просто не на нашей стороне в этом деле.

Моим голосом, таким тихим, как я когда-либо слышала, я спросила:

— Я не думаю, что ты поедешь со мной?

Его улыбка была печальной.

— Я не могу бросить свою семью, свою маму. Я не могу уйти из бара.

— Так это все?

Его травянисто-зеленый взгляд задержался на мне.

— Что ты собираешься делать?

Медленно вздохнув, я посмотрела правде в глаза.

— Ну, я полагаю, это был последний толчок, в котором я нуждалась. Я не могу вечно оставаться в подвешенном состоянии. Я слишком долго позволяла Эдисону выполнять мою долю работы. Пришло время встретиться лицом к лицу с бедой.

— И что потом? Что будет после Флориды?

— Чикаго? Я не знаю. Нам нужно спланировать еще несколько магазинов. В офисе меня ждет тысяча дел.

Воздух в его прекрасном, мужественном чердаке, казалось, замер. Пыль замерзла в раннем утреннем свете прямо там, где она падала. Он не дышал. Я не дышала. Мы просто смотрели друг на друга, гадая, что могло бы быть, если бы обстоятельства были на нашей стороне. Если бы мы жили в одном городе, и жизнь сложилась бы так, как мы оба думали, что так и должно быть.

Все это было таким безумием. Мы даже не знали друг друга достаточно, чтобы любить друг друга. И все же эту связь, которую мы разделяли, эту невидимую линию от моего сердца прямо к его, то, как он получил меня, заботился обо мне и любил бы меня, нельзя было отрицать.

Все это разыгралось передо мной, как видение, которое, как я знала, было глупым и, вероятно, неправильным. Но так оно и было. Больше таких вечеров, как вчера. Больше смеха, дружбы и влюбленности в его мир, основанный на еде и напитках. Поздние вечера в баре вместе. Поздние ночи в его постели. Ранние утра, запутанные друг в друге. Ссоры из-за глупостей. И поцелуи примирения, которые были слаще на вкус, потому что они приходили после ссор. Он будет защищать меня, сражаться за меня и уважать меня. И я бы выслушала его, поддержала и подбодрила. Это был романтический фильм в моей голове, дополненный «Долго и счастливо». Я бы никогда не усомнилась в его верности, потому что он был таким, таким преданным. «Я хочу видеть тебя каждый день и ложиться с тобой в постель каждую ночь».

Он был бы полностью моим.

И я была бы полностью его.

В реальной жизни он сказал:

— Ну, если бы должен был быть кто-то, кто сбежал, она могла бы с таким же успехом быть лучшей, черт возьми, добычей, которую я мог себе представить.

Я одновременно разрывалась от сочувствия к нему и терялась от потери. Ходячая, говорящая, ноющая горько-сладкая версия. Потому что я бы никогда не сдалась ни в эти дни, ни в эти недели, ни прошлой ночью. Но мы оба знали, что все кончено, и это, наверное, было больнее всего. Конец чего-то, что было одной из самых прекрасных вещей, которые я когда-либо испытывала.

Даже когда я думала об этом, я знала, насколько это глупо. Мы с Оуэном были вместе шесть лет. Уилл и я знали друг друга всего мгновение ока.

Раздался звонок в дверь, прервав наше расставание. Нет, это был не разрыв. Мы никогда не были вместе. Это было больше похоже на расставание. Разрушение хрупкой, нежной вещи. Осколок дружбы и знакомства. Крушение надежд и тайных мечтаний.

— Это доставка для бара, — объяснил он упавшим голосом.

Я встала и махнула ему в сторону двери.

— Иди. Я подожду.

В его взгляде мелькнула надежда.

— Ты уверена?

Я кивнула.

— Мне все равно нужно одеться.

— Десять минут, — пообещал он.

— Хорошо, — я смотрела, как он уходит, и мое сердце разбивалось на более мелкие кусочки, чем когда-либо с Оуэном. Почему это было так трудно? Почему это было так? Так больно. Потому что Уилл был абсолютно прав.

— Время, пространство и гребаная вселенная просто не на нашей стороне в этом, — и я ненавидела это.

Он остановился у двери, глубоко вздохнул и просто… посмотрел на меня.

— Сейчас вернусь.

Затем он ушёл.

Я не колебалась. Я знала, что должна была сделать, даже если это причинит боль нам обоим.

Собрав с пола свою вчерашнюю одежду, я нырнула в ванную, чтобы переодеться как можно быстрее. Мои волосы были в беспорядке спутаны на макушке, но я оставила их, вместо этого сосредоточившись на одевании.

В ванной, перед зеркалом, я заметила футболку, которую Уилл дал мне прошлой ночью. Это была футболка ручной работы. Одна из тех, что продавали внизу, в баре. Слезы навернулись у меня на глаза, но я сделала усилие и надела свой комбинезон с прошлой ночи.

После того, как я собрала свои вещи и убедилась, что стерла все следы своего ночного визита, я выскользнула из его задней двери. Там была пожарная лестница, которая вела в переулок. Улизнуть было легче, чем я хотела.

А «Убер», который я заказала пять минут назад, уже ждал меня.

Пришло время.

Время идти вперед. Двигаться вперед.

Я знала, что мне теперь делать. Я должна была снова взять на себя ответственность за свою жизнь. Пришло время встретиться лицом к лицу с моей семьей. Время встретиться лицом к лицу с Флоридой. Время оставить Уилла, «Крафт» и Дарем позади.

И со временем раны от этого быстрого ухода заживут, и острая, глубокая связь, которая была у меня с Уиллом, притупится. И я бы двигалась дальше.

Я посмотрела на футболку, которую украла у Уилла, лежащую у меня на коленях. Ту, которую он позволил мне надеть прошлой ночью. Потому что я бы не забыла. Даже со временем. Даже с исцелением. Даже с кем-то другим. Я бы не стала, не смогла забыть.

ГЛАВА 19

Я: Доехала.

Я отправила сообщение Риз, подъезжая к арендованному дому, который я должна была делить с Оуэном. Мои вещи были сложены вокруг меня, и на мне была футболка, которую я украла у Уилла.

На улице было почти темно. Сумерки цеплялись за края горизонта позади меня. Когда я открыла свою дверь и вышла из машины, чтобы размять затекшие ноги, я услышала, как океанские волны разбиваются о близлежащий пляж. В воздухе пахло солью и песком, и я закрыла глаза от нахлынувших ощущений после нескольких часов работы кондиционера.

Я уехала из Дарема два дня назад и не торопилась ехать сюда. Это была всего одиннадцатичасовая поездка, но я разделила ее на два дня, чтобы у меня было немного времени на размышления. На самом деле это не помогло мне пережить отъезд из Дарема… но я пыталась.

И теперь я была здесь. Больше никаких побегов. Больше никаких пряток. Больше не игнорирую мои проблемы.

Мой телефон звякнул, Риз прислала ответ.

Риз: Рада, что ты добралась туда благополучно. Но серьезно, в любое время, когда тебе понадобится убежище, мой дом всегда открыт. Тебе даже не нужно писать СМС. Просто появись. Я приготовлю вино и стаканы.

Я любила ее. Что бы ни случилось с мужчинами в моей жизни, по крайней мере, у меня была Риз, которая подхватывала меня, когда я падала. Или спотыкалась и ныряла лицом в беспорядок, который я сама же и создала.

Я собирала вещи в машину, когда она вернулась домой с работы перед моим отъездом. Я уже написала ей сообщение, чтобы сообщить, что происходит. Я подумала, что она может попытаться отговорить меня от этого, но она положила свою сумочку и портфель на землю, а затем помогла мне с последними моими вещами, даже не переодевшись в более удобную одежду. Когда я была готова уйти, она долго обнимала меня, а потом сказала:

— Не жалей об Уилле. Я никогда не видела тебя такой счастливой. Как бы это с ним ни закончилось, он был подарком. Даже если на короткое время.

Сильные слова от девушки, которой никогда не нравился Оуэн. Хотя, наверное, мне давно следовало прислушаться к ней.

Я отправила ответное сообщение.

Я: То же самое касается и тебя. Всякий раз, когда твои позывы к сексу начнут доставлять тебе неприятности, приходи и найди меня. У меня всегда будет свободная спальня и членство в «Костко» исключительно их вина.

Риз: Если кто-то и может обанкротить «Костко», так это ты и я. Напиши мне позже. Мне нужны ежечасные обновления.

Я: Я дам тебе знать, если мне понадобится помощь в захоронении тела.

Риз: Для этого и нужны настоящие друзья… чтобы помочь скрыть улики.

Она закончила смайликом с поцелуем.

Я засунула телефон в карман джинсовых шорт и посмотрела на очаровательный дом, который нашла в Интернете для сдачи в аренду. Независимая единица была построена в группе одинаковых бледно-розовых домов и окружена фруктовыми деревьями и цветущими садами. Решетчатая дорожка вела прямо к пляжу с частным пирсом, построенным только для этого маленького пляжного сообщества. Я выбрала его, потому что интерьер был выкрашен в тот же бледно-розовый цвет, что и снаружи, а крыша была превращена в зону отдыха на открытом воздухе с цветочными ящиками, стульями из Адирондака и видом на океан.

Это было идеально. Даже сейчас я была взволнована покоем, который нашла здесь, посреди полного хаоса.

За исключением того, что на небольшой подъездной дорожке были припаркованы другие машины, и в холле горел свет. Я сказала Эдисону, что он может остаться здесь, когда впервые решила сделать крюк в Дарем. Он забронировал отель на свои деньги, и это было прекрасно, но это было не это место.

Я уже заплатила за него, и там был код для входа и выхода, так что я просто передала его. Я знала, что он остановился здесь, но мне не пришло в голову написать ему заранее, чтобы сообщить, что я уже в пути, чтобы он мог убраться. Два дня назад я даже не была уверена, действительно ли окажусь здесь. Я все еще отрицала это.

Теперь я поняла, что, вероятно, мне следовало дать ему время привыкнуть к моему приезду. Означало ли это переезд или что он хотел бы сделать. Я была не против разделить с ним свой дом. Я просто надеялась, что он не приглашал к себе людей. Все, что я действительно хотела сделать прямо сейчас, это надеть пижаму, попробовать новый джин, который я купила по дороге сюда, а затем посидеть на крыше и подумать, что я собираюсь делать завтра. И все последующие дни.

Только это был не Эдисон и не кучка случайных друзей, которых он завел, пока был здесь, внизу, то, к чему он был склонен. С ним были мои родители. Они сидели на кухне, передавая контейнеры с едой на вынос вокруг крошечного столика. Необычный семейный ужин без меня.